Поездка княгини Ольги в Константинополь. Крещение

Первый прием у императора

Записи Константинова обрядника «О церемониях» о двух приемах «Эльги Росены» выдержаны в сухом и сдержанном стиле казенного протокола.

Первая аудиенция русской княгине была назначена на 9 сентября 957 г. Церемониям в этот день не было конца. Сначала Ольгу принял сам Константин в большом триклине (зале) древнего Магнаврского дворца, строительство которого приписывалось Константину I Великому. Император восседал на «троне Соломона», снабженном эффектными механизмами. Ольга вошла в триклин в сопровождении своих «родственниц-архонтисс» и служанок; прочие члены посольства остались в вестибюле, отгороженном от триклина занавесом. Когда Ольга встала на указанное ей место перед троном, заиграли органы, и трон вместе с сидевшим на нем императором внезапно взмыл вверх и затем плавно опустился вниз. После этого маленького представления логофет дрома (глава ведомства почты и внешних связей) от имени Константина задал «архонтиссе Росии» несколько предписанных этикетом вопросов — о здоровье самой государыни, ее вельмож и благоденствии ее страны. Пока чиновник произносил свою речь, механические львы у подножия трона, приподнявшись на лапах, зарычали и забили хвостами, а на ветвях стоявшего рядом золотого дерева искусственными голосами защебетали птицы. Почти тотчас дворцовые слуги внесли в зал дары Ольги, предназначенные василевсу ромеев. За ответными словами Ольги последовало несколько мгновений торжественной тишины; потом вновь зазвучали органы, и княгиня, поклонившись, вышла.

Дав гостье немного отдохнуть, придворные чины провели ее через несколько залов и вестибюлей в триклин Юстиниана, где «архонтиссу Росии» ожидали супруга Константина, императрица Елена Лакапина, и ее невестка Феофано. Торжественная церемония повторилась, только без демонстрации механических чудес. По ее окончании Ольгу вновь проводили в комнату отдыха.

Деловая часть встречи состоялась во внутренних покоях императрицы, в присутствии Константина, Елены и их детей. Василевс пригласил Ольгу сесть, после чего «она беседовала с ним, сколько пожелала».

Во второй половине дня русскую делегацию пригласили на званый обед. Парадные столы были накрыты в триклине Юстиниана (для женщин) и в Хрисотриклине (для мужчин). Войдя в зал, Ольга подошла к креслу императрицы и «наклонила немного голову», тогда как «родственницы-архонтиссы» из ее свиты распростерлись на полу. На время трапезы Ольгу усадили рядом с Еленой за особый стол, места за которым по дворцовому уставу были отведены женам высших сановников империи, носившим титул зост-патрикисс. Слух пирующих услаждали певчие собора Святой Софии и церкви Святых апостолов, распевавшие василикии — величальные гимны в честь здравствующего василевса и членов его семьи; актеры разыграли пред очами августейших особ несколько театральных сценок.

Константин обедал вместе с «послами архонтов Росии, людьми и родичами архонтиссы и купцами». После обеда состоялось вручение подарков: «получили: анепсий ее — 30 милиарисиев, 8 ее людей — по 20 милиарисиев, 20 послов — по 12 милиарисиев, 43 купца — по 12 милиарисиев, священник Григорий — 8 милиарисиев, 2 переводчика — по 12 милиарисиев, люди Святослава — по 5 милиарисиев, 6 людей посла — по 3, переводчик архонтиссы — 15 милиарисиев».

Милиарисий — мелкая серебряная монета, одна тысячная золотого фунта. 12 милиарисиев составляли одну номисму (солид).

Выдав денежные подарки, император покинул Хрисотриклин и проследовал в другое помещение — аристирий (зал для завтрака), куда тем временем переместились и женщины. Здесь, на небольшом золотом столе, их ждал десерт, сервированный в «украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах». После трапезы Ольге поднесли «золотую, украшенную драгоценными камнями» чашу с 500 милиарисиев; женщин из ее свиты также почтили денежными дарами: «6 ее женщинам — по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам — по 8 милиарисиев».

Из всего этого видно, что 9 сентября Ольге была оказана почетная встреча, впрочем мало чем отличавшаяся в целом от обхождения с другими иноземными послами, посещавшими двор Константина, — например, от аудиенций, данных «друзьям-сарацинам» из пограничного города Тарса (в Сирии), описание приемов которых находится в той же 15-й главе II книги «О церемониях», где помещен и рассказ о приемах «Эльги Росены».

Второй прием

Но вторая протокольная запись от 18 октября резко контрастирует с первой. В ней нет ни пышных церемоний, ни доверительных бесед с глазу на глаз, ни внимательного наблюдения за перемещениями действующих лиц и занимаемых ими местах. Скупо сообщается о прощальном обеде для русского посольства. Как и в первый раз, «василевс сидел с росами . И другой клиторий происходил в Пентакувуклии Св. Петра , где сидели деспина с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой . И было выдано: архонтиссе — 200 милиарисиев, ее анепсию — 20 милиарисиев, священнику Григорию — 8 милиарисиев, 16 ее женщинам — по 12 милиарисиев, 18 ее рабыням — по 6 милиарисиев, 22 послам — по 12 милиарисиев, 44 купцам — по 6 милиарисиев, двум переводчикам — по 12 милиарисиев». В общем, поели, отдарились, разошлись.

Сравнение обоих приемов показывает, что 18 октября состав приглашенных лиц подвергся некоторому сокращению (не пришли «люди» Ольги, Святослава, посла и личный переводчик княгини), а сумма денежных даров была сильно урезана. Историки справедливо отказываются видеть в этом просто нейтральный нюанс протокола, так как оба эти обстоятельства нельзя отнести к повседневной дипломатической практике византийского двора. Скажем, вышеупомянутые сарацинские послы после первого и второго приемов получили одинаковую сумму — по 500 милиарисиев; неизменной осталась и общая сумма раздач, предназначенная их людям — 3000 милиарисиев. Таким образом, уменьшение суммы даров членам русской делегации позволительно считать явным знаком недовольства Константина ходом переговоров. Очевидно, ему понравилось далеко не все из того, что он услышал из уст Ольги во время беседы с ней во внутренних покоях императрицы. Причем интересно, что недовольство императора выразилось очень избирательно — оно коснулось только самой Ольги, ее ближайшего окружения и купцов, тогда как послы «архонтов Росии», «общественные» переводчики и отец Григорий оба раза получили одну и ту же сумму. Значит, раздражение Константина было вызвано некими претензиями «архонтиссы Росии» и городских общин Киева, Чернигова и Переяславля.

Содержание переговоров

О чем же говорили Ольга и Константин во время своей единственной личной беседы друг с другом?
Читайте продолжение на моем сайте «Забытые истории» (всемирная история в очерках и рассказах)

Поездка княгини Ольги в Константинополь. Крещение

Первый прием у императора

Записи Константинова обрядника «О церемониях» о двух приемах «Эльги Росены» выдержаны в сухом и сдержанном стиле казенного протокола.

Первая аудиенция русской княгине была назначена на 9 сентября 957 г. Церемониям в этот день не было конца. Сначала Ольгу принял сам Константин в большом триклине (зале) древнего Магнаврского дворца, строительство которого приписывалось Константину I Великому. Император восседал на «троне Соломона», снабженном эффектными механизмами. Ольга вошла в триклин в сопровождении своих «родственниц-архонтисс» и служанок; прочие члены посольства остались в вестибюле, отгороженном от триклина занавесом. Когда Ольга встала на указанное ей место перед троном, заиграли органы, и трон вместе с сидевшим на нем императором внезапно взмыл вверх и затем плавно опустился вниз. После этого маленького представления логофет дрома (глава ведомства почты и внешних связей) от имени Константина задал «архонтиссе Росии» несколько предписанных этикетом вопросов — о здоровье самой государыни, ее вельмож и благоденствии ее страны. Пока чиновник произносил свою речь, механические львы у подножия трона, приподнявшись на лапах, зарычали и забили хвостами, а на ветвях стоявшего рядом золотого дерева искусственными голосами защебетали птицы. Почти тотчас дворцовые слуги внесли в зал дары Ольги, предназначенные василевсу ромеев. За ответными словами Ольги последовало несколько мгновений торжественной тишины; потом вновь зазвучали органы, и княгиня, поклонившись, вышла.

Эти подробности представления Ольги императору не упомянуты в рассказе Константина; но вообще порядок приема иноземных послов во дворце Магнавры был именно таков (см.: Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников // Византийский временник. Т. 42. М., 1981).

Дав гостье немного отдохнуть, придворные чины провели ее через несколько залов и вестибюлей в триклин Юстиниана, где «архонтиссу Росии» ожидали супруга Константина, императрица Елена Лакапина, и ее невестка Феофано. Торжественная церемония повторилась, только без демонстрации механических чудес. По ее окончании Ольгу вновь проводили в комнату отдыха.

Деловая часть встречи состоялась во внутренних покоях императрицы, в присутствии Константина, Елены и их детей. Василевс пригласил Ольгу сесть, после чего «она беседовала с ним, сколько пожелала».

Во второй половине дня русскую делегацию пригласили на званый обед. Парадные столы были накрыты в триклине Юстиниана (для женщин) и в Хрисотриклине (для мужчин). Войдя в зал, Ольга подошла к креслу императрицы и «наклонила немного голову», тогда как «родственницы-архонтиссы» из ее свиты распростерлись на полу. На время трапезы Ольгу усадили рядом с Еленой за особый стол, места за которым по дворцовому уставу были отведены женам высших сановников империи, носившим титул зост-патрикисс. Слух пирующих услаждали певчие собора Святой Софии и церкви Святых апостолов, распевавшие василикии — величальные гимны в честь здравствующего василевса и членов его семьи; актеры разыграли пред очами августейших особ несколько театральных сценок.

Константин обедал вместе с «послами архонтов Росии, людьми и родичами архонтиссы и купцами». После обеда состоялось вручение подарков: «получили: анепсий ее — 30 милиарисиев, 8 ее людей — по 20 милиарисиев, 20 послов — по 12 милиарисиев, 43 купца — по 12 милиарисиев, священник Григорий — 8 милиарисиев, 2 переводчика — по 12 милиарисиев, люди Святослава — по 5 милиарисиев, 6 людей посла — по 3, переводчик архонтиссы — 15 милиарисиев».

Милиарисий — мелкая серебряная монета, одна тысячная золотого фунта. 12 милиарисиев составляли одну номисму (солид).

Выдав денежные подарки, император покинул Хрисотриклин и проследовал в другое помещение — аристирий (зал для завтрака), куда тем временем переместились и женщины. Здесь, на небольшом золотом столе, их ждал десерт, сервированный в «украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах». После трапезы Ольге поднесли «золотую, украшенную драгоценными камнями» чашу с 500 милиарисиев; женщин из ее свиты также почтили денежными дарами: «6 ее женщинам — по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам — по 8 милиарисиев».

Из всего этого видно, что 9 сентября Ольге была оказана почетная встреча, впрочем мало чем отличавшаяся в целом от обхождения с другими иноземными послами, посещавшими двор Константина, — например, от аудиенций, данных «друзьям-сарацинам» из пограничного города Тарса (в Сирии), описание приемов которых находится в той же 15-й главе II книги «О церемониях», где помещен и рассказ о приемах «Эльги Росены».

Второй прием

Но вторая протокольная запись от 18 октября резко контрастирует с первой. В ней нет ни пышных церемоний, ни доверительных бесед с глазу на глаз, ни внимательного наблюдения за перемещениями действующих лиц и занимаемых ими местах. Скупо сообщается о прощальном обеде для русского посольства. Как и в первый раз, «василевс сидел с росами . И другой клиторий происходил в Пентакувуклии Св. Петра , где сидели деспина с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой . И было выдано: архонтиссе — 200 милиарисиев, ее анепсию — 20 милиарисиев, священнику Григорию — 8 милиарисиев, 16 ее женщинам — по 12 милиарисиев, 18 ее рабыням — по 6 милиарисиев, 22 послам — по 12 милиарисиев, 44 купцам — по 6 милиарисиев, двум переводчикам — по 12 милиарисиев». В общем, поели, отдарились, разошлись.

Сравнение обоих приемов показывает, что 18 октября состав приглашенных лиц подвергся некоторому сокращению (не пришли «люди» Ольги, Святослава, посла и личный переводчик княгини), а сумма денежных даров была сильно урезана. Историки справедливо отказываются видеть в этом просто нейтральный нюанс протокола, так как оба эти обстоятельства нельзя отнести к повседневной дипломатической практике византийского двора. Скажем, вышеупомянутые сарацинские послы после первого и второго приемов получили одинаковую сумму — по 500 милиарисиев; неизменной осталась и общая сумма раздач, предназначенная их людям — 3000 милиарисиев. Таким образом, уменьшение суммы даров членам русской делегации позволительно считать явным знаком недовольства Константина ходом переговоров. Очевидно, ему понравилось далеко не все из того, что он услышал из уст Ольги во время беседы с ней во внутренних покоях императрицы. Причем интересно, что недовольство императора выразилось очень избирательно — оно коснулось только самой Ольги, ее ближайшего окружения и купцов, тогда как послы «архонтов Росии», «общественные» переводчики и отец Григорий оба раза получили одну и ту же сумму. Значит, раздражение Константина было вызвано некими претензиями «архонтиссы Росии» и городских общин Киева, Чернигова и Переяславля.

