Жертвоприношение Исаака

У этого термина существуют и другие значения, см. The Binding of Isaac.

Авраам приносит Исаака в жертву (Евграф Рейтерн, 1849 год)

Жертвоприношение Исаака (ивр. ‏עֲקֵדָת יצחק‏‎ букв. «связывание Ицхака») — попытка приношения Исаака в жертву Богу Авраамом.

Библейский рассказ

Жертвоприношение Исаака (Рембрандт, 1635 год)

Согласно библейскому рассказу (Быт. 22:1-19), Бог призвал Авраама принести своего любимого сына Исаака «во всесожжение» «в земле Мория», «на одной из гор». Авраам, не колеблясь, повиновался. На третий день пути Авраам с Исааком взошли на указанное Богом место. Придя на место, Авраам «устроил жертвенник», связал Исаака (отсюда традиционное еврейское название истории), «положил его на жертвенник поверх дров» и уже занёс над ним нож (поскольку жертву, приносимую Богу во всесожжение, следовало сначала заколоть, а затем сжечь), когда ангел воззвал к нему с неба:

Авраам! Авраам! <…> не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня.

— (Быт. 22:11-12)

Вместо Исаака в жертву был принесён баран, а Господь поклялся:

благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твоё, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твоё городами врагов своих; и благословятся в семени твоём все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего.

— (Быт. 22:16-18)

Клятва умножить потомство Авраама давалась Господом и ранее (Быт. 15:5; Быт. 17:19; Быт. 21:12). Таким образом, можно либо уяснить из текста, что Авраам верил этому более раннему обещанию; но можно истолковать такие сведения как результат дублирования традиций.

Фреска с изображением Ибрахима, которого останавливает ангел, не давая ему принести в жертву своего сына (музей Хафт Танан (Семь могил) в Ширазе)

В Коране

История жертвоприношения Ибрахимом (Авраамом) своего сына излагается и в Коране, но лишь в немногих стихах (сура 37:99-109):

Когда сын достиг того, чтобы разделить усердие с ним, сказал: «О сын мой! Воистину, я видел во сне, что я приношу тебя в жертву с закланием. Что думаешь ты ?» Сын ответил: «О отец мой! Поступай так, как тебе велено. Если так будет угодно Аллаху, ты найдешь меня терпеливым». Когда они оба покорились и поверг его … Воистину, это и есть явное испытание. И Мы заменили ему на большую жертву.

Сын Ибрахима в этом эпизоде Корана по имени не назван, однако мусульманские богословы и толкователя Корана Средних веков и современности выводят из Корана и Сунны, что Исмаил (Измаил), а не Исаак был «забиих Алла» — жертвой, выбранной Аллахом (на основании того что известие о даровании Аврааму сына Исаака пришло ему позднее, уже после жертвоприношения — 37, 112).

Толкование

В иудаизме

Еврейская традиция рассматривает жертвоприношение Исаака как символ готовности к самым тяжёлым жертвам во имя преданности Богу. «Земля Мория», упоминаемая в этой истории, отождествляется в иудаизме с Храмовой горой в Иерусалиме, с которой начинается сотворение земли, на которой видел чудесный сон о лестнице Иаков, на которой Соломон впоследствии построил Храм. Поэтому считается, что Храм был воздвигнут на том самом месте, где Авраам соорудил жертвенник для всесожжения.

Мишна свидетельствует о том, что уже в I—II вв. тема жертвоприношения Исаака содержалась в молитве, читавшейся в дни постов. Талмуд предписывает чтение рассказа о жертвоприношении Исаака в синагоге на второй день Рош ха-Шана и объясняет обычай трубить в шофар (изготовляемый из рога барана) в Рош ха-Шана как напоминание о том, что вместо Исаака в жертву был принесён баран.

Широкое многообразие интерпретаций данного события представлено в Талмуде:

• Тема жертвоприношения Исаака развивается в Талмуде и в ряде аггадических мидрашей. В одном из них утверждается, что Авраам все же принес в жертву Исаака. Толкование основано на стихе 22:19, где говорится только о том, что именно «Авраам вернулся к слугам», но нет ничего о возвращении сына.
• Другое талмудическое предание связывает событие жертвоприношения с приходом Машиаха (Помазанника, Мессии) и спасением избранного народа. Народ будет спасен ради преданности и жертвенности праотца, Авраама.
• Один из вариантов талмудического объяснения причин жертвоприношения Исаака — вызов противника (сатаны), направленный Богу. Подобно сюжетному обрамлению книги Иова, satan сомневается в верности и искренности Авраама (Сангедрин 896). Искушению подвергается и Исаак, которому «противник» внушает мысли непокорности. Преодолевая их, сын сам умоляет отца связать его по рукам и ногам для жертвоприношения (Берешит рабба 56). Согласно преданию, кесарийского ученого-раввина Авваху спросили, почему дуют в шофар на Новый год. Тот ответил, что это выражение готовности народа связать себя ради Всевышнего, то есть смириться. (В. Rosh Hashana 16a).
• Последовавшая за этим событием смерть Сарры связывается в Талмуде с её переживанием по поводу возможной смерти сына.

В еврейской религиозной философии история жертвоприношения Исаака явилась предметом разнообразных толкований:

• Филон Александрийский считал, что Авраам руководствовался исключительно любовью к Богу.
• По Маймониду, Бог, повелев Аврааму принести Исаака в жертву, желал не испытать Авраама, а создать эталон человеческой любви к Богу и преданности человека Божьей воле.
• По Нахманиду, Бог знал, как поступит Авраам, однако для самого Авраама испытание было настоящим, так как он не знал, как поступит Бог.
• Согласно Книге Зогар, поскольку Авраам есть воплощение Божественного милосердия, Исаак — Божественной силы, а Иаков представляет собою принцип гармонизации, жертвоприношение Исаака приводит в движение сложный процесс, в итоге которого начала, представляемые Авраамом и Исааком, должны прийти к полной гармонии в Иакове.
• Различные толкования жертвоприношения Исаака, основанные также на понимании её как феноменализации любви человека к Богу и готовности следовать воле Его, дают выдающиеся представители хасидизма.

В средневековой еврейской религиозной поэзии тема жертвоприношения Исаака (акеды) разрабатывалась в специальном одноимённом жанре.

В христианстве

В Новом Завете жертвоприношение Авраама упоминается несколько раз. В Послании ап. Иакова 2:21 автор приводит Авраама в пример, полемизируя с теми, кто утверждает самодостаточность веры в оправдании перед Богом: » Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего? Видишь ли, что вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства? И исполнилось слово Писания: «веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим». Поступок патриарха расценивается как акт высшего проявления верности, доверия Богу. Данная позиция вполне укладывается в контекст иудейских толкований.

В Послании к Евреям 11:17-19 данный сюжет возникает в контексте рассуждений автора о вере: «Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование.» Патриарх приносит на алтарь своего сына, будучи уверен, что обетование Бога (о большом потомстве через Исаака) исполнится в любом случае, даже в случае его смерти, поскольку Бог способен воскресить его из мертвых.

Уже в раннехристианской доктрине жертвоприношение Исаака рассматривается как предсказание мученичества Христа. По мнению Отцов Церкви Иисус сам указал на эту историю как на прообраз предстоящей его голгофской жертвы: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин. 8:56). Это мнение содержится уже в трудах Иринея Лионского (II век), Григория Богослова (IV век) и развивается последующими богословами. Ими сравнивается послушание Исаака воле Авраама и Иисуса воле Бога Отца, несение Исааком дров на гору называется прообразом несения Иисусом Креста, а его путь на гору — крестным путём на Голгофу. По причине такого толкования Православная церковь использует рассказ о жертвоприношении Исаака как паремию для вечерни пятницы пятой недели Великого поста и Великой субботы.

