Путь к истинной радости через понимание своего страдания. Ошо

Радость означает: войти в собственное существо. Поначалу это трудно, тяжело. Поначалу вам придется столкнуться лицом к лицу со страданием; это очень трудная и опасная тропа. Но чем глубже вы входите, тем больше награда.

Вам следует понять одно: просветление — это не бегство от боли, но понимание боли, понимание собственного страдания, понимание собственного несчастья — не прикрытие, не заменитель, но глубокое прозрение: «Почему я несчастен, почему во мне столько тревоги, почему во мне столько боли и какие причины во мне это создают?» И увидеть эти причины ясно — значит, быть от них свободным.
Само прозрение в собственное страдание приносит свободу от страдания. И то, что остается, — и есть просветление. Просветление — это не что-то, что приходит к вам. Только когда боль и страдание, тоска и тревога поняты в совершенстве, и они испарились, потому что у них нет больше причины, чтобы существовать в вас, — это состояние просветления. Оно приносит вам — впервые — настоящую удовлетворенность, настоящее блаженство, подлинный экстаз. И только тогда вы можете сравнивать.
То, что вы раньше называли «удовлетворенностью», ею не было. То, что вы раньше называли «счастьем», им не было. Но прямо сейчас вам не с чем сравнивать.
Как только просветление дает вам ощущение вкуса реального, вы видите, что все ваши удовольствия, все ваше счастье было просто веществом, из которого состоят сны; это не было реальным. А то, что пришло сейчас, пришло навсегда.
Вот определение реального: удовлетворенность, которая приходит и никогда больше не покидает вас, — настоящая удовлетворенность. Удовлетворенность, которая приходит и снова уходит, — не удовлетворенность, но просто промежуток между двумя периодами страдания. Точно так же, как мы называем промежуток между войнами «мирным временем»… — это не мирное время, это просто подготовка к следующей войне. Если состояние войны назвать позитивной войной, время между войнами окажется негативной войной, холодной войной. Война уходит в подполье, вы готовитесь к горячей войне.
Все, что приходит и уходит, — есть сон. Пусть это будет определением. Все, что приходит и не уходит никогда, — есть реальность. Попытайтесь понять свое страдание. Проживите его, идите в саму его глубину, найдите его причину, установите, откуда оно берется. Пусть вашей медитацией будет понимание.
И попытайтесь понять также и свою удовлетворенность, и свое счастье, и вы увидите их поверхностность. Как только вы узнаете, что ваше счастье поверхностно, а боль очень глубока — а это в ваших руках, — вы можете изменить весь стиль своего сознания. Удовлетворенность может стать всем вашим существом; для неудовлетворенности не останется ни малейшего пространства.
Любовь становится самой вашей жизнью. И она остается с вами. Время идет, но то, чего вы достигли, становится только глубже и глубже. Из этого рождается больше и больше цветов, больше и больше песен. Именно это мы называем просветлением. Это слово — восточное, но опыт его не имеет ничего общего ни с Востоком, ни с Западом.
То, что мы обычно считаем радостью, — не радость; самое большее — это развлечение. Это просто способ бежать от себя. Это способ опьянить себя, способ в чем-то себя утопить, чтобы можно было забыть свое страдание, беспокойство, тоску, тревогу.
Поэтому считаются радостью всевозможные развлечения — это не так! Все, что приходит снаружи, — не радость, не может быть радостью. Все, что от чего-то зависит, — не радость и не может быть радостью. Радость возникает из самого вашего ядра. Она абсолютно независима — не зависима ни от какого обстоятельства. И это не бегство от себя; по сути, это столкновение с собой. Радость возникает, только когда вы приходите домой.
Таким образом, все, что известно под названием радости, — ее прямая противоположность, просто диаметральная противоположность: это не радость. По сути, вы ищете развлечения именно потому, что лишены радости.
Только лишенный радости человек нуждается в развлечении. Чем меньше радости становится в мире, тем больше нам нужны телевизор, кино, аттракционы и еще тысяча и одна вещь. Нам все нужнее алкоголь, нам все нужнее новые виды наркотиков — просто чтобы избежать наполняющего нас страдания, просто чтобы не приходилось сталкиваться лицом к лицу с наполняющей нас болью, просто так или иначе забыть все это. Но путем впадения в забытье ничто не будет достигнуто. Таким образом, радость означает: войти в собственное существо. Поначалу это трудно, тяжело. Поначалу вам придется столкнуться лицом к лицу со страданием; это очень трудная и опасная тропа. Но чем глубже вы входите, тем выше это вознаграждается, тем больше награда.
Однажды научившись смотреть в лицо собственному страданию, вы начинаете наполняться радостью, потому что в самом этом прямом столкновении страдание начинает исчезать, и вы начинаете становиться более и более цельным.
Однажды, когда придет страдание, вы посмотрите страданию прямо в лицо… и внезапно — перелом: вы видите страдание как отдельное от себя, а вы сами отдельны от него. Вы были отдельны всегда; оно было только иллюзией, отождествленностью, в которую вы вовлеклись. Теперь, когда вы знаете, что вы — не оно, случается всплеск радости, взрыв радости.

Страдание и боль. Как с этим жить?

Добрый вечер! Благодарю вас, что вы сегодня пришли сюда. Пришли на лекцию по теме, которая не является легкой. Кто вообще хочет заниматься по своей воле темой страдания?

Вероятно, каждый из нас уже когда-либо страдал. Я надеюсь, что по крайней мере у некоторых из нас уже имеется опыт, когда страдание становится приобретением. Но также наверняка мы имели опыт, когда страдание подводило к границам экзистенции, и мы могли увидеть ту пропасть, перед которой оно нас ставило. И тогда мы уже не были уверены в том, что перенесем это. Хватит ли у нас сил, чтобы выдержать боль? Или же мы будет продолжать страдать, если обстоятельства не изменятся?

Жизнь может быть такой прекрасной, и она может быть наполнена страданиями. Существует ли здесь какая-то справедливость? Иногда имеешь дело с людьми, которые страдают постоянно, словно бесконечно попадая под удары судьбы, тогда как другие живут на «солнечной стороне» — у них легкая, приятная жизнь.

Справедливость страданий — большой человеческий вопрос, вопрос жизни. И в страдании мы задаем себе его: «Что мне делать? Как я должен это понимать? Почему я? Почему сейчас? Почему так тяжело? Ведь я не заслужил этого!»

Судьба не спрашивает о справедливости, но мы задаемся этими вопросами.

Это очень тяжело, когда нас постигают удары судьбы, когда жизнь нас ранит. Здесь всегда возникает вопрос о смысле. Ницше однажды сказал: «Не само страдание было проблемой, а то, что отсутствовал ответ на вопрос: для чего страдать?»

