Старец Арсений (Стрельцов Пётр Андреевич)

(1894–1975)

Пётр Стрельцов родился в Москве в 1894 году. В 1911 году он окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского Императорского Университета. В 1916 году Пётр успешно окончил университет.

Многочисленные исследования и монографии Пeтра по истории русской древней культуры были хорошо известны среди искусствоведов. В 1917 году Пётр, с шестнадцати лет мечтавший о монашестве, был принят послушником в Оптину Пустынь.

Из воспоминаний старца Арсения:

– Я прожил долгую жизнь, две трети которой окружали меня люди, несущие божественную радость и свет. Первой была моя мама Мария Александровна, человек одаренный, мудрый, проникнутый глубочайшей верой в Бога… Именно моя мать заложила в мою душу зерна веры, взрастила их, и я вошел в жизнь, стоя на твердом основании, с которого ничто не могло меня столкнуть. Я был третьим ребенком в семье… Мама, когда я родился, дала обещание Господу вложить в меня веру, правдивость и любовь к людям, и она воспитала меня так. В шестнадцать лет, увлекаясь древнерусским искусством, уже мечтал о монашестве. Потом была Оптина Пустынь… Два года прожил в Оптиной Пустыни под руководством старца о. Нектария и старца о. Анатолия.

В монастыре, находясь в послушании у старцев, нельзя иметь своей воли, а должно поступать так, как говорит духовный наставник, вне зависимости от того, нравится это или не нравится… Принятием воли старца послушник совершенствуется, отсекается от помыслов, грехов, живет волей старца, имеющего благодать от Господа, знающего его душу, знающего, что ему духовно необходимо для достижения монашеского совершенства… Были искушения, попускаемые Господом. Приходя к старцу, хотел все рассказать. Но он уже все знал. И по характеру твоего отношения к совершившемуся, определял уровень твоего духовного совершенства или падения, и поучал воспринимать случившееся с молитвой как волю Господню.

Твое мнение, полученное унижение, обида во внимание не принимались, принималась только смиренность перед Богом и понимание: ты настолько еще несовершенен, что происшедшее есть результат твоей греховности, и является справедливым. Старец в монастыре – твой отец, наставник, руководитель во всем, своей воли у тебя нет, есть полное отречение от твоего суетного “я”… По благословению о. Нектария и о. Анатолия в сане иеромонаха был послан служить “в мир”, в приходскую церковь… Не знаю, кто говорил обо мне Святейшему Патриарху Тихону, но меня пригласили к нему, он принял, разрешил служить в приходском храме, где настоятелем был протоиерей Павел. Патриарх минут десять говорил со мной, благословил и сказал пророческие слова о моем иерейском пути… Находясь в ссылках, лагерях, выводимый на расстрелы, избиваемый на допросах и почти умирающий на морозных этапах, верил словам великого святителя земли Русской – Патриарха Тихона, что исполнятся его предначертательные слова, и вновь приду к моим духовным детям. Верил дерзновенно, ибо это были слова Патриарха. (Специальное разрешение св. Патриарха Тихона понадобилось в связи с тем, что служение иеромонахов на приходах обычно не допускалось.)

Я, малоопытный иеромонах Арсений, пришел к настоятелю храма о. Павлу… Отец Павел сказал: “ Вот что, батенька, все, что монастырское, при тебе останется, но для службы в городе буду тебя переучивать. Не обижайся, образованием ты силен, но я служу иереем более тридцати пяти лет, все, что знаю, тебе передам”.

Знал ли о. Павел Господнее произволение? Был он арестован и в Архангельской области умер в ссылке от голода через шесть лет после этого разговора…

И вот я, иеромонах Арсений, ощутил духом, увидел два пути, разных, но ведущих к одной цели. И задумался, просил Господа указать, какой духовной дорогой идти, какую выбрать. Долго раздумывал, молился, умоляя Господа помочь сделать правильный выбор, поехал в Оптину пустынь получить совет от старцев. Прожил три дня, о. Анатолий выслушал и сказал:

“Благословляю! Милость Господа да будет с тобой. Дерзай!” Благословение старца Анатолия было для меня путеводной звездой. Моя мысль была в том, чтобы научить человека беспредельно верить в Бога и любить ближнего своего. Считал и считаю, что вера Христова зиждется на двух заповедях о любви ко Господу и ближним…

Встреча с архиепископом Иларионом была необыкновенным, чудесным проявлением милости Господа ко мне, незначительному священнику, начавшему служение в небольшом московском храме… Все, о чем думал и мечтал, дерзновенно высказал перед владыкой Иларионом. Внимательно выслушав меня, владыка Иларион стал так говорить со мной, словно он знал всю мою жизнь… Встал, повернулся к иконам и произнес: “Помолимся”. Прочел молитвы, сел, я остался стоять. “Вы хотите соединить два направления в одно: Оптинское и то, что живет в наших приходах, у вашего настоятеля о. Павла?” – “Да”, – ответил я. “Вы хотите вложить любовь ко Господу, как сказано в заповедях, и любовь к ближнему, как к самому себе, и этим создать в душе человека сопротивляемость грехам, гонениям, смущению, безбожию, падениям. Встреча наша произошла по произволению Божию и необходима для нас обоих. Я, епископ Иларион, благословляю Вас идти по избранному пути, соединив два пути в одном. О разговоре нашем доложу Святейшему Патриарху. Благословляю, идите избранной дорогой. Господь сохранит Вас во всех бедах и напастях”.

В жизни человека чудо не может быть случайным, оно определяется степенью его духовности, необходимостью влияния на его внутренний мир. Такое чудо подал мне Господь через владыку Илариона, и я пошел по этой дороге, постоянно помня полученное благословение.