Содержание переговоров

О чем же говорили Ольга и Константин во время своей единственной личной беседы друг с другом?

Конечно же в первую очередь о главной цели Ольгиного визита — крещении. Обычно крещение «оглашенных» совершалось в дни больших церковных праздников. И скорее всего, желание Ольги креститься было удовлетворено уже через несколько дней после первой аудиенции — 14 сентября, в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Это единственный крупный праздник в церковном календаре между 9 сентября и 18 октября. Он был установлен в память великого события в жизни Церкви, случившегося, по церковному преданию, в 313 г., когда императрица Елена, мать Константина I, нашла в Иерусалиме подлинный крест Христов и воздвигла его для всеобщего чествования и поклонения. Со стороны Константина Багрянородного и его супруги Елены, носивших имена своих великих предков, было вполне естественно приурочить крещение «архонтиссы Росии» к этому знаменательному дню. Средневековье вообще любило такие символические переклички с прошлым. Крещение Ольги на праздник Воздвижения Креста Господня подтверждается выбором ее крестильного имени — Елена, которое «Повесть временных лет» напрямую связывает со святой царицей Еленой: «Бе бо наречено имя ей во святом крещении Елена, якоже и древняя царица, мати великого Константина».

Митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати» при упоминании Ольги также обыгрывает тему обретения Честного Креста — в материальном и духовном планах. Великий Константин, пишет он, обращаясь к князю Владимиру, «с матерью своей Еленою крест из Иерусалима принес… Ты же с бабкою твоею Ольгою принес крест из нового Иерусалима — града Константина – по всей земле своей поставил и утвердил веру». Впрочем, позднее церковное предание утверждало, что патриарх действительно передал Ольге крест, который она привезла в Киев. В Прологе XIII в. сказано, что эта святыня «ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». Литовцы, завоевав Киев, вывезли «Ольгин крест» в Люблин. Больше о нем ничего не известно.

Зримым памятником совершенного над Ольгой церковного таинства долгое время оставалось драгоценное блюдо, хранившееся в ризнице собора Святой Софии, где, по всей видимости, и проходила церемония крещения. Это «блюдо велико злато служебно» (то есть используемое при богослужении) еще в 1200 г. видел новгородский паломник Добрыня Ядрейкович (будущий архиепископ Новгорода Антоний). В его описании эта достопримечательность выглядела так: «Во блюде же Олжине камень драгий, на том же камени написан Христос, и от того Христа емлют печати людие на все добро; у того же блюда все по верхови жемчугом учинено». Ольгин дар пропал из собора после разграбления Константинополя крестоносными громилами в 1204 г.

С формальной стороны Ольга могла быть довольна: она «восприяла свет в самом источнике его». Но весьма вероятно, что именно при обсуждении некоторых церемониальных вопросов, связанных с обрядом ее крещения, были посеяны первые семена будущей размолвки. Дело касалось выбора Ольге крестного родителя. В случае, когда восприемником иноземного государя-язычника выступал сам император, обряд крещения сопровождался церемонией наречения новообращенного «цезарем сыном» василевса ромеев, каковой титул был выше звания «августы», жены императора. При этом патриарх, произнося особую молитву «на князи, хотящии прияти власть великую от царя», подавал василевсу епитрахиль, которую тот собственноручно возлагал на получавшего царское достоинство «варвара». Подобной чести некогда удостоился болгарский хан Борис, крещенный императором Михаилом III; «сыном» василевса числился Ольгин современник, болгарский царь Петр. В книге «Об управлении империей» Константин Багрянородный пишет, что вожди «северных и скифских» народов, в том числе и русов, неоднократно просили («а подобное случается частенько») послать им «что-нибудь из царских одеяний или венцов, или из мантий ради какой-либо их службы и услуги…». То есть стремление приравнять великокняжеский титул к царскому было присуще еще Игорю. Похоже, что и Ольга претендовала на звание императорской «дщери», сопряженное с цесарским достоинством. По-видимому, летописная новелла о крещении Ольги в Царьграде является кривым зеркалом трудных переговоров русской княгини с Константином по этому поводу. Как можно догадываться, первоначальный смысл «крестильной истории» заключался в прославлении очередной «мудрости» (хитрости) Ольги, которая уклонилась от предложенного ей звания императорской супруги-августы и приобрела более весомый титул «дщери-царицы».

На самом же деле царский венец не был возложен на голову «архонтиссы Росии». Подобные требования со стороны «северных и скифских народов» Константин Багрянородный считал «неуместными домоганиями и наглыми притязаниями», которые следует «пресекать правдоподобными и разумными речами, мудрыми оправданиями…» («Об управлении империей»). Он также не поленился привести образец возможных аргументов: «Эти мантии и венцы… изготовлены не людьми, не человеческим искусством измышлены и сработаны, но, как мы находим запечатленным словами заповедными в древней истории, когда Бог сделал василевсом Константина Великого, первого царствующего христианина, он послал ему через ангела эти мантии и венцы… и повелел ему положить их в великой божьей святой церкви, которая именем самой истинной мудрости божьей святою Софией нарекается, и не каждый день облачаться в них, но когда случается всенародный великий Господний праздник. Из-за этого-то божьего повеления он убрал их… Когда же наступает праздник Господа Бога нашего Иисуса Христа, патриарх берет из этих одеяний и венцов нужное и подходящее для случая и посылает василевсу, а тот надевает их как раб и слуга божий, но только на время процессии, и вновь после использования возвращает в церковь. Мало того, есть и заклятие святого и великого василевса Константина, начертанное на святом престоле божьей церкви, как повелел ему Бог через ангела, что если захочет василевс ради какой-либо нужды или обстоятельства, либо нелепой прихоти забрать что-нибудь из них, чтобы употребить самому или подарить другим, то будет он предан анафеме и отлучен от церкви как противник и враг божьих повелений». Константин уверяет, что на своем опыте убедился в действенности этих «мудрых оправданий». Возможно, нечто подобное услышала и Ольга.

Впрочем, у василевса имелась более простая отговорка для отказа стать ее крестным отцом. В православной Церкви принято при обряде крещения взрослой женщины выбирать ей крестную мать, а не отца, и Константин легко мог сослаться на эту традицию. Во всяком случае несомненно, что император под каким-то благовидным предлогом уклонился от личного восприемничества при крещении русской «архонтиссы», перепоручив эту роль своей супруге. Ни один источник не подтверждает версию «Повести временных лет» о том, что Ольгу крестил патриарх, а ее восприемником от купели был сам василевс. Этих подробностей нет у Иакова Мниха и в ранних редакциях Жития Ольги. Византийский историк XI в. Иоанн Скилица пишет только, что, «крестившись и явив свою преданность истинной вере, она была почтена по достоинству этой преданности и вернулась восвояси». Почти в тех же выражениях описывают крещение Ольги греческие писатели XII в. Георгий Кедрин и Иоанн Зонара.

Оказанная русской княгине «великая честь», по всей вероятности, заключалась в том, что Ольга была принята в идеальную «семью» василевса с титулом патрикии. На это как будто указывает почетное место, отведенное ей за столом августы Елены во время званых обедов 9 сентября и 18 октября. Тут кстати вспомнить, что и двое венгерских «архонтов», Булчу и Дьюла, крестившись, стали официально именоваться «патрикиями». И поскольку в глазах Константина, как видно из его сочинений, «архонты» Венгрии и Руси имели равное достоинство (императорские грамоты к тем и другим одинаково запечатывались печатями весом в два золотых солида), Ольга вряд ли могла рассчитывать на большее.

Еще один вопрос, который неизбежно должен был возникнуть на русско-византийских переговорах в связи с крещением Ольги, был вопрос о статусе Русской Церкви. И здесь, по-видимому, тоже не обошлось без взаимного непонимания и раздражения. Византийская Церковь в своем историческом развитии выработала строгую систему административной централизации по образцу гражданского управления ромейской империей, благо границы светские и церковные тогда приблизительно совпадали. Пяти имперским диоцезам (военно-административным округам) соответствовали пять диоцезных архиепископств или патриаршеств. Это свое домашнее устройство Церкви, пригодное исключительно для национально-государственного бытия Византийской державы, греки очень скоро стали рассматривать как имеющее всемирное значение и, более того, как единственно возможное. Патриарх антиохийский Петр (первая половина XI в.) убежденно писал: «Пять патриаршеств знаем во всем мире, как и тело наше управляется пятью чувствами — пятью престолами». Естественно, что всем прочим «варварским» народам, желавшим вступить в лоно Греческой Церкви, предлагалось просто подчиниться одной из пяти патриархий на правах митрополии или епископии. Их попытки приобрести церковную независимость (автокефалию) воспринимались в Византии очень болезненно. Церковную жизнь вне пяти патриархатов византийские иерархи приравнивали к существованию вне всемирной Церкви.

Вопросы церковной организации приобретали особенную остроту в свете теократической доктрины Византийской империи. Последняя мыслилась защитницей и хранительницей всемирного христианства, внешней оградой православного благочестия. Возлагаемые на государство церковно-охранительные функции превращали василевса в светского главу Церкви, блюстителя веры, догматов и вообще установленного Богом и освященного Церковью миропорядка; с пера Константина Багрянородного даже слетело, что император — это «Христос среди апостолов». И коль скоро «варварские» народы принимали церковный протекторат Греческой Церкви, они автоматически попадали в разряд подданных василевса, вселенского «царя православия».

На каких конкретных условиях пытались столковаться Ольга и Константин по вопросу устройства Русской Церкви — об этом у историков существуют одни предположения. Быть может, василевс предлагал не так уж мало. А.В. Назаренко обратил внимание на то, что, судя по составленному Константином жизнеописанию его деда, Василия I Македонянина, «в представлении императора Русь была достойна архиепископа», ибо именно архиепископом именуется в этом сочинении отправленный на Русь в 60-х гг. IX в. безымянный архиерей (Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 300).

Так или иначе, несомненно лишь то, что с византийской стороны речь шла о восстановлении в той или иной форме протектората Константинопольской патриархии над «Русской митрополией». Между тем в планы Ольги это наверняка не входило. Еще находясь в Болгарии, она могла составить первое понятие о том, что теория, а еще больше практика византийской теократии противоречат национальной независимости соседних с империей братьев во Христе. Фактически достигнутая церковная самостоятельность христианской общины Киева ее вполне устраивала. Проблема, однако, заключалась в том, что корни этой самостоятельности не восходили явным образом и непосредственно к первоисточнику благодати — апостольской Церкви. После разрыва с греческой иерархией киевские христиане лишились преемственности со священной и признанной всеми церковной традицией, и потому «кафоличность» основ ее самобытного существования в любой момент могла быть оспорена и поколеблена. Возможно, киевское духовенство испытывало некоторые затруднения и в практической сфере церковной жизни. Ведь византийцы, например, всерьез уверяли «варваров», что священный елей производится только в их империи и оттуда расходится по всему миру (болгарский хан Борис даже был вынужден в связи с этим обратиться за разъяснениями к римскому папе Николаю II, который яростно опроверг это гегемонистское измышление).

Перед Ольгой стояла чрезвычайно трудная задача: воссоединить Русскую Церковь с византийским священством и в то же время воспрепятствовать превращению своей страны в политического сателлита и культурную провинцию Византийской империи. Возможно, она прочила в русские епископы того же отца Григория; может быть, не возражала и против приезда в Киев греческого духовенства, но вместе с тем требовала для Русской земли широкой церковной автономии и сохранения литургии на славянском языке. То и другое было для Константина одинаково неприемлемо, и воссоздать «Русскую митрополию» на подобных условиях, как видно из ее отсутствия в списке митрополичьих кафедр в книге «О церемониях», он не пожелал.

