Основы философии (68 стр.)

Дамаскин призывал своих современников-философов к прекращению «теоретизирования». Есть Библия, есть оставленное наследие Отцов-основателей, имеются решения Вселенских Соборов. Этого материала вполне достаточно для понимания Бога, мира, души человеческой. Дальнейшая задача философии заключается в том, чтобы углублять полученный материал, углублять развиваемые богословием истины религии, в которых можно найти ответы на любые вопросы.

Авторитет Иоанна Дамаскина был признан не только Восточным, но и Западным христианством, хотя между ними уже назревал разрыв. Стремление Дамаскина умалить значение философии, «подрезать крылья» свободному теоретическому мышлению через три столетия четко формулирует монах Петр Дамиани: «Философия должна служить Священному Писанию, как служанка служит госпоже». В период господства средневековой схоластики это высказывание приобрело ещё более лапидарную форму: «Философия – служанка богословия».

Почему в исторической науке средневековая философия определяется как схоластика? Термин в современную языковую культуру вошел как синоним косного, догматического мышления, когда идет доказательство или опровержение какого-либо положения при обязательной ссылке на безусловный авторитет вне учета времени и обстоятельств, в силу которых приводимый авторитет (будь то ссылка на личность или на теоретическое положение) уже может потерять свою убедительность. Сегодня подобного бездумного защитника ложных истин можно смело называть схоластом.

В период средневековья схоластикой называли учебную, школьную философию (сравни: латинское «схола» – учение, и русское «школа»). Церкви нужны были сотни и тысячи священнослужителей, причем эрудированных и грамотных, способных научить свою паству вере, умеющих донести до неё «слово Божие», умеющих искоренять остатки «язычества». В крупнейших городах средневековой Европы открываются богословские университеты, в центры богословской подготовки молодежи превращаются монастыри. Своеобразная философская подготовка занимала в учебных программах этих кузниц кадров чуть ли не главное место. Но в этой схоластической философии уже не было творчества, поскольку все онтологические, гносеологические и жизнесодержащие истины уже присутствовали в Священном Писании и Священном Предании. Задача философии состояла теперь лишь в их правильном осмыслении и распространении. Эту задачу и была призвана решать схоластика.

Однако даже в этих жестко очертанных границах философская мысль схоластов порой давала живые ростки, ставила перед канонизированным богословием не так-то легко разрешимые вопросы. Примером может служить вопрос соотношения истин веры и истин разума. Почему они порой противоречат друг другу, хотя все идет от Бога? Почему, раз наша душа – дар божий, она так бессильна в своих познавательных способностях? Почему первородный грех Адама и Евы пал на все поколения людей, даже на тех, чья родословная идет от праведника Ноя? Почему Бог позволяет диаволу искушать людей? Является ли диавол антиподом Бога или его орудием?

Примеров теоретических проблем, с которыми столкнулись средневековые схоласты, можно привести множество. Схоластика, обслуживая положения догматического богословия, ревностно следя за всяческими проявлениями «ересей», сама нередко приближалась к ересям, за которыми скрывались деизм, пантеизм, а иногда даже проступали контуры материалистического мировоззрения, хотя «последнего шага» схоласты не делали. В случаях отклонения от традиционного миропонимания и колебаний в истинности «истин» откровения схоластов ждало монастырское заключение, а с введением инквизиции – возможность более внушительного наказания. Примером схоласта нетрадиционного мышления может служить ирландский философ Иоанн Скот Эриугена, который заимел политическое покровительство французского императора Карла Лысого. Это позволило ему в период схоластического толкования Библии и полного подчинения положениям богословия творчески использовать патристику, неоплатоников, отдавая должное философским достижениям мыслителей античности. Ближе всего он стоял к Оригену.

Эриугена перевел на латинский язык труды Псевдо-Дионисия и Максима Исповедника, приложив к этим работам обширные комментарии, написанные в духе христианизированного неоплатонизма. Христианское понятие «сущего» он истолковывает как единство Бога и природы, где Бог становится её творящей частью. Верно, от более позднего пантеизма Эриугена далек: его «творящая природа» через ряд ступеней, когда она сперва превращается в сотворенную природу, затем в мир материальных вещей. В конце этого цикла эволюции «творящая природа» все вновь вбирает в себя, мир как бы исчезает в своей «высшей природе» – Боге.

Эта христианско-неоплатонистская картина бытия далеко отстояла от той картины, которая вытекала из официального богословия, а потому современники Эриугены не восприняли его полупантеизма и полутрадиционализма. Его основной труд «О разделении природы» привлек к себе внимание лишь через пять столетий, в эпоху Возрождения. Церковь обратила внимание на теоретические изыскания Эриугены значительно раньше: после смерти он был обвинен в «ереси».

