Дэй Леклер: Родственные души

Дэй Леклер

Родственные души

ПРОЛОГ

Ривер Сьерра внимательно смотрела на торт, на котором весело горели шесть розовых свечек: пять — это столько ей сейчас исполнилось лет, а шестая — в честь следующего дня рождения. Хорошо бы задуть свечи вместе с папой, но… он может спросить, какое желание она загадала, и тогда… — ведь всем известно, что желания не сбываются, если о них сказать.

Ривер подперла подбородок ладошками. Желание у нее было очень важное, наверное самое важное в ее жизни. Она закусила нижнюю губку это желание папе не очень-то понравится, и он может сильно рассердиться. Она наморщила лоб. А если держать его в секрете? Если она не скажет о нем, то папа ни о чем и не догадается, тем более что ее желание — волшебное. Очень трудно не проговориться папе — ведь она раньше все ему рассказывала. Но на этот раз…

Склонив голову набок, Ривер следила за тем, как толстая капля воска скатывается на сахарную глазурь. Хорошо. Она никому ничего не скажет. Никому… кроме Джем, а Джем не считается, потому что Джем — компьютер, всего-навсего машина. Но она, Ривер, знает, что это не так: Джем живая.

— НЕОБХОДИМО ЗАГАДАТЬ ЖЕЛАНИЕ, ЧТОБЫ СВЕЧИ КАК СЛЕДУЕТ ЗАДУЛИСЬ, заявил компьютер.

— Ты хочешь сказать, что ничего не получится, если я его не загадаю до того, как задую свечи?

— ДА.

Ривер взглянула на отцовский подарок — еще одну книжку сказок Джека Кролика с замечательными картинками. Папа купил большую картину из этой книжки и повесил на стенку у нее в спальне. Ей очень нравилась эта картина там была нарисована фея, летящая верхом на бабочке. У феи были длинные черные волосы, как у самой Ривер. В сказке фея умела исполнять желания. А вот умеет ли она исполнять желания, загаданные в день рождения? В этом Ривер сомневалась.

— ЖЕЛАНИЕ ЗАГАДАНО? — спросила Джем.

— Нет.

— ЕСТЬ ОПАСНОСТЬ ПОЖАРА.

— Что?

— ПОТОРОПИСЬ.

— А… Хорошо. — Ривер приняла решение. Если папа на нее рассердится, то в наказание ей придется всего лишь посидеть у себя на кровати. Тогда она станет читать книжки и разглядывать картину на стене. Это совсем даже неплохо.

Но если желание исполнится… Ривер закрыла глаза и прошептала:

— Я хочу маму. Пусть она будет точно такой же, как фея на картинке. — Произнеся это, Ривер открыла глаза и задула свечи.

Все! Она загадала желание, и теперь ей остается ждать, когда оно сбудется. Джем говорит, что желания в день рождения всегда сбываются.

Джей Ранделл вошла в свой кабинет. Фирма «Блакстон» занималась «добыванием» для клиентов всевозможных «ценностей», при этом не имело значения, каких — духовных или материальных, — фирма была способна на все. Джей работала здесь почти год благодаря своему зятю Матиасу Блакстону, и работа ей очень нравилась.

— Какое у мистера Блакстона расписание на сегодня? — спросила она недавно приобретенную новую компьютерную установку под названием «Джем». Джей показалось странным, что Матиас до сих пор не пришел.

— МИСТЕРА БЛАКСТОНА НЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, ВКЛЮЧИТЕ «ПАМЯТЬ» И СЛЕДУЙТЕ УКАЗАНИЯМ.

Компьютер «говорил» женским голосом, и это не переставало удивлять Джей. Ох уж эти интерактивные компьютеры!

— Хорошо, — ответила она. Включив «память» на пульте, Джей прочитала указание.

— Не может быть, — пробормотала она. Наконец-то Матиас дает ей возможность, о которой она давно мечтала: самой сделать клиенту рождественский подарок.

Этот вид услуг был у Матиаса любимым. В декабре зять превращался в «тайного» Санта-Клауса и, действуя за «кулисами», выполнял сокровенные желания тех, кто в этом нуждался. Значит, он настолько доверяет ей, что предлагает осуществить один из его «волшебных» проектов. Учитывая, что сейчас только октябрь, он хочет дать ей время для «разбега».

