В Республике Мордовия не осталось деревень без православных храмов, очередь за другими регионами, заявил во вторник на пресс-конференции в МИА «Россия сегодня» пресс-секретарь патриарха Московского и всея Руси священник Александр Волков.

«Сегодня усилиями местного митрополита в Мордовии в каждой деревне построен храм, и люди эти храмы переполняют. В других регионах, таких как Хабаровск или Новосибирск, это пока физически невозможно, там огромные просторы. Но Церковь будет продолжать строить храмы, это важная составляющая ее миссии», — отметил Волков.
По данным церковного портала «Приходы», если четыре года назад, в 2015 году, в среднем на один храм в России приходилось 6235 человек, то в 2019 году — 5540 человек. Уточняется, что это — «не считая ту часть населения страны, которая традиционно относится к другим религиям». При этом больше всего храмов не хватает в Новосибирской епархии (25 тысяч человек на один храм), епархии города Москвы (16 тысяч человек на храм), Хабаровской епархии (15 тысяч человек на храм), Санкт-Петербургской и Благовещенской епархиях (14 тысяч и 14,3 тысячи человек на храм соответственно).

Монастырь разрушили в 1928 году, остались одни развалины…

Когда мы с сёстрами в 2014 году впервые приехали в наш монастырь, водитель нашего автобуса не удержался и фыркнул: «Столько красивых монастырей в Крыму, а приехали в какую-то «дыру»». Но ехали сюда мы долго, и остаться в автобусе никто не пожелал…

Когда вошли в монастырские ворота, мы увидели вытянутое, местами недостроенное здание со многими трещинами и оголенным кирпичом, но в кровле сквозь строительные леса уже проглядывался купол и крест. Здание это было совершенно непохоже на то, которое мы с Вами привыкли называть храмом… Кто-то предположил, что это бывшие конюшни, и оказался прав.

К нам навстречу вышла монахиня с необычайно добрыми глазами и представилась именем Феодосия… Лицо её было столь счастливым, будто она вышла не из бывшей конюшни с окнами под самой крышей, без газа и всех тех естественных для нас условий комфортной жизни, а из какого-то пятизвездочного санатория…
Мы изумились, встали вокруг неё плотным кольцом, и монахиня начала говорить…

Она рассказывала нам какие-то истории и притчи о монашеской жизни, суть которых мне уже не вспомнить. Только помню, что нам всем вдруг стало по-настоящему тепло, радостно и не одиноко стоять рядом с ней… Потом она ушла, и снова стало холодно… В эту минуту многие из нас решили остаться и пожить в монастыре какое-то время, а кто-то в итоге остался навсегда…

Мы вернулись в автобус за вещами и вдруг в один голос произнесли: «Вот это монахиня! Вот это монастырь!». Водитель, не пожелавший покидать теплого автобуса, был очень удивлен этому всеобщему, радостному, почти пасхальному возгласу!

Сегодня монастырю очень тяжело, строительство храма на месте чудесного явления Святого Великомученика Георгия Победоносца — дело очень благое, но очень затратное… Судьба монастыря и судьба его святого покровителя необычайно схожи…

Как в третьем веке император Диоклетиан всеми возможными видами пыток пытался сокрушить Георгия, но он чудным промыслом Христовым восставал невредимым, так и монастырь наш был не раз сокрушаем многими диоклетианами, но всегда возрождался из руин…

Мы не можем никому гарантировать, что наш монастырь больше никто и никогда не разрушит, но мы бы возрождали его, даже зная, что он не простоит и ста лет…

Только одно мы можем пообещать Вам с уверенностью: о всех наших помощниках, жертвователях, строителях, за каждой Божественной литургией мы будем молиться Богу, пока монастырь будет стоять на этой земле.

Потому что мы строим храм не ради камня, а ради воскресения души…

Как говорит наша матушка, Игумения Феодосия: «Господь всегда ищет не за что нас осудить, а за что нас оправдать»…

В парке «Патриот» установлен первый из шести куполов на Главный храм Вооруженных Сил России. Вес купола, который напоминает шлем русского воина — 34 тонны. Его установили за час на высоту 20 этажного дома. Строители говорят, что он должен прослужить 1500 лет.

За последние несколько лет такой сложный подъем в России никто не реализовывал.

— Для Русской Православной Церкви, для Главного храма Вооруженных Сил Российской Федерации — Патриаршего Собора в честь Воскресения Христова, это самое знаменательное событие. Храм становится храмом тогда, когда начинают поднимать купола. Это событие знаменует, что обычное здание превращается в настоящий Дом Божий, храм, где люди будут возносить свои молитвы. Над всеми куполами воздвигаются Православные Кресты, которые видят люди за многие километры и крестятся, глядя на них и на купола храма, — заявил настоятель Главного храма ВС РФ Епископ Стефан.

На Главный храм Вооруженных Сил России подняли куполФото: Министерство обороны РФ

В основе конструкции купола, создана по оригинальному проекту, каркас из высоколегированной стали. Он состоит из 32 отдельно изготовленных металлических деталей (толщина профиля 10 мм). Центральная труба, в нее будет установлен крест, верхний ярус (16 балок) и нижний (16 балок) соединены мощными шпильками и болтами. Эти и другие стыковые узлы дополнительно укреплены сварочным швом.

Строительные работы ведутся 24 часа в сутки. Первых прихожан храм планирует принять 9 мая 2020 года. Высота звонницы составит 75 метров — в честь годовщины Победы, к которой планируется освящение храма, высота малых куполов — 14 метров 18 сантиметров. Высота храма составит 95 метров, сооружение станет третьим по величине православным храмом мира. Его золоченный крест поднимут на высоту 30 этажного дома (100 метров).

История строительства символа Санкт-Петербурга — Исаакиевского собора — была долгой и мучительной. Подробно её описал исследователь Николай Никитин, проанализировавший многие документы, свидетельствующие о процессе проектирования и возведения Исаакия.

Сгоревшая церковь

Впервые на месте, расположенном неподалёку от нынешнего Исаакиевского собора, храм появился в 1707 году. Как указывают авторы книги «Огюст Монферран» Ольга Чеканова и Александр Ротач, собор построили по указу Петра I во имя небесного покровителя царя — преподобного Исаакия Далматского. Но для церкви не возводили новое здание — просто переделали под храм деревянный амбар. Тем не менее церковь играла особую роль в жизни Петербурга. Например, в ней состоялось венчание императора Петра I и императрицы Екатерины Алексеевны в 1712 году.

