Иисус пророчествует о своей смерти.

Друзья! В продолжение цикла: «О чем говорил Иисус», пост: «Иисус пророчествует о своей смерти». Это не очередное толкование Библейских событий, — нет, в текстах обозначена новая традиция раскрытия смыслов посвящения и распятия Иисуса Христа.
В дальнейшем я планирую разместить и обсудить следующие темы:
1. Иоан Креститель; 2. Апостолы Иисуса; 3. Отец. Политика. Экономика. Социальная сфера. Личная религия; 4. Постановка задачи апостолам; 5. Земная и небесная семья; 6. Иисус о мужестве; 7. Иисус о самообладании; 8. Абнер и апостолы Иоана Крестителя; 9. Религия — личный опыт; 10. О молитве и божественной справедливости; 11. Иисус и шпионы синедриона; 12. Иисус про зло, грех и порок; 13. Иисус о назначении страданий и непонимании страданий; 14. Курьерская служба Давида Заведеева; 15. Иисус и его отношение к людям; 16. Иисус о гневе; 17. Иисус об удовлетворенности; 18. Иисус о страхе перед Богом; 19. Женский корпус евангелистов; 20. Иисус и суеверия; 21. Иисус о спасении; 22. Иисус и притчи; 23. Насыщение пяти тысяч хлебами; 24. Почему злобствуют язычники; 25. Первые две беседы Иисуса о религии; 26. Третья и четвертая беседа Иисуса о религии; 27. Фарисеи и саддукеи; 28. Иуда Искариот; 29. Апостолы неудачно врачуют; 30. Иисус пророчествует о своей смерти; 31. Иисус о прощении; 32. Незнакомый проповедник; 33. Иисус – наставление для учителей и верующих; 34. Позитивная сущность религии Иисуса; 35. Праздник кущей. Первая речь в храме. Женщина, уличенная в прелюбодеянии. О свете мира. О воде жизни. О духовной свободе.
Эти и другие материалы будут размещаться в той последовательности в которой они заявлены выше, из расчета один пост в неделю, — примерно девять месяцев. Если вы, в силу каких-либо обстоятельств, не хотите или не можете ждать публикации интересующего вас поста (постов), напишите комментарий- пожелание к посту с указанием номера и темы, и я вышлю вам интересующий материал.
Есть ряд материалов (перечень ниже), которые я буду отправлять не только с учетом ваших пожеланий, но и по результатам нашего короткого общения на этой странице:
а. Иисус. Гора Ермон. Прекращение восстания Люцифера. б. Иисус. Крещение и сорок дней; в. Иисус, — Эпохальная проповедь; г. Иисус толкует Золотое правило; д. О молитве и поклонении; е. Иисус о Настройщиках мышления; ж. Иисус – сын Бога; з. Преображение; и. Иисус о Писании; к. Иисус об ангелах; л. Воскрешение Лазаря; м. Иисус, — ответы на молитву; н. Иисус, ещё об Отце; о. Царство Небесное; п. Иисус о своём втором пришествии;
Протест Петра.
158.7. «Рано утром в среду Иисус и двенадцать покинули Кесарию Филиппову и направились в Магаданский парк, находившийся неподалёку от Вифсаиды-Юлии. В ту ночь апостолы почти не спали, поэтому уже спозаранку они были на ногах, готовые выйти в путь. Даже флегматичные близнецы Алфеевы были потрясены словами о смерти Иисуса. Направляясь на юг, они сразу же за Меромскими водами вышли на Дамасскую дорогу, а поскольку Иисус хотел избежать встречи с книжниками и другими людьми, которые, как он знал, вскоре начнут искать их, он решил идти в Капернаум по Дамасскому пути, проходившему через Галилею. И он поступил так потому, что знал: те, кто будут преследовать их, пойдут восточной Иорданской дорогой, полагая, что Иисус и его апостолы побоятся идти через владения Ирода Антипы. В тот день Иисус стремился ускользнуть от своих критиков и следовавшей за ним толпы, чтобы побыть наедине со своими апостолами.
Они шли через Галилею; уже давно миновало время обеда, и они остановились в тени, чтобы подкрепиться. Когда они завершили трапезу, Андрей, обращаясь к Иисусу, сказал: «Учитель, мои братья не понимают твоих глубокомысленных слов. Мы целиком уверовали в то, что ты являешься Сыном Бога, а теперь мы слышим эти странные слова о твоём уходе, о смерти. Мы не понимаем твоего учения. Быть может, ты говоришь с нами притчами? Мы просим тебя поговорить с нами прямо и недвусмысленно».
Отвечая Андрею, Иисус сказал:
«Братья мои, именно потому, что вы признали меня Сыном Бога, я вынужден приступить к раскрытию истины о том, чем завершится посвящение Сына Человеческого на земле. Вы упорно придерживаетесь веры в то, что я являюсь Мессией, и не желаете отказываться от идеи о том, что Мессия должен воссесть на трон в Иерусалиме; именно поэтому я продолжаю говорить вам, что Сыну Человеческому вскоре предстоит отправиться в Иерусалим, много пострадать, быть отвергнутым книжниками, старейшинами и первосвященниками и после всего этого быть убитым и воскреснуть из мёртвых. И слова мои – не притча; я говорю вам истину, чтобы вы были готовы к этим событиям, когда они внезапно обрушатся на нас». И когда он ещё говорил, Симон Пётр, стремительно бросившись к нему, положил руку на плечо Учителю и сказал: «Учитель, у нас и в мыслях нет прекословить тебе, но я заявляю, что такое никогда не случится с тобой».
Пётр говорил так потому, что любил Иисуса; однако Учитель своей человеческой сущностью увидел в этих проникнутых благожелательным чувством словах едва уловимую попытку подвергнуть его искушению, заставить изменить своё решение – исполнить до конца земное посвящение в соответствии с волей Райского Отца. Именно из-за того, что он почувствовал, какая опасность кроется уже в том, чтобы позволить даже любящим и верным друзьям попытаться разубедить его, он обрушился на Петра и остальных апостолов со словами: «Отойди от меня. От тебя исходит дух врага, искусителя. Когда ты говоришь так, ты не на моей стороне, но на стороне нашего врага. И так ты превращаешь любовь ко мне в камень преткновения при исполнении воли Отца. Не о путях человеческих думай, а о воле Бога».
Когда они оправились от первого шока после этого резкого выговора, Учитель, прежде чем продолжить путешествие, сказал: «Если кто хочет идти за мной, пусть перестанет думать о себе, пусть каждый день исполняет свои обязанности и следует за мной. Ибо кто захочет сберечь свою жизнь для себя, тот потеряет её, но кто потеряет свою жизнь ради меня и евангелия, тот её сохранит.
Какой прок человеку, если приобретя весь мир, он потеряет свою душу? Что может дать человек в обмен на вечную жизнь? Не стыдитесь меня и моих слов в этом греховном и лицемерном поколении, так же, как я не постыжусь признать вас, когда во славе предстану пред моим Отцом в присутствии всего небесного множества. И тем не менее, многие из вас, стоящих теперь передо мной, не познают смерти, пока не увидят, как царство Бога грядёт в могуществе».
Так Иисус дал ясно понять двенадцати, что, если они желают следовать за ним, их ждёт мучительный и противоречивый путь. Каким потрясением стали эти слова для галилейских рыбаков, упорно продолжавших мечтать о скором царстве и тех почётных местах, которые они в нём займут! Но этот мужественный призыв взволновал их преданные сердца, и ни один из них не помыслил о том, чтобы бросить его. Иисус не посылал их на борьбу одних; он вёл их за собой. Он просил только о том, чтобы они смело следовали за ним.
Постепенно двенадцать начинали осознавать, что Иисус сообщил им нечто о своей возможной смерти. Они лишь смутно поняли сказанное им о смерти, а заявление о воскресении из мёртвых не запомнилось им вообще. Со временем, вспоминая свой опыт на горе преображения, Пётр, Иаков и Иоанн пришли к более полному пониманию некоторых из этих вопросов.
За всё время, проведённое со своим Учителем, лишь несколько раз апостолы видели столь красноречивый блеск его глаз и слышали столь же резкие слова порицания, как те, которые были сказаны Петру и остальным из них в тот день. Иисус всегда терпеливо относился к их человеческим недостаткам, за исключением тех случаев, когда возникала непосредственная угроза его плану безусловного исполнения воли Отца в оставшийся период своего земного служения. Апостолы были буквально ошеломлены; они были охвачены замешательством и ужасом. Они не могли найти слов для выражения своей скорби. Постепенно они начали понимать, что предстояло вынести их Учителю и что через эти испытания они должны пройти вместе с ним, однако реальность надвигавшихся событий они осознали только спустя долгое время после этих первых намёков на грядущую трагедию его последних дней.
В молчании Иисус и двенадцать отправились в путь, через Капернаум, к своему лагерю в Магаданском парке. Хотя они и не говорили с Иисусом, всю вторую половину дня они много беседовали друг с другом, пока Андрей разговаривал с Учителем».
Аудио комментарий к 158 и другим документам можно прослушать на сайте urantia.me в разделе Семинары, из IV части. На этом же сайте можете ознакомиться и с другими интересующими Вас документами.
Философские беседы. Разговор на самые важные темы.
Добавить в друзья в ЖЖ

