Хижина дяди Тома

У этого термина существуют и другие значения, см. Хижина дяди Тома (значения).

Хижина дяди Тома

Uncle Tom’s Cabin

Титульный лист первого издания 1852 года

Жанр

социальный роман

Автор

Гарриет Бичер-Стоу

Язык оригинала

английский

Дата написания

Дата первой публикации

20 марта 1852

Издательство

John P. Jewett and Company

Следующее

Ключ от хижины Дяди Тома

Текст произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

«Хижина дяди Тома» (англ. Uncle Tom’s Cabin) — роман Гарриет Бичер-Стоу 1852 года, направленный против рабовладения в Америке. Роман произвёл большой общественный резонанс; по некоторым оценкам, настолько обострил один из местных конфликтов на почве рабства, что он вылился в Гражданскую войну в США.

«Хижина дяди Тома» стала самым продаваемым романом 19 века и второй по продаваемости книгой столетия, после Библии.

В первый год после публикации 300 000 экземпляров книги было продано в Соединенных Штатах, один миллион экземпляров — в Великобритании. В 1855 году, спустя три года после публикации, был назван «самым популярным романом наших дней».

Сюжет

Негр Том — раб джентльмена Шелби из штата Кентукки. После проигрышей на бирже Шелби соглашается отдать Тома и мальчика Гарри работорговцу Гейли. Подслушав разговор Шелби и Гейли, мать Гарри невольница Элиза предупреждает Тома и совершает побег с сыном. Ей удаётся переправиться по льдинам через реку Огайо, фермеры на другом берегу отводят её к аболиционистам, переправляющим людей в Канаду. Её муж, мулат Джордж Гаррис, доведённый до отчаяния обращением своего хозяина, тоже совершает побег, путешествуя под видом испанского джентльмена. Джордж воссоединяется с Элизой. Беглые рабы дают вооружённый отпор отряду охотников за людьми. Джорджу и его семье удаётся достичь Канады.

Несмотря на предупреждение Элизы, негр Том, очень набожный добросовестный работящий человек, решает покориться воле Божьей и не подводить своего хозяина. Гейли присоединяет Тома к партии рабов, отправляющейся пароходом по реке на Юг. В пути Том спасает упавшую за борт девочку по имени Евангелина Сен-Клер, дочь богатого и знатного новоорлеанца Огюстена Сен-Клера, который соглашается выкупить Тома у Гейли. Том становится кучером в доме Сен-Клера. Огюстен производит впечатление беззаботного и легкомысленного человека, но на самом деле, это глубокая личность, ненавидящая рабство. Огюстен искренне привязывается к Тому, а юная Ева обожает преданного и честного черного друга. Даже кузина Огюстена, уроженка Севера, леди Офелия, уважает и всегда может рассчитывать на Тома. Лишь Мари — жена Сен-Клера — холодная и жестокая женщина — не проникается добротой и честностью Тома.

Проходит два года. Ева умирает от чахотки, Сен-Клер получает смертельное ранение во время потасовки в баре. Вдова Сен-Клера Мари после смерти мужа распродаёт всех рабов с аукциона.

Тома покупает рабовладелец с Юга Саймон Легри — жестокий, деспотичный человек. На своей плантации он выжимает из рабов всё возможное, избивает и унижает их. Том дорого ему обошёлся, и Легри планирует сделать из него надсмотрщика, такого же кровожадного, как и его собаки, которыми он травит провинившихся. Но дядя Том верен своим принципам. Он не только не соглашается на эту «должность», но и приносит в жизнь совсем отчаявшихся людей радость и добро, насколько это возможно под неусыпным взором бесчеловечных надсмотрщиков. Невольница Касси предлагает Тому убить Легри, захватить его деньги и бежать, но Том отказывается. Касси совершает демонстративный побег с молодой невольницей Эммелиной, после чего женщины прячутся на чердаке дома Легри. Разъярённый безуспешными поисками и неповиновением Тома, Легри и его надсмотрщики негры Сэмбо и Квимбо избивают Тома до полусмерти и бросают умирать в чулане, где его находит молодой Джордж Шелби, прибывший за Томом. Джорджу удаётся застать Тома лишь в последние минуты его жизни. Джордж хоронит Тома. Касси в отместку несколько раз показывается в виде привидения Легри, тот не выдерживает, пускается в запой и умирает.

На борту парохода Джордж встречает Касси с Эммелиной и сестру Джорджа Гарриса, ставшую мадам де Ту. Герои находят Гарриса в Канаде, Касси узнаёт в Элизе свою дочь, проданную в рабство. На деньги сестры Джордж получает образование и уезжает с семьёй, тёщей и сестрой в Либерию.

Джордж Шелби даёт вольную всем своим рабам, а хижину Тома оставляет как символ былого и устаревшего.

Персонажи

Легри избивает дядюшку Тома

• Дядя Том — негр, сначала раб семьи Шелби, потом раб Гейли, затем его хозяином становится Сент-Клер, и последний — Саймон Легри. Главный герой романа. Честный, добросердечный, благочестивый, наблюдательный, впечатлительный человек. Реплик Тома в романе не так уж много, однако все они подчеркивают, что Том — глубокая личность. Изменил мировоззрение многих героев, их отношение к рабам.

• Элиза — мать Гарри, проданного вместе с Томом. Решает бежать вместе с сыном, в конце концов оказывается вместе с мужем и сыном в Канаде.
• Джордж — муж Элизы и отец Гарри, сильный, волевой, энергичный человек.
• Мистер Гейли — работорговец.
• Джим — невольник, вернувшийся в Америку, чтобы увезти в Канаду свою мать.

Семья Шелби:

• Джордж Шелби — сын супругов Шелби, молодой хозяин. В детстве был очень дружен с Томом, учил его грамоте. Впоследствии находит умирающего Тома, хоронит его и отпускает всех своих рабов. В силу своей молодости, Джордж импульсивен, порывист, эмоционален.
• Мистер Шелби — старый хозяин. Очень любил и ценил Тома как ценного работника, но был вынужден его продать. Умирает в конце повествования.
• Миссис Шелби — хозяйка. Любит сына и мужа, также ценила Тома и очень не хотела, чтобы муж продал его. Настоящая леди, умница и красавица.

Семья Сен-Клер:

Том и Ева Сен-Клер. Иллюстрация издания 1853 года

• Огюстен Сен-Клер — хозяин. Легкомысленный, но лояльный и справедливый. Хорошо обращается со своими слугами. Азартен, лёгок на подъём, умён и остроумен. Порой саркастичен. Имел страсть к алкоголю, но впоследствии, после разговора с Томом, бросает пить. Огюстен редко наведывается в церковь, чем очень недовольна его жена, Мари. Он объясняет это тем, что ему там скучно, хотя на самом деле он давно разуверился в Боге. Купив Тома, Огюстэн многое пересматривает в своей жизни — бросает пить, становится более вдумчивым, сдержанным. Ненавидит рабство и хочет освободить всех своих рабов. Прислушивается к мнению Тома, порой советуется с ним. Обожает свою дочь Еву, очень страдает, когда та умирает. Погибает от удара ножом.
• Евангелина «Ева» Сен-Клер — единственная дочь хозяев. Юная, но очень глубокомысленная, рассудительная девочка. Обожает всех слуг, особенно Мэмми и Тома. Просит отца, чтобы тот освободил их. Воспитанная аристократкой, Ева начисто лишена эгоизма; по словам её отца, «зло не пристанет к Еве». Сострадание, милосердие — это всё о ней, Мэмми называет её «ангелочком». Рано умирает от туберкулёза. Все скорбят и страдают по Еве, от отца до слуг.
• Мари Сен-Клер — хозяйка, жена Огюстена. Эгоистичная, показно-религиозная женщина, полная противоположность своей дочери и мужу. Истерична, беспорядочна. Ипохондрик. Постоянно на всё жалуется, не терпит, когда ей перечат. Поднимает руку на своих слуг, чего не позволяет себе Огюстен и тем более Ева. После смерти мужа и дочери распродаёт всех слуг.
• Офелия — кузина Огюстена, двоюродная тётя Евы. Родом из Новой Англии. Ненавидит рабство, но недолюбливает негров. Строгая, дисциплинированная женщина. Всё делает своими руками, не прибегая к помощи слуг, чем вызывает удивление и недоверие на Юге. Целеустремлённая, справедливая леди. Но и ей не чужды сострадание, милосердие. Честная, прямая. Не любит Мари, обожала Еву. Огюстэна любит с детства, хоть и считает его легкомысленным и необязательным. Огюстен подарил ей девочку — негритянку по имени Топси. Офелия воспитывает её, увозит в Свободные Штаты и там освобождает её.
• Альфред Сен-Клер — родной брат Огюстена, полная ему противоположность. Деспотичный, жёсткий человек. Насмешлив. Имеет сына Энрика, похожего на него самого; тот совсем не похож на Еву, но очень её любит.

Создание и популяризация стереотипов

Современные исследователи и читатели критикуют роман за снисходительное расистское описание негритянских персонажей романа, особенно при описании внешнего вида, речей и поведения героев, как и за пассивность дяди Тома, с которой он принимает судьбу. Роль книги в создании и использовании общих стереотипов об афроамериканцах значительна, поскольку роман «Хижина дяди Тома» был бестселлером в течение XIX столетия. В результате книга (вместе с иллюстрациями к ней) сыграла главную роль в том, что эти стереотипы укоренились в сознании американцев.

Реакция

«Хижина дяди Тома» возмутила людей на американском Юге и сторонников рабства в других частях страны. Реакция рабовладельческих штатов была почти однозначно-негативной и отрицающей. Известный поэт и романист Юга Уильям Симмс обвинил роман в недостоверности, другие называли работу Стоу преступной и клеветнической. Стоу получила множество писем с угрозами (и даже посылку с отрезанным ухом чернокожего человека). Книготорговец из Мобил (Алабама), выставивший книгу на продажу, позже был вынужден покинуть город под давлением общественности.