Возвратившись в свой храм, я отслужил благодарственный молебен, все рассказал о. Павлу, и он сказал мне: “Если владыка Иларион благословил тебя, иди этим путем, Владыка – человек глубокой духовности. Мне, старику, переучиваться негоже, но тебе помогу”.

С этого дня я начал служение в храме, руководствуясь принятым решением. Каждый день служил раннюю обедню, стараясь сделать все понятным и ясным для прихожан, вводя их как бы в круг участников службы. Отец Павел стал ко мне исповедников посылать. Организовал вечером беседы, поучения…

В начале 1921 г. о. Арсений стал вторым священником, а в конце 1921 г., после ареста отца Павла, стал настоятелем храма. За восемь лет служения он собрал в своем храме значительную общину, для которой стал любимым пастырем и духовником. В 1927 г. в конце декабря отец Арсений был первый раз арестован и выслан в Архангельскую область на два года. После окончания срока ссылки отец Арсений служил в подмосковном храме. В 1931 г. – был арестован вторично и сослан в Вологодскую область на пять лет. После освобождения старец Арсений получил разрешение жить в Вологодской, Архангельской и Владимирской областях, но служить в храмах было запрещено. Старец тайно окормлял свою духовную общину. В 1939 г. был арестован опять и сослан в Сибирь, затем – на Урал. Около года отец Арсений пробыл в ссылке в с. Троицкое Архангельской обл. В мае 1940 г. – был вновь арестован и заключен в Уральский лагерь. В марте 1941 г. его перевели в лагерь усиленного режима, а в 1942 г. – в лагерь особого режима, без права переписки.

Однажды в лагере старец Арсений вступился за студента Алексея, с которым намеривался расправиться уголовник. По доносу уголовника старец Арсений и Алексий были вынуждены провести двое суток без еды и воды в карцере.

Из воспоминаний о. Алексея:

– Пол, стены лежака были сплошь обиты листовым железом. Сама камера была шириной не более трёх четвертей метра, длиной два метра. Мороз на улице тридцать градусов. Ветер, дышать трудно… При таком морозе в этот карцер не посылали, при пяти-шести градусах, бывало, только на сутки. Живыми оставались лишь те, кто 24 часа прыгал на одном месте…

Привели в карцер, втолкнули. Упали оба, разбились, кто обо что…

Пробовал прыгать на одном месте, но это не согревало. Сопротивляться холоду было бессмысленно…

– Замёрзнем, о. Арсений… Что Вы молчите?

– Молюсь Богу, Алексей… одни мы с тобой, Алёша. Двое суток никто не придёт. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня…

Отец Арсений замолк, и вдруг я услышал отчётливо слова и понял – это молитва… Бабка когда-то крестила. Семья неверующая… Я – комсомолец, студент. Какая могла быть здесь вера? Сквозь оцепенение, сознание наступающей смерти, боль от побоев и холода сперва смутно, но через несколько мгновений отчётливо стали доходить до меня слова:

– Господи Боже! Помилуй нас грешных. Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш,

Господи Иисусе Христе, многие ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех по неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютые смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш…

Молитва охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердца страх…

Я стал повторять:

– Дано будет Отцом Моим Небесным, ибо, где двое или трое собраны во Имя Моё, там и я среди них…

Вдруг наступил момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о. Арсения наполнял карцер… Всё кругом изменилось, преобразилось…

Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о. Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился…

Я увидел, что ему помогали ещё два человека, и эти двое тоже были в сверкающих одеждах и горели необъяснимым белым светом… Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе…

Били по дверному засову… Отец Арсений ещё молился. Двое в светлых одеждах благословили нас и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, наконец, карцер стал тёмным и по-прежнему холодным и мрачным.

Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью:

– Это недопустимо, могут сообщить в Москву… Мороженные трупы – это не современно…

– Живы? – с удивлением спросил начальник лагеря.

– Как вы тут прожили двое суток? Выходи…

Войдя в камеру и внимательно осмотрев её, врач спросил:

– Чем согревались?

И о. Арсений ответил:

– Верой в Бога и молитвой.

– Фанатики. Быстро в барак, раздражённо крикнул кто-то…

Я слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза была: “Поразительно! Необычайный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырёх часов…

Барак встретил нас, как воскресших из мёртвых… Я после карцера переродился.

(После освобождения из лагеря Алёша посвятил себя служению Господу, а после смерти старца стал духовным отцом для его осиротевших духовных чад)

Из воспоминаний Даниила Матвеевича (геолога, попавшего в лагерь по ложному доносу):

– Три, четыре сосны свалили, стали валить пятую. Подпилили, подрубили всё как надо, определили, куда упадет, крикнули, чтобы отошли. Последний подпил и подруб сделали и ждем, когда упадет. Подул ветер, дерево стало падать не туда, куда рассчитывали, а на нас. Бросился в сторону и зацепился за старый пень, упал; вижу – придавит меня, а о. Арсений стоит, не бежит. Кричу: “Беги!” Мне-то уже конец… Понял, погибаю. Комель сосны взвился над моей головой. Отец Арсений, перекрестившись, толкнул его руками в сторону. Ветки сосны еще ломались от падения, но комель лежал в двух метрах от меня. Я встал верующим человеком, увидевшим чудо, настоящее чудо. Увидел Бога и без оглядки пошел за о. Арсением. И вспомнил до мельчайших подробностей то, чему учила мать. Так я обрел Бога. Чудо было настолько явным, что все, находившиеся около падения дерева, удивлялись, как мог человек оттолкнуть дерево весом в несколько тонн. Кто-то из зеков, помню, перекрестился.

