ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ

Смотреть что такое «ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ» в других словарях:

• МНЕНИЕ, ЧАСТНОЕ — Мнение по какому либо вопросу, которое человек держит в себе. В зависимости от различных факторов, особенно текущего общественного мнения (1) по этому вопросу, частное мнение человека может значительно отличаться от его открыто выражаемого мнения … Толковый словарь по психологии

• МНЕНИЕ — одно из важнейших проявлений общественного и индивидуального сознания, совокупность связанных между собой суждений, заключающих в себе скрытое или явное отношение, оценку к. л. явлений, процессов, событий и фактов действительности. Выполняет… … Философская энциклопедия

• Частное право в эпоху античности — Предположительно, эта страница или раздел нарушает авторские права. Eё содержимое, вероятно, скопировано с http://www.pravo.vuzlib.net/book z826.html практически без изменений. Пожалуйста, проверьте дату предполагаемого источника в Архиве… … Википедия

• Частное право: Античность — Воззрения на частное право в Древней Греции В литературе по истории права отмечается, что вплоть до настоящего времени пока ещё никому не удалось с уверенностью доказать факта заимствования греками или римлянами законов, выполненных в виде… … Википедия

• Частное право в эпоху Нового времени — Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия

• Частное право: Новое время — Содержание 1 Общая характеристика 2 Материальные теории 3 Формальные теории … Википедия

• Частное право в Средние века и эпоху Возрождения — Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей. Основная статья: Частное право … Википедия

• Частное право в средние века и эпоху Возрождения — Основная статья: Частное право Частное право в Средние века Основная задача канонического средневекового правоведения состояла, по мнению О. С. Иоффе, в обосновании привилегированного положения Римской католической церкви как «представителя Бога… … Википедия

• Частное право: Средние века и Ренессанс — Основная статья: Частное право Частное право в Средние века Основная задача канонического средневекового правоведения состояла, по мнению О. С. Иоффе, в обосновании привилегированного положения Римской католической церкви как «представителя Бога… … Википедия

• БОГОСЛОВСКОЕ МНЕНИЕ — , частное мнение по догматическому вопросу, существующее наряду с догматами и вероучительными истинами, обладающими авторитетом догматов. Возможность высказывать Б. м. проистекает из того, что догмат всегда шире любой догматической… … Православная энциклопедия

Владимир ШутовАнатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее

Уриил – ангел, символизирующий силу Святого Духа, силу огня Божия. Тут все еще более прозрачно. Понятие «Ур» соответствует древнерусской традиции. Четко прослеживается единая цепочка слов: ур – Урал – ура (клич атаки) – Урата (древнее государство в районе Урала /10/). Медведь – урчащий Миша, широко распространен в культуре Руси как в виде героя сказок, так и в виде основного элемента в гербах поволжских городов. Кстати, опять «случайность», опять Медведь – Миша = Михаил является символом справедливой борьбы и силы.

Итак, оказывается, что все основные библейские архангелы не только имеют древнерусское «произношение», но своими корнями связаны с русской культурой.

Историки давно подметили, что многие идеи, ритуалы, бытовые и культурные особенности в различных цивилизациях мира являются очень подобными, если не сказать идентичными друг другу (см., например, /2, 3, 11–13/ и др.). Так, в /11/ сказано, что «библейский рассказ о Всемирном потопе заимствован из Двуречья. Но и в самом Двуречье имело место заимствование». В /3/ утверждается, что первого человека звали Агапа (= Адам), что он потерял бессмертие, что крылатые христианские херувимы есть не что иное, как вавилонские керубы. В /9/ говорится, что всем известная идея реинкарнации была присуща и древнерусской вере. Специалисты нередко прямо говорят об уникальной сплетенности всех религий в единый ствол, корни от которого исходят из чего-то одного, более общего /3/. Как хотелось бы найти это общее и доказать его право на существование!

1.1.2. Основные постулаты христианства

Сегодня христианство состоит из трех основных ветвей: католицизм, православие, протестантизм. И хотя это разделение продолжается, все же можно говорить о наличии в христианстве мощного единого идейного костяка. Перечислим основные идеи этого костяка, выдвинутые христианством на первый план и формирующие его именно как христианство:

1. Признание божественной природы Иисуса Христа, существующей в единстве не до конца познаваемой Троицы (Отец, Сын и Святой Дух). При этом во всех своих движениях христианство утверждает высшим авторитетом для любого христианина авторитет именно Иисуса Христа. Внимание к Богу Отцу становится существенно менее выраженным. Иконописное искусство, особенно православное, говорит об этом со всей очевидностью. Если пересчитать число иконописных изображений Иисуса Христа и Бога Отца в любом из православных христианских храмов, то вывод будет однозначным. Недаром все основные христианские праздники связаны с деятельностью именно Иисуса Христа, его учеников и последователей. Недаром Иисус Христос – и человек, и бог в одном лице, бог, осуществивший свое воплощение в живом человеке.

2. Идея спасения, спасения на небе с последующим поселением в раю – самая животрепещущая и притягательная идея христианства. Эта идея опять же непосредственно связана с Иисусом Христом, с его Воскресением и уходом в горний мир.

3. Идея бренности земных ценностей и соблазнов, идея собирания ценностей для небес, доходящая до утверждения о принципиальной греховности мирской жизни. Однако эта идея все же не доходит в христианстве до крайностей – здесь самовольный уход из жизни является большим грехом, здесь безграничная власть и безмерное богатство не всегда могут быть признаны дарами лукавого. Разработки этой идеи неплохо вплетаются в практическую жизнь многих социальных групп. С одной стороны, христианство формально не вмешивается в социальные, в том числе классовые, отношения, а с другой – оно всеми фибрами своими проникает в общественную жизнь. При этом униженных и оскорбленных, «малых» мира сего она утоляет, дает им надежду, заставляет смиряться перед невзгодами. Возникает даже вера в то, что чем больше страданий выпадает на долю того или иного человека, тем большее будет ему воздаяние на небесах. Социальная значимость такой позиции довольно весома, хотя эта позиция может иметь и положительное, и отрицательное значение.

В руки же властных сил она дает легкоорганизуемый и легкоусмиряемый человеческий материал, который способен сносно переносить тяготы жизни, позволяет закреплять на себе хомут социального давления. Гибкость, сбалансированность, уживаемость этой религии с социальными верхами доказана многими веками истории.

4. Идея вселенскости, всеохватности, действительной, а не показной наднациональности («несть эллина, несть иудея»), можно даже сказать, идея итогового равенства всех пред лицом Иисуса есть одна из основных идей христианства. Здесь важно то, что социальные достоинства, принадлежность к верхам общества, индивидуальное или семейное богатство и т. п. совсем не являются «пропуском» в будущее посмертное блаженство. Наглядный пример – одному из разбойников, распятому вместе с Иисусом Христом, был обещан рай. Равенство перед Богом, воздаяния за грехи и благие дела вне зависимости от социального статуса – вот идеи, поднятые на щит христианством, которые продолжают притягивать к себе миллионы людей.

5. Другой важной идеей является идея возвышения меньших над большими («блаженны нищие духом», «блаженны униженные и оскорбленные» и т. п.). В какой-то степени ее можно рассматривать как непризнание установившегося рационализма социальной жизни в виде государственного или имперского устройства. Она также является очень привлекательной для эксплуатируемых масс. Эта идея исходит из призыва служения прежде всего горнему миру, однако она неплохо эксплуатируется определенными силами. В последовательном развитии этой идеи христианство дошло так далеко, как никакая другая религия. Здесь проявлено не просто уважение к нищим духом, не простое отречение от мира сего, здесь проявлена даже некоторая возвышенность социально падших и меньших над большими. Евангелие демонстрирует нам это очень наглядно: заметно выраженная негативная реакция по отношению к книжникам и фарисеям, земное бытие Иисуса Христа протекало в основном в среде простых людей, выбор ближайших учеников осуществлен из этой среды. Следует, однако, напомнить, что во многих ветвях христианства идея возвышения меньших над большими прекрасно уживалась с тем, что в истории те или иные деятели церкви становились «управляющей рукой» государства и не гнушались пользоваться благами мира сего. Нелишне также напомнить, что деяния по схождению вниз, вообще идея снисхождения также присутствуют в христианстве. Сам Иисус Христос, по преданию, совершил сошествие в ад, об этом нам говорят многочисленные иконографические изображения этого события.