Жертвоприношение Исаака
(икона, конец XVIII века)

Святитель Иоанн Златоуст, комментируя жертвоприношение Исаака восхищается мужеством Авраама и смирением его сына, проявленном в ходе этого Божьего искушения:

Но кому здесь более удивляться и изумляться? Мужественному ли духу праотца, или покорности сына? Он не убежал, не огорчился поступком отца своего, но повиновался и покорился его намерению и как агнец безмолвно возлежал на жертвеннике, ожидая удара от руки отца. Когда все было уже приготовлено и не оставалось ничего более, то благий Господь, желая показать, что Он дал ему такое повеление не для действительнаго заклания сына, а для обнаружения всей добродетели праведника, являет наконец и собственное человеколюбие, увенчавая праведника за самое произволение, то есть самую решимость праотца принимая за действительно принесённую жертву.

— Иоанн Златоуст. Беседы на книгу Бытия (Беседа 48)

В исламе

Авраам (Ибрахим), безропотно покорившийся Богу и готовый принести в жертву любимого сына (Исмаил), рассматривается как пример абсолютной покорности Богу. Отсюда сам термин «мусульманин», что означает «предавшийся», «покорившийся», впервые примененный Ибрахимом.

В память жертвоприношения установлен самый великий и значимый в исламе праздник — Ид-аль-Адха (Курбан-байрам). В течение четырех дней праздника мусульманин, имеющий соответствующую возможность, должен принести в жертву животное — мелкий или крупный рогатый скот. При этом мясо раздается бедным мусульманам.

В библеистике

В библеистике существует подход, согласно которому рассказ о жертвоприношении Исаака является легендой, которая призвана объяснить происхождение практики замены человеческих жертвоприношений принесением в жертву животных. Согласно другому мнению, эта история представляет собой выражение протеста против языческого обычая принесения ребёнка в жертву богам. Принесение в жертву сыновей (нередко первенцев) было общей практикой в древней Палестине. В Библии приводится несколько подобных примеров: моавитский царь Меша, иудейские цари Ахаз, Манассия.

Исследователи Библии также проводят параллели между данным сюжетом и сходными мотивами в мифологии Древней Греции и Месопотамии.

В рамках т. н. документальной теории библейских текстов проведена реконструкция источников данного отрывка, согласно которой здесь мы видим комбинацию как минимум двух рассказов: Е (т. н. элохиста) и J (яхвиста). Возможно, есть также и более поздняя вставка редактора. Предположение основано на употреблении имен Бога при описании событий. Итак, согласно первоначальной версии элохиста, Исаак был принесен в жертву своим отцом. С изменением социокультурного контекста, отживанием практики человеческих жертвоприношений, текст был скорректирован.

В философии

История жертвоприношения Исаака, как пример столкновения моральных норм и божественного повеления, рассматривалась рядом философов нового и новейшего времени, так или иначе решавших проблему соотношения морали и религии. Иммануил Кант, чья этика декларирует полную автономность морали «в силу чистого практического разума» и независимость её от религии (и, более того, зависимость веры в Бога от предписаний морали), приводит в трактате «Спор факультетов» ответ, который Авраам должен был дать на приказ принести в жертву своего сына:

Я уверен, что не должен убивать моего доброго сына. А вот в том, что ты, явившийся мне, действительно Бог, я не уверен, и не могу быть уверен.

Более того, по Канту, Авраам мог быть уверен, что услышанный им голос не принадлежит Богу. Приказание совершить что-либо противоречащее моральному закону не может, по Канту, исходить от Бога, то есть высшего морального существа, идея которого является производной, а не основой морали.

Попытки экзистенциалистского истолкования жертвоприношения Исаака были сделаны Сёреном Кьеркегором (1813—1855) и Львом Шестовым.

Сёрен Кьеркегор, посвятивший проблеме трактовки жертвоприношения Исаака книгу «Страх и трепет», признаёт вслед за Кантом, что с этической точки зрения такое жертвоприношение было бы просто убийством. Но Авраам, по Кьеркегору, «перешагивает через всё этическое, и вне его он обретает более высокую цель, в отношении к которой он и устраняет этическое». Кьеркегор говорит о «телеологическом упразднении этического», возможном для человека, живущего религиозной жизнью (в противоположность людям, живущим, по терминологии Кьеркегора, эстетически или этически). «Парадокс веры таков: единичный индивид выше, чем всеобщее» (то есть всеобщие моральные нормы); «существует абсолютный долг перед Богом», по сравнению с которым «этическое оказывается сведенным к относительному». Авраам — «рыцарь веры», верующий «силой абсурда». При этом его вера не является верой в то, что Бог отменит своё приказание, или верой в будущую жизнь: Авраам собирался совершить жертвоприношение и при этом «верил в противоречие» — в то, что он «состарится на этой земле, почитаемый своим народом, благословенный в своем роде, незабвенный в Исааке — любимейшем в его жизни».

В искусстве

Жертвоприношение Авраама
(Лорен де Лагир, 1650 год)

Самыми ранними памятниками изобразительного искусства на тему жертвоприношения Исаака являются фрагменты росписи одной из двух синагог в Дура-Европос (III в. н. э.) и часть мозаики синагоги Бет-Альфа (VI в. н. э.).

К этой теме обращались многие выдающиеся мастера европейской живописи: Бартоломео Беллано (1430—1492), Лука Кранах Старший (1472—1533), Андреа дель Сарто (1486—1531), Тициан (1477?-1576), Паоло Веронезе (1528—1588), Караваджо (1573—1610), Рембрандт (1606—1669), Тьеполо (1696—1770) и другие.

Из большого числа музыкальных произведений на тему жертвоприношения Исаака (их насчитывается около 50) наиболее известна «священная баллада» Игоря Стравинского «Авраам и Исаак» (первое исполнение — Иерусалим, 1964).

Канадский поэт, писатель, певец и бард Леонард Коэн в своем втором студийном альбоме Songs from a Room (1969) издал песню Story of Isaac (История Исаака). Первая часть текста написана от лица девятилетнего мальчика. Отец входит в его комнату и говорит, что им надо идти, что ему было видение. Мальчик, полностью доверяющий отцу, идет за ним на гору и восходит на алтарь. Затем автор песни обращается ко всем, кто строит «прекрасные» алтари для уничтожения своих детей в угоду своей идеологии, религии, заблуждению. Он заявляет о том, что всему этому должен прийти конец. В контексте Вьетнамской войны песня сразу стала символом пацифизма и борьбы за мир.

28 сентября 2011 года вышла компьютерная игра The Binding of Isaac.

В литературе

Жертвоприношение Исаака на протяжении веков служило темой христианской религиозной драмы.

В еврейской литературе на идиш известна пьеса А. Гольдфадена «Акейдас Ицхок» («Акеда Исаака», 1897). Мотив жертвоприношения Исаака как символа высокой жертвы проходит через творчество ряда израильских поэтов и писателей 1960-70-х гг.

В русской литературе тема жертвоприношения Исаака разработана в поэме Иосифа Бродского «Авраам и Исаак» (1963), написанной, по признанию самого поэта, под впечатлением от трактата Сёрена Кьеркегора «Страх и трепет».