Самая странная картина Ганса Гольбейна

Ганс Гольбейн Младший. Мертвый Христос в гробу. 1521-1522

В романе Ф. М. Достоевского «Идиот» есть эпизод, когда князь Мышкин и Рогожин беседуют о картине Гольбейна «Мертвый Христос в гробу». И князь под впечатлением внезапной мысли вдруг кричит: «Да от этой картины у иного вера может пропасть!»
С ним согласен и другой герой романа, Ипполит: «Картиною этой как будто выражается это понятие о темной, наглой и бессмысленно-вечной силе, которой все подчинено… Эти люди, окружавшие умершего, которых тут нет ни одного на картине, должны были ощутить страшную тоску и смятение в тот вечер, раздробивший разом все их надежды и почти что верования. Они должны были разойтись в ужаснейшем страхе, хотя и уносили каждый в себе громадную мысль, которая уже никогда не могла быть из них исторгнута. И если б этот самый учитель мог увидеть Свой образ накануне казни, то так ли бы Сам Он взошел на крест и так ли бы умер, как теперь?»
Достоевский увидел картину Гольбейна «Мертвый Христос в гробу» в Базеле в 1867 году, когда, измученный болезнью и преследуемый кредиторами, бежал в Швейцарию из России всего через два месяца после свадьбы. На Достоевского картина произвела неизгладимое впечатление, которое потом нашло отражение в романе «Идиот».
Действительно, картина Ганса Гольбейна производит жуткое впечатление и даже вызывает отторжение у многих зрителей. Изображения умершего Христа в истории искусства бывали и раньше, но традиционно художники придавали Спасителю величественный образ, успокоенный от страданий, изображая Его в момент снятия с креста или при положении во гроб. Образы Распятия часто бывали натуралистичны, с нарочито искаженными чертами, хотя в период Средневековья преобладал образ прекрасного, благородного, героического Богочеловека, принимающего человеческую смерть с божественным бесстрастием и величием.
Но Гольбейн изображает Христа во гробе принципиально иначе, чем все его предшественники. Прежде всего необычен формат картины, узкой и вытянутой по горизонтали, ее параметры — 30,5 на 200 см. Но это объяснимо замыслом художника показать человеческое тело в натуральную величину без единой лишней, отвлекающей детали. Перед нами не просто мертвый Христос, но человек, одинокий в своей смерти. Вокруг нет никого — ни людей, ни ангелов. Видно, что Он перенес неимоверные страдания, изранен, на его теле — следы бичевания и падения под тяжестью креста, синяки и кровоподтеки, глаза его полуоткрыты, на бескровных губах словно застыли оборвавшиеся слова: «Отче! Зачем ты Меня оставил…» Существует легенда, что моделью для мертвого Христа Гольбейну послужил неизвестный, утонувший в Рейне.

