Притча о мытаре и фарисее

Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаза на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 18, 9-14).

Эта притча ставит нас перед лицом человеческого и Божиего суда. Фарисей входит в храм и встает перед Богом. Он уверен, что имеет на это право: ведь его поведение до мелочей соответствует закону, который Сам Бог дал Своему народу, — не говоря о бесчисленных правилах, которые старейшины народа и фарисеи выработали на основании этого закона, превратив их в пробный камень благочестия. Область Божия ему родная; он принадлежит к ней, он стоит за Бога, — Бог постоит за него. Божие Царство — это область закона, и тот, кто подчиняется закону, кто стоит за него, тот безусловно праведен. Фарисей полностью во власти формального ветхозаветного видения вещей; в понятиях этого Завета исполнение закона может сделать человека праведным. Но закон не мог одного: он не мог дать Жизнь вечную, потому что Жизнь вечная заключается в том, чтобы знать Бога и посланного Им Иисуса Христа (см. Ин.17, 3), знать Его знанием не внешним, каким было знание фарисея, будто Вседержавного Законодателя, — а знанием на основе тесных личных отношений, общей жизни (Вы во Мне, и Я в вас. Ин. 14, 20). Фарисей все знает о том, как поступать, но ничего не знает о том, каким следует быть. За всю свою праведную жизнь с одним он ни разу не сталкивался, он никогда не понял, что между Богом и им могут быть отношения взаимной любви. Он никогда ее не искал, он ни разу не встретил Бога Исайи, Который столь свят, что перед Ним вся праведность наша — как запачканная одежда… Он уверен, что между Творцом и Его творением существует неизменные, раз и навсегда установленные, застывшие отношения. Он не увидел в Священном Писании историю любви Бога к миру, который Бог сотворил и который так возлюбил, что отдал Сына Своего Единородного ради его спасения. Он живет в рамках Завета, понятого им как сделка, вне каких бы то ни было личных отношений. Он видит в Боге закон, а не Личность. Он не видит оснований осудить себя; он праведен, холоден, мертв.
Не узнаем ли мы в этом образе себя, и не только самих себя, а целые группы людей? 06 этом превосходно сказано в следующих строчках:

Лишь мы избранники Господни,

Остаток проклят навека,

Им места хватит в преисподней,

К чему в раю нам их толпа?

Мытарь же знает, что он неправеден; об этом свидетельствует и Божий закон, и суждение человеческое. Он нарушает Божий закон и использует его в своих интересах. Обманом или нагло, в зависимости от обстоятельств, он преступает человеческие законы и обращает их к своей выгоде, а потому его ненавидят и презирают другие люди. И вот, придя в храм, он не осмеливается переступить его порог, потому что храм — это место Присутствия, а у него нет права вступить в Божие Присутствие, он страшится этой встречи. Он останавливается и видит перед собой священное пространство, как бы подчеркивающее неизмеримое величие Бога и бесконечное расстояние между ним и святостью, Богом. Храм велик, как Сами Присутствие, он повергает в трепет, он полон трагизма и осуждения, которые несет с собой очная ставка между грехом и святостью. И тогда, на основе беспощадного жестокого опыта человеческой жизни, у него вырывается неизмеримо глубокая и искренняя молитва: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику». Что знает он о жизни? Он знает, что закон, применяемый в полную силу, приносит страдание; что при неограниченной власти закона нет места милосердию, этим законом он пользуется и злоупотребляет им, чтобы уловить своих должников, чтобы загнать свою жертву в угол; он умеет исхитриться и остаться правым перед этим законом, отправляя в тюрьму разорившихся должников; на защиту этого закона он всегда может рассчитывать, притом что сам безжалостно, немилосердно наживается и копит неправедное богатство.

А вместе с тем его жизненный опыт научил его еще чему-то, что не поддается логике и идет вразрез с его собственными представлениями. Он помнит, что и в его собственной жизни и в жизни подобных ему, бессердечных и жестоких, бывали моменты, когда он, имея на своей стороне всю силу закона, сталкивался с горем и ужасом, которые он навлек на несчастную семью, с терзаниями матери, со слезами ребенка; и в тот самый момент, когда, казалось, все в его власти, он, ошеломляя своих сотоварищей, вопреки их безжалостной логике, вопреки закону, вопреки здравому смыслу и своему привычному поведению, вдруг останавливался и, взглянув с печальной или даже мягкой улыбкой, говорил: «Ладно, оставьте их».

Он, вероятно, знает, что сам не раз бывал спасен от разорения и гибели, тюрьмы и бесчестия благодаря нелепому, безотчетному порыву дружества, великодушия или жалости, и эти поступки полагали предел страшному закону джунглей его мира. Что-то в нем переросло границы суровой непреклонности; в мире зла единственное, на что можно надеяться, — это подобные порывы сострадания или солидарности. И вот он стоит у порога храма, в который не может войти, потому что там царит закон и господствует справедливость, потому что о его осуждении вопиет здесь каждый камень; он стоит у порога и молит о милости. Он не просит справедливости — это было бы попранием справедливости. Великий подвижник седьмого века святой Исаак Сирин писал: «Никогда не называй Бога справедливым. Если бы Он был справедлив, ты давно был бы в аду. Полагайся только на Его несправедливость, в которой — милосердие, любовь и прощение».

Вот положение мытаря, и вот, что он узнал о жизни. Мы многому можем научиться у него. Почему бы и нам смиренно и терпеливо, в смутном или ясном сознании своей греховности, не встать, подобно ему, на пороге? Можем ли мы притязать на право встретить Бога лицом к лицу? Можем ли мы, такие, какие мы есть, рассчитывать на место в Его Царстве? Если он решит явиться к нам, как явился в Воплощении, во дни Его плотской жизни и на протяжении человеческой истории, как наш Спаситель и Искупитель, припадем к Его ногам в изумлении и благодарности! А пока будем стоять у двери и взывать: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, кто устоит? Господи, прими меня в Свою область, в область милости, а не в область правды и возмездия!»

Но мы не даем проявиться милости, мы обращаемся к закону и становимся фарисеями — не тем, что подражаем их суровой, дорого им стоившей верности закону, а тем, что разделяем их образ мыслей, откуда изъята надежда и любовь. Фарисей, по крайней мере, был праведен в понятиях закона; мы не можем похвастаться даже этим, и, однако, воображаем, будто достойны предстать перед Богом. Если бы только мы остановились у притолоки и со смирением, робко постучали, ожидая в ответ приглашения войти, мы с изумлением и в восхищении услышали бы, что по ту сторону тоже Кто-то стучит: Се стою у двери и стучу, — говорит Господь (Откр. 3, 20). Быть может, мы увидели бы, что с Его стороны дверь не заперта; она заперта с нашей стороны, наши сердца запечатаны; наше сердце узко, мы так страшимся рискнуть, отбросить закон и вступить в область любви, где все столь же хрупко и непобедимо, как сама любовь, как жизнь. Бог не перестает стучать с надеждой, настойчиво и терпеливо; Он стучится через людей, через обстоятельства, через тихий, слабый голос нашей совести, как нищий стучится у врат богача, потому что, избрав нищету, Он ждет, что наша любовь и милость откроет Ему глубины человеческого сердца. Чтобы Он мог прийти и вечерять с нами, необходимо нам отвергнуться наших каменных сердец и заменить их сердцами плотяными (см. Иез. II, 19); взамен Он предлагает прощение и свободу.

Он Сам ищет встречи с нами. В опыте христианства эта тема встречи центральна; она лежит в основе всей истории спасения, всей человеческой истории. Она в сердцевине новозаветного благовестия. В Ветхом Завете увидеть Бога значило умереть; в Новом Завете встреча с Богом означает жизнь. Современный христианский мир все яснее осознает, что все Евангелие можно воспринять мыслью, опытом, жизнью как непрестанно возобновляющуюся встречу, в которой содержится и спасение и (уд. Задолго до событий Нового Завета первое Божие действие творения — уже встреча, которой Бог возжелал и вызвал к реальности; весь тварный мир восстает из небытия и с чувством первозданного изумления открывает и Творца, Живого Бога, Подателя жизни, и каждое другое Его создание, дело Его рук. Какое диво! Какое чудо! Какая радость!.. Так начинается процесс становления, который когда-то приведет нас к такому переизбытку жизни, который апостол Павел описывает, говоря: Бог будет все во всем, когда человек станет, по слову апостола Петра, причастникам Божеского естества, получит участие в Божественной природе.

Эта первая встреча, первый шаг на пути, который приведет к встрече окончательной, не просто встрече лицом к лицу, а к приобщенности, к общности жизни — к совершенному и чудесному единению, которое явится нашей полнотой. А когда человек отвернулся от своего Творца, когда он оказался одиноким и сирым в мире, который сам же предал, изменив Богу и отказавшись от своего призвания, эта таинственная встреча продолжалась, но уже по-другому. Бог посылал Своих пророков, святых, вестников и судей, чтобы напоминать нам о пути, который приведет нас обратно к Нему и к самим себе. А когда все было приготовлено, произошла главная встреча, встреча par excellence (главная встреча, встреча в полном смысле слова — фр.), величайшая Встреча в Воплощении, когда Сын Божий стал Сыном Человеческим, Слово стало плотью, полнота Божества открылась через самую материю. Всеобъемлющая, космическая встреча, в которой потенциально нашли свое исполнение и человеческая история, и весь космос. Бог сделался человеком, Он обитал среди нас; Его можно было видеть, воспринимать чувствами, к Нему можно было прикоснуться. Он совершил исцеления. Слова, которые мы теперь читаем и повторяем, были произнесены Им и давали жизнь людям, — новую жизнь, жизнь вечную. И вокруг Него люди — мужчины, женщины, дети — встречались друг с другом, и это была такая встреча, которой они никогда раньше не испытывали и о которой даже не мечтали. Они и раньше видели друг друга, но в присутствии Живого Бога они прозревали друг в друге то, чего не видели раньше. И эта встреча, которая — и спасение, и суд, продолжается из века в век. Как в начале всего, мы находимся в присутствии Бога нашего. Как во времена Христа, мы стоим лицом к лицу с Богом, Который пожелал стать человеком; как и прежде, изо дня в день люди, узнавшие в Иисусе из Назарета Сына Божиего, и через Него увидевшие Отца, встречаются друг с другом совершенно по-новому. Эта встреча происходит все время, но сознание наше столь затуманено, что мы проходим мимо ее значения, ее безмерных возможностей, но и мимо того, чего она требует от нас.

Настоящая встреча, в полном смысле слова, происходит крайне редко. Человеческие пути пересекаются, люди сталкиваются друг с другом, — сколько человек проходит мимо нас за один-единственный день, совершенно не замечая нас? И на скольких мы глядим невидящим взором, не уделив им ни взгляда, ни слова, ни улыбки? А вместе с тем каждый из этих людей — Присутствие, образ Живого Бога; и, возможно, Бог послал их нам с какой-то вестью или наоборот, через нас они должны были получить весть от Бога — слово, жест, взгляд, полный признания или сочувствия и понимания. Столкнуться с человеком на улице или в жизни по воле толпы или случая это еще не встреча. Мы должны научиться смотреть и видеть, — смотреть внимательно, вдумчиво, вглядываясь в черты лица, его выражение, содержание этого выражения, содержание глаз. Каждый из нас должен научиться глубоко видеть другого, терпеливо и не жалея времени всматриваться, чтобы понять, кто находится перед нами; это касается и целых человеческих групп — общественных, политических, расовых, национальных.

Все мы принадлежим к человеческим обществам, которые веками жили в разделении или вражде, Сотни лет, порой, мы отворачивались, не желали взглянуть друг другу в глаза, расходились все дальше. Потом мы остановились и оглянулись, чтобы наконец посмотреть на того, кто был нашим братом, а стал чужаком, даже врагом. Но мы были еще слишком далеки и не могли рассмотреть его лица, уж не говоря об образе Божием в нем. Так смотрел на мытаря фарисей; так смотрят друг на друга нации, классы, церкви, отдельные люди.

