Иоанн родился в Сирии, в Дамаске, в седьмом веке, оттого и стал именоваться Иоанном Дамаскиным, он происходил из знатной семьи, которая с детства привила ему идеалы христианской веры. Случилось это благодаря тому, что в их доме появился пленный монах, знавший толк в науках и в богословии. При рождении будущего преподобного назвали в честь деда — Мансур.

Получив надлежащее образование, Иоанн Дамаскин занял соответствующую должность при дворе халифа, по некоторым данным он был министром, по другим — сборщиком податей. На государственной службе он не гнался за богатством и почестями, а в точности выполнял свои обязанности, душа его стремилась ко Христу. Господь на деле проверил, насколько Иоанн останется верен ему. При византийском императоре Льве популярна была ересь иконоборчества, преподобный Иоанн же составил трактаты «Против порицающих святые иконы», где впервые введены термины «почитание» и «поклонение». Подобные писания разозлили императора — он с помощью подложного письма оклеветал преподобного Иоанна. Халиф приговорил его к наказанию в виде отсечения правой руки.

Но как говорится «не посрамит Господь всех уповающих на него», получив отсеченную кисть, Иоанн Дамаскин приложил её к руке и стал молиться Богородице. Проснувшись утром, он обнаружил, что произошло чудо — рука абсолютно нормальная. Так возник образ Пресвятой Богородицы «Троеручица», в прославление которого преподобный Иоанн написал песнопение. После такого халиф попросил у него прощения и предложил ему вернуться на службу, но Иоанн отказался.

Иоанн Дамаскин решился навсегда порвать связь с миром — он раздал всё своё имущество, отпустил на волю рабов и вступил на монашеский путь. Точно неизвестно, в каком именно из монастырей Иерусалима (возможно, это был монастырь Саввы Освященного) он принял постриг, тогда же и получил имя Иоанн, под которым стал известен как один из Отцов Церкви. Нелегко давалось Иоанну монашеское житие: духовные наставники знали о знатном происхождении и постоянно устраивали ему проверки на смирение и послушание, которые он с честью проходил.

Однажды монастырская братия попросила написать его утешительное слово на смерть одного из иноков, а до этого Иоанн дал обещание одному из старцев обители оставить занятия литературой, но уступил просьбам братии. Узнав об этом, старец выгнал его из монастыря, однако впоследствии он удостоился посещения Божией Матери, повелевающей разрешить преподобному Иоанну писать. Он возвратился в обитель, остаток жизни посвятил монашеским подвигам и писательским трудам, он написал книгу «Точное изложение православной веры», сочинение «Против ересей», несколько проповедей о Богородице. Преподобный Иоанн Дамаскин отошёл ко Господу, перешагнув столетний рубеж.

См. также: Святоотеческая литература

Иоанн Дамаскин

Св. прп. Иоанн Дамаскин

Св. Иоанн Дамаскин (ок. 675 — 777 гг.) — преподобный святой, один из последних великих отцов Восточной церкви, богослов и гимнограф.

Ранняя жизнь

Родился Св. Иоанн в Дамаске, который находился тогда под властью арабов. Родители его были знамениты богатством, древностью рода и благочестием. Его отец Сергий Мансур исполнял при халифе Абд аль-Малике должность главного казначея. У Иоанна был приемный брат, осиротевший отрок Косма, которого Сергий принял к себе в дом. Он очень заботился о том, чтобы его дети получили хорошее образование и были воспитаны в православной вере.

Однажды отцу посчастливилось купить на рынке захваченного пиратами итальянского инока Коcму, благодаря которому Иоанн с братом глубоко изучили богословие и греческую философию. Мальчики обнаружили необыкновенные способности и легко освоили курс светских и духовных наук. Поступив позже на службу, Дамаскин, благодаря своим блестящим способностям, быстро возвысился. После смерти отца Иоанн занял при дворе должность министра и градоправителя, а также он стал ближайшим советником халифа Хишаме.

Реакция на иконоборчество

За государственными делами он не терял живого интереса к делам своих единоверцев и написал несколько посланий к восточным христианам с обличением еретических учений. Как раз тогда Восточная церковь переживала очередную смуту. Начало ей положил в 726 г. император Лев III Исавр, подвергший гонениям святые иконы и мощи. Всех бывших до него императоров и архиереев он объявил идолопоклонниками, нарушившими главную заповедь Моисея (который, как известно, строго запретил изображать Божество). Духовенство, а в особенности монахи, отнеслось к иконоборчеству очень враждебно. С годами сопротивление почитателей икон становилось все упорнее, а борьба против них принимала все более ожесточенный характер. Многие за свою ревность к иконам были наказаны усечением членов, плетьми, изгнаниями и лишениями имений. Церковные училища были закрыты.

Спор об иконах не был только обрядовым спором. Это был догматический спор, и в нем вскрывались богословские глубины. Иоанн живо откликнулся на него в трех словах «Против отвергающих святые иконы» (726—730). Здесь он писал, что запрет Моисея «делать всякое подобие» Божества имел временное значение и был воспитательной мерой для пресечения склонности евреев к идолопоклонству. Но с началом христианской эпохи воспитание кончилось, и в царстве благодати не весь Закон сохранил силу. Иконоборчество было для Иоанна равносильно нечувствию Богочеловеческой тайны. Конечно, Бог, по чистейшей духовности Своего естества, невидим и потому неизобразим — Он не имеет действительного образа в вещественном мире. Однако по благости Своей Бог открыл Себя людям в Боговоплощении, сделавшись таким образом видим и изобразим. «В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался, — писал Иоанн, — теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, изображаем видимого Бога». Никакого идолопоклонства в почитании икон нет и не может быть, ибо христиане поклоняются «не естеству дерева и красок», но «образу Воплотившегося», через который обнимают и поклоняются Самому Христу.

