Что такое нецензурная брань?

Нецензурная брань или обсценная лексика являются сегментом бранной лексики разных языков, они включают вульгарные, грубые и наигрубейшие — похабные и непристойные выражения, которые довольно часто отражают спонтанную речевую реакцию на неожиданную и неприятную ситуацию.

Одним из видов обсценной лексики в языке считается русский мат, но им не исчерпывается — в богатом русском языке есть также и другие обсценные слова, которые не являются матерными и менее табуированными, но тоже имеющими похабное значение.

В большинстве своем, нормальные люди матерятся из-за попадания в конфликтную стрессовую ситуацию, же так ее воспринимали. Именно при возникновении стресса у человека падает уровень его интеллекта — как бы закрывается его словесно-логическое мышление и весь основной лексикон, он может становиться значительно более психологически уязвимым и потому автоматически запускаются все приемлемые психологические защиты.

Нецензурная брань в процессе стресса, на эмоциях обязательно и будет важной защитой психики, ведь порой срабатывает как бы вспомогательный механизм в некоторых сложных рабочих профессиях — сантехник, скотник либо сапожник где, как обычно кажется человеку, без типичного мата никак не нельзя обойтись…

Люди вполне могут ругаться матом на себя, на всех других людей, на капризных животных, на раздражающие явления природы, на всевозможные неодушевленные предметы — по-своему олицетворяя их и выказывая свое эмоциональное, очень часто негативное отношение к ним. При этом часто происходит серьезный эмоциональный выплеск негативной энергии, которая не сохранится в психике, а значит не навредит человеку.

Получается, что сильно нецензурно выражаться порой бывает как бы и полезно? Но в обычном социуме всему есть свое время и место — а это все же, общие моральные правила для всех!

Однако, очевидно, что любой человек, находясь в приличном обществе постесняется сделать это, ведь это сможет привести не только к падению его авторитета, но и к возникновению проблем с законом!

Важно!

Нецензурная брань имеет синонимы, которые позволяют использовать подобную лексику, но все же и их применение вряд ли возможно называть средством продемонстрировать свои хорошие качества.

Нецензурщина в общепосещаемом месте

К общественным местам относятся те, где в любой момент могут появиться посторонние люди, но весь перечень предлагаемых общественных мест довольно объемный и очень разнообразный. К ним возможно отнести:

• общественные рынки;
• дворовые и все прилегающие территории;
• все лестничные площадки между этажами;
• улицы, близлежащие скверы и все парки;
• все муниципальные службы;
• кинотеатры либо просто театры, а также цирки;
• лифты, а также подъезды;
• все виды имеющихся больничных организаций;
• аэропорты, а также все прилегающие к ним территории;
• офисные, все административные или производственные помещения;
• вокзалы абсолютно любого типа — морские, транспортные либо железнодорожные;
• все организации которые, занимаются обслуживанием населения;
• места дошкольного, образовательного либо спортивного направления.

Этим списком нельзя перечислить все общественные места — их количество значительно больше, но все они должны обладать возможностью неожиданного появления других граждан, которые могут быть оскорблены ненормативной лексикой!

Важно!

Если вам очевидно, что гражданин в трезвом или пьяном виде выражался нецензурной бранью, то это вполне сможет стать важным основанием для составления административного протокола.

Нецензурная брань и закон

Большинство людей, недостаточно знакомые с нормативно-правовыми актами государства задаются важным вопросом — нецензурная брань какое это правонарушение? Можно смело утверждать, что ругань в общественном месте расценивается российскими законами и всеми нормами морали как проявление очевидного неуважения ко всем окружающим людям. Легального определения понятия нецензурной лексики в российском законодательстве на данный момент нет.

В целом для правильной квалификации того или иного существующего понятия в качестве нецензурного достаточно применять принцип его общеизвестности в произносимом значения и наличии общественного порицания за данное публичное высказывание.

Правовая ответственность наступает за использование всех нецензурных выражений в случае их практически неконтролируемого применения в том или ином обществе, когда все высказывания носят оскорбительный характер против кого-то конкретно лично, или же довольно четко выражают недовольство ситуацией в целом. Грубая нецензурная брань в местах нахождения несовершеннолетних — это еще и крайне отрицательный пример поведения, который растлевает несовершеннолетних, поэтому должно нести за собой вполне очевидное наказание!

Статья за мат и нецензурную брань

Нецензурная брань по УК РФ за ее использование в общественных местах очерчивает следующий круг возможных последствий, ведь она трактуется ведущими юристами как мелкое хулиганство и наказание за нее трактуется статьей 20.1 административного кодекса РФ:

1. Мелкое хулиганство — нарушение общественного порядка, которое выражает явное неуважение ко всему обществу и сопровождающееся нецензурной бранью в установленных законом общественных местах и оскорбительным приставанием к гражданам или же уничтожением, а также повреждением чужого имущества повлечёт наложение законного административного штрафа в размере от 500 до 1000 рублей или же административный арест, доходящий до пятнадцати дней.

2. Проведение тех же действий, сопряженных с возникновением неповиновения законному требованию законных представителей власти либо иного служебного лица, которое исполняет обязанности по охране общественного порядка или же пресекает нарушение общественного порядка, — повлечет за этим наложение административного штрафа, который равняется размеру от тысячи до двух тысяч пятисот рублей или же возникновению ареста на 15 дней!

Важно!

Нецензурную брань закон пресекает во всех ее проявлениях, хотя причина ее возникновения может быть довольно разнообразной — как реакция на какое-то спорное высказывание или же в качестве распространенного междометия. Последствия за произнесение бранных слов, значение которых широко общеизвестно непременно понесет за собой самые серьезные последствия, поэтому ни в коем случае не загрязняйте самостоятельно ваш лексикон, особенно если вы можете оскорбить людей согласно их религиозным представлениям и другим важным моментам!

Повторное желание материться в неположенном месте может караться сроком ограничения свободы до 2 лет, что крайне важно учитывать и соизмерять свои слова, которые могут обойтись любому гражданину довольно дорого, лучше всего все-таки не позволять себе проявлять эту вредную привычку и не переносить ее на своих детей, поскольку подобный пример явно может быть заразительным, но небезопасным!

Слова нецензурной брани: что это?

Все языки постепенно изменяются. У разных поколений людей становится «модным» употреблять для обозначения одного и того же то одни, то другие слова из родного языка. Современный русский язык сложился в начале XIX в., однако, хотя написанные на его давних вариантах тексты вполне понятны людям нашего поколения, можно заметить, что многие общеупотребительные в прошлом слова и выражения сегодня заменены другими. Использовавшееся еще в начале позапрошлого столетия слово «полудень» вскоре было вытеснено в печати и поныне употребляющимся словом «юг». В своей знаменитой басне про двух насекомых И. Крылов называет кузнечика «стрекозой», о чем мы на history-thema уже писали. Такие слова как «нежели», «вспять», «дубрава», «скорбь» в разговорной речи сегодня практически не встречаются, хотя ими изобилуют произведения русской классической литературы. Важную роль в историческом развитии и изменении национального языка играет заимствование лексики из языков других народов. Давно уже общеупотребительное слово «интересный» пришло в русский язык из немецкого, куда, в свою очередь, попало из латыни, где «interesse» означает «находиться между, быть при делах». Но еще в середине XX в. достаточно распространены были его собственно русские эквиваленты: «любопытный» и «дельный». А слово «собака» – это вообще древнее славянское заимствование из иранских языков, потеснившее традиционное «пес». Наконец, фразу из «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого: «Планшет с картой он потерял при падении», сегодняшнее молодое поколение может истолковать совсем не так, как те, кто читал это произведение еще пятнадцать лет назад. Неудивительно, что древнерусский язык, на котором написана «Русская правда» Ярослава Мудрого, на котором говорили Александр Невский и Иван Грозный, это фактически язык другой, мало понятный неспециалисту из России, Украины или Беларуси. В свою очередь, древнерусский язык отличается от еще более древнего старославянского настолько же, насколько и от современных произошедших от него современного русского, украинского и белорусского языков.