Из воспоминаний старца Арсения:

– Лагерь физически был непосилен и страшен, но многочисленные встречи и исповеди заключенных открывали мне, иерею, неизмеримо высокую духовность людей…

Человека, приходившего с огромным горем, просившего молитв и духовной помощи, я принимал, молился с ним и воспринимал его горе, как свое, и вместе с ним переживал и страдал. Я как бы соединялся с ним в его страданиях, и если человек уходил после исповеди успокоенный, понявший, что во всем воля Господа, – я бывал духовно счастлив и после исповеди усердно молился об исповедниках…

Ранее я прочел много хороших духовных книг об исповеди… Это вошло в мою душу и сознание непреложной истиной, я руководствовался этим при общении со своими духовными детьми, а также заимствовал опыт иереев, стоявших в духовном отношении намного выше меня и обогащенных долгим служением в Церкви…

Весной 1958 г. старец Арсений был освобожден из лагеря особого режима. Последние семнадцать лет своей земной жизни, старец провел в г. Ростове Великом, он поселился у вдовы погибшего в лагере духовного сына Надежды Петровны. В её маленьком доме он тайно служил, окормлял своих духовных чад.

Из воспоминаний Анастасии Владимировны Корсаковой:

– Отец Арсений, положив руку на мою голову, сказал: “Анастасия Владимировна! Я не осуждаю. Мне Господь дал пройти пять ступеней духовного постижения жизненного пути. Первая ступень была постижением веры, дали мне это моя мать Мария Александровна и великие Оптинские старцы о. Нектарий и о. Анатолий, у них я научился молиться, любить людей. На вторую ступень дали мне подняться Патриарх Московский и всея России Тихон в краткой беседе и архиепископ Иларион (Троицкий). Третью ступень показал простой сельский священник о. Иларион – тезка архиепископа Илариона. Четвертой был лагерь особо строгого режима (мы называли его “смертным”), где общение с самыми разными лагерниками открывало и духовно прекрасные души людей, и самые страшные души, охваченные неизмеримой злобой, соединенные с темными силами. И пятая ступень – мое пастырское служение и общение с вами, моими духовными детьми. Это научило меня никогда не осуждать никого, ибо сказано в одной из молитв: “Несть человек, иже жив будет, и не согрешит”.

Помните, вся наша вера утверждается на любви к Богу, ко Пресвятой Богородице, на почитании святых, и это мы выражаем в постоянных молитвах, а также в безотказной любви к людям, в помощи им. Всем и всегда говорю евангельскими словами: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всем разумением твоим и ближнего своего, как самого себя.

Разве Вы одиноки? В Вашей квартире находятся иконы: Господа Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы, Вашей святой Анастасии Узорешительницы, Ангела Хранителя, Архангела Михаила, вероятно, есть и другие. Если чувство тоски и одиночества охватит душу, подойдите и помолитесь, тогда темные силы исчезнут.

Каждый день читайте одну главу Евангелия. В четырех Евангелиях 89 глав, за год прочтете весь круг четыре раза. С малых лет я читаю Евангелие по одной главе в день, пятьдесят лет – иеромонах и почти ежедневно совершаю служение, и каждый раз нахожу в читаемой главе новое и богодухновенное. Будьте с людьми, помогайте им, кем бы они ни были – сослуживцы, знакомые, родные, – всем помогайте, и окружающие поймут, что такое христианин и придут к Церкви, к Богу”.

Повторю старую и много раз кем-то сказанную фразу: душа моя “навсегда легла в ладони” старца о. Арсения… Отец Арсений для людей был источником, из которого любовь изливалась неисчерпаемым потоком, и жаждущий мог подойти, зачерпнуть эту любовь горстью руки, выпить и передохнуть от жизненных тягот и грехов или, наполнив до краев взятый сосуд, унести его и пить дома, постепенно расходуя полученное.

Встречаясь с ним, всегда уходила от него напитанная любовью, с наставлениями, советами и помощью, но первая встреча с ним в 1971 году послужила основой моего духовного перерождения.

Из воспоминаний Киры Бахмат:

– Сколько людей за эти семнадцать лет перебывало у него – не счесть. Более половины приезжавших были бывшие “лагерники” и вновь пришедшие, приведенные кем-нибудь из бывших братьев и сестер или “лагерниками”.

Приходилось встречаться с замечательными людьми, полными такой внутренней духовности, что я чувствовала себя недостойной общения с ними. Вспоминаются: иеросхимонах Серафим, о. Евгений Богородский, о. Кирилл, монахини Иоанна и Евдокия, Александра Федоровна Берг, Елизавета Александровна, схимонахиня Ирина, иеромонах Филипп, о. Алексий. Каждая встреча с этими людьми всегда была радостью и наполняла душу духовным теплом…

В доме Надежды Петровны постоянно находилось не менее четырех-пяти человек, приезжавших на один-два дня, иногда в выходные дни приезжало до двенадцати человек. Отцу Арсению было необходимо переговорить с приехавшими, побеседовать, поисповедовать и причастить, а на это требовались время и силы. Он очень уставал, сердце часто сдавало, и он вынужден был ложиться на диван и принимать приехавших лежа… Уставший и больной батюшка вынужден был принимать даже ночью…