Икона Пресвятой Богородицы Троеручица

Чудесное исцеление

Находясь вне пределов досягаемости византийских властей, Иоанн разослал различным христианским церквам много посланий в защиту иконопочитания. Уязвленный ими император повелел найти какое-нибудь из посланий Иоанна, написанное его собственной рукой, а затем приказал опытным писцам подделать его почерк. Те составили как бы от имени Иоанна письмо к императору Льву, в котором он обещал при удобном случае передать Дамаск в руки христиан. Это письмо Лев переслал в Дамаск к халифу. Тот пришел в гнев и приказал отсечь Иоанну правую руку. Как свидетельствует легенда, вечером Иоанн, взяв свою усеченную руку, стал молиться перед иконой Пресвятой Богоматери, а потом заснул. Во сне он увидел, как Богоматерь с иконы сказала ему: «Рука твоя теперь здорова, не скорби об остальном, но усердно трудись ею — сделай ее тростью скорописца». Проснувшись, Иоанн увидел свою руку исцеленной. Когда халиф узнал об этом чуде, он понял, что Иоанн стал жертвой клеветы, и предложил ему вернуться к себе на службу, но Дамаскин отказался. Около 730 г. он оставил свою доходную должность, удалился в монастырь Саввы Освященного под Иерусалимом и постригся там в монахи. Икону Богоматери, пред которой он истово молился и получил исцеление, Иоанн Дамаскин взял в обитель, а в нижнюю ее часть дописал третью руку.

Жизнь в монастыре и кончина

По уставу этой обители каждый вновь прибывший инок должен был поступать под надзор опытного в духовной жизни старца. Игумен стал искать такого наставника для Иоанна, но большинство монахов отказалось, не желая быть учителем человека, чья ученость была известна всему Востоку. Наконец один из них согласился наставлять Иоанна и прежде всего решил отучить его от мирской гордыни: запретил ему писать послания и даже вести разговоры о светских науках. Иоанн повиновался этому запрету и стал добросовестно исполнять все возложенные на него поручения. Однажды старец велел ему отнести корзины на дамасский рынок и продать их там, хотя и знал, что Иоанну тяжело заниматься таким презренным делом в городе, где все хорошо помнили его величие. Иоанн беспрекословно исполнил это поручение. Отдохновение он нашел в церковной поэзии и в короткий срок сочинил несколько надгробных тропарей, отличавшихся исключительной трогательностью (многие из них до сих пор употребляются при отпевании умерших). Наставник Иоанна увидел в этом занятии еще одно проявление гордыни и наложил на него строгую епитимью (наказание), повелев очистить своими руками все отхожие места в лавре. Иоанн смиренно выполнил и это неслыханное требование теми самыми руками, которые прежде умащал дорогими ароматами. После этого старец простил его, но по-прежнему запрещал писать. Видя его непреклонную суровость, Богородица явилась однажды к нему в ночном видении и сказала: «Зачем ты заграждаешь источник, могущий источать сладкую и изобильную воду? Не препятствуй источнику течь. Пусть жаждущие стремятся к этой воде». Старец смутился и больше не запрещал Иоанну писать.

О преподобном узнал Иерусалимский Патриарх, рукоположил его во священника и сделал проповедником при своей кафедре. Но преподобный Иоанн вскоре вернулся в Лавру преподобного Саввы, где до конца своих дней проводил время в писании духовных книг и церковных песнопений, и покинул монастырь только для того, чтобы обличить иконоборцев на Константинопольском Соборе 754 года. Его подвергли тюремному заключению и пыткам, но он всё перенес и по милости Божией остался жив. Представился Св. Иоанн около 777 г. ста двух лет от роду. VII Вселенский собор, собравшийся в Никее в 787 г. и осудивший иконоборчество, высоко поставил и оценил его деяния.

При византийском императоре Андронике II (1282–1328) его святые мощи были перенесены в Константинополь.

Работы и труды святого

Дамаскину приписывают авторство многих песнопений в знаменитом «Октоихе» — восьмигласнике для воскресной службы, который еще при его жизни был принят по всему Востоку, а после его смерти также и на Западе. Дамаскин тщательно отредактировал его и разработал ряд праздничных канонов (Пасхальный, Рождественский, Богоявленский, Преображенскийе, Вознесенский и др.). Его «Октоих» произвел перемену в церковной службе, придав ей большую определенность и единообразие. Вообще, творчество Дамаскина было очень многогранным. Он писал жития, составлял праздничные слова и умилительные молитвы, излагал догматы веры и многие таинства богословия. Продолжал он писать и против еретиков, особенно иконоборцев. Он Составил «Руководство» — объяснение важнейших богословских выражений, неправильное понимание которых в древности было причиной ересей, а также несколько небольших сочинений по догматике (среди них: «О святой Троице», «Об образе Божием в человеке», «О природе человека» и другие»). Большой известностью пользовались проповеди Дамаскина. Он много сделал для исправления богослужения, просмотрев и дополнив иерусалимский устав Саввы Освященного. Наконец он был первым, кто изложил в стройном систематическом порядке богословское учение православной церкви.

Св. Иоанн Дамаскин Как богослов Иоанн Дамаскин подвел итог всей обширной святоотеческой литературе. Не стремясь к новым построениям, он тщательно и любовно собрал и систематизировал все главное, что установили соборы церкви и чему учили ее величайшие богословы. Главный труд Дамаскина «Источник ведения» дает полное и ясное изложение православных догматов. Он делится на три части: на философское введение, на опровержение ересей и на «точное изложение православной веры». В третьей части последовательно рассмотрены учения о Боге, Троице, сотворении мира, ангелах и бесах, видимой природе и рае, о человеке, его свойствах и Божием провидении. По сей день «точное изложение» является основной символической книгой православия; и едва ли можно указать другую, равную ей по объективности, полноте и сосредоточенности.

Память в Православной Церкви

День памяти:

• 4 декабря (17 декабря)

Тропарь, глас 8:

Православия наставниче, благочестия учителю и чистоты, вселенныя светильниче, монашествующих Богодохновенное удобрение, Иоанне премудро, ученьми твоими вся просветил еси, цевнице духовная, моли Христа Бога спастися душам нашим.

Кондак, глас 4:

Песнописца и честнаго Богоглагольника, Церкве наказателя и учителя и врагов сопротивоборца Иоанна воспоим: оружие бо взем — Крест Господень, всю отрази ересей прелесть и яко теплый предстатель к Богу всем подаёт прегрешений прощение.

Библиография

• Рыжов К.В. 100 великих пророков и вероучителей. Москва: «Вече», 2002. Стр. 267-272.
• Минея служебная. Декабрь. Ч. 1.— Издание Московской Патриархии, 1982, с. 144–145.
• http://days.pravoslavie.ru/Life/life3062.htm

Св. Иоанн Дамаскин.

