Православное нравственное богословие

Предисловие

Введение Нравственное богословие как дисциплина Необходимость изучения Нравственного богословия Нравственное богословие и нехристианская этика Предмет и источники Нравственного богословия История Нравственного богословия 1. Развитие и формирование личности Проблема личности в Нравственном богословии Нравственное начало в становлении личности Развитие личности и мировоззрения ребенка Формирование религиозного сознания Формирование ценностного сознания Развитие личности в среднем возрасте Стадии развития личности 2. Естественный нравственный закон Реальность естественного нравственного закона Естественный нравственный закон в учении святого апостола Павла Естественный нравственный закон в учении отцов Церкви Содержание естественного нравственного закона Теории нравственной санкции Автономная этика Естественный нравственный закон и православная этика 3. Эмоции, влечения и потребности Эмоционально-потребностная сфера в структуре личности Виды эмоциональных состояний Возникновение, продолжительность и диапазон эмоций Функции эмоций Христианский взгляд на эмоции Роль эмоций в нравственной жизни Влечение как эмоциональное переживание потребности Возникновение, характер и контролируемость влечений Потребность как стремление личности к переживанию блага Основные категории потребностей Аффилиативная потребность Потребности в структуре жизнедеятельности личности Формирование потребности в процессе становления личности 4. Нравственное сознание Нравственное сознание в структуре личности Стыд как первоначальное проявление нравственного сознания Стыд как переживание вины и экзистенциальной исключительности Стыд и несостоятельность ложной надежды Совесть как категория нравственного сознания История термина «совесть» в античной и христианской письменности Взгляд на совесть в патристической письменности Теории совести Функционирование совести Основные функции совести Состояния совести Освящение совести Воспитание совести Нравственное учение о долге Метафизический и этический аспекты должного Интерпретация долга в философии И. Канта и Н.Ф. Федорова Долг как сознание нравственной необходимости Практическая деонтология Запада и православная этика Обязанность как требование нравственного закона Определение и содержание понятия ответственности Ответственность как принцип отношения к жизни Нравственная ответственность и проблема личной виновности Универсальное значение ответственности Понятие воздаяния в Священном Писании Воздаяние как онтологический принцип Сознание воздаяния в личной жизни 5. Свобода нравственного самоопределения Тема свободы в учении Церкви Свобода как основа нравственного становления личности Свобода и самоопределение человека в материально-духовном мире Самовыявление твари через форму, индивидуальность и ипостась Свобода богозданного человека Нравственная свобода личности Виды нравственной свободы Эмпирическая и трансцендентальная свобода Борьба мотивов в ситуации морального выбора Детерминизм и индетерминизм Свобода самоопределения и феноменология зла Потеря духовной свободы и грех Взгляд на грех в Священном Писании Грех как ошибка в духовном самоопределении человека Причины греха Нечистые, злые и богохульные помыслы Развитие страстного помысла и грех Последствия греха Природный эгоизм и проблема личного соперничества Грех и феноменология отчуждения личности Преодоление греха и достижение совершенной свободы Свобода человека и воля Божия Свобода Божественного произволения Нравственно-богословский аспект свободы Богочеловека Предопределение Божие и свобода человеческой личности 6. Ценностная ориентация и нравственное достоинство личности Личность в системе ценностных ориентаций Достоинство и назначение человека Диалектика достоинства и унижения личности Эмпирическая и метафизическая судьба человека Ценность и обреченность личности в духовно не преображенном мире Аспекты ценностной ориентации личности Честь как принцип отношения человека к собственному существованию Честность как принцип отношения человека к человеку Благочестие как принцип религиозного отношения человека к Богу Благочестие как путь деятельной и созерцательной жизни Место добродетели в системе нравственных ценностей Добродетель в античной и христианской письменности Описание добродетелей как системы ценностей Ориентация на приспособленчество как результат порочности личности Преодоление порочности в ценностном переживании добродетели Ценностный самоотчет и мировоззренческая ориентация личности Заключение

Предисловие

Предлагаемый курс Нравственного богословия составлен на материале лекций, прочитанных в 1989–1993 годах в Московской Духовной Семинарии и частично в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова.

После долгих десятилетий вынужденного молчания Русская Православная Церковь обретает законную возможность для выражения в полный голос своего богословского исповедания в различных областях христианского учения и свидетельства, включая и область нравственности.

В предлагаемом курсе лекций говорится о том, что человек является носителем трех начал – естественного, разумного и Божественного, что его жизнь протекает одновременно в трех сферах бытия – природной, социально-культурной и религиозной, что человеческая личность обладает даром свободы, в стихии которой она осуществляет нравственный выбор, ценностную ориентацию и реализацию смысла своего существования, что личность ориентирована на свое собственное бытие, на этическое отношение к окружающему миру и на религиозное отношение к Богу, что норма, ценность и благо соответствуют трем названным аспектам ориентации личности и являются ступенями восходящего ряда на пути ее богоуподобления и достижения ею идеальной полноты бытия, что человек, как и мир, бездонен и что только в исполнении Божественного творческого замысла о человеке и в причастности человека к нетварной Божественной благодати открываются начало и последний смысл человеческого предназначения в мире.

