В Священных Писаниях говорится о важности ежедневного покаяния верующего человека в своих грехах. Осознание совершенных грехов и приходящее после этого раскаяние, является необходимой частью очищения души христианина. Но за раскаянием, должно следовать покаяние перед Господом в совершенных грехах, которое должно совершаться в молитвенном обращении «Исповедание грехов повседневное».

Очень важно проводить молитву не только по великим праздникам, но именно в каждодневном душевном труде стараться осмыслить содеянное, чтобы сделать правильные выводы и выносить поучительные уроки, дабы и впредь, не совершать греховных поступков. И потом, когда Господь соблаговолит простить согрешившего, необходимо оставить память в своей душе о содеянном, дабы впредь не совершить опять, тот уже прощенный грех.

Особенности молитвы

Совершая в молитве ежедневное исповедание грехов перед Господом своим, как на исповеди, верующий человек просматривает свою жизнь, дела и поступки, помыслы и чувства. При этом, человек должен рассматривать каждое сомнительное действие со словами: «А что бы сказал на это Господь? Чтобы он мне посоветовал?» Тем самым, человек приучает себя к тому, что Господь является его совестью и Всеблагим Учителем, от всевидящего ока которого не ускользнет ни какая мелочь. И еще к тому же, в молитвенном повседневном исповедальном обращении, верующий человек обретает в Господе мудрого советчика, приучая себя думать и жить через призму Божьих Заповедей.

В то же время, человеку важно не зацикливаться на содеянных грехах. Исповедь и покаяние не должны перерастать в самобичевание и истязание.

Грехи должны оставаться в памяти, чтобы помогать смирению и раскаянию, но не как пытка, за содеянное.

Здесь важно соблюсти «золотую середину»: верующий человек должен раскаяться и покаяться через молитву исповедание грехов, искренне и истово молясь перед Господом, но после того как он почувствует в душе своей, что прощен, обрести покой в душе, как человека, исповедовавшегося и прощенного Господом. Именно поэтому ежедневное исповедание грехов в молитве, когда человек каждый день в течение многих лет молится, позволяют ему обрести тот баланс, душевную мудрость и гармонию, которую невозможно обрести, только чтением книг и слушанием проповедей.

Молитва на старославянском

Исповедаю Тебе Господу Богу моему и Творцу, во Святей Троице Единому, славимому и покланяемому, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час, и в настоящее время, и в прешедшия дни и нощи, делом, словом, помышлением, объядением, пиянством, тайноядением, празднословием, унынием, леностию, прекословием, непослушанием, оклеветанием, осуждением, небрежением, самолюбием, многостяжанием, хищением, неправдоглаголанием, скверноприбытчеством, мшелоимством, ревнованием, завистию, гневом, памятозлобием, ненавистию, осязанием и прочими моими грехи, душевными вкупе лихоимством и всеми моими чувствы: зрением, слухом, обонянием, вкусом, и телесными, ими же Тебе Бога моего и Творца прогневах, и ближняго моего о неправдовах: о сих жалея, винна себе Тебе Богу моему представляю, и имею волю каятися: точию, Господи Боже мой, помози ми, со слезами смиренно молю Тя: прешедшая же согрешения моя милосердием Твоим прости ми, и разреши от всех сих, я же из глаголах пред Тобою, яко Благ и Человеколюбец.

Молитва «Исповедание грехов повседневное» на русском

Исповедую Тебе, Господу Богу моему и Творцу, Единому во Святой Троице, прославляемому и покланяемому Отцу и Сыну и Святому Духу, все мои грехи, которые я совершил во все дни жизни моей, и во всякий час, и в настоящее время словом, делом, помышлением, объядением, пьянством, тайным вкушением пищи, празднословием, унынием, леностью, пререканием, непослушанием, клеветой, осуждением, небрежностью, самолюбием, жадностью, воровством, ложью, обиранием, корыстолюбием, ревностью, завистью, гневом, злопамятством, ненавистью, сребролюбием и всеми моими чувствами: зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием и прочии мои грехи, как душевные, так и телесные, которыми я Тебя, Бога моего и Творца, прогневал и ближнего моего обидел. О них сожалея, виновным предстою пред Тобою, Богом моим, и имею желание покаяться: но только помоги мне, Господи Боже мой, смиренно со слезами молю Тебя, совершенные же согрешения мои прости по милосердию Твоему и разреши от всех, которые я перечислил пред Тобою, как Благой и Человеколюбивый.

Повседневное исповедание грехов

Даже самое маленькое пятнышко на белоснежном листе бумаги будет заметно невооруженным глазом. Точно так же происходит и с нашей душой. Любое, даже самое незначительное, с нашей точки зрения, «нарушение» остается на ней, пока не будет омыто слезами покаяния. И чем больше таких пятнышек собирается, тем темнее становится душа, воспринятая от колыбели Крещения чистой и непорочной.

В одной известной притче говорится о монахе, которому лукавый предложил на выбор три греха: блуд, убийство и пьянство. Если инок добровольно согласится совершить один из них, то диавол не будет его больше никогда искушать. Монах принял это условие, но перед тем как выбрать грех, который совершит, попытался оценить вред каждого из них, чтобы выбрать наименьшее зло.

Монах подумал про себя так:

– Человека убить — страшно, ибо это есть и само по себе большое зло, и заслуживает смертной казни как по Божьему суду, так и по гражданскому.

– Совершить блуд, стыд, погубить хранимую до того чистоту тела — жаль, и гнусно оскверниться не познавшему еще этой скверны.

– Упиться же один раз, кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Итак, пойду я, упьюсь, чтобы бес больше не угнетал меня, и мирно я буду жить в пустыне.

И вот, взяв свое рукоделие, он пошел в город и, продав его, вошел в корчму и упился.

По сатанинскому действию случилось ему беседовать с некоей бесстыдной и прелюбодейной женщиной. Будучи прельщен, он пал с нею. Когда он совершал с ней грех, пришел муж той женщины и, застав грешащего с женой, начал его бить, а он, оправившись, начал драться с тем мужем и, одолев его, убил.

Таким образом, пустынник совершил все три греха: блуд и убийство, начав с пьянства. Каких грехов он трезвый боялся и гнушался, те он смело совершил пьяный и через это погубил свои многолетние труды.

В духовной жизни нет мелочей. Каждый наш поступок, каждый наш помысел, влекут за собой того или иного рода последствия. Каждое утро, когда мы встаем с постели, мы вступаем на поле невидимой брани, в которой против нас используются наши же слабости. Начиная с утренней молитвы, очень часто сводящейся к рассеянному вычитыванию молитвенного правила, и на протяжении всего дня, проводимого так же рассеянно и невнимательно, мы раз за разом совершаем одни и те же ошибки. Недобрый взгляд на случайно задевшего нас в транспорте человека, грубое слово, невольно сорвавшееся в этот момент с нашего языка – всё это и многое другое мы подчас даже и не замечаем, так как всё это давно уже стало нормой жизни.

Жил–был голубь, который постоянно менял гнезда. Ему был невыносим неприятный, острый запах, исходивший от этих гнезд. Как–то он горько пожаловался на это старому, опытному голубю.

Тот всё выслушал и сказал: «Обрати внимание: оттого, что ты постоянно перелетаешь из гнезда в гнездо, ничего не меняется: запах, который тебе так мешает, идёт не от гнезд, а от тебя самого».

«Молитва должна служить нам ежевечерним напоминанием о том, что нам не удалось изменить в себе минувшим днём»

В вечернем правиле есть молитва повседневного исповедания грехов. В ней перечисляются те грехи, которые мы совершаем постоянно. Так длится изо дня в день, из года в год. Является ли это оправданием для наших поступков? Думаю, что нет. Данная молитва скорее должна служить нам ежевечерним напоминанием о том, что нам не удалось изменить в себе минувшим днём.