Мы должны пуститься в настоящее паломничество, в длительное путешествие. Мы уже достаточно близки, чтобы взглянуть друг другу в глаза, и тем самым проникнуть вглубь живого сердца, понять душу, оценить поступки, чтобы сделать из этого вновь приобретенного видения вдумчивые и взвешенные выводы о помыслах, намерениях и стремлениях другого человека, который не меньше, чем мы, хотел понять и исполнить волю Божию. Все это требует много доброй воли. Увидеть в другом то, что отталкивает нас, что делает его чужим, легко, — так же легко, как видеть только привлекательные черты в тех, кто разделяет наши убеждения.

Но очень трудно быть справедливым. Мы привыкли думать о справедливости в понятиях награды или воздаяния каждому по заслугам; но справедливость идет дальше и требует от нас гораздо большего. Она начинается в тот момент, когда я вижу между собой и ближним (отдельной личностью или коллективом) различие, подчас непреодолимое, и признаю его полное право быть таковым, принимая как факт, что он и не обязан быть простым отражением меня. Он также создан Богом, как я; он создан не по моему образу, а по образу Божию. Он призван быть подобием Бога, а не меня; и если он кажется мне слишком уж непохожим на Бога, чуждым Ему, если он представляется отвратительной карикатурой, а не образом Божиим — нет ли у него достаточных оснований и меня видеть таким? Все мы довольно отвратительны, но и очень жалки, и нам следует смотреть друг на друга с большим состраданием.

Но утверждение этого основополагающего акта справедливости связано с риском и опасностью. Во-первых, физической опасностью: принять тех, кто любит нас собственнической любовью, и не быть внутренне сломленными, не возложить на них ответственность за это, достаточно трудно; но принять врага, который отрицает нас и отвергает, который рад был бы стереть нас с лица земли — это уже очень дорогостоящий акт справедливости. И, однако, он должен быть совершен, и сделать это можно только в любви и милосердии (позволю себе напомнить, что слово «милосердие» родственно выражению «от доброго сердца» и не имеет ничего общего с неохотной благотворительностью), что нашло свое высшее выражение после Тайной Вечери в Гефсиманском саду и в Кресте Христовом. Признать право другого человека быть самим собой, а не моим отражением, это основоположный акт справедливости; только это позволит нам смотреть на человека, не стараясь увидеть и признать в нем себя, а признавая его самого, сверх того, вернее, в его недрах узнать образ Божий. Но это рискованней, чем мы себе представляем: подобное признание может подвергнуть опасности наше существование или цельность. Приведу пример. Во время русской революции молодая женщина попала в тюрьму. Потянулись дни в одиночке и ночные допросы. В одну из таких ночей она почувствовала, что силы ее на исходе, что готовность держаться стойко начала покидать ее, и внезапно она почувствовала, что в сердце ее поднимается ненависть и злоба. Ей захотелось взглянуть в глаза следователю, бросить ему вызов со всей ненавистью, на которую она была способна, чтобы как-то прекратить этот кошмар бесконечных ночных мучений, пусть даже за это ей придется поплатиться жизнью. Она действительно взглянула, но ничего не сказала, потому что по другую сторону стола увидела мертвенно бледного, измотанного человека, столь же измученного, как сама, с таким же выражением отчаяния и страдания на лице. И вдруг она поняла, что, собственно говоря, они не враги. Да, они сидели по разные стороны стола, между ними существовало непримиримое противостояние, но вместе с тем они были жертвами одной исторической трагедии; водоворот истории затянул их и швырнул одного в одну сторону, другого — в другую; оба были несвободны, оба были жертвами. И в тот момент, потому что она увидела в другом человеке такую же жертву, как сама, она поняла, что это тоже человек, а не просто должностное лицо. Он не был врагом, он был такой же несчастный, неотделимый от нее пленник трагедии, И она улыбнулась ему. Это был акт признания, акт высшей справедливости.

Но недостаточно лишь смотреть с тем, чтобы увидеть, надо научиться также и слушать с тем, чтобы услышать. Как часто в разговоре, когда мнения расходятся или сталкиваются, пока собеседник пытается донести до нас свои взгляды и открывает свое сердце, впуская нас в тайники, часто священные тайники своей души, мы вместо того, чтобы услышать его, выбираем из его слов подходящий материал, чтобы, как только он замолчит (если у нас хватит терпения дождаться этого момента), возразить ему. Это мы ошибочно называем диалогом: один говорит, а другой не слушает. Потом собеседники меняются ролями, так что к концу каждый выговорился, но никто не выслушал другого.

Слушать — это искусство, которому надо учиться. Не слова должны мы слышать и по ним судить, и даже не выражения, — мы и сами их употребляем. Мы должны слушать с таким углубленным вниманием, чтобы за словами, часто несовершенными, уловить мимолетный проблеск истины, мысль, стремящуюся выразить себя, пусть смутно и приблизительно; правду сердца, которое силится довести до нашего сознания свои сокровища и свое борение. Но увы! Как правило, мы довольствуемся словами и на них даем ответ. Если бы мы рискнули сделать чуть больше и прислушаться например, к интонации голоса, мы бы обнаружили, что самые простые слова полны тревоги; и тогда нам пришлось бы отозваться на эту тревогу состраданием, любовью, участием. Но ведь это очень опасно! И мы предпочитаем слушать слова и не отзываться на остальное, мы остаемся глухи к духу их, хотя буква убивает, а дух животворит.

Что же делать, если мы хотим научиться видеть и слышать? Первое условие уже было изложено выше: мы должны признать и принять инаковость другого; он отличен от меня и имеет на это право, я же не вправе возмущаться этим или ожидать, что он станет таким, каков я. Но чтобы увидеть его таким, каков он есть, я должен подойти достаточно близко, чтобы различить все, что следует увидеть, однако не настолько близко, чтобы за деревьями не увидеть леса. Уяснить это нам поможет такой пример; когда мы хотим разглядеть скульптуру, статую, мы отходим на некоторое расстояние. Расстояние это неодинаково для всех, оно зависит от того, кто как видит, — близоруки мы или дальнозорки; каждому надо найти ту точку в пространстве — некое среднее между отдаленностью и близостью — которая позволит ему (возможно, только ему одному) лучше всего увидеть и целое, и каждую значительную деталь. Если расстояние слишком велико, мы будем видеть не скульптуру, а каменную глыбу, все более бесформенную по мере нашего удаления от нее. И напротив, если мы подойдем слишком близко, детали начнут приобретать чрезмерное значение, а если подойдем вплотную, то и они исчезнут, и мы будем видеть только фактуру камня. Но и в том, и в другом случае ничего не останется от того впечатления, которое должна была произвести на нас скульптура.

Подобным образом должны мы научиться видеть друг друга: отойти, быть на таком расстоянии, которое позволяет нам освободиться от нелепых эгоцентрических реакций, предубеждений и всевозможных ошибочных суждений, происходящих от эмоциональной запутанности; но и в такой близости, при которой ощутимы личные отношения, ответственность, причастность. Для этого требуется усилие воли и подлинное самоотречение. Нетрудно установить гармонические отношения со статуей. Гораздо сложнее отойти на некоторое расстояние от того, кого мы любим, или приблизиться к тому, кто нам неприятен. Чтобы сделать это, чтобы победить и страх, и жадность, мы должны освободишься от нашей самости, перестать видеть все так, будто мы — центр вселенной. Мы должны научиться видеть все объективно, как факты, которые мы можем принять и изучать, не задаваясь предварительно вопросом, какое действие может оказать этот человек или это событие на меня лично, на мое благополучие, на мою безопасность, на самое мое существование. Надо быть достаточно бесстрастным, чтобы сквозь внешние слои и вопреки очевидности уметь заглянуть в глубину, как умел это делать Христос, — вспомните призвание Матфея, презренного сборщика податей. Как далеко отстоит этот подход Христа от нашего ужасного дара замечать сквозь ясные или полупрозрачные слои света двойственность сумрака человеческого несовершенства или тьму еще непросвещенного, но столь богатого возможностями внутреннего хаоса. Вместо того чтобы всему верить, на все надеяться, мы не только судим по поступкам, отвергая понятие «презумпции невиновности»; мы ставим под вопрос и побуждения людей, подвергаем сомнению самые их намерения.

Надо безжалостно бороться с нашей привычкой судить обо всем со своей крошечной колокольни, «Отвергнись себя» — так определил Христос первый шаг на пути к Царствию. Можно выразиться еще более резко: когда мы замечаем, что вместо того, чтобы видеть и слышать кого-то, мы поглощены собой, нам следует повернуться к этому «я», которое помехой стоит на нашем пути, и с гневом воскликнуть: «Отойди от меня, сатана (по-древнееврейски «сатана» означает «соперник», «враг»), ты думаешь не о том, что Божие! Сойди с моего пути, ты надоел мне!» Мытарь знал, что он плох в глазах Божиих и по суду людскому, он инстинктивно научился отворачиваться от себя, потому что от созерцания собственного безобразия радости мало. Фарисей потому мог самодовольно смотреть на себя, что, по крайней мере в его глазах, его личность вполне отвечала образцу праведности, он считал свою жизнь совершенным отражением закона Божиего. И потому он вполне искрение восхищался этим видением, созерцанием совершенного осуществления Божественной мудрости, каким считал себя. Благочестивый читатель, не спеши посмеяться над ним или праведно вознегодовать! Спроси себя, ты, добрый христианин, законопослушный гражданин, исполнительный член нашего полного условностей общества, — далеко ли ты ушел от него… Чтобы увидеть себя, свое «я» как «врага и супостата», как единственное, что стоит на Божием пути, требуется не минутное лишь размышление — подобное понимание достигается мужественной и напряженной борьбой. «Пролей кровь и примешь Дух», — говорит кто-то из подвижников пустыни. Именно так поступил Бог по отношению к нам. Он своей волей привел нас к бытию. Он сотворил нас во всей лучезарной невинности и чистоте, а когда мы предали и Его, и весь тварный мир, когда мы изменили своему призванию, отвернулись от Него и вероломно предали творение во власть князя мира сего, Он принял новую ситуацию, принял нас такими, какими мы стали, и принял мир в его искаженном нами состоянии. Он сделался человеком, стал распятым Христом, был отвергнут людьми, потому что стоял за Бога, и вынес богооставленность Креста, потому что стоял за человека. Так Бог ответил на вызов человека; Он принял нас в акте справедливости, который бесконечно далек от наших понятий воздаяния. Он утверждает наше право быть самими собой, но, зная, сколь безумно мы выбрали смерть вместо жизни, сатану вместо Него, Бога нашего, Он решил стать человеком среди людей, чтобы мы могли обожиться, чтобы привить нас к живой лозе, живой маслине (см. Рим. гл. II).

Кроме того, Он умел слушать. В Евангелиях мы видим, как слушает Христос, как Он видит, как замечает и выделяет в толпе человека, которому Он нужен, необходим или который готов ответить на Его зов. Посмотрите, насколько полно Он отдается и погружается в ужас Распятия, ужас нашей смерти. И в то же время Он свободен, самовластен, всегда остается Самим Собой, несмотря на бури, испытания, опасность, риск и их цену, и бесстрашно предъявляет абсолютное Божие требование: мы должны жить и войти в Жизнь Вечную.

Так что не будем проходить мимо факта: Христос знает каждого из нас и принимает нас такими, какие мы есть, и расплачивается за наши дела, чтобы открыть нам врата Жизни вечной. На Тайной Вечери Он сказал Своим ученикам: Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13, 15). Не с этого ли следует начинать? Разве не призывает нас Апостол: Принимайте друг друга, как и Христос принял вас..?