Значительное место решение «проблемы Авраама» исследователем истории этики Солом Вайнтраубом занимает в фантастических романах Дэна Симмонса «Гиперион» и «Падение Гипериона». Во сне он многократно слышит Голос, требующий от него принести свою дочь Рахиль в жертву на планете Гиперион ради будущего человечества, и даёт ответ: «Больше не будет жертвоприношений, ни детей, ни родителей! Жертв больше не будет! Время повиновения и искупления кончилось. Помоги нам, если ты друг, или убирайся!»

Авраам повиновался, и для него это был правильный выбор, — подумал Сол. — Ведь этически Авраам сам был ребёнком. В те времена все люди были детьми. Правильным выбором для детей Авраама было стать взрослыми и принести в жертву себя вместо детей. Каков же правильный ответ для нас?

Однако в дальнейшем, Сол приходит к выводу, что это Авраам испытывал Бога

Отвергнув в последний момент жертвоприношение и отведя нож, Бог в глазах Авраама и сердцах его потомков заслужил право стать его, Авраамовым Богом.

Примечания

1. В гл. 15 Творец именуется только Яхве, а в гл. 22 — обычно Элохим, хотя упоминается и имя Яхве
2. Ислам: Энциклопедический словарь. М., 1991. С.88
3. 2Пар. 3:1
4. Мишна, Таанит 2:4
5. Талмуд, Мегила 31а
6. Талмуд, Рош ха-Шана 16а)
7. Фридман Р. Как создавалась Библия. — Москва: Эксмо, 2011. — С. 369.
8. Аверинцев С.С. Исаак // Мифологический словарь /Гл.ред. Е.М. Мелетинский. — Москва: Советская энциклопедия, 1990. — С. 672.
9. Ириней Лионский, Против ересей. IV:5; Иоанн Златоуст, Беседы на Евангелие от Иоанна. VIII:56
10. Григорий Богослов. Слово 45. На Святую Пасху
11. Ветхозаветные чтения Сырной седмицы и Святого Великого поста
12. Праздник жертвоприношения
13. Фридман Р. Как создавалась Библия. — Москва: Эксмо, 2011. — С. 368, 369..
14. Приложение «Спор с богословским факультетом» к трактату «Спор факультетов» (7:63n). Рассмотрение истории Авраама и Исаака включено в контекст спора философского и богословского факультетов, тем самым перекликаясь и полемизируя со знаменитым «Амулетом» Паскаля: «Огонь. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова. А не философов и учёных» (Паскаль Б.. Мысли. М., 1994, стр. 61). См. также трактат Канта «Религия в пределах только разума» (Иммануил Кант. Собрание сочинений в восьми томах. Том 6. — М., 1994, стр. 93).
15. «Страх и трепет». Как и большинство других произведений сторонника иронического метода философствования Кьеркегора, книга написана от лица вымышленного автора, и, строго говоря, должна рассматриваться как отстранённое выражение религиозной жизненной позиции, а не как собственная позиция философа. Жанр книги определён как «диалектическая лирика».
16. Симмонс Д. Падение Гипериона, гл.30. М., 1998. С.295-296
17. Симмонс Д. Гиперион. М., 1998. С.404

Виды жертвоприношений:

Места

Связанные понятия

• Краткая еврейская энциклопедия, Изд. О-ва по исследованию еврейских общин. Иерусалим: 1976—2005.

Ссылки

• Акеда — статья из Электронной еврейской энциклопедии

История Авраама
Персонажи
События
Основные понятия
Дети Авраама	Измаил Исаак Зимран, Иокшан, Медан, Мадиан, Ишбак и Шуах
В исламе

Словари и энциклопедии

Авраам приносит Исаака в жертву (Евграф Рейтерн, 1849 год)

Жертвоприношение Исаака (ивр. עֲקֵדָת יצחק‎, акеда́т Ицхак — букв. «связывание Ицхака») — приношение Исаака в жертву Богу Иаковымом.

В библеистике существует подход, согласно которому рассказ о жертвоприношении Исаака является этиологической легендой, которая призвана объяснить происхождение практики замены человеческих жертвоприношений принесением в жертву животных. Согласно другому мнению, эта история представляет собой выражение протеста против языческого обычая принесения ребёнка в жертву богам.

Жертвоприношение Авраама
(Лорен де Лагир, 1650 год)

Самыми ранними памятниками изобразительного искусства на тему жертвоприношения Исаака являются фрагменты росписи одной из двух синагог в Дура-Европос (III в. н. э.) и часть мозаики синагоги Бет-Альфа (VI в. н. э.).

К этой теме обращались многие выдающиеся мастера европейской живописи: Бартоломео Беллано (1430—1492), Лукас Кранах Старший (1472—1533), Андреа дель Сарто (1486—1531), Тициан (1477?-1576), Паоло Веронезе (1528—1588), Караваджо (1573—1610), Рембрандт (1606—1669), Тьеполо (1696—1770) и другие.

Из большого числа музыкальных произведений на тему жертвоприношения Исаака (их насчитывается около 50) наиболее известна «священная баллада» Игоря Стравинского «Авраам и Исаак» (первое исполнение — Иерусалим, 1964).

28 сентября 2011 года вышла компьютерная игра The Binding of Isaac.

Жертвоприношение Исаака на Викискладе

• Акеда — статья из Электронной еврейской энциклопедии

История Авраама
Персонажи	Авраам | Сарра | Агарь | Хеттура | Мелхиседек
События	Обрезание | Жертвоприношение Исаака
Основные понятия	Еврей | Авраамические религии | Пещера Махпела | Авраамово лоно | Авраамов завет
В разных источниках	Ибрахим
Дети Авраама	Измаил | Исаак

«Жертвоприношение Авраама» в западной живописи 16–17 вв.

«Вера — это всегда авантюра, прыжок, парадокс, который способен превратить убийство в священное и Богоугодное деяние, парадокс, который вновь возвращает Исаака Аврааму, парадокс, который неподвластен никакому мышлению, ибо вера начинается как раз там, где прекращается мышление».

Сёрен Кьекегор «Страх и трепет»

История Ветхого Завета, так же как и любая другая история, содержит в себе важные вехи и переломные события, одним из которых, как известно, стало жертвоприношение Авраама. В Священном Писании этот библейский сюжет раскрывает перед нашим взором картину, которая, с одной стороны, приводит нас в ужас и трепет, а с другой, заставляет удивиться непоколебимости действий Авраама и глубине его веры.

Авраам по велению свыше должен принести своего единственного сына Исаака в жертву Богу и уже занес над ним, связанным, нож, чтобы заколоть его для всесожжения, когда ангел Господень взывает к Аврааму, прошедшему испытание на покорность Богу, и велит ему остановиться. Вот что говорит нам об этом Священное Писание:

«И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего.

Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я.

Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня.

И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо , сына Своего».

Таков сюжет.

Мы попробуем его детально рассмотреть на примерах произведений нескольких выдающихся художников 16–17 веков, которые более или менее широко известны. Андреа дель Сарто, Тициан, Караваджо, Рембрандт в сюжете с жертвоприношением выбирают именно тот момент, когда Авраам заносит нож для принесения Исаака в жертву и его останавливает ангел. Почему именно он влечёт художников? Конечно, в первую очередь, ввиду парадоксальности веры Авраама, в ком сталкивается безграничная любовь к сыну с верой в Божье Слово и следование ему. Без сомнения, этот эпизод является пределом драматической напряжённости. Столкновение чего-то ужасного и в то же время загадочного, чудесного происходит именно тогда, когда Авраам занёс свой жертвенный нож.