Первое защитительное слово

против порицающих 1 святые иконы 2

I. Нам, сознающим свое недостоинство, конечно, следовало бы всегда хранить молчание и исповедывать пред Богом свои грехи; но так как все прекрасно в свое время, а Церковь, которую Бог создал на основании Апостол и пророк, сущу краеугольну Сыну Его, — я вижу, — поражается как бы морскою бурею, слишком высоко поднимается следующими друг за другом волнами, приводится в безпорядок и потрясается вследствие несноснейшаго дуновения злых ветров, свыше сотканное одеяние Христа, которое сыны нечестивых упорно старались разорвать, раздирается тело Его, которое есть слово Божие, разрезывается на различные части, также и искони крепко хранимое предание церкви, — то я не счел разумным молчать и наложить на язык узы, боясь с угрозою произнесеннаго определения, говорящаго: аще усумнится , не благоволит душа моя в нем . И: если увидишь меч грядущ и не будеши глаголати брату твоему, крове его от руки твоея взыщу . Поэтому, поражаемый невыносимым страхом – я решил говорить, не ставя величия царей выше истины. Ибо Богоотец Давид, — слышал я, — говорил: глаголах пред цари, и не стыдяхся , напротив, этим сильнее побуждаемый к речи. А ведь слово царя имеет большую силу для склонения на свою сторону подданных; потому что из бывших с самаго начала людей, которым было известно, что земной царь подчинен высшей власти и что над царями господствуют законы, пренебрегли царскими приказаниями немногие.

II. Итак, прежде всего утвердивши как бы некоторый киль или основание для размышления: сохранение церковнаго законодательства, при посредстве котораго обыкновенно происходит спасение, я снял преграду у слова и выпустил его, как бы хорошо взнузданнаго коня, из загородки. Ибо в самом деле я счел ужасным, даже более, чем ужасным, чтобы Церковь, блистающая столь великими преимуществами и искони украшенная преданиями благочестивейших мужей, возвращалось паки на худые стихии , трепеща страхом, где нет страха , и как бы не знающая истиннаго Бога – боялась впадения в идолослужение, и даже хоть в весьма малой степени лишалась совершенства, как бы на средине очень прекраснаго лица имея некоторый постоянно остающийся укол, портящий всю красоту свою неуместною прибавкою. Ведь малое, когда оно приводит к великому, не есть малое, так как прибавочная черта: чтобы древле получившее силу предание Церкви было поколеблено – не мала, потому что осуждены прежние наши наставники, взирая на образ жизни которых, должно было бы подражать вере .

III. Итак (— а речь моя к вам —) усердно прошу, во первых, Вседержителя Господа, для Котораго все обнажено и открыто, знающаго, что мое смиренное намерение в этом случае – без примеси чего либо худого и что цель чиста, — дать мне слово, когда откроются уста мои, и взять Собственными руками возжи моего ума и привлечь его к Себе, чтобы пред лицом он совершал быстрое движение по прямой дороге, не уклоняясь к тому, что кажется правым, или к тому, что он знает как левое. Потом прошу весь народ Божий, язык свят, царское священство , вместе с прекрасным пастырем словеснаго Христова стада , который в себе самом выражает высшее жречество Христово, принять мое слово с благосклонностью, не обращая внимания на самую незначительную степень моего достоинства или не ища искусства в моих словах, так как в этом я, бедный, не вполне опытен. Но взвесить силу моих мыслей. Ибо царство небесное не в слове, но в силе . Ведь цель – не победить, но протянуть руку подвергающейся нападению истине, так как добрая воля протягивает руку силы. Поэтому, призвавши помощницею ипостасную Истину, отсюда поведу начало своего слова.

IV. Я знаю Того, Кто неложно сказал: Господь Бог твой Господь един есть; и: Господа Бога твоего да убоишися , и тому единому послужиши ; и: не будут тебе бози инии ; и: не сотвори кумира, всякаго подобия, елика на небеси горе и елика на земли низу ; и: да постыдятся вси кланяющиеся истуканным ; и: бози, иже небеси и земли не сотвориша, да погибнут ; и подобное этому, что древле Бог глаголавый отцем во пророцех в последок дний глагола нам в единородном Сыне Его, имже и веки сотвори . Я знаю Того, Кто сказал: се же есть живот вечный, да знают тебе единаго истиннаго Бога и егоже послал еси Иисуса Христа . Верую во единаго Бога, одно начало всего, безначального, несозданнаго, неподверженнаго гибели и безсмертнаго, вечнаго и постояннаго, непостижимаго, безтелеснаго, невидимаго, неописуемаго, не имеющаго образа; в одну пресущественную сущность, в Божество – пребожественное, в трех Лицах: Отце и Сыне, и Св. Духе, и только Ему одному служу, и только Ему одному воздаю служебное поклонение. Поклоняюсь одному Богу, одному Божеству, но служу и Троице Ипостасей: Богу Отцу и воплотившемуся Богу Сыну, и Богу Св. Духу, одному Богу. Не поклоняюсь тваре паче Творца , но поклоняюсь Создателю, подобно мне сделавшемуся сотворенным и, не уничижив Своего достоинства и не испытав какого либо разделения , снизошедшему в тварь, чтобы прославить мое естество и сделать участником в божественном естестве. Вместе с Царем и Богом поклоняюсь и багрянице тела, не как одеянию и не как четвертому Лицу, — нет! – но как ставшей причастною тому же Божеству и, не испытав изменения, сделавшейся тем, что есть и освятившее . Ибо не природа плоти сделалась Божеством, но как Слово, оставшись тем, что Оно было, не испытав изменения, сделалось плотью, так и плоть сделалась Словом, не потерявши того, что она есть, лучше же сказать: будучи единою со Словом по ипостаси. Поэтому смело изображаю Бога невидимаго, не как невидимаго, но как сделавшегося ради нас видимым чрез участие и в плоти, и в крови. Не невидимое Божество изображаю, но посредством образа выражаю плоть Божию, которая была видима. Ибо, если невозможно изобразить душу, то сколь больше – Бога, давшаго невещественность и душе!

V. Но, говорят, Бог сказал чрез законодателя Моисея: Господа Бога твоего да убоишися, и тому единому послужиши ; и: не сотвори всякаго подобия, елика на небеси и елика на земли .

Иоанн Дамаскин об иконнопочитании

Православный Свято-Тихоновский Гуманитарный Университет

Сочинение по предмету

«Эстетические проблемы в религиоведении»

Украинского Андрея Сергеевича

«Иоанн Дамаскин об иконнопочитании.»

Москва

2011

План:

1. Вступление.
2. Основная часть.

2.1. Доводы иконоборцев.

2.2. Иконоборчество – христологическая ересь.

2.3. Опровержение обвинений в идолопоклонстве.