Это ставит страдание на особое место. На место человека, который хочет понять, что происходит с ним, когда он страдает, почему это должно быть так и справедливо ли это? Страдая, мы подчас чувствуем себя беспомощными жертвами.

Иногда вопрос «Почему?» может довести до отчаяния: я не понимаю, зачем я страдаю, и не знаю, что могу сделать, чтобы страдание облегчить. И именно об этом аспекте я буду сегодня говорить. С одной стороны, я хочу дать лучшее понимание того, что такое страдание, а с другой — рассказать, что мы сами можем сделать, чтобы его уменьшить.

Ведь если у нас не будет понимания того, что происходит, то велика опасность впасть в отчаяние. И здесь главной проблемой является именно отчаяние, усиливающее страдание, непо́нятое нами.

Груз реальности

В общих чертах мы можем сказать: страдание связано с тем, что к человеку были предъявлены слишком высокие требования. Что-то не так, как я хотел бы. Груз страдания слишком велик для меня, и это делает меня беспомощным, вызывает неприятные чувства: как результат, утрачивается радость жизни.

Эту чрезмерность («слишком много для меня!») мы связываем с экзистенциальными структурами — с тем, на чем стоит, чем сохраняется моя жизнь. Именно эти структуры подвергаются опасности или даже разрушаются, и тогда мы чувствуем себя потерянными в этом мире. В более широком смысле страдание — это утрата экзистенции. Его можно описать словами: «я больше не могу быть», «я не могу быть собой», «я не могу проживать свою жизнь таким образом, чтобы сказать, что это моя жизнь и я живу с удовольствием».

И тогда страдания становятся мучительными.

Я могу жаловаться, переносить боль молча, могу кричать, могу находиться в отчаянии или надеяться, чувствовать себя жертвой, могу сопротивляться и быть агрессивным, могу заглушать страдания алкоголем или наркотиками — страдать можно по-разному.

Существует не только много форм страдания, но и много вещей, в связи с которыми мы страдаем. С помощью антропологических измерений мы можем систематизировать наши страдания. Есть три измерения человека: тело, психика и дух (Person), который осуществляет бытие в этом мире. Чтобы сделать некоторый обзор содержания страдания, мы будем использовать эти понятия.

Страдания тела, души и духа. Переживание бессмысленности

Начнем с тех видов, которые всем нам хорошо известны: телесные страдания. Они имеют место, когда мы испытываем боль — мы порезали палец, ушиблись, у нас головная боль или мы не можем заснуть, болит зуб (что может свести с ума!), болит спина, или у нас продолжительные боли, связанные с тяжелыми заболеваниями, такими, как рак. Одно только тело может быть причиной сильных страданий!

К боли телесной подключается психика. Наш организм устроен так, что сигнал даже о небольшом повреждении тела поступает в мозг, чтобы человек это осознал: что-то не так. Определенный импульс идет к чувствам: я не просто ЗНАЮ, что порезал палец, но я это чувствую. Для того чтобы мы уделили должное внимание происшествию, боль подает сигнал в мозг, подобно мигалке скорой помощи: «То, что происходит сейчас, на первом месте, обрати внимание, это главное!» Ведь мы понимаем: знать что-то — не значит уделить внимание этому. Телесное восприятие сопровождается чувством именно по этой причине. Чувства — это и есть «мигалка».

Допустим, мы понимаем, что нужно готовиться к экзамену, он на следующей неделе. Это в нашем сознании; возможно, мы об этом даже думаем. Психика об этом помнит. Просто я забывчив, немножко ленив… Или же знание о вреде курения — нечасто оно подвигает к тому, чтобы действительно бросить вредную привычку! Но если к этому добавляется страх или боль, нам уже сложнее это забыть и «отодвинуть». Эволюция очень мудро о нас позаботилась. Восприятие того, что происходит в теле, отзывается в чувствах, чтобы происходящее имело витальное (жизненно важное. — Прим. ред.) значение. В противном случае это знание осталось бы абстракцией.

Если психика человека различает телесные ощущения как опасные, то она «добавляет» чувства: боль, например. Если же она воспринимает телесные ощущения как нечто хорошее, то появляется приятное чувство.

Страдание может касаться и психики — это его второе «измерение». Если мы утрачиваем то, что представляет для нас ценность, если наша жизнь трудна, тяжела, если возникает страх или пустота, или если человек переживает обиду в отношениях (например, его обманули или бросили, он остался непонятым и не чувствует, что его любят) — это тоже причиняет боль.

Такую боль нельзя «ухватить», как телесную, но это не означает, что она — меньше. И она может быть невыносимой и стать причиной отчаяния.

Существует третье «измерение»: я как личность, Person. Здесь тоже может возникать боль. Например, если я чувствую себя одиноким, или меня грызет совесть, если я стал сам себе чужим или я переживаю несправедливость — здесь страдание еще более тонкое. Впрочем, бывает так, что из-за этой душевной боли я не могу спать.

Существует еще одна проекция — осуществление этих перечисленных измерений, (собственно, сама жизнь). В нее попадает переживание бессмысленности: когда я вижу, что то, что я делаю в жизни, не имеет смысла. Или в сфере отношений: у меня плохие отношения с кем-то, я пытался изменить их к лучшему, но постепенно понял, что это невозможно и с человеком надо расставаться. Работа: то, что мне поручают, бессмысленно, так что я спрашиваю себя: «Кому это нужно?» (скажем, я постоянно заполняю формуляры, на которые никто даже не смотрит, и я чувствую, что это абсурдно и не приносит никакой пользы).

Такие страдания дают нам некую «карту», «атлас», чтобы мы могли глубоко понять, что же такое страдание.

Боль отступает перед целью и смыслом

Есть страдание, которое постигается с трудом. Оно «невидимо». Боль и страдание всегда субъективны — только я их чувствую. Я никому не могу их «делегировать». Мать всегда с радостью взяла бы на себя страдание и боль ребенка, но это невозможно.

Каждый человек переживает боль и страдания по-своему. После того, как у нас в руках «карта», я бы хотел спуститься на уровень глубже и пролить свет на страдания с точки зрения смысла, экзистенции. Нам всем это хорошо знакомо.

Страдание — мы это уже увидели — включает в себя переживание неприятных чувств. Но здесь не хватает чего-то главного. Мы можем иметь болезненные ощущения, и при этом само страдание может быть невелико. Например, если я путешествую по Альпам, поднимаюсь на гору, неся за спиной свой рюкзак, рано или поздно мне становится все тяжелее, я потею, устаю, мне не хватает воздуха. Рюкзак давит, болят мышцы. По возвращении домой у меня добавляются еще и мозоли на ногах. Но ведь это был прекрасный день!

Или когда мы занимаемся спортом или пишем диссертацию, происходит нечто похожее. Разве мы мазохисты, если продолжаем это делать?!