Расскажу теперь о поистине чудесном, что совершалось по молитвам о. Арсения. Внучка Марины Петровны – Таня, которой было двадцать пять лет, заболела: в области желудка и печени возникли боли. Ее положили на обследование, сделали рентген, гастроскопию и обнаружили опухоль. Решили делать операцию по удалению части желудка. Положили Таню в самую лучшую хирургическую клинику, разрезали брюшную полость и обнаружили огромную опухоль желудка, поражение поджелудочной железы и метастазы даже на печени. Операцию делать было бессмысленно, зашили брюшину и больной ничего не сказали. Все родные были в безысходном горе – оставалась трехлетняя дочка… Я и Марина поехали к о. Арсению, Таня была его духовной дочерью с 1959 года. Приехали и рассказали обо всем батюшке…

– Завтра поедем к ней, – сказал он…

Приехали прямо на квартиру к Марине, бабушке Тани. Таня лежала, постанывая от боли. Войдя в комнату, о. Арсений прочел несколько молитв, благословил Таню и, на удивление собравшихся, сказал: “Таня! Таня! Такая молодая и заболела раком, разрезали и зашили, Господь милостив, будем молиться о Его милости и помощи Пресвятой Богородицы”. Попросил зажечь перед иконами лампадки, надел подрясник, епитрахиль, опустился около кровати на колени, попросив нас выйти. Не выходил из комнаты четыре часа, исповедовал, соборовал и причастил Таню. Прожил три дня, каждый день по несколько часов молился около больной, потом – со всеми нами о здоровье Татьяны, на четвертый день уехал домой в Ростов.

Прошло полтора месяца, Таня давно встала. Обследовали несколько раз – опухоли исчезли… Произошло Господне чудо по молитве о. Арсения, устремленной к Богу и Пресвятой Богородице. Большое, настоящее чудо.

Таких исцелений было много, приведу еще два примера. Муж Алевтины Кирилл Петрович, в прошлом заядлый курильщик, при прохождении на предприятии обязательной флюорографии узнал, что на левом легком обнаружена онкологическая опухоль. Вопрос об операции резко осложнялся: Кириллу Петровичу было 55 лет, сердце работало отвратительно, была аритмия, ишемическая болезнь сердца, и когда-то был мощный инфаркт. На консилиуме решили операцию не делать, вероятность смерти на операционном столе была стопроцентной. Кирилл Петрович все понял, но спокойно отнесся к случившемуся. Видя, что выздороветь ему невозможно, поехал к отцу Арсению на исповедь. Батюшка, увидев Кирилла Петровича, сказал: “Господь милостив, все обойдется, проживете у нас два дня, и будем молить Господа и Пресвятую Богородицу помиловать и исцелить вас”. Два дня все мы собирались и молились почти беспрерывно, о. Арсений и Кирилл молились даже ночью, конечно, батюшка исповедовал и соборовал Кирилла.

Явившись в диспансер на обследование онкологов, Кирилл удивил врачей тем, что опухоль рассосалась, объяснить происшедшее не смогли. Это было чудо, которое произошло по молитве праведника, понятное только верующим людям.

Третье исцеление произошло с дочерью Марии Федоровны – Евгенией, у нее к тридцати годам резко обострился диабет, никакие новейшие препараты не помогали, инсулин не снижал сахара в крови. Евгения начала быстро слепнуть, возрастала слабость. Врачи предрекали быструю смерть. Помню, собрались мы в комнате о. Арсения, и он попросил всех молиться о Евгении. Сам о. Арсений, встав на колени, молился со слезами на глазах и не вставал более трех часов. Плакал о. Арсений очень редко, а сейчас, читая молитвы, буквально заливался слезами и даже временами не мог произносить слов. В этот день приехал о. Андрей, он, также стоя на коленях, умолял Пресвятую Богородицу исцелить рабу Божию Евгению…

Прошло два месяца, зрение возвратилось, сахар в крови пришел в норму, Евгения полностью выздоровела и через два года родила совершенно здорового сына без каких-либо осложнений. Вымолил о. Арсений больную Евгению у Господа и Пресвятой Богородицы.

Многим десяткам, а может быть и сотням людей, пришедшим к о. Арсению после 1958 г., дал он веру, многих направил своей молитвой к Богу, к познанию Церкви. Сейчас старые члены общины двадцатых годов и те, кто пришел после 1958 г., встречаются, как самые родные люди, объединенные в одно целое наставлениями, поучениями и любовью о. Арсения. Он всех нас любил, мы все – его духовные дети. Батюшки теперь нет с нами, но в своих несчастьях и бедах мы спешим помочь друг другу, ибо этому учил он нас.

Каждый из нас, еще живущий на земле, просит молитв батюшки перед Господом и Пресвятой Богородицей. Вечная, вечная память тебе, наш старец и духовный отец иеромонах Арсений!

Упокой, Господи, душу старца Арсения, и его молитвами спаси нас!