2.4. 6 видов образов. Опровержение 3 – его обвинения.

2.5. Иконы были почитаемы святыми отцами. Опровержение 4-ого обвинения.

2.6. Функции икон.

3. Заключение.

1. Вступление.

Св. Иоанн Дамаскин — завершитель и систематизатор греческой патристики. Он оказал огромное влияние на развитие христианской мысли. Всесторонность познаний Иоанн Дамаскин позволила ему соединить всю массу святоотеческой мысли в единую систему. Он писал свои произведения на догматические темы и полемизировал с еретиками. В поле его богословской мысли были вопросы христологии и сотериологии, также Иоанн Дамаскин известен как гимнограф. Нас интересует его творения по проблеме иконопочитания. В печатных изданиях творений преподобного Иоанна Дамаскина обыкновенно указываются следующие произведения, написанные им в эпоху его литературной деятельности: Три защитительных слова против порицающих святые иконы; Изобразительное слово о святых и достойных почитания иконах ко всем христианам и царю Константину Кавалину (то есть Копрониму) и ко всем еретикам; Послание к царю Феофилу о святых и достойных почитания иконах; Полемический разговор, веденный верными и православными и имеющими христианскую любовь и ревность, для изобличения противящихся вере и учению святых и православных отцов наших. Эти произведения исполнили свое назначение, многим они помогли разобраться с проблемой иконоборчества, многих убеждали, но были и не признающие их содержания. Не все исследователи считают авторство неоспоримым, а только три защитительных слова определенно можно признать за произведения, автор которых преподобный Иоанн. Поэтому в исследовании необходимо ссылаться именно на это произведение преподобного Иоанна Дамаскина в защиту иконопочитания.

1. Основная часть.
2. 2.1. Доводы иконоборцев.
3. Историческим фоном богословской работы св. Иоанна Дамаскина явились иконоборческие споры. Еретики считали, что:
4. Поклонение иконе грех против 2-ой заповеди «не сотвори себе кумира»
5. Живописное изображение само по себе содержит в себе ересь: художник смешивает человеческое начало с божественным, впадая в монофизитство, либо представляет одно человеческое, отделяя его от божественного, как Несторий.
6. Единственный дозволенный образ человеческой природы Христа – хлеб и вино евхаристии.
7. Отцы церкви не оставили ни одной молитвы на освящение иконы.

При этом важно иметь в виду, что иконоборцы перевели спор в плоскость философской абстракции, обосновывая свою попытку секуляризации византийской жизни и культуры на языке неоплатонической философии: икона, а в широком смысле – материальный культ как таковой, есть с этой точки зрения оскорбление духовной святыни «бесславным и мертвенным веществом». Нежелательность изображения Христа и святых обосновывалась в принципе также, как Плотин в свое время, по рассказу Порфирия, обосновывал нежелательность изображения себя самого, так как духовное все равно неизобразимо через материальное, а материальное не стоит того, чтобы его изображали. На Западе вопрос был сведен к педагогической функции икон как «Писания для неграмотных». Так что Св. Иоанн Дамаскин явился главной интеллектуальной силой в борьбе за иконопочитание.

2.2. Иконоборчество – христологическая ересь.

Согласно его учению, изображать святых можно, но в символическом и аллегорическом виде. Можно и нужно изображать то, что было в действительности (сцены из Священного Писания, Жития Святых). Можно писать Христа в том виде, в котором он пребывал на земле, но нельзя писать образ Бога-Отца. Изображения святых необходимы – они украшают храмы, заменяют книги неграмотным, постоянно напоминают о подвигах во имя веры. Однако икона – не картина, а священный образ, поклоняясь иконе, мы поклоняемся тому, что на ней изображено («первообразу»), а не мастерству художника – иконы должны быть анонимны. Иконы чудотворны, так как несут в себе часть божественной силы того, кто на них изображен. Преподобный Иоанн при защите икон опирается на уже ранее существующие труды в защиту икон. В своих «Словах» в защиту икон Дамаскин исходил из понимания иконоборчества как христологической ереси. Иконоборцы основывали свои возражения на ветхозаветном запрете кумиротворчества, игнорируя Боговоплощение. В ответ св. Иоанн пишет следующее: «В древности (т.е. в Ветхом Завете) Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога… Я видел человеческий образ Бога, и спасена душа моя. Созерцаю образ Божий, как видел Иаков, и иначе: ибо он очами ума видел невещественный прообраз будущего, а я созерцаю напоминание о Виденном во плоти». (1)

2.3. Опровержение обвинений в идолопоклонстве.

Иоанн Дамаскин стремился догматически и философски обосновать значимость и необходимость икон в христианской жизни и в богослужении. Дамаскин рассматривал религиозную живопись двояко: как объективный процесс, запечатлевающий реальность мира, и как субъективный, раскрывающий внутренний мир художника. Евангелия отразили жизнь Христа на земле. А так как, продолжает Иоанн, не все умеют читать, то иконы «служат нам братским напоминанием». Часто случается, пишет Дамаскин, «что мы и не думаем о страданиях Господа, но как только увидим икону Распятия, вспоминаем о спасительном Его страдании, и преклоняемся не перед веществом, а перед Тем, Кто изображен». Иоанн Дамаскин четко сформулировал христианское понимание иконы, и его концепция впоследствии утвердилась в Церкви. Отвергая обвинения в идолопоклонстве, он делал ясное различие между поклонением, которое подобает Богу, и почитанием, которое люди оказывают изображениям Христа и святых. Вторую Заповедь следует понимать в контексте тех обстоятельств, в которых она была дана. Даже иудаизм не воспрещает изображать живые существа. Для христиан же первейшим доводом стало воплощение Сына Божьего – если Бог принял на себя человеческую плоть, то в этой плоти его можно изображать.

2.3. Живопись не содержит ересь. Опровержение 2-ого обвинения.