Несколько косвенных признаков как будто бы указывают на то, что среди прочего Ольга вынашивала, возможно, и планы русско-византийского династического союза. В 957 г. Святослав, которому исполнилось 15–16 лет, как раз вступил в брачный возраст. В Константинополе он был представлен не только собственным послом, но также и своими «людьми», что может свидетельствовать о делегировании им каких-то экстраординарных поручений и полномочий, не входивших в компетенцию посла. Сама Ольга во время приемов пользовалась привилегиями «опоясанной патрикии», как если бы была свекровью одной из византийских принцесс (Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине Х в. и крещение княгини Ольги // Византийский временник. Т. 41. М., 1980. С. 120). В те времена лучшим и даже едва ли не единственным способом раз навсегда выйти из черного тела “варваров” и стать династическими аристократами была женитьба на византийской принцессе, ибо в мире раннего Средневековья — мире невесть откуда взявшихся герцогов и королей с сомнительными генеалогиями — одни только византийские василевсы могли считаться подлинными наследниками римского величия и аристократического благородства. Не случайно в 968 г., на переговорах с послом Оттона I епископом Кремонским Лиутпрандом, ломбардцем по происхождению, василевс Никифор Фока бросил прямо ему в лицо презрительные слова: «Вы не римляне, а лангобарды!»

Стремясь приобрести царский венец и добиться от Византии признания ее суверенных прав, Ольга вполне могла и, более того, с необходимостью должна была прийти к мысли о желательности династического брака ее сына с одной из трех дочерей Константина (подходящей по возрасту невестой была, например, принцесса Феодора — почти ровесница Святослава).

Но если такие замыслы и подогревали Ольгино честолюбие, то они заранее были обречены на неудачу, поскольку именно эти «неразумные и нелепые домогательства» иноземцев вызывали у Константина особенно сильное раздражение. Своему сыну Роману II он советует в будущем «отклонять и эту их просьбу, говоря такие слова: “Об этом деле также страшное заклятие и нерушимый приказ великого и святого Константина начертаны на священном престоле вселенской церкви христиан святой Софии: никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям, по сравнению с ромейским устроением, особенно же с иноверным и некрещеным, разве что с одними франками. Ибо для них одних сделал исключение сей великий муж святой Константин, так как и сам он вел род из тех краев*, так что имели место частые браки и великое смешение меж франками и ромеями. Почему же только с ними одними он повелел заключать брачные сделки василевсам ромеев? Да ради древней славы тех краев и благородства их родов. С иным же каким бы то ни было народом нельзя этого сделать; а дерзнувший совершить такое должен рассматриваться как нарушитель отеческих заветов и царских повелений, как чуждый сонму христианскому — и предается анафеме”». И далее он поносит двух своих предшественников — Льва IV, женившегося на дочери хазарского кагана, и своего тестя Романа I Лакапина, выдавшего внучку за болгарского царя Петра: первый, по его словам, «из-за сих его противозаконных нечестивых деяний… в божьей церкви постоянно отлучается и предается анафеме, как преступник и ниспровергатель повелений и Бога, и святого великого василевса Константина»; второй же «еще при жизни… был крайне ненавидим, порицаем и поносим и советом синклита, и всем народом, и самою церковью, так что ненависть к нему под конец стала явной и после смерти точно так же подвергали его презрению, обвинению и осуждению, введшего как новшество это недостойное и неподобающее для благородного государства ромеев дело». Быть может, доведя до сведения Ольги все эти доводы, Константин все же попытался смягчить свой отказ, воздав ей почести, на которые русская «архонтисса» имела бы право в случае женитьбы Святослава на императорской дочери.

*В действительности Константин Великий родился в Наиссе (современный Ниш, Югославия). Подлинная причина сделанного для франков исключения заключалась в военной мощи империи Каролингов, с которой Византии волей-неволей приходилось считаться. Сестра самого Константина Багрянородного была замужем за Людовиком Слепым.

Итак, по совокупности косвенных свидетельств, почти не приходится сомневаться в том, что во время беседы с Ольгой 9 сентября Константин Багрянородный увидел перед собой крупного политика, предложившего к обсуждению всесторонне продуманную программу коренного пересмотра русско-византийских отношений. Посредством личного крещения Ольга попыталась заставить Византию признать ключевую роль Русской земли в Северном Причерноморье и превратить киевского князя в главного союзника империи в этом регионе — союзника не только политического, но и, так сказать, цивилизационного. Но Константин, кажется, не был готов к этому. В книге «Об управлении империей» чувствуется его глубокое недоверие к «росам». Константин очень неприязненно и настороженно отзывается о них и явно предпочитает сближению с «внешней Росией» укрепление союза с печенегами. Все его политические советы сыну сводятся к тому, как нейтрализовать «росов», а не каким образом на них опереться. Весьма вероятно, что подобные настроения императора были следствием походов Игоря на Византию. По всей видимости, в отношениях с Русью Константин не хотел выходить за политические рамки договора 944 г.

У русско-византийских переговоров 957 г. был еще и экономический аспект, который, впрочем, почти полностью скрыт от нас. Должно быть, Ольга пыталась выговорить какие-то новые торговые преимущества для русских купцов. Возможно, она добивалась отмены ограничения на вывоз из Византии шелковых тканей. Запретительная торговая система византийского правительства была непостижима для варвара, который жил в условиях рудиментарной экономической организации. Более того, в его глазах система эта выглядела прямым оскорблением, дискриминацией. Лиутпранд, у которого при отъезде из Константинополя таможенники отняли приобретенные им пять пурпурных плащей, разразился по адресу византийцев следующей гневной тирадой: «Эти дряблые, изнеженные люди, с широкими рукавами, с тиарами и тюрбанами на головах, лгуны, скопцы, бездельники, ходят одетые в пурпур, а герои, люди полные энергии, познавшие войну, проникнутые верой и милосердием, покорные Богу, преисполненные добродетели, — нет!» Едва ли торговые «люди земли Русской» смотрели на дело иначе. Однако никаких уступок им сделано не было.

Исход переговоров

После крещения 14 сентября Ольга пробыла в Константинополе еще целых 34 дня. Вряд ли княгиня все это время просто «болталась с своим караваном на водах Босфора и Золотого Рога», терпеливо дожидаясь ответа на свои предложения, как пишет историк Церкви А. В. Карташев. Надо полагать, между нею и византийским двором шли активные консультации с целью достичь окончательной договоренности. Сообщение «Повести временных лет» дает основание думать, что необычная продолжительность переговоров была спровоцирована не только бескомпромиссной позицией Константина, но и неуступчивостью Ольги, у которой тоже имелись свои козыри — «вои в помощь», крайне необходимые Византии для военных операций против арабов. В 956 г. воинственный эмир г. Алеппо Сайф-ад-Даула, заклятый враг греков, наголову разбил византийскую армию под командованием Иоанна Цимисхия. Грекам удалось отчасти выправить положение, захватив крепость Арандасу, где они взяли в плен двоюродного брата алеппского эмира Абу аль-Ашаира Ибн Хамдана. В 957 г. воюющие стороны вступили в переговоры по поводу перемирия и обмена пленными. Однако византийцы повели себя коварно, инспирировав покушение на жизнь Сайфа-ад-Даула. Эта попытка покончить с опасным врагом закончилась неудачей, и военные действия возобновились.

Кроме того, попусту томить «архонтиссу Росии» ожиданием было слишком накладно для императорской казны, — ведь все эти пять недель русское посольство находилось на полном правительственном содержании.

В конце концов переговоры, по-видимому, зашли в тупик, и терпение василевса лопнуло. 18 октября Ольге просто дали прощальный обед. Еще раз говорить со строптивой «архонтиссой» Константин не пожелал. Свое раздражение «неуместными домогательствами и наглыми притязаниями» он выразил резким уменьшением суммы денежных даров: Ольге — в 2,5 раза, ее людям — на 30–40 %, купцам — наполовину. Список приглашенных лиц из Ольгиной свиты подвергся сокращению, люди горе-жениха Святослава также не были позваны на пиршество. Вероятно, уже на следующий день Ольга уехала. Медлить с отъездом не следовало: путь из Константинополя в Киев занимал около шести недель, а ледостав на Нижнем Днепре, как правило, бывает в конце декабря.

«Переклюкать» Константина не получилось.

Договор 944 г., однако, оставался в силе, и в следующем, 958 г., после неоднократных стычек с отрядами Сайф-ад-Даула, Константин, по сообщению арабских источников, «начал мирные переговоры с соседними народами… Он заключил мир с властителями болгар, русов, турок , франков и просил у них помощи». Но его послы, если верить «Повести временных лет», были встречены в Киеве более чем прохладно. В ответ на их просьбу поскорее прислать обещанные «челядь, воск и скору и вои в помощь», Ольга будто бы высокомерно возразила, что василевс безусловно получит все это, если соблаговолит постоять у нее в Почайне, как она стояла у него «в Суду». Подлинные слова княгини, вероятно, звучали более дипломатично, но факт остается фактом: послы Константина вернулись назад ни с чем. Забыть обиду Ольга не захотела. К тому же в голове у нее зрел замысел нового церковно-политического альянса. В лице Ольги древнерусская политическая мысль постигла ту важную истину, что в конце концов на Царьграде свет клином не сошелся.

Ссылка на историю http://zaist.ru/~HI0vG

Русско-византийская война (907)

Русско-византийская война 907 года
Олег Вещий ведёт войска к стенам Царьграда. Миниатюра из Радзивилловской летописи (начало XIII века).
Дата	907
Место	Константинополь, Византия
Итог	Победа Киевской Руси, заключение первого в истории Руси торгового договора
Противники
Византийская империя Киевская Русь
Командующие
Лев VI Философ Вещий Олег
Силы сторон
неизвестно около 80 000 воинов и 2000 кораблей

Русско-византийская война 907 года — легендарный поход киевского князя Олега на Константинополь.

Поход подробно описан в «Повести временных лет» (нач. XII века) и завершился подписанием мирного договора в 907 году. Широко известен в русском обществе по фразе: «Вещий Олег прибил свой щит на вратах Царьграда». Однако данный набег не упомянут ни в одном византийском или ином источнике, кроме древнерусских летописей. В 911 году был заключён новый русско-византийский договор.

Положение Византийской империи

В начале X века в Византии правил император Лев VI Философ, вступивший в конфликт с церковными иерархами из-за 4-го брака. Основным врагом Византии в этот период времени были Аббасиды, наступавшие в Малой Азии на византийские владения и совершавшие морские набеги с юга. Самым известным набегом стал захват пиратом Рашидом аль-Вардами в июле 904 года греческого города Фессалоники. Византийский флот под командованием друнгария Имерия не смог помешать арабской флотилии, состоявшей из 54 кораблей.

Воспользовавшись слабостью империи, в том же 904 году болгарский царь Симеон I отнял часть земель у Византии, которая откупилась ежегодной данью, исправно выплачивая её до 913 года. В Европе в начале X века появилась новая сила, венгры, которые осели в Паннонии, разгромив славянское государство Великую Моравию. В скором времени европейские хроники заполнятся сообщениями о набегах венгров на соседние страны, но в начале 900-х годов они представляли угрозу прежде всего Болгарскому царству, и византийская дипломатия пыталась натравить их на Симеона I.

Хотя после набега на Константинополь в 860 году византийские источники не отмечают каких-либо конфликтов с русами, есть косвенные свидетельства о том, что набеги продолжались и позже. Так в своём военном наставлении (написано около 905 года) в главе о морских сражениях император Лев VI заметил, что враждебный народ, «так называемые северные скифы» (именование русов в византийской традиции), используют небольшие быстрые корабли, поскольку они не могут иначе выйти из рек в Чёрное море.

Из событий, близких по времени к 907 году, византийские хроники отмечают победу своего флота над сарацинским в октябре 906 года. В 907 и следующих годах больших сражений или войн около Константинополя не отмечено. Следующее сражение произошло в октябре 911 года возле Крита, в котором византийский флот потерпел поражение от сарацин. За византийцев сражались 700 русов. Летом 913 года болгарский царь Симеон I совершил победоносный поход под стены Константинополя, завершившийся выгодным для болгар мирным договором.

Поход Олега по «Повести временных лет»

«Повесть временных лет», самая ранняя из сохранившихся древнерусских летописей (начало XII века), начинает рассказ о походе на Царьград с перечисления славянских и финно-угорских народов и племён, которых Олег привлёк к походу:

«В год 6415 (907). Пошёл Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и словен, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки „Великая Скифь“. И с этими всеми пошёл Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришёл к Царьграду: греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги.»

Согласно летописи, часть войска двигалось по берегу на конях, другая по морю на 2 тысячах кораблях, каждый из которых вмещал по 40 человек. Однако текст Новгородской летописи младшего извода, который по предположению историка Шахматова содержит в изначальном виде часть самой ранней несохранившейся летописи (Начальный свод), не говорит о 2 тысячах кораблей, но о 100 или 200 кораблей («И заповЂда Олегъ дань даяти на 100, 200 корабль…»). Историки избегают трактовки неясной фразы начального летописца XI века, но из неё легко выводится число в 2000 кораблей более поздним автором «Повести временных лет» (ПВЛ). В остальном автор ПВЛ следует рассказу Начального свода с более точным указанием дат. Круглое число в 200 кораблей могла быть взята из рассказа о более раннем набеге руси на Царьград в 860 году.