Внимательная молитва не может не сопровождаться сердечным сокрушением о каждом грехе, упомянутом в ней. Только такое рассудительное отношение к себе, а не попытки самооправдаться, могут позволить нам потихонечку, шаг за шагом, сократить свой личный список «малозначимых проступков». В этой статье я хотел бы остановиться лишь на некоторых из них, так прочно укоренившихся в нашем сознании.

Рассеянная молитва

Один монах, побеждаемый рассеянной молитвой, с горечью произнес:

– Господи, если Ты повсюду, то как так получается, что я постоянно оказываюсь еще где–то?

Говорят, что нерассеянная молитва – удел святых. Означает ли это, что мы, приступая к общению с Богом, не должны стараться делать это со вниманием и благоговением? Только постоянное упражнение в молитвенном делании может дать навык к сосредоточенной молитве, отражающей в нашем отношении к ней наше реальное духовное состояние. Ведь, как правило, рассеянная молитва является признаком рассеянной жизни, в которой нет точно намеченных задач и ориентиров.

Встал человек на вечернее правило. Начал читать молитвы, но так как за день устал, то сел на стул. Молитва всё равно не шла. Неожиданно раздался звонок в дверь – это сосед, вернулся с рыбалки. Стояли они и часа два беседовали о том, на что тот ловил и как у него клевало.

Когда разговор закончили, человек опять вернулся к молитве. Сначала он читал правило стоя, а потом – снова сидя. Сил–то ведь стоять на молитве у него опять не было!

«Если мы просим у Бога смирения, то значит, просим и возникновения тех ситуаций, в которых нам представится возможность проявить его»

Господь призывает нас постоянно молиться. Сделать это в мирской жизни сложно, но можно. Ведь молитва не ограничивается только установленным Церковью правилом. Она может выражаться не только определенными правильными словами и прошениями, но и их ежеминутным воплощением в жизнь. Добиться такой молитвы, проявляемой в конкретных делах, можно тщательно наблюдая за собой. Если мы просим в молитве у Бога смирения, то значит, просим и возникновения тех ситуаций, в которых нам представится возможность проявить его.

Некий человек спросил монаха:

– Кто тебя научил молиться?

Тот ответил:

– Бесы.

– Как бесы?!..

– Да так! Они меня бороли разными помыслами, а я от них отбивался молитвой.

Жестокосердие

Признать себя жестокосердным человеком тяжело.

– Как так, я работаю с утра до ночи ради своей семьи, помогаю друзьям, подаю милостыню. Разве у меня грубое и черствое сердце? Примерно так я рассуждаю, когда произношу в молитве этот грех. Но, когда начинаю копать глубже, то вспоминаю, что не помог женщине с коляской сесть в троллейбус, не помог старушке, идущей с базара, донести до остановки ее сумки. Таких простых ситуаций возникает множество, и они могут быть связаны не только с оказанием банальной физической или материальной помощи, а обычного доброго слова, согревающей душу улыбки.

Как часто нам приходится роптать на несправедливость, господствующую в этом мире, и как мало нужно порой, чтобы ее стало хоть чуть-чуть меньше.

На улице зимой человек увидел раздетого и голодного ребенка.

Человек разозлился и с негодованием обратился к Богу:

– Почему ты позволяешь это? Почему Ты ничего не делаешь для этого несчастного малыша?

В ответ он услышал:

– Я кое–что предпринял: Я послал ему тебя…

У архимандрита Иоанна (Крестьянкина) есть «Слово о малом доброделании». В нем идет речь о важности именно таких «малых» хороших поступков. «Окружайте, люди, себя, опоясывайтесь малыми делами добра – цепью малых, простых, легких, ничего вам не стоящих добрых чувств, мыслей, слов и дел. Оставим большое и трудное, оно для тех, кто любит его, а для нас, еще не полюбивших большого, Господь милостью Своею приготовил, разлил всюду, как воду и воздух, малую любовь».

Менять мир необходимо с себя. Если нет в нас пока еще любви к ближнему, мы можем делать дела этой самой любви, а не задавать риторические вопросы о происхождении зла и несправедливости.

– Господи! Ну почему так много лжи, насилия, войн, смертей, разврата?! – спросили люди Бога.

– Вам не нравится всё это?

– Конечно, нет!!!

Бог ответил:

– Тогда не делайте этого!

Осуждение

Однажды послушник спросил авву Дорофея, как не впасть в осуждение. В ответ он услышал:

– Если ты скажешь «мой брат солгал» – ты скажешь правду. Но если ты скажешь «мой брат лжец» – ты осудил его.

Чтобы почувствовать ту грань, которая отделяет рассуждение о грехе от осуждения, нужно обладать духовным опытом и духовным ведением. Мы, живя в миру, вряд ли можем считать себя достигшими подобного состояния. Осудить ближнего, даже не заметив того, бывает слишком просто. Причем нам для этого не надо какой-то серьезной причины – был бы человек, а повод найдется.

Одна семейная пара переехала жить в новую квартиру.

Утром, едва проснувшись, жена выглянула в окно и увидела соседку, которая развешивала на просушку выстиранное бельё.

— Посмотри, какое грязное у неё бельё, — сказала она своему мужу.

Но тот читал газету и не обратил на это никакого внимания.

— Наверное, у неё плохое мыло, или она совсем не умеет стирать. Надо бы её поучить.

И так всякий раз, когда соседка развешивала бельё, жена удивлялась тому, какое оно грязное.

В одно прекрасное утро, посмотрев в окно, она вскрикнула:

— О, неужели! Сегодня бельё чистое! Наверное, научилась стирать!

— Да нет, – сказал муж, – просто я сегодня встал пораньше и вымыл окно.

Заметить грязь в окне собственной души бывает намного тяжелее, но это самое верное средство не впасть в грех осуждения. Научиться видеть в каждом человеке лучик света, а не беспросветную тьму – очень важно. Важно в первую очередь для нас самих.

– Отец, почему ты печален? – спросил ученик у старца.

– Люди разучились видеть истину. Трижды я показывал трем из вас белую одежду с грязным пятном. И спрашивал: что вы видите? Грязное пятно, – говорил каждый из вас. И ни один не догадался ответить: белую ткань.

Многословие

Многословие, пустословие, сквернословие – всё это разные стороны одного греха, связанного с неумением (нежеланием) обуздать свой язык. Данный грех присущ нам всем. Даже когда мы молчим, мысленно порой мы произносим такие речи и употребляем такие словообороты, что диву даешься. О том, что молчание – золото, знаем мы все. Но как трудно сдержаться, когда рядом с тобой что-то или кого-то обсуждают.

Слово – очень опасный инструмент, способный не только ободрить и придать сил, но также ранить или разрушить чужую жизнь. Избежать бесполезного многословия можно только при внимательном и бережном отношении ко всему произносимому, неразрывно связывая его с душеполезной рассудительностью.

Один человек спросил Сократа:

– Знаешь, что мне сказал о тебе твой друг?

– Постой, – остановил его Сократ. – Перед тем как сказать мне что–то, просей свои слова через три сита. Первое сито – сито правды. Ты уверен, что то, что ты слышал, правда?

– Нет, я просто слышал это.

– Второе сито – сито доброты. Ты хочешь сказать мне о моем друге что–то хорошее?

– Нет, напротив.

– Третье сито – сито пользы. Мне действительно полезно услышать то, что ты хочешь мне сказать?

– Думаю, что нет.

– Значит, в том, что ты хочешь мне сказать, нет ни правды, ни доброты, ни пользы? Зачем тогда это говорить?

