1. Христианский тип культуры. Христианская картина мира.

ЛЕКЦИЯ 6. КУЛЬТУРА В РАЗЛИЧНЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ТРАДИЦИЯХ -2.

ПЛАН:

1. Христианский тип культуры. Христианская картина мира.

2. Ценностные ориентации христианства.

3. Протестантская версия христианства.

А . Христианство было второй их мировых религий по времени возникновения. Сейчас христианство – самая распространенная религия на земном шаре – ее приверженцев свыше миллиарда человек (главным образом в Европе и Америке). Однако христианство не едино: оно с давних пор распадается на целый ряд вероисповеданий, церквей, толков и сект, зачастую враждующих с собой.

Христианство возникло в первом веке в восточной части Римской империи. В этот период Римская империя являлась классическим рабовладельческим государством, включающим десятки стран Средиземноморья. Однако к первому веку мощь мирового государства была подорвана, и оно находилась в стадии упадка и распада. Н а его территории установились достаточно сложные религиозные отношения между носителями разных верований.

Это было вызвано рядом факторов: во-первых, шел процесс разложения национальных религий; во-вторых, происходил процесс стихийного взаимодействия и взаимопроникновения различных национальных и племенных верований и обычаев – синкретизм.

Можно с определенностью сказать, что христианство возникло как синтез иудаизма, эллинистической философии, учения стоиков и некоторых других элементов культурной жизни Римской империи. Уникальность этого синтеза состояло в том, что христианство возникло на перекрестке эпох, культур, смогло объединить достижения духовно практической деятельности человечества и приспособить их для нужд новой цивилизации. Сила христианства проявилось в том, что оно смогло дистанцироваться от узких рамок территориальной обособленности этносов.

Новая религиозная система представляла собой противоречивый комплекс идей, часто даже логически не согласующихся между собой. Это объясняется во многом тем, что христианство зарождалось и возникало в ходе контактов друг с другом многих этносов и объединяло многие «модели мира», выработанные в своеобразных социально-экономических, этнических и культурных условиях.

Важную роль в становлении христианства сыграла демократичность первоначального христианства, которая проявилась прежде всего в организации общин верующих. Следует подчеркнуть, что возникновение и торжество первоначального христианства обязана идее равенства, которая была сформулирована в сугубо религиозной форме как равенство всех людей в качестве греховных тварей перед могущественным и всемилостивым Богом. Желание равенства всегда жило в народном сознании и способствовало распространению данной религиозной системы и породило демократическую организацию раннехристианских общин с их совместными трапезами, общностью имущества, взаимопомощью и взаимоподдержкой. В первое время существования христианства отсутствовал церковный клир, что является одним из показателей действительно демократических форм организации общинной жизни.

Христиане принимали всех, кто приходил к ним, и не скрывали своей принадлежности к новой религии. Но по мере увеличения христианских общин возникла потребность в постоянных служителях культа и управляющие имуществом. Так возникли пресвитеры (старейшины), диаконы (служители) епископы(надзиратели). Клир вскоре объявил себя единственным носителем и выразителем божественной благодати и в дальнейшем через церковное учение и церковные законы закрепил за собой эту функцию. Свою монополию на божественную благодать служители культа возводили к двенадцати апостолам – ученикам самого Иисуса Христа.

Ситуация нестабильности в Римской империи (стоицизм)

Сенека: «При Тиберии Цезаре обвинительные доносы стали безумием, охватившем почти все общество и погубившем в мирное время больше граждан, чем любая гражданская война. Следили за болтовней пьяниц и за простодушными шутками; все грозило опасностью; любой повод для доноса был пригоден; о результатах обвинения уже не стоило и спрашивать, он всегда был один и тот же.» (История римской литературы, М., 1959-1962, т.2, с.81)

Особенно это бурно происходило на окраинах Римской империи (борьба местной и римской власти), что осложнялось разрушением традиционной, патриархально-родовой нравственности.

Как следствие — проблема личного спасения, которое уже не может быть обеспечено принадлежностью к роду. Правда, при этом надо иметь ввиду, что само понятие «личность» (persona) впервые появляется только у Боэция: «Личность есть неделимая субстанция разумной природы.» (Patrologia latina, т.64, с.1343 CD)

«Гонение на христиан». Но уже римские императоры Галерий и Константин в 311 и 313 гг. легализировали христианство, уравняв его с другими религиями.

Майоров Г.Г.: «…средневековые религии возникли как религии человека, человеческой — или точнее — богочеловеческой личности, как результат отчаянных поисков в тогдашнем мире социальной и моральной справедливости, как компенсация всеобщей неудовлетворенности, разуверенности и беспомощности не столько на мировоззренческие, сколько на социальные, гуманитарные и особенно моральные запросы. Эти религии возникли не из страха и не из восхищения перед природой, не из наивного поклонения ее могущественным и неразгаданным силам — так возникало язычество. Мировые же религии средних веков родились в муках безнадежной борьбы за лучшую долю в стихии добра и зла, в лоне отчаяния. Именно к ним более всего подходят слова К.Маркса о том, что религия есть «вздох угнетенной твари» (1,415). Это вздох по недостижимому в данном мире человеческому счастью, вздох сердца не находящего утешения в реальности, но все же жаждущего утешения, а поэтому готового принять любую возможность быть утешенным, пусть иллюзорно, пусть в противоречии со всей действительностью и разумом. Такое сердце готово верить в любое чудо, надеяться на грани гибели на любую помощь, даже невообразимую и сверхъестественную, готово в обстановке всеобщей вражды и безысходного зла неустанно искать и любить добро, даже если оно, это добро, благо, обитает за пределами самой жизни и самого бытия.

Средневековые религии, а вместе с ними вся средневековая духовность, вся культура и самая жизнь средневекового человека держится на обостренном, как никогда, моральном сознании. При этом моральное сознание в эту эпоху оказывается, выражаясь языком Гегеля, «несчастным сознанием». Оно определяется и раскрывается в ситуации двоякого отчуждения: человек отчуждается от природы и одновременно отчужден от исторически конкретного социума.» (Этика в Средние века, М., 1986, с.3-4).

Выводы:

1. Христианство выступает мировоззренческой основой европейской культуры и долгое время накладывало отпечаток на все сферы духовной и материальной жизни.

2. Христианство теоцентрично, т.е. имеет своим абсолютным центром Бога. Человеку дано как дар и задано как задача приобщение к Божественной сущности. Каждой своей мыслью и каждым своим поступком человек служит Богу. Приближение к Богу есть спасение , вечная жизнь. Приближение к Богу есть спасение, вечная жизнь.

3. Христианство принесло в культуру новый образ человека. С одной стороны человек есть образ и подобие Бога и потому может приблизиться к божественному. С другой стороны в нем живет низменное, тварное начало, он подвержен бесовским внушениям, которое расщепляет его волю. Христианин не может объяснить свою внутреннюю жизнь без понятий благодати и бесовтсва

4. Долгое время христианство определяло государственную идеологию. Так, в 11 веке общество понималось, подобно Троице, как неразделимое единство трех сословий: духовенства, рыцарей, работников. Церковь долгое время принимала активное участие в политической жизни общества.

5. Христианские идеи регламентировали даже частные нормы поведения верующего. Например, верующий должен выпивать любое питье за пять глотков «по числу ран на теле Господа нашего».

Б. Христианская картина мира.

Ни одна философская и религиозная система не обходится без определенного взгляда на устройство мира и определения места человека в нем. Не ушло от этого вопроса и христианство. Все представления христианства о мироустройстве мы можем найти в Библии.

Ведущей философской идеей Библии является теоцентризм. По Библии Бог является основателем Вселенной, вершителем судеб человечества. Проблемы мирозданья в Библии основательно представлены в первой книге «Бытие». В этой книге раскрывается картина самого процесса сотвроения мира богом, последовательно, день за днем создающего свет, воду и небо, сушу, растения, небесные светила, птиц, пресмыкающих, «скотов и гадов» и зверей земных. После пяти дней творения Бог создает человека по своему подобию и только после этого на седьмой день творения «почил ото всех дел своих».

Господь бог создает первого человека Адама из «праха земного» для того, чтобы он господствовал над природой. Не случайно после создания Адама бог создает животных и Адам присваивает имя каждому животному. Чтобы Адам не скучал, Бог создает из ребра его женщину – Еву (жизнь).

По библейским представлениям, в раю, в Эдемском саду у человека было все, это был золотой век человечества, когда не нужно было думать о том, как прожить, что есть и что пить. У человека было все. Бог ввел только одно ограничение для человека – не есть плоды с древа познания (смерти?). Но черт не дремал. Дьявол подговорил Еву, обернувшись змеей, не боятся запрета и съесть злосчастное яблоко. Ев аи Адам съели яблоко с древа познания и узнали истину: они разные, они мужчина и женщина. Грехопадение совершилось. Бог отвернулся от человека, природа восстала против человека и начались злоключения человечества.

По Библии акт творения мира произошел в 9 часов утра 23 октября 40004 года до Р.Х. Эту дату вычислил английский архиепископ Джемс Ашшер, используя текст древнешей из Библий, которая находится в Англии, так называемая Библия короля Якова.

Основы христианского вероучения.

Вероучение христианства прошло длительный путь развития, формирования и отстаивания своих положений.

