Внука маршала Жукова выселили из квартиры

Родная мать не может поделить с сыном жилплощадь

Казалось, после Великой Отечественной войны «маршал Победы» Георгий ЖУКОВ мог спокойно продолжать служить Родине уже в мирное время. Однако до самой смерти в 1974 году ему приходилось отражать атаки недоброжелателей. Проблем хватало и в личной жизни. Их шлейф тянется до сих пор. Сейчас, почти через 40 лет спустя после смерти маршала, его потомки не могут прекратить междоусобицу. Младший внук Егор остался без собственного жилья. Порог квартиры, где живет его мама, ему пришлось переступать с помощью полицейских.

— Я обычный человек, — говорит Егор (по документам он Георгий, но предпочитает, чтобы его называли Егором. — М. С. Ш.). — Быть внуком маршала Жукова — это как носить у себя за плечами огромный портрет деда. Не стану скрывать, с моей фамилией мне иногда проще находить контакты и общаться с людьми. Но это было и поводом предъявлять ко мне повышенные требования.

После окончания обычной столичной школы Жуков-младший по семейной традиции поступил в Военный университет. Но, окончив его, быстро сменил род деятельности. Сегодня 34-летний Егор возглавляет Фонд электронной демократии.

— Мы решили: надо, чтобы каждый мог голосовать через Интернет, — объясняет Жуков.

— Вы появились на свет через пять лет после смерти Георгия Константиновича. Каким он предстает в воспоминаниях родственников?

— Дедушка был спокойным, строгим, но доброжелательным, требовательным, но небезразличным. Умел искренне радоваться. Орел дед был.

Внук Георгия Константиновича Егор с дочкой Варей

— За полтора года до смерти мужа скончалась ваша бабушка Галина Александровна. Смерть жены, которая была моложе Жукова на 30 лет, стала для него страшным ударом. Какими были последние дни вашего деда?

— Он спокойно готовился к уходу: сохранился блокнот с его последними пометками перед смертью. В конце своих «Воспоминаний и размышлений» он написал: «Я прожил жизнь с сознанием, что приношу пользу народу, а это главное для любой жизни». Бабушку он называл «мое солнышко». Сохранились письма деда к бабушке. Послания очень искренние. Они стали основой маминой книги «Маршал Жуков — мой отец».

— Егор, правда, что родственники Георгия Константиновича были против захоронения его праха в Кремлевской стене?

— Мама, а ей тогда едва исполнилось 17 лет, звонила Брежневу, просила похоронить в земле. Леонид Ильич сказал, что «посоветуется с товарищами». Так как в завещании Жукова момент о захоронении не был прописан, решение приняли товарищи.

В мае 1945 года маршал ЖУКОВ принимал на Красной площади Парад Победы. Фото: РИА «Новости»

— В вашей семье сохранились традиции, заложенные Георгием Константиновичем?

— Вещи сохранились! Я сейчас сижу на стуле деда. А традиций у нас нет. К сожалению, семья не сложилась. У меня очень длительный конфликт с матерью. Камнем преткновения стала жилплощадь. У нас с дочерью нет своего жилья. Сейчас Варвара живет отдельно от меня — с женой мы в разводе. Я больше десяти лет не жил дома и после развода вернулся домой. Мне пришлось входить в собственный дом с полицией.

Честно говоря, откровения Егора меня потрясли. В своих интервью Мария Георгиевна рассказывает, как пришла к вере в Господа. Сейчас она работает литературным редактором в издательстве Сретенского монастыря, выступает на православных телеканалах. Любимая дочь маршала часто рассказывает о духовном наследии, которое заложил в ней отец. Только вот с материальными благами, похоже, ей разобраться сложнее.

Последняя супруга маршала — Галина была моложе его на 30 лет

Четыре сестры

Маршал Жуков мечтал о сыне, но на свет появлялись только дочери. Наследниц подарили ему его три любимые женщины. Мария Волохова в июне 1929 года стала мамой Маргариты, Александра Захарова преподнесла в 1928 году Эру, а в 1937 году — Эллу. Галина Семеновна в 1957 году родила Марию.

Маргарита, Элла и Мария назвали своих сыновей Георгиями. Это, пожалуй, и все, что было у них общего, кроме крови отца.

— После смерти деда, — рассказывает Егор, — отношения в семье были сложные. Моя мать практически не общалась с сестрами, о чем я очень сожалею. Со своими тетками Эрой и Эллой я познакомился уже в сознательном возрасте. В 2010 году умерли Маргарита Георгиевна и Элла Георгиевна. На похоронах я у них не был. Не так давно я впервые побывал в гостях у Эры Георгиевны. Мы замечательно пообщались, и у нас наладились теплые отношения.

По словам Егора, несколько лет назад тетя Маргарита заявила прессе, что Элла и Эра — неродные дочери маршала Жукова! Якобы девочек он удочерил по просьбе жены, так как та была бесплодной.

ЖУКОВ со старшими дочерями от первого брака Эрой и Эллой и младшей Марией (слева). Фото: РИА «Новости»

— Эра, Элла и Маша подружились на почве неприязни ко мне, — предполагала Маргарита Георгиевна. — Но самое жуткое то, что сестры выгоняли меня с похорон отца.

— Этот человек не имеет к нашей семье отношения,- сказала Мария о Маргарите.

До самой смерти Маргарита Жукова считала, что все имущество отца должно было достаться ей. Младшая Маша, по ее мнению, после смерти отца вместе со своей бабушкой по маминой линии как сыр в масле каталась, прожигая его наследство. Только о том, что Машу через несколько часов после смерти отца выставили из казенного жилья, ее сестра умолчала.

Сейчас бывшее семейное гнездо — дом в подмосковном поселке Рублево принадлежит одному из самых богатых людей России Виктору Вексельбергу. По иронии судьбы и сын Марии — Егор оказался без кола и двора, но из квартиры его попросили не чиновники, а собственная мать.

— Я удивлена, что мои родственники затеяли судебные разбирательства, — поделилась с «Экспресс газетой» Эра Георгиевна. — Георгий со мной не общается. Он в какой-то момент внезапно возник, но потом также внезапно исчез. С Марией Георгиевной я не против общаться, но она не хочет. Было время, когда мы тепло общались, но она перестала звонить без объяснения причин.

СПРАВКА

* Георгий Константинович ЖУКОВ (1896 — 1974), маршал, четырежды Герой Советского Союза.

* В 1939 г. разгромил японских милитаристов на реке Халхин-Гол (Монголия).

* В Великую Отечественную войну внес решающий вклад в победу Советской Армии под Москвой и Ленинградом, в Сталинградской и Курской битвах, во взятии Берлина.

* В 1945 — 1955 гг. занимал командные должности, в 1955 — 1957 гг. — министр обороны. В 1957 г. освобожден от должности и в 1958 г. отправлен в отставку по настоянию Н. С. Хрущева, который обвинил его в «нарушении ленинских, партийных принципов руководства вооруженными силами».

Кстати

Дочери Жукова получили высшее образование. Маргарита преподавала политэкономию в столичных вузах. Элла была кандидатом юридических наук, работала в Институте государства и права. Эра посвятила себя журналистике.

Георгий Жуков: личная жизнь (жена, дети)

О маршале Жукове существует много легенд. Это касается не только доблести и чести маршала, но и его личной жизни. Кавалер 2-х орденов «Победа» (1944, 1945), 4-х медалей Героя Советского Союза имеет немало доблестных побед и на сердечном фронте. Официально женат маршал Победы был дважды. Жена Георгия Жукова — бывший военный врач Галина Александровна Семенова.

Георгий Жуков

Личная жизнь Георгия Жукова

О величайшем советском полководце, маршале Жукове (01.12.1896-18.06.1974) повествуют в рамках его военной биографии, и очень редко можно встретить скупую информацию о личной жизни Георгия Жукова и его детях. Тем не менее умного, статного (рост 184 см) красавца, героя-орденоносца, участвовавшего в трех войнах: Первой мировой (1914-1917), Гражданской и ВОВ (1941-1945), женщины боготворили на протяжении всей его жизни. Архивные фото «маршала Победы» можно посмотреть на сайте, посвященном Георгию Жукову.