Перечень таких грехов, непроизвольно совершаемых нами, достаточно велик. Он включает в себя не только рассеянность, жестокосердие, пустословие, праздность, непослушание, ревность, объедение, злопамятство, но и такие малопонятные, как мшелоимство, скверноприбытчество и любостяжание.

Мшелоимство

Мшелоимство означает страсть к вещам. В одном из монашеских уставов говорится о том, что иноки не должны иметь у себя в келье никаких лишних вещей, так как эта страсть является разновидностью сребролюбия. В наши дни этот грех особо ярко проявляется в таком явлении, как шопоголизм.

Господь, обращаясь к Своим ученикам, сказал: «У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Лк. 3, 11). Вещи сами по себе не являются чем-то греховным, греховной является страстное отношение к ним.

Однажды воры сказали некоему старцу:

— Мы пришли забрать всё, что находится в твоей келье.

Тот ответил:

— Дети мои, берите всё, что пожелаете.

Тогда они взяли в келье всё, что можно, кроме спрятанного мешочка, и ушли. Но старец побежал за ними, крича:

— Дети мои, вы забыли мешочек, возьмите его!

Скверноприбытчество

Скверноприбытчество также связано со страстью обогащения, совершаемого неправедным путем. Сребролюбие – болезнь, ищущая для своего удовлетворения любые способы, включая использование служебного положения, авторитета, родственных и дружеских связей.

Пришёл однажды в монастырь один очень влиятельный человек. Он принёс с собой много золота и попросил настоятеля раздать золото братьям.

Настоятель ему ответил:

— Братья не нуждаются в этом.

Но поскольку принёсший был очень важной особой и убедительно просил об исполнении его желания, то пресвитер предложил ему поставить ящик с золотыми монетами при входе в церковь, а братьям сказал, что тот, кому они нужны, пусть возьмёт деньги из ящика. Однако никто из братьев не только не прикоснулся к монетам, но даже не взглянул на них.

Тогда старец сказал вельможе:

— Бог принял твоё приношение — поди, раздай золото нищим.

Любостяжание

Любостяжание выражается в страстном попечении о приобретении имущества, превышающего требуемую для жизни меру. Апостол Павел причисляет этот грех к идолослужению: «… никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога» (Кол. 3, 5).

Иисус, проповедуя народу, сказал: «Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле, и он рассуждал сам с собою: „Что мне делать? Некуда мне собрать плодов моих“. И сказал: „Вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: Душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись!“ Но Бог сказал ему: „Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?“ Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12, 15-21).

Господь не ждет от нас каких-то невероятных подвигов, связанных с восхождением на крест или преданием себя за веру на пытки и смерть. Всё, что от нас требуется, – это внимательное отношение к своей жизни и к тем мелочам, из которых складывается наше христианское устроение. Именно эта повседневная работа над собой, проявляющаяся в каждом конкретном поступке, является залогом нашего духовного роста, залогом нашего спасения.

Вы можете поаплодировать автору5

Исповедь в христианстве

Основная статья: Исповедь «Мытарь и фарисей», Джеймс Тиссо, 1886—1894 гг.

Жизнь христианина
Христианский портал

Христианин
Благодать · Рождение свыше
Крещение · Покаяние
Исповедь · Причащение
Венчание · Монашество
Церковь · Священство
Каноническое право
Грех · Смерть
Христианские добродетели
Вера · Благочестие
Любовь · Милосердие
Смирение · Скромность
Искренность · Кротость
Терпение · Молитва
Гостеприимство

Христианское богословие
Троица · Библия
Грехопадение · Спасение
Иисус Христос
Искупительная жертва ·
Христианское богослужение
Вселенские соборы
Эсхатология

п • о • р

Исповедь в христианстве — в христианстве добровольное признание в своих совершённых грехах перед Богом, иногда в присутствии свидетеля (обычно священнослужителя) как представителя Церкви. Предполагается, что исповедь включает в себя покаяние.

В исторических церквях исповедь является одним из таинств, которое официально именуется таинством покаяния. Исповедь в таинстве покаяния являет собой признание верующим грехов перед Богом в присутствии священника, который, в данном случае, являясь только свидетелем, от имени Иисуса Христа специальными разрешительными словами отпускает грехи всем искренне раскаявшимся. Покаявшийся получает прощение грехов от самого Бога. Власть прощать грехи, согласно церковному вероучению, была дана Иисусом Христом своим ученикам (а через них и Церкви в лице епископов): «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20:22-23).

Исповедь является неотъемлемой частью жизни христианина.

Особенности терминологии

В православном богословии, из-за использования одинаковых терминов, часто совмещаются понятия исповеди, как церковного таинства, заключающегося в признании в совершении конкретных грехов, и собственно самого покаяния (метанойя), как радикальных изменений, происходящих в сознании («в сердце») человека (подробнее в статье Покаяние (в христианстве)). Теоретически исповедь включает в себя покаяние, то есть предполагается, что приступающий к исповеди христианин уже принёс покаяние, и в таком случае сама исповедь будет являться лишь внешним проявлением свершившихся изменений в мышлении человека.

Например, Архиепископ Фессалоникийский Симеон о покаянии пишет следующее:

Покаянием мы исправляем всё новые и новые грехи наши. Дар покаяния дан нам потому, что после крещения нет иного способа призвать нас ко спасению кроме подвигов <ко Христу> и слёз, кроме исповедания прегрешений и удаления от зла. К этому дару особенно приближается чин монахов, как постоянный залог покаяния.

— Симеон Солунский

Это совмещение разных понятий нашло отражение и в русском Синодальном переводе Библии. Например, словом «покаяние» переведено и древневрейское слово ידה, которое использовано в значении «исповедание греха перед другими людьми» в Ветхом Завете (Чис. 5:6-7), и использующееся в Новом Завете греческое слово «метанойя» (μετάνοια), которое означает изменение сознания.

Стирание разницы между покаянием, как изменением сознания, и исповедью, как внешним проявлением такого покаяния, может спровоцировать у отдельных верующих проявление обрядоверия.

Исторические формы исповеди

Таинство покаяния (Никола Пуссен, 2-я треть XVII в. Национальная галерея Шотландии, Эдинбург)

В раннехристианских общинах практиковалась публичная исповедь, когда кающийся открывал свои грехи перед всей церковью (общиной), а все присутствующие христиане молились за кающегося, и считали его грехи своими. Однако уже к V веку такая практика исчезает. Отлучённые от Евхаристии кающиеся не допускались в храм, а стояли вместе с оглашенными в притворе, откуда должны были вместе с ними выйти перед началом литургии верных. В IV веке святитель Василий Великий ввёл тайные епитимии для прелюбодейных жён, которых могли убить их разгневанные мужья (в ранней Византийской империи женщины были не равны в правах с мужчинами, и за их убийство мужья не несли почти никакого наказания перед государством). Тайную исповедь стали требовать и государственные (императорские) чиновники. Однако вплоть до XV века в православных требниках можно было встретить предписание, чтобы священник возлагал руку кающегося на свою шею и тем самым брал на себя все грехи кающегося христианина. Чин исповеди, который сегодня содержится в требнике, появился лишь в XVII веке. После преобразований императора Петра I, ориентировавшегося на европейскую практику, в Русской православной церкви была внедрена католическая тайноразрешительная молитва, в которой священник лишь произносил слова: «Аз иерей (имя рек), властью, данной мне от Бога прощаю и разрешаю от всех грехов…», — священники не имели права разглашать грехи кающихся. На рубеже XIX—XX веков святой праведный Иоанн Кронштадтский популяризировал общую исповедь.