Следует отметить тот факт, что к этому сюжету в 15 веке интерес ещё не явлен, в 16 он возникает, а в 17 — идёт на спад. Три полотна, выбранные нами в качестве исследуемых, написаны итальянскими мастерами 16 века. В Италии это время кризисное, когда гармония нарушена, а система ценностей поколеблена. Художников начинают влечь к себе неразрешимые противоречия. И где их ещё искать, если не в эпизоде на горе Мориа.

Обращаясь к ветхозаветному сюжету, они обретали гораздо большую независимость (в отличие от работы с сюжетами Нового Завета), избирая, тем самым, совершенно оригинальную, свежую тему и интерпретируя её на свой вкус и манер. Здесь содержится попытка передать что-то особенное, в чём-то связанное с переживаниями самого художника, в чём-то возникшее под влиянием своего времени.

Однако существовали и трудности при разработке такой темы. Изобразить ветхозаветный сюжет христианину так, чтобы он отображал реальность до пришествия Христа, невозможно, поскольку его сознание уже преображено самим Христом. У него уже иное восприятие Бога. Бог Ветхого Завета для христианина был незнакомым и трудно понимаемым.

Но всё-таки попытки были осуществлены, и наша задача будет состоять в том, чтобы проследить различные пути постижения ветхозаветной реальности, а также понять, удалось ли всё-таки кому-нибудь из мастеров выразить христианский опыт в сюжете с Авраамом.

Картины выстроены нами во временной последовательности так, чтобы мы смогли проследить эволюцию восприятия художниками сюжета на протяжении целого века.

Фрагмент фрески «Жертвоприношение Авраама» в еврейской синагоге античного города Дура-Европос на Евфрате (вблизи современного Калат-эс-Салихия в Сирии). III в.

Но прежде чем приступить к основной части работы, необходимо сказать, что самыми ранними памятниками изобразительного искусства на тему жертвоприношения Авраама являются фрагменты росписи одной из двух синагог в Дура-Европос (III в. по Р.Х.) и часть мозаики синагоги Бейт-Альфа (VI в. по Р.Х.) После нескольких попыток вглядеться в эти фрески в поисках хоть малейшего намёка на присутствие христианского, остаётся прийти к выводу, что здесь изображается лишь ритуальное жертвоприношение. Это не Авраам приносит в жертву своего сына, а некий жрец собирается сжечь на костре ребёнка.

Следует отметить и глубокую архаичность изображения сцены. Особенно это относится к росписи синагоги в Дура-Европос. В целом она носит орнаментальный характер. Здесь не задействован не только опыт Античности, но даже и восточной изобразительности. Заведомо не зная, с чем имеешь дело, роспись в Дура-Европос можно было бы принять за то, что обыкновенно обозначается как первобытное искусство. Поскольку же это совсем не так, то нам остаётся говорить о варваризации, дающей о себе знать в росписи. Надо ли говорить, что жертвоприношение Авраама, представленное в синагоге и изложенное в Ветхом Завете, — реальности разнопорядковые, никак между собой не встречающиеся. В лучшем случае можно было бы вообразить, что ветхозаветный сюжет, представленный в росписи, являет собой иероглифическое письмо. Но для этого придётся проигнорировать скованность и примитивизм изобразительности. Итог нашего обращения к первым опытам воспроизведения интересующего нас сюжета может быть только констатацией того, что опыты эти никакой традиции собой не образуют. Она сложится очень поздно и станет реальностью ненадолго. Всего-то можно говорить не более, чем о добуквенной традиции. Для нас в этом есть свои преимущества, так как круг источников, которые нам предстоит осмыслить, оказывается легко обозримым.

Андреа дель Сарто «Жертвоприношение Авраама». 1527-28. Дерево, масло, 213×159 см. Дрезденская Картинная галерея.

Мы начнём рассмотрение сюжета с картины итальянского художника Андреа дель Сарто, написанной в 1527 году. При первом взгляде на картину возникает ощущение неуверенности. Авраам робко придерживает Исаака за руки. Он как будто бы всё ещё не решил, что собирается сейчас сделать. Взгляд, движение рук Авраама ничего не говорят о том, готов ли он выполнить Божий наказ. С опаской и осторожностью Авраам смотрит на ангела, который приносит ему Божью весть. Но даже и такое душевное состояние Авраама обесценивается тем, что оно в сильной степени декларативно. Достаточно обратить внимание на то, как он держит меч. Может даже показаться, что это вовсе и не меч, орудие убийства, а некий знак.

Некоторая манерность фигур как будто делает из картины фрагмент театральной постановки. Во всяком случае, как реальное, жизненно серьёзное бытие изображённое на картине воспринимается с трудом.

Несмотря на блестящую и уверенную технику, превосходно переданный колорит, картине не хватает жизни, трепета. Есть робость, мягкость, осторожность. Как будто автор не уверен в том, что хочет изобразить, или не знает, как это сделать. Например, изображение Исаака. Он стоит одной ногой на жертвеннике и вопрошающе или даже умоляюще смотрит на зрителя. Страх наполнил его сердце. И возникает вопрос: готов ли он принять волю Божию? И да, и нет. Конечно, сердце трепещет в страхе, но всё-таки он повинуется решению отца. В то же время разум противится принять такое решение. Оно ему кажется безрассудным, диким.

Почему же художник изображает Исаака именно таким образом, выставляя его фигуру на первый план картины? Почему он не видит возможности изобразить его, например, таким же образом, как это сделал Рембрандт. У Андреа дель Сарто это невозможно, иначе картина потеряет свою смысловую наполненность, так как своему Аврааму художник не может придать состояние безграничного доверия Богу, решимости и твёрдости следовать Его воле до конца. Исаак забирает всё внимание на себя, на свои переживания, именно потому, что в Аврааме они невнятны. Но этих переживаний недостаточно для того, чтобы зритель почувствовал весь драматизм происходящего. Ведь сюжет из Священного Писания прежде всего и в огромной степени об Аврааме, его действиях и стоящей за ним вере. Выдвигая на передний план Исаака, Андреа дель Сарто уже не столько по-своему интерпретирует библейский текст, сколько создаёт произведение, связанное с ним чисто формально. Можно сказать, что эта картина является лишь подступом к рассматриваемому нами сюжету.

Тициан. «Жертвоприношение Авраама». Одно из панно триптиха для церкви Санто-Спирито (Венеция, ризница церкви Санта-Мария делла Салюте).

Следующий художник, к которому мы обратимся, — Тициан. Картина «Жертвоприношение Авраама» была создана этим мастером в период с 1542 по 1544 гг. По грандиозности и мощи, скульптурности её можно считать «микеланджеловской».

Внутреннее движение на картине начинается из верхнего левого угла фигурой ангела, затем переходит в центр, где находится титаническая фигура Авраама и заканчивается Исааком. Ангел изображён на фоне тёмного, сгущающегося неба. Его одежды такого же цвета, той же текстуры, что и облака, поэтому не удивительно, что занесённый Авраамом нож не сразу различается зрителем. Ангел пытается отстранить сильную руку Авраама, который смотрит на него с огромным недоумением. Авраам растерян, как будто он уже вообще ничего не понимает. И задаётся вопросом: чего же хочет от меня Бог? В таком состоянии он готов крушить всё, что не попадётся ему под руку. И в этом он страшен. Складывается ощущение, что он уже не знает смысла своих действий, весь его мир перевернулся вверх дном. Кажется, что жертвоприношение, которое вот-вот может произойти, обязательно произойдёт, и нет никакого шанса на спасение.