1. Первые христиане верили в то, что Единый Бог Духом святым и Силою Своей помазал Иисуса из назарета, наделил его способностью творить благо. Он нес истинное учение, за что его и убили безбожники. Но Бог воскресил его на третий день после смерти и дал ему возможность явиться перед свидетелями. Итак, первые христиане верили в искупительную миссию Христа, в то, что он пострадал за людей, что вернется на землю и, чтобы установить царство божье на Земле.

2. Формирование жестких, догматических основ христианства и требование соблюдения их, объясняется сложными богословскими спорами, начавшимися в 4 веке. Основные богословские споры, ереси и расколы проистекали из различного понимания и интерпретации христианского представления о Боге.

3. Большую роль в выроботке основ христианского вероучения сыграли Соборы.

— 1 Никейский собор в 325 г. сформулировал первую часть символа веры христиан, дал определение божественности Сына Божьего Иисуса Христа;

— 1 Константинопольский собор в 381 г. сформулировал вторую часть символа веры, определив божественную сущность Святого Духа;

— Эфесский собор (431 г.) дал определение Иисуса Христа как воплощенного Слова Божьего и Марии – как Божьей Матери;

— Халкедонский собор (451 г.) дал определение Иисуса Христа как истинного бога и истинного человека в одном лице;

— 2 Константинопольский собор (553 г.) подтвердил учение о едином Боге (Троице) и об Иисусе Христе;

— 3 Константинопольский собор (680 г.) подтвердил человеческую сущность Иисуса Христа через признание его человеческой воли и действий;

— » Никейский собор (787 г.) провозгласил икону истинным выражением христианской веры.

Внутренняя жизнь христианства, внутрицерковные отношения отражали и ход политической истории. Политическое и культурное разделение Римской империи на Запад и Восток в 4 веке привело и к постепенному обособлению западной и восточной церквей. На Западе в связи с упадком и упразднением власти императора – выросла роль церкви. На Востоке, где сохранилась империя, патриархи церквей (константинопольской, антиохийской, александрийской и иерусалимской) не могли получить такой власти. Организационные и догматические расхождения между восточной и западной церквями, отразившие политическую борьбу, постепенно накапливались и привели в 1054 г. к разрыву.

Догматические расхождения.

1. Догмат западной церкви об исхождении святого духа от бога-отца и от бога-сына в отличие от догмата восточной церкви, которая признает исхождение святого духа только от бога-отца.

2. Учение католической церкви о «сверхдолжных заслугах» святых перед богом.

3. Практика индульгенция – отпущение грехов.

4. Учение о чистилище, где грешные души горят в пламени и очищаются, чтобы потом попасть в рай.

5. Учение о непорочном зачатии девы Марии.(1854).

Догмат о непогрешимости папы в делах веры (1870).

Обрядовые особенности.

Крещение обливанием (вместо православного погружения); миропомазание не над младенцем, а над совершеннолетним; причащение мирян только хлебом (вино в католицизме причащаются только священники); пресный хлеб для причастия ; крестное знамение пятью пальцами; употребление латинского языка в молении и т.д.

Канонические отличия.

Безбрачие всех священников ( в православии только монашества); недопущение выхода из святого сана; институт кардиналов; первенство папы; признание 21 ( а не 7 вселенских соборов); запрещениемирянам толковать библию, нерасторжимость брака и т.д.

Христианская картина мира.

⇐ Предыдущая1234

Картина мира – это целостный образ мира, формирующийся в обществе, в рамках определённых мировоззренческих установок. Первыми были мифические картины мира, затем появились религиозные, с накоплением знаний возникли естественно-научные представления о мире. Христианство тоже имеет свою картину мира.

1.В центр мироздания христианство поставило единого БОГА как ТВОРЦА мироздания и человека. В отличие от всех предыдущих представлений о Всевышнем, христианство сформировало идею творения Богом мира из ничего:

«Бог сотворил весь мир из ничего,

Одним своим словом.

Бог – высочайшее существо.

Ему нет равных нигде и никогда».

Принцип творения не допускает возникновения бытия из хаоса, это творческий и осознанный акт. В этом отличие творения от создания, т.к. создание возникает из предшествующей, ранее сотворённой основы, а ТВОРЕНИЕ – это принципиально новая ценность. Если мы говорим о творении мира, т. Е. признаём, что мир не существовал до творения, то причиной появления мира мыслиться некая сила, пребывающая вне мира.

2. Разделив мир на невидимый – божественный и видимый – материальный, христианство в ЦЕНТР МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА ПОСТАВИЛО ЧЕЛОВЕКА.

» И сотворил Бог человека по образу своему,

По образу Божию сотворил его;

Мужчину и женщину.

И благословил их Бог и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю, и обладайте ею, и владычействуйте над рыбами морскими, над птицами небесными, над всякими животными, пресмыкающимися по земле».

3.ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ ЧАСТИЦА БОГА. Частица Божества находится в

каждом человеке в качестве души. (Греческая мифология)

» И создал Господь Бог человека из праха земного,

И вдунул в лицо его дыхание жизни,

И стал человек душою живою».

4.Разделив человека на два начала: телесное и духовное, христианство

безоговорочно отдало приоритет духовному началу. В христианстве подлинная красота человека в духовном. На смену одарённому силой атлету, как символу античной культуры, приходит образ одухотворённого человека.

5.Центральной пружиной человеческого прогресса христианство

рассматривает НРАВСТВЕННОЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ. Отсюда идея «первородного греха человека», который искупил своей мученической смертью Иисус Христос. Каждый человек рождается безгрешным и только в процессе жизни, имея право на выбор между добром и злом, обладая или не обладая чувством совести, человек строит свой земной путь. В сюжетном плане сама новая религия начинается с нисхождения на землю сына божьего — Иисуса Христа, его страданиями за весь род человеческий. Отсюда и идея СТРАШНОГО СУДА, на котором каждый человек должен ответить за свои деяния и свою жизнь.

6.Идея БЕССМЕРТИЯ ДУШИ. Человеческая душа – божье творение и

она бессмертна. Человеческой душе свойственны:

· Совесть,

· Воля,

· Память.

7.В мире есть две субстанции: Бог и Дьявол. Олицетворением силы

Дьявола является Римская империя и её падения есть закономерный исход борьбы. Государству (Дьяволу) Августин противопоставил церковь.

2.1 Русская языковая картина мира

Прежде чем перейти к рассмотрению основных особенностей русской языковой картины мира, отраженной в пословично-поговорочном фонде, необходимо кратко рассмотреть источники его формирования.

На русский пословичный фонд прямое, а часто опосредованное влияние (через другие языки) оказали латинские и греческие афоризмы и пословицы. С принятием Русью христианства в бытовом обиходе появились переводные греческие книги, в пополнении пословичного фонда существенную роль сыграли разного рода антологии, сводные рукописи, содержащие высказывания античных мудрецов . Переводные пословицы, заимствованные из других языков, в частности, из западноевропейских (немецкого, французского), в пословичном корпусе тоже присутствуют, например, по данным И.М. Снегирева, пословицы Новая метла чисто метет, Худой мир лучше доброй ссоры заимствованы из немецкого языка . Многие русские пословицы обнаруживают связь с пословицами других славянских языков, особенно тесную – с восточнославянскими пословицами. Заимствованы пословицы и из татарского (Головы двух баранов не уместятся в одном котле; Горечь и сладость знает тот, кто вкусил; даль и близость – кто бродил; Как ни высока гора, не отступай: пойдешь – перейдешь).

На формирование русского пословично-поговорочного фонда оказала влияние Библия. Как отмечает И.М. Сирот, некоторые книги Священного Писания (Псалтырь, Притчи Соломоновы, Премудрость Иисуса, сына Сирахова) имели особое значение для образования сентенций, притчей и пословиц. Библия обладала не только богослужебным, но воспитательным и образовательным значением, была настольной книгой, которую многие знали наизусть . Многие библейские изречения через постоянное употребление проникли в народную жизнь и перешли в пословицы .

Популяризации библейских истин в значительной степени способствовали священнослужители, составлявшие сборники религиозно-нравственных поучений, которым они придавали более понятную, чем в Библии, упрощенную форму. Многие пословицы сочинялись священнослужителями для более доступной и наглядной иллюстрации библейских истин . Среди пословиц, ведущих свое начало от Библии, И.М. Сирот выделяет пословицы, сохранившиеся в неизменном виде, пословицы рифмованные, сокращенные, дополненные и искаженные. Последние являются результатом неправильного истолкования смысла библейского изречения .:

Не всякий заблудший, взобравшийся на Голгофу, заслуживает награды распятия;

Дороги к храму постепенно зарастают безбожниками;

Вначале было слово;

Для многих десять библейских заповедей — дело десятое;

Библия – библиотек откровений;

Для одних Библия – дорога к Богу, для других – камень преткновения.

На формирование русских пословиц существенное влияние оказал Домострой – памятник русской литературы XVI века, сборник правил, советов и наставлений по всем направлениям жизни человека и семьи, включая общественные, семейные, хозяйственные и религиозные вопросы, а также афоризмы, басни, другие литературные произведения:

Бездетный умрёт, и собака не взвоет;

Живёшь – не с кем покалякать; помрёшь – некому поплакать;

Семья воюет, а одинокий горюет;

Холостой, что бешеный. Холостой – полчеловека;

Не ищи красоты, ищи доброты;

Ха худого замуж не хочется, а хорошего негде взять;

Первая жена – от Бога, вторая – от человека, третья – от чёрта;

Дай Бог, вспоить, вскормить, на коня посадить (а если дочь, за пряслицу посадить).