Паоло Веронезе. Оплакивание Христа. 1576-1582

Что же этим хотел сказать художник? Многие люди, не только герои Достоевского, считали, что здесь показан триумф смерти, что изобразить с таким натурализмом мертвого Христа, показав тело Его как труп, можно только не веря в Воскресение. Но так ли это? Кем был Ганс Гольбейн — безбожником или глубоко верующим человеком?
Ганс Гольбейн Младший (1497– 1543) принадлежал к династии знаменитых немецких художников эпохи Реформации. Его отец и старший брат Амброзиус были живописцами, занимались они также ювелирным делом и гравированием. На формирование личности Ганса Гольбейна Младшего повлияло общение с величайшим ученым-гуманистом того времени Эразмом Роттердамским, а также знакомство с трудами Мартина Лютера.
В 1515 году Ганс Гольбейн и его брат переехали в Базель, где и познакомились с Эразмом Роттердамским и его трудами, в частности с «Похвалой глупости». Братья сделали для этой книги 80 рисунков, которые очень понравились автору. Десять дней Эразм внимательно рассматривал их. И впоследствии эта книга стала издаваться только с рисунками братьев Гольбейн. В Базеле Ганс Гольбейн написал прекрасный портрет Эразма Роттердамского, создал десять картин, посвященных страстям Господним, фрески в новой ратуше, расписал органные дверцы в местном соборе, алтарный складень для фрейбургского собора с образами Рождества Христова и Поклонения волхвов и другие произведения. Также среди наиболее известных его работ — серия иллюстраций к немецкой Библии Лютера.

Между тем в Швейцарии назревала война, и в 1526 году Гольбейн вынужден был уехать в Англию. Там он находит радушный прием у Томаса Мора, которому Эразм написал рекомендательное письмо. В Англии Гольбейн пишет в основном портреты — Томаса Мора, архиепископа Кентерберийского, астронома Кратцера, короля Генриха VIII, его домочадцев и придворных и других — и в этом искусстве достигает необычайных вершин. В портретах художник показал себя как острого и объективного наблюдателя, воспроизводившего с удивительной точностью не только физические особенности внешности, но и духовное своеобразие личности.
Около 20 лет Гольбейн жил между Лондоном и Базелем. В это время в Швейцарии происходили события, которые чрезвычайно волновали его (Реформация, общественные брожения, борьба идей), а в Англии были работа, семья.
В 1543 году, между 7 октября и 29 ноября, Ганс Гольбейн умер от чумы, свирепствовавшей в то время в Лондоне.
Итак, вернемся к картине «Мертвый Христос в гробу». Гольбейн написал ее в 1521 году, в так называемый первый базельский период, когда он активно общался с Эразмом Роттердамским и читал немецкую Библию Лютера. Художнику нет еще и 25 лет.
По мнению многих исследователей, эта картина свидетельствует о безбожности автора, его Христос напрочь лишен божественности, это всего лишь человек, смертный и тленный. Но такое объяснение слишком примитивно для человека той эпохи, которая провозгласила Священное писание мерилом истины, тем более для молодого художника, захваченного новыми идеями приблизить Бога к человеку. Читая Библию и даже иллюстрируя ее, Гольбейн хотел глубже понять парадоксальность Благой Вести, понять и изобразить ее суть, чтобы передать все это другим. Один из главных парадоксов Евангелия — страдания и смерть Сына Божия. Этого не могли понять даже ближайшие Его ученики. Когда Христос стал говорить им, что Сыну Человеческому надлежит пострадать, претерпеть распятие, смерть и воскреснуть на третий день, Петр стал прекословить Ему: да не будет этого с Тобою! И Спаситель ответил ему: «…отойди от Меня, сатана, потому что думаешь не о том, что΄ Божие, но что΄ человеческое» (Мф 16:23).

Ганс Гольбейн Младший. Автопортрет. 1542

Итак, в логике Петра, вполне нормального человека, любящего своего Учителя, — не желать Ему страданий и смерти. А у Христа логика другая, и Он о ней говорит так: «…если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин 12:24). И Ганс Гольбейн, как внимательный и вдумчивый читатель Писания, это хорошо понял. И своей картине он показал смерть в ее реальности. Ведь для того, чтобы воскреснуть и победить смерть, Христу нужно было умереть. Смерть на этой картине показана как предельная точка уничижения, кенозиса (умаления) Христа, как предельная точка вочеловечения Бога. И тлен стремится завладеть Им (все-таки прошло почти три дня), это-то и показывает Гольбейн. Однако парадокс состоит в том, что смерть над Ним не имеет власти. Но не в том смысле, что тело Его остается юным и прекрасным, а в том, что Жизнь побеждает при всех внешних признаках смерти. В этом-то — непостижимость и подлинное величие чуда Воскресения. Невозможное становится возможным. Гольбейн, видимо, хотел, чтобы его зрители, ужаснувшись всемогуществу смерти, не жалеющей никого, даже Сына Божия, поверили и в то, что Божественная Любовь сильнее, что она способна тленное сделать нетленным, мертвое — живым. К тому же для молодого Гольбейна было важно самому понять, что если смерть Христа была реальной, не призрачной, настоящей, то и Воскресение столь же реально и подлинно.
Победа Христа совершается не с небес, а с земли, из гроба, из реальности смерти, как поет Церковь в Пасхальную ночь: «Христос воскрес из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробах жизнь даровав». Смерть, тление побеждены, жизнь торжествует.