Архимандрит Платон (Игумнов): «Священник должен появляться там, где его ждут»

Архимандрит Платон (Игумнов)

Архимандрит Платон (Игумнов) — профессор Московской Духовной Академии. Более 30 лет отец Платон совершает пастырское служение и преподает будущим священникам Нравственное богословие. В свой очередной рабочий визит в Жировичи (Беларусь) отец Платон поделился своими мыслями, каким должен быть современный православный священник.

— Отец Платон, в чем, по преимуществу, состоит подвиг священнического служения? Кто такой священник вообще?

— Священник — это личность, которая наделена определенными полномочиями сакрального характера; личность, которая облечена Божественной властью и является проводником Божественной воли в земной человеческой жизни. Можно сказать, что по примеру Христа Спасителя—Пастыреначальника — каждый священник наделен тремя главными функциями: пророческого служения, тайноводства и душепопечения. Пророческое служение — это миссия учительства, когда пастырь возвещает Богооткровенные и нравственные истины, которым человек должен следовать, чтобы выполнять волю Божию. Тайноводство — это совершение церковных таинств. Это служение представляет собою сакраментальный аспект — так, если миссию Евангельского свидетельства может осуществлять и мирянин, то совершение таинств — это исключительная прерогатива священника. Только ему дана власть в таинстве Священства—рукоположения, посвящения в священный сан — совершать церковные таинства. И, наконец, служение духовного руководства — душепопечение, которое тоже носит мистический характер. Конечно, заниматься духовным руководством могут не только священники: могут и миряне, и монахи, не имеющие священного сана; люди, достигшие высокой духовной жизни, благодатные старцы… Но, по преимуществу, это привилегия (можно сказать даже, исключительная привилегия) священства. Могут и психологи оказывать помощь человеку, но она не включает в себя элемента благодатного, Божественного характера — такую помощь человеку может оказать только священник. Говоря словами С. С. Аверинцева, «священный сан — это такая реальность, которая носит вполне трансцендентный характер по отношению к личным возможностям, достоинствам и заслугам ее носителя».

— Обязательно ли человек, желающий священства, должен убедиться в том, что у него есть призвание, Божие благословение на это служение? И если это обязательно, то как в этом убедиться?

— Призвание — это то, что не поддается рациональному объяснению, потому что голос Бога звучит в душе каждого человека, он слышит этот голос во все времена, но не каждый может откликнуться на этот зов Божий. Голос Божий не обязательно может означать призыв именно к священству. У апостола Павла есть такие слова: «И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон» (Евр. 5:4). В этом заключается несомненная тайна. Потому что, может быть, и многие люди хотели бы быть на вашем месте (отец Платон имеет в виду студентов Академии и Семинарии), получить богословское образование и вступить в клир, но им это не дано, а другие, наоборот, были вообще далеки от этой мысли — посвятить свою жизнь пастырскому служению… Но, тем не менее, они стали священнослужителями. Так что, здесь можно говорить именно о тайне призвания. И поскольку призвание — это тайна, оно не поддается никакому рациональному объяснению. Это тот благодатный харизматический дар, та особая привилегия, которая ниспослана свыше, и которой человек должен дорожить и, будучи уже облеченным в священный сан, всегда должен помнить, по слову апостола Павла, о той благодати священства, которую он получил в рукоположении (см.: 2 Тим. 1:6).

— Мы знаем, что преемственность в монашеской жизни за десятилетия воинствующего атеизма была нарушена. А что можно сказать в этом отношении о традиции священнической?

— Несомненно, эти традиции были, но сейчас они утеряны. Это были традиции не только священнические, а вообще традиции христианского благочестия — богословская, литургическая традиции… Теперь их можно найти только в каких-то воспоминаниях, описаниях. Духовенство старых времен значительно отличалось от современных священнослужителей. Это были люди совершенно другой культуры, другого склада, другого духа. Это были замечательные пастыри, которыми можно только восхищаться.

Но, я думаю, по милости Божией сейчас подрастает новое поколение, которое в будущем станет достойными пастырями Церкви. А что касается конкретных традиций… Некоторые из них меняются на наших глазах. Хотя у меня и не такой большой опыт жизни в Церкви, но и я вижу, что многое меняется. Та церковная жизнь, которая была 30–40 лет назад, во много отличается от современной. Например, кадило с бубенчиками. Раньше это была привилегия только архиерейской службы: только архиерей или архиерейский протодиакон мог кадить таким кадилом. Так же, как бубенчики есть только на архиерейском саккосе (священники на фелонях и диаконы на стихарях ведь не носят таких бубенчиков). А сейчас на любом приходе можно встретить такое кадило, и иногда из-за этого кадила даже не слышно, что читают или поют — так им гремят. Диакон забывает, что это все-таки кадило, а не «гремило».