В русском языке основным источником, видимо, можно считать крестьянскую среду, устный фольклор, и не случайно в художественной литературе пословицы используются в речи сельских жителей, для характеристики именно сельских жителей , в них сильна и книжная традиция, что подтверждается аналогией с латинскими изречениями, которая касается не только значения, но и внутренней формы, буквального значения пословицы.

Как уже отмечалось выше, картины мира, рисуемые разными языками, могут быть между собой в чём-то различны, а в чём-то похожи. И в первую очередь, различия между языковыми картинами мира обнаруживают себя в лингвоспецифичных словах, выражениях, зачастую непереводимых на другие языки. Также подобные слова и выражения заключают в себе специфичные для данного языка концепты.

В.О. Ключевский определяет менталитет как «совокупность психических, интеллектуальных, идеологических, религиозных, эстетических особенностей мышления народа, проявляющихся в культуре, языке, поведении» . В нашей выпускной квалификационной работе мы попытаемся проследить, какие особенности русского менталитета отражены в паремиологическом фонде русской нации. Предметом нашего изучения стали пословицы и поговорки, несущие информацию о своеобразии русского национального характера, выявленные путем сплошной выборки из перечня словарей .

Анализ данных единиц позволил обнаружить следующие черты русской ментальности. К числу первичных, основных свойств русского народа принадлежит его выдающаяся доброта, поддерживаемая и усугубляемая поисками абсолютного добра, связанное с религиозностью русской нации. Она выражается в отсутствии злопамятности:

Гневаться — дело человеческое, а зло помнить — диавольское;

Тому тяжело, кто помнит зло;

Заднего не поминать (не помнить).

Доброта русского человека проявляется и в его жалостливости:

Сердце кровью обливается;

Сердце не камень;

Человек жалью живет;

Доброму человеку и чужая болезнь к сердцу;

Жилы рвутся от тяжести, слезы льются от жалости.

С жалостливостью связаны и такие черты русского человека, как незлобливость (Замахнись, да не ударь; Где гнев, там и милость) и жертвенность (Лучше самому терпеть, чем других обижать; Лучше мучиться, чем мучить).

Русский человек обладает особенно чутким различением добра и зла, он зорко подмечает несовершенство поступков, нравов, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра. В языке это отражается в положительной эмоциональной окраске фразеологизмов и паремий, повествующих о добром человеке:

Золотое сердце — доброе сердце;

Доброму Бог помогает;

Доброму добрая память;

Добрый человек лучше (надежнее) каменного моста.

Паремиологические единицы с тематикой «зло, злой человек» обладают ярко выраженной отрицательной эмоциональной окраской:

Сердце с перцем, душа с чесноком;

Каменное сердце;

В злобном сердце душа стонет;

Змея кусает не для сытости, а для лихости;

От лихого не услышишь доброго слова;

Как душа черна, та и с мылом не смоешь;

Его сам сатана пестовал.

Добросердечие и отзывчивость русских людей дали привиться христианству, так же как и христианство в сильной степени способствовало развитию и закреплению этих качеств. Веками русское национальное сознание было связано с православием. Отсюда и такая глубокая черта русского характера, как религиозность:

Жить — Богу служить;

Суда Божъего околицей не объедешь;

Постись духом, а не брюхом;

Мы с печалью, а Бог с милостью;

Дома спасайся, а в церковь ходи;

Не нашим умом, а Божьим судом;

Жив Бог – жива душа моя;

Он Бога бранит, а Бог его хранит;

На Бога надейся, да и сам не плошай;

Свет в храмине от свечи, а в душе от молитвы;

С Богом пойдешь — до блага дойдешь.

В языке нашли отражение все христианские верования. В представлении русских людей божественное начало связано с понятием душа. Согласно христианской концепции душа после смерти человека не погибает, а попадает в рай или в ад в зависимости от того, праведную или грешную жизнь вел человек на земле. Отсюда и выражения:

Бессмертие души;

Душа согрешила, а тело в ответе;

Чего душа желала, того Бог и дал;

Сердце душу бережёт и душу мутит;

Разве моя душа лишняя на свете?

Невинная душа не причастна греху;

Рад бы в рай, да грехи не отпускают;

Смерть — душе простор;

Что припасла душа, то и на тот свет понесла.

Выражение спасти свою душу значит — стремиться попасть в Царствие Божие, спастись от вечных мук ада. Этого невозможно достичь, если брать грех на душу. А в пословице Будет твоя душа в раю — помяни и мою отражено представление о рае, месте, где души умерших праведников пребывают в вечном блаженстве. Христианство воспитывало в русском человеке такие качества, как смирение и терпеливость:

Смирение — Богу угождение, уму просвещение, душе спасение, дому благословение и людям утешение;

Смиренных Господь духом спасает;

Смиренье девичье молодцу ожерелье;

Аще обрящеши кротость, одолееши мудрость;

Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его!

Тихо не лихо, а смирнее прибыльнее;

Напитай, Господи, душу малым кусом!

Бог терпел, да и нам велел;

Терпенье — лучше спасенья;

Терпенье и труд все перетрут.

Д.С. Лихачев отмечает «стремление к крайностям» как одну из особенностей, составляющих «несчастье русских» . В области религии эта черта проявляется в том, что русский народ снимает с себя ответственность и контроль за все жизненные события и «возлагает» эти функции на Бога:

Все в мире творится не нашим умом, а Божьим судом;

Человек предполагает, а Бог располагает;

Бог дал, Бог и взял;

Бог не захочет, и пузырь не вскочит;

Бог вымочит, Бог и высушит;

Даст Бог день, даст Бог и пищу;

Бог долго ждёт, да больно бьёт;

Бог лучше знает, что дать, чего не дать;

Не по нашему хотенью, а по Божьему изволенью.

Иногда данную «функцию» Бога выполняет судьба, рок:

От судьбы не уйдешь;

Бойся не бойся, а року не миновать;

Судьба – не собака, палкой не отобьёшься;

Никто от своего року не уйдет;

Будет и то, что и нам не помешает никто;

Человек говорит, судьба смеется;

Бойся не бойся, а от участи своей не уйдешь;

Судьба и тень следуют за нами повсюду;

Быть делу так, как пометил дьяк;

Судьба придет, ноги сведет, а руки свяжет.

Эти примеры свидетельствуют о склонности русского человека к фатализму и покорности. Отсюда некоторая пассивность русских, заинтересованность в твердой власти:

Нельзя быть земле русской без государя;

Без царя — земля вдова;

Без Бога свет не стоит, без царя земля не нравится;

Бог на небе, царь – на земле;

Всякая вещь перед царем не утаится;

Народ – тело, царь – голова;

Царь города бережет, царь от Бога пристав;

Царь помилует, царь и пожалует;

Царь-зелье. Царь-колокол. Царь-пушка. Царь-девица. Царьград;

Грозно, страшно, а без царя нельзя.

Русский человек возлагает свои надежды на центральную власть, которая организует и направит, а сам он, в свою очередь, готов подчиняться:

Повиновение начальству — повиновение Богу;

Кто не умеет повиноваться, тот не умеет повелевать;

Быть у кого под рукою;

Не знаешь, какому святому молиться;

Покорное слово гнев укрощает;

Повиниться — что Богу помолиться;

Артель атаманом крепка;

Бог даёт власть кому похочет;

Без перевясла и веник рассыпался;

Послушание паче поста и молитвы.

Русских людей отличает чувство коллективизма, принадлежности к определенному сообществу. Эта особенность воспитывалась в нем на протяжении веков общинным образом жизни и православием, которое провозглашает идею братства. Отсюда и следующие выражения:

С миру по нитке…;

На миру и смерть красна;

Один в поле не воин;

Кто не с нами – тот против нас;

Что одному не под силу, то легко коллективу;

В гурте и каша лучше естся;

Без коллектива и жизнь несчастлива;

Человек человеком держится, как дерево камнем;

Одному страшно, а оравушке всё нипочём;

Доброе братство дороже всякого богатства;

Лучше жить в тесноте, чем в лихоте (в обиде);

В тесноте люди песни поют, на просторе волки воют;

Где потеснее, там и подружнее.

Следующей важной чертой русского менталитета является это эмоциональность, т.е. ярко выраженный акцент на чувствах и их изъявлении. Это отражается в богатстве языковых средств для выражения эмоций и эмоциональных оттенков. К таким средствам относятся паремиологические единицы с компонентом душа, сердце:

Сердце кровью обливается;

Гнев человеку суши кости и рушит сердце;

Злое слово камнем на сердце падает;

Огонь сердца в голову дым пускает;

Ревность, как ржа, губит сердце;

И душа-то в чем: кожа да кости, да и те пожелтели от злости;

Рана от копья на теле, от речей – на сердце;

Душа не на месте;

Кошки на сердце скребут;

Сердце оборвалось.

Экспрессивностью обладают и следующие устойчивые выражения, передающие состояние сильного эмоционального напряжения:

грызть ногти;

раздирать на себе ризы;

посыпать голову пеплом;

кусать локти;

биться головой о стену;

ломать пальцы (руки);

рвать на себе волосы.