Глава 11

38 Иисус же, опять скорбя внутренно, приходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. 39 Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе.40 Иисус говорит ей: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? 41 Итак отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. 42 Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня. 43 Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. 44 И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет.

В третьем акте драмы, содержащем развязку всего действия, его кульминацию и логическое завершение, Евангелист вновь обращает внимание на эмоциональное состояние Иисуса: выражение «опять скорбя внутренно» (πάλιν ἐμβριμώμενος ἐν ἑαυτῷ) указывает на глубокое переживание, которым сопровождается весь эпизод.

«Лазарь! иди вон»

Вход в пещеру, где погребали умершего, закрывали камнем. Иисус велит отодвинуть камень от гроба Лазаря. Марфа, еще недавно выражавшая веру в то, что Иисус может получить от Бога все, чего ни попросит, сейчас осторожно напоминает Ему о том, что тело умершего уже начало издавать трупный запах, так как лежит в гробу четвертый день. Иисус в ответ ссылается на Свои ранее произнесенные слова: «Если будешь веровать, увидишь славу Божию». Эти слова отсутствовали в диалоге между Иисусом и Марфой, произошедшего у входа в Вифанию: либо они являются той частью разговора, которая осталась за кадром, либо Иисус суммирует в этих словах то, что говорил Марфе. Речь тогда тоже шла о вере, и Иисус, намереваясь совершить чудо, хочет пробудить веру в сестре умершего, освободить ее от внутренних колебаний и сомнений.

Прежде чем совершить чудо Иисус обращается к Своему Отцу с молитвой, как бы подтверждая то, что раньше говорила Марфа: «чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог». В этой молитве Он ничего не просит у Бога: Онблагодарит Бога за то, что Бог услышал Его. Известный британский исследователь Н. Т. Райт в связи с этим пишет пишет: «Вероятно, Иоанн хочет, чтобы мы поняли, что запаха не было: Иисус знает, что Его молитва о том, чтобы Лазарь остался нетленным, услышана». Иными словами, Иисус благодарил Бога за то, что тело Лазаря не успело начать разлагаться, вопреки мнению Марфы, которая лишь предположила, что после четырех дней оно начало издавать запах.

С такой трактовкой молитвы Иисуса мы не можем согласиться. Эта молитва, как следует из контекста, относится к ожидаемому чуду: оно еще не произошло, но уверенность Иисуса в том, что оно произойдет, непоколебима, как и Его уверенность в Своем полном единомыслии с Отцом. При этом Иисус добавляет, что произнес эту молитву ради народа – «чтобы поверили». Он мог, следовательно, воскресить Лазаря и без молитвенного обращения к Отцу, поскольку совершал это чудо Своей силой. На этом энергично настаивает Иоанн Златоуст, полемизируя с арианами:

Спросим еретика: от молитвы ли Он получил силу и воскресил мертвого? Как же другое Он без молитвы совершал, говоря, например: «тебе говорю, демон, выйди из него» (Мр. 9:25)

, и еще: «хочу, очистись» (Мр. 1:41)

, также: «возьми постель твою и ходи» (Ин. 5:8)

, и: «прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2)

, и говоря морю: «умолкни, перестань» (Мр. 4:39)

?.. Но посмотрим, какая это и молитва: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Кто когда-нибудь молился так? Прежде, чем сказал что-нибудь, говорит: «благодарю Тебя», показывая тем, что не нуждается в молитве… «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня». Это Он сказал не потому, что сам не мог, но потому, что одна воля. .. «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня», – то есть, чтобы совершилась Моя воля, для этого Мне не нужна молитва, но она нужна, чтобы убедить, что у Тебя и у Меня – одно желание. Для чего же молишься? Для немощных и неразумных. «Сказав это, Он воззвал громким голосом». Почему же Он не сказал: «во имя Отца Моего, гряди вон»? Почему не сказал: «Отче, воскреси его»?.. «Лазарь! иди вон», говорит Он… Чтобы ты не подумал, что Он от другого получил силу, Он сначала сказал тебе об этом, а потом доказал самым делом. И не сказал «воскресни», но «иди вон», обращаясь к мертвому, как к живому… Что может сравниться с такой властью?

Само чудо происходит после того, как Иисус обращает к умершему краткую повелительную формулу – одну из тех, которые Он употреблял в других случаях: «Встань, возьми постель твою, и иди в дом твой» (Мф. 9:6); «Протяни руку твою» (Мф. 12:13); «Девица, встань» (Мр. 5:41); «Отверзись» (Мр. 7:34). Однако воскрешение Лазаря – единственное зафиксированное в Евангелиях чудо, при совершении которого Иисус называет человека по имени. Это также единственное чудо, когда Иисус не просто сказал что-то, но «воззвал громким голосом» (глагол κραυγάζω означает «кричать»). В следующий раз окружающие услышат, как Иисус возопит громким голосом, когда Он будет умирать на кресте (Мф. 26:47, 50;Мр. 15:34, 37;Лк. 23:46).