Или еще одна особенность — когда посередине храма обязательно стоит аналой. Эта особенность возникла в хрущевские времена. Еще до середины ХХ века (а тем более у греков) не было такой традиции, чтобы аналой и подсвечники постоянно находились посередине храма. По уставу Киево-Печерской Лавры, например, стояло 2 аналоя — один с северной стороны солеи, другой — с южной стороны; один — с иконой храма, другой — с иконой праздника или святцы. И больше никаких аналоев не было. А сейчас в некоторых храмах выставляется целая череда аналоев…

Церковный устав обладает определенной экономией — не икономией, а именно экономией: все сводится к минимуму; к тому, чтобы был минимум движений, какой-то суеты… Например, в уставе сказано, что предстоятель целует только Евангелие, а престол после этого целовать уже не надо (это будет лишним ненужным движением). Евангелие и престол в данном случае—единое целое. И прикладывается к Евангелию только предстоятель (это его привилегия), а сослужащие священники должны целовать только престол.

— Как не ошибиться в выборе супруги? На что в девушке должен, прежде всего, обращать внимание будущий священник, какие человеческие качества наиболее важны в будущей матушке?

— Да, это очень важный вопрос. Конечно, большинство студентов Духовных Школ женятся. У нас нет обязательного целибата, как у католиков, и в этом мы, конечно, выигрываем. У нас свободный выбор: хочешь — принимай монашество, хочешь — иди путем женатого священника. В народе больше, как-то, уважают духовенство, принадлежащее к монашескому сословию, хотя и это не как правило… Прежде всего, смотрят на личные качества священника. Помню, я как-то читал лекцию по миссиологии студентам наших Духовных Школ — целому потоку. Я им привел слова С. С. Аверинцева о том, что существует область чего-то священного, и существует область чего-то более священного, более высокого: например, человек — свят, но Ангел — святее, храм Божий свят, но алтарь — святее… Студенты меня внимательно слушают, соглашаются. Я продолжаю: народ Божий — свят, а иерархия — святее. Студенты и с этим согласны. Потом я дальше говорю: брак — свят, а монашество — святее. И тут уже вся аудитория протестующе загудела (отец Платон смеется). Одобрения с их стороны не было. И это понятно — они молодые люди…

Человек детерминирован возрастом: если для молодых характерен некоторый эгоцентризм (это может быть и вполне разумный эгоцентризм), то, конечно, уже в более солидном возрасте человеческое «я» отступает назад, в тень… И чем дальше человек возрастает, тем все большее значение для него имеют вечные ценности: спасение души, близость к Богу. Чего бы человек ни достиг в плане научном, творческом, административном, все это ничто по сравнению с тем, когда он достигает близости к Богу. Близость к Богу — это уже атрибут святости. Но для молодых людей еще только открывается перспектива земной жизни, которая кажется им весьма продолжительной. С одной стороны, это естественно (в силу их возраста), а с другой стороны, надо понимать, что это достаточно иллюзорная, обманчивая перспектива. Я встречаюсь со своими одноклассниками, которые в свое время вступили в брак, у них уже взрослые дети… И они говорят: «Мы не заметили, как прошла наша жизнь… Мы и не заметили, как наши дети выросли, а сами мы состарились. Жизнь прошла, а мы ее и не видели». Так проходит жизнь любого человека. Но в 20 лет перспектива жизни кажется солидной, привлекательной, многообещающей. Жизнь представляется если и не вечностью (как, например, в детстве), то, во всяком случае, достаточно продолжительной. Но со временем человек убеждается в мимолетности этой земной жизни. Потому что главная ценность нашей земной жизни находится за ее пределами.

Да, а что касается качеств будущей супруги священника… Необходимо прислушиваться к советам людей, которые имеют жизненный опыт. Такие люди советуют, например, следующее: нужно обратить внимание на всю семью девушки. Что эта за семья? Можно поинтересоваться и родословной: кто были предки, кого из предков в семье помнят? Самое пристальное внимание нужно обратить на родителей (дочь бывает очень похожа на мать). Поэтому, если мать является человеком религиозным, благочестивым, обладающим христианскими добродетелями, то это уже некая гарантия того, что и ее дочь тоже сумеет сохранить в себе такой образ христианского благочестия. А если мать далеко не соответствует христианскому идеалу, то, несмотря на видимую кротость и смирение дочери, можно усомниться в действительности всего этого комплекса добродетелей. Может быть, эти качества нужны ей только для того, чтобы хорошо устроиться в этой земной жизни, а не наследовать Царство Небесное.

