Мария (Скобцова)

В Википедии есть статьи о других людях с именем Мария. В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями Скобцов, Пиленко и Кузьмин-Караваев.

Монахиня Мария

Елизавета Юрьевна Скобцова

Родилась

8 (20) декабря 1891
Рига, Российская империя

Умерла

31 марта 1945 (53 года)
Равенсбрюк, провинция Бранденбург, Великогерманская империя

Прославлена

Константинопольским патриархатом 16 января 2004 года

В лике

преподобномучеников

День памяти

20 июля

Награды

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Монахиня Мари́я (известна как мать Мария (фр. Mère Marie), в миру Елизаве́та Ю́рьевна Скобцо́ва, в девичестве Пиленко, по первому мужу Кузьмина́-Карава́ева; 8 декабря 1891, Рига — 31 марта 1945, Равенсбрюк, Германия) — монахиня Западноевропейского экзархата русской традиции Константинопольского патриархата. Русская поэтесса, мемуаристка, публицист, общественный деятель, участница французского Сопротивления.

Канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица в январе 2004 года.

Биография

Лиза Пиленко в 1903 году

Елизавета Юрьевна Пиленко родилась 8 (20) декабря 1891 год в Риге в семье юриста Юрия Дмитриевича Пиленко и Софии Борисовны (урожд. Делоне). Дом № 21 по улице Элизабетес (арх. Э. Тромповский) сохранился, в 2011 году на нём установлена мемориальная доска.

В 1895 году Юрий Пиленко вышел в отставку и переехал с семьей в Анапу, где в шести верстах от города находилось имение Джемете с виноградниками, доставшееся ему после кончины его отца — отставного генерала и винодела Дмитрия Васильевича Пиленко. В мае 1905 года за успехи в виноградарстве Ю. Д. Пиленко был назначен директором Императорского Никитского ботанического сада и училища садоводства и виноделия. Семья переехала в Ялту, где Лиза Пиленко окончила 4-й класс ялтинской женской гимназии с наградой 2-й степени.

Весной 1906 года Ю. Д. Пиленко был переведён на службу в Петербург, но выехать к месту назначения не успел — 17 июля он скоропостижно скончался в Анапе. Лиза была потрясена этой трагедией и, по её собственным словам, потеряла веру в Бога.

В августе 1906 года овдовевшая С. Б. Пиленко с двумя детьми (у Лизы был младший брат Дмитрий) переехала в Петербург. Лиза училась два года в частной гимназии Л. С. Таганцевой, затем перешла в гимназию М. Н. Стоюниной, которую закончила весной 1909 года с серебряной медалью и поступила на высшие Бестужевские курсы (философское отделение историко-филологического факультета). В феврале 1908 года познакомилась с А. Блоком, с которым у неё впоследствии завязались сложные отношения и длительная переписка.

19 февраля 1910 года Елизавета Пиленко вышла замуж за помощника присяжного поверенного Дмитрия Кузьмина-Караваева, бывшего большевика и близкого знакомого многих столичных литераторов, вместе с ним посещала собрания «на башне» Вяч. Иванова, заседания «Цеха поэтов», религиозно-философские собрания, общалась с Николаем Гумилёвым, Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом, Михаилом Лозинским.

Оставила Бестужевские курсы, не получив диплома, весной 1912 года издала первый сборник стихов «Скифские черепки», положительно встреченный критикой. Скоро Кузьмина-Караваева начала тяготиться атмосферой столичной эстетствующей элиты и уехала сначала на немецкий курорт Бад-Наухайм, а затем в Крым, где общалась с Алексеем Толстым, Максимилианом Волошиным, Аристархом Лентуловым.

Весной 1913 года оставила мужа (официально развод был оформлен только в конце 1916 года) и уехала из Петербурга в Анапу, сообщив в письме Блоку о разводе. 18 октября у Кузьминой-Караваевой родилась дочь, которой она дала имя Гаяна (греч. «земная»). Крёстным отцом Гаяны стал А. Н. Толстой. В начале 1914 года послала Блоку рукопись своей новой книги стихов «Дорога», которую он вернул с замечаниями на полях, однако сборник так и не был издан. Для Кузьминой-Караваевой наступило время душевного разлада, «перепутья», по её собственным словам. Она всё больше интересовалась религиозными вопросами, размышляла о цели и смысле жизни. В апреле 1915 года опубликовала философскую повесть «Юрали», стилизованную под Евангелие, а в апреле 1916 года — сборник стихов «Руфь», куда вошли многие стихи из неопубликованной «Дороги». В 1916 г. пишет письма А. Блоку на фронт.

Мемориальная доска
Матери Марии.
Рига, дом Тизенгаузенов Памятная доска в Петербурге (Манежный переулок, д. 2)

Февральскую революцию Кузьмина-Караваева встретила с энтузиазмом и в марте 1917 года вступила в партию эсеров. Большую часть 1917 года провела в Анапе, была избрана заместителем городского головы, заведовала образованием и здравоохранением. В феврале 1918 года городской голова Н. И. Морев подал в отставку, и Елизавета была избрана на его место. Когда после короткого периода двоевластия большевики полностью взяли власть в городе, Кузьмина-Караваева, хотя и не разделяла большевистской идеологии, заняла должность комиссара по здравоохранению и народному образованию, стараясь защитить население от грабежа и террора. В мае 1918 года участвовала в съезде партии правых эсеров в Москве и вела подпольную антибольшевистскую работу, осенью вернулась в Анапу, где была арестована деникинской контрразведкой — ей грозила смертная казнь за «комиссарство» и участие в национализации частной собственности. 15 марта 1919 года её дело рассматривал краевой военно-окружной суд в Екатеринодаре, и только благодаря умело организованной защите подсудимая получила всего две недели ареста. В газете «Одесский листок» публикуется открытое письмо в защиту Кузьминой-Караваевой, которое подписано М. Волошиным, А. Толстым, Верой Инбер и др.

Летом 1919 года Кузьмина-Караваева вышла замуж за Д. Е. Скобцова, кубанского казачьего деятеля, бывшего некоторое время председателем Кубанской Краевой Рады. Весной 1920 года, после разгрома Белого движения на Кубани, Елизавета Скобцова с матерью С. Б. Пиленко и дочерью Гаяной эвакуировались из Новороссийска в Грузию, где у Елизаветы Юрьевны родился сын Юрий, затем вся семья Скобцовых перебралась в Константинополь, некоторое время жила в Сербии, где 4 декабря 1922 родилась дочь Анастасия, а в январе 1924 года переехала в Париж. Д. Е. Скобцов вёл работу среди казаков-эмигрантов в «Общеказачьем доме».

В 1924—1925 годах Елизавета Скобцова опубликовала в эмигрантских журналах повести «Равнина русская» и «Клим Семёнович Барынькин», описывавшие трагедию Гражданской войны, автобиографические очерки «Как я была городским головой» и «Друг моего детства», а также мемуарно-философское эссе «Последние римляне».

7 марта 1926 года в Пастеровском институте умерла от менингита её младшая дочь Анастасия. Потрясённая горем, Елизавета Скобцова почувствовала духовное перерождение и открыла для себя новый смысл жизни в служении людям во имя Бога.

Монашество

С 1927 года она стала активным деятелем Русского студенческого христианского движения (РСХД), в качестве разъездного секретаря путешествовала по Франции, посещая русские эмигрантские общины, выступала с лекциями, докладами, публиковала заметки о тяжёлой жизни эмигрантов. Заочно окончила Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. Скобцова принимала участие в съездах РСХД, выступала в Кружке по изучению России, принимала участие в семинаре под руководством Н.А. Бердяева. В 1930 году читала доклад в РСХД «Работа с молодёжью» и была назначена разъездным секретарём Движения. В 1931 году её дочь Анастасия была перезахоронена на другом кладбище, что стало для Скобцовой окончательным поводом принять решение о принятии монашества. Она получила церковный развод с супругом, гражданского развода не добивалась и официально они оставались супругами до конца жизни.

16 марта 1932 года в церкви Свято-Сергиевского православного богословского института приняла от митрополита Евлогия (Георгиевского) монашеский постриг, получив имя Мария в честь святой Марии Египетской, и по благословению духовного отца протоиерея Сергия Булгакова начала своё нетрадиционное монашеское служение в миру, посвятив себя благотворительной и проповеднической деятельности.

