>Аскетизм: Зачем мирянину аскетика?

Аскетизм, аскетика: что это такое?

Что такое аскетизм? Аскетизм — это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

Аскетизм — удел не только монахов или отшельников. Аскетизм — это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан.

Аскетика

Христианство в действии

Что такое аскетика? Она для всех или для избранных? Что общего и различного в аскетике монашествующих и мирян? Какие опасности подстерегают мирянина на пути христианской аскезы? На эти вопросы отвечают митрополит Тульский и Белевский АЛЕКСИЙ (Кутепов) и патролог, специалист по истории христианского аскетизма, профессор Московской духовной академии Алексей СИДОРОВ.

Режим исцеления

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

Макарий, Онуфрий и Петр Афонские

— Обычно под аскетикой понимают некую культуру по отношению к телу. Но человек — это не только физиология и биология, но и психическая жизнь, и духовная. Мы рождаемся в эту жизнь в противоестественном состоянии, принимаем искаженную, поврежденную ядом греха природу. Поэтому возвращение к правильной жизни, исцеление этой природы, конечно, требует усилий. Грех — это болезнь. Для того чтобы выздороветь от телесной болезни, нужно соблюдать определенный медицинский режим: не есть острого, избегать сквозняков. Аскетика — это такой «режим», к которому прибегают христиане, чтобы исцелиться от греха.

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Необходимо сразу подчеркнуть, что христианство с самого момента своего первоначального становления не принесло в мир нового языка, но использовало и преображало язык уже имеющийся. И таким языком преимущественно был греческий, обладавший к рубежу нашей эры огромным и многообразным арсеналом словесной культуры.

Аскетическая терминология, как и богословская, возникла не сразу. Она выросла из опыта аскетической жизни, использовав при этом многие античные термины, в том числе военные и спортивные. Само слово «аскетизм» происходит от греческого глагола «аскео» — «упражняться», которое обозначало в классическом греческом языке, помимо прочего, и упражнение тела. В языке же церковной письменности оно стало обозначать прежде всего «упражнять (тренировать) душу», «осуществлять (или стяжать) добродетели» и «подвизаться».

В любом христианском аскетическом произведении ставятся два тесно взаимосвязанных вопроса: о смысле жизни и «как человеку спастись». Без этих вопросов, без сотериологии, то есть учении о спасении, христианский аскетизм останется лишь системой телесных упражнений. Акцент тем самым переносится с телесного делания на духовное.

Аскетизм совсем не сводится к некоей «философии» или «умствованию» о природе страстей, о греховном естестве человека и т. д., иначе возникнет серьезная опасность интеллектуализации Православия, сведения Православия только к интеллектуальной культуре, в том числе и аскетической: классификации страстей, помыслов и т. п. Например, у нас одно время было модно «философствовать об исихазме», причем делали это люди далекие не только от истинной «исихии» и монашества, но и практически не живущие церковной жизнью.

А ведь только действенное стяжание «исихии» и христианских добродетелей и открывает путь к богомыслию. Так, преподобный Антоний совсем не был «интеллектуалом», и при этом он ясно понимал, что в догматическом споре Ария и святителя Афанасия Великого, имевшем много богословских нюансов, — истина за святым Афанасием и Никейским символом веры. Он понимал это как сердцем, так и умом.

Я в начале своей церковной жизни (это был 1980-1981 год) встретился с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным). Тогда в Псково-Печерский монастырь я приехал еще, по сути, светским человеком. При этом уже «весьма научно» занимался, как я тогда не без гордости говорил, историей раннего христианства, преимущественно историей раннехристианских ересей, особенно гностицизмом и манихейством. Для меня, еще сравнительно молодого ученого, это было действительно увлекательной игрой, чем-то вроде «игры в бисер» Германа Гессе, которого я тоже в то время ценил и даже читал на немецком языке.

В таком качестве молодого интеллектуала, разбиравшего раннехристианские тексты и занимавшегося греческой философией, я и приехал в Печерский монастырь. И увидел отца Иоанна. Он разговаривал с людьми, ему задавали разные вопросы. Беседуя, отец Иоанн обернулся ко мне, и меня как будто обожгло! Я почувствовал, что Истина, которую я так долго искал, — вот она! Передо мной живой свидетель этой Истины, подлинный стяжатель Ее. Глаза отца Иоанна, великого старца нашего времени, излучали свет Истины Христовой. И для меня это навсегда стало тем самым опытом, свидетельством подлинного подвижничества.

Что такое аскетизм? Аскетизм — это христианство в действии и размышлении. Это и жизнь, и мировоззрение, это единство теории и практики христианской жизни, основывающееся на том, что отцы Церкви называли греческим словом «пейра» — опыт. Это некая целостность, которая трудно, мучительно, но и радостно достигается в единении человека с Богом.

Древнее монашества

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Иногда у людей складывается мнение, что аскетизм предназначен только для узкого круга, для монахов или каких-то «избранных подвижников», но на самом деле аскетизм — это явление очень широкое и, позволю себе сказать, доступное для каждого православного христианина. Нет аскетизма монашеского или мирского, аскетизм один. Но есть разные его формы и степени: одни у монаха-отшельника, другие у инока, живущего в киновии, третьи у мирянина. Что соединяет эти формы? Единая цель, то есть стремление к спасению. И монах, и мирянин воздерживаются, но каждый по-своему.

Могу сказать, что путь монашества более прямой, а путь мирянина более извилистый: в миру труднее собраться, молиться, легче впасть в страсти. Монах более защищен, он меньше уклоняется и поэтому идет более прямым путем, хотя искушений он преодолевает часто больше. Но путь в конечном итоге один.

Конечно, про аскетический опыт в миру меньше писали, он менее отрефлексирован, поэтому мы о нем меньше знаем. Монахи же, имея опыт аналогичный, хотя и своеобычный, имели возможность более активно этот опыт осмысливать и описывать. Но принципиально данный «опыт мирянина» по своей сущности не отличается от опыта монашеского, требуется только воспользоваться этим опытом и как бы адаптировать его к жизни в миру.