Самобытным мыслителем средневековья был Пьер Абеляр – граф, богослов, профессор, создавший под Парижем свою богословско-философскую школу. Две его книги: «Да и нет», «О вере и знании» не укладывались в богословское толкование Библии, содержали в себе покушение на наличие безусловных истин откровения. В своих философских построениях он от идеи креационизма двигался в сторону деизма, провозглашал допустимость сосуществования истин откровения с истинами разума. Обе эти книги, как подрывающие основы теоцентрического мировоззрения и несущие в себе покушение на абсолютную истинность Библии, по решению Парижского архиепископа были преданы сожжению как еретические, а его личная судьба оказалась трагической: в 40 лет красавец-монах влюбился в дочь парижского каноника Элоизу, поддавшись «греху плоти». О браке не могло быть и речи. Влюбленные бежали, надеясь найти убежище в африканской Мавритании, но на дороге по пути в портовый Лион были перехвачены. Наказание для Абеляра церковь придумала жестокое: ему добровольно пришлось уйти в монастырь, где он пробыл затворником 22 года, до самой своей смерти в 1142 году; добровольно приняла послушание и Элоиза, до смерти не раскаявшись в своем «грехе». В монастыре Абеляр написал покаянную книгу «История моих бедствий», которую церковники активно распространяли, стремясь ею погасить влияние сожженных работ, о содержании которых Париж еще помнил.

Работу Абеляра «Да и нет» можно определить как первую попытку рационалистически прочитать Библию. Фундаментальные истины Священного Писания Абеляр не ставил под сомнение. Единственное, к чему он искренне стремился, это отделить «божественное» от «человеческого» в этой книге. Хорошо владея богословской картиной происхождения Библии, при анализе её текста Абеляр пытался отделить то, что должны были записать «богодухновенные» мужи, от того, что они в действительности записали, стремясь «богоданное» сделать понятным народу Моисея. Такое наслоение привело к тому, что канонизированными оказались и божественные истины, и человеческие добавления к ним, а потому одни положения Библии, безусловно, говорят о Боге как творце и промыслителе мира, а другие места, привнесенные человеком, способны породить сомнение в его бытии. В этой же работе Абеляр, со ссылками на Библию, высказал деистическое положение о том, что не может существовать вечный Бог без такого же вечного мира (Иоан., 1: 1–3).

Работа «О вере и знании» – это показатель чутья умного богослова на невозможность постоянного удержания сознания в русле религиозных представлений о всех видах бытия, своего рода сигнал для церкви на необходимость поисков гармонии между верой и знанием. Абеляр искал пути обоснования права разума на истину, а также пути преодоления противоречий в случаях, когда истины разума вступят в противоречие с истинами веры. Примененный им метод обоснования права разума на знание и истину Абеляр нашел в обосновании специфичности даваемых верой знаний, которые находятся в дарованной нам Богом душе. Душа нам дана Богом для жизни вечной, тогда как разум, такой же дар божий, дан нам для возможности нашего существования в мире дольнем, на земле, где по воле Бога идет «испытание» крепости нашей веры. Истины веры – истины вечные. Истины знания – истины временные, преходящие. Поэтому никакого конфликта между верой и знанием, религией и наукой нет и быть не может, поскольку через знания мы приближаемся к постижению божественного мира и всей мудрости Творца, тогда как через веру мы приближаемся к вечности, постижению первооснов.

Интересным мыслителем средневековья был арабский философ и врач Ибн Рушд (латинизированное имя – Аверроэс), глубокий знаток и комментатор Аристотеля. Ему пришлось отстаивать право философии на самостоятельное существование от нападок как мусульманских, так и христианских богословов, которое он отстаивал в своем трактате «Опровержение опровержения». Не выступая открыто ни против религии, ни против идеи Бога, он, однако, делал попытку покушения на одно из центральных положений религиозного мировоззрения: отрицал абсолютную ценность «истин откровения», отстаивая одновременно и право разума на ее достижение. Формально в этой борьбе с устоявшимися в богословии положениями Аверроэс потерпел поражение, но в итоге этого «поражения» в европейскую философскую культуру проник аверроизм как особое направление в русле теологического мышления, влияние которого в ХII–ХIII вв. ощущалось даже в католических университетах, поскольку из идеи божественной природы разума вытекала идея правомочности соседства истин разума и истин откровения, они не могут противоречить друг другу.

Воздвижение Креста

Архимандрит ИАННУАРИЙ (Ивлиев)

Воздвижение Креста, 27 сентября 2007 г.

(1 Кор 1,18-24)

18 Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия.

19 Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.

20 Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

21 Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.