Избрана в правление Союза русских безработных в Париже. Посещала Прибалтику, Финляндию, возможно, Валаам. Организовала в Париже общежитие для одиноких женщин (Париж, Вилла де Сакс, дом 9). Здесь проходили заседания Лиги православной культуры, служил литургию о. Сергий Булгаков, работали богословские курсы, число слушателей — 56 человек. В 1934 году общежитие переезжает в дом на улице Лурмель, 77. Затем арендует помещение, где размещается дом отдыха для выздоравливающих туберкулезных больных в Нуази-ле-Гран под Парижем, причем большую часть работы там делала сама: ходила на рынок, убирала, готовила пищу, расписывала домовые церкви, вышивала для них иконы и плащаницы. В этом санатории скончался Константин Бальмонт в 1942 году, здесь же умерла её мать, С.Б. Пиленко в 1962 году, и дожил до смерти супруг Скобцовой, после войны получивший статус политического эмигранта по Нансеновской конвенции.

При общежитии на ул. Лурмель была устроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы и курсы псаломщиков, а с зимы 1936—1937 — миссионерские курсы. 27 сентября 1935 года по инициативе монахини Марии было создано благотворительное и культурно-просветительское общество «Православное дело», куда вошли Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Георгий Федотов, Константин Мочульский.

В июле 1935 года старшая дочь Марии (Скобцовой) Гаяна уехала в СССР и 30 июля 1936 года скоропостижно умерла в Москве, предположительно, от брюшного тифа, похоронена на Преображенском кладбище. Супругом Гаяны был Георгий Мелия (замужество дало ей возможность уехать в СССР).

В 1936 году монахиню Марию избирают членом Совета РСХД. На ул. Лурмель работает религиозно-философская академия, которой руководит Бердяев. Там проводятся собрания, затрагивающие актуальные современные темы («Русская мысль и расизм», 1938 год, «Война и эсхатология», 1940 год).Монахиня Мария постоянно выступала с докладами, публиковала богословские и остро-социальные статьи, в пятнадцатую годовщину смерти Александра Блока напечатала в журнале «Современные записки» мемуарный очерк «Встречи с Блоком». Несмотря на невероятную занятость, много времени уделяла поэзии — в 1937 году в Берлине вышел её сборник «Стихи», в конце 1930-х — начале 1940-х годов она написала стихотворные пьесы-мистерии «Анна», «Семь чаш» и в 1942 году — «Солдаты». Стала членом Комитета помощи русским душевнобольным, посещала психиатрические лечебницы.

Оккупация Парижа

Во время нацистской оккупации Парижа общежитие монахини Марии на улице Лурмель стало одним из штабов Сопротивления. В 1940 году открывает в своём пансионате ларёк, где продаёт недорогие продукты. После разорения немцами русской общественной Тургеневской библиотеки, архив И.А. Бунина был перевезён в общежитие монахини Марии. Архив удалось сберечь и Бунину вернули его в 1945 году В 1941 году монахиня Мария организовала на ул. Лурмель приём посылок, которые отправляли в Компьень заключённым. Заканчивает поэму «Духов день».

В июне 1942 года, когда нацисты проводили массовые аресты евреев в Париже и сгоняли их на зимний велодром для последующей отправки в Освенцим, монахине Марии удалось тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей в мусорных контейнерах. Дома на Лурмель и в Нуази-ле-Гран стали убежищами для евреев и военнопленных, м. Мария и о. Димитрий Клепинин также выдавали евреям фиктивные свидетельства о крещении, которые иногда помогали.

8 февраля 1943 года гестаповцы арестовали её сына Юрия, а на следующий день и саму Марию, которую сначала держали в тюрьме форта Роменвиль, а затем отправили в концлагерь Равенсбрюк. С нею арестован и отец Дмитрий Клепинин, служивший в храме на ул. Лурмель. 6 февраля 1944 года Юрий Скобцов погиб в концлагере Дора («филиал» Бухенвальда), там же скончался и Д. Клепинин от воспаления лёгких. Монахиня Мария заболела дизентерией, была казнена в газовой камере Равенсбрюка 31 марта 1945 года, за неделю до освобождения лагеря Красной армией.

Мемориальная доска.
На доме, где родилась Елизавета Пиленко.
Рига, улица Элизабетес, 21

Оценки и канонизация

В 1985 году мемориальным центром Яд Вашем матери Марии посмертно было присвоено звание «праведник мира».

7 мая 1985 года указом Президиума Верховного Совета СССР награждена Орденом Отечественной войны II степени (посмертно)

В 1992 году на экуменическом съезде во Франции, организованном общиной протестантских сестёр, было составлено и послано Патриарху Московскому Алексию II прошение о прославлении Марии (Скобцовой) и её сподвижников, подписанное православными, протестантскими и католическими богословами.

16 января 2004 года канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица. Вместе с ней были канонизированы её сын Юрий Скобцов, священник Димитрий Клепинин и Илья Фондаминский. В консервативных кругах Русской Православной Церкви канонизация вызвала неодобрительные отзывы

Во время торжественного чина прославления новоканонизированных святых 1—2 мая 2004 года в Александро-Невском соборе в Париже в богослужениях участвовали христиане разных конфессий. Архиепископ Парижа кардинал Жан-Мари Люстиже сказал, что Католическая Церковь тоже будет почитать этих мучеников как святых и покровителей Франции.

31 марта 2016 года в Париже состоялась церемония открытия улицы Марии (Скобцовой). Новая улица примыкает к улице Лурмель в XV округе, где размещалось объединение «Православное дело».

Популяризацией трудов и наследия Марии (Скобцовой) занимается Ксения Кривошеина, написавшая о ней несколько книг и множество статей. Также она создала сайт www.mere-marie.com.

В искусстве

• В романе Алексея Толстого «Хождение по мукам» петербургский период её жизни послужил прообразом персонажа «Елизавета Киевна»
• Её судьбе посвящён фильм 1982 года «Мать Мария» с Людмилой Касаткиной в главной роли.
• Кривошеина Н. А. Четыре трети нашей жизни / послесл. И. А. Кривошеина. — Paris : YMCA-Press, 1984. — 282 c. : ил. — (Всероссийская мемуарная библиотека. Наше недавнее; вып. 2)
• Кривошеина К. И. «…И вот я умерла»: Жизнь и судьба матери Марии (Скобцовой) // Новый журнал. — 2008. — № 253

Авторские иллюстрации в сборнике стихов (1937)

Сочинения

• Кузьмина-Караваева. Е. «Скифские черепки». СПБ, «Цех поэтов», 1912
• Кузьмина-Караваева Е. (Мать Мария) Жатва духа. — СПб.: Искусство-СПБ, 2004. ISBN 5-210-01543-2 Составление, подготовка текстов, примечания — А. Н. Шустов
• Кузьмина-Караваева Е. Ю. Как я была городским головой // Воля России. — 1925. — № 4. — С.63 — 80; № 5. — С.68 — 88.
• Монахиня Мария (Скобцова). Стихи // Берлин: Петрополис, 1937
• Кузьмина-Караваева Е. Ю. Равнина русская — СПб.: Искусство—СПб, 2001 — ISBN 5-210-01541-6; Составление, вступительная статья, примечания — Шустов А. Н.
• Мария (Скобцова) Настоящее и будущее церкви. Что такое церковность. К.: Quo vadis, — 2010. — 252 с.
• Мать Мария (Скобцова; Кузьминина-Караваева Е. Ю.) Красота спасающая: живопись, графика, вышивка — СПб.: Искусство-СПБ, 2004. ISBN 5-210-01573-4 Составитель и автор Ксения Кривошеина, предисловие митрополита Смоленского Кирилла (ныне Патриарх Московский и всея Руси)послесловие проф. Жоржа Нива (Франция); примечания, летопись жизни матери Марии — Шустов А. Н.
• Мать Мария (Скобцова) Эссе — Тюмень: Русская неделя, 2018 — 252 с.
• См. также библиографию до 2000 г.