Единицы русского паремиологического фонда свидетельствуют о высокой духовности как особенности русского национального характера. В России всегда духовные ценности ставились на первый план. С этим связана и абсолютизация моральных измерений человеческой жизни. Она проявляется в отношении русского человека к правде, к воровству, к труду. Большую группу паремий составляют единицы с компонентом правда (подробнее на этом мы остановимся в третьей главе нашей выпускной квалификационной работы). В основе русского национального характера лежит то, что называют историческим русским правдоискательством:

За правду Бог и добрые люди;

Кто правду хранит, того Бог наградит;

Тому худа не отбыть, кто привык неправдой жить;

За правое дело стой смело!;

Всяк правду знает, да не всяк правду бает;

Правда шутки не любит. С правдой не шути!;

За правду-матку и умереть сладко;

Правда – свет разума;

Мир правдой держится;

Лучше умереть, чем неправду терпеть;

Кто за правду горой, тот истый герой;

Правда светлее солнца, чище ясного месяца.

Справедливости ради стоит заметить, что паремиологический фонд русского языка содержит и единицы, оправдывающие ложь в жизни:

Правдой жить, ничего не нажить;

Умная ложь лучше глупой правды;

Не всегда правды сказывай;

Иногда и ложь во спасение;

Всяк правду любит, да не всяк ее сказывает;

Говорить правду – терять дружбу;

За правду-матку ссылают на Камчатку;

Не всяку правду муж жене сказывает, а и сказывает, так обманывает;

Не говори правды в глаза, постыл не будешь;

С кривдою жить больно, с правдою – тошно;

На правде далеко не уедешь: либо затянешься, либо надорвешься.

Следующая категория, подчеркивающая любовь к морали русского человека, — это его ярко выраженное отрицательное отношение к воровству:

Лучше попросить ради Христа, чем отнять из-за куста;

Не родится вор, а умирает;

Воры не родом ведутся, а кого бес свяжет;

Лучше по миру сбирать, чем чужое брать;

Вор не бывает богат, а бывает горбат;

Ныне люди таковы: унеси что с чужого двора – вором назовут;

Воровством каменных палат не наживешь.

Воровство — последнее ремесло.

В некоторых лингвистических трудах последних лет подчеркивается мысль о том, что русским как нации присущи такие качества, как лень, неумение работать или желание трудиться, когда захочется, расхлябанность, необязательность:

Не пеняй на соседа, когда спишь до обеда;

Двое пашут, а семеро руками машут;

Ленивому всегда праздник;

Люди пахать, а мы руками махать;

Лежебоку и солнце не впору всходит;

Ленивому не болит в хребте;

Лентяй да шалопай – два родных брата;

У ленивого что на дворе, то и на столе (ничего).

Однако, языковые факты говорят о том, что превалирующее количество пословиц и поговорок отражают любовь к труду и уважение к тем, кто умеет трудиться:

Золотые руки;

Мастер на все руки;

(работа) в руках горит;

Дело мастера боится;

(работать) засучив рукава;

(работать) в поте лица;

Терпение и труд все перетрут;

Трудись, не ленись, да Богу молись;

Мужик умирать собирайся, а земельку паши;

Кто не ленив пахать, тот будет богат;

Не то забота, что много работы, а то забота, что ее нет;

Не разгрызешь ореха, так не съешь и ядра;

Работай до поту, так поешь в охоту;

Кто рано встаёт, тому Бог подаёт;

Труд человека кормит, а лень портит.

Ряд фразеологизмов и паремий выражает негативное отношение к лени и бездельникам:

Гонять лодыря;

Бить баклуши;

Не браться ни за холодную воду;

Плевать в потолок;

Лежать на боку (на печи);

(работать) спустя рукава;

От лени мохом оброс;

На полатях лежать, так и ломтя (и хлеба) не видать;

Под лежачий камень и вода не течет.

В этих словах выражается стереотипная для русского сознания установка — недостойно человека лодырничать и заниматься пустопорожним делом. Однако это не значит, что среди русских людей нет ленивых, нерадивых, бездельников. Они есть, и это подтверждают устойчивые выражения, пословицы и поговорки:

Работа не черт, в воду не уйдет;

У бога дней впереди много: наработаемся;

Послал Бог работу, да отнял черт охоту;

Нам бы так пахать, чтобы мозолей не набивать.

Таким образом, анализ языкового материала позволил нам сделать вывод о том, что русскому языковому сознанию присуще в большей степени положительное, творческое отношение к труду.

Очень точно отражают русский национальный паремии, содержащие частицу авось. Согласно данным толковых словарей, авось означает «возможно, может быть», а связанное с этим словом выражение на авось имеет значение «в надежде на ничтожно малый шанс». Однако, на наш взгляд, авось подразумевает нечто большее, чем просто «возможно». Эта частица передает типично русский способ мышления. Об огромной роли, которую авось играет в русской культуре, свидетельствует бесчисленное количество народных пословиц и поговорок:

Русский человек любит авось;

Ехал, да не доехал; опять поедем – авось доедем;

Наше авось не с дуба сорвалось;

Авось да небось – возьми да брось;

Авось будем живы, авось помрём;

Авось и к нам на двор солнышко взойдёт;

Авоськал, авоськал, да и доавоськался;

Авось и рыбака толкает под бока;

Авось кривая вывезет;

Авось, небось да как-нибудь – добра не будет;

Русский крепок на трех сваях: авось, небось да как-нибудь;

Держись за авось, поколь не сорвалось;

Авось — не Бог, а полбога есть.

Особо следует сказать о русском гостеприимстве. Словарь В.И. Даля содержит приветственные слова, которыми встречали гостей:

Добро пожаловать, дорогие гости, милости просим!;

Просим на избу: красному гостю красное место;

Просим к нашему хлебу и соли;

У меня хлеб чистый, квас кислый, ножик острый, отрежем гладко, поедим сладко.

Русские пословицы и поговорки свидетельствуют о поведении хозяина по отношению к гостям:

Принес Бог гостя, дал хозяину пир;

Гость в дом, что Бог в дом;

Доброму гостю хозяин рад;

Для доброго гостя и хозяин поживится (добудет, чего нет);

Что есть в печи, все на стол мечи;

Гость доволен — хозяин рад;

Гости на двор, так и ворота на запор (чтобы не выпустить их).

Однако хозяин должен соблюдать ряд норм, предписанных русским этикетом:

Потчевать потчуй, а неволить не неволь;

Наперед накорми, а там уж поспроси (от обычая не расспрашивать гостя и даже об имени его, не накормив);

Не будь гостю запасен, будь ему рад;,

Без соли, без хлеба худая беседа.

Поведение гостей тоже определяется правилами:

Пришел — не стой: хозяина не томи;

Умей у людей погостить, и к себе запросить, до ворот проводить и опять воротить;

У себя, как хочешь, а в гостях, как велят;

В чужом доме не осуждай!;

Что поставят, то и кушай, а хозяина в доме слушай!;

По первому зову в гости не ездят;

От чужого обеда не стыдно и голодному (не евши) встать.

Сердечная привязанность к своей земле и природе, патриотизм — одна из черт народа России:

Мила та сторона, где пупок резан (т.е. родина);

Глупа та птица, которой гнездо немило;

Родной край – сердцу рай;

Человек без Родины, что соловей без песни;

Нет сына без отчизны;

Родина – мать, чужбина – мачеха;

За морем теплее, а у нас светлее;

Дома и стены помогают;

Родная земля и в горсти мила;

На чужой стороне и весна не красна;

Нет в мире краше Родины нашей;

За морем веселье, да чужое, а у нас горе, да свое.

Возможно, это качество было сформировано постоянной борьбой за землю и национальное выживание.

Особый пласт в паремиологическом фонде русского языка занимают пословицы и поговорки о войне:

Хочешь мира – готовься к войне;

Кто к нам с мечом придёт, от него и погибнет;

От Москвы и до Берлина дороженька узкая;

Шаг вперёд – шаг к победе;

Чем дальше в лес, тем хуже для СС;

С миру по нитке – Гитлеру верёвка;

Война приносит шрамы и раны;

Сколько Гитлер не воюй, победа будет русская!;

Солдат близко – кланяйся ему низко;

Бой отвагу любит;

Враг рядом – бей прикладом;

За край свой насмерть стой.

Краткий анализ паремиологического фонда русского языка, формирующего пословично-поговорочную картину мира, позволил нам проникнуть в скрытую сферу ментальности и выявить следующие основные особенности русского национального характера: доброту, отзывчивость, милосердие, религиозность, духовность, эмоциональность, трудолюбие, коллективизм, гостеприимство, правдолюбие, патриотизм, вместе с тем — и пассивность, фатализм.

А теперь перейдем непосредственно к рассмотрению ключевых идей китайской языковой картины мира, отражённой в пословицах и поговорках.

Русская языковая картина мира и православное сознание

Мысль о том, что язык связан с духовной жизнью народа, говорящего на этом языке, издавна волновала ученых. В конце XVIII – начале XIX вв. эта мысль нашла яркое воплощение в трудах немецкого филолога Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835), который много писал о языке как об «объединенной энергии народа», о влиянии «характера языка на субъективный мир», о том, что «в каждом языке заложено самобытное миросозерцание». Развитие этих идей можно найти в трудах отечественных лингвистов и философов: А.А. Потебни (1835-1891), А.Ф.Лосева (1893-1988) и других, в лингвистических дискуссиях ХХ века о связи межъязыковых различий со своеобразием культур, языка с мировосприятием нации (или этноса как национального образования любого типа – нации, народности, национальности). В современной науке сложилось понимание, с одной стороны, универсальности познавательных (когнитивных) механизмов человеческого восприятия мира и использования языка во всех его функциях, а с другой – зависимости отраженной в языке и формирующейся посредством языка картины мира от исторического опыта и культурно-национальных черт этноса.