22 Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;

23 а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие,

24 для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость;

Мы слышим величественное Евангелие о Кресте. Пожалуй, в Писании Нового Завета нет другого, подобного ему Слова, которое с такой яркостью и силой выразило бы непостижимую, и в то же время действенную суть христианского Благовестия об Иисусе Христе распятом. Здесь – нервный центр, сердцевина Евангелия, тот узел, который не разрешается человеческой логикой, никакими мыслительными усилиями философов и ученых. Здесь Апостол Павел облекает в слова универсальную христианскую истину, побуждаемый к этому конкретной ситуацией. Так он поступает и в прочих своих посланиях: от конкретного к универсальному, от частного к общезначимому.

Коринфская церковь, к которой обращается Апостол, в то время находилась на грани раскола. Причиной разделений была человеческая гордыня, выражавшаяся в том, что одни христиане считали себя выше, лучше других. Они наивно и безосновательно видели себя достигшими совершенного духовного знания во Христе. Факт своего крещения они считали гарантией спасения, пропуском в Царство Божие. «Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас» (4,8), – с горькой иронией пишет им Апостол. Сегодня мы сказали бы, что коринфяне, о которых идет речь, находились в состоянии «прелести», ложного религиозного энтузиазма и самодовольства. При этом решающую роль в их религиозных представлениях о себе играли понятия «силы» и «мудрости во Христе». Но, уповая на свою мнимую «силу» и «мудрость», они забывали о жестокой реальности Креста и не считались с неизбежным крестоношением в этой жизни, в этом мире. Всё с той же горькой иронией Апостол Павел напоминает им об этом: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии» (4,10).

Свою проповедь Апостол подчеркнуто называет «словом о Кресте»: «Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (2,2). И это слово – юродство, безумие с точки зрения «мудрости мира», которому весть о Кресте должна казаться лишенным смысла абсурдом, потому что эта весть противоположна всем человеческим ожиданиям. О том, что человеческие потребности, планы, ожидания могут быть очень далеки от замыслов Божиих, говорили уже древние книги Писания, которые по памяти цитирует Апостол Павел: Бог посрамит «мудрость мудрецов» и «разум разумных», Он «знание их делает глупостью» (Ис 29,14; 44,25). Где они, иудейские и эллинские мудрецы, книжники, участники богословских и философских диспутов? Слово о Кресте ставит под сомнение всю их человеческую мудрость. Апостол настаивает: спасение людям принесла не их самозваная и самодовольная мудрость, но не признанная и распятая ими на Кресте Премудрость Божия.

Согласно иудейским ожиданиям, Мессия должен был доказать своё мессианство знамениями божественного посланничества: Иудее знаменiя просятъ. Однако Спаситель оказался не сияющим победителем, но униженной, отверженной и распятой жертвой человеческой злобы и глупости. Исповедать такого Спасителя как Мессию должно было представляться невыносимым соблазном, почти богохульным скандалом. «Соблазн» по-гречески «скандал». Слово это означает западню, ловушку, несущую совращение и гибель. Крест вызывает противоречие и раздражение.

Ищущим же мудрости эллинам, которые в своей философии пытались проникнуть в сущность мироздания, весть о распятом Спасителе представлялась болезненным безумием. Почитать умершего на кресте преступника, – для «нормального» человека это должно было казаться нестерпимой дерзостью.

Иудеи и эллины у Апостола Павла выступают как представители всего неверующего мира. Они воплощают различные формы слепоты по отношению к Божественному откровению, к Вести о Кресте. Мир упустил Бога в Премудрости Божией на Кресте, ибо желал познать Его по масштабам своих религиозных ожиданий и своей мудрости. Но нам ясно также, что критика Апостола направлена не столько на неверующий мир, сколько на уверенных в своей силе и мудрости коринфских христиан, а тем самым и на нас. Иудеи и эллины – не другие, не внешние: они символизируют позиции, которые всегда существуют и внутри церкви. В самом деле: разве мы не видим и в нашей церкви, и в себе самих стремления нашими желаниями внешней силы, чудесных знамений, власти и успеха заменить призыв Спасителя: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф 16,24). Мы, как иудеи и эллины, тоже рискуем не признать и не познать мудрость Божию, если не принимаем всерьез Евангелие о Кресте.

Событие Креста во всей своей трагичности – доказательство силы и премудрости Божией, которая смогла преодолеть смерть и небытие. Ведь Крест Христов неразрывно связан с Христовым Воскресением. Без Воскресения Крест остался бы торжеством греха и бессмыслицы. Но без Креста Воскресение оказалось бы иллюзорным хэппи-эндом, не считающимся с полной страданий действительностью этого мира. Послание к Коринфянам открывается трагической Вестью: «Христос Распятый!», но завершает его радостная Весть: «Христос Воскресе!». И то, и другое – Весть Божественной Премудрости, и, следовательно, – Евангелие!