Однако в любом языке существуют слова и выражения, которые употребляются не только по своему прямому назначению, а просто чтобы придать речи определенный колорит, обуславливая скорее ее эмоциональность, а не семантическое богатство. Поскольку люди, употребляя их лишь для выразительной окраски речи, не уделяли особого внимания собственно их значению, эти слова и выражения не изменялись со временем и редко заменялись другими, так как произносились «механически» в определенных ситуациях. И наиболее характерным примером таких оборотов являются, конечно же, ругательства. Всякое ругательное слово изначально не было только таковым. Когда-то у него было, как и у всех слов, определенное значение: им тоже назывались какой-то предмет или явление. По какой-то причине наряду с прямым назначением это слово однажды стали использовать и просто чтобы придать речи агрессивную или надменную форму. Но с течением веков язык изменялся, новые слова вытесняли из употребления старые, и предметы или явления, обозначавшиеся прежде этим словом, стали называться как-то по-другому. Однако ругательство осталось прежним, потому что его произносили обычно в запальчивости, возбуждении, просто механически, уже не заостряя внимание на том, что оно конкретно обозначало раньше. Проходили десятилетия, века, язык продолжал изменяться, делиться на новые языки, а ругательные слова по вышеуказанной причине все оставались прежними, превратившись в своеобразный лингвистический артефакт.

Конечно же, не избежали такого явления и славянские языки. Поэтому в большинстве славянских языков слова, ныне являющиеся только ругательством, весьма похожи: ведь у всех современных славянских языков общий предок, то есть, праславянский язык. И многие славянские ругательства – это изначально обыкновенные слова давно ушедшего в небытие праславянского языка, прямой смысл которых уже давно заменен другими словами. К ним относится и типичный русский мат.

По этическим соображениям не будем употреблять сами нецензурные слова в публикации: их и так знает каждый житель России, Украины и Беларуси. Однако в общем скажем об их истории. Слова русского мата – это старославянские слова, изначально не имевшие агрессивной или негативной окраски, но так или иначе связанные с темами, которые считались неприемлемыми для обсуждения на широкой публике, например, с половыми отношениями. Границы дозволенного в разных культурах были различны, однако ни в каком обществе не приветствовались беспорядочные половые связи, грозящие рождением чрезмерно большого числа детей, которых трудно было потом прокормить, распространением венерических болезней, внутренними ссорами в общине на почве половой конкуренции. У всех народов с более-менее развитой культурой считалось неприличным много говорить о половых отношениях: если человек часто поднимал данную тему в своих разговорах, то это как бы свидетельствовало о его невоздержанности, неспособности управляться со своими инстинктами, а значит, и об общинной ненадежности. Можно вспомнить предание о Степане Разине, зафиксированное в известной песне, где казаки возмутились нескрываемой любовью своего атамана к женщине:

Поэтому очень часто слова, связанные с половыми отношениями, превращались в жесткие ругательства: первоначально рассерженный человек, произнося их, словно нарочно демонстрировал свое пренебрежение к обидчику. То есть, как бы показывал, что обидчик не стóит его уважения и поддержки, а значит, и стесняться перед ним своих страстей ни к чему. Как уже говорилось выше, с течением поколений язык изменялся, но стойкие ругательства в нем сохранялись, хотя потомки через века могли уже не знать, что прежде означало то или иное ругательное слово. Просто в состоянии сильного душевного волнения произносили их по привычке. А поскольку первоначальное значение забывалось, ругательные слова употреблялись уже и не в «особых случаях», когда надо было именно унизить оппонента, но и при всяком поводе, даже просто для выражения досады.

Известное слово из трех букв, которое, как принято считать, часто пишут на заборах, имеет общее происхождение со словом «хвоя». Общий корень, от которого происходит и это слово, и название видоизмененной листвы хвойных деревьев, на праславянском языке означает «побег, вырост». Остроумные люди, желая выругаться беззлобно, часто заменяли классическое ругательство на какое-нибудь похожее на него, но имеющее другое значение слово (сродни не считающемуся нецензурным возникшему в советское время ругательству «блин», заменившему в порядке такого смягчения действительно ныне скверное слово). То же происходило и с распространенным трехбуквенным ругательством. В частности, популярность приобрело замена этого слова на название огородного растения хрен. А также в давнее время – просто на название буквы кириллицы, с которой оно начинается. До революции буква «х» называлась «хер». Однако просто сокращение слова до названия начальной буквы без замены на слово другого значения все равно выглядело слишком явным намеком. Поэтому использование старого названия буквы «х» в качестве ругательства в конце концов тоже стало неприличным.

Нецензурное слово, начинающееся на букву «б», изначально было одного корня со словами «блуд, блудить, блуждать». В старославянском языке основным значением слова «блудить» было то же, что в современном русском «блуждать», то есть, двигаться в неопределенном направлении, сбиваться с пути. Сначала в переносном значении оно стало означать «совершать грехи, сбиваться по жизни», затем – совершать прелюбодеяние. И здесь производные от него стали развиваться в ругательства. Например, в считающееся допустимым в обществе, хотя и грубым, «ублюдок», как изначально назывались дети, рожденные в результате прелюбодеяния. И в уже упомянутое выше, которое в наше время считается неприличным, а первоначально означало блудницу, продажную женщину (в этом же значении оно часто употребляется и до сих пор в маргинальной речи). Однако еще в Позднее Средневековье оно считалось допустимым не только в обществе, но и в юридических текстах. В частности, оно встречается в Судебнике 1589 г., изданном при царе Федоре Ивановиче. Статья 70 этого свода законов Московского государства гласит в оригинале следующее:

Здесь мы не стали скрывать слово, поскольку оно употребляется в контексте на древнерусском языке. В переводе на современный русский язык эта статья закона, который, как полагают многие историки, в юридическую силу никогда не вступал, говорит, что за оскорбление проституток и ведьм полагается штраф в две деньги (старинная русская монета).

Впрочем, сквернословие никогда не приветствовалось ни в каком обществе, и употребление на широкой публике неприличных слов даже после того как их первоначальное значение забывалось, всегда осуждалось. И в России употребление непристойных слов по изданному в 1648 г. закону наказывалось публичным битьем кнутом. В наше время матерная брань, произносимая в общественном месте, тоже стоит вне государственного закона. Хотя столь сурового наказания за нее не последует, статья 20.1 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации предусматривает для злостных матерщинников взыскание в виде штрафа от 500 до 2500 рублей, а в особых случаях – и до 15 суток ареста.

Вырезанное из публичной версии фильма начало заставки советской кинокомедии “Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика”, 1966 г. В конце один из хулиганов, услышал милицейский свисток, поспешно выводит на заборе: “ХУдожественный фильм”

Мало кто знает, но считающиеся сегодня безобидными ругательства с употреблением слова «черт» когда-то считались более страшными, чем непристойности, связанные с половой темой. Дерзкое упоминание дьявола – существа, назначением которого было сбивать людей с покорности Богу, рассматривалось как богохульство – деяние, за которое в средние века можно было и отправиться на смертную казнь. Поскольку в Средневековье вся мораль народа прописывалась в его религии, делать дьявола предметом легкомысленных слов могли только крайне циничные люди, не боящиеся гнева свыше, не признающие авторитет церкви. И в XVIII – XIX вв., когда в России уже существовала публичная печать, в книгах и журналах запрещалось печатать в качестве ругательства слово «черт» так же, как и непристойные слова.

Часто бытует мнение, что русские нецензурные ругательства оригинальны. На самом деле русский язык в этом отношении ничем не отличается от других. В языке каждого народа имеются собственные непристойные выражения и ругательства, как правило, тоже связанные с запретными для широкого обсуждения темами.

Почему сквернословие – огромное зло?

Увы, уровень культуры речи сегодня так катастрофически низок, что к «ненормативной лексике», как именуется брань в лингвистике, не стыдятся прибегать ни политики в публичных выступлениях, ни журналисты, что уж говорить о «простых смертных»: многие по-матерному разговаривают, умудряясь почти не прибегать к иным словам. Все это очень печально, особенно потому, что сквернословие – это не только и не столько проблема культуры. И менее всего проблема культуры. О том, почему сквернословие – зло, чем оно опасно с духовной точки зрения, к каким силам взывает ругающийся, говорят пастыри Русской Православной Церкви, давая и советы, как воздерживаться от сквернословия, как противостоять искушению выругаться.