Или маленькие дети… Родители думают: «Так хорошо было бы поспать! Как бы хотелось денек покоя!» (было эмпирически доказано, что родители с маленькими детьми имеют более низкий уровень жизни, чем люди без детей, но они в среднем счастливее. Они переживают осмысленность жизни. Страдания — часть этой жизни. Они похожи на соль в супе).

Или еще пример: роды. Роды — это не прогулка. Во время родов и мать, и ребенок испытывают боль, но это же не приводит к отчаянию! Это переживание чего-то ценного, когда перед человеком есть цель. Он хочет пройти путь: подняться на эту гору, воспитать детей, написать диссертацию, родить ребенка, — и это приводит к исполненности.

Если мы переживаем страдания, зная, что у них есть цель, это приносит исполненность, полноту. Тогда жизнь уже не причиняет так много боли.

Но было бы неправильно сказать: раз так, боль и страдания не важны. Конечно, они остаются, и они важны. Но мы их принимаем. Мы добровольно пребываем в том, что происходит. И это — главное. Если я по своей воле «нахожусь рядом с тем, что со мной происходит», тогда боль перестает быть невыносимой. Это базовый постулат экзистенциальной философии.

Что может сделать Сизиф?

Альбер Камю написал книгу о Сизифе. Вы знаете, что Сизиф — мифологическая фигура. Боги страшно наказали его: он должен был поднимать камни на высокую гору (нам всем приходится этим заниматься время от времени), вершина которой была такова, что камень не мог удерживаться на ней и скатывался вниз, как только Сизиф доносил его к вершине. И Сизиф должен быть без конца делать одно и то же, не имея никакого видимого результата. Его труд был бессмыслен. Главное мучение состояло в том, что он понимал это.

Подобное переживание — абсурдности — и было наказанием богов. Необходимость жить в отсутствии смысла. Ощущение бессмысленности жизни действительно является основной причиной для самоубийства. Но Сизиф как раз не мог покончить с собой, он уже был в аду — дважды умереть нельзя.

Камю сказал следующее: мы можем уменьшить страдание, если, находясь в нем, проявим свою волю. Совет, который можно было бы дать Сизифу, — делать насколько это возможно хорошо то, что он делает. Он мог бы сказать: «Хотя боги и дали мне этот бессмысленный указ, но я все же есть я. Я это приму. И это будет мой ответ богам». Я могу «изъять» себя из тяжести этой ситуации. Может быть, в общем это и бессмысленно, но внутри этих бессмысленных рамок я могу пережить нечто ценное, изменить установку, взгляд на ситуацию.

Камю идет еще дальше. В конце книги он пишет: нам следует представлять себе Сизифа, как очень счастливого человека. Ведь когда мы воспринимаем что-то как ценное, это делает страдание выносимым. Острота боли уходит.

Но если страдание является разрушающим, если в нем невозможно найти никакого смысла — ты попадаешь тупик, видишь цель, но не видишь пути к ней — перенести его очень трудно. Мы устаем от жизни. Чувствуем себя потерянными. И в конечном итоге приходим к отчаянию от бессмысленности.

Подведем небольшой итог: страдание — больше, чем просто негативное чувство. Это всегда переживание, которое ищет быть понятым, это всегда духовное восприятие некоего содержания. Страдание, которое действительно причиняет боль — это результат потери смысла, экзистенции, когда возникает чувство, что утрачивается сама жизнь.

Например, боль, с которой сталкивается мать ребенка-инвалида. Ей кажется, что такая жизнь не является жизнью ни для ребенка, ни для нее. В таком случае жизнь становится страданием.

У меня самого ребенок-инвалид, и в начале, поняв это, я испытывал подобную боль. Разве это не потерянная жизнь, напрасная? Как это будет для моей семьи?

Потом я постепенно стал замечать, что несмотря на это я могу жить. У меня есть моя жизнь. И у этого ребенка тоже есть его жизнь, в его рамках. Каждый из нас живет в своих рамках, в пределах тех возможностей, которые нам даны. Просто для моего ребенка рамки другие. Когда я это понял, то почувствовал, что у меня появилась свобода.

И могу сказать вам, что ребенка-инвалида можно очень сильно любить. И можно иметь очень счастливую жизнь — и вам, и ему, — если мы привнесем в рамки своей жизни свободу и смысл.

Какой бывает боль и что ей противопоставить

Далее я бы хотел обратиться к тем содержаниям, которые подвергаются опасности в страдающем.

У нас есть наш «атлас». Но что лежит под этим, что страдание ставит под угрозу в человеке?

Страдание может касаться самых разных измерений. Первое измерение — сила. Если я чувствую, что я не в состоянии нести то, что на меня свалилось, то мне кажется, что я не могу больше быть, — меня это убивает, я не могу это принять, мне страшно. Причиной этого состояния могут послужить и незначительные вещи. Например, ребенок может серьезно страдать из-за двойки в школе. Человек со стороны скажет: да ладно, что тут такого? Но ребенку субъективно может быть тяжело, он будет думать: «Я этого не выдержу! И что, если в следующий раз будет еще хуже?»

Происходит нечто, что я не могу контролировать. Что бывает, когда я понимаю, что некоторые вещи не в моих руках? Смогу ли я выдерживать смертельную болезнь, справляться с осознанием, что через год мне предстоит умереть? Зная это, человек может переживать глубокое страдание. Если я переживаю расставание — и здесь может быть чувство, что у меня нет сил это принять. Это приводит к переживанию, что ты по-настоящему не можешь быть. Субъективное чувство: «Меня это убивает».

Это пример одной из структур, которая находится на большой глубине и подвергается опасности.

Утрата радости и цели

Угроза для второй структуры — утрата радости жизни: «Меня больше не радует жизнь, ничто не приносит удовлетворения, я не вижу смысла продолжать что-либо делать». Причиной страдания на этом уровне может быть также расставание или постоянное переживание отсутствия любви — например, если, будучи ребенком, ты не чувствовал любви со стороны родителей.

Чувство отсутствия радости может стать хроническим и может пожирать человека. Я не хочу ничего, меня не радуют даже прекрасные вещи, которые должны бы радовать. Жизнь давит. Человек чувствует вину, чувствует себя очень слабым.

Тяжело жить, если несешь в себя чувство, что жизнь — нехороша и хорошей не будет никогда…

Первое измерение — утрата силы, второй пункт — утрата радости, третий пункт — утрата собственного «я» («я есть я»). Когда это случается? Если я уже по-настоящему не могу быть самим собой, если становлюсь для себя чужим. Если не могу двигаться в направлении к другим людям (в ситуации обиды, например). Если не могу делать то, что хочу, а вынужден делать то, что не соответствует мне и меня не интересует (но если я откажусь от этого, будут нехорошие последствия). Бывает, что я исхожу не из своего видения проблемы, а действую по поручению других, или повинуясь страху, или же моя обида такова, что я внутренне утратил себя. Я уже не могу вступать в диалог с другими, смотреть им в глаза.