Позже было решено возвести каменную церковь на месте деревянной. Проект сделал известный в Петербурге немецкий архитектор Георг Маттарнови, принимавший также участие в строительстве грота в Летнем саду и Зимнего дворца. В 1717 году камень в основание будущей церки лично закладывал Пётр I. Но строительство шло непросто: в 1719 году Маттарнови умер, и доводить до ума здание поручили ведущему архитектору Петербурга Николаю Гербелю. Именитый мастер не вполне справился с заданием — запроектированные им конструкции сводов оказались неудачными и дали трещины. В 1724 году Гербель умер, строительство церкви завершили два не менее известных архитектора: Гаэтано Киавери и Михаил Земцов.

Столь сложно создававшееся архитектурное творение постигла печальная участь. В 1735 году после попадания молнии здание загорелось, пожар значительно повредил его. Несколько десятилетий погоревшая церковь стояла брошенной. В 1760 году постройку основательно исследовал архитектор Савва Чевакинский. Он заявил, что фундаменты слишком близко расположены к Неве — храм стоял там, где сегодня расположен памятник медному всаднику, — из-за чего они размываются водой. Чевакинский предложил перенести храм на новое место — дальше от воды. Через год ему поручили создать проект нового здания.

Архитектор решил максимально сохранить облик храма, построенного при Петре I. Церковь, имеющую в плане форму латинского креста, предполагалось построить с одной главой. Рядом должна была стоять колокольня, состоящая из нескольких ярусов. Самое главное, что Чевакинский наметил точный участок под строительство храма — он впервые указал ровно то место, где сейчас стоит Исаакиевский собор.

Чевакинский сыграл большую роль в формировании идей проектирования центральных площадей города. Перенос собора с набережной Невы определил конфигурацию Исаакиевской и Сенатской площадей, их связь с Дворцовой площадью, а идея создания высотной колокольни оказалась плодотворной. В левобережной части города необходим был высотный элемент, который вступал бы в определённую пространственную связь с колокольней Петропавловского собора на правом берегу Невы. Им стал впоследствии Исаакиевский собор, построенный Монферраном Ольга Чеканова и Александр Ротач, «Огюст Монферран»

Кто во что горазд

Закладка камня нового собора состоялась только в 1768 году. К тому моменту Чевакинский уже покинул проект, а за строительство отвечал архитектор Антонио Ринальди. Он создал новые эскизы собора на месте, указанном Чевакинским. В отличие от предшественника, Ринальди решил изменить облик первоначального храма петровских времён и создать пятиглавый храм с колокольней.

Красивый проект не суждено было осуществить. Ринальди начал работы, но после смерти Екатерины II в 1796 году он решил вернуться в Италию. К тому моменту собор в соответствии с проектом Ринальди был возведён почти до уровня основания барабанов куполов. Построить пятикупольную композицию доверили архитектору Винченцо Бренну, приступившему к работам 1 апреля 1798 года.

Бренна сначала честно хотел довести до ума замысел предшественника, но, как сказано в книге «Огюст Монферран», денег на строительство не хватало, поэтому архитектор решил внести изменения в проект Ринальди и сделать собор одноглавым, а колокольню уменьшить на один ярус. Строительство завершили к 30 мая 1802 года.

Завершённый собор производил странное впечатление, удивлял современников искажёнными пропорциями, несоответствием мраморной отделки основной части здания и кирпичного верха. В таком искажённом виде предстал замысел Ринальди. Не случайно в Петербурге была распространена эпиграмма, характеризующая это здание и одновременно исторический период междуцарствия, связанный со смертью Павла I и воцарением Александра I: «Низ мраморный, а верх кирпичный Ольга Чеканова и Александр Ротач, «Огюст Монферран»

Но вскоре стало очевидно, что оставлять храм в таком виде нельзя. Архитекторам предложили принять участие в конкурсе и придумать, как усовершенствовать имеющуюся постройку. В 1809 году соответствующее приглашение получили многие видные мастера, в том числе Андрей Воронихин, завершавший строительство Казанского собора, Джакомо Кварнеги, только-только достроивший Смольный институт, и другие.

Почти все архитекторы проигнорировали задачу сохранения параметров здания, поставленную Александром I, и стали предлагать новые проекты. Конкурс остался без победителя. Но позже судьба свела императора с Огюстом Монферраном.

Удачное подношение

Француз Монферран, получивший блестящее образование в Париже, сам приложил усилия для того, чтобы Александр I заметил его. В 1814 году император приехал в Париж, где архитектор преподнёс ему папку своих проектов. Александра I впечатлили работы Монферрана, и в 1816 году архитектор переехал в Россию.

В 1818 году Монферран создал проект доработки Исаакиевского собора. Архитектор схитрил: не все его решения, которые отлично выглядели на бумаге, легко можно было воплотить в жизнь. Но Александр I доверял архитектору и 20 февраля 1818 года подписал проект, утвердив смету на сумму 506 300 рублей на первый год работ.

Контролировать перестройку должна была особая комиссия, объединившая специалистов и крупных государственных деятелей во главе с членом Государственного совета графом Николаем Головиным. 4 марта 1818 года состоялось первое заседание комиссии, а 26 июля 1819 года — торжественная закладка собора.

В западной части в фундамент под входом была опущена бронзовая позолоченная доска с надписью: «Сей первый камень обновления положен в лето от Рождества Христова 1819 в 26 день июля месяца царствования императора Александра Первого в 19 лето, при обновлении храма, начатого великой его прародительницей Екатериной Второй во имя святого Исаакия Далматского в 1768 году. При сей перестройке Исаакиевского собора в Комиссии Высочайше установленной председательствовал граф Головин; заседали действительный тайный советник Козадавлев, генерал-лейтенант Бетанкур и тайный советник князь Голицын; перестраивал архитектор Монферран».

Французский архитектор добивался максимальной самостоятельности при строительстве. С самого начала он потребовал у комиссии двух помощников, четырёх десятников, секретаря, двух мастеров каменных дел, двадцать пять солдат и особое лицо для приёмки материалов, поступавших на строительство по заявкам зодчего, причём приёмщик должен был непосредственно подчиняться Монферрану. Комиссии такая самостоятельность не нравилась.

В ноябре 1820 года комиссия направила на стройку человека для контроля за расходованием материалов и денег. Проверяющий в своих донесениях заявил о взяточничестве и хищениях.