Тем более что могучее тело Авраама вызывает в воображении зрителя представление о мужественном герое-борце, а отнюдь не об отце, отдающем жизнь своего единственного сына на волю Божью. Герое, который на что-то решившись, ни перед чем не остановится.

Образ Исаака вообще сложно описать и понять. Тициан изображает его ещё маленьким мальчиком, чьё лицо не искажено испугом, в чьей позе и выражении лица чувствуется полное непонимание того, что происходит. В нём очень мало от «разумного». Кажется, что этот ребёнок не может быть сыном Авраама, будущего патриарха. Автор изображает его больше похожим на ягнёнка, чем на человека. Возможно, этот ход художник использовал для того, чтобы более реальным стало ощущение его не страдающим человеком, а жертвой как таковой в момент заклания. Поэтому может показаться, что Аврааму будет легко совершить жертвоприношение.

При более детальном рассмотрении картины возникает ощущение, что Тициан совсем не сосредоточен на Боге. Он вообще мало что знает о Нём. Более того, невольно начинаешь задаваться вопросом, а даёт ли о себе знать Бог на тициановском полотне. В каких отношениях с ним автор. Не ответив себе на эти вопросы, мы не сможем до конца понять, что же тогда художник имел здесь в виду.

Надо сказать, что изображение не только Исаака, но и ангела и вызывает недоумение. Если Исаак походит больше на барашка, чем на ребёнка, то ангел какой-то кукольный. Авраам воинственен, а не кроток и покорен. Любви, надежды на разрешение чудовищной ситуации явно не хватает. И совсем нет места Богу. А если художник не видит Бога в этом сюжете, значит, Авраам не сможет увидеть в ангеле Божьего посланника.

Сдержанный колорит картины, мощь движений крепкого мужественного человека, компактность композиции, в которой выведенные на первый план фигуры заполняют всё полотно, придают ему героическое звучание, столь характерное для искусства Высокого Возрождения. Откуда же тогда возьмётся трепет перед Божьим замыслом?

Тициановский Авраам слишком верит в самого себя, он самодостаточен. Художник видит его личность, полагающуюся только на свою человеческую силу и веру, но не на Божью волю. Тогда как мы знаем, что без Него один Авраам не выстоит, Тициан даёт нам понять другое — выстоит. Ведь Авраам — это настоящий титан, мощь его необорима.

На картине ангелом он просто сбит с толку. И можно себе представить: если ангел не убедит Авраама в том, как надлежит действовать, он способен поколебать основы мироздания по подобию греческих титанов и гигантов.

Караваджо «Жертвоприношение Авраама». 1594-1596. Холст, масло, 104×135 см. Галерея Уффици (Флоренция).

«Жертвоприношение Авраама» кисти Караваджо написано в период с 1590 по 1610 гг. и, конечно, ничего общего с полотном Тициана не имеет. Вся картина построена на контрасте света и тени, мирного пейзажа и порывистого движения. Три сплетающиеся руки и три потрясенных лица — ангела, Авраама и Исаака — образуют как бы светящийся треугольник на спокойном нейтральном фоне.

Здесь мы видим человека, полного решимости убить своего сына. В его взгляде нет ни сомнения, ни страха перед неизвестным будущим. Встреча с ангелом его нисколько не удивляет. Авраам смотрит на ангела с подозрением и даже с неким негодованием из-за того, что он пытается помешать ему выполнить его задачу. Исаак кричит от ужаса. Его лицо поражает своей беспомощностью и непониманием того, что с ним происходит. Караваджо очень натуралистично изображает страдания Исаака. Художник не пытается смягчить и без того тяжёлый, драматичный и не всякому до конца понятный и осознаваемый момент в жизни двух людей. В Аврааме не чувствуется ни веры, ни любви к Богу. Есть только чёткое бестрепетное холодное выполнение Божьего повеления. В караваджевском Аврааме можно заподозрить что-то фарисейское, бездумную решимость выполнить закон, правило, данные свыше. Во всём его облике, в позе, в жесте, в повороте головы ощущается законничество. Для такого Авраама, кажется, и распятие Христа произошло бы в законе и только.

Редкий случай — у Караваджо Исаак как будто бы сопротивляется Аврааму. Вообще, в картине ощущается борьба: Авраама с ангелом, Исаака с отцом, что может говорить о внутренних противоречиях в душе самого автора. Видимо, для него изображённое на картине — это неразрешённая и неразрешимая проблема.

Особенно сильное впечатление производит то, как художник изображает сильную руку Авраама, которая не хочет выпускать нож даже при виде ангела. От этого становится страшно и даже возникает мысль, что если ангел не сможет противостоять силе Авраама, то произойдёт непоправимое. Ведь на картине мы видим только попытку отстранить руку Авраама, сообщив ему повеление Бога. У художника всё остаётся недосказанным, и это пугает.

В зданиях на заднем плане картины некоторые искусствоведы усматривают изображение церкви и баптистерия, что является намеком на христологический смысл жертвоприношения, очевидной параллели между Исааком и Христом, поскольку оба они являются невинными жертвами. Надо заметить, однако, что в кричащем и протестующем Исааке, слишком мало сходства с будущим поведением Христа перед казнью. Намеренно располагая голову барана рядом с головой Исаака, художник тем самым делает акцент на совсем другой параллели.

Но зададимся вопросом: чувствуется ли в картине Караваджо истинный дух Ветхого Завета? Полагаю, такое утверждение далеко от истины. Она же состоит в том, что для Караваджо сюжет жертвоприношения Авраама — это неразрешимая проблема. Он вызывает недоумение у самого художника, которое передается и нам, зрителям.

Рембрандт ван Рейн «Жертвоприношение Авраама». 1635. Холст, масло, 193×132 см. Эрмитаж (Санкт-Петербург).

Завершим мы наш краткий обзор рассмотрением «Жертвоприношения Авраама» Рембрандта, картиной, написанной в 1635 году. Она хронологически последняя в этом ряду и вместе с тем представляет собой наиболее глубокое воплощение образа.

Изобразить искаженное ужасом лицо Исаака, отчаяние, жалость и растерянность на лице Авраама — такое решение представлялось самым убедительным и логичным большинству художников, но не Рембрандту. Рембрандт не пожелал слышать крика сына. На его картине мы вовсе не видим лица Исаака. Авраам закрыл его рукой, и в этом жесте сосредоточены все чувства отца: единственное, что он еще может сделать для сына, — это избавить его от ужасного зрелища. А зрителю останется только догадываться о выражении лица Исаака. Такое решение художника смягчает драматизм сюжета. Он изобразил сына, покорного воле отца. И немота сохраняет достоинство жертвы. Драма, происходящая в тишине, становится более пронзительной.

На картине Рембрандта можно почувствовать огромную любовь и доверие своему Богу как Авраама, так и самого автора. Нож, падающий из рук, указывает на его сильную растерянность. Рука ангела, которая останавливает Авраама, позволяет зрителю вздохнуть с облегчением. Авраам не хочет убивать и до последнего надеется на то, что Бог спасёт его единственного сына. Возможно, поэтому с такой лёгкостью нож выпадает и застывает в воздухе как символ покорности всему, что ни повелит ему Господь.

Волшебный рембрандтовский свет падает на руки и лица Авраама и ангела. Спокойные тёплые тона в серо-зеленой гамме — основа колорита картины, тёплый свет облегчает восприятие выделяющегося обнаженного тела Исаака, но в то же время усиливает драматизм происходящего. Свет как будто бы и защищает тело Исаака от того, что может произойти, и вместе с тем подставляет его под удар.