Внутри может образоваться пустота. Если это примет хроническую форму, тогда может возникнуть картина истерии с глубоким внутренним одиночеством.

Под угрозой разрушения может быть и четвертая структура, отвечающая за цели страдания. Я не вижу горизонта своей жизни. Вернемся к Сизифу: как быть, если все напрасно, если все мои усилия уходят в песок (например, если меня не слышит близкий человек, с кем я пытался объясниться, рассказать о своем переживании)? В страдании те опоры, на которых покоится наша жизнь, разрушаются, способность что-то делать, силы уходят, утрачивается отношение с самим собой, со своей глубиной. Будущее неясно, нет ощущения, что оно принесет что-либо хорошее.

Чем мы можем помочь себе или другим? Какие тут первые шаги? Как мы могли бы примериться с ним?

Что делать? «Первая помощь» в страдании

Хуже всего, если мы попадем в состояние стагнации, не сможем справиться. Тогда мы действительно станем жертвами.

Нам надо смотреть на то, что мы можем сделать. Ведь самое страшное в ощущении себя жертвой — пассивность. Если вы бессильны, парализованы, то дальше все будет только хуже. Задерживаться в ощущении того, что ты жертва — значит разрушать свои собственные опоры.

Конечно, мы не можем охватить весь объем работы со страданием. Я хотел бы дать обзор самый общий.

Вернемся к четырем фундаментальным мотивациям. В них уже содержится ответ, средства для исцеления.

Первая ситуация — когда мы «больше не можем быть», условия невыносимы (внешне условия могут быть разными, от экзамена до тяжелой болезни или знания приближающейся смерти). Чувство невозможности в каждой из этих ситуаций — разной силы. И тут полезно начать именно с этого переживания, спросить себя: «Возможно, это только первое впечатление? Действительно ли я не могу этого выдержать? Действительно ли я не могу с этим жить?» Да, пусть жизнь оказалось не такой, какой я ее представлял. Но, может быть, мне стоит изменить свой взгляд на жизнь? Изменить план, который не сработал, в соответствии с реальностью. Жизнь нам по большей части задана, мы многое не можем выбирать.

Но жизнь — такова. Жить — значит, справляться с тем, что дано. Что-то мы можем планировать, но многие вещи нам не подвластны. Вопрос следующий: что я могу сделать с тем, что мне дано? Действительно ли у меня сил нет? Или есть? Плачущие дети дома, предательство, злой начальник…

Умение выдержать — это экзистенциальный акт. Это не значит, что я ставлю себя в позицию неудачника и сдаюсь. Это есть то, в пользу чего я принимаю решение. И это очень рациональная вещь.

Я принимаю решение оставаться на прежнем месте. Причина — в понимании того, что у меня все же есть сила. Если я это пойму, тогда я смогу нести страдание.

Никто не принуждает меня к тому, чтобы выдерживать. Это непросто. Выдержать — означает, что я принимаю то, что есть. Хотя бы в этот момент. Я не убегаю от этого, я остаюсь здесь, в моем бытии, потому что это наименьшее зло. Я пока еще не знаю, что буду делать дальше, но у меня есть надежда. Всегда есть причины, чтобы выдерживать.

Я стою рядом с самим собой и чувствую, что я в силах остаться в той ситуации, которая приносит боль.

В каких-то случаях уйти невозможно. Например, переживание смерти любимого человека. Или физическая боль от метастазов. При этом удерживать себя в бытии и жить — возможно. Другой вариант — оставаться жертвой.

Я могу спросить себя: «Как ты думаешь, как долго ты еще сможешь это терпеть?» Ведь иногда проблема состоит в том, что не виден конец страданию. Тогда важно спросить себя: могу я это выдержать сегодня? Или в течение часа? А через час я посмотрю, что будет дальше. Потому что выдерживать — это решение, а у решения есть основания, в данном случае — это понимание того, что у меня есть силы. Кроме того, перетерпеть — разумно там, где я могу что-то изменить.

Если же я не могу ничего изменить, тогда в игру вступает отчаяние. Но я же хочу жить! Если я возьму на себя то, что нужно нести, я буду проживать данные мне обстоятельства своей жизни.

О готовности принимать жизнь

В этом есть экзистенциальный вопрос: готов ли я в принципе выдерживать те ситуации, которые причиняют боль? Или же во мне все сопротивляется этому, я не хочу страдать?

Это большая проблема в страдании: разочарование в жизни. У большинства людей есть силы, чтобы выдерживать боль, но нет готовности к этому. «Это же не жизнь! Лучше я откажусь от нее».

Ничто в жизни не будет происходить по нашему плану. Жить — значит постоянно стоять перед вызовами. Это постоянный запрос: «Готов ли ты жить, если жизнь будет не такой, как ты думаешь?» Можно спросить себя об этом. Если условия таковы, разве нет какого-нибудь пространства для меня (для моего действия)? Действительно ли я не смогу быть? Если у меня рак, не могу ли я приготовить себе любимый завтрак, почитать книгу, встретиться с друзьями? Разве это — не жизнь? Почему я не готов принять жизнь такой, какой она оказалась, в другом образе?

Так для нас открывается определенное пространство. Я могу действительно что-то сделать, я могу даже расти благодаря страданию. И это то, что можем мы сделать в этом первом измерении.

Дать жизни прорваться через слезы

Второе измерение — утрата радости жизни, например, после расставания с человеком. Нам кажется, что жизнь больше не хороша, подвергается опасности наше отношение к ней.

И тут мы можем обратиться непосредственно к страданию, утрате. Мы будем переживать грусть. И тогда очень важно плакать. Важно сострадать самим себе и не удерживать слез — не отворачиваться от боли, которую мы испытываем при такой «ампутации».

Грусть — очень важный процесс. Грусть — это активность, так же, как и «выдерживание». В грусти мы разрешаем утрате воздействовать на нас, и это нормально, что мы при этом будем чувствовать боль. Мы поворачиваемся к ней лицом и даем «боли болеть» в нас.

Некоторые люди пытаются этого избегать, но так боль не уйдет. Мы должны повернуться к ней лицом и дать ей нас затронуть. Тогда жизнь сама постучится, сама заявит о себе, начнется ее движение в нас. Она проявит себя слезами, ведь слезы — это послание жизни во мне: «Смотри, я еще «жива», твоя жизнь! Не все еще окончено!» В момент переживания все в твоей жизни выглядит как смерть. Как сухая ветка дерева зимой. Но если благодаря боли жизнь затрагивается, приходят слезы, тогда из сухой ветки появятся зеленые ростки.