«И вышел умерший…»

Лазарь выходит из гроба, обвязанный погребальными пеленами. В Израиле тела умерших перед погребением заворачивали в полотнища (κειρίαι – «пелены»), а голову оборачивали отдельным платом (σουδάριον – «плат», от лат. sudarium). Иисус приказывает развязать умершего, чтобы он мог свободно идти. На этом рассказ о воскрешении Лазаря завершается.

История смерти и воскресения Лазаря является прологом к истории страданий, смерти и воскресения Иисуса Христа. Лазарь пролежал в гробу четыре дня – Иисус три. Лазарь вышел из гроба, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, с платом на голове – после воскресения Иисуса в пустом гробе были найдены погребальные пелены и отдельно лежавший плат (Ин. 6:7). И в той и в другой истории присутствуют фарисеи, первосвященники, Каиафа, народ. В обеих историях особая роль отводится женщинам.

В то же время, между двумя историями есть огромное различие: оно заключается в качестве самого события. Лазарь возвращается к той жизни, из которой он был изъят за четыре дня до этого. Евангелист ничего не говорит о его внешнем виде, но очевидно, что из пещеры выходит то же самое тело, которое было туда положено. Спустя некоторое время Лазарь появляется вновь: мы видим его возлежащим вместе с Иисусом (Ин. 12:2). Лазарь воскрешен не для того, чтобы больше не умирать: он проживет какое-то время на земле, но потом снова умрет.

После воскресения Иисуса Его тело исчезло из гроба. Когда Он начал являться женщинам и апостолам, они не узнавали его: Мария приняла Его за садовника (Ин. 20:15); двое учеников приняли Его за обычного путника (Лк. 24:13–35); из одиннадцати апостолов одни поклонились Ему, другие усомнились (Мф. 28:17). Все это свидетельствует о том, что тело воскресшего Иисуса имело иной вид, чем то, в котором Его знали до распятия.

Лазарь вернулся туда, откуда был взят; Иисус вскоре после воскресения вернулся туда, откуда пришел: Он воскрес не для того, чтобы остаться на земле, но чтобы вместе с телом вознестись на небо (Лк. 24:51;Деян. 1:9) и пребывать там неразлучно со Своим Отцом. Он «вознесся на небо и воссел одесную Бога» (Мр. 16:19), а Своих учеников оставил на земле, чтобы они «пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями» (Мр. 16:20).

Смысл истории воскрешения Лазаря раскрывается в общем контексте развития богословской мысли автора четвертого Евангелия. Начиная с торжественного провозглашения истины о том, что Слово Божие всегда пребывало с Богом, что «в Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:1–4), Евангелист затем проводит читателя через серию повествований о встречах и беседах воплощенного Слова Божия с различными людьми и о нескольких совершённых Им чудесах. Повествование подводит к главному чуду – возвращению умершего к жизни. Это чудо подтверждает, что Слово Божие не только участвовало в сотворении мира (Ин. 1:3), но и является источником жизни для всего сотворенного, обладая властью над жизнью и смертью. Незадолго до воскрешения Лазаря Иисус говорит иудеям: «…Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Ин. 10:17–18). Дальнейшее повествование станет подтверждением власти воплощенного Слова Божия не только над жизнью других, но и над собственной жизнью.

Все четыре Евангелия содержат в себе повествовательный пласт (рассказ о жизни и чудесах Иисуса) и прямую речь Иисуса (поучения, притчи, реплики в диалогах). Каждый Евангелист по-своему выстраивает соотношение между одним и другим, но у всех Евангелистов действия Иисуса служат подтверждением Его слов, а слова разъясняют Его действия. У Иоанна каждое чудо призвано подтвердить одно из богословских высказываний Иисуса о Себе Самом: «Я есмь хлеб жизни» (Ин. 6:35, 48); «Я свет миру» (Ин. 8:12); «Я есмь дверь» (Ин. 10:9); «Я есмь пастырь добрый» (Ин. 10:11, 14); «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6); «Я есмь лоза» (Ин. 15:5). Через эту серию определений Иисус раскрывает Свою личность, но каждое из этих утверждений подкреплено Его делами. Воскрешение Лазаря становится практическим выражением того, что на теоретическом уровне Он разъяснил Марфе: «Я есмь воскресение и жизнь» (Ин. 11:25). Иисус – источник жизни (Ин. 4:10, 14); Он, как и Отец, имеет жизнь в Самом Себе (Ин. 5:6).

История воскрешения Лазаря подтверждает то нерасторжимое единство между Отцом и Сыном, которое заявлено в прологе Евангелия от Иоанна (Ин. 1:1–2) и в многочисленных беседах Иисуса с иудеями. Рефреном через все эти беседы проходят утверждения: «Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (Ин. 10:15); «Я и Отец – одно» (Ин.10:30); «Я в Отце и Отец во Мне» (Ин. 14:11). Эти утверждения не остаются голословными: они подкрепляются делами Иисуса, Его чудесами и знамениями.

Воскрешая Лазаря, Иисус действует и как Бог, и как Посланник Божий: Он обращает Свой взор к Богу и возносит Ему благодарение, но не потому, что это требуется для совершения чуда, а потому, что этим Он являет Свое полное единство с Отцом. Слова «Я ничего не могу творить Сам от Себя» (Ин. 5:30) не являются указанием на несамостоятельность Сына или Его бессилие совершить чудо без воли Отца: они указывают на полное единство воли Сына и Отца, на невозможность, даже теоретическую, того, чтобы воля Сына вошла в противоречие с волей Отца, или чтобы Сын сделал что-либо «Сам от Себя», не в единстве с Отцом.

