Взаимосвязь понятий «личность» и «образ Божий» в православном богословии

Господь Вседержитель. Мозаика в Марторане

Диалог между богословием и наукой – это весьма перспективное направление, важное для обеих сторон. Наука на пути осмысления религиозного опыта может открыть для себя реальности иного плана бытия и обогатиться не только в содержательном плане, но и в методологическом. Ибо очевидно, что тех средств, которыми она обладает, катастрофически не хватает для раскрытия загадок человеческой жизни.

Для Церкви же очень важно найти новые формы общения в нецерковной среде и помочь современным людям приобщиться к Божественному Откровению, которое даровано всему миру, чтобы оплодотворить и преобразить человека и все богоугодные сферы его жизни. Церковь никогда не останавливалась на этом пути, не скрывала что-то у себя в тайне только для посвященных, но готова поделиться своим сокровищем с каждым, кто желает его принять и им воспользоваться.

Однако современные ученые порой с большей готовностью склонны заимствовать духовно негативный опыт из оккультных сфер и не торопятся познакомиться с духовным наследием Церкви. Например, современная психология уже давно активно не только исследует, но и применяет различные практики воздействия на человека, имеющие оккультные, магические корни. Суггестивное воздействие на человека стало обыденным делом для современного психотерапевта. На этой основе разработана масса методик психического влияния. Церковь относится к этому отрицательно, поскольку степень деформирования личности в этом случае оказывается значительно больше, чем наблюдаемая реакция, а возможное повреждение человека выходит за рамки его земного существования и не может контролироваться психотерапевтом. Однако если все же интегрирование отрицательного религиозного опыта в психологию происходит, то почему не видно заметных успехов в восприятии христианского духовного наследия? Существуют ли для этого какие-то преграды? Как нам видится, основные причины таковы.

1. Христианство в наши дни – это «забытая» мировая религия. Современные люди чаще всего усматривают в христианстве нравственное учение и даже не предполагают, что в нем содержится глубочайшее учение о человеке. В Православии это богооткровенное сокровище бережно сохраняется и передается, но никому не навязывается, не выставляется, поэтому внешнему человеку может показаться, что его как будто бы и нет. В католицизме чрезмерная рационализация, а в протестантизме нарочитая морализация и самоограничение себя только текстом Библии привели к выхолащиванию сути христианства. Поэтому неудивительно, что в поисках ответа на загадку о человеке вопрошающие проходят мимо Церкви.

2. Христианское учение о человеке содержится в огромном количестве святоотеческих творений, но это знание пока еще не изложено системно ни у нас в России, ни за рубежом. Такая работа только начинается, появляются первые публикации, и помоги Господи тем, кто начал трудиться на этой ниве.

3. Чтобы воспользоваться богооткровенным учением, нужно не только изучить какие-то святоотеческие книги, но, прежде всего, вступить в диалог с Тем, Кто создал человека и определил смысл и законы его существования. Это принципиально необходимо. Без этого христианские тексты не раскроют своей глубины, мудрости, истины. Для ученого это подвиг. Далеко не все к нему готовы, потому что данный поступок выводит исследователя за рамки традиционной научной методологии, и ученый рискует стать маргиналом в своей среде. Оккультно-магические методы, которые вошли в арсенал современной психологии, таких требований к исследователям не предъявляют. Они срабатывают без упоминания о Боге. Точнее сказать, они срабатывают именно при игнорировании упоминания о Боге. Когда призывается имя Божие, они дают странные сбои. Для верующего человека причина данного сбоя понятна.

4. Проблема перевода. Богооткровенное учение о человеке – это не кость мамонта, которую находят и кладут на музейную полку и вспоминают о ней только при исторических исследованиях. Оно несет в себе животворящую, преображающую силу, но чтобы ее раскрыть, необходимо не только понять христианское учение в содержательном плане, но и суметь спроецировать его в сферы гуманитарных наук как средство, как инструмент. Для этого исследователь должен в достаточной степени владеть и языком богословия, и быть профессионалом в своей гуманитарной области. Таких людей пока еще очень мало.

Все перечисленные выше трудности преодолимы. Если в практическом плане эти и ряд других проблем разрешатся, то, может быть, нас еще ждет эпоха христианского ренессанса. В каком-то смысле мир на это обречен, ибо если этого не произойдет, то вариантов для дальнейшего существования у нас нет.

Перейдем же от общих вопросов к одному, на первый взгляд частному, но по сути важному вопросу: каково взаимоотношение в православном богословии двух понятий – «образ Божий» и «личность». Цель данной статьи – тезисно обозначить общую богословскую линию в раскрытии данной темы.

Если мы попытаемся в рамках святоотеческого наследия понять, кто есть человек, то сразу же натолкнемся на рассуждения, что человек есть образ Божий. Более того, всегда подчеркивается, что богообразность – это высшее достоинство человека. Если же с подобным вопросом мы открываем книги по психологии, то постоянно встречаемся с описанием человека как личности. Здесь личность рассматривается как высшая ценность в человеке. Таким образом, и в богословии, и в психологии провозглашены высшие ценности, но как они соотносятся между собой в содержательном плане? Ответ на этот вопрос важен, поскольку ценности определяют деятельность и направление движения исследователя. Ошибка в ответе на этот вопрос – это не только напрасный труд, но и искалеченные души. Ответ на этот вопрос мы будем искать в богословии, поскольку оно использует оба понятия, психология же только одно – «личность».

Начнем с того, что попытаемся разобраться с необходимостью различения понятий «образ Божий» и «личность» в богословии. Вильям Оккам в свое время сформулировал замечательный принцип: «не умножай сущностей без необходимости», то есть для ответа на какой-либо вопрос не нужно привлекать избыточное количество понятий, их должно быть ровно столько, чтобы ответ был правильным и ясным. В связи с этим насколько обосновано в богословии это различение, и какова взаимосвязь этих понятий?

Когда мы намерены что-либо сравнить и дать аналитическое заключение, мы, прежде всего, должны четко представлять то, что сравниваем. Что же мы имеем в святоотеческом наследии в отношении понятий «образ Божий» и «личность»?

Понятие «образ Божий» – одно из самых распространенных в христианской письменности. Нет автора, который бы его не употреблял, и когда читаешь эти рассуждения без жесткой требовательности к строгости формулировок, то вроде бы все пишут об одном и том же. Но когда возникает потребность понять суть и сформулировать ее в словах, то сразу становится ясно, что такого обобщающего определения у святых отцов нет. Сокрушаясь об этом, отец Василий Зеньковский писал: «За вычетом нескольких общепризнанных толкований, святоотеческое учение об образе Божием до такой степени разноречиво, что приходится удивляться, что по такому существенному пункту в церковном сознании не достигнуто единомыслие». Что же делать? Почему святые отцы не предприняли попытки создать подобное определение? Святитель Григорий Нисский дает четкий ответ на этот вопрос: «Образ Божий в человеке, поскольку он – образ совершенный, постольку он и образ непознаваемый, ибо, отражая полноту своего Первообраза, он должен также обладать и Его непознаваемостью». То есть дать определение «образу Божиему» принципиально невозможно в силу непостижимости Бога. Однако как двигаться дальше? Как работать с понятием, которое не фиксируется в человеческом слове? Возможно ли такое? В богословии вполне возможно. Все понятия, связанные с бытием Божиим (Бог, святость, вечность, бессмертие и др.), не подлежат строгим определениям, но это не препятствует нам их использовать и понимать друг друга. В богословии для раскрытия этих тем используется типологический, или образный, метод. Воспользуемся им и мы.

Давайте представим зеркало, в котором отражается человек, и отметим несколько важных феноменов:

– человек отражается в зеркале, и это отображение есть образ человека;

– зеркальное отражение имеет двойную принадлежность: конкретному человеку и конкретному зеркалу;

– отражаясь в зеркале, человек не утрачивает чего-либо в своей природе и не приобретает; даже если зеркал будет много, отражаясь в них, человек остается неизменным;

– при отражении человека природа зеркала не изменяется; отражение – реальное явление, но оно не есть часть природы зеркала;

– в разных зеркалах один и тот же человек отражается по-разному в силу уникальных свойств каждого зеркала (кривизна, неровности, шероховатость, качество отражающего слоя и т.д.).

Из Божественного Откровения мы знаем, что человек может не только отражаться, но и отражать, то есть быть в определенном смысле зеркалом – зеркалом для Бога. При таком подходе возможны некоторые аналогии, раскрывающие нам важные аспекты понятия «образ Божий». В частности, имеют место все вышеуказанные феномены.

Каждый человек – это духовное зеркало, в котором отражается Бог. Отражение Бога в человеке – это и есть образ Божий.

Образ Божий принадлежит Богу, так как это Его «отражение» (так же и мы, подходя к зеркалу, считаем отражение в зеркале своим собственным и говорим: «Это я»); но, с другой стороны, отображение Бога в человеке принадлежит и человеку: именно человек есть носитель образа Божия. То есть образ Божий имеет двойную принадлежность.

Отражаясь в человеке, Бог не утрачивает чего-либо в Своей природе и не приобретает. Несмотря на то, что людей большое множество, отражаясь в них, Бог остается неизменным.