Некоторые критики выделили скудость жизненного опыта Стоу, связанного с Южной жизнью, что выразилось в неточных описаниях региона. Например, она никогда не была на южной плантации. Однако Стоу всегда говорила, что персонажи её книги основаны на историях, которые ей рассказывали беглые рабы в Цинциннати. Сообщается, что «она наблюдала за несколькими инцидентами, которые побудили ее написать знаменитый роман против рабства. Сцены, которые она самолично наблюдала на реке Огайо, включая продажу мужа и жены разным хозяевам, а также статьи в газетах и журналах, стали материалом для сюжета».

В ответ на обвинения Бичер-Стоу в 1853 году написала книгу «Ключ к хижине дяди Тома» (англ.)русск., в которой приводились свидетельства того, что роман основан на реальных событиях;

Несмотря на критику, роман захватил воображение многих американцев. По данным сына Стоу, когда президент Соединенных Штатов Авраам Линкольн познакомился с его матерью в 1862 году, он заметил: «эта маленькая леди, которая начала эту великую войну».

«Хижина дяди Тома» в Российской империи

Роман «Хижина дяди Тома» был опубликован на русском языке в 1857 году в виде приложения к «Русскому вестнику» М. Н. Каткова (под названием «Хижина дяди Тома, или Жизнь негров в невольничьих штатах Северной Америки») и печатался в журнале «Сын Отечества» Н. И. Греча. Роман был также опубликован в качестве приложения к некрасовскому «Современнику» № 1 за 1858 год, в результате чего заметно выросла подписка на него. В общей сложности, во второй половине XIX века роман выходил в России более чем в 10 различных переводах и обработках как отдельными изданиями, так и в журналах.

Анти-Том

Основная статья: Анти-Том литература

В ответ на роман, появился целый жанр литературы, получивший название «Анти-Том». Он представлял рабовладельческую точку зрения и опирался на мнение, что видение вопросов рабства, описанное в романе Стоу, раздуто и некорректно. Героями сюжетов являются мягкосердечный патриархальный хозяин и его безупречная жена, которые по-семейному правят похожими на детей рабами на плантации. В этих романах подразумевается или прямо утверждается, что негры — народ, похожий на детей, неспособный жить без прямого надзора со стороны белых.

Среди наиболее известных произведений данного жанра — «Меч и прялка» (англ. The Sword and the Distaff) Уильяма Симмса, «Хижина тёти Филлис» (англ. Aunt Phillis’s Cabin) Мэри Истмен, и «Северная невеста плантатора» (англ. The Planter’s Northern Bride) Кэролайн Хенц (которая была близкой подругой Бичер-Стоу в то время, когда они обе проживали в Цинциннати). Книга Симмса была напечатана спустя несколько месяцев после «Хижины дяди Тома», в ряде её разделов приводится полемика с произведением Стоу и её взглядом на рабство. Роман Хенц, написанный в 1854 году, в своё время широко читался, но был по большей части забыт. В нём защищается рабство, которое представляется глазами женщины-северянки, дочери аболициониста, вышедшей замуж за рабовладельца-южанина.

За десятилетие, разделившее публикацию «Хижины дяди Тома» и начало Гражданской войны, было опубликовано около 20—30 романов жанра «Анти-Том». Среди них две книги под названием «Хижина дяди Тома как она есть» (англ. Uncle Tom’s Cabin As It Is), одна — У. Л. Смита, другая — С. Уили, а также книга Джона Пендлтона Кеннеди. Более половины романов жанра «Анти-Том» были написаны белыми женщинами. Уильям Симмс оставил такой комментарий: «Похоже, что южанки ответили на поэтические взгляды северянки».

Эдвин Лонг — Маленькая Ева и дядя Том (1886)

Интересные факты

Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список. (27 апреля 2019)

• Дом Бичер-Стоу в Брансуике, штат Мэн, где была написана «Хижина дяди Тома», находится в списке важнейших достопримечательностей США;
• В книге «101 самая влиятельная несуществующая личность», посвящённой литературным героям, сыгравшим значительную роль в истории человечества (книга вышла в США в октябре 2006), дядя Том занимает 11-е место.
• В николаевской России книга была запрещена — за идею всеобщего равенства людей и «подрыв религиозных идеалов».

В XX веке

В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена. Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 4 мая 2019 года.

В годы наибольшей активности «чёрных пантер», слово «Том» стало оскорблением (сродни русскоязычному сленговому выражению «терпила», «пострадавший») по отношению к тем представителям афроамериканского населения, которые придерживались идеи мирного противостояния расизму, считавшим, что белые и чёрные могут сосуществовать бесконфликтно. «Пантеры», выступавшие за радикальные методы, террор и вооружённое сопротивление белым, относились с презрением к сторонникам примирения с белыми. После того как известный боксёр Кассиус Клей стал адептом Нации ислама, получив мусульманское имя Мохаммед Али, он неоднократно дразнил своего соперника Джо Фрейзера, называя его «Томом».

> Переводы

• А. Н. Анненская
• В. С. Вальдман
• Н. А. Волжина
• А. А. Рагозина
• З. Н. Журавская
• Л. А. Мурахина

Примечания

В родственных проектах

• Тексты в Викитеке
• Медиафайлы на Викискладе

Хижина дяди Тома

Uncle Tom’s Cabin

Титульный лист первого издания 1852 года

Жанр:

социальный роман

Гарриет Бичер-Стоу

Язык оригинала:

английский

Год написания: Отдельное издание:

20 марта 1852 г.

Издательство:

John P. Jewett and Company

Текст произведения в Викитеке

Легри избивает дядюшку Тома

«Хижина дяди Тома» (англ. Uncle Tom’s Cabin) — известный роман Гарриет Бичер-Стоу, направленный против рабовладения в Америке. Роман оказал значительное влияние на отношение мировой общественности к афроамериканцам и рабству. Считается даже, что роман обострил один из местных конфликтов на почве рабства, что привело к Гражданской войне в США.

Современные исследователи и читатели критикуют роман за снисходительное расистское описание негритянских персонажей романа, особенно при описании внешнего вида, речей и поведения героев как и за пассивность дяди Тома с котрой он принимает судьбу. Роль книги в создании и использовании общих стереотипов об афроамериканцах значительна поскольку роман «Хижина дяди Тома» был бестселлером в ходе 19-го столетия. В результате книга (вместе с иллюстрациями к ней) сыграла главную роль в том что эти стереотипы укоренились постоянно в духе американцев.

Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел. Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.

В ответ на публикацию произведения писатели-южане выпустили несколько книг с целью опровержения романа Стоу. Таким образом, появился целый жанр литературы, получивший название «Анти-Том» написанный с рабовладельческой точки зрения, опиравшийся на мнение, что видение вопросов рабства, описанное в романе Стоу, раздуто и некорректно. Героем сюжетов произведений данного жанра является мягкосердечный патриархальный хозяин и его безупречная жена, которые по-семейному правят похожими на детей рабами на плантации. В этих романах подразумевается или прямо утверждается, что негры — народ, похожий на детей, неспособный жить без прямого надзора со стороны белых.

Среди наиболее известных произведений данного жанра The Sword and the Distaff Уильяма Гилмора Симмса, Aunt Phillis’s Cabin Мэри Истмен, и The Planter’s Northern Bride Кэролайн Ли Хенц (которая была близкой подругой Бичер-Стоу в то время, когда они обе проживали в Цинциннати). Книга Симмса была напечатана спустя несколько месяцев после «Хижины дяди Тома», в ряде её разделов приводится полемика с произведением Стоу и её взглядом на рабство. Роман Хенц, написанный в 1854, в своё время широко читался, но был по большей части забыт. В нём защищается рабство, которое представляется глазами женщины-северянки, дочери аболициониста, вышедшей замуж за рабовладельца-южанина.

За десятилетие, разделившие публикацию «Хижины дяди Тома» и вспышкой Гражданской войны, были опубликованы около 20-30 романов жанра «Анти-Том». Среди них две книги под титулом Uncle Tom’s Cabin As It Is (Хижина дяди Тома как она есть), одна У. Л. Смита, другая C.H. Wiley и книга Джона Пендлтона Кеннеди. Более половины романов жанра написаны белыми женщинами. Симс оставил такой комментарий «Похоже, что южанки ответили на поэтические взгляды северянки».

• После написания романа писательнице предъявлялись обвинения в недостоверности изображённого в произведении. В ответ Бичер-Стоу в 1853 году написала книгу «Ключ к хижине дяди Тома» (часто просто «Ключ»), где приводились свидетельства того, что роман основан на реальных событиях.
• Дом Бичер-Стоу в Брансуике, штат Мэн, где была написана «Хижина дяди Тома», находится в списке важнейших достопримечательностей США.
• В книге «101 самая влиятельная несуществующая личность», посвящённой литературным героям, сыгравшим значительную роль в истории человечества (книга вышла в США в октябре 2006), дядя Том занимает 11-е место.

Хижина дяди Тома на Викискладе

— Воды… — Сухие губы почти не слушались, как и легкие.

И боль. Боль по всему телу, страшный зуд, а в голове словно миксером поработали и залили расплавленным железом.

Губами он почувствовал трубку капельницы, из которой текла живительная влага. Вода не приносила облегчения, а лишь разламывала что-то внутри его горла, пробивая путь к желудку с помощью грубого камня.

Но каждый следующий глоток давался все легче и легче, принося помимо страданий прохладу и ясность.

Вот он уже вспомнил, что его зовут Илья, вспомнил свою жизнь, апокалипсис, Язычника, то, как его превратили…

Он попытался встать и выгнулся от резкой боли. Если бы не веревки, он бы упал на пол…

Веревки. Он связан. А еще он зомби. Или нет?

— Кто… я?

— Ты Илья.

— В смысле я зомби ли нет?

— Ну где-то посередине. — Над ним наклонился мужик в очках и грязном халате. — Хочешь меня укусить?

— Спасибо, обойдусь. — Илья постарался отвернуться от перегара. — После вас похмеляться замучаюсь.

— Очень даже зря. — Мужик пропал из обзора и вскоре послышались глотки.

Судя по звуку распахнулась дверь.

— Живой, спецназёр?

