Православие и Мир Яндекс.Дзен

Монашество формально не входит в число церковных Таинств, но по сути им и является: в постриге человек дает обеты и меняется, вплоть до смены имени. В какой-то степени (очень осторожно) монашество можно назвать вторым Крещением. К сожалению, как некоторые крестятся без осознания истинного смысла этого Таинства, так и монашество зачастую понимают в корне неверно.

1. «Монахи спасутся вероятнее, чем миряне»

Наивное и совершенно ошибочное представление, будто монашество само по себе делает человека ближе к Царствию Небесному. Известная история об Александрийском сапожнике, который простым семейным благочестием преуспел в стяжании спасения больше, чем монах-пустынник, свидетельствует, что миряне ничем не греховнее монахов. Монашество – это образ жизни и, так сказать, нацеленность на спасение.

А вот судимы за свои грехи монахи будут гораздо сильнее, чем миряне. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на иллюстрацию к «Лествице» преподобного Иоанна: лестница, по которой карабкаются монахи, а их ангелы пытаются поддерживать, а бесы – столкнуть вниз. Чем выше заберешься – тем сильнее падение.

2. В монашество – за карьерой?

Как ни странной, есть люди, которые стремятся сделать в монашестве церковную карьеру. Мужчины хотят стать настоятелями, а затем архиереями, женщины – игумениями. Не будем считать их обыкновенными честолюбцами: чаще всего в таких случаях искатель монашества надеется принести пользу Церкви, построить что-то новое, сломать несовершенные порядки и так далее.

В чем ошибка?

Во-первых, жизнь церковного карьериста просто невероятна скучна – ни рыба, ни мясо, ни вкуса, ни запаха. Либо человек становится плохим монахом, нарушающим обеты; либо он становится монахом подневольным, вынужденным жить совершенно не близкой ему жизнью в ожидании заветного епископства. Митрополит Иларион (Алфеев) пишет более жестко: «Нередко такие люди уже в зрелом возрасте оказываются перед ситуацией, когда понимают, что их желание недостижимо, что они «выпали из обоймы» или так и не вошли в ту «обойму», которая поставляет кадры для архиерейского служения. И наступает страшнейший кризис. Человек понимает, что он погубил свою жизнь, лишившись многого ради иллюзии».

Во-вторых, Церковь не нужно спасать, в ней нужно спасаться. То есть пытаться защитить Церковь как свою религиозную общину, преодолевать какие-то трудности – вполне достойное дело. Но делать это надо на своем месте, не рваться куда-то. Это и есть то самое христианское смирение, без которого спастись невозможно.

3. Монах по послушанию

Принимать судьбоносные решения по послушанию – нельзя! Пожалуй, ничего нельзя добавить к словам «отца современного монашества» святителя Игнатия (Брянчанинова):

«Прекрасно ваше желание – находиться в полном послушании у опытного наставника. Но этот подвиг не дан нашему времени. Его нет не только посреди мира христианского, нет даже в монастырях. Умерщвление разума и воли не может быть совершаемо человеком душевным, хотя бы и добрым и благочестивым. Для этого необходим духоносный отец, только перед духоносцем может быть явна душа ученика, только он может усмотреть, откуда и куда направляются душевные движения наставляемого им. …

…В этом смысле завещавает и апостол: не делайтесь рабами человеков (Кор. 7, 23). Он повелевает самое служение господам совершать духовно, а не в характер человекоугодников, но в характере рабов Христовых, творя волю Божию в наружном служении человекам (Ефес. 6, 6). У людей ли я ныне ищу благоволения, — говорит, — или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым. Не знаете ли, кому отдаём себя как рабы в послушание — человеку плотского мудрования или Богу — кому как рабы отдаёмся в послушание: или греху и плотскому мудрованию в смерть, или в послушание правде Божией и во спасение (Рим 6, 1)».

Действительно, мы не можем прозреть, насколько стоящий перед нами старец «духоносен». Даже лучший из старцев может оказаться в прелести, просто ошибиться, не понять человека. Поэтому советы мудрых священников стоит слушать, но относиться к ним трезво. Самые опытные духовники – только люди.

4. В монастырь – от несчастной любви!