Джей сосредоточенно изучала скудную информацию: необходимо исполнить желание пятилетней девочки Ривер Сьерры из Денвера, штат Колорадо. Билет на самолет уже заказан, и она должна, не мешкая, отправиться туда. Джей показалось странным, что этот проект следует держать ото всех в секрете — о нем знает только Матиас и она.

— Джем, известно ли еще что-нибудь о Ривер Сьерре?

— ИНФОРМАЦИЯ НЕДОСТУПНА.

— Но почему? — не поняла Джей. — Мне велено выполнить просьбу ребенка. Как же я смогу это сделать без необходимых сведений?

Компьютер «помолчал», затем сообщил:

— ИНФОРМАЦИЯ НЕДОСТУПНА. ПОЖАЛУЙСТА, ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ В АЭРОПОРТ. ДО ВЗЛЕТА ОСТАЕТСЯ ОДИН ЧАС ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ МИНУТ.

Девочка не верит в любовь, но все же встречает мальчика, в которого сильно влюбляется. Однако выясняется, что, когда они вместе, миру грозит опасность. Есть ли у героев будущее или они расстанутся, дав обещание любить друг друга вечно?

Волнующий и обнадеживающий роман о первой любви, семье, науке и взаимосвязанности всего в этом мире.

«…Настоящая любовь не может все исправить. Настоящая любовь не побеждает все. И, что самое важное, настоящая любовь не нуждается в «жили они долго и счастливо», ведь дело совсем не в этом. А в том, что она меняет тебя. Сжигает в пепел твое сердце, которое восстает как феникс, сильнее и прекраснее, чем раньше…»

«Книга, которая затягивает с самого начала и держит в напряжении на пути к невероятному финалу…»

Джанет Смит, директор программы Эдинбургского книжного фестиваля

«Роман о любви, который согреет вашу душу. Холли Борн потрясающе передает эмоции. Рекомендую».

SnugglingontheSofa, популярный книжный сайт-обозреватель

Холли Борн стала известна благодаря своему блогу, который посвящен темам феминизма. Первые две книги Холли Борн – «Манифест, как стать интересной» и «Родственные души» – были очень тепло встречены критиками и переведены на шесть языков. Прежде чем стать писателем, Холли была редактором и консультантом по взаимоотношениям для благотворительного сайта.

Читать онлайн «Родственные души» автора О’Генри — RuLit — Страница 1

О’Генри

Родственные души

О.Генри

Родственные души

Вор быстро скользнул в окно и замер, стараясь освоиться с обстановкой. Всякий уважающий себя вор сначала освоится среди чужого добра, а потом начнет его присваивать.

Вор находился в частном особняке Заколоченная парадная дверь и неподстриженный плющ подсказали ему, что хозяйка дома сидит сейчас где-нибудь на мраморной террасе, омываемой волнами океана, и объясняет исполненному сочувствия молодому человеку в спортивной морской фуражке, что никто никогда не понимал ее одинокой и возвышенной души. Освещенные окна третьего этажа в сочетании с концом сезона в свою очередь свидетельствовали о том, что хозяин уже вернулся домой и скоро потушит свет и отойдет ко сну. Ибо сентябрь — такая пора в природе и в жизни человека, когда всякий добропорядочный семьянин приходит к заключению, что стенографистки и кабаре на крышах — тщета и суета, и, ощутив в себе тягу к благопристойности и нравственному совершенству, как ценностям более прочным, начинает поджидать домой свою законную половину.

Вор закурил сигарету. Прикрытый ладонью огонек спички осветил на мгновение то, что было в нем наиболее выдающегося, — его длинный нос и торчащие скулы. Вор принадлежал к третьей разновидности. Эта разновидность еще не изучена и не получила широкого признания. Полиция познакомила нас только с первой и со второй. Классификация их чрезвычайно проста. Отличительной приметой служит воротничок.

Если на пойманном воре не удается обнаружить крахмального воротничка, нам заявляют, что это опаснейший выродок, вконец разложившийся тип, и тотчас возникает подозрение — не тот ли это закоренелый преступник, который в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году выкрал наручники из кармана полицейского Хэннесси и нахально избежал ареста.