— Доктор сказал, что на половину… — Илья с трудом повернул голову к выходу.

— На какую именно, не уточнял?

— У него и спроси.

— Да он сам уже наполовину живой…- Язычник подошел и достал нож.

Веревки ослабли и Илье помогли сесть.

— А просто развязать?

— Долго, да и нож под рукой, мало ли что.

— Пришил бы меня?

— С легкостью!

— Сам то себе веришь? — От дверей уже подходила Ирина.

Она рассказала Илье, что Язычник сразу же отправился за Ильей, только по земле и застал, как их погрузили в машину. Догнал их когда Илью уже скидывали в яму, перестрелял храмовников и вкатил уже почти обернувшемуся Илье конскую дозу загадочной «Заморозки». Повезло, что их увезли не на основную базу и он смог держать оборону до прихода помощи.

Тут в помещение зашел Андрей и внимательно оглядел Илью. Молча подошел и обнял своими лапищами еще не восстановившегося Илью.

— Живой, Мелкий, живой… — Он отстранился. — Ты бы видел, что происходило у нас. Эти придурки в балахонах… Ты им про лодки подсказал?

— Да.

— Красавчик. — Андрей улыбнулся. — В общем ни одна из моторок до нас не доплыла. Багор говорил, что они ради эффекта неожиданности даже моторы завели одновременно. Речные гады сначала сами охренели от такой наглости, что дали храмовникам до середины доплыть, а потом… Дым даже гранаты не готовил, и так все ясно было. Увидеть бы лица тех, кто ниже по течению заметит красную реку. А тех, кто в ворота ломанулся прям там и подорвали. Правда не много их было.

— У них… бойцы кончились.

Андрей внимательно посмотрел на Илью, потом кивнул Язычнику и они вдвоем вышли.

— А как вы меня… вернули? — Илья повернулся к Ирине.

— Переливание крови.

— Это спасение?

— Нет. Много всего… — Она присела на кровать рядом. — Тебе просто повезло. Благодаря «заморозке» ты не успел обернуться полностью. Ты молодой, твой организм сформировывался уже по эту сторону апокалипсиса. Да и Егеря смогли собрать достаточно нужной крови у детей.

— Там же надо по группам, а я даже не знаю, какая у меня.

— Раньше по группам. А у рожденных после только одна группа крови. Группа «Зет», если угодно. Я не до конца верила… да никто кроме Язычника не верил в твое выздоровление.

— Я теперь как он? — Илья кивнул на проём. — С иммунитетом?

— Возможно… Но проверять не советую. Может не обратишься, а может обратишься и сразу в супера.

Илья поднял левую ладонь к лицу и пошевелил пальцами. Только чуть более светлый оттенок кожи и уже затягивающиеся шрамы говорили о том, что она раньше ему не принадлежала.

— А как это…

— Просто еще одна загадка. — Ира поднялась, посмотрела на похрапывающего доктора и направилась к выходу. — Пойдем, людям покажешься. Твоих всех сюда привезли. Кто выжил.

*************

Илья доедал четвертую банку тушенки, когда с Андреем связались по рации.

— Лампы перегорели, прием.

— Все?

— Так точно.

Андрей убрал рацию.

— Ну как себя чувствуешь?

— Нормально вроде.

— Стрелять сможешь?

— Да теперь хоть с двух рук. — Илья помахал левой ладонью.

— Вот и отлично. Пошли.

— Лампочки менять что-ли?

— Молодежь…

*************

В Храме царило оживление, за которым с любопытством с крыш наблюдали суперы. Столько вкусной еды, а достать никак.

Пока никак.

Перед этим было много выстрелов, прозвучавших практически одновременно и из некоторых окон вкусно запахло кровью. Любопытные суперы заползали на запах и находили там убитых людей в балахонах, которых до этого не чуяли. А сейчас чуяли. И не только уже убитых, но и то, что скоро еды станет намного больше.

*************

Предупредить Храм было некому, все наблюдатели были обнаружены и ликвидированы.

Хоть храмовники и почувствовали что-то, но два взрыва, уничтожившие ворота и стену за храмом, застали их врасплох.

Люди в балахонах бесполезно метались по двору, не видя с кем сражаться. Их же расстреливали со всех сторон

Отец Михаил, вопреки всем слухам, не привык отсиживаться в стороне. И в этот раз, несмотря на сан, он схватил автомат и быстрым шагом направился во двор. Он слышал, что стрельба шла на убыль и что-то ему подсказывало, что на этот раз не в их пользу. Но кто? Сталкеры пришли мстить? Наверное больше некому…

Перед ним выскочил парнишка в совсем не сталкерской одежде, но с автоматом. Отец Михаил, не теряя времени пнул мальца в живот, не давая тому опомниться.

— Ты хоть знаешь, что с оружием проник в Дом Господень?! — Он направил автомат на парня.

— Кого ты обманываешь, тут давно нет бога. — В затылок уперлось холодное дуло. — Вы сами выгнали его отсюда.

— Вам это не сойдет с…

Выстрелом ему оторвало ухо и отец Михаил выронил автомат, зажимая рану.

— Илья, уходим. — Язычник помог подняться парню и они выбежали из храма.

Отец Михаил поднял автомат и выбежал следом, но противник уже скрылся в густом дыму. Он постоял, наблюдая за двором, в котором были его мертвые соратники. Некоторые из них стали подниматься, а из дыма показались первые твари.

Отец Михаил вернулся в Храм и запер за собой дверь. Ничего, он еще жив, а это значит, что он снова соберет…

Его размышления прервал рык откуда-то из глубины Храма. Супер, которого они должны были сжечь сегодня… Сам бы он не вырвался, значит его кто-то отпер и теперь он идет на запах его крови…

*************

— Ох и отожрутся там зомбаки. — Илья трясся в джипе с Андреем, Язычником и Ириной. — Проблем прибавится.

— Не проблем, а дел. — Язычник ехал, прикрыв глаза. — Появятся представители нового поколения. Мы их заберем. По крайней мере на одну заразу стало меньше.

— А сталкеры?

— А сталкеры за тебя и доктора предложили грузовик жратвы и патронов. — Андрей рассмеялся. — Только мы вас не отдадим. Мы им сообщили все детали, вот пусть и обходятся.

— Притормози тут. — Язычник похлопал водителя. — Пойду помарадерствую.

*************

Автомобиль уехал вперед, а Язычник направился к двери, которую приметил издалека. Она была не тронута, а вывеска гласила «Бар Точка Пересечения»

— Сколько лет тут бегаю, а бар этот раньше не встречал. Надо исправить. — Язычник улыбнулся и распахнул дверь.

Жизнь среди жизни

Смотреть что такое «Жизнь среди жизни» в других словарях:

• ЖИЗНЬ — Иисус Христос Спаситель и Жизнеподатель. Икона. 1394 г. (Художественная галерея, Скопье) Иисус Христос Спаситель и Жизнеподатель. Икона. 1394 г. (Художественная галерея, Скопье) , христ. богословие в учении о Ж.… … Православная энциклопедия

• Жизнь — У этого термина существуют и другие значения, см. Жизнь (значения). Жизнь активная форма существования материи, в некотором смысле высшая по сравнению с её физической и химической формами существования; совокупность физических и… … Википедия

• жизнь — и, ж. 1. Особая форма движения материи, возникающая на определенном этапе ее развития. Возникновение жизни на земле. □ Основой жизни являются белковые соединения, которые при высокой температуре свертываются. В. Комаров, Происхождение растений.… … Малый академический словарь

• Жизнь после смерти — У этого термина существуют и другие значения, см. После смерти. Жизнь после смерти, или загробная жизнь ненаучное представление о продолжении сознательной жизни человека после смерти. В большинстве случаев подобные представления обусловлены … Википедия

• ЖИЗНЬ — ЖИЗНЬ. Содержание: Определение понятия «жизнь» ……..292 Проблема возникновения жизни на земле . . 296 Жизнь с точки зрения диалектического материализма………………..299 Жизнь, основное понятие, выработанное первобытным… … Большая медицинская энциклопедия

• ЖИЗНЬ — понятие многозначное, меняет свое содержание в зависимости от области применения. В биол. науках понимается как одна из форм существования материи, осуществляющая обмен веществ, регуляцию своего состава и функций, обладающая способностью… … Энциклопедия культурологии

• ЖИЗНЬ — особое качественное состояние мира, возможно, необходимая ступень в развитии Вселенной. Естественно научный подход к сущности Ж. сосредоточен на проблеме ее происхождения, ее материальных носителей, на отличии живого от неживого, на эволюции… … Философская энциклопедия

• Жизнь и смерть Пушкина — Жанр … Википедия

• Жизнь других — Das Leben der Anderen … Википедия

• Жизнь после людей — Life After People Жанр … Википедия

Гарриет Бичер-Стоу

Хижина дяди Тома

Глава I,

в которой читатель знакомится с «гуманным» человеком

Суровый февральский день склонялся к вечеру. В маленьком городке П., в штате Кентукки, два джентльмена сидели в уютной столовой за бокалом вина. Они были одни. Сдвинув поближе стулья, джентльмены углубились в серьезный деловой разговор.

Мы из вежливости сказали «два джентльмена», но, строго говоря, это определение вовсе не подходило к одному из собеседников. Это был невысокий коренастый человек с грубыми, маловыразительными чертами лица. Он держал себя с наглостью и напыщенностью, свойственными людям, которые, не стесняясь в средствах, пробивают себе путь к успеху. Одет он был с большой претензией — его пестрый жилет и синий в желтую крапинку галстук, завязанный огромным замысловатым узлом, вполне подходили к его крикливо-франтоватому виду. Грубые пальцы его рук были унизаны множеством колец, и на тяжелой золотой цепочке от часов болтались самые разнообразные брелоки, которыми он самодовольно позвякивал в пылу разговора. Речь его отнюдь не соответствовала правилам грамматики, и сдабривал он ее время от времени такими красочными проклятиями, которые я, при всем моем стремлении к наибольшей правдивости, не могу здесь привести.