Он во всём обвинял Монферрана, хотя многие злоупотребления относились к деятельности комиссии, закрывавшей глаза, в частности, на беззаконные действия титулярного советника Орлова, который, пользуясь доверием Головина, обманывал его. Позднее основанием для обвинений послужил широкий образ жизни Монферрана: покупка собственного дома, дорогих античных коллекций, хотя добрая половина петербургских архитекторов того времени имела собственные дома, причём им не приходилось получать таких денег, как 100 тысяч рублей, подаренных Николаем I Монферрану после открытия Александровской колонны. Дом на Мойке был куплен, несомненно, за счёт этих средств. Никаких фактов участия Монферрана в злоупотреблениях неизвестно. Наоборот, многие документы свидетельствуют, хотя и косвенно, о материальных трудностях архитектора именно в период проверки Ольга Чеканова и Александр Ротач, «Огюст Монферран»

Монферрана после проверки отстранили от всех хозяйственных дел. В конце января 1822 года комитет сообщил Александру I, что перестройка Исаакиевского собора по чертежам Монферрана технически невозможна, необходима переработка проекта. На тот момент в перестройку собора вложили уже около 5 миллионов рублей. Эти средства ушли на разборку старого здания и укладку новых фундаментов.

Александр I предложил не отказываться от проекта Монферрана, а доработать его.

Проект архитектора Монферрана надлежит токмо исправить, а не совсем переменять, то и должно наружность церкви оставить сколько можно будет ближе к общему виду, какой оная имеет в упомянутом проекте, следственно, надобно сохранить предполагаемые пять глав сего храма и употребить гранитные колонны, приготовляемые для двух портиков, стараясь, впрочем, найти для тех же глав или куполов наилучшие формы и размещение, а для портиков приличное и надежное устроение. Расположение внутренности здания как для благонадежности среднего купола, так и особенно в отношении к лучшему виду и освещению предоставляется на усмотрение Комитета предложение президента Академии художеств Оленина комитету

При этом император потребовал остановить строительство до тех пор, пока уточнённый проект не будет готов и утверждён.

Попытка номер два

С 1822 года создавался новый проект Исаакиевского собора. В работе принимали участие члены комитета по перестройке храма, которые три месяца прорабатывали в эскизах свои предложения и 25 апреля представили их на специальном заседании. Участвовал в проектировании и Монферран. Внешний облик собора приобрёл тот вид, к которому мы привыкли: в центре композиции оказался большой купол, также добавили два восьмиколонных портика с западной и восточной сторон к ранее предусмотренным двум шестнадцатиколонным с южной и северной.

Проект был представлен Александру I на рассмотрение 9 марта 1825 года и утверждён почти через месяц. На всех чертежах Монферран именовался главным архитектором и рядом с подписью ставил свою личную печать.

В 1826 году возобновились строительные работы. 48 колонн устанавливали более двух лет: с 20 марта 1828 года по 11 августа 1830 года. Причём большую часть времени занимала подготовка креплений, а установка самих колонн не превышала 40–45 минут.

Ещё более сложным оказалась установка 24 монолитных колонн из гранита по периметру барабана купола. Масса каждой колонны составляет 64 тонны. На установку одной уходило порядка двух часов. Первая колонна заняла своё место 5 ноября 1837 года, в течение двух месяцев были подняты оставшиеся 23.

К 1841 году все общестроительные работы в Исаакиевском соборе были завершены. До 1858 года проектировались и создавались интерьеры. Торжественное освящение собора состоялось в 1858 году 30 мая — в день памяти преподобного Исаакия Далматского и день рождения Петра I, когда-то стоявшего у истоков самого первого здания храма Исаакиевского собора.

Сколько в России храмов, кто их строит и зачем они нужны: разбор редакции

После революции 1917 года, когда к власти пришли большевики, монархия сменилась на коммунизм и появился Советский Союз, церковь переживала кризис. Марксисты- ленинисты и все те, кто хотел построить счастливое социалистическое общество, сказали, что «Бога нет» и начали борьбу против православия. Церковь стала объектом гонения, а антирелигиозная политика была направлена на уничтожение храмов, да и вообще любого предмета религиозного значения.

Большевики проделали большую работу — к 1930 году прежде многочисленная русская православная церковь была наполовину уничтожена. Сталин решил не отставать от своих предшественников и пошел по протоптанной дороге антирелигиозной пропаганды. Хотя, стоит заметить, что его отношение к церкви менялось — после Великой Отечественной войны вождь сменил гнев на милость и даже восстановил некоторые приходы. После 60-х число церквей опять уменьшилось. Когда распался Советский Союз и началась эпоха уже современной нам России, от русского православного наследства остались крохи — всего лишь 10% дореволюционной силы.

В 1916 году Российская Империя была поистине православной державой, сопоставить ее с нынешней РПЦ практически невозможно — общее число церквей, часовен и монастырей тогда равнялось 77 тысячам. Спустя десятилетия гонений, по данным на 1988 год, сохранилось лишь 6 893 прихода. Получается, что число объектов сократилось на 70 тысяч. Сколько точно объектов религиозного культа сровняли с землей неизвестно, но по некоторым данным около 40 тысяч. Остальным нашли применение — в них открывали больницы, дома культуры, планетарии, музеи и т.д.

Когда распался Союз и появилась Российская Федерация, режим перешел от тоталитарного к светскому, церковь начала свой долгий путь восстановления, теперь уже как отдельный институт, независимый от государства. Стоит сказать, что РПЦ за эти 30 лет увеличила общее количество церквей Московского патриархата почти на 32 тысячи и, согласно статистике, сейчас число приходов достигает 38 649. Цифра получилась очень внушительная, но когда мы говорим о ней, нужно учитывать, что это общая статистика не только для России, но и для православных объектов, расположенных на территории Украины, Беларуси, Мордовии, Казахстана, Средней Азии и т.д.

Итак, по данным на 2019 год, конкретно в России существует 21 849 храмов. И эта цифра неумолимо растет. Если темпы развития останутся такими же, то в ближайшие тридцать лет количество церквей увеличится вдвое.

А сколько всего в России православных?

Чтобы лучше разобраться в нашем главном вопросе, для начала нужно определить, сколько же в России православных людей, которым нужны эти самые храмы. Подсчитать точное количество практически невозможно — в разных исследованиях представлены разные цифры.

Например, по словам Патриарха Кирилла «общее число членов Московского патриархата, проживающих как в России, так и за ее пределами, составляет около 180 млн человек… Около 75% россиян считают себя православными».

Однако официальная статистика говорит иначе. По данным фонда «Общественное мнение», проводившего опрос в начале 2019 года, число православных людей равняется 65% от всего населения страны. Согласно информации Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), к православию себя причисляют около 63% россиян. Какая из этих цифр самая точная, сказать сложно, но скорее всего данные исследовательских центров наиболее верны — процент верующих колеблется от 60 до 65%, а статистика РПЦ завышена.

Вышеперечисленные данные относятся только к религиозной принадлежности — люди могут таким образом показывать свою культурную и этническую самоидентификацию, но не ходить в церковь. Число воцерковленных россиян значительно меньше: по некоторым данным, всего 3-4% от всего числа верующих регулярно посещают литургии и причащаются. Около 8% посещают религиозные обители, но делают это время от времени. Согласитесь, что такие цифры ничтожно малы, учитывая примерный процент людей, которые называют себя православными.

