Обломов [27/33]

/ Полные произведения / Гончаров И.А. / Обломов

— Ну скажи, что я погиб, умер, пропал…
— Она заплачет и долго не утешится: за что же печалить ее?
Обломов задумался с умилением; глаза были влажны.
— Ну хорошо; я солгу ей, скажу, что ты живешь ее памятью, — заключил Штольц, — и ищешь строгой и серьезной цели. Ты заметь, что сама жизнь и труд есть цель жизни, а не женщина: в этом вы ошибались оба. Как она будет довольна!
Они простились.
III
Тарантьев и Иван Матвеевич на другой день ильина дня опять сошлись вечером в заведении.
— Чаю! — мрачно приказывал Иван Матвеевич, и когда половой подал чай и ром, он с досадой сунул ему бутылку назад. — Это не ром, а гвозди! — сказал он и, вынув из кармана пальто свою бутылку, откупорил и дал понюхать половому.
— Не суйся же вперед с своей, — заметил он.
— Что, кум, ведь плохо! — сказал он, когда ушел половой.
— Да, чорт его принес! — яростно возразил Тарантьев. — Каков шельма, этот немец! Уничтожил доверенность да на аренду имение взял! Слыханное ли это дело у нас? Обдерет же он овечку-то.
— Если он дело знает, кум, я боюсь, чтоб там чего не вышло. Как узнает, что оброк-то собран, а получили то его мы, да, пожалуй, дело затеет…
— Уж и дело! Труслив ты стал, кум! Затертый не первый раз запускает лапу в помещичьи деньги, умеет концы прятать. Расписки, что ли, он дает мужикам: чай, с глазу на глаз берет. Погорячится немец, покричит, и будет с него. А то еще дело!
— Ой ли? — развеселясь, сказал Мухояров. — Ну, выпьем же.
Он подлил рому себе и Тарантьеву.
— Глядишь, кажется, нельзя и жить на белом свете, а выпьешь — можно жить! — утешался он.
— А ты тем временем вот что сделаешь, кум, — продолжал Тарантьев:- ты выведи какие-нибудь счеты, какие хочешь, за дрова, за капусту, ну, за что хочешь, благо Обломов теперь передал куме хозяйство, и покажи сумму в расход. А Затертый, как приедет, скажем, что привез оброчных денег столько-то и что в расход ушли.
— А как он возьмет счеты да покажет после немцу, тот сосчитает, так, пожалуй, того…
— Во-на! Он их сунет куда-нибудь, и сам черт не сыщет. Когда-то еще немец приедет, до тех пор забудется…
— Ой ли? Выпьем, кум, — сказал Иван Матвеевич, наливая в рюмку, — жалко разбавлять чаем добро. Ты понюхай: три целковых. Не заказать ли селянку?
— Можно.
— Эй!
— Нет, каков шельма! «Дай, говорит, мне на аренду», — опять с яростью начал Тарантьев. — Ведь нам с тобой, русским людям, этого и в голову бы не пришло! Это заведение-то немецкой стороной пахнет. Там все какие-то фермы да аренды. Вот постой, он его еще акциями допечет.
— Что это за акции такие, я все не разберу хорошенько? — спросил Иван Матвеевич.
— Немецкая выдумка! — сказал Тарантьев злобно. — Это, например, мошенник какой-нибудь выдумает делать несгораемые домы и возьмется город построить: нужны деньги, он и пустит в продажу бумажки, положим, по пятисот рублей, а толпа олухов и покупает, да и перепродает друг другу. Послышится, что предприятие идет хорошо, бумажки вздорожают; худо — все и лопнет. У тебя останутся бумажки, а денег-то нет. Где город? спросишь: сгорел, говорят, не достроился, а изобретатель бежал с твоими деньгами. Вот они, акции-то! Немец уж втянет его! Диво, как до сих пор не втянул! Я все мешал, благодетельствовал земляку!
— Да, эта статья кончена: дело решено и сдано в архив; заговелись мы оброк-то получать с Обломовки… — говорил, опьянев немного, Мухояров.
— А чорт с ним, кум! У тебя денег-то лопатой не переворочаешь! — возражал Тарантьев, тоже немного в тумане. — Источник есть верный, черпай только, не уставай. Выпьем!
— Что, кум, за источник? По целковому да по трехрублевому собираешь весь век…
— Да ведь двадцать лет собираешь, кум: не греши!
— Уж и двадцать! — нетвердым языком отозвался Иван Матвеевич. — Ты забыл, что я всего десятый год секретарем. А прежде гривенники да двугривенные болтались в кармане, а иногда, срам сказать, зачастую и медью приходилось собирать. Что это за жизнь! Эх, кум! Какие это люди на свете есть счастливые, что за одно словцо, так вот шепнет на ухо другому, или строчку продиктует, или просто имя свое напишет на бумаге — и вдруг такая опухоль сделается в кармане, словно подушка, хоть спать ложись. Вот бы поработать этак-то, — замечтал он, пьянея все более и более, — просители и в лицо почти не видят и подойти не смеют. Сядет в карету, «в клуб!» — крикнет, а там, в клубе-то, в звездах руку жмут, играет-то не по пятачку, а обедает-то, обедает — ах! Про селянку и говорить постыдится: сморщится да плюнет. Нарочно зимой цыплят делают к обеду, землянику в апреле подадут!
Дома жена в блондах, у детей гувернантка, ребятишки причесанные, разряженные. Эх, кум! Есть рай, да грехи не пускают. Выпьем! Вон и селянку несут!
— Не жалуйся, кум, не греши: капитал есть, и хороший… — говорил опьяневший Тарантьев с красными, как в крови, глазами. — Тридцать пять тысяч серебром — не шутка!
— Тише, тише, кум! — прервал Иван Матвеевич. — Что ж, все тридцать пять!
Когда до пятидесяти дотянешь? Да и с пятидесятью в рай не попадешь.
Женишься, так живи с оглядкой, каждый рубль считай, об ямайском забудь и думать — что это за жизнь!
— Зато покойно, кум; тот целковый, тот два — смотришь, в день рублей семь и спрятал. Ни привязки, ни придирки, ни пятен, ни дыму. А под большим делом подпишешь иной раз имя, так после всю жизнь и выскабливаешь боками. Нет, брат, не греши, кум!
Иван Матвеевич не слушал и давно о чем-то думал.
— Послушай-ка, — вдруг начал он, выпучив глаза и чему-то обрадовавшись, так что хмель почти прошел, — да нет, боюсь, не скажу, не выпущу из головы такую птицу. Вот сокровище-то залетело… Выпьем, кум, выпьем скорей.
— Не стану, пока не скажешь, — говорил Тарантьев, отодвигая рюмку.
— Дело-то, кум, важное, — шептал Мухояров, поглядывая на дверь.
— Ну?.. — нетерпеливо спросил Тарантьев.
— Вот набрел на находку. Ну, знаешь что, кум, ведь это все равно, что имя под большим делом подписать, ей-богу так!
— Да что, скажешь ли?
— А магарыч-то какой? магарыч?
— Ну? — понукал Тарантьев.
— Погоди, дай еще подумать. Да, тут нечего уничтожить, тут закон. Так и быть, кум, скажу, и то потому, что ты нужен; без тебя неловко. А то, видит бог, не сказал бы; не такое дело, чтоб другая душа знала.
— Разве я другая душа для тебя, кум? Кажется, не раз служил тебе, и свидетелем бывал, и копии… помнишь? Свинья ты этакая!
— Кум, кум! Держи язык за зубами. Вон ведь ты какой, из тебя, как из пушки, так и палит!
— Кой чорт услышит здесь? Не помню, что ли, я себя? — с досадой сказал Тарантьев. — Что ты меня мучишь? Ну, говори.
— Слушай же: ведь Илья Ильич трусоват, никаких порядков не знает: тогда от контракта голову потерял, доверенность прислали, так не знал, за что приняться, не помнит даже, сколько оброку получает, сам говорит: «Ничего не знаю»…
— Ну? — нетерпеливо спросил Тарантьев.
— Ну, вот он к сестре-то больно часто повадился ходить. Намедни часу до первого засиделся, столкнулся со мной в прихожей и будто не видал. Так вот, поглядим еще, что будет, да и того… Ты стороной и поговори с ним, что бесчестье в доме заводить нехорошо; что она вдова: скажи, что уж об этом узнали; что теперь ей не выйти замуж; что жених присватывался, богатый купец, а теперь прослышал, дескать, что он по вечерам сидит у нее, не хочет.
— Ну что ж, он перепугается, повалится на постель, да и будет ворочаться, как боров, да вздыхать — вот и все, — сказал Тарантьев. — Какая же выгода? Где магарыч?
— Экой какой! А ты скажи, что пожаловаться хочу, что будто подглядели за ним, что свидетели есть…
— Ну, коли перепугается очень, ты скажи, что можно помириться, пожертвовать маленький капитал.
— Где у него деньги-то? — спросил Тарантьев. — Он обещать-то обещает со страху хоть десять тысяч…
— Ты мне только мигни тогда, а я уж заемное письмецо заготовлю… на имя сестры: «занял я, дескать, Обломов, у такой-то вдовы десять тысяч, сроком и т.д.».
— Что ж толку-то, кум? Я не пойму: деньги достанутся сестре и ее детям. Где же магарыч?
— А сестра мне даст заемное письмо на таковую же сумму; я дам ей подписать.
— Если она не подпишет? упрется?
— Сестра-то!
И Иван Матвеевич залился тоненьким смехом.
— Подпишет, кум, подпишет, свой смертный приговор подпишет и не спросит что, только усмехнется, «Агафья Пшеницына» подмахнет в сторону, криво и не узнает никогда, что подписала. Видишь ли: мы с тобой будем в стороне: сестра будет иметь претензию на коллежского секретаря Обломова, а я на коллежской секретарше Пшеницыной. Пусть немец горячится — законное дело! — говорил он, подняв трепещущие руки вверх. — Выпьем, кум!
— Законное дело! — в восторге сказал Тарантьев. — Выпьем.
— А как удачно пройдет, можно годика через два повторить; законное дело!
— Законное дело! — одобрительно кивнув, провозгласил Тарантьев. — Повторим и мы!
— Повторим!
И они выпили.
— Вот как бы твой земляк-то не уперся да не написал предварительно к немцу, — опасливо заметил Мухояров, — тогда, брат, плохо! Дела никакого затеять нельзя; она вдова, не девица!
— Напишет! Как не напишет! Года через два напишет, — сказал Тарантьев. — А упираться станет — обругаю…
— Нет, нет, боже сохрани! Все испортишь, кум: скажет, что принудили… пожалуй, упомянет про побои, уголовное дело. Нет, это не годится! А вот что можно: предварительно закусить с ним и выпить; он смородиновку-то любит.