Представитель другой широко известной разновидности — это вор в крахмальном воротничке. Его обычно называют вор-джентльмен. Днем он либо завтракает в смокинге, либо расхаживает, переодевшись обойщиком, вечером же — приступает к своему основному, гнусному занятию — ограблению квартир. Мать его — весьма богатая, почтенная леди, проживающая в респектабелынейшем Ошеан-Гроув, и когда его препровождают в тюремную камеру, он первым долгом требует себе пилочку для ногтей и «Полицейскую газету». У него есть жена в каждом штате и невесты во всех территориях, и газеты сериями печатают портреты жертв его матримониальной страсти, используя для этого извлеченные из архива фотографии недужных особ женского пола, от которых отказались все доктора и которые получили исцеление от одного флакона патентованного средства, испытав значительное облегчение при первом же глотке.

На воре был синий свитер. Этот вор не принадлежал ни к категории джентльменов, ни к категории поваров из Адовой Кухни. Полиция, несомненно, стала бы в тупик при попытке его классифицировать. Ей еще не доводилось слышать о солидном, степенном воре, не проявляющем тенденции ни опуститься на дно, ни залететь слишком высоко.

Вор третьей категории начал крадучись продвигаться вперед. Он не носил на лице маски, не держал в руке потайного фонарика, и на ногах у него не было башмаков на каучуковой подошве. Вместо этого он запасся револьвером тридцать восьмого калибра и задумчиво жевал мятную резинку.

Мебель в доме еще стояла в чехлах. Серебро было убрано подальше — в сейфы. Вор не рассчитывал на особенно богатый «улов». Путь его лежал в тускло освещенную комнату третьего этажа, где хозяин дома спал тяжелым сном после тех услад, которые он так или иначе должен был находить, дабы не погибнуть под бременем Одиночества. Там и следовало «пощупать» на предмет честной, законной, профессиональной поживы. Может, попадется немного денег, часы, булавка с драгоценным камнем, словом, ничего сногсшибательного, выходящего из ряда вон. Просто вор увидел распахнутое окно и решил попытать счастья.

Вор неслышно приоткрыл дверь в слабо освещенную комнату. Газовый рожок был привернут. На кровати спал человек. На туалетном столике в беспорядке валялись различные предметы пачка смятых банкнот, часы, ключи, три покерных фишки, несколько сломанных сигар и розовый шелковый бант. Тут же стояла бутылка сельтерской, припасенная на утро для прояснения мозгов.

Вор сделал три осторожных шага по направлению к столику. Спящий жалобно застонал и открыл глаза. И тут же сунул правую руку под подушку, но не успел вытащить ее обратно.

— Лежать тихо! — сказал вор нормальным человеческим голосом. Воры третьей категории не говорят свистящим шепотом. Человек в постели посмотрел на дуло направленного на него револьвера и замер.

— Руки вверх! — приказал вор.

Лекарство от уныния Лекарство от уныния Поездка к отцу Санькина доля Боже, ущедри и благослови Молитва Веры Радости Надежды Посреди сени смертныя Непонятная книга Другой человек Кто мой ближний? Кто такая Магдалина Рязанская подвижница
Истории отца Бориса Молитва священника Путь к Богу Есть у нас ещё дома дела Катя-попрошайка Дорожные были Рыбный пирог для детей Отец Борис и свидетели Иеговы
Истории отца Валериана Пельмени для Витальки Чужое послушание Ленитесь, братия, ленитесь! Как отец Валериан с осуждением боролся Жареная картошка на зиму Отец Валериан, Петенька-здоровяк и умиление Раздражительный Виталька Где мой Мишенька?
Сей род ищущих Господа Один день священника Неплодная смоковница Сей род ищущих Господа… или Дороги, которые мы выбираем Короткая история о недолгой жизни Славы-чеха Бронь в монастырской гостинице Особенный день Глас хлада тонка Небесные уроки
Афонские истории Афон — это духовная школа Первая ночь на Афоне Афонские старцы Страшные Карули Отец Стефан Камушек из пещеры Гостеприимная встреча Внутренние Карули Келья пустынника Сердце человека обдумывает свой путь В предвкушении подъема Дорога к вершине Страхования Скит Панагии На вершине Мы заблудились Ночлег в келье святого Иоанна Предтечи и урок любви Христовой Послушание от Бога Афонские послушания Афонское искушение Пасхальная радость Святыни Афона Встречи Урок отца Ионы
Сорок минут О старом серванте Родственные души И никаких таблеток! Превентивный удар Лешка-тюфяк Живый в помощи Вышняго Права человека Сорок минут Лекарство от уныния
Лекарство от уныния

