ЛУКА (ВОЙНО-ЯСЕНЕЦКИЙ)

Архиепископ Тамбовский Лука (Войно-Ясенецкий). 1945 год

Лука (Войно-Ясенецкий) (1877 — 1961), архиепископ Симферопольский и Крымский, священноисповедник

Память 5 марта — обретение мощей в 1996 году , 29 мая, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской, Архангельских, Воронежских, Крымских, Курских, Ростово-Ярославских святых

В миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, родился 27 апреля 1877 г. в Керчи, в семье провизора Феликса Станиславовича и его супруги Марии Дмитриевны Войно-Ясенецких. Отец его был был ревностным католиком, часто ходил в костел и подолгу молился дома, но своих домашних не принуждал принимать католицизм. Мария Дмитриевна была по рождению православной, хотя в церковь не ходила, молилась дома. По законам Российской империи дети в подобных семьях должны были воспитываться в православной вере. Валентин был третьим из пятерых детей.

Родители его вскоре переехали в Киев, где он в 1896 году одновременно окончил 2-ю Киевскую гимназию и Киевское художественное училище. У юноши проявилось художественное дарование, наметилось и направление, проникнутое религиозной идеей. Валентин ходил по церквам и в Киево-Печерскую Лавру, делал много зарисовок богомольцев, за которые получил премию на выставке в училище. Он собирался поступить в Академию художеств, но желание приносить непосредственную пользу народу заставило его изменить свои планы.

Валентин Феликсович проучился год на юридическом факультете, затем перешел на медицинский факультет Киевского университета.

Он учится блестяще. «На третьем курсе, — пишет он в «Мемуарах», — произошла интересная эволюция моих способностей: умение весьма тонко рисовать и любовь к форме перешли в любовь к анатомии…»

В 1903 г. с отличием окончил университет. Невзирая на уговоры друзей заняться наукой, он объявил о своем желании всю жизнь быть «мужицким», земским врачом, помогать бедным людям.

В январе 1904 г. во время войны с Японией, направлен с госпиталем Красного Креста на Дальний Восток и работал в г. Чите заведующим хирургического отделения госпиталя. Здесь Валентин Феликсович познакомился с сестрой милосердия Анной Ланской, которую раненые называли «святой сестрой» и женился на ней.

С 1905 по 1917 гг. работал земским врачом в больницах Симбирской, Курской, Саратовской и Владимирской губернии и проходил практику в Московских клиниках. За это время он сделал множество операций на мозге, органах зрения, сердце, желудке, кишечнике, желчных путях, почках, позвоночнике, суставах и т.д. и внес много нового в технику операций. В 1908 году он приезжает в Москву и становится экстерном хирургической клиники профессора П. И. Дьяконова.

Во время первой мировой войны в нем пробудилось религиозное чувство, забытое было за множеством научной работы, и он начал постоянно ходить в церковь.

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, около 1910 года. Фотография с сайта fond.ru

В 1916 г. защитил в Москве диссертацию на тему: «Регионарная анестезия», о которой его оппонент, известный хирург Мартынов сказал: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее». Получил степень доктора медицины. Варшавский университет удостоил его диссертацию крупной премии имени Хайницкого.

В 1917 г. получил по конкурсу место главного врача и хирурга Ташкентской больницы, преподает в медицинской школе, преобразованной затем в медицинский факультет.

В 1919 г. его жена скончалась от туберкулеза, оставив четверых детей: Михаила, Елену, Алексея и Валентина.

Валентин Войно-Ясенецкий был одним из инициаторов организации Ташкентского университета и с 1920 г. избран профессором топографической анатомии и оперативной хирургии этого университета. Хирургическое искусство, а с ним и известность проф. Войно-Ясенецкого все возрастали. В разного рода сложных операциях он изыскивал и первым применял методы, получившие затем повсеместное признание. Его бывшие ученики рассказывали чудеса об его изумительной хирургической технике. На его амбулаторные приемы больные шли непрерывным потоком.

Сам он все больше находил утешение в вере. Посещал местное православное религиозное общество, изучал богословие, ближе сошелся с духовенством, принимал участие в церковных делах. Как он сам рассказывал, однажды он выступил на епархиальном съезде «по одному очень важному вопросу с большой горячей речью». После съезда Ташкентский епископ Иннокентий (Пустынский) сказал ему: «Доктор, вам нужно быть священником». «У меня не было и мыслей о священстве, — вспоминал Владыка Лука, — но слова Преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв архиерейскими устами, и минуты не размышляя: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

Рукоположение

7 февраля 1921 г. был рукоположен во диакона, 15 февраля — во иерея и назначен младшим священником Ташкентского кафедрального собора, оставаясь и профессором университета. В священном сане он не перестает оперировать и читать лекции. В октябре 1922 года он активно участвует в первом научном съезде врачей Туркестана.

Волна обновленчества 1923 года доходит и до Ташкента. Епископ Иннокентий (Пустынский) покинул город, не передав никому кафедру. Тогда отец Валентин вместе с протоиереем Михаилом Андреевым приняли управление епархией, объединили всех оставшихся верными священников и церковных старост и устроили с разрешения ГПУ съезд.

В мае 1923 г. принял монашество с именем в честь св. апостола и евангелиста Луки, который, как известно, был не только апостол, но и врач, и художник.

Епископ Лука. 1923 год. Фотография с сайта fond.ru

Епископ Ташкентский и Туркестанский

12 мая 1923 года хиротонисан тайно во епископа Ташкентского и Туркестанского в г. Пенджекенте епископом Болховским Даниилом и епископом Суздальским Василием. На хиротонии присутствовал ссыльный священник Валентин Свенцицкий.

Арест и ссылка

10 июня 1923 года был арестован как сторонник Патриарха Тихона. Ему предъявили нелепое обвинение: сношения с оренбургскими контрреволюционными казаками и связь с англичанами. В тюрьме ташкентского ГПУ он закончил свой, впоследствии ставший знаменитым, труд «Очерки гнойной хирургии».

В августе его отправили в московское ГПУ.

В Москве владыка получил разрешение жить на частной квартире. Служил с Патриархом Тихоном литургию в церкви Воскресения Христова в Кадашах. Святейший подтвердил право епископа Туркестанского Луки продолжать заниматься хирургией.

В Москве еп. Лука был снова арестован и помещен в Бутырскую, а затем в Таганскую тюрьму, где перенес тяжелый грипп. К декабрю был сформирован восточно-сибирский этап, и епископ Лука вместе с протоиереем Михаилом Андреевым были отправлены в ссылку на Енисей. Путь лежал через Тюмень, Омск, Новониколаевск (ныне Новосибирск), Красноярск. Арестантов везли в столыпинских вагонах, а последнюю часть пути до Енисейска — 400 километров — в лютую январскую стужу им пришлось преодолеть на санях. В Енисейске все оставшиеся открытыми церкви принадлежали «живоцерковникам», и епископ служил на квартире. Ему разрешили оперировать. В начале 1924 года, по свидетельству жительницы Енисейска, епископ Лука пересадил почки теленка умирающему мужчине, после чего больному стало легче. Но официально первой подобной операцией считается проведенная доктором И. И. Вороным в 1934 году пересадка почки свиньи женщине, больной уремией.

Второй арест

В марте 1924 года был вновь арестован и отправлен под конвоем в Енисейскую область, в деревню Хая на реке Чуне. В июне он снова возвращается в Енисейск, но вскоре следует высылка в Туруханск, где он служит, проповедует и оперирует.

В январе 1925 года его высылают в Плахино — глухое место на Енисее за Полярным Кругом, в апреле переводят снова в Туруханск.

Все многочисленные церкви г. Енисейска, где он жил, так же, как и церкви областного города Красноярска, были захвачены обновленцами. Епископ Лука с тремя сопровождавшими его священниками совершал литургию в своей квартире, в зале, и даже рукополагал там священников, за сотни верст приезжавших к православному архиерею.

По окончании ссылки он возвращается в Ташкент, поселяется в домике на Учительской улице и служит в церкви преподобного Сергия Радонежского.

Епископ Ташкентский и Туркестанский (повторно)

25 января 1925 года был вновь назначен на Ташкентскую и Туркестанскую кафедру.

Епископ Елецкий

С 5 октября по 11 ноября 1927 г. — епископ Елецкий, викарий Орловской епархии.

С ноября 1927 г. проживал в Красноярском крае, затем в городе Красноярске, где служил в местном храме и работал врачом в городской больнице.

Епископ Лука. Ташкент, тюрьма НКВД. 1937 год. Фотография с сайта fond.ru

Третий арест

6 мая 1930 году арестован по делу о смерти профессора медицинского факультета по кафедре физиологии Ивана Петровича Михайловского, застрелившегося в невменяемом состоянии. 15 мая 1931 года, после года тюремного заключения, был вынесен приговор (без суда): ссылка на три года в Архангельск.

В 1931-1933 годах живет в Архангельске, ведет амбулаторный прием больных. Вера Михайловна Вальнева, у которой он жил, лечила больных самодельными мазями из почвы — катаплазмами. Владыку заинтересовал новый метод лечения, и он применил его в условиях больницы, куда устроил на работу Веру Михайловну. И в последующие годы проводил многочисленные исследования в этой области.

В ноябре 1933 года владыка не принял предложение митрополита Сергия (Страгородского) занять свободную епископскую кафедру. Пробыв недолго в Крыму, владыка возвратился в Архангельск, где принимал больных, но не оперировал.

Весной 1934 года посещает Ташкент, затем переезжает в Андижан, оперирует, читает лекции. Здесь он заболевает лихорадкой папатачи, которая грозит потерей зрения, после неудачной операции он слепнет на один глаз. Он совершает церковные службы и руководит отделением ташкентского Института неотложной помощи.

В этом же году, наконец, удается издать «Очерки гнойной хирургии». «Пожалуй, нет другой такой книги, — писал кандидат медицинских наук В.А. Поляков, — которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдавшему человеку».

Епископ Лука. Ташкент, тюрьма НКВД. 1939 год. Фотография с сайта fond.ru

Четвертый арест

13 декабря 1937 года — новый арест. В тюрьме владыку допрашивают конвейером (13 суток без сна), с требованием подписать протоколы. Он объявляет голодовку (18 суток), протоколов не подписывает. Следует новая высылка в Сибирь.

С 1937 года по 1941 жил в селе Большая Мурта Красноярской области.

Началась Великая Отечественная война. В сентябре 1941 года владыка был доставлен в Красноярск для работы в местном эвакопункте — здравоохранительном учреждении из десятков госпиталей, предназначенных для лечения раненых.

Архиепископ Красноярский

Был возведен в сан архиепископа.

27 декабря 1942 года был назначен на Красноярскую кафедру.

8 сентября 1943 года был участником Собора Русской Православной Церкви.

В конце 1943 года переезжает в г. Тамбов. Хотя зрение его начало заметно ухудшаться, но он ведет активную работу в эвакогоспиталях, выступает с докладами, читает лекции для врачей, учит их и словом и делом.

Тамбовский архиепископ

В январе 1944 г. назначен архиепископом Тамбовским и Мичуринским. Он продолжает медицинскую работу: на его попечении 150 госпиталей.

Ко времени пребывания архиеп. Луки в Тамбове относится страничка воспоминаний о нем В.А. Полякова. Он пишет:

«В один из воскресных дней 1944 г. меня вызвали в Тамбов на совещание начальников и главных хирургов госпиталей Воронежского военного округа. В то время я был ведущим хирургом госпиталя на 700 коек, стоявшего в Котовске. На совещание собралось много народа. Все расселись по своим местам и за столом президиума уже поднялся председательствующий чтобы объявить название доклада. Но, вдруг, широко открылись обе двери, и в зал вошел человек огромного роста в очках. Его седые волосы ниспадали до плеч. Легкая, прозрачная, белая кружевная борода покоилась на груди. Губы под усами были крепко сжаты. Большие белые руки перебирали черные матовые четки. Человек медленно вошел в зал и сел в первом ряду. Председательствующий обратился к нему с просьбой занять место в президиуме. Он поднялся прошел на подмостки и сел в предложенное ему кресло. Это был профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. .

В конце 1943 года вышло второе издание «Очерки гнойной хирургии», переработанное и увеличенное почти вдвое, а в 1944 году — книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов».

Есть сведения, что он состоял членом Академии Медицинских Наук. Впрочем, в официальных биографиях данных об этом не имеется.

Кроме трудов на медицинские темы, архиеп. Лука составил много проповедей и статей духовно-нравственного и патриотического содержания.

31 января-2 февраля 1945 года участвовал в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви.

В 1945-1947 гг. он работал над большим богословским трудом — «Дух, душа и тело», — в котором разрабатывал вопрос о душе и духе человека, а также учение Св. Писания о сердце, как органе богопознания. Много времени уделял он и на укрепление приходской жизни. В 1945 году высказывал мысль о необходимости избрания патриарха по жребию.

В 1945-1947 годах им закончена работа над эссе «Дух, душа и тело», начатая в начале 20-х годов.

Архиепископ Симферопольский и Крымский

Свт. Лука (Войно-Ясенецкий), икона

В мае 1946 года назначен архиепископом Симферопольским и Крымским.

В Симферополе он опубликовал три новые медицинские работы, но зрение его становилось все хуже. Левый глаз его уже давно не видел света, а в это время и на правом стала зреть катаракта, осложненная глаукомой.

В 1958 году архиепископ Лука совсем ослеп. Однако, как вспоминает протоиерей Евгений Воршевский, даже такой недуг не мешал владыке совершать богослужения. Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди. Ослепший архипастырь также продолжал управлять Симферопольской епархией в течение трех лет и иногда принимать больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами. Практическую врачебную деятельность он оставил еще в 1946 году, но продолжал помогать больным советами. Епархией же управлял до самого конца с помощью доверенных лиц. В последние годы своей жизни он только слушал, что ему читают и диктовал свои работы и письма.

Скончался 11 июня 1961 года. Похоронен на городском кладбище Симферополя.