Если посмотреть на статистику последних 20 лет, то можно заметить, что после избрания патриархом Кирилла в 2010 году (а еще дела Pussy Riot в 2012) численность православных увеличилась, но потом опять сократилась. То же самое касается и воцерковленных россиян — в 2013 году цифра возросла до 6%, но в следующим году потеряла 4 пункта.

Конечно, все эти данные приблизительны, ведь в России никогда не было комплексных исследований религиозного вопроса, но общая картина понятна.

Три храма в сутки — это много или мало?

В мае 2019 года на освящении храма в Страсбурге Патриарх Кирилл сказал кое-что, что вызвало огромный шквал критики, море полемики и споров. Цитата звучала так: «Сегодня мы строим примерно три храма в сутки, за 24 часа. 30 тыс. храмов за десять лет. И не от того, что у нас слишком много денег и не знаем, куда их потратить. Народ наш, прошедший через годы атеизма, и умом, и сердцем понял, что без Бога ничего не получается».

Это высказывание спровоцировало резонансное обсуждение того, а нужно ли в действительности строить столько храмов, если можно пустить деньги на другие нужды — отстраивать школы, больницы и многое другое. Заявление как раз выпало на протестные акции против строительства храма в Екатеринбурге, а до этого была громкая история с Исаакиевским собором, поэтому неудивительно, что вопрос застройки такой скорости интересовал многих.

Эту цифру можно рассматривать с разных сторон. Для простого обывателя это противоречивая цифра, а для воцерковленного православного — хорошая тенденция, направленная на восстановление былого религиозного величия.

Кроме всего прочего, по некоторым данным церкви на территории страны распределены очень неравномерно — где-то избыток, а где-то дефицит. Один приход может пустовать, а другой быть переполненным, если является единственным в городе, селе, деревне. Так, например, по словам Владимира Легойды, на один православный храм приходится 25 000 человек в Новосибирской епархии.

С другой стороны, тот же Легойда в мае заявил, что по всей стране стоит около 4000 полуразрушенных храмов и тех, что находятся в аварийном состоянии. По словам главы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, количество таких объектов с каждым годом сокращается. Но встает вопрос, а не лучше ли больше сил бросить именно на восстановление уже существующих церквей, чем строить новые?

Сколько стоит храм построить?

Цена одного православного храма на 500 прихожан составляет примерно 300 миллионов рублей. Храм чуть поменьше, где-то на 250 прихожан, обойдётся инвесторам в 90 миллионов. Маленький храм где-нибудь в селе или деревне будет стоить около 10 млн рублей. Если заняться простой математикой, то получается, что только на строительство храмов в год уходит почти 100 млрд рублей. Годовой бюджет на строительство церквей конкретно в Москве равняется 1 млрд рублей. Откуда берутся такие деньги, если церковь самостоятельный и независимый институт на самообеспечении?

А откуда деньги?

В 2010 году в Москве начала действовать программа под названием «Программа 200». Она предполагает строительство храмов по всей Москве в шаговой доступности от дома, и была инициирована патриархом Московским и всея Руси Кириллом в 2009 году. Тогда минимальную нужду Москвы оценили в 200 храмов. Правительство столицы для этих целей бесплатно выделяет участки, а финансирование производит фонд «Поддержки строительства храмов города Москвы», который РПЦ учредила в 2010 году, сопредседателем попечительского совета которого являются Мэр Москвы Сергей Собянин.

Курирует проект бывший депутат, а ныне советник патриарха Кирилла по строительству — Владимир Ресин. Среди членов фонда есть такие важные люди, как Герман Греф (Сбербанк), Владимир Потанин («Интеррос»), Владимир Якунин («Российские железные дороги»), Алексей Миллер («Газпром»), Игорь Сечин («Роснефть»). Получается, что многие средства поступают от частных фондов и от спонсоров. Среди таких спонсоров есть очень внушительные государственные компании, иногда средства поступают напрямую из государственного бюджета, например, на реставрацию и восстановление объектов культурного наследия, или как гранты. По словам Владимира Ресина, за время существования программы в ее фонд поступило примерно 30 млрд рублей, и за 8 лет было отстроено 85 храмов и 140 деревянных часовен в Москве.

Сколько нужно храмов стране?

На самом деле, на этот вопрос точного ответа нет. По словам Легойды, один храм приходится примерно на 3,8 тыс. человек, это учитывая все население страны, равное 146 миллионам. Здесь речь идет о населении в целом, однако далеко не все причисляют себя к православным христианам, как мы выяснили выше. На территории нашей страны проживает много людей других конфессий. Мусульмане, католики, иудеи, буддисты. Людей, которым церковь действительно нужна, по статистике не так уж и много, в основном это воцерковленные православные и те, кто посещает приход время от времени. Согласно данным «Газеты.ru», на пасхальную службу пришло примерно 4,3 миллиона человек. Благодаря простым вычислениям получается, что на один храм пришлось где-то 111 человек. Это не так уж и много. Вроде бы цифра небольшая, но стоит учитывать, что церкви действительно распределены неоднородно и в каких-то областях религиозные обители были переполнены, а где-то пустовали.

Судя по цифрам, страна перестала быть в храмовом дефиците и строительство идет полным ходом, а в будущем у РПЦ большие планы. Мы просто пытались разобраться в этом вопросе, а выводы делайте сами.

Этот вопрос мы обсудили в редакции и вот, что думают мои коллеги.

Мнение №1:

Артём Королёв Главный редактор 1000sovetov.ru Контакты:

Я стараюсь не затрагивать темы религии, но ведь это часть нашей жизни, ее нельзя игнорировать полностью, особенно сейчас, в наше неспокойное время. Смысл этой темы вовсе не в том, чтобы в очередной раз сказать что религия — не более чем опиум для народа. Это уже было сказано. Я скажу, напишу нечто иное и возможно не очень популярное.