…ВРАГИ
Раз есть Добро, значит, должно быть и Зло. Если есть преобразившиеся, то должны быть и нераскаявшиеся, отпетые грешники. Враги! Им нашлось в книге место – врагам! Как можно догадаться, это не чекисты-гепеушники-энкаведешники-разведчики-диверсанты, убивающие своих же.
Враги также – не палачи и надзиратели в “лагерях особого режима”. Самый омерзительный в книге получает кличку “Веселый” – и не так уж злобен и мерзок кажется. А самый симпатичный и вовсе назван “Справедливым” (!) – и по святости, ну, разве что чуть-чуть уступает самому о.Арсению.
И уж конечно, враги в книге – не сексоты. Эти вообще почти мученики, достойные канонизации. Уж как они страдают! Доносят – и страдают, снова доносят на о.Арсения и его духовных детей, и снова страдают. И снова доносят…
Нет, враги в “Отце Арсении” – тоже из лагерного окружения его. Это – “бывшие полицаи, власовцы, предатели родины”. Именно так автор-составитель их называет. “…Им все уже было отмерено, конец свой знали и сидели действительно за дело”, – сообщает он читателям на стр.79.
Подождите, за какое дело? За то, что полки, корпуса и дивизии, да что там полки и дивизии – миллионные армии в 1941-1942 годах советским командованием были брошены на произвол судьбы? За то что должны были драться в окружении, без оружия, без боеприпасов, без довольствия, без опытных командиров – тех сталинская свора расстреляла в Великую Чистку? За то, что, попав в плен, сразу подпадали под определение “вождя и учителя”: у нас нет пленных, у нас есть предатели Родины! За то, что в лагерях военно-пленных они были лишены помощи не только своего советского государства, но – по требовании советской дипломатии! – и поддержки Международного Красного Креста.
Пленные британцы, французы, поляки, американцы получали посылки. В посылках были продукты: сыр, колбасы, масло, галеты, кофе, сахар, мед, какао. Были посылки, набитые шерстяными вещами, одеждой, обувью. Пересылалось все это через Международный Красный Крест, через десятки неправительственных организаций.
Советские военнопленные не получали ничего и ни от кого! Они были обречены на самый тяжелый, каторжный труд, на животное существование, на медленную голодную смерть. Потому что… – читайте снова определение, данное им Верховным главнокомандующим: у нас нет военнопленных!..
Все это автор-составитель как бы забывает нам сказать. Забывает он сказать нам и о той идее, которая постепенно выковывалась в бывших советских солдатах и командирах – на плечах немцев вернуться в Россию, смести сатанинскую власть, а затем вернуть России свободу и независимость.
Ничего не говорит он о Белых воинах, которые оказались ядром Российской освободительной армии, о старых казаках, двадцать лет на чужбине видящих сны о родной Кубани, о Тереке, о тихом батюшке Доне – и потянувшихся в РОА из Франции, Бельгии, Германии, Италии, Сербии, Чехословакии. Нет, это не входит в задачи автора.
Вот как он описывает в книге власовцев: “Жора Григоренко был всеми ненавидим. Коренастый, широкий в плечах, с головой без шеи, лицом, прорезанным шрамом, отчего лицо было перекошено и постоянно улыбалось, производя отталкивающее впечатление. Ходили слухи, что у немцев он был исполнителем приговоров, хотя осужден был только за службу рядовым во власовской армии” (стр. 80-81).
Разумеется, Добро столкнулось со Злом. И уж конечно, о.Арсений оказывается моральным победителем над этими, с “перекошенными лицами”. Вот что он им заявляет:
“Я верю в Бога, верю в людей и до последнего вздоха буду верить. А вы? Где ваш Бог? Где вера ваша? Вы много говорите о том, что хотите защитить угнетенных и обиженных людей, но пока вы уничтожали, убивали и унижали всех соприкасающихся с вами. Взгляните на руки ваши, они же у вас в крови!” (стр. 81).
Ну, в каких таких людей верит наш о.Арсений, мы уже знаем. Все эти чекисты-”перерожденцы” Авсеенковы, Абросимовы, Анны-Ирины, Платоны, отцы-Илларионы, Следователи с большой буквы, да еще примкнувшие к ним уголовники (их, кстати, по сталинской терминологии тогда называли “попутчиками”, о чем автор-составитель запамятовал!) густо посеяны в тексте.
И дальше о.Арсений клеймит власовцев не по-детски:
“Как-то мне сказали. Что верующий вы, но во что? Пытали и убивали людей во имя чего?..” (стр. 81).
Вот мы и приехали. И говорить тут больше нечего. Когда наши старые эмигранты, многие прошедшие через РОА, лагеря “ДиПи”, побеги, комиссии по репатриации, смену имен и фамилий, рекомендовали мне почитать эту книгу, они сами эту главку “Ты с кем, поп?” – читали ли? И что они из нее поняли?

С КЕМ ЖЕ О.АРСЕНИЙ?