Мытарство 1-е, грех языка

Сквернословие – это порабощение бесовским силам

Игумен Нектарий (Морозов):

– Слово – это универсальный инструмент, который дан нам для общения с людьми, но в словесную форму мы обращаем чаще всего и свою молитву к Богу. Бывает, конечно, такая молитва, как говорит святитель Феофан Затворник, когда мы молимся не словами, а чувством, какой-то мыслью, в слово не оформившейся. Но чаще всего мы всё же обращаемся к Богу словесно. Когда человек использует данный ему дар слова настолько нерассудительно, небрежно, что позволяет себе произносить гневные слова, это и нелогично, и неестественно, ибо, как указывает апостол Иаков, не может из одного источника истекать и горькая, и сладкая вода (ср.: Иак. 3: 11–12). Не может человек одними и теми же устами и Бога прославлять, и кого-то хулить.

Когда человек сквернословит, он оскорбляет не столько свои уста, сколько свое сердце, и потом бывает очень трудно по-настоящему к Богу обращаться.

Протоиерей Сергий Правдолюбов:

– Слова не нейтральны. Они взаимосвязаны с окружающим нас миром. В отличие от животных, которых называли в древности безсловесными, человек обладает высшей степенью словесности, разумности. Он может прославить языком Бога, а может кого-то обругать или проклясть. Можно произнести простые слова: «Не знаю этого Человека», – и отречься от Него. А можно сказать: «Я верен Ему даже до смерти!» – и стать мучеником.

Употребляемые многими людьми сквернословия – это эвфемизмы, то есть не договоренные до конечного смысла слова, только намеки, полуназвания. А откровенная ругань без прикрас – страшна и ужасна!

Один заключенный Соловецкого лагеря особого назначения рассказывал с трепетом о том, как он слышал полноценные ругательства больших мастеров такой ругани среди заключенных в 1936 году. Он говорил, что человек, который так виртуозно ругался, не учился ни в семинарии, ни в духовном училище, но ругался с такими тонкостями и почти невозможным для простого человека знанием догматики и богословия, что становилось видно, что это трансляция мыслей и слов тех страшных сил, которые борются с Богом всегда. Повторение таких слов есть присоединение к той силе, которая именно так воспринимает Бога. Облегченные смыслы и эвфемизмы не устраняют самой сути и силы этих слов. Вот почему надо твердо и ответственно беречься от употребления таких слов и избегать сначала подчинения, а потом порабощения этим бесовским силам.

Протоиерей Максим Козлов:

Сквернословя, мы погрешаем против одной из черт подобия Божиего в нас – способности слова

– Грех сквернословия, на мой взгляд, страшен тем, что мы погрешаем против одной из черт подобия Божиего в нас. Этой чертой является, по преподобному Иоанну Дамаскину, способность слова. Соответственно, враг рода человеческого более всего желает исказить в человеке то, через что человек становится Богу подобным. Исказить любовь, исказить чистоту, простоту души. Стремится он исказить и употребление дара слова, отличающего нас от всего иного видимого творения. И борьба против сквернословия – это не борьба против вредной привычки. Это борьба за то, чтобы оставаться христианином.

Как не поддаться искушению сказать гнилое слово

Протоиерей Олег Стеняев:

– В Священном Писании говорится о том, что надо опасаться праздных слов, надо опасаться гнилых слов. Так, в Послании к Ефесянам апостол Павел пишет: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления» (Еф. 4: 29–30).

Совет людям гневливым: если раздражение подходит, то старайтесь говорить как можно медленнее

Человек должен очень аккуратно относиться к своим словам, поэтому я обычно даю такой совет людям гневливым: если раздражение подходит, то старайтесь говорить как можно медленнее. Как в Послании апостола Иакова сказано: кто может обуздать язык, обуздает и все тело (ср.: Иак. 3: 2). Когда человек переходит на медленную речь, ему легче ее контролировать. Он сможет избегать праздных и гнилых слов, клеветнических высказываний.

Мы должны контролировать нашу речь, насколько это возможно. Даже когда мы что-то выговариваем людям, мы должны четко понимать, для чего мы это делаем. Хотим ли мы помочь человеку? Или мы хотим опозорить его или даже погубить? Нам заповедали, что со словами обличения нельзя подходить ни к какому грешнику, если у нас нет слов исправления для этого человека. Вот об этом всегда надо помнить.

Протоиерей Александр Кузин:

– Сквернословие – следствие обуревания сердца нечистыми страстями, «ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12: 34). Бывает, что в общем-то чистый человек попадает в среду, где господствует сквернословие, – в армию, на стройку и т.п. Требуется употреблять усилие, чтобы не поддаться искушению. Поддался – кайся. Не поддаешься – несешь свой крест исповедания Христа – и помоги тебе, Господи.

Протоиерей Павел Гумеров:

– Сквернословие – это большой грех. И не только сквернословие, но и любое грубое, бранное слово. Апостол Павел говорит: «Никакое слово гнилое да не исходит из уст ваших» (Еф. 4: 29). Совершенно недопустимо засорять свою речь матерной бранью – не только для христианина, но и для человека, у которого просто есть совесть.

Но это не только тяжелый грех, но еще и преступление. Административный Кодекс Российской Федерации нецензурную брань в общественных местах рассматривает как правонарушение – «мелкое хулиганство», которое карается штрафом или административным арестом до 15 суток. Статья эта очень редко применяется, но если найдутся свидетели или попадется дотошный полицейский, то человека могут оштрафовать или отправить на 15 суток. А если нецензурная брань будет высказана в адрес конкретного лица, то это уже оскорбление – преступление не административное, но уголовное. Статья 130 Уголовного Кодекса предусматривает наказание за оскорбление с употреблением нецензурной брани. Как видим, все очень серьезно.

Нельзя легкомысленно относиться к брани. Это всегда оскорбление чувств другого человека, а ведь если кто-то хочет другого человека оскорбить, то оскорбляет что-то для него святое. А самое святое для человека – это его мать или его вера. Оскорбление веры карается у нас теперь по закону. Но и оскорблением матери ты наносишь человеку очень серьезную обиду.

Употребляя матерную брань, мы участвуем в языческом призывании темных сил

Почему сквернословие для христианина – серьезный грех? Потому что, как, например, пишет епископ Варнава (Беляев), корни сквернословия – в языческом фаллическом культе. Этот культ поклонения всяким мерзостям присутствовал у многих языческих народов. Так что если человек эти слова произносит, даже не желая кого-то обидеть, просто для связки слов, он мало того что оскорбляет мать того человека, к которому обращается – и не только его мать, но, как говорили еще наши предки, он оскорбляет Матерь Божию и нашу землю – три сразу оскорбления. Так вот, он еще волей-неволей читает языческие заклинания фаллического культа. Этот культ связан с языческим поклонением силам плодородия и сопровождался всякими непотребствами. Он был или есть у всех языческих народов, в славянском язычестве в том числе. Он и сейчас практикуется различными родноверами, когда они около фаллического столба пляшут. Так что употребляя матерную брань, мы участвуем в языческом призывании нечистой силы.

Сквернословя, ты, как христианин, отрекаешься от веры и служишь всяким нечистым инфернальным сущностям. Так что это очень страшное дело.

В течение дня фиксировать, сколько раз ругнулся, а вечером класть за каждое гнилое слово 10 поклонов

Избавиться от привычки к брани сложно. Это страсть, устойчивая греховная зависимость. Один военный дал такой очень хороший совет – а среди военных, к величайшему сожалению, эта страсть распространена. Так вот, он говорил так: «Я в течение дня старался фиксировать, сколько раз ругнулся матом, а потом, придя вечером в казарму, клал за каждый мат 10 поклонов. И когда сделаешь 100 поклонов, мне уже в следующий раз ругаться не хочется». Вот так человек сам себя исправлял. Мне кажется, очень эффективно, когда ты сам фиксируешь свой грех и потом хочешь сам себя наказать за него. Конечно, фиксировать сложно; может быть, стоит какой-то блокнот завести, чтобы в нем отмечать, сколько раз ты не удержался. Но совет мне кажется хорошим.

