Православная Церковь

Часть первая. История Начало Византия, I: церковь эпохи семи соборов Византия, II: великая схизма Обращение славян Русская Церковь под игом монголов (1237–1448) Церковь под властью ислама Москва и Санкт-Петербург Двадцатый век, I: греки и арабы Двадцатый век, II: православие и воинствующие атеисты Двадцатый век, III: диаспора и миссия Часть вторая. Вера и Богослужение Священное Предание: источник православной веры. Внутренний смысл Предания Внешние формы 1. Библия 2. Семь вселенских соборов: символ веры 3. Позднейшие соборы 4. Святые Отцы 5. Литургия 6. Каноны 7. Иконы Бог и человечество Человеческая личность: наше сотворение, призвание и падение Иисус Христос Святой Дух «Причастники Божественного естества» (2 пет.1:4) Церковь Божья. Бог и его церковь Единство и непогрешимость церкви Епископы, миряне, соборы Живые и мертвые. Богоматерь Последние вещи Православное богослужение, I: небо на земле. Вероучение и богослужение Внешний чин Богослужения: священник и народ Православное Богослужение, II: таинства. Крещение Миропомазание Евхаристия Покаяние Священные саны Брак Елеосвящение Православное богослужение, III: праздники, посты, и личная молитва. Христианский год Личная молитва Православная Церковь и объединение христиан. Отношения православных с другими общинами: возможности и проблемы Учиться друг у друга

Митрополит Каллист (Уэр): для литургии главное не священник и не храм, а собрание

Вдохновлённые литургией, мы должны учиться, учить, писать, приносить свет и знание туда, где есть непросвещённость. Кроме того, учитывая, что мы люди и состоим не только из души, но и из тела, мы должны помогать людям по плоти везде, где есть бедность, болезни. Мы должны стараться преобразить всё это в евхаристическом духе. Поэтому литургия означает самый широкий спектр общественных действий, начиная с личного уровня и заканчивая самым организованным.

Но нехристиане также превосходно работают в направлении познания и просвещения, и также борются с бедностью и болезнями. Мы не должны говорить, что мы как христиане единственные, кто это делает. Но мы это делаем по определённой причине: по причине дара, который дал нам Христос на евхаристии. Поэтому у нас особый мотив: Христос умер за нас на Кресте и воскрес из мёртвых – это то, что мы вспоминаем каждый раз, когда совершаем евхаристию, и это то, что вдохновляет нас идти в мир и помогать людям в духе евхаристии.

Вы назвали приходы основой будущего церкви. Что вы понимаете под приходами? Ведь мы видим столько примеров, когда приходы были разрушены по тем или иным причинам: возьмём приход митрополита Сурожского Антония, основная часть которого вынуждена была уйти в другой храм, когда он умер. В каком смысле следует понимать слово «приход»?

Митрополит Каллист: Под словом «приход» я понимаю прежде всего пространство, где совершается божественная литургия. Это хорошо, когда у прихода есть свой собственный храм и когда он большой и красивый, мы можем радоваться этому. Но часто в XX веке, во времена гонений христиане теряли свои храмы, и им приходилось совершать литургию в потаённых и секретных местах, в камерах заключения, в теплушках, спрятавшись. Поэтому здания церкви – это вторичное.

Опять-таки было бы идеально, если бы в каждом приходе был священник, работающий там на полную ставку, или несколько священников. Но в XX веке во многих местах, особенно во времена гонений, христиане вынуждены были выживать без постоянного священника. Священник мог приходить лишь изредка, с большими перерывами. Но они всё равно смогли выжить, и даже если они не могли совершать литургию, они всё равно могли проживать евхаристическую жизнь в своих сердцах.

Поэтому когда мы думаем о приходах, мы не должны преимущественно думать о внешних проявлениях религиозности. Да, священник нужен для совершения евхаристии, но священники – это ещё не церковь. Церковь – это все мы, вы и я, все мы будем общаться друг с другом в теле и крови Христовых. Суть прихода не в том, чтобы иметь совет и избранных членов совета, это всё второстепенно, суть – в совместном участии в евхаристии.

Можем ли мы говорить о приходе как об общине?

Митрополит Каллист: Приход – это община людей, которые собираются вместе и имеют общение в святых таинствах.

С этим вы связываете надежды и будущее церкви?