При отражении Бога в человеке человеческая природа не изменяет своего онтологического статуса, то есть всегда остается человеческой даже при восхождении на высшие ступени святости. «Ни мудрые своею мудростью, – учил преподобный Макарий Великий, – ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое. Только при содействии Духа Святого открывается и приобретается понятие и точное ведение о душе. Но при этом рассматривай, рассуждай и уразумевай, как это бывает, и слушай: Он Бог, а она – не Бог; Он Господь, а она – раба; Он Творец, а она – тварь; Он Создатель, а она – создание; ничего нет общего в Его и ее естестве, но только по бесконечной, неизреченной и недомыслимой любви Своей и по благоутробию Своему благоволил Он вселиться в сем создании, в этой разумной твари, в этом досточестном, избранном деле Своем, “чтобы нам быть, – как говорит Писание, – некоторым начатком Его созданий” (Иак. 1: 18), быть нам Его мудростью и общением, быть собственною Его обителью, собственною чистою Его невестою». Образ Божий – реальное явление, но он не есть часть природы человека – это ни дух, ни душа, ни тело, это высочайший Божественный дар, проявляющийся в наличии у человека божественных свойств (бессмертие, свобода, разум, личность и т.д.).

В каждом человеке Бог отражается неповторимым образом, и это обусловлено уникальностью человеческих личностей.

Вот здесь мы и подошли к понятию «личность».

В богословии «личность» – это богодарованное уникальное начало в человеке, которое формирует неповторимый образ существования природы конкретного человека. Бог есть Личность (точнее – три единосущные Личности), поэтому и человек является личностью именно в связи со своей богообразностью. Эти два понятия («образ Божий» и «личность») взаимосвязаны, но нетождественны. Личностное бытие человека – это, может быть, главная характеристика богообразности человека, однако это не значит, что образ Божий в человеке и личность – одно и то же. Поясним это различие понятий на простом примере. Человеческая личность в духовно-нравственном отношении может быть и положительной, и отрицательной. О диктаторах, тиранах, преступниках допустимо говорить как о яркой личности, описывая их качества и поступки, в том числе и негативные. Однако если мы попытаемся говорить о тех же людях как носителях образа Божия (согласно православному учению, образ Божий может помрачиться, но он неуничтожим человеческим грехом или смертью), то мы никогда не употребим нравственно-отрицательные категории. Значит, образ Божий и личность – это не одно и то же. Образ Божий есть некий нравственно-положительный полюс бытия человека, а человеческая личность может свободно самоопределяться по отношению к нему как в положительном, так и в отрицательном смысле, то есть человек может жить в соответствии со своей богообразностью или вопреки, но личностью он быть не перестает и образ Божий не утрачивает.

Образ Божий в человеке позволяет преодолеть пропасть трансцендентности между Творцом и творением, ибо люди, именно по причине своей изначальной богообразности, способны познавать Бога и вступать в общение с Ним. Преподобный Макарий Великий писал: «Как небо и землю сотворил Бог для обитания человеку, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в доме Своем, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его».

Подводя итог вышесказанному, сформулируем несколько тезисов по нашей теме.

Тезис 1. Понятия «образ Божий» и «личность» взаимосвязаны друг с другом. Бог есть Личность, и человек есть личность, потому что он наделен образом Божиим. Личностное бытие – это проявление образа Божия, то есть взаимосвязь понятий выстроена по типу причины и следствия.

Абсурдно рассуждать о психике и игнорировать понятие о человеке. Тем более странно, с точки зрения христианской антропологии, изучение человеческой личности без опоры на учение о богообразности человека.

Тезис 2. «Образ Божий» и «личность» – понятия взаимосвязанные, но не тождественные. Ибо образ Божий есть некая неотъемлемая данность, постоянно содействующая сближению человека с Богом. Он всегда имеет духовно-положительную направленность и является онтологическим основанием для личности. Личность же – это проявление образа Божия в человеке и, как все иные проявления образа Божия (разум, творчество, свобода, бессмертие и др.), может иметь различную нравственную направленность и изменяться по ходу существования человека – как совершенствоваться, так и деградировать.

Убедиться в нетождественности данных понятий можно легко, если попытаться заменить в святоотеческих творениях словосочетание «образ Божий» на слово «личность». Контекст высказываний существенно повредится.

Тезис 3. Понятия «образ Божий» и «личность» не подлежат формальному определению. Поскольку образ Божий и личность человека «укоренены» в Боге, Который не подлежит определению, то и данные понятия не охватываются человеческим словом. Однако отсутствие строгих определений отнюдь не лишает нас возможности конструктивно использовать эти термины при антропологических рассуждениях. Исследованию вполне доступны отдельные проявления богообразного личностного бытия человека, но важно, чтобы эти феномены даже в обобщенном виде не считались сущностью и предельной глубиной образа Божия и личности в человеке. По сути, в христианской антропологии слова «образ Божий» и «личность» – это во многом слова-знаки, указывающие на таинственную глубинную реальность в человеке.

Тезис 4. Образ Божий и личность – это онтологические свойства человека, но не какие-то особые части его природы. Это, может быть, самый сложный, но предельно важный момент в понимании данной темы. Часто мы настолько скованы материальным восприятием явлений, что, открыв нечто новое, тут же начинаем рассуждать об этом в природном аспекте. Однако если быть внимательным, то можно легко обнаружить, что многие важные для человека понятия, такие как красота, гармония, истина, правда, не имеют своей самостоятельной природы. Эти понятия и подобные им реализуются в тварном мире, но не являются частью природы тех предметов, которые мы так характеризуем. При этом красота, истина, добро и т.п. не имеют своей отдельной природы или естества в прямом смысле слова, и все же они реальны. Если тысяча человек независимо друг от друга, подходя к одной и той же картине, восклицают: «Красота!», то мы не вправе отрицать «присутствие» красоты в ней, но мы не сможем выделить ее из картины как отдельный природный объект. Красота, реализованная в естестве тварного предмета, тем не менее, «надприродна», метафизична. Значит, у этих понятий должно быть онтологическое основание, не имеющее тварной природной обусловленности. Таким основанием является Бог. Если обратиться к антропологии, то и здесь мы очень часто оперируем понятиями реальными, но неприродными: сознание, свобода, творчество, бессмертие, любовь и др. Понятия «образ Божий» и «личность» близки к этому ряду. Они не имеют своей самостоятельной субстанции в человеке. Это не часть души, не дух, не ум. Они не могут существовать вне человеческой природы, но, реализовавшись в ней, задают богоподобный (образ Божий) и уникальный (личность) способ существования человека.

В человеческом языке природный и личностный аспекты бытия человека четко разграничены. Если мы отвечаем на вопрос «что есть человек?», то описываем общечеловеческую природу. Если же задаемся вопросом «кто есть человек?», то пытаемся познать человека как личность, выделить его неповторимость, выяснить основание этой уникальности. Замечательный русский богослов В.Н. Лосский так сформулировал данный подход к пониманию личности: «Личность есть несводимость человека к его природе». В виде формулы это утверждение выглядит так: личность человека = конкретный человек – общечеловеческая природа. То есть, чтобы приблизиться к пониманию уникальной личности человека, необходимо абстрагироваться от всех его общечеловеческих природных свойств, пройти путем антропологической апофатики.

Впрочем, для понимания личности есть другой, более простой и гораздо более эффективный способ, но он пока что лежит за пределами научной методологии: нужно просто полюбить конкретного человека. Именно любовь в евангельском смысле без каких-то особых интеллектуальных усилий позволяет узреть личность в другом человеке, а сила нашей любви определяет глубину познания любимой нами личности.

Подобный подход к изучению человеческой личности в науке должным образом еще не представлен. Надеемся, что зарождающаяся христианская психология откроет новые перспективы в познании человека.

Личность

Светское понимание личности

Личность — это человек как общественное и природное существо, наделенное сознанием, речью, творческими возможностями. /Энциклопедический словарь/

В психологии:
✦ Любой человек, обладающий сознанием.
✦ Человек, обладающий таким уровнем психики, который делает его способным управлять своим поведением и психическим развитием.

В современной культуре слово «личность» имеет три смысла:
✦ личность как системообразующая характеристика внутренней жизни человека (то внутреннее, что организует и объясняет внутреннюю жизнь и поведение человека);
✦ личность как особь с особенностями (с определенной совокупностью привычек);
✦ личность как звание (личностью – не рождаются, личностью — становятся!)

Богословское понимание личности

Личность — есть несводимая к природе, свободная, открытая, творческая, уникальная, целостная в смысле как неделимости, так и нерушимой идентичности, непознаваемая аналитическими объективирующими методами онтологическая основа человека, определяющая образ бытия его индивидуализированной природы.

«Образ Божий» и «личность»

«Образ Божий» и «личность» – понятия взаимосвязанные, но не тождественные.

Образ Божий есть неотъемлемая данность, постоянно содействующая сближению человека с Богом. Он всегда имеет духовно-положительную направленность и является онтологическим основанием для личности.

Личность – это проявление образа Божия в человеке и, как все иные проявления образа Божия (разум, творчество, свобода, бессмертие и др.), может иметь различную нравственную направленность и изменяться по ходу существования человека – как совершенствоваться, так и деградировать.

Понятия «образ Божий» и «личность» взаимосвязаны друг с другом.

Бог есть Личность, и человек есть личность, потому что он наделен образом Божиим.

Личностное бытие – это проявление образа Божия, то есть взаимосвязь понятий выстроена по типу причины и следствия.

Личность – самое ценное в человеке

Каждый человек важен для Бога не как элемент тварной природы, но именно как уникальная личность, способная воспринимать благо и дарить любовь.