Затем в описании похода начинаются легенды. Олег поставил свои корабли на колёса и при попутном ветре двинулся по полю к Константинополю. Испуганные греки запросили мира, вынесли отравленное вино и пищу, которые Олег не принял. Тогда греки согласились на условия Олега: заплатить по 12 гривен каждому воину, осуществить отдельные выплаты в пользу князей Киева, Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча и других городов. Новгород не вошёл в список городов. По ПВЛ дань указана также в 12 гривен «на уключину», что оставляет без вознаграждения конных участников похода.

Помимо разовых выплат, на Византию была наложена постоянная дань и заключён договор (договор 907 года), регулирующий пребывание и торговлю русских купцов в Византии. После взаимных клятв Олег повесил в знак победы щит на воротах Царьграда, затем приказал грекам сшить паруса: для руси из паволок (златотканый шёлк), славянам из коприны (простой шёлк). Согласно летописи, по возвращении в Киев с богатой добычей народ прозвал Олега Вещим.

Некоторая аналогия с парусами из драгоценных тканей прослеживается в скандинавской саге о будущем норвежском короле Олафе Трюггвасоне, записанной монахом Оддом в конце XII века. Олаф служил у князя Владимира в 980-х годах и совершил поход в Византию, согласно саге для крещения. Один из его военных набегов описывается так: «Говорят, после одной великой победы повернул он домой в Гарды ; они плыли тогда с такой большой пышностью и великолепием, что у них были паруса на их кораблях из драгоценных материй, и такими же были и их шатры».

Если древнерусский летописец рассказывает о походе руси на Царьград в 860 году исключительно по византийским источникам (хроника Амартола), то рассказ о походе 907 года основан только на местных устных преданиях, некоторые мотивы из которых находят отражение в скандинавских сагах. Хотя сами легенды могут и не соответствовать исторической реальности, но они свидетельствуют о том, что поход был, хотя развивался видимо по-другому, чем его описывает летопись.

Договор 907 года

Основная статья: Русско-византийский договор (907)

Согласно ПВЛ после победы Олег заключил в Константинополе мир на очень выгодных условиях. Приходящие в город русские фактически находились на содержании византийских властей и не платили пошлин. Договор пересказан на словах, формально-процессуальное содержание опущено.

В сентябре 911 года (по ПВЛ в 912 году из-за начала нового года с 1 марта) был заключен новый договор, список с которого полностью приводится в летописи. Содержание договора 907 года никак не пересекается с договором 911 года, за исключением имён послов, но почти буквально воспроизводит фрагмент из русско-византийского договора 944 года. Таблица ниже передаёт текст договора 907 года в соответствии с фрагментами из более поздних русско-византийских договоров.

Договор 907 года	Договоры 911, 944, 971 года
Участники: Карл, Фарлаф, Вермуд, Рулав и Стемид («посла к ним в град карла фарлоф. вельмуда. и стемид»)	Договор 911 года Участники: Карл, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Стемид и ещё 10 имён. «Мы от рода русскаго. карлы. инегелдъ фарлофъ. веремудъ. рулавъ. гоуды | роуалдъ. карнъ. фрелавъ. руалъ. актеву. труанъ. ли|доул фостъ. стемид. иже послани от олга великого князя роуска и от всех иж соут под роукою ег светлых и великих князь. и ег великих бояръ.»
Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню — сколько захотят и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов…	нет соответствия в договорах
Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно Если русские явятся не для торговли, то пусть не берут месячное; пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в селах и в стране нашей. Приходящие сюда русские пусть живут у церкви святого Мамонта, и пришлют к ним от нашего царства, и перепишут имена их, тогда возьмут полагающееся им месячное, — сперва те, кто пришли из Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из других городов. И пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек…	Договор 944 года И те русские, которые отправляются отсюда, пусть берут от нас все необходимое: пищу на дорогу и что необходимо ладьям Если же русские придут не для торговли, то пусть не берут месячины. Пусть накажет князь своим послам и приходящим сюда русским, чтобы не творили бесчинств в селах и в стране нашей. И, когда придут, пусть живут у церкви святого Мамонта, и тогда пошлем мы, цари, чтобы переписали имена ваши, и пусть возьмут месячину — послы посольскую, а купцы месячину, сперва те, кто от города Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов. Да входят они в город через одни только ворота в сопровождении царева мужа без оружия, человек по 50…
Олега с мужами его водили присягать по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир.	Договор 971 года … пусть будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем.

Сведения о походе Олега из других источников

Новгородская Первая летопись младшего извода излагает события иначе, называя два похода на Византию Игоря со своим воеводой Олегом, датируя их 920 и 922 годами:

И бысть у него воевода, именемъ Олегъ, муж мудръ и храборъ… В лѣто 6430 . Иде Олегъ на Грѣкы и прииде къ Цесарюграду; и Греци замкоша Съсуд, а град затвориша.

При этом поход 920 года по описанию воспроизводит хорошо задокументированный поход князя Игоря в 941 году.

В византийской хронике Псевдо-Симеона (последняя треть X века) рассказывается о росах (руси):

«Росы, или еще дромиты, получили своё имя от некоего могущественного Роса, после того как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними. Дромитами они назывались потому, что могли быстро двигаться.»

В этом фрагменте некоторые исследователи готовы видеть элементы, схожие с предсказанием волхвами грядущей смерти Олегу, а в самом Росе — Вещего Олега. В популярной литературе широко цитируются построения В. Д. Николаева о набеге росов-дромитов на Византию в 904 году. Росы, согласно Николаеву (Псевдо-Симеон не упоминает об этом), были разбиты у мыса Трикефал византийским адмиралом Иоанном Радином, и только часть их спаслась от «греческого огня» благодаря озарению их предводителя.

А. Г. Кузьмин, исследуя текст «Повести временных лет» о князе Олеге, предположил, что летописец использовал греческие или болгарские источники о походе Олега. Летописец приводит слова византийцев: «Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас Богом». Эти слова могут указывать на события 904 года, когда Константинополь не оказал помощи городу Фессалоники, покровителем которого считался Димитрий Солунский, в результате чего жители города подверглись резне и только часть их удалось выкупить из рук пиратов-арабов. В непонятной из контекста фразе византийцев о св. Дмитрии мог содержаться намёк на месть Дмитрия Константинополю, виновному в разграблении Фессалоник.

Интерпретации

Поход на Царьград Вещего Олега. Рисунки XV века в Радзивилловской летописи.

Поход известен исключительно по русским источникам, византийские хранят по поводу него молчание. Лишь в «Истории» Льва Диакона есть свидетельство реальности не столько похода, сколько мирного договора: Иоанн Цимисхий во время переговоров со Святославом напоминает ему, как князь Игорь, «презрев клятвенный договор», напал на византийскую столицу. Здесь по мнению М. Я. Сюзюмова и С. А. Иванова, а также А. А. Васильева имеется в виду договор Олега 911 года, заключённый после похода 907 года и известный по Повести временных лет.

Г. Г. Литаврин нашёл договор таким, что он «без военного давления со стороны Руси был абсолютно невозможен». При заключении империей договора с другой страной, составлялся основной экземпляр договорной грамоты от имени императора, затем такой же на греческом языке, но от имени правителя другой страны, и уже эта грамота переводилась на язык народа, с которым договаривались. Известный лингвист, академик С. П. Обнорский заключил, что текст договора 911 года именно переводной, пестрит грецизмами и нарушениями требований русского синтаксиса.

Таким образом, тексты договоров, включённые в Повесть временных лет, свидетельствуют о том, что поход не был полным вымыслом. Молчание византийских источников некоторые историки склонны объяснять неверной датировкой войны в Повести. Были попытки связать её с набегом «русов-дромитов» в 904 году, в то время, когда Византия сражалась с пиратом Львом Триполийским. Наиболее вероятная гипотеза была выдвинута Б. А. Рыбаковым и Л. Н. Гумилёвым: описание похода 907 года в Повести на самом деле относится к войне 860 года, место которой заняло сообщение о неудачном рейде Аскольда и Дира 866 года, навеянное византийскими легендами о чудесном избавлении христиан от враждебных язычников.

Это тем вероятнее, что Русь с начала X века выступает в греческих текстах как союзник Византии. Патриарх Николай Мистик (901—906 и 912—925) угрожает Болгарии вторжением русинов, 700 наёмников-русов принимали участие в неудачной византийской экспедиции на Крит в 911 году.

В своей работе, посвящённой походу Вещего Олега на Царьград, визаентиевед А. А. Васильев пришёл к выводу, что набег Олега не был вымыслом древнерусского летописца, который в традициях скандинавских героических саг превратил обычный грабительский рейд на византийские владения в эпохальное событие.

Датировка похода

Помимо вопроса о том, имел ли место поход Олега, описанный в «Повести временных лет», существует проблема датировки такого похода.

Дата 907 года в «Повести временных лет» условна и возникла в результате сложных расчётов летописцев при сопряжении абсолютной и относительной хронологии источников, имевших даты указанные в различных эрах. Изначально рассказ о княжении Олега не имел датировки, поэтому позже рассказ был разделен на части, которые тяготели к датам начала и конца правления Олега.

По мнению А. Г. Кузьмина изначально информация конца правления Олега датировалась в «Повести временных лет» 6415 (907) годом, но при сличении с датой договора 911 года, датировка была изменена, поэтому появилось две летописные статьи в которых говорилось о походе, заключении договора и смерти Олега. Так в летописи появилось два договора (текст и его «пересказ»). Таким образом, события, описанные в статьях 907 и 912 годов, изначально никак не датировались, но были связаны, как, например, в тексте «Иоакимовской летописи», в которой нет абсолютной датировки и сведений о смерти князя: «После того Олег обладал всей страной той, многие народы себе покорил, ходил воевать на греков морем и принудил тех мир купить, возвратился с честию великою и богатствами многими».

По косвенным данным поход датируется 904—909 годами. Нижняя дата, 904 год, определяется известиями о союзных росах-дромитах и нападению арабов на Фессалоники. Верхняя дата, 909—910 годами, определяется по известию о разведывательном походе русов в Каспийское море, за которым последовал поход 913 года. Русы, совершившие этот поход, не могли пройти через Чёрное и Азовское моря в Дон без союзнических отношений с Византией. Союз Руси и Византии к 909-910 году подтверждается данными Константина Багрянородного (середина X века) об участии русских вспомогательных судов в критской экспедиции 910 года.

Вместе с тем в «Повести временных лет» имеется и относительная датировка похода. В тексте сказано, что предсказание волхвов о смерти Олега сбылось на пятое лето после его похода на Константинополь. «Смерть» Олега можно датировать временем не позже июля 912 года (принесение жертв, упомянутое В. Н. Татищевым, при появлении кометы Галлея), или осени этого года, указанной в летописи (время полюдья). Поход 913 года поставил точку на карьере Олега (он погиб или ушёл на север). Следовательно, поход на Византию приходится на 907—908 годы, и летописец не ошибся в расчётах. Верность указанной в легенде относительной даты подтверждается другим местом «Повести» — под 1071 год сказано, что в Киеве объявился волхв: «…Он рассказывал людям, что на пятый год Днепр потечёт вспять и что земли начнут перемещаться» Видимо, пятилетний срок пророчества был обычным для волхвов.

Датировку похода подтверждает и динамика византийско-болгарских отношений. В 904 году болгарский царь Симеон I совершил поход на разграбленные арабами Фессалоники, пытаясь расширить свои владения. В 910-911 годах он собирается начать войну с Византией, но начнет её лишь в 913 году. В качестве одного из сдерживающих факторов по отношению к болгарам византийцы использовали флот русов.

> См. также

• Русь (народ)
• Русско-византийские войны
• Каспийские походы русов

Примечания

1. Васильев А. А. «Византия и арабы». т. 2, с. 156
2. Константин Багрянородный, «О церемониях»: В списке экспедиции на Крит среди 47 тысяч воинов отмечены 700 русов.
3. Новгородская 1-я летопись младшего извода по Толстовскому списку
4. Некоторые параллели с походом Вещего Олега в 907 году присутствуют в датских легендах, записанных Саксоном Грамматиком в XII веке: Легендарный викинг середины IX века Рагнар Лодброк в сражении против жителей Геллеспонта поставил бронзовых коней (бронзовый конь являлся поэтическим образом корабля викингов) на колеса и направил их на врагов.
5. Олав Трюггвасон: Джаксон Т. Четыре норвежских конунга на Руси: из истории русско-норвежских политических отношений последней трети X — первой половины XI в. — М.: Языки русской культуры, 2002.
6. Ps.-Sym. 707. 3-6. : Псевдо-Симеон дал буквальный перевод с греческого слова дромос, то есть бег.
7. Николаев В. Д. Свидетельство хроники Псевдо-Симеона о руси-дромитах и поход Олега на Константинополь в 907 г. // Византийский временник. — 1981. — Т. 42. — С. 147—153.
8. Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания Архивная копия от 4 марта 2016 на Wayback Machine
9. Лев Диакон История — Наука, М.: 1988, в серии памятники исторической мысли. Книга 6 в переводе М. М. Копыленко, комментарии М. Я. Сюзюмова, С. А. Иванова, см. комментарии 64 и 66.
10. Васильев А. А. История Византийской империи: Византийская империя и Русь
11. Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). — СПб., 2000. С. 64.
12. Обнорский С. П. Язык договоров русских с греками // Язык и мышление. 1936, VI—VII. С. 102.
13. Лихачев Д. С. Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси
14. A. A. Vasiliev, The second Russian attack on Constantinople, 1951

Ссылки

• Повесть временных лет в переводе Д. С. Лихачева (см. 907—912 годы).
• Текстологический анализ сообщения летописи о походе на Царьград на сайте www.textology.ru.