В то же время, воскрешение Лазаря, как никакое другое из описанных в Евангелиях чудес, раскрывает Иисуса как реального, земного человека, обладающего всей полнотой человеческого естества. Реализм и подробность, с какими поведение Иисуса, Его душевное, эмоциональное состояние описаны в этом рассказе, беспрецедентны для всего корпуса Евангелий, за исключением повествования о Его Страстях. Но если в истории Страстей Его скорбь проистекает от Его собственных страданий, то здесь она является следствием сострадания к скорби других:

Это человеческая скорбь: скорбь иудеев, друзей Иисуса, Самого воплощенного Слова Божия, Которое, будучи человеком, подвержено злоключениям человеческой жизни. Здесь мы видим поистине человеческое лицо Бога. Но это также и скорбь Слова Божия, в Котором «была жизнь», в Его конфликте с силами смерти. Тот, Кто дает жизнь, есть также и Тот, Кто оплакивает смерть. Именно здесь мы видим человеческое лицо истинного Бога – Того, через Кого жизнь приходит в мир. Через воскрешение Лазаря поистине человеческое лицо истинного Бога открывает, что любовь Божия – не просто провидение, которое парит над болью и страданиями мира. Наоборот, в воплощении Слова Божия любовь Божия принимает конкретное выражение, входя в человеческий мир смерти и скорби, и в конце концов участвуя в самой смерти.

Никогда не кажется нам жизнь столь драгоценной, чем когда ей угрожает смерть. Мертвое тело Лазаря окружено плачем близких. Сам Господь плачет об утрате Своего друга – так глубоко входит Он в человеческое горе. Он настолько человек, что берет на Себя всю скорбь, которая Его окружает. Он плачет над каждым умершим человеком всякий раз, когда происходит временная победа смерти. Тем более, когда уже как будто происходит торжество смерти над душою человека. И это не просто слезы – Господь готов жизнью Своею заплатить за каждую душу, о которой Он плачет.

В Ветхом Завете о жизни говорится как о времени труда и скорбей, а о смерти как о возвращении туда, откуда человек был взят: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19). Между началом и концом жизни существует определенный параллелизм. Жизнь человека начинается с зачатия и пребывания в утробе матери, а заканчивается возвращением в землю и пребыванием в сердце земли. Земля становится тем материнским лоном, которое принимает в себя всех умерших.

Новый Завет через учение о воскресении по-новому раскрывает смысл жизни и смерти. В свете этого учения смерть воспринимается тоже как возвращение, но не в изначальный прах, из которого человек создан, а к Богу, чьими руками он сотворен и по чьей воле приведен в жизнь. Если в Ветхом Завете смерть мыслилась, прежде всего, как наказание за грехи, вынужденное последствие грехопадения, то в Новом она становится дверью для перехода в иное качество бытия – то, которое Иисус называл «жизнью вечной». Сама жизнь, в свою очередь, воспринимается уже не только как «труд и болезнь» (Пс. 89:10) земного существования, но и как возможность приобщения к жизни вечной, как жизнь «с избытком» (Ин. 10:10), проистекающая от самого Источника жизни (Ин. 4:10, 14).

В Новом Завете Бог раскрывает Себя через Своего Сына – Богочеловека Иисуса Христа. В Его лице Бог входит в самую гущу человеческой истории, являя не просто желание помочь человеку, спасти его, но наивысшую степень любви к нему, сострадания ему, солидарности с ним, выразившуюся в полном отождествлении Себя с его жизнью, скорбями, печалями, болезнями, страданиями и смертью. В лице Иисуса Христа Бог проживает человеческую жизнь от начала до конца – от зачатия и рождения до смерти и погребения. Эта жизнь заканчивается воскресением –переходом в новую жизнь, новое состояние физическое и духовное.

§ 20. Смерть и Воскресение Иисуса

Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего (Мф. 26, 29 и пар.).

Столь уверенное пророчество Христос произнес сразу вслед за словами о Хлебе и Чаше — Его Теле и Крови Нового Завета. Установление Нового Завета здесь напрямую увязывается с Его предстоящей смертью.

Свою смерть Он не раз так или иначе предрекал и раньше. И имел в виду не смерть вообще — ибо смертен каждый человек — а такую смерть, которая станет неким знамением и путем, вратами к Новому Завету, к торжеству Царствия Божия. А значит, к явлению божественной славы Сына Человеческого. Предсказания Иисуса Христа о Его грядущей мученической смерти вызывали у учеников то недоумение, то стремление избежать такого грустного конца (Мк. 8, 32 и др.). Но чем дальше, тем больше у них было оснований убедиться, что дело кончится именно таким, самым ужасным образом (ср. Мк. 10, 32; Ин. 11, 16).

Однако подлинный смысл слов о смерти Христовой (в том числе и тех новых слов, которыми Иисус наполнил традиционный Пасхальный обряд) мог дойти до учеников лишь потом: после того, как они успели о них как будто забыть. В самом деле, их сознание заполнила лишь одна страшная картина: Иисус, их Учитель, схвачен и осужден, и Его обезображенное Тело, не имевшее «ни вида, ни величия» (ср. Ис. 53, 2), истекало кровью в страшных муках на Кресте.

Но как выяснилось впоследствии, эти минуты и часы на Голгофе были необходимым испытанием веры и верности учеников, «Пасхой», прехождением Иисуса из одного качества жизни к другому. А с Ним вместе и прехождением учеников из одного качества веры к другому. Именно этим страшным Голгофским мгновеньям и предпосылал Иисус слова о Теле и Крови Нового Завета на Тайной вечере.

Новый Завет не только провозглашен Иисусом на Тайной Вечере, после чего кровь Христова действительно истекает, а Его тело страдает, «преломляется» на Кресте. Новый Завет наступает, реализуется тогда, когда ученики не находят своего Учителя среди мертвых — там, где они Его погребли:

Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал (Ин. 20, 8).