6. Еще одной важной идеей христианства является идея жертвенности, отражением которой служит идея искупления грехов. Нагляднейшим примером здесь служит жертва самого Иисуса Христа, сам Бог пожертвовал собой для спасения человечества. Тем самым на сверхвысоком уровне было продемонстрировано всему миру, что жертва-искупление есть благо. Важно подчеркнуть, что речь идет именно о жертве действительно большего, даже много большего по сравнению с обычным. Принцип «на тебе, Боже, что нам негоже», а также известный принцип «жертвы чужим, а не своим» (например, платить жизнью или кровью другого за свои прегрешения) здесь не в почете. Эта идея, как бы она ни была впоследствии искажена в различных ветвях христианства, все еще продолжает жить в нем. Идея жертвенности была преобразована христианством в идею святости мученичества, если мученичество, разумеется, было продиктовано христианской верой. Пожалуй, ни в одной мировой религии нет того, чтобы так откровенно, массово и чуть ли не подавляюще выставлять различные аспекты мученичества в качестве важнейших символов своего учения. Это мы видим и в иконописных изображениях различных «страстей» (мечи, копья, колеса с острыми зубьями и т. п.), и в многочисленном сонме христианских мучеников, причисленных к лику святых, и в крестном распятии – главном символе христианства. 7. И все же основой первоначального христианского духа, первоисточником всех других положений христианства является не Закон, а утверждение Любви. Не законы – конкретные установления и ограничения практической жизни, а именно Любовь признается христианством наипервейшей заповедью (кроме признания Бога и Иисуса Христа, разумеется). Все остальное – вторично. Любовь, доходящая до полнейшего национального нерационализма (предлагается даже любить врагов своих), любовь, которая является не просто средством возвышения над земными законами, но основой устроения индивидуальной жизни и средством спасения, – вот основной стержень исконного христианского учения. Кратко можно сказать, что вера в Христа, почитание Христа, вера в грядущее спасение во Христе, Любовь, как пропитывающая все 10 заповедей сущность, а также две основные молитвы («Отче наш» и «Символ веры») – вот что является основой христианства. Такая «концентрированная простота», понятная всем и каждому, в сочетании с обещанием посмертного воздаяния для истинных последователей вне прямой зависимости от социального положения, в сочетании со значительной привлекательностью как для низов, так и для верхов общества, является могучим базисом, который удерживает массивное и многоликое древо христианства на лоне Земли вот уже многие-многие века. Разумеется, вышеперечисленный комплекс основных идей христианства в различных его ветвях может иметь различное наполнение, однако как фундамент христианства, пусть даже фундамент, поросший иногда не очень привлекательным мхом новых веяний, все же пока остается.

1.1.3. Католицизм

Можно подойти к определению характеристик католицизма путем описания его теологических отличий от других ветвей христианства. Эти отличия, разумеется, существуют, однако надо помнить, что не только они определяют суть католицизма, если подходить к нему с социологических позиций. И все же полезно будет перечислить эти отличия /3, 13/:

• утверждение чистилища как промежуточного уровня между раем и адом;

• признание того, что Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Бога Сына;

• существование идеи создания священного фонда заслуг перед Богом и право римско-католической церкви распоряжаться этим фондом по своему усмотрению;

• наличие догмата о непогрешимости Папы в делах веры;

• существование ряда обрядовых отличий-установлений (причащение мирян одним хлебом, миропомазание совершеннолетних, крестное знамение пятью пальцами и др.);

• признание установлений существенно большего числа древних христианских соборов вместо, например, семи основных соборов, признаваемых православной ветвью христианства;

• длительно существовавшие ограничения в ознакомлении мирян с текстом Библии, в толковании ее отдельных положений.

Обычно считается, что католицизм оформился как самостоятельное направление в 1054 году, когда произошло разделение христианских церквей на западную и восточную. С этой датой почти совпадает начало эпохи Крестовых походов. А что такое Крестовые походы? Это прежде всего захват «под символом креста». Можно по-разному к этому относиться, но с социологической точки зрения это именно так.

Практически до самого последнего времени католицизм отличался высокой активностью. Борьба с обильно возникающими ересями, инквизиция, насильное обращение огнем и мечом в христианство язычников, в том числе населения колоний, интенсивная экономическая деятельность католических орденов, проникновение в государственный аппарат, даже периоды фактического церковного управления – все это не случайные явления, все это отражение былой активности, если хотите, агрессивности католицизма. Такова история, по крайней мере история прошедшего тысячелетия. Только в последние века этот пыл заметно угас, угас на фоне активизации других религиозных направлений западного христианства, прежде всего протестантизма.

В католицизме сильно развита идея социального разделения, причем не простого разделения человеческого материала по уровням социальной иерархии, а разделения, доходящего до идеи превосходства. Последовательное же развитие идеи превосходства в свою очередь доросло до идеи презрения одних другими. Так что не случайно, что для католического Средневековья вполне уместным было сравнение простого люда с недостойной скотиной. Некоторые высказывания католических священников о простых смертных (см., например, /7/) сегодня вызвали бы бурю негодования у этих самых смертных. Даже в самом названии католического священника – «пастор» сохранилось отношение к его подопечным, отношение как пастыря к пастве, то есть «пастуха» к «овцам», которое может быть даже понято почти как отношение «хозяина» к «скотине». А что в связи с этим есть признание непогрешимости Папы? Это есть развитие все той же идеи превосходства, точнее говоря, есть завершенное плодоношение этой идеи. Выше этого, наверное, уже остается только прижизненное признание Папы святым.

Так что не случайно именно в католической ветви христианства мощное развитие получил индивидуализм. При этом собственные интересы личности ставятся на одну доску, а то и выше интересов общества, в котором эта личность обитает. Признание индивидуализма такого уровня и есть так называемый феномен Запада: все вроде бы вместе, но все – очень «свободные» друг от друга личности, все – индивидуалы. Можно даже сказать, что католицизм сам уготовил свою судьбу, выпестовав своего ближнего соперника – протестантизм.

Еще одной чертой католицизма является допущение интенсивной церковной экономической деятельности. Исторически это было связано с тем, что в эпоху Крестовых походов католическая церковь стала заметно обогащаться. Когда же Крестовые походы перестали приводить к успеху, к захвату лакомых кусков Востока, то началось интенсивное использование накопленного. То, что католическая церковь «пускала деньги в оборот» /7/, и то, что принято сегодня называть практикой индульгенций, – это все не случайности, а закономернейшие следствия в жизни этого религиозного направления.

Объективно здесь все понятно: раз крестоносное движение не привело в итоге к победе, к захвату «старого» Востока, раз единение западного креста и меча не дало ожидаемых результатов, в ход пошли другие средства – финансовые и политические. Внешняя активность стран Запада не угасла, подкрепляемая католической церковью, она переместилась на захват народов Африки, Америки и более удаленных районов Востока. Схема действия здесь предельно проста и стара как мир: захват Нового Света – порабощение – эксплуатация – наращивание превосходства метрополии и т. д. /14/. Вот почему впоследствии католицизму удалось охватить собой самую большую часть населения Земли.

Причем католическая церковь не только обосновывала устремления Запада в освоении Нового Света, но и сама становилась инициатором подобных движений. И как только накопленные богатства и соответствующий им технический прогресс позволили Западу создать новые военно-технические средства, политика в отношении «старого» Востока вернулась в старое русло – силовое давление резко возросло. Правда, полностью считать причастной ко всем этим процессам католическую церковь уже нельзя, в значительной степени Западная Европа уже была перерождена эпохой Реформации, более соответствующей духу Нового времени. Католицизм оказался прародителем протестантизма, который перехватил у него пальму цивилизационного первенства.

Историческую дорогу католицизма можно выразить в следующей краткой формуле: всплеск воинствующего христианства – Крестовые походы – Латинская империя на территории Византии – поражение в борьбе со «старым» Востоком – внутренние деформации, борьба с ересями и обновлениями – переориентация на освоение Нового Света – достижение церковного и финансового могущества – крен в сторону индивидуализма – Реформация, протестантизм – борьба с секуляризацией и новыми религиозными направлениями – уступки в борьбе – потеря былого могущества – современные попытки повышения социального влияния.

Сегодня католицизм существенно более миролюбив, чем ранее. Несмотря на еще большую по объему паству, его мировое влияние продолжает падать. Будущее католицизма, выбравшего себе стратегию обороны и нишу ортодоксии в соперничестве с другими религиозными направлениями, не столь завидно, как кажется. Выдвижения новых, свежих идей теологического характера, которые бы смогли вдохнуть в тело католицизма новую жизнь, не предвидится. В свое время католицизм стремился к построению Мирового Царства, созданию всемирной армии послушников, окормляемой католической церковью и находящейся под «абсолютно безгрешной» дланью Папы Римского. Этой цели, скорее всего, не суждено будет сбыться, по крайней мере сбыться под «католическим венцом».