Это ставит передо человеком вопрос: есть ли у тебя доверие? Доверие к тому, что жизнь еще может быть хорошей. Ты готов попытаться, попробовать? Хочешь ли ты войти в эту весну? Многое было разрушено, но что-то может начать расти под обломками старого.

Слезы приглашают меня к тому, чтобы попробовать еще раз. И чаще всего они приносят облегчение (это в равной степени касается и мужчин, и женщин). Можем ли мы выдерживать эти чувства? Готов ли я не отворачиваться от своего страдания, притом, что мне страшно и кажется, что, если я решусь пройти через него, во мне совсем не останется жизни?

Так мы можем действовать во втором измерении экзистенции: дать жизни заговорить самой, через травму.

Прощение: освободиться и отпустить на свободу

Третье измерение — когда человек становится для себя чужим. Например, если я виноват в чем-то, или если меня обидели, я столкнулся с несправедливостью и неправдой — что я могу? Ведь я уже не в состоянии быть самой собой.

Если вина моя, я могу об этом сожалеть. Если это была подлость другого человека, я могу простить. Как это происходит?

Сожаление — это некоторый вид встречи с самим собой. Например, я сказал другому нехорошие слова и вижу, что его это задело. Или что он начинает плакать. И тогда, видя это невербальную обратную связь, я сам пугаюсь: «Что я сделал? Это — правильно? Хотел ли я этого?» И я понимаю: да, это было чересчур, я зашел слишком далеко. И тогда я сожалею о сказанном: «Нет, так я не хотел. Это уже больше не есть я. Я не узнаю́ сам себя в этом. Я — не такой, я не хотел ранить другого!» И тогда я ощущаю сожаление, и это приносит мне боль, страдание.

И я — снова — допускаю это страдание, беру его в свои руки. И мне нужно дать этому страданию пространство и поделиться им, сказать тому, кто обижен мной: «Мне жаль, что я это сделал!» Тем самым я как бы говорю: «Хотя я и поступил так, но на самом деле это не был я. Я бы хотел, чтобы ты это знал. Я вижу, что здесь я поступил подло».

Я могу сожалеть перед самим собой, а иной раз надо признать вину перед другими, поскольку и они затронуты.

Если же что-то было сделано против меня, то здесь речь идет о прощении. Простить — означает посмотреть на то, какие чувства у меня возникают, и спросить мысленно обидчика: «Нужно ли мне что-то от тебя? Ты мне что-то должен? Деньги, может быть? Или по крайней мере — извинение?»

Пока у меня есть чувство, что другой что-то отнял у меня, и я хочу компенсации — до этого момента я не могу простить. И не должен прощать, потому что мне надо бороться за то, на что я имею право — это очень важно, чтобы я мог вступиться за себя.

Но когда у меня появляется чувство, что я это получил, или что я, наоборот, никогда этого не получу (если другого нет в живых, или он точно никогда не даст мне желаемого), до этого момента у меня есть свобода — изъять себя из этой привязки к другому. Сказать: «Хорошо. Оставим. Я больше не буду ничего от тебя требовать. Какая-то вина еще есть, но в этих обстоятельствах я забываю этот долг».

Благодаря этому я обрету больше свободы. «Я отпускаю тебя. Я не хочу иметь ничего общего с тобой (может быть и так!), но я больше ничего не требую». И тогда ко мне вернутся мир и покой.

Очень важно, чтобы вы уделяли внимание тем ситуациям, где мы не можем простить, — потому что это удерживает нас в состоянии беспокойства. Есть исследования в сфере психосоматики, согласно которым те люди, которые несут в себе много непрощенного, чаще болеют. Конечно, потому что человек при этом утрачивает свободу, он остается привязанным.

Ценность страдания: оно делает нас зрячими

И четвертое измерение экзистенции — что можно сделать здесь?

Если у меня, например, плохие отношения, которые сохраняются долгое время и у которых нет будущего, тогда речь идет о том, чтобы я посмотрел на эту ситуацию и подумал — какой в ней экзистенциальный смысл?

И если мы действительно что-то не можем изменить и испытываем страдание, и жизнь кажется бессмысленной, то можно использовать метод, предложенный Виктором Франклом — «ценности установки». Я должен обратиться только к себе самому и работать с собой, используя два направления: «как?» и «для кого?».

Как я несу страдание: молча или возмущаясь, с ропотом? Ругаюсь ли я, жертвую ли собой, или заглушаю себя так или иначе?

Другое направление — «для кого я переношу страдание»: для моих детей, для родителей, для меня самого, чтобы я мог самому себе смотреть в глаза, для Бога? И тут тоже появляется пространство для свободы.

Я не должен заглушать боль алкоголем. Я не должен быть агрессивным. Я должен всегда помнить, что я делаю этот выбор для кого-то, и тогда даже в бессмысленной ситуации страдание будет лишено своей остроты, потому что мы привнесли в ситуацию свободу.

Здесь психология может предложить огромный спектр средств. Мы не должны быть отданы на растерзание страданию, во всех измерениях мы можем быть активны.

Это не всегда легко осуществить! Но знание того, что у страдания есть конкретные структуры, и в каждой у нас есть возможность что-то сделать — дает надежду. И очень важно, чтобы в связи со страданием мы ее не теряли.

И тогда, страдая, мы можем получить очень глубокий взгляд на то, чем действительно является жизнь, и какой потенциал есть в нас самих. Так мы можем созревать и даже — продвинуться настолько, чтобы выйти за пределы самих себя.

Страдание может быть импульсом для роста, для того чтобы в нас обнаружились способности, которых не было раньше. Благодаря страданию мы можем не только расти и созревать, но выйти на такое пространство, куда мы и не мечтали когда-либо попасть.

В книге, которую Виктор Франкл написал после войны, он этот опыт выразил одним предложением: «Ценность удавшегося страдания заключается в том, что оно делает нас зрячими, а мир — прозрачным, так что мы можем лучше и глубже видеть и себя, и мир».

И я желаю вам, чтобы это было именно так, и чтобы вы могли помочь людям, которым вам доверяют.

Хотел бы закончить на этом, пока длительное сидение не стало для вас причиной страданий (смеется).

Любовь (Митрополит Антоний Сурожский)

Что такое любовь?

Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо, но любовь — нечто гораздо большее, более требовательное и порой трагичное.

В любви есть три стороны. Во-первых, человек любящий дает, хочет давать. Но для того, чтобы давать, для того, чтобы давать совершенно, давать, не делая получающему больно, нужно уметь давать. Как часто бывает, что мы даем не по любви, настоящей, самоотверженной, щедрой любви, а потому, что, когда мы даем, в нас нарастает чувство своей значительности, своего величия. Нам кажется, что давать — это один из способов утвердить себя, показать себе самому и другим свою значительность. Но получать от человека на этих условиях — очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе.

