Алкоголь относится к наркотическим ядам — именно так в Большой советской энциклопедии описано это вещество, которое в нашем современном обществе уже давно считается «продуктом питания». Продвижению концепции о безвредности (а порой даже и пользе) алкоголя способствуют сами алкогольные корпорации, которые кровно заинтересованы в том, чтобы как можно больше людей поверили в мифы о безвредности алкоголя и приняли парадигму «умеренного пития».

Это тот самый яркий пример «ложного выбора» — человеку предлагают два варианта: первый (условно плохой) — стать алкоголиком, второй (условно хороший) — стать «умеренно пьющим». Разумеется, никто не хочет быть алкоголиком, поэтому все выбирают второй вариант. За исключением тех немногих, кто уже понял, как работает эта система по спаиванию нашего народа. Вариант же «не пить совсем» людям попросту не предлагается. Почему? Да потому что это невыгодно алкогольным корпорациям.

Львиная доля прибыли алкогольных корпораций от продажи алкогольного яда тратится на рекламу — скрытую и явную. Это главный залог успешного бизнеса: реклама — это «наше всё». И алкогольные маркетологи не жалеют денег. О явной рекламе алкоголя всем всё понятно: её часто можно видеть в магазинах, супермаркетах и так далее. Однако наиболее опасной является скрытая реклама. Владимир Георгиевич Жданов, председатель Союза борьбы за народную трезвость, в своих лекциях уже неоднократно раскрывал методику, по которой алкогольные корпорации продвигают в массы популяризацию алкогольных моделей поведения.

Алкогольные корпорации оплачивают экранизацию того или иного фильма или сериала, а взамен режиссер или сценарист вписывает в сценарий сцены с употреблением алкоголя в положительном свете. Более того, есть даже своего рода «прейскурант» того, сколько стоит сцена с употреблением алкоголя, сколько стоит сцена с курением, сколько стоит какая-нибудь фраза о «пользе» алкоголя из уст главного героя и так далее.

Ещё одним методом скрытой рекламы алкоголя является финансирование различных псевдонаучных исследований, а также давление на официальную медицину, представителей которой вынуждают также распространять мифы о безвредности и даже пользе алкоголя. Многим из вас попадались лженаучные факты о пользе коньяка для расширения сосудов, пользе вина для сердца, а недавно алкогольные корпорации в своей лжи превзошли самих себя: из некоторых источников можно почерпнуть информацию о том, что водка, дескать, полезна и даже необходима (!) для ежедневного употребления, потому что она способствует расщеплению жиров в организме.

У любого адекватного человека подобная информация не вызовет ничего, кроме смеха. Но, к сожалению, процент тех, кто воспринимает подобные «научные факты» всерьёз, достаточно высок. Впрочем, каждый склонен верить в то, во что лично ему удобно верить.

И если человек и так употребляет алкоголь, то почему бы не найти этому научно обоснованное оправдание? А представители официальной медицины в своей лжи уже перешли все возможные границы: Всемирная организация здравоохранения уже даже установила безопасную (!) суточную дозу алкоголя. Более того, отсутствие регулярного употребления алкогольного яда даже названо причиной развития серьёзных заболеваний. К примеру, врачи всерьёз утверждают, что полный отказ от употребления алкоголя может привести к атеросклерозу. И далеко не всем, кто слышит эту информацию, это кажется полным безумием.

Напротив, полный отказ от алкоголя считается в нашем обществе крайностью и чуть ли не безумием. И современная медицина активно поддерживает такую позицию. Однако не все врачи «одним миром мазаны». Есть среди них и те, кто должным образом подошли к изучению вопроса вреда алкоголя. И практически все талантливые врачи и учёные Российской Империи и СССР единогласно заявляли о недопустимости употребления алкоголя, а так же о том, что ни в какой форме и ни в каком качестве он не может быть полезен организму. Один из таких талантливых врачей — Федор Григорьевич Углов, опытный хирург, писатель, общественный деятель, доктор медицинских наук.