На этот вопрос заглавный герой книжки и отвечает в своем пространном монологе на стр. 79:
“Все сейчас ругали власть, порядки, людей… Говорите, что коммунисты верующих пересажали, церкви позакрывали, веру попрали. Да, внешне все выглядит так, но давайте посмотрим глубже, оглянемся в прошлое. В народе упала вера, люди забыли свое прошлое, забросили многое дорогое и хорошее. Кто виноват в этом? Власти? Виноваты мы с вами, потому что собираем жатву с посеянных нами же семян.
Вспомним, какой пример давали интеллигенция, дворянство, купечество, чиновничество народу, а мы, священнослужители, были еще хуже всех.
Из детей священников выходили воинствующие атеисты, безбожники, революционеры, потому что в семьях своих видели они безверие, ложь, обман. Задолго до революции устратило священство право быть наставником народа. Священство стало кастой ремесленников. Атеизм и безверие, пьянство и равзрат стало обычным в их среде.
Из огромного количества монастырей… лишь пять или шесть были светочами христианства… остальные стали общежитиями почти без веры, а часто монастыри, особенно женские, потрясали верующих своей дурной славой…
…Понимая это, не могу я осуждать власть нашу, потому что пали семена безверия на уже возделанную нами же почву, а отсюда идет и все остальное, лагерь наш, страдания наши и напрасные жертсвы безвинных людей. Однако скажу вам, что бы ни происходило в моем отечестве, я гражданин его и как иерей всегда говорил своим духовным детям: надо защищать его и поддерживать, а что происходит сейчас в государстве, должно пройти, это грандиозная ошибка, которая рано или поздно должна быть исправлена” (стр. 79-80).
Ничего не напоминает нам, Русским православным, этот монолог? Конечно же, это перефразированная и словесно переработанная Декларация Сергия (Страгородского) 1927 года.
Давайте мысленно вернемся в тот год.
Миллионы Русских людей мучаются на чужбине, разбиты семьи, разорены их дома, разрушен их мир и уклад. Не выдержав, стреляются не десятками – сотнями. Известен факт, что 80 процентов всех Русских Белых воинов, попавших в Шанхай в начале 20-х, уже через 6-7 лет погибли там: от алкоголизма, от безработицы, нищеты, голода и болезней. А главное – от безысходности.
Что же по другую сторону границы?
Десятки миллионов Русских людей стонут под ярмом безбожной власти. Эпоха “нэпа” быстро завершена – интернационалисты получили передышку. После амнистии 1921 года начинается новая волна репрессий, раскручивается маховик очередного раскулачивания. Людей эшелонами отправляют в лагеря, на Соловки, на строительство Беломорканала, на торфоразработки, на лесоповалы, на “стройки социализма”, на рытье каналов в Туркестане. Назначенный из Кремля “окормлять” верующих, Сергий Страгородский в это время заявляет о необходимости лояльного отношения к советской власти. За это его ставят во главе Церкви.
Будто вдогонку этому будет сказано много такого же и в книге “Отец Арсений”. И что всякая власть – от Бога (со сносочкой на Новый Завет, как полагается). И что Главный потом простил и вернул чекистов на службу. И что именно из лагеря люди выходили “духовно обогащенными, сильными духом, с крепкой устоявшейся верой в Бога, понимающими человеческие страдания” (стр.99).
Мораль прозрачна: концлагеря – это то, что надо Русским, именно там они “возрождаются” к новой жизни. Перековываются, как сказал бы Лаврентий Павлович Берия. И становятся активными строителями коммунизма, добавил бы А.С.Макаренко.
Не удивительно, что и реакция заключенных, бывших воинов РОА, на выступление о.Арсения была однозначной:
“Попик-то наш красненький, – сказал Житловский. – Придавить тебя надо за такую паскудную проповедь. Святошей притворяешься, а сам в агитаторах ходишь, на “особый отдел” работаешь…” (стр. 80).
Единственное место во всей книге, которое дышит правдой! Увы, правдой неприятия и обличения. Но кто-то должен был сказать ее “красному попику”.
Особое чувство испытывает автор-составитель ко всем этим “интеллигентам, дворянам, купцам, чиновникам и священнослужителям”. Вот главка “Ирина Николаевна – Дуняша”. Это не два человека. Это один и тот же человек. Как и Слава КПСС – вообще не человек.
Персонаж называется Ириной Николаевной, но это было в прошлом, до революции. А в настоящем, в середине 1920-х, она – уборщица в церкви Дуняша. (Вообще, принцип двойных имен и прозвищ очень умело дополняет в книге принцип анонимности. Мы, кстати, так до конца текста и не узнаем, было ли имя Петр Андреевич Стрельцов настоящим именем о.Арсения, или это был такой же псевдоним, как у Ирины Сергеевны).
В этой главке, рассказанной некой Ширвинской и извлеченной из архива некой Дилигенской, все классовые симпатии расставлены по своим местам. Говорится, что Надя М. – “человек милый, хороший, но, к сожалению, отягченный сословными прерассудками: гордостью своим происхождением, заслугами предков, родовитостью, дворянством…” (стр. 496). В обществе, которое собралось у Нади М., произошла следующая сценка:
“Один, видимо, из весьма почетных гостей, возмущался современными порядками и что хамы управляют государством.
Мать Нади сказала по-французски:
-Князь, будьте осторожны, не говорите так, здесь, среди нас, простая уборщица!”
И чуть ниже:
“Пожилая дама говорила:
-Демократизация! Вот ее плоды, простая уборщица за одним столом с нами! – и сделала негодующий жест, завершающий фразу”.
Конечно же, Дуняша, оказавшаяся Ириной Сергеевной, из дворян, окончившей Московский университет, знающей и французский, и английский, дала достойный отпор, “отчего князь весьма смутился”.
Все понятно? Старый мир тянет назад. Все эти князья, графья, дворяне. Там сословные предрассудки и неприятие “демократизации”. Представители нового времени и умны, и образованы, и в Бога верят. Шаблон только чересчур известный. Правда, в книжках “Политиздата” до 1990 года эти представители верили в “победу коммунизма”. Сейчас, видать, мода изменилась.