Кроме того, следует помнить тот факт, что практически все отцы Церкви, запечатлевшие аскетический опыт в своих творениях, были монахами. Наше святоотеческое Предание это — по преимуществу монашеское Предание, и в этом состоит его непреходящая ценность. Правда, имеются некоторые исключения. Например, Николай Кавасила, написавший знаменитое сочинение «Жизнь во Христе», формально был мирянином, хотя по сути своей являлся монахом. Таковым же следует считать и преподобного Иоанна Кронштадтского. Замечательный образец подвижника в миру являет и наш современник Николай Евграфович Пестов, сочинения которого лишь сравнительно недавно увидели свет.

Естественно, что монашество в своем идеальном выражении подразумевает высокую степень аскетизма, оно является сосредоточением всего восточнохристианского аскетизма, но аскетизм существовал и без монашества. Аскетизм древнее монашества, просто монашество как бы сконцентрировало в себе опыт предшествующих христианских подвижников. Аскетизм святых отцов, авторов сочинений, которые мы читаем сегодня, это тот же аскетизм, носителями которого были и апостолы, и первые христиане. Аскетизм практически современен Церкви. Пахомиевские иноки, последователи святого Пахомия Великого, египетского подвижника IV века и родоначальника общежительного или киновийного монашества, рассматривали свою общину как прямое продолжение первохристианской апостольской общины. Именно не возрождение, а продолжение! И эта глубинная связь монашества и древнего апостольского аскетизма несомненна. Об этом я писал в своей книге «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

Кто такой апостол Павел? Он же тоже подвижник! «Подвигом добрым подвизался», — говорит он про себя (см. 2 Тим. 4: 6-8). Известно, что святой Павел являлся одним из великих первых благовествователей или, как сейчас говорят, миссионеров. У нас сейчас на слуху такие слова, как «миссионерская деятельность», которая, конечно же, необходима. Но следует всегда помнить, что миссия без личного духовного делания (или аскетики) невозможна. Все первоначальное христианство было пронизано этим чувством. Мы представляем апостола Павла неким активным общественным деятелем, и это в какой-то степени верно, но он же был прежде всего подвижником, делателем непрестанной молитвы, усердно подвизавшимся также и в телесной аскезе. Поэтому его делание было связано не только с внешней проповедью, поскольку миссионер не может заниматься внешним деланием без внутреннего.

Мировоззрение вырастает из конкретного живого опыта, миссионер проповедует не только словом, но и своим духовным деланием. Ведь общеизвестна фраза, выражающая суть и христианского подвига, и христианского миссионерства: «Спасешься сам — спасутся тысячи вокруг тебя». Единство христианской аскезы на протяжении многих веков несомненно. Я уверен, что опыт внутреннего делания, о котором мы читаем у святых отцов поздневизантийского времени, таких как преподобный Григорий Синаит или святитель Григорий Палама, был известен и апостолу Павлу.

Аскетизм и жизнь в миру

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Аскетизм — удел не только монахов или отшельников. Аскетизм — это жизненный ответ христианина на то призвание, которое Богом обращено к каждому. «…Будьте совершенны, как Отец Ваш небесный совершен есть» (Мф. 5: 48). Это касается всех христиан. Мирянин, как и монах, имеет полную возможность ходить перед Богом, но вот образ действования и мера у каждого будут различны. Да и в монастыре все разные, подравнять всех под одну гребенку и там нельзя. У каждого свои страсти и свои таланты, возможности, данные Богом. Но борьба со страстями доступна и в миру, и в монастыре.

Есть один набор примеров аскезы для монаха, а другой для мирянина. Суть же остается одна. Выше мы говорили о грехе как о болезни. От болезни греха человек может лечиться в миру, а может в монастыре. Чем занимается монах? Труд и молитва. Но разве труд не нужен в миру? Разве христианин в миру может жить без молитвы? Нет.

Как может выглядеть аскетический «амбулаторный режим» для мирянина? Утром, если есть возможность прочитать правило, встань и прочти его спокойно. Нет возможности? Прочитай краткое правило Серафима Саровского. Трижды Символ веры, трижды «Отче наш», трижды «Богородице, Дево, радуйся!». Но прочитай внимательно, не просто глазами пробеги. Не можешь выдержать короткого правила, прочитай одну молитву. Просто скажи: «Господи, помилуй» — и помолчи. Вот это и будет аскетика. Господь говорит: будь верен в малом и Я тебя поставлю над многим (см. Мф. 25: 21).

Вот закончилось твое утреннее правило, ты сел в троллейбус и поехал на работу. На работе ты не можешь молиться, там ведь нужно работать. Поэтому говоришь: «Господи, благослови и не попусти мне и тут забыть Тебя! Будь со мною!» — и вот тогда ты уже не просто исполняешь работу для начальника или для себя. Ты трудишься перед лицом Божиим, и это твоя аскетическая практика. Закончил — благодари Бога и отправляйся домой.

Дома семья. В семье главная аскетическая практика — это прежде всего любовь. Что такое любовь? Это высвобождение в себе пространства для другого. Это не просто сказать «я тебя люблю», чмокнуть в щечку, и все. Нужно стараться пребывать в любви со своими ближними, с домочадцами, и это большая, серьезная работа, доступная и монаху, и мирянину — каждому в своих условиях. Даже, может быть, мирянину больше, чем монаху, который может уйти в свою келью, где его никто не тронет. В семье, где какие-то острые углы нужно обойти, а какие-то потихоньку и обтесать, приходится на каждом шагу смиряться друг перед другом: кто пойдет посуду мыть, а кто картошку чистить? И это аскетизм.