— Реально ли в нынешних условиях, когда не только большинство прихожан, но и многие священники-неофиты, подлинное духовное руководство? Может ли быть духовным руководителем вчерашний семинарист, которому нет и 25-ти лет? (и как в такой ситуации вести себя молодому священнику?)

— Я бы не стал обострять эту проблему, потому что от ее обсуждения в реальной жизни, наверное, ничего не меняется. Человек должен относиться к себе достаточно критично, думать о себе достаточно скромно, не надмеваться тем, что он имеет священный сан, какую-то власть. Ведь подлинная власть пастыря—это власть любви. Пастырская власть сильна именно любовью, а не принуждением, тенденцией к доминированию над другими людьми. Человек должен понимать: для того, чтобы духовно руководить людьми, нужно быть самому достаточно компетентным в вопросах духовной жизни, нужно опытно пережить реалии христианской жизни: и борьбу с грехом, и достижение подлинных христианских добродетелей—смирения, кротости, Богопознания… Кто из нас может сказать, что мы достигли чего-то из вышеперечисленного? Поэтому, человек должен смиренно думать о себе и обращаться к авторитету Священного Писания, святоотеческих творений, а сам он не имеет права от своего собственного авторитета давать какие-то советы. А вообще, мне кажется, что сейчас таких примеров очень мало, когда молодой священник стремится выдавать себя за какого-то «старца» (отец Платон смеется).

Вы знаете, я вспоминаю, как уже в конце советских времен — уже была «перестройка» — к нам, в Московскую Духовную Академию, приехал уполномоченный по делам религии К. Харчев и сказал: «Мы (т. е. советское правительство) даем теперь Церкви полную свободу. Вы можете делать все, что хотите. Желаете делать старцев? Пожалуйста — делайте старцев…». Мне эта фраза очень понравилась своей оригинальностью. На самом деле, старцем нельзя стать, потому что это особый харизматический дар. Сам носитель этого дара может даже и не подозревать о том, что у него есть этот дар. И, наверное, никто из настоящих старцев не заявляет, что вот, мол: «Я — старец, идите все ко мне».

— Отец Платон, позвольте задать интересующий многих простых людей (часто нецерковных) вопрос о внешнем виде духовенства: их одежде или стрижке, волос и бороды. Есть такие батюшки, которые почти не оставляют себе бороды. С другой стороны, есть и такие, которые отпускают ее подлиннее… Некоторые носят рясы и подрясники везде, но большинство священнослужителей одевают их только в храме. Есть ли какое-то предпочтение в этом смысле с церковной точки зрения?

— Вообще, принято считать, что нужно придерживаться «золотой середины», т. е., конечно, абсолютно нестриженый священник и совершенно стриженый или бритый — это две крайности. Пастырь должен уважать свой сан, традиции своей Церкви. А в Православной Церкви принято, чтобы пастырь не остригал бороду, и чтобы волосы у него были длинные. Но, подчеркиваю: здесь тоже должна быть мера. В свое время отец Алексий Остапов квалифицировал духовенство в этом вопросе. Он разделил священство на 3 категории: совершенно нестриженые и небритые, совершенно стриженые и обритые, и умеренные. Я думаю, что всякий может вполне согласиться с отцом Алексием, который был человеком очень высокой культуры, человеком с большим опытом.

А относительно мирской одежды — это уже вопрос не столько эстетики, сколько каноники. По канонам (которые существуют и в настоящее время), священник должен носить священное платье всегда, и никогда не надевать гражданского костюма. В дореволюционное время Святейший Синод разрешал надевать гражданский костюм только тем лицам духовного звания, которые служили за границей. И вот был такой случай. Один священник приехал из Великобритании в Санкт-Петербург и стал совершать прогулки в костюме. Его вызвали в Синод и сказали: «Батюшка, вы находитесь не в Лондоне, а в Санкт-Петербурге, поэтому не забывайте носить духовное платье». В дореволюционное время предписывалось носить духовное платье, не стричь волосы и бороду. Но когда произошла революция, священники (по понятным причинам) стали носить на улице либо церковное платье под гражданской одеждой, либо просто гражданскую одежду.

И это тогда стало уже нормой, хотя канонического основания эта традиция не имеет.

В настоящее время некоторые архиереи благословляют клирикам и монахам носить гражданскую одежду. Например, знаю, что в некоторых монастырях Москвы есть монахи, которые имеют в городе свои квартиры, и время от времени им нужно навестить эти места, чтобы заплатить по счету или сделать еще что-то… И когда они вынуждены выходить из монастыря, то им благословляется надевать гражданский костюм, чтобы не привлекать внимания, и чтобы они не могли стать жертвой какого-нибудь хулиганства со стороны современной, очень непредсказуемой молодежи. Так что, я думаю, может быть, осмотрительно поступает тот, кто надевает гражданский костюм, но и вполне достойно поступает тот, кто носит то, что положено носить священнику и монаху: скуфья, плащ, пальто — для холодного сезона, а в летнее время — подрясник. Хотя считается, что просто в подряснике неприлично ходить, но в Греции, например, ходят просто в подряснике.