Что изображаемо и что неизобразимо на иконе? В своем третьем слове преподобный Иоанн Дамаскин рассуждает следующим образом. Божество по Своему естеству не может быть увидено нами, так как Бог бестелесен. То же самое можно сказать об ангелах святых, падших, о душах человеческих, которые не воспринимаются глазами человека. Но Господь Своим Промыслом допускал избранным Своим увидеть ангелов, души человеческие, только в том виде, какой может воспринять, усвоить человеческое естество: «Бог, не желая, чтобы мы совершенно не знали того, что бестелесно, облек его формами и фигурами и образами, применительно к нашей природе». (2) Поэтому те образы бестелесных существ, которые созерцали богоугодные люди, нами изображаются в достойном для нашего восприятия человеческом виде. Преподобный Иоанн объясняет глубже природу невидимых существ по отношению к Божеству и человечеству: Ангел же и душа, и демон, по сравнению с Богом, Который, впрочем, только один выше сравнения, суть тела. По сравнению же с материальными телами (в том числе с человеком) они бестелесны. Поэтому бестелесными в полном смысле этого слова ангелов и души человеческие назвать никак нельзя. В связи с этим они имеют некоторый образ своей сущности, и воспринимаются нашим умом в доступной мере. А то, что нами может быть воспринято, то может быть изображено, как понятое и усвоенное. Бог по Своей природе неизобразим, но можно изобразить те образы Его явления в материальный мир, который Он Сам избрал для этого. Вторая Ипостась Святой Троицы – Бог Сын – воплотилась, и стала видима. Почему же нельзя Его изобразить в человеческом виде? Бога Сына мы изображаем на иконах как воплотившегося и жившего среди нас, людей: «Не невидимое Божество изображаю, но сделавшуюся видимой плоть Бога».(1)

2.4. 6 видов образов. Опровержение 3 – его обвинения.

В своем третьем слове преподобный Иоанн указывает на существующие роды образов. Всего он приводит шесть таких родов, которые он усмотрел в Священном Писании.

1) Первый род образа – это «образ Бога Невидимого» (Кол. 1, 15) – Иисус Христос: «Сын – естественный образ Отца, совершенно равный во всех отношениях, подобный Отцу, кроме того, что не рожден, и не Отец». (1)

2) Вторым родом образа является предвечный Совет Пресвятой Троицы, всегда остающийся неизменным. «Ибо на Совете Его то, что Им предопределено, и то, что должно в будущем ненарушимо случиться, было, прежде всего, бытия наделяемо признаками и образами». (1)

3) Третий род образа есть человек, сотворенный по образу и подобию Божию (Быт. 3:26). «Ибо тот, кто сотворен, не может быть одной или той же природы с несозданным, но есть образ через подражание и подобие». (1)

4) Четвертым родом изображений являются образы и виды, находящиеся в Священном Писании, которые являют нам очертания, подобия предметов невидимых и бестелесных, что имеет своей целью «дать, по крайней мере, некоторые представления, как о Боге, так и об ангелах…».(1)

5) Пятым родом образа является то, что предображает и предначертывает будущее, например, купина, сошедшая на руно роса являются прообразами Девы – Богородицы, змий, висящий на древе – Христа Иисуса.

6) Шестым – последним родом изображений – является «образ, установленный для воспоминания о прошедшем, например, чуде, добродетели для славы и чести тех, которые заявили себя благородством действий и блистали в добродетели». (1)Назначение изображения преподобный Иоанн видит в том, что оно «делает ясными скрытые вещи и показывает их». (1)

Изображение для того и придумано, чтобы собой указывать путь уму в познании истины и являть ему те образы невидимого, которые человек может постигнуть только отчасти, или вообще которые недоступны для его познания. В евхаристии же Тело и Кровь Христовы присутствуют реально, и это не образ, не просто воспоминание. Низведение евхаристии до вида или образа вот ересь.

2.5. Иконы были почитаемы святыми отцами. Опровержение 4-ого обвинения.

Преподобный Иоанн уделяет внимание первообразу, который мы должны иметь в виду при чествовании икон. Честь, воздаваемая изображению, переходит к первообразу. Преподобный Иоанн ссылается в этом случае на авторитетного святого отца: «Ибо, как говорит, богоглаголивый и сильный в толковании божественных предметов (святитель) Василий (Великий), честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз».(1) Почитая Богоматерь и святых Божиих, мы тем самым воздаем честь Богу. Стоя перед иконою Христа, мы мысленно соединяемся с Самим Христом, Который на ней изображен. Поэтому, молясь перед иконой, мы молимся не веществу, материалам, из которых сделана икона, но тому, кто на ней изображен, мысленно обратившись к его первообразу. В связи с положением первообраза преподобный Иоанн рассуждает о достоинстве святых икон. Он ставит вопрос: какое достоинство имеют святые иконы, и чем оно объясняется? Ценность иконы преподобный Иоанн видит в том образе, который нами чествуется. Таким образом, нам становится понятным, в чем заключается достоинство святых икон: “Состоящие из вещества предметы сами по себе недостойны поклонения, а если изображаемый на них исполнен благодати, то, по мере веры, и они делаются участниками благодати”.(1) Эти предметы, уже освященные изображенным на них священным образом, имеют иную ценность, достоинство в глазах боголюбивого человека. Созерцая на иконах Христа, Богоматерь, святых, мы невольно можем вспомнить их жизнь, которые для нас являются образцами для подражания. Поэтому святые отцы усмотрели необходимость изображать на иконах подвиги Христа и вообще тех мужей, которые явили ревность в служении Богу и достигли спасения, для нашей пользы, чтобы мы, созерцая все это, могли приобщаться к богоугодному образу в своей жизни. Икона освящается именем изображенного на ней лица, надписанным на иконе, как пишет преп. Иоанн Дамаскин в первом Слове: «Повинуясь церковному преданию, допусти поклонение иконам, освящаемым именем Бога и друзей Божиих и по причине этого осеняемым благодатию Божественного Духа». Итак, согласно учению преподобного Иоанна Дамаскина, икона через свое надписание осеняется благодатью Святого Духа. Икона есть тоже образ Отчей Ипостаси (но уже иноприродный Отцу) и сияние Его славы, действующее через ее надписание. «Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто на них и изображается». (1)

2.6. Функции икон.

Преп. Иоанном Дамаскиным называются и определяются основные функции иконных изображений, как они были осмыслены и оформились в церковной традиции к VIII столетию.

1) Вместе со словесным текстом иконы выполняют дидактически-информативную и напоминательную функции.

2) Они имеют и декоративное значение – украшают храм.

3) Однако главные функции иконы – собственно сакральные. Во-первых, икона (как и всякий религиозный символ) не замыкает внимание созерцающего ее на самой себе, но возводит его ум «через телесное созерцание к созерцанию духовному» (1). Во-вторых, священные изображения не только возводят ум к духовным сущностям, но и сами причастны к возвышенному, небесному, ибо Спаситель, снизойдя Своим воплощением к «смиренному мудрованию» людей, сохранил Свою «возвышенность» (1). Печать возвышенного несут и иконы с изображениями Христа. В-третьих, иконы имеют «божественную благодать», которая дается им «ради имени на них изображенных» (1).