Картина мира определяется как совокупность знаний человека о мире, система жизненных ориентиров, культурных установок и стереотипов, этических ценностей, систематизированных и интегрированных в некое целое. Национальная картина мира проявляется в общих представлениях людей, принадлежащих к одному этносу, о действительности; в их однотипных реакциях на типичные ситуации, в сходных оценках и суждениях, в пословицах, афоризмах, поговорках. В языке запечатлена наиболее существенная и важная часть этих общих представлений, поэтому говорят о языковой картине мира, которая выступает как своего рода «коллективная философия», – язык ее «навязывает» в качестве обязательной всем носителям этого языка. Вот почему считается, что язык дает важные сведения о специфике национального мировосприятии и национального характера.

Приведем конкретный пример, иллюстрирующий языковые свидетельства различий в духовной сфере народов, говорящих на разных языках, – пример разной сочетаемости и употребительности двух слов со сходным значением в русском и английском языках: русского душа и его английского эквивалента soul. В словаре В. Даля у слова душа выделяется несколько значений: 1) бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею; 2) человек с духом и телом; 3) человек без плоти, бестелесный, по смерти своей; 4) жизненное существо (т.е. сущность – Е.П.) человека. Именно такие представления о ‘душе’, по мнению многих филологов, присутствует в русской культуре и отражается в русском языке. В русском языке слово душа значительно частотнее, чем в английском языке soul. Большая часть русских устойчивых выражений с этим словом (а их в русском языке более пяти десятков, типа вкладывать душу во что-то, залезть в душу кому-либо, работать со (всей) душой, кривить душой, от (всей) души, всеми силами души, душа нараспашку) на английский язык переводится без слова soul. Нередко эквивалентом выступает mind (рассудок, разум, ум), например: душевное спокойствие – peace of mind (букв. спокойствие разума), камень с души упал – a weight off one’s mind ( букв. груз упал с ума), душевный человек – understanding person (букв. понимающий человек). В русском языке душа, дух, духовность – родственные слова, в английском – нет: soul, spirit, spiritual. Уже этот небольшой языковой материал наводит на мысль о разной роли в русском и англоязычном мирах души и рассудка.

Важно подчеркнуть, что картина мира родного языка не мешает человеку создавать иные «картины мира» (например, научные – физическую, астрономическую, биологическую и т.д.) и переводить с одного языка на другой. Здесь большую роль играют универсальные общечеловеческие механизмы мышления и языка, а также условная и символическая природа языкового знака, принципиально способного к переводу в другую знаковую систему. Один из наиболее известных и влиятельных лингвистов XX в. Р. Якобсон писал, что в России сразу после революции были предложения фанатичных фантазеров искоренить в русском языке такие вводящие в заблуждение слова, как восход солнца, заход солнца. «Однако мы до сих пор употребляем эти реликты птолемеевского взгляда на мир, не отрицая при этом учения Коперника, и нам легко перейти от обычных разговоров о восходе и заходе солнца к идее вращения Земли просто потому, что любой знак легко перевести в другой, такой, который мы находим более точным и более развернутым» (Р.Якобсон. Избранные работы. М.,1985. С. 353). Анализ таких выражений, как солнце всходит и заходит, приводит также к выводу о том, что многие знания о мире, запечатленные в современном языке, отражают представления наших далеких предков. Поэтому надо учитывать «историческую память» (т.е. культурно-историческую обусловленность) языковых значений, форм и категорий.

Общепризнанным в филологии, культурологи, истории можно считать утверждение, что стержнем древнерусской культуры является христианское вероучение и православное мировоззрение. Закономерен вопрос, как православное мировоззрение, являвшееся для русского этноса ведущим в течение нескольких веков, отразилось в русском языке. Даже при поверхностном взгляде с этой точки зрения на современный русский язык заметны оставленные в нем следы православного сознания, нередко застывшие, окаменевшие. Из всех славянских языков только в русском и украинском есть этикетное слово Спасибо, в этой форме известное с конца XVI в. и восходящее к сочетанию Спаси Бог! (укр. Спасибi ← Спаси Бiг). А другое этикетное слово Прощай(те)! по значению связано с одной из христианских этических норм прощать своих обидчиков и просить прощение за невольные обиды. Только в русском языке нерабочий день недели уже с XIII-XIV вв. по аналогии с пасхальным Воскресением начинает именоваться воскресение. Название целого сословия земледельцев – крестьян – мотивировано исходным значением слова крестьянин – ‘крещеный человек’. Внутренняя форма слова совесть (со-весть) толкуется как ‘общее, совместное знание о нравственном законе, Добре, Боге’. И такие примеры можно было бы продолжить. Другой важный и большой вопрос – о влиянии на русский язык церковнославянского языка, который в течение нескольких веков не только был языком богослужений, но и выполнял на Руси функции литературного языка. Это отдельная большая проблема, требующая специального рассмотрения. Здесь же основное снимание сосредоточим на некоторых важных категориях русского языка – понятийных категориях, связанных и с морфологией, и с синтаксисом, и с лексикой, и уди-вительным образом созвучных многим православным идеям.

Социологи констатируют новый феномен современной динамичной цивилизации – сокращение настоящего, когда с возрастанием количества нововведений и изменений в единицу времени настоящее быстро устаревает; то, что было только что актуально, быстро утрачивает свою актуальность и становится «вчерашним днем». «Сокращение настоящего» – это и растущая нехватка времени, которое как бы постоянно сжимается. Основными причинами этого феномена являются постоянная модернизация технологий; повышение скорости информационного обмена и вообще скорости исторического, событийного времени; стремительное увеличение массивов информации, которую даже в отдельной области знания трудно воспринять в целом. Для компенсации нехватки времени приходится постоянно ускорять темп жизни. В этой гонке время больше не течет – оно извергается. Как следствие, в сознании многих людей происходит фрагментация смыслов и разрушение целостной картины мира.

В современном русском языке в его грамматической системе, как и во многих других языках, представлена модель линейного и однонаправленного течения времени, которая опирается на опыт познания человеком объективной реальности: невозможно вернуться в прошлое и однажды бывшее никогда не повторяется. Точкой отсчета для разграничения прошедшего, настоящего и будущего является момент речи. Но в русском языке, в отличие от некоторых языков, имеется грамматический механизм расширения настоящего, имеющий большую когнитивную значимость.

В русском языке нет морфологических средств для противопоставления актуального настоящего, совпадающего с моментом речи, и неактуального настоящего, охватывающего повторяющиеся и типичные действия (как, например, в английском языке, в котором противопоставлены времена группы Continues и Indefinite). Значение форм настоящего времени в русском языке не исчерпывается лишь одновременностью с моментом речи (ср.: Я сейчас пишу реферат, а ты что делаешь?). В настоящем времени предстают действия, которые реализуются не только во время речевого акта, но и до и после него или вообще постоянно: Он живет здесь уже двадцать лет. Волга течет на юг. В плане настоящего времени выражаются также повторяющиеся, обобщенно-потенциальные действия и типичные свойства, например: Он каждую неделю ходит в спортзал. Смелость города берет. Этот материал не мнется. Формы настоящего времени передают также вневременные законы и правила: Земля вращается вокруг Солнца. Биссектриса делит угол пополам.

Такое грамматическое осмысление названных и подобных им действий возможно потому, что для говорящего они являются, вследствие их устойчивости и стабильности, актуальными характеристиками объектов, действительными и для момента речи. Эти характеристики действия имеют для говорящего cтaтус актуальной действительности, в которой он живет и с которой взаимодействует. Более того, говорящий может распространить настоящее и на прошедшее, представив прошедшие события синхронно с точкой отсчета. Например: Мороз, снежная метель, голодный, с ревущим кашлем иду я вчера по Пречистенке, высматривая где-нибудь открытую лавочку, и вижу, идет навстречу мне красивая дама с гордым измученным лицом, она отвертывается от встречных, глядит куда-то в подвальные этажи… (М.Пришвин. Дневники). В форме настоящего может предстать и действие, отстоящее от нас больше чем на тысячу лет, например: Иоанн Златоуст пишет, что… священник на плечах носит образ добродетели; цветы, гранатовые яблоки и золотые позвонки и яблоки на краях одежды священника символизируют подвиги добродетели (милостыня, справедливость, человеколюбие) (Святитель Кирилл Туровский // «Журнал Московской патриархии», 2004).

Таким образом, все разновидности значения настоящего времени объединены общим признаком актуального бытия, который определяется самим говорящим с учетом не только своего опыта и знаний, но и опыта и знаний других лиц. Все это увеличивает содержательный потенциал грамматической формы настоящего времени и расширяет границы настоящего времени в русском языке.

Какое это имеет отношение к православному сознанию? Самое непосредственное. Такое свойство организации языковой категории времени многое объясняет в восприятии феномена времени, зафиксированного в русской картине мира. Становится понятным естественное для русскоязычных православных бережное сохранение традиций первых христиан и первых источников святоотеческой литературы и, главное, восприятие этих традиций и учений как актуальных для сегодняшнего дня. Актуальное бытие православия вмещает все богатство христианства без его реформирования и модернизации, тогда как многие западные христиане воспринимают христианство «без реформ» (т.е. православие) как архаичное, устаревшее. В современном механизме расширения настоящего и создания актуального бытия говорящего можно увидеть неутраченную связь с восприятием времени в древнерусской картине мира.