Подготовка к исповеди

Кающемуся, прежде всего, необходимо простить всех, кто, так или иначе, причинил обиды и огорчения ему самому (Мф. 6:14-15), а также попросить прощения за нечаянно или преднамеренно причинённые обиды. При подготовке к исповеди кающемуся желательно поститься, воздерживаться и дополнительно молиться. Христианину рекомендуется духовно подготовиться к таинству исповеди: читать покаянные молитвы, духовные книги и размышлять о своей греховности и благости Бога. Нужно покаянным взглядом окинуть свою жизнь и свою душу, проанализировать свои поступки, помышления и желания с точки зрения заповедей Божьих (лучше даже записать свои грехи, чтобы не упустить чего-либо во время совершения таинства).

Исповедь в православии

Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения.

В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 25 сентября 2012 года.

К исповеди призываются все православные христиане, достигшие 7-летнего возраста. Человек несёт ответственность только за свои личные грехи. Христианин должен исповедоваться только по своей воле. Священнику запрещено принуждать человека к исповеди.

Исповедоваться можно в любое время и в любой обстановке, но общепринятой является исповедь в храме — во время богослужения или в специально назначенное священником время. Исповедующийся человек должен быть членом Православной церкви, то есть крещёным, сознательно верующим (признающим все основы православного вероучения) и кающимся в своих грехах. Священник обязан хранить тайну исповеди, то есть он не должен никому пересказывать то, что услышал на исповеди.

В храме священник исповедует перед аналоем, на котором находятся Крест и Евангелие. Обычно священник покрывает голову кающегося епитрахилью, молится, спрашивает имя исповедующегося и что он желает исповедать пред Богом, но иногда епитрахиль надевается на голову кающегося только во время чтения священником разрешительной молитвы.

Кающийся должен назвать свои грехи. Таинство не может свершиться без искреннего покаяния в своих грехах. Если исповедующийся медлит или запамятовал грехи, то священник может задавать наводящие вопросы. Выслушав исповедь, священник как свидетель и ходатай пред Богом, задаёт, если считает нужным вопросы, и говорит наставления (может назначить и какую-нибудь епитимью), затем молится о прощении грехов кающегося и, когда видит искреннее раскаяние и стремление к исправлению, читает разрешительную молитву. Хотя само прощение грехов совершается не в момент чтения разрешительной молитвы, а по всей совокупности чинопоследования исповеди. При этом, и на это часто указывают Святые Отцы, при сознательном утаивании грехов или отсутствии искреннего раскаяния перед Богом Таинство исповеди не совершается, даже если священник и прочитал разрешительную молитву.

В традициях Русской, и ряда других поместных Православных церквей, исповедь мирян (наряду с говением) обязательна перед Таинством причащения, но, например, в Сербской православной церкви прихожане причащаются каждую неделю, а исповедуются по желанию. Исповедь священнослужителей перед литургией и причастием не является обязательной и существует как местная традиция. Поощряется также исповедь перед венчанием, рукоположением, монашеским постригом, перед предстоящей тяжёлой и опасной хирургической операцией и, вообще, перед всяким важным делом. Исповедаться можно и перед крещением, что является благочестивым обычаем и не является таинством (в таинствах могут участвовать только крещёные), поэтому епитрахиль на голову не возлагается и разрешительная молитва не читается.

Каждому православному рекомендуется иметь своего духовника — священника (желательно со своего прихода), преимущественно у которого бы постоянно и исповедовался бы этот христианин, и который бы помогал ему в духовном росте. Насельники некоторых монастырей ежедневно открывают духовному отцу не только содеянные грехи, но и свои помыслы. Откровение помыслов было всеобщей практикой в первоначальном монашестве, и является лучшим средством в борьбе со страстями. Кроме исповеди у священника, христианам предлагается постоянно повторять про себя покаянную молитву Иисусову, или более краткую молитву мытаря «Боже, милостив буди мне грешному», или просто «Господи помилуй!». С помощью глубокого покаяния иноки-исихасты созерцали «нетварный» Фаворский свет.

Полное последование исповедания содержится в Требнике.

Исповедь в католицизме

Принятие исповеди грекокатолическим священником

Исповедь (poenitentia) является одним из семи таинств и строго обязательна для всех католиков раз в год, даже если нет главных грехов. Многие священники рекомендуют исповедоваться раз в месяц или даже чаще, если есть такая потребность.

Для того, чтобы исповедь была действительной, необходимо выполнение следующих условий:

• Испытание совести.
• Искреннее покаяние в грехах.
• Твёрдое намерение больше не грешить.
• Искренняя исповедь перед Богом (в присутствии священника).
• Удовлетворение за грехи Богу и ближнему (прежде всего исполнение наложенной епитимьи и посильное возмещение ущерба, причинённого людям).

Порядок исповеди такой же, как в православии. По окончании исповеди священник произносит разрешительную молитву.

Исповедание грехов обычно происходит в специальной кабине, называемой исповедальней или конфессионалом (возможна исповедь и вне конфессионала). Конфессионал сконструирован таким образом, чтобы священник имел возможность слышать исповедь, но не имел возможности видеть лицо исповедующегося (окошко исповедальни затянуто материей).

Принятие исповеди католическим священником в исповедальне. Джузеппе Мольтени (англ.) Исповедь (1838)

Исповедь в протестантизме

В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 17 апреля 2015 года.

В протестантских общинах существует несколько незначительно отличающихся между собой практик исповедания грехов. Так, в лютеранстве исповедь состоит из двух частей: собственно исповедания грехов и отпущения грехов. Отпущение грехов, произносимое обычно пастором или проповедником, исходит от самого Бога. Прощение грехов даётся даром, по милости Божьей, в лютеранской церкви не накладывается епитимья. Прощение грехов зависит только от милосердия Бога и веры в искупительную жертву Иисуса Христа, дарующую прощение и спасение. Во время исповеди не требуется перечисление всех грехов; XXV артикул Аугсбургского вероисповедания указывает, что человек не в состоянии вспомнить и перечислить все свои грехи (ссылаясь на Псалом 18:12).

Практикуется как частная, так и публичная исповедь. Частная исповедь — исповедание грехов наедине с пастором или проповедником. Публичное исповедание грехов происходит во время богослужения и в большинстве протестантских общин является его неотъемлемой частью. К Святому причастию допускаются только те верующие, которые исповедовали свои грехи (поэтому на богослужении со Святым Причастием публичная исповедь присутствует непременно), при этом необходимость исповеди и покаяния не зависит от тяжести совершённого греха, так как в протестантской теологии делается акцент, что любой грех является тяжким грехом.

Тайна исповеди

Основная статья: Тайна исповеди

До конца V века, согласно А. Ф. Кони, в Христианской церкви допускалась как исповедь пред пресвитером, так и публичная, в храме; с начала же VI века единственной принятой формой исповеди, сопряжённой с соблюдением молчания обо всём при ней открытом, является тайная исповедь.

Римско-католическая церковь, исходя из мнения Фомы Аквинского и других учёных-богословов, установила «печать молчания», запрещая священникам говорить кому бы то ни было об услышанном во время исповеди. Нарушение этого правила, согласно 21-й статье Четвёртого Латеранского Собора, грозило пожизненным заключением в монастыре «строжайшего» ордена. Булла Папы Климента VIII 26 мая 1594 года говорит о такой же ответственности открывшего тайну исповеди.

В православии тайна исповеди тоже соблюдалась строго. Номоканон при требнике 1662 года, запрещает открывать тайну исповеди и грозит виновному самым тяжким наказанием.