Его собеседник, мистер Шельби, производил впечатление человека образованного. Вся окружавшая обстановка свидетельствовала об обеспеченности и даже значительном материальном благополучии. Оба собеседника были поглощены разговором.

— Вот именно так я и желал бы уладить это дело, — произнес мистер Шельби.

— На такие условия я не могу согласиться, никак не могу, мистер Шельби! — ответил его собеседник, приподняв бокал и рассматривая на свет налитое в него вино.

— Но примите во внимание, Хеллей: Том в самом деле замечательный парень и, безусловно, стоит этой суммы. Он спокоен, честен, умен, так что всю работу на плантации он наладил, как часовой механизм.

— Вы имеете в виду: честен, как может быть честен негр, — заметил Хеллей, наливая себе рюмку бренди.

— Нет, я имею в виду настоящую честность. Том — хороший, работящий, разумный и благочестивый человек. Я доверил ему все мое имущество — деньги, дом, лошадей, разрешил ему свободно передвигаться по окрестностям. Он вполне оправдал мое доверие.

— Немало людей, Шельби, считают, что верующих негров не бывает, — с ударением произнес Хеллей. — Но я готов допустить, что ваш Том верующий. В последней партии, которую я пригнал в Орлеан, был один — стоило послушать, как эта скотина молилась! Лучше всякой проповеди! И притом — кроткий, покладистый. Ну и заработал я на нем порядочно деньжонок! Я приобрел его на аукционе — продавалось имущество несостоятельного должника, и достался он мне чуть не даром. Я получил на нем шестьсот долларов чистой прибыли! О да! Благочестие у негра — вещь ценная, разумеется, если товар неподдельный.

— Что касается Тома, его благочестие и преданность — товар, во всяком случае, неподдельный, — промолвил мистер Шельби. — Не далее как прошлой осенью я послал его одного по моим делам в Цинциннати. Он должен был привезти мне пятьсот долларов. «Том, — сказал я ему, — я доверяю тебе, зная, что ты человек честный и порядочный. Ты меня не обманешь». И Том действительно вернулся. Я знал, что так будет. По имеющимся у меня сведениям, какие-то негодяи спрашивали его, почему он не удрал в Канаду. «Мой господин доверял мне, — ответил Том, — поэтому я не мог так поступить». Вся эта история стала мне известна. Должен признаться, что мне очень тяжело расстаться с Томом. Вам следовало бы, Хеллей, принять его в покрытие всего долга; вы так и поступили бы, будь у вас совесть.

— Ого! Совести у меня ровно столько, сколько нужно деловому человеку. Ровно столько, чтобы при случае поклясться ею, — продолжал в шутливом тоне торговец. — Кроме того, я готов сделать все в пределах разумного, лишь бы услужить моим друзьям. Но то, что вы предлагаете, — это уж через край! Этого я не могу. — При этом Хеллей, вздохнув, снова наполнил до краев свой бокал.

— Так как же, Хеллей? Какие условия вы ставите?

— Неужели у вас не найдется мальчишки или девчонки, которых вы могли бы продать вместе с Томом?

— Хм, право, не знаю… Говоря по совести, меня только тяжелая необходимость заставила прибегнуть к продаже. Мне не хотелось бы расставаться ни с кем из моих людей.

В эту минуту распахнулась дверь, и в комнату вбежал мальчик-квартеронец лет четырех или пяти. Ребенок был на редкость красив и привлекателен. Черные шелковистые кудри обрамляли круглое личико с ямочками на щеках, а большие темные глаза, одновременно мягкие и огненные, из-под густых, длинных ресниц с любопытством оглядывали присутствующих. Аккуратно сшитое платьице из красной с желтыми квадратиками материи хорошо сидело на его маленькой фигурке и очень шло ему. Забавная застенчивость, смешанная с известной уверенностью, показывала, что он привык встречать ласку и внимание со стороны своего господина.

— Хэлло, Гарри-галчонок! — крикнул мистер Шельби и, свистнув, бросил ему гроздь темного винограда. — На, подбери!

Ребенок кинулся со всех ног за подачкой.

— Подойди-ка сюда, Гарри-галчонок! — смеясь, позвал его Шельби.

Мальчик подошел, и Шельби, погладив его по кудрявой головке, взял его за подбородок.

— Ну вот, а теперь покажи нашему гостю, как ты умеешь петь и танцевать.

Мальчуган сразу же своим чистым, звучным голоском затянул одну из полудиких, забавных песенок, которую часто поют негры, сопровождая пение целым рядом комических движений рук, ног и всего тела. Видно было, что он всем существом ощущает ритм.

— Браво! — воскликнул Хеллей, бросая ему четвертушку апельсина.

— А теперь, Гарри, покажи, как ходит старый дядя Кудж, когда его мучает ревматизм! — крикнул мистер Шельби.

Гибкие члены мальчика сразу же словно скрючились и стали неподвижны. Сгорбившись и опираясь на палку своего господина, он заковылял по комнате, сплевывая по сторонам.

Сидевшие за столом хохотали во все горло.

— А теперь, Гарри, покажи-ка, как Роббинс, председатель церковного совета, запевает псалом.

Ребенок по мере сил вытянул свое пухленькое личико и с непоколебимой торжественностью гнусаво затянул какую-то церковную мелодию.

— Ура! Браво! — завопил Хеллей. — Вот молодец! Из него выйдет толк! Я вам кое-что скажу, — добавил он неожиданно шепотом, хлопнув Шельби по плечу. — Прикиньте этого мальчугана, и дело в шляпе. Давайте по рукам, и все будет в порядке…

Дверь тихо раскрылась, и вошла молодая квартеронка лет двадцати пяти.

Достаточно было перевести взгляд с ребенка на эту женщину, и сразу можно было угадать, что это его мать. У нее были такие же темные блестящие глаза, такие же шелковистые черные вьющиеся волосы. На смуглых щеках ее проступил заметный румянец, еще более сгустившийся, когда она поймала на себе беззастенчивый, полный восхищения взгляд незнакомого человека, сидевшего за хозяйским столом. Платье плотно облегало ее стан, обрисовывая прекрасные линии ее тела. Красивые руки, изящная форма ног — ничто не ускользнуло от внимательного взора торговца, умевшего сразу определить ценность добротного женского товара.

— Что тебе, Элиза? — спросил мистер Шельби, заметив, что она в нерешительности глядит на него.

— Простите, мастер, я пришла за Гарри.

Малыш подбежал к ней, хвастая добычей, которую он завернул в подол своего платьица.

— Хорошо, уведи его, — сказал Шельби, и она, поспешно подхватив на руки ребенка, вышла из комнаты.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул торговец, с восхищением оборачиваясь к хозяину дома. — Вот это товарец! На этой девушке вы можете в любое время, если захотите, заработать в Орлеане состояние. Мне случалось видеть, как платили по тысяче долларов за девчонок, которые были ничуть не лучше этой.

— Я не намереваюсь наживать на ней состояние, — сухо возразил Шельби. Желая переменить тему разговора, он откупорил новую бутылку вина. — Отведайте, — произнес он, обращаясь к Хеллею, — и скажите, какого вы мнения об этом напитке.

— Великолепно, сэр! Первый сорт! — объявил торговец, затем, фамильярно похлопав мистера Шельби по плечу, он продолжал: — Ну так как же? Согласны вы заключить сделку насчет девушки? Что вам предложить? Сколько вы за нее хотите?

— Мистер Хеллей! Я не могу продать ее. Жена моя не согласится отдать ее ни за какие деньги.

— Чепуха! Женщины болтают всякий вздор потому, что не умеют считать. Разъясните им только, сколько часиков, шляп, драгоценностей они смогут купить за эти деньги, и они начнут по-новому смотреть на дело.

— Я уже сказал вам, Хеллей, что об этом и речи быть не может. И уж если я сказал: нет, — значит, нет! — решительно заявил Шельби.

Текст книги «Хижина дяди Тома»

Гарриет Бичер-Стоу

Хижина дяди Тома

Глава I,

в которой читатель знакомится с «гуманным» человеком

Суровый февральский день склонялся к вечеру. В маленьком городке П., в штате Кентукки, два джентльмена сидели в уютной столовой за бокалом вина. Они были одни. Сдвинув поближе стулья, джентльмены углубились в серьезный деловой разговор.

Мы из вежливости сказали «два джентльмена», но, строго говоря, это определение вовсе не подходило к одному из собеседников. Это был невысокий коренастый человек с грубыми, маловыразительными чертами лица. Он держал себя с наглостью и напыщенностью, свойственными людям, которые, не стесняясь в средствах, пробивают себе путь к успеху. Одет он был с большой претензией – его пестрый жилет и синий в желтую крапинку галстук, завязанный огромным замысловатым узлом, вполне подходили к его крикливо-франтоватому виду. Грубые пальцы его рук были унизаны множеством колец, и на тяжелой золотой цепочке от часов болтались самые разнообразные брелоки, которыми он самодовольно позвякивал в пылу разговора. Речь его отнюдь не соответствовала правилам грамматики, и сдабривал он ее время от времени такими красочными проклятиями, которые я, при всем моем стремлении к наибольшей правдивости, не могу здесь привести.

Его собеседник, мистер Шельби, производил впечатление человека образованного. Вся окружавшая обстановка свидетельствовала об обеспеченности и даже значительном материальном благополучии. Оба собеседника были поглощены разговором.

– Вот именно так я и желал бы уладить это дело, – произнес мистер Шельби.

– На такие условия я не могу согласиться, никак не могу, мистер Шельби! – ответил его собеседник, приподняв бокал и рассматривая на свет налитое в него вино.

– Но примите во внимание, Хеллей: Том в самом деле замечательный парень и, безусловно, стоит этой суммы. Он спокоен, честен, умен, так что всю работу на плантации он наладил, как часовой механизм.

– Вы имеете в виду: честен, как может быть честен негр, – заметил Хеллей, наливая себе рюмку бренди.

– Нет, я имею в виду настоящую честность. Том – хороший, работящий, разумный и благочестивый человек. Я доверил ему все мое имущество – деньги, дом, лошадей, разрешил ему свободно передвигаться по окрестностям. Он вполне оправдал мое доверие.