Посмотрев на мытаря в присутствии Божием и увидев собственное осуждение, фарисей мог бы открыть в человеке, столь им презираемом, своего брата. Но он прошел мимо встречи с Богом; и как мог он стоять в благоговении, как мог он увидеть другого, признать в нем своего ближнего, увидеть образ Божий в нем, когда он не увидел его Прообраза — Бога Самого?..

Иногда, в моменты откровения, в горе или в радости, мы видим и узнаем друг друга; но вот мы, как фарисей, переступаем порог, и наша способность прозревать вглубь угасает, и когда мы встречаем брата или сестру, которых недавно узнали, мы опять видим незнакомца и гасим всякую их надежду. Насколько иначе звучат слова апостола Павла: Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа — ради спасения всего Израиля.

>Притча о фарисее и мытаре

Притча о фарисее и мытаре. Луки 18:9-14

В Луки 18:9-14 Иисус “9 Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: 10 два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. 11 Фарисей, став, молился сам в себе так: “Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: 12 пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю”. 13 Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: “Боже! будь милостив ко мне грешнику!” 14 Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.”

Эта притча говорит нам о том, каким должно быть наше внутреннее состояние и отношение к себе, когда мы молимся. Мы видим двух совершенно разных людей. Фарисея, который верил в собственную праведность, вместо того чтобы признать, что он нуждается в Божьей праведности. Он также считал себя выше других. Цель этой притчи – показать нам, что мы должны проверить себя, чтобы убедиться, что у нас нет ложных убеждений и установок. В Библии приводится множество примеров, дабы мы могли уберечь себя и искоренить подобное поведение, если необходимо. В том числе от фарисейского высокомерия.

Христос осуждает гордость, с которой мы верим в нашу собственную праведность и смотрим на других сверху вниз. Всякий гордец, который превозносится над другими, идёт против Божьей воли. Путь к Божьей милости лежит через отказ от эгоизма и веру в Его милость. Смиренное отношение и искреннее раскаяние, которое мы находим в мытаре, – вот какую молитву Бог вознаграждает.

Два человека пришли помолиться. Отношение, проявленное в их молитвах, показало разницу между этими двумя людьми. Цель притчи: побудить нас исследовать наше собственное отношение во время молитвы.

1. Давайте посмотрим, как наш Господь изображает фарисея и мытаря в данной притче.

В Луки 18:9-10 говорится: “9 Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: 10 два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь.”

Лука умалчивает об остальных. Разумеется, там были такие же, как фарисей, в толпе их, вероятно, было много.

Фарисей и мытарь обладали разными характерами, разным пониманием веры, по-разному видели себя и анализировали себя. Они оба пришли к Богу, но с разным отношением. Их профессии были совершенно разными, их по-разному воспринимало общество.

Предполагалось, что фарисей – религиозный человек, которого вполне естественно увидеть молящимся в храме. Чего не скажешь о мытарях, которые в глазах общества были нечестными людьми, предающими соотечественников. Первый высоко ценил себя за соблюдение закона, второй пришёл, чтобы просить о пощаде, чтобы покаяться за то, что был сборщиком налогов, многие из которых незаконно использовали свою должность в собственных интересах, используя других ради собственной выгоды. Таким образом, их роль в жизни общества также изображена совершенно по-разному.

Фарисей изображён как не очень хороший человек, мытарь – как очень плохой. Таким образом, они оба одинаковые грешники. Фарисей знал закон, но ему не доставало смирения, чтобы соблюдать его. Мытарь не претендовал на знание закона и не соблюдал его.

Фарисей изображал праведность, которой не обладал, претендовал на благочестие, которого не отображалось в его характере. Мытарь отрицал Бога и потому не повиновался Ему в своих действиях. Фарисей был религиозным лицемером, мытарь – мирянином, жившим вне Бога.

Они оба идут в один и тот же храм, чтобы помолиться. Оба заглядывают в свои сердца и размышляют о поступках. Их молитвы – результат индивидуального самоанализа. Молитвы показывают, как они судят о себе. Фарисей видит себя хорошим, праведным, законопослушным человеком. Мытарь – ужасным грешником.

2. Сначала давайте рассмотрим отношение и молитву фарисея.

Фарисей с гордостью вошёл в храм. Он стоял поодаль от толпы верующих, думая о собственной святости, о том, что он лучше всех них. Гордость держала его отдельно от остальных. Его молитва была полна самовосхваления и самолюбования. Обратите внимание, как часто он использует местоимение “я”. Он не осознаёт благодать, которую получает от Бога. Он полная противоположность раскаявшемуся и смиренному человеку. Именно раскаяние и смирение делают наши молитвы услышанными.

Фарисей сконцентрировался на том, чтобы оправдать себя перед Богом. Потому он говорил лишь о том, насколько он лучше других: “Фарисей, став, молился сам в себе так: “Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь…” (Луки 18:11). Это показывает нам насколько он отдалился от Бога, насколько сердце, задуманное полниться любовью и состраданием к другим, забыло о своём предназначении.

В Иоанна 8:44 осуждающее отношение фарисеев заставило Иисуса сказать: “44 Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.” Многие из них не желали слышать правду. Вот почему их действия всегда были направлены против Иисуса. Очевидно, они были под влиянием дьявола, а не Бога Отца.

Это предупреждение и для нас. Когда мы не прислушиваемся к истине Слова Божьего, искуситель, отец лжи, может легко обмануть нас, ввести в заблуждение или повлиять на нас. Итак, на примере фарисея мы можем понять, каким образом дьявол подкрадывается к нам и пытается повлиять на нашу жизнь.

Он с гордостью смотрел на других, не чувствуя ни любви, ни милости, которую Бог чувствует к потерянным грешникам. Павел, который когда-то был фарисеем фарисеев, признавал себя самым большим грешником. Однако этот фарисей заявляет Богу, что он чист от всех форм зла: он не такой какой как “грабители”, то есть чиновники, несправедливо принуждающие угнетённых людей больше, чем следует. Он не был несправедлив, как те, кто несправедливо относятся к другим. Он не такой как прелюбодеи, которые нарушают закон в глубочайшем смысле. Вероятно, он не был виновен ни в одном из этих грехов. Но он был повинен в убеждённости в собственной праведности и в том, что не желал Божьей милости погибшим грешникам.

“Или как этот мытарь”, – говорит он. То есть фарисей презирал мытаря и видел его виновным во многих грехах. Потому он считал себя намного лучше. Подобное отношение идёт вразрез с повелением Иисуса идти и научить других.

Он выпячивает тёмную сторону мытаря, чтобы преподнести Богу собственные добродетели в более выгодном свете. Фарисей оправдал себя перед Богом, основываясь на том, что соблюдает закон. Он не благодарил Бога за восполнение нужд и не исповедовал грехи. Он не говорил о своей зависимости от Бога и не чувствовал смирения.

Прежде чем Павел получил откровение о Христе, он считал, что может добиться праведности делами. После того, как Павел принял Христа, он принял божественную праведность по вере (Фил. 3:4-9). Он осознал, что ему совершенно нечем гордиться. В Гал. 6:14 Он сказал: “А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира”.

Продолжение следует…

Тор Квист
перевод Алёны Гальцевой

1 Иоанна 1 глава

Комментарии МакДональда

I. ХРИСТИАНСКОЕ ОБЩЕНИЕ (1,1-4)

1,1 Доктринальная основа всякого истинного общения – Личность Господа Иисуса Христа. Не может быть никакого истинного общения с теми, у кого ложные представления о Нем.

Первые два стиха учат о Его предвечности и реальности Его воплощения.

Он Тот, Кто извечно был с Богом Отцом и сошел в этот мир как реальный Человек. Действительность Его воплощения доказывается тем, что апостолы слышали Его, видели своими очами, с глубокой сосредоточенностью внимали Ему и на самом деле осязали Его руками. Слово жизни было для них не просто преходящей иллюзией, но реальной Личностью в плоти и крови.

1,2 Второй стих подтверждает, что Тот, Кто был у Отца и Кого Иоанн называет этой вечной жизнью, стал плотью и обитал среди нас и апостолы видели Его.

Следующие строки неизвестного автора показывают практическое значение для нашей жизни первых двух стихов:

«Я рад, что мое знание вечной жизни построено не на предположениях философов или даже богословов, но на безупречном свидетельстве тех, кто слышал, видел, рассматривал и осязал Того, в Ком она воплотилась. Это не просто прекрасная мечта, а неоспоримый факт, тщательно исследованный и точно записанный».

1,3 Апостолы не держали эту замечательную новость в тайне, и мы также не должны этого делать. Они поняли, что здесь основание всякого общения и объявили об этом свободно и полно. Всякий получающий свидетельство апостолов имеет общение с Отцом и Сыном Его Иисусом Христом, с апостолами и всеми верующими. Как замечательно, что виновные грешники будут иметь общение с Богом Отцом и Сыном Его Иисусом Христом! И тем не менее это именно та истина, которая открыта нам здесь.

Сын Его Иисус Христос. Иисус и Христос – одна и та же Личность, и эта Личность – Сын Божий. Иисус – имя, данное Ему при рождении, которое свидетельствует о Его человеческой природе. Христос – имя, которое свидетельствует о Нем как о Помазаннике Божьем, Мессии. Поэтому само имя Иисуса Христа свидетельствует о Его человеческой и Божественной природе. Иисус Христос – «истинный Бог истинного Бога» (Нисен Крид) и одновременно истинный Человек.

1,4 Но почему Иоанн пишет об общении? Для того чтобы радость наша была совершенной. Иоанн понял, что мир не способен дать человеческому сердцу истинную и длительную радость. Эта радость приходит только через правильные отношения с Господом. Находясь в общении с Богом и Господом Иисусом, человек получает наивысшую радость, которую нельзя потревожить земными обстоятельствами. Как сказал один поэт, «источник его пения – высоко в небесах».

II. СРЕДСТВА ПОДДЕРЖАНИЯ ОБЩЕНИЯ (1,5 – 2,2)

1,5 Общение представляет собой ситуацию, когда двое и больше человек делятся чем-то друг с другом. Это – общность, или товарищество. Теперь Иоанн хочет сообщить своим читателям требования, обязательные для общения с Богом. Для этого он обращается к учению Господа Иисуса, когда Тот был на земле. Хотя здесь не цитируются точные слова Господа, итог и сущность Его учения в том, что Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы. Этим Он подразумевал, что Бог абсолютно свят, абсолютно праведен и абсолютно чист. Бог не может потворствовать никакой форме греха.

Ничто не скрыто от Него, но «все обнажено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет» (Евр. 4,13).

1,6 Следовательно, чтобы иметь общение с Богом, человек не должен скрывать никакой грех. Свет и тьма не могут сосуществовать в жизни человека, точно так же как они не могут существовать вместе в комнате вашего дома.

Если человек ходит во тьме, он не имеет общения с Богом. Если человек говорит, что имеет общение с Ним, и ходит во тьме, он никогда не был спасен.

1,7 И напротив, если мы ходим во свете, то имеем общение с Господом Иисусом и с верующими христианами. Иоанну не безразлично, ходит человек во свете или во тьме. Если он находится в свете, он член Божьего семейства, если во тьме, то не имеет ничего общего с Богом, потому что в Боге нет никакой тьмы. Ходящие во свете, то есть христиане, имеют общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа постоянно очищает их от всякого греха. Божье всепрощение основано на Крови Сына Его, пролитой на Голгофе. Эта Кровь обеспечила Богу справедливое основание, на котором Он может прощать грехи, и, как мы поем, «Кровь никогда не потеряет силу».

Она никогда не утратит способность очищать нас. Конечно, прежде чем получить прощение, верующие должны исповедать грехи, о чем Иоанн пишет в стихе 9.