Храм — это дом Божий. Это то место, в котором наши молитвы возносятся к небесам еще быстрее и проще. Вы ведь замечали, что все церкви и храмы практически всегда стоят на возвышениях? То-то и оно. Раньше, еще в дохристианские времена, на таких же точно возвышенностях люди ставили капища и жертвенники светлым богам. Чем выше к Солнцу, к Свету — тем ближе к Богу, ну или к богам. Ведь по легендам, в свое время Владимир Красно Солнышко для того Русь и крестил, чтобы объединить разрозненные племена, погрязшие в междоусобицах — в одно великое целое. Ни католическая вера, ни мусульманство не были понятны и близки князю, а вот греческое православие подкупило Владимира. Именно оно хорошо ложилось в устои родной веры. Именно поэтому сейчас многие русские христиане верят и почитают не только лишь Сына Божьего Иисуса Христа, но и всех Святых многочисленных. Почему так — есть множество теорий и исследований, домыслов, но я их приводить не буду здесь. Я ведь по сути человек верующий, просто не приемлю догм и не бьюсь в исступлении и постоянных мольбах, в надежде что мой путь станет легче и все проблемы решатся сами собой — я верю в Бога, но это не мешает мне искать и находить среди всех религий нечто, что может связать их воедино. Искать ответы на вопросы своей души. Вера как сама суть и сокровенный смысл любой религии — вот что поистине должно объединять людей, а сейчас картина, которая предстаёт передо мной, совсем не такая. Сейчас у нас уже столько разных течений ответвлений одного лишь христианства, что поневоле задумываешься — зачем люди пытаются расколоть на мелкие кусочки то, что должно своим единством, нерушимостью и людей воодушевлять на сплочение? И пусть Добро и Зло — это все эфемерное и необъективное, но ведь все внутри нас. Что снаружи — то и внутри, вроде бы это закон Гермеса Трисмегиста. Зло внутреннее всегда найдет путь во внешний мир, оно просочится, равно как и добро. Но это я уже в демагогию ушел, конечно же. Хотя умышленно. Вернусь к теме храмов и их количества и для чего они вообще нужны. В плане духовном, храмы необходимы. Это оплот веры. Неважно какой, будь то ислам, христианство или буддизм. Важно только, чтобы храмы действительно являлись таковыми для людей. Важно, чтобы храмы были тем местом, куда может прийти любой человек и открыться перед Богом. Так изначально задумывалось. И хочется, чтобы любой открывшийся Храм — всегда был местом светлым. И чтобы там, в качестве помощников духовных, отцов — всегда были светлые люди, которые всем сердцем и впрямь радеют за тех, кто приходит в храм. А даже если не приходит — ведь только на свет мы тянемся, только к добру души навстречу раскрываются. Вот когда получится достучаться добром и теплом до людей — тогда и пустовать бессмысленные храмы не будут. Когда выбор духовный и душевный пропагандироваться начнет среди молодежи, когда разумнее станет церковь относиться к людям, сопоставлять цели и потребности всех людей со своими — вот тогда и не станет никаких противников строительства храмов. Тогда люди и сами начнут тянуться к Богу. Когда разумно все станет. Ведь все мы рано или поздно приходим к Богу. Просто каждый по-своему.

Мнение №2

Нина Гончарова Редактор 1000sovetov.ru Контакты:

Знаете, храмы, конечно, вопрос противоречивый, как и современная (подчеркиваю) религия и церковь. С одной стороны, когда-то это все дело объединило народ, который жил разрозненно и вроде как изжил бы сам себя, если бы не пришел Владимир и не сказал: вот теперь вы христиане, и законы жизни у нас будут другие, и самим себя я вам уничтожить не дам. Естественно, в 988 году начали бешено строить христианские храмы, церкви, соборы, потому что нужно было приобщить весь этот языческий народ, хоть как-то собрать всех под одной крышей и научить тем законам, по которым нужно жить теперь — ведь на тот момент религиозные и общественные законы были слиты и соблюдая одни, ты как бы автоматически соблюдал и другие.

Прошло чуть меньше 1000 лет, и маленький человек на броневике решил, что пора бы Церкви передать свою власть народу. И большевики по факту оказались сильнее Церкви. Я считаю, можно понять тех, кто задумал революцию. Не оправдываю методы, но понимаю, что без таких переломов общество не может не то что развиваться — оно просто существовать не может. Ну смотрите сами: где-то в 988 году творился такой треш, что один человек, посмотрев на все это, решил, что пора бы забыть все, что было раньше, и начать жить по-другому с оглядкой на самые успешные каноны.

Я очень люблю эту историю, когда Владимир выбирал, в какую веру обратить Русь. Послы из разных стран приходили и подробно рассказывали ему, о чем каждая религия, какие у нее слабые и сильные стороны, а он принимал решение. От мусульманства было решено отказаться, так как там нельзя есть свинину и принимать алкоголь, а русский народ только на натурхозяйстве и жил: представьте, каково было бы тем, кто держал свиней, как основной источник пропитания. Ну, насчет алкоголя как бы и объяснять нечего — тут вспоминаем Салтыкова-Щедрина с его «пьют и воруют». Другая сторона мусульманства была неудобна тем, что там надо было молиться по нескольку раз в день: то есть не так молиться, как мы привыкли — быстренько перед сном, перед едой или в процессе работы, а прям вот вставать на колени лицом в определенную сторону и тратить достаточно много времени на то, чтобы отдать честь Аллаху. Русский человек не мог себе этого позволить, потому что пока ты будешь молиться, кто вспашет тебе поле, наготовит еды на 15 детей, будет ухаживать за скотиной и так далее — короче, кто будет заниматься всеми твоими делами, пока ты смотришь на Аллаха? Мы не могли себе позволить тратить столько времени.

Если от мусульманства отказались по чисто бытовым причинам, то с католичеством не сложилось по причинам духовным. Знаете же, что русская душа — штука широкая, а русский человек — человек гордый, поэтому подчиняться Папе никто не хотел — нам нужна была полная независимость и самостоятельность.

Христианство в целом подошло по всем параметрам. Вот и смотрите, что получается: Владимир оказался прав, и его реформа успешно сыграла на руку русскому народу. Мы правда стали другими, кое-как усмирили свои языческие привычки и вроде даже объединились. Но вся власть теперь оказалась в руках Церкви и под эгидой веры творилось много непростительных зверств.

Революция сделала по сути то же самое: человек увидел кризис — человек принял решение — человек принял меры. Понимаете, без этого события мы все также оставались бы на уровне 1000 года.

Теперь о национальных достояниях: разрушение церквей — тоже зверство непростительное. Культурное наследие — это культурное наследие, и лишать свою страну этих вещей как минимум глупо. Понятно, что Церковь не могла на это смотреть, и теперь, когда настали относительно спокойные времена, старается восстановить потерянное. Но не слишком ли старается? В том плане, что хорошо множить дома божьи, но плохо делать из этого коммерцию. Когда меня спрашивают, что я думаю о постройке миллионного храма где-то там, я всегда вижу в этом коммерцию, увы. У нас храмов по 3 штуки на 100 квадратных метров, а детей на очередь в садик ставят с самого рождения (кроме шуток). Справедливо? Нет. Когда у Церкви много денег и достаточно храмов для прихода, их можно распределить разумно, а не строить еще одну церковь, в которую будет ходить 10 человек в месяц.