Литература

• Агеева Л. «Петербург меня победил»: Документальное повествование о жизни Е. Ю. Кузьминой-Караваевой — матери Марии. — СПб.: Ж-л Нева, 2003. — 400 c. — ISBN 5-87516-016-0.
• Библиографический указатель литературных, философских, публицистических и художественных произведений Е. Ю. Кузьминой-Караевой / сост. А. Н. Шустов. — Томск.: Володей, 1994. — 24 с.
• Беневич Г. И. Мать Мария (1891—1945). Духовная биография и творчество. — СПб.: ВРФШ, 2003.
• Кривошеина К. И. Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней. — М.: Эксмо, 2015. — 696 с. — (Религия. Великие люди XX века). — ISBN 978-5-699-69950-6.
• Кривошеина К. И. Возвращение святой матери Марии в Крым. — 2018.
• Е. Ю. Кузьмина-Караваева (Мать Мария): Библиографический указатель произведений и критической литературы. — СПб.: Сударыня, 2002. — 160 с.
• Обоймина Е. Н. Свет земной любви: Елизавета Кузьмина-Караваева — мать Мария. — М.: НЦ ЭНАС, 2009. — ISBN 978-5-93196-936-7.
• Сергий Гаккель, прот. Мать Мария. — М.: Издат. отдел Всецерковного православного молодёжного движения, 1993. — 176 c. — ISBN 5-87966-013-3.
• Доминик Десанти. Встречи с матерью Марией. Неверующая о святой. — Москва: «Алетейя», 2011. С. 26-27 — ISBN 9785914194724, 5914194725.
• Сборник статей «Беседы с Паскалем» Статья — Подвиг матери Марии Скобцовой Издательство Amazon.

Примечания

1. Елизавета с улицы Элизабетес — Елизавета с улицы Элизабетес — Элина Чуянова — Публикации —. www.russkije.lv. Дата обращения 25 ноября 2019.
2. Основоположником промышленного виноделия на Черноморском побережье стала семья генерала Пиленко. kuban.mk.ru. Дата обращения 25 ноября 2019.
3. ТРИ СПАСИТЕЛЬНЫХ СЛОВА ЛИЗЫ ПИЛЕНКО. ZN.ua. Дата обращения 25 ноября 2019.
4. Летопись жизни м. Марии. mere-marie.com. Дата обращения 25 ноября 2019.
5. Даниил Ермолаевич Скобцов: путь от Кубани до Парижа. mere-marie.com. Дата обращения 25 ноября 2019.
6. Летопись жизни м. Марии. mere-marie.com. Дата обращения 29 января 2019.
7. Из следственной филологии: Георгий Мелия — загадочный зять св. Матери Марии (Скобцовой). В поиске данных для биограммы. mere-marie.com. Дата обращения 29 января 2019.
8. Летопись жизни м. Марии. mere-marie.com. Дата обращения 29 января 2019.
9. Мать Мария (рус.) (неопр.) ?. www.pravmir.ru. Дата обращения 29 января 2019.
10. Мария Скобцова — Яд ва-Шем
11. Отношение Поместных Православных Церквей и Украинской Греко-Католической Церкви к холокосту во время Второй мировой войны (недоступная ссылка). Дата обращения 3 декабря 2013. Архивировано 26 июля 2014 года.
12. 1 2 Святые парижские мученики (рус.) (неопр.) ?. azbyka.ru. Дата обращения 25 ноября 2019.
13. Константинополь канонизировал новых святых :: Киевская Русь. www.kiev-orthodox.org. Дата обращения 25 ноября 2019.
14. Бунтарка или святая? (рус.) (неопр.) ?. www.pravmir.ru. Дата обращения 25 ноября 2019.
15. Номер 12 / Канонизация монахини Марии Скобцовой — канонизация идеологии, ведущей к разрушению Церкви — Православный журнал Благодатный огонь. www.blagogon.ru. Дата обращения 25 ноября 2019.
16. Интерфакс-Религия: В Париже появилась улица имени русской монахини Марии Скобцовой. www.interfax-religion.ru. Дата обращения 25 ноября 2019.

Ссылки

В родственных проектах

• Цитаты в Викицитатнике
• Тексты в Викитеке
• Медиафайлы на Викискладе

Мемориальная доска Матери Марии (Скобцовой) открыта 27 сентября 2018г, в Ялте http://mere-marie.com/fate/memorial-desk-yalta/

• Работы Анатолия Шустова, посвящённые матери Марии и её окружению
• Сайт Ксении Кривошеиной (Франция — Россия), посвященный монахине Марии (Скобцовой) «Жизнь, творчество судьба». Иконы, рисунки, стихи, богословские труды м. Марии (Скобцовой), а также рассказы участников французского Сопротивления и свидетелей времени м. Марии
• Биография Марии (Скобцовой) на официальном сайте РПЦ МП
• Монахиня Мария (Скобцова) на сайте «Религиозные деятели русского зарубежья»
• Общество матери Марии
• Святые парижские мученики
• О дне памяти прпмц. Марии Скобцовой, сщмч. Дмитрия Клепинина, прав. Алексия Медведкова, мч. Георгия (Юрия) Скобцова, мч. Ильи Фондаминского (недоступная ссылка)
• Кривошеина К. Возвращение на родину: к 70-летию гибели матери Марии (Скобцовой). Правмир (31 марта 2015). Дата обращения 31 марта 2015.
• Прот. Сергий Гаккель. Мать Мария
• Мать Мария (Скобцова): история святой наших дней. О м. Марии рассказывают Ксения и Никита Кривошеины в программе Михаила Соколова «Цена революции» на радио «Эхо Москвы».

Наталия Ликвинцева: мать Марию трудно засунуть в иконописный лик привычного святого

20 декабря — день рождения матери Марии, которую во всем мире знают и почитают под разными именами: Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, Елизавета Юрьевна Скобцова. И последнее – мать Мария или преподобномученица Мария Парижская.

А 24 декабря, под Рождество по западному календарю, состоится презентация второго (из пяти) тома матери Марии (Скобцовой). Непростое дело в нескольких словах рассказать о матери Марии, ее деле и подвиге. В пятнадцать лет поэтическом вечере Елизавета Пиленко познакомилась с Александром Блоком. В восемнадцать вышла замуж за Кузьмина-Караваева. Вскоре у нее вышли первые книги. После развода с мужем Елизавета Юрьевна с дочерью Гаяной уехала в Анапу, где ее застала революция. Там вышла замуж за казака Даниила Скобцова и занялась общественной деятельностью. Революция, о которой Лиза грезила в юношеских мечтах, разочаровала. Через несколько лет семья эмигрировала. Елизавете Юрьевне в полной мере пришлось испытать все тяготы эмиграции: тяжелейшую материальную нужду, унижения. Она боролась с нищетой, занималась литературным трудом, рукоделием. После смерти дочери стала задумываться о монашестве. Митрополит Евлогий поддержал ее и в 1932 году постриг с именем Мария – в честь преподобной Марии Египетской. Главной своей задачей она видела общественную церковную деятельность, направленную на помощь конкретным людям. Мать Мария утверждала: «На Страшном Суде меня не спросят, успешно ли я занималась аскетическими упражнениями и сколько я положила земных и поясных поклонов, а спросят: накормила ли я голодного, одела ли голого, посетила ли больного и заключенного в тюрьме».

Мать Мария прятала евреев, преследуемых фашистами, установила связь с французским Сопротивлением. В ее доме скрывались советские военнопленные, бежавшие из фашистских лагерей. В феврале 1943 года фашисты взяли в заложники сына матери Марии Юрия и священника Дмитрия Клепинина. Они обещали выпустить их, если мать Мария сама явится в гестапо. Она немедленно отправилась выручать сына, была тут же арестована и отправлена в лагерь Равенсбрюк. Своей верой, добротой и участием она поддерживала там в окружающих человеческое достоинство. 31 марта 1945 мать Мария приняла мученическую смерть в газовой камере концентрационного лагеря Равенсбрюк.