С другой стороны, в любви надо уметь получать, но получать порой гораздо труднее, чем давать. Мы все знаем, как мучительно бывает получить что-нибудь, испытать благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем, это унизительно, оскорбительно. Мы это видим в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, кто-нибудь, в чью любовь они не верят, дает им подарок, им хочется растоптать подарок, потому что он оскорбляет самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: «Помни — тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния».

Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно, и один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства, отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этой встрече, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью: что-то живет в душе любимого человека помимо него. Такой подход очень опасен: человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью, И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.

Во что верит любовь?

Человек начинает любить другого, потому что вдруг, неожиданно для себя самого, видит в нем что то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Таков видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет. И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что было когда-то увидено, а теперь стало невидимым, — достоверно, несомненно. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих, потом мы возвращаемся к обычной жизни, но снова оказавшись лицом к лицу с человеком, мы знаем, что видимое нами — не весь человек, что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть.

И, более того, нам надо помнить, что единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить, любить не за его добродетели или совершенства, не вопреки тому, что он несовершенен, а любить просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик и так прекрасен сам по себе. Только глазами любви мы можем видеть человека таким, какой он есть в самой своей глубине, в самой своей сущности, и соответственно к нему относиться. Так относится к нам Бог. Бог нас любит не потому, что мы хороши, Бог к нам милостив не потому, что мы заслуживаем милость или любовь: Он нас просто любит. Если мы способны быть благодарными за то, что нас кто-то — Бог или человек — может полюбить без всякого основания, просто потому, что его сердце через край переливается к нам, мы можем стать другими людьми. И в браке это так важно, так важна эта вера в человека и эта способность помнить, что только любовью можно из него сделать — нет, не из него — можно ему помочь стать всем, чем он только может быть, каким его задумал Бог, можно раскрыть всю его красоту.

«Брак — чудо на земле»

Когда любовь приносит страдания. Или о любовной зависимости

Любовь – прекрасное чувство. Но почему-то нередко случается так, что вслед за любовью (или рядом с ней) идут страдания, муки? Минуты вдохновенного упоения сменяются часами обид, отчаяния и гнева, надежды и опять разочарований. И как-то не заметно он(а) становится гарантом моего счастья. И источником несчастья.

Когда любовь приносит страдания.

Или о любовной зависимости

«Если вы ожидаете, что вас сделает счастливым другой человек, то вам предстоят бесконечные разочарования» (М.С. Пек)

«На тебе сошелся клином белый свет»

(слова из песни)

«Счастье мое – в нем, в нем смысл всей жизни моей. Дышу им, живу им, о нем думаю днями и ночами. Все для него». Такими и тому подобными словами описываем мы зачастую любовь – любовь «неземную», вдохновенную, самоотверженную и возвышенную. Счастье возможно только с ним. И как следствие – невозможность жить без него. Конечно, все логично: если в НЕМ смысл жизни, то его уход означает потерю смысла, а если лишь в НЕМ счастье и наполненость, то без него – что? Пустота, тоска, мир теряет краски.

Вот отсюда и происходит такое поведение, когда «на все ради него готова, только бы был со мной (вернулся или оставался навсегда в зависимости от обстоятельств отношений)». Крайние варианты — готова терпеть неудобства, переделать характер, сменить работу, отказаться от друзей и своих увлечений, полюбить его увлечения. Из такого понимания любви – постоянные ожидания звонков и sms, угадывание желаний партнера, жертвований, продумывание стратегий «завоевания», «удержания». А если любимый «бросил» (в кавычках, потому что буквально можно бросить вещь, а с человеком расстаются), то переживание бессмысленности жизни сужает мир до одной темы – ОН и моя любовь.

Такое состояние называют любовной зависимостью – зависимостью от любви. (У мужчин также, просто поменяйте местами ОН и ОНА. Принято считать, что женщины чаще страдают от любви, чем мужчины, у мужчин же имеются такие варианты как алкоголь).

Не любовь, а зависимость

С точки зрения психологии, а если задуматься, то и здравого смысла, любовная зависимость не является видом любви. Главное смысловое слово тут – зависимость. В такой любви человек «забывает себя», уходит от реальности и многогранности жизни. Жизнь сужается до одной темы – удержать «любовь» и ее объект. Короткие моменты блаженства сменяются длительными периодами страданий — настороженных ожиданий, подозрений и ревности, надежд и разочарования, обиды, отчаяния, обвинений его и себя. И человек в такой «любви» скорее несчастлив, чем счастлив.

Формы любовной зависимости могут быть самые разные – от длительных тяжелых отношения с одним человеком до серии коротких романов. Общее то, что сильные чувства сопровождаются страданиями и болью; объект любви эмоционально недоступен и в отношениях человек больше связан с мечтой — как все могло бы быть, чем с реальной ситуацией взаимоотношений с партнером.

Схема развития отношений:

Сперва забота и «жертвы» принимаются и даже приветствуются, но вскоре отношения становятся все хуже и хуже. Возникают:

• Недоумение (почему он не разделяет чувств — что сделала не так?),

• Недовольство (почему так ужасно относится — обещает и не делает, грубит, не разговаривает, приходит за полночь, поднимает руку, заигрывает с другими женщинами – ведь я так стараюсь),

• Обида и гнев (не обращает внимания или уходит, «бросает» — в чем я не — угодила),

• Чувство вины (нельзя сердится на любимого)

• Желание исправить ситуацию (еще больше стараться, быть терпимой, добиться его любви, завоевать и т.д.).

В зависимых отношениях нет реальной близости, отсутствует доверие, понимание. Зависимый человек, с одной стороны, ради обладания партнером, получения от него порции столь необходимой «любви» готов ущемиться, пожертвовать собой, сделать все «как любимый пожелает». Но с другой стороны, выдвигает требование – «Люби меня. Изменись, стань таким, как я хочу».

Люди с любовной зависимостью придают мало значения собственной личности в отношениях с партнером. Себя человек как бы забывает. Энергия тратится на изменение другого и его чувств к себе. Чем хуже отношения, тем больше сил тратится на завоевание любви. Отказ от своей безрассудной «любви» чреват столкновением с собственными чувствами и проблемами. И вновь начинается борьба с собой и другим за достижение мифического воссоединения.

Душевная боль и страдания, воспетые в прозе, поэзии, песенном творчестве как неизменные спутники любви, – на самом деле свойства не любви, а зависимости.

Причины любовной зависимости

Корни любовной зависимости, как и других психологических проблем, уходят в раннее детство. Там и тогда, в ближайшем окружении, в родительской семье сложились особенности взаимодействия с миром. Сформировалось отношение к себе, к другим людям, закрепились стереотипы реагирования и поведения. Многие ранние детские переживания забыты, вытеснены из сознания, но сохранились в виде мироощущения, привычных мыслей, эмоций, отношений.