В Священном Предании Церкви понятие личности соотносилось со словами «сердце», «владычественное», «ум», «внутренний человек», «самовластие», «дух», «душа».

Личностный мир человека – совокупность отношений к себе, к миру, к другому, желаний, свободных выборов, а также ответственность за всё это. Личностный мир человека принадлежит только ему, и носит всегда субъективный и индивидуальный характер.

Основные характеристики человеческой личности

Личность есть одно из проявлений образа Божия в человеке.

В обыденном языке четко разграничены два уровня отношения к человеку:
✦ как к уникальной личности (о человеке как личности ставится вопрос «кто?»),
✦ как к природному существу (о человеческой природе мы спрашиваем «что?»).

Личность не существует сама по себе вне конкретной природной субстанции.

Личность получает бытие вместе с душой и телом человека и им не предсуществует. То есть зачатие и рождение всякого человека относится не только к естеству, но и к личностному началу.

Личность, получив от Бога начало бытия, далее неуничтожима, несмотря на все природные изменения, что сообщает каждому человеку вечный, непреходящий смысл жизни.

Человеческая личность («Я») не просто пребывает в естестве человека, но четко осознает себя «владыкой», «хозяином», «собственником» своей природы, содержит и формирует ее неповторимым образом. Это выражается в фразах: «мое тело», «моя душа» и т. п.

Личность задает уникальный способ существования своей природе, который проявляется как в мелочах (почерк, походка), так и в глобальной духовной перспективе (жизнь с Богом или сближение с падшими духами).

Именное личностное начало делает человека узнаваемым в разные периоды его жизни, несмотря на постоянные природные изменения (возрастание, старение, преображение, воскресение).

Отношения личности и природы в человеке динамичны и могут принимать разные формы.

В соответствии с замыслом Божиим человек как личность должен овладеть своей природой и усовершенствовать ее так, чтобы она не только ни в чем не препятствовала, но и содействовала осуществлению его предназначения. Предельный идеал в этом для человека – Божественное бытие, где каждая Ипостась обладает всей полнотой единой Божественной природы.

Возможен и другой тип взаимодействия личностного и природного в человеке.

Личность может поработиться своей природе, так что постепенно все более переключается на обеспечение природных потребностей и не реализует свое божественное предназначение. Насколько личность обусловлена природными потребностями, настолько она и деградирована.

Развитие личности проявляется во всё большем овладении своими природными свойствами и управлении ими.

В повседневной жизни это выражается прежде всего в способности преодолевать свое «хочу» (или «не хочу») в пользу божественного «надо» (то есть воли Божией).

Личность абсолютная и тварная

В богословии различают понятия личности абсолютной и тварной. Абсолютные личности – это Отец, Сын и Святой Дух. Тварные личности – это люди и Ангелы.

Абсолютные Божественные личности совершенны, неизменны, вечны. Тварные личности призваны к совершенству, изменяемы, имеют начало, но далее неуничтожимы.

И после смерти, и в раю, и в аду в человеке сохраняется личностное начало.

Личность нуждается в общении с другими личностями

Личность раскрывается, изменяется и обогащается в диалоге.

Человек имеет онтологическую потребность в общении с другими личностями: Богом, Ангелами и людьми. По этой же причине человек стремится к созданию семьи.

Личность жаждет слышать и быть услышанной.

Высшая форма межличностного общения – любовь

В любви личность всецело отдает себя любимому и в то же время всецело обретает его. В любви двое становятся единством без утраты личностной уникальности. Более того, личность получает возможность раскрыться в новом пространстве – личностном пространстве другого. Любовь – это главное средство для познания личности.

Понятия «образ Божий», и «личность» не подлежат формальному определению

Поскольку образ Божий и личность человека «укоренены» в Боге, Который не подлежит определению, то и данные понятия не охватываются человеческим словом. Однако отсутствие строгих определений отнюдь не лишает нас возможности конструктивно использовать эти термины при антропологических рассуждениях. По сути, в христианской антропологии слова «образ Божий» и «личность» – это во многом слова-знаки, указывающие на таинственную глубинную реальность в человеке.

Личный свободный выбор

Своеобразие личности более всего раскрывается в диалоге и в поступках, основанных на личном свободном выборе

Личный свободный выбор – исходная точка всякого человеческого поступка. В этих действиях происходит актуализация личности, обнаруживается ее содержание.

Например, если человек захотел пить, то это естественное проявление его природы. Но как личность он выбирает напиток и удовлетворяет возникшую естественную потребность (пьет воду, чай, вино…).

В поступке человек принимает на себя ответственность перед Богом, людьми и окружающим миром. На основании совершенного им выбора, принятого решения он будет судим пред Богом.

ИМЯ

Необходимым атрибутом личности является ИМЯ – словесное наименование, которое ассоциируется с конкретной личностью.

Имя – это не личность, оно не содержит в себе личностное начало, но оно позволяет обратиться к личности и вступить с ней в диалог.

Имя вторично по отношению к личности. В идеале имя должно содержательно соответствовать именуемой личности.

После грехопадения в силу помрачения человеческого сознания люди не способны давать такие богоугодные имена. И все же общение с личностью происходит посредством имени, пусть даже и весьма произвольного.

Именно личность получает от Бога таланты, распоряжается ими и будет отвечать за свой выбор и поступки перед Создателем.

В отношении каждой личности Бог имеет Свой неповторимый замысел, который, однако, не является предопределением.

В его реализации каждая личность абсолютно свободна и ответственна перед Богом.

Атрибуты личности

Самосознание – способность созерцать самого себя как разумное существо, отличное от других, как неповторимое, неделимое «Я».

В определенном смысле личность – это и есть осознающее себя в своей уникальности свободное сознание. Субъективно опознание себя как личности происходит путем рефлексии.

Самоопределение – способность осознавать себя в пространстве бытия, наблюдать движение своего «Я» во времени, в истории.

Свобода – независимость личности (даже от Бога) при принятии решений.

Выбор – способность предпочитать, выбирать, принимать решения и реализовывать их.

Вера – способность самоопределяться без опоры на личный опыт, теоретические рассуждения и природные основания.

Ответственность – готовность принимать на себя последствия принятых решений и совершенных поступков.

Кроме этого, личностную обусловленность имеют большинство категорий из нравственной сферы жизни человека: добро, зло, истина, справедливость, доверие, сомнение, надежда, любовь, благоговение, страх и др.

Неотъемлемыми атрибутами личности являются также творчество, владычество, бессмертие, целостность, неделимость, уникальность и др.

Личностная терминология

Излагая учение о человеке, удобно использовать три подхода: личностный, природно-личностный и природный, которым соответствуют три термина – «личность», «индивидуальность» и «индивид».

Личность

В.Н. Лосский: личность есть несводимость человека к природе.

Личность = конкретный человек (индивидуальность) – общая человеческая природа.

Если мы хотим осознать личностное начало в человеке, то должны как бы не замечать в нем общие для всех людей природные характеристики и увидеть в нем то начало, которое отличает его от других людей, делает его неповторимым.

Индивидуальность

Конкретный человек, рассматриваемый как целостный природно-личностный субъект, в своем неповторимом своеобразии.

При индивидуальном подходе, в отличие от личностного, человек должен быть описан целостно с учетом как личностных характеристик (самосознание, самоопределение, свобода и др.), так и природных свойств (разум, воля, чувства, телесное устроение и т.д.

Индивидуальность = личность + общая человеческая природа.

Индивид

Человек, рассматриваемый в общем природном или социальном аспекте как единичный представитель какой-либо однородной группы людей, без учета его уникальных личностных характеристик. Например: человек, мужчина, женщина, студент, покупатель, клиент и т. д.

Если какое-либо рассуждение не учитывает личностную специфику конкретных людей, то в этом случае люди рассматриваются как индивиды (пример такого высказывания: «для жизни человеку необходим дом, семья, работа и пища»).

Индивид = конкретный человек (индивидуальность) – личность.

«Лик», «лицо», «личина»

Павел Флоренский предложил описывать ключевые состояния личности с помощью терминов «личина», «лицо», «лик».

«Личина» – личность, которая живет вопреки богообразности; «лицо» – личность на пути стяжания подобия Божия; «лик» – личность, достигшая подобия Божия в такой мере, что для других ее богообразность становится явной.

Данное терминологическое различение представляется очень важным и удобным для описания развития или деградации личности человека.

Человек это природа. Что такое природа человека. Природа Человека

Человек это природа. Что такое природа человека. Природа Человека

– одна из важнейших категорий социальной философии, отправная точка подавляющего большинства исследований социальных проблем. В древневосточной мудрости человек выступал как предельно малая частица социально-космического целого, не имеющая самодостаточной личной ценности; в античном мире он представлялся каплей, в которой, тем не менее, это социально-космическое целое в концентрированной форме повторяется и с ним вполне соизмеримо, хотя человек уже виделся как существо самодеятельное. В средние века сущность человека усматривали в той частице божественного, духовного огня, которая трепещет в его утробе, преодолевая рамки внешней телесной ограниченности. В новое время, с одной стороны, человек предстает как существо духовное, способное рационально мыслить, а с другой стороны, в нем выделяются личные, самодеятельные качества, которые определяются через его внешние социальные характеристики. Тем самым природа человека выглядит чем-то совершенно лишенным всякой определенности. Продолжая традиции западноевропейской философии 19 в., представлявшей человека в его двойственности (телесная природа и духовная сущность), современная социальная философия рассматривает его с двух сторон – с точки зрения его биологической природы и социальной сущности. Евразийская философия выдвигает концепцию тройственности, наличия трех модусов в единой человеческой природе: духа, души и тела (телесности, социальности и духовности), полагая, что сущность человека проявляется в его духовности. Это позволяет более точно формулировать и решать проблемы духовного возрождения человека и избавления его от пороков, проблемы, связанные с формированием человека как личности, как полноправного и свободного члена общества, активного субъекта всех общественных отношений, творца цивилизации мудрости.