— Часто людей нецерковных смущает то, что священники ездят на дорогих автомобилях, меняют их. На фоне всеобщей бедности, семья священника в материальном плане выглядит неплохо, и у людей это вызывает отрицательную реакцию. Чувство меры должно какое-то быть у священников, или на это не надо обращать внимания?

— Это, конечно, вопрос, который является вполне очевидным. Священник должен понимать, что нужно знать меру, нужно быть достаточно скромным. Но, с другой стороны, и люди не должны завидовать. Человек искренне верующий должен радоваться тому, что батюшка обеспечен, что у него дети не бывают голодными, что они имеют возможность нормально одеваться и учиться. Мне кажется, что это ни у кого не должно вызывать зависти. Но другое дело, когда у священника, действительно, автомобиль очень дорогой. Конечно, в этом отношении нужно проявлять больше скромности. Но все эти призывы не будут иметь никакого эффекта, потому что человеческая природа таким образом устроена, что она не часто следует благоразумным советам. В целом, я считаю, что нужно стремиться быть более скромным и, как говорил в свое время еще Хайдеггер, «главное достоинство человека—быть незаметным». Пастырь тоже должен к этому стремиться.

— Отец Платон, а как Вы относитесь к пользованию священнослужителем современными технологиями: телевидением, Интернетом?.. Чем, по-вашему, Интернет полезен, а чем вреден для священнослужителя? В каких случаях допустимо пользоваться Интернетом? Можно ли в семье священнослужителя смотреть телевизор?

— Если я скажу, что недопустимо, то это вовсе не значит, что сразу же исчезнут все телевизоры и компьютеры из употребления. Это ответ, который, действительно, никого ни к чему не обязывает. Я считаю, что не нужно заниматься поисками в Интернете, потому что информацию, которая необходима для жизни, можно почерпать из печатной литературы. Мы имеем необозримое богатство литературы богословской, святоотеческой… И наше замечательное литературное наследие прошлых веков, наши замечательные классики, которые тоже ценны тем, что они писали, представляя жизнь в ее полноте, в ее реальности, в ее многообразии и в ее многоликости.

Многие люди прибегают к телевизору и Интернету для того, чтобы узнать политические новости. Однако то, что является новостью сегодня, становится прошлым уже завтра. И если батюшка узнает какие-то новости, то это не значит, что что-то изменится в его служении, в его образе жизни, в его мировоззрении. Он должен помнить, что живет в миру, где люди суетятся, как в муравейнике, думают о многом, а на самом деле одно только нужно (и Господь сказал об этом в Евангелии)—нужно, чтобы мы познали волю Божью. Мы все должны постичь смысл Божественных заповедей, проявлять свою волю к тому, чтобы их исполнять, потому что Господь сказал: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин. 14:21). Первая заповедь—любить Бога всем сердцем. Мы должны, больше всего, заботиться о том, чтобы жить по Евангелию, чтобы исполнять заповеди Евангелия, чтобы оправдать свое высокое христианское достоинство. А то, что мы будем знать новости, нас к Богу не приблизит. Это как бы погоня за тенью: сегодня—одна новость, завтра—другая, потом—третья…

Мы должны понимать, что мир в грехе лежит, что нужно молиться о спасении мира. Это и без новостей понятно. Нужно молиться о спасении того общества, в котором мы живем. А от того, что мы будем смотреть новости или открывать для себя Интернет, в плане духовном, творческом, богословском мы не обогатимся, а, скорее, наоборот—это нас будет рассеивать и духовно опустошать. И в этом заключается опасность новых информационных технологий. Верующие люди, которые постоянно живут в миру, рассуждают на этот счет более благочестиво.

Я вспоминаю одну старушку, у которой дома было только радио (она его иногда слушала). Через какое-то время я снова у нее побывал и заметил, что радио уже нет. «А что же Ваше радио испортилось?». «Да зачем оно мне?», — ответила вопросом на вопрос старушка. «Ну… чтобы знать новости»,— сказал я. А она мне и отвечает: «А какие еще могут быть новости? Если будет война, то и так все узнаем». А других новостей, которые бы заслуживали к себе внимания, не было. И, действительно,— насколько здраво она рассудила! Сейчас люди узнают друг о друге по Интернету, по мобильному телефону, а в житии старца Захарии описывается случай, когда к нему пришли какие-то посетители. Старец приложил к уху свои четки (как сейчас прикладывют сотовый телефон) и говорит им: «К нам митрополит Трифон едет. Скоро будет здесь».