Однако безусловность тайны исповеди была нарушена во времена царствования Петра I. «Духовный Регламент» того времени предусматривал в трёх пунктах «прибавлений о правилах причта церковного» жестокое наказание за открытие тайны исповеди, в других же трёх пунктах разрешалось разглашать тайны исповеди по отношению к тем, кто, «вымыслив или притворно учинив, разгласят ложное чудо», и к умыслившим государственное преступление, если они, «объявляя намеряемое зло, покажут себя, что не раскаиваются, но ставят себе в истину и намерения своего не отлагая, не яко грех исповедуют».

Согласно Полному православному богословскому энциклопедическому словарю:

«Ныне всё сказанное на исповеди сохраняется в тайне, за исключением таких случаев, когда сокрытие грозит опасностью монарху, императорскому дому или государству».

Ст. 19 УК РСФСР определяла рассматриваемый вид прикосновенности как недонесение о достоверно известном готовящемся или совершённом преступлении и устанавливала, что недонесение о преступлениях влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных законом.

Современное российское законодательство охраняет тайну исповеди. В соответствии с ч. 7 ст. 3 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» «тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди». Это правило конкретизируется в процессуальном законодательстве: так, согласно п. 4 ч. 3 ст. 56 УПК РФ священнослужитель не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; аналогичное правило действует и в гражданском процессе (п. 3 ч. 3 ст. 69 ГПК РФ).

Примечания

1. 1 2 Исповедь (недоступная ссылка) (недоступная ссылка с 14-06-2016 ) // Энциклопедия «Религия»
2. Покаяние, исповедь, самоедство — в чем разница?
3. Объяснение православных богослужений, обрядов и таинств. Блаженный Симеон Солунский. стр.6. Изд-во Оранта. 2010.
4. 1 2 Введение в Литургическое Предание: Таинства Православной Церкви: История и чинопоследование Таинства Покаяния
5. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие
6. прот. Владимир Воробьев Лекция 20 Таинство Покаяния
7. Таинство Покаяния. Сайт «Азбука Веры»
8. ДІАКОННИКЪ • Просмотр темы — исповедь священнослужителей
9. Нужно ли исповедаться перед крещением?
10. Последование Святого Крещения/прот. Владимир Воробьев Лекции о церковных таинствах
11. Откровение помыслов/Концевич И. М. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси Архивная копия от 23 января 2012 на Wayback Machine
12. Игнатий Брянчанинов
13. Азбука веры. Требник. Последованіе о исповеданіи.
14. Цит. по: Тайна исповеди Архивная копия от 11 июня 2009 на Wayback Machine (недоступная ссылка с 14-06-2016 ) // Энциклопедия «Религия»
15. Тайна исповеди // Полный православный богословский энциклопедический словарь (CD-версия: «Богословская энциклопедия». — М.: Directmedia Publishing. — 2005. — С. 8760.
16. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях»

Уважаемая Христина!

Видеть свои грехи – это великий дар Божий, и он даруется, прежде всего, тому, у кого «сердце сокрушенно и смиренно». А до тех пор к исповеди надо готовиться и при соблюдении поста, первым действием подготовки должно стать испытание сердца – чем оно занято?

Вот как описывает это свящ. Александр Ельчанинов:

«Ничего особенного», «как у всех», «только мелкие грехи» — «не украл, не убил» — таково обычное начало исповеди у многих. А самолюбие, неперенесение укоров, черствость, человекоугодие, слабость веры и любви, малодушие, духовная леность — разве это не важные грехи? Разве мы можем утверждать, что достаточно любим Бога, что вера наша действенна и горяча? Что каждого человека мы любим, как брата во Христе? Что мы достигли кротости, безгневия, смирения? Если же нет, то в чем заключается наше христианство? Чем объяснить нашу самоуверенность на исповеди, как не «окамененным нечувствием», как не «мертвостью сердечной, душевной смертью, телесную предворящей»? Почему святые отцы, оставившие, нам покаянные молитвы, считали себя первыми из грешников, с искренней убежденностью взывали к Иисусу Сладчайшему: «Никто же согреши на земли от века, якоже согреших аз окаянный и блудный», а мы убеждены, что у нас все благополучно! Чем ярче свет Христов озаряет сердца, тем яснее сознаются все недостатки, язвы и раны. И наоборот: люди, погруженные в мрак греховный, ничего не видят в своем сердце; а если и видят, то не ужасаются, так как им не с чем сравнивать.
Поэтому прямой путь к познанию своих грехов, это — приближение к свету и молитва об этом свете, который есть суд миру и всему «мирскому» в нас самих (Ио. 3, 19). А пока нет такой близости к Христу, при которой покаянное чувство является нашим обычным состоянием, надо, готовясь к исповеди, проверять свою совесть — по заповедям, по некоторым молитвам (например, 3-ья вечерняя, 4-ая перед причащением), по некоторым местам Евангелия (например, По. 5 гл., Римл. 12 г., Ефесс. 4, посл. Иакова, особенно гл. 3).

Разбираясь в своем душевном хозяйстве, надо постараться различать основные грехи от производных, симптомы от более глубоких причин. Например, очень важны, — рассеянность на молитве, дремота и невнимание в церкви, отсутствие интереса к чтению Священного Писания; но не происходят ли эти грехи от маловерия и слабой любви к Богу? Нужно отметить в себе своеволие, непослушание, самооправдание, нетерпение упреков, неуступчивость, упрямство; но еще важнее открыть их связь с самолюбием и гордостью. Если мы замечаем в себе стремление к обществу, словоохотливость, насмешливость, усиленную заботу о своей наружности и не только своей — но своих близких, обстановке дома — то надо внимательно исследовать, не является ли это формой «многообразного тщеславия». Если мы слишком близко принимаем к сердцу житейские неудачи, тяжело переносим разлуку, неутешно скорбим об отшедших, то, кроме силы и глубины наших чувств, не свидетельствует ли все это также о неверии в Промысел Божий?

Есть еще одно вспомогательное средство, ведущее нас к познанию своих грехов, — вспоминать, в чем обычно обвиняют нас другие люди, особенно бок-о-бок с нами живущие, близкие: почти всегда их обвинения, укоры, нападки имеют основания.

Необходимо еще перед исповедью просить прощения всех, перед кем виновен, идти к исповеди с неотягощенной совестью.

При таком испытании сердца нужно следить, чтобы не впасть в чрезмерную мнительность и мелочную подозрительность ко всякому движению сердца; ставши на этот путь, можно потерять чувство важного и неважного, запутаться в мелочах. В таких случаях надо временно оставить испытание своей души и, посадивши себя на простую и питательную духовную диэту, молитвой и добрыми делами упростить и прояснить свою душу.
Приготовление к исповеди не в том, чтобы возможно полно вспомнить и записать даже свой грех, а в том, чтобы достигнуть того состояния сосредоточенности, серьезности и молитвы, при которых, как при свете, станут ясны грехи. Иначе — приносить духовнику надо не список грехов, а покаянное чувство, не детально разработанную диссертацию, а сокрушенное сердце.