«Я больше никого не полюблю!» — рыдает двадцатилетняя девушка или сорокалетняя женщина после разрыва с сердечным другом или даже мужем. И уходит трудиться в удаленной обители.

Хорошо, если в монастыре настоятель/ница с опытом, и послушание затянется на несколько лет – а там и героиня остынет. Плохо, если в монастыре ее примут с распростертыми объятиями, через два месяца она напишет прошение на постриг, которое тут же будет исполнено – чтобы помочь сестре справиться со страстями.

Еще через несколько месяцев или недель в сердце начинающей монахини утихнет любовный ураган, и она с ужасом задастся вопросом: «Кто я? Что я здесь делаю?!» — в лучшем случае, она уйдет из монастыря. В худшем – загонит себя в тяжелейшую депрессию или иное психическое расстройство.

5. «О, как прекрасно монашество!»

У меня нет образования, не сложились крепкие социальные и дружеские связи, семьи тоже нет, работа нелюбимая… А может у меня даже есть образование, друзья и любимая работа, но — о! Длинные одежды! Четки до полу! Струящаяся с клобука наметка! Ночные бдения и скромные труды! Как это прекрасно, не сравнить с этим уродливым миром.

А попробую-ка я себя в монастыре!

Нет, дорогой друг. Так в монастырь не уходят. В миру тоже красиво и прекрасно. И труды могут быть не менее скромные, и молитва не менее глубокая. А в монашестве могут быть послушания на коровнике, в канцелярии, в трапезной – физически или интеллектуально тяжелые, скучные, раздражающие, лишающие не то что молитвы – обычного здоровья.

Единственный смысл монашества – желание полностью и безоговорочно посвятить себя Христу. Страх, что в суете дней отдалишься от Него, и радость от того, что можешь быть рядом с Ним.