Невозможно сквернословить и молиться!

Протоиерей Алексий Уминский:

– Грех сквернословия имеет двойную злую особенность. Прежде всего, это грязное осквернение себя самого. Потому что слово велико само по себе. Потому что мы знаем, что слово есть Бог. Бог есть Слово. И «словом Господним небеса утвердишася, и духом уст Его вся сила их» (Пс. 32: 6). Потому что даже само слово «человек» – русское слово, неправильно иногда трактуемое как составное от «чело» и «век», – значит «словесный». Человек – это значит: «словесный». И славяне – от слова «словесный». Слово – это то, что делает человека человеком, то, что отличает человека от животного. То, что делает человека образом и подобием Божиим. И когда человек это слово начинает унижать, уничтожать, опустошать, то человек самого себя опустошает.

Второе: слово имеет силу. Об этой силе слова прекрасно написал наш великий русский поэт Николай Гумилев:

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине…

Сквернословие – это разрушение мира. Бог созидает – а человек разрушает

Слово может созидать, и слово может разрушать. Слово Божие – созидательно. И слово человеческое может быть созидательно. Слово святых созидательно. Слова добра и любви очень созидательны. А вот мат и сквернословие – разрушительны. Они несут в себе призрак страшнейшего разрушения мира. Бог созидает, а человек разрушает; Бог строит, а человек уничтожает. И потому сквернословие имеет эти два смысла. А может быть, даже и больше смыслов. Но мне кажется, эти два, о которых я сказал, наиболее опасны.

Священник Александр Шумский:

– Лучше апостола Иакова об этом никто не сказал: «Так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3: 5–6).

Действительно, лучше не скажешь. Черное слово произнес – и все оскверняется: и тело, и душа. И люди, которые это слышат, тоже оскверняются. Сам не ругаешься матом, например, но находишься среди тех, кто сквернословит, – и через какое-то время чувствуешь себя так, будто тебя дерьмом облили из пульверизатора, – хочется пойти в душ помыться. Потому что, хочешь, не хочешь, но ты все равно эти слова в себя вбираешь, хоть и не произносишь их.

По слову апостола, язык, воспаляясь от геенны, воспаляет и круг жизни. Это воспаление, это гной – духовный гной, который накапливается в ране, потом прорывается. Страшная вещь.

Сквернословие – это антимолитва, это жертва сатане по сути дела. Раз я одному сквернослову сказал: «Вот ты можешь часами ругаться матом, не испытываешь никакой трудности, чтобы эти слова произносить. А попробуй хотя бы одну минуту говорить: “Господи, помилуй!” Два слова – всего одну минуту!» И он не смог. Он разозлился и еще меня матом обругал после этого. Вот такой печальный эксперимент. Попроси человека пару минут вместо сквернословия помолиться – хотя бы на спор. Ведь не произнесет даже короткую Иисусову молитву. Будет еще злиться и драться полезет.

Невозможно материться и молиться!

Диакон Владимир Василик:

– Сквернословие страшно тем, что человек погружается в мир бесовской одержимости. Произнося скверные и хульные слова, он становится бесовским сосудом и бесовским рупором. Один философ сказал, что мы становимся тем, что мы едим, и мы становимся тем, что мы произносим. Поэтому страшны и сквернословие, и злословие. Потому что человек, говоря гадкие вещи, сам становится подобен им – проще говоря, сам становится гадом.

Я понимаю, почему люди сквернословят. Они сквернословят для того, чтобы не драться, для того, чтобы не набивать друг другу физиономии, но это плохой выход. Это называется черная исповедь, это вывод пара, вывод эмоций, которые на самом деле никуда не уходят, а оседают еще глубже в человеке и его отравляют. В конечном счете могут при определенных условиях спровоцировать его и на преступление.

Единственное средство, чтобы не гневаться и не сквернословить, – это исповедь и молитва. Тем более что Дух Божий и Дух Святой не совместимы со сквернословием, как несовместима с дымом пчела.

И еще один момент: произнося матерные слова, мы унижаем и оскорбляем свою мать; и во-вторых, оскорбляем Матерь Божию. А известно, что Господь наказывает за это. Как шли русские воины на поле Куликово? С молитвой, с духовным песнопением. И в день Рождества Пресвятой Богородицы, Божией Матери, Бог даровал им победу. Почему мы сплошь и рядом проигрывали в сражениях в XIX и XX веках? Потому что шли с матюгами. Вот и получаем по полной программе за это. За неумение хранить свои уста.

Для современного человека, как никогда, важен личный аскетизм, умение воздерживаться. Как никогда, при нынешнем продовольственном изобилии важны посты. И поэтому, слава Богу, проект решения Всеправославного Собора по посту, совсем недавно обнародованный, никак не посягает на его основу. Если при прежнем рискованном земледелии, при том голоде, который периодически начинался, люди находили в себе силы поститься, то нам стыдно не поститься. Понятно, почему люди сквернословят. От обжорства и пьянства. От пьянства, конечно, больше. «Отчего согрешила сестра твоя, Содома, если не оттого, что ела хлеб свой досыта и пресыщения?» – спрашивает Иезекииль.

Вот явные причины сквернословия: распущенность, обжорство, пьянство, ущемленная гордыня, большое количество отрицательных эмоций, с которыми дисциплинированный и нравственный человек с Божией помощью сможет и должен разобраться.