Но знать свои грехи, это еще. не значит — каяться в них. Правда, Господь принимает исповедание — искреннее, добросовестное, — когда оно и не сопровождается сильным чувством раскаяния (если мы исповедуем мужественно и этот грех — наше «окамененное нечувствие»). Все же «сокрушение сердца», скорбь о грехах своих, есть важнейшее из всего, что мы можем принести на исповедь. Но что же делать, если «иссохшее греховным пламенем» наше сердце не орошается живительными водами слез? Что, если «немощь душевная и плоти неможение» так велики, что мы не способны на искреннее покаяние? Это все-таки не причина откладывать исповедь — Бог может коснуться нашего сердца и в течение самой исповеди: само исповедывание, наименование наших грехов может смягчить наше сердце, утончить духовное зрение, обострить покаянное чувство. Больше же всего к преодолению нашей духовной вялости служат приготовления к исповеди, пост, который, истощая наше тело, нарушает гибельное для духовной жизни наше телесное благополучие и благодушие, молитва, ночные мысли о смерти, чтение Евангелия, житий святых, творений св. отцов, усиленная борьба с собой, упражнение в добрых делах. Наше бесчувствие на исповеди большею частью имеет своим корнем отсутствие страха Божия и скрытое неверие. Сюда и должны быть направлены наши усилия. Вот почему так важны слезы на исповеди, — они размягчают наше окаменение, потрясают нас «от верху до ногу», упрощают, дают благодетельное самозабвение, устраняют главное препятствие к покаянию, нашу «самость». Гордые и самолюбивые не плачут. Раз заплакал, значит — смягчился, истаял, смирился. Вот почему после таких слез — кротость, безгневие, умягченность, умиленность, мир в душе у тех, кому Господь послал «радостотворный» (творящий радость) плач». Не нужно стыдиться слез на исповеди, нужно дать им свободно литься, омывая ваши скверны. «Тучи ми подаждь слез в поста красный день, яко да восплачу и омыю скверну, яже от сластей, и явлюся тебе очищен» (1-ая седмица Великого Поста, пон. вечера).

При словесном исповедании грехов. Не нужно ждать вопросов, надо самому сделать усилия; исповедь есть подвиг и самопринуждение. Говорить надо точно, не затемняя неприглядность греха общими выражениями (например, «грешен против 7-ой заповеди»). Очень трудно, исповедуясь, избегнуть соблазна самооправдания, попыток объяснить духовнику «смягчающие обстоятельства», ссылок на третьих лиц, введших нас в грех. Все это признаки самолюбия, отсутствия глубокого покаяния, продолжающегося коснения в грехе. Иногда на исповеди ссылаются на слабую память, не дающую, будто, возможности вспомнить грехи. Действительно, часто бывает, что мы легко забываем свои грехопадения; но происходит ли это только от слабой памяти? Ведь, например, случаи, особенно больно задевшие наше самолюбие, или, наоборот, польстившие нашему тщеславию, наши удачи, похвалы по нашему адресу — мы помним долгие годы. Все, что производит на нас сильное впечатление, мы долго и отчетливо помним, и, если мы забываем наши грехи,» то не значит ли это, что мы не придаем им серьезного значения?

Знак совершившегося покаяния — чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость.

Раскаяние наше не будет полным, если мы, каясь, не утвердимся внутренне в решимости не возвращаться к исповеданному греху. Но, говорят, как это возможно? Как я могу обещать себе и своему духовнику, что я не повторю своего греха? Не будет ли ближе к истине как раз обратное — уверенность, что грех повторится? — Ведь, опытом своим, всякий знает, что через некоторое время неизбежно возвращаешься к тем же грехам; наблюдая за собой из года в год, не замечаешь никакого улучшения, «подпрыгнешь — и опять останешься на том же месте!» — Было бы ужасно, если бы это было так. Но, к счастью, это не так. Не бывает случая, чтобы при наличии доброго желания исправиться, последовательные исповеди и св. Причастие не произвели бы в душе благодетельных перемен». (Свящ. Александр Ельчанинов. «Записи». Париж, 1962)

При Таинстве Елеосвящения (соборования) действительно прощаются не намеренно забытые грехи.

Боже, милостив буди нам, грешным!

Тайна благочестия

В сентябре 2013 года был опубликован проект документа «О подготовке ко Святому Причащению», подготовленный Межсоборным присутствием. Он вызвал оживленную и даже весьма резкую дискуссию в православных СМИ и блогосфере. Прежде всего обсуждается вопрос: должна ли исповедь быть частью этой подготовки, то есть обязательно предшествовать Причащению? Однако в этом обсуждении выявился и еще целый ряд вопросов, связанных преимущественно и непосредственно с исповедью. Нужно ли мирянам каяться в помыслах? Лучше исповедоваться регулярно или ждать особого покаянного чувства? Как часто должен исповедоваться священник?

На эти и другие вопросы мы попросили ответить Митрополита Саратовского и Вольского ЛОНГИНА, в продолжение темы, затронутой в одном из наших предыдущих номеров (см.: «В отношении к Таинствам крайности неуместны» — № 25).

— Владыка, в дискуссии, связанной с проектом документа «О подготовке ко святому Причащению», поднимается много вопросов, связанных с Таинством Исповеди. Оказалось, что в среде духовенства, причем, как правило, молодого и образованного, есть принципиальные противники частой исповеди. Они говорят о том, что нельзя заменять исповедь мирян откровением помыслов, как в монастыре. По их мнению, частая исповедь (раз в одну-две недели) перестает быть исповедью в полном смысле этого слова. Но так ли это? Может быть, тут имеет место недопонимание — что же такое откровение помыслов, что оно представляет собой на самом деле?

— Действительно, монастырское откровение помыслов несколько отличается от исповеди. Откровение помыслов в благоустроенных православных обителях, в которых сохранились правильные традиции монашеской жизни, — это попытка исполнить Евангельскую заповедь: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26), — причем не только во гневе, но и в любом другом грехе. Поэтому в конце дня монах или монахиня открывает старцу или старице все свои греховные мысли, слова и поступки, совершенные в течение дня. Именно откровение помыслов созидает братство в монастыре, потому что оно не дает возможности укорениться в сердцах иночествующих каким-то недобрым помыслам и чувствованиям по отношению друг к другу.

В принципе, нечто похожее мы имеем в нашем вечернем правиле — «Исповедание грехов повседневное». Предполагается, конечно, что человек не просто произносит заученное: «…делом, словом, помышлением… объядением»,— хотя он, может, сегодня вовсе и не объелся. В идеале человек должен в этой молитве называть именно те грехи, которые он видит в себе. Такое исповедание перед Господом является неким аналогом монастырского исповедания помыслов. Но ни одно, ни другое не заменяет собой исповеди.

— В вечерних молитвах мы просим Бога простить наши грехи, совершенные делом, словом и помышлением. Многие страсти проявляются в нас именно в виде помыслов — например, зависть. Далеко не всегда зависть приводит к тому, что человек реализует ее на деле, пытаясь отобрать у субъекта своей зависти то, что «принадлежит ему не по праву», или причинить ему зло другим каким-то образом, как в телесериалах. Так должен все-таки мирянин исповедоваться не только в грехах, совершенных делом, но и в помыслах? И если да, то когда?

— Бывает так, что какой-то помысел у человека становится навязчивым, и тогда обязательно нужно его исповедовать. Скажем, недоброе отношение к другому человеку, зависть, гнев на него. Иногда человек не может остановиться: изо дня в день он думает об этом, разговаривает на эту тему с другими людьми. Такой помысел нужно нести на исповедь и просить Бога о том, чтобы Господь избавил от него.

— Все ли свои грехи нужно исповедовать священнику в храме или в большинстве случаев достаточно попросить у Бога прощения тогда, когда согрешил, или вечером, подводя итоги своего дня, читая то же «Исповедание грехов повседневное»?

— Здесь, наверное, тот же принцип. Как только человек осознал, что согрешил, необходимо попросить у Бога не только прощения, но и помощи для преодоления этого греха. Это обязательно надо делать и сразу же, и подводя итоги своего дня. И если этот грех повторяется, если душа болит о нем или какой-то помысел не отступает — вот о них надо сказать на исповеди.

— Опять-таки многие участники дискуссии говорят о том, что мирянам, которые ходят в храм регулярно, достаточно исповедоваться раз в месяц. Может ли все-таки быть такое, что человеку не в чем исповедоваться — ни раз в неделю, ни два раза в месяц? Что это значит? Что мы действительно можем жить какое-то время без греха или что мы не видим своих грехов?