Как убедительно показали Д.С.Лихачев и Ю.М. Лотман, представления о времени древнерусского сознания существенно отличаются от представлений современного человека. В современной картине мира каждое событие сменяется последующим, а ушедшее в прошлое перестает существовать, прошлое – это лишь воспоминание и причина. Признак реальности приписывается лишь настоящему времени, будущее предстает как следствие – отсюда сосредоточение на причинно-следственных связях событий. В древнерусском же сознании мысль обращается не к концу – результату, а к началу – истоку. «Лежащие в основе миропорядка «первые» события не переходят в призрачное бытие воспоминаний – они существуют в своей реальности вечно. Каждое новое событие такого рода не есть нечто отдельное от «первого» его праобраза — оно лишь представляет собой обновление и рост этого вечного «столбового» события. Каждое убийство братом брата не представляет собой какого-либо нового и отдельного поступка, а является лишь обновлением каинова греха, который сам по себе вечен» (Ю.М. Лотман. Избранные статьи. В 3-х т.т. Т. II. Таллинн, 1992. С. 108-109). Механизм расширения настоящего в современном русском языке дает возможность представить поток событий как единую цепь, первые звенья которой не утрачивают своей реальности и в настоящий момент.

Продолжим анализ категорий и конструкций современного русского языка с позиций православного сознания. Многие исследователи русского языка, прежде всего зарубежные, отмечали обилие в русском языке глаголов, глагольных форм и конструкций, выражающих произвольные, спонтанные действия, которые происходят как бы сами по себе, без усилий и контроля со стороны производителя. Речь идет прежде всего о возвратных глаголах типа привелось, довелось, пришлось, образуется, обойдется, успеется, удалось, засмотрелся, заработался, а также о безличных конструкциях с возвратными формами и дательным падежом субъекта Ему не сидится на одном месте; Мне здесь хорошо работается; Мне сегодня не спалось. Приведем несколько примеров на употребление таких глаголов в художественной литературе: Нет, собраться с мыслями мне не удалось (В. Некрасов). Скрипку ее, довольно ценную, провезти не удалось, — но, кажется, ей такая и не понадобилась в Бостоне, США, с концертами у нее пока не выходит, она дает уроки музыки и этим зарабатывает столько, что «двум нашим семьям, — как она пишет, — с голоду умереть не удастся» (Г. Владимов). Как-то ранней осенью мне пришлось плыть на пароходе по нижней Волге (И. Соколов-Микитов). …Не было слышно песен, не сыпались шутки и прибаутки, без которых не работается русскому человеку (Д.Н. Мамин-Сибиряк). Пропадаю, мальчики, … не любится, не работается и, стало быть, не живется, потому пропадаю (М. Анчаров).

Употребительные в разных стилях двучленные пассивные конструкции с возвратными формами, которые используются обычно тогда, когда говорящий не хочет называть производителя действия (субъекта), также имеют эффект интерпретации действия как произвольного, спонтанного. Таким конструкциям отдается предпочтение в научных публикациях, так как по стилистическим нормам научного стиля следует избегать употребления местоимения «я». Ср.: В ходе данной работы выяснилось… (не Я выяснил…); В этой работе использовались… (не Я использовал…); Мне представляется… (не Я представляю …); В данной работе значительное внимание уделяется… (не Я уделил…); О данном положении говорилось выше (не Я говорил выше) и т.д. Побочное следствие такой стилистической корректности – представление обозначаемых действий так, как будто они происходят сами собой.

Целенаправленные действия, имеющие конкретного производителя, часто представляются как произвольные и неконтролируемые в публицистике и разговорной речи. Ср.: Первый этап в мае построится, что даст возможность обеспечить нормальную пропускную способность вот этого участка, ну а дальше заново заасфальтируется старое шоссе (из телевизионной передачи); Вот здесь все закрасится, подчистится, подклеится – и будет отлично (из речи мастера по ремонту квартир, который сам и собирался все это сделать). Такие же формы можно найти и в текстах XIX, например, в словаре Даля: Все закрасится, хорошо будет; в письмах А.С.Пушкина: С женою отошлю тебе первую песнь «Онегина». Авось с переменой министерства она и напечатается – покамест мне предлагают за второе издание «Кавказского пленника» 2000 рублей (А.С.Пушкина. Собрание сочинений в 10 томах. М., 1959–62, т. IX, с. 100).

За подобными формами, по мнению известной польской лингвистки А. Вежбицкой, которая живет в Австралии, стоит «склонность русского человека к фатализму, смирению и покорности; недостаточная выделенность индивида как автономного агента, как лица, стремящегося к своей цели и пытающегося ее достичь, как контролера событий»; «пассивность и ощущение того, что человеку неподвластна его собственная жизнь, что его способность контролировать жизненные позиции ограничена; ощущение непостижимости и неконтролируемости жизни» (А.Вежбицкая. Язык, культура, познание. М., 1996. С. 34 -79). Трудно отрицать рациональное зерно во всех этих рассуждениях и связь такого толкования языковых форм с некоторыми чертами русского национального характера. Но если принять во внимание важный тезис об «исторической памяти» языковых единиц и конструкций, то можно предположить, что концептуальное обоснование таких форм менялось в разные исторические периоды существования языка и русского этноса.

Историки отмечают религиозность русского народа, православный дух наших предков. По словам писателя и историка В. Бахревского: «Всякое дело русский человек начинал с молитвы, а помолясь, жил, как живется, строил и сокрушал … как в груди пыхнется. Народ, живущий сердцем – народ жизненной стихии». В этой цитате отметим не только глагольные формы, о которых шла речь (жил, как живется, как в груди пыхнется), но и утверждение того, что каждое дело русский человек начинал с молитвы. Нетрудно заметить, что рассматриваемые формы и конструкции, как нельзя лучше соответствуют христианской идее упования на Бога – «возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя»; «Итак, не заботьтесь… Потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (Мф.6, 31). «»Не заботьтесь…» Как же жить-то? Надо есть, пить, одеваться. Но Спаситель не говорит: ничего не делайте, а «не заботьтесь». Не томите себя этой заботой, которая съедает вас и день и ночь и не дает вам покоя ни на минуту. Такая забота есть болезнь греховная. Она показывает, что человек на себя опирается, а Бога забыл, что потерял упование на Промысел Божий, все хочет у себя устроить одними своими трудами, добыть все нужное и добытое сохранить своими способами. Сцепился он сердцем с тем, что имеет, и на нем думает почивать, как на прочной основе. Любовь к имению связала его, и он только и думает, чтобы побольше забрать в свои руки. Маммона стала ему вместо Бога. А ты трудиться-трудись, а злой заботой себя не томи. Жди всякого успеха от Бога и в Его руки предай свою участь. Все добываемое принимай, как дар, от руки Господа и в крепком уповании ожидай от Него продолжения щедрых даров. Знай, что одна минута – и может ничего не остаться от всего, что имеет многоимущий, если захочет Бог. Все тление и прах. Стоит ли из-за этого томить себя? Потому «не заботьтесь»… «. (Епископ Феофан Затворник. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из слова Божия. М., 1890, 164-165).

Как было установлено в ходе специальных исследований развития безличных (или инперсональных) конструкций, в текстах древнерусских памятников письменности они сначала выражали только стихийные природные процессы, а впоследствии, начиная с XV – XVII вв., получили широкое распространение и при обозначении человеческой деятельности. В современном русском языке конструкции и глаголы, описывающие человеческую деятельность и трактующие ее как независимую от воли человека, никак не связаны с высокодуховным содержанием упования на Бога и поэтому воспринимаются не иначе, как с подразумеваемом смыслом «авось, небось и как-нибудь». Иначе говоря, форма осталась та же, но наполнилась новым содержанием, отражающим утрату связи русской языковой картины мира с Богом. Русская жизнь, подверженная глубинным изменениям, вносит скрытое несходство даже в то, что внешне сходно, поэтому важные смыслы русской картины мира также подвержены изменениям.

Таким образом, тот «невидимый культурный фильтр», который имеется в каждом языке и влияет на восприятие мира, в русском языке очень хорошо настроен на восприятие православных идей. Иногда бурные события нашего мира загрязняют этот фильтр, но проходит время и история его чистит, сбрасывая наносные отложения, и тогда исконные структуры вновь могут обрести гармоничное соответствие формы и содержания.

Мы рассмотрели лишь некоторые категории и формы русского языка в их соотношении с отдельными чертами православного сознания. Анализ такого соотношения можно было бы продолжить: в русском языке много форм и конструкций для выражения идеи коллективности, соборности; хорошо разработано поле глаголов со значением эмоций, душевных переживаний и страстей, что необходимо для познания человеком самого себя, покаяния и борьбы со своими страстями; для русского человека важны отношения между людьми, и в русском языке существуют разнообразные средства для выражения тончайших нюансов в этих отношениях и т.д.

Фраза Горе не в том, что они обидные означает, что обнаружившийся в этих словах «недостаток любви» к нему со стороны Бездомного — это еще не главное, что огорчает Рюхина: более всего огорчает его сознание собственной бездарности. И здесь уже места для обиды не остается.