Георгий Жуков в молодости

Впервые Егорка чуть не женился, будучи еще юношей, когда 18-летним парнем, живя в г. Москва на частой квартире, он полюбил дочь домохозяйки — красавицу Марию, и решил на ней жениться. Однако личная жизнь Георгия Жукова так и осталась без каких либо изменений. «Нагрянувшая война нарушила нормальное течение моей жизни…», — напишет позже Жуков.

Унтер-офицер — Георгий Жуков

Начавшиеся военные действия, требовали огромных людских ресурсов, поэтому в 1915 в список призывников попали совсем молодые ребята, среди которых оказался и Георгий. Вместо свадьбы ему пришлось отправиться в учебный батальон. В 1917 Георгий, будучи унтер-офицером императорской армии, с 2-мя Георгиевскими крестами на груди возвращается в столицу. Участнику войны, орденоносцу, Георгию Жукову было не до женитьбы, он уехал к себе в деревню лечиться от тяжелейшей формы тифа.

В 1918 началась Гражданская война, и снова — военная служба. Следует заметить, что в 1919, находясь в госпитале, Георгий Жуков обратил внимание на молодую медсестру Марию Волохову. Между героем войны и красивой, внимательной медсестричкой начались романтические отношения. Но из-за вновь объявленных военных действий на фронтах они расстались. Вскоре герой влюбился в Александру Зуйкову, учительницу, ставшую гражданской женой Георгия Жукова. Официальная регистрация их брака произошла в 1953.

Маршал Георгий Жуков с первой женой и дочерьми: Эрой (вверху) и Эллой

И, будучи женатым, Георгий вновь повстречался со своей прежней любовью — Марией Волоховой, и снова разгорелись их прежние чувства. В течение нескольких лет он жил на две семьи. Практически одновременно, жены Георгия Жукова родили ему дочерей: Александра подарила мужу дочь Эру, а Мария — Маргариту. Соперницы все знали друг о друге, но были вынуждены некоторое время мириться со сложившейся ситуацией. Правда, после серьезного порицания и нажима партийного руководства по жалобе жены орденоносца, Волохова прекратила роман с Жуковым, и создала свою семью.

После этого личная жизнь Георгия Жукова наполнилась еще одним звонким голосом — жена родила ему вторую девочку, Эллу. Когда началась ВОВ, Жуков состоял в гражданском браке с военным фельдшером Лидией Захаровой. Это была истинная боевая подруга, которая прошла с любимым плечом к плечу всю войну. Их отношения продлились с осени 1941 года по 1950. А когда герой войны был переведен в Одесский ВО, она вслед за ним, не задумываясь, переехала жить на Украину, чтобы всегда оставаться рядом с любимым человеком. Они не могли быть вместе только в одном случае — когда к мужу приезжала законная жена Георгия Жукова, Александра Зуйкова.

Спустя несколько лет, Георгий Константинович под давлением партийного руководства, которому регулярно писала жалобы его жена, Александра Диевна, привлекая к борьбе со своей соперницей государственные органы власти, прервал отношения с Захаровой. Однако это произошло не столько под влиянием партийного руководства, сколько из-за того, что Жуков снова влюбился. В этот раз личная жизнь героя прибилась к самому надежному берегу его жизни — это был гражданский брак с медиком Галиной Александровной Семеновой, младшей его на 30 лет.

На фото: Георгий Жуков с женой Галиной (слева) и дочерью Машей у себя на даче

В 1965 герой войны оформил развод со своей первой женой Зуйковой, позаботившись о достойном обеспечении своих детей, и женился на возлюбленной Галине. В этом браке с Семеновой у Жукова родилась четвертая дочь — Мария. Несмотря на активную личную жизнь, дети Георгия Жукова никогда не бедствовали. С Галиной Александровной он прожил до 1973, пока его любимая жена не ушла из жизни. Сразу после этой трагедии он заболел: сначала случился инсульт, потом — инфаркт, затем Жуков впал в кому. Умер герой 3-х войн, обладатель 65 государственных наград за военную доблесть, в клинике г. Москва в 1974.

На фото: Георгий Жуков с женой Галиной Александровной

Дети Георгия Жукова имеют прекрасное образование. Маргарита — юрист, экономист. После окончания МГУ более 40 лет Маргарита Григорьевна работала преподавателем в ВУЗах столицы. Эра и Элла окончили МГИМО. Эра (род. 1928) трудилась в РАН, а младшая — Элла (1937—2009) была журналисткой. Четвертая дочь маршала Мария Георгиевна (род. 1957) выпустила ставшую популярной книгу «Маршал Жуков — мой отец».

Георгий Жуков с дочерью Марией

Клавдия Евгеньевна, теща Георгия Жукова, с внучкой Машей Жуковой

Страницы биографии Георгия Жукова

Обычная крестьянская семья, в которой вырос Егорка, жила в небольшой деревеньке Калужской губернии. Отца Егорки Константина Артемьевича Жукова (1844—1921) звали «подкидышем», так как его совсем маленьким подобрала и вырастила бездетная вдова Анна Жукова.

Окончив на отлично школу, Георгий, по настоянию матери Устиньи Артемьевны Пилихиной (1860—1944), в замужестве Жуковой, в 1908, двенадцатилетним парнишкой поехал в Белокаменную, «в ученье», к дядьке Михаилу Пилихину — известному меховщику. Работать 12-летнему ученику скорняка приходилось по 15 часов в день.

В 13, изучив азы мастерства, юноша, который всегда тянулся к знаниям, решил поступить на курсы. Учился вечерами, после работы, и в 1911 получил аттестат зрелости городского училища. В 16, он, будучи физически крепким, и как наиболее способный, едет с дядей Михаилом на «Нижегородские ярмарки» постигать азы торгового дела, где продает товар, занимается его транспортировкой, отправляя заказы по Волге или по железной дороге через товарную контору.

К 1914 Георгий становится скорняжных дел мастером и начинает самостоятельную жизнь. Но начавшаяся в 1914 война превратила его из скорняка в боевого унтер-офицера императорской армии. Так началась героическая биография будущего полководца. Во время боевых действий Жуков получил два Георгиевских креста. В РКА Жуков вступил в 1918, а в 1919 стал членом партии РКП(б).

В 1920, Жукова назначают комвзвода, а потом командиром эскадрона. За проведенные бои Жуков был отмечен Орденом Красного Знамени. В 1926 орденоносца приглашают в Белоруссию, где в рамках университетской программы он ведет военно-допризывную подготовку. В 1929, окончив знаменитые курсы РККА, он возвращается в Беларусь, и, начиная с 1930, командует 2-й бригадой кавалерийской дивизии, которой тогда руководил Константин Рокоссовский.

В 1933 Жуков становится командиром 4-й кавалерийской дивизии, а с 1937 командует 3-м и 6-м кавалерийскими корпусами. Во времена репрессий Жукову, как командиру, ставшего широко известным, 3-го кавалерийского корпуса, поставили в вину то, что он оказался «политически близоруким». По этому вопросу будущий маршал направил объяснительную телеграмму на имя самого Иосифа Сталина. Индивидуального ответа он тогда не получал, однако больше претензий командиру никто не предъявлял.

В 1938 уже комбригу Георгию Жукову присвоили новое воинское звание — комдив. Накануне ВОВ Георгий Константинович получил следующее повышение — он был назначен начальником Генштаба армии. Первое, о чем позаботился Жуков, чтобы вся Армия была срочно приведена в боевую готовность, так как он в самом ближайшем будущем предвидел предательское нападение Фашистской Германии на СССР, однако не во всем тогда сумел переубедить Сталина, и весьма сожалел об этом в последствии. Из многих славных побед в ВОВ особо пристального внимания заслуживают проведенные под его руководством бои на Западном фронте, а также руководство Жуковым операцией по прорыву блокады г. Ленинград.

Звание Маршала Георгию Жукову было присвоено в 1943. А сразу после победы было открыто прогремевшее на всю страну, сфабрикованное «Трофейное дело». В процессе расследования Жукову предъявили обвинение в присвоении им конфискованных предметов домашнего обихода, а также в значительном преувеличении своих заслуг в победе советских войск над фашистской Германией и в разгроме Гитлеровской армии.

На судебном разбирательстве Георгий Жуков не желал признаваться в том, чего не совершал. Однако вынужден был искренне раскаяться в том, что не успел своевременно согласовать свои действия с вышестоящим начальством. В результате «Маршал Победы» был понижен в должности и переведен в Уральский ВО. А после кончины Иосифа Сталина, Жуков, согласно приказу Никиты Сергеевича Хрущева, возвратился в г. Москва и принял назначение на должность, став 1-м заместителем министра обороны СССР, а чуть позже он стал министром.