Как в голове зашумит, ты и мигни мне: я и войду с письмецом-то. Он и не посмотрит сумму, подпишет, как тогда контракт, а после поди, как у маклера будет засвидетельствовано, допрашивайся! Совестно будет этакому барину сознаваться, что подписал в нетрезвом виде; законное дело!
— Законное дело! — повторил Тарантьев.
— Пусть тогда Обломовка достается наследникам.
— Пусть достается! Выпьем, кум.
— За здоровье олухов! — сказал Иван Матвеевич.
Они выпили.
IV
Надо теперь перенестись несколько назад, до приезда Штольца на именины к Обломову, и в другое место, далеко от Выборгской стороны. Там встретятся знакомые читателю лица, о которых Штольц не все сообщил Обломову, что знал, по каким-нибудь особенным соображениям или, может быть, потому, что Обломов не все о них расспрашивал, тоже, вероятно, по особенным соображениям.
Однажды в Париже Штольц шел по бульвару и рассеянно перебегал глазами по прохожим, по вывескам магазинов, не останавливая глаз ни на чем. Он долго не получал писем из России — ни из Киева, ни из Одессы, ни из Петербурга.
Ему было скучно, и он отнес еще три письма на почту и возвращался домой.
Вдруг глаза его остановились на чем-то неподвижно, с изумлением, но потом опять приняли обыкновенное выражение. Две дамы свернули с бульвара и вошли в магазин.
«Нет, не может быть, — подумал он, — какая мысль! Я бы знал! Это не они».
Однакож он подошел к окну этого магазина и разглядывал сквозь стекла дам:
«Ничего не разглядишь, они стоят задом к окнам».
Штольц вошел в магазин и стал что-то торговать. Одна из дам обернулась к свету, и он узнал Ольгу Ильинскую — и не узнал! Хотел броситься к ней и остановился, стал пристально вглядываться.
Боже мой! Что за перемена! Она и не она. Черты ее, но она бледна, глаза немного будто впали, и нет детской усмешки на губах, нет наивности, беспечности. Над бровями носится не то важная, не то скорбная мысль, глаза говорят много такого, чего не знали, не говорили прежде. Смотрит она не по-прежнему, открыто, светло и покойно; на всем лице лежит облако или печали, или тумана.
Он подошел к ней. Брови у ней сдвинулись немного; она с недоумением посмотрела на него минуту, потом узнала: брови раздвинулись и легли симметрично, глаза блеснули светом тихой, не стремительной, но глубокой радости. Всякий брат был бы счастлив, если б ему так обрадовалась любимая сестра.
— Боже мой! Вы ли это? — сказала она проникающим до души, до неги радостным голосом.
Тетка быстро обернулась, и все трое заговорили разом. Он упрекал, что они не написали к нему; они оправдывались. Они приехали всего третий день и везде ищут его. На одной квартире сказали им, что он уехал в Лион, и они не знали, что делать.
— Да как это вы вздумали? И мне ни слова! — упрекал он.
— Мы так быстро собрались, что не хотели писать к вам, — сказала тетка. — Ольга хотела вам сделать сюрприз.
Он взглянул на Ольгу: лицо ее не подтверждало слов тетки. Он еще пристальнее поглядел на нее, но она была непроницаема, недоступна его наблюдению.
«Что с ней? — думал Штольц. — Я, бывало, угадывал ее сразу, а теперь… какая перемена!»
— Как вы развились, Ольга Сергеевна, выросли, созрели, — сказал он вслух, — я вас не узнаю! А всего год какой-нибудь не видались. Что вы делали, что с вами было? Расскажите, расскажите!
— Да… ничего особенного, — сказала она, рассматривая материю.
— Что ваше пение? — говорил Штольц, продолжая изучать новую для него Ольгу и стараясь прочесть незнакомую ему игру в лице; но игра эта, как молния, вырывалась и пряталась.
— Давно не пела, месяца два, — сказала она небрежно.
— А Обломов что? — вдруг бросил он вопрос. — Жив ли? Не пишет?
Здесь, может быть, Ольга невольно выдала бы свою тайну, если б не подоспела на помощь тетка.
— Вообразите, — сказала она, выходя из магазина, — каждый день бывал у нас, потом вдруг пропал. Мы собрались за границу; я послала к нему — сказали, что болен, не принимает: так и не видались.
— И вы не знаете? — заботливо спросил Штольц у Ольги.
Ольга пристально лорнировала проезжавшую коляску.
— Он в самом деле захворал, — сказала она, с притворным вниманием рассматривая проезжавший экипаж. — Посмотрите, ma tante, кажется, это наши спутники проехали.
— Нет, вы мне отдайте отчет о моем Илье, — настаивал Штольц, — что вы с ним сделали? Отчего не привезли с собой?
— Mais ma tante vient de dire — говорила она.
— Он ужасно ленив, — заметила тетка, — и дикарь такой, что лишь только соберутся трое-четверо к нам, сейчас уйдет. Вообразите, абонировался в оперу и до половины абонемента не дослушал.
— Рубини не слыхал, — прибавила Ольга.
Штольц покачал головой и вздохнул.
— Как это вы решились? Надолго ли? Что вам вдруг вздумалось? — спрашивал Штольц.
— Для нее по совету доктора, — сказала тетка, указывая на Ольгу. — Петербург заметно стал действовать на нее, мы и уехали на зиму, да вот еще не решились, где провести ее: в Ницце или в Швейцарии.
— Да, вы очень переменились, — задумчиво говорил Штольц, впиваясь глазами в Ольгу, изучая каждую жилку, глядя ей в глаза.
Полгода прожили Ильинские в Париже: Штольц был ежедневным и единственным их собеседником и путеводителем.
Ольга заметно начала оправляться; от задумчивости она перешла к спокойствию и равнодушию, по крайней мере наружно. Что у ней делалось внутри — бог ведает, но она мало-помалу становилась для Штольца прежнею приятельницею, хотя уже и не смеялась по-прежнему громким, детским, серебряным смехом, а только улыбалась сдержанной улыбкой, когда смешил ее Штольц. Иногда даже ей как будто было досадно, что она не может не засмеяться.
Он тотчас увидел, что ее смешить уже нельзя: часто взглядом и несимметрично лежащими одна над другой бровями со складкой на лбу она выслушает смешную выходку и не улыбнется, продолжает молча глядеть на него, как будто с упреком в легкомыслии или с нетерпением, или вдруг, вместо ответа на шутку, сделает глубокий вопрос и сопровождает его таким настойчивым взглядом, что ему станет совестно за небрежный, пустой разговор.
Иногда в ней выражалось такое внутреннее утомление от ежедневной людской пустой беготни и болтовни, что Штольцу приходилось внезапно переходить в другую сферу, в которую он редко и неохотно пускался с женщинами. Сколько мысли, изворотливости ума тратилось единственно на то, чтоб глубокий, вопрошающий взгляд Ольги прояснялся и успокаивался, не жаждал, не искал вопросительно чего-нибудь дальше, где-нибудь мимо его!
Как он тревожился, когда, за небрежное объяснение, взгляд ее становился сух, суров, брови сжимались и по лицу разливалась тень безмолвного, но глубокого неудовольствия. И ему надо было положить двои, трои сутки тончайшей игры ума, даже лукавства, огня и все свое уменье обходиться с женщинами, чтоб вызвать, и то с трудом, мало-помалу, из сердца Ольги зарю ясности на лицо, кротость примирения во взгляд и в улыбку.
Он к концу дня приходил иногда домой измученный этой борьбой и бывал счастлив, когда выходил победителем.
«Как она созрела, боже мой! как развилась эта девочка! Кто ж был ее учителем? Где она брала уроки жизни? У барона? Там гладко, не почерпнешь в его щегольских фразах ничего! Не у Ильи же!..»
И он не мог понять Ольгу, и бежал опять на другой день к ней, и уже осторожно, с боязнью читал ее лицо, затрудняясь часто и побеждая только с помощью всего своего ума и знания жизни вопросы, сомнения, требования — все, что всплывало в чертах Ольги.
Он, с огнем опытности в руках, пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый день открывал и изучал все новые черты и факты и все не видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокаивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса. И вдруг на лице ее заставал уже готовые вопросы, во взгляде настойчивое требование отчета. И незаметно, невольно, мало-помалу, он выкладывал перед ней, что он осмотрел, зачем.
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал с ней смотреть здание, место, машину, читать старое событие на стенах, на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Почти бессознательно, как перед самим собой, он вслух при ней делал оценку приобретенного им сокровища и удивлялся себе и ей; потом поверял заботливо, не осталось ли вопроса в ее взгляде, лежит ли заря удовлетворенной мысли на лице и провожает ли его взгляд ее как победителя.
Если это подтверждалось, он шел домой с гордостью, с трепетным волнением и долго ночью втайне готовил себя на завтра. Самые скучные, необходимые занятия не казались ему сухи, а только необходимы: они входили глубже в основу, в ткань жизни; мысли, наблюдения, явления не складывались, молча и небрежно, в архив памяти, а придавали яркую краску каждому дню.
Какая жаркая заря охватывала бледное лицо Ольги, когда он, не дожидаясь вопросительного и жаждущего взгляда, спешил бросать перед ней, с огнем и энергией, новый запас, новый материал!
И сам он как полно счастлив был, когда ум ее, с такой же заботливостью и с милой покорностью, торопился ловить в его взгляде, в каждом слове, и оба зорко смотрели: он на нее, не осталось ли вопроса в ее глазах, она на него, не осталось ли чего-нибудь недосказанного, не забыл ли он и, пуще всего, боже сохрани! не пренебрег ли открыть ей какой-нибудь туманный, для нее недоступный уголок, развить свою мысль?