Вообще, я замечал, что те, которые постоянно сквернословят, умирают без покаяния и причащения. Так в 1881 году умер житель села Березовского Орловского уезда Григорий; а в 1882 году – крестьянин деревни Доронинской Прокопий. (Священник Петр Макаров. Душеполезный Собеседник, вып. 6, 1888 г.). На первых порах своей сельской пастырской службы я усмотрел, что мои прихожане помимо многих других нравственных недостатков особенно заражены были привычкой к сквернословию. И старые, и малые без малейшего зазрения совести сквернословили постоянно и в своих домах, и на улицах. Немедленно начав борьбу с разного рода пороками своих пасомых, я особенно ополчился против их сквернословия. И в храме, и в школе, и в жилищах прихожан, и на уличных собраниях благовременно и безвременно обличал и бичевал я этот порок. Результаты борьбы сказались: сквернословие сперва перестало оглашать улицы, а потом стало и совсем исчезать. Но вот 2 ноября минувшего года, гуляя по своему садику, я был неприятно изумлен и возмущен ужасной «матерщиной», разражавшейся на дороге, пролегающей между огородами и полями. Приблизившись тотчас же к дороге с целью узнать и обличить виновника, я вскоре увидел парня лет 16, Василия Матвеевича Лаврова, который бичуя палкой волов, осыпал их отборным сквернословием. На мои обличения парень оправдывался, что его раздражали волы, медленно тащившие бочку с бардой, и что он и рад бы не сквернословить, да не может сладить с собой. Объяснив гнусность и греховность сквернословия, я постарался внушить парню немедленно и навсегда оставить свою дурную привычку, чтобы не подвергнуться гневу Божию. Парень на мои увещевания должного внимания не обратил и в тот же день подвергся грозному наказанию Божию.Направляясь с бардой вторично из винокуренного завода в барскую усадьбу, парень по-прежнему начал осыпать волов ударами и сквернословием. Вдруг раздался треск, бочка лопнула, и кипящая барда обдала парня с головы до ног. Страдания и стоны его были услышаны. Немедленно он был отправлен в больницу, где пролежал около трех месяцев. По выходе его из больницы я беседовал с ним по поводу постигшего его несчастья, которое он сам всецело приписывает праведной каре Божией за грех сквернословия. (Свящ. Порфирий Амфитеатров. Кормчий, 1905 г.). На третьей неделе Великого поста 1868 года мой прихожанин, крестьянин села Воскресенское С. И., пошел в свой скирд за соломой. Ветер в ту пору был необыкновенно сильным. Взяв соломы сколько нужно, он пошел в обратный путь. Но так как сильный, порывистый ветер мешал ему идти, то он по своей гнусной привычке начал ругаться, негодуя на погоду. Неразумный и не подумал, что Бог изводит ветер от сокровищ Своих (Иер.10:13), воздвигает море ветром (Исх. 14:21), что Он же и запрещает ветру (Мф.8:26). Не думая и не размышляя об этом, он – Савва, так звали моего прихожанина, – шел и ругался. И за это дерзкое и безумное оскорбление Самого Господа был строго наказан: не дойдя до своего дома, он внезапно сделался нем…Тут уразумел несчастный сквернослов, что эта внезапная немота – кара Божия за сквернословие, – и с сокрушенным сердцем и слезами обратился к Господу Богу с искренним раскаянием в своих грехах (при исповеди я довольствовался лишь движением ею головы и рук), дал Богу обет впредь так не грешить, и премилосердый Господь через двадцать один день (во все время немоты он был совершенно здоров и в полном сознании) отверз его уста и он опять начал говорить». (Свящ. Иоанн Смирнов. «Странник», 1868 г.). Недавно в приходе села Новая Ямская слобода Краснослободского уезда Пензенской губернии подвергся явному наказанию Божию один крестьянин по имени Степан Терентьевич Шихарев. Этот несчастный имел привычку не только в пьяном, но и в трезвом состояний все свои речи постоянно сопровождать скверными словами. Сколько увещаний и убеждений приходской священник ни делал Степану, тот не оставлял своей привычки, и долготерпение Божие к нему истощилось. Однажды Степан был позван соседом на свадьбу. Здесь, выпивая чарку за чаркой, он стал так сквернословить, что многие вышли из-за стола, причем одна старушка заметила Шихареву: «Что ты, кормилец, делаешь! Ведь ты ешь хлеб-соль, смотри – Бог тебя накажет – подавишься!» – «Небось, (такая-сякая), не подавлюсь; на вот, смотри!». Сказав это, Степан схватил кусок говядины и отправил его в рот. Но тут же свалился он на лавку и, раза два встрепенувшись, испустил дух. По вскрытии тела оказалось, что кусок говядины застрял в горле Степана, отчего он моментально и умер. («Пензенские епарх. ведомости», 1893 г.). Это было в моем детстве. Помню я одного мужика, односельчанина, по имени Димитрий, отличительной чертой которого было постоянно, на все село, кричать и браниться – все равно, один ли он идет или с кем еще. Всякий раз, бывало, как только услышим крик с бранью, то уж знаем, кому он принадлежит. Я так привык к его крику, что почти уже не обращал на него внимания и считал как бы за нечто обычное.Осень, помню, была теплая, и погода была, как летом. Димитрий шел молотить хлеб около своего овина, я вышел на улицу поиграть с товарищами-сверстниками. Но невольно я остановился, услыхав крик, хотя и знакомый, но более обычного сильный, более яростный сквернословием. Хотя Димитрий шел не очень близко и, будучи за домами, не был видим мною, но почему-то в этот раз от его брани на меня напал такой страх, что вместо того, чтобы идти к сверстникам, я поспешил обратно в дом. Потом, немного помедлив, я опять вышел и увидел необычную картину: вижу – бежит за село народ, и все с выражением какого-то испуга на лице. Движимый любопытством, хотя и не без страха, последовал и я за всеми бегущими. Все направлялись к овину Димитрия, где успела собраться уже немалая толпа народа. Пройти через толпу мне, малышу, не удалось; и немало было труда узнать, что случилось, – так все были поражены совершившимся… А совершилось вот что. Димитрий взял цеп и стал молотить. Но, ударив цепом раз десять, сошел с «ладони» и лег около нее как бы для отдыха. Но лег, чтобы больше не встать, ибо душа его внезапно разлучилась с телом, – и он стал бездыханен…Так внезапно и на веки умолк язык, глаголавший срамная…Доселе не могу без содрогания вспоминать сего страшного наказания Божия за сквернословие. И доселе не забываю поминать о упокоении раба Божия Димитрия, ужасаясь при мысли, что испытала, и быть может, испытывает еще несчастная душа его по разлучении от тела… Ибо сказано: «В чем застану, в том и сужу».Не менее поразителен и другой пример наказания Божия за сквернословие. В этом же селе – месте моей родины – жил крестьянин по имени Ксенофонт. Его дом был при самом въезде в село и слыл корчемницей или, по народному выражению, кабаком. Кроме того, Ксенофонт с женой содержал мелочную лавку, куда случалось и мне заходить купить кое-что. Сам хозяин не отличался должным благочестием, потому что в комнате своей, увешанной иконами, всегда почти находился в шапке. Мало того, по словам моей родительницы, «он был как турка: в церковь не ходил, не говел и не причащался». Бранных слов лично я не слыхал от Ксенофонта, и это, быть может, потому, что очень мало его видел; но судя по нижеописанному событию, привычку эту он, несомненно, имел. Как-то зашли к нему односельчане за покупками и, видя его в шапке и не молясь вкушающим хлеб, заметили, что так христианину грешно делать. Что же Ксенофонт? А он, вместо исправления, накинулся на них с площадною бранью. Но не успел он окончить сквернословия, как постигла его Божия казнь: он внезапно повалился на пол, будучи поражен параличом, который искривил ему рот, сделав почти невозможным принятие пищи, – отнял разум, язык и всю левую сторону тела. Промучившись с неделю, Ксенофонт скончался без покаяния и причастия святых Христовых Тайн… (Иеродиакон Ираклий.»Троицкое слово», 1910 г. №32). В нашей деревне в 1886 году умер крестьянин по имени Иван. Жил он на свете более семидесяти лет. К собственному своему несчастью, он имел дурную привычку – почти через слово ругаться скверными словами даже и при обыкновенных разговорах. Перед смертью Иван хворал долго, не менее, кажется, года, и во все время болезни не переставал произносить скверные, ругательные слова. Жена Ивана, видя, что ее муж находится при смерти, пригласила священника, чтобы исповедать и причастить больного мужа. Священник, прочитав последование к исповеди и причащению, стал спрашивать или перечислять грехи Ивана, а он, вместо ответа: «согрешил я Господу Богу», изрыгал со свойственной ему привычкой скверные слова. Священник с великим сожалением оставил умирающего Ивана нераскаянным грешником. При выходе священника из дома Ивана, сосед, живущий напротив него, спросил: «Что, батюшка, исповедал Ивана?» Священник, теперь уже покойный, глубоко вздохнув, сказал, что Иван на вопросы, грешен ли он, только ругается постыдными словами. Невольно воскликнешь: «смерть грешников люта»… (Мартирий Желобов. «Троицкие листки», № 53). Да, смерть грешников люта! Святая Православная Церковь знает, что еще до последнего всеобщего Страшного Суда душа каждого умирающего человека проходит частный суд – мытарства, где ее истязают бесы за грехи, совершенные в земной жизни. Эти страшные мытарства минуют те, кто удостоился перед кончиной причастия Святых Христовых Тайн. И как страшно умереть без покаяния! Ведь это дорога в ад.Есть люди, которые думают: погрешу пока, а потом покаюсь. Но мы видим немало примеров, когда Господь не дает покаяния грешнику, который не собирался в своей жизни бороться с грехом. Здесь приведены примеры из дореволюционной жизни, когда большинство людей было воспитано в вере, и они были внимательны к качеству своей жизни, боясь оскверниться грехом и погубить свою бессмертную душу. Ныне, наоборот, большинство людей легкомысленно относится к загробной жизни, не боясь гневить Бога, легко отворачивается от Церкви, равнодушно к молитве и не желает отказываться от своих грехов. И среди самых распространенных грехов – сквернословие, заполонившее речь нашего народа. Да, грех этот не так тяжек, как, например, аборт, блуд или грабеж. Вроде бы что-то незначительное. Но вдумаемся, каковы результаты: человек умирает без покаяния, не получает возможности очистить душу перед священником, и, даже имея такую возможность, не может ею воспользоваться, ибо наказан Богом за грех сквернословия. Будем помнить, что смертным может быть всякий в сознании совершаемый и при этом нераскаянный грех. Будем помнить и о том, что сквернословие – начало пути к еще большему злу. Покаемся же искренно в этом гнусном грехе, чтобы не повторить срамную речь никогда. Никогда! Ни при каких обстоятельствах, ни по какой причине.Отбросим бесовское и примем Божье. Если апостол Павел говорит: «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» (2Кор.6:14) – то где окажется душа сквернослова по смерти? Горе сквернословам. «Гортань их – открытый гроб». (Рим.3:13). Мамонов Д. О грехе сквернословия. – Пермь: Изд-во «Вера», 2003. – 30 с. Издано по благословению Высокопреосвященного Виктора, Архиепископа Тверского и Кашинского #богоотступничество #СмертныеГрехи