Образ настолько глубоко продуман и прочувствован, что, кажется, сам художник испытывал необходимость пройти внутренний путь принятия Авраамом его мучительного решения. Традиционный сюжет становится для Рембрандта испытанием его мастерства, его человеческой зрелости, а тема жертвенности станет одной из важнейших в творчестве великого художника. Очень важно то, что он смог запечатлеть любовь в христианском понимании. Образ Авраама сопряжён с образом святого христианина. Автор прекрасно изображает богословскую параллель между агнцем и Христом. Здесь ощущается не только воля Бога, но и Его любовь, выраженная ангельским порывом. Так рождается вера, преображающая человека.

Картина Рембрандта вершина, венец всех предыдущих попыток изобразить жертвоприношение Авраама. В этой картине почти состоялось разрешение ветхозаветного закона и преображение его в новозаветную любовь. Но полное разрешение всё-таки невозможно, поскольку оно произойдёт только с приходом Христа.

Журнал «Начало» №25, 2012 г.

Лоренцо Гиберти

Жертвоприношение Авраама. 1401-1402

В первой половине XV века, на начальном этапе истории итальянской скульптуры эпохи Возрождения, главную роль играл декоративный рельеф. Ренессансный скульптурный рельеф использовался в украшении соборов: порталов (входных дверей), интерьеров (проповеднических кафедр или купелей), а также на фасадах гражданских зданий – госпиталей, приютов и даже частных дворцов.

В 1401 году во Флоренции был объявлен конкурс на создание рельефов для бронзовых дверей флорентийского Баптистерия Сан Джованни. Среди семи его участников были: Филиппо Брунеллески – впоследствии великий флорентийский архитектор, его соотечественник скульптор Лоренцо Гиберти и великий сиенский скульптор Якопо делла Кверча. Всем участниками конкурса было предложено отлить бронзовый рельеф на тему «Жертвоприношение Авраама». Размеры, декоративное обрамление в виде готического четырехлистника – квадрифолия и даже количество фигур были заранее заданы условиями конкурса. В экспозиции зала представлены слепки с двух дошедших до наших дней конкурсных рельефов, признанных лучшими. Их исполнили Брунеллески и Гиберти.

Праотец Авраам, послушный божественной воле, должен принести в жертву своего первенца Исаака. Только чудесное явление ангела в последний момент предотвращает гибель мальчика. Брунеллески трактует сюжет со всей буквальностью и подчеркнутым драматизмом. По жестким условиям конкурса композиция должна была включать кроме главных героев сцены изображение двух слуг, мула и ягненка, элементы пейзажа и, наконец, должна была быть четко вписана в сложное декоративное пространство квадрифолия. В фигуре слуги нижнего ряда композиции Брунеллески легко узнается мотив движения знаменитой греческой статуи «Мальчик, вынимающий занозу» (Слепок в зале № 16)

Впоследствии двери выполнил Гиберти. Его рельеф, отлитый по одной форме, технически превосходит рельеф Брунеллески, составленный из отдельных, прикрепленных к фону фигур. Позы и движения у Гиберти лишены драматизма, скорее исполнены позднеготической грации и внешней эффектности.

das_gift

Лоренцо Гиберти (Lorenzo Ghiberti) (ок. 1378—1455) — итальянский скульптор, ювелир, историк искусства. Яркий представитель Раннего Возрождения и один из величайших мастеров рельефа.
Его отец был сыном нотариуса, мать — крестьянкой. Художественное образование молодой Лоренцо получил в ювелирной мастерской своего отчима, златокузнеца Бартоло ди Микеле (возможно, Бартоло был настоящим отцом Гиберти, сам художник оставил об этом противоречивые сведения) Лоренцо усвоил у Бартоло навыки ювелирного дела, обучился также и живописи (однако ни ювелирные, ни живописные его произведения до нашего времени не дошли).
В 1400г. Лоренцо Гиберти отправился в Пезаро, где писал фрески при дворе правителя, но быстро вернулся во Флоренцию, узнав про объявленный конкурс на создание бронзовых дверей для баптистерия флорентийского собора. А в 1401 г. Гиберти выиграл конкурс на изготовление этих вторых — северных — дверей флорентийского баптистерия — первые, южные, были исполнены Андреа Пизано еще в 14 в.
Северные ворота повторяют композиционное построение дверей, сделанных Андреа Пизано — двадцать восемь небольших рельефов заключены в обрамления готической формы. Двадцать из них посвящены изображению евангельских сцен (Въезд в Иерусалим, Тайная вечеря и др. ), в остальных представлены фигуры евангелистов и отцов церкви — очень подробное описание мы находим у вездесущего Вазари, который почти безапелляционно признавал Гиберти лучшим мастером рельефа. В этих рельефах хорошо заметны готические черты — удлиненность фигур, их скользящая постановка и условный изгиб, текучая плавность складок одежд, сложными обрамления в виде квадрифолиев * — и они уже вполне сочетаются с такими ренессансными живостью повествования, правдивостью и неисчерпаемым разнообразием деталей — Гиберти вводит в композицию и элементы реальной обстановки — архитектуру, растительность, скалы, море.

Северные ворота. 1401-25 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.

Северные ворота. 1401-25 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Благовещение. 1403-24 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Поклонение волхвов.1403-24 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Въезд в Иерусалим. 1403-24 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Тайная вечеря.1403-24гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.

Пилат, умывающий руки.1403-24гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Бичевание Христа. 1403-24гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Гиберти работал над этим произведением более двадцати лет — с 1403 до 1424 г. В этот период им также было было выполнено несколько впечатляющих статуй для церкви Орсанмикеле, тоже во Флоренции – статуи Иоанна Крестителя (1412–1416), апостола Матфея (1419–1422) и святого Стефана (1425–1428), надгробие Леонардо Дати в церкви Санта Мария Новелла (1423–1427), украшенный рельефами реликварий святого Зиновия в соборе (1430-е годы), а также два рельефа крестильной купели баптистерия сиенского собора</b> (1417–1429). Ему приписывают также несколько витражей флорентийского собора; наиболее достоверен среди них витраж со сценой Успения Богоматери (ок. 1425). Готические и ренессансные черты во всех этих произведениях так же выразительно дополняют друг друга.