Вечером, перед сном, в молитвенном правиле что особенно важно — проверить себя, видел ли ты свои грехи за сегодняшний день? А их сложно увидеть. Ты вроде все сделал правильно, хорошо день прожил, даже понравился себе. Тогда почитай святых отцов, они тебе подскажут. Если совесть ничего не чувствует, если ты не видишь своего греха, попроси: «Господи, помоги мне увидеть свои грехи!» — чтобы знать о себе правду. Что является индикатором того, что ты идешь по правильному пути? Если ты видишь свои грехи. И не просто какое-то «кино» на эту тему, а когда совесть тебя угрызает, сердце болит.

И так нужно жить изо дня в день. Постоянно. Чтобы больному выздороветь — часто нужно много потрудиться и много потерпеть. Свободу нужно выстрадать, тогда ты научишься ею пользоваться. И аскеза здесь — путь исцеления.

Борьба со страстями: отсекать их или преображать?

Профессор Алексей СИДОРОВ:

— Греческое слово «патос» — страсть, так же как и «апатейя» — состояние отсутствия страсти, существовали и до христианства, и учение о страстях и преодолении их особенно активно разрабатывалось в стоицизме. Под страстью часто понималось воздействие на человека извне, некое состояние подверженности чему-либо. Например, известна любовная страсть, которая овладевает человеком, и он становится ей полностью подвластен, не имея сил преодолеть ее.

Что внесло христианство в это известное уже с древности понятие страсти? Прежде всего то, что страсть является результатом грехопадения. При грехопадении извратился весь состав человека, весь его физический и эмоциональный мир, так же как и способность его познания. Для древних же греков страсть была неким естественным состоянием человека. С христианской точки зрения борьба со страстью должна иметь конечным результатом возвращение к тому состоянию, в котором человека создал Бог, то есть к жизни «по природе», но природе, созданной Богом; нынешнее же состояние человека является противоестественным.

Бесстрастие, или «апатейя», состояние, противоположное «страсти», у стоиков понимается как подавление страсти, лишение ее всякого движения, влияния, энергии, потенции. Таким образом, «апатейя» — величина лишь отрицательная. Логичным следствием этого состояния может быть только смерть. Как «лучшим лекарством от зубной боли является гильотина».

Православное значение этого термина совершенно другое. «Апатейя» как христианское бесстрастие — это не просто уничтожение страстей, а преображение их в добродетели, стяжание добродетелей. Средством в борьбе со страстью может быть привлечение противоположной ей добродетели. Например, гнев — это следствие недостатка любви.

В античной Греции было принято деление души на разумную и неразумную; последняя же включала в себя начало яростное («тимос») и начало вожделеющее («эпитюмия»). «Тимос» — мужское начало, «эпитюмия» — женское. Эти «тимос» и «эпитюмия» являются естественными свойствами души, они присущи человеку, но их действие извращено после грехопадения. У человека в нынешнем его греховном состоянии «тимос» перерастает в «орге» — в гнев, в злобу на ближнего; такая греховная страсть может преображаться лишь через любовь. Поэтому бороться с гневом нужно не только не делая ничего злого, сдерживая злость, раздражение, но и стараясь делать человеку, вызывающему гнев, что-то доброе.

Любая борьба со страстью связана в конечном итоге с ее преображением. Христианское бесстрастие — это не безразличие и равнодушие, но борьба с неправильными действиями естественных сил души и их выправление. Это стяжание «исихии» — состояния внутреннего покоя, мира, выход из порочного круга вращения страстей — тот выход, который достигается в постоянной устремленности к единству с Богом.

Наиболее подробно эта тема была разработана в поздней монашеской письменности у т. н. «исихастов», но практику и идеи исихии в каком-то смысле начинают разрабатывать уже ученики преподобного Антония Великого, человека, с чьим именем ассоциируют вообще зарождение православного монашества в IV веке. О доступности этой «исихии» мирянину свидетельствует опыт отца святителя Григория Паламы, который, будучи сенатором, однажды даже на заседании сената погружался в такую молитвенную «исихию». Конечно, стяжание подобного молитвенного безмолвия требует великого подвига.

Есть ли у аскетики эволюция?

Профессор Алексий СИДОРОВ:

— Мы живем в меняющемся мире, и формы церковной жизни тоже меняются, а соответственно, меняются порой терминология и конкретные формы проявления аскетизма. Однако, так как аскетика по своей сути и по своей конечной цели, которую мы понимаем не только умом, но и сердцем, остается неизменной, то обретение ею некоторых новых форм не влечет изменения сути православного подвижничества. Так, упоминаемый мной покойный отец Иоанн Крестьянкин подвизался тем же подвигом добрым, как и преподобный Антоний.

Естественно, что православное подвижничество никогда не существовало и не может существовать вне Церкви и ее Таинств. Иногда спрашивают, почему все восточные отцы-аскеты много пишут про различение помыслов, борьбу со страстями, Боговидение, но часто почти ничего не говорят о Евхаристии. Неужели аскетизм отцов был оторван от церковных Таинств? Безусловно, это не так.

Из свидетельств о ранних отцах-подвижниках, мы знаем, что Евхаристия была одним из главных центров их аскетического опыта. Подвижники в египетской пустыне Келлий собирались раз в неделю из своих уединенных мест в храм, где все причащались, не говоря уже о киновийных монастырях. Евхаристия была наиважнейшим и необходимым элементом аскетизма всегда. Другое дело, что далеко не все отцы или подвижники могли участвовать в общем богослужении. Отшельники, живущие далеко в пустыне, часто имели с собою запасы Святых Даров и причащались келейно. Говорить о том, что практика монашеского аскетизма была когда-то независима от Евхаристии, — это неправильно и некорректно. Тогда отцы-подвижники мало об этом писали просто потому, что для них Евхаристия была естественной «средой обитания», воздухом, которым они дышали. А что писать про воздух? О нем задумываешься только тогда, когда начинаешь задыхаться, а у отцов вся жизнь была Евхаристией.