Раннехристианская философия: апологетика, патристика

Теоретическими источниками раннехристианской философии явились эллинистическая философия I-II в.в., в первую очередь учение Филона Александрийского (ок. 20 г. до н. э.- ок. 40 г. н. э.), неоплатонизм и стоицизм.Филон, опираясь на представление о Логосе как упорядочивающем начале мира, бытия, Космоса, дает ему теологическую интерпретацию. Логос увязывается с образом Бога – творца, стоящим вне времени и пространства, трансцендентным миру (находящимся за его пределами). В силу своей трансцендентности Бог не может вступить в непосредственный контакт с миром, для этого нужен посредник. В христианстве это Иисус Христос, принесший себя в жертву за грехи людей во имя их спасения. Логос, отождествленный с Христом, появляется впервые в Евангелии от Иоанна: «Вначале было Слово (греч. – Логос) и Слово было у Бога и Слово было Бог (Ин, 1,1); “Слово стало плотью и обитало в нем (Ин, 1,4)”. Таким образом, извечно существовавший Логос – мировой порядок, красота и гармония; закон, приводящий все разнообразие вещей к единству, — воплотился в Иисуса Христа. Однако понятия «Бог» и «Христос» не тождественны. Логос – Бог-Сын воплотился среди людей, чтобы они через него узнали о Боге-Отце – невидимом, трансцендентном. Личностное понимание Бога на основе принципа супранатурализма (лат. super – сверх и natura – природа), впервые предложенное Филоном, явилось существенным продвижением в направлении христианства. Только с Богом–Личностью могут быть установлены отношения интимной духовности и взаимной любви.

Вклад стоицизма в формирование христианского мировоззрения состоит в том, что он представил христианству систему нравственных ценностей. Для стоицизма характерна проповедь аполитизма, пренебрежения к реалиям конкретной социальной жизни, отрицание ценностей предметно-телесного мира и противопоставление его духовному, как более высокой сфере жизненных интересов. По мнению Сенеки, одной из главных целей является создание особого содружества людей, общины праведников, соединяющей в себе мир божественный и мир человеческий. Эти люди, свободные от всевозможных страстей, пороков, настоящие хозяева самих себя, обладающие всеми добродетелями и достигшие этих качеств отношением непротивления и религиозной покорности к провиденциальному устройству мира.

Главенствующей идеей христианского мировоззрения является идея единого Бога (монотеизм). Все средневековое мировоззрение теоцентрично. Реальностью, определяющей все происходящее в мире, является не природа, Космос, а сверхъестественное начало – Бог. Именно Оно – абсолютное, вечное, непреходящее придает особый смысл, надмировые ценности, цели, направление мировой истории. Такой способ восприятия и осмысления мира обретает статус главного принципа религиозно-философского теоретизирования – супранатурализма, который конкретизируется более частными принципами, установками: креационизм, сотериологизм, провиденциализм, эсхатологизм и др.

Креационизм (от лат. creatio – создание) библейского учения утверждает, что Бог создал мир из «ничего», сотворил его актом своей воли. Божественное всемогущество каждый миг поддерживает бытие мира, постоянно творит его вновь. Бог как абсолютное творческое начало ни от чего не зависит и является источником всего сущего.

Христианская философия имеет духовно-нравственную направленность, главной целью бытия человека считает спасение его души. Сотериологизм – (от лат. soter – спаситель) – учение, принцип, ориентирующий христианина на спасение души. Само же спасение понимается как процесс соединения человека с Богом в «Божьем царстве». Смысл человеческого существования не в познании и преобразовании природы и общества, а в спасении души, духовном восхождении к Абсолюту.

С сотериологизмом тесно связан принцип богооткровенностиили ревеляционализм (от лат. revelatio – откровение), предполагающий существование чего-то таинственного, непостижимого, которое необходимо знать людям для спасения. Содержание откровения бесконечно превосходит возможности естественного познания. Бог передает людям свою тайну, как акт божественного самораскрытия через пророков и апостолов в Священном Писании (Библии). Христианская апологетика (от греч. apologētikos – защищаю) признает возможность и право интерпретации содержания откровения со стороны церкви, которая рассматривается в качестве единственного и непогрешимого его толкователя. Поскольку Библия понималась как полный свод законов бытия и повелений Бога, особое значение приобретала экзгетика – искусство правильного толкования разъяснения положений Ветхого и Нового Завета. Соответственно, и вся философия была «экзегетична» в своих формах. Очень много внимания уделялось тексту произведений, способам его толкования. Критерием истинности теории стало соответствие духу и букве Библии. Текст стал началом и концом любой философской теории, он анализируется семантически (слова и значения), концептуально (содержание, идеи), спекулятивно (текст как основа для собственных размышлений). При этом использовалась аристотелевская формальная логика.