3. Заключение.

Иоанн Дамаскин защищал от иконоборцев не только иконописание, но еще более почитание икон и поклонение им. Воплощение Слова освящает, как бы «обожествляет» плоть, и тем самым делает ее достопокланяемой, – конечно, не как вещество, но по силе ее соединения с Богом. Это относится и к плоти Христа, и ко всему «остальному веществу, через которое совершилось мое спасение»,(1) – ибо и оно полно Божественной силы и благодати. Иначе сказать, учение об иконах имеет христологическое основание и смысл. Так было до Дамаскина, так рассуждали и его преемники. Крест, Гроб, Голгофа, книга Евангелий, которая ведь есть тоже некая икона, то есть изображение или описание Воплощенного Слова. Вещество вообще не есть что-либо низкое или презренное, но творение Божие. А с тех пор, как в нем вместилось невместимое Слово, вещество стало достойным поклонения. Поэтому вещественные образы не только возможны, но и необходимы, и имеют прямой и положительный религиозный смысл. Ибо «прославилось наше естество и преложилось в нетление». Этим оправдывается иконописание и иконопочитание вообще, – иконы святых, как триумф и знак победы.

Сочинения

Источник знания

Предисловие

Преподобнейшему и богопочтенному отцу Косьме, святейшему епископу Майюмы Иоанн монах

Сознавая ограниченность своего разума и неискусство своего языка, я, о блаженные, не решался, подобно какому–нибудь гордецу и смельчаку, взяться за то, что превышает мои силы, и отважиться на невозможное, ибо я вижу опасность, угрожающую тем, кто дерзает на что–либо подобное. Если божественный этот Моисей, законодатель, отрешившийся от всякого человеческого зрелища, оставивший треволнения жизни, освободившийся от всяких вещественных проявлений, очистивший духовное зрение и через то сделавшийся способным созерцать Бога; если удостоившийся видеть человеколюбивое нисхождение к нам Бога Слова и Его сверхъестественное воплощение — в купине и невещественном огне, которым горел и пламенел терновник, но так, что, воспринимая блеск огня, не сожигался, не уничтожался им и не лишался свойственной ему природы; если тот, кто был первым посвящен в имя сущего — и подлинно сущего превыше всякой сущности, — получивший от Бога предстательство своих соплеменников, называл себя гугнивым и косноязычным (Исх. 1:10) и поэтому не могущим послужить божественной воле, объявить ее и стать посредником между Богом и человеком, то как же я, запятнанный всяким видом греха, носящий в самом себе многомятежную бурю помыслов, не очистив своего ума и рассудка, чтобы стать зеркалом Бога и Божественных явлений, не владеющий словом, которое в достаточной степени могло бы выразить мои мысли, — как же я стану говорить о Божественном и неизреченном, превосходящем постижение всякой разумной твари? Размышляя об этом, я не решался к слову и боялся порученного, чтобы, правду сказать, не подвергнуться двоякому осмеянию — за невежество, а вместе с тем, что всего тяжелее, за безумие, ибо вина невежества еще простительна, если она не от нерадения происходит. Но при невежестве воображать, что имеешь знание, это тяжелая вина, которая заслуживает порицания, недостойна никакого снисхождения и является признаком гораздо большего, чтобы не сказать, самого крайнего невежества. Но так как плод преслушания — смерть, тогда как смиренный и послушный подражатель Христов восходит на высоту и приобретает от Бога световодящую благодать и, отверзая уста, исполняется духа, очищает сердце, просветляет разум и получает слово в открытии уст своих (Еф. 6:19), не заботясь о том, что скажет, являясь органом говорящего через него Духа, — то, повинуясь Христу, Который священноначальствует в вашем лице, подчиняюсь повелению и открываю уста, надеясь, что силою ваших молитв они исполнятся духа и я изреку слова, которые будут не плодом моего разума, но плодом Духа, просвещающего слепцов, принимая то, что Он даст, и именно это излагая.

И прежде всего я предложу то, что есть самого лучшего у эллинских мудрецов, зная, что если есть что–либо благое у них, то оно даровано людям свыше от Бога. Ибо всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит от Отца светов (Иак. 1:17). Если же что противно истине, то это — темное изобретение сатанинского заблуждения и измышление злополучного разума, как сказал великий в богословии Григорий. Посему, подражая образу пчелы, я воспользуюсь тем, что близко к истине, и от самих врагов получу плод — спасение; напротив, отвергну все, что негодно и заключает в себе лжеименное знание. Затем я изложу приверженные этому вздорные учения богоненавистных ересей, чтобы, познав ложь, мы крепче держались истины. После этого с помощью Бога и его благодати раскрою истину, губительницу заблуждения и прогонительницу лжи, изукрашенную и убранную, словно некоей золотой отделкой, словами богодухновенных пророков, богонаученных рыбарей и богоносных пастырей и учителей. Слава этой истины, изнутри сияя, просвещает своими лучами тех, кто подходит к ней с должным очищением, отрешившись от суетных помыслов. Своего же, как я сказал, я не скажу ничего, а, по возможности совокупив воедино добытое трудами наиболее надежных учителей, кратко изложу это, во всем следуя вашему повелению. Но я прошу вас, богочтимые, быть снисходительными ко мне, повинующемуся вашим предписаниям, и, принимая от меня послушание, воздать мне помощью ваших молитв.