Это мы сейчас иногда начинаем говорить о некоем «евхаристическом возрождении». Но подобное словоупотребление вызывает предположение, что до нас был и некий «Евхаристический упадок», а этого никогда не было. Я стал воцерковляться еще в советский период, но подобного «упадка» как-то не заметил. И не думаю, что тот же отец Иоанн Крестьянкин или недавно скончавшийся отец Матфей Мормыль были свидетели подобного рода «декаданса». Наоборот, они являются яркими носителями именно Евхаристического расцвета.

Издержки подвига

Митрополит АЛЕКСИЙ (Кутепов):

— Какова должна быть аскетическая практика для мирянина, чтобы он не надломился? Во-первых, при неудачах здесь нужно всегда благодарить Бога за то, что он тебе показывает твои грехи и ошибки, показывает твою меру. Но как подобрать нагрузку? Если посчастливится — то найти духовного советника, духовника или просто старшего человека, которому ты доверяешь. Если такого человека нет, то можно взять несколько хотя бы самых простых книг: святого Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроится». Беседу преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым — читать их иногда и молиться о том, чтобы Господь тебе послал советника.

Опыт приходит не мгновенно, как волшебная палочка, которой добрая фея дотронулась до Золушки, и та вся заиграла блестками! Это работа. И главное в ней — избегать самонадеянности, с одной стороны, но и советы принимать с рассуждением.

Делание аскетики — не только ограничивать себя, уклоняться от зла, но и творить благо, сознательно и волево, исполнять евангельскую заповедь, понуждать себя к ее осуществлению. «Уклонись от зла и сотвори благо» (1 Петр 3: 11). А чтобы на месте зла, от которого ты отказался, появилось что-то доброе, должно появиться смирение. Смирение — это такое устроение внутреннего мира, которое позволяет переживать то, что мы просим всегда в молитве Господней: «Да будет воля Твоя на земле, как на небе». Где это на земле? Во мне! Внутри меня, в моем духе и моем самосознании, которое обладает всей полнотой космоса. А какая должна быть воля Божия? — Как на Небе. Это где? — В ангельском мире! То есть я должен жить, как живет ангел. А кто живет равноангельно? Только преподобные, святые. Я так не живу. И вот отсюда появляется покаяние. Апостол Павел пишет в послании к Римлянам: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7: 19). И такое состояние покаяния привлекает Божественную благодать, только тогда добро и может в нас действовать, а своею добротной силою, которая в нас вложена от Бога, мы можем совсем немногое.

Чем проверять себя, на правильном ли ты пути? Если чувствуешь, что грешен, видишь свои грехи, находишься на правильном пути. Петр Дамаскин говорит: первый признак исцеления, когда я начинаю видеть в себе грех. А некоторые вместо грехов видят «видения», «чудеса», «откровения». Кто я такой, чтобы у меня были какие-то видения, чтобы ко мне Христос приходил? Такие свидетельства, так же как бесстрастие, — удел немногих, но любой христианин должен взять свой крест и идти, стопа в стопу за Христом. Потому что это путь исцеления. Наши — действия, а результат — у Бога.

АЛЕКСИЙ (Кутепов), митрополит Тульский и Белевский, родился в Москве. В 1970 году поступил на химический факультет МГПУ им. В. И. Ленина. В 1972-м, оставив институт, поступил в Московскую духовную семинарию. 7 сентября 1975 года в Троице-Сергиевой лавре пострижен в монашество, в 1979-м окончил МДА со степенью кандидата богословия. В мае 1980-го назначен секретарем архиепископа Владимирского и Суздальского, настоятелем кафедрального Успенского собора города Владимира, с 27 марта 1984 года — наместник Троице-Сергиевой лавры. С 1988-го по 1990 год – председатель хозяйственного управления МП. 1 декабря 1988 года хиротонисан во епископа Зарайского, викария Московской епархии, 20 июля 1990 года назначен на Алма-Атинскую и Казахстанскую кафедру, определением Священного синода от 7 октября 2002 года переведен в Тульскую епархию.

Алексей Иванович СИДОРОВ, профессор МДА, доктор церковной истории, кандидат исторических наук, кандидат богословия. Родился в1944 году. В 1975-м окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности «история древнего мира». С 1975 года — научный сотрудник Института истории СССР АН СССР (ныне Институт всеобщей истории РАН). С1981-го — кандидат исторических наук. В 1987-м — преподаватель МДАиС. В 1991 году окончил экстерном Московскую духовную академию с присуждением ученой степени кандидата богословия за диссертацию на тему «Проблема гностицизма и синкретизм позднеантичной культуры». С 1997 года — профессор МДА. С 1999 года — доктор церковной истории. Автор множества научных статей и монографий, в том числе работы «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества».

>Аскетизм

О книге «Аскетизм»

Чтобы привести свою жизнь в порядок и разобраться в самом себе, нужно иметь определённый настрой и готовность что-то понять и от чего-то отказаться. С чего начать? Какие шаги нужно совершить? В книге «Аскетизм» Патрик Холл рассказывает о том, что нужно сделать. И он сам, и его жена придерживаются определённых правил, которые позволяют им сконцентрироваться только на важных вещах и не тратить время на пустое, а иногда даже вредное.

Книга поможет читателям определиться с тем, что для них важно, избавиться от ненужных социальных контактов, ненужных вещей. Например, сейчас очень многие не могут обойтись без соцсетей, без демонстрации своего успеха, причём неважно, реальный он или показной. Люди забывают о том, что их окружают близкие, более важные моменты происходят здесь и сейчас, можно испытать массу приятных эмоций, найти для этого время, если отказаться от ненужного. И совсем необязательно всем рассказывать об этом.

Книга меняет восприятие окружающего мира. Внося изменения в жизнь, можно заметить, что постепенно становишься более спокойным, лучше понимаешь себя, появляется время на то, чтобы добиваться своих целей и делать то, что важно лично для тебя. Эта книга может стать волшебным пинком, подталкивающим к переменам, но стоит быть готовым к тому, что автор пишет довольно жёстко, чтобы замотивировать читателя.