ЧТО СТОИТ ЗА ТЕКСТОМ?
Когда мы обращаемся к духовному состоянию Русских сегодня, сразу возникает вопрос: об отношении к отступничеству Сергия Страгородского. Потому что это – о расколе Церкви, о том, кто же наши духовные наставники, к кому мы придем на исповедь, кто покроет наши головы епитрахилью и осенит крестным знамением. Кому мы поведаем о грехах своих. Кто укажет нам кривду в наших жизненных столкновениях, кто наставит нас на путь истинный.
Об этом в книге сказано смутно. А между тем, это один из самых больных вопросов: Русская Православная Церковь Зарубежом и Истинно-Православная Церковь (продолжающая свой подвиг в РФ и посейчас) были и остаются на позициях, установленных Св. Патриархом Тихоном.
Московская Патриархия предпринимает всевозможные попытки разрушить этих позиции, уничтожить РПЦЗ – под видом “слияния” или “воссоединения” церквей, расправиться с ИПЦ всеми способами, карательно-административный включительно.
Вообще-то, по логике вещей, должен быть о.Арсений последовательным “тихоновцем”, раз уже в 1927 году его арестуют и ссылают. Однако нет, в главе “Архиепископ” (стр. 584-592) мы понимаем, что о.Арсений только против “обновленческой церкви”. На стр. 681 сказано более определенно: “Владыка (Афанасий Сахаров) и о.Арсений были когда-то одного мнения о поминовении митрополита Сергия, но с помента постановления на патриаршество Патриарха Алексия этот вопрос был снят…” Другими словами, когда-то был о.Арсений сторонником Св.Патриарха Тихона, но вот поставили другого “патриарха”, Алексия I, и “вопрос был снят”.
Советским канцеляритом звучит такой переход батюшки с одних убеждений на совершенно другие. Как получилось, что “вопрос был снят”, не рассказывается. По тексту получается, что занял Алексий I патриаршее место, и крепкий “тихоновец” о.Арсений стал поминать Сергия в ектениях.
Что же изменилось от того, что Алексий I был назначен в 1945 году “патриархом”? Ведь оказался он преемником того же Сергия, назначенного “патриархом” в 1943 году после “исторического” свидания со Сталиным (при участии Маленкова, Берии, Карпова), когда дядюшка Джо потребовал от Сергия “большевистских темпов” в создании “патриархата”.
Разве оказались исключены из Канонов Русского Православия условия преемственности, воплощенной в обрядах посвящения, хиротонизации, интронизации? И согласно этих условий, не может Алексий I просто так прийти на место Сергия и сказать: ну, все, ребята, Сергий был одно дело, он с советчиками заигрывал, а я – другое дело… Потому что тогда надо было созывать Поместный Собор и объяснять, что же произошло.
А что объяснять?
В чем разница между ними?
Повел ли Алексий I линию Св. Патриарха Тихона? Вернул ли он Церковь к неприятию сатанинской власти? Запретил ли он своим архиереям и священникам доносить в НКВД на верующих? Изменил ли он порядок получения сана в РПЦ – только с согласия комитета по делам религии при ЦК ВКП(б)?
Нет, ничего этого Алексий I не сделал. Как не сделал этого и следующий “патриарх” Пимен, доживший до времен, когда Русские уже с ненавистью требовали смыть раковую опухоль КПСС-КГБ (объединив их в одну аббревиатуру – КПГБ), выходили на многотысячные митинги по городам.
Нет, эти “иерархи”, напротив, укрепляли и совершенствовали “отношения между РПЦ и советским правительством”. За что им советское правительство выдавало ордена Трудового Красного Знамени (у Пимена их было три, у Алексия I – целых четыре! Вот потрудился-то…)
И это им, выращенным в системе бесовства, приученным к конформизму, забывшим или никогда не знавшим христианского противостояния безбожию, наследует и нынешний “патриарх” Алексий II (Ридигер), который стал соучастником кровавой расправы Кремля над Русскими людьми в октябре 1993 года.
Автор-составитель книжки “Отец Арсений” представляет себе читателя совершенно глупым, нерассуждающим и, главное, ничего не помнящим существом. Об ужасах сатанинской власти он пишет, как писал бы какой-нибудь натуралист о жизни рыбок-барбусов и улиток в аквариуме.
Зато что он всеми силами старается внушить, это что “страшное прошлое, связанное с лагерем “особого режима”, ушло в невозвратность. Период тяжелых испытаний, выпавших на долю Родины, прошел” (стр. 119).
Да, таким, как автор-составитель, хотелось бы, чтобы Русские люди забыли о “страшном прошлом”. Но это излюбленный прием гебешных социо-психологических разработок (ныне получивших название “политтехнологий”), которыми производится “промывка мозгов”. Верно, отрицать слишком очевидное “страшное прошлое” невозможно. Но можно сделать так, чтобы оно стало как бы сказкой-ужастиком. Послушал, поужасался – и забыл.
Цель – чтобы не задерживали люди свое внимание на том, что оно, то самое “прошлое”, продолжается в настоящем. Что не-русские и не-православные люди продолжают владеть той страной. Что они обворовывают ее, грабят население точно так же, как делали это в 20-х, 30-х, 40-х, 50-х… Что продолжаются дикие абсурдные войны на Кавказе – и гробы продолжают идти в города и села РФ. Что женщины в РФ отказываются рожать. Что одних малолетних сирот по стране бродит до полутора миллиона. Что алкоголизм, а теперь еще и наркомания уничтожают россиян темпами, которых не достигли и немецко-фашистские захватчики. Что от голода и холода зимой умирают старики в деревнях Вологодчины, Рязанщины, Урала, Прикамья, Поволжья, Орловщины, Тамбовщины, Владимирщины. Что поток эмигрантов хлынул из России в 90-х – куда угодно, на каких угодно условиях, на какую угодно работу. Что уровень коррупции государственных служащих сегодня официально признан 100-процентным. Что уровень самоубийств в РФ достиг небывалого пика в середине 90-х и держится по сейчас. Что православных священников, если они не из лона МП, в стране под названием РФ избивают и убивают.