I. Философские главы

Глава I. О познании. Нет ничего более ценного, чем познание, ибо познание есть свет разумной души. Наоборот, незнание есть тьма. Как лишение света есть тьма, так и отсутствие познания есть помрачение разума. Неразумным существам свойственно незнание, разумным — познание. Поэтому, кто будучи от природы способен к познанию и ведению (episthmonikw), не имеет его, тот, хотя он от природы и разумен, тем не менее по нерадивости и слабости души бывает хуже неразумных. Что касается познания, то под ним я разумею истинное познание сущего, ибо знания касаются сущего. Ложное познание, которое есть как бы познание не сущего, более незнание, чем знание, ибо ложь есть не что иное, как не сущее. Так как мы живем не одной душой, но душа наша, как бы сокрытая завесой — плоти, имеет подобие ока — видящий и познающий ум, воспринимающий познание и ведение сущего, причем это познание и ведение она имеет не с самого начала, но нуждается в обучающем, то приступим к неложному учителю — истине. Христос же есть ипостасная мудрость и истина, в нем же вся сокровища разума сотворенна, Который есть Бога и Отца мудрость и сила. Поэтому послушаем голоса Его, говорящего нам через Священные Писания, и научимся истинному познанию всего сущего. Приступая же, станем приближаться прилежно и с чистым сердцем, не позволяя страстям притуплять мысленное око нашей души. Ибо едва ли кто будет в состоянии даже самым чистым и самым ясным оком явственно созерцать истину. Аще убо свет, который в нас, т. е. ум наш, тьма, то тьма кольми? Приступим всею душою и всем помышлением . Ибо подобно тому, как невозможно, чтобы глаз, часто переводимый с одного предмета на другой и обращающийся то туда, то сюда, ясно созерцал видимое, но необходимо, чтобы око пристально наблюдало подлежащий рассмотрению предмет, так и мы, отрешившись от всякого волнения ума, непорочно (aulws) приступим к истине. А приступая и достигнув врат, не ограничимся этим, но громко постучим, чтобы, когда нам откроются двери покоя, увидеть его внутреннюю красоту. Итак, писание — врата; находящийся же за вратами покой означает скрытую в писании красоту мыслей, т. е. Дух истины. Громко постучимся, т. е. прочтем раз, два, будем часто читать, и так углубляясь, найдем сокровище знания и будем изобиловать богатством. Будем искать, исследовать, высматривать, спрашивать. Всяк бо просяй приемлет и ищай обретает и толкущему отверзется. А также: вопроси отца твоего и возвестит тебе, и старцы твоя в знании и рекут тебе. Поэтому если будем любознательны, то будем и знать многое; ибо все достигается старанием и трудами, а также — и это прежде всего и после всего — благодатию дарующего Бога.

С другой стороны, так как апостол говорит: вся же испытающе добрая держите, будем исследовать также и учения языческих мудрецов. Может быть, и у них мы найдем что–либо пригодное и приобретем что–нибудь душеполезное, ибо всякий художник нуждается в некоторых инструментах к совершению устрояемого. И царице свойственно пользоваться услугами служанок. Поэтому мы позаимствуем такие учения, которые являются служителями истины, но отвергнем нечестие, жестоко владевшее ими, и не воспользуемся дурно хорошим, и не употребим искусства доказательств для обольщения простецов. Хотя истина и не нуждается в разнообразных доказательствах, тем не менее мы воспользуемся ими для опровержения нечестных противников и лжеименного знания.

С этого мы и начнем, как с букв, именно с того, что приличествует имеющим еще нужду в молоке, призвав руководителем Христа, ипостасное Слово Божие, Которым подается всякое даяние благо и всяк дар совершен.

Те, кто будет читать эту книгу, должны направлять свой ум к блаженной цели, состоящей в том, чтобы через чувства восходить к тому (pros ton), Кто выше чувства и восприятия. Кто есть Виновник всего, Творец и Устроитель. Ибо от красоты созданий своих сравнительно рододелатель их познавается и невидимая Его от создания мира твореньми помышляема видима суть. Поэтому мы достигаем желаемого, стремясь к познанию нетщеславным и смиренным умом. Ибо Вы не можете веровать в Меня, сказал Христос–истина, славу от людей приемлюще. А также: всяк возносяйся смирится, и смиряйся вознесется.

Глава II. Какая цель этого произведения? Так как всякий, кто принимается за дело без определенной цели, как бы во тьме блуждает; так как трудящийся без цели нищенствует во всем, — поэтому мы прежде всего скажем о поставленной для этой книги цели, чтобы то, о чем в ней говорится, легче усваивалось. Цель же эта заключается в том, чтобы начать философией и вкратце предначертать в этой книге по возможности всякого рода знания. Поэтому ее должно назвать «Источником знания». Итак, я ничего не буду говорить от себя, но в связном виде изложу то, о чем в различных местах сказано у божественных и мудрых мужей. И лучше прежде всего определить, что такое философия.

У книжной полки. Преподобный Иоанн Дамаскин. Источник знания

Аудио

Имя великого писателя и замечательного поэта 8 века прп. Иоанна Дамаскина, без сомнения известно православным людям. Хотя бы потому, что его молитвы мы читаем вечером, отходя ко сну, или когда готовимся ко Святому Причастию. По словам протоиерея Николая Агафонова, произведения Иоанна Дамаскина «читают, поют и слушают если не каждый день, то уж точно каждую неделю миллионы верующих, приходящих в православные храмы. Из-под его пера вышло более 60 канонов, в том числе и Пасхальная служба, и каноны на многие двунадесятые и великие праздники Церкви. И до сего дня усопших христиан провожают в последний путь под умилительное пение надгробных стихир, написанных этим дивным поэтом. А фундаментальный труд прп. Иоанна «Точное изложение Православной веры» на многие века стал эталоном догматических сочинений и до сих пор не утратил своего значения». Этот труд и еще два трактата богодухновенного автора составили книгу, которую он сам назвал — «Источником знания». В настоящее время она вышла в свет в издательстве РИПОЛ классик и заняла свое место на нашей книжной полке.

***

По словам издателей, «Источник знания», написанный св. Иоанном Дамаскином и ныне предлагаемый вниманию благочестивых читателей в русском переводе, есть одно из замечательнейших святооте­ческих творений. Замечателен он, как по своим великим, истинно редким внутренним достоинствам, так и по тому огромному значе­нию, каким оно, в силу своих достоинств, всегда пользова­лось и пользуется в христианской, особенно в православной христианской Церкви. Работа, носящая заглавие «Иоанна Дамаскина Источник знания», состоит из трех трактатов — «Философских глав», «Книги о ересях» и «Точного изложения право­славной веры».

Сам прп. Иоанн Дамаскин в Предисловии к «Источнику знания», обращаясь к епископу Маюмскому Косме, признается, что сознает «ограниченность своего разума и неискусство своего языка», вследствие чего он до сих пор «не решался, подобно какому-нибудь гордецу и смельчаку, говорить «о предметах, превышавших его силу». «Но, — отмечает святой Иоанн, — «смиренный и послушный под­ражатель Христов восходит на высоту и приобретает от Бога световодящую благодать». «И отверзая уста», он «исполняет­ся духа, очищает сердце, просветляет разум и получает сло­во в открытии уст своих (Еф. 6:19), не заботясь о том, что скажет, являясь органом говорящего через него Духа». Поэтому и прп. Иоанн, повинуясь Христу, Который священноначальствует в лице его читателей, подчинился повелению и открыл уста, наде­ясь, что силою молитв читающих «они исполнятся Духа и он изрекёт слова, которые будут не плодом его «разума, но пло­дом Духа, просвещающего слепцов».