Человек это природа или нет. Как отличить, к какой природе относится тот или иной объект?

Давайте попробуем вместе.

Частью какой природы является подсолнух? Подсолнух рождается — из семечка проклевывается росточек. Росток растёт. Корни достают из земли питательные вещества, а листья из воздуха берут углекислый газ — подсолнух питается. Растение дышит, поглощая из воздуха кислород. Подсолнух дает семена (семечки) — значит он размножается. Осенью он засыхает — умирает. Вывод: подсолнух — часть живой природы.

Человек рождается, растет, ест, дышит, заводит детей, умирает, значит нас тоже можно смело отнести к живой природе. Человек — часть природы.

Луна, Солнце, родник, камни не растут, не питаются, не дышат, не дают потомство, значит это тела неживой природы.

Снеговик, дом, машины сделаны руками человека и не относятся к природе.

Но существуют и тела неживой природы, которые обладают отдельными признаками живых организмов.

Например, кристаллы рождаются, растут, разрушаются (умирают).
Река рождается из таяния ледника, растет, когда в нее впадают мелкие речки, она умирает, впадая в море.
Айсберг рождается, растет, движется, умирает (тает в теплых морях).
Вулкан рождается, растет, умирает с прекращением извержений.

Но все они НЕ питаются, НЕ дышат и НЕ дают потомство.

Если сломать кусочек мела пополам, получится 2 кусочка мела. Мел остался мелом. Мел — предмет неживой природы. Если сломать деревце или разделить на части бабочку, они погибнут, потому что дерево и бабочка — предметы живой природы.

В начальной школе возникают трудности в определении принадлежности предмета не только к живой и неживой природе, но и к природе вообще. Сможете ли вы правильно выполнить задание?

Найдите группу, в которой все предметы относятся к неживой природе:

а) солнце, вода, земля, камни.
б) луна, воздух, луноход, звёзды.
в) лёд, земля, вода, корабль.

Правильный ответ а). Луноход и корабль не относятся к неживой природе, они не относятся ни к какой природе, потому что созданы руками человека.

Человек это природа или рукотворный мир. Урок «Природа и рукотворный мир»

Дудалова Екатерина
Урок «Природа и рукотворный мир»

План-конспект урока

Учитель: Наш с вами урок я хочу начать со стихотворения В. Кривошеева «Доброе утро» :

Придумано кем-то

Просто и мудро

При встрече здороваться:

— Доброе утро!

— Доброе утро!

Солнцу и птицам.

Доброе утро!

Улыбчивым лицам.

И каждый становится

Добрым, доверчивым.

Пусть доброе утро

Длится до вечера!

Давайте встанем ровненько, настроимся на работу и улыбнемся друг другу. Так, молодцы! Присаживайтесь.

Учитель: Ребята, сегодня я на урок принесла с собой различные предметы. Ребята, попробуйте разделить эти предметы на двегруппы: с левой стороны стола расположите одну группу, а с правой стороны стола вторую группу. Итак, кто хочет попробовать?

(Обучающиеся предполагают, как разделить на группы, затем делят и раскладывают на столе две группы)

Объясните, почему вы именно так разделили? (Можно еще как-нибудь разделить)

(Обучающиеся: К первой группе относится природа , а ко второй то, что сделал человек своими руками).

Учитель: Молодцы! Вы правильно разделили предметы!

Ребята, как вы думаете, о чем мы будем с вами сегодня говорить на уроке ? Кто сможет сформулировать тему нашего урока ?

(Обучающиеся: Тема нашего урока » Природа и рукотворный мир » .)

Учитель: Абсолютно верно. Ребята, мы с вами определили тему нашего урока , давайте теперь попробуем определить задачи нашего урока . Что вам будет интересно узнать? (Мотивировать вопросами)

Учитель: Ребята, давайте посмотрим вокруг. Назовите мне предметы, которые нас окружают в классе? Так, что из названных предметов можно отнести к природе ? Так. Ребята, а как вы понимаете слово » природа » ? Что это?

Учащиеся: (Предполагают и дают определение) Природа — это то , что нас окружает, не созданное человеком.

Учитель: Так, молодец! Кто еще как думает? Смелее ребята! Проверим свои предположения. Я вывела на экран определение природы . Кто хочет озвучить нам его? Итак, ребята, ваши предположения оказались верны (или неверны) .

Ребята, мы с вами выяснили, что такое природа . Теперь скажите, какая бывает природа ? Ребята, почему, есть живая и неживая природа , по каким признакам можно отличить живую природу от неживой природы ? (Движение, рост, питание, размножение, смерть) .

Ребята, давайте выполним задание на определение живой и неживой природы . На слайде я разместила картинки, а перед вами лежит листочек, на котором написано » Природа » и разделено на живую и неживую природу . Объединитесь в пары, подпишите свои фамилии. Определите и запишите те предметы, которые относятся к живой природе , и те предметы, которые относятся к неживой природе . (Пройти по рядам, смотреть) . Как обменяться?*

Ребята, теперь я предлагаю Вам обменяться своими работами по партам и проверить друг друга. (Критерии оценивания) . В конце урока сдадите мне свои работы, чтобы я выставила оценки.

Ребята, мы с вами определили, что есть живая и неживая природа , а как вы думаете, есть ли между ними связь? Влияет ли неживая природа на живую ? Если да, то как? Сможете привести пример? *Солнце служит источником тепла и света для всего живого. Осенью оно поднимается над землей не так высоко, как летом. Чем ближе к зиме, тем ниже Солнце. Продолжительность дня уменьшается, холодает. Все меньше тепла и света достается Земле. *

Давайте теперь поговорим о рукотворном мире . Ребята, как вы понимаете словосочетание » рукотворный мир » ? Почему » рукотворный » ? Как образовано это слово? Какие слова спрятались с этом слове?

Так, давайте теперь сформулируемопределение: «Что такое рукотворный мир ?»

Ребята, мы с вами выяснили, что такое » рукотворный мир » , теперь давайте выполнимзадание: перед вами листочек, на котором представлены объекты природного и рукотворного мира . Подумайте, какая может быть связь между этими объектами, и составьте пары. Подпишите цифру объекта рукотворного мира к объекту природы или соедините стрелочками. (Пройти, посмотреть)

Давайте проверим, что у вас получилось. (Проверить со слайдом)

Ребята, теперь выполните самостоятельнуюработу: перед вами лежит табличка, которую нужно заполнить предметами, которые относятся к природе и к рукотворному миру , опираясь наописание: Например,светит: солнце (относится к природе , лампочка (относится к рукотворному миру ) . Все справились? Или кто-то затрудняется?

Ребята, кто хочет показать заполненную табличку и рассказать, какие примеры вписал? Смелее! (Поставить оценку)

Ребята, хотели бы попробовать превратить объект природы в объект рукотворного мира ?

Для работы нам понадобятся следующиематериалы:

— семена тыквы;

— пластилин;

— тонкие веточки;

— немного фантазии и усидчивости.

Человек это природа доказательство. Связь человека с природой

Человек и природа неразрывно связаны между собой. Мы в огромной степени зависим от окружающего нас мира. Еще не так давно господствовало мнение, что человек является царем природы, ее полноправным хозяином. Однако на сегодняшний день ясно, что мы – всего лишь крошечная частица в мире.

Взаимодействие человека с природой может быть гармоничным только тогда, когда мы уважительно и бережно относимся к ее дарам. Люди составляют единое целое с окружающей средой, поэтому должны нести ответственность за свои действия и оценивать их последствия.

Человек – неотъемлемая часть мира

В процессе своей жизнедеятельности мы во многом зависим от природы. Она дает нам столь необходимые вещи, как воздух, вода, свет, пища. Только от нас зависит, в каком виде мы сохраним все эти ценные ресурсы для себя и последующих поколений. Население во всех уголках планеты развивается, строит свой быт и трудовую деятельность, ориентируясь на природные условия, климат в месте проживания. Образ жизни людей, живущих у теплого моря, сильно отличается от жизни в суровых северных условиях.

Несмотря на свою, казалось бы, довольно сильную способность менять природные условия, изменять русла рек и ландшафт, человечество по-прежнему сильно зависит от среды обитания. Такие катаклизмы, как извержения вулканов, землетрясения, цунами и многие другие способны уничтожить целые города и даже цивилизации. Экономическое развитие и создание новых прогрессивных технологий также не представляется возможным без использования природных ресурсов.

В последние десятилетия все более очевидным становится тот факт, что природа не может бесконечно удовлетворять все потребности людей, если те не будут ничего давать взамен. Основой гармоничной жизни должно стать осознание, что человек является неотъемлемой частью окружающего мира, а, значит, должен заботиться и охранять его, разумно использовать все ресурсы без вреда для природы.