Святой Иоанн Креститель. 1412-16 гг.Лоренцо Гиберти. Церковь Орсанмикеле, Флоренция.
Святой Иоанн Креститель. Деталь. 1412-16 гг.Лоренцо Гиберти. Церковь Орсанмикеле, Флоренция. Бронза
Апостол Матфей. 1419-23 гг. Лоренцо Гиберти. Церковь Орсанмикеле, Флоренция. Бронза.
Святой Стефан 1428г.Лоренцо Гиберти. Церковь Орсанмикеле, Флоренция. Частично позолоченная бронза.
Крещение Христа. 1427г.Лоренцо Гиберти. Церковь Сан-Джованни, Сиена. Позолоченная бронза.
Но самым главным произведением мастера принято считать другие — третьи (восточные) — двери баптистерия — над ними Гиберти работал 27 лет (с 1425 по 1452 год), так называемые «Райские врата» («Они так прекрасны, что достойны стать дверями рая», – сказал о них Микеланджело, и с его легкой руки так их и называют все подряд все последующие столетия).
Эти двери представляют собой десять сложных позолоченных рельефов, выполненные в постепенных градациях рельефа от высокого к очень низкому ( про рельефы у Вазари достаточно подробно, очень, хоть и скучновато для просто чтива, но несомненно, познавательно — das_gift), иллюстрирующих сцены из Ветхого Завета со множеством персонажей. Каждая створка обрамлена изображениями пророков, перемежающимися медальонами, а косяки дверей — гирляндами из листьев и гроздьев винограда. В двух медальонах художник поместил два портрета простых смертных — свой и сына.
По-прежнему динамичное, но гораздо более гармонически-уравновешенное построение этих рельефов, еще более многофигурных и композиционно-сложных, но последовательно подчиненных законам линейной перспективы, делает их полноправно ренессансными произведениями.
Шедевр произвел столь сильное впечатление на флорентийцев, что в день открытия восточных ворот около них собрался весь город.
Восточные ворота.1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Сотворение Адама и Евы. Деталь.1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…На первой изображено сотворение Адама и его жены Евы, выполненных с величайшим совершенством. Видно, что Лоренцо постарался сделать тела их настолько прекрасными, насколько только мог, желая показать, что подобно тому, как человеческие тела, выйдя из рук Господа, были самыми прекрасными фигурами, когда либо им созданными, так и эти фигуры, вышедшие из рук художника, должны были превзойти все остальные, созданные им в других его работах.»-
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Каин и Авель. Деталь.1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Каин и Авель. Деталь.1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…Но особенно прекрасно изображено, как Каин пашет землю на паре волов, которые тащат в ярме плуг и усилия которых кажутся настоящими и естественными; таков же и Авель, пасущий стадо, когда Каин его убивает, и мы видим, как безжалостно и жестоко он дубиной поражает брата и как сама бронза являет изнеможение мертвых членов в прекраснейшей фигуре Авеля; а вдали, в плоском рельефе, изображено Бог. Спрашивающий Каина, что он сделал с Авелем.»-
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Ной после потопа. 1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Ной после потопа. (деталь) 1425-52 год. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…Но превосходнее всего та сцена, где он сажает виноград и, опьяненный вином, кажет срам свой, а Хам, его сын, над ним издевается. И поистине лучше изобразить спящего невозможно, и мы видим изнеможение опьяненного тела и уважение и любовь в других двух его сыновьях, которые с прекрасными движениями его прикрывают. Помимо этого, там изображены бочка, виноградные ветви и прочие принадлежности для сбора винограда, выполенные с большой наблюдательностью и расположенные в соответсвенных местах так, что не загораживают истории, но очень ее украшают.-
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Жертвоприношение Авраама. 1425-52 гг.Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…На четвертой истории Лоренцо захотелось изобразить явление трех ангелов в долине Мамврийской, сделав их похожими один на другого, преклонение же перед ними святейшего старца очень убедительно и живо выражено в движении его рук и его лица. Помимо этого, он с отменной выразительностью изваял слуг, которые у подошвы горы с ослом ожидают Авраама, отправившегося принести в жертву своего сына. Обнаженный мальчик уже на алтара, отец уже поднял руку и готов повиноваться, но его останавливает ангел, который одной рукой его удерживает, другой же указывает на жертвенного агнца и спасает Исаака от смерти. Эта история поистине прекрасна, ибо в числе прочего видна и огромная разница между нежными членами Исаака и более грубыми у слуг, и кажется, что нет там ни одной черты, которая не была бы проведена с величайшим искусством.»-
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Иаков и Исав.1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Иаков и Исав Деталь. 1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…В этой истории отменно и естесвенно изображены собаки, а самые фигуры производят такое же впечатление, какое производили бы своими действиями живые Иаков, Исаак и Ревекка.»
«Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.» Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих».
История Иосифа. 1425-52гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
История Иосифа. Обнаружение золотого кубка. Деталь. 1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«… он изобразил как братья сажают Иосифа в колодец, как они его продают купцам и как те дарят его фараону, которому он изъясняет сон о голоде и советует сделать запасы для его предотвращения, и как фараон осыпает его почестями. Там же изображено, как Иаков посылает своих сыновей за зерном в Египет, как Иосиф их узнает и посылает обратно за отцом. В этой истории Лоренцо изобразил круглый храм в перспективе, что было делом весьма нелегким, внутри же его – фигуры в разных положениях, грузящие зерно и муку, а также ослы необыкновенного вида. Равным образом там изображен пир, который он им задает, а также как в мешок Венеамина прячут золотой кубок, как его находят и как Иосиф обнимает и признает братьев. История эта по своей выразительности и обилию изображений почитается среди всех его произведений наиболее удачной, наиболее трудной и наиболее прекрасной.»-
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Соломон и царица Савская .1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
«…Оставалось Лоренцо сделать все, на что он был способен, в десятой и последней, где царица Савская с огромнейшей свитой посещает Соломона. Здесь он изобращил в перспективе очень красивое здание и все другие фигуры так же, как в предыдущих историх, а кроме того и орнамент архитравов, обходящих названные двери с плодами и гирляндами, выполен с обычной для него добротностью.»,
из книги Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», глава «Жизнеописание Лоренцо Гиберти, флорентийского скульптора.»
Библейский персонаж. Деталь восточных ворот.Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Сивилла. Деталь восточных ворот.1425-52 гг.Лоренцо Гиберти. Восточные ворота. Баптистерий, Флоренция. Позолоченная бронза.
Автопортрет Лоренцо Гиберти 1425-52 гг. Лоренцо Гиберти. Баптистерий, Флоренция. Бронза.
Бронзовая копия восточных ворот, выполненная литейщиком В. П. Екимовым, установлена с северной стороны Казанского собора в Санкт-Петербурге.
Дверь алтаря. 1450-51. Лоренцо Гиберти. Бронза. Оспедале ди Санта Мария Нуова.
Гиберти редко покидал родную Флоренцию. В жизни ему сопутствовала удача, его произведения неизменно нравились заказчикам. Хотя он и не был профессиональным архитектором, его долгое время привлекали к работам по возведению купола флорентийского собора. В отличие от бессребренника Донателло Гиберти был богатым человеком.
Гиберти занимал ведущее место в художественной жизни Флоренции первой половины XV в. После 1430 г. у Гиберти возрос интерес к античному искусству, он изучал памятники античности, коллекционировал их. Сблизился с гуманистами, его увлекли теоретические проблемы искусства. В 1445 г. Гиберти — один из самых образованных людей своего времени — приступил к работе над «Комментариями». где изложил историю античного искусства (по Плинию Старшему и другим древним авторам), а также собрал сведения по оптике, перспективе и художественному ремеслу из средневековых трактатов. Наиболее интересна вторая часть Записок, об итальянском искусстве 13–15 вв. (вплоть до творчества самого Гиберти), являющаяся по сути первым крупным историческим эскизом ренессансного обновления искусства. Всего «Комментариев» три, и ни одно сочинение не окончено. В «Комментариях» так же присутствует подробная автобиография Гиберти — первая известная автобиография художника Возрождения.
Умер Гиберти во Флоренции 1 декабря 1455 г.
Про Гиберти мне писать не хотелось – не потому что плох! Всем хорош! Еще бы! Но это тот автор, тот художник, чье наследие-значение-мастерство неоспоримо, но настольно неоспоримо, что еще один «ять» — это еще один «ять» — таких авторов принято любить, но любить как «Глыбы со значением», а мы всегда хотим куски души и обрывки сознания для себя лично. Но если повезет — угол зрения можно изменить — он изменится сам. Мне довелось видеть эти рельефы на воротах баптистерия — в музее собора во Флоренции – на самом баптистерии, разумеется, копии, а оригиналы итальянцы (оригиналы-итальянцы)) предусмотрительно утащили в музей — и правильно сделали! Квадратные плиты- полотна – вблизи они оказывают магическое воздействие – ты читал, знаешь, понимаешь, принимаешь, и Глыба, конечно же, Глыба — для всех! — и кучи книжек по истории Ренессанса это подтвердят! Но. Они действительно настолько хороши. Невероятно хороши. И хотя нет никакого противоречия, все встает с ног на голову — опять иной мир — не менее живой, чем этот — мир, проживающий собственную, предопределенную историю каждый раз, когда кто-то на это смотрит — миллионы раз! — и скорее, этот мир затянет тебя без остатка, чем ты успеешь изложить ему прочитанное — хоть бы даже и у Вазари.- das_gift
Перед дверями из бронзы во храме, сияющем златом,
Сам Микельанджело вдруг, их увидав, замолчал.
Долго он молча стоял, пораженным, пока не промолвил:
О чудеса из чудес! Рая достойны врата! —
— оттуда же, из Вазари.
1. * Квадрифолий — замкнутая фигура, с двумя взаимно перпендикулярными осями симметрии, образованная четырьмя полукружиями, которые обращены выпуклостью наружу.
Tags: 15 век, Джорджо Вазари, Италия, Лоренцо Гиберти, Ренессанс, кватроченто, скульптура, художественные термины