Как правило, в детском опыте у людей, склонных к зависимостям, – дефицит любви, истинной близости, эмоциональной открытости, что приводит к снижению своей ценности в собственных глазах. В результате личность страдает от внутреннего конфликта между неудовлетворенной детской потребностью получать любовь и глубинной уверенностью в том, что он(а) ее не стоит. Отсюда — тревожность в отношениях, подстраивание под другого и ужимание себя, и одновременно цепляние за другого, требования, внутренние или внешние претензии. А все вместе выливающиеся в страдания и муки. Получение любви становится главной и навязчивой целью существования. Ненасыщаемой и неудовлетворимой, как наркотик.

Современная культура вносит определенный вклад в формирование отношения к любви, создавая вышеописанный стереотип «настоящих чувств». Вчитайтесь в эти слова из песен: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру»; «Если б не было тебя — Скажи, зачем тогда мне жить?»; «Пожалуйста, только живи. Ты же видишь, я живу тобою»; «От встречи к встрече я живу»; «Я скучаю, дорогая моя, ты же точно знаешь, в этом мире я живу для тебя». Любовная поэзия и песенное творчество формируют такое отношение к любви как объекту удержания, оберегания. Любовь нужно «поймать», а потом «хранить», стеречь от захватчиков, ведь на нее постоянно кто-то покушается – встречные мужчины или женщины, друзья, да и само любовь то и дело норовит убежать. Без любви герои стихов и песен скучают, грустят, тоскуют, ждут, мечтают и надеяться. Когда любовь в силу счастливого стечения обстоятельств встречается им на пути, или послана свыше, или они поймали ее, то наступают минуты счастья и блаженства. А когда покидает — страдания, муки. Активно включена в любовную тематику и природа, когда приходит любовь, вместе с ней «приходит весна, все расцветает вокруг, светит солнышко, поют птицы» и т.д., когда же любовь уходит, «остаются печаль и дождь, снежные вьюги, осенние туманы» и т.д. В общем, определенный стереотип задан.

А как при настоящей любви?

Истинная любовь приносит чувство удовлетворения и ощущение гармонии жизни. Она дарит радость, душевный комфорт и тепло. Отношения строятся на основе глубокого чувствования партнера, доверия и уважения к своим и чужим интересам и потребностям. Каждый из партнеров обладает внутренней свободой и спонтанностью проявлений. В отношениях всегда остается большое пространство для своих собственных интересов, увлечений, целей и развития личности. Отношения строятся не потому что кто-то кого-то завоевал и удерживает, подстраиваясь под партнера, а потому что оба хотят этих отношений, ценят их, способны поделиться как радостными, так и неприятными чувствами, в том числе и по поводу своих взаимоотношений.

Близкие отношения возможны только при взаимном уважении, равноправии, ценности каждого партнера как личности.

Яркие эмоции, приподнятость настроения, радостное возбуждение характерны для периода влюбленности, в этот же период на первом плане физиологическое влечение. Влюбленность может перерасти в нечто большее, взаимную привязанность, близость, любовь, и тогда люди остаются вместе, строят отношения, создают семью. А может пройти, перегореть, остыть, и тогда люди расстаются. Влюбленность базируется на физиологическом влечении, любовь — это спокойные, глубокие чувства к человеку, с которым уже сложились прочные отношения, основанные на общих ценностях. Любовь предполагает умение любить, принимать, заботиться.

Для воспевания в романах, песнях, стихах, такая любовь не столь привлекательна, даже скучна, ведь в ней нет накала, страстей, интриги. Что же описывать и воспевать спокойного умиротворенного человека, удовлетворенного жизнью и отношениями с партнером, который не горит страстями и не мечется в ожидании встречи? Какой интерес описывать партнеров, доверяющих друг другу, которые не боятся что-то потерять, которые могут откровенно поговорить друг с другом, не скрывая свои переживания, волнения, чувства. Обратите внимание, даже в этой публикации про страдания от любви написано больше, чем о любви настоящей.

Что делать, если Вы страдаете от любви?

Самое первое, признать наличие проблемы, деструктивность имеющихся отношений. Признать, что любовь – отнюдь не объект завоевания и удержания, что Ваше счастье зависит от Вас, а не от другого человека. А «совместное счастье» от осмысленного решения обоих строить отношения.

Для преодоления любовной зависимости нужно отказаться от влияния на партера. Измениться ради себя, а не ради него. Научиться ценить и уважать себя в той мере, чтобы стать цельной, психологически автономной личностью со своими интересами, мнениями, самоценностью. Внутренняя целостность, полноценность может быть достигнута только в результате развития внутриличностных ресурсов, но никак не за счет дополнения себя другим.

Этот процесс достаточно сложный, поскольку многие стереотипы эмоционального реагирования и поведения неосознаваемы, т.к. сложились в раннем детстве (о чем говорилось выше). Поэтому справится с зависимостью от любви может помочь психолог.