И все же католицизм имеет два важных по социологическим меркам качества:

1. Сохранение хотя бы элементов духа общинности как среди глубоко развитых членов общества, так и в глубине широких народных масс.

2. Выражение идеи духовной централизации и пирамидальной иерархии, распространяемой на значительную часть населения нашей планеты.

1.1.4. Протестантизм

Принято считать, что протестантизм родился как альтернатива католицизму. Он возник как реакция против доминирования католицизма в Западной Европе, реакция на злоупотребления, монополизм и проникновение католической церкви в государственные структуры. Действительно, власть аристократических западноевропейских верхов опиралась на католицизм, и всякие силы, вступающие в борьбу с этими верхами, так или иначе, но неизбежно вступали в борьбу с католической церковью. Идеологические атаки как внутреннего, так и внешнего свойства на любую ортодоксальную религиозную концепцию – обычное явление мировой истории. Но для того, чтобы родилось новое или возникло хотя бы модернизированное течение, одного этого недостаточно. Необходимо создать такие идеологические, в данном случае религиозные, установки, которые были бы более адекватны уже произошедшим социальным изменениям, оказались бы более привлекательными для новых слоев общества. Таким оказался протестантизм, несущий в своем зародыше протест против католицизма.

Исторические корни протестантизма довольно прозрачны /14/. Он возник именно тогда, когда и должен был возникнуть, то есть тогда, когда произошла переориентация Запада и открылась перспектива освоения Нового Света, когда наметились крупные задачи, требующие не простого рабско-скотского подчинения при «безапелляционной» власти феодальных верхов, а значительной личной активности так называемого среднего класса.

Протестантизм не представляет собой сплоченного единства, он состоит из отдельных подветвей, таких как лютеранство, кальвинизм, пресвитерианство, англиканизм и др. И все же главными свойствами всех протестантских направлений можно считать следующие:

• сильно выраженный религиозный индивидуализм, то есть признание того, что вера отдельного человека стоит выше какой-либо «обобщенно выраженной» веры, сохранителем которой является та или иная церковь; вот почему соборно-массовые процедуры служения Богу, возглавляемые крупными религиозными иерархами, здесь не очень-то типичное явление, типичным как раз является возвышение личного религиозного опыта;

• повышенный интерес к древнему Священному Писанию, доходящий до буквального следования всевозможным библейским предписаниям;

• упрощение догматики; одной из крайностей этого упрощения является распространение аскетического духа, пропитанного фанатизмом, особенно это было заметно в прошлом; отсюда – доминирование мужского начала; широкое распространение многих упрощений на нижние и срединные, самые массовые слои общества;

• оправдание и даже возвеличивание стремлений к богатству, восприятие богатства как дара Божьего, почти дословное понимание связи «Бог – богатство» – все это полностью соответствует духу капиталистического предпринимательства;

• содержание элементов недовольства, протеста (отсюда и название – «протестантизм»), воинственности против прежней власти, в том числе власти католической церкви.

Протестантизм сыграл значительную роль в истории человечества, он вполне соответствовал духу капитализма, духу эксплуатационного атлантизма вообще. Исторически он способствовал тому, что европейский Запад переваривал Новый Свет не с психологией полураба-полукрепостного, не с психологией ревностного послушника, а с психологией освобожденного предпринимателя и «справедливого» захватчика. Со временем это вылилось в освобождение Нового Света от праматери Европы и создание гиганта – США.

Сегодняшняя дорога протестантизма предвидится вполне определенной. Это дорога к устроению неокапиталистического общемирового порядка, оправдания существующей и грядущей мировой власти и концентрированного частного богатства, в теологическом плане – дорога к «неканонической околохристианской простоте», в которую впоследствии можно будет существенно проще внедрить самые различные религиозные установки. Вот почему он предпочтительнее для власть имущих, чем более ортодоксальный католицизм.

Здесь у читателя может сложиться впечатление, что эта ветвь христианства отличается одними недостатками. Это не так. Помимо многого прочего, протестантизм отражает стремление освобождения от канонических оков церковной власти, от некоторых явных извращений первичного христианского духа, например от идеи индульгенций. Исторически протестантизм олицетворил собой стремление к реализации личной практической инициативы средних слоев, к активности и свободе, в том числе свободе экономической. Эти устремления во многом инициировали процессы, связанные с общеевропейской цивилизационной волной по освоению Нового Света /14/. Можно даже сказать, что без протестантской идеологии мы не имели бы сегодня такого общемирового лидера, которым являются ныне США.

Однако широкое развитие индивидуализма, возвеличивание идеи личностного общения с Богом, бедность теологической новизны, установка на простоту не могли не сказаться как на идеологическом упрощении протестантизма вообще, так и на развитии им преимущественно материалистической направленности человеческого бытия. В свою очередь эти обстоятельства создают предпосылки для такого поворота событий, при котором протестантизм в принципе может быть преобразован-деформирован какой-либо иной идеологией или религией. Где, например, гарантия, что «индивидуальный дух» протестанта при его «сугубо личностном» общении с Богом не сможет стать легкой добычей каких-либо внешних идей. Воинственность, непримиримость, внутренняя религиозная сосредоточенность, аскетический дух и многое другое давно остались в прошлом протестантизма. Религиозное же служение протестанта сегодня больше напоминает периодическое и краткое исполнение не очень-то обременительных обрядовых норм-минимумов, чем истовое и всепоглощающее моление о Боге.

>2. Основные догматы христианства

2.1 Понятие догмата и причины его возникновения

Домгматы это то, что в науке называют «аксиомы». В христианстве догматы — вероучительные истины, обсужденные и принятые на Вселенских Соборах. Они даны в ответ на ереси для раскрытия и уточнения веры Церкви .

Догматы — богооткровенные истины, содержащие учение о Боге и Его Домостроительстве, которые Церковь определяет и исповедует, как неизменные и непререкаемые положения православной веры. Характерными чертами догматов являются их вероучительность, богооткровенность, церковность и общеобязательность.

Вероучительность означает, что содержанием догматических истин является учение о Боге и Его икономии. Богооткровенность характеризует догматы как истины, открытые Самим Богом. Церковность догматов указывает на то, что только Вселенская Церковь на своих Соборах придает христианским истинам веры догматический авторитет и значение. Общеобязательность. В догматах раскрывается сущность христианской веры и упования .

Считается, что догматы не подлежат изменению и уточнению не только по содержанию, но и по форме.

Янарас Х., говорит: «То, что мы сегодня называем догматом, возникает лишь в тот момент, когда истина Церкви подвергается опасности со стороны ереси. Слово «ересь» означает выбор, предпочтение какой-либо одной части истины в ущерб целому, в ущерб истине… Еретик возводит в абсолют одну из граней цельного опыта Церкви, таким образом, неизбежно превращая его в нечто одностороннее и ограниченное» .

Церковь отвечает на еретическую угрозу тем, что устанавливает пределы истины, то есть определяет границы живого религиозного опыта. Для борьбы с ересями и установления вероисповедных принципов, которые должны признавать все христиане (догматов), с IV в. н. э. в христианской церкви созываются Вселенские соборы. Собором в христианстве называют совет епископов, представляющих отдельные церкви, созванный для решения самых важных вопросов религиозной жизни. Собор, где присутствуют епископы всех существующих церквей, называется Вселенским .

Знаменательно, что первым наименованием догмата было греческое слово horos — предел, граница (лат. terminus). Сегодняшние догматы — это «пределы», установленные Вселенскими Соборами; это те отвлеченные положения, в которых Церковь выражает свой опыт веры, указывая границы, отделяющие истину от ее еретических искажений» .

2.2 Основные догматы христианства

Основные положения христианской церкви — догматы — определены в 12 членах Символа веры. Среди них важнейшими догматами являются: догмат о сущности Бога, о триединстве Бога, о боговоплощении, искуплении, вознесении, воскресении и т. д.

Первый Вселенский собор (Никея, 325 г.) был созван для обсуждения взглядов александрийского пресвитера (старейшины) Ария, учившего, что Бог Сын не единосущен Богу Отцу, и для создания догматов (основных положений вероучения), обязательных для исповедания всеми, кто считает себя христианином. Учение Ария было осуждено, сам он был объявлен еретиком и отлучен от церкви. Собор догматически установил, что Бог есть единство трех ипостасей (лиц), в котором Сын, вечно рождающийся от Отца, единосущен ему.