Фёдор Углов: биография

Об этом человеке вы не прочитаете на популярных интернет-ресурсах и не услышите по телевизору. Потому что информация там чётко отфильтровывается, чтобы до широких масс не дошло то, что будет не выгодно транснациональным корпорациям. Существует мнение, что 90 % всей информации, с которой мы сталкиваемся каждый день, проплачена именно транснациональными корпорациями и служит их интересам. Поэтому неудивительно, что о Фёдоре Углове сегодня толком никто не знает. Зато о мифах «британских учёных» знает каждый школьник. О Фёдоре Углове не говорят даже в медицинских ВУЗах, потому что этот человек совсем не вписывается в позицию современной медицины относительно употребления алкоголя. Поэтому деятельность этого человека — всячески замалчивается.

Фёдор Григорьевич Углов родился в Российской Империи ещё в начале прошлого века — в 1904 году. Фёдор Углов закончил семилетку и педагогический техникум. С 1923 года учился в Восточно-Сибирском университете на медицинском факультете. Вследствие тяжёлой болезни (Фёдор перенёс брюшной и сыпной тиф) вынужден был сделать перерыв в учёбе и продолжить её уже в Саратовском университете, который он и закончил успешно в 1929 году. После окончания университета будущий хирург Фёдор Углов работал участковым врачом в сёлах Кисловка и Отобая, а затем перевёлся в больницу Мечникова в Ленинграде. В 1937 году Углов поступил в аспирантуру Ленинградского государственного медицинского института усовершенствования врачей. После начала советско-финской войны был старшим хирургом медсанбата. Во время Великой Отечественной, на протяжении всей блокады Ленинграда, исполнял обязанности хирурга в осаждённом городе. С 1950 года Фёдор Углов преподавал в Первом Ленинградском медицинском институте, руководил кафедрой госпитальной хирургии до 1991 года, также занимал пост директора ВНИИ пульмонологии МЗ СССР.

Фёдор Углов всегда стоял на бескомпромиссной позиции полного отказа от любых видов алкоголя и табака. Алкоголь и табак он называл «разрешёнными наркотиками» и никогда не говорил об их возможной безвредной дозе. По словам Фёдора Углова, повальное пьянство было насильно навязано нашему народу и было совершенно ему не характерно вплоть до XIX века. Таким образом, Фёдор Углов в пух и прах развенчивал миф алкогольных корпораций о том, что «русские всегда пили».

Фёдор Углов был не только талантливым лектором и проповедником здорового образа жизни, но также и писателем. Он написал ряд книг, которые рекомендуются к прочтению для тех, кто ещё пребывает в иллюзиях относительно безвредности алкоголя и табака. Среди его трудов такие книги, как: «В плену иллюзий» — очень символичное название, «Ломехузы», «Капкан для России», «Человеку мало века», «Правда и ложь о разрешённых наркотиках».

Фёдор Углов отстаивал позиции абсолютной трезвости и отрицал всякую возможность употребления алкоголя в «безопасных дозах». Фёдор Григорьевич также предлагал исключить из детского рациона кефир, который по разным данным содержит от 0,12 до 0,88 % алкоголя. Он предлагал заменить кефир простоквашей или ряженкой.

О недопустимости употребления любых доз алкоголя Фёдор Углов написал в своей статье «О недопустимости потребления алкоголя». Эта статья рекомендуется для прочтения теми, кто верит современной медицине и её глобальной лжи и пользе алкоголя.

Фёдор Углов — это конкретная личность, в отличие от абстрактных» британских учёных», развивающих миф о пользе алкоголя. Этот талантливый хирург придерживался абсолютно здорового и трезвого образа жизни, и результат, что называется, на лицо — Фёдор Углов прожил 103 года. Он не оставлял свою профессиональную деятельность хирурга и последнюю операцию провёл в возрасте ста лет. Таким образом, образ жизни этого человека показывает, что, отказавшись от алкоголя и табака, можно прожить полноценную здоровую долгую жизнь и сохранить здоровье вплоть до последних дней жизни.

Последнего своего ребёнка Фёдор Углов зачал, когда ему было 66 лет; кто из «умеренно пьющих» может похвастаться таким отменным здоровьем в таком возрасте? А чтобы провести хирургическую операцию в возрасте ста лет нужно обладать отличным зрением, быстрой реакцией, ясным мышлением и сохранить полную функциональность мозга. Многие ли «умеренно пьющие» могут похвастаться такими показателями в возрасте ста лет? Не говоря уже о том, что 99 % из них до этого возраста вообще не доживают.