Человек во многих своих проявлениях — существо иррациональное, особенно это касается эмоций и чувств: порой их не так-то просто обосновать с логической точки зрения. Если же говорить о таком сложном явлении, как любовь — здесь закон причин и следствий совершенно перестаёт работать, потому что состояние любви слишком сложное и многогранное, чтобы его можно было разобрать, что называется «по кирпичикам».
Тем не менее, специалисты не оставляют попыток объяснить любовную страсть химическими реакциями, животными инстинктами или, скажем, социальными закономерностями. Далее приведены восемь высказываний учёных, в которых они излагают своё видение любви.
1. «Любовь как жажда», — Люси Браун, невролог из Медицинского Колледжа им. А. Эйнштейна, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Переживания влюблённого похожи на чувство жажды, которая может быть утолена только присутствием объекта страсти. Все мысли, действия, стремления — всё вдруг подчиняется желанию быть рядом с возлюбленным (или возлюбленной). Конечно, у каждого свой темперамент, и романтические чувства все выражают по-разному, но любой человек, влюбляясь, испытывает состояние, подобное эйфории, причём оно возникает только в присутствии «второй половинки».
Изучив мозговую деятельность нескольких пар влюблённых с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), мы пришли к выводу, что когда влюблённые находятся вместе, или думают друг о друге, у них активизируются области мозга, которые также ответственны за ощущение радости от какого-либо вознаграждения или признания, причём по силе это чувство вполне сравнимо с жаждой или голодом. Можно сказать, что влюблённость — это часть репродуктивного механизма заложенного в нас самой природой: она способствует установлению прочных эмоциональных связей между половыми партнёрами и таким образом повышает шансы рождения детей.
2. «Любовь — это как будто в твоей голове кто-то поселился», — Хелен Фишер, антрополог из Ратгерского университета, штат Нью-Джерси
Любовь бывает разная, но я думаю, можно выделить три основных её разновидности: сексуальное влечение, влюблённость и глубокая привязанность. Мы с коллегами давно занимаемся изучением функционирования мозга влюблённых, в одном из наших экспериментов участвовали 60 мужчин и женщин в возрасте от 18-ти до 57-ми лет, которых мы обследовали с помощью МРТ, анализируя основные проявления романтических чувств.
Первое, что начинает испытывать человек, когда влюбляется, — некое чувство «особенности» и «уникальности» всего, что связано с объектом любви — его (или её) одежды, автомобиля, улицы, чего угодно. Влюблённый начинает во всём ориентироваться на свою пассию: хандрит, когда он (она) не звонит и «светится» от счастья, когда отношения налаживаются.
Состояние влюблённости также характеризуется учащённым сердцебиением, повышенным потоотделением и физиологическим состоянием, которое ещё называют «бабочки в животе». Это связано с увеличением выработки гормона дофамина, вызывающего у человека восторг, прилив энергии и побуждающего к действиям — эти ощущения можно сравнить с тем, что кто то, поселившийся прямо в голове, постоянно призывает куда-то бежать, предпринимать меры и всё ради трёх самых главных слов: «Я тебя люблю».
Я полагаю, что любовь служит для более надёжного воспроизводства потомков: она заставляет нас сосредоточить всё внимание на одном партнёре и не распыляться на случайные половые связи.
3. «Любовь в качестве строительного материала», — Дэниел Крюгер, психолог из Мичиганского университета, город Энн Арбор, штат Мичига
Любовь — это положительный опыт, который способствует налаживанию устойчивых социальных связей и формированию стабильных отношений и как следствие облегчает создание семьи как основополагающей ячейки общества. Без неё мы бы чаще действовали исключительно из собственных краткосрочных эгоистичных побуждений и соображений личной выгоды, что неминуемо сказалось бы на обстановке в обществе.
Чувства, испытываемые нами к любимым, укрепляют длительные отношения, что в свою очередь положительно сказывается на рождении социально защищённых детей. Любовь позволяет людям заботиться об отпрысках, пока они не станут самостоятельными, и это, как мне кажется, её основная социально значимая функция.
4. «Любовь выражается в настойчивом стремлении позаботиться», — Дэвид Гивенс, директор Центра невербальных исследований, город Спокан, штат Вашингтон
Прежде всего, любовь — это эмоция, чувство привязанности и преданности, которое человек испытывает по отношению к кому-либо или чему-либо. Пылкая страсть может оказаться сильнее, например, любви к членам семьи или даже к собственным детям, а может выражаться лишь в сексуальном стремлении.
Любовь зарождается в том же отделе мозга, что и материнская привязанность, желание заботиться о потомстве, поэтому я считаю, что она развилась именно из материнского инстинкта. Тот факт, что возлюбленные чувствуют необходимость ухаживать друг за другом, во всём помогать и поддерживать это подтверждает.
5. «Любовь — это секс», — Луис Гарсия, профессор психологии Ратгерского университета
Науке известно множество доказательств того, что сексуальность играет в отношениях очень важную роль. Ряд исследований говорит о том, что удовлетворённость интимной жизнью напрямую влияет, например, на общие впечатления от брака, кроме того, согласно результатам наших экспериментов, человек, живущий полноценной сексуальной жизнью, имеет больше шансов на обретение долгосрочных и плодотворных отношений.
Мы вместе с коллегой, доктором Шарлоттой Марки, опросили несколько пар, достаточно долго живущих вместе — в гражданском браке или зарегистрированном, неважно. Оказалось, что одним из основных стимулов в совместный жизни было их сексуальное влечение друг к другу. Также на интимной жизни, а значит и на чувствах, положительно сказывается богатый сексуальный опыт, и если у партнёров он примерно одинаков, их союз имеет все шансы долгие годы быть счастливым.
6. «Любовь немыслима без уважения», — Кейт Вакс, психолог, автор книги «Отношения для чайников»
Любви без взаимного уважения и доверия не бывает. Влюблённые стараются проявить себя с лучшей стороны, поэтому успешные отношения всегда складываются из честности, верности, эмоциональной поддержки и самопожертвования. Любовь даёт каждому чувство его уникальности и заставляет принять уникальность другого: каждый считает, что если его партнёру хорошо с ним, необходимо принимать меры, чтобы не разрушить хрупкий баланс. Поэтому любой любящий человек стремится отстаивать интересы своей «второй половинки» и удовлетворять её потребности.

Я считаю, что чувство, противоположное любви, — не ненависть, а равнодушие: если вы перестали беспокоиться о человеке и не испытываете потребность заботиться о нём, это говорит об утрате уважения, а значит о любви уже и речи быть не может.
7. «Любовь — это долгоиграющие отношения», — Стэфани Ортиг, невролог из Сиракьюсского университета, город Сиракьюс, штат Нью-Йорк
Что такое любовь, знают все, но никто не может дать чёткого согласованного определения. В своей интерпретации я использую результаты своих психологических исследований и нейровизуализации работы мозга влюблённых. По моему мнению, любовь — это сложное позитивное и мотивирующее психическое состояние, характеризующееся стремлением к единению с определённым человеком. Это состояние включает в себя ряд химических, эмоциональных и когнитивных процессов.
Если при общении с партнёром наблюдается активность определённых участков нейронов, это говорит о наличии любви, причём нам неизвестны никакие доказательства того, любовь не может продолжаться сколько угодно времени, но проблема в том, что на неё влияют слишком многие факторы, изменение которых порой спрогнозировать невозможно. Однако, если рассматривать любовь как устоявшееся приязненное отношение к кому-либо, под это определение попадают такие виды любви, как материнская и отцовская, любовь детей к родителям и любовь между сексуальными партнёрами.
8. «Любовь как историческая константа», — Стефани Кунц, историк из Вечнозелёного государственного колледжа, город Олимпия, штат Вашингтон
Люди всю свою историю влюбляются друг в друга, однако пылкие романтические чувства до относительно недавнего времени не считались достойным основанием для отношений или тем более брака. Большинство выходили замуж и женились, повинуясь воле родителей, которые при выборе спутника жизни для сына или дочери учитывали, как правило, лишь меркантильные соображения.
Ситуация начала меняться в XIX-м веке — любовь стала играть в семейных отношениях гораздо более значимую роль. Людям пришлось заново осознать, что их влечёт противоположный пол и признать, что в основе любого успешного брака должна быть любовь. Я полагаю, что в наше время супруги и влюблённые должны испытывать друг к другу не только любовную страсть, но и дружеские чувства. Сочетание любви и дружбы обеспечит партнёрам длительные, счастливые и плодотворные отношения.