На Втором Вселенском соборе — Константинопольском (Цареградском, 381 г.) — был составлен единый «Символ веры» — исповедание, заключающее в себе все основные догматы христианства и состоящее из двенадцати членов (первые его пять членов были утверждены еще на Никейском соборе, и в окончательном варианте «Символ веры» назван Никео-Цареградским).

«Символ веры» гласит: «Веруем во единого Бога, Отца, Вседержателя, творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия единородного, рожденного от Отца прежде всех веков, света от света. Бога истинного от, Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, чрез которого все произошло, ради нас, человеков, и ради нашего спасения низшедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии девы и вочеловечившегося, распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего, и погребенного, и воскресшего на третий день по писаниям, и восшедшего на небеса, и сидящего одесную Отца, и опять грядущего со славою судить живых и мертвых, которого царству не будет конца. И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего, со Отцом и Сыном споклоняемого и сославимого, глаголавшего через пророков. В единую, святую, кафолическую и апостольскую церковь. Исповедуем единое крещение во оставление грехов. Чаем Воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

На соборе также подверглись осуждению многочисленные еретические учения, по-иному толковавшие Божественную сущность, например, евномиане, отрицавшие божественность Христа и считавшие его только высшим из сотворенных Богом существ .

Всего было семь Вселенских соборов. Седьмой Вселенский собор (Второй Никейский) состоялся в 787 г. На нем были приняты решения, которые должны были покончить с иконоборчеством, провоцировавшим раздоры в церкви.

Перечисление 12 параграфов «Символа веры» является основной молитвой в православии: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единароднаго, Иже от Отца рожденного прежде всех век…».

Рассмотрим основы Символа веры, упомянутые в этой молитве. Православные христиане веруют в Бога как творца мира (первая ипостась Святой Троицы), вСына Божия — Иисуса Христа (вторая ипостась Святой Троицы), который боговоплощен, т.е., оставаясь Богом, вместе с тем стал человеком, родившись от Девы Марии. Христиане веруют, что своими страданиями, смертью Иисус Христос искупил грехи человеческие (прежде всего Первородный грех) и воскрес. После воскресения Христос вознесся на небо в единстве тела и духа, а в грядущем христиане ждут Его второго пришествия, при котором Он будет судить живых и мертвых и установится Его Царство. Так же христиане веруют в Духа Святого (третью ипостась Божественной Троицы), который происходит от Бога-Отца. Церковь же в православии считается посредником между Богом и человеком, а потому имеет спасительную силу. В конце времен, после второго пришествия Христа, верующие ждут воскресения всех мертвых для жизни вечной .

Троица — один из основных догматов христианства. Сущность понятия троицы заключается в том, что бог един по своей сущности, но существует в трех ипостасях: Бог-отец, Бог-сын и Дух святой. Термин появился в конце II века н.э., учение о Троице развито в III веке н.э. и сразу вызвало острую продолжительную дискуссию в христианской церкви. Споры о сущности Троицы привели к множеству толкований и послужили одним из поводов для разделения церквей.

Догматические вопросы

1.76. Военачальнику Гайне.

Не сам собою подвигнутый, но вынуждаемый другими, писал ты мне: как может быть единосущным и равномощным Отцу Сын, Который просит у Отца покорить Ему все и после того, как пишет Апостол, покоряющийся Отцу, «покоршему Ему» всю тварь (1 Кор. 15, 28)? Что говоришь ты, человек? Есть ли какая надобность Христу, когда Он Бог, покоряться Богу? Разве Он похититель, горделивец какой или противник Божий, чтобы нужно Ему было покориться когда–либо? Поэтому в каком же смысле сказано, что и «Сам Сыне», по покорении врагов, покорится «Покоршему Ему всяческая». Как ради меня назван «клятвою» (Гал. 3, 13) Разрешающий мою клятву домостроительством воплощения и наименован «грехом» (2 Кор. 5, 21) единый безгрешный и непорочный «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Иоан. 1, 29), и вместо ветхого Адама стал Адамом новым, так и непокорность человеческую делает Своею, как Глава всего. Посему, пока я непокорен и мятежен отречением от Бога и страстями, ради меня именуется непокорным Христос. А когда покорится Ему все, тогда Он исполнит покорность, приводя к Отцу меня спасенного. О том же, как Христос по Божеству единосущен, равномощен и подобен Отцу, излишним почитаю и писать не принимающему этого.

1.99. Епископу Сильвану.

«Боже, Боже Мой, вонми Ми, вскую оставил Мя еси», — от лица Христова сказано в двадцать первом псалме. Но Христос не быль оставлен ни Отцом, ни Божеством Своим, как представляется арианам и евномианам, как бы боящимся страдания и потому удаляющимся от Страждущего. Ибо кто понудил Спасителя и вначале родиться на земле, и взойти на Крест? Не против воли, но добровольно взошел Он на Крест с великой радостью. Ибо за много дней до этого сказал ученикам: «се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет на поругание и пропятие», и т. д. (Матф. 20, 1819).

Напротив того, нас изображаете Он в Себе. Ибо, сделавшись Человеком, за нас, конечно, держит слово. Впрочем, и Человеком став, не перестал Он быть Богом и Господом всяческих. И сие необходимо заметить. Итак, поскольку Господь всяческих, как говорит Апостол, принял на Себя «зрак раба» (Филип. 2, 7), Он изображает Собой нас. Так ходатай, не потерпев никакого урона, но более защищая других, говорит за угнетенного правителю области: «Притеснены, изнурены, разорены мы, правдивейший из судей». Посему за нас говорит Христос: «Боже, Боже Мой, вонми Ми». Как Отец вместе с Сыном в сотворении всего именуется Богом всяческих, так один Отец по домостроительству воплощения называется Богом Сына. Поэтому, как сказал я выше, наше лицо изображает в себе Христос.

Мы, прежде оставленные, ныне восприняты и спасены страданиями бесстрастного Христа. Наше неразумие и нашу греховность как бы усваивая Себе, говорит Он сие словами псалма. Ибо двадцать первый псалом явно относится ко Христу. Держась сего же умозрения, понимать должно и слова о том, что Христос научается послушанию, как говорит Апостол: «от сих, яже пострада» (Евр. 5, 8), а также Его вопль, слезы, и то, что Он молится и услышан, и Его благоговеинство (7). Все это за нас чудесно совокупляет и представляет Он в Себе. Ибо, как Бог Слово, не был Он ни послушлив, ни непослушлив, потому что сие свойственно подчиненным и занимающим второе место, причем, первое свойственно благопризнательным, а последнее — достойным наказания. Но, как «зрак раба», снисходит к сорабам и рабам и принимает на Себя чужой образ, нося в себе всего меня и со всем, что мне принадлежит, чтобы в себе истощить Ему мое худшее, как огонь изводит воск или как солнце рассекает земной пар, а мне через единение с Ним приобщиться свойственного Ему. Посему–то самым делом воздает Он честь послушанию и испытывается в нем страданием. Ибо недостаточно было одного расположения, как недостаточно его и нам, если не поддержим его делами, потому что доказательством расположения служит дело.

1.111. Военачальнику Гайне.

Снова прибыл к нам великий военачальник и в письмах своих выставляет напоказ восковое оружие, которое не сам собою приобрел, но, не к похвал Своей, заимствовал у других. Ибо говорит: «Вот и Божественный Апостол свидетельствует об уничиженности Иисуса, потому что пишет к уверовавшим из Евреев, что Сын Божий Иисус всегда жив, «во еже ходатайствовати» о нас (Евр. 7, 25)». Но пусть знают внушившие тебе писать подобное, что блаженнейшее и препрославленное домостроительство Спасителя служит ходатайством за нас и так именуется у богоносных и боговещих мужей.

1.112. Военачальнику Гайне.

Сие: «ходатайствовать и искать отмщения»— должно понимать не так, как в обычае у многих (ибо тогда было бы сие унизительно). Напротив того, значит это ходатайствовать за нас по закону посредничества, как и о Духе говорится, что Он «ходатайствует о нас» (Рим. 8, 26). «Един бо есть Бог, и един Ходатай Бога и человеков, Человек Христос Иисус» (1 Тим. 2, 5). Ибо говорится, что еще и ныне, как Человек, Он ходатайствует о моем спасении, потому что для того Он с телом, которое воспринял, чтобы силою вочеловечения и меня сделать богом, хотя и не познается уже по плоти, разумею же здесь под плотью плотские и все наши, кроме греха, немощи. «Имамы же ко Отцу Ходатая Иисуса» (Иоан. 2,1) не в том смысле, что будто бы повергается и рабски приклоняется Он за нас пред Отцем, — прочь от нас с этим подлинно рабским и недостойным предположением! Отцу не свойственно требовать сего, и Сыну — терпеть это. Справедливо разумей сие о Нем, как о Боге. Но Иисус пострадал как Человек и повелевает терпеть нам как Бог Слово и Советодатель. Так должно тебе понимать, что такое ходатайство.