О характере архиепископа Луки давались самые разноречивые отзывы. Говорили о его спокойствии, скромности и доброте, и в то же время, о его высокомерии, неуравновешенности, заносчивости, болезненном самолюбии. Можно думать, что человек, проживший такую долгую и трудную жизнь, до предела насыщенную самыми разнородными впечатлениями, мог проявлять себя по-разному. Вполне возможно, что его громадный авторитет в области хирургии, привычка к безусловному повиновению окружающих, особенно во время операций, создала у него нетерпимость к чужим мнениям даже в тех случаях, когда его авторитет вовсе не являлся непререкаемым. Такая нетерпимость и властность могли быть и очень тяжелы для окружающих. Словом, это был человек, с неизбежными у всякого человека недостатками, но в то же время стойкий и глубоко верующий. Достаточно было посмотреть, как проникновенно, со слезами, совершал он литургию, чтобы убедиться в этом.

Занявшись богословскими науками уже в возрасте сорока с лишним лет, архиеп. Лука, естественно, не мог достигнуть в этой области такого совершенства, как в медицине; или какого достигли некоторые другие архиереи, всю жизнь посвятившие только богословию. Он допускает промахи, иногда довольно серьезные. В его основном богословском труде «Дух, душа и тело» встречаются весьма спорные мнения, а статья «О посылке Иоанном Крестителем учеников к Господу Иисусу Христу с вопросом, Он ли Мессия», — и вообще была запрещена и не печаталась. Зато проповеди его, которым владыка придавал исключительное значение, считая их неотъемлемой частью богослужения, отличаются простотой, искренностью, непосредственностью и самобытностью.

Почитание

В ноябре 1995 г. Указом Священного Синода Украинской Православной Церкви архиепископ Лука был причислен к лику местночтимых святых. А 20 марта 1996 г. в Симферополе мощи святителя Луки были перенесены с кладбища у Всехсвятской церкви крестным ходом в Свято-Троицкий собор. Отныне каждое утро, в 7 часов, в кафедральном Свято-Троицком соборе Симферополя совершается акафист Святителю у его раки.

2 июля 1997 г. в Симферополе, городе, где святитель жил в 1946-1961 гг. ему открыт памятник.

В августе 2000 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви он был канонизирован для общецерковного почитания.

Множество случаев исцеления после молитвенного обращения к святителю Луке зафиксированы документально. В 2001 году из Греции привезли серебряную раку для его мощей – греки чтут крымского святителя, множество людей исцелилось там по молитвам к нему. В настоящее время на Украине, в России, Греции открыто много храмов во имя святителя Луки.

В 2018 году его имя внесено в список собора святых Архангельской митрополии .

> Аудиозапись проповеди святителя

Слово архиепископа Луки на Преображение Господне, записанное на магнитофон 14 августа 1956 года, на даче в Алуште

Молитвословия

Тропарь, глас 1

Возвести́телю пути́ спаси́тельнаго,/ испове́дниче непоколеби́мый,/ и́стинный храни́телю оте́ческих преда́ний,/ Правосла́вия наста́вниче,/ Кры́мския земли́ архипа́стырю,/ врачу́ богому́дрый, святи́телю Луко́,/ Христа́ Спа́са непреста́нно моли́,// дарова́ти душа́м на́шим ве́лию ми́лость.

Кондак, глас той же

Я́ко звезда́ всесве́тлая,/ в нощи́ безбо́жия доброде́тельми просия́л еси́/ и, от гони́телей мно́го пострада́в,/ непоколеби́м ве́рою пребы́л еси́,/ враче́бною же му́дростию укра́шен,/ мно́гия лю́ди исцели́л еси́./ Сего́ ра́ди с любо́вию вопие́м ти́:/ ра́дуйся, добропобе́дный испове́дниче,/ ра́дуйся, о́тче святи́телю Луко́,// ра́дуйся, земли́ Ру́сския похвало́ и утвержде́ние.

Награды

Церковные:

• право ношения креста на клобуке (февраль 1945)

Светские:

• медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
• Сталинская премия I степени (февраль 1946, за научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в научных трудах «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов»).

Труды

Основные медицинские труды

1. «Невроматозный элефантиаз лица, плексиформная неврома». «Хирургия», 1908.
2. «О способах анестезии, наиболее удобных в земской практике». «Врачебная газета», 1908.
3. «Случай ретроградного ущемления кишечной петли в паховой грыже». «Хирургия», 1908.
4. «Регионарная анестезия при операциях шеи, языка и верхней челюсти». «Труды Московского хирургического общества 1909.
5. «Регионарная анестезия». (Труды Тамбовского физиологического медицинского общества 1909 г.).
6. «Кровяная саркома ребра». «Хирургия», 1910.
7. «Об оперативном лечении переломов позвоночника». «Хирургия», 1910.
8. «Отчет о хирургической работе Романовской земской больницы за 1909-1910 гг.».
9. «О первом остром остеомиелите позвоночника». «Хирургия», 1911.
10. «Двустороннее повреждение блуждающего нерва». «Хирургия», 1911.
11. «Zweiter Fall von vorubergehender Erblindung nach Novocain Adrenalininjektion in Augenhohle», Zentrablatt fur Chirurgie 1911.
12. «Отчет о хирургической работе Переяславльской земской больницы». 1911.
13. «Litungsanasthesie des nervus ischiaticus», Zentralblatt fur Chirurgie 1912.
14. «Отчет о хирургической работе Переяславльской земской больницы». 1912-1913 гг.
15. «Регионарная анестезия седалищного и срединного нервов». (Труды XII съезда русских хирургов 1912 г.).
16. «Отчет о хирургической работе Переяславльской земской больницы». 1914.
17. «К казуистике оперативного лечения опухолей мозга». (Труды Киевского хирургического общества, 1914 г.).
18. «Регионарная анестезия кисти руки». (Врачебная газета, 1915).
19. «Регионарная анестезия». (Докторская диссертация), за которую присуждена премия Хайницкого. СПБ, 1915.
20. «Кариозные процессы в реберных хрящах и их оперативное лечение». «Вестник хирургии» за 1923 г.
21. «Uber das Unterbinden der Gefa?e bei Extirpation der Milz», Zeitschift fur Chirurgie 1923.
22. «Артротомии при гнойных воспалениях больших суставов». «Вестник хирургии» 1924.
23. «Топография паховых и наружных подвздошных лимфатических желез и техника оперативного удаления их.» Туркмен. медицин. журнал т. I, № 2.
24. «Опасности способа Мамбург,а». Туркмен. медицин. журнал т. I, № 7.
25. «Лечение гнойных воспалений катаплазмами Вальневой». (Неизвестно где напечатана. Указана в списке трудов проф. В.Ф. Войно-Ясенецкого в статье В.А. Полякова). «Хирургия», 1957, № 8, с. 127-135.
26. «Очерки гнойной хирургии». I-е издание, 1934.
27. «Наш опыт лечения огнестрельного остеомиелита в госпиталях глубокого тыла». 1943.
28. «Очерки гнойной хирургии». 2-е издание, 1943.
29. «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов». Москва, 1944.
30. Разрез, без которого нельзя вылечить гнойный коксит». Госпитальное дело, 1944.
31. «О раневом сепсисе». (Сборник трудов Воронежского военного округа, 1945).
32. «О гематогенном остеомиелите». 1946-1947.
33. «О лечении хронических эмпием плевры после огнестрельных ранений». 1947.
34. «Патогенез и терапия мозолей». «Советская медицина» 1953, № I.
35. «Очерки гнойной хирургии». 3-е издание, 1956.

Святитель Лука Крымский

Всего трудов печатных и на машинописи по медицине насчитывается у архиепископа Луки около шестидесяти, в том числе доклады в ученых обществах и годовые отчеты по хирургической работе.

Публицистика и богословские труды, печатные и рукописные.

1. «Кровавый мрак фашизма». «ЖМП» 1943, № 4, с. 24, 25.
2. «Праведный суд народа». «ЖМП» 1944, № 2, с. 26-28.
3. «Память Святейшего Патриарха Сергия». «ЖМП» 1944, № 8, с. 17, 18.
4. «Бог помогает народам СССР в войне против фашистских агрессоров». «ЖМП» 1944, № 4, с. 21, 22.
5. «Слово на второй день Пасхи на литургии». «ЖПМ» 1945, № 6, с. 44-47.
6. «Возмездие совершилось». «ЖПМ» 1946, ? I, с. 28, 29.
7. «Слово в Великую Пятницу». «ЖМП» 1946, № 5, с. 22, 23.
8. «К миру призвал нас Господь». «ЖМП» 1947, № I, с. 61-64 ( с портр.).
9. «О духе, душе и теле». (120 страниц машинописи).
10. «О любви».
11. «О зле и страдании».
12. «Защитим мир служением добру». «ЖМП» 1950, № 5, с. 32, 33.
13. «Рассуждение о правде и лжи». «ЖМП» 1951, № 5, с. 8-11.
14. «О посылке Иоанном Крестителем своих учеников к Господу Иисусу Христу с вопросом, Он ли Мессия». (Запрещена и не печаталась).
15. «О искушении Господа диаволом в пустыни». «ЖМП» 1953, № 2, с. 37-41.
16. «О догмате искупления». (Это сочинение послано только в Московскую духовную академию).
17. «10 томов проповедей, в общей сложности около 4500 страниц машинописи. Прот. А. Ветелев, проф. гомилетики назвал их исключительным событием в современной церковно-богословской жизни» и «сокровищницей изъяснения Священного Писания».
18. «Психология евреев современников Господа Иисуса Христа».
19. «Позор».
20. «Размышление о притче о милосердном самарянине». Рукописный том Тамбовский проповедей. Три тома симферопольских проповедей. (Машинопись).
21. Slovo na Passii, in: ZMP 1971, 4, 40-41.
22. Slovo v den’ Pjatidesjatnicy, in: ZMP 1971, 6, 49-50.
23. «Ne sudite, da ne sudimy budete», Predigt, in: ZMP 1982, 4, 40.
24. Slovo na paschal’noj vecere, in: ZMP 1977, 4, 27-28.
25. Das Reich Gottes ist inwending in euch, in: Std0 1971, 7, 36-38.
26. Wort zur Verklarung des Herrn, in: Std0 1971, 8, 43-44.
27. «Ich bin der Weinstock», Predigt, in: Std0 1971, 10, 23-25.
28. Memuary, in: Nadezda. Christianskoe ctenie, vyp. 3 (1979) 66-138.
29. O vospitanii detej, in: Nadezda vyp. 6 (1980) 261-270.
30. Sermon, in: Religion in Communist Lands 7 (1979) 2, 102-103.
31. Extracts from the Spirit, the Soul and the Body, ebda 104-105.
32. Duch, dusa i telo. Foyer Oriental Chretien, Brussel 1978, 183 S.
33. Slovo na vtoroj den’ Svjatoj Paschi, in: ZMP 1984, 4, 29-31.

Литература

1. «ЖМП» 1943, ? I, с. 16-17.
2. -«- 1944, ? I, с. 11.
3. -«- 1945, № 3, с. 9.
4. -«- 1946, № 5, с. 15, 48-54.
5. -«- 1948, № 6, с. 5-9.
6. -«- 1957, № 7, с. 13.
7. -«- 1958, № 7, с. 19.
8. -«- 1959, № 2, с. 29.
9. ФПС I, ? 168,с. 7.
10. ФПС IV, с. 5.
11. ФПС V, ? 111.
12. ФАМ I, № 148, с. 12.
13. «В. Св. Син. Пр. Р.Ц.» 1926, № 12-13, с. 22., 1927, № 3/16/, обн. с. 19, 20.
14. «Автобиография архиепископа Луки», 1947.
15. «Журнал Засед. Св. Синода» № I от I.IV.1952 г.
16. «Русск. Прав. Церк. в Великой Отечественной войне». с. 22-23, 35-36.
17. «Память В.Ф. Войно-Ясенецкого». Некролог. Мед. работ. № 49, от 20.VI.1961.
18. Кандидат медицинских наук и сотрудник Центрального института травматологии и ортопедии В.А. Поляков. «Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий» (к 80-летию со дня рождения). «Журнал «Хирургия» 1957, № 8, с. 127-135.
19. Проф. Ветелев А. «Архиепископ Лука». Некролог и фото. «ЖМП» 1961, № 8, с. 35-38.
20. «Большая Медицинская Энциклопедия». 2-е изд. 1959, т. 5, с. 988-989.
21. Списки архиереев 1897-1944 гг. Патриарха Алексия, с. 21.
22. Mark Popovskij, Zizn’ i zitie Vojno-Jaseneckogo, archiepiskopa i Chirurga. Paris 1979 (YMCA-Press), 489 S.
23. M. Popovsky, Archbishop Luka, Surgeon and Scholar, in: Religion in Communist Lands 7 (1979) 2, 97-102.
24. E. Kimmer, Archiepiskop Luka Vojno-Jaseneckij. K 100-letiju so dnja rozdenija, in: ZMP 1977, 4, 55-63.
25. Georgij, Ig., Pamjati archiepiskopa Simferopol’skogo i Krymskogo Luki, in: ZMP 1982, 5, 11-13.
26. Joh. Chrysostomus, Kirchengeschichte III, 237-240.
27. N. Struve, 162-166.
28. A.E. Levitin-Krasnov, Die Glut deiner Hande 282.
29. Regel’son 531 (1923 Haft), 544 (1927 Haft). 187.
30. J. Lawrence, Dukh, dusha i telo (Rez.), in: Religion in Communist Lands 8 (1980) 4, 306-307.
31. Slovo v den’ vos’midsesjatiletija Archiep. Luki, in: Vest. russ. chr. dv. 66/67 (1962) 40-45.
32. EB Michail (Cub), Predigten des Erzbischofs Luka, in: Std0 1972, 2, 56-63.
33. Erzbischof Lukas (Wojno-Jassenezki) zum 100. Geburtstag, in: Std0 1977, 10, 9-13.
34. D. Pospielovsky, The Russian Chrich 183, 200, 203, 206, 208-210, 216.
35. Журнал «Православный паломник» №3.2004г.

Использованные материалы

• «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Май». Тверь. 2007. С. 272-386 (материал использован частично)
• БД ПСТГУ «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века» (материал использован частично)
• Страницы сайта Русское Православие:
• Страница календаря портала Православие.ру:
• «Служба святителю Луке, архиепископу Симферопольскому и Крымскому» на Официальном сайте Издательства Московской Патриархии:
• (молитвословия)

Празднование внесено в месяцеслов по благословению патриарха Кирилла 28 ноября 2011 года, см.:

У о. Дамаскина — 14 апреля 1877 года.