Нецензурная брань

Нецензурная брань

Ненормативная лексика (нецензурные выражения, непечатная брань) или обсценная лексика (от англ. obscene — непристойный, грязный, бесстыдный) — сегмент бранной лексики различных языков, включающий грубейшие (похабные, непристойно мерзкие, вульгарные) бранные выражения, часто выражающие спонтанную речевую реакцию на неожиданную (обычно неприятную) ситуацию. Лингвисты отделяют понятия ненормативная лексика и табуированная лексика от обсценной лексики. Обсценная лексика является лишь одним из видов этих двух лингвистических феноменов.

Одной из разновидностей обсценной лексики в русском языке является русский мат.

Функции употребления

Специалисты называют различные функции употребления обсценной лексики в речи:

• повышение эмоциональности речи;
• разрядка психологического напряжения;
• оскорбление, унижение адресата речи;
• демонстрация раскованности, независимости говорящего;
• демонстрация пренебрежительного отношения к системе запретов;
• демонстрация принадлежности говорящего к «своим» и т. п.

В. И. Жельвис выделяет 27 функций инвективной лексики, хотя здесь иногда смешаны первичные и вторичные функции, и деление иногда выглядит слишком дробным :

• 1. как средство выражения профанного начала, противопоставленного началу сакральному,
• 2. катартическая,
• 3. средство понижения социального статуса адресата,
• 4. средство установления контакта между равными людьми,
• 5. средство дружеского подтрунивания или подбадривания,
• 6. «дуэльное» средство,
• 7. выражает отношение двух к третьему как «козлу отпущения»,
• 8. криптолалическая функция (как пароль),
• 9. для самоподбадривания,
• 10. для самоуничижения,
• 11. представить себя «человеком без предрассудков»,
• 12. реализация «элитарности культурной позиции через её отрицание»,
• 13. символ сочувствия угнетённым классам,
• 14. нарративная группа – привлечение внимания,
• 15. апотропаическая функция – «сбить с толку»,
• 16. передача оппонента во власть злых сил,
• 17. магическая функция,
• 18. ощущение власти над «демоном сексуальности»,
• 19. демонстрация половой принадлежности говорящего,
• 20. эсхрологическая функция (ритуальная инвективизация речи),
• 21. в психоанализе применяется для лечения нервных расстройств,
• 22. патологическое сквернословие,
• 23. инвектива как искусство,
• 24. инвектива как бунт,
• 25. как средство вербальной агрессии,
• 26. деление на разрешенные и неразрешенные группы,
• 27. как междометие.

Ненормативная лексика в русском языке

Разновидностью обсценной лексики, получившей большое распространение в русском языке, является русский мат, насчитывающий 6-7 словооснов. В русском языке присутствует также несколько десятков других обсценных слов, не являющихся матерными и значительно менее табуированных, но тоже считающихся «неприличными».

Ненормативная лексика и общество

Советский агитационный плакат «Наше условие — долой сквернословие!», автор — Константин Иванов, 1981

Жёсткий запрет на публичное употребление обсценной лексики и фразеологии, идеографически и семантически связанных с запретной темой секса и сексуальной сферы, сложился у восточных славян — предков русских, украинцев, белорусов — ещё в языческую эпоху в качестве прочной традиции народной культуры, и строго поддерживался Православной церковью. Поэтому данное табу обрело для русского народа давнюю традицию, освящённую не одним тысячелетием.

В связи с этим характерны опубликованные информационным агентством «Интерфакс» данные социологического опроса по вопросу об отношении россиян к использованию ненормативной лексики в публичных выступлениях звёзд шоу-бизнеса, проведённого в июле 2004 Всероссийским центром изучения общественного мнения. Подавляющее большинство россиян (80%) негативно относится к использованию ненормативной лексики в публичных выступлениях звёзд шоу-бизнеса, в программах и материалах, рассчитанных на массовую аудиторию, считая употребление матерных выражений недопустимым проявлением распущенности.

13% опрошенных допускают употребление мата в тех случаях, когда он используется в качестве необходимого художественного средства. И только 3% полагают, что если мат часто употребляется в общении между людьми, то попытки запретить его на эстраде, в кино, на телевидении — это просто ханжество.

Несмотря на распространённость нецензурных выражений во всех слоях русского общества на всех этапах его истории, в России традиционно существовало табу на использование обсценной лексики в печатном виде (отсюда, очевидно, и идёт название «нецензурная брань»). Это табу несколько ослабло в последнее время в связи с демократизацией общества и ослаблением государственного контроля за печатной сферой (первой в истории России отменой цензуры на длительный срок), переменами в общественной морали после распада СССР, массовой публикацией литературных произведений и переписки признанных русских классиков, писателей-диссидентов и нынешних постмодернистов. Снятие запрета на освещение определенных тем и социальных групп привело к расширению рамок приемлемой лексики в письменной речи. Мат и жаргон вошли в моду, став одним из средств пиара.

Среди детей и подростков умение материться подсознательно считалось и считается одним из признаков взрослости. Ну и разумеется, как только подрастающее поколение овладевало азами этих знаний, оно испытывало крайнюю необходимость продемонстрировать достигнутое — отсюда надписи на заборах, стенах общественных туалетов, школьных партах — а теперь и в Интернете.

Следует отметить, что, вопреки распространённому мнению, в местах лишения свободы ненормативная лексика сравнительно мало используется. Это связано с жёсткими уголовными «понятиями», согласно которым каждый заключённый должен нести ответственность за всё им сказанное («отвечать за базар»), а многие устойчивые нецензурные выражения воспринимаются в буквальном значении. Например, посылание кого-либо на «три буквы» рассматривается как указание данному человеку, что его место — именно там, то есть как заявление о принадлежности его к касте «петухов». Невозможность доказать такое заявление может привести к тяжёлым последствиям для «пославшего».

Возвращаясь к теме «ненормативная лексика и общество», следует подчеркнуть, что нынешняя свобода высказывания все же не отменяет ответственности говорящего и пишущего (см., напр., ст. 20.1 КоАП РФ). Конечно, вряд ли возможно запретить человеку ругаться, если это единственное средство самовыражения, которое ему доступно (учитывая ограничения, налагаемые воспитанием или условиями существования — «с волками жить — по-волчьи выть»). Конечно, не следует подвергать сожжению (или иному способу уничтожения) книги модных писателей. Однако прилюдная брань в нормальной обстановке неминуемо нарушает права и унижает достоинство тех людей, для которых табу сохраняет силу (по моральным, религиозным и иным соображениям).

Прецедент «Ароян против Киркорова»

Анатолий Баранов, один из исследователей современной нецензурной лексики, говорит по этому поводу: «Я выступаю за ограничение обсценной лексики, потому что если она будет использоваться слишком широко, она потеряет свою табуированность, и русский язык лишится важной особенности, которой нет в других языках мира. И я прекрасно понимаю тех людей, которые возмущены использованием обсценной лексики в СМИ. Мне даже представляется, что это нарушение прав человека — ведь кого-то это оскорбляет. Но нельзя запрещать её употребление тем, кто этого хочет. Идеальный вариант — это предупреждение, скажем, такое: „В этой книге используются такие-то слова“, чтобы предоставить читателю возможность выбора».

С практической стороной реализации его позиции можно ознакомиться в цитатах его экспертного заключения по делу «Ароян против Киркорова» (приведены в разделе «Российская юридическая практика» статьи Оскорбление).