– Немало людей, Шельби, считают, что верующих негров не бывает, – с ударением произнес Хеллей. – Но я готов допустить, что ваш Том верующий. В последней партии, которую я пригнал в Орлеан, был один – стоило послушать, как эта скотина молилась! Лучше всякой проповеди! И притом – кроткий, покладистый. Ну и заработал я на нем порядочно деньжонок! Я приобрел его на аукционе – продавалось имущество несостоятельного должника, и достался он мне чуть не даром. Я получил на нем шестьсот долларов чистой прибыли! О да! Благочестие у негра – вещь ценная, разумеется, если товар неподдельный.

– Что касается Тома, его благочестие и преданность – товар, во всяком случае, неподдельный, – промолвил мистер Шельби. – Не далее как прошлой осенью я послал его одного по моим делам в Цинциннати. Он должен был привезти мне пятьсот долларов. «Том, – сказал я ему, – я доверяю тебе, зная, что ты человек честный и порядочный. Ты меня не обманешь». И Том действительно вернулся. Я знал, что так будет. По имеющимся у меня сведениям, какие-то негодяи спрашивали его, почему он не удрал в Канаду. «Мой господин доверял мне, – ответил Том, – поэтому я не мог так поступить». Вся эта история стала мне известна. Должен признаться, что мне очень тяжело расстаться с Томом. Вам следовало бы, Хеллей, принять его в покрытие всего долга; вы так и поступили бы, будь у вас совесть.

– Ого! Совести у меня ровно столько, сколько нужно деловому человеку. Ровно столько, чтобы при случае поклясться ею, – продолжал в шутливом тоне торговец. – Кроме того, я готов сделать все в пределах разумного, лишь бы услужить моим друзьям. Но то, что вы предлагаете, – это уж через край! Этого я не могу. – При этом Хеллей, вздохнув, снова наполнил до краев свой бокал.

– Так как же, Хеллей? Какие условия вы ставите?

– Неужели у вас не найдется мальчишки или девчонки, которых вы могли бы продать вместе с Томом?

– Хм, право, не знаю… Говоря по совести, меня только тяжелая необходимость заставила прибегнуть к продаже. Мне не хотелось бы расставаться ни с кем из моих людей.

В эту минуту распахнулась дверь, и в комнату вбежал мальчик-квартеронец лет четырех или пяти. Ребенок был на редкость красив и привлекателен. Черные шелковистые кудри обрамляли круглое личико с ямочками на щеках, а большие темные глаза, одновременно мягкие и огненные, из-под густых, длинных ресниц с любопытством оглядывали присутствующих. Аккуратно сшитое платьице из красной с желтыми квадратиками материи хорошо сидело на его маленькой фигурке и очень шло ему. Забавная застенчивость, смешанная с известной уверенностью, показывала, что он привык встречать ласку и внимание со стороны своего господина.

– Хэлло, Гарри-галчонок! – крикнул мистер Шельби и, свистнув, бросил ему гроздь темного винограда. – На, подбери!

Ребенок кинулся со всех ног за подачкой.

– Подойди-ка сюда, Гарри-галчонок! – смеясь, позвал его Шельби.

Мальчик подошел, и Шельби, погладив его по кудрявой головке, взял его за подбородок.

– Ну вот, а теперь покажи нашему гостю, как ты умеешь петь и танцевать.

Мальчуган сразу же своим чистым, звучным голоском затянул одну из полудиких, забавных песенок, которую часто поют негры, сопровождая пение целым рядом комических движений рук, ног и всего тела. Видно было, что он всем существом ощущает ритм.

– Браво! – воскликнул Хеллей, бросая ему четвертушку апельсина.

– А теперь, Гарри, покажи, как ходит старый дядя Кудж, когда его мучает ревматизм! – крикнул мистер Шельби.

Гибкие члены мальчика сразу же словно скрючились и стали неподвижны. Сгорбившись и опираясь на палку своего господина, он заковылял по комнате, сплевывая по сторонам.

Сидевшие за столом хохотали во все горло.

– А теперь, Гарри, покажи-ка, как Роббинс, председатель церковного совета, запевает псалом.

Ребенок по мере сил вытянул свое пухленькое личико и с непоколебимой торжественностью гнусаво затянул какую-то церковную мелодию.

– Ура! Браво! – завопил Хеллей. – Вот молодец! Из него выйдет толк! Я вам кое-что скажу, – добавил он неожиданно шепотом, хлопнув Шельби по плечу. – Прикиньте этого мальчугана, и дело в шляпе. Давайте по рукам, и все будет в порядке…

Дверь тихо раскрылась, и вошла молодая квартеронка лет двадцати пяти.

Достаточно было перевести взгляд с ребенка на эту женщину, и сразу можно было угадать, что это его мать. У нее были такие же темные блестящие глаза, такие же шелковистые черные вьющиеся волосы. На смуглых щеках ее проступил заметный румянец, еще более сгустившийся, когда она поймала на себе беззастенчивый, полный восхищения взгляд незнакомого человека, сидевшего за хозяйским столом. Платье плотно облегало ее стан, обрисовывая прекрасные линии ее тела. Красивые руки, изящная форма ног – ничто не ускользнуло от внимательного взора торговца, умевшего сразу определить ценность добротного женского товара.

– Что тебе, Элиза? – спросил мистер Шельби, заметив, что она в нерешительности глядит на него.

– Простите, мастер, я пришла за Гарри.

Малыш подбежал к ней, хвастая добычей, которую он завернул в подол своего платьица.

– Хорошо, уведи его, – сказал Шельби, и она, поспешно подхватив на руки ребенка, вышла из комнаты.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул торговец, с восхищением оборачиваясь к хозяину дома. – Вот это товарец! На этой девушке вы можете в любое время, если захотите, заработать в Орлеане состояние. Мне случалось видеть, как платили по тысяче долларов за девчонок, которые были ничуть не лучше этой.

– Я не намереваюсь наживать на ней состояние, – сухо возразил Шельби. Желая переменить тему разговора, он откупорил новую бутылку вина. – Отведайте, – произнес он, обращаясь к Хеллею, – и скажите, какого вы мнения об этом напитке.

– Великолепно, сэр! Первый сорт! – объявил торговец, затем, фамильярно похлопав мистера Шельби по плечу, он продолжал: – Ну так как же? Согласны вы заключить сделку насчет девушки? Что вам предложить? Сколько вы за нее хотите?

– Мистер Хеллей! Я не могу продать ее. Жена моя не согласится отдать ее ни за какие деньги.

– Чепуха! Женщины болтают всякий вздор потому, что не умеют считать. Разъясните им только, сколько часиков, шляп, драгоценностей они смогут купить за эти деньги, и они начнут по-новому смотреть на дело.

– Я уже сказал вам, Хеллей, что об этом и речи быть не может. И уж если я сказал: нет, – значит, нет! – решительно заявил Шельби.

– Но мальчишку вы мне все же добавите, Шельби. Вы должны отдать мне справедливость: я предложил за него хорошую цену.

– На что вам, черт возьми, дался этот ребенок?

– Штука в том, что у меня есть приятель. Он скупает красивых мальчиков и выращивает их для рынка. Это предмет на любителя: красивые слуги для богачей, которые могут выложить достаточную сумму. По-настоящему красивый мальчик, открывающий дверь и подающий к столу, – украшение для хорошо поставленного дома. На этих ребятах можно хорошо заработать. А ваш маленький чертенок такой забавный да еще музыкальный зверек, что вполне подойдет для такой цели.

– Мне очень не хотелось бы продавать его, – проговорил в задумчивости Шельби. – Я человек гуманный, и мне неприятно отнимать ребенка от матери.

– В самом деле?.. Да это и вполне естественно, я вас понимаю. Нелегко подчас бывает управиться с этим женским полом. Их визг и рев мне тоже невтерпеж. Да и работе мешает. Поэтому я свои дела обычно устраиваю так, что мне всего этого слышать не приходится. А что, если б вы эту женщину на денек-другой куда-нибудь услали? Все было бы кончено раньше, чем она вернется домой. Ваша жена могла бы купить ей пару сережек, платье или другую ерунду, чтобы ее успокоить.

– Боюсь, что это не уладит дела.

– Да, разумеется, уладит! Эти существа ведь не похожи на белых: они все переживут, лишь бы умно взяться за дело. Говорят, – произнес Хеллей, придавая своему лицу чистосердечное и благодушное выражение, – говорят, будто бы моя деятельность убивает всякую чувствительность. Но я с этим не согласен. Я никогда не действовал теми способами, к которым прибегают другие. Мне приходилось встречать торговцев, которые вырывали ребенка из рук матери и выставляли его тут же на продажу, тогда как женщина здесь же рядом вопит как зарезанная. Крайне неразумно! Портит товар, может привести его в полную негодность. Я помню случай, когда красивую женщину таким способом совершенно загубили. Покупатель, который приобрел ее, ни за что не хотел брать ребенка, а она, когда в ней закипала кровь, становилась упряма, как животное. Представьте себе только: она изо всех сил прижала к себе детеныша, болтала всякий вздор и вообще вела себя черт знает как. Меня в дрожь бросает при одном воспоминании. Когда у нее вырвали ребенка, она совсем осатанела, а неделю спустя умерла. Чистый убыток в тысячу долларов, и все из-за недостатка осторожности – больше ничего. Гораздо разумнее, как подсказывает мне опыт, действовать по возможности гуманно.

Торговец откинулся на спинку стула. Лицо его выражало уверенность в собственной добродетели.

Шельби задумчиво чистил апельсин, а Хеллей все никак не мог расстаться с увлекшей его темой:

– Самого себя хвалить обычно не полагается. Я говорю об этом только потому, что это сущая правда. За мной укоренилась слава, что я обычно пригоняю на рынок самые лучшие гурты негров. По крайней мере, так мне многие говорили в лицо. Я проделывал это не раз и не два, а сотни раз, и всегда все в отличном состоянии: толстые, упитанные. Кроме того, ни у одного другого торговца нет такой малой убыли. Все это я отношу за счет моего способа обращения, основой которого является человеколюбие.