БД ПСТГУ «Новомученики и исповедники Церкви Русской XX века»,

по др. сведениям — 30 мая

Журнал «Хирургия» 1957 г., № 8, с. 127

Патриарх Кирилл утвердил празднование Собора святых Архангельской митрополии, официальный сайт Архангельской митрополии, 7 февраля 2018,

Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий) — великий исповедник веры Христовой и выдающийся хирург, спасший тысячи душ и тысячи жизней. На его долю выпало то, что пережило русское православное духовенство в первой половине 20-го века: тюрьмы, лагеря, пытки, изгнания. Но, даже находясь в заточении и ссылках, архипастырь продолжал неустанно врачевать души и тела страждущих. И доныне во многих городах и селах России люди благодарностью вспоминают великого святого врача.

На Архиерейском Соборе 2000 года имя Архиепископа Луки Крымского (Войно-Ясенецкого) было внесено в Собор Новомучеников и Исповедников российских для общецерковного почитания. Святителю Отче Луко, моли Бога о нас!

ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ЛУКИ КРЫМСКОГО

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий – доктор медицины, профессор, духовный писатель, архиепископ Русской Православной Церкви Лука, – родился 27 апреля 1877 года в г.Керчи в семье провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого, представителя обедневшего польского дворянского рода, и Марии Дмитриевны Кудриной, воспитавшей детей в православных традициях, несмотря на католическое исповедание своего супруга. Однако «наследственную» религиозность, «предрасположенность» к вере, Святитель Лука Войно-Ясенецкий, по собственному признанию, получил именно от отца, ревностного католика, сумевшего, однако, уважительно отнестись к свободе выбора вероисповедания своими детьми.

Подрастая в семье, где, с одной стороны, близко стоял к медицине отец, и, с другой – активно занималась благотворительностью мать, Валентин Феликсович неизбежно проникался чувством сострадания к ближнему и страждущему, желанием помогать людям.Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий

Именно поэтому Валентин Феликсович, всегда тяготевший к изобразительному искусству, сделал свой выбор не в пользу живописи, хотя помимо гимназии окончил школу рисования. В 1898 году поступил на медицинский факультет Университета Святого Владимира в Киеве. Учился юноша прекрасно, занимался общественной работой, а по окончании курса изъявил желание получить практику земского врача, чтобы применять полученные знания там, где они всего полезнее и нужнее — непосредственно «в народе». Устроившись хирургом в киевское отделение Красного креста, в 1904 году Валентин Феликсович в начале русско-японской войны был командирован в эвакуационный госпиталь в Читу, где получил столь ценную для начинающего специалиста практику: именно здесь он столкнулся с одной из основных проблем в излечении ранений – загноением.

В конце 1904 года обвенчался с сестрой милосердия Анной Васильевной Ланской, ставшей его верной спутницей и помощницей, подарившей мужу четверых детей.

Анна Васильевна Войно-Ясенецкая (Ланская). В последствие все они избрали для себя медицинскую стезю: Михаил и Валентин – доктора медицинских наук, Алексей – доктор биологических наук, Елена – врач эпидемиолог. Внук Валентина Феликсовича, Владимир Александрович Лисичкин, – доктор экономических наук и кандидат философских наук, автор нескольких монографий, посвященных своему прославленному деду.

После работы в военном госпитале перспективного и самоотверженного хирурга приглашают на должность земского врача в Симбирск и Ардатов, где он задумывается о научно-практической разработке методики применении местной анестезии из-за сложности употребления и опасных последствий для пациентов общего наркоза. С 1905 по 1907 годы Валентин Феликсович трудится в земствах Верхних Любеж и Фатежа Курской губернии, участвует в борьбе против разразившихся там эпидемий кори, оспы и брюшного тифа.

В 1908 году Валентин Феликсович поступает в экстернатуру при хирургической клинике одного из пионеров антисептической хирургии, профессора Московского Императорского университета Петра Ивановича Дьяконова, где он занимался научными изысканиями в области проведения местной анестезии и подготовкой материалов для диссертации. По итогам исследования Валентин Феликсович сделал специальный доклад на заседании Хирургического общества в Москве 3 марта 1909 года. Однако по семейным обстоятельствам ему пришлось прервать академические штудии и вновь отправится в земские больницы сначала села Романовка Саратовской губернии, а в 1910 году и Переславль-Залесского Владимирской губернии, где он курировал городскую, фабричную, уездную больницы, а также военный госпиталь. Хирург В. Ф. Войно–Ясенецкий (слева) проводит операцию в земской больницеРезультаты работ успешного хирурга регулярно публиковались в «Трудах Тамбовского физико-медицинского общества» и журнале «Хирургия», который редактировали П.И.Дьяконов и Н.В.Склифосовский.

В 1916 году Валентин Феликсович защищает как диссертацию свою книгу «Регионарная анестезия», получив степень доктора медицины за разработку нового метода местной блокады проводимости нервной системы при операбельном вмешательстве.

В начале 1917 года, обнаружив у супруги симптомы туберкулеза легких и желая перевезти семью в боле сухой и жаркий климат Средней Азии, Валентин Феликсович испрашивает себе перевод на должность главного врача Ташкентской городской больницы. Именно там его и застали революционные события 1918–1918 годов и ужасы Гражданской войны 1917–1923 годов.

В начале 1919 года Валентина Феликсовича впервые арестовывают из-за отказа выдать властям тяжело раненного казачьего есаула. После допроса его отпустили, но эти события непоправимо ухудшили состояние Анны Васильевны, и она скончалась. Четверо детей, старшему из которых было 12, а младшему – 6 лет в дальнейшем жили под присмотром медицинской сестры больницы Софьи Сергеевны Белецкой.

Скоропостижная кончина супруги сильно повлияла на мировоззрение Валентина Феликсовича, решительно укрепив его на религиозной стезе: помимо научной (принимал активное участие в создании Высшей медицинской школы, где преподавал анатомию, по настоянию декана Медицинского факультета Государственного Туркестанского университета П.П.Сиотковского, возглавлял кафедру оперативной хирургии и топографической анатомии) и врачебной практикой, он становится активным мирянином. После одного из докладов о положении дел в Туркестанской епархии епископ Туркестанский и Ташкентский Иннокентий (Пустынский) предложил Валентину Феликсовичу стать священником, что последний воспринял как Волю Божью: уже через несколько дней его посвящают в чтеца, певца и иподьякона, затем – в дьякона, а 15 февраля 1921 года – в иерея. С этого момента Валентин Феликсович приходит в больницу в рясе и с крестом, открыто молится.

После отъезда епископа Иннокентия из-за набиравшего обороты обновленческого движения в Средней Азии, Валентин Феликсович в 1923 году принимает монашеский постриг с именем Лука и назначается епископом Туркестанским. Параллельно с эти Валентин Феликсович вынужденно оставляет преподавание из-за протестного движения студентов, а вскоре он был арестован как сторонник Патриарха Тихона за свой призыв оставаться верными Патриарху и не сотрудничать с большевистской властью. В Ташкентской тюрьме он подготовил часть «Очерков гнойной хирургии». В свою первую ссылку Святитель Лука отправился через Москву, где органами НКВД было проведено следствие и определено место высылки – Енисейск, а затем Туруханск, и там епископ продолжал работать в местной больнице.

В Ташкент Святитель Лука Войно-Ясенецкий вернулся лишь в 1926 году и вскоре попросился об увольнении «на покой», сосредоточившись на частной практике по приему больных на дому. Однако вскоре по явно сфабрикованному уголовному делу об убийстве профессора-физиолога И.П.Михайловского Святитель Лука был вновь арестован и отправлен в новую ссылку в Архангельск, продолжавшуюся до 1933 года. После своего освобождения Святитель Лука встречался с митрополитом Сергием: кафедры он не занял, видимо, считая более важным для общества свою врачебную деятельность, возможность передать молодому поколению свой обширный опыт, однако основать НИИ хирургии ему, к сожалению, не позволили.

В 1934 году Святитель Лука возвращается в Ташкент, а вскоре переезжает в Андижан, где он вновь оперирует, читает лекции и руководит отделением Института неотложной помощи. Там он заболевает лихорадкой и в результате осложнения слепнет на один глаз.

В 1937 году последовало новое уголовное дело против Святителя Луки, который всегда предельно откровенно (и публично) высказывался о своих политических и нравственных взглядах, обвиненного в антисоветской деятельности и убийстве пациентов. В 1940 году он был отправлен в очередную ссылку на 5 лет в Красноярский край, где во время войны был главным хирургом эвакуационного госпиталя, проводя самые сложные операции.

В 1942 году Архиепископ Лука получил представление Патриархии без отрыва от хирургии возглавить Красноярскую кафедру. В 1944 году Святитель был переведен на Тамбовскую епархию, а с 1946 года был назначен Архиепископом Крымским и Симферопольским.

В 1946 году Валентин Феликсович за книги «Очерки гнойной хирургии» (1943) и «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов» (1944) был удостоен Сталинской премии первой степени, большую часть материального вознаграждения которой пожертвовал детским домам.

Святитель Лука скончался 11 июня 1961 года в День Всех Святых, в земле Российской просиявших, похоронен на городском кладбище Симферополя.

22 ноября 1995 года архиепископ Симферопольский и Крымский Лука определением Синода Украинской Православной Церкви причислен к лику местночтимых святых. В 1996 году состоялось обретение святых мощей архиепископа Луки, которые сегодня находятся в Свято-Троицком женском монастыре. В 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий прославлен как исповедник (святой) в сонме Новомучеников и Исповедников Российских.

Внучка профессора Войно-Ясенецкого: «В 1946 году дедушка пожертвовал 130 тысяч рублей детям-сиротам войны»

В Симферополе состоялась презентация художественного фильма «Лука» о выдающемся враче и священнике Войно-Ясенецком, причисленном церковью к лику святых

В миру архиепископа Луку звали Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Он был доктором медицины, выдающимся хирургом, лауреатом Сталинской премии, духовным писателем. Но став жертвой политических репрессий, в общей сложности провел в тюрьмах и ссылках 11 лет. И за все это время ни разу не отказался от своих убеждений. «Я всегда был прогрессистом, очень далеким не только от черносотенства и монархизма, но и консерватизма. К фашизму отношусь особенно отрицательно. Чистые идеи коммунизма и социализма — близки к евангельскому учению, были всегда мне родственными и дорогими. Но методов революционного действия я, как христианин, никогда не разделял. А революция ужаснула меня жесткостью этих методов», — писал он.

Будучи врачом от Бога, Валентин Феликсович исцелял самых тяжелых больных. Даже в ссылках он продолжал лечить людей и занимался научной деятельностью. А еще был бесстрашным человеком. В годы оголтелого атеизма в рясе и с крестом читал лекции студентам университета. В его операционной висела икона, и он никому не позволял ее снимать. Однажды на допросе чекист Петерс, выступавший обвинителем на революционном суде, спросил врача: «Скажите, поп и профессор, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?» На что Войно-Ясенецкий ответил: «Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин обвинитель?»

«Во время работы над фильмом произошло немало чудес»

…Осенью 1943 года Валентин Войно-Ясенецкий издал монографию «Очерки гнойной хирургии», которая приобрела мировую известность. В то время доктор возглавлял главную операционную в Институте неотложной помощи Ташкента. Он мечтал об основании института гнойной хирургии, чтобы передать громадный врачебный опыт. Вскоре на Памире во время альпинистского похода тяжело заболел бывший личный секретарь Ленина Николай Горбунов. Из Москвы о здоровье больного лично запрашивал нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Для спасения Горбунова в Сталинабад (ныне Душанбе) был вызван Войно-Ясенецкий. После успешной операции Валентину Феликсовичу было предложено возглавить Сталинабадский научно-исследовательский институт. Он ответил, что согласится только в случае восстановления городского храма. Хирургу отказали…

Валентин Феликсович тяжело пережил кончину свой супруги — сестры милосердия Анны Васильевны Ланской. Но его религиозные взгляды лишь укрепились. Как-то на правительственном приеме Сталин спросил Войно-Ясенецкого: «Ну, что, хирург, ты много операций сделал, а видел ли ты когда-нибудь человеческую душу?» — «Мне много раз приходилось делать операции на голове и вскрывать черепную коробку, но я никогда не видел ума. А мы знаем, что ум существует», — ответил священник.

На днях в Симферополе прошла презентация биографического фильма «Лука». Работа над картиной заняла четыре года. За это время, по словам создателей киноленты, произошло немало чудес.

— В ходе работы над проектом исцелились люди, которые долго болели, — рассказывает генеральный продюсер фильма Олег Сытник. — Происходили мистические истории. И это объединяло наш коллектив.

Сейчас паломники, приезжающие в Симферополь из разных стран, выстраиваются в очередь к раке с мощами святителя Луки, которые находятся в Свято-Троицком храме Симферополя. Ему молятся об исцелении и перед операциями…

На показе фильма присутствовала родственница Войно-Ясенецкого 83-летняя крымчанка Майя Прозоровская. Мама Майи Дмитриевны Вера Прозоровская (родная племянница Войно-Ясенецкого) 15 лет заботилась о быте хирурга, имевшего сан архиепископа.

— Помню, как в 1946 году (мне было 16 лет) мы с мамой впервые приехали к нему в Симферополь, на улицу Госпитальную (сейчас Курчатова) и вошли в, условно говоря, кабинет владыки, — рассказывает «ФАКТАМ» Майя Прозоровская (на фото). — Комната эта служила еще и столовой, и приемной. Вторая комната — крошечная спальня, в которой стояла железная кровать, фанерные шкаф, тумбочка и умывальник в углу. Очевидно, перед этим дедушка сидел за письменным столом. А когда мы с мамой пришли, поднялся. Он стоял спиной к окну, освещаемый лучами заходящего солнца. И такое было впечатление, что вокруг него — лучистый нимб. Он был в белом подряснике. Светлые волосы, белая борода. Стоял такой статный, величественный…

— Вы приезжали к владыке в гости?