О ее книгах, жизни и уникальном типе святости мы говорим с ведущим научным сотрудником Дома русского зарубежья имени А.Солженицына, кандидатом философских наук Наталией Ликвинцевой — составителем пятитомника сочинений матери Марии (Скобцовой)

— Наталия, только увидев у вас в руках книгу, я осознала, что планируется полноценный и полновесный пятитомник произведений матери Марии (Скобцовой). Ею действительно было написано так много разных произведений, что материала набирается на пять книг или значительное место в каждом томе занимают комментарии, приложения, чьи-то статьи?

— В собрание вошло только ею написанное (хотя, конечно, с комментариями и приложениями). И больше всего в этой связи меня потрясает мысль — когда мать Мария все успевала. Это действительно поразительно, потому что основная часть ее времени была посвящена обездоленным: для них она готовила, ходила на рынок, стирала.

Мы готовим максимально полное собрание ее сочинений, то, что было создано в течение всей жизни. Например, стихи она писала с юности (с небольшим перерывом сразу после пострига) до самого последнего времени перед арестом. По свидетельству соузниц, даже в лагере она написала поэму о Равенсбрюке, но она до нас, конечно, не дошла. Так что пятый том будет посвящен ее поэтическим произведениям: и дореволюционным, когда она писала как поэтесса Серебряного века Елизавета Кузьмина-Караваева, и эмигрантским стихам, и поздней итоговой поэме «Духов день», и мистериям. Все стихи — известные и еще не известные — войдут в него.

Первый том был посвящен ее мемуарам, сфокусированным в основном на Серебряном веке, периоде до и сразу после революции, и художественной прозе. В него вошла философская повесть «Юрали», написанная в 1915-м году в жанре поэтической прозы, и исторические повести середины 20-х. Часть их публиковалась впервые, а некоторые издавались в эмигрантской периодике. После катастрофы революции и Гражданской войны многие русские мыслители оказались в эмиграции и пытались понять, что же произошло с Россией, с историей, с ними самими и почему. И одним из способов рефлексии для матери Марии стала попытка написания исторических повестей.

— Они представляют художественную ценность или интересны читателю только как сочинения Кузьминой-Караваевой?

— Некоторые довольно интересны. Во всех произведениях явно прослеживаются «ее темы» исторического свидетельства и жертвенности, но некоторые из них важны просто как этап в ее собственном творчестве и как еще одно свидетельство о том времени, о революции, об исторической катастрофе России. Роман-хроника «Равнина русская (Хроника наших дней)» мне кажется в художественном отношении не слишком сильным. А вот впервые опубликованная повесть «Несколько правдивых жизнеописаний» очень интересна. События в ней описываются глазами Коли Иконникова: младшего члена большой семьи, приемного сына старика — своеобразного праведника, любящего собирать странных людей вокруг себя (он их называет кривульки). Кстати, тема странных людей типична для творчества матери Марии, для того, как она продумывает и проживает тему юродства. И вот рассказчик повести свидетельствует о том, как история отражается в разных человеческих судьбах, и как люди действуют в истории. Так, например, прототипом одного из героев, Виктора Канатова, стал Керенский.

— Откуда это известно? Она где-то упоминала об этом?

— Это наши предположения, но вполне обоснованные, о чем указано в комментариях. Прежде чем написать эту повесть как художественный текст, Елизавета Юрьевна сделала мемуарный набросок «То, что нужно помнить», и там собраны ее личные воспоминания (они приводятся у нас в приложении), которые автор набросал именно на стадии подготовки текста. В одном из героев этих мемуаров, обозначенном буквой К., угадываются многие черты Керенского, которыми автор повести наделяет потом и своего героя Виктора Канатова.

Кульминацией повести «Несколько правдивых жизнеописаний» становится гибель Колиной беременной сестры Кати, символизирующая гибель России, боль и горечь потери. Приемный отец Коли уходит странствовать: это любимый финал Кузьминой-Караваевой: выход на широкую дорогу. На прощание он оставляет приемному сыну утешительное письмо: нужно открыть свою душу всем дорогам, всем ветрам, чтобы она – эта душа – могла хоть самою собой, хоть как-то «всемирный холод утешить». То есть задолго до пострига и «официального» начала служения, тема утешения, принятия на себя чужой боли вовсю звучит в жизни и творчестве Елизаветы Юрьевны.

Второй том посвящен раннему эмигрантскому творчеству — до пострига – связанному уже не просто с взглядом назад, как это было с прозой и мемуарами, а с эмигрантской повседневностью и ее нуждами. Это ее религиозно-философские работы: несколько брошюр о Хомякова, Соловьеве, Достоевском, написанные в то время, когда она только пришла в РСХД (Русское студенческое христианское движение) и возглавляла Кружок по изучению России. Тогда же ею написаны жития святых – брошюрки, издававшиеся в Имка-пресс. Они также вошли во второй том. Тут же огромный, фактически неизвестный читателю пласт ее публицистики – газетные статьи, которые ни разу не переиздавались: (Мать Мария несколько лет была постоянным корреспондентом газеты «Дни»), и пришлось просмотреть все подшивки старых газет, чтобы не пропустить ни одной из ее работ.

Из этих статей вырисовывается совершенно непривычный ее облик. Она спорит с Керенским, с Милюковым, с Знаидой Гиппиус, и сами ее статьи вызывают целую бурю споров и оживленных дискуссий. Заметно, как со временем меняется ее голос. Сначала она просто пишет сухие газетные статьи на темы, которые ее волновали. Например, о положении бывших офицеров белой армии в эмиграции, вдруг ставших простыми чернорабочими, об условиях труда и проблемах быта. Она поднимает профсоюзные проблемы, проблемы казачества (ее второй муж был из казачьих кругов). Голос крепнет, и сила таланта проявляться даже в этих статьях, из них вырастают удивительно интересные очерки. Часть из них у нас публикуется впервые, так как не была в своей время напечатана и сохранилась только в архивах, например, в архиве газеты «Дни». Да и та часть, что была в своем время напечатана, тоже потом ни разу не переиздавалась, поэтому здесь очень много нового даже для тех, кто много читал и знает мать Марию.

Третий и четвертый тома будут состоять из ее богословских сочинений, написанных после пострига. В третий том войдет и часть ее публицистики, в частности, цикл очерков «Русская география Франции», и ее работы о Богородице, о «богословии творчества», о монашестве. В четвертый том войдут поздние богословские работы периода «Православного Дела», а в пятый – вся поэзия.

— Я все же не очень понимаю принцип деления на части, на тома. По географии, по временным отрезкам, по «жанрам»?

— Скорее по линии духовного роста. А поэзию мы решили собрать в один том, потому что интересно будет посмотреть на нее вместе, как на единое целое. Она тоже никогда так не издавалась.

— Учитывая, что первый том вышел в 12-м году, а второй накануне 20-го, сейчас трудно сказать, когда ждать следующий?

— Я очень долго работала над обоими томами, и это моя большая вина, надо работать быстрее. А потом мы долго искали деньги, чтобы его издать. Нам все время отказывали в федеральной программе издания книжек, и мы искали по частным спонсорам. Потому что это очень большое издание с фотографиями, с иллюстрациями, недешевое. Вся эта серия сразу так задумывалась. Причем в продажу тома выходят не с номерами, чтобы можно было покупать отдельные книги. И каждый построен как самостоятельная книга, к каждому прилагаются иллюстрации, фотографии, приложения, документы, Хроника жизни, с акцентом на том периоде, которому посвящен том, библиография. Например, в этой книге есть один житийный очерк об Иоанникии Великом который вошел в сборник житий «Жатву Духа». Сначала он был написан как художественный рассказ и отослан в газету, газета его не напечатала и он сохранился в архиве. И уже потом мать Мария его переработала в житийный очерк. В приложении он дается именно в первоначальном виде, как рассказ.

— Когда я лежала в больнице в Израиле сначала было не до чего, а когда мы гуляли после операции я увидела, что отделение матери и ребенка носит имя Януша Корчака. Сначала удивилась, а потом я подумала, что это очень правильно. В том, чтобы родильное отделение носило его имя видна настоящесть истории. В Париже, в пятнадцатом округе, где когда-то возле заводов проживало больше всего русских есть улица, названная в ее честь…

— Собственно там же, где была ее церковь Покрова Пресвятой Богородицы и общежитие на улице Лурмель, неподалеку.