1,8 И вновь общение с Богом требует, чтобы мы признали истину о нас самих. Например, отрицание нашей греховной природы – самообман и неправда. Заметьте, что Иоанн делает различие между грехом (ст. 8) и грехами (ст. 9). Грех относится к нашей испорченной, злой природе. Грехи относятся к злым делам, которые мы совершили. В действительности то, что мы есть, намного хуже того, что мы когда-либо сделали. Но, благодарение Господу, Христос умер за наш грех и за наши грехи.

Обращение не означает, что природа греха уничтожена. Скорее оно означает получение новой, Божественной природы, которая дает силу жить так, чтобы побеждать живущий в нас грех.

1,9 Для того чтобы постоянно пребывать в общении с Богом и с братьями, мы должны исповедать наши грехи: грехи неверности, грехи упущений, грехи мыслей и поступков, грехи тайные и явные. Мы должны извлечь их на поверхность, открыть перед Богом, назвать своими именами, стать на сторону Бога против них и оставить их.

Да, истинное исповедание влечет за собой отказ от греха: «Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован» (Притч. 28,13).

Поступая таким образом, мы с полным правом можем надеяться, что Бог, будучи верен и праведен, простит нам грехи. Он верен и простит нам грехи, потому что Он обещал прощать и сдержит Свое обещание. Он праведен и простит грехи, потому что Он имеет справедливое основание для прощения в заместительной смерти Господа Иисуса на кресте. Он не только дарует прощение, но и очищает нас от всякой неправды.

Прощение, о котором Иоанн здесь говорит, отцовское, а не судебное. Судебное прощение – это прощение от наказания за грех, которое получает грешник, уверовав в Господа Иисуса Христа. Оно называется судебным, потому что, предоставляя его, Бог действует в роли судьи. Но как же быть с грехами, которые совершает верующий человек? Что касается наказания, то Господь Иисус уже понес его на Голгофском кресте. Что касается общения в семье Божьей, согрешающий святой нуждается в родительском прощении, то есть прощении своего Отца.

Он получает прощение, исповедав грех. В судебном прощении мы нуждаемся лишь однажды; оно охватывает наказание за все наши грехи – прошлые, настоящие и будущие. Но в своей христианской жизни мы постоянно нуждаемся в родительском прощении.

Исповедуя грехи наши, мы должны уповать на непреложность Божьего Слова, в котором Он говорит о нашем прощении. Он прощает нам, следовательно, мы должны быть готовы простить самим себе.

1,10 Наконец, чтобы пребывать в общении с Богом, мы не должны отрицать, что согрешаем. В Своем Слове Бог много раз заявлял, что все согрешили. Отрицать это – значит представлять Бога лживым. Это прямое противоречие Его Слову и полное отрицание причины, которая вынудила Господа Иисуса прийти пострадать, пролить Кровь и умереть.

Итак, мы видим, что общение с Богом не требует безгрешной жизни; скорее оно требует, чтобы все наши грехи были открыты перед Ним, исповеданы и оставлены. Это означает, что, оценивая свое состояние, мы должны быть абсолютно честны, не допуская никакого лицемерия и не скрывая то, что мы в действительности из себя представляем.

О грехе

«Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и сло́ва Его нет в нас» 1 Ин. 1:8-10.

Написано: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас». Но: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши…». Если в 8 стихе говорится о «грехе», то в 9 стихе речь идет о «грехах». К сожалению, эти слова в русском языке воспринимаются как синонимы, но в Писании они имеют два разных понятия, и различную природу. В связи с этим, русскоговорящие люди могут недооценивать или вообще не понимать того, что совершил Христос, придя на эту землю. А также от чего нас спас и над чем дал победу. Поэтому весьма важно понять природу греха. Для этой цели мы обратимся к самому началу творения, когда Бог только создал первые пылинки вселенной, и когда сотворил человека, ни разу еще не согрешившего. Рассматривая эту знакомую всем историю, некоторые вещи мы разберем более подробно.

Библия многократно повествует о Боге, как о Боге Отце, Сыне и Духе Святом. Бог открывается нам как Триединый Бог, Который и сотворил человека по Своему образу и подобию: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» Быт. 2:7. Материальное человеческое тело было создано Богом из праха земного. Поэтому в Писании часто говорится о человеке, что он есть плоть: «Ибо прах ты и в прах возвратишься» Быт. 3:19. И как было тело человека взято из земли, из праха земного, так оно в землю, в прах и возвращается. Тело человека рождается, развивается и растет до тех пор, пока не состарится. И живет оно до тех пор, пока человек не покидает его, после чего умершее тело погребается, возвращаясь в землю. Хотя тело человека и умирает, но сам он не умирает, так как его душа вечна.

«И создал Господь Бог человека из праха земного…», но это еще не был сам человек. Затем Господь: «вдунул в лице его дыхание жизни…», т.е. Бог вдунул в тело человека дух. И как результат этого: «стал человек душею живою». Библия здесь показывает то, что на самом деле представляет собой человек: тело, дух и душа. Человек, как и Бог – триедин, так как сотворен по образу и подобию Триединого Бога. Но иногда люди думают, что если по образу Божьему, то, значит, у Бога есть руки, ноги, уши, глаза и прочее. Это – неверно. Подобие и образ заключаются в триединстве – Бог триедин, и человек триедин.

Итак, тело, дух и душа. Но, тем не менее, люди воспринимают себя, прежде всего, как тело и душу. Они не знают, что такое дух, и не понимают его природу и работу. О душе же мы имеем некоторое представление. Человек становится человеком именно в тот момент, когда становится душою живою. Бог сотворил тело из праха, вдунул дух, и человек стал душою, поэтому мы и воспринимаем себя, как душу, живущую в теле. В Библии описаны некоторые свойства и функции души, которые всем нам понятны. Это – воля, знание, интеллект, разум, эмоции и чувства.

Люди постоянно сталкиваются с гаммой всевозможных чувств. Сначала в человеке преобладают одни эмоции, затем их заменяют другие. Поэтому человеку может быть хорошо или плохо, радостно или грустно. Все это функции души, то, как душа проявляет себя, реагируя на окружающий мир, когда мы учимся, что-либо постигаем. И, как личности, мы начинаем каким-то образом относиться к тем или иным вещам и событиям. Это наше отношение к чему бы то ни было порождает наша воля. Воля – это способность человека занимать свою позицию и принимать определенные решения на основании его понимания. Ведь человек всегда принимает решения на основании своих эмоций, знаний, своего понимания и интеллекта. И когда говорится о человеке как о личности, то всегда имеется в виду проявление именно функций человеческой души. Не духа, а души. Поэтому и говорится, что человек: «стал душею».

Итак, в человеке преобладает душа, и он водим, прежде всего, эмоциями, чувствами, своим пониманием происходящих вещей. На основании всего этого он проявляет свою волю, принимая решения. Поэтому, в одних и тех же условиях, разные люди поступают по-разному. Различие их решений и поступков при одинаковых жизненных обстоятельствах зависит от эмоционального состояния людей в данный момент времени, от их интеллекта, их взглядов на жизнь.

Поступая в тех или иных обстоятельствах определенным образом, люди часто оправдывают себя тем, что: «все так поступают». Ну, если не все, то большинство – точно. Почему? Да потому, что все люди воспитаны одинаковой системой и одной идеологией, которая формирует наши эмоции, чувства и интеллект. Так делается для того, чтобы твоя воля и поступки могли быть прогнозируемы системой. Людей формируют обстоятельства жизни, окружение, среда, влияя на их эмоции и чувства. Т.е. душа человеческая направляема и управляема. Каждый из нас водим душою, эмоциями, своим пониманием или непониманием. Человек не может знать всего. Но то, что он знает, несравнимо мало по сравнению с тем, чего он не знает. Так или иначе, каждый человек имеет свое мнение и на основании своего ограниченного миропонимания он делает свои однозначные выводы.

Но человек является не просто плотью. Поэтому триединство человека весьма важно осознавать и понимать. Наше тело рождается, развивается, живет и с определенного момента начинает ветшать. Так создано Богом, чтобы тело могло жить лишь короткое время: «Дней лет наших — семьдесят лет, а при большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим» Пс. 89:10. Бог определил человеку на земле максимум 120 лет жизни, сказав: «пусть будут дни их сто двадцать лет» Быт. 6:3. Но мы, конечно же, можем с этим не соглашаться, думая, что мы умнее Бога.

Как бы там не было, рано или поздно, тело человека умирает. А вот его душа жива вечно. Пока тело живо, душа существует в теле. Но когда тело умирает, душа покидает его. Твой интеллект, твой разум, эмоции, чувства, воля, все что определяет твою личность, определяется не телом, а душой. Поэтому душа твоя, выходя из тела, продолжает жить, продолжает существовать. Это и есть жизнь вечная. Когда человек умирает, люди плачут о нем, потому что с ним уже больше нельзя будет встретиться и поговорить. Мы можем видеть, говорить и воспринимать друг друга только тогда, когда мы в теле.

Мы сегодня говорим о грехе, но, чтобы понять, что такое грех, и что сделал для нас Христос, освободив от греха, нам необходимо для начала осознать, кто же такой человек? Каждый воспринимает себя как живую душу. Но что произошло на самом деле? Во-первых, Бог творит тело. Во-вторых, Бог вдыхает в тело дух. И, в-третьих, появляется душа. Т.е. помимо тела и души с ее волей, пониманием, разумением, эмоциями и чувствами был еще и дух. Когда Бог сотворил человека, у него был живой дух. А что есть дух, и какова его функция?

Тело взято из праха земного, из материи, а дух откуда? Он пришел от Самого Бога. Бог вдунул в тело человека Свое дыхание жизни. Отсюда можно понять функцию, природу и значение духа. Почему о духе, который есть в каждом триедином человеке, люди так мало говорят? Дух, который вошел в тело, представляет собой Божью жизнь. Дух входит в тело, и через душу жизнь начинает проявляться в теле. Душа – это проявление жизни. Когда в теле появляется жизнь, человек начинает понимать, осознавать, действовать и принимать решения. О душе мы сказали, что это эмоции, знание, чувства и воля. А какова функция духа внутри человека? Так как дух исходит от Бога, то он реагирует на Бога. Писание говорит, что: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» Ин. 4:24. Таким образом, человек был создан Богом, чтобы поклоняться Ему. Человек может знать, общаться и понимать Бога только благодаря действию духа. Бог вдунул в человека дух, чтобы стать для него очевидным, понятным и реальным.

Почему, например, для всех нас очевиден и реален этот мир? Потому что мы воспринимаем его через нашу душу: через органы чувств, зрение, вкус, осязание и обоняние. Наша душа жива, поэтому мы видим разнообразие цветов и ощущаем гамму различных запахов. Благодаря душе и тем чувствам, которые дал нам Бог, мы черпаем всю информацию из окружающего нас мира. Мы его видим, он очевиден для нас и понятен. Душа работает, анализирует и делает выводы.

А как мы опишем то, каков наш Бог-Творец, Которого мы не видим? Мы не можем Его увидеть, потому что Бог есть Дух. Видеть Его, понимать и воспринимать реальность Бога необходимо по-другому. Не душой, а духом. Именно для этого и дан человеку дух от Бога. Если для познания сотворенного мира, всех граней проявления материи человеку необходимы проявления души, то для познания Бога необходим дух, так как: «поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» Ин. 4:24. Но люди не знают Бога. Человек не видит, не ощущает, не осознает и не воспринимает своего Творца. Для него очевиден материальный мир, но не Бог. Почему?

Что-то произошло с духом человека, и он перестал воспринимать духовный мир. Писание утверждает, что первые, созданные Богом люди, общались с Творцом. Они проводили с Господом время в беседе, прогуливаясь с Ним по Эдемскому саду в прохладе дня. Но затем произошла трагедия, произошло грехопадение. О функциях и потребностях тела нам хорошо известно, но о духе, в основном, нам сказать нечего. Но мы точно знаем, что для первых людей Бог был очевиден так же, как для нас очевиден окружающий нас мир. Из-за греха мы не имеем более такого общения с Богом, которое переживали Адам и Ева. Для этого мы и пытаемся понять, что такое грех.