— Нет, мы перебрались к нему жить из Полтавской области. В письме к моей маме дедушка сообщил: «Дорогая Вера! Я получил перевод в Симферополь. Весь Крым — моя епархия». И пригласил нас к себе. Мама посвятила ему жизнь. Полностью взяла на себя организацию его быта. Была и служанкой, и экономкой, и кухаркой, и медсестрой — по вечерам делала уколы, так как он страдал сахарным диабетом. Владыка жил в жэковском многоквартирном доме (сейчас на нем висит мемориальная доска). Туалет, вода — на улице. Уже потом мама добилась, чтобы обустроили канализацию, водопровод, сделали дровяную колонку, ванну. Я помогала маме. Мы жили с дедушкой в его доме 15 лет.

— Что особенно запомнилось вам за это время?

— Я не переставала удивляться работоспособности владыки. Он ни минуты не проводил в праздности. Утром направлялся в Свято-Троицкий собор, где совершал богослужение и читал проповедь. Затем — скромный завтрак, прием священнослужителей, решение многочисленных церковных дел. После — молитва в течение часа, просмотр прессы. На дверях его квартиры висела табличка: «Прием больных каждый день, с четырех до пяти, кроме субботы и воскресенья. Для всех бесплатный». Его рабочий день заканчивался после десяти вечера молитвой перед сном. На престольные праздники владыка выезжал в другие города Крыма, где в местных храмах совершал богослужения и проповедовал. Такая нагрузка не каждому молодому человеку по силам, а дедушка тогда разменял уже восьмой десяток.

Мало кто знает, что сложнейшие хирургические вмешательства Войно-Ясенецкий проводил, видя только одним глазом. Еще до войны ему сделали операцию на глазу. Однако, получив известие о том, что сын попал в железнодорожную катастрофу, врач прямо с больничной койки поехал к нему. И глаз потерял. В последние годы за архиепископа читала и писала его личный секретарь Евгения Павловна Лейкфельд.

Каждое лето моя мама снимала для владыки две маленькие комнаты в небольшом домике у слепого старичка Захара в Алуште. Во дворике под деревьями был навес и стол, за которым дедушка проводил целые дни. Принимал больных, которые находили его и на отдыхе, а по субботам и воскресеньям ездил в церковь.

— Скажите, а как сложилась судьба его детей?

— У дедушки было трое сыновей — Михаил, Валентин, Алексей — и дочь Елена. Все четверо стали известными врачами, докторами наук, с которыми он на равных общался, до конца своих дней интересуясь новинками в медицине. Каждое лето дети приезжали к нему на дачу в Алушту. По вечерам мы все собирались, и владыка диктовал секретарю свои мемуары (они сейчас опубликованы в книге «Я полюбил страдания»). А мы, затаив дыхание, слушали рассказы о его скитаниях по ссылкам и тюрьмам. О перенесенных пытках. Об изнурительных допросах, которые «конвейером» проводили сменявшие друг друга следователи, и он был лишен сна на две недели. Рассказывал о том, как отказывался сознаваться в выдуманных обвинениях, после чего объявил 18-дневную голодовку. И как его на сутки помещали в деревянный ящик, в котором можно было только стоять. А когда заключенный терял сознание, его вели на очередной допрос, требуя отказа от веры, признания в том, что он — немецкий шпион. И что характерно: о пережитых ужасах дедушка говорил совершенно спокойно, без злости и ненависти.

«В голодном 1946-м в доме владыки кормили стариков и детей»

— Живя в Алуште, Валентин Феликсович часто бывал на море?

— Он очень любил море, — говорит Майя Дмитриевна. — Хорошо плавал. Но со временем стал ограничиваться лишь прогулками вдоль берега. Когда сильно штормило, дедушка предлагал мне: «Пойдем посмотрим на волны». И мы с ним шли к морю. Он — в светлом подряснике, с посохом, я рядышком. Отдыхающие, видя нас, шарахались от священника — в середине 1950-х все считали себя атеистами.

— Как владыка реагировал на такую реакцию людей?

— Он ни на кого не смотрел, был весь в своих мыслях. Ездили мы с ним и на Симферопольское водохранилище, в район села Лозовое. Там была красивая излучина. Дедушка очень любил природу, цветы. Но не пышные букеты, а скромные ландыши, анютины глазки. А еще он очень трепетно относился к детям, давал им ласковые прозвища. Внучатого племянника Юру называл «комариком». А моего сына-малыша «чижиком» и, улыбаясь, добавлял: «Самый главный пришел». Он заразительно смеялся, особенно если слышал смешную историю о детях или животных.

— Но судя по фотографиям, архиепископ Лука был суровым человеком.

— Нет, он был светлым, добрым, располагающим к себе. К нам домой часто приходили известные в Крыму люди — врачи, музыканты. Его дом был открыт для всех. Помню, как в голодном 1946-м мы с мамой, по благословению владыки, варили огромную кастрюлю каши, заправляли ее постным маслом и кормили детей и стариков, которые с раннего утра занимали очередь. А получив Сталинскую премию за книгу «Очерки гнойной хирургии», владыка пожертвовал на детей-сирот войны 130 тысяч рублей. Каждый месяц дедушка отправлял десятки денежных переводов всем, кто обращался к нему за помощью. Доходило до курьезов. Однажды он получил письмо из Узбекистана, в котором женщина просила прислать ей… нитки для вышивания, «так как в Ташкенте нет хороших».

22 ноября 1995 года Валентин Войно-Ясенецкий был канонизирован православной церковью в сонме новомучеников и исповедников. Его мощи перенесли в Свято-Троицкий собор Симферополя. По иронии судьбы, лишь спустя пять лет — в апреле 2000 года — гражданин Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович был полностью реабилитирован.

А скончался преосвященный Лука 11 июня 1961 года (в День всех святых, в земле Российской просиявших). Этот год был ознаменован первым полетом человека в космос и… ужесточением гонений на церковь. Секретарь архиепископа Евгения Лейкфельд вспоминала: «Панихиды следовали одна за другой, дом до отказа наполнился народом… Сменяли друг друга священники, а люди все шли и шли непрерывной вереницей поклониться владыке. Были приехавшие из разных далеких мест: из Мелитополя, Геническа, Херсона. Поток стихал часа на четыре, а затем снова одни люди сменялись другими, снова лились тихие слезы… И тут же вспоминали о том, что сказал владыка, как вылечил, как утешил… По всему городу, по всему Крыму говорили о кончине архиепископа. Передавали подробности о строгой его жизни, о добрых его делах, о высоких нравственных требованиях его к верующим и духовенству.

Загадочная и противоречивая судьба мученика и героя вызывала почтительные толки. Даже люди, далекие от церкви, понимали: ушла из жизни личность незаурядная. Понимали это и в Крымском обкоме партии, и в областном управлении КГБ, и в облисполкоме. Понимали и нервничали. Там всегда нервничают, когда где-то возникает неконтролируемое, сверху несанкционированное общественное мнение. Это не значит, что люди в обкоме и облисполкоме лишены эмоций, глупы или бесчувственны. Понимают: народ может гневаться, радоваться, печалиться. Плохи не сами эмоции, опасен самотек. Общественные чувства следует предварительно согласовать с Москвой. А тут — отсебятина какая-то. Отсебятины терпеть нельзя, с отсебятиной надо бороться».

«Как только отец умер, меня и брата Алексея пригласили в горисполком, — вспоминал сын владыки Михаил Войно-Ясенецкий. — Нам объяснили, что везти тело по главной улице Симферополя никак нельзя. Хотя путь от собора по главной магистрали близок, но похоронная процессия затруднит городское движение. Поэтому маршрут для нее проложили по окраинным улицам. Руководство города не пожалело автобусов — предложили тридцать машин! Только бы не возникло пешей процессии, только бы мы поскорее доставили отца на кладбище. Мы согласились, и не наша вина, что вышло все иначе».

Чиновникам так и не удалось остановить душевный порыв людей и многотысячную процессию…

Читайте нас в Telegram-канале, Facebook и Twitter

Текст книги «Житие святителя Луки Крымского в пересказе для детей»

Тимофей Веронин
Житие святителя Луки Крымского
в пересказе для детей

Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р 14-407-0739

Художник Евгений Подколзин

© Издательский дом «Никея», 2015

* * *

Часто жизнь сравнивают с долгой и непростой дорогой. Рано или поздно любая дорога приводит нас к перекрёстку, где нам придётся остановиться и задуматься: куда пойти? Помните, как в сказках: «Направо пойдёшь, коня потеряешь, прямо пойдёшь – себя потеряешь, налево пойдёшь – счастье найдёшь». Что выбрать? Кажется, ясно – надо выбирать счастье. Но мудрые люди говорят, что за обещаниями безоблачного счастья нередко кроется обман, а пережитые трудности могут привести к великой радости. Может быть, тому, кто хочет настоящего счастья, стоит выбрать нелёгкую дорогу, мужественный путь трудов и страданий? Но как не испугаться испытаний?

Конечно, нам нужно помнить о том, что мы никогда не бываем одни: с нами наш Небесный Отец и с нами Его святые – люди, которые уже прошли свой жизненный путь и совершили верный выбор. Святые знают, как непросто идти земными путями, поэтому незримо помогают нам.

Однажды в крупную немецкую клинику привезли из Греции мальчика, который был между жизнью и смертью уже несколько дней. Он попал под машину и нуждался в нескольких операциях. Лучшие врачи клиники собрались в операционной. Почти целый день родители мальчика и приехавший с ними священник (он-то и рассказал потом эту историю) провели в мучительном ожидании. И вот наконец к ним вышел главный врач.

– Всё благополучно, – устало улыбнулся он, а потом прибавил: – Только вот зачем вы везли его к нам? Ведь с вами был такой прекрасный доктор! Он фактически руководил операцией. Мы всё делали по его указаниям.

– Какой доктор? – удивились родители.

– Да как же, в таком, знаете ли, халате старого образца и необычной шапочке. Да что говорить, сейчас он выйдет.

Но вскоре операционная опустела, а того доктора не было.

– Странно… – Главный врач раскрыл журнал, где записывали свои имена все, кто участвовал в операции. – Смотрите!

И все увидели на последней строчке выведенное русскими буквами имя: архиепископ Лука Войно-Ясенецкий.

Откуда же пришёл и куда исчез тот, кто оставил своё имя в этом журнале? Он пришёл к умирающему мальчику из мира вечного, откуда часто, хотя мы этого и не подозреваем, приходят к нам святые. Ведь архиепископ Лука – один из них. Он жил совсем недавно, его красивое строгое лицо смотрит на нас со многих фотографий, до сих пор ещё живы те, кто был с ним знаком. Какой путь привёл его к святости и почему он получил от Бога право приходить на землю и даже участвовать в операциях? Давайте об этом поговорим.

Валентин Войно-Ясенецкий жил в Киеве, учился в гимназии и, как все, задумывался, кем быть. Ему очень нравилось рисовать. Он часто любовался прекрасным Днепром или целыми днями наблюдал за людьми, а потом делал серии набросков. Красота мира притягивала Валентина, и он решил поступать в Академию художеств. Но во время экзаменов Валентина пронзила мысль: «Я не имею права делать то, что мне хочется, я должен делать то, что приносит пользу страдающим людям». Он не пошёл на экзамен по рисованию и неожиданно для всех поступил на медицинский факультет. Ведь доктор – это тот, кто самым явным образом помогает человеку, борется с его болью и страданием. Художественное творчество обещало ему радость и славу, а он пошёл учиться на врача, хотя признавался, что ужасно не любил научные предметы: химию, биологию. Однако заставил себя изучать их и учился на пятёрки, чтобы потом стать самым простым врачом далеко от столиц и университетов.

После окончания медицинского факультета ему обещали хорошее место в столице, предлагали заниматься наукой, но Валентин твёрдо знал, что должен идти к тем, кто нуждается в помощи, и стал работать в маленьких городах и сёлах, где было мало врачей, где нужно было лечить больных, спасать их и облегчать им боль. Он стал хирургом, делал сложнейшие операции, которые возвращали людей к жизни. Поэтому-то и теперь он не оставляет страдающих людей и приходит на помощь всякому, кто от сердца призывает его.

Прошли годы. Он стал почтенным доктором Валентином Фёдоровичем, профессором, хирургом и жил в городе Ташкенте. Россию потрясли тогда страшные испытания революции. Тысячи людей покинули родину, спасая жизнь, тысячи неповинных оказались в заключении. Началась борьба с религией: веру в Бога объявили обманом. Один за другим закрывались храмы – с жутким стоном падали с колоколен колокола. Многие священники и епископы безвинно были посажены в тюрьмы и убиты.

Однажды, в начале 1920-х годов, как всегда, рано утром в ташкентскую больницу пришёл на работу известный хирург Валентин Фёдорович Войно-Ясенецкий. Всё было как обычно, только почему-то сослуживцы смотрели на него широко раскрытыми испуганными глазами. Что такое? Из-под привычного докторского халата выглядывал подрясник священника. Да, он принял сан. Незадолго до этого один епископ сказал ему: «Доктор, вы должны стать священником». Валентин Фёдорович задумался. Он опять оказался на развилке путей, у того самого камня, где написано: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – себя потеряешь…» И опять он мужественно выбрал самую трудную дорогу. «Да, если это угодно Богу, я буду священником», – ответил доктор.

В эти годы стать священником мог только безгранично смелый человек. Он принял сан, потому что не мог спокойно видеть, как уничтожают веру, как хотят посмеяться над Богом. «При виде кощунственных карнавалов, издевающихся над Господом нашим Иисусом Христом, моё сердце кричало: „Не могу молчать!“ Я чувствовал, что мой долг – защищать проповедью оскорблённого Спасителя нашего», – так писал святитель Лука.

Свою веру отец Валентин защищал спокойно и смело. Многим в Центральной ташкентской больнице запомнились те несколько дней, когда все были испуганы и взволнованы. Главный хирург не оперирует.

Больным приходится отдавать себя в гораздо менее надёжные руки. А Войно-Ясенецкого нет. Почему? А потому, что на стене в операционной пустота. Там, где со стены взирал на больных и врачей ласковый лик Пречистой Девы, теперь остался только чуть более светлый квадрат побелки. Все знали, что, прежде чем начать операцию, доктор погружается в молитву перед этой иконой. Он просит помощи и заступления у Божьей Матери, Которая любит и жалеет всех людей. А теперь икону убрали по приказу начальства: «В советской больнице – нет места религии». «Что ж, если здесь нет места Богу, то и я не могу быть здесь», – ответил отец Валентин и победил. Через несколько дней печальные и мудрые очи Богородицы снова мирно глядели на больных и врачей, а прославленный доктор оперировал какого-то большого советского начальника, который приказал всё-таки вернуть икону.