И конечно, вот эта фишка с расценками в церкви просто убивает иногда. Моя бабушка всегда возмущается: говорит, Иисус ходил босиком и в одной белой одежке, а у нас скоро в церковь бесплатно зайти нельзя будет. И я соглашусь.

Любое действие под эгидой помощи хорошо только тогда, когда оно действительно помогает, а когда ищешь только выгоду для себя — ну, знаете ли, никакой бог ваше стремление к богатству и жестокое сердце не оправдает.

Главное фото:pravlife.org

Минобороны показало проект главного военного храма России. Хейтеры говорят, что он похож на броневик

Министр обороны России Сергей Шойгу призвал всех православных военнослужащих жертвовать на постройку «главного храма Вооружённых сил России» в подмосковном парке «Патриот». Уже есть трёхмерная презентация и план-проект. Храм будет очень большим и тёмно-зелёным, как российская военная техника.

4 сентября на селекторном совещании глава Минобороны Сергей Шойгу сообщил подчинённым, что ведомство планирует построить в парке «Патриот» рядом с посёлком Кубинка под Москвой новый храм, сообщает «Интерфакс». Он назвал его «главным храмом вооружённых сил».

Сейчас Минобороны реализует план строительства в парке «Патриот» главного храма вооружённых сил. Эта идея получила одобрение общественности, органов государственной власти, военного управления, священноначалия и была воплощена в визуальной концепции проекта храмового комплекса.

Храм, по замыслу чиновников министерства, станет не только местом для отправления служб, но также «духовным центром». Кроме собственно церкви, Минобороны построит целый комплекс, включающий сад, скульптуры, пристройки и военно-исторический музей.

С планами и архитектурным проектом будущего храма можно познакомиться на сайте министерства обороны, там для этого создали целый раздел с презентацией.

По замыслу авторов проекта, высота главного военного храма, который пока не имеет канонического церковного названия, составит 95 метров, а его вместительность — не меньше шести тысяч человек. В рейтинге самых высоких церквей храм в Кубинке поделит третье место со Спасо-Преображенским собором в Хабаровске (96 метров). Самый высокий собор сейчас — Храм Христа Спасителя (103 метра), на втором — Исаакиевский собор в Петербурге (101,5 метра).

Сколько бюджетных денег пойдёт на строительство храма, Шойгу и другие участники совещания не сообщили. Однако министр объявил сбор пожертвований: деньги можно будет собирать как наличными в частях и военных ведомствах, так и через уполномоченные банки. Счета открыты в Газпромбанке, ВТБ и Промсвязьбанке, реквизиты есть на сайте Минобороны. При этом Шойгу заверил, что сбор пожертвований среди православных военнослужащих должен быть только добровольным, пишет «Московский комсомолец».

Судя по показанной на сайте 3D-модели, храм будет целиком выкрашен в зелёный защитный цвет, а остекление окон будет светоотражающим. Поэтому здание будет иметь необычный для православных церквей вид — подавляющее их большинство выкрашены в светлые цвета или имеют кирпичную фактуру.

Эта особенность, а также сам факт строительства «храма вооружённых сил» привлекли внимание многих пользователей социальных сетей.

Petr Favorov

Оригинал Вау. В парке «Патриот» (это Кубинка?) собираются построить собор вооружённых сил совершенно невообразимого вида. Это такой храм-броневик, но как бы из «Игры престолов». Жду!Оригинал

Andrey Borzenko

Оригинал Только это, по-моему, не броневик, а скорее зенитно-ракетный комплекс типа «Бука». Можно его даже так называть: «Храм-Бук».Оригинал

lenta

Оригинал Российские военные построят свой главный храм цвета хаки.Оригинал

Читайте на MedialeaksПарень прикинулся мёртвым, разыграл псов, а потом пожалел. Помощь была мгновенной, но не самой приятной (боль)

Некоторым кажется спорной сама идея строить храмы с военной тематикой.

СмутноеВремя

Оригинал Министерство обороны РФ намерено построить в военно-патриотическом парке «Патриот» главный храм вооружённых сил.
Ещё раз: храм во славу войны.
ХВ — христиане вооружённые…
ХС — Христос — сила!Оригинал

Андрей Гришин

Оригинал ***. Храм. Вооружённых сил. Патриот. Кафка и Оруэлл орут.Оригинал

Многим не нравится, что федеральные государственные органы занимаются строительством храмов, хотя, согласно 14 статье Конституции в России, религиозные объединения отделены от государства.

Шестаков Артем

Оригинал Светское государство, так сказать.Оригинал

Andrej Makarov

Оригинал Петр I колокола на пушки переливал, а здесь наоборот! Ну кто (добровольно) поедет в парк «Патриот» молиться?!Оригинал

Aksel Pirvolaïnen

Оригинал Эти дураки лоб расшибить не боятся. Они в касках.Оригинал

Добровольность пожертвований также вызывает у пользователей сомнения.

Олег Николаевич

Оригинал Только на добровольные взносы?! Свежо предание, да верится с трудом. )Оригинал

руки_на_стол!

Оригинал Оксюмороны от Шойгу: «предупреждаю…», «хотелось бы…», «народный военный храм…», «добровольно…», «мы решили…»Оригинал

Инициативы министерства обороны, не связанные напрямую с защитой России от внешних угроз, иногда становятся предметом для шуток — и по делу. Именно это случилось, когда военные предложили интернет-пользователям выбрать названия для новейших видов оружия вроде торпед и ракет с атомными двигателями. У «Нежданчика», «Зайчика» и других весёлых вариантов были неплохие шансы (но всё подкрутили как надо).

Негативное отношение к РПЦ в социальных сетях во многом связано с громкими историями, в которых священники нарушают закон. Такие истории, как правило, вызывают большой резонанс. Недавно мы писали о священнике из Алтайского края, которого задержали по подозрению в изнасиловании ребёнка. До этого ещё больше шума было по поводу случая в Орловской области, где монах замучил собаку на глазах у малолетнего сына хозяйки, а потом угрожал семье.

Не добавляют авторитета РПЦ и публикации вроде видеозаписи, на которой настоятель московского храма поёт «Мурку» непосредственно в церкви во время праздника.

ИсторииТеперь здесь церковь: Почему москвичи воюют со строителями храмов

Этим летом в Лосиноостровском районе Москвы началось противостояние в духе борьбы за Химкинский лес: в парке «Торфянка» местные жители выступили против строительства храма. Возводить церковь в районе начали после общественных слушаний, участники которых якобы поддержали строительство. Однако протестующие говорят, что слушания сфальсифицировали: обсуждение было кулуарным и жителей района на него не позвали. Борьба между православными активистами и защитниками парка, разбившими палаточный лагерь, шла несколько дней и ночей. В ситуацию был вынужден вмешаться патриарх Кирилл, после чего стройку остановили до решения суда. Подобных историй в Москве несколько. The Village выяснил, как в городе строят храмы и почему это многим не нравится.