— В России преподобномученицу Марию Парижскую практически не знают и не почитают. Я не о близких к эмигрантским интеллигентских кругах в больших городах, а о всенародном почитании.

— Мне все-таки кажется, что все больше и больше людей ею интересуются. Мы только что подготовили передвижную выставку о ней. На эту выставку нам сделали запрос из Италии, а готовила ее команда из России, Украины и Белоруссии. Она прошла в рамках католического форума в Римини. А сейчас на нее приходят запросы из разных городов. Звали в Минск, звали во Владимир, Тверь. Будем ездить.

— И, тем не менее… знают, но не почитают. Нет такого как с Матронушкой.

— Я все равно не могу сказать, что о ней не знают. Разные круги знают по-разному. Еще в советское время благодаря Игорю Кривошеину, который оказался с ней в Сопротивлении, стали узнавать ее имя. Был написан роман Еленой Микулиной, а в 1982-м году снят фильм «Мать Мария» с Людмилой Касаткиной в главной роли, но там была совсем другая мать Мария.

— Безусловно! Но это обусловлено временем.

— Там мать Мария была показана как героиня, в ряду других, советских героев войны. Но и это позволяло людям прикоснуться к ее жизни.

— Фильм по телевизору не повторяется, роман не переиздается…

— Сейчас это, наверное, и не нужно. Это была совсем другая эпоха, и это была попытка сказать сквозь советский официоз об опыте, с ним совсем не совместимом, и кто-то даже тогда расслышал этот голос.

Сколько я объездила с лекциями о ней, выступлениями. Часто люди интересуются, знают о ней, а бывает совсем другая среда, где вроде бы, никому это не нужно. И вдруг в конце вечера подходит человек, который услышал что-то, именно то, что ему именно сейчас очень важно было услышать, прикоснулся к «огненному христианству» матери Марии, задумался! И такие вспышки, как бабочки, перелетают от одного человека к другому, рождают новые встречи.

— XX век трагически «богат» на мучеников. Но о многих мы ничего не знаем кроме того, что они стали исповедниками. Нам не хватает святых со столь богатой биографией как у матери Марии.

— А с другой стороны она не вписывается ни в какие рамки, может поэтому ее и сложно засунуть в иконописный лик привычного святого.

— А если привезти на место, где она была убита?

— Некуда прийти. Не осталось ничего, кроме лагерных стен. Есть дерево, посаженное на Аллее праведников народов мира в Яд ва-Шем, но в самом Равенсбрюке от нее даже пепла не осталось, как и от всех, кто погиб там в газовой камере. Пепел выбрасывали в озеро или в землю на подступах к нему. В Равенсбрюке висит теперь мемориальная доска, как и в том месте в Париже, где когда-то был созданный ею Дом на улице Лурмель. Но это места памяти, не молитвы.

— Вы думаете, чтобы почитать святого, человеку нужно его физическое «присутствие»?

— Нет. Физически понятно: мать Мария разделила участь мучеников и жертв XX века до конца, разделила и самое страшное в этой участи – смерть «с гурьбой и гуртом», в которой неизвестна даже могила, даже точные обстоятельства того, как это произошло: пошла ли она за кого-то в газовую камеру, или пошла с кем-то, чтобы помочь умереть, или просто не прошла очередную селекцию.

— Разве нет точного свидетельства?

— Есть разные свидетельства. Кто-то получил письмо, где говорилось, что она пошла за кем-то. Кто-то видел, что ее вызвали, а она уже не держалась на ногах. Есть несколько противоречащих друг другу свидетельств о ее самых последних днях. И из них сразу рождалась легенда. Но по большому счету, это уже не так важно, как именно она умерла: она отдала свою жизнь всем гонимым и обездоленным задолго до своего последнего часа, и в последний час разделила с ними и смерть. Еще в ранних стихах она пророчествовала о том, что у нее будут «спутники в гробах». И это очень симптоматично, такая смерть человека, принявшего на себя фактически все вызовы XX века, вплоть до массовой смерти в лагере. А с другой стороны, она не вписывается ни в какие рамки привычной нам святости. Она совершала дела милосердия, но существует много воспоминаний о том, как она по-юродски себя вела (кстати, во втором томе есть ее статья о юродивых, о юродстве). Георгий Федотов говорит о «юродстве любви», характерной для описываемых ею святых – любви беспредельной и не признающей никаких ограничений. Один такой святой проповедует блудницам, другой переодевается скоморохом, в них горит любовь, которая готова отдать не только жизнь, даже душу свою за других. Такая любовь не вписывается ни в какие рамки!

Именно с такой любовью она и устраивала общежития и столовые для обездоленных, кормила их даже в постные дни мясной пищей, говоря, что голодающим не до постов, их нужно для начала просто накормить. Это вызывало пересуды, так же, как и вечная ее сигарета.

Про эту сигарету у отца Сергия Круглова есть даже стихотворение:

МАТЬ МАРИЯ СКОБЦОВА

попробуй детям Своим прикажи:

«не высовывайтесь! там за стеной

визжит шальная трассирующая жизнь –

не ходите за Мной!»

вышивает мулинэ огненный парадиз:

св.равенсбрюк воскресения пещь

русская птица-весна парижский карниз

Дух-Песнь-Вещь

попробуй удержи уговорами или крестом —

поет и поет без спросу!

попробуй погаси Своим великим постом

ее вечную папиросу

ноябрь 2009 – март 2010

— Непросто после такого продолжать разговор. Возможно вам, как специалисту, покажется глупым этот вопрос, тем не менее: в подвиге матери Марии прослеживаются черты православных святых или она уникальная?

— В чем-то каждый святой уникален. Но в ней действительно соединяются разные линии. С одной стороны, это прямо прослеживаемая линия юродства.

— И чем-то она напоминает Ксению Петербуржскую.

— Да-да! Известно, что она изучала опыт, сохранилась ее статья 1930-го года, вошедшая во второй том, в которой она анализирует юродство, делая для себя выводы об обращенности юродивых к миру, о возможности говорить с миром так, чтобы мир услышал, не «учительно», а весело и легко, не давая говорящему возможности возгордиться.

С другой стороны, ее дела благотворительности, дела милосердия.

— Как доктор Гааз…

— Да. С третьей, мученичество. Еще одна линия – соборность, опыт разделенной жизни и общей святости. Мы поминаем ее среди святых, с которыми она вместе пострадала (мы их теперь называем «парижские мученики»). Это и Илья Фондаминский, это и отец Дмитрий Клепинин, и ее сын Георгий Скобцов – они канонизированы все вместе.

Да и создание «Православного Дела» (социально-миссионерского объединения, созданного не только для реальной социальной работы, но и для ее богословского осмысления) в чем-то уникально, потому что организаторы рассматривали его как экспериментальную площадку, как попытку на самом деле применить ту соборность, о которой пишут религиозные мыслители, к работе и к жизни, нащупать соборный метод социальной работы. Небольшой круг людей: философ Бердяев, богослов отец Сергий Булгаков, историк и публицист Георгий Федотов, литературный критик Константин Мочульский, люди, представляющие цвет культуры Русского зарубежья, собрались, чтобы вместе думать, как помочь нуждающимся. И делать эту работу так, чтобы это не было просто благотворительностью. Потому что благотворительность — это что-то очень формальное. Мать Мария писала, что «мы не можем подать куска хлеба человеку, пока мы не увидели в нем живую личность». Потому что подать кусок хлеба одному, а потом – следующему — это тот же самый акт тоталитаризма, где ты видишь в человеке только номер, — последним пределом такого тоталитарного подхода к человеку будет концентрационный лагерь. Невозможно видеть в человеке номер! Мать Мария писала: «Мы не занимаемся благотворительностью, мы строим общую жизнь». Участники собирались издавать журнал, но началась война и вышел только один номер, один сборник «Православного Дела», куда вошли статьи Федотова, Бердяева, матери Марии, отца Льва Жилле. О вышедшем номере мать Мария писала: «Сборник являет такую степень единомыслия, что любая статья его могла бы быть подписана любым из авторов других статей». Это было удивительное единение людей, которые вместе ищут ответы. Ищут не чисто теоретически, но практически, пытаясь делать «православное дело». Они называли себя «лабораторией для будущей России».