А потом был и следующий шаг. Тайно от всех отец Валентин отправляется в соседний город, где в маленькой церкви при закрытых дверях два высланных из Центральной России архиерея постригли его в монахи и посвятили во епископа. Когда их руки коснулись головы доктора и зазвучали слова молитвы, через которую Бог даёт человеку силы и право быть архиереем, отец Валентин ощутил небывалое волнение, трепет, страх. Он почувствовал великую Божью силу, входившую в него. Ведь епископ – это апостол, это тот, кого Господь приблизил к Себе и послал на проповедь.

После монашеского пострига и посвящения ему дано было новое имя – епископ Лука.

И странное дело, оказывается, когда-то он предчувствовал это. Дело было ещё лет за десять до революции. Он служил тогда доктором в городе Переславле-Залесском и работал над большой и важной книгой по хирургии. Валентин Фёдорович засиделся до ночи, писал, не отрываясь, много часов. Уже светало, когда он стал пролистывать объёмную рукопись. И вдруг в сознании сверкнула мысль: «Когда книга будет закончена, на ней будет стоять имя епископа». «Откуда эта мысль?» – удивлялся сам доктор, ведь он и думать не думал тогда о священстве и тем более епископстве, но Бог, знающий всю нашу жизнь наперёд с самого начала до конца, послал для чего-то ему это таинственное предвестие. Ведь книгу «Очерки гнойной хирургии» он закончил, уже будучи архиереем.

Да, стать епископом в те годы – значило пойти по той дороге, где потеряешь почти всё, что только может потерять человек: и свободу, и здоровье, и саму жизнь. Однажды поздно вечером к дому Войно-Ясенецких подъехал «чёрный ворон» – фургон, на котором увозили ни в ч
…
конец ознакомительного фрагмента

«Сказы дедушки Луки»

Беседа с профессором В.А. Лисичкиным, д.э.н., председателем экспертного совета по важнейшим научно-техническим и социально-экономическим проблемам Государственной Думы РФ, академиком РАЕН, президентом Фонда имени Святителя Луки, о Святителе Луке (Войно-Ясенецком), который помогает в лечении моего брата-диабетика.

В рамках Пятой международной научно-практической конференции «Духовное и врачебное наследие Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)», которая была посвящена 30-летию со дня основания 32-й Центрального Военно-морского клинического госпиталя им. Н.Н.Бурденко (http://www.rus-nh.ru/new%202.html), состоялась презентация книги В.А. Лисичкина «Эстетика Святителя Луки», приуроченная к 90-летию архиерейского служения архиепископа-хирурга.

***

— Владимир Александрович, рада знакомству с Вами. Каким Вы запомнили Святителя Луку? Остались ли какие-то яркие детские воспоминания о нем?

— Первое детское впечатление осталось на всю жизнь. Когда в 1948 году мама впервые привезла меня к Святителю Луке, мне было 7 лет, а моей сестре — 3 года. Святитель снимал дачу у писателя Гаршина в Рабочем уголке. Мы приехали туда, нашли в зарослях калитку, вошли в тенистый двор, и взору предстал цветущий сад, в котором стояло кресло, а в кресле сидел Господь Бог, или, по крайней мере, Патриарх, посланный Им на землю. Высокий лоб, седые пряди спускаются на плечи, мудрый взгляд, величественное спокойствие. Мы оторопели. Мама подтолкнула: «Идите, получите благословение». Мы подошли к нему с дрожащими коленками. Детское впечатление — будто мы подошли к Господу Богу. Он благословил, спросил, как учимся, как наши дела. Мне был восьмой год. Это был мой первый класс. Со Святителем Лукой мы общались, когда ежегодно приезжали летом в Алушту. Мы останавливались не у него. Либо арендовали недалеко дачу, либо папа получал путевки, где мы с ним и мамой жили в санатории. Но практически каждый день мы приезжали к Святителю. Он заранее говорил всем, включая крымских и других родственников, в какие часы сможет с нами пообщаться. Он рассказывал нам библейские сюжеты. Яркие очень впечатления, рассказов много. Сейчас детали я, конечно, не помню, но вот, например, один эпизод. По-моему, это был 1951 год, и разговор зашел о кулаках. Он говорит: «Вы знаете, кто такие кулаки?» Я говорю: «Да, нам в школе рассказали, что это сельские буржуа, мироеды, которые эксплуатировали крестьян». Он говорит: «Ну, это же не правда. Почему их назвали кулаками, вы знаете?» Мы говорим: «Нет, не знаем». «Потому что, это были самые работящие крестьяне, которые работали по 14-16 часов. И вот где их сон сморит, они кулак под голову — и засыпали. Засыпали на 3-4 часа без подушки — в поле или в степи, на лавке в доме. Вот поэтому их прозвали кулаками, что они засыпали, падая от усталости, и спали на кулаке». Это был цвет крестьянства, это были самые работящие на селе люди. Но их, к сожалению, можно сказать, вырезали как класс, потому что по оценке американских исследователей, с 1918 года по 1934 год были уничтожены 30 миллионов крестьян других слоев населения. Наша статистика, конечно, не подтверждает эти цифры, но Святитель Лука говорил, что он сам с этими крестьянами сидел в концлагере Макариха в ужасных условиях и видел огромные крестьянские семьи по 16-20 человек…

— Расскажите, пожалуйста, о Ваших родителях. Где Вы родились?

— Я родился в Ташкенте, с которым связан самый долгий период жизни Святителя Луки. Он приехал в Ташкент в конце апреля 1917 года, был арестован, и его увезли из Ташкента в 1940 году. Я родился в доме, купленном Святителем Лукой на гонорар от первого издания его знаменитой книги «Очерки гнойной хирургии». Он купил этот домик для того, чтобы Софья Сергеевна, названная мать, воспитывала его детей. После ареста владыки Луки в 1937 году этот дом как дом врага народа мог быть конфискован, и, чтобы спасти дом, мой отец Александр Алексеевич Лисичкин, депутат Верховного совета, входивший в тройку лучших летчиков-асов туркестанского военного округа, несмотря на угрозу ареста, выкупил его. Он служил в Подмосковье, в Медвежьих озерах, где был военный аэродром. Он был выдающимся военным летчиком, принимал участие в бомбежке Берлина в сентябре 1941 года. Сталин послал три дивизии особого назначения бомбить Берлин, чтобы показать Гитлеру, что мы не сломлены. И после войны отец получил в качестве награды машину «Победа» (их тогда стали выпускать). На этом автомобиле мы каждое лето ездили в Крым к Святителю Луке. Фактически я общался с ним до 1956 года. А в 1957 году мы летали к бабушке в Ташкент, в тот самый домик, где остались мои двоюродные братья. Маму мою Марию Васильевну Лисичкину, Святитель очень любил. Из всех родственников она единственная была глубоко верующей и не отступила под напором богоборческих сил, в то время как три сына Святителя Луки были практически атеистами. Они поздравляли друг друга со всеми праздниками.

— Не хотите написать свои воспоминания о встречах со Святителем Лукой?

— Раньше при написании своих книг я брал только документально подтвержденные факты — либо из архивов, либо из медицинских книг и других источников. Потом, когда я стал рассказывать о своих детских впечатлениях, мне в Патриархии сказали: «Владимир Александрович, это очень ценно». Но я говорю, что мои впечатления очень субъективны, а в своих исследованиях мы стараемся уходить от субъективного, чтобы найти объективную истину. Но, может быть, для читателя это будет более красочно и интересно. Поэтому я собираюсь написать книжку о моих детских впечатлениях «Сказы дедушки Луки». Это большая тема, и я сейчас не буду ее раскрывать…

— Как повлияло на Вас, на Ваше мировоззрение, на Вашу профессию общение со Святителем Лукой?

— В трудах и в автобиографии Святителя Луки вы найдете высказывания о том, что многие жизненные решения ему были подсказаны свыше Господом Богом и многие даже во сне. Я не знаю, по наследству ли это, но в моей жизни так тоже произошло. Начиная со студенческих лет, сколько я помню осознанно, мне снились вещие сны. Они касались разных жизненных ситуаций. По идее я должен был стать медиком, потому что мой дядька (младший сын Святителя Валентин Валентинович Войно-Ясенецкий, с которым мы постоянно жили одной семьей) говорил мне: «Володя, ты должен быть хирургом, смотри, у тебя, как и у дедушки, сильный и добрый характер, сильные руки». Я говорю: «Хирургом — это замечательно!» Но тогда были, знаете, в обществе, дискуссии между физиками и лириками, и я выбрал стезю физика. В Одессе я поступил на физический факультет Политехнического института и закончил вуз по специальности «физика полупроводников». Диплом писал в Ленинграде у академика Иоффе.

— Чувствуете ли Вы благодатную помощь Святителя Луки?

— Конечно. Практически на всех этапах жизненного пути я чувствовал его поддержку. Когда следователь Стильве посадил Святителя по шестому уголовному делу в Туруханске и сказал, что высылает его, Святитель спросил: «Ну, куда же меня высылать, я и так за Северным полярным кругом?» Он говорит: «Ваш конечный пункт ссылки будет Северный Ледовитый океан». И дал указания комсомольцу, который его сопровождал, на его усмотрение (такого в практике следственных органов не было), чтобы не было конечного места ссылки. Комсомолец нашел для отбывания ссылки маленький станок Плахино. По-моему, это севернее Полярного круга на 320 километров, практически там низовье Енисея при впадении в Ледовитый океан. Святитель Лука, когда подъехал, спросил: «А где я здесь жить буду? Я здесь увидел лишь несколько холмиков, запорошенных снегом». Это и было жилье. В одном из таких чумов он проживал. И как он сам пишет, во время этого пути, он физически чувствовал поддержку Господа. Вот так и я чувствовал помощь Святителя в разные периоды своей жизни.

— Приведите пример.

— Например, у меня была одна тяжелая полостная операция. Врачи поставили неправильный диагноз, и Святитель отвел меня от операции. Уже приготовили, везли на каталке в операционную. И хирург, когда прикоснулся, сказал, что тело горячее. Оказалось, у меня температура 39,8. Святитель послал мне температуру, чтобы мне отложили, а потом отменили эту операцию. Я перевелся в другую больницу, и там поставили уже другой диагноз.

— Как человеку удается выживать в нечеловеческих условиях? Известна масса случаев, когда люди заканчивали жизнь самоубийством в тюрьмах и лагерях, не в силах больше находиться в заключении. Откуда берется сила духа, если человек жил в таких условиях годами?

— Везде его дух поддерживала только глубокая вера в Господа. Господь его постоянно поддерживал и спасал в самое тяжелое для РПЦ время. Я считаю, что таких гонений у нас на Руси никогда не было, как в советское время. И Бог послал его именно в этот трудный период, чтобы наставить народ на путь истинный, потому что русский народ отошел от пути Божьего, потерял дорогу в храм, погнался за земным царством, за земным раем, что принципиально не верно. В числе немногих пастырей которые не сошли с Божьей нивы, как раз и был Святитель Лука, которого Бог послал спасать РПЦ. Это было главной его миссией. Благодаря его вере Господь его хранил как пастыря. Именно в этом источник всех его сил и всех тех высоких поступков, которыми отмечена его жизнь.

— Изменила ли работа над созданием книг Ваше собственное миропонимание, что она привнесла, чем обогатила? В ходе написания книг что-то менялось в Вашей жизни?

— Ну, естественно. К примеру, мы все родственники считали, что, так как у него было три ссылки, то было три уголовных дела, за которые он претерпел все эти страдания, за которые был объявлен политическим преступником. Как предатель Комитета по труду и социальной политики в Государственной Думе я в числе других председателей был обязан присутствовать на заседаниях правительства. В 1999 году, когда Путин стал председателем правительства, я к нему обратился: «Владимир Владимирович, Вы знаете, это совершеннейшая несправедливость и парадокс, что святой Русской Православной Церкви до сих пор считается уголовником». Он говорит: «Как так?» Я говорю: «Да, до сих пор не реабилитировали Святителя Луку, не допускают к архивам. Потому что мы должны ссылаться на конкретные уголовные дела. Архивы засекречены».

В.В. Путин говорит: «Напишите мне». Я написал. И он дал команду председателю КГБ (ФСБ тогда уже был) допустить меня к архивам. Я к удивлению обнаружил, что на Святителя Луку было заведено шесть уголовных дел. Последнее уголовное дело было заведено, когда у него уже закончился срок Туруханской ссылки, когда он был сослан в Восточную Сибирь. На него было заведено уголовное дело, которое было послано вслед по почте. То есть он приехал в Ташкент, думая, что свободен, а на самом деле он был подследственным. За ним была негласная слежка, протоколировали все его проповеди, беседы. И вот знакомство с этими архивами, с его допросами, ответами, его комментариями, естественно, пополняло мои знания о нем, более глубоким становился образ Святителя Луки, более понятными становились его поступки, мотивы в разные периоды его жизненного пути.

— Как Вы восприняли известие о причислении Святителя Луки к лику святых? Не возник ли вопрос, почему именно он, ведь огромное количество священников — достойнейших христиан — пострадало в те годы?