Чувство обиды кажется нам настолько естественным и повседневным, что мы с удивлением обнаруживаем отсутствие точного эквивалента этому слову, например, в английском, французском или немецком языке. Действительно, такие слова, как англ. to offend, offense, франц. offenser, offense, нем. beleidigen, Beleidigung, иногда приводимые в словарях в качестве перевода слов обидетьобида, на самом деле имеют значение, соответствующее русскому оскорбить, оскорбление, т. е. заключают в себе совсем иной концепт, в центре которого находится представление не о справедливости, а о чести.

Еще более специфичным, чем обидетьсяобида, является русское слово обидно. Если слово обидеться описывает отношение обиженного к «обидчику», то в обидно акцент перемещается на состояние обиженного. Чувство, называемое словом обидно, возникает, когда подвергается унижению, осмеянию или просто недооценивается что-то данному человеку дорогое. Обидно в конструкции с подчиненным инфинитивом совершенного вида (Как обидно заболеть в первый день каникул!) имеет несколько иное значение и сближается с другим труднопереводимым словом угораздило. Слово обидно переводится на западные языки лишь в той мере, в какой оно синонимично жалко (англ. it’s a pity, франц. c’est dommage, нем. Schade, итал. peccato и т. д.). Не менее специфичными и с трудом поддающимися переводу являются слова совестнонеудобно, связанные со словом обидно семантикой щепетильности.

Непредсказуемость мира

Еще одной важной составляющей русской языковой картины мира является представление о непредсказуемости мира: человек не может ни предвидеть будущее, ни повлиять на него. В русском языке есть огромное количество языковых средств, призванных описывать жизнь человека как какой-то таинственный (природный) процесс. В результате создается такое представление, что человек не сам действует, а с ним нечто происходит. А мы только оглядываемся вокруг и разводим руками: так сложилось (вышло, получилось, случилось). Мы досадуем: вот угораздило! — или радуемся: повезло. А попав в затруднительное положение, надеемся, что как-нибудь образуется.

Надежда на благоприятное стечение обстоятельств и благоволение высших сил может быть свойственна людям независимо от того, на каком языке они говорят, и было бы преувеличением сказать, что «западный» человек во всем полагается только на себя. Более того, именно вера в удачу была положена в основу американской цивилизации. Фортуна может улыбнуться каждому: вспомним десятки фильмов о Золушках, покоривших Голливуд, и множество историй о миллионерах, начинавших свою карьеру с десятью центами. Трудно сказать, по какую сторону океана с большим энтузиазмом покупают лотерейные билеты. Специфика русского мироощущения в другом. Она сконцентрирована в знаменитом русском авось (надо сказать, что как раз это слово в современной речи употребляется редко и обычно с оттенком самоиронии). О человеке, который покупает лотерейный билет, не говорят, что он действует на авось. Так скорее скажут о человеке, который не чинит крышу, готовую обвалиться, или строит атомную станцию без надлежащей системы защиты: «Авось, ничего». Вопреки разуму он надеется, что ничего плохого не случится — что обойдется или пронесет. Так, в повести А. Солженицына «Раковый корпус» мальчик Дема готов отказаться от операции, говоря: «Да на авось. А может само пройдет!» При этом его более рационалистически настроенный собеседник Вадим Зацырко возражает: «Нет, Дема, на авось мостов не строят. От авося только авоська осталась. Рассчитывать на такую удачу в рамках разумного нельзя».

Идея, что будущее непредсказуемо, выражается не только в знаменитом русском авось. Она также входит в значение ряда специфических слов и выражений, связанных с идеей вероятности, — таких как а вдруг?, на всякий случай, если что. Все эти слова опираются на представление о том, что будущее предвидеть нельзя; поэтому нельзя ни полностью застраховаться от неприятностей, ни исключить, что вопреки всякому вероятию произойдет что-то хорошее.

С другой стороны, идея непредсказуемости мира оборачивается непредсказуемостью результата — в том числе, собственных действий. Русский язык обладает удивительным богатством средств, обеспечивающих говорящему на нем возможность снять с себя ответственность за собственные действия: достаточно сказать мне не работается вместо я не работаю или меня не будет завтра на работе вместо я не приду завтра на работу, употребить слово постараюсь вместо сделаюне успел вместо не сделал. Целый пласт слов и ряд «безличных» синтаксических конструкций, в которых они употребляются, содержит идею, что с человеком нечто происходит как бы само собой, и не стоит прилагать усилия, чтобы нечто сделать, потому что в конечном счете от нас ничего не зависит. Наиболее распространенной является конструкция с дательным падежом субъекта: <мне> удалось, привелось, довелось, пришлось, случилось, посчастливилось, повезло. К ней близка конструкция, в которой субъект обозначается именем в родительном падеже с предлогом у: <у меня> не получилось, не вышло, не сложилось; у меня появилась стиральная машина. Возможна также конструкция с винительным падежом субъекта: <меня> угораздило.

Представление о том, что нечто происходит с человеком «как бы само собой», столь укоренено, столь естественно для русской языковой картины мира, что оно может выражаться не только полнозначными словами и синтаксическими конструкциями, но также и специальными словообразовательными моделями, например: зачитался, заработался, засиделся в гостях — и поэтому не сделал чего-то, что должен был сделать, но как бы не по своей воле, и, тем самым, не по своей вине.

В случае, когда человек не сделал того, что от него ожидалось, он может также воспользоваться изящной формулой не успел, как герой Довлатова: «Я забыл спросить, как ты добралась? Вернее, не успел». Конечно, не успел — совсем другое дело, чем забыл! Говоря Я не успел, человек перекладывает ответственность за несовершение действия на внешние обстоятельства (недостаток времени), одновременно намекая на то, что прилагал усилия в этом направлении.

Весьма показательна форма успею, которая может иметь два почти противоположных смысла. Нормально успею значит ▒сделаю, хотя времени мало’. Однако возможен и такой диалог: «Садись делать уроки! — А, успею!», т. е. ▒не буду делать, потому что времени много’. Точно так же фраза Успеешь! может выражать совет не торопиться. В крайней форме этот смысл передается беспечным всегда успею. С таким успеть связано и одно из самых характерных русских словечек — успеется. Внем звучат не только легкомыслие и безответственность, но еще и надежда, что если откладывать решение проблемы, то она тем временем как-нибудь сама рассосется и необходимость действовать отпадет. Вот и получается, что человек сначала машет рукой: Да ну, успею! — а потом разводит руками: Ну не успел! И все как бы не по его вине.

В русском языке имеется еще несколько труднопереводимых глаголов, описывающих специфическое внутреннее состояние человека по отношению к собственному действию: это, прежде всего, слова старатьсясобираться.

Специфика слова стараться (постараться) особенно хорошо видна на фоне более тривиального пытаться (попытаться), имеющего эквиваленты в других языках. Например, фраза Я пытаюсь рано ложиться всего лишь означает, что я каждый вечер предпринимаю попытку лечь пораньше. А высказывание Я стараюсь рано ложиться указывает на наличие общей установки, готовности делать нечто, если к тому не будет серьезных препятствий. Приведем характерный диалог (из очерка Ларисы Сехон):

— Ты верен своей жене? — спросил Джон моего мужа.
— Стараюсь, — ответил мой муж.
— Я тоже стараюсь, — сказал Джон. Глаза его были грустные.

На просьбу купить хлеба по дороге с работы человек может, если он не хочет связывать себя обещанием, ответить попытаюсь или постараюсь. Говоря попытаюсь, человек обещает сделать попытку, но сомневается в успехе — например, в булочной может не оказаться хлеба. Между тем, говоря постараюсь, человек всего лишь сообщает, что он в принципе готов предпринять усилия для осуществления этого действия, однако не обещает расшибиться в лепешку — ему могут помешать различные внешние обстоятельства, в том числе его собственное нежелание делать крюк или стоять в очереди. Форма постараюсь, таким образом, — это нечто вроде ослабленного обещания. Что, например, имеет в виду герой Ю. Трифонова в следующем диалоге?

— Папа, ты меня извини, но надо как-то с Валентином Осиповичем… Ты уж соберись, хотя я знаю, удовольствие небольшое…
— Я поговорю. Постараюсь.
— Нет, ты уж не тяни.

Вообще говоря, нелегко объяснить иностранцу, что значит постаратьсяпоговорить. Характерна также последняя реплика — это реакция на слово постараюсь как на выражающее нежелание приступить к выполнению просьбы. На самом деле это так и есть: поскольку старание (в отличие от попытки) не предполагает никаких осязаемых действий, а, возможно, лишь какие-то ненаблюдаемые внутренние усилия (в том числе, чтобы собраться нечто сделать) — формула постараюсь в качестве реакции на просьбу может использоваться как демагогический прием, эксплуатирующий указанную особенность семантики глагола стараться.

Главное — собраться

В значении целого ряда русских языковых выражений содержится общее представление о жизни, в соответствии с которым активная деятельность возможна только при условии, что человек предварительно мобилизовал внутренние ресурсы, как бы сосредоточив их в одном месте (как бы собрав их воедино). Чтобы что-то сделать, надо собраться с силами, с мыслями — или просто собраться. В русской речи часто встречаются такие выражения, как все никак не соберусь или собирался, но так и не собрался.