Важный способ передачи Богом своей тайны – непосредственное общение, вхождение Бога в человека через мистическую интуицию. Откровение в этом случае понимается как непосредственное созерцание Бога, усвоение тайны в силу ее самоочевидности. Этот способ откровения, согласно ортодоксальному христианству, — привилегия святых или тех, кто на какое-то время достигает состояния святости.

Ревеляционизм предполагает абсолютное доверие к источнику сакрального знания, авторитету, полное подчинение ему, исключающее всякое сомнение. Такой подход обуславливает авторитарный, догматический тип мышления христианских философов.

Христианское мировоззрение по сути своей провиденциально. Мир развивается согласно промыслу Божию, распространяющемуся на весь окружающий мир и придающему природным и общественным процессам целенаправленный характер. Божественный замысел предопределяет мировую историю. Людям остается либо содействовать осуществлению этого плана и, тем самым, работать на спасение либо, противодействовать ему, за что Бог подвергает людей всевозможным наказаниям.

Провиденциализм тесно связан с эсхатологией — учением о конце мира. С точки зрения христианства история – целесообразный процесс, направляемый Богом к заранее предопределяемой цели – «царству Божию» – миру истинного, прекрасного и совершенного. Достижение его – конечная цель и смысл человеческого существования.

Апологетика. В к. II-III в.в. образованные христиане стали выступать в защиту своей религии, своего мировоззрения, используя достижения античной философии. Задача, стоящая перед апологетами, заключалась в том, чтобы показать нехристианскому миру, что верования язычников нелепы, их философия не имеет единства и полна противоречий, что лучшие умы из философов античности (Сократ, Платон, стоики) предвосхитили некоторые идеи Христа, что христианская теология и есть единственная философия, несущая людям единую для всех истину, что живой опыт обращения к единому Богу выше отвлеченной эллинской мудрости.

Один из крупнейших представителей апологетики – Тертуллиан (ок.160 – после 220 г.) стал главным теоретиком христианства в области разграничения веры и разума. Образованные греки были убеждены в необходимости доказывать истину, проверять ее логическими методами. Тертуллиан понимал, что евангельские тексты, в целом Новый Завет, преследуют совсем другие цели. Иисус открыл другую сферу, не менее важную, по сравнению с той, что открыл Сократ.

Сократ сделал достоянием греков мир абстрактного мышления, выявил его рациональные законы. Иисус учил морали и воспитывал волю ей следовать на основе убеждения, принимаемого на веру. Иерусалим, где проповедовал Иисус, стал для Тертуллиана символом веры, которая принимает все, даже если это противоречит логике рационального мышления, обоснованного Сократом и его последователями, жившими преимущественно в Афинах. «Что общего, — вопрошает Тертуллиан, — у Афин и Иерусалима, у Академии и церкви?»

Этот знаменитый вопрос–восклицание положил начало противопоставлению разума и веры. Разум должен остановиться перед несокрушимостью веры , которая принимает то, что не может принимать разум. Именно то, что не подлежит рациональному объяснению, может принять только вера: «Сын Божий распят – это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий, — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и погребенный воскрес – это несомненно, ибо невозможно». «Верую, ибо абсурдно», — резюмирует Тертуллиан.

Патристика традиционно подразделяется на восточную (греко-византийскую), наиболее крупные представители: Василий Великий (331-379), Григорий Богослов (330-394), Иоанн Златоуст (345-407) и западную (латинскую) –Амвросий Медиоланский (ок.340-397), святой Иероним (ок. 340-420) – переводчик Библии на латынь и Аврелий Августин (354-430). Греко-византийская философия отводит решающее место непосредственному созерцанию Бога в схватывающем интуитивном акте, то есть «мистицизму», в то время как латинско-католическая мысль тяготеет к рационализму. Большое значение в этот период играли споры с неоплатонизмом, гностицизмом и возникавшими внутри христианства ересями.

Классику греческой патристики представляют каппадокийцы (Каппадокия – область на северо-востоке Малой Азии) – Василий Великий, Григорий Назианзин и Григорий Богослов, с которыми связан важнейший этап оформления и утверждения христианской догматики.

Каппадокийцы отредактировали Символ веры, принятый на Никейском (325г.) и Константинопольском (381г.) соборах христианской церкви. В нем в краткой форме обозначены все основные положения христианской веры. Приведем его текст на церковно-славянском языке.