1.113. Военачальнику Гайне.

Припомни изречения Спасителя, Который говорит: «вся елика имать Отец, Моя суть» (Иоан. 16, 15). И еще: «видевый Мене, виде Отца» (14, 9). И: «дам ти ключи царства небесного» (Матф.16, 19) за то, что не рабом, не приспешником или служителем, а также не подчиненным или чуждым Отчей сущности назвал ты Меня, но исповедал, по откровению Небесного Отца, что Я — Истинный Сын Живого Бога. И еще Евангелист сказал: «и сего ради» гнали Иисуса «иудеи, яко не токмо разоряше субботу», но и Себя называл истинным Сыном Божиим, «равен Ся творя» во всем «Богу» (Иоан. 5, 18).

1.167. Трибуну Софронию.

Господь наш Иисус Христос сделался ради нас всем тем, что, кроме греха, составляет нас самих. Ибо ни малейшего «греха не сотвори» (1 Петр. 2, 22), сделался же всем, то есть телом, душою и умом. Посему убегай бредней манихейских.

1.168. Трибуну Софронию.

Христос Спаситель, по тому, что доступно видению — Человек. Но Он же, по умопостигаемому, — Бог. А Сын Человеческий Он по Адаму и по Деве, от Которых родился: от одного, как от праотца, от Другой, как от Матери, и по закону и не по закону Рождения.

1.171. Председателю Телесфору.

Писание указывает общее в Лице Отца и Сына и Святаго Духа, один Образ и то же подобие. Ибо сие означает сказанное: «Сотворим человека по образу и по подобию» (Быт. 1, 26).

1.188. Чтецу Аттику.

«Видевый Мене, виде Отца» (Иоан.14, 9). То есть, кто сподобился уразуметь Мое Божество, о том явно, что познал он и Божество Отца, потому что единое Божество и единая слава Отца и Сына. «Аз и Отец едино есма» (Иоан.10, 30).

1.202. Военачальнику Гайне.

Всякая тварь приведена в бытие Словом и Премудростью. Как же может быть назван тварью Бог Слово, существенная Премудрость и Создатель всякой — и одним умом постигаемой, и доступной чувствам — твари?

1.203. Военачальнику Гайне.

Блаженный Павел говорит, что Вседержитель Бог и Отец живет «во Свете неприступном» (1 Тим. 6, 16). А сей мысленный и самосущий, непостижимый и беспредельный Свет есть достопоклоняемый Сыне, Слово, Господе всяческих. Если же сие так, то почему же зверонравные губители стада Христова ариане осмеливаются учить тебя, что Единородный Сын Божий и Слово есть тварь и произошел из ничего?

1.215. Председателю Аристотелю.

О Сыне говорится, что Он посылается, не как о Боге Слове, сущем в недрах Отца и всеобъемлющем, ибо «Тем и о Нем всяческая» (Кол. 1,16), и о «Нем живем, движемся и есмы» (Деян.17, 28), но как о Боге–Слове, присваивающем Себе немощи воспринятого Им Тела.

1.250. Председателю Фавсту.

Восхваляем, славим, песнословим, чествуем поклонением Отца и Сына и Святаго Духа, единую силу, единое Божество, единую власть и единую волю. Прославляем единосущную Троицу и исповедуем единично и троично. Единично — в единой сущности и едином Божестве, троично же — в Трех Ипостасях, или в Трех Лицах.

1.266. Птолемею.

Если и ты, согласно с Аполлинарием, говоришь, что Бог Слово, приняв плоть с неба, сошел на землю, то какая была нужда в Блаженной Деве? Итак, во всей точности познай, рассудительнейший, что несозданный по Божеству Господь, без семени и растления, и без всякой скверны, создал Себя по человечеству от Девы. А где присутствие Святаго Духа, там не должно и думать о каком–либо осквернении.

1.280. Военачальнику Гайне.

«Иже сый сияние славы» (Евр. 1, 2). Подобием выражает мысль свою великий Апостол, чтобы означить бесстрастие и то, что Сияние Сие исходит не от истощенного и умаленного сим Отца и имеет бытие самосущное, а не в ином чем заключающееся. Посему и ты не разумей так о Боге Слове. Ибо смотри, что вслед за сим присовокупляет Апостоле: «и образ ипостаси Его». Как Отец ипостасен, так и Сын ипостасен. Сын не безначален, потому что имеет начало в Его Отце, но начало, как в Отце, а не как в Создателе. Заметь же, как говорит о себе в Евангелии Само Сияние: «Аз есмь свет миру» (Иоан. 8, 12), Свет от Света. Образ есть нечто иное, а не первообраз, но иное не во всех отношениях, а; только по ипостасности.

2.38. Знатному сановнику Авксентию.

Единородный Сын и Слово Отчее есть Слово живое и Слово Ипостасное. Бесстрастно от Отца рожден Он прежде всех веков и времен, Единый от Единого, Единородный, Свет от Света, Бог Истинный от Бога Истинного, Отцу Своему подобный по всему: по силе, по сущности, по благости, по власти и по всякому совершенству, так что вмещает в себе Отца и вмещается в Отце, Создатель всего вещественного со Отцем и со Святым, единосущным и достопокланяемым Духом.

2.39. Знатному сановнику Авксентию.

Единородный Сын и Божие Слово и по принятии зрака, или тела, от Святой Девы, не утратил и не чужд стал Своего Божества. Ибо и по воплощении пребыл Богом. Невидимо — Он Истинный Бог, а видимо — истинный Человек, имеющий душу и ум, а не лишенный ума и души, как вопиял Аполлинарий.

2.140. Правителю дел Ригину.

Не простой человек — общий всех Спаситель и Благодетель Христос, но Бог, явившийся в человеческом образе и Своею безгрешною и пречистою плотью за грехи человеческие по собственному Своему изволенью претерпевший смерть.

2.177. Пресвитеру Мартиниану.

Израильтянам, готовившимся есть «овча», закон повелевал: «да снедят главу с ногами» (Исх. 12, 5. 9), — чтобы мы в сем образе познали истину Владычного Домостроительства, под «главою» разумея Божество, а Под «ногами» понимая человечество. Ибо Евангелист, сказав: «в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Иоан. 1,1), — присовокупил еще: «и Слово плоть бысть» (14). Посему будем покланяться Богу, веровать же, что Бог вочеловечился. Ибо Христос двойственен: и по видимому Человек, по невидимому же — Бое. Посему не полезно именовать Его человеком, не подразумевая Божества, и неспасительно с Божеством не исповедовать человечества. Вот в немногих словах ответ на писанное ко мне тобою.

2.200. Ходатаю по делам Нимертию.

Спрашиваешь меня в письме своем, надлежит ли веровать, что Дух Святый единосущен со Отцом и Сыном. Так мы принимаем, так веруем, наученные божественными отцами, так и исповедуем, что единосущен со Отцом и Сыном Всесвятый Дух, Утешитель, совечный, сопрестольный, со царственный, спрославляемый со Отцом и Сыном в бесконечные веки веков, аминь.

2.280. Анфипату Исихию.

Не был один воскресивший Лазаря и другой вопрошавший о нем, но Один и Тот же по человечеству, говорит: «где лежит Лазарь?» (Иоан. 11, 34), а по Божеству воскрешает его (Иоан. 11, 43). Один и Тот же телесно, как Человек, плюет, по Божеству же открывает очи слепорожденному. И плотью, как говорить Петр, Он страдает (1 Петр. 4, 17), а по Божеству открывает гробы и воскрешает мертвых.

2.281. Жезлоносцу Ксинодору.

С любовью читаешь ты слова епископа Константинопольского Иоанна. Из них напишу теперь ответ на вопрос твой. Итак, явился Дух Святый, «сходящ» на Иисуса, «яко голубь» (Матф. 3,16). Ибо в нас вследствие Крещения обитает начаток и залог Божества, во Христе же — все «исполнение Божества» (Кол. 2, 9). И не подумай, что Христос, не имея Духа, принял Его: ибо Сам, как Бог, послал Его свыше, и Сам, как Человек, принял на Себя на земле. Посему от Него снисшел на Него Дух, от Божества Его на Его человечество.