— Церковь говорит: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит». Могу предположить, что каких-то грубых грехов за неделю человек не совершит. Дай Бог, чтобы не только за неделю, но и за месяц. Но совсем без греха жить очень трудно, особенно тем, кто живет в миру. Какими-то грехами мы неизбежно связываемся. Если человек живет внимательной жизнью, думаю, вряд ли у него возникнет такая ситуация, что ему не в чем исповедоваться.

— Нужно ли исповедоваться, если при этом нет острого покаянного чувства?

— Видите ли, в чем дело: сила покаянного чувства зависит от напряженности внутренней жизни человека. Надо «внимать себе» не просто время от времени, а постоянно. То есть человек должен жить постоянно в трезвенном внимании к самому себе, к своим поступкам, к движениям своей души, к тому, что он говорит, что делает. И это внимание должно обязательно сопровождаться сверкой с Евангелием: насколько я сегодня далек от Евангелия, от того, чего ждет от меня Господь,— или, наоборот, насколько по милости Божией удалось как-то приблизиться к нему, что-то сделать доброе. Если будет такой постоянный навык, будет и покаянное чувство. Так не бывает: живет себе человек равнодушно, а потом вдруг раз — что-то включил сам в себе, и полились слезы…

Дело в том, что покаянное чувство — результат голоса совести, а отношения человека со своей совестью — очень непростая вещь. Если человек слушает ее, старается не идти против голоса совести, то малейший проступок будет вызывать в нем сильное чувство раскаяния. А если человек постепенно приучается — сначала в малом, потом в среднем, потом и в большом действовать против совести, то ее голос становится все глуше и глуше. Помните, как авва Дорофей говорит о совести: «Это те кладези, которые, как толкуют святые отцы, искапывал Исаак, а филистимляне засыпали. <…> Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, и она не может уже явственно говорить нам».

И получается так: заглушен голос совести — покаянного чувства и не возникает. А раз оно не возникает, то нет и необходимости в исповеди. Получается своего рода замкнутый круг.

Надо честно признаться, что каждый человек проходит через периоды охлаждения, нечувствия. Почему в Евангелии сказано, что Царствие Небесное нудится (Мф. 11, 12)? Потому что нам нужно постоянно понуждать себя в делании добра. Очень часто современный человек, придя в Церковь, ждет, что что-то с ним произойдет благодаря некоему воздействию извне. А когда ему говорят, что нужно трудиться самому, причем трудиться каждый день и прилагать при этом большие усилия, ему становится неинтересно. Это, кстати, основная причина таких вот дискуссий: «А зачем посты? Посты в супружеской жизни, посты как ограничение в пище? Зачем исповедь?». Это результат невнимательной жизни.

Знаете, есть навигационные системы, благодаря которым командир самолета или капитан корабля, находящегося в открытом море, всегда видит, в какой точке маршрута он находится и по какому пути ему нужно следовать. Для нас таким навигатором должно служить слово Божие. И каждую минуту человек должен твердо себе представлять, где он сейчас находится, в каком состоянии его духовная жизнь. Иными словами, надо воспитывать в себе способность всегдашнего видения своих грехов. Тогда появится и покаянное чувство. А если оно будет, то человек будет бежать на исповедь, стремиться к ней. А если нет, то и исповедь через какое-то время окажется ненужной. Но вот ведь как устроен человек: мало того что ему самому окажется не нужна исповедь, он начнет бороться за то, чтобы и всем остальным она была бы не нужна.

Поэтому, что касается остроты чувств, тут можно сказать только одно: она утрачивается тогда, когда человек впадает в нерадение. Тогда все утрачивается: и чувство присутствия Божия в твоей жизни, и богослужение становится чем-то долгим, непонятным, скучным и ненужным. И всякая борьба с собой начинает казаться «самокопанием». Поэтому когда говорят, что исповедь становится «профанацией покаяния» в силу своей частоты, — это принципиальное непонимание сути Таинства, это совершенно неправильно.

— Есть также мнение, оно звучит достаточно громко, что к частой исповеди стремятся невротические личности, занятые оцеживанием комара. Есть ли такая проблема? Или что исповедь без радикальной перестройки жизни является не покаянием, а чем-то ненужным и опасным, приводящим к «духовной шизофрении»?

— С одной стороны, проблема такая есть: и невротические личности, конечно, существуют, и оцеживание комара бывает. Многие святые отцы предупреждали о том, что тонкое различение помыслов не нужно для новоначальных, и для живущих в миру оно тоже ни к чему.

Но наличие этой проблемы не решается тем, чтобы отменить или как можно дальше отодвинуть исповедь: «А давайте-ка отменим регулярную исповедь, потому что есть невротические личности»… Да, есть — и что делать? С такими людьми надо работать, им надо уделить внимание, больше времени потратить на них — но помочь им можно и необходимо.

И что значит «радикальная перестройка жизни»? Сегодня мы все настроены на какой-то конечный результат. Но в жизни человека все по-другому. Он просто живет. Господь дает ему возможность прожить еще один день, год, дает возможность потерпеть самого себя, пережить свои падения, вставать, не валяться в своих грехах, не падать духом, а жить дальше. И это, собственно говоря, гораздо более высокая цель, чем какие-то абстрактные достижения. Не стоит жить по принципу «всё или ничего» или ждать каких-то выдающихся сиюминутных результатов от всего, что мы делаем, включая исповедь.

Исповедь — это Таинство, в котором Господь прощает человеку его грехи. Все другие рассуждения и толкования, которые сегодня часто можно встретить, затемняют смысл исповеди и в полном смысле этого слова «профанируют» Таинство.

— Многие священники говорят о том (и в Интернете, и во время проповеди в храмах), что прихожане заменяют исповедь рассказом или вопросами о своих житейских делах. Сложность в том, что это прежде всего пожилые и малообразованные люди, которых уже не переделаешь. Как тут быть священнику?

— Действительно, бывает, что люди слишком раздвигают границы исповеди как Таинства. Но думаю, не стоит по этому поводу слишком возмущаться. Нужно воспитывать людей, и каждый священник должен этим заниматься. В конце концов, когда к преподобному Амвросию Оптинскому приходила деревенская старуха и рассказывала ему о том, что у нее мрут индюшата, это тоже не было исповедью. Но преподобный Амвросий не отмахивался от нее, а советовал, что делать, чем их кормить, и хоть это не было в строгом смысле слова духовным советом, но было тем, что необходимо человеку, — и утешением, и проявлением любви.

Дело в том, что вообще в Церкви очень трудно провести четкие границы, все классифицировать, нарисовать таблицы, потому что общение человека и Бога — это общение двух личностей. Так же и общение человека со священником — тоже общение двух личностей, принципиально не укладывающееся в строгие рамки. Да и есть ли необходимость так четко все разграничивать? И священник не должен по этому поводу возмущаться и негодовать, обличать таких людей, но с терпением, мягко и ненавязчиво, деликатно учить их исповедоваться, различать исповедь и духовную беседу или просто беседу с просьбой о помощи, поддержке, совете. И сам он не должен бояться того, что что-то из второго «жанра» попадет в первый.