Уход из монашества: падение, трагедия, переосмысление пути?…

Из частной переписки
На днях списался с одним хорошим знакомым монахом Х. по поводу другого общего нашего знакомого монашествующего, который вот уже несколько лет живет не только чисто светской жизнью, но еще и кинулся во всякие чувственные удовольствия, вплоть до самых грубых. Наш ровесник, лет чуть больше сорока. С его разрешения помещаю здесь фрагменты нашей переписки, с опусканием частных подробностей.
Я написал ему:
«Знаете, по жизни все больше убеждаюсь, что возраст около 40 плюс-минус сколько-то — довольно опасный именно в плане того, что физическая (физиологическая) природа берет свое, и иногда просто до полного помрачения сознания! Раньше думал, что здесь опаснее всего юность-молодость до 30 лет, допустим, а сейчас сам чувствую опытно: сегодня он пал, а я могу завтра, ну пусть и не так, как он, и не в такой степени, но…
И еще знаю несколько похожих случаев: то семейный священник, матушка которого мне знакома по интернет-переписке, заводит себе на стороне любовницу (младше меня на два года, 12 лет в браке), то клирик ХХС 46 лет делает то же самое, и его любовные утехи демонстрируются скрытой камерой, в результате чего его тихо запрещают в служении, то один иеромонах из Питерской епархии женится, тоже в 40 с лишним лет, то архим. Феоктист, бывший наместник Саввино-сторожевского м-ря, после 2006 года куда-то бесследно пропадает, а потом узнается, что он ушел в мир и обзавелся семьей, и т.д. Тенденция, однако, вы не находите? Именно в этом возрасте. Впрочем, в моей пастырской практике есть случай, когда человек уже лет под 60 оставляет свою супругу, примерно ровесницу, и связывается с девицей лет на 40 его моложе. В общем, всю жизнь есть опасность пасть, независимо от возраста. Но середина около 40 все равно кажется особенно уязвимой в этом плане…»
(А еще я писал 5 лет назад про Высоцкий монастырь в Серпухове, где мне довелось жить три месяца в качестве послушника в 1995 году:
http://pretre-philippe.livejournal.com/4882.html)
И вот как мне ответил мой знакомый монах Х., очень сильно, по-моему, и проникновенно:
«Да, пожалуй, соглашусь, что 30-40 это кризисный возраст.
В нашей природе заложена физиологическая жажда продления рода, к 40
она, возможно, обостряется, потому что чувствует, что резерв
истощается. На днях слышал об одной монахине, которая пошла на
обследование к врачу, ей уже за 40. Доктор сказал, что одна из ее
проблем заключается в том, что ее гормоны сейчас готовятся к зачатию
и родам, хотя она девственница. У нее, судя по всему, сейчас тоже
кризис. Надеюсь, что она выйдет победительницей. А победить свою
природу могут только обручившиеся со Христом в монашестве по настоящей
любви, а не по какой-либо иной причине.
Поэтому я не считаю, что каждый уход из монашества это падение.
Сколько различных случаев, столько и различных судеб и различных
историй, и многие уходы вполне оправданы. Знаю их немало.
Монастырь часто называют лечебницей. Часто вполне справедливо. Многим
из-за их бурной, подсоветской, безбожной юности требуется побыть в
благодатной атмосфере обители, если там только не царствуют моральные
уроды. Напр., в моем случае после хипово-оккультно-торчковой юности
это было очень спасительно, и монастырь с его старой братией был
для меня моим университетом жизни и душевным стационаром, который
вывел из жизненного тупика. Только, как правило, в такие клиники редко
кто приходит для излечения и выписки, многие довольно быстро принимают
постриг, и подчас сами становятся врачами-дилетантами, обычно потому,
что их за таких принимают паломники, а многие, осознав, что они уже
здоровы, и мир более не враждебен и не полон утопительных ям, а создан
для семьи и дома, встают перед дилеммой, жить ли им не в своем
призвании, оставаться в обители из-за обетов и тянуть лямку не по
плечу, или уйти в мир и стать «расстригой», изгоем своего рода в
глазах православной общественности, но жить полноценной жизнью
любящего отца (матери) и мужа (жены). Монастырь способен приготовить
человека к семейной жизни, научить его смиряться, подчиняться, жить в
гармонии с любимой(ым). То, на что они раньше не были способны и то,
что в жизни не умели ценить — верность, ответственность, забота о
ближнем.., в монастыре порой вырастает в них и становится применимым в
семейной жизни. Мне один опытный игумен (ему за 60), проведший 8 лет в
афонском монастыре Симоно-Петра говорил, что на Афоне про таких иноков
говорили — он ждет своей невесты, а пока, живя тут, получает пользу.
Постриг — это союз любви человека и Бога, готовность отдать всего себя
на служение Ему. Но истинная любовь может родиться только в совершенно
свободном волепроизволении. Настоящая любовь не знает принуждений, она
далека от минутных увлечений, она огонь всепоядающий. Таких постригов
единицы. Много постригов совершается под влиянием неофитского угара,
карьеризма, неприкаянности, давления духовников и проч. Лествичник
говорит, что и из среды таких получаются добрые иноки, но это скорей
исключения, больше видел обратных примеров. Поэтому мне кажется, что
время, проведенное в обители перед постригом, должно быть увеличено
минимум до 10 лет. На моем опыте это обычно срок, когда завершается
процесс исцеления, и человек начинает смотреть на мир здоровыми
глазами, если только он не заклинивается на чем-то крышесносительном
(типа ИНН и проч.).
Постриг можно приравнять к браку. И там и там бывают ошибочные
решения. Развод — это тоже нарушение обетов верности, но второй брак
благословляется Церковью. Если по юности или по иным причинам один из
супругов совершил ошибку в своем выборе, то не дается ли ему хотя бы
даже «словесе ради прелюбодейного» возможность развестись и вновь
сочетаться браком. В чем разница между нарушением обетов при венчании
и при постриге? Мне кажется, что Церковь должна более внимательно
рассматривать вопрос ухода монахов из монастырей. Ведь, часто
разочаровавшись в монашестве, человек не разочаровывается в
Христианстве, он просто хочет нести свой крест по жизни в ином,
наиболее пригодном для себя служении. Он не от Христа уходит, а от
определенного образа жизни. Ап. Петр отрекся от Христа и был принят
рулевым в лоно Церкви, а тут лишь отказ от образа жизни, в наказание
за что часто человек надолго отлучается от Причастия. Монастырь был
для него школой благочестия, лечебницей и, можно сказать, путевкой в
жизнь, а получается, что он получает наказание за то что использовал
эту путевку по назначению. Для некоторых спасительней жениться
«нежели разжигаться», или любить действительно близких, чем жить в
нелюбви среди случайно собранных в обители и костенеть в этом. Вот
такими мыслями, отче, хотел с Вами поделиться. Вобщем, мне кажется, что
пришло время для Церкви рассмотреть этот вопрос основательно, учитывая
нашу неофитскую действительность, ведь Церковь сейчас состоит если и
не на все 100, то на 90% точно из неофитов, хоть и крещенных при
рождении, и в решении вопроса об уходе из монастыря мы должны не
обобщать, а конкретного человека благословлять на конкретный шаг в
жизни, учитывая все обстоятельства.
Вдогонку. Насчет целибата. Мне не понятна причина запрета венчаний
после принятия сана. Что происходит с хорошим, скажем, священником,
если он после 10 лет верного целибатного служения, вдруг находит свою
половину. Неужели их первая брачная ночь делает его недостойным
совершения Таинств, почему у женатых священников это не является
препятствием? Не вижу логики. Понимаю, что есть каноны, но вот природа
их происхождения мне не понятна, может объясните?»
Я ответил:
«Большое спасибо, брат! Как же хорошо вы всё написали, и очень созвучно моим собственным мыслям и недоумениям!
Полностью согласен, что как во вступлении в брак, так и при постриге можно ошибиться, и никто от этого не застрахован!
Насчет происхождения взгляда на целибат, мне думается, что тут влияние общего настроя с древних времен на то, что девство выше брака. То, что брак — хорошо и похвально, но девство еще похвальней и особый дар от Бога, вы сам, думаю, встречали у многих древних отцов подобные мнения. Отсюда на Западе в отношении священства девство стало превозноситься безусловно и было узаконено, а на Востоке было признано, чтобы брачными священниками не пренебрегали, брак честен и ложе нескверно, но если вступаешь на путь служения безбрачным, таким и оставайся (если уже в браке, тоже оставайся в этом же положении). Ну и вашу мысль можно ведь и продолжить в отношении самих семейных священников: сейчас нередки ошибки в выборе невесты у молодых людей. И не каждая супруга впоследствии соглашается на различные ограничения и специфический режим своего батюшки. Отсюда нередки разводы, но затем молодой священник вынужден уже быть до конца безбрачным, в средние века его обязательно постригали, хоть по внутреннему состоянию он был к этому не призван. Тоже проблема, и как ее решать сейчас? Допускать ли священникам второй брак, как лаикам? Почему бы нет, в конце концов?… Это сходная проблема со священниками, безбрачными в миру. У коптов, кстати, я читал, что священник может жениться после принятия сана».
Монах Х.:
«…Знал случай, когда один московский иеродьякон уже 3 года не мог
причаститься, потому что никто их не венчает, а так получается, что
живут в блуде. А с другой стороны знал б. иеродьякона, старичка,
профессора Г., которому митрополит. А. благословил венчаться. Был у этих милых
супругов дома, произвели на меня очень благоприятное впечатление.
Думаю, что девство и есть выше брака, хотя, опять же, каждый отдельный
случай — это каждый отдельный случай. Насчет второбрачия сложный
вопрос, и ярлык обновленчества мешает трезвой оценке. Там, в 20-х, они
действительно с водой чуть не выплеснули и ребенка из корыта, и это
еще свежо в памяти Церкви».
Жду ваших комментариев, дорогие читатели. Особенно интересны мнения монашествующих, так сказать, изнутри. И священников тоже!