Георгий Жуков сыграл очень важную роль в аресте и устранении от власти Лаврентия Берии, который являлся когда-то его главным обвинителем. По мнению историков, Маршал Жуков был одним из важнейших руководителей при подавлении Венгерского восстания в 1956, проведя знаменитую операцию под названием «Вихрь». После ее успешного завершения Хрущев, понимая всю значимость фигуры маршала Жукова для России, испугался его огромного влияния, как министра обороны, на общественность и подчиненных ему военачальников, и в срочном порядке добился отстранения военного стратега и тактика от руководства армией.

Жуков Георгий Константинович — это гордость страны, знаменитый военный полководец, стратег, ставший важнейшим участником и ключевой фигурой ВОВ. После смерти Иосифа Сталина, военная биография Георгия Жукова продолжала набирать обороты и была по-прежнему связана с Советской Армией. Он занимал должность первого заммнистра обороны страны, а позже и сам возглавил военное ведомство. В 1958 из-за боязни переворота его исключили из ЦКП, лишив всех занимаемых ранее государственных постов.

Посещать Кремлевский дворец Георгий Жуков, герой 3-х войн, стал только в самые последние годы своей бурной военной биографии. Его приглашали на всевозможные праздники и очень тепло встречали. Маршал выступил как военный консультант во время съемок двух фильмов: «Если дорог тебе твой дом» и «Страницы Сталинградской битвы». Кроме консультаций «Маршал Победы», как его прозвали в народе, снялся в двух сериях эпической киноленты. Сейчас выпущена и пользуется огромной популярностью книга знаменитого полководца «Воспоминания и размышления», над этим уникальным произведением Жуков работал 10 лет.

Судьба поднимала его на самую вершину славы и отбрасывала в незаслуженную опалу, она щедро одаривала его народной любовью и ненавистью врагов. Ему ставили памятники за гениальный полководческий талант и поливали грязью за то, что он якобы воевал не умением, а числом. Но, как бы кто ни пытался сегодня переписать историю, заслуги маршала Жукова перед Россией бесспорны.

Он был и остается национальным героем, чье имя стоит в одном ряду с легендарными полководцами Суворовым и Кутузовым. Он человек, который победил Гитлера.

Но чем дальше уходит Великая Отечественная война, тем очевиднее, что Георгий Константинович Жуков был не только великим маршалом Победы, многократно отлитым в бронзе, но и обычным земным человеком, который никогда не бывает одноцветным. Потому-то, наверное, вокруг его имени до сих пор не утихают распри.

Хрущев его боялся

— Сейчас многие пытаются дискредитировать имя Жукова, — возмущается зампредседателя Комитета памяти Маршала Советского Союза Георгия Жукова Алексей ПАВЛИКОВ, — думаю, что это связано с тем, что кому-то очень хочется пересмотреть итоги второй мировой войны. Часто, например, муссируется ложь, что на Зееловских высотах под Берлином Жуков уложил миллион солдат. Да за всю историю тяжелейшей Берлинской операции наши потери составили 78 тысяч 250 человек. До сих пор периодически всплывают разговоры и о том, что Жуков вывез из Германии множество добра. Но то была спланированная акция, чтобы сфабриковать против Жукова дело. А во время обысков на квартире и даче искали мифический сундук с драгоценностями, который не существовал в природе. Да, как у нормального человека, у него тоже были ошибки. Но они меркнут по сравнению с тем, насколько велики его заслуги и слава во всем мире. Не случайно в свое время гуляла такая шутка: если бы Жуков баллотировался в президенты США, он бы выиграл выборы…

Однако после войны, когда надобность в Жукове как в полководце отпала, его убрали на вторые роли. Сначала командовать Одесским военным округом, потом Уральским. Только два года, с 1955-го по 1957-й, он по праву занимал пост министра обороны.

— Мало кто знает, но на посту министра обороны Жуков активно занимался проблемами репрессированных и военнопленных, — рассказывает Павликов. — Последних он даже хотел приравнять к фронтовикам. Я уверен, что Хрущев, на котором крови было не меньше, чем на Берия, боялся такой активности Жукова и опасался его безграничного авторитета. К тому же у Жукова было много завистников. Потому-то в политической экзекуции участвовали почти все его сподвижники за исключением маршала Василевского. Жуков большую часть послевоенного времени провел в опале. С 1946-го по 1953-й и с 1957-го до конца жизни в 1974-м. Отставку Жуков переживал очень тяжело. Обращался в ЦК и лично к Хрущеву с просьбой предоставить любую работу. Но все было тщетно…

Две семьи — четыре дочки

Частная жизнь Жукова тоже неоднозначна. Она была бурной, путаной, счастливой и трагичной. Несмотря на черно-белые советские принципы и публичные разборки-обсуждения его морального облика, Жуков не боялся жить так, как подсказывало его любвеобильное мужское сердце. Два официальных брака, несколько связей на стороне, восемь лет жизни на две семьи и четыре дочери, отношения между которыми складывались непросто и до его смерти, и после. И хотя все они до сих пор носят фамилию отца, мирно пользоваться ею как великим наследством они так и не смогли. И все из-за того, что одна из них — незаконнорожденная Маргарита — сразу после похорон Жукова принялась чрезмерно бравировать именем отца. Ирония судьбы заключается в том, что первые 17 лет своей жизни она носила совсем другую фамилию. Жуков тем не менее официально признал Маргариту, обеспечил ее московской квартирой и даже упомянул в завещании. Хотя под одной крышей с легендарным маршалом она никогда не жила. Что не помешало ей после смерти Жукова ездить по свету с рассказами о жизни великого отца. А 13 лет назад Маргарита создала еще и общественный фонд «Маршал Жуков».

Две дочери от первого брака Жукова Эра и Элла поначалу пытались бороться со слишком прыткой родственницей, писали письма в инстанции, что она сочиняет небылицы. Но остановить ее так и не смогли. Сейчас же они не хотят о ней даже слышать.

Того же мнения придерживается и младшая дочь Жукова Мария. В разговоре со мной она сразу отрезала:

— Эта женщина не имеет к нашей семье никакого отношения.

У самой Марии — любимой дочери Жукова — жизнь сложилась тоже непросто. В год ее рождения, в 1957-м, ее отец был еще женат на своей первой супруге Александре Диевне. Развод он смог получить только в 1965 году. Сразу же после этого 69-летний маршал наконец женился на матери Марии — Галине Семеновой, которую встретил и полюбил в начале 50-х в Свердловске. Она была моложе его на 30 лет.

Первая супруга, которая пыталась удержать мужа любым способом, вплоть до писем в ЦК, Хрущеву, так и не смогла смириться с обидной потерей. Через три года после развода она скончалась от инсульта.

Галине же суждено было стать последней и (как пишут некоторые биографы Жукова) самой сильной любовью маршала. Однако, подарив большое счастье на склоне лет, судьба безжалостно его в конце концов отобрала. В 1973 году Галина умерла от рака. Через полгода ушел из жизни и сам Жуков. На следующий день Марии исполнилось всего 17 лет.

А два года назад Мария Жукова, как и предсказывал ей когда-то отец, написала книгу и назвала ее «Маршал Жуков — мой отец». Книга вышла в издательстве Сретенского монастыря, где Мария работает литредактором. Кстати, приход Марии к Богу сестры оценивают по-разному. Эра и Элла — с пониманием, Маргарита — с сарказмом: «Замаливает грехи матери».

Между тем Мария Георгиевна нарисовала совершенно неожиданный — богоприближенный — образ Жукова. И в аннотации к книге можно прочесть, что «великий полководец сумел сохранить в безбожные времена сердце православного христианина».

Другая история любви

Сериал «Жуков» на первом канале вызвал неоднозначную реакцию у зрителей. Дочь маршала от второго брака Мария Георгиевна связалась с редакцией «РГ», чтобы высказать свое мнение по поводу фильма.

Мария Георгиевна, какое впечатление произвел на вас фильм?