В чем отрицательная роль телевидения, Интернета? В том, что они отнимают очень много времени. Человек там что-то ищет новое, ценное… Может, он это ценное и найдет, но сколько на это придется потратить времени, сколько придется попутно увидеть вредного для души, просматривая определенные программы!.. А поскольку многие интересные программы бывают в позднее время, люди, их смотрящие, не ложатся вовремя спать. А ведь это вредно для здоровья. Человек должен рано ложиться спать. Хорошо, если бы государство заботилось о здоровье своих граждан и после 10–11 часов вечера просто отключало телевидение. Между прочим, в советское время так и было. А теперь телевизор работает допоздна, и почему-то все действительно интересные передачи помещают поздно, и человек, просматривая их, не высыпается. Вообще, ночное время священно — время ночного безмолвия, оно принадлежит Богу. Если человек не спит, то он должен в это время молиться.

— Отец Платон, в наше время многие священники применяют в своей пастырской деятельности новые миссионерские методы. Например, проводят какие-то совместные походы, поездки, занимаются спортом. Некоторые даже посещают с этой целью рок-концерты и т. д. Насколько широким может быть спектр миссионерской деятельности?

— Я — сторонник традиционных форм организации церковной жизни. В приходской жизни все должно быть максимально приближено к церковному литургическому и пастырскому идеалу. Что же касается каких-то нововведений, которые способствуют воцерковлению окружающего общества, я отношусь к этому очень скептически. Я думаю, что если в храме все будет идеально (если человек, пришедший в храм, ощутит внутренний мир, покой, какое-то духовное переживание, восхищение, восторг), то больше ничего и не требуется. Человек приобщается в общей совместной молитве, к общению с Богом— он углублен в молитву, в духовное созерцание. А вот эти новые миссионерские формы могут размыть границы между церковной жизнью и жизнью мирской. Но, ведь, наша цель не в том, чтобы эти границы сохранить незыблемыми. Дело, ведь, не в этих границах, а в том, что как бы потеряет смысл само служение Церкви, которое заключает в себе глубокий сакраментальный смысл, священный смысл. Церковь заключает в себе характер некой «нездешности»: в Церкви все — «не от мира сего», здесь все не похоже ни на что из всего того, что мы видим в миру.

А что касается конкретных форм миссионерской работы за пределами церковной ограды (даже, может быть, и в пределах церковной ограды), то, конечно, эти методы должны быть разумными, обоснованными. Например, дети в воскресной школе могут изучать не только Священное Писание, не только богослужение и церковное искусство, а еще и каким-то традиционным ремеслом заниматься (резьбой, плетением кружев), которое может, при этом, даже сопровождаться молитвенным деланием. Конечно, от ребенка трудно требовать, чтобы он занимался рукоделием и молитвой одновременно, но, во всяком случае, это вещи, которые друг друга не исключают.

Но, вот, что касается спорта… Да, я видел один приход, где сам батюшка является капитаном команды и играет со своими прихожанами, детишками, в хоккей очень азартно… Но, мне кажется, такой метод воспитания вряд ли будет иметь какой-то достаточно весомый эффект. Надо привлекать детей к Церкви другими путями. Например, организовывать какие-то праздники, чтения, какие-то вечера… Чтобы они выступали с декламациями, запоминали какие-то замечательные стихи из всего того, что является нашим христианским наследием. Если дети будут причастны к этим сокровищам нашего культурного прошлого (которое по своему характеру является христианским), то это будет, с одной стороны, их обогащать, а, с другой стороны, все это будет осмысливаться с точки зрения их христианского миросозерцания.

Ну, а занятия рок-музыкой, проповедь среди ее поклонников… Мне кажется, если священник идет на эти концерты и там обратится к зрителям с пастырским приветствием, то вряд ли это будет поворотом их к свету Христовой Истины. Это будет воспринято так: батюшка — «свой человек», ему тоже нравится наша культура… Мне кажется, это безнадежное предприятие. Тем более, что кого-то это может соблазнить; кто-то может заподозрить Церковь в некоем культурном компромиссе.

Так что, на этот вопрос я бы ответил однозначно: не нужно здесь включать Церковь в этот поток мирской жизни, потому что в ней есть свои сферы культурного самоопределения человека. Но, конечно, Церковь должна освящать все сферы человеческой жизни. Это не значит, что спортсмен или музыкант не может быть человеком религиозным, но самой Церкви входить в эти сферы, я думаю, не нужно. Я имею в виду в данном случае именно пастыря церковного. Другое дело, когда пастырь, допустим, приходит в какой-то ВУЗ, в какую-то школу, какое-то детское воспитательное учреждение, приходит в места заключения, в колонию, в воинскую часть, в какой-то коллектив… Там, где люди нуждаются в Исповеди, в Причастии Святых Христовых Таин, в другой благодатной помощи Церкви, — оправдана проповедь священника. Он должен появляться там, где его ждут. А в этих местах, где проходят рок-концерты, появление священника будет вызывать только недоумение.