В православии: монашеский обет вести особо суровый, аскетический образ жизни

Другие ответы на вопросы

• Как называются очень маленькие и тоненькие мушки? 7 букв
• Самая опасная змея в мире, которая обитает в основном в широтах Африки? 5 букв
• Какой редкий минерал был найден на Урале в 40-х годах 18 века и описанный М.В. Ломоносовым? 9 букв
• Высокогорное озеро в горах Митумба в Африке, в котором содержится растворенный метан в глубине вод? 4 буквы
• В Песне о Гайавате, влюбленные вздохи южного ветра Шавандазе сгубили этот цветок. 9 букв
• Чем на Руси мыли и парили в бане, кроме мочала, соленного меда и дегтя? 6 букв
• Какой русский князь, в этот день 12 января 1108 году женился на дочери Половецкого хана Аиепы? Брак был политический, мир продлился не долго, уже в 1109 году начались войны с половцами. Фамилия князя знаменита. 10 букв
• Жители Тибета кладут в момо различное мясо, овощи, сыр, даже шоколад. А по сути момо представляет собой это. 8 букв
• Люди этой профессии первыми получали звание Героев Советского Союза. Что это за профессия? 6 букв
• Как в старину называли неуклюжего человека? К физическим параметрам это отношение не имеет. 7 букв