Мария Жукова: Вы знаете, поначалу я вообще не хотела его смотреть. Но мне все звонили, в том числе журналисты, говорили об этом сериале, и я была вынуждена. Я через силу заставляла себя досматривать каждую серию, думая: «скорее бы конец!» Первая реакция: я поняла, что фильм вообще не о Жукове. Я все время искала какую-то зацепку — во внешности, в манерах, в разговорах, в реакциях на ту или иную ситуацию, но не обнаружила ничего, за что можно было бы зацепиться, и сказать, что это похоже на моего отца. Все это касается и моей мамы — Галины Александровны. Больше всего меня удручает то, что нам не показали сценарий, не позаботились о том, чтобы была хоть какая-то достоверность. Жуков — это историческая личность, и люди скоро будут судить о нем не по достоверным источникам, а по таким произведениям. Этот фильм нужно было назвать «Иванов», «Петров», «Сидоров», пусть военный, пусть маршал, но вымышленный персонаж, а никак не Жуков! Теперь я читаю в интернете, что Жуков был бабником, не мог разобраться со своими женщинами, что выпивал. Для дочерей все это просто оскорбительно!

А знакомство ваших родителей произошло так, как это показано в фильме?

Мария Жукова: Вы знаете, там все не так. Действительно, мама приехала в Свердловск по распределению, была начинающим врачом, а отец командовал военным округом. Но выросла мама не в деревне и не в тайге, как говорит героиня фильма, а в Казани. И, уж если говорить об этом, мама не могла первой признаться в любви маршалу Жукову! Она трепетала перед ним, ведь это было после войны, она думала: «кто я, и кто Жуков!» Мама, как могла, избегала его. Отец долго ухаживал за ней, и, как он сам писал в дневнике, признался ей в любви. Мама никогда не называла отца Жорой. Только Георгием!

Это — первая попытка сделать художественный фильм о вашем отце?

Мария Жукова: Мне до этого показывали пару сценариев, и я их, конечно, забраковала, потому что они, по моему мнению, были ужасны. А об этом сериале я впервые услышала примерно год назад. Я узнала, что Николай Губенко отказался сниматься в нем, и написала ему письмо, в котором спросила, кто режиссер, кто автор сценария, и почему он отказался в этом участвовать. Из его ответа я поняла, что, прочитав сценарий, он отказался сниматься в роли Жукова по принципиальным соображениям. За что я ему благодарна!

Как вы воспринимали исполнителей роли вашего отца в других фильмах?

Мария Жукова: Когда я смотрела сериал «Жуков», я не один раз вспомнила добрым словом Михаила Александровича Ульянова, который сыграл отца, например, в фильме «Освобождение» и других картинах. Он мне и раньше нравился, но все же я видела какие-то недостатки, а сейчас я понимаю, что нужно сказать ему большое спасибо за то, что он с такой глубиной, мастерски сыграл отца. На протяжении всего сериала я увидела, пожалуй, одну единственную улыбку на лице исполнителя роли Жукова Александра Балуева. А ведь отец был очень улыбчивым, обаятельным человеком!

Создатели фильма говорят, что не добивались внешнего сходства актера с героем…

Мария Жукова: Но внутреннего сходства тоже нет! Меня поразила сцена, где Жуков убивается из-за смертельной болезни моей мамы: рыдания, крики. Конечно, отец очень переживал, но держал себя в руках. У него были потрясающая выдержка, терпение, мужество… Он просто молчал, уходил в себя, но истерить?! Здесь есть претензия на то, что Жукова посетила большая любовь к моей маме, как награда за его нелегкую жизнь. Но я не увидела в этом сериале никакой любви. Все приземленно-банально! Меня иногда спрашивают, как это было… Вспомните Элину Быстрицкую в роли врача в фильме «Неоконченная повесть». Мама чем-то на нее похожа — взгляд, манеры, достоинство, обаяние и, вместе с тем, скромность. И последняя сцена, когда главные герои смотрят друг на друга, и показаны только их глаза, но в них такая глубина, и не нужно слов…

Да, большинство людей, которые знали моих родителей, умерли, но еще есть те, кто мог бы об этом рассказать. А в сериале крики, истерики… Я уже не говорю о том, что на протяжении всего фильма Жуков пьет, а в одной из серий — вообще из горла бутылки. Это отец-то!? Да, если уходить в частности, я могу многое сказать. В последних сериях показана жизнь опального маршала в каком-то «домике лесника»: дачу отняли, молоко получают по карточкам, жена сама готовит. На самом деле мы жили на госдаче в Сосновке — это был огромный особняк. Когда консультировать отца приехали французские врачи, они сказали: «О, это маленький Версаль!» Они спрашивали: «Это ваша личная дача?» А переводчик пояснял, что дача государственная. Там был повар, были парковые рабочие, у отца был адъютант. В фильме он вроде как всеми забыт, обивает пороги кабинетов…

Нет, это к Жукову приезжали — все равно это оставался Жуков. И то, что отца не пригласили на прием в Кремль по случаю двадцатилетия Победы — неправда. Я храню номер французского журнала «Пари Матч», где напечатана огромная цветная фотография отца со всеми наградами и мамы — очень элегантной, выходящих из «Чайки» у Дворца съездов. У меня в домашнем архиве есть несколько фотографий этого радостного для отца события. И, разумеется, не было этого опустившегося Жукова в халате, который пьет, чтобы забыться. Отец, конечно, очень переживал, когда его сняли с должности, но он пил снотворное. Он говорил Константину Симонову: «Я засыпал, просыпался, потом опять принимал снотворное, и все негативные эмоции я пережил во сне. А через какое-то время просто взял и поехал на рыбалку».

Это же был человек с колоссальной силой воли, с огромным самообладанием. Но самое чудовищное в фильме, на мой взгляд, что Жуков снимает с себя крест, — он остался христианином до конца! Я просто сочувствую зрителю, которому показывают эту чушь. Это чересчур даже для художественного фильма! Хотя мне пришлось прочитать много положительных отзывов, и для меня это стало открытием: люди, даже посмотрев такой фильм, все равно с большим уважением пишут об отце. Они говорят, что все это заставило их еще раз о нем вспомнить и поклониться его светлой памяти и заслугам перед Родиной. Так что если кто-то хотел свергнуть отца с пьедестала — это вряд ли получилось!

Если бы у вас была возможность обратиться к авторам фильма, что бы вы им сказали?

Мария Жукова: Что можно сказать? Делать такое кино, когда живы дочери Жукова — люди, которые его знали, любили и любят, — это бессовестно. Мне звонили с возмущением мои знакомые ветераны войны, звонила Ирина Викторовна, которая делала отцу массаж после инсульта. Она очень расстроилась, сказала, что смотрела этот сериал и плакала. И все же в суд я подавать не буду — есть ведь Божий суд…

P.S.

Мария Георгиевна написала книгу о любви своих родителей, основанную на их письмах друг другу, но до сих пор так и не решилась ее опубликовать. Одно из писем маршала Георгия Жукова его последней жене Галине Александровне она согласилась опубликовать в «РГ»:

4 сентября 1952 г., Гурзуф

Галина, любимая!

Пишу тебе в надежде на то, что ты уже в Свердловске. Родная, как ты провела время в Казани, как встретила и проводила тебя мама?

Я в Гурзуфе с 1 сентября. До сих пор нахожусь под очарованием последней встречи с тобой, моя Галюсенька! В Москве ты была так хороша и мила, что до сегодняшнего дня я все время любуюсь и вдохновляюсь тобою. Я бы хотел, чтобы ты сохранила такой вид и общее состояние на возможно более длительный срок, а это зависит только от тебя, моя родная…

Погода в Крыму стоит очень хорошая. Небо голубое, море зелено-голубое, теплое, ласковое и манящее в свои объятия. Родная моя, как жаль, что нет здесь тебя. Мне не хватает тебя, без тебя я очень скучаю… В Свердловске я хочу быть около 20 сентября и не потому, что мне нужно быть на областной партийной конференции, а потому что я очень скучаю без тебя, моя любимая голубка, родная, ласковая Галюсенька. Чем ты сейчас занимаешься? Может быть, дежуришь? Но что бы ты ни делала — не забывай того, кто всегда думает о тебе, кто искренне любит тебя…

Пусть тебя хранит моя любовь, моя мечта о тебе…

Твой Георгий.