Чем важнее, сложнее был вопрос, чем внимательнее он поверял его ей, тем долее и пристальнее останавливался на нем ее признательный взгляд, тем этот взгляд был теплее, глубже, сердечнее.
«Это дитя, Ольга! — думал он в изумлении. — Она перерастает меня!»
Он задумывался над Ольгой, как никогда и ни над чем не задумывался.
Весной они все уехали в Швейцарию. Штольц ешь в Париже решил, что отныне без Ольги ему жить нельзя. Решив этот вопрос, он начал решать и вопрос о том, может ли жить без него Ольга. Но этот вопрос не давался ему так легко.
Он подбирался к нему медленно, с оглядкой, осторожно, шел то ощупью, то смело и думал — вот-вот он близко у цели, вот уловит какой-нибудь несомненный признак, взгляд, слово, скуку или радость; еще нужно маленький штрих, едва заметное движение бровей Ольги, вздох ее, и завтра тайна падет: он любим!
На лице у ней он читал доверчивость к себе до ребячества; она глядела иногда на него, как ни на кого не глядела, а разве глядела бы так только на мать, если б у ней была мать.
Приход его, досуги, целые дни угождения она не считала одолжением, лестным приношением любви, любезностью сердца, а просто обязанностью, как будто он был ее брат, отец, даже муж: а это много, это все. И сама, в каждом слове, в каждом шаге с ним, была так свободна и искренна, как будто он имел над ней неоспоримый вес и авторитет.
Он и знал, что имеет этот авторитет; она каждую минуту подтверждала это, говорила, что она верит ему одному и может в жизни положиться слепо только на него и ни на кого более в целом мире.
Он, конечно, был горд этим, но ведь этим мог гордиться и какой-нибудь пожилой, умный и опытный дядя, даже барон, если б он был человек с светлой головой, с характером.
Но был ли это авторитет любви — вот вопрос? Входило ли в этот авторитет сколько-нибудь ее обаятельного обмана, того лестного ослепления, в котором женщина готова жестоко ошибиться и быть счастлива ошибкой?..
Нет, она так сознательно покоряется ему. Правда, глаза ее горят, когда он развивает какую-нибудь идею или обнажает душу перед ней; она обливает его лучами взгляда, но всегда видно, за что; иногда сама же она говорит и причину. А в любви заслуга приобретается так слепо, безотчетно, и в этой-то слепоте и безотчетности и лежит счастье. Оскорбляется она — сейчас же видно, за что оскорблена.
Ни внезапной краски, ни радости до испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда, и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет в Италию, только лишь сердце у него замрет и обольется кровью от этих драгоценных и редких минут, как вдруг опять все точно задернется флером; она наивно и открыто прибавит: «Как жаль, что я не могу поехать с вами туда, а ужасно хотелось бы! Да вы мне все расскажете и так передадите, что как будто я сама была там».
И очарование разрушено этим явным, нескрываемым ни перед кем желанием и этой пошлой, форменной похвалой его искусству рассказывать. Он только соберет все мельчайшие черты, только удастся ему соткать тончайшее кружево, остается закончить какую-нибудь петлю — вот ужо, вот сейчас…
И вдруг она опять стала покойна, ровна, проста, иногда даже холодна. Сидит, работает и молча слушает его, поднимает по временам голову, бросает на него такие любопытные, вопросительные, прямо идущие к делу взгляды, так что он не раз с досадой бросал книгу или прерывал какое-нибудь объяснение, вскакивал и уходил. Оборотится — она провожает его удивленным взглядом: ему совестно станет, он воротится и что-нибудь выдумает в оправдание.
Она выслушает так просто и поверит. Даже сомнения, лукавой улыбки нет у нее.
«Любит или не любит?» — играли у него в голове два вопроса.
Если любит, отчего же она так осторожна, так скрытна? Если не любит, отчего так предупредительна, покорна? Он уехал на неделю из Парижа в Лондон и пришел сказать ей об этом в самый день отъезда, не предупредив заранее.
Если б она вдруг испугалась, изменилась в лице — вот и кончено, тайна поймана, он счастлив! А она крепко пожала ему руку, опечалилась: он был в отчаянии.
— Мне ужасно скучно будет, — сказала она, — плакать готова, я точно сирота теперь. Ma tante! Посмотрите, Андрей Иваныч едет! — плаксиво прибавила она.
Она срезала его.
«Еще к тетке обратилась! — думал он, — этого недоставало! Вижу, что ей жаль, что любит, пожалуй… да этой любви можно, как товару на бирже, купить во столько-то времени, на столько-то внимания, угодливости… Не ворочусь, — угрюмо думал он. — Прошу покорно, Ольга, девочка! по ниточке, бывало, ходила. Что с ней?»
И он погружался в глубокую задумчивость.
Что с ней? Он не знал безделицы: что она любила однажды, что уже перенесла, насколько была способна, девический период неуменья владеть собой, внезапной краски, худо скрытой боли в сердце, лихорадочных признаков любви, первой ее горячки.
Знай он это, он бы узнал если не ту тайну, любит ли она его или нет, так по крайней мере узнал бы, отчего так мудрено стало разгадать, что делается с ней.
В Швейцарии они перебывали везде, куда ездят путешественники. Но чаще и с большой любовью останавливались в мало посещаемых затишьях. Их, или, по крайней мере, Штольца, так занимало «свое собственное дело», что они утомлялись от путешествия, которое для них отодвигалось на второй план.
Он ходил за ней по горам, смотрел на обрывы, на водопады, и во всякой рамке она была на первом плане. Он идет за ней по какой-нибудь узкой тропинке, пока тетка сидит в коляске внизу; он следит втайне зорко, как она остановится, взойдя на гору, переведет дыхание и какой взгляд остановит на нем, непременно и прежде всего на нем: он уже приобрел это убеждение.
Оно бы и хорошо: и тепло и светло станет на сердце, да вдруг она окинет потом взглядом местность и оцепенеет, забудется в созерцательной дремоте — и его уже нет перед ней.
Чуть он пошевелится, напомнит о себе, скажет слово — она испугается, иногда вскрикнет: явно, что забыла, тут ли он или далеко, просто — есть ли он на свете.
Зато после, дома, у окна, на балконе, она говорит ему одному, долго говорит, долго выбирает из души впечатления, пока не выскажется вся, и говорит горячо, с увлечением, останавливается иногда, прибирает слово и на лету хватает подсказанное им выражение, и во взгляде у ней успевает мелькнуть луч благодарности за помощь. Или сядет, бледная от усталости, в большое кресло, только жадные, неустающие глаза говорят ему, что она хочет слушать его.
Она слушает неподвижно, но не проронит слова, не пропустит ни одной черты.
Он замолчит, она еще слушает, глаза еще спрашивают, и он на этот немой вызов продолжает высказываться с новой силой, с новым увлечением.
Оно бы и хорошо: светло, тепло, сердце бьется; значит, она живет тут, больше ей ничего не нужно: здесь ее свет, огонь и разум. А она вдруг встанет утомленная, и те же, сейчас вопросительные, глаза просят его уйти, или захочет кушать она, и кушает с таким аппетитом…
Все бы это прекрасно: он не мечтатель; он не хотел бы порывистой страсти, как не хотел ее и Обломов, только по другим причинам. Но ему хотелось бы, однако, чтоб чувство потекло по ровной колее, вскипев сначала горячо у источника, чтоб черпнуть и упиться в нем и потом всю жизнь знать, откуда бьет этот ключ счастья.
— Любит ли она или нет? — говорил он с мучительным волнением, почти до кровавого пота, чуть не до слез.
У него все более и более разгорался этот вопрос, охватывал его, как пламя, сковывал намерения: это был один главный вопрос уже не любви, а жизни. Ни для чего другого не было теперь места у него в душе.
Кажется, в эти полгода зараз собрались и разыгрались над ним все муки и пытки любви, от которых он так искусно берегся в встречах с женщинами.
Он чувствовал, что и его здоровый организм не устоит, если продлятся еще месяцы этого напряжения ума, воли, нерв. Он понял — это было чуждо ему доселе, — как тратятся силы в этих скрытых от глаз борьбах души со страстью, как ложатся на сердце неизлечимые раны без крови, но порождают стоны, как уходит и жизнь.
С него немного спала спесивая уверенность в своих силах; он уже не шутил легкомысленно, слушая рассказы, как иные теряют рассудок, чахнут от разных причин, между прочим… от любви.
Ему становилось страшно.
— Нет, я положу конец этому, — сказал он, — я загляну ей в душу, как прежде, и завтра — или буду счастлив, или уеду!
— Нет сил! — говорил он дальше, глядясь в зеркало. — Я ни на что не похож… Довольно!..
Он пошел прямо к цели, то есть к Ольге.
А что же Ольга? Она не замечала его положения или была бесчувственна к нему?
Не замечать этого она не могла: и не такие тонкие женщины, как она, умеют отличить дружескую преданность и угождения от нежного проявления другого чувства. Кокетства в ней допустить нельзя по верному пониманию истинной, нелицемерной, никем не навеянной ей нравственности. Она была выше этой пошлой слабости.
Остается предположить одно, что ей нравилось, без всяких практических видов, это непрерывное, исполненное ума и страсти поклонение такого человека, как Штольц. Конечно, нравилось: это поклонение восстановляло ее оскорбленное самолюбие и мало-помалу опять ставило ее на тот пьедестал, с которого она упала; мало-помалу возрождалась ее гордость.