Митрополит Каллист: Да, именно. Те, кто пережил опыт Русской церкви в безумных событиях 1917 года, потеряли все свои доходы, были лишены всех своих материальных ресурсов, церкви закрылись. Но общины продолжали существовать, вера оставалась в сердцах живых людей. Поэтому церковь – это живые люди, и приход – это живые люди. Это важно. Значение имеют не институции, а люди.

Некоторые люди до сих пор рассматривают церковь как часть государства, как государственный институт. Как мы можем изменить такой подход?

Митрополит Каллист: Это правда, что в прошлом, в Византии и поствизантийском мире, в России церковь со многих точек зрения была государственной структурой. Государство поддерживало церковь финансово. Государство поддерживало систему образования, в рамках которой преподавалась христианская вера. И государство часто вмешивалось в назначение епископов, контролировало церковь таким образом, что это не всегда было полезным для церкви. Однако с этим покончено. В XX веке в разных странах традиционная связь между церковью и государством была ослаблена или даже совсем исчезла.

Мы должны принять и тот факт, что сегодня только совсем незначительное меньшинство людей ходят в церковь. Трудно подсчитать число, но даже в такой стране как Греция число людей, которые каждое воскресенье находятся в церкви составляет лишь небольшую часть от всего населения. И определённо такая же ситуация в России.

Но я не думаю, что нам следует пытаться вернуться в прошлое. Во многих местах христиане испытывают определённую ностальгию по государственной церкви, я встречал это и в России. Не думаю, что будущее церкви состоит в этом.

Беседовала Арина Филиппова. Оксфорд. Специально для сайта СФИ

Русская Православная Церковь

Каллист, митрополит Диоклийский (Уэр Тимоти)

Дата рождения: 1934

Дата хиротонии: 1982 Дата пострига: 1966

Страна: Великобритания Биография:

Тимоти Уэр (Timothy Ware) родился в городе Бат (графство Сомерсет) в 1934 году.

Получил образование в Вестминстерской школе и Магдален-колледже Оксфордского университета.

Англиканин с рождения, в 1958 году Уэр принял Православие. Продолжительное время провел в монастыре святого Иоанна Богослова на острове Патмос (Греция); нередко бывал также в Иерусалиме и на Святой Горе Афон.

В 1966 году принял священство и пострижен в монашество с именем Каллист.

С этого же года и вплоть до ухода на пенсию в 2001 году преподавал Православие в Оксфордском университете.

В 1982 году рукоположен во епископа Диоклийского, викария архиепископа Фиатирского и Великобританского (Константинопольский Патриархат). После епископской хиротонии остался в Оксфорде, где продолжал возглавлять греческий православный приход и читать лекции в университете.

После ухода на пенсию в 2001 году владыка Каллист продолжает активно публиковать свои работы и читать лекции о Православии. До недавнего времени возглавлял совет директоров Института православных христианских исследований в Кембридже. Председатель группы Friends of Orthodoxy on Iona («Друзья Православия на острове Айона»).

30 марта 2007 года возведен в сан митрополита единодушным решением членов Священного Синода Константинопольского Патриархата.

В январе 2008 года избран членом-корреспондентом Афинской академии.

Самая известная книга владыки Каллиста — The Orthodox Church («Православная Церковь») вышла в свет в 1963 году, еще до принятия им священного сана и монашества. Впоследствии неоднократно переиздавалась, в том числе и на русском языке.

Также владыка Каллист осуществил перевод на английский язык значительного корпуса текстов. Вместе с G.E. Palmer and Philip Sherrard им были переведены четыре из пяти томов «Добротолюбия»; в сотрудничестве с монахиней Марией он подготовил английскую версию Постной Триоди и Праздничной Минеи.

Научные труды, публикации:

Публикации на портале Патриархия.ru

Митрополит Каллист (Уэр): «Церковь всегда должна сохранять свою внутреннюю свободу»

Интервью митрополита Диоклийского Каллиста (Уэра)

Митр. Каллист о «разнообразии путей».

Всегда считал неправославными его «православный персонализм», сотериологию, евхаристологию, эсхатологию. Соответственно, не удивлен.

Митрополит Каллист Уэр подверг резкой критике отношение Православной Церкви к гомосексуалистам и однополым союзам

В последнем выпуске журнала «Колесо» (под редакцией пресловутого активиста-гомосексуалиста Инги Леоновой и других ЛГБТ активистов) епископ Каллист Уэр оплакивает несправедливое и «тяжелое бремя», которое Православная Церковь возлагает на гомосексуалистов и критикует «оборонительную и противодействующую» манеру, с которой православная вера относится ко греху гомосексуализма.