Бог создал человека со свободной волей. Но каким образом может проявляться воля? Только при одном условии – если существует возможность выбора. Если человек не имеет выбора, то это нельзя назвать свободой, это лишь иллюзия свободы, обман. Бог же создал человека по образу и подобию Своему. Соответственно, Бог создал человека со свободной волей, с духом, который понимает и воспринимает Бога, и душой, воспринимающей окружающий ее материальный мир.

«И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» Быт. 2:16-18. В Эдемском саду было множество деревьев, и Бог дал человеку возможность осуществить свой выбор. А как мы уже отметили, свобода проявляется лишь тогда, когда у нас есть выбор. И когда у человека появился выбор, то он, по-настоящему, стал свободен. Он мог сам решать, что ему выбрать. Бог открыл человеку Свою волю, а также предупредил о последствиях его выбора. Бог всегда честен, а людям недостаточно просто услышать слово «нельзя», им всегда еще нужно узнать «почему».

Бог создал человека по Своему образу, вдунул в него жизнь, а затем поставил его перед выбором между жизнью и смертью: «В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» Быт. 2:17. Все просто, если ослушаешься придет смерть и ты умрешь. Другими словами, Бог, Который есть Жизнь, исчезнет из твоей жизни. Итак, свобода всегда подразумевает выбор.

Нам известно то, какой выбор сделал первый человек. Он ослушался и вкусил от дерева «познания добра и зла». Все это произошло не без участия врага душ человеческих, который искушал Еву. Но она не сразу согласилась: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть» Быт. 3:2-3. Люди знали о том, чего делать нельзя, и Ева подробно объяснила это врагу. Бог не прятал правду и не играл в игры с человеком. Но враг обманул, сказав: «Нет, не умрете» Быт. 3:4. И вот у человека появилась реальная возможность осуществить свой выбор. Бог говорит: «умрешь», а враг – «не умрете». Что ты выбираешь, человек? Верить Богу или нет, повиноваться Творцу или нет? И человек своей свободной волей решает ослушаться Бога и попробовать плод от дерева «познания добра и зла».

Итак, Бог – Триедин: Бог Отец, Сын и Дух Святой. Творец создает по Своему подобию триединого человека: тело, дух и душа. Душой человек воспринимает реальность материального мира, а духом – реальность Бога. Благодаря духу, Бог становится таким же очевидным и реальным для человека, как и весь этот материальный мир. Первые люди общались с Богом, прогуливались в Эдемском саду, проводили с Ним время. Это общение было возможным посредством духа. Но, затем, своей свободной волей люди решили ослушаться Бога и вкусили от запретного плода. После чего, как Бог и говорил, в их жизнь вошла смерть. Смерть – это антоним слова жизнь, а жизнь – это Бог. Поэтому тело у человека осталось, осталась и душа с ее эмоциями, чувствами, волей, знанием и интеллектом. А вот дух внутри человека умер. С этого момента человек потерял связь с Богом, потерял реальность существования и присутствия Господа в своей жизни.

Человечество не исчезло, оно продолжило существовать, но в реалиях только этого материального мира. Теперь для человека реально лишь то, что можно увидеть, понять, почувствовать и исследовать. И из поколения в поколение тело человека продолжает функционировать, а душа – познавать этот мир. При всем при этом Бог остается вне понимания и познания человека, вне нашей реальности, так как дух человека, благодаря которому человек должен был познавать Бога, общаться с Ним и переживать Его реальность, умер при грехопадении первых людей. С того момента каждый человек, приходящий на эту землю, рождается с мертвым духом.

Когда Адам и Ева согрешили, они начали по-другому смотреть на этот материальный мир. Они столько времени были вместе и не замечали того, что были наги. Поэтому они сразу же соорудили себе опоясания из листьев растений. Они стали заботиться о теле, о своей плоти, чтобы соответствовать какому-то своему пониманию того, что правильно, а что нет. Бог перестал быть для них реальностью, они перестали воспринимать Его. Подобное состояние человека, когда дух его мертв для Бога и называется грехом. У Адама и Евы родились дети и наследовали их природу, родившись также с мертвым духом. Так происходит и по сей день. Каждый человек, рожденный на земле, рождается с мертвым духом. Он растет, развивается, испытывая определенные потребности души и тела, и восполняя их. Он заботится о теле, кормит и одевает свою плоть, следит за здоровьем. Он учится, познает мир, приобретает навыки, развивается. Только вот в жизни человека нет места Богу, нет потребности в Творце. Почему? Потому что родился со грехом, с мертвым духом.

Младенец не совершил еще ни плохого, ни хорошего. Он никого еще не обманул, ничего не украл, а уже – грешник. Потому что грех – это не поступок, это состояние, в котором рождается человек, состояние мертвого духа. Плохие и неправильные поступки Библия называет не грехом, а грехами, когда люди начинают обманывать, изворачиваться, воровать, убивать и прочее. Это все действия, которые человек совершает, будучи рожденным с природой Адама и Евы, с природой мертвого духа, с природой греха. Грехи – это поступки, а грех – это состояние мертвого духа, с которым рождается каждый человек на этой земле. Поэтому, независимо от того, как ты поступаешь, ты – грешник, в тебе живет природа греха.

Ты можешь грешить больше (совершать плохие поступки) или меньше, все равно ты – грешник (у тебя мертвый дух). Вот это в людей и не вмещается. Мертвый дух человека не знает Бога. Бог всегда говорит правду, а правда такова, что и этот хороший человек, и тот злодей – имеют одну природу. И тот и другой – грешники. Перед Богом они оба, по своей природе, одинаково негодны, у них обоих мертвый дух. Они оба мертвы, поэтому оба пойдут в ад. Мы оцениваем поступки, а Бог говорит о человеческой природе.

Враг обманывает, и религия спекулирует, когда подменяет понятия духовного и душевного. Говорят, якобы, о духовном, а на самом деле речь идет о душевном. Люди ходят в театры, на выставки картин, слушают классическую музыку и думают, что обогащаются духовно. Но, это все сферы души, а не духа. Все эти эмоции и чувства, понятие о прекрасном и прочее – это душа. И это не имеет совершенно никакого отношения к духу. Ни живопись, ни музыка, ни культура, ни благотворительность, ни добрые дела – ничто на этой земле, в этом материальном мире, не относится к духовному. Люди обмануты, так как думают, что духовно возрастут если сходят в оперу. Можно ходить в оперу, но это будет лишь приятным для души. О своей душе тоже необходимо заботиться. Но к духу это не имеет никакого отношения. Главное следует понимать, что это ничуть не приближает нас к Богу. Не обманывайтесь.

Есть люди, которые делают много добра, намного больше, чем остальные. Но от этого они не становятся ближе к Богу. Они такие же грешники, как и все. Есть также люди, которые живут душевно более гармонично и намного лучше по своим качествам, чем остальные. Но они также не становятся от этого ближе к Богу. Они такие же грешники, как и все.

Разве береза, как дерево, хуже яблони? Нет, просто она имеет другую природу. И сколько за березой ни ухаживай, яблоки на ней не появятся никогда. Все дело в природе. Кто-то из людей делает много плохих поступков, а кто-то нет. Но это одна и та же человеческая природа, просто один попал в одни условия, другой – в другие. Одни обстоятельства способствуют проявлению плохих черт, другие – хороших. Грех – это не поступок, это твоя суть, твоя человеческая природа. Благодаря этой природе, твоя жизнь порождает, через твои действия и поступки, твои грехи. Как яблоня, которая, благодаря своей природе, приносит яблоки. Каков же выход из этой весьма неприятной ситуации, затронувшей всех людей земли?

И вот, Господь Иисус Христос, сын Божий, приходит на эту землю и воплощается в человеке. В этом мире рождается младенец, Который отличается от всех остальных людей земли тем, что у Него живой дух. Хозяин каждого человека на земле – враг душ человеческих, но теперь, среди человечества появляется Тот, над Кем этот враг не имеет никакой власти. Ведь то, за что держится враг – это мертвость духа. Но к людям пришел Христос, Бог во плоти, над Которым враг бессилен. Поэтому первой задачей врага было – искусить Иисуса Христа, чтобы Он, как когда-то Адам, хоть в чем-то ослушался Бога и лишился бы духовной жизни, подпав под его власть. Любое непослушание Богу сразу приводит к духовной смерти, но Писание говорит об Иисусе, что Он: «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» Флп. 2:8. Христос прожил всю Свою жизнь на земле и ни разу не ослушался Отца, даже в самом малом.

Настал главный момент, ради чего Иисус и пришел на эту землю. Он берет на Себя все людские грехи. Мы не просили Его об этом, но Он совершил это ради нас, проявляя Свою любовь к людям. Это были не Его грехи, это были наши грехи. Если бы на Иисусе не было грехов, то враг не смог бы коснуться Его. Но враг увидел на безгрешном Иисусе все эти грехи, поэтому сразу же схватил Его и распял на кресте. И Христос пошел в ад, во владение врага, в преисподнюю, куда идут все грешники.

И вот здесь очень важный момент. Вот мое тело, а вот мой пиджак, который надет на мое тело. И то, и другое принадлежит мне. Но между этими вещами существует принципиальная разница. Тело – это часть меня, это моя природа, а пиджак – нет. Иисус во всем слушался Отца, Его природа была безгрешна. Он взял на Себя наши грехи, как-бы облекся в них, и они стали Его. Поэтому, увидев это, враг убивает Христа и держит Его в преисподней. Так определено законом Божьим. Но грехи, за которые ухватился враг, удерживая Иисуса, не принадлежали Христу, они не были Его природой. Если кто-либо схватит нас за пиджак и попытается удерживать, то мы запросто можем снять с себя этот пиджак и убежать. Да, это мой пиджак, но не моя природа, поэтому я с легкостью могу избавиться от него.

Нечто подобное произошло с Иисусом в аду. Враг пытался удержать Христа в преисподней посредством людских грехов, которые Господь взял на Себя. Но в какой-то момент Христос расторгнул узы грехов, приведших Его в преисподнюю и смерть. Это были наши грехи, но не Христа, имеющего природу святости. Поэтому Он сбросил их там, снял их с Себя и воскрес из мертвых. Преисподняя и сама смерть не могут удержать того, в ком нет греха. Грехи же наши остались в преисподней. Господь Своим телом вознес наши грехи на древо, чтобы избавить нас от греха, чтобы через Его раны мы могли получить спасение. Иисус – первый Человек, Бог, воплотившийся в тело человека, Который победил смерть, вошедши в ад и вышедши оттуда, воскреснув из мертвых. Он свят и поэтому сама смерть не смогла удержать Его.

С этого момента, благодаря Иисусу Христу, на земле начинает появляться новое человечество. Поэтому Иисус и сказал: «Должно вам родиться свыше» Ин. 3:7. Должно вам родиться второй раз. Когда-то мы уже родились от мамы и папы, выросли и стали взрослыми. Но, Господь говорит еще об одном рождении, которое должно произойти в жизни каждого человека. Это второе рождение, рождение свыше, рождение от Бога, от Его Духа. И теперь, кто понимает и принимает все то, что сделал Иисус, тот рождается свыше и входит в число нового человечества, в число христиан.