О Разговоре святого Иустина с Трифоном Иудеем

   Разговор с Трифоном иудеем представляет плод апологетической деятельности св. Иустина против другого врага христианской Веры, — иудейства. Вражда, в которую с самого начала стало иудейство в отношении к христианству, сделалось во время Иустина сильнее и ожесточеннее. Ежедневно возраставшее распространение новой Веры и политический гнет, под которым находились иудеи после разрушения Иерусалима, в высшей степени раздражили исконную ненависть иудеев к последователям Христовым, особенно из обрезанных. Они произносили в синагогах после молитвы торжественные проклятия против христиан (Разг. с Триф. гл. 16, 47, 96, 108, 117 и 137), и принимали самое ревностное участие в распространении нелепых слухов об их безнравственности. По словам Иустина, они послали избранных людей во все страны разглашать, что новое учение христиан есть безбожное, и разносить другие клеветы между язычниками. Смотря на христиан, как на богоотступников и изменников закону Моисееву, они при всякой возможности готовы были подвергать их смертной казни: так и было, например, во время восстания иудеев при Вар-кохеве против римлян; и только римское правительство препятствовало им в исполнении желания (Раз. с Триф. гл. 16). Такое враждебное отношение иудеев к христианству не могло не обратить на себя внимания Иустина. Не смотра на запрещение учителей вступать иудеям в сношения и религиозные собеседования с христианами, Иустин в мантии философа неоднократно во время своих путешествий встречался с иудеями, и с более рассудительными из них, каков напр. Трифон, входил в рассуждения о христианстве и сго отношении к иудейству. Письменный памятник апологетической ревности Иустина в отношении к иудейству сохранился в его «Разговоре с Трифоном иудеем».