Кого слушать и во что верить — личный выбор каждого. Но прежде чем верить в ту или иную информацию, следует обратить внимание на то, кто эту информацию транслирует и кому она может быть выгодна. Совершенно очевидно, что ложная информация о пользе и безвредности алкоголя выгодна только алкогольным корпорациям и никому кроме. А потребители алкоголя — это всего лишь ресурс, за счёт которого крупные бизнесмены делают деньги. И этим бизнесменам глубоко плевать на здоровье своих потребителей. Они будут финансировать и продвигать любую, самую дичайшую ложь только с одной целью — регулярно повышать объёмы продажи алкоголя.

Зачем же слушать тех, кто заинтересован лишь в том, чтобы делать на нас деньги, да ещё и в ущерб нашему здоровью? Чего нельзя сказать о таком светиле медицины, как Фёдор Углов, который самой своей жизнью доказывает тот факт, что здоровая и трезвая жизнь может быть качественной и полноценной, не в пример жизни, в которой регулярно присутствует самоотравление алкогольным ядом. Напоследок хотелось бы привести одну из самых вдохновляющих цитат Фёдора Григорьевича: «Как врач, я могу сказать, что, если человек хочет сохранить своё здоровье, развивать, а не губить свои способности, сделать что-то полезное для своей семьи и страны, видеть жизнь ясными и светлыми глазами, он не должен пить никакого алкоголя». Это мнение настоящего врача, а не недоучек с купленными дипломами или профессоров и учёных, ложь которых проспонсирована производителями алкоголя.

Федор Углов

Сердце хирурга

Глава I

После бессонной ночи, проведенной у койки тяжелого больного, оперированного мною, я возвращался домой. Дышалось легко, свободно, и хоть солнце еще не взошло, пряталось где-то за высокими домами, оно угадывалось в игре золотистых бликов, пробегающих по оконным стеклам, по тонкому утреннему ледку лужиц на асфальте.

Радостно было видеть бодрые, повеселевшие лица прохожих – без оружия, без противогазных сумок. Надписи на стенах зданий – с указателями ближайших бомбоубежищ, с предупреждением об угрозе артобстрела – были уже вчерашним днем, тускнели, не подновляемые за ненадобностью краской, и со спокойной деловитостью бежали по улицам автофургоны, помеченные такими будничными и такими дорогими словами: «Хлеб», «Продукты», «Овощи»…

Как волновал он, послеблокадный Ленинград!

У трамвайной стрелки пожилая женщина в брезентовой куртке, по виду заводская работница или строитель, удерживала за плечи рыдающую девушку, а та вырывалась и сквозь слезы твердила: «Нет, нет, нет!..»

Я подошел к ним, спросил, не нужна ли помощь – я врач…

– Никто не поможет мне, никто! – крикнула девушка.

– Глупая! Сумасшедшая! Легла бы под трамвай! – Женщина ругалась и в то же время успокаивала девушку, говорила, что теперь, когда одолели войну, можно поправить любую беду…

– Да, да! – поддержал я, хотя по сбивчивым словам девушки, по затрудненному и специфическому дыханию понял всю безнадежность состояния ее здоровья и все же сказал твердо: «Не делайте глупостей, мы вас вылечим!»

Назвал адрес нашей клиники.

На что надеялся я, обещая незнакомой мне тогда Оле Виноградовой исцеление, избавление от невыносимых мук? Утешить ее, удержать от необдуманного поступка – это было, пожалуй, единственное желание. Ведь мы еще не делали операций, которые могли бы вылечить Олю, мы только нащупывали пути к ним.

Когда же девушка на следующий день пришла к нам, мы, подтвердив для себя клинически серьезность ее болезни, услышали горький рассказ-признание…

Какой может быть интерес к жизни, когда новый день встречаешь в страхе? Из месяца в месяц, из года в год…

Накануне Оля добилась приема у заведующей терапевтическим отделением районной поликлиники.

Заведующая встретила холодно. Она понимала, что ничем не может помочь, и, наверное, от сознания собственного бессилия говорила резко, с досадой:

– Эффективных методов лечения вашей болезни нет. Но все, чем современная медицина располагает, вам назначим…

– Плохо мне, – еле сдерживая слезы, сказала Оля. – Это же невозможно – заживо гнить и неизвестно чего ждать! Ехала к вам, раскашлялась в трамвае – все сразу отхлынули от меня. Такой запах! И вы вот – я же вижу – отворачиваетесь… Как жить?