Вера в Новый Завет проходит испытание в сердцах ближайших учеников. Петр, трижды отрекшийся от своего Учителя в час унизительного суда над Ним, трижды прощен Им по Воскресении. Новый Завет, заключенный в Крови Христовой, становится Заветом с Церковью — с новым народом Божиим. Церковь так и сохранила это первичное (как некое «родимое пятно») самоощущение, или самосознание, восприятие самой себя как собрания прощенных после отречения и неверности, как помилованных по причине безмерной любви Того, Кого предали и от Кого отреклись.

«Так родилась Церковь, и она не забыла, что первыми ее членами были неверные люди, обязанные своим местом одной лишь милости Того, с Кем так дурно обошлись».

К этому можно добавить, что Церковь и ее члены никогда не должны забывать этого своего исходного и главного, определяющего самоощущения.

Воскресение Иисуса Христа и даже явления воскресшего Иисуса (ведь в Евангелиях описано не само Воскресение, а явления Воскресшего) не могут быть подвластны такому же критическому историческому исследованию, какому могут быть подвергнуты проповедь и дела «земного», если угодно, «исторического» Иисуса до Воскресения. Но из этого не следует, что Воскресения не было. Скорее, Воскресение или «иного жития, вечного, начало» — событие, превосходящее сей мир со всеми его неотъемлемыми материальными характеристиками, такими, как пространство и время. Это не оживление мертвеца, который впоследствии все равно должен умереть. Это нечто абсолютно новое.

Здесь интересна чисто терминологическая сторона. Еще апостолы, в частности, евангелисты были озабочены проблемой невыразимости реальности Воскресения Иисуса с помощью имеющихся языковых средств. Ведь они выработаны человеком только на основании земного, исторического опыта. Вот и приходилось, за неимением других, применять термины «ожил», «явился живым», «восстал», «воскрес из мертвых» и т. п. Но наряду с этими терминами, составляющими ряд в плоскости «смерть/жизнь», в Евангелиях используется и другой ряд, в плоскости «низ/верх»: «восхождение на небо», «вознесение». Сюда же можно отнести и термин «прославление» (см. § 45. 4).

В том, что речь идет о чем-то невыразимом, неописуемом, но реальном и увиденном учениками, убеждает целый ряд обстоятельств. Например, предание о пустой гробнице, где не было обретено тело погребенного Иисуса. Но как по-разному оно отражено в Евангелиях от Марка и от Иоанна (Мк. 16, 1-8; Ин. 20, 1-10)! Ап. Павел с чувством «документальной ответственности» говорит о людях, которым явился воскресший Христос (1 Кор. 15, 5-7). Или хотя бы тот факт (вдумаемся в него еще раз), что среди подобных свидетелей первыми оказались именно те, кто был учениками Иисуса до Его смерти, а потом отреклись от Него, рассеявшись как овцы без пастыря. Наконец и то, что ученики, которые не могли «не говорить того, что видели и слышали» (Деян. 4, 20), то есть о Воскресении Иисуса, были не какими-то безграмотными простаками или фанатичными безумцами, а людьми, если не богословски образованными, то укорененными в религиозной традиции, трезво взиравшими на мир с его сильными и слабыми сторонами и умевшими использовать эти стороны (см. напр., восхитительные по остроумию и прагматичности «ходы» ап. Павла в Афинах, Деян. 17, 22-23, или перед Синедрионом, Деян. 23, 6-7), и при этом готовые умереть за правдивость своих свидетельств и истинность своей веры.

Отношение же к Воскресению Иисуса Христа всех тех, кто жил после апостолов, в том числе и современных читателей Евангелия, зависит от того, верить или не верить всей совокупности столь различных свидетельств, верить или не верить тому опыту, который был пережит в те годы многими людьми и который им было так трудно выразить адекватно:

Блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20, 29).

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Семь слов Спасителя на Кресте