— Современному человеку чем может быть интересен ее труд? Безусловно, есть определенный круг людей, которые захотят приобрести любую книгу матери Марии или о ней. Но непосвященным — чем важны мать Мария и ее творчество?

— Сам образ матери Марии очень актуальный. Потому что она умудрялась оставаться живой, сконцентрировать в себе удивительную силу жизни, изливающуюся на других, в условиях, противоположных жизни, вплоть до концлагеря: там она делала свои последние вышивки. Известен ее платок, который она вышивала на перекличках, часто одной рукой, с риском для жизни. И эта ее удивительная жизненность действительно может помочь в наше время, которое пытается эту жизнь «выдавить» изо всех мест, где жизнь присутствует. Она же, напротив, вносила жизнь туда, где ее теоретически не могло быть

Когда был вечер памяти матери Марии в Париже, на нем присутствовала женщина, рассказавшая, что ее мать была с матерью Марией в одном концлагере, в Равенсбрюке. Потом ее перевели в другой лагерь, и она даже не знала ее близко. Она рассказывала дочери, что на перекличках старалась держаться поближе к матери Марии потому, что из нее «выливалась» жизнь, чтобы как-то приобщиться этой жизни, просто хотя бы услышать, что та говорит и как говорит. Та женщина даже не пыталась подойти познакомиться. Она была уверена, что мать Мария выживет. И когда много лет спустя узнала о ее гибели, разрыдалась! В матери Марии было столько жизни, что невозможно было представить, как она может не выжить!

И эта бьющая фонтаном жизнь присутствует во всем, особенно в ее визуальных произведениях искусства: иконах, вышивках. Она ощутима также в стихах, прозе, даже в статьях и в очень жизненных зарисовках ее публицистики. В ее размышлениях о святости, в ее житиях святых чувствуется поддерживающая всех, бьющая фонтаном жизнь. И это не сусальная святость, которой можно поставить свечку к иконке и после этого спокойно заниматься своими делами, это очень беспокоящая, будоражащая святость. Поэтому, может и невозможно говорить о ее спокойном принятии. Она не усидится спокойно в позолоченном иконостасе, если ее туда включить. Она выскочит из оклада и начнет мыть полы, чистить картошку, будоражить наших современников, чтобы они не спали, считая, что все устаканилось, а искали новых путей.

— Выскажу крамольную мысль. Невыгодна, не нужна большинству сегодня святая, сумевшая жить нестандартно и неформально, оставаясь в жестких рамках монашеского послушания. Сумевшая соблюсти кодексы чести человеческие и остаться свободной духом. Вольнолюбивые святые, особенно женщины не пользуются популярностью: не правильный они пример для современных православных христиан.

— В чем-то – да, а может, как раз такие святые больше всего и нужны! Мало того, что мать Мария оставалась в рамках монашества, сразу после пострига у нее появился целый ряд статей, где она размышляет, каким должно быть современное монашество, что оно не должно прятаться за стенами монастыря от жизни. Оно должно делить жизнь и страдания с нуждающимися, оставшимися по ту сторону. Что стена храма не отделила «избранное стадо» от остальных. Это было ее богословское понятие «внехрамовой литургии», литургии, изливающейся в мир «на всех и на вся», — как сказано в литургии! И это ее материнское (как она называла, «всеобъемлющее материнство») стремление обнять всех, относится к нам всем. Эту изливающуюся любовь можно почувствовать, и она сейчас очень нужна. Не знаю, насколько это будет одобрено официальной Церковью, но мать Мария еще в 1936-м году писала, что для Церкви гораздо опаснее стать легализованной. Она предсказывала, что в нее хлынут все те, кто сейчас в комсомоле. Когда им разрешат, они придут в Церковь и будут свою комсомольскую идеологию применять в Церкви. Так все и произошло.

Вообще традиция церковной свободы, связанная с мыслью Русского зарубежья, с митрополитом Евлогием (Георгиевским), со всем богословием парижской школы, нам нужна как воздух. Даже если о ней может и не быть официального запроса сверху. Но Церковь – это же не официальный запрос, это живые люди. А чтобы в ней были живые люди, им нужен пример «живых святых»!

— Если предположить, что среди наших с вами читателей окажутся люди, которые ничего не знают о матери Марии, что бы вы порекомендовали посмотреть или почитать человеку с «нуля», незнакомому с ее жизнью, прежде чем браться за ее труды?

— Самая хорошая книга на все времена написана отцом Сергием Гаккелем. Она так и называется «Мать Мария».

— Ее разве можно найти в продаже? Она переиздавалась?

— Издание Имка-пресс я видела в продаже. Свято-Филаретовский институт тоже ее переиздавал, правда, без фотографий. Это очень любовно написанная подробная биография о духовном пути матери Марии. Отец Сергий Гаккель всю свою жизнь собирал материалы к ее канонизации. Он успел встретить много людей, которые хорошо ее знали, записывал свидетельства. Это, конечно, потрясающий труд.

У меня год назад вышла маленькая книжка, сейчас она есть в продаже. Это книга как раз для людей, вообще ничего не слышавших о матери Марии. Была задумана целая серия к открытию нашего нового «Музея русского зарубежья». Серия задумана так, что люди ходят по музею, видят какую-то интересную для них личность и могу тут же, в книжной лавке музея, купить совсем маленькую книжечку pocket-book, чтобы тут же в метро ее и прочитать. И там биография матери Марии написана с расчетом на самого широкого читателя – беллетризованная и легко читающаяся биография.

И недавно вышел очень хороший документальный фильм о матери Марии режиссера Натальи Кононенко из серии «Больше, чем любовь». Его несколько раз показывали на канале «Культура», и проходили показы с обсуждениями.

Так что у нас есть разная работа по «продвижению» матери Марии. Не только пятитомник

Трагическая судьба Лизы Пиленко, в честь которой Блок написал очень трогательные стихи

Лиза Пилинко и Александр Блок.
Александр Блок посвятил это стихотворение 15-летней Лизе Пиленко – девочке, так влюблённой в него. Впоследствии она стала поэтессой Кузьминой-Караваевой, но миру суждено было узнать её как монахиню мать Марию.
Она родилась в Риге в 1891 году. В детстве жила у моря – родители вскоре переехали в Анапу, в шести верстах от которой располагалось имение отца с обширными виноградниками. Недалеко от имения – три древних кургана, где велись археологические раскопки и где Лиза Пиленко частенько проводила жаркие летние дни. В 1905-м семья обосновалась в Ялте – отец Лизы стал директором Никитского ботанического сада. Его неожиданная и преждевременная смерть на следующий год явилась первым жестоким ударом в ее жизни.

Лиза Пиленко.
Овдовев, мать уехала с дочерью в Петербург к своей сестре, фрейлине двора, приятельнице обер-прокурора Синода Победоносцева. Окончив гимназию, Лиза поступила на философское отделение Бестужевских курсов. На одном из литературных вечеров она впервые увидела Александра Блока…
В 1936 году она опубликовала в Париже свои воспоминания, в которых рассказала о том, как первый раз увидела, услышала Блока на литературном вечере в петербургском училище, как он поразил ее – и лицом, будто бы высеченным из камня, и стихами. Прочитав его сборник, Лиза решила, что Блок единственный, кто способен помочь ей унять душевную смуту. Она отправилась домой к поэту.
Мы долго говорим. За окном уже темно. Он не зажигает света. Мне хорошо, я дома, хотя многого не могу понять. Я чувствую, что около меня большой человек, что он мучается больше, чем я. Меня поражает его особая внимательность, какая-то нежная бережность… Через неделю я получаю письмо, почерк твердый, не очень крупный, но широкий, щедрый, широко расставлены строчки. В письме есть стихи…
Когда вы стоите на моём пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите всё о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту –
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я – сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Всё же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи
О земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как – только влюблённый
Имеет право на звание человека.
<А.Блок 1908>
Еще будучи курсисткой, Елизавета Пиленко в 1910-м вышла замуж за Дмитрия Кузьмина-Караваева – молодого эстетствующего юриста, который вел богемную жизнь. Спустя годы она писала в воспоминаниях:
«Мы жили среди огромной страны, словно на необитаемом острове. Россия не знала грамоты – в нашей среде сосредоточилась вся мировая культура: цитировали наизусть греков, увлекались французскими символистами, считали скандинавскую поэзию своею, знали философию и богословие, поэзию и историю всего мира, в этом смысле мы были гражданами вселенной, хранителями великого культурного музея человечества. Это был Рим времен упадка… Мы были последним актом трагедии – разрыва народа и интеллигенции».
Уже будучи замужем, Елизавета Юрьевна познакомилась с Блоком вторично. Через несколько дней Кузьмины-Караваевы обедали в доме поэта. У них появились общие знакомые, люди, которые как бы соединяли их…
Уж не эта ли роковая встреча, не это ли необыкновенное чувство на всю жизнь, внушенное поэтом Елизавете Юрьевне, стало одной из главных причин ее разрыва с мужем? Молодая женщина оставила Петербург и, словно бы убегая от самой себя, уехала в Анапу. Вскоре после их развода Д. Кузьмин-Караваев перешел в католичество, а впоследствии, уже в эмиграции, вступил в орден иезуитов и принял священство…