Слово собираться указывает не просто на наличие намерения, но и на некоторый процесс мобилизации внутренних ресурсов, который может продолжаться довольно длительное время и при этом завершиться или не завершиться успехом. Собраться — это самая трудная часть дела. Мы говорим: Наконец собрался ответить на письмо. А. Баранович-Поливанова вспоминает:

Однажды, когда Надежда Яковлевна появилась у нас дома, мать мужа сказала, что частенько вспоминает Евгения Яковлевича, собирается, но никак не соберется ему позвонить.

— Ведь это так просто — снять трубочку и все.
— Да, конечно, — согласилась с ней моя свекровь, — но как-то не получается.

Хотя глагол собираться указывает прежде всего на определенное ментальное

состояние субъекта, в нем достаточно сильна и идея процесса, ср.: Хорошо, что ты позвонила, а то я уже целый час лежу и собираюсь встать; ср. также: Распустив волосы, я долго сидела на постели, все собираясь что-то решить, потом закрыла глаза, облокотясь на подушку, и внезапно заснула (И. Бунин). Это отчасти обусловлено связью с другими значениями собираться. Показательно, что в тех контекстах, в которых идея процесса выходит на первый план, слово собираться не может быть заменено на намереваться, намерен и т. п., ср. *Лежу и намереваюсь встать.

Процесс, подразумеваемый глаголом собираться, отчасти может быть понят как процесс мобилизации внутренних и даже иногда внешних ресурсов (в последнем случае просвечивает другое значение; так, Собираюсь завтракать значит не только, что я решил позавтракать, но и что уже начал накрывать на стол). Однако в гораздо большей степени собираться предполагает сугубо метафизический процесс, который не имеет никаких осязаемых проявлений. Идея такого процесса составляет специфику русского собираться и отличает его как от близких слов русского языка (намереваться, намерен), так и от его эквивалентов в европейских языках (которые соотносятся скорее с намереваться, чем с собираться), ср. англ. to intendto be going to, франц. avoir l’intention, итал. avere intenzione, нем. beabsichtigen, die Absicht haben, vorhaben.

Процесс «собирания» при этом сам по себе осмысляется как своего рода деятельность — что дает возможность человеку, который, вообще говоря, ничего не делает, представить свое времяпрепровождение как деятельность, требующую затраты усилий. Ср.:

— Что ты сегодня делал?
— Да вот все утро собирался сесть работать, а потом гости пришли.

Жизненная позиция, отраженная в глаголе собираться, проявляется также в специфическом русском слове заодно. Поскольку приступить к выполнению действия трудно, хорошо, когда удается что-то сделать, не прилагая к этому отдельных усилий: не специально, а заодно. Побуждая к действию, мы можем сказать: Ты все равно идешь гулять, купи заодно хлеба. Человеку, который уже собрался пойти гулять, уже совсем нетрудно заодно (не надо собираться!) сделать еще какое-то дело. С другой стороны, можно сказать: Сходи за хлебом, заодно и прогуляешься. Предполагается, что человек соблазнится возможностью без дополнительных усилий (не собираясь) получить удовольствие.

Любопытно, что та же установка отражена и в одном из значений русской приставки за-, а именно в глаголах типа зайти <за хлебом по дороге с работы>, занести <приятелю книгу>, завести <детей в детский сад по дороге на работу>. Все такие глаголы описывают действия, совершаемое попутно, «заодно», т. е. требующие минимальных усилий для своего осуществления. Мы часто говорим: Ну, заходи как-нибудь к нам в гости, Я к вам как-нибудь зайду (забегу). Такое приглашение — в отличие от более «стандартного» Приходи к нам в гости — особенно ни к чему не обязывает ни гостя, ни хозяина: когда предлагают заходить, приглашаемый может не прийти, а приглашающий может никак не готовиться к его приему. (Наоборот, приглашение на торжественный прием не может быть сделано с использованием глагола заходить, разве что в ироническом употреблении: Заходите ко мне в субботу на день рождения.) Зайти к кому-то в гости в отличие от пойти в гости — можно без предварительного приглашения и даже без заранее сформированного намерения. Чтобы пойти к кому-то, надо собраться, выбраться да еще и добраться; человек, который зашел к кому-то, был от всех этих трудных вещей избавлен.

Трудности, возникающие на этапе перехода от намерения к его осуществлению, наводят на мысль о еще одном концепте, традиционно связываемом с»русским характером»: это лень-матушка.

Действительно, лень — важнейший элемент человеческого устройства. Подобно совести, которая ограничивает человека в достижении желаемого, лень ставит пределы вообще всякой активности, заставляя постоянно взвешивать, настолько ли желанна та или иная вещь, чтобы стоило затрачивать усилия. В русском языке много слов на тему лени; ср. лень (существительное и предикативное наречие), лентяй, лодырь, лоботряс, ленивый, лениво, ленивец, разлениться и др.

Лень отличается от нежелания совершать действие тем, что осознается как некоторое особое состояние. Надо сказать, что онтологическая сущность лени неочевидна, и это проявляется в таксономической размытости существительного лень. Лень — это, с одной стороны, состояние, которое, как и многие другие состояния, концептуализуется в языке как стихия, захватывающая человека извне, побеждающая его. Ср. лень-матушка одолела; лень раньше нас родилась; пришел сон из семи сел, пришла лень из семи деревень; лень нападает, одолевает, лень обуяла и т. п. С другой же стороны, лень — это и свойство человека; ср. Меня раздражают его лень и глупость.

Вообще-то лень — плохое свойство, которое, как считается, мешает человеку себя реализовать. И некоторые русские слова (лодырь, лоботряс) действительно выражают его отчетливо отрицательную оценку. Однако некоторые слова, содержащие идею лени, выражают симпатию, граничащую с нежностью; ср. ленивец или название московской улицы — Ленивка. Для Батюшкова или Дельвига слово ленивец (стандартная рифма для него — счастливец) обозначает поэтическую натуру, отринувшую соблазны богатства и карьеры ради мирных утех дружбы и любви. Лень воспринимается здесь как состояние, родственное вдохновению и, во всяком случае, помогающее отрешиться от житейской суеты.

В русской культурной традиции вообще можно заметить некоторую неуверенность в осуждении лени. Из пословиц видно, что лень оценивается отрицательно в основном потому, что ленивый человек, отлынивая от работы, перекладывает ее на других. Лень же как таковая не вызывает особого раздражения, воспринимаясь как понятная и простительная слабость, а иной раз и как повод для легкой зависти (Ленивому всегда праздник). Это представление хорошо согласуется с тем, что чрезмерная активность выглядит в глазах русского человека неестественно и подозрительно. Пословица Охота пуще неволи выражает отчужденное недоумение в адрес человека, развивающего бурную деятельность.

Главным ленивцем в русской культуре является Обломов. Показательно, что, в отличие от Добролюбова, заклеймившего позором «обломовщину», сам Гончаров относится к своему герою двойственно. Его лень приводит к жизненному краху и распаду личности, но он вызывает больше симпатии, чем деятельный Штольц. Обломов воплощает черты, которые традиционно считаются присущими русскому национальному характеру. Сочетания русская лень столь же стандартно, как русская душа. Заметим, что русская лень скорее не вялая, не сонная, а мечтательная. Русские интеллектуалы даже любят признаваться в «обломовщине». Василий Розанов писал: Я вечный Обломов. Журналист Максим Соколов в одном из интервью («Итоги», 28.01.97) говорит: Идея у нас действительно ценится. Но я думаю, что это скорее проявление русской лени. Концепцию складывать легче, нежели наблюдать факты. Ему замечают: Вы для многих тоже ассоциируетесь с обломовским типом. – Я люблю лежать на диване, — с готовностью отвечает он.

Русская культура допускает и философское оправдание лени. Она не только глубоко впитала комплекс экклезиастических и новозаветных представлений о суете сует, о тщете всякой деятельности и о птицах небесных, которые не жнут и не сеют. Она еще и интерпретировала их как апологию бездеятельности. Русскому человеку очень естественно среди энергичной деятельности вдруг остановиться и задаться вопросом о ее экзистенциальном смысле, как хлопотливый Кочкарев из гоголевской «Женитьбы»: И спроси иной раз человека, из чего он что-нибудь делает? В этом контексте бездеятельность может восприниматься как проявление высшей мудрости, а лень — чуть ли не как добродетель.

Представление о трудности мобилизации внутренних ресурсов, отраженное не только в словах собраться/собираться, заодно, лень, но и в целом ряде других труднопереводимых русских слов и выражений (неохота, да ну!, выбраться <из дома> и т. п.), возможно, является одним из многочисленных проявлений того, что Н. А. Бердяев называл «властью пространств над русской душой». Прежде чем что-то делать, надо как бы собрать воедино ресурсы, рассредоточенные на большом пространстве. Идея ▒собирания’ того, что было разбросано на большом пространстве, отражена во многих русских выражениях. Кафедральный храм в городе называется собор, термин кафолический в «Символе веры» передается как соборный (и это дало начало одному из самых специфичных русских концептов — соборности); в дорогу мы вещи не пакуем, как носители западных языков, а собираем, и это так и называется — собираться в дорогу. С»широкими русскими просторами» связано чрезвычайно большое количество труднопереводимых русских слов, начиная с самого слова простор (а также такие слова, как даль, ширь, приволье, раздолье, и, с другой стороны, неприкаянный, маяться, не находить себе места). Но вопрос о том, как носители русского языка воспринимают пространство и какое влияние родные просторы оказывают на язык, — это тема отдельной статьи.