– Будьте терпеливы, – сказала заведующая, – вас, повторяю, лечат.

– А мне все хуже!

– А вы что ж – на чудо надеетесь?

Заведующая спросила раздраженно и тут же, стараясь смягчить свой безжалостный вопрос, поспешно добавила:

– Успокойтесь, Виноградова. Ступайте к своему участковому врачу – она поможет, сделает все, что в ее силах…

Домой Оля возвращалась, не видя дороги, не замечая ни встречных людей, ни звонкой весенней капели, ни поголубевшего, как бы раздвинувшегося от этой голубизны неба. Ей двадцать второй год, а вокруг – пустота. Проклятая болезнь! Она убивает не только организм; она убила все былые надежды, мечты – об институте, счастливых днях, заполненных работой, отдыхом, когда можно пойти в театр или с компанией друзей уехать за город, в лес… Да только ли это! Как многообразна, содержательна жизнь… для других, но не для нее! Одна лишь Надя, любимая сестричка, утешительница, рядом…

Но почему так несправедливо тяжела расплата за минуты давнего легкомыслия?!

…Светлый, солнечный день поздней осени. Оля вернулась из школы, пообедала в одиночестве – мама и сестра были на работе – и побежала к подруге, за два квартала, на их же улице. Побежала налегке – в плащике, босоножках, с непокрытой головой. А бурые листья срывались с деревьев и падали под ноги.

Они делали с подругой уроки; после русского взялись за математику: было две трудных задачи, решение никак не давалось – провозились до сумерек. А потом увлеклись изобретением причесок, смотрелись в зеркало – какая кому пойдет… Совсем стемнело, на улице поднялся ветер, по оконному стеклу ударяли капли дождя. Оля собрала свои учебники и тетрадки, из-за какого-то глупого упрямства не попросила у подруги чего-нибудь теплого, что защитило бы ее от дождя и ветра. Выскочила из подъезда, отважно бросилась навстречу непогоде.

Дома Олю, озябшую, посиневшую от холода, напоили горячим чаем, уложили в постель. Но в ночь у нее начался жар, температура поднялась до 40°, а к утру девушка впала в беспамятство. Врач признал крупозное воспаление легких.

Болезнь протекала трудно. Лишь на восьмой день Оля пришла в себя, температура стала снижаться, хотя еще в течение месяца упорно держалась на 37,4–37,5°. Мучил кашель. Ни температуру, ни кашель, ни общее недомогание не могли сбить даже эффективные по тому времени лекарства и уколы.

Все же учебный год Оля закончила успешно, перешла в девятый класс. Чудесное лето с его живительным теплом и отрадным чувством свободы заставило позабыть недавние мрачные дни. Но лето промелькнуло быстро, а осенью, в пору холодных дождей, Оля, неведомо как простудившись, снова слегла в постель. Было обострение легочного процесса с повышением температуры и приступами кашля.

К желанному аттестату зрелости Оля шла через приступы болезни. В часы отчаяния поддерживала мечта: поступлю в медицинский институт, буду учиться, чтобы предостерегать людей от неожиданных болезней… Но все ее планы и налаженная жизнь семьи рухнули, сплетенные грозным словом: война! Отец в первые же дни ушел в народное ополчение и погиб. Суровой блокадной зимой умерла от истощения мать, отдававшая часть своего полуголодного пайка ей, Оле. Практичной, волевой Наде каким-то образом удалось устроить сестру истопницей при военной кухне, и, вероятнее всего, только благодаря этому Оля перенесла блокаду.

Обострения болезни все чаще укладывали ее в постель – на длительное время. Возле была верная Надя, рвалась, тянулась из последних силенок – лишь бы Оленьке стало получше! Но болезнь неумолимо прогрессировала. Температура почти постоянно была повышенной. Оля лежала, бездумно глядя в потолок, безразличная ко всему окружающему.

Однажды лучиком надежды промелькнуло сообщение, вычитанное в медицинском журнале. Оказывается, при такой, как у нее, болезни все же делают операции – разрезают гнойники. Правда, в журнале писалось, что после таких даже успешно проведенных операций раны часто не заживают, остаются открытыми. И хоть страшно было представить себя на операционном столе – Оля обратилась к хирургу. Тот внимательно осмотрел ее и, вздохнув, развел руками: операцию, которая нужна ей, – увы! – в Ленинграде не делают. Луч надежды как мгновенно вспыхнул, так же мгновенно и погас…

В тот день, когда Оля была у заведующей отделением районной поликлиники, она, вернувшись домой, из случайно подслушанного разговора узнала: Надя только из-за нее не выходит замуж за любимого человека, из-за нее жертвует своим счастьем.