   Подлинность этого сочинения не подлежит никакому сомнению. Евсевий в числе сочинений Иустина приписывает ему разговор против иудеев, показывает содержание его и приводит из него слова в том виде, как они находятся в дошедшем до нас разговоре с Трифоном (Ц. Ист. IV, 18). Вот свидетельство церковного историка: «Иустин также написал разговор против иудеев, который был у него в городе Ефесе с Трифоном, знаменитейшим между тогдашними евреями. В этом разговоре он рассказывает, каким образом Божественная благодать обратила его к учению Веры, с какою ревностью он прежде занимался философским предметами и с каким горячим усердием искал истины. Повествует также об иудеях, что они строили козни против учения Христова, и доказывает это Трифону в следующих словах: «Вы не только не раскаялась в своих злых дедах, но еще тогда избравши некоторых людей из Иерусалима, послали их во всю землю разглашать, что появилась безбожная ересь христиан, и распространять те клеветы против нас, которые обыкновенно повторяют все не знающие нас. Таким образом, вы виновны не только в собственной несправедливости, но и в несправедливости вообще всех людей» . Пишет Иустин и о том, что дары пророческие сияли в церкви и в его время ; упоминает и об откровении Иоанна и ясно говорит, что оно принадлежит этому апостолу . Приводит также некоторые пророческие изречения и обличает Трифона в том, что иудеи изгладили их из Писания . «Свидетельство Евсевия подтверждается указаниями, содержащимися в самом разговоре, и его теснейшим внутренним родством с апологиями, принадлежащими Иустину. Писатель разговора называет себя самарянином, говорит, что до обращения к христианской Вере он был последователем Платоновой философии, и указывает на апологетическое сочинение, прежде написанное и представленное римскому императору (Разг. гл. 2,120. ср. и апол. 26 и 2 ап. 12): черты, которые идут к лицу Иустина мученика. К этому присоединяется сходство между разговором и апологиями Иустина не только в слоге и апологетических приемах и доказательствах, но и в некоторых особенных чертах, свидетельствующих о тождестве их писателя; таковы напр. а) Евангелия и в разговоре и в апологиях называются ἀπομνημονεύματατῶνἀποστόλων (памятными записками апостолов), чего нет у других церковных писателей; b) цитаты ветхозаветных и новозаветных изречений, нередко уклоняющиеся от текста 70 толковников и канонических Евангелий, сходны в апологиях и в разговоре . Возражение против подлинности разговора Иустина с Трифоном, основанное на том, что в нем некоторые цитаты из Ветхого Завета уклоняются от текста 70 толковников и приводятся согласию с переводами Феодотиона и Симмаха, живших позже Иустина, устраняется объяснениями ученых (Креднера и Земиша), что Иустин имел в руках текст 70-ти, несколько переработанный христианскою рукою, и что экземплярами такого текста пользовались в своих трудах и Феодотион и Симмах .
   Спрашивается: в дошедшем до нас разговоре св. Иустина должно ли видеть изложение действительно происходившей беседы его с Трифоном иудеем, или разговорная форма была произвольно избранной формой изложения мыслей о христианстве и отношении его к иудейству? Многие ученые (напр. Люмпер, Люке, Мёлер) утверждали первое; другие (Клерик, Дюпень) находили вероятнейшим последнее. Но Евсевий (Ц. Ист. IV, 18) свидетельствует о действительности беседы Иустина с Трифоном. В самом разговоре автор дает знать о своем намерении изложить беседу, которую вел он с иудеем (гл. 80). Принимая во внимание ревность св. Иустина к обращению заблудших на путь истины, о которой они сам свидетельствует (2 апол. 3), нельзя допустить, чтобы он не искал и не находили случаев для собеседования с иудеями в интересах христианской Веры. Один из таких случаев побудил Иустина письменно изложить разговор. Само собою разумеется, что настоящее сочинение не есть точная копия, буквальное воспроизведение происходившей беседы. — Что касается до Трифона иудея, об нем нет определенных сведений. Евсевий называет его знаменитейшим между тогдашними иудеями; но основанное на этом предположение, что Трифон одно и тоже лицо с известным раввином Тарфо, учителем или товарищем раввина Акибы, опровергается самым разговором, где Трифон неоднократно противополагается иудейским учителям (гл. 9, 38, 62). В начале разговора сам Трифон сообщает некоторые подробности о своем лице и обстоятельствах жизни. В последнюю войну, возгоревшуюся между иудеями и римлянами, он оставил свое отечество и поселился в Греции; жил много в Коринфе, где предался изучению философии гл. 1). Может быть, для той же цели Трифон прибыл и в Ефес, где, по свидетельству Евсевия, произошла встреча и беседа между ним и Иустином.
   Во время прогулки философская мантия Иустина обратила на себя внимание Трифона, который после первых слов взаимного приветствия показал, что он также интересуется философией. Иустин не скрыл своего удивления тому, что Трифон ищет у мудрецов языческих того, что гораздо полнее и совершеннее находится в священных книгах Моисея и пророков, и рассказывает, как он, прошедши философские системы, с любовью остановился на философии Платона, но чрез беседу с одним старцем узнал ее неудовлетворительность, и нашел успокоение во Христе и Его учении. Когда последнее объявление Иустина вызвало сожаление Трифона и даже легкомысленный смех его спутников, Иустин предпринял доказать истину и Божественность христианства (гл. 1 — 9). Так начинается разговор, который, после перерыва по случаю ночи, продолжался на другой день до самого вечера.
   Сочинение посвящено какому-то Марку Помпею (гл. 8, 141.) Оно состоит из 142 глав. Несмотря на многие перерывы, отступления, побочные вопросы и повторения, в нем, кроме вступления, содержатся три части. 1. Св. Иустин на упрек Трифона, что христиане не исполняют закона Моисеева, доказывает ему, что ветхозаветный обрядовый закон, по пришествии Иисуса Христа, лишился своей обязательной силы и значения и заменен законом новым (гл. 10 — 47). Пророки (Исаия и Иеремия) предсказали об установлении Нового Завита для всех людей и на все времена, которым отменяется Ветхий, данный только иудеям по их жестоковыйности. Отпущение грехов даруется не чрез иудейские омовения, и праведность состоит не во внешних обрядовых делах, но во внутреннем очищении сердца. Обрезание иудейское не безусловно необходимо, иначе не могли бы угодить Богу патриархи необрезанные. Тоже должно быть сказано о субботах, жертвах и приношениях. Ветхий закон был образом Нового, и праведники, жившие до закона и под законом, спасаются чрез Христа. В Нем исполнились все предсказания пророков. Двоякое пришествие Христа предречено ими: одно — уничиженное, когда Он пострадал за людей, а другое, — когда придет Он во всей славе Своей. Потому нисколько не должно соблазнять то, что Иисус Христос претерпел страдание и смерть на кресте. 2. За тем Иустин на основании Священного Писания излагает и доказывает учение о Божестве Иисуса Христа, Его воплощении, страдании, воскресении и вознесении на небо (гл. 48 — 108). Здесь Иустин указывает на богоявления патриархам, где Ангел Божий отличается от Бога Творца и вместе является с свойствами Божества, объясняет тайну рождения Бога-Слова от Отца подобием огня, возжигаемого от огня, подробно излагает пророчество Исаия (VII, 14) о рождении Христа от Девы, раскрывает прообразования креста в воздетых руках Моисея, благословении Иосифа, в змие вознесенном на древо, и доказывает воскресение Христа из слов псалма 21 и из истории прор. Ионы. 3. В третьей части Иустин приводит и объясняет пророчества о призывании язычников в церковь Христову, показывает, что верующие во Христа соделались духовным Израилем, и к ним относятся все обетования Божии, и излагает и прообразы Церкви в женитьбе Иакова, коему обещано другое семя, в ковчеге Ноя и благословениях, им данных сыновьям его (гл. 109 — 141).
   По окончании этого рассуждения, Трифон благодарит Иустина за беседу, и они расстаются со взаимными благожеланиями (гл. 142).
   Время написания разговора невозможно определить с точностью, хотя из него самого видно, что он написан Иустином после апологий. Так как сочинения того же почти времени, написанные Апполлинарием, епископом иерапольским и ритором Мильтиадом (Евсевий «Церковная история» IV, 27. V, 17) против иудеев, не дошли до нас, то разговор св. Иустина с Трифоном составляет весьма значительный памятник христианской апологетики. В нем Иустин первый из церковных учителей собрал и объяснил пророчества и прообразования о Христе и Его благодатном царстве; ими он довольно занимается и в апологиях, но здесь излагает их со всею подробностью, потому что рассуждает с иудеем. Впрочем в нем, как первом опыте, естественно встретить объяснение некоторых мест из Ветхого Завета в пророчественном смысле, тогда как они собственно не имеют его; понятно так же, что апологет в борьбе с иудейством не везде выдержал взгляд ап. Павла на ветхозаветные постановления, как служившие пестуном во Христа .