— Собор 2000 года причислил к лику новомучеников очень большое число пострадавших. Святитель Лука был прославлен не как великомученик, а как исповедник, который исповедовал не только Христа, но и Его учение. Он нес Свет Христов в массы, которые были отринуты от тела Христова, от Церкви. Кто-то — насильственным путем, кто-то — в силу воспитания. Например, и мое поколение, рожденное войной, и послевоенное поколение были воспитаны в атеистической среде. Святитель Лука был послан, чтобы вернуть малое стадо, чтобы паства нашла дорогу к Храму. Поэтому исповедничество его заключается в несении учения Христа людям практически всех возрастов, всех полов и национальностей. Святитель Лука не просто провозглашал светлые мысли о том, что Христос есть Путь и спасение, но и всей своей жизнью показал, каким образом надо идти к Христу. Его жизнь — это подвиг. Вот это и есть исповедничество. А исповедник он был выдающийся, абсолютно уникальный. Духовное наследие у него составляет двухсот проповедей. Такое большое духовное наследие — уникальное явление в истории РПЦ. Кроме того, у него еще и колоссальное философское наследие. Он открыл новые страницы в гносеологии, т.е. в теории познания. Он доказал, например, что органом познания является не мозг, а сердце. У него совершенно уникальная теория «Сердце, как орган познания». Он внес большой вклад в философскую онтологию, описывая, каким образом возникла жизнь после сотворения мира, и анализируя аргументы материалистов, которые считают что Библия — это свод сказаний и легенд. Он доказывает, что это описание реальных событий. Кроме проповедей, у Святителя Луки богатое философское и эстетическое наследие, которое базируется на православном мировоззрении. О его большом вкладе в теорию эстетики я пишу в книге «Эстетика Святителя Луки». Это была уникальная личность — не только уникальный иерарх РПЦ, но и феномен русской культуры. И то, что его причисли к лику святых как исповедника, — это лишь малая толика реальной оценки его значимости в истории не только Русской Церкви, но и в истории культуры. Поэтому нельзя сравнивать, кто страдал больше, кто меньше. Это неправильный взгляд.

— Какие поступки или высказанные мысли деда Вы не можете понять до сих пор?

— В основном я понял его жизненный путь, его мотивы. У меня нет проблем с пониманием того или иного поступка. Мне кажется, я смог достаточно полно осознать его кредо, которое отражено и во многих его медицинских трудах, и в его проповедях. Он был человеком железной воли и следовал этому кредо всю жизнь, что редко встречается. Люди чаще всего приспосабливаются — он нет. Святитель Лука вопреки общественному мнению, вопреки сложившимся взглядам совершал те поступки, которые были непонятны окружающим, например, принятие сана священника. Никто из его коллег не воспринял это серьезно. Его ученица Беньямович пишет: «Так его привлекли только яркие одежды священников, проведение служб, всех православных обрядов, внешняя сторона привлекла его, и поэтому он принял сан священника». Ну, это полный идиотизм — такое понимание.

— Расскажите о Вашей деятельности в фонде Святителя Луки. Для чего он создан и чем занимается сейчас?

— В 1998 году я основал фонд имени Святителя Луки. В первую очередь, он был создан с целью воссоздания полного наследия Святителя Луки и распространения идей и взглядов этого великого ученого и нашего выдающегося соотечественника не только среди верующих, но и среди всех жителей нашей Великой Родины. Кроме того, мы оказываем помощь храмам. Например, фонд помог вернуть земли, конфискованные большевиками, храму Архангела Михаила в г. Ейске Краснодарского края. Дали средства и помогли восстановить этот храм. Второе — это злополучная станица Кущёвская, расположенная в центре Кущёвского района Краснодарского края, где я был депутатом от Краснодарского края. Мы очень много сделали для Православной Церкви в Краснодарском крае. Также мы помогли отцу Николаю Оноприенко построить очень большой храм в лихие 90-е годы, когда людям не хватало денег на пропитание. Мы смогли организовать помощь в строительстве великолепного храма. В Адыгее, в 21 км от Майкопа, существовал горный Свято-Михайловский монастырь. В 1991 году туда выслали танки, расстреливали и с самолетов бомбили, но не смогли взорвать полностью. Очень много разрушенного было, но все равно контуры остались. Тоже помогли ему землю вернуть, начать восстанавливать этот монастырь, вернули его статус. На территории Адыгеи процентов 20 адыгейцев, остальные русские. В Московской области мы помогли в ремонте храма старообрядцев. Если вы поедите по рязанскому шоссе, то найдете село Михайловское, кажется, где живут старообрядцы. Храм расположен с левой стороны от Рязани — прямо напротив города Жуковский. В Бронницах мы помогли восстановить разрушенный Путевой храм. Помогали многим школам с компьютерами, с литературой, больницам, детским домам, родильным домам московской области. В Сокольниках в течении трех лет во время детских каникул в школах мы угощали детей бесплатными обедами. Это была полевая кухня, где готовили сладости для детей на новогодние праздники или на Пасху. Сейчас мы создаем музей Святителя Луки в Тамбове. Мы нашли дом, где он жил. Через Думу добились, чтобы там была мемориальная доска, а сейчас добиваемся, чтобы этот дом был объявлен памятником культуры. Губернатор дал согласие.

— Где еще есть музеи Святителя Луки?

— Музей есть в Симферополе в женском монастыре. Там много экспонатов, но у нас их, думаю, будет не меньше, только в моем личном семейном архиве хранится более 600 экспонатов: письма, вещи и хирургические инструменты, в том числе и Тамбовского периода. Мне удалось их в Тамбове собрать. Плюс еще от мамы остались вещи.

— А Красноярске нет музея?

— Нет. Но там есть прекрасный памятник Святителю Луке. А под Красноярском нашли церковь, где он служил во время войны. В архивах я нашел записи об осмотр бойцов Святителем Лукой, о постановке диагнозов, о лечении, которое он предпринимал. Частично эти сведения вошли в мой большой доклад «Русская Православная Церковь во время Великой Отечественной войны». Что-то я опубликовал в книге «Военный путь Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)», которая вышла в 2011 году в издательстве Московской Патриархии РПЦ. Она посвящена 60-летию со дня Победы в Великой Отечественной войне и включает материалы об участии Святителя Луки в качестве военно-полевого хирурга в Русско-японской, Гражданской и Великой Отечественной войнах. Хочу подарить Вам эту книгу.

— Спасибо, Владимир Александрович. Давно знакома с Вашими трудами. На книгу «Военный путь…» я ссылалась в статье «Раненые салютовали мне… ногами». К сожалению, эта книга недавно сгорела вместе с моей библиотекой. Я родилась в Красноярске уже после смерти Святителя Луки. Когда владыка покидал красноярскую кафедру, моей маме было 5 лет, и от нее я ничего о нем не слышала.

— В Красноярском крае святитель-хирург дважды находился в ссылке — в начале 1920-х годов и на рубеже 1930-1940 годов. Именно из Красноярска владыка писал сыну удивительные слова: «Я полюбил страдание, так удивительно очищающее душу». Еще он писал сыну о том, что после 16-ти лет мучительной тоски по церкви и молчания Господь даровал ему несказанную радость служить в маленькой церкви в Николаевке, которая открылась в предместье Красноярска. Именно в Красноярске епископ Лука стал постоянным членом Священного Синода при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии. Уникально то, что Синод приравнял лечение раненых к архиерейскому служению и возвел епископа Луку в сан архиепископа.

— Невозможно говорить о Святителе Луке, не упомянув о чудесах. Каково отношение Ваших коллег к церковной жизни Святителя Луки и к чудесам по его молитвам?

— Я считаю, что чудеса — это проявление и доказательство того, что действительно Святитель Лука был Святой от Господа Бога. Решение о его канонизации было чисто формальным, поскольку его мощи были нетленными, и было ясно что Господь послал его в качестве исповедника, в самое трудное для нашей русской православной церкви время. Чудеса — это и есть то доказательство, которые позволяет комиссии по канонизации принять решение о причислении к лику святых того или иного мученика или исповедника. Потому и нетленные мощи, и вся его жизнь — подвиг. Совершать чудесные исцеления дается лишь апостолам Божиим или посланникам Божиим. Вы знаете, что святой дух наделил всех апостолов способностью исцелять людей. И Святитель Лука исцелял при жизни и после смерти. Молитвы к нему также позволяют людям исцеляться. У меня в последней книге есть глава, посвященная чудесам, для тех врачей, которые являются до сих пор атеистами, я сделал небольшую подборку, описав 30 случаев чудесного излечения, которые я знаю лично. Конечно, не все коллеги, но большинство из моих знакомых и коллег стали верующими, когда прочли мои книги. Но есть и те, кто еще сомневается, например, несколько профессоров, которые пытаются с материалистической точки зрения рассмотреть и объяснить чудеса исцелений.

— Что вы думаете о чуде с молодым пианистом Назаром Стадниченко? Мы с Назаром познакомились благодаря архимандриту Нектарию (Антонопулосу), когда были в гостях у вдовы писателя Олега Волкова Маргариты Сергеевны. Она каждый год собирает друзей отца Нектария, когда он приезжает в Москву в мае-июне.

— Случай с исцелением Назара Стадниченко ставит моих неверующих коллег в тупик. Они даже пытаются подвести это чудо к теории регенерации, никак не могут объяснить того, что ампутированные хирургом фаланги пальцев выросли. Назара я знаю лично. Мальчик он замечательный и не только пианист, а еще и композитор. Первую пьесу он сочинил, когда ему было 5 или 7 лет. Господом отмечен как талантливый ребенок. Мы встречаемся с ним изредка, он из молодого поколения.

— Мой брат-диабетик сейчас лежит в отделении нефрологии, и ему нужны гемодиализ и пересадка почки. Он врач и ни в какие чудеса не верит. Говорит, что не знает ни одного случая исцеления от сахарного диабета.

— У нас одно из направлений деятельности — новые медицинские технологии. Нами разработано 14 приборов, которые работают на основе использования терагерцевых излучений, к примеру, есть инфракрасные и ультрафиолетовые лампы. Это участки солнечного спектра, они уже всем известны и освоены. Правее инфракрасного спектра находится терагерцевая частота, небольшая доля спектра, которая совершенно не исследована, но она уникально воздействует на внутриклеточные процессы. Эти лампы позволяют людям отказаться от пересадки почек и печени. Вице-президент Фонда Святителя Луки физик Николай Юрьевич Шкарин занимается этими приборами. Они уже применяются и, более того, их рекомендовал к применению Минздрав. Может, получится вашего брата избавить от операции? Николай Шкарин работает в паре с доктором медицинских наук Рустамом Рахимовым из Ташкента. Они вместе делают такие сплавы, нанотехнологии, которые позволяют из всего спектра выделять именно узкую полосу терагерцевую, потому что в Средней Азии под Ташкентом находится большая «солнечная печь», где происходит аккумуляция солнечной энергии, при определенных температурных режимах получаются такие структурированные покрытия, которыми покрывают лампы как источники излучения света. Эти покрытия и пропускают узкую полосу частот, а эти частоты в свою очередь очень эффективно воздействуют на все органы. Эти лампы применяются, к примеру, для лечения женских и мужских болезней, ожогов, при угрозе пересадки почек и печени. В Европе операции стоят около 150 тысяч долларов за пересадку. Эти приборы смогли доказать, что можно обойтись и без пересадки.

— У брата постоянно накапливается жидкость в легких, и ему делают пункцию. Он смирился, и сколько я не прошу пойти со мной помолиться Святителю Луке, приложить иконку, он не хочет. Недавно я сама молилась Святителю, и в очередной раз, когда должны были делать пункцию, ее вдруг отменили, т.к. 800 мл жидкости исчезли из легкого. Сначала на рентгене жидкость была видна, а потом ее не обнаружили. Я знаю, что это чудо. Думала, после этого брат побежит в храм, но он еще не готов. Надеюсь, что Бог через Николая Юрьевича действительно сможет нам помочь. Молюсь об избавлении брата от гемодиализа. Он житель Украины, и мы уже заплатили более 400 тысяч рублей из тех средств, что собирают для нас добрые отзывчивые люди. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто откликнулся на нашу беду. А что вы можете пожелать моему брату, прихожанам храма Святителя Луки и всем тем, кто прочтет это интервью?

— Самое главное пожелание — чтобы люди искренне обращались к Святителю Луке с просьбами решить наши жизненные проблемы и проблемы со здоровьем, чтобы молились Господу Богу и соблюдали все евангельские заповеди, чтобы не только по большим праздникам шли в храм, но следовали путями Божьими ежедневно, ежечасно думая о Господе. И тогда все сбудется.

Беседовала Ирина Ахундова

Фото автора

Житие святителя Луки Крымского в пересказе для детей

Тимофей Веронин.

Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р 14-407-0739

Художник Евгений Подколзин

© Издательский дом «Никея», 2015

Часто жизнь сравнивают с долгой и непростой дорогой. Рано или поздно любая дорога приводит нас к перекрёстку, где нам придётся остановиться и задуматься: куда пойти? Помните, как в сказках: «Направо пойдёшь, коня потеряешь, прямо пойдёшь – себя потеряешь, налево пойдёшь – счастье найдёшь». Что выбрать? Кажется, ясно – надо выбирать счастье. Но мудрые люди говорят, что за обещаниями безоблачного счастья нередко кроется обман, а пережитые трудности могут привести к великой радости. Может быть, тому, кто хочет настоящего счастья, стоит выбрать нелёгкую дорогу, мужественный путь трудов и страданий? Но как не испугаться испытаний?

Конечно, нам нужно помнить о том, что мы никогда не бываем одни: с нами наш Небесный Отец и с нами Его святые – люди, которые уже прошли свой жизненный путь и совершили верный выбор. Святые знают, как непросто идти земными путями, поэтому незримо помогают нам.

Однажды в крупную немецкую клинику привезли из Греции мальчика, который был между жизнью и смертью уже несколько дней. Он попал под машину и нуждался в нескольких операциях. Лучшие врачи клиники собрались в операционной. Почти целый день родители мальчика и приехавший с ними священник (он-то и рассказал потом эту историю) провели в мучительном ожидании. И вот наконец к ним вышел главный врач.

– Всё благополучно, – устало улыбнулся он, а потом прибавил: – Только вот зачем вы везли его к нам? Ведь с вами был такой прекрасный доктор! Он фактически руководил операцией. Мы всё делали по его указаниям.

– Какой доктор? – удивились родители.

– Да как же, в таком, знаете ли, халате старого образца и необычной шапочке. Да что говорить, сейчас он выйдет.

Но вскоре операционная опустела, а того доктора не было.

– Странно… – Главный врач раскрыл журнал, где записывали свои имена все, кто участвовал в операции. – Смотрите!

И все увидели на последней строчке выведенное русскими буквами имя: архиепископ Лука Войно-Ясенецкий.

Откуда же пришёл и куда исчез тот, кто оставил своё имя в этом журнале? Он пришёл к умирающему мальчику из мира вечного, откуда часто, хотя мы этого и не подозреваем, приходят к нам святые. Ведь архиепископ Лука – один из них. Он жил совсем недавно, его красивое строгое лицо смотрит на нас со многих фотографий, до сих пор ещё живы те, кто был с ним знаком. Какой путь привёл его к святости и почему он получил от Бога право приходить на землю и даже участвовать в операциях? Давайте об этом поговорим.