	Набег на Амастриду (830-е) Поход на Царьград (860) Вещий Олег (907) Игорь (941—944) Святослав (970—971) Владимир Креститель (988) Набег на Лемнос (1024) Ярослав Мудрый (1043)

Зачем князь Олег на Царьград ходил

Главным защитником торговых и внешнеполитических интересов Древней Руси стал в ту пору князь Олег, прозванный в народе вещим, то есть кудесником, волхвом, чародеем. Первоначально Олег — князь из рода Рюриков — правил в Новгороде, а затем, собрав войско из варягов и славян, пошел на Киев, подчиняя себе по дороге различные славянские племена. Захватив Киев, Олег не раз громил хазар, а в 907 году предпринял поход на греков. Войско состояло из варягов, ильменских славян, чуди, кривичей, мери, полян, северян, древлян, радимичей и других племен, населявших тогда древние русские земли. По словам летописца, кораблей у Олега было 2000, а на каждом корабле по 40 человек. Верить в абсолютную точность летописных исчислений, конечно, не обязательно, но даже с определенными поправками получается, что князю удалось собрать немалое по тем временам войско.

При приближении русских к Константинополю (на Руси его, как известно, обычно называли Царьградом) греки заперлись в городе, а вход в гавань перекрыли. Тогда князь приказал сойти всем на берег и уничтожать на глазах неприятеля все вокруг. Психологом Олег был действительно незаурядным. Летописи рассказывают об удивительной по тем временам военной операции. Князь велел поставить свои суда на колеса и под парусами двинулся к городу. Можно представить, какое впечатление столь необычная атака произвела на защитников.

Современники редко задумываются над тем, ради чего велись те стародавние войны. Ответ как бы подразумевается: ради добычи, земли, славы. Все это верно, но неполно. Даже в те далекие времена не меньшую ценность представляли политические и торговые союзы. Наши предки были гораздо мудрее, чем мы их иногда себе представляем. Хитроумный князь Олег заставил византийцев не только заплатить огромную дань, но и подписать договор, дававший русским право торговать в Византии беспошлинно.

Летопись подробно описывает ход переговоров. Первоначальные требования русских были следующими: все приходившие с Руси в Царьград помимо беспошлинной торговли могли там бесплатно брать съестных припасов из расчета на месяц, мыться в банях, а для обратного пути запасаться у греческого царя якорями, канатами, парусами и тому подобным. Византийский император принял условия, но с поправкой: все эти привилегии распространяются лишь на торговых людей, а не на всех русских. Кроме того, русские должны были дать обещание не грабить окрестные села, жить в городе компактно в одном месте, чтобы император всегда мог послать чиновника переписать имена вновь прибывших торговцев. Входить в город русские должны были только через одни ворота без оружия, причем в сопровождении императорского слуги и не более 50 человек сразу.

Все эти опасения были Олегу понятны, а потому без колебаний приняты. Договор по обычаю того времени скрепили клятвами. Византийцы клялись на кресте, а Олег клялся на своем оружии и Перуном — высшим для него божеством. На дорогу византийцам пришлось сшить для всех кораблей Олега новые шелковые и полотняные паруса и позволить русским прибить в знак победы на вратах Царьграда свои щиты. Олег возвратился в Киев с огромной добычей: золото, дорогие ткани, экзотические для Руси овощи и фрукты, вина и украшения. А главное — договор.

Торговое соглашение 907 года фиксировало лишь принципиальные договоренности и потому нуждалось в ряде дополнений. Уже в 911 году Олег направил в Константинополь посольство, чтобы максимально детализировать договор: лишних трений русские не желали, напротив, добрососедские отношения с Византией открывали для Руси большие возможности.

Новое соглашение, любопытный документ древнего международного права, предусматривало, в частности, следующее. При разборе дела о преступлении следовало основываться не на слухах, а на точных показаниях. Если кто-то из участников разбирательства в чужих показаниях сомневался, то обязан был поклясться по обрядам своей веры, что свидетели лгут. Если же в результате оказывалось, что показание правдиво, то усомнившегося казнили. Это условие значительно облегчало решение спорных вопросов: хитрить и интриговать становилось опасно.

Документ предусматривал и чрезвычайные ситуации. Оговаривалось, например, что, в случае убийства русского или грека, преступник (если его застигнут на месте) должен быть тут же казнен. Если убийца с места преступления скроется, то все его имущество (за вычетом определенной доли в пользу ни в чем не повинной жены преступника) поступает родственникам жертвы. Если бежавший никакого имущества не оставлял, то считался под судом и в розыске до тех пор, пока не будет пойман и казнен. Договор предусматривал, что, если русский украдет у грека — или наоборот — и вор будет пойман на месте, хозяин украденного, в случае сопротивления вора, имеет право его безнаказанно убить. Если вор сдавался без сопротивления, с него за украденное брали втрое больше. Штраф предусматривался даже за обычную драку. Если провинившийся или его родственники не могли заплатить положенного, виновного раздевали донага — это означало, что он отдал последнее. Все эти пункты говорят о том, насколько серьезно обе стороны подходили к соглашению, пытаясь по мере сил уберечь мир и согласие от неприятных неожиданностей и недоразумений.

Древний договор ничуть не менее дотошен, чем современные документы. Договор разъяснял даже правила поведения обеих сторон в случаях, если что-то происходило с их торговыми судами. Предписывалось: если греческий корабль будет выброшен на чужую землю, а там окажутся рядом русские, то они обязаны охранять корабль с грузом и помочь доставить судно в безопасное место. Русские также брали на себя обязательство снимать греческие корабли с мели и помогать греческим мореплавателям, если случится буря.

О том, насколько выросло доверие между русскими и греками, свидетельствует такой пункт договора 911 года: «Если русскому или греку случится быть в какой-нибудь стране, где будут невольники из русских или греков, то он должен выкупить их и доставить в их страну, где ему будет выплачена выкупная сумма. Военнопленные также возвращаются на родину. Если русские невольники будут приведены на продажу к грекам или наоборот, то они отпускаются на родину». Столь благородные условия распространялись, впрочем, лишь на участников договора, принципиальными аболиционистами ни греки, ни русские не были. Документ предусматривал: если раб будет украден или убежит, а господин его будет жаловаться, то раб должен быть возвращен. Русские купцы имели право искать своего раба в Константинополе где угодно. Тот из греков, кто отказывался позволить русским произвести у себя дома обыск, автоматически признавался виновным в краже раба и сурово наказывался.

Поскольку многие русские купцы стали постоянно проживать в Константинополе, договор предусматривал и такую ситуацию: если кто-то из русских, находящихся в Византии, умирал, не успев распорядиться своим имуществом, оно обязательно отсылалось его родственникам на Русь. Если взявшийся доставить имущество утаивал его или не возвращался с ним на Русь, то по жалобе русских он мог быть насильно возвращен на родину. Точно такие же правила распространялись и на греков, осевших на Руси.

Это был солидный документ, подписанный серьезными людьми, думавшими не только о сегодняшнем, но и о завтрашнем дне.

По тем временам известный торговый путь из варяг в греки, то есть из Скандинавии и Балтики в Византию через славянские земли, был очень непростым. О средней и южной части этого пути византийский историк, император Константин Багрянородный рассказывал следующее: славянские племена зимой рубили лес в горах и строили лодки, в том числе лодки-однодеревки, то есть из одного большого ствола. Весной, когда лед на Днепре таял, они сплавляли суда в Киев. Здесь «плавсредства» дооборудовали (ставили уключины и весла из старых лодок), грузили товар и поджидали другие суда, чтобы уже большим охраняемым караваном отправиться в дальнейший путь вниз по реке. Подойдя к опасным порогам на Днепре, большая часть экипажа выходила на берег, а остальные с помощью шестов или вброд проводили судна между камнями. Около четвертого, самого опасного порога, как пишет летопись, часть военной дружины обязательно занимала оборонительные позиции на случай нападения степных кочевников — печенегов, а все остальные разгружали суда и на расстояние «6000 шагов» переносили товар на плечах. Лодки же тащили волоком либо на руках по берегу. Затем суда вновь спускали на воду и грузили товар. Доплыв до острова Святого Григория, приносили богам жертву в благодарность за успешную переправу через пороги. Достигнув устья Днепра, караван обычно останавливался, чтобы привести суда в порядок и приготовиться к переходу по Черному морю в Византию.

И здесь видна солидность и деловая хватка, все делалось с умом. То ли и вправду варяги со своим «порядком» помогли, то ли древние славяне и сами были не таким уж «беспорядочным» народом, как представлялось придирчивому летописцу.

Любопытно, что князь Олег, положивший начало упорядоченной торговле с Византией, сыграл важнейшую роль и в том, что именно православие стало господствующей религией в России. Вслед за торговым обменом между славянами и греками начался обмен культурный и идеологический. Летописи свидетельствуют, что направленные Олегом в 911 году в Константинополь послы, успешно закончив деловую часть переговоров, задержались в Византии по просьбе императора. Он не только богато одарил их, но и «приставил к ним мужей, которые водили их по церквам, показывали богатства и излагали учение Христовой веры».

Так что, как видим, дорога к храму проходила через рынок.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Блог Петра Романова

О церемониях

Константин VII Багрянородный на резной слоновой кости (945).

О церемониях (др.-греч. Περί τῆς Βασιλείου Τάξεως — «О царском устройстве») — сборник описаний церемониального протокола византийского императорского двора. Книгу часто обозначают её сокращённым латинским названием De Ceremoniis. Её латинское название: лат. De Ceremoniis Aulæ Byzantinæ — «О церемониях византийского двора».

Книга была составлена для императора Константина VII Багрянородного (913 — 959), и частично обновлена или дополнена при Никифоре II Фоке (963 — 969), возможно под надзором Василия Лекапена, императорского паракимомена.

Книга полностью описывает придворные ритуалы, часто с поминутной детализацией, с точки зрения распорядителей двора, описывая, как они должны проводить их, излагая остальные вопросы постольку поскольку они имеют отношение к повседневным делам дворца. Таким образом, это было учебное пособие, содержащее консультации и указания для высших византийских чиновников и придворных.

В главе 15-й описан приём Княгини Ольги, названной «архонтиссой России»

Книга включает ряд приложений, имеющих самостоятельную ценность. Одно из них — «Три трактата об императорских военных экспедициях» (англ.)русск., учебник военного искусства, написанный Константином VII для своего сына и наследника Романа II.

> Издания

Литература

• Беляев Д. Ф. BYZANTINA: Очерки, материалы и заметки по византийским древностям.
  • Кн. I: Обзор главных частей Большого дворца византийских царей (с приложением: Материалы и заметки по истории византийских чинов). СПб., 1891.
  • Кн. II: Ежедневные и воскресные приемы византийских царей и праздничные выходы их в храм Св. Софии в IX–X вв. СПб., 1893.
  • Кн. III: Богомольные выходы византийских царей в городские и пригородные храмы Константинополя / Посмертное издание. СПб., 1906.

• Константин Багрянородный. О церемониях (книга II, гл. 15; второй прием Ольги русской) // Известия государственной академии метериальной культуры. №91. М. ОГИЗ 1934.. Восточная литература.
• Частичный перевод на английский Книг 1 и 2 П. Стивенсона

Целый ряд важных сведений содержат европейские латиноязычные источники. Например, в «Продолжении хроники Регинона» есть данные о контактах княгини Ольги с германским императором Оттоном. В сочинении мерзебургского епископа Титмара, написанном в 1012–1018 гг., рассказано о борьбе Ярослава Мудрого со Святополком Окаянным, в которую были втянуты сестры князя. Перевод и публикация этих источников были осуществлены М. Б. Свердловым и А. В. Назаренко.

К числу важных источников следует отнести и польские латиноязычные источники, в частности знаменитый Кодекс Гертруды, жены Изяслава Ярославича. Некоторые выдержки из него были переведены и опубликованы Н. И. Щавелевой. Меньший интерес представляют польские хроники, поскольку их авторы были откровенно тенденциозны и настроены отрицательно к Древней Руси, например Галл Аноним, автор XII в.