Вот тогда-то я и повстречал у трамвайной стрелки отчаявшуюся Олю. И этот роковой случай стал для меня толчком к ускорению большой, дотоле неведомой работы…

Гнойные заболевания легких, хронические пневмонии с бронхоэктазами и абсцедированием, пожалуй, – самая мрачная страница в истории терапии и хирургии. Терапевтическое лечение давало лишь кратковременный эффект, и большинство больных погибали от интоксикации и амилоидоза почек.

В то время (вторая половина сороковых годов) лишь немногие хирурги осмеливались вскрывать абсцессы или же по частям извлекать изгнившее легкое. Смертность от таких операций была высокой, а у перенесших операцию часто оставались бронхиальные свищи или раны.

Григорий Федорович Углов: «Отец был самым горячим моим поклонником»

Вот уже более полувека ежегодно 27 марта мы отмечаем Всемирный день театра. Решение о праздновании World Theatre Day было принято на IX конгрессе Международного института театра в 1961 году, и с тех пор широко отмечается театральной общественностью и простыми людьми, любящими это древнейшее искусство.

Федор Григорьевич Углов всю свою жизнь был неразрывно связан с театром. Во-первых, он был завзятым театралом, обожал и хорошо знал это искусство. Во-вторых, сын академика Григорий Федорович Углов, известный петербургский композитор, также связал свою жизнь с театральным искусством: он пишет музыку к театральным постановкам.

Накануне Всемирного дня театра мы встретились с Григорием Федоровичем Угловым и задали ему несколько вопросов.

— Как получилось, что в семье врачей вырос музыкант?

— Я увлекся музыкой с детства. Родители заметили это и всячески старались поддержать мой интерес. И отец, и мама сами отлично разбирались в музыке и в театральном искусстве, поэтому я мог делиться с ними всеми вопросами и всегда получал поддержку и добрый совет.

Позднее, когда музыка стала моей профессией и делом жизни, отец стал главным критиком, был на всех премьерах и, уже будучи в самом солидном своем возрасте, приходил на спектакли.

— Как Вы считаете – музыка для театра – это особый жанр?

Безусловно. Музыкальное оформление — это, если можно так выразиться, отдельная отрасль в театральном искусстве, такая же, как, например, художественное оформление. Я пишу музыку под конкретное сценическое воплощение, и у нее своя роль в спектакле.

— Вы могли бы выделить какую-то из своих работ?

— Из последнего – это «Братья Карамазовы» по Достоевскому, довольно нашумевшая постановка Григория Козлова на сцене театра «Мастерская».

— Вы говорите, что Федор Григорьевич был истинным театралом. Как он находил время на посещение спектаклей в своем плотном графике? Были ли у него друзья из мира театра?

Да, отец любил театр и при каждой возможности посещал спектакли. Причем любил посмотреть ту или иную постановку именно перед предстоящей сложной операцией – это был, своего рода, сброс напряжения перед экзаменационным испытанием.

Что касается друзей-актеров, то я бы назвал народного артиста СССР, солиста в то время Кировского театра, замечательного баса Бориса Штоколова и народного артиста СССР, актера в то время Пушкинского театра Игоря Горбачева. Их связывали, действительно, очень теплые отношения. И Борис Тимофеевич, и Игорь Олегович неоднократно бывали у нас в гостях, приезжали на дачу в Комарово и вели с отцом долгие разговоры об искусстве вообще и театре в частности. Отец как-то по-особому вдохновлялся после таких встреч и, как мне казалось, переносил это вдохновение к себе в операционную.

Отзыв на книгу

Это как раз тот случай, когда немаленькую книгу я читала взахлеб, а когда все же отрывала от нее голову, то начинала направо и налево сыпать фактами из биографии главного героя. Да, автор «Сердца хирурга» не писатель и это порой заметно. Да, страницы о торжестве коммунизма и победе революции я предпочла бы вовсе пропустить (буду перечитывать – так и сделаю). Но все же – КАКАЯ книга! КАКОЙ человек!