Монашеские обеты и их значение для формирования духовно здоровой личности

Игумения Анастасия (Мордмиллович)

Доклад игумении Анастасии (Мордмиллович), настоятельницы Спасо-Преображенского Воротынского женского монастыря Калужской епархии, на Международной конференции «Древние монашеские традиции и современность» в рамках XX Богородично-Рождественских образовательных чтений Калужской митрополии «Утраты и приобретения: взгляд в будущее» (региональный этап ХХVI Международных Рождественских образовательных чтений) (Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь г. Малоярославца, 28 сентября 2017 г.).

В процессе установления института монашества, начиная с IV века, монашеские обеты обретают свой статус. Впервые в монашеских правилах свт. Василия Великого говорится о монашеском обете, закрепляющем готовность имеющего принять монашество к отречению от мира. У прп. Ефрема Сирина особая значимость монашеских добродетелей-обетов раскрывается так: «Несребролюбивый монах – вернейший вестник Царствия Небесного, а тот, кто недугует сребролюбием, зле погибает. Украшение монаха юноши – целомудрие, приобретшее не имеющее пределов девство. Достояние монаха – послушание, приобретший его будет услышан Господом».

В святоотеческой традиции отречение от мира − это смысл, суть, отправная точка монашеской жизни. Оно находит свое основание в Евангелии: Ищите прежде Царствия Божия и правды его (Лк. 12:31), Аще кто хощет по Мне ити, да отвежется себе и возмет крест свой и по Мне грядет (Мф. 16:24). Символом отречения становится получение нового имени, как бы «второе крещение», которое требует иного подхода к обновленной в постриге жизни.

Старец Софроний (Сахаров) говорит о трех отречениях, как формулируются они в святоотеческой традиции: по прп. Пафнутию – 1-е отречение богатства и стяжаний мира сего, 2-е – оставление прежних нравов как телесных, так и душевных, 3-е – когда мы отвлекаем ум от всего видимого и временного и погружаемся духом в созерцание невидимого и вечного. Прп. Иоаннн Лествичник пишет: «Первое есть отречение от всех вещей, и человеков и родителей. Второе есть отречение своей воли. И третье – отвержение тщеславия, которое следует за послушанием». Старец Софроний отмечает удивительное единство духа и традиции при всем наружном различии формулировок. Святые отцы единодушны в глубоком понимании необходимости отречения не только от внешних вещей, но главным образом, от внутренних пристрастий, даже и от помыслов: «Отречение не только от отдельных живых существ, но и от помыслов показывает совершеннейшее любомудрие монахов, осуществляющееся в знании единотворных заповедей», пишет святой Дионисий Ареопагит. А Авва Дорофей учит: «Как мы оставили великое, так оставим и малое, мы оставили мир, оставим и пристрастия к нему», что согласуется с Евангелием: Кая бо польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетит… приити бо имать Сын Человеческий во славе Отца Своего со ангелы Своими, и тогда воздаст комуждо по деянием его (Мф. 16:26−27)

Но отречение от мира не имеет отрицательного содержания – отвергая мир, монах открывает себя для восприятия Бога.

Монашеские обеты, по мысли святых отцов, – суть добродетели, которыми восстановляется «падший Адам». Свт. Симеон Фессалоникский проводит параллель между Адамом и монахом: один из них «наг», а другой «нестяжателен», «тот собеседник с Богом и созерцатель блага, и сие непрестанное дело монаха – беседа с Богом, «Делати и хранити – деяние было дано (Адаму) от начала. Это занятие свойственно и монахам: исполнять Божие и хранить Божие и помышлять о Боге и носить в себе Бога и быть неразлучным с Богом». В какой-то степени монах оказывается выше Адама, поскольку он возделывает не только данный Богом Рай, но вмещает в себе самого Бога.