2.288. Диакону Коласио.

Блаженный Петр говорит, что и «Господа и Христа Бог сотворил есть» распятого «Иисуса» (Деян. 2, 36), разумея не то, что сотворена сущность Слова, но что сотворен Христос по человечеству. Ибо что было распято, как не тело? Да и как иначе мог Апостол означить телесность Слова, как только сказав: «сотворил есть»?

2.310. Пресвитеру Кириаку.

От Отца родился Сын, Живое Слово, сущий Бог и сущий у Бога, не созданный прежде веков и не сотворенный впоследствии. Сын, а не тварь; Создатель, а не создание; Творец, а не тварь. «Вся, елика имать Отец, Моя суть» (Иоан. 16, 15). Ибо действительно все то принадлежит Образу, что есть в Первообразе. Не повелением создан Сын, но из сущности Отчей воссиял, неотлучно, не во времени соединен с Отцом, равен Ему в благости, равен в могуществе. А то, что за сим говорится относительно телесного устроения, когда Он домостроительствует вечное спасение, какое явил нам, придя во плоти, и говорит о Себе, что Он послан (Иоан. 5, 36), «не может о Себе творити ничесоже» (30) и принял заповедь (10,18) и все сему подобное, да не послужит для тебя поводом к тому, чтобы умалять Божество Единородного. Потому что снисхождение к твоей немощи не должно соделаться умалением достоинства Сильного. Напротив того, естество Его разумей боголепно, а унизительное в речах принимай как относящееся к домостроительству.

3.81. Знатному чиновнику Вивиану.

Един есть Единородный Сын Божий и по воплощении от Девы; ибо един Господь Иисус Христос, одна Ипостась, одно Лицо. «Истину глаголю о Христе, не лгу» (Рим. 9, 1).

3.82. Знатному чиновнику Вивиану.

Один и Тот же и в вышних покланяемый сонмом Сил небесных, как Бог, равномощный Отцу. Один и Тот же и на земле пребывал с людьми по человечеству и, как сострадательный врач, вечерял с грешниками и мытарями, не чреву служа, но исправляя привыкших…(служить Ему) на вечерях, вкушение совозлежащих приправляя Своею славною премудростью.

4.43. Монаху Павлу.

Сказано: «заградих море враты» (Ьв. 38, 8), то есть: милостынями Моими удержал Я злобу диавола, чтобы вся она, покрыв тебя внезапно, не потопила совершенно. Ибо, по написанному, «творяй милостыни Господь» (Пс. 102, 6), тем и творит, что щадит род человеческий и не дозволяет врагу искушать рачительных, сколько бы он захотел.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

«Значение догматов веры не уменьшается из века в век»

– Отец Вадим, расскажите, пожалуйста, об истории возникновения догматического богословия.

– Как особое направление богословской мысли догматическое богословие начало формироваться в Церкви в III веке по Рождестве Христовом. К этому времени стало очевидным, что для воцерковления новоначальных христиан и для отстаивания богооткровенных истин без системного изложения христианского вероучения не обойтись. Поэтому в III веке предпринимаются попытки упорядоченного изложения православных истин веры – догматов. Первым таким сочинением стал трактат Оригена «О началах». По содержанию эта книга была далеко не безупречной, но по своей структуре, по характеру изложения она во многом соответствовала поставленной цели. В ней сначала говорится о Боге-Троице, затем о невидимом мире ангелов, о творении видимого мира и человека, о воплощении Христа, о спасении и будущей жизни преображенного мира. Такая логика в общих чертах соответствует и ныне употребляемому порядку раскрытия христианского вероучения. В IV веке святитель Кирилл Иерусалимский пишет свои знаменитые «Катехизические поучения», где раскрывает истины Символа веры, а также учение о главных церковных таинствах. В это же время святитель Григорий Нисский создает «Большое огласительное слово» – важный опыт системного догматического изложения. В V веке блаженный Феодорит Кирский пишет «Сокращение (сокращенное изложение) Божественных догматов». На Западе, приблизительно тогда же, блаженный Августин составляет «Руководство для Лаврентия», напоминающее катехизис, и еще несколько произведений, где уделяет особое внимание последовательному изложению вероучения. Но, несомненно, лучшим произведением I тысячелетия, где глубоко и точно раскрыто христианское вероучение, заслуженно считается трактат преподобного Иоанна Дамаскина «Источник знания», вернее, третья часть этой книги – «Точное изложение православной веры» (первые две части – «Философские главы» и «О ста ересях вкратце» – являются вводными). О достоинстве данной книги, написанной в первой половине VIII столетия, говорит тот факт, что после ее появления она была переведена на разные языки (в начале X века – и на церковнославянский) и стала важнейшим мерилом истины веры во многих странах христианского мира. Она и по сей день является авторитетным источником православного вероучения, без изучения которого нельзя говорить о знании основ христианского богословия. С момента появления «Точного изложения православной веры», на мой взгляд, начинается история существования догматического богословия в рамках Священного Предания Православной Церкви.

– Как соотносятся догматическое, основное и нравственное богословие?

– Православное богословие во всех его видах и наименованиях происходит из единого Божественного откровения, данного людям Самим Господом, поэтому все богословские дисциплины находятся в гармонии и единстве. Различие наименований обусловлено лишь подходами к изложению и обоснованию откровения. В догматическом богословии оно раскрывается на основе внутрицерковной системы авторитетности (свидетельства Священного Писания, постановления Вселенских Соборов, учение святых отцов и т.д.). В основном богословии те же самые истины излагаются через доводы разума и опыт жизни – без привлечения внутрицерковных аргументов. А в нравственном богословии истинность Божественного откровения показывается через личный духовный опыт людей, кроме того, предлагается путь опытного проживания истин христианства, а значит, и получение внутреннего свидетельства об их подлинности. В системе богословского образования существуют и другие виды богословия (пастырское, литургическое и др.), которые в определенном аспекте решают, по сути, ту же самую задачу – приобщить человека к истине. Поэтому между богословскими дисциплинами нет и не может быть никакого разрыва.

– В чем заключается смысл изучения именно догматического богословия? Каковы особенности его постижения?

– Через изучение догматического богословия достигаются две очень важные цели. Первая – человек получает подлинные и проверенные ориентиры на пути к Богу. Если угодно, можно это понимать и как обретение дорожной карты, где указан точный путь к истинному Богу – путь, по которому уже прошли многие христиане. Без этих ориентиров человек при всех своих благих намерениях может легко сбиться и, думая, что движется к Богу и ведет богоугодную жизнь, оказаться во тьме и обольщении диавола. А трагический смысл ошибок он обнаруживает только за порогом смерти, когда уже ничего своими усилиями изменить невозможно. Вторая цель догматического богословия – защита Богооткровенных истин от искажений. Дело в том, что слово Божие с трудом вмещается в наше обыденное сознание. А значит, перед человеком открываются два пути. Первый (богоугодный) – измениться самому так, чтобы соответствовать слову Божиему, и второй путь – приспособить Божественное откровение под свое мировоззрение и свои прихоти. Именно так возникают заблуждения и ереси, предлагающие очень короткий и чрезвычайно широкий путь в Царство Небесное. Временные приманки здесь бывают весьма сладкие, а вот горечь начинки может оказаться вечной. Поэтому значение догматического богословия не уменьшается из года в год, из века в век.

– С какого времени догматическое богословие преподается в духовных школах?

– Как особая дисциплина в православных духовных школах догматика появляется с XVII века, в западных католических она начала преподаваться на несколько столетий раньше. Возобновление научно-догматической деятельности в это время тесно связано с появлением двух православных образовательных центров – Киево-Могилянской академии в Печерской лавре и Славяно-греко-латинской академии в Москве. Поначалу способ преподавания в наших школах во многом копировался с западных учебных заведений. Это делалось по многим причинам. В частности, Русская Православная Церковь тогда еще только начала формировать систему богословского образования, а иные Поместные Православные Церкви находились под гнетом завоевателей и в большинстве своем вообще не имели ни научно-богословских школ, ни соответствующих учебных заведений. Поэтому заимствование для нас было неизбежным первоначальным шагом. Тем более что западная система обучения после апробации оказалась для своего времени достаточно эффективной. Однако формальные принципы преподавания не надо путать с содержательными аспектами. Православные иерархи и преподаватели стремились наполнить западные формы православным содержанием. Сначала приходилось использовать и католические учебники, но они давались ученикам или в отредактированном виде, или с надлежащими комментариями. Конечно, на этом пути не все удавалось. Были и перекосы, и сложности, и недостатки, неизбежные для периода первичного накопления опыта. Но в XVIII веке в России уже появляются первые относительно самостоятельные догматические курсы Феофана Прокоповича и Стефана Яворского. А в XIX столетии богословами Русской Православной Церкви создается целый ряд замечательных – оригинальных – догматических систем, которые актуальны и по сей день.