В предисловии к выпуску «Колеса», вышедшего весной/летом 2018 года, Уэр поднимает ряд вопросов об учении православного христианства в отношении содомии и гомосексуальных отношений, ставит эротическое желание, возникающее между мужчиной и женщиной на один моральный уровень с гомосексуальной эротикой, обвиняя Церковь в одержимости «сексом между мужчиной и женщиной», критикует призыв к целибату для тех, кто борется с однополым влечением, и защищает принятие однополых пар в сакраментальную жизнь Церкви.

Уэр сравнивает нормальное эротическое желание, возникающее между мужчинами и женщинами с развращенным гомосексуальным эротическим желанием. Затем он начинает критиковать «тяжелое бремя», которое возлагает Православная Церковь, когда советует другим воздерживаться от содомии и других греховных гомосексуальных поступков:

Лица гетеросексуальной ориентации имеют возможность выйти замуж, и поэтому в позитивном ключе они могут исполнить свое эротическое желание с благословения Церкви посредством Богом данного таинства святого брака. Но у гомосексуалистов такого выбора нет. По словам Василиоса Термоса, «гомосексуальный субъект призван вести жизнь безбрачия, не чувствуя призвания к нему». Правильно ли мы налагаем это тяжелое бремя на гомосексуалиста?

Уэр также пишет, что моногамная содомия гомосексуалистов, «приверженная постоянным отношениям», предпочтительнее распущенности, и поэтому Церковь должна делать различие в том, как она относится к таким «женатым» парам:

Вторая аномалия заключается в отношении к гомосексуалистам в таинстве исповеди. Все мы признаем, что существует важное различие между гомосексуалистами, которые участвуют в случайных связях, ища партнера на одну ночь в каком-нибудь «гей-баре», и теми гомосексуалистами, которые привержены постоянным, верным и моногамным отношениям, в которых вовлечена глубокая любовь. Наверняка ни один христианин не поддерживает сексуальную распущенность.
…
Что происходит, напротив, с верным и моногамным гомосексуалистом? Возможно, священник говорит в исповеди: «Вы готовы отказаться от своих гомосексуальных отношений?» Кающийся может ответить: «Я не могу этого сделать». Священник может ответить: «Вы можете продолжать делиться общей жизнью, отмеченной взаимной привязанностью; но можете ли вы воздержаться от дальнейшей сексуальной активности?». Человек может ответить: «Я еще не готов это сделать» (но я знал гомосексуалистов, которые действительно изменили свои отношения таким образом). Священник, столкнувшись с этим отказом, вполне может почувствовать, что не может благословить кающегося на участие в таинстве. В этом, безусловно, кроется парадокс. Гомосексуалист, приверженный устойчивым и любящим отношениям, рассматривается более жестко, чем гомосексуал со случайными и беспорядочными половыми связями, и который ищет не настоящую любовь, а удовольствие. Здесь что-то пошло не так.

Кроме того, Уэр критикует Церковь за то, что она одержима «сексом между мужчиной и женщиной» и обвиняет православных священников в том, что они занимаются вуайеризмом, если они обеспокоены гомосексуальной активностью между лицами одного пола:

Почему мы уделяем столь большое внимание сексу между мужчиной и женщиной? Почему мы стремимся узнать, что делают взрослые люди одного пола в уединении своих спален? Попытка взглянуть через замочную скважину никогда не является чем-то достойным уважения. Какой вред они делают другим? («Ах!», скажут, что «они вредят себе».) Я не предлагаю здесь, чтобы мы прямо отменили традиционное православное учение, но нам нужно более строго узнать причины, лежащие в его основе.

Наконец, Уэр обвиняет православных в том, что они «оборонительны и противодействующи», и наставляет их «экспериментировать», чтобы найти «правду» и обнаружить больше «богословского сокровище», которое, по-видимому, остается неоткрытым в отношении гомосексуализма:

По словам Брэндона Галлахера: «Чтобы выяснить правду, мы должны экспериментировать». И, как утверждает Василиос Термос: «Наша богословская сокровищница… ждет, чтобы ее обнаружили». Давайте не будем, как православные, просто занимать оборонительную и противодействующую позицию, «бегая за фактами», как он выразился; но давайте послушаем друг друга с творческим мужеством, с взаимным уважением и, более того, с (по его собственным словам) «любящим состраданием». Давайте признаем, кроме того, разнообразие путей, которыми Бог призывает идти нас, человеческих существ.