Далее автор говорит, что он предлагает читателям «то, что есть самого лучшего у эллинских мудрецов, зная, что если есть что-либо благое у них, то оно даровано людям свыше от Бога. Ибо всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит от Отца светов (Иак. 1:17). «Может быть, — отмечает святой отец, — и у них мы найдем что-либо пригодное и приобретем что-нибудь душеполезное, ибо всякий художник нуждается в некоторых инструментах к совершению устрояемого. И царице свойственно пользоваться услугами служанок. Поэтому мы позаимствуем такие учения, которые являются служителями истины, но отвергнем нечестие, жестоко владевшее ими, и не воспользуемся дурно хорошим, и не употребим искусства доказательств для обольщения простецов. Хотя истина и не нуждается в разнообразных доказательствах, тем не менее мы воспользуемся ими для опровержения нечестных противников и лжеименного знания».

Подражая пчеле, автор на­меревался собрать и сложить то, что «близко к истине, чтобы получить спасение от самих врагов, и удалить все то, что дур­но и что соединено со лжеименным знанием». Затем он приводит «приверженные этому вздорные учения богоненавистных ересей, чтобы, познав ложь, мы крепче держались истины». Наконец, прп. Иоанн обещает, с помощью Бога и Его благодати, изложить самую истину — «губительницу заблужде­ния, изгнательницу лжи», «словами боговдохновенных пророков, наученных Богом рыбарей и богоносных пастырей и учителей, украшенную и убранную как бы золотыми риза­ми». Своего же, он не говорит ничего, но «в связном виде» излагает «то, о чем в различных местах сказано у божественных и мудрых мужей».

Таким образом, главная цель напи­сания этих трех взаимосвязанных тво­рений, составляющих одно целое, вполне яс­но видна из сказанного. Это же весьма кратко повторяется св. отцом во 2-й главе его «Философских глав». «Так как всякий, кто принимается за дело без определенной цели, — отмечает он, — как бы во тьме блуждает; так как трудящийся без цели нищенствует во всем, – поэтому мы, прежде всего, скажем о поставленной для этой книги цели, чтобы то, о чем в ней говорится, легче усваивалось. Цель же эта заключается в том, чтобы начать философией и вкратце предначертать в этой книге по возможности всякого рода знания. Поэтому ее должно назвать «Источником знания». «Нет ничего более ценного, — пишет далее автор, — чем познание, ибо познание есть свет разумной души. Наоборот, незнание есть тьма. Как лишение света есть тьма, так и отсутствие познания есть помрачение разума. Неразумным существам свойственно незнание, разумным – познание».

«Так как мы, по словам святого Иоанна, — живем не одной душой, но душа наша, как бы сокрытая завесой – плоти, имеет подобие ока – видящий и познающий ум, воспринимающий познание и ведение сущего, … то приступим к неложному учителю – «истине». Христос же есть ипостасная мудрость и истина, в «нем же вся сокровища разума сотворенна», Который есть Бога и Отца мудрость и сила. Поэтому послушаем голоса Его, говорящего нам через Священные Писания, и научимся истинному познанию всего сущего. Приступая же, станем приближаться прилежно и с чистым сердцем, не позволяя страстям притуплять мысленное око нашей души. Приступим всею душою и всем помышлением. Ибо подобно тому, как невозможно, чтобы глаз, часто переводимый с одного предмета на другой и обращающийся то туда, то сюда, ясно созерцал видимое, но необходимо, чтобы око пристально наблюдало подлежащий рассмотрению предмет, так и мы, отрешившись от всякого волнения ума, непорочно приступим к истине.

А приступая и достигнув врат, не ограничимся этим, но громко постучим, чтобы, когда нам откроются двери покоя, увидеть его внутреннюю красоту. Итак, писание – врата; находящийся же за вратами покой означает скрытую в писании красоту мыслей, т.е. Дух истины. Громко постучимся, т.е. прочтем раз, два, будем часто читать, и так углубляясь, найдем сокровище знания и будем изобиловать богатством. Будем искать, исследовать, высматривать, спрашивать. «Всяк бо просяй приемлет и ищай обретает и толкущему отверзется». А также: «вопроси отца твоего и возвестит тебе, и старцы твоя» в знании «и рекут тебе». Поэтому если будем любознательны, то будем и знать многое; ибо все достигается старанием и трудами, а также – и это, прежде всего и после всего – благодатию дарующего Бога. С этого мы и начнем, как с букв, именно с того, что приличествует имеющим еще нужду в молоке, призвав руководителем Христа, ипостасное Слово Божие, Которым подается «всякое даяние благо и всяк дар совершен».

Еще раз напомню, что книга «Источник знания» состоит из трех трактатов — «Философских глав», «Книги о ересях» и «Точного изложения право­славной веры». Последний из них занимает первенствующее положение между остальными двумя, которые в свою очередь могут быть рассматриваемы в смысле вводных: «Философские главы» — в смысле философского введения, а «Книга о ересях» — в смысле исторического. Трактат — «Точное изложение Православной веры» — разделен на четыре части, которые все вместе составляют собою 100 глав. В первой части содержится учение о бытии Божием, Его единстве, троичности Лиц; во второй — о творении мира, человека, о Промысле; в третьей части — о двух естествах Иисуса Христа и о Пресвятой Деве Богородице; в четвертой — о последствиях Воскресения Христова, о Кресте, Таинствах, девстве и всеобщем воскресении. Таким образом, в этой книге читатель найдет ответы на самые нелегкие богословские вопросы о Боге, духовном мире, человеке и обо всем, что его окружает.

***

Преподобный Иоанн Дамаскин, память которого мы празднуем сегодня, на страницах своего труда дает четкие определения и объяснения основ Православного вероучения. По словам издателей, он является самым поэтичным систематизатором богословия, показавшим, как весь аппарат античной философии может быть преобразован для изложения парадоксов христианского учения. Неуто­мимый полемист, внимательный мистик, прославленный метафизик — универсализм Иоанна Дамаскина поражает и в наши дни. Чтение трудов Иоанна Дамаскина позволя­ет понять, как соотносится теоретическая философия с духовными и культурными потребностями жизни, исподволь вознося их на небывалую высоту.