Как человечество влияет на Землю

С тех пор, как человек стал разумным и получил возможность использования орудий труда, начинается его влияние на окружающие условия и их изменение. Под воздействием наших сил произошло множество изменений в окружающей среде, как положительных, так и негативных. К позитивным сторонам влияния людей можно отнести создание национальных парков и заповедников, где многие редкие виды животных и растений стало возможным сохранить от исчезновения. Такая деятельность позволяет расширить биологическое разнообразие существующих на планете видов. Создавая искусственные оросительные системы, мы помогаем увеличить площадь плодородных почв и эффективно их использовать.

К сожалению, от неразумных и непродуманных действий людей природа терпит большой ущерб. Например, вырубка лесов разрушает естественную среду обитания многих животных и растений, ведет к снижению выработки кислорода, что, в свою очередь, неизбежно вызывает глобальное потепление. На месте вырубленных лесов зачастую образуются пустыни, поскольку после исчезновения деревьев верхний плодородный слой почвы легко размывается.

Быстрый рост населения приводит к тому, что для его обеспечения пищей приходится применять новые технологии в сельском хозяйстве. Если раньше плодородную почву не эксплуатировали постоянно, давая ей некоторое время отдохнуть, то сейчас люди распахивают все новые площади и используют их без перерыва, тем самым снижая плодородие.

Для более быстрого роста применяют современные удобрения, которые оказывают отрицательное влияние на грунт и воду. Мы строим огромное количество заводов, но мало заботимся о том, какое количество отходов они выбрасывают в атмосферу и сколько мусора оказывается в воде. В Тихом океане существует огромная зона, сплошь покрытая плавающим по поверхности мусором, что неизбежно ведет к вымиранию многих видов океанических животных. Города, стоящие на пресноводных реках, ежедневно сбрасывают в них канализационные отходы, отходы промышленного производства.

Таким образом, мы не только вредим природе, но и загоняем себя в ловушку, сокращая количество пригодной для питья воды. Отсутствие пресной воды уже сейчас является большой проблемой в некоторых районах планеты.

Советы по сбережению природы

Если мы хотим научиться не столь губительно влиять на природу, стоит предпринять несколько несложных действий:

• для эффективного и рационального использования минеральных ресурсов нужно совершенствовать способы их добычи, уменьшая количество отходов и вредных выбросов;
• использовать ресурсы животного и растительного мира нужно в таких количествах, чтобы это не приводило к исчезновению отдельных видов.
• необходимо широко внедрять применение альтернативных источников энергии в быту и производстве.

Для более детального ознакомления с темой рекомендуется просмотреть познавательные презентации , где вся информация изложена в доступной и понятной форме. Чем скорее человечество начнет более бережно относиться к природе, тем лучше мы сможем сохранить всю ее красоту и богатство для наших детей и внуков.

Человек это природа да или нет. Зависит ли природа от человека?

Вам известно, что в природе всё взаимосвязанно, начиная от твёрдого камня и кончая ветвящимся деревом. Всё в этой природе говорит о том, что все подчиняются ей, даже человек. Человек является частью и сущностью природой. Он с древних времён занимался собирательством, охотился на дичь, распахивал и засеивал поля, вырубал большие участки лесов. К сожалению его деятельность дошла до такого развития, что наступила угроза всему живому на Земле. Например, загрязнение, отравление воздуха и воды. Люди понимают, что это может привести к катастрофическим последствиям. Поэтому они организовали специальные заповедники, где находятся вымирающие виды некоторых животных и растений, запретили охотиться на определённых участках земли и вырубать леса. Многие травы сейчас по угрозой и занесены в Красную книгу.
Известно, что Правительство уже давно берется с браконьерами, но результаты всё равно неутешительные. Видя огромное количество вырубки лесов, люди стали садить различные саженцы, что хоть как-то восполнить потерю леса и зелени. Но остаётся главный вопрос: зависит ли природа от человека? Мне кажется, если бы человек не вмешивался в порядок природы, то она сейчас не была бы под угрозой.
Человек занимает особую ступень в этом мире и не должен нарушать спокойствие природы. Но, к сожалению, прошлое невозможно вернуть.
Что такое природа? Природа обладает неизменными качествами. Человек идёт по улице и замечает только то, что сегодня отличный день, т.е. безоблачная погода и яркое солнце. Но он не замечает самого главного, что отличная погода состоит из дополняющих факторов: свежий воздух, чистота окружающей среды. Поэтому стоит задуматься над тем, а стоит ли карёжить природу? Ведь она не долговечна, и когда-нибудь наступит такой миг, когда уже нечего будет добывать, вырубать, с Земли исчезнет всё её многочисленное богатство. Жаль, что люди зачастую даже не задумываются об этом. НЕ выкидывай бумажку, пойди и сожги её — это уже будет помощь природе. Нужно стремиться к её совершенству и беречь то, чьей частью мы также являемся. Любое живое существо обычно вносит лепту в естественный процесс кругооборота, а человек всё губит, топчет и вырывает. Как можно этого не понимать, что мы убиваем не только природу, находящуюся вокруг нас, но и ту, которая царит у нас внутри.

Природа не храм, а мастерская и человек в ней работник кто это сказал. «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Так ли это?

Без всякого вступления я говорю в ответ на эту тираду Базарова, героя романа «Отцы и дети» И. С. Тургенева: нет, нет и еще раз нет! До чего додумался этот нигилист, жив­ший в XIX веке! Следом за этими его словами могли бы последовать и другие, которые еще недавно были почти нашим лозунгом: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее наша задача».

Вот идеологические истоки того, к чему сейчас пришла наша планета. И наша страна втом числе. Брали у природы, думая, что неисчерпаемы ее запасы. Строили, возводили, меняли русла рек, рубили леса, не думая о последствиях. Не понимали, что природа — это как раз храм, где лишних деталей нет, где все взаимосвязано. Вырубили леса — иссякли реки, создали каскады плотин с искусственными морями — под водой оказались деревни и источники заражения воды — скотомогильники. Заразили промышленными сливами реки и моря — уменьшились запасы рыбы. Большой экологической бедой стал Черно­быль. Вот к чему пришли люди, считая природу не храмом, а мастерской. А ведь все это строили, создавали, добывали во имя человека, его благополучия.

Конечно, я прекрасно понимаю, что человечество не может жить и кормить себя, не используя природные ресурсы. Да вот только когда грянула беда, додумались и научились использовать природу, не нанося ей вреда, или сводить этот вред к минимуму. Не верю, что полвека назад наши ученые не могли решить эти проблемы. Выводили спу тники на орбиту, первыми отправили человека в космос, а о разумных отношениях с природой не подумали, не считали нужным просчитывать их на многие годы вперед. Неужели мы никогда не изживем из нашего менталитета закрепленное народной мудростью понятие: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится»?

Сейчас научились всему: и восстанавливать «легкие плане. ты», то естьлеса, и очищать воды, сбрасываемые в моря и реки. Задумались даже об альтернативных источниках энергии. Только ждать быстрого результата не стоит. Еще одна народная мудрость гласит: «Ломать — не строить». Теперь главное: не наносить природе новых ран.

Природа именно храм, прекрасный, нерукотворный храм, который должны беречь все от мала до велика. Не ломай кусты, не делай больно кошке, не оставляй мусор в лесу или на берегу — всему этому надо учить с детства. Это первые уроки по охране природы. Не рвать без толку полевые цветы, затушить костер до последней искры — это должно стать законом для отдыхающих на природе. А уж если ты работник промышленного предприятия, то помни: мастерские — это твои цеха, твои стройплощадки, а не природа. Тогда тем, кто придет за нами, не нужно будет исправлять наши ошибки, кляня нас и нашу безответственность.

Богословское понятие человеческой личности

В.Н. Лосский

Из сборника статей В. Лосского «Богословие и Боговидение»
Москва, Издательство Свято-Владимирского братства, 2000

Я не берусь излагать то, как понимали человеческую личность отцы Церкви или же какие-либо иные христианские богословы. Даже если бы мы и хотели за это взяться, следовало бы предварительно спросить себя, в какой мере оправдано само наше желание найти у отцов первых веков учение о человеческой личности. Не было бы это желанием приписывать им мысли, вероятно, им чуждые, но которыми мы, тем не менее, их наделили бы, не отдавая себе ясного отчета в том, как зависимы мы в самом методе нашего суждения о человеческой личности от сложной философской традиции – от образа мысли, следовавшей путем весьма отличным от того, который можно было бы считать путем собственно богословского предания?
Во избежание подобной бессознательной сбивчивости, а также злоупотребления сознательными анахронизмами, когда вкладываешь что-то от Бергсона в свт. Григория Нисского или что-то от Гегеля в преп. Максима Исповедника, мы пока что воздержимся от всякой попытки найти в святоотеческих текстах развернутое учение (или учения) о личности человека. Я же лично должен признаться в том, что до сих пор не встречал в святоотеческом богословии того, что можно было бы назвать разработанным учением о личности человеческой, тогда как учение о Лицах, или Ипостасях, Божественных изложено чрезвычайно четко. Тем не менее христианская антропология существует как у отцов первых восьми веков, так и позднее, как в Византии, так и на Западе, и нет сомнений в том, что это учение о человеке личностно, персоналистично. Разве могло бы оно быть иным в богословской мысли, основанной на Откровении Бога живого и личного, создавшего человека «по Своему образу и подобию»?