– Существуют ли какие-то отличия в преподавании догматического богословия в синодальную эпоху и сейчас?

– Да, существуют, и значительные. В синодальную эпоху семинаристу труднее было сохранить целостность осознания духовного опыта Церкви. Ибо в это время, как заметил один русский богослов, приходилось молиться по-славянски, учиться богословию на латыни, святых отцов читать на греческом, а думать по-русски. Такая разобщенность приводила к тому, что часто богословие многими учащимися воспринималось как формальное, а порой и как чуждое знание. В наши дни подобной раскоординированности в духовном образовании уже нет, но надо признать: все-таки некая ущербность осталась. Она заключается в том, что для изучения церковного наследия все-таки необходимо знать древние языки: древнегреческий, латынь и др. И вот здесь современные семинаристы и учащиеся духовных академий значительно уступают своим собратьям синодального периода.

– Какой объем учебного времени отводится на изучение догматического богословия? Достаточно ли этих учебных часов?

– Согласно плану Учебного комитета, догматическое богословие изучается в семинарии на втором, третьем, четвертом курсах. При этом на втором и третьем выделяется четыре академических часа в неделю, а на четвертом – два. Достаточно этого или нет? Всякий преподаватель желает, чтобы времени для изучения его дисциплины было больше, и я не исключение. Но я прекрасно понимаю, что и для других предметов необходимы учебные часы. Церковное учение целостно, поэтому семинаристам приходится и в рамках изучения других предметов – Нового Завета, церковной истории, патрологии, литургики и прочих – еще и еще раз вникать в вероучительные истины Церкви. Иными словами, возможный недостаток по времени для освоения догматического богословия восполняется многогранностью изучения вероучения в контексте других дисциплин.

– Пожалуйста, назовите и кратко охарактеризуйте учебные пособия, которые вы рекомендуете для студентов, изучающих догматическое богословие.

– На мой взгляд, самое лучшее пособие по догматике – «Точное изложение православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина (о нем я уже говорил). Конечно, в нем не все темы рассмотрены полно, но то, что изложено святым Иоанном, имеет исключительный вес и значение для понимания православного вероучения. По сей день это высокий образец ясности мысли, четкости суждений и обоснованности церковным Преданием. Кроме того, иные разделы «Источника знания» – философские главы и рассуждение о ересях – являются существенным дополнением, позволяющим целостно воспринять православное богословие в плане методологии и возможных искажений.

Классическим вероучительным пособием заслуженно считается катехизис святителя Филарета (Дроздова). Он прошел общецерковную рецепцию не только в Русской Православной Церкви, но был переведен и на другие языки православных народов и до сих пор является важным учебным пособием. Его прекрасно знают в Грузинской, Сербской, Болгарской, Элладской и других Церквях. Авторитет этого сочинения велик. И пока не удалось создать другой православный катехизис, который превзошел бы его.

Среди крупных монографий замечательным и до сих пор непревзойденным трудом по догматическому богословию является сочинение митрополита Макария (Булгакова) «Православно-догматическое богословие» в двух томах. На сегодняшний день это лучшая и, наверно, самая полная догматическая энциклопедия на русском языке. Близким по значению является труд епископа Сильвестра (Малеванского) «Опыт православного догматического богословия» в пяти томах. Отличительная особенность данной работы заключается в раскрытии православных догматов в историческом контексте. По объему аргументов труд не уступает указанному сочинению митрополита Макария. Вместе с тем надо признать: работы митрополита Макария и епископа Сильвестра сложно использовать как учебники. Они слишком объемны – по крайней мере, для учащихся семинарии. Мы используем их больше как первоначальные справочники для более углубленного изучения того или иного раздела. Из дореволюционных изданий также необходимо отметить и сочинение протоиерея Николая Малиновского «Очерк православного догматического богословия». Это действительно полноценный, хороший учебник для семинарий того времени. После 1917 года в Русской Православной Церкви новые учебники по догматическому богословию, которые бы имели общецерковное признание, не создавались. Однако в XX веке появлялись курсы лекций по догматике, некоторые из них очень интересные. Например, лекции Владимира Лосского, помещенные в книге «Мистическое богословие Восточной Церкви. Догматическое богословие». Однако любой курс лекций – это не учебник. Здесь ярко представлена позиция автора, материал, как правило, изложен достаточно живо, легко воспринимается, но раскрытие тем и аргументация часто, с одной стороны, недостаточны, с другой – сложны. Здесь вы не найдете четких определений, строгой последовательности, полноты в обосновании. Некоторые важные темы могут вообще отсутствовать. Предполагается, что слушатели и читатели сами должны тем или иным образом восполнять отсутствующие части. Поэтому курсы лекций, которые появились у нас в ХХ веке, требуют, конечно, значительной переработки, чтобы стать учебниками. Так что хорошего современного учебного пособия у нас нет, хотя его актуальность весьма и весьма велика.

Разумеется, в XX столетии догматические учебники создавались и в других Поместных Православных Церквях. В Сербии интересный труд по догматическому богословию написал архимандрит Иустин (Попович) – «Догматика Православной Церкви». В плане аргументации он во многом основывался на работе митрополита Макария (Булгакова), но по характеру изложения он более свободен и в последних разделах переходит к стилю богословских эссе. В Греции за прошлый век сумели создать целый ряд крупных догматических систем, которые, к сожалению, пока мало знакомы русским читателям. Упомяну следующих авторов: Зикос Росис, Христос Андруцос, Иоанн Кармирис, Панайотис Трембелас, Никос Мацукас. Двухтомная «Догматика» Никоса Мацукаса, изданная в 1985 году, на мой взгляд, заслуживает того, чтобы быть переведенной на русский язык.

– Каких догматистов разных эпох вы можете выделить особо?

– Это сложный вопрос. Все святые отцы свидетельствовали об истинах веры и словом, и делом, поэтому мы их воспринимаем как величайших учителей веры, а значит, и догматистов в высшем смысле слова. Однако среди них есть те, кто особо потрудился в изъяснении таинственных глубин учения Христова. Если брать IV век, это святитель Афанасий Александрийский и отцы-каппадокийцы (Григорий Богослов, Василий Великий, Григорий Нисский), в V веке – святые Кирилл Александрийский и Лев Великий. В последующие века отмечу преподобного Максима Исповедника, святителя Софрония Иерусалимского, преподобного Иоанна Дамаскина, святителя Григория Паламу. А далее уже нужно говорить о русских отцах – прежде всего, о святителе Филарете (Дроздове), митрополите Макарии (Булгакове) и епископе Сильвестре (Малеванском). XX век отмечен именами выдающихся богословов Владимира Лосского и протоиерея Георгия Флоровского. Надеюсь, российская догматика будет развиваться и в дальнейшем. Следует указать, что в XX столетии появились фундаментальные работы и в других Поместных Церквях. Назову здесь только некоторые имена: святитель Николай (Велимирович), митрополит Амфилохий (Радович), епископ Афанасий (Евтич), архимандрит Иустин (Попович), митрополит Каллист (Уэр), митрополит Иоанн (Зизиулас), митрополит Иерофей (Влахос), протоиерей Иоанн Романидис, отец Димитру Станилое, Панайотис Неллас и многие другие.

– Как вы выстраиваете курс догматики для семинаристов? Какова основная цель проводимых вами занятий?

– Цель занятий одна и очень простая – донести до семинаристов мысль, что изучаемое ими утверждение православной веры есть откровение Божественной истины, поэтому оно бесценно. И если мы сейчас его не усвоим, то потеряем что-то очень важное в своей жизни. Однако достичь этого не просто. Поэтому я предпочитаю сначала ставить вопросы, чтобы слушатели почувствовали глубину и таинственность избранной темы, а затем уже переходить к православному учению и его обоснованию в Священном Предании. Обсуждение ересей и искажений оставляем напоследок. Существует и другой метод, когда слушателей загружают изложением ересей и их опровержением, а в конце уже дают основы православного учения. Это соответствует истории возникновения догматических формулировок, но опыт показывает, что такой подход неудачен. Поскольку в результате слушатели легко рассказывают о заблуждениях, затрудняются при их опровержении и совсем теряются, когда им предлагается сформулировать истины Православия. Они могут с блеском говорить о несторианстве и монофизитстве, но представляют куцее изложение православного учения о лице Господа нашего Иисуса Христа. Согласитесь, что это недопустимая ситуация!