Использование ненормативной лексики в искусстве и СМИ

Табуирование обсценной лексики — явление сравнительно позднее: ещё в документах и переписке петровского времени она встречается сравнительно свободно. Однако ко второй половине XVIII века её использование в печатных изданиях перестало быть возможным, и широко использующие обсценную лексику стихотворения Ивана Баркова распространялись исключительно в списках. На протяжении всего XIX века обсценная лексика также оставалась уделом «неофициальной» части творческого наследия поэтов и писателей: нецензурные эпиграммы и сатирические стихотворения Пушкина, Лермонтова и других авторов ими самими не публиковались и вообще в России обнародованию не подлежали (политические эмигранты из России начали публиковать их в Европе лишь во второй половине XIX века).

Первые попытки снять табу с обсценной лексики были предприняты в 1920-е гг. и не носили массового характера; интерес к матерным словам у большинства авторов не был в это время самодовлеющим и увязывался в основном со стремлением свободно говорить о сексуальной сфере.

В советский период общественный запрет на обсценную лексику действовал очень последовательно, что не мешало (и до сих пор не мешает) подавляющему большинству населения охотно употреблять эту лексику в частной жизни. Задачи художественного освоения обсценной лексики поставили перед собой писатели русского самиздата, начиная с Юза Алешковского.

С 1990-х гг., когда цензурные запреты исчезли, обсценная лексика шире проникает в литературу, используясь в различных функциях. Самая простая из этих функций — реалистическая передача разговорной речи: если в жизни люди матерятся, то было бы странно, если бы в книгах точно такие же люди этого не делали. У некоторых авторов персонажи не злоупотребляют обсценной лексикой (так в книгах Виктора Пелевина она почти всегда присутствует, но в очень небольших количествах), у других речь персонажей изобилует сильными выражениями (так в романах Баяна Ширянова из жизни наркоманов герои, в соответствии с принципом жизненной правды, не стесняются в выражениях). В ряде других случаев писатели используют обсценную лексику с более сложными целями: так в поэзии Германа Лукомникова обсценная лексика часто употребляется для воссоздания атмосферы карнавала (в понимании М. М. Бахтина), а в стихах Шиша Брянского предпринимается попытка воскресить и одновременно спародировать древнюю сакральную функцию инвективной лексики, ее отнесённость к ключевым языческим обрядам (прежде всего, инициации). Обсценная лексика в соединении с суржиком присутствует в сатирическо-комедийных пьесах Леся Подервянского (укр. Лесь Подерв’янський), где она помогает сделать их более реальными, показать принадлежность героев определённым слоям населения.

Среди пользователей компьютерных сетей распространена замена некоторых букв в матерных словах специальными символами («*[email protected]#$%^&»), например: «это ох#@тельно», «I f*ed up my system». Иногда на форумах фильтрация ненормативной лексики производится автоматически, и тогда можно встретить осквернение совершенно безобидных выражений, например «ходовы ~ ~ ~ ~ ки» вместо «ходовые балки».

Исследователи русской ненормативной лексики

Как отмечалось в статье В. М. Мокиенко «Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное» (1994), активными теоретическими исследованиями русской обсценной лексики в XX веке занимались в основном зарубежные исследователи. Начиная с конца 1970-х годов, на Западе был опубликован целый ряд статей и монографий на эту тему. С началом перестройки несколько лексикографических справочников было выпущено в США — их характеризовала уже практическая направленность, стремление «пополнить лексический багаж» студентов-русистов, обучающихся на стандартных литературных русских текстах, облегчить для них живое общение с русскими.

Критическому анализу словарей русского мата посвящена статья А.Плуцера-Сарно «Матерный словарь как феномен русской культуры». Здесь же приводится библиография лексикографических источников за период 1970—1996. А также большое количество других материалов по русской обсценной лексике, в том числе материалы «Словаря русского мата» в 12-ти томах.

Начало российским исследованиям в этой сфере положили работы Б. А. Успенского и В. Быкова, которые также вышли за рубежом.

В 1997 появилась первая в России научная монография, посвященная проблемам сквернословия, написанная доктором филологических наук профессором В. И. Жельвисом «Поле брани. Сквернословие как социальная проблема» (переиздана в 2001).

В 1998 российские исследователи Анатолий Баранов и Дмитрий Добровольский выпустили словарь «Русская заветная идиоматика».

В 2001 и 2005 гг. Алексей Плуцер-Сарно издал 1 и 2 тома 12-томного «Словаря русского мата», который он составляет в течение 25 лет:

• А. Плуцер-Сарно. Материалы к словарю русского мата. Т. 1. Лексические и фразеологические значения слова «хуй». СПб: Лимбус Пресс, 2001—392 с (ISBN 5-8370-0161-1) Материалы словаря публикуются автором в интернете по адресу
• Плуцер-Сарно А. Материалы к словарю русского мата. Т. 2. Опыт построения справочно-библиографической базы данных лексических и фразеологических значений слова «пизда». 801 фразеологическая статья. (Серия: «Plutser`s dictionary»). СПб.; М.: Лимбус Пресс, 2005. 538 c. (ISBN 5-8370-0395-9) Материалы 2 тома также публикуются автором в интернете по адресу

Происхождение русской обсценной лексики

Берестяная грамота из Старой Руссы № 35, XII век: «Якове брате, еби лежа, ебехото, аесово»

Давно установлено, что русская обсценная лексика имеет древние славянские и индоевропейские корни. Современные исследователи не рассматривают всерьёз бытующее в русском народе ненаучное представление о том, что обсценная лексика была заимствована русскими из татарского во время татаро-монгольского ига. При этом предлагаются различные варианты этимологии основных словообразовательных корней, однако все они, как правило, восходят к индоевропейским или праславянским основам.

Так, например, В. М. Мокиенко пишет:

«Основные „три кита“ русского мата… этимологически расшифровываются достаточно прилично: праславянское *jebti первоначально значило ‘бить, ударять’, *huj (родственный слову хвоя) — ‘игла хвойного дерева, нечто колкое’, *pisьda — ‘мочеиспускательный орган'».

Те же праформы (правда, с некоторым сомнением по поводу *huj) приводятся в .

Интересно отметить, что семантические изменения современного эвфемизма «трахать» практически повторяют историю слова *jebti.

Категоризация русской бранной лексики

А. В. Чернышев распределяет «ключевые термины матерного лексикона» на три группы:

• обозначающие мужские и женские половые органы и обозначающие половой акт;
• переносящие значение половых органов и полового акта на человека как на предмет называния;
• в нарочито огрублённом виде заимствования из «культурной речи» (кондом, педераст).

В. М. Мокиенко считает данную классификацию излишне обобщённой и предлагает свою, более подробную, классификацию русской бранной лексики и фразеологии. При этом термины «бранная лексика» и «обсценная лексика» понимаются как взаимно пересекающиеся, хотя и не полностью идентичные. Брань — это оскорбительные, ругательные слова, тогда как обсценная лексика — это грубейшие вульгарные выражения, табуизированные слова. Главный признак, неразрывно связывающий две эти лексические группы, — эмоционально-экспрессивная реакция на неожиданные и неприятные события, слова, действия и т. п.

Исследователь классифицирует русскую бранную лексику по функционально-тематическому принципу, выделяя следующие основные группы:

• Наименования лиц с подчеркнуто отрицательными характеристиками типа:
  • глупый, непонятливый человек;
  • подлый, низкий человек;
  • ничтожный человек, ничтожество;
  • проститутка, продажная женщина.
• Наименования «неприличных», социально табуированных частей тела — «срамные слова».
• Наименования процесса совершения полового акта.
• Наименования физиологических функций (отправлений).
• Наименования «результатов» физиологических отправлений.

В. М. Мокиенко указывает, что указанные группы бранной и обсценной лексики в целом представлены практически во всех языках. Что же касается национальных особенностей бранной лексики, то, по его мнению, они связаны с комбинаторикой и частотностью лексем определённого типа в каждом конкретном языке.

Исходя из этих критериев, автор говорит о двух основных типах бранной лексики европейских языков:

• «Анально-экскрементальный» тип (Scheiss-культура);
• «Сексуальный» тип (Sex-культура).