>Мария Георгиевна Жукова: «Отец мне велел написать о нем книгу и назвать ее „Маршал Жуков – мой отец“

№45 (414) / 1 декабря ‘06

История

– Сегодня в гостях православной телекомпании «Союз» Мария Георгиевна Жукова – дочь легендарного маршала Жукова. Мария Георгиевна принимает участие в форуме «Всероссийское родительское собрание».

Здравствуйте, Мария Георгиевна. Мы Вас ожидали, и все сотрудники нашего телеканала интересовались, а какая она – дочь маршала Жукова, сколько ей лет? Честно говоря, это молодая и красивая женщина, а мы ожидали увидеть уже пожилую женщину. Скажите, Вы сами застали своего отца, общались с ним?»
— Да. Но начну с того, что я поздний ребёнок, я родилась, и отец гордился этим фактом, когда ему было 60 лет. Я считаю, что из всех трёх дочерей я самая счастливая, потому что как раз в 1957 году, когда я родилась, отца отправили в отставку, и он был в опале. Я имела возможность видеть его целыми днями, за исключением того времени, когда он работал над книгой или уезжал по делам. А так мы всегда были вместе на протяжении семнадцати лет. Отец умер, когда мне было 17 лет. Я считаю, что когда человек созревает, он приносит определённые плоды, как осень приносит свои плоды – фрукты, овощи, так же и человек приносит урожай души. И мне, наверное, тоже досталось счастье видеть это всё, соприкасаться с этим. Конечно, я ещё была мала возрастом, но в то же время детство – это такое время, когда ребёнок впитывает всё очень хорошо, потому что душа чистая. Мы жили под Москвой на даче, которую Сталин предоставил отцу в пожизненное пользование, можно сказать «за зелёным забором» – в лесу. К отцу мало кто приезжал в те годы. Он был незаслуженно, как я считаю, обижен, потому что он был вполне в силах принести пользу Родине, и эту сторону жизни я тоже наблюдала. Могу сказать, что я очень счастливая дочь.
– Скажите, Вы являлись ему моральной поддержкой в эти тяжёлые для него годы? Когда идёт анализ и самоанализ, когда человек столько сделал для Отечества, его должны поднять на пьедестал, а этого не происходит.
– В таком возрасте можно поддерживать только невольно, самим фактом своего существования. Отец очень любил мою маму, они как раз познакомились в Свердловске. Мама была молодым специалистом, врачом, она приехала сюда по распределению после окончания Казанского мединститута, а папа командовал тогда Уральским военным округом. Он полюбил мою маму, и, конечно, моё рождение было для него большим счастьем. В 1957 году Хрущёв с ним несправедливо разделался, он не только отправил отца в отставку, но и не предоставил ему после этого никакой работы, хотя об этом было Постановление ЦК. Маршалов никогда не отправляют в отставку по самому статусу их звания, а отец даже не входил в группу генеральных инспекторов, так называемую «райскую», которая, может, и сейчас существует. В неё входили маршалы, которые пожизненно делятся своими знаниями, опытом, каким-то образом работают. Я была поражена степенью смирения отца, выражаясь языком православным, потому что он был готов на любую работу, даже идти преподавателем в высшее военное учебное заведение, но ему такой возможности не дали. Я как дочь могу сказать, что в те годы не понимала всех переживаний отца, это произошло много позже, пришло какое-то осмысление. Я и сейчас не могу сказать, что я во многом осмыслила его жизнь, потому что человек такого масштаба, как отец, просто так непостижим. Я думаю, что о нём будут писать не только близкие люди, чтобы осмыслить его жизнь. Должно, наверное, пройти много десятилетий, может быть век, может два века. Такие люди целиком и полностью никогда не постигаются, потому что их существование – это, наверное, тайна Божия, когда посылаются в мир люди такого масштаба.
– Мария Георгиевна, Вы употребляете православные термины – терпение, смирение. Была ли вера у Вашего отца?
– На эту тему я написала книгу, именно по той причине, что отец мне велел написать о нём книгу, когда мне было пятнадцать лет.
Я помню, как он меня посадил рядом и сказал: «Напишешь обо мне книгу». И несмотря на мои возражения, он весьма настойчиво, но очень мягко и нежно, с улыбкой сказал: «Да, да. Обязательно напиши, и назовёшь её «Маршал Жуков – мой отец». У нас была книга дочери Куприна под названием «Куприн – мой отец», и видимо по аналогии он так придумал. Сегодня я могу сказать, что в какой-то степени наказ отца я выполнила, хотя по объёму эта книга не очень большая. Мне хотелось бы и дальше писать об отце, потому что я чувствую, что мне ещё есть что рассказать о нём, и я его рассматривала именно с духовной точки зрения. Вопрос веры в те годы не поднимался, ни икон, ни молитв – об этом никакого разговора не было, но я считаю большой заслугой моих родителей, что примером своей жизни они могли явить Евангельскую истину. Это было примером для меня, духом нашего дома: как они относились к людям – с большой добротой, теплом, гостеприимством, их поступки в разных ситуациях. По всем этим качествам можно судить, что мои родители были истинными христианами. И то обстоятельство, что я, в конечном итоге, уже во взрослом возрасте пришла к вере, крестилась, когда мне было 33 года, говорит о том, что родители иносказательно поведали мне о Боге, только не назвав Его. Потому что по ряду причин это невозможно было сделать в то время, но именно родители заронили семена, которые потом дали всходы. В своей книге я пишу, что в жизни был очень важный для меня момент. Дело в том, что когда умирают родители, то у одра умирающего собираются дети, а он говорит о том, что оставляет какое-то наследство или завещание. Я только сейчас понимаю, что отец мне оставил самое высшее и драгоценное наследство, которое можно оставить дочери – это не какие-то материальные ценности, хотя они тоже были, но самое главное, что он затеял разговор, который тогда меня удивил. Отец любил сажать меня рядом с собой, что-то такое сказать. И он сказал мне: «Я скоро умру, ты останешься сиротой (дело в том, что мама умерла раньше), но с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту я приду». Эта фраза меня сначала удивила. Но потом, когда я осталась одна в таком ещё нежном возрасте, для меня это было тяжёлое потрясение, и дня не проходило с тех пор, чтобы я не задумывалась об этих словах. Но сначала я поняла, что именно этой фразой отец перекинул мостик из нашего земного мира в мир вечный. Я всё время думала, что мои родители не умерли, они не могут умереть.
– Вы, наверное, ощущали эту поддержку на протяжении всей своей жизни?
– Да.
– Нам позвонил ветеран войны полковник Николай Иванович. Он считает, что у маршала Жукова были и ошибки. Как Вы это прокомментируете? Согласны ли Вы, что ошибки были?»
– Вы знаете, я, конечно, привыкла и к таким замечаниям тоже, бывают и более резкие высказывания. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Любой человек имеет право на ошибки, ошибки были и у моего отца. Кто-то, может быть, с карандашом в руках высчитывает, что повлекли за собой эти ошибки. Есть очень клеветнические книги, их много, много и статей в газетах. Я в некоторой степени знакома с этими злопыхательными авторами. Я не буду судить отца, Бог ему судья, но дело в том, что в своей книге я пишу о христианском смирении, о том, что отец умел признавать свои ошибки. Он говорил, что была какая-то военная операция, он старался сделать всё, что от него зависело. Известно, что во время подготовки контрнаступления под Москвой, приближается 65-я годовщина этого события, отец тогда одиннадцать суток подряд не спал, и это требовало нечеловеческих усилий. Я пишу, что для этого требовалась особая помощь Божия, чтобы человек выдержал такое перенапряжение сил. Что от него можно было ещё требовать? Я думаю, в других ситуациях он тоже делал всё, что от него зависело. Насколько у него это получилось, на 100 процентов или на 90, я не могу судить, я не историк, я дочь, любящая своего отца. Отец для меня всегда был идеалом, и я не хотела бы именно в эту сторону отклоняться.
– Вы хорошо сказали, что самое главное – уметь признавать свои ошибки.
– Он признавал, и, более того, когда он осмысливал ту или иную операцию, он говорил, что ему не хватало знаний в какой-то области, несмотря на то, что он постоянно учился.