Значение труда в жизни человека и общества

труд является основным, естественном, общественно признанным, моральным способом удовольствия все материальные и очень многих духовных потребностей, как отдельного человека, так и человечества, в целом.

труд создает общественное богатство, приспосабливает естественные условия для удобства людей, опосредствует, регулирует, контролирует получение человеком естественных благ.

труд формирует сообщества людей, общество в целом и определяет общественный прогресс. Труд и его результаты признаются обществом как естественная основа социальной дифференциации, они являются сердцевиной всех социальных отношений.

труд и подготовка к ней становится основной движущей силой развития человека. Создавая и совершенствуя материальные и духовные блага, человек приобретает знания, трудовые навыки, умение эффективно взаимодействовать с другими людьми. Труд — это определяющая сфера социализации человека в обществе.

в труде и благодаря труду люди познают как законы своего развития, так и законы природы. Интеллектуальный, творческий труд открывает каждому отдельному человеку и человечеству в целом путь к свободе, включая свободу от естественных опасностей, от болезней, от материальных лишений.

Процесс труда является сложным социально-экономическим явлением, которое раскрывается в двух аспектах. С одного бока, это процесс целесообразной деятельности человека, направленный на превращение предметов труда в потребительскую стоимость. Влияя на предметы труда, превращая их и видоизменяя для достижения конкретной цели производства, человек тратит физическую и нервную энергию. Это определяет физиологичный аспект процесса труда, хотя в то же время труд является и материальным процессом, выражая отношение людей к природе.

С другой стороны, в процессе труда человек не только целеустремленно влияет на предметы труда с помощью средств труда, но и взаимодействует с другими людьми, вступая в определенные общественные отношения. То есть в этом аспекте труд проявляется как общественное явление. То есть труд по своему содержанию является материальным процессом отношения людей к природе, а за характером — общественным процессом, который выражает взаимоотношения людей в процессе их совместной деятельности. Труд в каждом конкретном случае приобретает определенную форму организации и отбивает социально-экономические особенности самых существенных признаков производственных отношений.

Рассматривая понятие «содержание труда», стоит отметить, что содержание труда является сложной категорией, которая охватывает комплекс явлений, взаимодействую человека и природы. Это понятие характеризует взаимодействие личностных и вещественных факторов процесса труда, объем и структуру трудовых функций человека, ее профессиональные знания, необходимые для осуществления трудового процесса умения и навыка. К основным элементам, которые характеризуют содержание труда, относят такие категории, как «производительная сила», «интенсивность», «качество», «сложность» и «тяжесть» труда.

Производительная сила труда характеризует технические, организационные, культурные и другие возможности производственной деятельности человека; это объективные обстоятельства труды (например, параметры оборудования, уровень общей и профессиональной культуры, методы организации труда, плодородие земли и тому подобное), которые предопределяют дееспособность работника и результативность усилий. Производительность труда выражается в ее результативности. Полнота реализации возможностей, заложенных в производительную силу труда, в значительной мере зависит от и интенсивности.

Интенсивность труда характеризует объем трудовых расходов (физической и умственной энергии) на единицу рабочего времени, напряженность труда. Человек за определенный промежуток рабочего времени (день, час) способен потратить определенное количество своей жизненной силы, энергии, и в зависимости от ее объема (то есть уровня интенсивности труда) полностью или частично реализуется имеющаяся производительная сила труда. Повышение интенсивности труда за своими результатами равнозначно увеличению длительности рабочего дня.

Особенности потраченной рабочей силы, отличия ее, с точки зрения внутренних свойств характеризует категория качества труда, который определяется уровнем профессионального мастерства работника, его образованностью, добросовестностью, творчеством, заинтересованностью, коммуникабельностью и тому подобное.

Сложность труда характеризуется функциями, которые выполняют работники в производственном процессе. Чем более сложный труд, тем в большей специальной профессиональной подготовке и лучших способностях работника она нуждается.

В любом трудовом процессе на организм человека влияют факторы производственной среды, которые характеризует категория тяжести труда. Она определяется уровнем физических усилий и нервного напряжения, необходимым для нормального выполнения работы. Физическая тяжесть труда, как правило, сопровождает работы небольшой сложности (например, передвижение груза), психическая тяжесть, напротив, работы очень высокой сложности и ответственности (например, сложные хирургические операции). Самыми тяжелыми являются работы, в которых совмещается физическая и психическая нагрузки, в ходе которых возникает опасность для жизни (например, работа спасателей, пожарников, и т. др.).

Все отмечены, выше категории отображают разные стороны трудовой деятельности человека и испытывают постоянные изменения под воздействием трансформаций в содержании труды, которые происходят в результате научно-технического прогресса.

Рассматривая категорию «характер труда», стоит обратить внимание на существование двух взглядов на это понятие. Один заключается в том, что понятие характера труда отображает особенности процесса труда, который осуществляется в тех или других организационно технических условиях (например, ручной или механизированный труд, простой или сложный за характером труд, творческий или рутинный и тому подобное). В этом случае понятие «содержание» и «характер» труда налагаются друг на друга, поскольку за их помощью выражаются одни и те же явления из сферы взаимодействия человека и природы. Именно поэтому стоит обратить внимание на другой взгляд, который определяет характер труда как категорию, которая отображает особенности взаимосвязи людей в процессе их совместной трудовой деятельности, специфику отношений между ними в зависимости от их участия в процессе труда (труд частный и наемный, индивидуальный и коллективный). Вообще от односторонней трактовки характера труда нужно отказаться, а рассматривать это понятие необходимо комплексно — с точки зрения общественной формы труда, и как категорию, которая формируется под воздействием особенностей содержания труда за признаками уровня квалификации, условий труда, чистки физического и умственного труда, и тому подобное.

Елена Голец19 Март 2015 8969 Каково значение труда в жизни человека? Приобретение трудовых, как и других навыков, совершается человеком в течение всей его жизни. Степень сложности их постепенно растет. Человек привыкает преодолевать трудности в приобретении этих навыков. Все, что легко, не вызывает в нем интереса. Так воспитывается воля.

Этот процесс в первую очередь касается центральной нервной системы, которая руководит всеми жизненными отправлениями нашего организма. Каждая задача, которая решается человеком, как бы заряжает нервные центры новой энергией. Чем значительнее эта задача, тем осмысленнее жизнь.

Связь между психическим и физическим состоянием организма

Труд помогает на долгие годы сохранить здоровье, ясность мысли и интерес к жизни. Это наполняется еще более глубоким смыслом, когда речь идет о свободном творческом труде. Как часто можно наблюдать людей, которые даже не замечают своих иногда тяжелых недугов, если страстно увлечены любимым делом. Так происходит потому, что в организме существует теснейшая связь между психическим и физическим состоянием организма. Известно, что чем здоровее человек, тем больше у него оснований для обладания положительными моральными и волевыми качествами, хорошего настроения и высокой работоспособности. Такова же зависимость физического состояния от психического. Состояние здоровья в значительной мере зависит от функционирования внутренних органов. При этом огромное значение имеют сигналы, идущие от центральной нервной системы к сердцу, легким и другим органам. Чем четче выражена целеустремленность, воля, тем положительнее влияние центральной нервной системы на внутренние органы и больше оснований для полноценного здоровья.

Эмоциональные факторы

Большую роль играют здесь и эмоциональные факторы (настроение). При хорошем настроении в организме вырабатываются вещества, стимулирующие работоспособность внутренних органов. Так, надпочечники выделяют больше адреналина, увеличивается мобилизация из печени и мышц углевода-гликогена, который при расщеплении освобождает энергию.Плохое настроение – уныние, апатия тормозит этот и другие процессы, стимулирующие работоспособность организма. С этих позиций становится понятным, почему при плохом настроении «опускаются, руки». Стоит же приняться за работу, как рассеивается самое плохое настроение. Труд не только отвлекает от мрачных мыслей, но и вселяет в человека веру в будущее. Именно эти свойства труда используются в лечебной практике даже при самых тяжелых заболеваниях нервной системы, сопровождающихся расстройством психики. Трудотерапия зачастую помогает там, где бессильны другие медицинские средства.

Значение трудовых процессов

При изучении вопросов, относящихся к активной деятельности до глубокой старости, всегда удавалось выявить значение трудовых процессов. Таких примеров немало. До 89 лет трудился президент Академии наук Карпинский. Академики Бах, Зелинский, Гамалея трудились до 90–93 лет. Л. Н.Толстой и И.Е. Репин умерли в возрасте более 80 лет, обладая недюжинным здоровьем. Известный итальянский художник Тициан в 95-летнем возрасте закончил свою монументальную картину «Христос в терновом венце». Таким образом, целевая «рабочая» установка, стимулирующая жизнедеятельность организма, относится как к умственному, так и к физическому труду. Правда, малоподвижная поза обычно сопровождает умственную деятельность, уменьшает физиологическую ценность умственного труда. В то же время посильный физический труд, активная деятельность, с которой он неразрывно связан, является важнейшим фактором оздоровления. Далеко небезразлично для организма, в каких условиях совершаются трудовые процессы. Имеется в виду и гигиеническая обстановка, в которой находится человек во время трудовой деятельности, энергетические и нервные затраты. Исходя из этого и должны планироваться восстановительные мероприятия как во время, так и по окончании работы. При должном восстановлении труд является главным стимулятором жизнедеятельности. Если же не обеспечивается такое восстановление, это ведет к переутомлению, снижению работоспособности, – в организме создаются условия для развития различных заболевании. Физическая культура помогает полноценному восстановлению организма. 5/5 — 1 голосов

Древнегреческая мифология

См. также: Древнегреческая религия «Аполлон и Артемида». Краснофигурное тондо на килике, ок. 470 до н. э. Совет богов. Миниатюра из рукописи Vergilius Romanus. V в. н. э.