Итак, я не буду проводить исторического исследования христианского вероучения, а ограничусь только изложением некоторых богословских мыслей о том, каким же требованиям должно отвечать понятие человеческой личности в контексте христианской догматики. Прежде чем спрашивать, что в богословском контексте есть человеческая личность, мы должны сказать несколько слов о Лицах Божественных. Этот обзор не отвлечет нас от нашей темы.

Чтобы наилучшим образом выразить присущую Богу реальность личностного или, вернее, выразить реальность личного Бога, – а реальность эта есть не только домостроительный модус проявления безличностной в Самой Себе Монады, но первичное и абсолютное пребывание Бога-Троицы в Своей трансцендентности, – греческие отцы для обозначения Божественных Лиц предпочли термину proswpon термин ипостась. Мысль, различающая в Боге «усию» и «ипостась», пользуется словарем метафизическим и выражает себя в терминах онтологических, которые в данном случае являются не столько понятиями, сколько условными знаками, отмечающими абсолютную тождественность и абсолютную различимость. В своем желании выразить «несводимость» ипостаси к усии, несводимость личности к сущности, не противопоставив их при этом как две различные реальности, святые отцы провели различие между двумя данными синонимами, что действительно было терминологической находкой, позволившей сказать свт. Григорию Богослову: «Сын не Отец (потому что есть только один Отец), но Он то же, что Отец. Дух Святой, хотя Он исходит от Бога, не Сын (потому что есть только один Единородный Сын), но Он то же, что Сын»1. Ипостась есть то, что есть усия, к ней приложимы все свойства – или же все отрицания, – какие только могут быть сформулированы по отношению к «сверхсущности», и, однако, она остается к усии несводимой. Эту несводимость нельзя ни уловить, ни выразить вне отношения трех Ипостасей, которые, собственно говоря, не три, но «триединство». Когда мы говорим «три Ипостаси», то уже впадаем в недопустимую абстракцию: если бы мы и захотели обобщать и найти определение «Божественной Ипостаси», надо было бы сказать, что единственное обобщающее определение трех Ипостасей – это невозможность какого бы то ни было общего их определения. Они сходны в том, что несходны, или же, превосходя относительную и неуместную здесь идею сходства, мы должны были бы сказать, что абсолютная их различимость предполагает и абсолютное их тождество, вне которого немыслимо говорить об ипостасном триединстве. Как «три» здесь не количественное число, а знак бесконечного превосхождения диады противопоставлений триадой чистых различений (триадой, равнозначной монаде), так ипостась как таковая и к усии несводимая – это не сформулированное понятие, а знак, вводящий нас в сферу необобщимого и отмечающий существенно личностный характер Бога христианского Откровения.

Однако усия и ипостась – всё же синонимы, и каждый раз, когда мы хотим установить четкое разграничение между этими двумя терминами, придавая им тем самым различное содержание, мы вновь неизбежно впадаем в область концептуального познания: общее противопоставляем частному, «вторую усию» – индивидуальной субстанции, род или вид – индивидууму. Это мы и находим, например, в следующем тексте блж. Феодорита Киррского: «Согласно языческой философии, между усией и ипостасью нет никакой разницы: усия обозначает то, что есть, а ипостась – то, что существует. По учению же отцов, между усией и ипостасью та же разница, что между общим и частным, то есть между родом или видом и индивидуумом»2. Такая же неожиданность подстерегает нас и в «Диалектике» преп. Иоанна Дамаскина, в этом своеобразном философском зачине к его изложению христианского вероучения. Дамаскин пишет: «У слова «ипостась» два значения. Иногда оно просто обозначает существование, и в этом случае усия и ипостась суть понятия равнозначные. Поэтому некоторые отцы и говорили: «природы или ипостаси». Иногда же слово это указывает на то, что существует само по себе, по собственной своей субстанции. В этом смысле это слово обозначает индивидуума, который нумерически отличен от всякого иного, например, Петр, Павел, некоторая лошадь»3.

Ясно, что подобное определение ипостаси могло быть лишь подходом к троическому богословию, как бы отправной точкой на пути от концептов к понятию «деконцептуализированному», которое уже больше не есть понятие индивидуума, принадлежащего к некоторому роду. Если отдельные критики и видели в учении святителя Василия Великого о Троице различение ипостась иousia, соответствующее аристотелевскому различению первой и второй природы, то это говорит лишь о том, что они не сумели отличить точки прибытия от точки отправления, богословского здания, воздвигнутого за пределами концептов, от его концептуальных лесов и подмостков.

В троическом богословии (которое для отцов первых веков было «богословием» по преимуществу, «теологией» – в прямом смысле слова) понятие «ипостась» не равно понятию «индивидуум» и «Божество» не есть некая «индивидуальная субстанция» Божественной природы. То различение понятий, выраженных синонимами, которое Феодорит приписывает отцам, есть не что иное, как подход через определения к неопределимому. Феодорит, по существу, был неправ, когда введенное отцами различение противопоставлял тождеству этих двух терминов в «философии мира». Он действительно был больше историком, нежели богословом, и увидел в оригинальной синонимике двух выбранных отцами терминов для обозначения в Боге «общего» и «частного» лишь исторический курьез. Но для чего же было выбирать эту синонимику, как не для сохранения за «общим» значения конкретной усии и исключения из «частного» всякой ограниченности, свойственной индивидууму? Не для того ли был сделан этот выбор, чтобы понятие «ипостась» распространилось на всю общую природу, а не дробило бы ее? Если это так, то установленную отцами богословскую истину различения усии и ипостаси следует искать не в буквальности понятийного, концептуального выражения, а между ним и тождеством этих двух понятий, свойственном «философии мира». Иными словами, истину нам надо искать за пределами понятий: они очищаются и становятся знаками личностной реальности Того Бога, Который не есть ни Бог философов, ни (увы, слишком часто) Бог богословов.

Попытаемся теперь найти тот же внеконцептуальный смысл различения ипостаси и усии, или природы4, в христианской антропологии.

Несводимость ипостаси к сущности или природе, та несводимость, которая, раскрывая характерную ипостасную неопределимость, заставила нас отказаться от тождественности между ипостасью и индивидуумом в Троице, присуща ли она также сфере тварного, в частности, когда речь идет об ипостасях, или личностях, человеческих? Ставя этот вопрос, мы тем самым ставим и другой: отразилось ли троическое богословие в христианской антропологии; раскрыло ли оно новое измерение «личностного», обнаружив понятие ипостаси человеческой, также несводимой к уровню индивидуальных природ, или субстанций, столь удобно вписывающихся в концепты и легко располагаемых в «логическом древе» Порфирия?

На этот вопрос мы ответим more scholastico . Сначала осторожно дадим отрицательный ответ: «videtur quod non» . По-видимому, человеческая личность только индивидуум, нумерически отличный от всякого другого человека. Действительно: если, поднимаясь к чистой идее Божественной Ипостаси, нам надо было отказаться от понятия «индивидуум», которому нет места в Троице, то дело обстоит совершенно иначе в реальности тварной, где существуют человеческие индивидуумы, называемые личностями. Мы также можем называть их «ипостасями», причем этот термин можно отнести ко всякому индивидууму без различия его вида, на что и указывает пример, данный преп. Иоанном Дамаскином: «Петр, Павел, некоторая лошадь». Другие (свт. Григорий Богослов, например) сохраняют термин «ипостась» за индивидуумами разумной природы, в точности так, как это делает Боэций в своем определении «substantia individua rationalis naturae» – «индивидуальная субстанция разумной природы» (причем отметим, что здесь substantia – буквальный перевод ипостась). Сформулированное Боэцием определение целиком заимствует у него Фома Аквинский, обозначая им, как и греческие отцы, личность тварную. Аквинат пытается преобразовать термин, чтобы применить его к Лицам Троицы, но в перспективе, отличной от перспективы восточного троического богословия: persona философа у богослова превращается в relatio 5. Интересно отметить, что отказавшийся от Боэциева определения личности Ришар Сен-Викторский приходит к пониманию ипостаси как «несообщаемого бытия Божественной природы» (divinae naturae incommunicabilis existentia), что сближает его с умозрением греческих богословов, как отмечает Бержерон. Однако – и на этом именно пункте мы и должны теперь заострить свое внимание – оказывается, что ни отцы, ни Фома Аквинский, ни критиковавший Боэция Ришар Сен-Викторский в своей антропологии не отошли от понимания человеческой личности как «индивидуальной субстанции», после того как они преобразовали это понятие применительно к троическому богословию.

Итак, на языке богословов – и восточных и западных – термин «человеческая личность» совпадает с термином «человеческий индивидуум». Но остановиться на этом утверждении нам нельзя. Если, как мы видели, христианская антропология не придала нового смысла термину «человеческая ипостась», попытаемся обнаружить другое такое понимание личности, которое уже не может быть тождественным понятию «индивидуум» и которое, хотя не зафиксировано само по себе каким-либо строгим термином, тем не менее в большинстве случаев служит невыраженным обоснованием, сокрытым во всех богословских или аскетических вероучениях, относящихся к человеку.

Посмотрим прежде всего, может ли понятие о личности человека, сведенное к понятию физис, или «индивидуальная природа», удержаться в контексте христианской догматики.