Шельби не нашелся, что ответить, и поэтому только неопределенно протянул:

– В самом деле?

– Случалось, меня за мои принципы высмеивали и пытались убедить, что я не прав. Но я крепко стоял на своем и заработал на этом немало денег. Клянусь богом, мои принципы окупились!

Торговец захохотал, полагая, что удачно сострил.

Это представление о гуманности было так противоестественно и нелепо, что Шельби не мог удержаться и расхохотался вместе с ним. Быть может, смеешься и ты, читатель, но ведь тебе известно, что гуманность у нас в Америке проявляется в самой неожиданной форме и «гуманные» люди подчас говорят и делают совсем неожиданные вещи.

Смех Шельби подбодрил торговца, и он продолжал:

– Просто удивительно, что мне никак не удавалось вбить это в головы тем, с кем приходилось иметь дело. Вот знали бы вы моего компаньона Тома Локера там, на Юге, в Нахчецце. Том Локер был умный парень, но по отношению к неграм – настоящий черт. И знаете – из чистого принципа. Это была его система, и все тут. Случалось, я делал попытку урезонить его. «Том, – говорил я ему, – что пользы бить твоих девок по голове и толкать их, когда они кричат и ревут? Это просто смешно да к тому же бесполезно. Что до меня, то я никакого преступления в том, что они ревут, не вижу. Это вполне естественно, – говорю я ему, – и если природе не дать волю в одном, она себя проявит в другом. В общем, Том, – объясняю я ему, – ты портишь таким образом своих женщин. Они становятся болезненными, вешают нос, даже дурнеют, особенно желтые девушки, и приходится затрачивать чертовски много труда, пока они привыкают к обстановке. Почему бы тебе лучше не сказать им пару добрых слов, польстить им? Поверь мне, Том, иногда немного гуманности принесет больше пользы, чем твоя брань, да и доходу даст больше, говорю я тебе». Но Том никак не мог с этим согласиться и столько экземпляров мне перепортил, что пришлось с ним расстаться, хоть он и был добродушнейший парень и дельный коммерсант.

– Значит, вы считаете вашу систему в делах более продуктивной, чем система Тома? – спросил Шельби.

– Разумеется. Я убежден в этом. Видите ли, я всегда при неприятных обстоятельствах (а ведь в нашей отрасли приходится сталкиваться со всякими историями, например при продаже малышей) принимаю меры предосторожности: отсылаю женщин куда-нибудь подальше с глаз долой, понимаете? А потом, когда все уже свершилось и ничего изменить нельзя, они понемногу привыкают. Ведь все это не так, вы сами понимаете, как у белых, которые вырастают в надежде сохранить при себе жен и детей. Негры, знаете ли, если получают надлежащее воспитание, вообще ничего не ждут от жизни, так что такие штуки переживают гораздо легче.

– В таком случае, – произнес Шельби, – я очень опасаюсь, что мои негры воспитаны не так, как следует.

– Я тоже так думаю. Вы здесь, в Кентукки, балуете ваших людей. Вы руководитесь добрыми намерениями, но неграм вы вовсе не оказываете этим услугу. Негру, видите ли, предстоит мыкаться по свету. Его могут продать Дику, или Джиму, или еще бог весть кому, поэтому ему только вред приносят, приучая его к каким-то правам. Тем труднее ему потом переносить предстоящие невзгоды. Я убежден, что ваши негры, попав в такое место, где остальные негры вопят от восторга, будут чувствовать себя бог весть какими несчастными. Каждый, разумеется, считает свой способ наилучшим. По-моему, я обращаюсь с моим черным товаром отлично… Особенно если товар того стоит.

– Счастлив тот, кто собой доволен, – сказал Шельби, пожимая плечами и явно испытывая какое-то неприятное чувство.

– Так как же, – спросил Хеллей, после того как они некоторое время сидели молча, углубившись в свои мысли, – что вы скажете на мое предложение?

– Я еще подумаю, – ответил Шельби, – и посоветуюсь с женой. Но вам, Хеллей, я настоятельно рекомендую пока держать в строжайшей тайне цель вашего приезда в эти места. Иначе вряд ли удастся осуществить все это в той спокойной форме, о которой вы только что говорили. Пойдут разговоры среди моих негров, и как только об этом узнает жена Тома, поднимется шум и плач, можете мне поверить.

– Конечно, конечно! Лучше держать язык за зубами. Но должен вас предупредить: я чертовски спешу и хотел бы твердо знать, как обстоят дела, – сказал Хеллей, поднявшись и накидывая плащ.

– Зайдите сегодня между шестью и семью часами, и вы получите ответ, – произнес Шельби.

Хеллей поклонился и вышел из комнаты.

– Ах, если б я только мог спустить с лестницы этого мерзавца со всей его наглой самоуверенностью! – прошептал Шельби, когда дверь захлопнулась за посетителем. – Но я хорошо знаю, какие у него преимущества. Если б мне кто-нибудь в прежние годы сказал, что я когда-нибудь продам Тома какому-то бесчестному торговцу невольниками, который переправит его на Юг, я, наверно, ответил бы: «Разве мой негр – собака, чтобы я продал его?» А теперь я вижу, что это стало неизбежным. Да еще мальчика Элизы! Какой шум подымет жена уже из-за одного Тома… А все долги… – Он вздохнул. – Этот негодяй прекрасно понимает, что держит меня в руках, и хочет использовать положение…

В штате Кентукки положение невольников по сравнению с положением рабов на Юге относительно сносное. Сельские работы протекают в спокойной последовательности, там неизвестны периоды горячечной спешки и напряжения, которые в южных районах повторяются через определенные промежутки времени. Поэтому работа негров в Кентукки здоровее и менее утомительна.

Человек, случайно посетивший какую-нибудь из плантаций в тех краях, подчас бывает готов охотно поверить распространяемым легендам о якобы «патриархальном» быте и добропорядочных взаимоотношениях между господами и их рабами. Но – увы! – и там на эти отношения падает мрачная тень – тень закона, который рассматривает рабов – эти человеческие существа с бьющимся пульсом и живыми чувствами – как бездушные предметы.

Шельби по сравнению с другими рабовладельцами мог считаться человеком более передовых взглядов. Он старался не допускать, чтобы негры в его поместьях терпели недостаток в чем-либо, что требовалось для поддержания их сил. Но в связи с мало продуманными деловыми операциями он запутался в долгах, и его векселя на крупную сумму попали в руки Хеллея.

Это краткое сообщение должно послужить ключом к объяснению предшествующей сцены.

Элиза, приближаясь к дверям, уловила обрывки разговора, происходившего в комнате. Она поняла, что работорговец предлагал хозяину продать одного из его негров.

Когда она затем, взяв ребенка, вышла из комнаты, ей захотелось остановиться за дверью и дослушать разговор до конца. Но в эту минуту ее позвала госпожа.

Она не могла отделаться от мысли, что торговец предлагал продать ему ее мальчика. Ошибалась ли она? Сердце ее затрепетало, и она с такой силой прижала к себе ребенка, что малыш с удивлением поглядел ей в лицо.

– Что с тобой случилось? – спросила миссис Шельби, когда Элиза, уронив на пол кувшин с водой, затем по рассеянности достала из платяного шкафа и подала своей госпоже длинный халат вместо требуемого шелкового платья.

Элиза вздрогнула.

– О миссис! – прошептала она. Глаза ее наполнились слезами, и она, вдруг опустившись на стул, горько разрыдалась.

– Да скажи же, что с тобой приключилось, Элиза?

– О миссис, миссис! – воскликнула Элиза. – Внизу, в столовой, сидит торговец. Он о чем-то разговаривает с хозяином… Я слышала…

– Так что ж в этом страшного, глупенькая ты?

– О миссис, неужели это возможно, чтобы наш господин решился продать моего Гарри? – Несчастная женщина, откинувшись на спинку стула, зарыдала еще громче.

– Продать Гарри? Глупая ты! Да разве ты не знаешь, что господин никогда не заключает сделок с торговцами с Юга и никогда не продает никого из своих рабов? Неразумное дитя! Да кто же захочет купить твоего Гарри? Не воображаешь ли ты, что все на свете так восхищены им, как ты? Перестань плакать и подойди лучше сюда. Застегни мне платье, заплети косы и уложи их в такую прическу, которую тебя недавно научили делать. А главное – не подслушивай больше у дверей.

– Но, миссис… вы не дали бы своего согласия… если бы все-таки?..

– Какие глупости, девочка! Разумеется, нет. Как ты можешь говорить такие вещи? Это так же невозможно для меня, как продать кого-нибудь из моих собственных детей. Но право же, Элиза, ты чересчур уж гордишься своим мальчуганом. Стоит только кому-нибудь сунуть нос в дверь – и ты уже убеждена, что пришли покупать твоего сына.

Успокоенная тоном своей госпожи, Элиза ловко и быстро помогла ей одеться и сама уже готова была смеяться над своими страхами.

Миссис Шельби была женщина благородная и честная. Доброта и великодушие подкреплялись у нее глубокой принципиальностью и твердостью убеждений.

Муж ее глубоко ценил эту непоколебимость и твердость ее взглядов. Необходимость сообщить жене о своих переговорах с Хеллеем и о том решении, к которому он вынужден был прийти, до чрезвычайности угнетала его. Он был уверен, что натолкнется на самое страстное сопротивление с ее стороны.

Миссис Шельби, находившаяся в полнейшем неведении относительно денежных затруднений своего мужа, зная к тому же его доброту и мягкосердечие, была вполне искренна, когда старалась рассеять опасения Элизы. Не испытывая поэтому никакого беспокойства и собираясь отправиться в гости, она совсем забыла о своем разговоре со служанкой.