– Не могли бы вы вкратце описать разделы догматического богословия? Как они распределяются на три учебных года?

– Здесь все определяется теми временными рамками, которые предоставлены нам для изучения догматического богословия. В первый год мы осваиваем введение в богословие, где даются ключевые понятия. Далее изучается раздел о Богопознании, после этого учение о Боге в Самом Себе, триадология (учение о Боге-Троице) и учение о творении мира. На следующий год мы излагаем учение о грехопадении, христологию (учение о Господе Иисусе Христе), сотериологию (учение о спасении) и экклезиологию (учение о Церкви). В течение третьего года изучается сакраментология (учение о таинствах Церкви) и эсхатология (учение о последних судьбах мира и человека).

– Какие темы наиболее трудны для студентов? В чем, по-вашему, заключается причины этих сложностей?

– Все темы в догматическом богословии могут стать камнем преткновения, ибо все они выводят человека за рамки обыденных представлений. Если у слушателя есть достаточная вера и смирение, то он легко преодолевает искушения своего разума и принимает Богооткровенные истины, если же нет, то начинается внутренняя борьба, иногда очень драматичная – и здесь без наставника не обойтись. В таких случаях возможны и сомнения, и противоречия, и споры. Главное, чтобы они были открыто высказаны, а для этого на занятиях должна быть такая атмосфера, чтобы человек чувствовал, что его за сомнительные рассуждения не отвергнут, а, наоборот, выслушают и помогут разобраться. И все же самые трудные разделы в догматическом богословии, по моему мнению, такие: триадология и христология, то есть учение о Боге-Троице и о Господе Иисусе Христе. Здесь содержатся истины, которые требуют наибольшего внутреннего подвига со стороны человека. Потому что мы привыкли опираться на наш разум и опыт. Если мысль выстроена последовательно и имеет какое-то обоснование в нашем опыте, мы легко ее воспринимаем. Но многие истины и откровения, даруемые людям от Бога, не вмещаются в обыденное человеческое сознание, и человек должен сделать выбор: или он сохраняет свои привычные представления – и тогда он отвергает догматы, или же он готов осознать свою ограниченность и последовать откровению веры, которое дано в Церкви. Никто из нас в окружающем мире не видит примеров, чтобы три ипостаси пребывали в единой и нераздельной природе. Никто из нас никогда не видел, чтобы две природы были соединены в одном лице неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно. Поэтому, когда учащемуся обо всем этом говорят, он, без преувеличения, должен совершить внутренний подвиг веры, чтобы воспринять эти знания. Все иные разделы православного вероучения являются следствием из двух вышеназванных. Поэтому недоработка в основных темах влечет за собой недостаточное понимание других вероучительных вопросов.

– Какое применение находят полученные студентами духовных школ знания по догматическому богословию в их будущей пастырской деятельности?

– Убежден: человек, который не знает вероучения в достаточной степени, не может нести священническое служение. Почему? Потому что священник – это человек, который должен приводить людей к Богу. Он является путеводителем – пастырем для своей паствы. Если он не знает, куда и к Кому идти, не видит основных опасностей на этом пути, ему нельзя доверять души других людей. Пастырь обязан освоить вероучение во всех принципиальных моментах и положениях. Иначе он рискует не только сам забрести в сторону и погибнуть, но и паству, которая идет за ним, увести с пути истины. Подобных печальных примеров много.

– Насколько духовная жизнь оказывает влияние на изучение догматического богословия?

– Догматическое богословие – это духовный плод, приобретенный отцами через веру, молитву и добродетельную жизнь. Соответственно, и укорениться оно может только в том сердце, которое предпринимает духовные усилия. Данная непреложная истина много раз проверена на практике. Принципы духовной жизни человека во многом предопределяют качество изучения им Богооткровенных истин. В Священном Писании об этом сказано просто: «Начало премудрости – страх Господень». Когда у человека есть внутреннее благоговение к величию тайн Божиих, когда сердце наполнено верой к тому, что даруется через откровение Божие, тогда и принятие истин происходит естественно, и они не только усваиваются, но становятся ценностным основанием личности и преображают ее. Если же человек не имеет внутреннего опыта жизни по вере, то догматические истины являются для него внешними, непонятными, трудно усваиваемыми, а словесные формулы, в которые они облечены, кажутся излишне усложненными. Потому, собственно говоря, в светской среде и возникли ассоциации с догматикой как с чем-то запутанным, имеющим мало общего с реальной жизнью. Дело в том, что перед гордым, самодовольным разумом глубина и смысл догматов не раскрываются. Они остаются вещью в себе. Возможно лишь их внешнее прочтение. Поэтому для таких людей догматика – символ сухости и оторванности от жизни. В православном же понимании догматы – это великие Божественные истины, которые могут раскрыться только перед сердцем верующим и наполненным благоговением.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о научно-богословских конференциях, которые посвящены догматическим вопросам. Почему сегодня возникает необходимость в их созыве?

– Богословские конференции в последние годы стали созываться все чаще – и это очень радует. Самые интересные из них, на мой взгляд, – это те, которые организуются Синодальной богословской комиссией. Уже прошел ряд таких конференций, посвященных учению о Церкви, о человеке, о таинствах, эсхатологии и другим темам. Они очень представительные и весьма содержательные. Кроме того, продуктивные богословские конференции ежегодно проводит Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Правда, догматические темы там звучат все реже и реже. Кроме того, конференции проводятся во многих епархиях, во многих духовных школах, и это приносит свои плоды.

– Какие исследования ведутся в области догматического богословия сегодня?

– Это сложный вопрос. Знаю, что есть труженики, которые самостоятельно что-то пишут, но, покуда плод не созрел, стараются понапрасну не трубить о своих результатах. Если говорить о коллективной богословской работе, самым крупным проектом в наши дни является создание нового катехизиса Русской Православной Церкви. На Архиерейском Соборе в 2008 году было принято соответствующее решение, и Синодальная библейско-богословская комиссия начала эту деятельность. Уже прошло несколько подготовительных заседаний, и будем надеяться, что данный проект будет соответствовать самым высоким требованиям. Необходимость в таком катехизисе действительно существует. Кроме того, коллективная богословская работа ведется в центре «Православная энциклопедия». Очевидно, что в процессе создания замечательного многотомного труда приходится заниматься и разработкой догматических тем. Наверняка есть и другие коллективы, которые трудятся в данной сфере, но мне о них мало что известно.

– Семинаристы пишут по вашему предмету довольно большое количество научных работ. Какие темы они выбирают? Как вы оцениваете актуальность студенческих исследований?

– Все зависит от того, на каком курсе студент берется за тему по догматике. Если на третьем, то здесь я стараюсь предложить тему, интересную для семинариста, но достаточно общую, чтобы он смог освоить метод догматических рассуждений. То есть разобраться, как формулируется тема, определения, как обосновываются основные святоотеческие мысли, как опровергаются известные ереси и заблуждения. Если по ходу работы семинарист удачно решает эти задачи и действительно осваивает основные принципы догматической работы, то на последующих курсах ему можно уже предоставить тему, которая бы его глубоко волновала и давала пространство для личных рассуждений. Если же и здесь он проявит достаточное усердие и произведет качественное исследование, то тогда можно приступать и к написанию дипломной работы, которая будет иметь выход, и весьма актуальный, то есть отвечать на насущные вопросы, а таких вопросов в догматической сфере очень много и они чрезвычайно объемные. Если говорить о них в общем, нужно назвать сотериологию, экклезиологию, сакраментологию и антропологию.

– Отец Вадим, что бы вы пожелали студентам, заканчивающим курс догматического богословия?

– Желаю, чтобы все мы имели глубокую веру в Господа нашего Иисуса Христа, в истинность Его слов и Его подвига. Желаю, чтобы все мы осознали в должной мере, что догматическое учение Церкви – это великое сокровище, которое, по милости Божией, оказалось доступным для нас. Поэтому у нас есть огромные возможности для достижения радостной жизни с Богом. Но, с другой стороны, бесценный дар накладывает на нас и великую ответственность. Если мы не сохраним это сокровище, если мы не воспользуемся им должным образом или, не дай Бог, повредим, то спрос с нас будет очень и очень строгий.

Со священником Вадимом Леоновым беседовал Вячеслав Гольцов,
студент 4-го курса Сретенской духовной семинарии