— Общество в наше время стремительно меняется. Меняется ли сознание священства? В чем основные отличия священников прежних поколений от современных молодых батюшек?

— Человеческая личность глубока, таинственна, неисчерпаема в своем сущностном содержании. И если мы говорим, что человеческая личность—это не просто сумма каких-то факторов (биологических, культурных, социальных, исторических), то, тем более, что можно сказать о такой личности, как священник, который несет сакральное служение, который ознаменован особым Божественным призванием?

Конечно, это всегда нечто больше каких-то внешних влияний: культурных, социальных и т. д. Однако, священник тоже человек, подверженный влиянию всех вышеперечисленных факторов. Священник унаследовал какие-то качества, какие-то определенные черты прежних поколений — это с одной стороны. А с другой стороны, он детерминирован той ситуацией, в которой он живет; теми условиями (социальными, культурными), которыми характеризуется наше время, наша эпоха — все это накладывает свой отпечаток на личность священника. Современные священники, конечно, очень отличаются от священников ХХ-го, а, тем более, ХIХ-го веков. Человек (и священник в этом смысле не является исключением) — это всегда представитель своей эпохи. Но остается нечто неприкосновенное, незыблемое, фундаментальное, вечное, никогда не подлежащее никакой ревизии; то, что определяет парадигму пастырского служения—это истины Божественного Откровения, это традиции 2000-летней истории Церкви, это пастырское призвание, которое совершилось в его жизни… И то, что определяется современной ситуацией, и то, что является вечным, незыблемым—все это создает образ современного православного пастыря. Господь, удалившись из сферы видимого пребывания здесь, на земле, основал Церковь, которая призвана существовать во все исторические времена и соотноситься с каждой исторической эпохой и с каждым конкретным человеком для того, чтобы приобщать весь мир в его культурно-историческом процессе к Божественной благодати и Истине. И главной целью всего исторического процесса является актуальное исполнение Евангелия в нашей жизни. Именно актуализация Евангелия в жизни придает смысл самому существованию этого мира. Евангелие—это истина в своей высшей, абсолютной и последней инстанции, которая обязывает всех нас к ее действенному воплощению в нашей жизни.

Материал подготовил иеродиакон Евстафий (Халиманков)
(Интервью журналу МинДСиА «Ступени», №1, 2009 г.)

публикации/авторы/Игумнов П.

1. +-Нравственное сознание в структуре личности

   Нравственное сознание является неотъемлемой принадлежностью человеческой личности как образа Божьего. В структуре личности нравственное сознание следует признать как безусловный и не требующий объяснения факт. Нравственное сознание не может быть выведено ни из каких причинно-следственных предпосылок, потому что оно есть чистое и самое глубокое отражение в человеке образа Божьего. Природа нравственного сознания идеальна. Эмпирически человек становится носителем нравственного сознания в процессе взаимодействия с социально-культурной средой. Хотя формирование индивидуального нравственного сознания обусловлено влиянием факторов конкретной социальной среды, его природа является идеальной, так же, как идеальной является природа мысли и природа сознания вообще. Известно, например, общепризнанное в науке положение, что природа индивидуального сознания человека, несмотря на свою связь с физиологической деятельностью мозга, является идеальной: ни в самом сознании, ни в его продуктах эта деятельность не обнаруживается.

   В настояще время публикация .http://www.russned.ru/filosofiya/nravstvennoe-soznanie-v-strukture-lichnosti-i-styd

2. +-О бытии человека в мире

   Признание абсолютной ценности бытия, ценности человеческой личности и ценности мира как области бытия человека, представляет одну из принципиальных метафизических посылок, позволяющих перейти к раскрытию конкретного аспекта темы, каким является вопрос об ответственности человека за богозданный мир — космос в свете библейского понимания назначения человека как личности.

   // Богословские труды. Юбилейный сборник «300 лет МДА». М.: Издание Московской Патриархии, 1986. С. 174-187.

   В настояще время публикация .http://tvorenie.by/biblioteka/stati/o-bytii-cheloveka-v-mire-arhimandrit-platon-igumnov

3. +-Свобода нравственного самоопределения

   Тема свободы составляет один из наиболее глубоких и ярких моментов в нравственном благовестии Церкви. Какие бы проявления человеческой личности ни подлежали рассмотрению и изучению Церкви, их этическая оценка возможна лишь тогда, когда предполагается свобода нравственного самоопределения человека. Интерпретация проблемы свободы имеет важный мировоззренческий смысл и охватывает собой глобальный аспект человеческого существования. В тайне свободы заключается объяснение нравственного смысла человеческого бытия, разгадка падения первозданного человека и судьба человека в мире. Тема свободы вплетается красной нитью в контекст всего православного христианского миросозерцания и, в первую очередь, в учение Церкви о спасении и обожении человека. Обетование Царства Божьего принадлежит тем, кто´ уже здесь, на земле, вступил в новую жизнь во Христе, находится не под законом, а под благодатью и открыл себя для радости и торжества духовной свободы. В воссоздании всего строя личной жизни на началах духовной свободы восточная православная традиция видит одно из важнейших условий достижения человеком богоподобия как изначальной задачи человеческого существования.