Произведение относится к жанру Руководства. На нашем сайте можно скачать книгу «Аскетизм» в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 3.75 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Православная аскетика, изложенная для мирян

Книга отца Павла Гумерова призвана помочь православному христианину в его борьбе со страстями и греховными привычками. Опираясь на Священное Писание, труды святых отцов и свой собственный священнический опыт, автор раскрывает психологические особенности поведения и мышления человека, которому Бог судил жить и спасаться в XXI веке.

Приводим отрывок из книги.

НУЖНА ЛИ СОВРЕМЕННОМУ МИРЯНИНУ АСКЕТИКА?

В старину на Руси любимым чтением всегда были «Добротолюбие», «Лествица» св. Иоанна Лествичника и другие душеполезные творения. Современные православные христиане, к сожалению, редко берут в руки эти великие книги. А жаль! Ведь в них содержатся ответы на вопросы, которые очень часто задают на исповеди: «Батюшка, как не раздражаться?»; «Как бороться с унынием и леностью?»; «Как жить в мире с близкими?»; «Почему мы постоянно возвращаемся к одним и тем же грехам?». На эти вопросы отвечает наука, которая в богословии называется аскетика. Говорит она о том, что такое страсти и грехи, как с ними бороться; как обрести мир душевный; как стяжать любовь к Богу и ближним.

Слово «аскетика» сразу вызывает ассоциации с древними подвижниками, египетскими пустынниками, монастырями. Аскетические опыты, борьбу со страстями многие считают делом сугубо монашеским.

«Ну, а мы люди немощные, в миру живём, мы уж так как-нибудь». Это, конечно, глубокое заблуждение. К ежедневной борьбе, войне со страстями и греховными привычками призван каждый православный христианин без исключения. Об этом говорит нам апостол Павел: Те, которые Христовы, (т. е. все христиане. — Свящ. П.) распяли плоть со страстями и похотями (Гал 5, 24).

Как солдаты принимают присягу и дают клятву защищать Отечество и сокрушать его врагов, так и христианин, как воин Христов в Таинстве крещения присягает на верность Христу и «отрекается от дьявола и всех дел его», то есть от греха. А значит, предстоит бой с лютыми врагами нашего спасения: падшими ангелами, страстями и грехами. Бой не на жизнь, а на смерть, бой трудный и ежедневный, если не ежечасный — «покой нам только снится». И поэтому изложение православной аскетики более всего уместно на основании учения о восьми человеческих страстях и противоборстве с ними.

Слова аскетика, аскетизм произошли от греческого глагола аскео, что в переводе означает: искусно и старательно перерабатывать, обрабатывать грубые материалы и в этом упражняться. В древней языческой Греции аскетами называли атлетов, так как они проводили время в постоянных тренировках и упражнениях и при этом вели строгий, воздержанный образ жизни.

Позже именование аскет закрепилось за людьми, подвизающимися в воздержании и стяжании добродетелей. Таким образом, труд христианина по спасению своей души можно сравнить с работой спортсмена, укрепляющего свое тело и волю в постоянных занятиях, или воина, упражняющегося в боевом искусстве, чтобы быть всегда готовым к военным действиям.

Свой скромный труд я составил на основании Священного Писания, святоотеческой аскетической письменности и собственного небольшого священнического опыта. Учение Церкви о страстях и борьбе с ними переложено в книге на современную почву, для православных христиан, которым Бог судил жить и спасаться в веке ХХI. Также я взял на себя смелость использовать некоторые знания из багажа практической, прикладной психологии, переосмыслив их согласно с учением святых отцов о борьбе со страстями, ибо и святитель Феофан Затворник приводил в своих сочинениях психологические аналогии и даже призывал составить учебник, в котором можно было совместить христианство и психологию. Психология изучает механизмы человеческого поведения и мышления.

Практическая психология помогает человеку справиться со своими дурными наклонностями, победить депрессию, на учиться ладить с самим собой и людьми, и психологические знания могут быть весьма полезными в духовном делании.

Беда в том, что психология не является единой научной дисциплиной, такой как физика, математика, химия или биология. Существует множество школ, направлений, которые называют себя психологией.

К психологии относятся и психоанализ Фрейда и Юнга и новомодные течения типа нейролингвистического программирования (НЛП). Некоторые направления в психологии совершенно неприемлемы для православных христиан. Поэтому приходится собирать какие-то знания по крупицам, отделяя зёрна от плевел.

Перед тем как начать изучение основных страстей и методов борьбы с ними, давайте зададим себе вопрос: для чего мы боремся с нашими грехами и страстями? Недавно услышал, как один известный православный богослов, профессор Московской духовной академии (не буду называть его имени, так как очень уважаю его, он был моим преподавателем, но тут я в корне не согласен с ним) сказал: «Богослужение, молитва, пост — всё это, так сказать, строительные леса, подпорки для возведения здания спасения, но не цель спасения, не смысл христианской жизни. А цель — избавление от страстей».

Не могу с этим согласиться, так как избавление от страстей тоже не самоцель, а о настоящей цели говорит преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен — и вокруг тебя спасутся тысячи». Цель жизни христианина — стяжание любви к Богу и ближним. Сам Господь говорит только о двух заповедях, на которых зиждется весь Закон и пророки. Это возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф 22, 37–39). И далее: на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22, 40). Это самые главные заповеди, исполнение которых — смысл и цель христианской жизни. А избавление от страстей лишь средство, как молитва, богослужение и пост. Если бы это было целью, то недалеко ушли бы мы от буддистов, которые тоже ищут бесстрастия, нирваны.

Но человеку невозможно исполнить две главные христианские заповеди, пока над ним господствуют страсти. Подверженный страстям, грехам, он любит себя и свою страсть. Разве может тщеславный, гордый любить Бога и ближних? А находящийся в унынии, гневе, служащий сребролюбию? Вопрос риторический.

Служение страстям и греху не позволяет христианину исполнить ключевую заповедь Нового Завета — заповедь о любви.