Великий Пяток. Чтение 12 Евангелий

В антифонах, которые мы слышали только что говорилось о том, что вода и кровь, которые истекли из ребра Иисусова, разделились на четыре источника, и эти четыре источника — это те четыре Евангелия, из которых мы узнаем о жизни и смерти Иисуса Христа. И сегодня, в день, когда мы вспоминаем распятие Господа на кресте, мы слышим чтение из этих четырех Евангелий, чтение, которое повествует нам о последних часах, последних минутах земной жизни Христа. Евангелисты сохранили для нас семь слов Спасителя на кресте. Первое из этих слов — это была молитва, которую Господь произнес, когда воины пробивали Его руки гвоздями, когда Он был распинаем на кресте. И Господь молился о них: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят». В этой молитве отражена вся любовь, которую Господь имеет к людям. Господь любит не только тех людей, которые Ему верны, не только тех людей, которые исполняют Его заповеди, но и своих врагов, и своих распинателей, и всех тех, кто своими грехами или по неведению, или намеренно вбивают гвозди в Его руки. И даже когда мы своими грехами наносим раны Господу, Господь и тогда любит нас и молится Своему Отцу: «Господи, прости им, ибо они не знают, что делают».
Затем в Евангелии мы слышим о том, как двое разбойников, которые были распяты рядом с Иисусом на крестах, поносили Его. Но внезапно один из разбойников одумался. Он увидел страдающего Иисуса, он вспомнил слова, которые Иисус говорил о том, что когда-нибудь настанет Царство, в котором Он будет Царем, и с верою он сказал Господу: «Господи, помяни мя, егда приидише во Царствие Твоем». И Господь ответил ему, и это второе слово, которое Господь произнес на кресте: «Сегодня же будешь со Мною в раю». И это слово научает нас тому, что каким бы великим ни был грех человека, как далеко человек ни отступил бы от Бога, даже, если этот человек был разбойником, даже если всю свою жизнь он был неверен Богу, и распинал Бога, и делал зло людям, слово покаяния, с которым он обращается к Господу, может открыть ему врата Царствия Небесного. И мы веруем, слыша это слово, что что бы ни произошло с нами, Господь всегда будет готов простить нас, Господь всегда будет готов открыть для нас врата Царствия Небесного, если мы приступим к Нему с верой, с покаянием и с любовью.
Третье слово, которое донесли до нас евангелисты, это слова Иисуса Христа, обращенные к Его матери и к Его любимому ученику — апостолу и евангелисту Иоанну Богослову. При кресте Иисуса стояла Матерь Его, и увидев Ее, Господь сказал: «Жено, се сын Твой». А Иоанну сказал: «Се Матерь твоя». И этими словами Господь не только вручил Матерь Свою на попечение Своего любимого ученика, и не только вручил Своего ученика попечению Своей Пречистой Матери, но и вручил всех нас любви и предстательству Пресвятой Богородицы. Вспоминая сегодня Господа на кресте, мы вспоминаем и Божию Матерь при кресте Иисуса, Божия Матерь, Которая дала рождение Сыну Божию, Которая вместе с Ним прошла через все страдания, и Которая у креста Иисуса стояла и «растерзалася утробою». И Господь Ее предстательству вручает всех нас — верных и неверных Своих сыновей и дочерей.
В Евангелии мы слышим, что Господь, когда был на кресте, воззвал с Своему Отцу: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» И в этих словах присутствовала вся скорбь богооставленности, которую Господь испытал на кресте. Никогда, ни на один миг Иисус Христос не был оставлен Своим Отцом, никогда, ни на один миг, Божество Христа не разлучалось с Его Человечеством. Но для того, чтобы пройти путем страдания, Ему надо было претерпеть не только оплевание и заушение, не только предательство и отречение от Него, Ему нужно было претерпеть и самое страшное страдание, которое может выпасть на долю человека — это ощущение, чувство богооставленности, это то чувство, которое испытывает человек, когда ему кажется, что Бога нет, или что Бог не слышит его молитвы, или что Бог оставил его. И Господь должен был через это пройти для того, чтобы стать одним из нас, для того, чтобы и мы могли в эти минуты богооставленности вспоминать о том, что и он прошел через эту муку.
Господь на кресте воскликнул: «Жажду». Это слово Господа свидетельствует о том, что Он переживал муки на кресте реально, так, как переживает их всякий человек. Он был распят, и это была страшная и мучительная смерть, смерть, которая наступала медленно от потери крови и от жажды. Но Господь жаждал не только воды материальной, Господь прежде всего жаждал спасения людей, Он жаждал, чтобы эти Его страдания на кресте достигли нашего сердца, чтобы и все человечество откликалось бы на эту Его скорбь, на эту Его муку, на эту Его молитву обо всех нас и о Его распинателях. Господь жаждет нашего спасения, и именно потому Господь взошел на крест для того, чтобы каждого из нас спасти, для того, чтобы каждому из нас как разбойнику благоразумному открыть двери Царствия Небесного.
Когда приближался час смерти Господа, Он произнес: «Свершилось». Это слово означало то, что наступал конец Его земному подвигу. То, через что надлежало Ему пройти, заканчивалось, заканчивалось Его земное страдание, наступала Его небесная слава. Господь был распят, потому что так было необходимо, так было предсказано в писании. А необходимо это было опять же для нашего спасения. Когда Господь сказал: «Свершилось», — это значит, что наше спасение совершилось, это значит, что врата рая отверзлись, и для каждого из нас, а в том числе и для тех, кто находился в аду. Ибо сразу же после своей смерти Господь сошел во ад.
И, наконец, последние слова, которые Господь произнес на кресте, они были обращены к Его Небесному Отцу. Он сказал: «Отче, в руки Твои предаю Дух Мой». Мы должны только задуматься о том, через что прошел Христос, и с каким чувством мог Он произнести эти слова. Ведь еще перед Своим крестным страданием Он молился Отцу и говорил: «Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия». Но чаша эта не миновала Его. Господь, Бог Отец, не снизошел к этому воплю, потому что так надлежало пострадать Иисусу Христу. И когда Господь обращался на кресте: «Боже Мой, для чего Ты меня оставил?», это был крик муки от разлученности с Отцом. Но Господь умер примиренным со Своим Отцом, Он умер с доверием к Отцу, Он умер с чувством того, что совершилось то, что Он должен был совершить. Он умер не в состоянии богооставленности, но в состоянии присутствия Отца, умер с доверием к Отцу. В Его словах не было упрека, в Его словах была одна бесконечная любовь и бесконечное доверие. Он обратился к Отцу так, как ребенок обращается к своим родителям: «Отче, в руки Твои предаю Дух Мой». Это были те слова, с которыми Иисус Христос испустил Дух.
И вот вспоминая все эти события, вспоминая смерть Господа Иисуса Христа на кресте, будем помнить о том, что Господь близок к каждому из нас, что Господь близок к нам также, как Он был близок благоразумному разбойнику, что Он любит нас также, как Он любил всех людей, которые окружали Его тогда: и Матерь Свою, и учеников Своих, и воинов, и распинавших Его, — всех, вне зависимости от их собственного отношения к Нему. Будем помнить о том, что что бы ни случилось с нами, как бы далеки мы ни были от Бога, Господь всегда будет близок с нами. Как бы далеко ни отступили мы от Его заповедей, Господь всегда будет любить нас. И даже если бы мы оставили Его, Он все равно никогда не оставит нас. Именно ради этого Он взошел на крест.