Любой человек может стать частью этого нового народа, приняв Иисуса Христа, как своего Спасителя. Иисус взял на Себя все твои грехи, человек, более 2000 лет назад. Он знал, что ты родишься в таком-то году, Он уже тогда знал всю твою жизнь, потому что Он – Бог. Иисус Христос расторг узы смерти и оставил все грехи в преисподней, во власти врага, а Сам воскрес, чтобы оправдать нас. И пусть ты грешишь, но знай, что есть Тот, Кто за все твои грехи уже заплатил. Тебе не нужно идти в ад, потому что вместо тебя там уже был Иисус. В этом твое спасение, человек. Для того, чтобы Бог стал реален в твоей жизни, чтобы дух твой был животворен, чтобы ты избавился от греха, Иисус Христос, Сын Божий, умер за тебя и воскрес из мертвых.

«Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» 1 Ин. 1:8. Здесь говорится о людской грешной природе. Человек грешен независимо от того, как он себя ведет, потому что у него такая природа.

«Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» 1 Ин. 1:9. Здесь же говорится о наших греховных поступках. Иисус взял на Себя именно наши поступки, поэтому может простить все наши грехи и очистить нас от всякой неправды.

Все, что ты делал в жизни, тебе будет прощено, если ты примешь то, что Иисус сделал для тебя. А о том, что Он сделал для тебя, говорит вся Библия. Чтобы Бог в твоей жизни стал реальностью, чтобы твой дух ожил, тебе нужно сказать: «Иисус, прости меня, Ты нужен мне, Ты – мой Спаситель. Я хочу знать Тебя, хочу, чтобы Ты стал реален для меня. Животвори меня и мой мертвый дух!» Только Иисус является Спасителем. Вот, что такое грех, и как Иисус победил грех и смерть.

Обнаружив в тексте ошибку, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что; приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Лк. 18:10–14
****************************************
Прежде всего, нам нужно понять, кто такой мытарь и кто такой фарисей.
Мытарь, если искать ему соответствий в нашем времени, более всего похож на нынешнего коллектора: это был человек, скупавший у государства долги и налоговые обязательства населения и потом собиравший с населения эти долги с процентами, пользуясь бандитскими методами.
А фарисей – это примерно нынешний активный прихожанин: человек, регулярно посещающий храм, молящийся по уставу, убежденный, что вера – центр человеческой жизни и жить должно по законам и регламенту, определенному священным писанием.
Поразительно – но он ни о чем не просит! Его молитва – это молитва благодарения, а не молитва нужды. И он не приписывает себе заслугу своих достоинств и своей совершенной жизни – он заслугу того, что он все заповеданное исполняет, относит всецело на счет Бога. Он чувствует себя любимцем Бога, созданным иным, чем прочие люди, погрязшие во грехах и не соблюдающие закона.
Фарисей же исполняет даже больше, чем требуют закон и регламент: постится больше заповеданного и отдает больше, чем требует закон, согласно которому десятина взималась лишь с урожая и скота (а не со всего приобретенного).
Слушая или читая этот евангельский отрывок, которым Церковь готовит нас к началу Великого поста, мы, обладая двухтысячелетним опытом христианской истории, естественно, встаем на сторону мытаря. Мы знаем, что мытарь смиренен, знаем, что он более оправдан в глазах Божиих и что в конечном итоге он хорош, несмотря на то что занимается презренным делом. Но мы это все знаем не из своего опыта, а из опыта Церкви. Церковь научила нас: посмотрите, вот мытарь скромный, хотя работа у него плохая, а фарисей, хотя и праведный по своей видимой жизни, плохой. Но Писание ни того, ни другого не осуждает, а сравнивает двух этих людей.
В жизни наша личная позиция, бесспорно, ближе к позиции фарисея, потому что мы рассуждаем примерно так, как он, если не публично, то наедине с собой или наедине с Богом. Ну а в самом деле? Мы стараемся не совершать совсем уж криминальных грехов, за которые нас немедленно следовало бы отослать в геенну огненную. Если какие-то проделки и были, то когда-то давно, в юности. Мы действительно стараемся бывать в храме. Мы действительно иногда жертвуем. И мы оскорбились бы, сравни нас с убийцами, бандитами, грабителями. И ничего неверного фарисей не сказал. И мы, кстати, тоже не говорим ничего неверного. Фарисей отдавал десятину с того, что имел, и он действительно не такой, как эти хищники, разбойники и как этот мытарь.
Мытарь – грязный коррупционер, человек, который собирает деньги для того, чтобы отдать их оккупантам своей родины, человек плохой со всех точек зрения. Но он и со своей точки зрения плох, этот человек. И он говорит: «Боже, милостив буди мне, грешному».
Фарисейство нашей позиции чаще всего состоит в том, что если не на словах, то внутри мы убеждены, что билет в Царство Небесное у нас в кармане, потому что мы то-то, то-то и то-то делаем. А действительность такова, что делать то-то, то-то и то-то – необходимо, но это лишь предпосылки к твоей жизни в Боге. Как если ты собираешься ехать на поезде, тебе нужно собрать чемодан, должным образом одеться, купить билет, но из этого совершенно не следует, что ты поедешь на этом поезде. Если ты на него опоздаешь, то чемодан не поможет. В нашей земной действительности можно поменять билеты и сесть на другой поезд, а в Царствие Небесное другого поезда не будет. Он уйдет – с тобой или без тебя.

Текст книги «Притчи Бога нашего Иисуса Христа»

Сказал Господь следующую притчу: «Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь; пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаза на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику. Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот, ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Предложенная нашему вниманию притча о мытаре и фарисее имеет для нас, христиан, весьма важное значение. Она со всею ясностью показывает нам, чего мы должны избегать и к чему стремиться, чтобы наше покаяние было благотворно для нашей нравственной жизни.

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Перед нами два человека, совершенно противоположного характера. Один фарисей, человек, принадлежащий к классу людей, пользовавшихся славою праведников и всеобщим уважением, но, на самом деле, не чуждый многих пороков; другой мытарь, один из тех людей, которые почитались великими грешниками, и потому всеми были презираемы, от которых все отвращались, хотя и многие из них не были достойны такого отвращения.

Притча о мытаре и фарисее. Художник Г. Доре

Вот оба они, и мнимый праведник, и мнимый грешник, вошли в Церковь, то есть в один из дворов или придворов храма Иерусалимского.

Иерусалимский храм во времена Христа имел такой вид и устройство. Совокупность всех священных зданий представляет правильный четырехугольник в пятьсот локтей в длину, окруженный толстыми стенами, в виде укреплений. В них ведут восемь громадных ворот с оборонительными башнями наверху. В северо-западном углу четырехугольника – громадное квадратное здание из белого мрамора, обложенное золотыми пластинками, выделяется посреди террас и колоннад, возвышаясь на сто локтей: это – Святилище, ослепительное как снег.

Переступив через порог одних из восьми наружных ворот, богомолец вступает на паперть или притвор на обширном дворе язычников. Два портика идут вдоль ограды к востоку и югу, первый, восточный, назывался портиком Соломона, другой, южный – портиком царским. Притвор язычников был доступен всем язычникам и иудеям, отлученным от общения, и еретикам наравне с правоверующими, нечистым – наравне с очистившимися.

Богато обделанные каменные перила и на расстоянии десяти локтей за ними громадная стена отделяла двор язычников от двора, предназначенного для иудеев. Через перила вели тринадцать ворот, перед которыми находились тринадцать столбов с надписями, запрещающими под страхом смерти переходить порог тем, которые по своей религии или какой-нибудь предусмотренной законом нечистоте были недостойны этого.

Стена, шедшая за перилами, простиралась на двадцать пять локтей в вышину и имела девять ворот: четверо с севера, четверо с юга и одни с востока, называвшиеся красными или коринскими. От каждых ворот вело крыльцо в четырнадцать ступеней, по которым нужно было подняться, чтобы войти на паперть женщин.

Перед притвором женщин, за перилами, находился двор израиля, предназначенный для мужчин; он углублялся только на пять метров; вход в него был через громадные бронзовые ворота, известные под названием Никаноровых, на них возвышалась величественная башня, на которую вело крыльцо, состоявшее из пятнадцати ступеней.

За двором израиля был расположен двор священников, отделенный другими перилами. Средину его занимал громадный жертвенник всесожжений; здесь же помещались и мраморные столы, которые служили для заклания жертв.

Сзади, за алтарем, стоит Святилище, жилище Иеговы. Вход в него закрывают двустворчатые двери, обложенные золотом и увенчанные большой величины золотою виноградною кистью. Внутренность состоит из двух больших четырехугольных комнат, отделенных одна от другой широким вавилонским занавесом, на котором изображены херувимы с большими крыльями – это завеса храма. Комната, находящаяся перед этою завесою, называется Святое. В ней, у северной стены, стоит стол с хлебами предложения, в южной части – золотой подсвечник с семью ветвями; посредине, немного к западу, жертвенник курений, на котором два раза в день – утром и вечером, возжигается фимиам в честь Иеговы.

Притча о мытаре и фарисее. Художники Й.

Бокх и Т. Миртш

За завесою ничего нет. Святое Святых пусто. После того, как исчез ковчег завета, в этом отделении помещается только камень, известный под именем основания, чуждый украшений, образ Того, на Котором зиждется весь мир.

Итак, оба – и фарисей и мытарь пришли в храм для молитвы, хотя и по разным причинам: один – благодарить Бога за то, что Он сподобил его жить благочестиво, другой – каяться во грехах своих и просить у Него отпущения. Хороший обычай сводить все к одному – к молитве. Фарисей же, став, молился сам в себе.

В подлинном тексте слово «стоял» соответствует усиленному выражению фарисейства. Фарисей стоял, так сказать, в выдающемся положении, так что он мог быть всеми замечен, обратить на себя общее внимание своею набожностью. Слова: «став, молился сам в себе» могут быть поставлены и в иное сочетание, а именно: став сам по себе, поодаль от других. В этой молитве фарисей вполне обнаружил себя, как человека, исполненного гордости и самолюбия.

Приступ его молитвы, по-видимому, обещает много, ибо фарисей сознает, что без помощи Божьей человек не может творить добро, так как благодарит Бога за свои добрые дела. Но то, что обещает приступ его молитвы, быстро исчезает: благодарностью к Богу он прикрывает свое самодовольство, хвала к Богу служит у него только средством для выражения того, как он доволен собою, что он лучше других, что он праведник.

Почему же так высоко думает о себе фарисей? «Пощусь, – говорит он, – два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Вот подвиги, вот добродетели, которые делают фарисея, по мнению его самого, лучшим, чем другие. По закону Моисееву определено было поститься один день в году, именно, в великий день очищения, а он постится два раза в неделю. Закон Моисеев повелевает отдавать на содержание священников и левитов десятину от плодов земли и от стада, а он отдает десятую часть из всего, что приобретает, до самых мелочей, даже с мяты, аниса и тмина, трав, употребляемых для приправы кушаний. Таким образом, фарисей, восхваляя себя за добродетели, не покаялся ни в одном грехе, как будто бы действительно не было у него грехов. Он не чувствует в себе каких-либо недостатков, видит одни только достоинства и совершенства.

Так самохваление затуманило у него сознание собственных недостатков, и он остался в своих глазах чистым и беспорочным праведником, думая, очевидно, неправильно, фарисей в молитве не только хвалил себя, но и порицал других. Я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь, – говорил он. Видно, что фарисей благодарил Бога не столько за блага, которые сам имеет, сколько за беззакония, которые в других видит. Не видя в глазах своих бревна, усматривает в глазах ближних сучок.

Укоряет перед лицем Божьим ближнего, как порочного, как преступника, между тем как Бог имеет его под Своим провидением и милует. Ставит сего мытаря между хищными и неправедниками, тогда как, может быть, этот низкий в его глазах, через час, каким-нибудь способом, поднимается выше, чтобы узреть Христа.

Притча о мытаре и фарисее. Икона

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо, но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику!

Мытарь стоял вдали от Святилища. Он не почитает себя достойным стать в ряду прочих, а избирает место позади всех. Пусть другие идут мимо него и указывают на него, как на известного всем грешника. Никто не обвинит его более, как он винит сам себя. Теперь не скрывать грехи свои пришел он, а открыть их перед Богом, и много ли значит, если люди будут смотреть на него, как на грешника?