LiveInternetLiveInternet

• Художественная галерея (4494)
• Reading and Art/ book (543)
• Детские образы в живописи (370)
• Поэзия (2263)
• Русские поэты/Советские поэты (400)
• Антология восьмистиший (101)
• Владимир Владимирович Маяковский (88)
• Переводы (78)
• Антология восьмистиший/Дополнения (75)
• Антология одного стихотворения (66)
• Франческо Петрарка (49)
• Библейские мотивы в русской поэзии (29)
• Антология поэзии русского зарубежья 1920–1990 (19)
• Осип Эмильевич МАНДЕЛЬШТАМ любовная лирика (18)
• Поэты «Золотого века» (14)
• А. Ахматова. Стихи о любви (11)
• Николай Алексеевич НЕКРАСОВ Стихи о любви (6)
• МАРШАК САМУИЛ ЯКОВЛЕВИЧ (47)
• Поэты и поэзия серебряного века (281)
• Актеры читают классику/ поэзию (312)
• Сущность дня (1943)
• Писатели — поэты — жизнь и судьба (992)
• А.П. Чехов (123)
• ВЛАДИМИР ГИЛЯРОВСКИЙ – ДАЛЬНИЙ РОДСТВЕННИК ЭРАСТА (6)
• Лев Толстой (685)
• Лев Толстой Об истине, жизни и поведении (377)
• Мысли мудрых людей на каждый день (84)
• Толстой Лев Николаевич Дневники (41)
• Жемчужины мудрости. Фраза на каждый день (684)
• Этот день в истории. (585)
• для детей и взрослых (521)
• Многослов-1: (193)
• Книга занимательных историй » (58)
• Пушкинские проповеди Симон Соловейчик (56)
• Письма о добром и прекрасном (30)
• Музыка: (463)
• Путеводитель по зарубежной популярной музыке (34)
• Великие композиторы / исполнители (307)
• Дневники/Воспоминания (416)
• 100 лет Октябрьской революции (91)
• Встречи с А.А. Ахматовой (39)
• Photos/Фотоподборка (385)
• Актеры — жизнь и судьба (267)
• Ольга Книппер-Чехова “ЧЕХОВ МЕЧТАЛ О ЖЕНЩИНЕ-ЛУН (7)
• Мудрые мысли (261)
• Психология//философия (244)
• Сунь-Цзы. Искусство побеждать (13)
• выдающиеся женщины (200)
• Мысли, афоризмы и шутки выдающихся женщин (21)
• English (176)
• «Крупицы Истины» (175)
• Чтения и размышления у книжного шк (155)
• Анекдоты о литераторах (30)
• Галантные дамы былых времен (28)
• Исторические анекдоты (19)
• Черубина де Габриак: другая сторона медали (5)
• СССР в зарисовках и анекдотах (5)
• Анекдоты о Вольтере, (4)
• Николай Степанович Гумилёв: свидетельства и воспо (2)
• Молодой Борис Пастернак и его окружение (2)
• Библия (Синодальный перевод). (148)
• Псалмы Давида (83)
• Книга Притчей Соломоновых (31)
• Псалмы-Псалтирь в переводах (переложениях) стихами (21)
• Книга Екклеcиаста, или Проповедника (12)
• Русская семерка (131)
• Факты из жизни (123)
• История одной песни/ романса (117)
• Современные художники (109)
• Письма в облака незнакомому любимому человеку (95)
• Скульптура (85)
• «Наполним музыкой сердца » Окуджава (73)
• Правила Жизни (73)
• Филип Стенхоп Честерфилд. Письма к сыну (69)
• ЖЕМЧУЖИНЫ АНГЛИЙСКОЙ ПОЭЗИИ (66)
• Композиторы — жизнь и судьба (58)
• Ироническая и юмористическая поэзия (52)
• БОРИС ЗАХОДЕР — ЗАХОДЕРЗОСТИ (21)
• коллекция русских икон арт-галереи Дежа Вю (50)
• «Владимир, или Прерванный Полет» (Марина Влади) (49)
• Тютчев Федор Иванович (43)
• Уинстон Черчилль: факты и анекдоты из жизни полити (34)
• Музы художников (29)
• Поэзия Востока (22)
• Александр Блок Стихи о прекрасной даме (15)
• Эрнест Миллер Хемингуэй (14)
• «Кредо человека», Эрнест Хемингуэй (6)
• Классики фотографии (12)
• СЕКРЕТ ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ ИВАНА КОЗЛОВСКОГО (6)
• ДВЕ ЖЕНЫ И ДВЕ ПОЛОВИНКИ ЛЕОНИДА УТЕСОВА (6)
• Анри Барбюс. Нежность (6)
• А. К. Толстой. Стихи о любви (5)
• И. Анненский. Стихи о любви (4)
• СЕРГЕЙ ЛЕМЕШЕВ: ОБРЕЧЕННЫЙ НА ЛЮБОВЬ (4)
• Культура, искусство, история (3400)
• Статьи / Документ (1035)
• Foto History/ Retro foto (260)
• Легендарные актеры и режиссеры театра и кино (186)
• «100 фактов о культурном достоянии России» (104)
• Факт дня (76)
• история США (64)
• Всемирная история с Андреем Сидорчиком (58)
• Наше старое кино (38)
• Топ-5 (31)
• Факультатив по истории (28)
• Гравюра (13)
• Говорит и показывает: (8)
• metalwork / Ceramic (5)
• Мир вокруг нас (966)
• video (532)
• Александр Сергеевич Пушкин (296)
• Друзья и современники А.С.Пушкина (21)
• Роман в письмах (7)
• А. С. Пушкин. Стихи о любви (4)
• Андрэ Моруа. Письма незнакомке (54)
• Афоризмы, цитаты, пословицы (1861)
• Великие мысли и афоризмы великих людей (167)
• Законы жизни (90)
• Семь смертных грехов и семь добродетелей (72)
• Мудрецы Поднебесной империи (70)
• Прокачай мозг методом британских ученых (62)
• Марк Твен. Афоризмы и шутки (48)
• Универсальный цитатник политика и журналиста (44)
• ОТЦЫ И ДЕТИ (33)
• Формула успеха (19)
• Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин (18)
• Генрих Гейне. Мысли и афоризмы (13)
• барды /авторская песня (29)
• биография (941)
• Великие мыслители / (423)
• 10 000 АФОРИЗМОВ ВЕЛИКИХ МУДРЕЦОВ (207)
• Николо Макиавелли. (14)
• Изречения из басен, поэм, трактатов Древней Индии (10)
• Книга Сёрена Кьеркьегора “Евангелие страданий” (7)
• живопись (9610)
• Женский образ в живописи (2415)
• natural world (1022)
• рассказы о шедеврах живописи (412)
• Библия и живопись/ Религиозная живопись (404)
• Мужской портрет (283)
• «Домашние питомцы на картинах художников&quot (252)
• «Шедевры итальянской живописи» (91)
• Русская историческая живопись/Произведение искус (89)
• Interior (66)
• История графики/ графикa (52)
• Автопортрет (44)
• Советская реалистическая живопись (38)
• Из истории реализма в русской живописи 18-19 веков (24)
• Городской пейзаж (17)
• Мастера натюрморта (2)
• жанровая живопись (3280)
• Натюрморт/ цветочный натюрморт (874)
• Одна картина (4011)
• Портрет (1834)
• Живопись и поэзия (475)
• Поэтический мир прерафаэлитов (41)
• Афоризмы Британии. (20)
• Великие истории любви (299)
• итальянский ренессанс (20)
• Классическая музыка (165)
• опера/ балет/Шедевры искусства (27)
• литература (2444)
• Я читаю /Читалка (150)
• Словарь афоризмов русских писателей (126)
• Лауреаты Нобелевской премии по литературе (35)
• Актуальный Карамзин. (34)
• Юрий Безелянский (26)
• Кривин Феликс Дистрофики (23)
• Антология Сатиры и Юмора России ХХ века (23)
• Феликс Кривин Полусказки (22)
• литературный_пир (22)
• История одного произведения (21)
• Феликс Кривин Всемирная история в анекдотах (17)
• Адресаты произведений русских поэтов и писателей (14)
• ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ›: (5)
• Кривин Феликс Давидович Избранное (4)
• Императорская библиотека (3)
• Литературная страница (2554)
• Строки, рожденные в этот день. (411)
• актуальная классика//»отрывок из книги» (130)
• Последнее стихотворение (XVIII-XX вв. русской поэ (95)
• Чудное мгновенье Любовная лирика русских поэтов (78)
• Поэзия войны../ Песни о войне (74)
• театр прозы. поэзии — видео — mp3 (67)
• Автографы (42)
• БлОговещенск (38)
• Вероника Михайловна Тушнова (17)
• С. Есенин. Стихи о любви (13)
• личности в истории (451)
• ЛЮБОВЬ в письмах выдающихся людей (167)
• Марина Цветаева (44)
• Музеи (636)
• Государственный Эрмитаж (95)
• Лондонская Национальная Галерея (49)
• Картины из коллекции Лувра (42)
• Государственная Третьяковская галерея (36)
• Шедевры Эрмитажа. Старые мастера (34)
• Private collection (32)
• музей д’Орсе (28)
• Museo del Prado, Madrid (17)
• Метрополитен-музей (17)
• Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. (15)
• Tate (12)
• шедевры мировой живописи в вашем доме /Лувр (10)
• Музей «Грюнес Гевёльбе» — «Зелёные Своды» (7)
• Венский Музей истории искусства (6)
• Британская Национальная галерея (2)
• Музы знаменитых писателей (38)
• музыка и живопись (42)
• музыкальная страница (688)
• ОСКАР УАЙЛЬД (39)
• Памятные даты (1827)
• «сегодня родились» (1081)
• Притчи, байки (38)
• проза (64)
• рассказы о музыке и музыкантах (137)
• рассказы о художниках и картинах (654)
• Картины Яна Вермеера (31)
• Эль Греко (12)
• театр , кино -актеры-актрисы — жизнь и судьба (54)
• Стихи в прозе (10)
• Человек без границ (79)
• Тургенев Иван Сергеевич (70)
• Художник (3493)
• Renoir, Pierre-Auguste (176)
• Илья Репин (127)
• Рембрандт Харменс ван Рейн (96)
• Vincent van Gogh (80)
• Жизнь Тулуз-Лотрека (49)
• Валентин Серов (47)
• Эдгар Дега Hilaire-Germain-Edgar De Gas (44)
• Константин Коровин (37)
• Рубенс, Питер Пауль (23)
• Василий Поленов (23)
• Рафаэль Санти (18)
• воспоминания Михаила Нестерова (15)
• Художник-музыканты-литераторы- актеры (119)
• Цитаты из книги (399)
• Энциклопедический словарь крылатых слов и выражени (947)
• Юмор и сатира (543)
• К вам мой попугай не залетал? (18)