В «Сердце хирурга» – подробная история развития отечественной торакальной хирургии глазами одного из самых выдающихся ее представителей. В этой книге – путь мальчишки родом из небольшого сибирского городка, который однажды твердо решил стать хирургом и стал таким хирургом, о котором с восхищением отзывались не только отечественные, но зарубежные коллеги. Редкий (к сожалению) случай, когда человек с самых юных лет отчетливо понимал, в чем заключается его призвание. Который сделал все, для того чтобы достичь высот в своей профессии. Который свою последнюю операцию провел накануне собственного… столетия!

Стыдно признаться, но как много всего я не знала! Сегодня, когда даже при удалении зубов стоматологи временами применяют общий наркоз, страшно подумать о многочасовых сложнейших операциях при местной анестезии. А здесь – иссечение и удаление легких, ампутации – все под местным наркозом! Как не отдать должное хирургам, когда им приходилось не только держать скальпели, но и быть анестезиологами, внимательно следить за состоянием оперируемого, чтобы, с одной стороны, не превысить максимальную дозу анестетиков, с другой стороны, не допустить, чтобы больной погиб от болевого шока.

Работа врача, а, тем более, хирурга, кроме идеального знания основ предполагает постоянное самосовершенствование. Вот уж воистину та область, где, наверное, всегда будет место для инноваций, новых открытий, методов, лекарств. И все же невероятно, сколько препятствий пришлось преодолеть хирургам того времени и, в частности, Федору Углову на своем пути. Если сейчас переливание крови – обычное дело, то в тридцатых годах минувшего века эта процедура была экспериментальной, но потенциально очень и очень многообещающей. Как быть? Пробовать, иной раз, расплачиваясь за новаторство жизнями своих пациентов.

Вся жизнь Федора Углова – это напряженный поиск новых методов, новых путей, для того, чтобы спасти жизнь. Все только для них, для больных, которые уже ждут, и промедление может оказаться для них смертельным. Целая вереница пациентов Федора Углова проходит перед нашими глазами. Они настоящие. Каждый со своей судьбой, со своими горестями.

Как случилось так, что сейчас мы привыкли признавать за хирургами право на определенную душевную черствость? Мне самой, признаться, казалось, что если между пациентом и врачом не будет определенной дистанции, если врач будет принимать проблемы пациента слишком близко к сердцу, то это не лучшим образом может сказаться на лечении. Ерунда все это, господа мои хорошие. Уж если чьему мнению доверять по этому вопросу, так одному из лучших хирургов минувшего века. А он, как мне кажется, все страдания своих пациентов пропускал через себя. И именно осознание того, что за каждым сложнейшим диагнозом стоит живой человек со своими болями, надеждами и чаяниями, заставляло его действовать: искать и сомневаться, ошибаться и побеждать. И отсюда неизбежный вывод – хирург не принадлежит себе. Он не принадлежит своей семье. До семьи ли, когда даже дома снова и снова, в сотый, двухсотый раз приходится тренироваться над анастамозом, потому что в клинике лежит шестилетний ребенок, который будет обречен на мучительную смерть, если во время операции запутается нить.

Наверное, будущим врачам книга будет полезна, прежде всего, подробным описанием новаторских операций Углова. Но для меня не менее интересно было узнать мнение выдающегося хирурга по околомедицинским проблемам. В каких случаях допустимо идти на рискованную операцию? Каким должен быть главный врач клиники? А рассуждения Федора Григорьевича о том, как мы расплачиваемся за хамство инфарктами? А его слова о том, что хирург должен сострадать своим больным, а иначе не место ему возле операционного стола и вообще в медицине?

Да, кое-что в книге показалось мне спорным. Но все, что сказано Федором Угловым, не сомневаюсь, сказано от души. Нельзя усомниться в искренности сердца, которое спасло сотни других сердец.

Читайте эту книгу, будущие и настоящие врачи! Умоляю, читайте!..