«У нас поликлиник не хватает, в „Торфянке“ роддом закрыли, беременные вынуждены в Бибирево ездить. Зато храм в шаговой доступности», — разводит руками москвичка Наталья. В парке её родного района Ростокино сейчас строят церковь на 500 прихожан. Противники строительства говорят, что храм возводят на особо охраняемой природной территории. Любая стройка в таком месте запрещена по закону, но благодаря постановлению правительства Москвы возведение церкви стало возможным, и теперь решение властей жители района оспаривают в Мосгорсуде.

Как рассказывает Наталья, на одном из первых заседаний судья поинтересовалась: «Чем вам храм-то помешал?» Таким же вопросом задаётся прихожанин Владимир Чирков. По его словам, под строительство выделили территорию в 0,36 гектара, или около 2 % парковой зоны Ростокина. Прихожанка Любовь Козлова отмечает, что строят церковь на пустыре у дороги. Любовь говорит, что в Ростокине уже есть два храма, но всех желающих они не вмещают: «Случалось, что в Тихвинском храме стоять было невозможно, а в Леоновский в праздник даже не войти».

Эта история типична для Москвы, где уже несколько лет реализуют программу «200 храмов». Проект ещё в 2009 году одобрил Юрий Лужков. Незадолго до своей отставки мэр обещал патриарху Кириллу строить церкви так, «чтобы не было мест, где храм Божий не находился бы на расстоянии шаговой доступности». Предстоятель указывал, что городу не хватает около 600 храмов, но в итоге городское правительство и РПЦ сошлись на цифре в 200 церквей. Противники программы уже прозвали её «минус 200 парков и скверов». За пять лет работы программы в городе построили 17 церквей, а ещё три — в новой Москве. По данным руководителя движения жителей района Ходынка «За парк» Олега Ларина, примерно в половине случаев такая стройка вызывает протесты местных жителей.

Курирует программу бывший заместитель и соратник Юрия Лужкова, а ныне депутат Государственной Думы Владимир Ресин. Он и сам признаёт, что «разногласия с общественностью бывают». По словам политика, за всё время программы было 27 случаев, когда от планов по строительству храма на предложенных участках пришлось отказаться. «Мы со своим народом не воюем», — уверяет Ресин. Этой весной в сопровождении священников он осматривал стройку в Ростокине. Противники строительства встречали политика плакатами «У нас украли парк» и «Помогите, Владимир Иосифович, вы же из Ростокина».

Где строят церкви

Как правило, храмы возводят на территории парков. Это и вызывает возмущение местных жителей: люди недовольны сокращением зелёной зоны в их районе. Так произошло и в Останкине. В 2013 году там благоустроили сквер. «Поставили лавочки, начали отдыхать люди, бабушки оторвались от подъездов», — вспоминает жительница Останкина Валентина Бакулина. Вскоре местная газета написала, что в сквере планируют построить церковь в рамках программы «200 храмов». «Однажды мы увидели на месте, где сейчас стоит храм, горстку молящихся людей и священника. Представители РПЦ просто приезжали в течение полугода по воскресеньям в 15 часов. Так население приучали к тому, что эта территория теперь принадлежит им», — уверена Бакулина. Священник Алексей Яковлев — настоятель храма в Останкине. По его словам, возводить церкви в Москве больше негде. «В городе очень мало места. Чтобы построить новое здание, обычно сносят предыдущее, а мы не можем поступать таким образом. На постройку гипермаркетов все реагируют спокойно, а строить храм, видите ли, нельзя», — возмущается Яковлев.

Председатель правления фонда «Поддержки строительства храмов города Москвы» архиепископ Егорьевский Марк утверждает, что в большинстве случаев церкви возводят не в парках и скверах, а на заброшенных и неосвоенных участках городской земли. Случаи строительства в зелёных зонах Москвы он объясняет тем, что для храмов «издревле выбирались самые красивые и живописные места». В комментарии The Village архиепископ также добавил, что новую территорию прихожане всегда благоустраивают, а в случае, если при строительстве вырубили деревья, зелёные насаждения восстанавливают в другом месте парка. «Территория всегда хорошо освещена. Мамы и дети могут спокойно отдыхать, не опасаясь встретить здесь алкоголика или бомжа».

«Зачем нужно два храма рядом друг
с другом? Скрепы крепнут, невозможно вместить всех желающих»

Научный сотрудник Высшей школы урбанистики Пётр Иванов считает, что парки — не лучшее место для храмов. Он предлагает возводить новые церкви в промышленных зонах, «не пытаясь строить их у людей на голове». В ответ на вопрос, не слишком ли далеко это для прихожан, эксперт отмечает: «Для верующих нигде не будет далеко». Иванов уверен, что храм должен стоять вдали от жилых домов из-за колокольного звона.

Защитники парков обычно опасаются, что после возведения храма церковный участок станет местом не для всех. «Парк должен быть неприкосновенной территорией, где будут атеисты, православные, мусульмане, бабушки, дедушки, собачки и кошечки», — считает жительница Ростокина Наталья. Так, закрытой стала территория, которую занял храм в Джамгаровском парке. Противостояние строителей и активистов началось ещё полтора года назад, однако храм всё равно возвели и «огородили глухим забором», рассказывает местная жительница Юлия Трофимова. «Мои знакомые пытались туда попасть, но неудачно. Ни одного знакомого лица рядом с храмом я не видела. Построили его для узкого круга лиц», — уверена Трофимова.

Нарушения при строительстве

Юристы говорят, что застраивать парки нельзя. «Согласно Генплану Москвы парк относится к природным и озеленённым территориям общего пользования, а также к зоне охраняемого природного ландшафта. Строить там нельзя вообще ничего», — объясняет Иван Медведев, защитник протестующих жителей Лосиноостровского района. По словам Медведева, чтобы получить разрешение на стройку, обычно проводят публичные слушания, на которых утверждается проект планировки территории. Нередко общественные обсуждения проходят кулуарно, без уведомления местных жителей.

Так, по словам юриста, произошло и при строительстве храма в «Торфянке». Участники слушаний якобы одобрили возведение церкви в парке, и правительство приняло постановление о перепланировке территории. Документ изменил границы парка: часть его площади отвели под строительство храмового комплекса. Местные жители рассказывают, что ничего не знали о проходящих обсуждениях. Теперь они оспаривают результаты слушаний в суде. В фонде «Поддержки строительства храмов города Москвы» отмечают, что разрешение на строительство каждого объекта выдают на основе решения московского правительства. Участки зелёной зоны, которые отводят под застройку, не выводят из состава природного комплекса, а лишь меняют режим использования земли.