• Нужна ли современному мирянину аскетика?
• Глава I. СТРАСТИ И СТРАДАНИЯ
• Глава II. ПОКАЯНИЕ — ОСНОВА ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ
• Глава III. БОРЬБА С ПОМЫСЛАМИ
  • Щит веры
• Глава IV. О ВРЕДЕ НЕКОТОРЫХ ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ
• Глава V. ЧРЕВООБЪЯДЕНИЕ. «ИХ БОГ — ЧРЕВО»
  • «Молитвой и постом»
  • Духовно-телесная зависимость
  • Нет греха в куренье табака?
• Глава VI. ЛЮБОДЕЯНИЕ. «ДЕМОН НЕЧИСТОТЫ»
  • Храни сердце твое
  • Горе миру от соблазнов
  • Бог в помощь!
• Глава VII. СРЕБРОЛЮБИЕ. «КУЛЬТ ЗОЛОТОГО ТЕЛЬЦА»
  • Почему тяжело спастись богатому?
  • Не очерстветь сердцем
  • Сребролюбие и другие грехи
  • Виды сребролюбия
  • Противоборство с любостяжанием
• Глава VIII. ГНЕВ. «УБИЙЦА ЛЮБВИ»
  • Причины гнева
  • Виды гнева
  • Гнев и молитва — вещи несовместимые
• Глава IX. ПЕЧАЛЬ. «ЧЕРВЬ В СЕРДЦЕ»
  • Виды печали
  • Возложи надежду на Бога
  • Вкус жизни
  • Смысл страданий
  • Трудотерапия
  • Грехи умножают печаль
• Глава X. УНЫНИЕ. «БЕС ПОЛУДЕННЫЙ»
  • Охлаждение
• Глава XI. ТЩЕСЛАВИЕ. «ДОМАШНИЙ ВОР»
  • Тщеславие прикровенное и явное
  • Борьба со страстью
• Глава XII. ГОРДОСТЬ. «ГРЕХ ЛЮЦЕФЕРА»
  • Суд и осуждение
  • Гордость и раскол
  • Прельщение
  • Брань с гордостью
• «Царство Небесное силою берется». Вместо заключения
• ПРИМЕЧАНИЯ

Аскетика для современных мирян

Человек в православии неизбежно сталкивается с аскезой: с постом (причем не только Великим), молитвенными правилами, продолжительным богослужением в храме. Почему Церковь настаивает на необходимости этих правил? Что они дают душе? Какая бывает аскеза и зачем она нужна современному мирянину? Как найти свою меру поста и молитвы?
Ответы на эти вопросы можно найти в книге протоиерея Андрея Ткачева «Духовная жизнь» серии «Ступени веры».

280 р

Аскеза — это упражнения. Существуют некие упражнения, которые насилуют грехолюбивую природу ради чего-то большего. Это как работа гончара над глиной: сначала он бьет ее кулаками и ребром ладони, а потом уже что-то делает из нее. Аскетизм — упражнение, требующее времени, энергозатрат, терпения, преодоления боли и неудач. Это некое универсальное явление.

Однако нужно различать аскетизм религиозный и аскетизм в принципе, то есть просто усилия. Например, вот будущий скрипач одну и ту же гамму играет невообразимое количество раз, он трудится, страшно напрягается ежедневно и при этом непонятно для чего. Нет никакой уверенности, что из него получится новый Паганини. Но то, что он делает, — аскетизм. Или, к примеру, Иммануил Кант. Он, сам того не желая, был затворником. Философ жил в Кёнигсберге и только по слухам знал, что город находится на море, потому что почти не покидал своей комнаты. Может быть, он и выходил ночью на балкон, чтобы посмотреть на звездное небо, по ближайшим улицам прохаживался, но по факту он находился в затворе. Он этого не хотел, специально не стремился к этому, просто ученый был поглощен своими трудами, его затворничество — плод увлечения работой.

Можно ли создать какую-то серьезную философскую систему, сделать важное научное открытие, не думая об этом годами, не трудясь и не ограничивая себя ни в чем? Очевидно, что практически невозможно. Александр Васильевич Суворов — аскет ради военных побед и славы государства, славы русского оружия. Художник Винсент Ван Гог — тоже аскет. Хотя его аскетизм привел к самоубийству, то есть был аскетизмом с отрицательным знаком: он «сжег» себя ради живописи и ничего больше, кроме живописи, по сути, не знал.

Диоген в своем жилище — пример аскета

А христианский аскетизм — духовная практика. Аскетизм как религиозную практику мы встречаем в любой великой культуре. Он есть в религии евреев Ветхого Завета, он был до нее и параллельно с ней в Древнем мире. Все люди знали, что есть некие затворники, молчальники, постники — аскеты, одним словом. Люди знали пользу поста, чувствовали, что ограничение в пище утончает восприятие мира, умиротворяет страсти, обостряет и улучшает интеллектуальные способности и духовные качества человека. Это известно было и в Индии, и в Египте, и в Древнем Риме. Людей, которые отрекались от мира — кто уходил в пещеру или в пустыню, кто взбирался на столп, кто надевал на себя вериги ради высших целей, — всегда считали солью земли в том обществе, в котором религиозный закон признавался за истину и соблюдался большинством. Христианская цивилизация аскетизм восприняла из древности. И этот аскетизм — не просто долгое, кропотливое упражнение, нужное всюду, где ожидаются большие результаты, как в науке или профессиональной культуре.

В религиозных практиках, которые формировали великие культуры и цивилизации, стремление к Богу однозначно означало ограничение себя в чем-то. Человек должен был чем-то пожертвовать, чаще всего — лично собою. В изуверских практиках это могло выражаться даже в оскоплении, в человеческих жертвоприношениях, нанесении увечий самому себе. Здесь правильные идеи подчас неправильно действовали.