Кающийся мытарь не смел даже поднять глаз на небо. Кого стыдится он? Не столько людей, сколько самого себя. Если внешние очи его склонны к земле, то внутренние погружены во глубину сердца, и здесь видят все безобразие и мерзость грехов.

Как же подняться очам его к небу? Чистота неба еще более откроет нечистоты души грешника. Притом и не подъемля очей к жилищу славы Божьей, мытарь, сознающий грехи свои, чувствует, что он весь открыт перед всевидящим оком Божьим, сознает даже, что взор вечной правды и Святости теперь особенно остановился на нем и как бы жжет душу его. Не потому ли кающийся и не смеет поднять очей к небу, чтобы не встретить ему здесь гневного взора небесного правосудия?

Ударял себя в грудь. Здесь, в сердце, чувствует мытарь мучения своей совести, здесь преимущественно отзывается болезнь души его. И он хочет более сокрушить сердце свое, хочет заставить его еще сильнее сознать свое бедствие от грехов. Так свойственно поступать тем, которые во всей силе чувствуют свое бедственное состояние и в этом бедствии обвиняют одних самих себя.

Боже, будь милостив ко мне, грешнику. Ничем не извиняет себя мытарь, ничем не умаляет тяжести грехов своих. Не говорит: взгляни, Боже, на мои слабости, на соблазны и льстивые искушения, окружившие меня в жизни, среди которых никто не может остаться невинным. Одно говорит: я грешник, – помилуй меня! Я грешник – и только! больше ничего не вижу в себе, нет доброго во мне, нет ничего, за что бы ожидать мне пощады. Прибегаю к Твоему бесконечному милосердию, оно одно может спасти меня. Боже! Будь ко мне милостив.

Сказываю вам, заключает притчу Господь, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится. Мытарь вышел из храма оправданным, а фарисей – осужденным от Бога.

Фарисея возвышенная гордость унизила, а мытаря кроткое и униженное смирение возвысило. Смирение мытаря больше было угодно Богу, нежели пустое перечисление дел фарисея. Хорошо об этом говорит Златоуст: «Соединенную с гордостью добродетель превышает смирение с грехом, ибо гордость легко унижает добродетель, а смирение превышает тяжесть греха».

Эта притча поучает нас, что гордость противна Богу и пагубна для душ наших и как угодно перед Богом и душеспасительно для нас смирение, унижение себя, сознание своей греховности перед Богом и людьми.

Гордость есть первый грех в мире, она – порождение сатаны. Один из светлых духов – ангелов, которых Бог сотворил прежде видимого мира, возгордился перед Богом и захотел стать равным Богу. Свои мысли и желания он сообщил и множеству других ангелов и привлек их на свою сторону. За такое нечестие всеведующий и всезнающий Господь проклял их всех, отлучил их от светлых ангелов, низвергнул с неба и осудил на вечное пребывание в аду. Так, гордость привела ангелов к погибели. Гордость на великую высоту возносит гордого, а оттуда низвергает она в бездну. Лопнувший пузырь обращается в ничто, и память гордого погибнет. Гордость есть враг всех добродетелей, которые обращаются в пыль и разносятся дуновением гордости. «Гордым Бог противится», никем Он так не гнушается, как надменными и гордыми, ибо что «высоко у людей, то мерзость перед Богом», а поэтому «нечист перед Господом всякий высокосердый».

Притча о мытаре и фарисее. Художник А. Бида

И сколько записано примеров того, что Господь гордых людей карал, сколько есть поучительных уроков для нас! Фараон египетский за гордость наказан Богом потоплением в море. Навуходоносор, царь вавилонский, на семь лет был лишен разума и жил и питался вместе с животными, за что? За гордость.

В жизнеописании Святого священномученика Харлампия, епископа города Магнезии, рассказывается следующее. Когда римский император Север мучил Святого Харлампия и велел опалить его огнем, то слуги царские, подошедшие к мученику с огнем, были сами опалены; до семидесяти человек погибло от пламени, а Святой Харлампий остался невредим. Тогда разгневанный и бесчеловечный император, в безумии оскорбленной гордости, напряг лук и выстрелил в высоту на воздух, сказав: «Христос, приди сюда. Если ты живешь на небесах, сойди сюда и поставь на земле шатры Твои, я готовлю на Тебя войну и имею довольно сил, чтобы стать против Тебя, сойди сюда и стань близ меня! Если же нет, то я низложу небеса, погашу солнце и возьму Тебя руками. После этих горделивых и безумных слов земля затряслась, заблистала молния, раздался гром, и страх напал на всех. Император Север невидимою силою был поднят от земли и повис в воздухе. Только по молитве Святого мученика император был избавлен от наказания и остался жив.

От гордого человека отступает и благость Божьего. Вот вам пример: когда однажды было гонение на Христову Церковь, то вместе со Святыми мучениками Петром, Дионисием, Павлом и многими другими взят был некто мессопотамец по имени Никомах.

Когда все христиане-мученики, не надеясь на свои силы, молили Господа укрепить их Своею благодатью, Никомах беспрестанно с гордостью громко взывал: «Я христианин! Я христианин!» И когда мучители принуждали его принести жертву богам языческим – идолам, он тоже гордо отвечал: «Разве ты не знаешь, что христиане идолам не жертвуют». После сего предали его с другими на мучения.

Несколько времени Никомах терпеливо переносил все мучения и раны и, когда другие молили Господа ниспослать им Свою помощь и укрепить их на подвиг страдания, он гордо восклицал: «Я христианин! Христианской праведности поколебать невозможно!» Уже Никомах был близ конца своих подвигов, уже небесный венец имел как бы в руках своих, но сила Божьего не могла пребывать в сосуде, гордостью оскверненном, ибо не любовь к сладчайшему Иисусу, а желание прославиться мужественным терпением вызвало его на священный подвиг страдания.

Притча о мытаре и фарисее. Фрагмент. Неизвестный художник

И Никомах внезапно переменил свой голос и закричал: «За что так жестоко бьете меня? Я никогда не был христианином!» Его тотчас сняли с мучилища, разрешили узы, осыпали похвалами. Но лишь только отступник начал покланяться идолам, внезапный удар поверг его на землю, и он умер.

Человек гордый подобен дереву без корня: такое дерево скоро падает. И теперь есть много таких людей, которые, подобно фарисею, делают добрые дела не для славы Божьей и спасения души своей, а для того, чтобы люди их хвалили и превозносили.

Сколько есть людей, которые усердно молятся и дома, и в храме, и праздники соблюдают, и посты выполняют, но все это делают лишь для того, чтобы заслужить себе похвалу от других, и гордятся, когда им действительно приходится слышать похвалы своей добродетели. Но такая добродетель бесплодна, как бесплодно дерево, не имеющее корня. «Истинная же добродетель не ищет людской похвалы и не услаждается почестью.

Если же мы не должны гордиться своею добродетелью, то тем более не должны гордиться теми земными отличиями, какие по воле Божьей выпали нам на долю. И потому, кого Бог наградил на земле богатством, славою, честью, здоровьем, силою и прочим, пусть таковой счастливец не гордится этим, потому что с ним вместе все это погибнет».

«Имеешь ли большое богатство, – говорит Святой Василий Великий, – принадлежишь ли к числу граждан великого государства, одарен ли телесным здоровьем и красотою, почтен ли от всех за свои заслуги, помни постоянно: из земли сотворен, в землю уйдешь. Если посмотрим в гроб, то не узнаем, раб или владыка лежит тут, богатый или убогий, красивый или безобразный. Поэтому, зная естество свое, ничем не превозносись; тело твое – перст, а земная слава твоя пропадает, как цветок. Все мы, как риза, обветшаем и, как молью, временем будем съедены».

Гордость – мерзость перед Господом. Знайте же и то, что насколько гордость пагубна, настолько смирение спасительно для души нашей, – да без смирения и спастись невозможно. Раз к преподобному Макарию Египетскому пришел один из братий и сказал: «Отец, научи меня, как мне спастись?» – «Ступай к тому месту, сказал преподобный Макарий, где лежат мертвые, и злословь их».

Послушался брат, пошел и злословил мертвых, а потом возвратился к преподобному. «Что же отвечали тебе мертвые на твое злословие?» спросил его старец. «Ничего», – отвечал инок. – «Поди теперь опять туда же и хвали мертвых» – учил инока преподобный. Тот так и сделал. «Ну, что же теперь сказали тебе мертвые?» – спросил Макарий у инока, когда тот возвратился к нему. – «Ничего», – был ответ его. «Вот видишь, сказал Святой Макарий, злословил ты их, они ничего тебе не отвечали, ты начал хвалить – и не отозвались они на твою хвалу.

Так и ты, если хочешь спастись, будь как мертвый: гонят тебя – не гневайся; почитают тебя – не возносись». Так важно смирение в деле спасения нашего. «Смирение есть такая добродетель для жизни христианской, как фундамент для здания. Оно так же важно для благочестия, как корень для растения, которое тотчас теряет свою красоту, свежесть и жизнь, коль скоро его корень мертв.

Притча о мытаре и фарисее. Художник Дж. Тиссо

Ничто не может сравниться с добродетелью смирения, это мать, корень, пища, основание и связь всякого добра, самый верный страж всех добродетелей. Уметь смиряться, значит, уметь подражать Иисусу Христу, преуспевать в добродетели, значит – преуспевать в смирении. Напротив, что все наши добродетели без смирения? Не более как пыль…» И в слове Божьем говорится, что «Господь смиренным дает благодать». «На кого, говорит Господь через пророка Исаию, только на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего перед словом Моим». «Научитесь от Меня, говорил Спаситель, ибо я кроток и смирен сердцем и найдете покой душам вашим».

И Святые люди, чем больше приближались к Богу, тем более, по своему смирению, считали себя грешными и недостойными милости Божьей. Так Авраам, увидев Господа, назвал себя землею и пеплом, Святой пророк Исаия, увидев Господа, сидящего на престоле, высоком и превознесенном, окруженном серафимами, сказал: «Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами… и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа!» Всего угодники Божьи, исполняя заповеди Божьи, почитали себя ниже всех и, все дела свои приписывая Богу, достигали через глубокое смирение высшей степени совершенства.

Вот прекрасный пример искреннего и глубокого смирения. Один сельский житель, наслышавшись о добродетелях и чудотворениях преподобного Сергия, игумена Радонежского, издалека пришел в монастырь его, чтобы увидеть праведника и принять от него благословение. Святого угодника, работавшего в то время в саду, известили о пришедшем к нему, и он велел допустить его.

Крестьянин, увидев человека, слишком просто одетого, копающего гряды, не мог поверить, чтоб это был столь славный Сергий. Решив, что ему в шутку вместо Сергия указали работника, он возвратился в монастырь и вторично спросил: «Где преподобный Сергий?»

Сколько не уверяли его, что он уже видел его в саду, крестьянин не хотел и слышать. Между тем, преподобный Сергий вышел из сада. Крестьянин, гнушаясь им, отворотился в сторону и не хотел взглянуть на него. Ах! Какой труд – и понапрасну! думал он, я пришел для великого пророка, надеясь узреть славу его, но что вижу? Нищего?

Святой узнал его мысли и возблагодарил Бога, ибо как горделивый восхищается хвалою и честью, так смиренномудрый радуется унижению. Он взял крестьянина за руки, ввел в свою келью и поставил перед ним пищу и питье. «Не печалься, добрый человек, сказал он: ты вскоре увидишь Сергия».

В это время объявили, что в монастырь прибыл великий князь; преподобный Сергий вышел к нему навстречу. Как удивился крестьянин, увидев, что государь к сему нищему, как называл он, приступил с благоговением и, поклонясь до земли, просил благословения. Как удивился он, что сей старец сел вместе с князем, между тем как все другие, даже вельможи, стояли перед ним.