Жертвоприношение Исаака

Эта история известна едва ли не больше всех остальных историй Ветхого Завета: однажды Бог потребовал от праотца Авраама принести Ему в жертву Исаака, любимого сына, которого Бог ему в свое время обещал и которого так долго пришлось ждать. Теперь Бог потребовал его убить. А когда Авраам уже занес над сыном нож, то Богу эта жертва оказалась ненужной. Зачем всё это?

Одни считают, что эта история как в капле воды высвечивает всю жестокость древних еврейских легенд, не имеющих к нам, по счастью, никакого отношения (так полагал, к примеру, Лев Толстой). Другие, напротив, видят здесь нечто очень важное – не случайно история о несостоявшемся жертвоприношении Исаака играет такую важную роль и в христианстве, и в иудаизме. Христиане вообще полагают, что именно здесь Ветхий Завет подошел ближе всего к тайне, которая открывается в Новом Завете. Но разве есть смысл в таких повелениях, разве не выглядит подобная проверка жестокой насмешкой?

«Авраам приносит Исаака в жертву». Рейтерн Е., 1849 г.

Человеческие жертвоприношения были широко распространены в древности. Чтобы получить от богов что-то особо ценное и нужное, им следовало отдать самое дорогое – а что может быть дороже человеческой жизни? Многие язычники время от времени резали на алтарях пленников или рабов, а некоторые (например, инки в Южной Америке) посылали к нему знатных и красивых юношей, которые шли на смерть добровольно, окруженные почетом. Они умирали, чтобы жил их народ.

Наконец, самая дорогая жертва – это собственные дети, особенно мальчики-первенцы, которые должны унаследовать имя и титул отца. Религия хананеев и других народов, населявших Палестину до израильтян, считала такие поступки весьма похвальными (это к вопросу о том, за какие именно грехи Бог впоследствии обрек эти народы на полное уничтожение).

Впрочем, Библия рассказывает и об одном эпизоде, когда такая жертва была принесена израильтянином. Много позже судья (т.е. правитель) Иеффай в благодарность за дарованную Богом победу неосторожно пообещал принести Ему в жертву первое животное, что выйдет из ворот его дома. Первой навстречу выбежала радостная дочь… Иеффай исполнил свой обет, хотя, пожалуй, мог бы этого и не делать. Увы, всегда и везде были люди, слишком рьяно бравшиеся за исполнение своих религиозных обязательств, даже если это и стоило жизни кому-то из окружающих.

Но вернемся к нашей истории. Исаак был не просто долгожданным сыном – его обещал бездетным Аврааму и Сарре сам Господь, и сказал, что от него произойдет великое потомство, избранный народ. Супруги терпеливо ждали, когда сбудется это обещание – и оно сбылось только тогда, когда уже никакой надежды на продолжение рода у этой пары не осталось, они были слишком стары, чтобы рождать детей. Да, Богу было нужно испытать их верность, показать им, что все в этом мире верующие получают именно от Него, зачастую вопреки собственным расчетам и здравому смыслу. Но неужели Авраам был недостаточно верен? Неужели не научилась всему за время их странствий Сарра?

И зачем, наконец, было подвергать доверие Авраама еще одному, самому страшному испытанию… Бог обратился к Аврааму с такими словами: «возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе».

Авраам ничего не отвечал Господу, и мы можем лишь догадываться о его чувствах и мыслях. Библия описывает лишь его поступки: «Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и, встав, пошел на место, о котором сказал ему Бог». Три долгих дня продолжалось это путешествие. Наконец, они подошли к горе, взойти на которую должны были только Авраам с Исааком, а вот вернуться… Слугам Авраам сказал, что они вернутся вдвоем. Хотел ли он их успокоить? Или действительно думал, что все как-нибудь обойдется, и сын останется в живых? Автор новозаветного Послания к Евреям, например, считал, что Авраам верил: после жертвоприношения Бог воскресит Исаака.

Мальчик и сам, наверное, начинал о чем-то догадываться и спросил отца: «вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?» Авраам отвечал: «Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой». Как бы ни складывались обстоятельства, он был уверен, что Бог придумает для этой истории хороший конец. Так оно и случилось. Когда мальчик уже лежал на жертвеннике, а Авраам занес над ним руку с ножом, с неба раздался голос: «Авраам! Авраам! Не поднимай руки твоей на отрока, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня».

Испытание было пройдено. Зачем оно было нужно, ведь Всеведущий Бог знал наверняка, что Авраам его выдержит? Да, Он знал – но этого еще не знал Авраам. Значит, ему был необходим и этот опыт, и эта победа.

А зачем он нужен нам, или зачем был нужен древним евреям или даже их соседям? Рассказ об Аврааме и Исааке объяснял, почему израильтяне категорически отказались от человеческих жертв. Дело вовсе не в том, что они были слишком изнежены или недостаточно высоко ставили своего Бога, чтобы отдавать ему жизни своих любимых. Нет, Авраам был готов на это пойти, но Бог Сам отверг ненужное жертвоприношение невинного ребенка.

«Распятие». Дюрер А., 1497 г.

Можно, конечно, добавить, что каждого верующего рассказ об Аврааме и Исааке призывает к готовности пожертвовать для Бога самым дорогим и не воспринимать даже единственного ребенка как свою личную собственность.

А можно найти у этой истории множество иных граней. Например, она рассказывает нам, что путь веры состоит из парадоксов, и жестоких парадоксов, если подходить к ним с земными мерками. Ты получаешь всё, что тебе обещано, и много больше того, но совсем не таким легким и удобным путем, как тебе бы хотелось, и как можно было бы сделать – именно потому, что

Богу ты нужен не просто таким, какой ты есть сейчас, а самым лучшим, самым сильным, самым верным и самым прекрасным, каким ты только можешь стать.

В том месте, где Авраам некогда занес нож над Исааком, со временем будет построен Храм, и рядом с этим местом будет принесена Голгофская жертва – самый странный и страшный парадокс библейской истории, самая большая жертва, которую принес – на сей раз – Бог ради спасения людей.