Ведь все изуверства вырастают из здорового зерна, получающего неправильное развитие. Такие «аскеты» жертвуют собой ради божества своего, что может выражаться, в частности, в отрезании языка или выкалывании глаз. Индию и Китай этим не удивишь. В Индии таких аскетов очень много: дающих обет питаться пометом, никогда не мыться, поднять правую руку и никогда ее не опускать. Но в сравнении с нашей общей расхлябанностью, когда мы ничем ни для кого жертвовать не хотим (как Лермонтов писал: «И ненавидим мы, и любим мы случайно, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви»), там хотя бы есть понимание жертвы. И это универсальное явление, из которого вырастает как великая святость, так и великие заблуждения.

Принесение себя в жертву — универсально правильная идея, из которой при неправильном пользовании может вырасти какая-нибудь дикость. Мы знаем, что на определенном этапе своей истории евреи дошли до того, что приносили жертву Молоху. И наверняка находился какой-то человек, который оправдывал это, может быть, даже и историей Авраама, говоря, что Бог может такого захотеть. А Господь между тем говорит: «А Мне и на сердце такое не восходило».

Лорен де ла Гир. Жертва Авраама

Жертва собой — это жертва самым дорогим. Допустим, человек отрекается от супружества. Одно дело, если он идет в монахи, потому что не ищет себе пару — половая, психоэмоциональная, психофизическая сферы в нем придавлены, потребности приглушены. Тогда для него монашеское отречение от брака — не подвиг, ему лучше быть в одиночестве или в коллективе себе подобных, каждый из которых в жизни для себя больше ничего не ищет. А другое дело, когда у человека есть сильные желания и чувства. В таком случае очень сложно отречься от них — палец себе отрубить легче.

Правильная идея аскетизма — это принесение в жертву себя, а не частей своего тела. Изувер скажет: «Возьми мой язык!» — и отрежет язык. А Роман Сладкопевец (христианский святой, известный как создатель песнопений, называемых кондакáми) говорит: «Возьми мой язык!» — и поет этим языком. То же — и псалмопевец Давид.

А вот другой изувер скажет: «Я отдаю тебе мои глаза!» — и выкалывает их. А художник-христианин скажет то же самое и будет писать что-то доброе, смотреть в нужную сторону.

Христианская жертва состоит в том, что мы отдаем Богу себя и подчас имеем нечто великое в результате.

Серафим Саровский когда-то сказал: «Отдаю Тебе себя!» — и до сих пор его святость сияет. Или в древнем Константинополе в VI веке Иустин и Феодора построили храм Святой Софии. Они тоже сказали: «Твоя от Твоих Тебе приносят Иустин и Феодора». Другими словами, «вот Тебе храм, прими, Господи!». И каков результат? Миллионы людей уверовали благодаря этому храму, потому что он настолько красив, что, увидев его, нельзя не верить в Бога. Мы, русские, в частности, уверовали посредством Иустина и Феодоры.

Если бы наши послы не присутствовали на литургии в Софии Царьградской, неизвестно, как бы история сложилась. Они были на литургии там и сказали: «Мы видели, как греки молятся Богу, больше ничего не хотим!» И через четыре века русичи стоят на литургии — вот долговременные плоды одного дара, принесенного в то время. Представители дикого народа (по сравнению с византийцами), попавшего в «объятья» высокой культуры, стоят на литургии и пленяются навеки красотой Небесной, которая открывается через православное богослужение. Вот вам итог: русская цивилизация уже более тысячи лет связана с этим моментом. Таковы плоды жертвы.

Суть аскезы — в жертвенности, потому что жертвы приносят всегда с каким-то усилием, нечто отрывая от себя. Я отдаю время, силы, здоровье, деньги, имущество — все, что могу, вспоминая слова: «Раздай все и следуй за Мной».

Есть жертва частичная и жертва всецелая. И мы находим примеры жертвы в Ветхом Завете. Жертва повинности: например, человек виноват и должен отработать.

Была жертва за грех: я согрешил и приношу жертву в покрытие греха моего; жертва по обету: я обещаю Господу, что, если будет то, что я прошу, я сделаю то-то (это что-то вроде обмена, то есть частичная жертва). И еще приносилась жертва всесожжения, от которой ничего не съедали, не забирали, но все сжигали.

О мучениках, например, говорят, что это «всесожжение словесное». Живые люди, наделенные разумом и свободной волей, отдали себя на всесожжение. Это уже высшая жертва. В период жестоких гонений она выражается в мученичестве и исповедничестве, а в другие, более спокойные времена приобретает форму аскетических подвигов, миссионерского труда.

Допустим, оставил человек комфортабельную квартиру в большом европейском городе и уехал проповедовать на дальние территории, среди нехристианских народов. Это жертва всецелая, по сути. А что движет человеком, который идет на это? Движет им огонь, который от небес сошел и возгорелся. Христос говорил: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» — это огонь Духа Святого, сошедший, чтобы воспламенить сердца к жертвоприношению.

Христианство везде ищет меры, везде боится изуверства, всегда хочет, чтобы жертва была настоящая, истинная, духовная. На этом пути возникают вопросы о твоей пригодности к тому или иному пути, о твоих способностях: понесешь ли ты это, вместишь ли? А дальше — практические вопросы, как именно тебе все это делать.

Жертву Богу приносить должны все. А уже величина этой жертвы у каждого своя — будет ли это жертва повинности, обетная или жертва всесожжения.

И там, где вдруг горит большой огонь и люди еще никогда такого огня не видели, они могут испугаться и подумать: уж не ложный ли это огонь? Так было с преподобным Симеоном Столпником. Он стоял на столпе, где непрестанно молился, беседовал с приходящими к нему людьми и проповедовал. До него никто такого подвига не нес. И жившие недалеко в пещерах пустынники решили его проверить.