Быть иль не быть — вот в чем вопрос! Эти строки Ксюха хорошо помнила, и они как нельзя лучше подходили к ее сегодняшней ситуации. Вопрос стоял, прямо скажем, ребром. И, похоже, ситуация эта складывалась не в пользу Ксюхи. Не быть, не жить. Что ж… И так долго она прожила на белом свете — уже за двадцать перевалило. А ведь всегда жила одним днем. День пережит — и слава Богу! Но прежде, чем все решится, ей нужно предпринять три последние попытки, пройти три дороги. Очень важные. Каждая из них могла продлить ее жизнь, а могла приблизить смерть. Попытка первая Мимо прошел официант с подносом—запах жареного мяса одурманил, вышиб все мысли из головы, все тело стало одним пустым тянущим желудком. Повела носом вслед, но официант кивнул головой — жди! — и скрылся в полумраке уютного зала. Слушай музыку, Ксюха! Кафе «Березка» находилось в центре города, оформлено было в русском народном стиле, и теплый баритон печально выводил: Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым… Почти все ее детдомовские подружки остались молодыми навсегда — там, на краю города, среди тихих крестов. Кто-то умер сам от вина и наркотиков, от ВИЧ-инфекции, кого убили. А у некоторых и могилки нет: пропали, сгинули без вести — ровно никогда и не рождались. Подружка Ленка, высокая, крепкая, сильная, красивая — жить бы да жить, — умерла. А она, Ксюха, невзрачная — жива. Пока жива. До Ленки ей далеко, конечно… Вот разве что глаза… Глазау Ксюхи, говорят, красивые, выразительные. Атак — маленькая, худенькая, «задохлик». И училась — так себе. Ленка хорошо училась, почти отличница. Тянула за собой Ксюху, остальных девчонок. Мечтала о счастливом будущем: свой дом, семья, любимая работа. Путешествовать мечтала. Говорила: «Прорвемся, девчонки! Пусть те, кто нас бросил, локти кусают!» Могла постоять за себя. Ксюха за себя постоять не могла — задохлик, поэтому при спорах и ссорах сразу уходила, ни с кем не ругалась, не задиралась — так шансы уцелеть увеличивались. Да и по характеру она была необидчивая. Учиться всех отправили в третье училище — на штукатуров-маляров, выбирать не приходилось. Учили их неважно: в основном полы мыть и обои сдирать — бесплатная рабочая сила. А после училища они с Ленкой оказались на стройке. Счастливое будущее отодвигалось все дальше, ускользало за неподъемными ведрами цемента и песка, которые замешивались вручную, за ледяными сквозняками пустых окон. Мечты растворялись в сырости холодных стен, мокрых от раствора, пугливо исчезали от мата пьяных мужиков-строителей, от грязной, задубевшей спецодежды, стоящей вертикально при раздевании. Покрасочные работы по технике безопасности нельзя выполнять в одиночку, и красили вдвоем. Ленка всегда красила больше, потому что Ксюха не справлялась, в полуобморочном состоянии выползала отдышаться. Мужики ухмылялись: «Хорошая, девки, у вас работа: краску и растворитель можно задаром и беспалево нюхать! Вон одна уже готова!» Жили в общежитии, как в детдоме, — твоя только койка, и то, когда придешь, на ней может сидеть кто угодно. Рядом на кровати соседка — все руки в шрамах от попыток суицида. В туалет выйти страшно — в коридорах пьяные разборки. К Ксюхе на стройке почти не приставали: слишком мала и худа, чумазый заморыш. А вот рослую Ленку все пытались напоить, угостить сигаретой, облапать. Смеялись: «Строители не пьют, они греются!» Апотом Ленку изнасиловали, и она очень изменилась. Стала соглашаться погреться. Потом все понеслось со страшной скоростью, и мечты детдомовской отличницы были глубоко похоронены под литрами дешевого портвейна, а затем — года не прошло — умерла и Ленка: паленая водка. Ксюха не пила, не курила — жить хотелось, она и без вина шаталась от слабости, без сигарет мучилась от постоянной одышки. Одна страсть не обошла ее стороной — мат. Никак не могла от этой привычки отделаться. Со старшими вроде держится, а начнет что-то рассказывать, увлечется — и сругается. После

Читать онлайн ««Родственные души» и другие рассказы» автора Рожнёва Ольга Леонидовна — RuLit — Страница 1

Лекарство от уныния

Лекарство от уныния

Поездка к отцу

Санькина доля

Боже, ущедри и благослови

Молитва Веры

Радости Надежды

Посреди сени смертныя

Непонятная книга

Другой человек

Кто мой ближний?