– Что Вы взяли от отца? Я поняла, что мама у Вас была очень хорошая, добрая, нежная. Но тем не менее, какой он? Мы видели его в фильмах, но хотелось бы узнать это от дочери.
– Если я буду говорить, что мне удалось что-то перенять, я, может, буду себя каким-то образом хвалить, мне бы не хотелось этого делать. Я хотела бы что-нибудь от него перенять, в каких-то ситуациях быть на него похожей, но в той мере, в какой это доступно женщине, потому что мера эта совсем другая – и смешно об этом говорить. Его целеустремлённость, трудолюбие, способность не подстраиваться под чьё-то мнение. А когда он имел своё, он целенаправленно претворял его в жизнь. И у меня есть такое ощущение, что он ничего не боялся. Я часто встречаюсь с ветеранами войны, которые ставят отца на очень высокий пьедестал, и никто из ветеранов не сказал о нём плохого слова.
– Самые главные качества Вы перечислили. А как сложилась Ваша жизнь?
– Моя жизнь сложилась, я считаю, хорошо. Слава Богу. Говоря о том, что отец дал мне духовное наследство, я постепенно пришла к тому, что стала работать в Сретенском монастыре в Москве, сейчас уже могу сознаться, что работаю там одиннадцать лет. Я редактор издательства, и в меру своих сил стараюсь вложить свою лепту в духовное возрождение России. Кроме того, как-то всё само собой получилось, что я стала писать книги, – я не знаю, громко или негромко будет сказано, но это было благословение отца на литературную деятельность. Для меня самой неожиданно получилось, что я написала книгу об Александре Васильевиче Суворове, но потом я поняла, что это не случайность, именно через личность Суворова я стала лучше понимать отца, потому что он многое перенимал от этого полководца.
– Вы часто встречаетесь с людьми, с детьми, с ветеранами. Как вы общаетесь, какие вопросы чаще всего задают, что волнует людей?
– На встречах со школьниками я вижу, что ситуация возникает довольно плачевная, потому что учебники сейчас оставляют желать лучшего, в них много искажений, явной клеветы. Если раньше, когда я училась в школе, о Жукове было замалчивание, то сейчас, когда на встрече в школе я спросила ребят, знают ли они, кто такой Георгий Константинович Жуков, то половина из них подняли руки. И я поняла, что учителя готовились к встрече. Это было приятно, что они хотя бы знали, кто этот человек. Бывают случаи, когда не знают и не хотят знать, – многое зависит от взрослых, от родителей, учителей. Необходимо давать детям образование, – не просто знания, а воспитание, и в первую очередь духовное.
Я занимаюсь переизданием мемуаров отца, уже было тринадцать изданий. К последнему изданию я написала предисловие о том, что я являюсь правопреемницей, наследницей авторского права отца. Я написала о том, что была передача по телевидению о памятнике Жукову в центре Москвы: рядом с памятником подростки катались на роликах, и корреспондент их спрашивает: «Ребята, вы знаете, кому поставлен этот памятник?» Первый, второй, третий говорят, что не знают. Мне это больно, но не потому, что я его дочь, а потому, что в нашей стране воспитывается поколение, которое об этом не знает. Отец говорил о том, что нам необходимо знать наше героическое прошлое, он писал: «Наш опыт – это золотые зёрна, которые мы должны передать молодым». Пример героизма очень важен, иначе кто из подрастающего поколения будет жертвовать «за други своя», понимая, что это высшее проявление евангельское – любовь к ближнему. Если сейчас идёт такое забвение, растление молодых, я считаю, что это очень серьёзный вопрос, и я обеспокоена им.
– Мария Георгиевна, тема Вашего доклада на родительском форуме – «Воспитание патриотов России». А что каждый из нас может сделать для того, чтобы поколение росло патриотическое?
– Я думаю, что каждый на своём месте что-то, да делает. Пусть не совсем каждый, но я знаю, что поодиночке очень многие родители предпринимают какие-то шаги. И очень важно, что сейчас проходит именно Всероссийское родительское собрание, происходит объединение разрозненных сил в таком благородном и святом деле – противопоставить растлению и духовному умерщвлению нашего подрастающего поколения те идеалы, которые веками были взращены в России, на которых зиждился наш патриотизм, наш героизм.
– Скажите, Вы родились в Свердловске?
– Нет, я родилась в Москве, уже позже.
– Но Вы здесь раньше бывали или нет?
– Да, я была здесь лет двенадцать назад, когда проводился турнир по боксу в честь памяти маршала Жукова, мы приезжали с сыном. Ещё здесь была Нина Павловна Ерофеева, которая сделала много фильмов об отце, это она «с мёртвой точки» сдвинула, чтобы памятник Жукову был открыт в Москве, здесь скульптор Грюнберг долгое время работал, и мы приезжали в его мастерскую и смотрели эскизы.
– Где Вам удалось побывать в Екатеринбурге? У нас так много изменений.
– Мы прилетели поздно, было уже темно. Когда ехали на машине, я увидела храм, у меня сердце ёкнуло, если можно так сказать, я спросила:
– Это Храм-на-Крови?
– Да.
– Я хочу туда зайти.
Когда мы зашли, в храме шла вечерняя служба, я подошла, батюшка помазал меня елеем, а потом я остановилась у иконы Святых Царственных Страстотерпцев и долго, долго стояла с размышлением личным. А потом, по милости Божией, очень хороший молодой человек провёл экскурсию, был очень трогательный рассказ. И возле того места, где сейчас алтарь и где Царская Семья была расстреляна, я боюсь громких слов, но у меня было потрясение. В своей книге я пишу, что когда папа был командующим Ура-льским военным округом, они с моей сестрой Эллой побывали в доме Ипатьева, он ведь был снесён в 70-х годах. Элла вспоминает: «Обстановка в доме была гнетущая, в подвал я спускаться отказалась, я не знаю, спускался ли отец, мы не разговаривали с ним, и я не знаю, какие чувства были в его душе». Но я продолжаю размышлять дальше, в книге пишу, что о его чувствах, которые он там испытал, можно судить по эпизоду, произошедшему позже. На одном из совещаний к отцу протиснулся подвыпивший старый большевик Ермаков, участвовавший в расстреле Царской Семьи, и протянул руку для пожатия. Он ожидал привычных для него удивления, восторгов, расспросов, но Жуков руки ему не подал, а, чётко выговаривая слова, сказал: «Палачам руки не подаю».
– Действительно, смелый поступок.
А к нам в студию поступил звонок: «С Вами говорит Кудрявцева Мария Никитична. Я очень рада, что Марию Георгиевну зовут именно Мария, как Богородицу. Я бы хотела сказать ей в поддержку: люди нашего возраста Вашего отца – Георгия Жукова – уважают, любят и почитают. По фильмам его знают, по книгам, так что не беспокойтесь, спасибо Вам, что Вы пишете про своего папу.
– Спасибо Вам, но я хочу сделать небольшой комментарий, что в честь Богородицы женщинам не дают имена, а я названа в честь Марии Магдалины, это просто к слову. А вообще, большое спасибо за добрые слова.
– Мы с Вами говорили о доме Ипатьева, о Храме-на-Крови, как Вы были там потрясены. Может быть, также был потрясён и Ваш отец?
– Я думаю, что любое русское сердце не может не дрогнуть при виде злодеяния, которое было совершено. Меня сегодня спросили, а почему именно в Екатеринбурге зарождается Всероссийское родительское движение? Вчера, когда я стояла у великолепной иконы Страстотерпцев, мне пришла мысль, что Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна являются образцом Святых родителей. Я когда-то читала дневники императрицы Александры Феодоровны, они меня потрясли. Она писала о том, как членам семьи нужно относиться друг к другу, с какой нежностью, с какой любовью, что дом – это именно тот очаг, который будет вспоминать ребёнок, когда вырастет и соприкоснётся с какими-то невзгодами, он будет вспоминать дух дома, эти воспоминания помогут ему преодолевать жизненные скорби. В доме моих родителей тоже была такая обстановка. Я ещё подумала о преемственности, что Всероссийское родительское движение зарождается именно в Екатеринбурге – это промысел Божий, это не случайно и глубоко символично. Мне кажется, что именно Святые Царственные Страстотерпцы своими молитвами с небес освящают и ведут нас своим жизненным примером.
– Спаси Вас Господи, Мария Георгиевна, мы всегда будем рады видеть Вас в Екатеринбурге, мы знаем, помним историю, и будем хранить её в наших сердцах.