Древнегре́ческая мифоло́гия (мифология Древней Греции) — мифология древних греков, тесно переплетающаяся с их религией. Оказала огромное влияние на развитие культуры и искусства всего мира и положила начало бесчисленному множеству религиозных представлений о человеке, героях и богах.

Страница рукописи книги «Деяния Диониса» Нонна Панополитанского. 1280 г. Библиотека Лауренциана, Флоренция.

Древнейшее состояние греческой мифологии известно из табличек эгейской культуры, записанных линейным письмом Б. Для этого периода характерна немногочисленность богов, многие из них именуются иносказательно, у ряда имён имеются женские аналоги (например, di-wi-o-jo — Diwijos, Зевс и женский аналог di-wi-o-ja). Уже в крито-микенский период известны Зевс, Афина, Дионис и ряд других, хотя их иерархия могла отличаться от позднейшей.

Мифология «тёмных веков» (между упадком крито-микенской цивилизации и возникновением античной греческой цивилизации) известна только по позднейшим источникам.

Различные сюжеты древнегреческих мифов постоянно фигурируют в произведениях древнегреческих писателей; накануне эпохи эллинизма возникает традиция создавать на их основе собственные аллегорические мифы. В греческой драматургии обыгрываются и развиваются многие мифологические сюжеты. Крупнейшими источниками являются:

• «Илиада» и «Одиссея» Гомера
• «Теогония» Гесиода
• «Библиотека» Псевдо-Аполлодора
• «Мифы» Гигина
• «Метаморфозы» Овидия
• «Деяния Диониса» Нонна

Как отмечал в своей работе «К критике политической экономии» Карл Маркс, «греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву».

Некоторые древнегреческие авторы пытались объяснить мифы с рационалистических позиций. Эвгемер писал о богах как о людях, чьи поступки были обожествлены. Палефат в сочинении «О невероятном», анализируя события, описанные в мифах, предполагал их результатами недопонимания или досочинения деталей.

Мифология древних греков рассматривается как архетипическая основа их культуры (см. Культура Древней Греции).

Происхождение богов

Статуя Посейдона в порту Копенгагена. Основная статья: Древнегреческая религия

Известный румыно-франко-американский исследователь истории религии Мирча Элиаде даёт следующую периодизацию древнегреческой религии:

• 30 — 15 вв. до н. э. — крито-минойская религия.
• 15 — 11 вв. до н. э. — архаическая древнегреческая религия.
• 11 — 6 вв. до н. э. — олимпийская религия.
• 6 — 4 вв. до н. э. — философско-орфическая религия (Орфей, Пифагор, Платон).
• 3 — 1 вв. до н. э. — религия эллинистической эпохи.

Зевс, согласно легенде, родился на Крите от Реи и титана Крона (др.-греч. Χρόνος или Кронос означает время), а Минос, по которому названа крито-минойская цивилизация, считался его сыном. Однако, та мифология, которую мы знаем, и которую потом переняли римляне, органически связана с греческой народностью. О возникновении этой народности можно говорить с приходом первой волны ахейских племен в начале II тыс. до н. э. В 1850 году до н. э. уже были построены Афины, названные по имени богини Афины. Если принять эти соображения, то религия древних греков возникла где-то в районе 2000 года до н. э.

Религиозные представления древних греков

Религиозные представления и религиозный быт древних греков находились в тесной связи со всей их исторической жизнью. Уже в древнейших памятниках греческого творчества ясно сказывается антропоморфический характер греческого политеизма, объясняющийся национальными особенностями всего культурного развития в этой сфере; конкретные представления, вообще говоря, преобладают над абстрактными, как и в количественном отношении человекоподобные боги и богини, герои и героини преобладают над божествами абстрактного значения (которые, в свою очередь, получают антропоморфические черты). В том или другом культе, у различных писателей или художников с тем или иным божеством соединяются разные общие или мифологические (и мифографические) представления.

Барельеф с изображением двенадцати олимпийских богов, держащих свои атрибуты. Слева направо: Гестия, Гермес, Афродита, Арес, Деметра, Гефест, Гера, Посейдон, Афина, Зевс, Артемида и Аполлон. Художественный музей Уолтерс.

Мы знаем разные сочетания, иерархии генеалогии божественных существ — «Олимп», различные системы «двенадцатибожия» (например, в Афинах — Зевс, Гера, Посейдон, Аид, Деметра, Аполлон, Артемида, Гефест, Афина, Арес, Афродита, Гермес). Подобные соединения объясняются не из творческого только момента, но и из условий исторической жизни эллинов; в греческом политеизме можно проследить и позднейшие наслоения (восточные элементы; обоготворение — даже при жизни). В общерелигиозном сознании эллинов не существовало какой-либо определённой общепризнанной догматики. Разнообразие религиозных представлений находило себе выражение и в разнообразии культов, внешняя обстановка которых теперь всё более уясняется благодаря археологическим раскопкам и находкам. Мы узнаём, какие где почитались боги или герои, и где какой почитался преимущественно (например, Зевс — в Додоне и Олимпии, Аполлон — в Дельфах и на Делосе, Афина — в Афинах и в Линдосе, Гера в Аргосе и на Самосе, Асклепий — в Эпидавре); знаем чтимые всеми (или многими) эллинами святыни вроде дельфийского или додонского оракула или святыни делосской; знаем крупные и мелкие амфиктионии (культовые сообщества).

Можно различить культы государственные и частные. Всепоглощающее значение государства сказалось и в религиозной сфере. Античный мир, вообще говоря, не знал ни «внутренней церкви», как царства не от мира сего, ни церкви как государства в государстве: «церковь» и «государство» были в нём понятиями, поглощающими или обусловливающими друг друга, и, например, жрец был тот же государственный магистрат.

Это правило не везде, однако, могло быть проведено с безусловной последовательностью; практика вызывала частные отклонения, создавала те или иные комбинации. Если известное божество считалось главным божеством известного государства, то государство признавало иногда (как в Афинах) вместе с тем и некоторые другие культы; наряду с этими общегосударственными культами существовали и отдельные культы государственных делений (например, афинских демов), и культы частноправового значения (например, домашние или семейные), а также культы частных обществ или лиц.

Поскольку преобладал государственный принцип (восторжествовавший не везде одновременно и равномерно), всякий гражданин был обязан кроме своих частноправовых божеств почитать богов своей «гражданской общины» (изменения принесла эллинистическая эпоха, вообще способствовавшая процессу нивелирования). Это почитание выражалось чисто внешним образом — посильным участием в известных обрядах и празднествах, совершаемых от имени государства (или государственного деления), — участием, к которому приглашалось в иных случаях и негражданское население общины; и гражданам, и не гражданам предоставлялось, как кто мог, хотел и умел, искать удовлетворения своим религиозным потребностям. Надо думать, что и вообще почитание богов было внешним; внутреннее религиозное сознание было наивным, и в народной массе суеверие не уменьшалось, а росло (особенно в более позднее время, когда оно нашло себе пищу, шедшую с Востока); зато в образованном обществе рано началось просветительное движение, сначала робкое, потом все более энергичное, одним концом своим (отрицательным) задевшее и массу; религиозность мало слабела в общем (а иногда даже — хотя и болезненно — возвышалась), но религия, то есть старые представления и культы, постепенно — особенно по мере распространения христианства — теряла и свой смысл, и своё содержание. Приблизительно такова, в общем, внутренняя и внешняя история греческой религии за время, доступное более глубокому изучению.

Профессор А. Лосев выделял четыре основных этапа в развитии мифологии:
1) миф «сам по себе», или так называемая «наивная мифология», уже у Гомера получившая некоторую рефлективную обработку;
2) миф как гилозоистическое мировоззрение, воспринимающее мир в качестве одушевлённого (но не антропоморфного) тела, управляемого некими высшими законами (силами), нашедшее своё максимальное выражение в период греческой классики;
3) миф как обоснование внутренне спокойной и самодовлеющей личности во времена раннего эллинизма (стоики, эпикурейцы, скептики);
4) реставрация мифа путём логики или диалектики, где его герои и сюжеты трансформируются в абстрактные категории (неоплатонизм позднего эллинизма).

В туманной области первоначальной, исконной греческой религии научная работа наметила лишь некоторые общие моменты, хотя они и ставятся обыкновенно с излишней резкостью и крайностью. Уже древняя философия завещала троякое аллегорическое объяснение мифов: психологическое (или этическое), историко-политическое (не совсем верно называемое евгемерическим) и физикальное; возникновение же религии она объясняла из индивидуального момента. Сюда примкнула и узкотеологическая точка зрения, и в сущности на этом же основании была построена «Символика» Крейцера («Symbolik und Mythologie der alt. Völker, bes. der Griechen», нем. Kreuzer, 1836), как и многие другие системы и теории, игнорировавшие момент эволюции.

Постепенно приходили к сознанию, что древнегреческая религия имела своё сложное историческое происхождение, что смысл мифов следует искать не позади их, а в них самих. Первоначально древнегреческую религию рассматривали только в ней самой, опасаясь заходить по ту сторону Гомера и вообще за пределы чисто эллинской культуры (этого принципа доселе держится «кенигсбергская» школа): отсюда локалистическое толкование мифов — с физикальной (например, Форкхаммера) или только с исторической точки зрения (например, Карла Мюллера).

«Встреча богов на небесах». Картина К. Пуленбурга. Маурицхёйс, Нидерланды.