   В настояще время публикация .http://azbyka.ru/otechnik/bogoslovie/pravoslavnoe-nravstvennoe-bogoslovie-igumnov/

4. +-Свобода человека и воля Божия

   Общение человека с Богом есть тайна, совершающаяся в глубине человеческой личности. В тайне этого общения происходит соединение человеческой свободы с волей Божией. В молитве Господней человек обращается к Небесному Отцу: «Отче наш… Да будет воля Твоя…» Это молитвенное обращение означает, что воля Отца есть величайший дар, к которому нужно стремиться, которого нужно желать и о котором нужно просить любящего Отца. Часто человек не воспринимает волю Божию как высочайшую ценность, представляя ее скорее как строгое и сопряженное с трудностями предписание. Забывая о том, что воля Божия, «благая, угодная и совершенная» (Рим. 12:2), несет в себе духовное благо, человек не стремится к тому, чтобы она совершилась: в его власти остается просить или не просить Бога о совершении того, что может совершиться или не совершиться. По Своей благости Бог ничем не ограничивает нравственную свободу человека, предоставляя ему право самому просить о том, чтобы Божественная воля со вершилась. Однако это нисхождение Божией благости к человеку вовсе не означает зависимость Божественной воли от человеческого произволения. Даже тогда, когда человек, сознавая свою свободу, вдет наперекор воле Божией, он находится во власти торжествующего Божьего всемогущества. Воля Божия неизменна: ее нарушение человеком не отменяет Божественного замысла о человеке. Там, где она нарушается, она оказывает воздействие на внутреннее состояние личности последствиями своего нарушения, переживается личностью как сознание вины и с новой силой требует от человека через преодоление своей самости вступить на предначертанный Богом путь истины и нравственного добра.

   // Глава из книги «Православное Нравственное Богословие»

   В настояще время публикация .http://www.klikovo.ru/books/42041/42057.html

5. +-Ценностная ориентация и нравственное достоинство личности

   Основополагающим и важнейшим аспектом свободного и творческого отношения к жизни является ориентация личности в области этических смыслов и ценностей. Прежде всего необходимо выяснить, какие факторы определяют способность личности осуществлять ориентацию в окружающем мире. В разработанной К.Г. Юнгом типологии характеров доминирующее значение в системе ценностной ориентации имеет одна из функций души: сознание, чувство, интуиция или ощущение. С помощью какой-либо доминирующей функции личность определяет свое преимущественное отношение к реальности бытия. Бытие открывается человеку как двойная очевидность, удостоверяющая его в том, что есть мир и что его «я» существует в этом мире. Мир и «я» соединены не только физической, но и метафизической связью и воспринимаются самой личностью как нерасторжимое в пределах биографического времени бытие «я-в-мире.» В этой нераздельности и неслитности бытия мира и бытия «я» заключается предпосылка ценностной ориентации человека в мире. Второе, что важно и необходимо отметить, — это то, что свое отношение к себе и к миру личность определяет в таких самых изначальных и фундаментальных категориях, как категории «иметь» и «быть.» Обе категории воспринимаются личностью как жизненная задача. «Иметь» и «быть» — это две важнейшие посылки, две основные категории, два вида самоопределения в общей онтологии личностного..

   В настояще время публикация .http://www.klikovo.ru/books/42041/42059.html

Кто такой иеромонах и чем он занимается?

Отвечает настоятель Храма Живоначальной Троицы в Хохлах священник Алексей Уминский:

— Иеромонах — это священный сан, который получает монах. Проще говоря, это монах-священник, то есть монах, который имеет право совершать богослужения и все таинства, кроме разве что таинства рукоположения в сан. Для того чтобы монаху стать иеромонахом, необходимо пройти таинство священства. И именно из иеромонахов избирается высшее духовенство в православной церкви, вплоть до патриарха. Но, конечно, не все монахи становится иеромонахами. Монахов, носящих священный сан, стало много в последнее столетие, а в древности их было мало.

В остальном иеромонахи — это те же монахи. Они носят рясу и живут в монастыре, не выходят оттуда без специального благословения и соблюдают три обета: нестяжания (добровольное отречение от всех земных благ и привязанностей — прим. АиФ.ru), безбрачия и послушания. Они живут исключительно молитвами и трудом, поскольку обитатели монастыря, согласно правилам, обязаны обеспечивать себя всем необходимым сами.

Батюшка, кореянка и уличный музыкант. Что известно о финалистах шоу «Голос». Читайте в статье>>