Елизавета Юрьевна.
«Елизавета Юрьевна уезжает на юг и возвращается в Петербург поздней осенью 1914 года – с твердой, казалось бы, бесповоротной решимостью не видеть Блока, – писал Евг. Богат. – И в тот же день, не успев разобрать с дороги вещи, идет к нему; идет отчаянно, как шла в первый раз. Начинается самая высокая пора их отношений; они сидят у него, иногда до утра, обыкновенно в самых дальних углах комнаты («он у стола, я на диване») и говорят: о трагичности человеческих отношений, о стихах, о «доблести, о подвигах, о славе»… И опять идут годы».
Потом Елизавета Юрьевна вновь оказалась на юге. Здесь, в Анапе, спокойно, в трудах и заботах об отцовском имении, текла ее жизнь. Кузьмина-Караваева писала стихи (в этот период вышли два сборника ее стихотворений – «Скифские черепки» и «Руфь»). Здесь родилась ее дочь Гаяна. Отцом явился какой-то простой человек, охотник, в котором экзальтированная женщина нашла свой идеал. Но Блока она не забывала никогда…
«С мужем я разошлась, и было еще много тяжести, кроме этого… Весной уеду, буду жить чужой жизнью, говорить о революции, о терроре, об охоте, о воспитании детей, о моей любви к тому человеку, куда я уеду, – и думать о Вас… Мой дорогой, любимый мой…»
Ее счастье оказалось перечеркнуто войной: отец Гаяны ушел на фронт и пропал без вести…
В 1918 году Елизавету Кузьмину-Караваеву избрали товарищем городского головы, а затем и городским головой Анапы. В это время она побывала в Москве, где участвовала на стороне эсеров в каких-то акциях против советской власти. Когда вернулась в Анапу, здесь уже хозяйничали добровольцы из белой армии генерала Покровского. Елизавету Юрьевну сразу арестовали, и ей пришлось предстать перед белогвардейским судом. Председателем суда оказался Д. Е. Скобцов – мало знакомый ей человек, чуть позже ставший вторым мужем Елизаветы Юрьевны. С ним она соединилась уже в Константинополе. Исследователи полагают, что именно Скобцов склонил Кузьмину-Караваеву к эмиграции. Во время тяжелого странствия, в Тифлисе, родился их сын Юрий, в Белграде – дочь Настя.

В начале 1923-го семья Скобцовых прибыла в Париж. Елизавета Юрьевна подрабатывала шитьем и изготовлением кукол. Потом муж устроился шофером такси. Через три года они потеряли маленькую Настю, умершую от менингита…
Именно здесь, на чужбине, Елизавета Юрьевна узнала о кончине Блока. По свидетельству ее матери, горе ее было беспредельным… Второй брак ее также не сложился, она рассталась со Скобцовым, хотя они и оставались друзьями.
Тяжелые раздумья над отчаянным положением многих близких ей людей в эмиграции определили дальнейшую судьбу Елизаветы Юрьевны: в марте 1932 года, после церковного развода с мужем, она приняла монашеский постриг. Отныне ее звали матерью Марией, в честь Марии Египетской… Обряд производил сам митрополит Евлогий – глава православной церкви за рубежом.
В рубаху белую одета…
О, внутренний мой человек.
Сейчас еще Елизавета,
А завтра буду – имя рек.

Мать Мария.
В 1935-м мать Мария создала братство «Православное Дело», которое оказывало всестороннюю помощь ее обездоленным и безработным соотечественникам на чужбине. Собрав по Парижу деньги, устроила убежище для сотен голодных, бездомных, туберкулезных… Кормила их, одевала, лечила, устраивала на работу, прятала евреев. Некоторые упрекали мать Марию, называя ее монашество сомнительным. Таким она отвечала: «На Страшном суде меня спросят не о молитвах и поклонах, а о том, накормила ли я голодных…» В ее трудах ей помогали дети – Гаяна и Юрий, иногда – ближайшие друзья: Николай Бердяев и отец Сергий Булгаков.
Летом 1935 года Гаяна, убежденная коммунистка, не мыслившая себе жизни без России, вернулась на Родину. В Москве она умерла от дизентерии.
Смерть ее в России оказалась довольно загадочной. Нина Берберова, к примеру, уверяла, что дочь Кузьминой-Караваевой погибла после подпольного аборта. В любом случае, опереться ей здесь было не на кого. Алексей Толстой, уговоривший девушку вернуться на родину и привезший ее с собой из-за границы, в дальнейшем, по сути дела, бросил ее на произвол судьбы. Поначалу она жила в его доме никому не нужная и не интересная, затем устроилась работать на завод и ушла от Толстых. Вышла замуж за своего давнего знакомца, тоже приехавшего из Парижа… Почему она не захотела иметь ребенка и решилась на аборт (если это действительно правда), неизвестно.
…В 1937-м в берлинском издательстве вышел новый сборник стихов под именем матери Марии…
Постыло мне ненужное витийство,
Постылы мне слова и строчки книг,
Когда повсюду кажут мертвый лик
Отчаянье, тоска, самоубийство.
О, Боже, отчего нам так бездомно?
Зачем так много нищих и сирот?
Зачем блуждает Твой святой народ
В пустыне мира, вечной и огромной?
Под псевдонимом Юрий Данилов мать Мария опубликовала большой, во многом автобиографический роман «Равнина русская» (Хроника наших дней)».
Еще в 1941 году она писала о Гитлере в своей статье «Размышления о судьбах Европы и Азии»:
«Во главе избранной расы господ стоит безумец, параноик, место которому в палате сумасшедшего дома, который нуждается в смирительной рубашке… чтобы его звериный вой не потрясал вселенной».
Воистину удивительная прозорливость была присуща этой женщине! Когда она узнала о нападении немцев на СССР, то молвила:
«Я не боюсь за Россию. Я знаю, что она победит… России предстоит великое будущее. Но какой океан крови…»
Во время войны она продолжала сбор пожертвований, установив связь с участниками Сопротивления, снабжала документами людей, преследуемых гитлеровцами, переправляла их к партизанам. Деятельность «Православного Дела» не могла ни привлечь внимания немцев. Арестовав Юрия, гестаповцы обещали выпустить его, если к ним явится мать Мария. Она пришла к ним добровольно, но обещаниям фашистов, как и следовало ожидать, была грош цена: сына ее так и не освободили. Перед отправкой в Бухенвальд Юрию предложили вступить в армию Власова, но он наотрез отказался. Юрий Скобцов погиб на строительстве подземных заводов в феврале 1944-го на двадцать четвертом году жизни. Мать уже не узнала этого…
И в заключении она продолжала писать стихи, но они, к сожалению, не сохранились. Поначалу Д. Скобцову удавалось передавать в лагеря, где содержалась его бывшая жена, посылки с едой. В марте 1945-го здоровье матери Марии ухудшилось: она заболела дизентерией, свирепствовавшей в лагере.
«…когда освобождение было уже близко, Мать Мария в женском лагере Равенсбрюк пошла, как утверждают, в газовую камеру вместо советской девушки, обменявшись с ней курткой и номером, – пишет Евг. Богат. – Может быть, мы имеем дело с легендой. Но человек, заслуживший т а к у ю легенду, бесспорно легендарен…».
В последний день не плачь и не кричи:
Он все равно придет неотвратимо.
Я отдала души моей ключи
Случайно проходившим мимо…