Беседовала Юлия БАШКИРЦЕВА

Расшифровка аудиозаписи – Илья ЦЫГАНЦОВ

Дочери маршала Жукова Эра Георгиевна и Элла Георгиевна: «Папа четверок не любил. Дневник смотрел придирчиво»

2 декабря исполняется 110 лет со дня рождения маршала Жукова. Уже три поколения выросли после 9 мая 1945 года. Большинство и внуков, и правнуков ничтожно мало или вовсе ничего не знает об истории войны, том, как дались народу эти четыре года. Но и для них победа неразделимо соединена с именем Жукова. Он был, есть и останется в народном сознании легендарным военачальником, отбросившим гитлеровцев от Москвы, прорвавшим блокаду Ленинграда, координировавшим фронты в Сталинграде. Это он подписал в Берлине капитуляцию Германии и принимал на Красной площади победный парад.

О его полководческом даре, редком аналитическом таланте предвидения действий врага, непоколебимости и умении повелевать написано множество книг. Написано и о крутом характере, резкой, жестокой требовательности. Особенно — в кризисных ситуациях, когда решался исход генеральных сражений.

Без малого 30 лет прожил он после Победы, из них считанные — свободным от опалы. Сталин пробовал подобраться к маршалу сразу же после войны, компромат собирался в самые звездные жуковские времена. Аресты генералов из окружения Жукова, вырванные под пытками показания против него, обыски и изъятия. Ревновал его к всемирной славе, боялся заговора и Хрущев. По словам самого Георгия Константиновича, «угроза репрессий… висела и над моей головой» (на всякий случай был собран чемоданчик).

Мы публикуем в пятницу интервью спецкорреспондента «Известий» Эллы МАКСИМОВОЙ с его дочерьми Эллой Георгиевной и Эрой Георгиевной и рассказ о встрече с ним известной писательницы Елены Ржевской.

вопрос: Каким маршал был дома?

ответ: С нами у него было одно звание — папа. Главным в семье во всем был он. Мама не просто любила его — боготворила. Дома с постоянным адресом у нас до войны не было. Папа кочевал по всей Белоруссии со своим полком, потом — дивизией, корпусом. И с нами, естественно. Квартира — казенная, стулья-кровати — с бирками, школы — разные, проучились четверть и опять — грузовик у дверей… Папино образование — церковноприходская школа и высшая офицерская. Всю жизнь сам себя образовывал. Памятная вечерняя картина: он — в угловом кресле или за обеденным столом с книгой в руках. Библиотеку собрал огромную, больше двадцати тысяч томов. Входили в очередное новое обиталище, первым делом — «обустроить» книги. Наша походная жизнь закончилась в 43-м году в Москве, когда вернулись из эвакуации. Папа заставил уехать летом 41-го, один раз мы даже прилетали на Новый год в подмосковное Перхушково, штаб Западного фронта.

в: Дома бывал?

о: Не бывал — заскакивал.

в: Переписывались?

о: Если можно так назвать записочки, в основном цветным карандашом, штабным. Мама была прекрасная хозяйка, в записках — благодарности за посылки на фронт, «за капустку и брусничку».

в: Был требователен в быту?

о: Во время войны-то?! Не спал иногда сутками. Горячее когда подвозили, когда нет. Без чего не мог — черный кофе и боржом. Из Москвы мы стали говорить с ним по ВЧ. А он так был связан денно и нощно, такая на нем ответственность лежала, что даже не смог приехать на похороны нашей бабушки.

в: В мирное время вникал в ваши школьные дела, очевидно, очень разные при таком возрастном разбросе: Элла — в первом классе, Эра — в десятом?

о: Папа очень интересовался нашими успехами, четверок не любил. Дневник смотрел придирчиво. Если сам подписывал, мы гордились. Порядок разумелся всюду — и в войсках, и в школе. Иное не предполагалось, но, конечно, происходило и вызывало соответствующую реакцию.

в: Вразумлял, советовал?

о: Да, но мягко, деликатно. С институтом — то же самое. Считал, что главное — стать мыслящей, ни от кого не зависящей личностью. В МГИМО, выбор которого папа одобрил, его привлекало широкое историческое образование и знание языков, которого очень не хватало ему. Диссертацию свою по международному праву первому (Эра Георгиевна) отдала на отзыв папе. Что касается советов, то и по всяким пустякам — к нему. Ну, скажем, какой купить мех на воротник. Папа же в юности семь лет проучился меховому делу, учили жестко, основательно. Хозяин — родной дядя. В 14-м году хотел похлопотать, чтобы папу освободили от призыва, но он ушел на фронт.

в: Где-то прочла, что художник Корин спросил маршала, о чем он в жизни жалеет. Тот ответил: «Какой во мне скорняк погиб!»…

о: Папа был веселый, радушный, любил, когда у нас собиралась молодежь. Хорошо пел, с удовольствием танцевал. Так красиво вальсировал на днях рождения с нашими подружками. Первый танец — со мной (Элла Георгиевна), вальс-бостон, сам меня тренировал в детстве.

в: В вашей судьбе фамилия сыграла роль?

о: Еще какую! Папу недавно сняли со всех постов, я кончаю институт, тоже МГИМО, специальность — тайский язык. И вот председатель комиссии по распределению с такой мерзкой улыбочкой предлагает мне место корректора во Внешторгиздате. Через много лет бывший ректор рассказал, что в ответ на вопрос, что делать с Жуковой, министр иностранных дел Громыко велел «подыскать что-нибудь ничтожное». Потом случай помог, попала в радиокомитет, стала журналистом. Папе про распределение — ни звука. Мы тогда его особенно берегли, был в тяжелом состоянии. Уходил к себе сразу после ужина, ложился и оставался один на один со своими черными думами.

в: Ведь началось все намного раньше, в 46-м…

о: Тогда не получилось сбить его с ног, хотя артподготовка, которой руководил Берия, была массированная: доказать существование «заговора генералов» против Сталина. Во главе с Жуковым. Больше семидесяти близких отцу маршалов и генералов посадили — готовили обвинителей и свидетелей. Некоторые не выдержали пыток, «признались»…

в: Очень трудно представить себе, как они взаимодействовали, Сталин и Жуков, такие несовместимые, полярные нравственно, психологически.

о: Это были деловые военные контакты. Сталин был для папы вышестоящим командиром. Иногда пишут… Нет, никаких личных, человеческих отношений. В нашем доме не было ни одного сталинского портрета. В 46-м у папы случился инфаркт. Потом отправили в Одессу командующим округа. Он смеялся: «Одесса — портовый город, думали, сбегу в Турцию». Еще через два года сослали подальше, в Уральский округ. Но Сталин хоть оставил ему любимое дело — армию, а Хрущев решил заживо похоронить, отняв дело жизни, которому было отдано сорок лет, вся жизнь.

в: Но Жуков поначалу хорошо относился к Хрущеву, поддерживал, верил.

о: Хотел верить, тем более после ХХ съезда. Папа видел в Хрущеве гаранта невозвращения сталинщины.

в: К тому же, при Хрущеве, после многолетней опалы, Георгий Константинович стал министром обороны.

о: Ненадолго. Самый трагический — 57-й год, кровоточащая рана — до самой смерти, а наша, дочерей, — до сих пор. Сперва, в июне, Жуков, армия поддержали Хрущева на пленуме ЦК, там его хотела сбросить группа руководителей партии, папа спас Никиту Сергеевича. А осенью вдруг было велено срочно прервать отпуск, чтобы ехать с визитом к Тито, в Югославию. Когда он уже был там, нам стали звонить верные папины друзья: в воинских частях проходят собрания, отца обвиняют в порочных методах руководства армией. Мы пытались его предупредить, но связь по ВЧ «внезапно испортилась». Хотели передать письмо — не разрешили. И вот встречаем его на аэродроме. Мы заранее приготовили записку, знали, что машина прослушивается. Отец выходит, улыбается, он же ничего не подозревает. Встречал маршал Конев, позвал в свою машину, потому, мол, что папу вместе с ним вызывают на заседание Президиума ЦК. Я (Элла Георгиевна) бросилась папе на шею, прошептала на ухо: «Ты должен ехать с нами, это очень важно!». В машине он записочку и прочел… Ожидая его дома, услышали, как тренькнул телефонный звонок — отключили правительственную связь. У всех у нас одно на уме — лишь бы вернулся! На заседании в Кремле его освободили от членства в Президиуме и поста министра обороны за «недостаточную партийность и политическую несостоятельность», так, кажется, сформулировано. Никто из членов Президиума не выступил в его защиту. Ни один! Вернувшись, папа позвонил Хрущеву, успел сказать: «Никита, что происходит? Объясни» и через несколько секунд положил трубку. Я (Элла Георгиевна) стояла рядом: «Пап, что он сказал?» — «Отматерил». Послал несколько заявлений с просьбой о любой работе, пусть преподавателем в академии. Ответ Хрущева: «В настоящее время представляется нецелесообразным». Через полгода маршала уволили в отставку — единственный, пожалуй, случай в истории Советской Армии. Но все равно не оставили в покое. В июне 63-го Брежневу и еще кому-то было поручено вызвать Жукова и предупредить: если не прекратит лишние разговоры, будет исключен из партии и арестован.