Кто такая Магдалина

Рязанская подвижница

Истории отца Бориса

Молитва священника

Путь к Богу

Есть у нас ещё дома дела

Катя-попрошайка

Дорожные были

Рыбный пирог для детей

Отец Борис и свидетели Иеговы

Истории отца Валериана

Пельмени для Витальки

Чужое послушание

Ленитесь, братия, ленитесь!

Как отец Валериан с осуждением боролся

Жареная картошка на зиму

Отец Валериан, Петенька-здоровяк и умиление

Раздражительный Виталька

Где мой Мишенька?

Сей род ищущих Господа

Один день священника

Неплодная смоковница

Сей род ищущих Господа… или Дороги, которые мы выбираем

Короткая история о недолгой жизни Славы-чеха

Бронь в монастырской гостинице

Особенный день

Глас хлада тонка

Небесные уроки

Афонские истории

Афон — это духовная школа

Первая ночь на Афоне

Афонские старцы

Страшные Карули

Отец Стефан

Камушек из пещеры

Гостеприимная встреча

Внутренние Карули

Келья пустынника

Сердце человека обдумывает свой путь

В предвкушении подъема

Дорога к вершине

Страхования

Скит Панагии

На вершине

Мы заблудились

Ночлег в келье святого Иоанна Предтечи и урок любви Христовой

Послушание от Бога

Афонские послушания

Афонское искушение

Пасхальная радость

Святыни Афона

Встречи

Урок отца Ионы

Сорок минут

О старом серванте

Родственные души

И никаких таблеток!

Превентивный удар

Лешка-тюфяк

Живый в помощи Вышняго

Права человека

Сорок минут

Лекарство от уныния

Лекарство от уныния

Быть иль не быть — вот в чем вопрос! Эти строки Ксюха хорошо помнила, и они как нельзя лучше подходили к ее сегодняшней ситуации. Вопрос стоял, прямо скажем, ребром. И, похоже, ситуация эта складывалась не в пользу Ксюхи. Не быть, не жить. Что ж… И так долго она прожила на белом свете — уже за двадцать перевалило. А ведь всегда жила одним днем. День пережит — и слава Богу!

Но прежде, чем все решится, ей нужно предпринять три последние попытки, пройти три дороги. Очень важные. Каждая из них могла продлить ее жизнь, а могла приблизить смерть.

Попытка первая

Мимо прошел официант с подносом—запах жареного мяса одурманил, вышиб все мысли из головы, все тело стало одним пустым тянущим желудком. Повела носом вслед, но официант кивнул головой — жди! — и скрылся в полумраке уютного зала. Слушай музыку, Ксюха!

Кафе «Березка» находилось в центре города, оформлено было в русском народном стиле, и теплый баритон печально выводил:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым…

Почти все ее детдомовские подружки остались молодыми навсегда — там, на краю города, среди тихих крестов. Кто-то умер сам от вина и наркотиков, от ВИЧ-инфекции, кого убили. А у некоторых и могилки нет: пропали, сгинули без вести — ровно никогда и не рождались. Подружка Ленка, высокая, крепкая, сильная, красивая — жить бы да жить, — умерла. А она, Ксюха, невзрачная — жива. Пока жива. До Ленки ей далеко, конечно… Вот разве что глаза… Глазау Ксюхи, говорят, красивые, выразительные. Атак — маленькая, худенькая, «задохлик». И училась — так себе.

Ленка хорошо училась, почти отличница. Тянула за собой Ксюху, остальных девчонок. Мечтала о счастливом будущем: свой дом, семья, любимая работа. Путешествовать мечтала. Говорила: «Прорвемся, девчонки! Пусть те, кто нас бросил, локти кусают!» Могла постоять за себя.