— Владыка, много говорится и о том, что само-то духовенство часто не исповедуется…

— Это очень плохо, причем это особенность в основном нового, молодого сегодняшнего духовенства. Как ни прискорбно, и я это вижу на примере своей епархии и семинарии, многие семинаристы исповедуются редко, а став священниками, исповедуются не чаще. Слава Богу, есть немало замечательных батюшек, которые ездят по монастырям, имеют духовников и часто исповедуются. Есть приходы, где батюшки перед службой исповедуются друг другу. Но в основном, конечно, духовенство исповедуется мало, и это очень большая беда, а не пример для подражания. И уж тем более не аргумент в ведущейся сегодня дискуссии об исповеди. Более того, в этом корень многих серьезных проблем нашей церковной жизни. С этим нужно что-то делать, вот по какому поводу на самом деле нужно открывать дискуссию в наших церковных СМИ. Каждый священнослужитель должен понимать, что принятие священного сана не снимает с клирика тех обязанностей христианина, которые несут миряне, а, наоборот, требует их исполнения в еще большей степени. А использовать в качестве аргумента: «Священники не исповедуются, а причащаются», — мне кажется, совершенно неправильно. Сам я всегда призываю семинаристов исповедоваться чаще, потому что только тот священник, который умеет исповедоваться и понимает значение исповеди, сможет научить этому своих прихожан.

Но вот еще о чем мне хотелось бы сказать. Сегодня принято с праведным негодованием обличать старое духовенство, за разные отступления. Особенно часто вспоминают о том, что в советские годы почти повсеместно не причащали на Пасху. Читали Слово Огласительное святого Иоанна Златоуста «Трапеза исполнена, насладитесь все» — а не причащали… Столько праведного негодования и возмущения излилось за последние годы по этому поводу… Я читал эти обличения и все ждал: вспомнит или не вспомнит кто-нибудь из участников дискуссии о том контексте, в котором возникла данная «традиция»? Знает ли кто из современных обличителей, что такое «раскачивать толпу на Пасху»? А я помню это очень хорошо. Что творилось в советское время в храмах в Пасхальную ночь? В храме толпа народа, а в толпе, взявшись за руки, стоят молодчики, комсомольские активисты, спортсмены — и вот они начинают напирать, всю эту толпу огромную «качать». Крики, шум, причитания, потому что упадешь — затопчут. И топтали. А делалось это для того, чтобы люди начали выбегать из церкви. Бедный хор изо всех сил старается, кричит: «Воскресения день, просветимся, людие…» — а в храме творится что-то невероятное, ничего не слышно, вопли со всех сторон, плотный запах перегара, потому что вся толпа этих комсомольцев-добровольцев для куража хорошо приняла на грудь. И как можно было причащать кого-то в той ситуации, в той «пасхальной» атмосфере? Да еще без исповеди?

Я привел этот пример для того, чтобы, когда мы обсуждаем какую-то сложившуюся практику, прежде чем судить с высоты нашего сегодняшнего понимания, не забыли бы посмотреть, каков контекст, в котором формировалась та или иная традиция. Да, среди них есть и не совсем правильные, сложившиеся «нужды ради», обоснованные только исторической ситуацией, а есть и совершенно оправданные. Как появилась традиция Русской Церкви не причащать без исповеди? Неужели от какого-то злого умысла? Как некоторые сейчас говорят: «Вот, людей ко Христу не пускают, бременами неудобоносимыми связывают, священники сами не исповедуются, не постятся… а нас заставляют». Конечно же нет.

Я считаю, что исповедь и Причастие, может быть, не обязательно должны быть так строго сопряжены, как сейчас, но тем не менее связь между ними должна сохраняться. Будет очень плохо, если мы утратим те традиции благочестия, которые существовали в нашем народе на протяжении столетий и, слава Богу, сохранились, несмотря на десятилетия гонений.

Мы очень часто в последнее время умиляемся и восхищаемся практикой Греческой Церкви. А вот греки на самом деле, когда приезжают к нам в Россию, бывают потрясены благочестием русского народа. Многие так и говорят: в России сегодня самый благочестивый народ.

— Владыка, Вы сказали, что досадно было бы потерять многовековую традицию. Очевидно, что она прошла проверку временем. Думаю, что человек, который привык исповедоваться перед Причастием, чувствует в этом необходимость, чувствует пользу для своей души именно в таком подходе. Благодаря практике, без углубления в богословские споры разной степени корректности.

— Конечно! Ведь в этом хоре голосов, который так громко сегодня звучит в Интернете, какая мысль является господствующей, хотя и не всегда прямо высказываемой? «МЫ не хотим исповедоваться, НАМ это не нужно». Поэтому спор неразрешим принципиально. Есть люди, которые не нуждаются в исповеди. И есть те, кто в ней нуждается. Поэтому спор этот совершенно бесперспективный, на мой взгляд.

— Сегодня очень популярна теория Евхаристического возрождения, которая основывается на необходимости частого, еженедельного Причащения. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин. Вряд ли с этим можно и нужно спорить. Но есть также мнение, что частое Причащение само по себе способно решить многие проблемы церковной жизни — сделать христиан более сознательными и ответственными, объединить приходы.

— У меня двойственное отношение к этой теории. Да, по отношению к практике дореволюционной Русской Церкви, когда принято было подходить к Причастию один-два раза в году, — безусловно, более частое Причащение можно только приветствовать. Но есть и другие крайности. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин — не собираюсь с этим спорить. Но ведь и к Причастию люди привыкают. И все зависит не только от того, как человек готовится к нему, а от того, как он живет. Может ли человек, живущий обычной суетной жизнью, сказать положа руку на сердце, что его жизнь настолько христоцентрична, что он не нуждается ни в какой подготовке ко Причащению? Понятно, когда афонские монахи причащаются три-четыре раза в неделю: это люди, которые посвятили себя Богу, они живут во Христе. Для них частое Причащение совершенно оправданно, так и должно быть.

Но дело в том, что большинство обычных мирян живут не на Святой Горе, а в современных городах. Если мы согласимся с таким вот облегченным подходом, то постепенно сведем на нет подготовку к Причастию и через какое-то время получим то, что сегодня имеется на Западе. Добросовестный благочестивый католик, идя домой, между работой и супермаркетом заходит по дороге в храм, где совершается вечерняя месса, и причащается между делом — не готовясь, не постясь, не исповедуясь и не читая никаких правил. Потратив на это примерно полчаса, идет домой и дальше живет обычной жизнью. Это и есть идеал? Нужно ли к этому стремиться? Мне кажется, что нет.

— Можно ли все-таки дать рекомендацию: как часто следует причащаться мирянам? Многие священники, в духовной опытности которых нет сомнений, советуют современным христианам исповедоваться и причащаться раз в две недели. Например, об этом часто писал в своих письмах архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Как Вы относитесь к такой практике?

— Невозможно дать рекомендацию, общую для всех. Все зависит от интенсивности церковной жизни того или иного христианина. Более того, один и тот же человек в разные периоды своей жизни испытывает разную нужду в церковных Таинствах, мы говорили об этом подробно в прошлой беседе. Повторю: если человек регулярно исповедуется, очищает свою совесть, если он живет церковной жизнью в полном смысле этого слова, постится все многодневные и однодневные посты, читает молитвенное правило (утренние и вечерние молитвы или, может быть, еще какое-то правило, согласованное с духовником) — думаю, что он вполне может причащаться достаточно часто. Как часто? За каждой Литургией? Мне кажется, не нужно ставить перед собой таких целей, — но достаточно часто, и не всегда перед Причастием исповедоваться. Хотя, если есть возможность и желание, лучше исповедоваться.

Можно причащаться раз в неделю? Можно, если человек живет напряженной внутренней жизнью. Можно причащаться раз в две недели? Наверное, это одно из самых оптимальных решений. Я бы еще прибавил великие и двунадесятые торжества и праздники, которые человек особо почитает. Например, кто-то очень чтит Казанскую икону Божией Матери, а кто-то — преподобного Сергия. И думаю, для современного христианина, который как минимум каждую неделю ходит в храм, причащаться два-три раза в месяц хорошо и вполне достаточно.

Журнал «Православие и современность» № 27 (43)

Беседовала Наталья Горенок