Далее свт. Симеон пишет о кардинальных различиях между павшим Адамом и монахом. Грехопадение Адама – это прямая антитеза монашескому постригу. Он пишет о бедности и скорбях как преодолении удовольствия; целомудрии как антиподе отвержения чистоты Адамом; послушании – как об антиподе непослушания и омрачения: «Удовольствие и страстная любовь к славе – причина первого падения; сему противоположен постриг (схима), провозглашающий труды и скорби, смиренномудрие и уничижение с бедностью. Чистоты и девства уничтожение – падение Адама; корень и начало схимы – девство, чистота и обещание целомудрия».

Архимандрит Софроний (Сахаров) говорит, что после грехопадения Адама и изгнания его из Рая, Адам стал искать себе «подпорки», и вместо целомудрия нашел «опору» в жене, вместо нестяжания – имение, дом, вместо послушания – самонадеянность, «я сам». Эти «подпорки» уничтожаются исполнением монашеских обетов: целомудрия, нестяжания и послушания. Таким образом, монах может уподобиться «новому Адаму», прийти к цели монашеской жизни – обожению.

В чине пострига обеты располагаются в такой последовательности: девство, послушание, нестяжание.

Девство

Как пишет старец Софроний, девство – это тот образ жизни, который указал нам Сам Господь Иисус Христос. Призывая Своих учеников к совершенству, отречению от всевозможных благ мира, Господь Иисус Христос указал, главным образом, на путь девства: …есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит (Мф. 19:10−12).

Целомудрие, как показывает и само слово, понимается как целостность ума. Оно достижимо и для потерявших девство. Старец Софроний говорит, что подлинное девство святыми отцами определяется как состояние вышеестественное. В своей совершенной форме оно определяется, как непрерывное пребывание в Божественной любви, как осуществление заповеди Христа – любить Бога «всем сердцем, всем умом, всею душею, всею крепостию». При таком подходе всякое отступление ума и сердца от любви Божией рассматривается как духовное «прелюбодеяние». Св. Григорий Нисский в слове «О Девстве» говорит так: «Подвиг девства есть некое искусство и сила Божественной жизни, научающая живущих во плоти уподобляться бесплотному естеству». Исполнение этого обета вырабатывает аскетическую культуру. Как пишет старец Софроний, самым существенным в этом «искусстве» является хранение ума. «Важнейшее правило в этом подвиге – не отдать ума. Без этого никакие телесные подвиги не достигают искомой цели, тогда как аскетически воспитанный ум может сохранить не только свою чистоту и свободу, но и покой тела, и даже в таких условиях, при которых другим это дело покажется невозможным.

Послушание

Исполнение этого обета направлено на «излечение» преслушания Адама и находит свое подтверждение в жизни Иисуса Христа, Который был послушен «даже до смерти, смерти же крестной».

Учение о послушании стало ключевым в монашеской традиции.

По монашеским правилам свт. Василия Великого, монах должен проявлять послушание Богу, игумену и друг другу.

У прп. Феодора Студита содержится учение о послушании как о правиле монашеской общежительной жизни: монах – это тот, кто, «отлагая всякое непослушание и пленяя всякий помысел в послушание Христово, живет по общему закону братства и имеет всегда самоукорение».

Святоотеческие творения изобилуют примерами совершенного послушания. Послушание монаха старцу – такое же, как абсолютное послушание ветхозаветных праведников Богу. Жертвоприношение Исаака повторяется в сюжете одной из апофтегм:

«Пришел некогда некто из Фивейцев к авве Сысою с желанием стать монахом. И спросил его старец, имеет ли он кого-нибудь в мире. Он же ответил: Имею одного сына. И говорит ему старец: Пойди, брось его в реку и тогда станешь монахом. А когда он отправился бросить его, послал старец брата помешать ему. Говорит брат: Остановись, что творишь? Он же сказал: Старец сказал мне бросить его. Говорит брат: Но снова сказал, не бросай его. И, оставив его, пришел к старцу, и стал послушником-монахом за свое послушание».