Выдачу разрешений на строительство в парках протестующие называют опасным прецедентом. Жительница Ростокина Наталья уверена, что массовое строительство церквей в парках — это «рейдерский захват дорогой московской земли». «На примере программы „200 храмов“ отработано изъятие участков из природного комплекса. Эта методика может быть использована и для строительства других объектов», — считает Олег Ларин. В его родном районе, на Ходынке, вплотную к парку также строят храм. Местные жители предполагают, что в будущем владельцы заберут себе часть зелёной территории и возведут дополнительные строения.

Возведение церковных объектов на Ходынке началось в 2012 году, когда в парке поставили крест и помост для молитв. Жители посчитали действия незаконными и написали сотни обращений, требуя демонтировать сооружение. А в прошлом году на месте бывшей взлётно-посадочной полосы возвели деревянную церковь. Как утверждает Олег Ларин — без разрешения на строительство и оформления прав на земельный участок. Органы власти уверяют, что постройка временная и разрешения для неё не нужны. Однако в последние месяцы поблизости от деревянной церкви возводят ещё один, большой храм. Уже эту стройку столичные власти признали незаконной.

Впрочем, в фонде «Поддержки строительства храмов» утверждают, что факты незаконного строительства официально не подтверждены. Возведение храма Преподобного Сергия Радонежского там хотят продолжить и завершить к 2017 году. Строительство двух близких церковных объектов архиепископ Марк объясняет так: «В преддверии возведения основной каменной церкви на участке устанавливают небольшой храм-часовню, чтобы местные жители смогли поскорее участвовать в литургической жизни прихода». В ответ на это Олег Ларин разводит руками: «Зачем нужно два храма рядом друг с другом? Скрепы крепнут, невозможно вместить всех желающих».

Хватает ли москвичам храмов

Представители мэрии и РПЦ уверяют, что храмов в Москве не хватает. «Спуститесь в воскресенье утром в метро, — говорил Сергей Собянин. — Вы обязательно увидите людей с православными молитвословами в руках, которые вынуждены вставать ни свет ни заря, чтобы добраться до храма». Патриарх Кирилл ещё радикальнее в своих суждениях. Он считает, что даже программа строительства церквей не исправит ситуацию. «200 храмов — это капля в море», — уверен предстоятель.

«Раньше Москва была в десять раз меньше, а храмов в ней было в два раза больше. В среднем по России статистика такова: на один храм приходится 35 тысяч человек. А в Москве на один храм — 80 тысяч человек», — подсчитывает священник Алексей Яковлев. Противники массовой церковной застройки отмечают, что не все жители Москвы — верующие. «Изначально программа называлась „600 храмов в Москве“. Всё население Москвы разделили на существующие храмы. Но никто не думает о том, что в городе живут люди разных вероисповеданий», — парирует жительница района Останкино Валентина Бакулина. Урбанист Пётр Иванов против самой идеи типовых храмов. По его словам, они не обладают никакой исторической ценностью: «Когда мы строим 200 храмов, мы задумываемся только о том, как бы это попроще построить».

Борьба на стройплощадке

Как правило, противостояние вокруг строительства столичных храмов проходит бурно. Противники возведения церквей выходят на митинги, сторонники — на молебны. И то, и то редко обходится без взаимных упрёков. В июне протестующие в парке «Торфянка» устанавливали палатки, дежурили там по ночам и блокировали въезд строительной техники. Охраняло стройку движение «Сорок сороков». Его координатор Андрей Кормухин открыто говорит, что объединение создавалось два года назад для защиты строительства церквей по программе «200 храмов». Он уверен, что против проекта идёт хорошо спланированная атака. По словам Кормухина, на сегодняшний день активисты движения «помогли 15 православным общинам Москвы обрести свои храмы».

Противник строительства храма в «Торфянке» Сергей Атаманенко отмечает, что активисты движения «Сорок сороков» — это, как правило, агрессивные молодые люди спортивного телосложения. По его словам, в «Торфянке» не было крупных драк, но регулярно случались локальные стычки. «В дискуссиях они часто идут на провокационное сближение, начинают давить корпусом», — добавляет Атаманенко. Местные жители рассказывают, что в парк «Торфянка» привозили и простых прихожан: верующие организованно проходили на стройплощадку и начинали проводить службу. «Мы считаем, что это не местные жители, но свою прописку они показывать отказываются», — говорит Сергей. Жительница Лосиноостровского района Юлия Трофимова вспоминает, что во время противостояния в Джамгаровском парке её и других противников застройки «проклинали и пытались бить пригнанные чужаки-прихожане». «Такую агрессию в свой адрес я испытала впервые в жизни», — признаётся она.

«Идея постройки храма не нравится представителям различных сект, ЛГБТ-сообществу. Через противостояние церкви пытаются противодействовать власти. Это делается на те же деньги, которые тратились на майданы»

Не удерживается от резких высказываний даже патриарх Кирилл: несколько лет назад выступления против строительства церквей он называл «волной лицемерного гнева». Однако, говоря о событиях в «Торфянке», предстоятель призывал стороны к «отказу от конфронтации» и «мирному урегулированию».

В фонде «Поддержки строительства храмов» не видят волны протестов. «Иногда стоит разобраться: действительно ли это местные жители протестуют, или это одна и та же группа людей, разъезжающая по разным районам Москвы и пугающая жителей страшилками про бомжей, покойников и снос парка», — говорит архиепископ Марк. Священник Алексей Яковлев, как и координатор движения «Сорок сороков», уверен, что противникам строительства церквей хорошо заплатили: «Идея постройки храма не нравится представителям различных сект, ЛГБТ-сообществу. Через противостояние церкви пытаются противодействовать власти. Это не просто похоже на Майдан, а делается на те же деньги, которые тратились на майданы». Яковлев считает, что строительству мешают представители «Яблока» и КПРФ. «У кого-то родители собственноручно расстреливали попов, разрушали храмы и уничтожали иконы. Конечно, теперь и их дети могут быть несогласны с постройкой храма», — добавляет священник.

Жительница Останкина Валентина Бакулина, как и многие другие защитники парков, подчёркивает, что протестующим не нравится стройка в зелёной зоне, и неважно — возводят там храм или гипермаркет. «Озеленённые территории полезны и верующим, и атеистам. Почему людей, пытающихся сохранить эти территории, стали называть богоборцами, нужно спрашивать у самих застройщиков, — говорит Валентина. — Не наша вина, что сюда примешалась религия».