Хижина дяди Тома (ТВ)

Вполне добросовестная телеверсия одного из самых известных романов американской литературы. Как известно, телефильм часто отличается от классической киноэстетики тем, что он совершенно необязательно должен быть связан с подчеркнуто авторской эстетикой. Так, и создатели этого фильма усердно повторяют основную сюжетную канву романа, ставя основной акцент не на особенностях режиссуры или операторской работы, а скорее на костюмно-декоративном элементе. Фильм производит впечатление как бы реальной Америки 19 века, но и в этом случае ничего сверхъестественного не наблюдается. Складывается впечатление, что если большую часть декораций и костюмов задействовать в другой ленте, то там они совершенно подобным образом будут выполнять свою нехитрую задачу.
Подобное положение вещей могла бы скрасить актерская игра, но и тут все на своем месте. Отрицательные герои отрицательны, а положительные положительны. При этом у отрицательных героев совершенно отсутствует харизма, отрицательная само собой. Как нет этой харизмы, уже положительной, у «хороших» героев, даже дядя Том ничем особо не запоминается. Разве что можно сказать, что более ровными стали характеры афроамериканских персонажей, хотя в книге были вполне себе мерзкие типчики, но в фильме, видимо, по причине толерантным все негры сделаны жертвами режима «белых» героев.
В общем, если кто не слишком заинтересован в прочтении самого романа, могут посмотреть данную телеверсию. Как удовлетворительный пересказ книги она имеет свой небольшой смысл. Но не более.
6 из 10

Гарриет Бичер-Стоу

Хижина дяди Тома

Глава I,

в которой читатель знакомится с «гуманным» человеком

Суровый февральский день склонялся к вечеру. В маленьком городке П., в штате Кентукки, два джентльмена сидели в уютной столовой за бокалом вина. Они были одни. Сдвинув поближе стулья, джентльмены углубились в серьезный деловой разговор.

Мы из вежливости сказали «два джентльмена», но, строго говоря, это определение вовсе не подходило к одному из собеседников. Это был невысокий коренастый человек с грубыми, маловыразительными чертами лица. Он держал себя с наглостью и напыщенностью, свойственными людям, которые, не стесняясь в средствах, пробивают себе путь к успеху. Одет он был с большой претензией – его пестрый жилет и синий в желтую крапинку галстук, завязанный огромным замысловатым узлом, вполне подходили к его крикливо-франтоватому виду. Грубые пальцы его рук были унизаны множеством колец, и на тяжелой золотой цепочке от часов болтались самые разнообразные брелоки, которыми он самодовольно позвякивал в пылу разговора. Речь его отнюдь не соответствовала правилам грамматики, и сдабривал он ее время от времени такими красочными проклятиями, которые я, при всем моем стремлении к наибольшей правдивости, не могу здесь привести.

Его собеседник, мистер Шельби, производил впечатление человека образованного. Вся окружавшая обстановка свидетельствовала об обеспеченности и даже значительном материальном благополучии. Оба собеседника были поглощены разговором.

– Вот именно так я и желал бы уладить это дело, – произнес мистер Шельби.

– На такие условия я не могу согласиться, никак не могу, мистер Шельби! – ответил его собеседник, приподняв бокал и рассматривая на свет налитое в него вино.

– Но примите во внимание, Хеллей: Том в самом деле замечательный парень и, безусловно, стоит этой суммы. Он спокоен, честен, умен, так что всю работу на плантации он наладил, как часовой механизм.

– Вы имеете в виду: честен, как может быть честен негр, – заметил Хеллей, наливая себе рюмку бренди.

– Нет, я имею в виду настоящую честность. Том – хороший, работящий, разумный и благочестивый человек. Я доверил ему все мое имущество – деньги, дом, лошадей, разрешил ему свободно передвигаться по окрестностям. Он вполне оправдал мое доверие.

– Немало людей, Шельби, считают, что верующих негров не бывает, – с ударением произнес Хеллей. – Но я готов допустить, что ваш Том верующий. В последней партии, которую я пригнал в Орлеан, был один – стоило послушать, как эта скотина молилась! Лучше всякой проповеди! И притом – кроткий, покладистый. Ну и заработал я на нем порядочно деньжонок! Я приобрел его на аукционе – продавалось имущество несостоятельного должника, и достался он мне чуть не даром. Я получил на нем шестьсот долларов чистой прибыли! О да! Благочестие у негра – вещь ценная, разумеется, если товар неподдельный.

– Что касается Тома, его благочестие и преданность – товар, во всяком случае, неподдельный, – промолвил мистер Шельби. – Не далее как прошлой осенью я послал его одного по моим делам в Цинциннати. Он должен был привезти мне пятьсот долларов. «Том, – сказал я ему, – я доверяю тебе, зная, что ты человек честный и порядочный. Ты меня не обманешь». И Том действительно вернулся. Я знал, что так будет. По имеющимся у меня сведениям, какие-то негодяи спрашивали его, почему он не удрал в Канаду. «Мой господин доверял мне, – ответил Том, – поэтому я не мог так поступить». Вся эта история стала мне известна. Должен признаться, что мне очень тяжело расстаться с Томом. Вам следовало бы, Хеллей, принять его в покрытие всего долга; вы так и поступили бы, будь у вас совесть.

– Ого! Совести у меня ровно столько, сколько нужно деловому человеку. Ровно столько, чтобы при случае поклясться ею, – продолжал в шутливом тоне торговец. – Кроме того, я готов сделать все в пределах разумного, лишь бы услужить моим друзьям. Но то, что вы предлагаете, – это уж через край! Этого я не могу. – При этом Хеллей, вздохнув, снова наполнил до краев свой бокал.

– Так как же, Хеллей? Какие условия вы ставите?

– Неужели у вас не найдется мальчишки или девчонки, которых вы могли бы продать вместе с Томом?

– Хм, право, не знаю… Говоря по совести, меня только тяжелая необходимость заставила прибегнуть к продаже. Мне не хотелось бы расставаться ни с кем из моих людей.

В эту минуту распахнулась дверь, и в комнату вбежал мальчик-квартеронец лет четырех или пяти. Ребенок был на редкость красив и привлекателен. Черные шелковистые кудри обрамляли круглое личико с ямочками на щеках, а большие темные глаза, одновременно мягкие и огненные, из-под густых, длинных ресниц с любопытством оглядывали присутствующих. Аккуратно сшитое платьице из красной с желтыми квадратиками материи хорошо сидело на его маленькой фигурке и очень шло ему. Забавная застенчивость, смешанная с известной уверенностью, показывала, что он привык встречать ласку и внимание со стороны своего господина.

– Хэлло, Гарри-галчонок! – крикнул мистер Шельби и, свистнув, бросил ему гроздь темного винограда. – На, подбери!

Ребенок кинулся со всех ног за подачкой.

– Подойди-ка сюда, Гарри-галчонок! – смеясь, позвал его Шельби.

Мальчик подошел, и Шельби, погладив его по кудрявой головке, взял его за подбородок.

– Ну вот, а теперь покажи нашему гостю, как ты умеешь петь и танцевать.

Мальчуган сразу же своим чистым, звучным голоском затянул одну из полудиких, забавных песенок, которую часто поют негры, сопровождая пение целым рядом комических движений рук, ног и всего тела. Видно было, что он всем существом ощущает ритм.

– Браво! – воскликнул Хеллей, бросая ему четвертушку апельсина.

– А теперь, Гарри, покажи, как ходит старый дядя Кудж, когда его мучает ревматизм! – крикнул мистер Шельби.

Гибкие члены мальчика сразу же словно скрючились и стали неподвижны. Сгорбившись и опираясь на палку своего господина, он заковылял по комнате, сплевывая по сторонам.

Сидевшие за столом хохотали во все горло.

– А теперь, Гарри, покажи-ка, как Роббинс, председатель церковного совета, запевает псалом.

Ребенок по мере сил вытянул свое пухленькое личико и с непоколебимой торжественностью гнусаво затянул какую-то церковную мелодию.

– Ура! Браво! – завопил Хеллей. – Вот молодец! Из него выйдет толк! Я вам кое-что скажу, – добавил он неожиданно шепотом, хлопнув Шельби по плечу. – Прикиньте этого мальчугана, и дело в шляпе. Давайте по рукам, и все будет в порядке…

Дверь тихо раскрылась, и вошла молодая квартеронка лет двадцати пяти.

Достаточно было перевести взгляд с ребенка на эту женщину, и сразу можно было угадать, что это его мать. У нее были такие же темные блестящие глаза, такие же шелковистые черные вьющиеся волосы. На смуглых щеках ее проступил заметный румянец, еще более сгустившийся, когда она поймала на себе беззастенчивый, полный восхищения взгляд незнакомого человека, сидевшего за хозяйским столом. Платье плотно облегало ее стан, обрисовывая прекрасные линии ее тела. Красивые руки, изящная форма ног – ничто не ускользнуло от внимательного взора торговца, умевшего сразу определить ценность добротного женского товара.

– Что тебе, Элиза? – спросил мистер Шельби, заметив, что она в нерешительности глядит на него.

– Простите, мастер, я пришла за Гарри.

Малыш подбежал к ней, хвастая добычей, которую он завернул в подол своего платьица.

– Хорошо, уведи его, – сказал Шельби, и она, поспешно подхватив на руки ребенка, вышла из комнаты.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул торговец, с восхищением оборачиваясь к хозяину дома. – Вот это товарец! На этой девушке вы можете в любое время, если захотите, заработать в Орлеане состояние. Мне случалось видеть, как платили по тысяче долларов за девчонок, которые были ничуть не лучше этой.