Фёдор Григорьевич Углов (22 сентября (5 октября) 1904, Чугуево Киренского уезда, Иркутская область — 22 июня 2008, Санкт-Петербург) — советский и российский хирург, академик Российской академии медицинских наук, член Союза писателей России.
Отец — Углов Григорий Гаврилович (1870—1927).
Мать — Углова Анастасия Николаевна (1872—1947).
Супруга — Углова (Стрельцова) Эмилия Викторовна (1936 г. рожд.), кандидат медицинских наук.
Дети: Татьяна Фёдоровна, Елена Фёдоровна, Григорий Фёдорович. У Ф. Г. Углова при жизни было 9 внуков, 9 правнуков, 2 праправнука.
В 1923 году Ф. Г. Углов поступил в Иркутский государственный университет. Учёбу продолжил в Саратовском университете, который окончил в 1929 году. Получив диплом, Федор Григорьевич работал участковым врачом в селе Кисловка Нижневолжского края (1929), затем — в селе Отобая Гальского района Абхазской АССР (1930—1933) и в больнице имени Мечникова в Ленинграде (1931—1933). По окончании интернатуры в городе Киренске работал главным врачом и заведующим хирургическим отделением межрайонной больницы водников (1933—1937). В 1937 году Ф. Г. Углов поступил в аспирантуру Ленинградского государственного медицинского института усовершенствования врачей. Среди его первых научных работ были статьи «О гнойниках прямой мышцы живота при брюшном тифе» (1938), «К вопросу об организации и работе хирургических отделений на далекой периферии» (1938). После защиты кандидатской диссертации на тему «Смешанные опухоли (тератомы) пресапральной области» (1939) Ф. Г. Углов работал ассистентом (1940—1943), доцентом (1944—1950) кафедры хирургии этого института. В 1949 году он защитил докторскую диссертацию на тему «Резекция лёгких».
Во время советско-финской войны 1939—1940 гг. Фёдор Григорьевич служил старшим хирургом медсанбата на Финском фронте. После начала Великой Отечественной войны на протяжении всех 900 дней блокады Ленинграда он работал в осаждённом городе хирургом, начальником хирургического отделения одного из госпиталей.
С 1950 года Фёдор Григорьевич работал в 1-м Ленинградском медицинском институте (ныне — Санкт-Петербургском государственном медицинском университете имени академика И.П. Павлова). Более 40 лет руководил кафедрой госпитальной хирургии СПб ГМУ, создал большую хирургическую школу.
Ф. Г. Углов одним из первых в стране успешно выполнил сложнейшие операции на пищеводе, средостенье, при портальной гипертензии, аденоме поджелудочной железы, при заболеваниях легких, врожденных и приобретённых пороках сердца, аневризме аорты. Он является автором изобретения «Искусственный клапан сердца и способ его изготовления» (1981, 1982). Ф. Г. Углов — хирург с уникальной хирургической техникой, после выполненных операций ему неоднократно аплодировали многие известные хирурги мира.
Выдающийся хирург, учёный и педагог, Ф. Г. Углов до последних дней был полон энергии. Работая в должности профессора кафедры госпитальной хирургии СПб ГМУ имени академика И. П. Павлова, он проводил обходы и консультации хирургических больных, занятия со студентами и молодыми хирургами, выполнял операции, многие из которых, по-прежнему, уникальны.
Ф. Г. Углов увлекался художественной публицистикой. В 1974 году в свет вышла его первая художественная книга «Сердце хирурга». Она сразу завоевала любовь самой широкой читательской аудитории. Книга несколько раз переиздавалась в России, переведена на многие языки мира. Еще до Великой Отечественной войны Фёдор Григорьевич начал борьбу за трезвость в стране: читал лекции, писал статьи, письма в ЦК и Правительство. Его статьи и выступления по радио и телевидению надолго остаются в памяти читателей и слушателей, отличаются скульптурной, зримой доказательностью, бескомпромиссностью суждений и выводов. В этих беседах он как бы продолжал бой за жизнь и здоровье людей — бой, который более 70 лет со скальпелем в руках вёл у операционного стола. Он был бессменным председателем Союза борьбы за народную трезвость в России.
Фёдор Григорьевич Углов — академик РАМН, действительный и почётный член Петровской академии наук и искусств, вице-президент Международной Славянской академии, президент Государственного православного фонда, почётный доктор Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И. П. Павлова, главный редактор журнала «Вестник хирургии» (1953), член Союза писателей России, почетный член многих отечественных и зарубежных научных обществ.
Фёдор Григорьевич любил читать историческую литературу, бывать на природе, собирать грибы, кататься на лыжах.
Скончался 22 июня 2008 года в Санкт-Петербурге на 104-м году жизни.