Одни обратили главное внимание на идеальное содержание греческой мифологии, сводя его к явлениям местной природы, другие — на реальное, усматривая в сложности древнегреческого политеизма следы местных (племенных и т. п.) особенностей. Со временем пришлось так или иначе признать и исконное значение восточных элементов в греческой религии. Сравнительное языкознание вызвало «сравнительную индоевропейскую мифологию». Это доселе преобладающее в науке направление было плодотворно уже в том отношении, что ясно показало необходимость сравнительного изучения древнегреческой религии и сопоставило обширный материал для этого изучения; но — не говоря уже о крайней прямолинейности методических приёмов и крайней поспешности суждений — оно занималось не столько исследованием греческой религии при помощи сравнительного метода, сколько изысканием её основных моментов, восходящих к поре общеарийского единства (причём лингвистическое понятие индоевропейских народов слишком уж резко отождествлялось с этническим). Что касается до основного содержания мифов («болезни языка», по К. Мюллеру), то оно слишком исключительно сводилось к явлениям природы — преимущественно к солнцу, или луне, или к грозам.

Более молодая школа сравнительной мифологии считает небесные божества результатом дальнейшего, искусственного развития первоначальной «народной» мифологии, знавшей лишь демонов (фольклоризм, анимизм).

В греческой мифологии нельзя не признать и более поздние наслоения, особенно во всей внешней форме мифов (как они дошли до нас), хотя их не всегда можно определить исторически, как не всегда можно выделить чисто религиозную часть мифов. Под этой оболочкой кроются и общеарийские элементы, но их часто столько же трудно выделить от специально греческих, как и вообще определить начало чисто греческой культуры. Не менее трудно сколько-нибудь точно выяснить основное содержание разных эллинских мифов, несомненно крайне сложное. Природа с её свойствами и явлениями играла тут большую роль, но, может быть, преимущественно служебную; наряду с этими естественноисторическими моментами следует признавать и моменты историко-этические (так как боги вообще жили не иначе и не лучше, чем люди).

Не без влияния осталось местное и культурное расчленение эллинского мира; несомненно также присутствие восточных элементов в греческой религии. Слишком сложной и слишком трудной задачей было бы объяснить исторически, хоть в самых общих чертах, как постепенно уживались между собой все эти моменты; но кое-каких знаний и в этой области можно достигнуть, исходя особенно из переживаний, сохранившихся и во внутреннем содержании, и во внешней обстановке культов, и считаясь притом по возможности со всей древнейшей исторической жизнью эллинов (путь в этом направлении указал особенно Куртинс в своих «Studien z. Gesch. d. griech. Olymps», в «Sitzb. d. Berl. Akad.», нем. E. Curtins, 1890). Знаменательно, например, отношение в греческой религии великих богов к божествам мелким, народным, и надземного мира богов к подземному; характеристично почитание усопших, выразившееся и в культе героев; любопытно мистическое содержание греческой религии.

Списки богов, мифологических существ и героев

Списки богов и генеалогия отличаются у разных античных авторов. Представленные ниже списки компилятивны.

Первое поколение богов

«Эрос». Мраморная копия греческого оригинала скульптора Лисиппа.

• Сначала существовал Хаос
• От Хаоса родились Нюкта/Никата/Никта (Ночь, Мгла), Эреб/Скотос (Мрак); Гея (Земля), Тартар (Бездна) и Уран (Небо).

Второе поколение богов

Дети Нюкты и Эреба — Эфир (Воздух) и Гемера (День); братья-близнецы Гипнос (Сон) и Танатос (Смерть), Эрос(Любовь); Керы (Несчастья), Мойры (Судьба), Мом (Злословие и Глупость), Немезида (Возмездие), Эрида (Раздор), Эринии (Мщение); Ата и Апата (обман); Лисса (Бешенство, Безумие).

Дети Геи и Тартара — Понт (внутреннее Море); (отцы — Уран, Понт и Тартар) — Кето (владычица морских чудовищ), Нерей (спокойное море), Тавмант (морские чудеса), Форкий (страж моря), Эврибия (морская сила), титаны и титаниды, гекатонхейры и гиганты.

Титаны

Титаны:

• Гиперион
• Иапет
• Кей
• Криос
• Кронос
• Океан (персонификация мифологического мирового океана)

Фемида на картине «Правосудие» Пьера Сюблейра, XVIII в.

Титаниды:

• Мнемосина
• Рея
• Тейя
• Тефида
• Феба
• Фемида

Младшее поколение:

• Прометей
• Атлас
• Гелиос (персонификация солнца)
• Лето
• Менетий
• Астерий
• Селена (персонификация луны)
• Электра
• Эос (персонификация утренней зари)
• Эпиметей
• Ихтиония

Олимпийцы

Статуя Юпитера.

Дети титана Кроноса и титаниды Реи:

• Зевс — рим. Юпитер. Бог неба и грома, глава древнегреческого Пантеона. Атрибуты: лабрис, орел, молния, гром, дуб, колесница.
• Гера — рим. Юнона. Покровительница семьи и брака, покровительница рожениц, супруга Зевса. Атрибуты: полотно ткани, диадема, шар, колесница.
• Посейдон — рим. Нептун. Владыка морей. Брат Зевса. Атрибуты: трезубец, дельфин, колесница, жена — Амфитрита.
• Аид — владыка подземного царства мёртвых. Брат Зевса, рим. Плутон, Гадес, Орк, Дит. Атрибуты: трёхглавый пёс Цербер (Кербер), вилы (двузубец), колесница. Жена — Персефона (Прозерпина).
• Деметра — рим. Церера. Богиня земледелия и плодородия. Атрибуты: посох в виде стебля.
• Гестия — рим. Веста. Богиня домашнего очага, жертвенного огня. Атрибуты: факел. Богиня-девственница.

Потомки детей Кроноса и Реи (варианты разных стран):

• Аполлон — рим. Феб. Бог правды и света, покровитель искусств, бог-прорицатель. Атрибуты: лавровый венок, лук со стрелами, колесница, золотая лира.
• Арес — рим. Марс. Бог кровожадной, несправедливой войны. Атрибуты: шлем, меч, щит, колесница. Любовник или муж Афродиты.
• Артемида — рим. Диана. Богиня охоты и дикой природы. Богиня-девственница. Атрибуты: колчан со стрелами, лань, колесница. Свита- охотницы и геспериды.
• Афина — греч. Паллада; рим. Минерва. Богиня мудрости, справедливой войны, покровительница города Афины, ремесел. Атрибуты: сова, змея. Одета как воин. В руках — щит с изображением головы Медузы Горгоны (Эгида) и копьё. Изображалась со статуэткой богини победы — Ники. Родилась из головы Зевса. Богиня-девственница.
• Афродита — рим. Киприда; рим. Венера. Богиня наслаждения и красоты. Атрибуты: пояс, яблоко, зеркало, голубь, роза, колесница. Спутники-хариты/грации.
• Гермес — рим. Меркурий. Покровитель дорог и путников, посланник Зевса, первым научивший людей азбуке, счету и торговле, покровитель наук. Также считается покровителем воров. Атрибуты: крылатые сандалии, шлем-невидимка с крылышками, петас и кадуцей (посох в виде двух переплетённых змей).
• Гефест — рим. Вулкан. Бог кузнечного дела, покровитель всех ремесленников и труда. Хромоногий. Жена — Афродита. Атрибуты: клещи, кузнечные меха, пилос (шапочка мастерового), колесница.

• Дионис — греч. Вакх; рим. Бахус или Бассар. Бог виноградарства и виноделия, веселья. Покровитель театра. Атрибуты: венок из виноградной лозы, чаша с вином, колесница.

Божества водной стихии

«Триумф Амфитриты». Картина Хагиса Таравала, 1780.

• Амфитрита — богиня моря, супруга Посейдона
• Ахелой — речное божество с телом быка и лицом человека. Его рог, отрубленный Гераклом, стал рогом изобилия
• Лимнады — нимфы озёр и болот
• Наяды — нимфы родников, источников и рек
• Нереиды — морские нимфы, сестры Амфитриты
• Океаниды — дочери Океана
• Речные боги — сыновья Океана и Тефиды
• Тритоны — свита Посейдона и Амфитриты, вестники глубин

Божества воздушной стихии

Основная статья: Ветры в древнегреческой мифологии

• Аура — персонификация лёгкого ветра, воздуха
• Борей — олицетворение северного бурного ветра
• Зефир — западный сильный ветер, считался также вестником богов (у римлян стал олицетворять ласкающий, лёгкий ветер)
• Нефела — божество облаков
• Нот — южный ветер
• Эвр — восточный ветер
• Эол — повелитель ветров

Духи смерти и подземного мира

Горельеф с изображением трёхликой Гекаты. Мрамор.

• Аид — бог подземного царства мёртвых
• Персефона — супруга Аида, богиня цветов, весны и царства мёртвых, дочь Деметры
• Минос — судья царства умерших
• Радамант — судья царства умерших
• Геката — богиня мрака, ночных видений, чародейств, всех чудовищ
• Мелиноя — божество привидений, свита Гекаты, одна из служанок Аида. Присматривает за неупокоенными мертвецами, бродящими по земле. Каждую ночь выходит из царства мертвых, чтобы попугать смертных

Музы

• Каллиопа — муза эпической поэзии
• Клио — муза истории в древнегреческой мифологии
• Мельпомена — муза трагедии
• Полигимния — муза торжественных гимнов
• Терпсихора — муза танца
• Талия — муза комедии и лёгкой поэзии
• Урания — муза астрономии
• Эвтерпа — муза лирической поэзии и музыки
• Эрато — муза любовной поэзии

Циклопы

• Арг — «молния»
• Бронт — «гром»
• Стероп — «блеск»
• Полифем — сын Посейдона, держал в плену Одиссея. Полифем был ослеплён им.