К числу важных источников можно отнести сочинения византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», написанное в 948–952 гг., и «О церемониях византийского двора» конца 50-х г. X в. В них можно найти сведения о княгине Ольге, в частности о ее визите в Константинополь и посещении императорского дворца. Эти сочинения были переведены и опубликованы под руководством А. П. Новосельцева и Г. Г. Литаврина.

Некоторые сведения о княгине Ольге содержатся и в византийских хрониках: «Истории» Льва Диакона (создана после 992 г.), «Истории» Иоанна Скилицы, вошедшего в состав «Обозрения истории» Георгия Кедрина, составленного на рубеже ХI—ХII вв. Одним из интереснейших и спорных документов является «Кембриджская рукопись».

В целом, хотя перечень источников и представляется довольно внушительным, содержащаяся в них информация по рассматриваемой теме достаточно скудна и нередко весьма противоречива. Поэтому более детально и обстоятельно каждый вид источников рассмотрен в соответствующих главах.

Глава 1. Женщины древнейшего периода

В древнейших русских летописях нет никаких сведений о женщинах, живших на территории Руси до княгини Ольги. Исключением является загадочная Иоакимовская летопись, о существовании которой известно из труда В. Н. Татищева. Историк неоднократно делал из нее выписки, содержание которых многим современным историкам представляется абсолютным вымыслом. К их числу можно отнести сюжет о древнейших славянских князьях. В нем указано, что женой славянского князя Вандала была варяжка Адвинда. В одиннадцатом поколении от них находился Гостомысл, имевший трех дочерей. Старшая стала женой князя Изборска, муж средней – Умилы был неизвестен, но она родила сына по имени Рюрик. После этого Гостомыслу приснился чудесный сон о том, что из чрева Умилы выросло огромное дерево, покрывшее своими ветвями всю славянскую землю. Волхвы истолковали этот сон, как предзнаменование того, что потомки дочери Гостомысла будут править славянами. Поэтому перед смертью Гостомысл вызвал Рюрика к себе и официально передал ему власть.

Таким образом, согласно легенде Иоакимовской летописи Рюрик вовсе не был чистокровным варягом, по женской линии он вел родство от славянских князей, которые, впрочем, иногда женились на варяжках.

Хотя известия Иоакимовской летописи о происхождении Рюрика весьма любопытны, большинство историков считают их совершенно недостоверными.

Для нашей темы данная легенда интересна тем, что в ней Рюрик представлен продолжателем династии славянских князей именно по женской линии. Только это и обеспечивало легитимность его власти. При этом не сам Рюрик выглядит основателем династии киевских князей, а Умила: из чрева которой выросло гигантское дерево. Значит, автор легенды в основу русской государственности положил не мужское, а женское начало.

Также легендарными представляются сведения В. Н. Татищева, взятые из Иоакимовской летописи, о том, что жену Рюрика звали Эфанда и что она была из прибалтийского племени славян ободритов. Считается, что это имя было придумано историком как производное от Сфандра. Правда, некоторые исследователи связали женитьбу на Эфанде с желанием Рюрика укрепить свои позиции в Новгороде после мятежа Вадима, о котором под 864 г. сообщала Никоновская летопись.

Но женитьба на ободритке вряд ли могла помочь Рюрику в Новгородской земле, населенной словенами. Более выгодным для него было породниться с местной знатью, но данных на этот счет в древнейших летописях нет.

Первой реальной женщиной, о которой в самых различных и достаточно достоверных источниках содержится довольно много сведений, следует считать княгиню Ольгу, жену князя Игоря. Несомненно, она была знаковой фигурой и для всего рода князей-Рюриковичей, и для всех древнерусских женщин. Благодаря ей пришлые варяги смогли породниться со славянской знатью и своим сыновьям и дочерям стали давать местные имена. Для женщин Ольга, отомстившая убийцам мужа, отстоявшая права сына на великокняжеский престол, умело правившая в его малолетство и первая из высшей знати принявшая христианство, стала образцом для подражания.

Все это говорит о том, что начинать исследование, посвященное древнерусским женщинам, следует именно с княгини Ольги.

Княгиня Ольга-Елена

Жизнь княгини Ольги отразилась в самых различных источниках: в письменных, русских и зарубежных, вещественных и даже географических. Казалось бы, такое значительное количество памятников прошлого должно было помочь исследователям составить достаточно полный и достоверный портрет княгини. Однако из-за противоречивости и недосказанности сведений в них в научной литературе не утихают споры об Ольге. Они касаются и ее происхождения, и дат рождения и замужества, и обстоятельств рождения сына Святослава, и взаимоотношений с ним, и реальности ее жестокой мести древлянам, и времени и места крещения, и в целом вклада в становление и развитие Древнерусского государства.

К числу важнейших источников о княгине Ольге относятся древнейшие летописи: Лаврентьевская, Ипатьевская, Радзивилловская и др., начальную часть которых составляет «Повесть временных лет». В этом сочинении Ольга является одной из главных героинь X в. В нем подробно описано, как княгиня отомстила древлянам за убийство мужа, как стала управлять государством, как крестилась в Константинополе, как оказалась с внуками в осажденном печенегами Киеве, какие взаимоотношения были у нее с сыном и т. д.

Вторым памятником русского происхождения об Ольге является «Память и Похвала князю Владимиру» со вставкой «Похвалы княгине Ольге». Это произведение приписывается монаху Киево-Печерского монастыря Иакову, жившему в ХI—ХII вв. По мнению исследователей, окончательное оформление его текста произошло в ХIV в.

Еще одним важным источником является «Житие княгини Ольги», дошедшее до нас в двух редакциях. Считается, что древнейшая была написана в конце ХIII в. и дошла до нас в списке ХIV в. В ХVI в. достаточно краткий текст был дополнен и включен в «Степенную книгу». Исследователи полагают, что по отношению к летописям текст пространного «Жития» вторичен, поскольку был написан через много лет после смерти княгини.

Деятельность княгини Ольги оставила след и в ряде зарубежных письменных памятников. Наиболее важным из них являются сочинения византийского императора Константина Багрянородного, в первую очередь его записки «О церемониях византийского двора». В них он подробно описал два приема княгини Ольги в своем императорском дворце. Он подробно перечислил всех спутников княгини, указал подарки, которые были ей поднесены, но не уточнил, в каком году все это происходило, только сообщил число, день недели и месяц. Не дал он сведений и о цели визита русской правительницы. В итоге среди исследователей возникла масса споров по поводу времени и обстоятельств поездки Ольги в Константинополь.

945–957 Регентство Ольги

Узнав о гибели Игоря, его жена княгиня Ольга (Хельга) взяла власть в Киеве в свои руки. Она была регентшей при малолетнем сыне Святославе. Ей помогали (или делили с ней власть) конунги – сподвижники Игоря Асмуд и Свенельд. Сама Ольга была скандинавкой и до брака с Игорем жила в Пскове. Ольга прославилась своей мудростью, хитростью и энергией. После гибели Игоря она, согласно летописи, жестоко отомстила древлянам. Одно посольство их, прибывшее в Киев мириться, она приказала закопать живым в землю, другое уморила в бане. Наконец, сделав вид, что готова примириться, потребовала от жителей Искоростени дивную дань – голубей и воробьев. К ножкам птиц приказала привязать тлеющий трут и отпустить. Птицы вернулись домой и подожгли деревянный город. Но все-таки история Игоря научила Ольгу: она установила норму дани – «урок», основала «погосты» – административные центры на местах. Когда подрос ее сын Святослав, Ольга правила Киевом во время его непрерывных походов. Первой из русских властителей Ольга направила послов к императору Оттону I и принимала в Киеве ответное посольство во главе с монахом Адальбертом в 961 г. К этому времени Ольга давно была христианкой. Она дважды побывала в Константинополе и во второй раз, в 955 г., крестилась, получив христианское имя Елена. Ольга просила самого императора Константина VII Багрянородного быть ее крестным отцом. Умерла она в 969 г., завещав похоронить себя по-христиански, без совершения языческой тризны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

fashionat.ru

Существует историческая сказка, что идеалом правителя для княгини Ольги был римский император Константин. Это не докажешь, но факт, что она была схожа с ним: столь же разумна, настойчива, талантлива и совершенно безжалостна.

Долгое регентство

Ольга была правительницей де-факто, но не де-юре. После смерти в 945 году мужа Игоря она стала всего лишь регентшей при малолетнем сыне Святославе. Некоторые источники утверждают, что тому было 3 года, но это сомнительно; важно одно: он был неспособен к самостоятельному правлению. А последний документированный факт участия Ольги в государственных делах датирован 968 годом. Святослав в это время уже не только взрослый, но и бывалый вояка, а мать руководит обороной Киева от печенегов, пока ее сынок грабит болгар.

Следовательно, Ольга фактически была не только регентшей, но и соправительницей Святослава. Этот князь совершенно не интересовался внутренним устройством государства и охотно спихивал такие дела на мать.

Кнут и пряник

Так можно охарактеризовать отношение Ольги к внутреннему устройству страны. Она стала вдовой вследствие . Князь стал первой в нашей истории жертвой уклонения от уплаты налогов – древляне отомстили ему за попытку собрать с них дань дважды. Но такие действия подрывали престиж киевской власти. И Ольга для начала решительно пресекла их.

Летописи рассказывают ужасы о «четырех отмщениях», с заживо закопанными послами, зарезанными участниками поминок и городом, сожженным с помощью воробьев. Почти наверняка этот перебор – на совести художественного воображения авторов летописей. Но факт: Ольга силой подавила сопротивление древлян и пресекла их княжескую династию.

Но затем она поступила с точностью до наоборот. Ею были установлены точные размеры «подымной» (то есть с домохозяйства) дани. Таким образом, выходки вроде той, что привела к смерти Игоря, теперь исключались. Для удобства сбора подати и разбора местных конфликтов возле некоторых поселений организовывались – места, куда сдавали дань и где разбирались тяжбы. Характерно, что позже слово «погост» стало синонимом кладбища – можно догадаться, как наказывали за правонарушения. Но для тех лет это была норма.

Успехи дипломатии

На внешних рубежах Ольга предпочитала переговоры силе. Известно, что она побывала с визитом в Византии (ориентировочно в 955 году) и вела переговоры с германским императором Оттоном I. Сюда же следует отнести и принятие ею христианства – это хорошо воспринималось заграничными государями.

Внутренней же политике это могло лишь повредить. Известно, что русичи попросту выгнали присланного Оттоном I миссионера. Сын Святослав на предложение матери креститься ответил категорическим отказом и заявил, что не желает становиться посмешищем в глазах собственных воинов. Христианство на Руси не преследовалось, но князь и большинство его подданных считали крещеных «странными» и язвительно дразнили их.

Регентство при Святославе: 945-962

Из биографии

• Княгиня Ольга — хитрая (по преданию), святая (такой нарекла ее церковь), мудрая (такой осталась в истории).
• В летописи её описывают как красивую, умную, энергичную женщину и, одновременно, дальновидную, хладнокровную и довольно жестокую правительницу
• Существует легенда, как Ольга жестоко отомстила за смерть мужа- Игоря. Первое посольство было закопано заживо в землю. Второе – перебито после пьяного пира. По приказу Ольги была сожжена столица древлян -Искоростень (попросила с каждого двора по два голубя и воробья, к лапам которых была привязана зажженная пакля). Погибло 5000 человек.
• Такая месть не считалась в те времена жестокостью. Это было естественное желание отомстить за близкого человека.
• Ольга правила в период малолетства сына Святослава, но и после она долгое время оставалась у руководства, так как Святослав большую часть времени проводил в военных походах.
• Княгиня Ольга была одной из первых правителей, которые большое внимание уделяли дипломатии в отношениях с соседними странами.
• В 1547 г. была причислена к лику святых.

Исторический портрет Ольги

Направления деятельности	Результаты
Совершенствование системы налогообложения.	Провела налоговую реформу, ввела уроки — размер дани, который был чётко определён.
Совершенствование системы административного деления Руси.	Провела административную реформу:ввела административные единицы – становища и погосты , куда свозилась дань.
Дальнейшее подчинение племён власти Киева.	Жестоко подавила восстание древлян, подожгла Искоростень (отомстила за смерть мужа согласно обычаю).Именно при ней были окончательно подчинены древляне.
Укрепление Руси, активное строительство.	В княжение Ольги начали строиться первые каменные здания, положено начало каменному строительству.Продолжала укреплять столицу- Киев.При ней активно благоустраивались города, был основан город Псков.

2. Внешняя политика

Направления деятельности	Результаты
Стремление укрепить престиж страны на мировой арене путём принятия христианства.	В 955 г(957г). приняла христианскую веру под именем Елены. Но её сын, Святослав, не поддержал мать.959г — посольство в Германию к Отто I . Германский епископ Адельберт изгнан язычниками из Киева в этом же году.
Защита Киева от набегов.	968 г. – руководила защитой Киева от печенегов.
Укрепление связей с Западом и Византией	Проводила умелую дипломатическую политику с соседними странами, особенно с Германией. С ней обменялись посольствами.

ИТОГИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

• Усиление княжеской власти
• Укрепление и расцвет государства, его могущества
• Положено начало каменному строительству на Руси.
• Предприняты попытки принятия единой религии — христианства
• Значительное укрепление международного авторитета Руси
• Расширение дипломатических связей с Западом и Византией.

Хронология жизни и деятельности Ольги

Княгиня Ольга.
Нестеров, 1892г.

Святая Ольга.
Икона

Памятник княгине Ольге, апостолу Андрею, Кириллу и Мефодию в Киеве, на Михайловской площади
1911 г. Авторы: И. Кавалеридзе, П. Сниткин, архитектор В. Рыков.

Крещение Ольги в Константинополе.
Н.Акимов.

Правительница княгиня Ольга, Василий Петрович Верещагин

• Годы жизни: около 890 г. – 11 июля 969 г.
• Отец и мать: неизвестны, предположительно не имели знатного происхождения.
• Супруг: .
• Дети: .

Княгиня Ольга (≈890 – 11 июля 969 гг.) – правительница Киевской Руси. Правила после смерти ее мужа ИгоряРюриковича с 945 г. по 966 г. Ольга была первой из русских правителей, кто приняла христианство. При крещении ее нарекли Еленой.

К сожалению, происхождение Ольги доподлинно неизвестно. Все еще историки не пришли к единому мнению на этот счет. Согласно «Повести временных лет» она была неблагородного происхождения – крестьянкой из Пскова.

Согласно мнению Пискаревского летописца и типографской летописи (XV в.) Ольга была дочерью Вещего Олега. Он правил Киевской Русью и был опекуном Игоря, а затем он же поженил Игоря и Ольгу.

Норманисты считали, что Ольга варяжского происхождения. В соответствии с Иоакимовской летописью Ольга знатного происхождения из рода Гостомыслова.

Историки из Болгарии полагают, что Ольга имеет болгарские корни. Существуют и другие теории.

Существует также предание о знакомстве Игоря и Ольге. Молодой князь поехал охотиться в Псковскую область. Там он захотел перебраться через реку. Игорь увидел лодку, в которой плыла Ольга, одетая в мужскую одежду, он попросил девушку переправить его на другой берег. Игорь стал приставать к Ольге, но в ответ получил отказ.

Когда Игорь решил жениться, в Киев съехались самые красивые девушки. Но князю ни одна не приглянулась. Тогда он вспомнил об Ольге – его случайной знакомой. Игорь послал за ней Вещего Олега. И Ольга стала женой князя Игоря.

Ольга имела во владении Вышгород, Ольжичи, село Будутино и т.д. Кроме того у нее была своя дружина, свой посол. Ольга, пока ее муж был в походах, занималась внутренней политикой.

Княжна подарила своему мужу сына Святослава.

В 945 году древляне убили Игоря. Святославу было всего три года, поэтому правительницей Киевской Руси становится княгиня Ольга.

Месть княгини Ольги за смерть мужа

Первая месть. Древляне боялись мести Ольги, поэтому они прислали к ней свататься князя Мала. Он вместе с 20 древлянами приплыли на ладье. Ольга ответила на их предложение согласием. Затем она приказала выкопать большую яму, в которую бросили ладью древлян, затем туда же отправили и сватов. Ольга приказала их закопать заживо.

Вторая месть. Ольга отправила гонца с требованием прислать ей лучших людей из древлян, чтобы она могла «с великою честью пойти» за их князя. Древляне повиновались и прислали ей лучших мужей. Ольга приказала растопить им баню, и пока древляне мылись, все двери заперли и подожгли баню.

Третья месть. Ольга направилась к древлянам, чтобы устроить тризну своему покойному мужу. Она приехала, поплакалась на могиле мужа, а потом устроила пир. Напоив древлян, Ольга велела отрубить им головы. По данным в тот день погибло около пяти тысяч древлян.

Четвертая месть. В 946 году Ольга надумала захватить Искоростень – столицу древлян. Осада затягивалась, и княгиня решила пойти на хитрость. Она отправила в город послов для заключения мира. Древляне должны были заплатить дань в размере трех голубей и воробьев. Конечно же, древлян обрадовала такая новость, они прислали дань. Ночью Ольга приказала привязать к птицам трут и отпустить их. Птицы полетели в свои гнезда, находившиеся в Искоростени. В городе начался пожар. Жители бежали из города, а там их уже поджидала дружина Ольги. Так княгиня захватила город. Часть древлян была убита, часть стала рабами, а также Ольга приказала им платить большую дань.

Княгиня Ольга: внутренняя политика

Ольга была официальным правителем до совершеннолетия Святослава. Хотя и после она была фактической правительницей, т.к. ее сын постоянно был в военных походах.

Ольга во время своего правления установила дань на землю. Княгиня установила систему «погостов». Погосты – это места сбора дани. Также Ольга установила «полюдья» (подати Киеву) и «оброки, уставы». Все земли были поделены на части, во главе каждой был назначен тиун (княжеский администратор). Шла централизация власти и ослабление власти племен.

При Ольге были построены первые каменные здания – терем Ольги и городской дворец. Также княгиня занималась благоустройством псковских, новгородских и других принадлежавших Киеву земель. Также во время ее правления воздвигались храмы Благовещения Богородицы, святителя Николая и Святой Софии, Святой Живоначальной Троицы.

Княгиня Ольга: внешняя политика

При Ольге не было крупных походов. Княгиня решила поднять престиж Киевской Руси в мире. Но она не стала завоевывать его силой, а решила поступить дипломатично.

Крещение Ольги

Ольга была первой правительницей, принявшей православие. В 955 году княгиня приняла крещение в Византии, а Император Византии стал ее крестным отцом. Но при Ольге христианство не прижилось на Руси.

Ольга пыталась приобщить Святослава к христианству. Но он отказался, т.к. боялся потерять уважение своей дружины.

11 июля 969 года Ольга умерла. Место ее погребения неизвестно. Во время правления Владимира в 1547 году ее причислили к лику святых, а ее мощи перенесли в Десятинную церковь.

Ольга почитается как покровительница новообращенных христиан и вдов.

И до совершеннолетия сына Святослава. Приняла христианство с именем Елена. История не сохранила информацию о дате рождения княгини, но в Степенной книге сообщается, что умерла она предположительно в восемьдесят лет. Безупречная и мудрая политика княгини Ольги сделала ее известной исторической личностью практически по всему миру.

Жизненный путь

Достоверной информации о месте ее рождения нет. Летописцы и современные историки выдвигают разнообразные предположения на этот счет. Максимально приближенным к правде является утверждение в «Повести временных лет», что она родом из простой семьи, которая проживала в небольшой деревне Выбуты, расположенной на Псковской земле. Но где бы Ольга ни родилась и к какому бы племени она ни принадлежала, мудрость ее политики и деяний являются неотъемлемой частью славянской истории.

До смерти Игоря практически никакой информации о княгине нет. Кончина мужа выдвинула ее на первое место в жизни Киевской Руси, потому как Святославу было три года, и в князья он, разумеется, не годился. Она приняла на себя управление государством, находившимся в то время в крайне трудном положении, и на протяжении 19 лет полностью справлялась со всеми проблемами. Внешняя и Ольги создала единую державу с международным авторитетом.

Месть древлянам

Началом ее правления можно считать отмщение убийцам Игоря, которое состояло из четырех частей. Первой местью княгини стало захоронение древлянских послов заживо. Причиной тому послужило их предложение сосватать ее за своего После этого она живьем сожгла в бане знатных древлян, которые прибыли вслед за первыми. В третий раз Ольга опоила 5 тысяч их соплеменников на тризне мужа, после чего ее небольшая дружина всех перебила. Завершающим этапом мести стало сожжение города Искоростеня.

В этих деяниях, кроме жестокой мести, присутствует и свой глубокий смысл. Ольга должна была показать как доброжелателям, так и недругам, что она не слабая женщина, а сильный правитель. «Волос долог, а ум короток», — так говорили о женщинах в те времена. Поэтому она была вынуждена наглядно продемонстрировать свою мудрость и осведомленность в воинских делах, для того чтобы предотвратить возникновение каких-либо заговоров за ее спиной. Вторично княгиня не захотела выходить замуж, она предпочла остаться вдовой.

Таким образом, стало понятно, что внешняя и внутренняя политика Ольги будет мудрой и справедливой. По сути, эта кровавая месть была направлена на упразднение власти династии Мала, подчинение древлян Киеву и подавление знати из соседних княжеств.

Реформы и внедрение христианства

После мести древлянам княгиня установила четкие правила для сбора дани. Это способствовало предотвращению вспышек недовольства, в результате одной из которых убили ее мужа. Рядом с большими городами были введены погосты. Именно в этих административно-хозяйственных ячейках власти и собирали дань.

Внешняя и внутренняя политика Ольги всегда была нацелена на централизацию управления государством, а также объединение и укрепление русских земель.

С именем Ольги связывают строительство не только церкви Святого Николая, но и Софийского храма в Киеве. Хотя она первая приняла христианство, почитать ее святой стали предположительно не раньше, чем с XIII века.

Внешняя и внутренняя политика Ольги характеризует ее не как беззащитную женщину, а как сильного и разумного правителя, который твердо и уверенно держит в своих руках власть над целой страной. Она мудро обороняла свой народ от недоброжелателей, за что люди ее любили и уважали. Кроме того, что властительница обладала большим количеством уже названных положительных качеств, она еще была внимательна и щедра к малоимущим людям.

Внутренняя политика

Пока государыня была у власти, в Киевской Руси царил мир и порядок. Внутренняя политика княгини Ольги была тесно переплетена с устроением духовной и религиозной жизни русского народа.

Одним из самых главных ее достижений было введение организованных пунктов для сбора дани, на которых позже, после принятия правительницей христианства, на местах погостов стали возводить первые церкви и храмы. С тех времен началось развитие каменного строительства. Первыми такими зданиями стали загородный терем и городской дворец, принадлежащие государыне. Остатки их стен и фундамента были раскопаны археологами только в начале 70-х годов XX века.

Внутренняя политика княгини Ольги неразрывно связана с усилением обороны страны. Города тогда буквально обрастали дубовыми и каменными стенами.

Отношения с соседними княжествами

Особого внимания заслуживает внешняя политика Ольги. Таблица, приведенная ниже, содержит основные деяния княгини.

Когда правительница наладила положение дел внутри Киевской Руси, она принялась за укрепление международного престижа своей страны. Внешняя политика княгини Ольги была дипломатичной, в отличие от ее мужа.

В начале своего правления она приняла христианство, а ее крестным отцом стал византийский император. Эти события способствовали повышению авторитета Киевской Руси среди правителей других стран, ведь получить в крестные отцы такого человека казалось нереально.

В основном, внешняя политика княгини Ольги была направлена на улучшение отношений с Византией. И это у нее хорошо получалось. Ради чего часть русской дружины участвовала совместно с византийской армией в боевых действиях, одновременно сохраняя независимость своего государства.

В 968 году Киев подвергся нападению со стороны печенегов. Обороной города руководила сама княгиня, благодаря чему он был избавлен от осады.

Во времена правления Ольги были сформированы условия, создававшие преимущество ведения мирной внешней политики перед военной, если в таковой была необходимость.

Попытки установления взаимоотношений с Германской империей

Со временем дружеские отношения с Византией стали ослабевать, и Ольга решила найти сильного союзника. Свой выбор она остановила на Германии.

В 959 году княгиня отправила русское посольство к Оттону I с прошением предоставить священников для внедрения христианства на киевских землях, а также с предложением дружбы и мира.

Он откликнулся на призывы Ольги, и в 961 году к ней прибыли несколько священнослужителей во главе с Адальбертом. Правда, свою деятельность развернуть на киевской территории им так и не удалось, так как в конце своей жизни Ольга уже не имела такого влияния, как раньше.

В 964 году власть перешла к Святославу, который кардинально изменил тактику Причем, нужно сказать, не в лучшую сторону.

Великая княгиня Ольга… При этом имени у каждого, знающего отечественную историю хотя бы поверхностно, всплывают разнообразные интересный и судьбоносные для истории Древней Руси факты.
Ольга – это, пожалуй, одна из немногих правителей-женщин в нашей истории. Однако своей политикой и внутренней организацией жизни государства Ольга заслужила звание авторитетной княгини, привнесшей весомый вклад в становление русской государственности. В произведения фольклора и художественной литературы у Ольги сформировался имидж мудрой, целеустремленной, дальновидной женщины, хорошо разбиравшейся одинаково и в политике, и в хозяйстве.