Прп. Иоанн Лествичник пишет: «послушник, продающий себя в добровольное рабство, взамен получает истинную свободу». Очень важно, чтобы в монахе созрела потребность в искании воли Божией, тогда отсечение своей воли становится радостным, свободным и безболезненным. Только тогда послушание духовно плодотворно.

Вновь процитируем старца Софрония: «С доверием, с готовностью, с любовью, с радостью отдавая свою волю и всякий суд над собой духовному отцу, послушник тем самым совлекается тяжелого груза земной заботы и познает то, чему невозможно определить цену – ЧИСТОТУ УМА В БОГЕ». Опять мы видим, что, исполняя этот обет, монахи попирают адамово преслушание, подражая «новому Адаму» − Христу.

Нестяжание

Нестяжание – одна из главных, исключительно монашеских, добродетелей, синоним бегства и удаления из мира. Но чем дальше монах бежит от мира, тем большую он получает силу над миром – не земную, а духовную.

Как пишет старец Софроний, любовь к стяжаниям изгоняет любовь к Богу и человеку. Люди не видят этого и не хотят понять, что из неправды этих устремлений, владеющих умами и сердцами людей, истекают бесчисленные страдания всего мира. Св. Лествичник говорит: «Сребролюбие есть и называется «корень всех зол»; и действительно оно таково, ибо порождает хищения, зависть, разлучения,… вражды, ненависть, убийства, войны». Чтобы вырваться из этого плена низменных страстей, необходимо отречение от самих желаний вещей. Но благодаря этому отречению монах, по слову Лествичника, становится «владыка над миром… сын беспристрастия, всё, что он имеет, он считает за ничто».

Нестяжание понимается святыми отцами как величайшее сокровище и духовное господство над миром. Монах, живущий в нестяжании, владеет всем миром. У прп. Феодора Студита находим определение монаха как «владеющего миром через нестяжание». По словам аввы Иперихия: «Сокровище монаха – добровольное нестяжание. Сокровиществуй, брат, сокровище на небе, ибо бесконечны века упокоения».

Необходимо напомнить и о необратимости монашеских обетов: они даются Богу, и никто не может самовольно снять их с себя. С древнейших времен существовал ряд законов и правил, определяющих это.

«На каждого, принятого в братство и потом нарушающего произнесенный обет, надобно смотреть как на согрешившего Богу, пред Которым и Которому он произнес исповедание согласия своего. Если же, сказано, согрешит кто Богу, кто помолится о нем? (1 Цар. 2:25) Посвятивший себя Богу и потом бежавший к другому роду жизни стал святотатцем, потому что сам себя похитил и присвоил себе Божие приношение», − пишет свт. Василий Великий.

Однако святитель не отвергал отпадших, иначе бы это действие было противно словам евангельским о погибшей драхме или о пропавшей овце. Напротив, он всячески заповедовал взыскивать их и стараться возвращать к прежней чистой жизни. И только от тех, кто после долгих увещаний все же оставался неисцельным, святитель заповедовал отстраняться и всё передавать в руки Божии, на Его суд и милость.

Св. Ефрем Сириянин: «Отречение не на один день бывает, но простирается даже до смерти».

Прп. Кассиан: «Где ты дал обет пред Богом и Ангелами Его, там должен пребывать даже до конца».

Номоканон при большом Требнике, Правило 77: «Монах или монахиня аще придут во общение брака, сиречь, аще оженятся, не судится то брак, но блуд: или наипаче рещи прелюбодейство. Сего ради донележе не распустятся, в церковь да не входят, но да отлучатся по 6-му правилу Великого Василия. Аще ли случится им умрети без покаяния, да не погребают их, ниже да творят им помин: ибо чужди суть христиан».

Правило 25: «Отложившаго святый образ (монашеский) и неисправляющагося не следует принимать под кров или приветливо встречать его (говорить ему: «Радуйся»)».

Архимандрит Иоанн Крестьянкин: «Монах, изменивший своим обетам, вменяется в самоубийцу и даже лишается христианского погребения».

Из всего вышесказанного видно, что монашеские обеты суть средства к достижению цели монашеской жизни – обожению, т. е. жизни в подражании «Новому Адаму» − Иисусу Христу.