Гекатонхейры

Дети Урана и Геи:

• Бриарей — сила
• Гиес — пашня
• Котт — гнев

Гиганты

Сцена из «Гигантомахии»: Афина сражает Алкионея. Берлин.

(некоторые из примерно 150)

• Агрий
• Алкионей
• Гратион
• Ипполит
• Клитий
• Мимант
• Паллант
• Полибот
• Порфирион
• Тоон
• Эврит
• Энкелад
• Эфиальт

Другие боги-дети Олимпийцев или божества

П. Герен. «Ирида и Морфей», 1811 год.

• Ника/ Виктория— божество победы и удачи, спортивных состязаний
• Гименей/ Гимерот — бог брака, персонификация Геры
• Ирида — богиня радуги, вестница богов, персонификация Гермеса
• Фобос — божество страха, сын Ареса
• Деймос — божество ужаса, брат-близнец Фобоса
• Асклепий — бог врачевания
• Морфей — бог сновидений (поэтическое божество, сын Гипноса)
• Ананке — божество-воплощение неотвратимости, необходимости
• Алоэй — древнее божество обмолоченного зерна
• Пан — бог лесов, покровитель охотников и пастухов. Спутник Диониса и персонификация Артемиды
• Геба/ Ювента — богиня юности, дочь Геры

Неперсонифицированные божества

Неперсонифицированные божества — божества-«множества» по М. Гаспарову.

• Сатиры-полулюди-полукозлы, духи леса
• Нимфы -божества природы

Чудовища

«Хорёк и Василиск» В. Холлара, 1607—1677. Тифон, чернофигурная роспись на гидрии, около 540—530 до н. э. Геракл стреляет в стимфалийских птиц, чернофигурная роспись на амфоре, около 540 до н. э. см. Список мифических существ в древнегреческой мифологии

• Амфисбена
• Василиск
• Гарпии
• Грифоны
• Драконы
• Единороги
• Ехидна
• Кентавры (Центавры)
• Ламия
• Лернейская гидра
• Мантикора
• Медуза
• Минотавр
• Немейский лев
• Орф
• Пегас
• Пифон
• Сатиры
• Сирены
• Стигийские собаки
• Стимфалийские птицы
• Сфинкс
• Сцилла (Скилла)
• Тифон
• Фениксы
• Харибда
• Химера
• Цербер (Кербер)
• Привидение Эмпуса

Герои (полубоги, маги)

см. Категория:Герои древнегреческих мифов см. Категория:Героини древнегреческих мифов

Смертные потомки бога и смертной женщины, реже — богини и смертного мужчины. Как правило, обладали исключительными (иногда сверхъестественными) физическими способностями, творческими дарованиями, иногда способностью к прорицаниям и т. п.

Беллерофонт верхом на пегасе сражает химеру, краснофигурная роспись на эпинетроне, 425—420 до н. э..

• Ахилл
• Геракл
• Одиссей
• Персей
• Тесей
• Ясон
• Гектор
• Беллерофонт
• Орфей
• Пелоп
• Фороней
• Эней

И др. Смотреть в ссылках.

См. также

В Википедии есть портал «Древняя Греция»

• Фауна древнегреческой мифологии
• Лошади в древнегреческой мифологии
• Флора древнегреческой мифологии
• Хронология древнегреческих мифов
• Римская мифология
• Соответствие римских и греческих богов
• Агальма

Примечания

1. Маркс К. К критике политической экономии. Цит. по Греция // Большая советская энциклопедия. Т. 12. / Гл. ред. Б. А. Введенский. — М.: Советская энциклопедия, 1952. — С. 529
2. Матвеев П. Е. Методическое пособие по хронологии истории стран и их религий. Часть 1. — Владимир: Владимирский университет. 2006. — С. 20
3. Мельникова Ю. В. История и миф в творческом наследии А. Ф. Лосева Архивная копия от 26 августа 2014 на Wayback Machine / Алт. гос. тех. ун-т, БТИ. — Бийск: Изд-во Алт. гос. тех. ун-та, 2005. — 140 с.
4. Кун Н. А. «Легенды и мифы Древней Греции»

Литература

• Боги на монетах: Древняя Греция, Рим, Византия: Каталог выставки / Государственный Эрмитаж. — СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2007. — 304 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-93572-304-0.
• Грейвз Р. Мифы Древней Греции. — М.: Прогресс, 1992.
• Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия. — Киев: СИНТО, 1993. Архивная копия от 12 октября 2006 на Wayback Machine — Известный исследователь античной культуры подробно излагает сущность греческой религии в эпоху расцвета древнегреческой цивилизации
• Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. — Томск: «Водолей», 1996. Архивная копия от 12 октября 2006 на Wayback Machine
• Покровский А. И. Греческая религия и мифология // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Античная мифология. Энциклопедия мифологии древнего мира.
• Античная мифология и эпос (университетские лекции и научные статьи на сайте А. Л. Барковой)
• Античная мифология
• Греческая мифология
• Литература Древней Греции
• Обширный список богов Древней Греции
• История и мифология античного мира
• Генеалогические связи древнегреческих богов
• Галерея портретов на монетах Северного Причерноморья
• В библиотеке Максима Мошкова (@lib.ru):
  • Гесиод. «О происхождении богов (Теогония)»
  • Голосовкер Я. Э. «Сказания о Титанах». — М.: «Нива России», 1993. — 270 с.
  • Гомер. «Илиада»
  • Гомер. «Одиссея»
  • Кун Н. А. «Легенды и мифы Древней Греции»
  • Эсхил. «Прометей прикованный»
  • Эсхил. «Семеро против Фив»
  • Зелинский Ф. Ф. — книги известного историка античной культуры.
• Мифологический словарь
• Мифы Древней Греции // портал «Грекомания»

Тематические сайты

Словари и энциклопедии

Нормативный контроль

BNE: XX527512 · BNF: 11939424r · GND: 7508662-1 · LCCN: sh85089396 · NDL: 00562484

Цивилизация творит чудеса! В современном мире можно жить, совершенно не напрягаясь по пустякам. Мыть посуду, стирать одежду, готовить еду – всего этого можно не делать. Это делает техника.

То есть, если раньше лениться целый день было невозможным, то теперь можно годами почти не работать. Но в этом есть не только плюс, но и минус. Человек, который ничего не делает, постепенно деградирует, и это уже не единожды было доказано учеными. Труд был, есть и останется неизменным спутником человека. Истина эта работает с самых древних времен. Он жизненно ему необходим. А почему, и что он дает? Давайте попробуем выяснить это вместе с психологом Ларисой Василевской. И на один вопрос мы получили семь ответов-доводов от специалиста в пользу трудолюбия. Итак, поехали…

В чем же польза труда?

• Работа помогает отвлечься от проблем и грустных мыслей. Тот, кто работает, в меньшей степени склонен к депрессиям. Жизненные трудности он переживает намного легче тех, кто ведет расслабленный образ жизни. Особенно полезен физический труд.
• Тот, кто работает физически, реже жалуется на плохое самочувствие и проблемы со здоровьем. Конечно, если он не трудится до полусмерти. Во всем важна мера.
• Настроение работающего человека обычно лучше, чем у бездельников. Он замечает много прекрасного вокруг себя и легко находит повод для радости. Неработающие люди чаще склонны жаловаться на жизнь.
• У работающего человека более здоровый сон. Он легко засыпает и крепко спит до самого утра. Этого нельзя сказать о человеке, который весь день дремал на диване.
• Внешний вид. Тот, кто трудится, выглядит, как ни странно, более свежим и бодрым, чем человек, уставший от безделья. Но это при условии, что человек не только работает, но еще и отдыхает.
• Работа помогает привести в порядок мысли. В процессе работы человек успокаивается и начинает логически мыслить. Мысли в голове укладываются по полочкам.
• Часто работа имеет видимые результаты. Помыл полы – стало видно, что в комнате чисто, навел порядок на столе – и смотреть на стол стало приятно. Не создается ощущение бессмысленности пройденного дня.

«Этих причин должно быть достаточно для того, чтобы подняться с дивана и начать жить полной жизнью. Работа – это незаменимая составляющая полноценной жизни. Не бойтесь трудиться! И все будет!», — порекомендовала специалист.

А для разрядки на нашем сайте всегда есть рубрика «Позитивчик», которая поможет отвлечься на минутку-другую от работы, собраться с мыслями и вновь ринуться в бой. С новыми идеями и с новой силой!

«Позитивчик» на hronika.by

Больше полезных советов, анекдотов, цитат и картинок тут ⇒ http://hronika.by/category/internet-galereya/pozitivchik/.

Зачем человеку труд — 7 аргументов в пользу трудолюбия от психолога was last modified: 14 января, 2019 by bgu

Статья : «Труд в жизни человека»

Статья : «Труд в жизни человека»

Труд является очень важным фактором, с которым тесно связана вся жизнь каждого человека. Человек трудится для того, чтобы обеспечить себе и своей семье достойный уровень жизни. Труд в жизни каждого начинается еще в самом юном возрасте, когда дети идут в школу. Их труд состоит в получении знаний. Это необходимо для того, чтобы получить образование и специальность, которые помогут устроиться в дальнейшей жизни. Каждая профессия очень важна, поэтому совсем не имеет значения кем трудиться. Каждая профессия приносит пользу людям и позволяет решать различные их проблемы.

Строитель трудится для того, чтобы были новые здания: больницы, школы, жилые дома. Шахтер в шахте добывает уголь, чтобы могли работать котельные и у нас была горячая вода и тепло. Работа парикмахера также необходима каждому человеку, потому что всем нам нужно иметь опрятный вид и красивую прическу. Каждая профессия незаменима. Не может быть магазинов без продавцов, школ без учителей, больниц без врачей. Все трудятся на благо других людей и своей семьи. Каждый труд оплачивается по заслугам. Получив зарплату за свою работу, человек может купить себе и своей семье необходимые вещи, продукты питания, может оплачивать счета за квартиру, за свет, газ и воду.