Вопрос о происхождении и взошествии на престол Ольги

Личная судьба Ольги связана с гибелью ее мужа князя Игоря. Княгиня поклялась отомстить половецкому хану, приказавшему окружить и убить русского князя.
Считается, что смерть Игоря была выгодна славянским племенами древлянам, так как они хотели сместить действующую киевскую власть и установить там свое господство, направив туда своего ставленника. То есть предпринимался так называемый переворот в высших эшелонах власти.
Хотя в ее биографии также много различных спорных фактов, как и у других правителей Руси. Например, доподлинно неизвестно об истинном происхождении Ольги. Одни источники говорят, что она родом из Новгородских земель, другие – что из Псковских. Третьи считают, что Ольга происходит из варягов.
Внутренняя и внешняя политика Ольги своеобразна.

Внутренняя политика Ольги

За убийством ее мужа последовало восстание древлян. Ольга сразу взяла инициативу в свои руки и жестоко его подавила. С того момента ее зауважали все слои населения. Далее она самолично проехалась по землям, сама установила повинность, которую платили крестьяне. Для этого были организованы погосты – специальные пункты для сбора дани. Дань рассчитывалась на каждый дом, то есть на каждую проживавшую в нем семью. Иначе такая плата называлась «дань от дыма» (вспомним, что тогда на Руси жилища отапливались «по черному»).
Погосты не только занимались сбором дани, также исполняли наместнические административные действия – устраивали суды: оправдывали и казнили. Чуть позже, уже за пределами периода правления Ольги, в погостах стали строить православные храмы. Так сейчас можно отследить, в каких городах существовали погосты.
Владения княжеского прихода при ней были значительно расширены.
Период правления Ольги совпал с взрослением и совершеннолетием ее сына Святослава. Также она управляла княжеством впоследствии, когда Святослав, уже взрослый мужчина и состоявшийся правитель Руси ушел в военный поход против печенегов, защищая свои земли. Это хождение не было единственным. Святослав в свое княжение провел большую часть в войнах, а его мать правила за него в Киеве и следила за внутренним укладом в государстве. Таким образом, она все равно оставалась правительницей Руси, и Киев она считала ее центром.
Предприняв поход на племена древлян и новгородцев, Ольга понимала, что ставит под угрозу целостность автономии союза славянских племен, которые были объединены в русское раннефеодальное государство. Это имело очень весомый вклад в укрепление ольгиной внутренней политики: племена потихоньку объединялись в единое целое вокруг киевского княжества. Так, власть в Киеве постепенно признавалась единоличной.

Внешняя политика Ольги

Став княгиней, Ольга быстро «собралась с силами» и стала править Русью. Внешняя политика Ольги существенно отличается от политики ее мужа, а также его предшественников.
Став великой княгиней, Ольга занялась укреплением престижа Руси за ее пределами. Ее предшественники, ее муж Игорь, князья Рюрик, Олег поднимали имидж государства за счет того, что проводили особую военную политику, силой присоединяя новые земли. Ольга же пошла другим путем – путем дипломатии, хотя тогда этого слова еще не существовало.
Ольга прославилась прежде всего тем, что первая из всех русских правителей крестилась и стала православной христианкой.
Достоверно неизвестно, где именно принимала Ольга крещение – в Киеве или в Константинополе. Однако известно, что император Византии стал ее крестным отцом. Этим поступком Ольга существенно подняла престиж своего государства в глазах окружающего сообщества. Так что Ольга начала великое дело по введению на Руси хритианской веры и распространения православия. Крестившись, Ольга открыто не призывала своих подданных последовать ее примеру. Она считала, что человека сам должен прийти к вере. Ее дело продолжит только ее внук Владимир.
В своей внешней политике Ольга активно занималась вопросом сближения с Византией. Она посылала отряды русских ратников как бы внаем византийскому императору, успешно проводившему военные походы. При всем этом Ольга заботилась о том, чтобы не попасть под влияние Византии и не стать государством, зависящим от нее.
На век правления княгини особых событий во внешней политике не происходило. Русская рать не была послана ни в какой уголок Руси и за ее пределы. Войско было сформировано, но каждый воин оставался в строю, никто не погиб и не был ранен.
Однако отношения с Византией в определенный момент стали холодными. Ольге пришлось искать другого внешнего союзника. Такового она увидела в германском императоре Оттоне I. Ольга просила, чтобы тот выслал на русские земли проповедников христианства, но идеи католицизма не были поняты и приняты. Русские люди пока еще не были готовы к перемене веры с язычества на что-то другое.

Итоги правления Ольги

В общем и целом внутренняя и внешняя политика Ольги заслуживает уважения и звания еще одного этапа в становлении русской государственности, образования единого централизованного государства, хотя во времена правления княгини до этого было еще далеко.
Уже в ранних письменных источниках можно прочитать о том, что Ольгу собирались причислить к лику святых не только за ее гуманную и необходимую политику, но и за принятие христианской веры, популярность которой на Руси набирала существенные обороты. Канонизация Ольги произошла значительно позднее по неизвестным причинам. Точный год не установлен. Однако по сей день женщины с именем Ольга отмечают свой день ангела 11 июля по новому стилю.

Сказания о Русской земле. «Месть княгини Ольги древлянам»

Поделиться

В то время как Игорь был бесчеловечно растерзан древлянами, в Киеве оставалась его жена, княгиня Ольга с малолетним сыном Святославом…

Первое известие о смерти Игоря великая княгиня получила от древлянских послов. Убивши русского князя, древляне задумали совсем уничтожить княжий род в Киеве и рассудили так: «Русского князя мы убили; возьмем его княгиню Ольгу в жены нашему князю; а Святослава тоже возьмем и сотворим с ним, как захотим».

Порешив так, древляне послали к Ольге послов, или сватов, — двадцать лучших мужей, старейших бояр. Послы приплыли к Киеву на ладьях по ПрИпяти и Днепру и велели сказать Ольге о своем прибытии.

Княгиня позвала их к себе. «Добрые гости пришли?» — спросила княгиня. «Добрые пришли, княгиня», — ответили послы. «Говорите, с каким делом сюда пришли?» — «Послала нас Древлянская земля», — отвечали послы, — и велела тебе сказать: мужа твоего убили за то, что был твой муж, аки волк, хищник неправедный и грабитель. А у нас князья добрые, не хищники и не грабители, распаслИ, обогатили нашу землю, как добрые пастухи. Пойди замуж за нашего князя».

«Приятно мне слушать вашу речь», — сказала Ольга, — «уж мне моего Игоря не воскресить. Теперь идите в свои ладьи и отдохните. Завтра я пришлю за вами. Хочу вас почтить великою почестью перед своими людьми. Когда за вами пришлю, вы скажите слугам: не едем на конях, не едем и на возах, не хотим идти и пешком — несите нас в ладьях, и внесут вас в город в ладьях. Такова будет вам почесть. Таково я люблю вашего князя и вас».

Послы обрадовались и пошли к свои ладьям, пьяны-веселы, воздевая руки и восклицая: «Знаешь ли ты, наш князь, как мы здесь тебе все уладили».

А Ольга, тем временем, велела выкопать на своем загородном теремном дворе, вблизи самого терема, великую и глубокую яму, в которую был насыпан горящий дубовый уголь. Наутро она села в терем и послала звать к себе гостей. «Зовет вас Ольга на любовь!» — сказали послам пришедшие киевляне. Послы все исполнили, как было сказано: уселись в ладьях, развалившись и величаясь, и потребовали от киевлян, чтобы те несли их прямо в ладьях. «Мы люди подневольные, — ответили киевляне, — князь наш убит, а княгиня хочет за вашего князя!» Подняли ладьи и торжественно понесли послов-сватов к княгининому терему. Сидя в ладьях, древлянские послы гордились и величались. Их принесли во двор княгини и побросали в горящую яму, вместе с ладьями. «Хороша ли вам честь?!» — воскликнула Ольга, наклонившись над ямой. «Пуще нам Игоревой смерти» — застонали послы. Ольга велела засыпать их землею живых. Потом она послала к древлянам сказать так: «Если вы вправду просите меня за вашего князя, то присылайте еще послов, самых честнейших, чтобы могла идти отсюда с великою почестью, а без той почести люди киевские не пустят меня». Древляне со своим князем Малом избрали в новое посольство самых достойных мужей и отправили их в Киев.

Как пришли новые послы. Ольга велела их угощать, а затем и истопить баню. Вошли древляне в баню и начали мыться. Двери же за ними затворили и заперли, затем тут же от дверей зажгли баню — так они все и сгорели.

После того Ольга посылает к древлянам с вестью: «… варите меды! Вот я уже иду к вам! Иду на могилу моего мужа; для людей поплачу над его гробом; для людей сотворю ему тризну, чтобы видел мой сын и киевляне, чтобы не осудили меня!» Древляне стали парить меды, а Ольга поднялась из Киева налегке, с малой дружиной. Придя к гробу мужа, она стала плакать, а, поплакавши, велела людям насыпать большую могилу. Когда был насыпан большой курган, княгиня устроила тризну. После того древляне, лучшие люди и вельможи, сели пить. Ольга приказала отрокам угощать и поить их вдоволь. Развеселившись, древляне вспомнили о своих послах. «А где же наша дружина, наши мужи, которых послали за тобою?» — спросили они у Ольги. «Идут за мной с дружиной моего мужа, приставлены беречь скарб», — ответила княгиня. Когда древляне упились как следовало, то княгиня велела отрокам «пить на них», что значило пить чашу пополам за братство и любовь и за здоровье друг друга, отчего отказываться было невозможно; таков был обычай. Это также называлось «перепивать друг друга». Когда древляне перепились вконец, то княгиня поспешила уйти с пира, приказав своим перебить всех древлян. … всего их погибло пять тысяч человек. Ольга же вернулась в Киев и стала готовить войско, чтобы истребить древлянскую силу до остатка.

На другое лето, в 946 году, Ольга привела в Древлянскую землю большое и храброе войско, под предводительством маленького Святослава, с воеводой СвенАлдом и с дядькой малютки АсмОлдом. Древляне тоже собрались и вышли. Полки сошлись лицом к лицу, и первым начал битву четырехлетний малютка Святослав, так как доблестные русские князья, по отцовскому и дедовскому обычаю, всегда сражались впереди своих дружин и всегда первые вступали в бой.

Поэтому и Святослав начал битву, кинув свое копье в древлян. Копье полетело между ушей его лошади и упало ей под ноги. Но этим княжье дело было исполнено. «Князь уже начал!», — воскликнули воевода и дядька, — «Потягнем, дружина, по князе!». После жестокой сечи победа досталась киевлянам, и древляне разбежались по городам и заперлись в осаду. Ольга с сыном пошла прямо к Искоростеню, где был убит Игорь. Этот город знал, что ему пощады не будет и поэтому боролся крепко. Великая княгиня простояла под городом все лето и не смогла его взять; тогда она послала в Искоростень послов сказать от ее имени: «Чего вы хотите досидеть? Все ваши города отдались мне, все ваши люди взялись платить мне дань и теперь спокойно обрабатывают свои нивы и пашут землю, а вы хотите видно помереть голодом, что не идете в дань». «Рады и мы платить дань — отвечали горожане, — да ты хочешь отомстить нам за смерть мужа».

«А я уже отомстила обиду мужа», — отвечала Ольга. «… Теперь иду домой, в Киев. Больше мстить не хочу. Покоритесь и платите дань. Хочу умириться с вами. Буду собирать от вас дань легкую». «Бери, княгиня, чего желаешь», — отвечали древляне. «Рады давать медом и дорогими мехами». «Вы обеднели в осаде», — говорит Ольга. — Нет у вас теперь ни меду, ни мехов; хочу взять от вас дань на жертву богам, а мне на излечение головной болезни — дайте от двора по три голубя и по три воробья».

Конечно, жители Искоростеня обрадовались такой легкой дани и прислали княгине птиц с поклоном. Ольга объявила, чтобы они жили теперь спокойно, так как наутро она отступит от города и пойдет в Киев. Услышавши такую весть, горожане обрадовались еще больше и разошлись по дворам спокойно спать. А между тем Ольга раздала ратным людям голубей и воробьев, велела к каждой птице привязать горючую серу с трутом, обернув в лоскут и завертев ниткой, и, как станет смеркаться, выпустить всех птиц на волю. Птицы полетели в свои гнезда, голуби в голубятни, а воробьи под застрехи. Город в один час загорелся со всех сторон; в ужасе люди выбежали за городские стены, но тут и началась с ними расправа: одних убивали, других забирали в рабство; старейшин сожгли.

После этого наложена была на древлян тяжелая дань: по две черные куницы и по две белки, кроме прочих мехов и меда, на каждый двор.

Вот так Ольга, как добрая и верная жена, отомстила за смерть своего мужа. И за эту жестокую месть, которую она совершила с такой хитростью и мудростью, народ прозвал свою княгиню «умнейшей от человек».

Такова была язычница Ольга.