Монахиня мать Мария.
Кстати, известно, что еще в пятилетнем возрасте будущая мать Мария как-то сказала родителям: «Меня ждут мучения и смерть в огне».
…Через два дня (всего лишь через два дня!) после ее гибели работники Красного Креста начали освобождать тех заключенных, которые были вывезены из Франции, а через месяц советские войска освободили всех оставшихся в живых узниц. Среди них оказались и те, кто хорошо знал мать Марию. Они вспоминали впоследствии: она погибла, совершив страшную ошибку. Было объявлено о том, что ослабевшие и больные могут воспользоваться освобождением от работ, выданным в лазарете, – очередной фашистский обман. Получивших подобные справки (а среди них оказалась и мать Мария) просто «отбраковывали», отправляя в газовую камеру.
И дальше будет только ночь,
И будет только мрак повсюду…
О, Господи, взываю к чуду,
Чтоб гибнущей душе помочь…
Мать Е. Ю. Кузьминой-Караваевой прожила до 1962 года. Она привела в порядок архив дочери, участвовала в подготовке двух сборников ее стихотворений…

На доме, где родилась Елизавета Пиленко. Рига, улица Элизабетес, 21
Уже после войны, в 1985-м, мать Мария, в числе других бесстрашных героев французского Сопротивления, была посмертно награждена орденом Отечественной войны. Весной 2000 года общество «Благодеяние» организовало международную конференцию, посвященную 55-й годовщине со дня ее смерти. В Петербург приехали исследователи жизни и творчества Е. Кузьминой-Караваевой из различных уголков России, из Франции, Англии, Италии. О ней говорили богословы, философы, литераторы. Оказалось, что для очень многих людей именно со знакомства с судьбой этой удивительной русской женщины началось время духовных исканий…

Ценителям отечественной истории и литературы интересна будет и тайна гибели Александра Блока, которого Анна Ахматова называла «трагическим тенором эпохи».

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Елизавета Кузьмина-Караваева

Известна как мать Мария, в миру Елизавета Юрьевна Скобцова, в девичестве Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева. Монахиня Западноевропейского экзархата русской традиции Константинопольского патриархата. Русская поэтесса, мемуаристка, публицист, общественный деятель, участница французского Сопротивления. Канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица в январе 2004 года.

Родилась в семье юриста. В 1895 году отец Лизы Пиленко вышел в отставку и переехал с семьёй в Анапу, где в шести верстах от города находилось имение Джемете с виноградниками, доставшееся ему от отца – отставного генерала и винодела. В 1906 году, после скоропостижной кончины отца, с матерью и братом переехала в Петербург, где окончила гимназию весной 1909 года с серебряной медалью и поступила на высшие Бестужевские курсы (философское отделение историко-филологического факультета). В феврале 1908 года познакомилась с Александром Блоком, с которым у неё впоследствии завязались сложные отношения и длительная переписка.

В 1910 году Елизавета Пиленко вышла замуж за помощника присяжного поверенного Дмитрия Кузьмина-Караваева, бывшего большевика и близкого знакомого многих столичных литераторов, вместе с ним посещала собрания «на башне» Вячеслава Иванова, заседания «Цеха поэтов», религиозно-философские собрания, общалась с Николаем Гумилёвым, Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом, Михаилом Лозинским.

Оставила Бестужевские курсы, не получив диплома, весной 1912 года издала первый сборник стихов «Скифские черепки», положительно встреченный критикой. Скоро Кузьмина-Караваева начала тяготиться атмосферой столичной эстетствующей элиты и уехала сначала на немецкий курорт Бад-Наухайм, а затем в Крым, где общалась с Алексеем Толстым, Максимилианом Волошиным, Аристархом Лентуловым.

Весной 1913 года оставила мужа и вернулась из Петербурга в Анапу. 18 октября у Кузьминой-Караваевой родилась дочь Гаяна. Крёстным отцом Гаяны стал А. Н. Толстой. В апреле 1915 года опубликовала философскую повесть «Юрали», стилизованную под Евангелие, а в апреле 1916 года – сборник стихов «Руфь». В 1916 году пишет письма А. Блоку на фронт.

Февральскую революцию Кузьмина-Караваева встретила с энтузиазмом и в марте 1917 года вступила в партию эсеров. В феврале 1918 года была избрана городским головой Анапы. Когда после короткого периода двоевластия большевики полностью взяли власть в городе, Кузьмина-Караваева, хотя и не разделяла большевистской идеологии, заняла должность комиссара по здравоохранению и народному образованию, стараясь защитить население от грабежа и террора. В мае 1918 года участвовала в съезде партии правых эсеров в Москве и вела подпольную антибольшевистскую работу, осенью вернулась в Анапу, где была арестована деникинской контрразведкой – ей грозила смертная казнь за «комиссарство» и участие в национализации частной собственности. 15 марта 1919 года её дело рассматривал краевой военно-окружной суд в Екатеринодаре, и только благодаря умело организованной защите подсудимая получила всего две недели ареста. В газете «Одесский листок» публикуется открытое письмо в защиту Кузьминой-Караваевой, подписанное М. Волошиным, А. Толстым, В. Инбер и др.

Летом 1919 года Кузьмина-Караваева вышла замуж за Д. Е. Скобцова, кубанского казачьего деятеля. Весной 1920 года, после разгрома Белого движения на Кубани, Елизавета Скобцова с матерью и дочерью эвакуировались из Новороссийска в Грузию, где у Елизаветы Юрьевны родился сын Юрий, затем вся семья Скобцовых перебралась в Константинополь, некоторое время жила в Сербии, где 4 декабря 1922 родилась дочь Анастасия, а в январе 1924 года переехала в Париж.

7 марта 1926 года в Пастеровском институте умерла от менингита её младшая дочь Анастасия. Потрясённая горем, Елизавета Скобцова открыла для себя новый смысл жизни в служении людям во имя Бога. Заочно окончила Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. 16 марта 1932 года в церкви Свято-Сергиевского православного богословского института приняла от митрополита Евлогия (Георгиевского) монашеский постриг, получив имя Мария в честь святой Марии Египетской, и по благословению духовного отца протоиерея Сергия Булгакова начала своё нетрадиционное монашеское служение в миру, посвятив себя благотворительной и проповеднической деятельности. Арендует помещение, где размещается дом отдыха для выздоравливающих туберкулёзных больных в Нуази-ле-Гран под Парижем, причём большую часть работы там мать Мария делала сама: ходила на рынок, убирала, готовила пищу, расписывала домовые церкви, вышивала для них иконы и плащаницы. В этом санатории в 1942 году скончался Константин Бальмонт.

В июле 1935 года старшая дочь Гаяна уехала в СССР и 30 июля 1936 года скоропостижно умерла в Москве, предположительно, от брюшного тифа.

Во время нацистской оккупации Парижа общежитие монахини Марии на улице Лурмель стало одним из штабов Сопротивления.

В июне 1942 года, когда нацисты проводили в Париже массовые аресты евреев для отправки в Освенцим, матери Марии удалось тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей в мусорных контейнерах. Дома на Лурмель и в Нуази-ле-Гран стали убежищами для евреев и военнопленных, мать Мария и отец Димитрий Клепинин, служивший в храме на ул. Лурмель, также выдавали евреям фиктивные свидетельства о крещении, которые иногда помогали.

8 февраля 1943 года гестаповцы арестовали сына матери Марии, а на следующий день и её саму. С нею был арестован и отец Дмитрий Клепинин. 6 февраля 1944 года Юрий Скобцов погиб в концлагере Дора («филиал» Бухенвальда), там же скончался и Д. Клепинин от воспаления лёгких. Мать Мария была отправлена в концлагерь Равенсбрюк, где была казнена в газовой камере 31 марта 1945 года, за неделю до освобождения лагеря Красной армией.