Валентин Войно-Ясенецкий жил в Киеве, учился в гимназии и, как все, задумывался, кем быть.

Ему очень нравилось рисовать. Он часто любовался прекрасным Днепром или целыми днями наблюдал за людьми, а потом делал серии набросков. Красота мира притягивала Валентина, и он решил поступать в Академию художеств. Но во время экзаменов Валентина пронзила мысль: «Я не имею права делать то, что мне хочется, я должен делать то, что приносит пользу страдающим людям». Он не пошёл на экзамен по рисованию и неожиданно для всех поступил на медицинский факультет. Ведь доктор – это тот, кто самым явным образом помогает человеку, борется с его болью и страданием. Художественное творчество обещало ему радость и славу, а он пошёл учиться на врача, хотя признавался, что ужасно не любил научные предметы: химию, биологию. Однако заставил себя изучать их и учился на пятёрки, чтобы потом стать самым простым врачом далеко от столиц и университетов.

После окончания медицинского факультета ему обещали хорошее место в столице, предлагали заниматься наукой, но Валентин твёрдо знал, что должен идти к тем, кто нуждается в помощи, и стал работать в маленьких городах и сёлах, где было мало врачей, где нужно было лечить больных, спасать их и облегчать им боль. Он стал хирургом, делал сложнейшие операции, которые возвращали людей к жизни. Поэтому-то и теперь он не оставляет страдающих людей и приходит на помощь всякому, кто от сердца призывает его.

Прошли годы. Он стал почтенным доктором Валентином Фёдоровичем, профессором, хирургом и жил в городе Ташкенте. Россию потрясли тогда страшные испытания революции. Тысячи людей покинули родину, спасая жизнь, тысячи неповинных оказались в заключении. Началась борьба с религией: веру в Бога объявили обманом. Один за другим закрывались храмы – с жутким стоном падали с колоколен колокола. Многие священники и епископы безвинно были посажены в тюрьмы и убиты.

Однажды, в начале 1920-х годов, как всегда, рано утром в ташкентскую больницу пришёл на работу известный хирург Валентин Фёдорович Войно-Ясенецкий. Всё было как обычно, только почему-то сослуживцы смотрели на него широко раскрытыми испуганными глазами. Что такое? Из-под привычного докторского халата выглядывал подрясник священника. Да, он принял сан. Незадолго до этого один епископ сказал ему: «Доктор, вы должны стать священником». Валентин Фёдорович задумался. Он опять оказался на развилке путей, у того самого камня, где написано: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – себя потеряешь…» И опять он мужественно выбрал самую трудную дорогу. «Да, если это угодно Богу, я буду священником», – ответил доктор.

В эти годы стать священником мог только безгранично смелый человек. Он принял сан, потому что не мог спокойно видеть, как уничтожают веру, как хотят посмеяться над Богом. «При виде кощунственных карнавалов, издевающихся над Господом нашим Иисусом Христом, моё сердце кричало: „Не могу молчать!“ Я чувствовал, что мой долг – защищать проповедью оскорблённого Спасителя нашего», – так писал святитель Лука.

Свою веру отец Валентин защищал спокойно и смело. Многим в Центральной ташкентской больнице запомнились те несколько дней, когда все были испуганы и взволнованы. Главный хирург не оперирует.

Больным приходится отдавать себя в гораздо менее надёжные руки. А Войно-Ясенецкого нет. Почему? А потому, что на стене в операционной пустота. Там, где со стены взирал на больных и врачей ласковый лик Пречистой Девы, теперь остался только чуть более светлый квадрат побелки. Все знали, что, прежде чем начать операцию, доктор погружается в молитву перед этой иконой. Он просит помощи и заступления у Божьей Матери, Которая любит и жалеет всех людей. А теперь икону убрали по приказу начальства: «В советской больнице – нет места религии». «Что ж, если здесь нет места Богу, то и я не могу быть здесь», – ответил отец Валентин и победил. Через несколько дней печальные и мудрые очи Богородицы снова мирно глядели на больных и врачей, а прославленный доктор оперировал какого-то большого советского начальника, который приказал всё-таки вернуть икону.

А потом был и следующий шаг. Тайно от всех отец Валентин отправляется в соседний город, где в маленькой церкви при закрытых дверях два высланных из Центральной России архиерея постригли его в монахи и посвятили во епископа. Когда их руки коснулись головы доктора и зазвучали слова молитвы, через которую Бог даёт человеку силы и право быть архиереем, отец Валентин ощутил небывалое волнение, трепет, страх. Он почувствовал великую Божью силу, входившую в него. Ведь епископ – это апостол, это тот, кого Господь приблизил к Себе и послал на проповедь.

После монашеского пострига и посвящения ему дано было новое имя – епископ Лука.

И странное дело, оказывается, когда-то он предчувствовал это. Дело было ещё лет за десять до революции. Он служил тогда доктором в городе Переславле-Залесском и работал над большой и важной книгой по хирургии. Валентин Фёдорович засиделся до ночи, писал, не отрываясь, много часов. Уже светало, когда он стал пролистывать объёмную рукопись. И вдруг в сознании сверкнула мысль: «Когда книга будет закончена, на ней будет стоять имя епископа». «Откуда эта мысль?» – удивлялся сам доктор, ведь он и думать не думал тогда о священстве и тем более епископстве, но Бог, знающий всю нашу жизнь наперёд с самого начала до конца, послал для чего-то ему это таинственное предвестие. Ведь книгу «Очерки гнойной хирургии» он закончил, уже будучи архиереем.

Да, стать епископом в те годы – значило пойти по той дороге, где потеряешь почти всё, что только может потерять человек: и свободу, и здоровье, и саму жизнь. Однажды поздно вечером к дому Войно-Ясенецких подъехал «чёрный ворон» – фургон, на котором увозили ни в чём не повинных людей в тюрьму. В доме всё перевернули, искали какие-то бумаги. Испуганные дети плакали, а потом с ужасом глядели в уличную темноту на проклятый фургон, который, тарахтя, увозил их отца в неизвестность. За несколько лет до того умерла их мама. Четверо детей остались на попечении медицинской сестры Софьи Сергеевны, которая работала вместе с их отцом. Она и стала для них второй матерью.

А для святителя Луки начались годы ссылок и тюрем. Он жил и за Полярным кругом, и в глухой тайге, и в Архангельской области, и в Сибири. Ехал сотни вёрст на санях и на собаках, мёрз, голодал, но продолжал любить людей и везде, где бы он ни был, стремился облегчать их страдания.

Вот епископ Лука идёт тюремным коридором. Его ведут на прогулку во двор. Зима. Он в новеньком полушубке, который передали ему друзья. В каменных тюремных мешках не так зябко в этом полушубке. И вдруг за решетчатой дверью он видит худенького воришку, которого посадили в ледяной бетонный карцер. Посинелые губы дрожат на худом лице. Безнадёжное отчаяние в глазах. Спокойно останавливается епископ, снимает свой тулупчик и просовывает его парню. Охранник что-то кричит, толкает Луку. Но что ему до этого? Ведь глаза парнишки, который уже закутался в тёплый мех полушубка, зажглись добрым светом – может быть, впервые этот несчастный почувствовал, что его жалеют и любят.

В переполненную тюремную камеру приносят нищенские порции хлеба и жалкий суп, в котором плавают несколько кусочков селёдки. Начинается переполох. Все рвутся ухватить себе получше, побольше. Только один человек молчит, не спешит. Епископ Лука знает, что миром управляет не человеческая злоба, а любящий Отец. Вечером, когда вся камера галдит, ругается, ссорится, Лука встаёт на молитву. Неслышно читает он по памяти давно затверженные драгоценные слова. И вдруг становится тихо. Замолкают ссорящиеся, обрывает ругательство какой-то бывалый вор. Кажется, можно расслышать, как шелестят крылья ангелов или как течёт время. Тихой надеждой веет вдруг в тесной тюрьме.

И конечно, епископ Лука и в ссылках не переставал быть доктором. Епископа отправили в ссылку в далёкий сибирский городок Енисейск, где зимой случаются морозы до минус шестидесяти градусов, а летом может быть жарко и пыльно, как на юге. Он попросил местного доктора разрешить ему делать операции. И вот к хирургу-епископу потянулись люди, и каждый день у дверей маленькой больницы собиралась толпа. Святитель Лука помогал самым разным больным, но особенно удачны были его операции на глазах. Он вернул зрение целой семье слепых с рождения: отцу, матери и их десятилетнему сыну. Никак не думал несчастный мальчик, что когда-нибудь увидит зелень листьев и небесную синь. Вот к нему подвели лошадь. «Чей это конь?» Мальчик не мог ответить, ведь он впервые видел животное, которое много лет служило их семье. Но потом привычно ощупал его и радостно закричал: «Это наш, наш Мишка!»

Многие исцелённые пытались дать епископу деньги. Но ни копейки не брал святой Лука, говоря людям: «Моими руками исцелил вас Бог. Молитесь Ему».

Галина Шамина, скромный врач из сибирского города Красноярска, записала свои воспоминания о докторе и епископе.

Ей было четырнадцать лет, когда её школьный товарищ повредил ногу, и эта незначительная травма привела к тяжёлой гангрене. Врачи опустили руки. Мальчику оставалось жить несколько дней. В это время в тесной избушке енисейской деревеньки Большая Мурта жил ссыльный епископ. В летние дни его можно было отыскать в рощице, где на небольшой полянке он ставил на пенёк маленькую икону и молился, опустившись на колени в мягкий мох сибирского леса. И без того притихший лес наполнялся священной тишиной. Величавые деревья прислушивались к молитвенному дыханию владыки и отвечали ему мирным шелестом листвы. Здесь-то и нашли епископа милиционеры, но не для того, чтобы бросить в новую тюрьму, а чтобы доставить в Красноярск на помощь умирающему мальчику. Его родители смогли убедить местную власть вызвать знаменитого хирурга.

Когда Галя Шамина узнала о приезде епископа Луки, она бросилась к той комнате, где он остановился. Робость на мгновение овладела ею. А потом она распахнула дверь и замерла. Перед ней был высокий седобородый старец. Покой и мудрую силу излучала его фигура. И вдруг ей показалось, что он не просто сильный и мудрый, но ужасно родной. Он любит, знает её. И она бросилась к нему.

– Спасите моего друга, доктор! – вырвалось у девочки.

А он прижал её голову к себе, гладил, как маленькую, утешал.

– Сделаем всё, что сможем, Бог поможет, Галя, – тихо говорил он.

Мальчик был спасён.

Спустя годы, когда началась война, Лука снова встретил девочку в Красноярске. Галя осталась тогда одна со старой бабушкой. И мама её, которая была военным врачом, и отец ушли на фронт. Того немногого, что присылала мама, хватало, чтобы только не умереть с голоду. А ещё ей было так трудно и тоскливо без родителей! И вот однажды, когда тревога и отчаяние особенно остро подступили к сердцу, она увидела тихо бредущего старца. Высокий, белобородый, он шёл с усилием, видно было, что болезни, испытания легли на его плечи тяжёлым грузом, но покой и сила были те же. Она узнала его, а он, подняв на неё подслеповатые глаза, улыбнулся доброй, широкой улыбкой:

– Галечка…

Потом он узнал о её положении и сказал:

– У тебя нет дедушки, ты хотела бы его иметь?

– Конечно…

– Ну вот я и буду твоим названым дедушкой.

Раз в неделю она приходила к нему, рассказывала о своих друзьях, о школе, о планах на будущее, он делился с нею своими впечатлениями от операций. Он учил её состраданию. Может быть, тогда она и решила стать врачом, чтобы утолять чужую боль. Она уходила от него с тихим теплом в душе. Нередко он помогал ей продуктами, хотя и сам голодал.

Однажды она отважилась пригласить его в кино.

– Что ты, милая, ведь я монах, мирские удовольствия не для меня, – ответил он. И на Галю пахнуло тем духовным миром, который ей, советской девочке, был совершенно не знаком.

Великая Отечественная война застала святителя Луку в Красноярске. Он давно уже не служил в церкви. Во всём большом городе не осталось ни одного храма. Жил он при больнице в какой-то жалкой комнатушке, работал на должности консультанта. Прославленный хирург жил впроголодь, нередко ему помогали медсёстры и сторожа. Но всё-таки он стал нужен. Ведь в Красноярск начали привозить сотни раненых с фронта. И снова епископ Лука – врач-хирург. Идёт операция за операцией, снова – спасённые жизни, облегчённые страдания. Ему привозили самых тяжёлых, почти безнадёжных больных. И если человек умирал, епископ-врач погружался в молитву. Он молился о душе, которая в это мгновение входила в непостижимый мир вечности.

Но чаще Бог помогал ему и возвращал людей к жизни. Вот что было, например, спустя десять лет после войны. Тогда Лука служил епископом в Крыму и оперировал в больнице города Симферополя. Дел было много, он был окружён врачами и медсёстрами.

Больные ждали своей очереди. И вдруг какой-то человек стал шумно прорываться к епископу. Он доказывал медсестре, которая хотела его задержать, что рвётся по делу. Он в Красноярске во время войны погибал от раны, а доктор спас его. И теперь ему нужно сказать доктору только пару слов. Наконец Лука освободился.

– Вы меня, конечно, не помните, – обратился к нему бывший раненый.

– Отчего же, помню, – ответил ласково епископ, – у вас была гангрена после ранения в правое бедро. Признаться, я не очень надеялся на ваше выздоровление.

И они замерли в тишине, стоя рядом. В это мгновение никого больше не существовало для них. Им так важно было увидеть друг друга. Одному – чтобы выразить свою благодарность, другому – чтобы порадоваться о том, что некогда умиравший жив и здоров.

Да, святитель Лука помнил почти всех, кто приходил к нему за помощью, потому что для него, как он сам говорил, «не было медицинского случая, а был живой страдающий человек», которого он жалел и помнил потом всегда.

В 1943 году в Красноярске случилось нежданное – в городе открыли церковь! И не только в Красноярске – по всей стране стали открываться храмы. Чудо! А ведь ещё недавно гремели взрывы и летели в воздух кирпичи церковных зданий. Падали кресты, и ветер свистел в куполах, с которых безбожники сорвали позолоту.