Cтолкнувшись с домашним заданием десятилетней дочери — был в шоке…

Читатель: взгляд на политику

Уважаемая редакция, пишу вам в надежде на помощь. Меня глубоко возмущает введенный в школе предмет Основы мировых религиозных культур и светской этики . Столкнувшись вчера с заданием для моей 10-летней дочери, был в шоке. Сегодня написал письмо в Минобразования и науки, но мало надеюсь на результат.

Надеюсь, вы на моей стороне, буду рад любой информационной поддержке.

С уважением Георгий КРУЖЕЧКИН

В Министерство образования и науки Российской Федерации

Ливанову Д.В. от Кружечкина Георгия Владимировича

…

Я отец ученицы 4-го класса гимназии №1579 (здание №2) г. Москвы. Вчера я столкнулся с заданием моей дочери по предмету Основы религиозных культур и светской этики и был, мягко говоря, в шоке. На основную часть этого задания, без интернета, не смогли ответить ни я, ни моя жена, хотя у нас высшее образование (я окончил МЭИ, а моя жена Гнесинское училище). Мы работаем на телевидении и не считаем себя идиотами. Но не в нас дело, меня глубоко возмущает тот факт, что всю эту информацию преподают ребенку 10 лет, которому еще не преподавали ни физику, ни химию, ни астрономию, ни другие точные науки. Как после Евангелия и Бытия с Исходом вести разговор о природе вещей и материи, физике и химии???

Я не против религии, хотя и атеист, но я ведь и не иду преподавать математику с физикой в воскресные школы и не говорю, что если ученики не сдадут точные науки, то им нельзя молиться! Почему же тогда предмет Основы религиозных культур и светской этики сделали обязательным и, как видно из задания, преподают там уже далеко не только основы?! Абсолютно убежден, что преподавание данного предмета в столь раннем возрасте, когда у ребенка еще не сформирована картина мира, негативно скажется на дальнейшей успеваемости в точных науках, а может, и на психике в целом из-за невозможности ребенком поставить правильные приоритеты между наукой и религией.

Дмитрий Викторович, настоятельная просьба принять срочные меры к отмене этого предмета вообще (если возможно), или переносу его как факультатив в старшие классы. Руководство гимназии не может принять это решение самостоятельно, так как этот предмет введен Вами как обязательный.

Не должны дети, даже абсолютно не знающие слова Божия , быть отчисленными за неуспеваемость. У нас ведь светское государство, и знание или незнание Основ религиозных культур не должно ни в какой степени отражаться на успеваемости.

Недовольство этим предметом высказывают многие родители, но одни боятся официально высказываться из-за того, что будут учинены гонения на их детей, а другие не верят, что можно что-то изменить к лучшему.

…Г.В. КРУЖЕЧКИН

28.10.2015 г.

Вот некоторые из 38 вопросов:

На каком языке были записаны сведения о жизни Будды и о том, как он учил людей:

а) на еврейском

б) на индийском

в) не знаю.

Кто, как считают иудеи, открыл людям истину:

а) познали сами

б) Бог

в) прорицатель.

Почему и иудеи, и христиане стали называть Священную книгу одинаково?

Какая книга входит в Ветхий Завет?

Пятикнижие (Тора) это:

а) первая часть Библии

б) пятая часть Библии

в) все части Библии.

О чем рассказывается в Бытие ?

О чем рассказывается в Исходе ?

Что записано в других книгах Пятикнижия?

Что содержит третья часть Пятикнижия?

Какое слово переводится Благая весть ?

Почему христиане считают эту книгу Нового Завета Богодухновенной?

В какой книге рассказывается об их путешествиях и приключениях, в которых они проповедали учение Христа в разных странах и частях света?

Как называют письма, которые первые ученики писали христианским общинам?

Кто получил от Бога Коран?

Почему Священное Писание буддистов в переводе на русский язык называется Три корзины мудрости ?