в: Как он выдержал?

о: Он был сильный человек, железный, с мощной волей, но видеть его в те дни было невыносимо. Ушел в чтение и молчание. Самым убийственным оказалось предательство боевых друзей, рядом остались лишь несколько человек. Другие, едва завидев его, перебегали улицу. Кое-кто этим не ограничился, выступили в печати с разгромными лживыми статьями и знаменитые соратники.

в: И что отец впоследствии обо всем этом думал?

о: Простил. Вспоминая 46-й год, говорил, что они были поставлены в крайние условия, их били, унижали и еще неизвестно, как повели бы себя те, кого сия чаша миновала. Папа никогда не был мстительным.

в: После пленума 57-го года его, наверное, спасла работа над мемуарами?

о: Да, ушел в них с головой. У него была удивительная память, поражает количество фактов, имен, номеров частей, сражений, которые он держал в голове. Сперва писал в стол, пока не поступило предложение от издательства Агентства печати «Новости». Тяжелее работы над рукописью оказалась работа над критическими оценками и поправками — 50 страниц, 150 замечаний! Многие отверг, но были и компромиссы, без которых «Воспоминания и размышления» не вышли бы. При мне (Элла Георгиевна), поскольку мы с мужем помогали папе, обсуждалось пожелание Брежнева упомянуть его в книге. «Да не знал я в войну никакого Брежнева!» — твердил отец. В конце концов пришлось написать, будто бы намеревался, будучи под Новороссийском, посоветоваться с Брежневым, но тот находился на передовой. По Москве ходил анекдот: при планировании Берлинской операции Сталин спрашивает маршала Жукова: «Вы посоветовались с полковником Брежневым?».

в: Простите за вопрос: но почему вы разрешили поставить в центре Москвы такой памятник Жукову?

о: А нас спрашивали?! Мы на открытие-то чудом попали. С этим днем связано еще одно грустное воспоминание. Газеты сообщили о смерти лишь на третий день. Не считаясь с последней волей отца — похоронить в земле — кремировали. Так что нашим кладбищем стала кремлевская стена. После открытия памятника всей семьей направились туда с цветами. Там малоприятно: стоишь у памятной доски и обязательно рядом человек в штатском. На этот раз нас вовсе не пустили, хотя мы показывали паспорта. Не то время, не положено! На моего (Эра Георгиевна) пятилетнего внука это произвело неизгладимое впечатление.

в: Немало людей, отдавая должное роли Жукова в истории войны и победы, присовокупляют к этой оценке жестокосердие, безжалостность, беспощадность.

о: Мы — не судьи папиным военным операциям. Но мы знаем столько других фактов — как был отзывчив к подчиненным, к солдатам, не отмахивался от чужого горя, как отмечал толковых, честных людей. Иным мы его не видели. В этой войне нельзя было победить без предельной, а иногда и беспредельной требовательности. Вот, прочтите у писателя Сергея Смирнова: «Кто возьмет на себя право определять достаточную и необходимую меру в страшную осень 41-го года? Кто осмелится оспорить нужность и правомерность приказа, отданного Жуковым войскам Ленинградского фронта… которым командиры предупреждались, что за оставление рубежа без письменного приказа будут предельно строго наказаны?».

в: Вы и сейчас сталкиваетесь с этим?

о: И не только в печатных изданиях. Пять лет назад было отказано в предоставлении для юбилейного вечера большого зала, дали — на три сотни человек, собралось несколько тысяч, стояли на улице… Я (Элла Георгиевна) в папин день рождения неизменно вижу июньскую Красную площадь, маршала Жукова на белом коне, Парад Победы и себя, маленькую девочку, шепчущую: «Это же мой папа, мой!». Вижу его на торжественном семейном обеде. Он был счастлив. Таких, похожих по настроению, дней, в жизни нашей семьи больше, по-моему, не было.
Елена Ржевская — автор широко известной у нас и за рубежом книги «Берлин, май 1945», в которой описана история последних дней Гитлера. В столице рейха закончился долгий, непрерывный путь военного переводчика Ржевской, начавшийся в 41-м под Москвой. В дни падения Берлина она участвовала в розыске и опознании мертвого фюрера. По просьбе «Известий» Ржевская очень коротко возвращается к своей единственной, неожиданной — через 20 лет — встрече с маршалом Жуковым.

— 1 ноября 1965 года у меня дома раздался телефонный звонок: «Елена Моисеевна? Это Жуков говорит». От неожиданности я не сразу пришла в себя. «Хотелось бы увидеться с вами». Предлагает: «Завтра в 16, за вами приедут». Его первые слова при знакомстве: «Вот ведь не удалось в те дни встретиться!» — имел в виду наш 1-й Белорусский фронт. Оказалось, что он прочел присланный ему из издательства АПН ротапринтный оттиск моей книги, которую собирались издавать за рубежом, у нас она в то время еще не вышла.

Жуков объяснил причину звонка: «Пишу воспоминания, сейчас дошел до Берлина, должен решить, как мне об этом написать… Я не знал, что Гитлер был обнаружен, вот прочитал у вас и поверил… Но если так и напишу — что не знал, — будет воспринято, что Гитлер найден не был… Как могло случиться, что я не знал? Я должен был знать!».

Тогда в Берлине, 7 июня, на пресс-конференции он, отвечая на вопрос, имеет ли какие-нибудь сведения о Гитлере, сказал, что о нем ничего не известно (так он и сам полагал). Теперь, подтверждая, что труп фюрера тогда уже был не только обнаружен, но и опознан, Жуков окажется в двусмысленном положении. Ему, командовавшему штурмом Берлина, было неизвестно, что его солдаты, овладев имперской канцелярией, нашли покончившего с собой Гитлера! Как смели не сообщить?! Доложили лишь, что найдены трупы Геббельса с женой и отравленными ими детьми. О том, что в распоряжении военных находится обугленный труп Гитлера с целиком уцелевшими зубами, исследованными медицинскими экспертами и ставшими главным доказательством полной идентификации, — ни слова. И потом-то, потом, после Парада Победы в конце июня, Сталин спросит Жукова: «Где же Гитлер?». Хотя сам отлично все знал и сам же засекретил это. Почему такое исторически значимое, престижное для победителя событие превращено в тайну, намеренно удалено от его, Жукова, имени, и теперь, в своих мемуарах, он, заместитель главнокомандующего, должен предстать перед миром человеком, которого обманывал главнокомандующий?

Вот, собственно, суть сложной для Жукова ситуации и нашего четырехчасового разговора, который свидетельствует, мне кажется, о многом важном в его характере. Он узнал, как был найден Гитлер, он же со свойственной ему прямотой сказал: «От того, как я напишу, зависит судьба вашей книги. Если напишу, что рассказанное в ней было мне внове, вам не поверят. Это будет воспринято так, что Гитлер найден не был». А написать, что книге Ржевской он поверил, — значит выставить себя, прославленного полководца, в малопривлекательном свете. Тем не менее он сделал это. Он сказал: «Я сошлюсь на вас, на вашу книгу». Но это, как и многое другое, было изъято из текста командами явных и тайных надзирателей. Лишь через 16 лет после его смерти «Воспоминания и размышления» были наконец изданы «исправленными и дополненными по рукописям автора».

Здесь, вероятно, к месту повторить то, что Георгий Константинович сказал мне о Сталине: «Он был страшен. У него, знаете, какие глаза были! Когда он вызывал, шли как на ужас!». А по свидетельству Рокоссовского и других полководцев, Жуков, единственный, вступал в спор со Сталиным, отстаивая свою точку зрения.