Халкидонский догмат, 15-е столетие которого не так давно отметил весь христианский мир, говорит нам о Христе, «единосущном Отцу по Божеству и единосущном нам по человечеству»; мы именно потому можем исповедовать реальность воплощения Бога, не допуская никакого превращения Божества в человеческую природу, никакой неясности и смешения нетварного с тварным, что различаем Личность, то есть Ипостась, Сына и Его природу, или сущность: Личность, которая не из двух природ, но в двух природах. Выражение «ипостасное единство», несмотря на всё свое удобство и общепринятость, не подходит: оно наводит на мысль о некой природе, или человеческой сущности, которая бы предсуществовала воплощению и затем вошла в Ипостась Слова. Но человеческая природа, или субстанция, принятая на Себя Словом, получает свое существование в качестве этой природы, этой частной субстанции, только с момента воплощения, то есть она сразу связана с Лицом, Ипостасью, Сына Божия, ставшего человеком. Это означает, что человечество Христа, по которому Он стал «единосущным нам», никогда не имело никакой другой ипостаси, кроме Ипостаси Сына Божия; однако никто не станет отрицать, что Его человеческая природа была «индивидуальной субстанцией», и Халкидонский догмат настаивает на том, что Христос «совершенен в Своем человечестве», «истинный человек» – из разумной души и тела. Потому человек Христос таков же, что и другие частные человеческие субстанции, или природы, которые именуются «ипостасями», или «личностями». Однако если бы мы применили это понимание ипостаси ко Христу, то впали бы в заблуждение Нестория и разделили ипостасное единство Христа на два друг от друга отличных «личностных» существа. Ведь, по Халкидонскому догмату, Божественное Лицо соделалось единосущным тварным лицам, то есть Оно стало Ипостасью человеческой природы, не превратившись в ипостась, или личность, человеческую. Следовательно, если Христос – Лицо Божественное, будучи одновременно совершенным человеком по Своей «воипостазированной» природе, то надо признать (по крайней мере, за Христом), что здесь ипостась воспринятой человеческой природы нельзя свести к человеческой субстанции, к тому индивидууму, который был переписан при Августе наряду с другими подданными Римской империи. И в то же время мы можем сказать, что переписан по Своему человечеству был именно Бог, и потому именно можем мы это сказать, что этот человеческий индивидуум, этот «атом» человеческой природы, перечисляемый наряду с другими атомами, не был «человеческой личностью».

По всей видимости, ради того, чтобы быть последовательными, нам необходимо отказаться от обозначения индивидуальной субстанции разумной природы термином «личность» или «ипостась». В противном случае несторианский спор может показаться только словопрением: одна или две ипостаси во Христе? Две, если в первом случае (когда мы говорим о Божественной Ипостаси) «ипостась» обозначает несводимость к природе, а во втором (когда речь идет об ипостаси человеческой) – индивидуальную человеческую субстанцию. Но если в обоих случаях мы имеем в виду несводимость личности к природе, тогда во Христе одна Ипостась, одна Личность. И этот отказ от признания во Христе двух личностных и различных существ будет означать, что в человеческих существах мы также должны различать личность, или ипостась, и природу, или индивидуальную субстанцию. Следовательно, определение Боэция индивидуальной субстанции разумной природы в качестве сформулированного понятия человеческой личности в свете христологического догмата оказывается недостаточным. Определение это может быть приложимо лишь к «воипостазированной природе» (употребим выражение Леонтия Византийского), а не к самой ипостаси, или личности, человека. Нам теперь понятно, почему Ришар Сен-Викторский отбросил определение Боэция и с большой тонкостью отметил, что субстанция отвечает на вопрос что (quid), а личность – на вопрос кто(quis). На вопрос же кто мы отвечаем именем собственным, которое одно только и может обозначать данное лицо6. Отсюда он выводит новое определение личности (для Божественных Лиц): Личность есть несообщимое существование Божественной природы (persona est divinae naturae in communicabilis existentia).

Но оставим Ришара и спросим себя: в каком же смысле должны мы проводить различие между личностью, или ипостасью, человеческой и человеком как индивидуумом, или отдельной природой? Каково значение личности по отношению к человеческому индивидууму? Не есть ли она высшее качество индивидуума, качество его совершенства как существа, сотворенного по образу Божию, и не является ли это качество в то же время и началом его индивидуальности? Такой вывод может показаться правдоподобным, в особенности если мы учтем тот факт, что все попытки показать в человеке то характерное, что в нем «по образу Божию», почти всегда относят к его высшим, «духовным» способностям7. Высшие способности человека, служащие проявлению свойственной ему «сообразности», и в трихотомической антропологии получают наименование nouV; термин этот перевести трудно, и его смысл мы должны передать словами «человеческий разум». В таком случае человек личностный есть как бы некий nouV, некий воплотившийся ум, связанный с природой животного, которую он «воиспостазирует» или, вернее, которой он, над нею господствуя, противопоставляется. Мы действительно можем найти, в особенности у отцов IV в. и в частности у свт. Григория Нисского, развернутое учение о «нус» как о местопребывании свободы, способности самостоятельно принимать решения, что и придает человеку качество существа, сотворенного по образу Божию, – то качество, которое мы можем назвать личным его достоинством.

Но попытаемся рассмотреть эту новую схему, которая как бы опирается на авторитет отцов, в свете христологического догмата. Мы тотчас же убеждаемся, что от нее следует отказаться. Если бы действительно нус был в человеке тем «ипостасным» началом, которое дает ему статус личности, то для сохранения ипостасного единства в Богочеловеке надо было бы изъять человеческий ум из природы Христа и заменить тварный «нус» Божественным Логосом. Иначе говоря, мы должны были бы принять христологическую формулу Аполлинария Лаодикийского. Надо отметить, что именно свт. Григорий Нисский целенаправленно критиковал заблуждение Аполлинария, и поэтому мы считаем, что, несмотря на спиритуалистический уклон его учения об образе Божием, «нус» человека нельзя понимать в толковании свт. Григория как ипостасное начало, сообщающее человеку его личностное бытие.

Если это так, то понимание ипостаси, личности, человека как части его сложной индивидуальной природы оказывается несостоятельным. И это в точности соответствует несводимости ипостаси к человеческому индивидууму, в чем мы убедились, когда говорили о Халкидонском догмате. С другой же стороны, пытаясь отличить ипостась человека от состава его сложной природы – тела, души, духа (если принимать эту трехчастность), – мы не найдем ни одного определяющего свойства, ничего ей присущего, что было бы чуждо природе (физис) и принадлежало бы исключительно личности как таковой. Из чего следует, что сформулировать понятие личности человека мы не можем и должны удовлетвориться следующим: личность есть несводимость человека к природе. Именно несводимость, а не «нечто несводимое» или «нечто такое, что заставляет человека быть к своей природе несводимым», потому что не может быть здесь речи о чём-то отличном, об «иной природе», но только о ком-то, кто отличен от собственной своей природы, о ком-то, кто, содержа в себе свою природу, природу превосходит, кто этим превосходством дает существование ей как природе человеческой и тем не менее не существует сам по себе, вне своей природы, которую он «воипостазирует» и над которой непрестанно восходит, ее «восхищает» , сказал бы я, если бы не опасался упрека, что ввожу выражение, слишком уж напоминающее «экстатический характер» экзистенции (Dasein) Хайдеггера, тогда как сам критиковал других, позволявших себе подобное сближение.

В своей книге о преп. Максиме Исповеднике Ханс Урс фон Бальтазар, рассуждая о послехалкидонском богословии, делает одно замечание, которое представляется мне одновременно и очень верным, и весьма ошибочным. Он говорит: «Наряду с древом Порфирия, который пытается разместить всё существующее по категориям сущности (усия) – таким, как класс, род, специфические особенности и, наконец, индивидуум (atomon aidioz), – появляются новые онтологические категории. Эти новые категории, несводимые к категориям сущностным, отсылают нас одновременно к сфере существования и к сфере личности. Обе эти сферы, облеченные в новые выражения (uparxiz, upostasiz), еще довольно туманны и нуждаются в точных определениях. Пройдет много времени, прежде чем в средние века смогут сформулировать различение между сущностью и существованием и вывести из нее структуру модуса бытия твари. <…> Однако мы идем именно в этом направлении, когда наряду со старыми аристотелевскими категориями сущности вводим новые категории существования и личности»8.

Урс фон Бальтазар затронул здесь самый узел исключительно важных проблем. Он подошел к ним, но, вместо того чтобы продолжать дальнейшее исследование, пришел в замешательство и остался на поверхности. Мы видим, что он сблизил «новые онтологические категории», категории ипостаси и личности, с тем экзистенциальным esse, с тем «бытийством», которое обнаружил Фома Аквинат за пределами аристотелевских субстанций, с той актуальностью существования, которая, как говорит Жильсон, «превосходит понятие, поскольку превосходит сущность»9. Я считаю, что Жильсон прав, когда говорит, что только христианский метафизик мог пойти так далеко в анализе устройства тварного. Но при наличии этого сделанного Урсом фон Бальтазаром сближения мы спросим: реальное различение между сущностью и существованием, обнаружившее в корне всякого индивидуального существа то «существовать», которое и приводит его к существованию, – достигло ли это различение корня личностного бытия? Неопределимость «существования» – того ли она порядка, что и неопределимость личности, или же новый онтологический уровень, найденный Аквинатом, всё еще по сю сторону личностного?