В этом плане, по его мнению, русская, сербская, хорватская, болгарская и другие «обсценно-экспрессивные» лексические системы относятся ко второму типу, в то время как чешская, немецкая, английская, французская — к первому.

Национальное своеобразие русского языка состоит не в самом наборе лексики, а в её частотном распределении. Ядро русской матерщины, как отмечают все исследователи, составляет очень частотная «сексуальная» триада: хуй — пизда — ебать. Число производных от данных словообразовательных основ и эвфемизмов, используемых для их замены, поистине неисчислимо, ибо они постоянно генерируются живой речью. Чрезвычайно активно эта же триада используется и во фразеологии.

Обсценная лексика в государственном языке России

В варианте проекта Федерального закона «О русском языке как государственном языке Российской Федерации» говорилось о недопустимости использования нецензурных слов в русском языке как государственном языке России:

Статья 3 Часть 2. При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается употребление оскорбительных слов в отношении расы, национальности, профессии, социальной категории, возрастной группы, пола, языка, религиозных, политических и иных убеждений граждан, употребление нецензурных слов и выражений, а также иностранных слов и словосочетаний при наличии соответствующих аналогов в русском языке.

Однако в принятой версии вышеупомянутого закона (Федеральный закон от 01.06.2005 N 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации») о подобном не говорится.

См. также

• Табуированная лексика
• Арго
• Вульгаризм
• Русский мат
• Сленг
• Хуй (значения)
• Обсценная лексика в берестяных грамотах

Примечания

Ссылки

• Мат в DMOZ
• В. М. Мокиенко «Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное» (Русистика. — Берлин, 1994, № 1/2)
• Словарь мата
• Маша Звездецкая. Кое что о слове «мудак»
• ФЗ «О государственном языке Российской Федерации»
• С. Курий «На поле брани (происхождение ругательств)», журнал «Время Z», № 1/2007.

Список научных работ и словарей второй половины XX века

Список в основном взят из статьи В. М. Мокиенко

• 27 словарей, изданных в России и СССР с 1859 по 2005 г.г. — CD «СОБРАНИЕ ТОЛКОВЫХ СЛОВАРЕЙ ТЮРЕМНОГО И БЛАТНОГО ЖАРГОНА», М.: 2005, Словарное издательство ЭТС (Электронные и Традиционные словари), ISBN 5864601187
• Балдаев В. К., Исупов И. М. Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона (речевой и графический портрет советской тюрьмы). М., «Края Москвы», 1992, 526 стр.
• Быков В. Русская феня. Словарь современного интержаргона асоциальных элементов. Munchen, 1992, 173 стр.
• Жельвис В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М.: Ладомир, 2001, 350 стр.
• Ильясов Ф. Н. Мат в три хода (опыт социологического исследования феномена нецензурной брани) // Человек. 1990, № 3, 198—204.
• Козловский В. Собрание русских воровских словарей в четырех томах. Тт. 1-4. New York, 1983.
• Козловский В. Арго русской гомосексуальной субкультуры. Материалы к изучению. New York, 1986, 228 стр.
• Косцинский К. Ненормативная лексика и словари // Russian Linguistics, 1980, № 4, 363—396.
• Левин Ю. И. Об обсценных выражениях русского языка // Russian Linguistics, 1986, № 10, 61-72.
• Мокиенко В. М. Образы русской речи. М., 1986, 278 стр.
• Международный словарь непристойностей. Путеводитель по скабрезным словам и неприличным выражениям в русском, итальянском, французском, немецком, испанском, английском языках. Под ред. А. Н. Кохтева. М., 1992, 90 стр.
• Плуцер-Сарно, А. Большой словарь мата / Вступ. ст. д. филол. н., проф. А. Д. Дуличенко и д. филол. н. В. П. Руднева. Т. 1: Опыт построения справочно-библиографической базы данных лексических и фразеологических значений слова «хуй». СПб.: Лимбус Пресс, 2001. ISBN 5-8370-0161-1
• Росси Жак. Справочник по ГУЛАГу. Исторический словарь пенитенциарных институций и терминов, связанных с принудительным трудом. Предисловие Алена Безансона. London, 1987, 546 стр. Изд. 2-е (в двух частях), дополненное. Текст проверен Н. Горбаневской. М., 1991.
• Русский мат. Толковый словарь CD, Словарное издательство ЭТС (Электронные и Традиционные Словари)
• Словарь воровского языка. Слова, выражения, жесты, татуировки. Тюмень, НИЛПО, 1991, 170 стр.
• Три века поэзии русского Эроса. Публикации и исследования. М., Издательский центр театра «Пять вечеров», 1992, 160 стр.
• Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (статья первая) // Studia Slavica Hungarica. XXIX, Budapest, 1983, 33-69.
• Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (статья вторая) // Studia Slavica Hungarica. XXXIII/1-4, Budapest, 1987, 37-76.
• Успенский Б. А. Религиозно-мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Semiotics and the History of Culture. Ohio, 1988, 197—302.
• Файн А., Лурье В. Все в кайф. СПб., 1991, 196 стр.
• Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. Б. А. Ларина. Перевод с нем. и предисловие О. Н. Трубачева. Тт. 1-4. М., 1964—1973; 2-е изд. 1986—1987.
• Чернышев А. В. Современная советская мифология. Тверь, 1992, 80 стр.
• Эротика 1992 — Эротика в русской литературе: от Баркова до наших дней. Тексты и комментарии (Литературное обозрение. Специальный выпуск). М., 1992, 112 стр.
• Brodsky Hannah. Modern Trends in English Borrowings into Russian // Australian Slavonic and East European Studies. 1992, № 2, 71-84.
• Prof. Devkin V. Russische obszöne Lexika (Langenscheidt Verlag, Germany)
• Drummond D.A., Perkins G. Dictionary of Russian Obscenities. 3-d, revised edition. Oakland, 1987, 94 стр.
• Elyanov D. The Learner’s Russian-English Dictionary of Indecent Words and Expressions.2-d revised edition. Pacific Grove, 1987, 128 стр.
• Ermen I. Der obszöne Wortschatz im Russischen. Etymologie, Wortbildung, Semantik, Funktion. Magisterarbeit. Berlin, 1991, 105 стр.
• Galler Meyer, Marquess Harlan E. Soviet Prison Camp Speach. A Survivor’s Glossary. Supplement by Terms from the Works of A.I. Solzenicyn. Madison, 1972, 216 стр.
• Galler Meyer. Soviet Prison Camp Speach. A Survivor’s Glossary. Supplement. Hayward, California, 1977, 102 стр.
• Geiges A., Suworowa T. Liebe steht nicht auf dem Plan. Frankfurt, 1989.
• Glasnost M. 100 schmutzige russische Woörter. Deutsch-kyrillische Lautschrift. Herausgegeben von M. Glastnost und illustriert von G. Bauer. Frankfurt/Main, 1988, 69 стр.
• Haudressy Dola. Les mutations de la langue russe. Ces mots qui disent l’actualité. Paris, 1992, 269 стр.
• Kaufmann Ch.A. A Survey of Russian Obscenities and Invective Usage // Maledicta IV, 2, 1981, 261—282.
• Patton F.R. Expressive means in Russian youth slang // Slavic and East European Journal, 1980, № 24, 270—282.
• Plahn J. Хуйня-муйня и тому подобное // Russian Linguistics, vol. 11, 1987, 37-41.
• Raskin V. On Some Peculiarities of Russian Lexikon // Papers from the Parasession on the Lexicon. Chicago, Chicago Linguistic Society. 1978, 312—325.
• Razvratnikov Boris Sukich. Elementary Russian Obscenity // Maledicta III, 197—204.
• Timroth W. von: Russische und sowjetische Soziolinguistik und tabuisierte Varietäten des Russischen (Argot, Jargons, Slang und Mat) // Slawistische Beiträge. Bd. 164. München, 1983, 7-73.
• Timroth W. von: Russian and Soviet Sociolinguistics and Taboo Varieties of the Russian Language (Slawistische Beiträge, Bd. 205). München, 1986.