Теперь каждое воскресенье после трудной недели лечения раненых епископ Лука шёл на другой конец города в крохотную кладбищенскую церковь. И пусть идти было тяжело и трудно, в храме было тесно и душно, болело от духоты слабое сердце, но душа радовалась. Он поднимал святую Чашу и чувствовал, как близко Бог. Он здесь, рядом. Он любит каждого человека и зовёт к Себе. И это самая большая радость – быть рядом с Богом на литургии, причащаться Его Святых Таин. Ради этого стоило идти и в ссылки, и в тюрьмы, бедствовать и голодать. И когда в конце службы святитель Лука произносил проповедь, слёзы не давали ему говорить. Они подступали к горлу, это были счастливые слёзы благодарности и умиления.

После войны он был поставлен епископом в Тамбове, а потом его отправили в Крым.

Архиерейская квартира была на втором этаже в маленьком доме на Госпитальной улице Симферополя. Давно не крашеные стены, старенькое крыльцо завалилось набок. На кухне большая кастрюля супа, на длинном столе в гостиной – два блюда с хлебом, целая стопа тарелок ждёт своего часа. Скоро за столом усядется огромная семья владыки. Тут будут и его родственники, и какие-то нищие симферопольские старушки, и чьи-то худые дети с испуганными глазами, и прочие, прочие. Ведь в те трудные послевоенные годы многим не хватало и куска хлеба, и тепла любви.

Всё его архиерейское жалованье уходило на эти обеды, на помощь далёким и близким друзьям и духовным чадам, на посылки родным детям. Когда его племянница Вера, зашив очередную дырку на протёртых рукавах рясы, предлагала дяде купить новую одежду, он говаривал:

– Латай, латай, Вера, бедных много.

А вечером один за другим шли по лестнице на второй этаж больные – каждый вечер он вёл врачебный приём.

И каждый день звучала в симферопольском соборе проповедь. О неправде безбожия говорил святитель, о близости горнего мира, о том, что Бог, Его ангелы и святые совсем рядом.

– Не бойся, малое стадо, – сказал он, когда власти снова начали закрывать церкви. Мужественный святитель Лука не испугался гонений, боролся за каждый храм, но сил у него оставалось всё меньше.

В последние годы жизни епископ-хирург, который стольким людям возвратил зрение, в результате долгой болезни ослеп. Если попробовать закрыть глаза и представить, что вот такая темнота всегда будет окружать тебя, то станет тоскливо и страшно. Но святитель Лука не испугался. «Я принял как Божью волю – быть мне слепым до смерти, я принял спокойно, даже с благодарностью Богу». Как он мог так сказать? Разве возможно благодарить за такое несчастье? Но святитель умел глядеть не только на внешний мир, но и вглубь себя. Там, внутри своей души, он видел Того, Кого любил всю жизнь – Христа Спасителя. Ради Него он выбрал трудные пути своей жизни, сначала стал врачом, а потом епископом. Слепота научила его ещё яснее видеть лик любимого Господа. А когда земная жизнь епископа-врача закончилась, Христос встретил и принял его к Себе. Теперь глаза святителя снова видят, и встают перед ними не симферопольские улицы или переулки Красноярска, а прекрасные обители небесного мира.

В тот июньский день, когда хоронили крымского епископа, в Симферополе было небывалое шествие. Власти старались не допустить людей на похороны. Но народ запрудил центральные улицы, люди были на деревьях, балконах и крышах. Они окружили тело своего епископа живым, взволнованным морем.

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас, – пело и пело это многотысячное море. Слова великой молитвы звучали над городом, и проповедники безбожия ничего не могли поделать с этим.

– Мы хороним нашего архиепископа, – отвечали люди на все попытки заставить их замолчать.

А сам владыка поднимался незримой тропой к вечным звёздам. Обители горнего мира ждали его. И он вошёл под их кров, чтобы возвращаться к нам и снова надевать медицинский халат, брать в руки скальпель и спасать. Только теперь ему не нужны лекарства и обезболивающие, потому что с ним благодатная любовь Божия, исцеляющая всякую болезнь.

В жизни, как в сказке, нам нередко придётся задумываться, какой путь выбрать. Подобно сказочному герою на развилке перед камнем, на котором написано: «Направо пойдёшь, коня потеряешь, прямо пойдёшь – себя потеряешь, налево пойдёшь – счастье найдёшь».

Куда нам пойти? Лучше всего туда, где будут рядом с нами святые, святитель Лука и Сам Господь. Хотя, конечно, ждут нас на этом пути не только радости, но и трудности и испытания. Но не стоит их бояться, ведь с нами Бог, и наши старшие братья, святые, не оставят нас.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

страницы: 1 2

«Образ благонравия, серьезности и чистоты»

«Образ благонравия, серьезности и чистоты», – такие слова нашел почти 60 лет назад архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) для характеристики внучатой племянницы – юной Майи, в крещении Марии, Прозоровской, 15 лет прожившей в доме своего великого дедушки. Майя Дмитриевна Прозоровская – наш сегодняшний собеседник.

Майя Дмитриевна Прозоровская и митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь – Майя Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, как встречали Рождество в доме святителя Луки?

– Конечно, предварялся праздник строжайшим постом, который владыка соблюдал неукоснительно даже в последние годы своей жизни, когда у него оставалось совсем мало физических сил. Не позволял себе никакого послабления, как его ни уговаривали. Празднование Нового года не признавал: на последнюю неделю перед Рождеством выпадает самый строгий пост. Праздничное Рождественское богослужение совершал в Свято-Троицком соборе Симферополя, где находилась его кафедра, соблюдая все предписания церковных канонов и богослужебного Устава. Произносил свои замечательные проповеди. И для нас, его домашних, как и для него, главным в празднике всегда была молитва. А каких-то особенных праздничных застолий у нас в доме не было. Владыка не признавал никаких излишеств. Все денежные средства, которыми располагал, тратил на дела благотворительности. Он поддерживал очень многих людей. Это общеизвестно. Когда в Симферопольском женском Свято-Троицком монастыре, где пребывают сегодня его честные мощи, создавался музей святителя Луки, я передала туда среди других вещей, которые у нас сохранились, целую стопку корешков квитанций денежных переводов, рассылавшихся от его имени в разные уголки Советского Союза.

– А о своем детстве, елке, рождественских подарках святитель вам когда-нибудь рассказывал?

– Нет, никогда. И знаете, я думаю, что в семье его родителей тоже не устраивали пышных праздников. Моя мама, Вера Владимировна, дочь старшего брата святителя Луки, воспитывалась в семье дедушки и бабушки Войно-Ясенецких. По ее воспоминаниям о дореволюционной жизни, они жили в просторном 12-комнатном доме, дедушка Феликс Станиславович очень хорошо зарабатывал – приносил домой толстые пачки червонцев. А распоряжалась всем в доме бабушка, Мария Дмитриевна, очень властная по характеру. Благотворительностью она занималась постоянно, а в большие праздники под ее руководством снаряжались целые подводы, развозившие все необходимое тем, кто нуждался. О елках мама тоже ничего не рассказывала. Может быть, их в доме не устраивали, а может быть, просто не хотела меня волновать. Ведь в моей детской памяти осталось очень грустное воспоминание о елке…

В Алуште. Сидят: Вера Владимировна Прозоровская, святитель Лука с правнучкой Ириной на коленях, дочь святителя Елена. Стоят: личный секретарь святителя Луки Евгения Павловна Лейкфельд, Майя Прозоровская, внучка святителя Луки Анна (дочь Елены). 1950 г. Семья моего дедушки Владимира Феликсовича Войно-Ясенецкого жила в Черкассах, где и вышла замуж мама и родилась я. Папа был советским специалистом, директором банка, и его переводили с одного места на другое. Какое-то время мы жили в Лозовой Харьковской области, а в 1936 году переехали в райцентр Лохвица Полтавской области, где нам дали шикарную квартиру. Наступал новый 1937 год, в доме стояла большая украшенная елка. И тут пришли военные люди и забрали папу. Больше мы его никогда не видели. Нашу квартиру опечатали, и, поскольку вся обстановка в ней была казенная, мы оказались на улице лишь с какими-то личными вещами. Помню, среди них на высокое крыльцо выставили две большие банки варенья из смородины, с широкими горлышками, – сейчас такие не выпускают. Мама оставила меня, 6-летнюю, сторожить вещи, а сама побежала искать какой-нибудь приют. Ее не было долго: от членов семей «врагов народа» все шарахались. Конечно, за банками я не углядела, они упали с крыльца и разбились. Помню, как растекались красные ягоды смородины по белому снегу… В конце концов над нами сжалилась жившая напротив бабушка, мы немного пожили у нее, потом приютил один добрый старичок. И начались наши скитания с одной частной квартиры на другую.

– Так вы и встретили Рождество Христово 1937 года…

– Да, и, считайте, не видели праздников еще долгих десять лет. Специальности у мамы не было: в свое время она окончила гимназию и после нигде не работала. Еле смогла устроиться на заводик по производству сладкой воды, мыла там бутылки. В Лохвице мы пережили войну и фашистскую оккупацию. В войну маме с соседками приходилось за десятки километров ходить выменивать еще остававшиеся вещи на еду. После того как нас освободили от немцев, тяжело и много работала. Поварихой, сторожем… Подарки к праздникам? Новые валенки купили – и это такой подарок!..

И вот в 1945 году мы получили открытку от разыскавшего нас владыки Луки. Он писал, что служит в Тамбовской епархии.

– И позвал вас к себе?

– Нет, в Тамбов ему некуда было нас брать. Он забрал нас к себе, как только его перевели в Симферополь. Мы приехали в Крым 27 июля 1946 года (мне было 16 лет, маме – 46) и прожили рядом с нашим дорогим «дядечкой» 15 последних лет его жизни. Мама полностью посвятила себя устройству быта владыки. Жили скромно, но это были такие прекрасные годы. Здесь я окончила школу, потом педагогический институт. По благословению владыки вышла замуж за Евгения Тума, тоже сына репрессированного. Святитель еще успел увидеть и благословить моего маленького сына Володю. Я работала учительницей английского языка в школе, последние десять лет перед пенсией – в симферопольской 20-й, которая стала теперь Таврической гимназией с углубленным изучением православной культуры Крыма. Вырастили мы с мужем сына. Сейчас живу вместе со взрослой внучкой, своей тезкой Майей. В крещении она тоже Мария.

– А до получения той памятной открытки вы что-нибудь слышали от мамы о святителе Луке?

– Слышала, и много слышала: наши семьи постоянно, как могли, поддерживали между собой родственные связи. Мой дедушка, мамин отец, помогал детям владыки, когда тот был в тюрьмах и ссылках, они подолгу жили в его семье в Черкассах. Его и владыки младший брат Павел с женой и дочкой постоянно жили во флигеле дедушкиного двора.

А святитель Лука в 1947 году позвал к себе в Крым живших под Киевом дочь Павла с двумя ее сыновьями, чтобы не погибли от голода. И мы ютились в одной комнате: их трое и я с мамой. Часто приезжала сестра владыки, тоже из-под Киева, и все как-то помещались. В тесноте да не в обиде. Войно-Ясенецкие всегда старались держаться вместе – и в беде, и в радости. Летом владыка снимал две небольшие комнатки в Алуште у одного слепого старичка. И, бывало, туда съезжалось до 15 человек родни.

– Майя Дмитриевна, я не буду спрашивать, как к вам относился святитель Лука, потому что его по-отечески нежная любовь и забота звучат в каждом слове, обращенном к вам и вашему сыну, его правнуку, в надписях на подаренных книгах и фотографиях. С вашего позволения, некоторые из них мы приведем ниже как послесловие к нашему с вами разговору.

И ответ на вопрос, как отмечался в доме святителя Луки праздник Рождества Христова, сам собой очень ясно сложился в ходе нашей с вами беседы – он отмечался молитвой и делами любви и милосердия.

Мать святителя Луки с внучкой Верой Войно-Ясенецкой, в замужестве Прозоровской – Совершенно верно. И вы, наверное, заметили, каким высоким духовным содержанием наполнены пожелания владыки. Он был человеком высочайшей культуры и бессребреником. Все устремления его были к горнему, и нас он хотел видеть такими же. В одном интервью у меня расспрашивали, какие подарки я получала от владыки. Это всегда были книги, и для меня они бесценны. А в материальном смысле… Мы были сыты, одеты. Чего же еще желать, а тем более просить?..

***

Майя Дмитриевна приносит чай на том самом подносе, на котором подавала чай святителю Луке ее мама. А пьем мы его, как говорит хозяйка, из самых красивых в доме чашек. Их ей подарила милая женщина, наша общая знакомая, которую, как выясняется, мы обе искренне любим, – Татьяна Андреевна Шевченко, председатель Общества православных врачей Крыма имени святителя Луки. Мир тесен и накануне Рождества Христова как-то особенно уютен и домашен. Об Обществе же имени святителя Луки нам обеим известно, что вместе с сестрами милосердия Свято-Троицкого монастыря под началом игумении Евсевии православные врачи изо дня в день и без лишних слов помогают бедным, больным и обездоленным, а в большие праздники, как некогда мама святителя Луки, снаряжают фургоны с подарками, стараясь, чтобы Христов праздник озарил своим тихим светом каждую больничную палату, каждую комнату, где живут старики и сироты.

Слова же святителя Луки, которые приводятся ниже, пусть станут благословением и наставлением и для всех нас.

Надпись на книге Данте Алигьери «Божественная комедия»:

«Внучке моей Марусе, которую люблю за доброе и чистое сердце, в день двадцатилетия ее юной жизни, во благословение на долгую и угодную Богу жизнь.

Архиепископ Лука

7.V.1950″

Портрет старшего брата святителя Луки Владимира Феликсовича Войно-Ясенецкого, написанный самим Святителем Надпись на книге Глеба Успенского «Нравы Растеряевой улицы»:

«Внучке моей Марусе в 21-й год рождения.

Читай, милая Маруся, об этих бедных людях, стоящих на низкой ступени человеческого достоинства, и жалей их. А сама стремись к тому высшему достоинству, к которому призывал нас Христос великим словом: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный”.

Чистотой, кротостью и любовью да сияет твое сердце пред людьми.

Архиепископ Лука