Несомненно, между этими двумя сферами тесная связь, по крайней мере у самого Фомы Аквинского. Отвечая на вопрос «Единое ли только бытие во Христе?», Аквинат утверждает единство существования Богочеловека, говоря о единстве Его ипостаси10. Но доводит ли он это сближение экзистенциального и личностного вплоть до полагания в Боге трех экзистенций? Ришар Сен-Викторский делает это, когда говорит о трех Божественных Ипостасях, – однако он не преобразовывает понятия человеческой личности. Фома Аквинский восстановил понятие индивидуальных субстанций, видя в них многообразную творческую энергию, которая приводит к актуальности всё существующее, – но эта новая онтологическая категория распространяется на всё тварное, а вовсе не только на человеческие или ангельские личности. С другой стороны, Бог Аквината есть не что иное, как единственное существование, тождественное своей сущности, – чистый акт или Ipsum Esse subsistens (Само Бытие существующее). Это обязывает нас сделать поправку к замечанию Урса фон Бальтазара. Действительно, когда преп. Максим Исповедник говорит о тварной ипостаси, он входит в область того, что несводимо к своей сущности, а потому несводимо к понятиям; однако через томистское различение сущности и существования – различение, проникающее до экзистенциальной основыиндивидуальных существ, – не удастся найти онтологическую разгадку тайны человеческой личности.

Естественное богословие Фомы Аквинского остается по сю сторону этой разгадки, и нельзя ставить ему это в упрек, потому что не это было его задачей. Если мне будет позволено выразить мою мысль на близком мне языке «паламитского» богословия, я скажу, что Аквинат в качестве метафизика постигает Бога и тварные существа на уровне «энергий», а не на уровне «сверхсущности» в Трех Ипостасях и многоипостасности тварного космоса. Тварь, будучи одновременно «природной» и «ипостасной», призвана осуществлять равным образом свое природное единство и свое личностное различие, благодатно преодолевая индивидуальные пределы, которые дробят природу и стремятся свести личности к уровню замкнутого бытия частных субстанций.

Это значит, что уровень, на котором ставится проблема человеческой личности, превосходит уровень онтологии, как ее обычно понимают. И если речь идет о некоей метаонтологии, один только Бог может знать ее – Тот Бог, Которого повествование книги Бытия являет нам приостанавливающимся в Своем творчестве, чтобы сказать на Предвечном Совете Трех Ипостасей: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт.1: 26).

Примечания:

1 Свт. Григорий Богослов. Oratio 31, theologica quinta, 9, PG 36, 144.

2 Блж. Феодорит Киррский. Eranistes I, PG 83, 33.

3 Преп. Иоанн Дамаскин. Dialectica, 42, PG 94, 612.

4 Два эти понятия совпадают, но не являются полностью тождественными.

5 Путь этого превращения, начиная с Боэция вплоть до Гийома Оксеррского и Фомы Аквината, воспроизвел Э Бержерон в своем прекрасном исследовании:Bergeron E. La structure du concept latin de personne Pans-Ottawa, 1932.

6 Richardus a Sancto Victore. De Trinitate IV, 7, PL 196, 934-935.

7 Напомним, однако, что сщмч. Ириней Лионский простирал образ и на телесную природу человека.

Между Евангелием и христианством как некой формой религии есть различие, которое часто трудно улавливается. Само христианство как организованная религия заключено в различные временны́е и догматические рамки. Христианский мир, появившийся на европейской сцене вместе с Константином, постепенно сходит с неё так же, как однажды ушел иудаизм и уступил место проповеди «Нового благовестия».

Павел однажды заявил евреям, что они имеют «образец ведения и истины» (Рим. 2:20). Закон был для них славой и главным пафосом. Все у них было: и истинное «слово Божье» (Рим. 3:2), и Божественная слава «Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования» (Рим. 9:4).

Однако ничто не обладало для них ценностью вне определенной религиозной формы. Закон они превратили в модель, под которую всё непременно подгонялось. Когда ап. Павел писал им: «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7:12), он и думать не хотел об отрицании закона как такового. Но пришло время, когда закон обрядов, данный однажды Богом на горе Синай, оказался камнем преткновения на пути познания самого Бога, а потому Павел написал: «А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою» (Гал. 3:10), а гору Синай назвал Агарью, «рождающей в рабство» (Гал. 4:24).

Для многих современников ап. Павла его благовестие в ареопаге казалось совершенно непонятным, «можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое?» (Деян. 17:19-20). Такой же вопрос задали Христу слушатели, присутствовавшие при Его служении: «что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?» (Мар. 1:27). Даже у духовных лидеров Израиля, проповедь Христа в Синагоге вызвала негодование и яростное сопротивление: «Услышав это, все в синагоге исполнились ярости и, встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, чтобы свергнуть Его» (Лук .4:28,29).

Истина Божья, звучащая по-новому, разрушает какие-то старые представления о Божественном и воспринимается как выпад против всего самого священного в глазах людей.

Этот диалог, начавшийся Павлом в ареопаге и Христом в синагоге, никогда не кончался. Он возобновляется снова и снова, ведь один идол сокрушается только для того, чтобы другой занял его место. Ибо Евангельское благовестие находится в вечном конфликте с образами Бога, которые возникают в умах людей, даже в умах христиан, так как каждое поколение и каждая церковь пытается вложить в этот образ собственное понимание.

Образы нужны для понимания Бога, они как бы фокусируют для нас непознаваемое, очерчивают неисчерпаемое. Благодаря им простые люди могут размышлять о Боге, как-то себе представлять Его и молиться Ему. Но как только эти образы становятся подменой Бога и самим богом, так всё, что не влезает в эти границы образа, исключается или отрицается, — и мы имеем дело с новым видом идолослужения, который должен быть осужден.

В языческом мире христианство столкнулось, прежде всего, с рукотворными идолами. Для нас же сегодня не меньшую проблему представляют идолы, созданные как нашим сознанием, так и церковными организациями и их догматами, формирующими сознание прихожан.

Сегодня многие люди, окончившие духовные учебные заведения, равно как и не учившиеся в них, покидают церкви, становясь агностиками, потому что тот «Бог», в которого они были научены и пытались верить (но так и не смогли), оказался совсем не Богом, а лишь некоторым образом, неким представлением о Нём, которое стало идолом.

Павел был достаточно проницателен, чтобы увидеть, что за идолами афинян стоит неведомый, непознаваемый Бог, которого они смутно ощущали. И, чтобы помочь людям дойти до убеждения в Нём, Павел был готов отбросить любой образ Бога «Всевышнего», потустороннего, лишь бы достичь душ людей: «ни смерть, ни жизнь, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38,39).

Проблема современного общества в том, что христианство отождествляется с «организованной религией». Конечно, и это ясно, что церковь должна быть организованной, причём эффективно, как и другие аспекты человеческой жизни. Но Новый Завет об этом говорит меньше всего, потому что церковь можно рассматривать как организацию лишь в последнюю очередь.

Многие современные благовестники и руководители церквей рассматривают церковь, прежде всего, как церковную организацию, которая удовлетворяет религиозные потребности человека. Но дело церкви состоит не столько в том, чтобы удовлетворять эти человеческие потребности, сколько благовествовать о Христе, быть свидетелями и проповедовать, молиться, петь псалмы, поощрять и развивать благочестивые чувства. Что нужно сделать, чтобы не терять взрослых прихожан и их детей в церквах? Пасторы и руководители считают, что нужно, несомненно, подчеркивать, что церковь — это ковчег, это организация, в которой нужно повысить религиозность и укрепить ее структуру.

Но церковь только тогда является Церковью, когда эта церковь — для других. И пасторы не должны жить на церковную зарплату, а существовать за счет добровольных приношений общины, а также иметь мирскую профессию, участвуя в выполнении задач общественной жизни, потому что Евангелие призывает к смирению, непоказной молитве, отказу от применения силы и постоянному служению и жертве. Все это требует от церкви не усиления ее значения как религиозной организации, но, скорее, некоторого удаления излишеств.

Церковь должна стать движением «мирян» в смысле упразднения церковного сакраментального священства и чиновников организации. Именно «миряне» (лаки от греческого лаос — народ) есть народ Божий в мире.

Принцип церкви должен быть таков: держись Христа, а в остальном будь свободен. Но церковь строит всякие подпорки в виде организации, потому что считает, что без подпорок все рухнет. Но бояться надо другого: цепляться за подпорки вместо того, чтобы держаться за Христа. Но еще опаснее настаивать на том, что подпорки помогают придти ко Христу. Эти подпорки в виде организации становятся скорее препятствием, чем поддержкой для нашего поколения.

Бог сегодня намеренно призывает нас в нашем двадцать первом веке к такой форме христианства, которая не зависит от отношения к церковной религии и ее организации, точно так же, как Павел призывал людей первого века ко Христу и к такой форме христианства, что не зависела от отношения к обрезанию. Сегодня большинство церковных организаций насилуют человека религией, набрасываясь на несчастных в минуту их слабости.

Но вера, к которой мы приглашаемся Богом, это вера в Бога как в Любовь. Это значит верить, что в чистых личных отношениях мы встречаемся с тем, что не просто должно быть, но и в действительности является глубочайшей, самой подлинной истиной. И эта истина в том, что Бог не где-то за пределами этого мира, но посреди нашего бытия, и Он — основа нашего бытия. А такая вера в Бога есть доверие, почти невероятное доверие тому, что, отдавая себя в любви, мы не будем постыжены, но «приняты»; доверие тому, что Любовь, к которой мы в конце концов возвращаемся как в свой дом, есть основа нашей жизни — «любовь Божья во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:39).