Едва выпросив для себя уголок в сенях, он не спускал глаз с того, на кого прежде и взглянуть не хотел. «Сделайте милость, тихонько спросил он, скажите мне! Кто этот старец, подле князя сидящий?» – «Это Сергий», – отвечали ему. Обманутый самим собою, крестьянин заплакал и укорял себя в невежестве. Но Сергий вскоре утешил его.

Притча о мытаре и фарисее. Неизвестный художник

Когда князь простился с праведником, крестьянин припал к ногам преподобного Сергия и раскаялся в безумии своем. «Ты один прав, поднимая его, сказал Святой муж, что почел меня старцем, ничего незначащим, все прочие обманываются».

Христианского смирения не могут терпеть и переносить самые лютые враги наши, дьяволы. В одной книге записано следующее: «К одному из братий (это было в монастыре) приступили бесы и ублажали его.

Но этот смиренномудрый инок сказал им: «Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то из отшествия вашего я заключил бы, что я велик. Если же не перестанете хвалить меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту, ибо нечист перед Господом всякий высокосердый. Итак, или отойдите, чтоб я почел себя за великого человека, или хвалите, а я приобрету через вас великое смирение». Этим обоюдоострым мечом рассуждения они были так поражены, что тотчас исчезли.

А вот и еще пример. В Египте был один знатный начальник: в его дочь вошел демон и страшно мучил ее. Отец несчастной дочери особенно любил и уважал одного инока, который сказал ему: «Никто не может исцелить дочь твою, кроме тех подвижников, которых я знаю. Но если их будешь просить, они, по смирению, не захотят сего сделать. Ты же вот что сделай. Когда придут на торг продавать свои изделия, ты купи их, а когда войдут к тебе в дом взять плату, проси их, пусть помолятся, веруй, что изойдет из нее бес». По совету вельможа пошел на торг и увидел одного из учеников Макария, продававшего сосуды. Он купил у него и пригласил его в дом свой для расчета.

И когда тот инок вошел в дом, бесноватая ударила его по лицу. Он же, по заповеди Иисуса Христа, обратил к ней другую сторону лица. Вдруг бесноватая вскрикнула: «О горе мне! заповедь Его выгоняет меня!» И тотчас девица исцелилась. Тогда все прославили Господа, говоря: «Дух гордыни падает от смирения и от заповедей Христовых скоро исчезает».

Смиренный человек сам себя уничижает и всячески старается избежать людской похвалы и мирской славы. Но зато смирение и прославляется Самим Богом. Один старец никуда не выходил из своей кельи, однако имя затворника было славно и до благоговения уважаемо.

Однажды Дух Святой возвестил ему: «Некто из праведных мужей разрешается от тела; иди, и прежде, нежели умрет он, воздай целование». Старец задумался. «Если выйду днем, думал он, стечется народ, будет, может быть, прославлять меня, а это тяжело для моего сердца. Итак, отправлюсь в путь поздно к вечеру, тайно от всех». Когда смерклось, человек Божий вышел из кельи.

Но вдруг явились от Господа два ангела с лампадами, чтобы освещать ему путь. Весь город сбежался видеть славу праведника. Таким образом, сколько он убегал славы, столько слава следовала за ним, – и исполнились слова Священного Писания: «Всякий, унижающий себя, возвысится!»

Итак, гордость – мерзость перед Господом, грех душепагубный, а смирение есть лучшее украшение души Христианской, добродетель, Богом прославляемая. И чем человек может гордиться? Своим происхождением? Но происхождение наше – ничто, – пыль и прах… Своим умом? Но «всякая премудрость от Господа». Или сокровищами своими. Но все сокровища даны нам от Бога. «Что ты имеешь, чего бы не получил, говорит Святой Апостол Павел. А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» Быть может, своею славою человек может похвалиться? Нет! «Всякая слава человеческая, как цвет на траве: засохла трава и цвет ее опал». Скажите, чем человек еще может хвалиться и гордиться. Добрыми делами? Но разве есть какое-нибудь добро собственно наше? Бог производит в нас желание добра. Он же и дает силы для совершения его, добро, сделанное нами, есть дар Божий, милость Божьего, следовательно, мы обязаны благодарить за него Бога, а не превозноситься и гордиться им.

Итак, чем же мы вправе хвалиться? Ничем. Хвалясь, мы присваиваем себе принадлежащее Богу. Поэтому «гордым Бог противится, смиренным же подает благодать».

Притча о мытаре и фарисее. Витраж Кельнского собора. Германия

Толкование Евангелия на каждый день года. Неделя о мытаре и фарисее

Лк., 89 зач., 18, 10–14

Сказал Господь такую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Два человека вошли в храм помолиться. Один фарисей, а другой мытарь. Два человека, два грешника с одной только разницей, что фарисей не видел себя грешником, а мытарь глубоко сознавал и переживал это. Фарисей стал на видном месте, посередине храма или перед самым алтарем, он – достойная личность в обществе и в Церкви, а мытарь, не смея пройти вперед, стал у самого порога, как сказано в Евангелии, вдали.

Гордость фарисея и уверенность его в собственной праведности были таковы, что он искал первого места не только в глазах людей, но и перед Богом, и занимал лучшее место не только за обедами и собраниями, но и за молитвой. Одного этого достаточно, чтобы понять, какой страшной неправедностью поражен фарисей и как ослепил его грех. Грех ослепляет. «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1, 8). Предел нечестия заключается в том, что мы, будучи лживыми, как свидетельствует слово Божие, считаем себя праведными, а «Пришедшего в мир грешныя спасти» представляем лживым (Сравн.1 Ин. 5, 10).

Обратим внимание на то, что о фарисее сказано: он молился сам в себе: «Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди». Святитель Феофан Затворник говорит, что наружно в Церкви все молятся истинными словами, теми, которые поются и читаются за богослужением, и все эти слова исполнены покаяния. Но Богу важнее, как молится каждый из нас сам в себе. Бог слушает более внимательно то, что сердце говорит, а не уста, то, что человек думает и чувствует во время молитвы. Язык может обманывать, но сердце не обманывает, оно показывает человека таким, каков он есть. Блаженный Максим Христа ради юродивый говорит: «Знай, что ни Бог не может тебя обмануть, ни ты Его». «Всяк крестится, да не всяк молится». Фарисей тот, кто «бородой Авраам, а делами – Хам».

Грешный человек пришел в храм, чтобы бесчестить других людей и похвалиться своими добрыми делами. Он не грабитель, не обидчик, не прелюбодей, как другие. Мало того! Он постится два раза в неделю и десятую часть из всего, что имеет, отдает на Церковь и нищим. Запомним, братья и сестры, с самого начала нашего пути к Великому Посту: пост и молитва, и добрые наши дела, оказывается, могут не приближать нас к Богу, а наоборот, удалять от Бога и от людей. Пост и молитва, и милостыня существуют для того, чтобы мы научились смирению и любви к Богу и человеку. Фарисей постился и давал милостыню, но он презирал и ненавидел других, надмевался и превозносился перед Богом. И вообще, зачем ему было в храм приходить, если Бог отправляет его домой ни с чем! Господь показывает ложное благочестие – то фарисейство, которое неистребимо в человечестве и живо до сих пор среди христиан. Оно – как высокое, до времени зеленое дерево, не имеющее плода и гнилое внутри.

Как научиться молиться? Вот как надо молиться: мытарь, стоя вдали, не смел поднять глаз к небесам, но ударял себя в грудь, говоря: «Боже, милостив будь ко мне, грешнику». Он стоял вдали. Бог видит его так же хорошо, когда он стоит неприметно в толпе, как если бы он стоял один в середине храма . Подлинно, молитва – всегда молитва покаяния. «Покаяние человека – Божий праздник», – говорит преподобный Ефрем Сирин. Он стоит вдали, он чувствует свое ничтожество перед Богом и исполняется смирения перед величием Божиим. Господь заканчивает притчу словами «Ибо всякий, возвышающий себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». «Пока человек не достигнет смирения, он не получит награды за свои труды, – говорит преподобный Ефрем Сирин. – Награда дается за смирение, а не за труды». Не за пост, не за молитву, не за добрые дела. Но кто унижает себя? Не тот, кто старается показаться меньше, чем он есть, говорят святые отцы, но тот, кто видит свою малость из-за своих грехов. Поистине, человек, даже если он желает, не может унизить себя больше, чем грех унижает его. Для человека, который чувствует и сознает глубины, в которые опустил его грех, невозможно опуститься ниже. Грех всегда может столкнуть нас вниз, в бездну вечной погибели, ниже, чем мы можем представить. Только через смирение в познании собственной нашей греховности может открыться нам тайна смирения Христова, в котором сокрыта красота и совершенство Божественной любви.

Наше чувство греха, говорят святые отцы, зависит от нашей близости к Богу. Чувство греха – мера знания душою Бога. Святой Иоанн Предтеча, величайший из рожденных женами, исполняется страха при приближении Христа: «Я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1, 7). Когда пророк Исаия оказался в Божием присутствии в видении Господа, сидящего на Престоле, он осознал свою греховность: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами… – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6, 5). Когда апостолу Петру открылась в чудесной ловле рыб сила Божия, он припал к ногам Христа, умоляя: «Отойди от меня, Господи, ибо я человек грешный».

Из-за близости ко Христу апостол Павел мог называть себя первым из грешников. Эти слова повторяет святой Иоанн Златоуст и вся Церковь до скончания века, и каждый из нас, когда мы приступаем к таинству причащения Тела и Крови Христовых. Горе нам, если мы повторяем их одними устами.

Мы живем в мире, где все меньше чувство греха. Можно подумать, в «безгрешном обществе», у которого одна забота – чтобы был «безопасный грех». Современного человека уже не тревожит грех, его беспокоят последствия греха: болезни, катастрофы, войны, внутренняя пустота и отчаяние. Пока мы будем тратить все силы на то, чтобы победить последствия греха, пряча грех, пока мы не принесем его Богу в смиренном покаянии, последствия греха будут делать нашу жизнь все более несчастной.

Самое важное, что происходит сегодня в мире, это то, что люди теряют чувство греха. Например, древний грех прелюбодеяния воспринимается сейчас большинством – как выражение любви и свободы, и потому это вовсе не грех, а добродетель. Древний грех мужеложства – просто как иной стиль жизни. И если это не добродетель, то, по крайней мере, это уже как бы не безнравственно. Просто это – другое.

И еще две очевидных и существенных закономерности. Чем больше в мире греха, тем меньше грех ощущается как грех. И пока человек не начнет чувствовать, что грех – это грех, и что такое грех, он будет видеть других большими грешниками, чем он сам, он будет фарисеем.

И, наконец, самое главное, что мы должны запомнить сегодня навеки. Как бы ни был велик грех, есть нечто большее греха, это – Божия благодать. Божия благодать всегда больше греха, и потому апостол Павел говорит: «Верно слово и всякого приятия достойно, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, от которых я первый».

Кажется, безумие мира уже достигло предела. Но святые отцы говорят, что мы не видим тысячной доли зла, которое в мире, и точно так же тысячной доли любви Бога к миру. Мы знаем, что никогда зло не одолеет до конца любовь. Никогда! Что никогда грех не будет сильнее милосердия. Более того, мы знаем: чем больше неистовствует зло – пусть зверь уже кажется сорвавшимся с цепи – тем более Дух Божий ведет нас. Там, где зло наглеет, там становится очевидным для верных присутствие Духа. «А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5, 20).

Никогда, может быть, еще не была явлена сила Христова Его Церкви так, как сегодня. И призываются войти в эту славу, как никогда, грешники кающиеся, ибо, как никогда, приблизилось Царство Небесное.