Они пришли и сообщили Симеону общее решение старцев, по которому он должен сойти со столпа. Преподобный, услышав это, сразу же стал спускаться вниз. А старцы тут же ему и кричат: «Нет, не сходи, отче! Мы убедились, ты — Божий человек!» А если бы он остался, то они бы силой стащили его со столпа, потому что стало бы ясно, что подвиг его не для Бога совершается и он в прелести духовной. Таким образом подвиг проверяется. Хочет человек, например, в монашество пойти или девство соблюсти. Старший, более опытный, вправе, имея относительно бóльшую зрелость, сказать ему: «Тебе сейчас 18 лет, и ты хочешь удалиться от брака, а мне сейчас 45 лет, и я в 18 лет хотел того же. Но я понимаю, что это не так просто, как тебе сейчас кажется». Следует предупредить, что если погаснет тот огонь, который в тебе сейчас, то ты упадешь великим падением. Поэтому не стоит спешить, торопиться с обетами, постригом, с каким-то радикальным выбором в жизни. Такие советы должны звучать. На пути святого могут стоять барьеры. Святой их преодолеет, а если он не святой, то остановится. Спасем человека от ложной святости.

Посильная аскетика

Прежде чем приступить к подвигам, малым или большим, человек должен узнать себя. Каждый человек неповторим. Если даже разные люди делают одно и то же, то они делают в итоге не одно и то же. Даже если они оба постятся по Уставу, то они все равно постятся по-разному. Не говоря уж о том, что есть беременная женщина и небеременная женщина, есть больные люди и здоровые, есть люди, работающие физически, и люди умственного труда. У них должны быть и посты разные. И все, что делается в мире, должно делаться, исходя из некой индивидуальности. А от педагога требуется действовать по отношению к человеку не только как к личности, но и как к природному существу.

У всех людей общая человеческая природа — нам всем нужны труд, гигиена, некая дисциплина, общение, взаимное уважение и другое. Это касается всех. А уже дальше — чему больше уделять внимание, чему меньше — решается индивидуально. И чтобы понять свое место в жизни, нужно, конечно, узнавать себя. Ведь было бы очень обидно, если бы, например, Петра Ильича Чайковского с детства заставляли фехтовать на шпаге или учить китайские иероглифы вместо того, чтобы усадить за рояль. Он получил бы, наверное, глубокую психологическую травму, потому что все равно хотел бы быть музыкантом.

Таким образом, дело педагога — угадать в человеке, какова его мера. Но педагогов таких очень мало, и каждый человек все-таки творец своей судьбы. Он должен сам себя изучать.

Однако сначала каждый, как мы сказали, должен понять общую меру в отношениях с другими людьми, потому что нельзя браться за большее, пока меньшее не сделано. Например, человек должен уважать старших, поэтому принято посещать могилы своих родных. Это не аскетизм и не подвиг, это просто необходимая человечность. Нужно кому-то помогать в жизни — хоть кому-то иногда! Нужно научиться относиться с милосердием к старикам, калекам, чтить тех, кто лучше тебя, и ровно вести себя с равными.

Следует вообще многому научиться, например, хлеб на пол не бросать, не ругаться в присутствии женщин и так далее.

Есть тысячи вещей, которые делать нельзя или наоборот — делать нужно, и это совершенно обычные вещи, они не делают человека святым.

Для христианина общие нормы рождаются практикой участия в воскресной литургии, великопостной практикой и пасхальным праздничным периодом. Главное в нашей жизни — это Пасха и Великий пост, ведущий к ней, а также воскресенье и малый, недельный круг богослужения, который ведет к воскресенью. Посты среды и пятницы, утренняя и вечерняя молитвы, участие в воскресной литургии, чтение Евангелия — малый круг. Большой круг — это Великий пост (он очень насыщен, очень глубок, в нем все есть) и Святая Пасха. От Пасхи ведет отсчет и весь календарный круг праздников — и Вербное воскресенье, и Вознесение, и Троица.

Есть прекрасная рекомендация: жить нужно так, будто ты готовишься к литургии, к Причастию. Постарайся не ругаться или, скажем, не смотри что-то по телевизору сегодня, потому что причащаться будешь завтра. Или не ходи в гости, например, потому что возвращаться придется за полночь, а завтра причащаться. Это самый минимум.

Что нам препятствует причаститься? Явный грех. Например, блуд, воровство, гнев, ссоры, хождение к бабкам-гадалкам, чрезмерное употребление пищи или напитков.

Для христианина обязательны мирные отношения с ближними, потому что мы каждый раз читаем на литургии перед Чашей со Святыми Дарами: «Первее примирися тя опечалившим». Если ты вычитал все положенные каноны к Причастию, но, допустим, ненавидишь свою тещу и, живя с ней в одной квартире, по утрам не здороваешься, проходишь мимо, спеша в церковь на литургию, — очевидно, тут аскетика должна быть направлена в нужное русло.

На самом деле аскетизм здесь присутствует, но туда ли он направлен? Ждать ли от него благих плодов? Что тяжелее человеку сделать — вычитывать каноны или проявлять ежедневно какую-то минимально дозированную вежливость к своей невольной родственнице, матери жены?

Можно всю жизнь ненавидеть начальника, соседа, бывшего друга, — того, который был тебе другом, а потом украл у тебя диссертацию, например. Можно прожить с этой неприязнью всю жизнь, а причащение требует:

«Хотя (желая) ясти (вкусить), человече, Тело Владычне первее (сначала) примирися тя опечалившим (примирись с теми, кто тебя обидел)».

Апостол Павел говорит, что, «если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми человеками». Это очень важная вещь. А все остальное — это дисциплинарные меры. Это примерно так же, как солдаты, например, ходят в форме, а не в чем хотят. Не было бы армии, если бы все ходили, кто в чем хочет, должны быть знаки отличия, некое единообразие. Это нужно по самой природе армии. Нужно застегнуться на все пуговицы и стать в строй.

Христиан можно сравнить с военнослужащими. Мы не махновцы, а регулярная армия. Наши молитвенные усилия — это то, что «застегивает» нас на пуговицы и «ставит в строй». Но это еще не делает нас теми, кем мы должны быть, — настоящими защитниками Отечества.

О том, что еще важно знать начинающему христианину, читайте в книге прот. Андрея Ткачева «Духовная жизнь» серии «Ступени веры».