Как у военных существуют различные звания, от лейтенанта до полковника и генерала, так и в любой профессии есть возможность роста и продвижения. Все начальники и директора когда-то начинали трудиться обычными рабочими. Они старались, и это дало им возможность через несколько лет стать руководителями и управлять такими же простыми рабочими, которыми раньше были они сами.

Труд развивает человека, позволяет учиться чему-то новому, повышать уровень своего развития и умения. Многие люди осваивают в своей жизни ни одну, а две, три и больше профессий. Имея разные специальности можно работать на совершенно разных предприятиях и остановить свой выбор на той работе, которая окажется наиболее подходящей и будет любимой. Продавец может стать учителем, а сантехник может стать ученым. Все находится в руках каждого человека. Каждый сам выбирает свою профессию и где ему трудиться.

Отношение к труду выражается в ряде черт характера, из которых в первую очередь надо отметить трудолюбие. Трудолюбивый человек чувствует потребность в труде, часто независимо от формы, в какой труд выражается. Конечно, и для такого человека имеются более или менее интересные виды работы, но ему доставляет большое удовольствие и радость сам процесс труда, ведущий к созданию общественно полезного продукта. Если трудолюбивый человек лишен возможности работать, он испытывает беспокойство, скуку, даже страдания.

Все чаще мы слышим слово «трудолюбие» как дома, в школе, так и на работе. Но все ли понимают истинное его значение?

Трудолюбие, это дословно — любить труд

• Черта характера человека, который положительно относиться к процессу труда в любом его отношении;

• Способность отдавать большое количество времени и собственных сил труду;

• Не просто трудиться сутками, но и получать удовольствие от процесса труда и последующего вознаграждения;

• Синонимами слова являются – усидчивость, старательность, прилежность, усердность.

Развивать в себе такое качество, как трудолюбие, значит прокладывать себе путь к успеху и удачной жизни.

Преимущества трудолюбия:

Трудолюбивый человек получает настоящее наслаждение от работы и от результата.

Как правило, любая работа не будет его угнетать;

• Трудолюбие помогает достичь высочайших результатов и высот;

• Любовь к труду заряжает человека положительной энергией;

• Трудолюбие подталкивает нас к совершенству и новым открытиям;

• Трудолюбивый человек – ответственный. А значит, ему можно доверять работу любой сложности, не боясь просрочек или некачественного выполнения.

Поговорки и пословицы о трудолюбии:

• Кто трудиться рад — тот будет хлебом богат. ( русская народная пословица)

• Не котёл варит, а стряпуха (русская народная пословица)

• Что сделано сегодня, о том нет заботы на завтра (русская народная пословица)

• Ничто не истощает и не разрушает человека, как продолжительное физическое бездействие. ( Аристотель)

• Труд — целительный бальзам, он — добродетели источник. ( И. Гердер)

Это интересно :

В Словении рабочий день начинается в семь часов утра, поэтому в десять ночи города замирают, т.к. жители уже давно легли спать.
Самые трудолюбивыми из всех живых существ на планете оказались пчелы и муравьи.

Любовь к труду, как правило, связана с добросовестностью, с потребностью не просто выполнять работу, а выполнять ее всегда наилучшим образом, равно как и с аккуратностью. Эти черты проявляются также и в хорошей организации, в дисциплине труда, в тщательном планировании и обдумывании трудовых операций.

Труд как средство удовлетворения общественных нужд стал для передовых советских людей первой потребностью. Передовой советский человек трудится с подлинным энтузиазмом, презирает бездельников, лентяев, не мирится с формальным отношением к труду не только у себя, но и у других людей.

Трудолюбивые ученики так характеризуются учителем: «Учится с видимым удовольствием, даже наслаждением. С любовью выполняет каждое задание, часто трудится сверх положенного. По нескольку раз переделывает работу, добиваясь хорошего выполнения. Рабочее место в школе и дома содержит в образцовом порядке». «Не любит сидеть без дела. Вечно чем-нибудь занят. Очень усерден: никогда не выполняет работу наспех, небрежно, как-нибудь».

Лень, небрежность как черты характера, выражающиеся в отрицательном или безразличном, нерадивом отношении к труду, в формальном выполнении заданий, — пережитки барски пренебрежительного взгляда на труд. Если эти черты встречаются и у некоторых наших школьников, то это свидетельствует о недостатках воспитательной работы с ними.

Особую ценность приобретает трудолюбие в сочетании с такой чертой характера, как инициативность. Инициативный человек не удовлетворяется выполнением, хотя бы и самым добросовестным, порученного дела. Это человек с развитым чувством «нового», человек личного почина. Он творчески относится к труду. Не удовлетворяясь старыми формами работы, он стремится внести в труд что-то новое, найти более совершенные, более производительные методы работы. Это и лежит в основе широкого новаторского движения среди наших рабочих, колхозников, деятелей науки и техники. Инициативность советских людей проявляется как на производстве, так и во всей нашей общественной жизни, в любом общественном начинании. Инициативность передового советского человека глубоко отличается от частнособственнической предприимчивости. Она исходит из общественных побуждений, а не из корыстных, эгоистических целей отдельного человека.

В 17 в на Руси было всего 200 разных профессий. Теперь только в промышленности и строительстве насчитывается 3 тыс. А ведь это не считая сельского хозяйства, транспорта, сферы обслуживания. Специалисты утверждают, что сейчас в мире существует более 40 тыс. различных профессий и специальностей.

И совсем не просто разобраться в этом многообразии, взвесить свои возможности, сделать правильный выбор.

Мир профессий не является чем-то застывшим. Он изменчив. Творческая мысль людей не дает ему «окаменеть». Одни профессии отмирают, другие появляются, объединяются, разделяются. Название профессий может сохраняться старым, а содержание труда сильно изменяется. Изменяется настолько, что человек практически несколько раз как бы меняет профессию.

Мир профессий многообразен. И здесь каждый должен быть сам разведчиком.

Ни один человек в современном мире не производит всего того, что ему необходимо для жизни, сам. Но так было не всегда. Первобытный человек, чтобы выжить, должен был сам добывать себе пищу, изготавливать одежду, строить жилище, защищаться от врагов.

По мере того, как развивалось человеческое общество, в нем происходило общественное разделение труда. Первое крупное разделение труда связано с тем, что одни люди стали заниматься преимущественно скотоводством, другие – земледелием. Скотоводство и земледелие не могли обойтись друг без друга.

Затем выделились различные ремесла, на основе которых возникла в дальнейшем промышленность. Это второе крупное разделение труда. Оно также было связано с обменом продуктами труда между ремесленниками, скотоводами и земледельцами.

Постепенно обмен разнообразными продуктами становится все более сложным, а объем его увеличился настолько, что произошло третье общественное разделение труда: выделились специалисты по обмену – торговцы, купцы.

Развитие человеческого общества сопровождалось также отделением производства духовным ценностей (научных, художественных от материальных).

В современном обществе существует, как мы уже сказали раньше, более 40 тысяч родов деятельности.

Каждый из них со всей системой его требований к человеку можно назвать профессией.

Профориентационная игра спасатели.

Эта специальность становится все популярнее. Это и не удивительно, ведь представители данной почетной профессии помогают людям справиться с той или иной сложной ситуацией.

Материалы: бинты, бумага, карандаши, детская игровая аптечка в которой игрушечные медицинские инструменты.

1.Для проведения игры нужно выбрать независимое жюри и разделиться на две команды- спасателей и людей, которых нужно спасать.

2.Далее спасателям предлагается несколько ситуации, в которых они должны проявить свою смекалку:

Ситуация №1:Несколько человек пострадали в небольшой аварии на шоссе, до ближайшего населенного пункта далеко, спасателям необходимо оказать первую помощь( при ушибах царапинах и растяжениях).

Ситуация №2:Несколько дачников попали в наводнение, спасателям нужно придумать несколько способов переправы.

Можно придумать еще несколько критических ситуаций, в которых спасатели могли бы себя проявить. Главное спасатели должны справиться с проблемой весело и с выдумкой.

Итог: В процессе игры ребята научились согласовывать свои действия, работать в команде, принимать совместное решение. После окончания игры в совместном обсуждении ребята сделали акцент на том, что играть было не легко и что работа спасателя более ответственная, чем думали ребята.

Профориентационная игра журналист.

Цель: данная игра способствует развитию умения работать в группе, развивает воображение, способствует установлению положительных отношений в группе, знакомит с особенностями профессии.

Участникам этой игры предлагается сыграть роль журналиста, который берет интервью у какой либо известной личности.

Материалы: Бумага, ручки, микрофон (игрушечный).

1.Перед началом игры следует сначала назначить главного редактора журнала, который впоследствии оценит результаты игры. Всем остальным нужно разделиться на пары, в которых один будет исполнять роль журналиста, а другой — известной личности. Та пара, которая наиболее успешно справится с заданием, становится победительницей.

Ребята распределили между собой роли и брали интервью у Штирлица, всем известного Вовочки, у учителя математики на тему ЕГЭ.

Итог: В этой игре ребята были очень активны, многие заметили что когда брали интервью им не всегда хватало воображения и и умения получить желаемый результат, в завершение всеми был сделан вывод что даже самые простые на первый взгляд профессии имеют свои особенности.

Список литературы

1.Макаренко А.С. Воспитание в труде // Соч.: В 7 т. М., 1957. Т.4.

2.Матушкин С.Е. Воспитание трудолюбия: содержание, поиски / Че- ляб. гос. ун-т. Челябинск, 1988.

3.Сухомлинский В.А. Воспитание коммунистического отношения к тру- ду. М., 1959.

4.Макаренко А.С. Трудовое воспитание. – Минск., 1977. – 256 с.

5.Справочник профессий Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.rabotka.ru/infoworker/index.php.