СТАРУХИНА ПРОРУХА
“Послесловие” Владимира Быкова резко отличается от текста всей книги. Во-первых, эта единственная часть книги отличается конкретикой, фактами, именами. В во-вторых, нельзя не заметить, что эта часть книги – попытка подтвердить настоящей историей историю мнимую.
Когда В.Быков, 90-летний старец, рассказывает о жизни подпольной православной общины “Маросейка”, руководимой о.Сергием (Мечевым), он прекрасно помнит не только имена и фамилии. Он приводит все семейно-дружественные связи, кто на ком женат, кто за кого вышел замуж, кто какую карьеру сделал, кто как погиб. Он помнит всевозможные скрытые хитросплетения, тайные предательства (епископ Мануил, сдавший членов общины, им самим, Мануилом, посвященных в иереи), события 40-50-летней давности, он дает точные адреса мест, где происходили встречи и тайные службы.
Для подтверждения пастырской деятельности о.Сергия в книге есть и его фотопортрет, и фотография его отца о.Алексия Мечева, и фотографии людей, которые были связаны с тайной общиной: владыки Афанасия (Сахарова), поначалу “непоминающий”, но затем вернувшийся в лоно МП РПЦ, о.Федора Семененко, высланного впоследствии в Ташкент.
И вот в этот список участников осторожно внесены ранее нам известные Юрий и Кира Бахмат. О них, как и в тексте, нет никаких дополнительных сведений. Просто выясняется, что и они вдруг как-то вошли в общину “Маросейка”.
Аккуратно вводит также В.Быков (или тот, кто стоит за этим старцем) свое знакомство с “о.Арсением”: сначала слышит о нем в 1939-ом (якобы о.Сергий Мечев упомянул это имя), потом еще раз слышит в 1940-ом, именно от Юры и Киры Бахмат. Потом был большой перерыв, вплоть до 1960-го. А в 1960-ом году вторая жена В.Быкова, Елизавета, с двоюродной сестрой Людмилой Дилигенской и с Кирой Бахмат начинают ездить к о.Арсению в Ростов Великий. То есть надо полагать, что опять Кира Бахмат явилась связующим звеном.
Наконец, в 1961 году встречается с ним и сам В.Быков. И когда встречается, то опять просьба о.Арсения “расскажите о себе”. С тех пор якобы продолжалось их почти 15-летнее знакомство. Правда, если про общину о.Сергия мы узнаем довольно подробно, то об этом, надо думать, тайном служении и тайной общине о.Арсения мы ничего не узнаем. Так и не догадались ни Кира, ни Дилигенская, ни сам В.Быков хоть одну фоточку “о.Арсения” шлепнуть.
Зато “о.Арсений” отчего-то очень интересуется общиной о.Сергия Мечева и “почему-то просил рассказать об иереях, встреченных нами в жизни” (стр.738). Неосведомленность “о.Арсения” объяснима. Во-первых, на 18 лет был выбит из церковного служения. Во-вторых, сам В.Быков пишет: “даже посвящаемые (в священнический сан) не знали, кто из других братьев должен был стать или стал священником” (стр.732).
Но здесь В.Быков, сам того не подозревая, попадает в ловушку, им и поставленную. Ну, зачем о.Арсений, которого знал сам о.Сергий Мечев, будет “очень интересоваться” общиной последнего, да еще просить имена иереев и дьяконов? Молиться за них?
Именно так и объясняет сам В.Быков. Как интересно! А то “о.Арсений” не знал и не понимал смысла конспирации? Нет, прилипает бывший зэк к людям из окружения о.Сергия Мечева: расскажи да расскажи, да еще списочек пополни.
А разговор-то состоялся в 1967 году. Леонид Брежнев повел страну прежним курсом коммунизма. Церкви рушились, количество монастырей (17) было на самой нижней отметке с 1961 года. Количество монашествующих неуклонно уменьшалось (они подпадали под “статью о тунеядстве”) Все меньше и меньше становилось официальных приходов (на весь СССР – меньше 7 тысяч “двадцаток”). Каждый год количество их уменьшалось в среднем на 50-60. Были арестованы православные подвижники И.Огурцов, Л.Бородин и Б.Талантов. Получили срока, пошли в крестный свой путь.
Как раз в это время пишет Борис Талантов (ум. в 1971 г. в тюрьме г.Кирова) свою прекрасную работу “Сергиевщина или Приспособленчество к атеизму (Иродова закваска)”. Вот ее я хотел бы порекомендовать всем, кто прочитал тухлятину “Отец Арсений”, а теперь хочет вздохнуть свежим воздухом Истины.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Книга “Отец Арсений” – несомненная фальшивка, изготовленная в недрах все той же системы КГБ-ФСБ.
Заказные установки прозрачны: надо показать, что люди, служившие советско-гебешному бесовству, совсем неплохие люди. Они – патриоты. Они даже могут к Богу прийти. Не вылезая из своих кресел, не снимая свои генеральские погоны, бренча своими орденами и медалями с профилем Сталина, оставаясь в своих московских квартирах, полученных за “заслуги”.
Да, это они потом стоят с тупым животным видом в церкви с коптящими свечками и лущат яйца перед телекамерами в Страстную Субботу (Ельцин и теперь живее всех живых!), это они наученные всякими шевкуновыми, умненько и к месту начинают креститься и тут же “по-президентски” откровенничают: “будем мочить в сортирах” и “сотрудников КГБ в отставке не бывает”.
Мало этим мерзавцам, что они исковеркали судьбы миллионов людей, что уничтожили нацию, что добивают генофонд, что превратили страну в “отстойник”. Их конечная цель – добить Русское Православие, которое сохранялось долгие годы в Катакомбной церкви (ИПЦ) и которое было убережено в Русском Зарубежье. Это их натура – убить все живое, испачкать все чистое, заразить все здоровое, исковеркать все прекрасное. Фальшивка “Отец Арсений” – лишь одна из тысяч заготовок.
Исполнение, как часто это случается с “конторой”, представляет собой грубую и неопрятную работу! Кто хочет верить в то, что косяками валили в тайную общину “о.Арсения” сексоты и смершевцы, гебешники и партийцы, тот поверит и после прочтения данных строк. Даже здесь, на свободе, за пределами РФ. И тут ничего не поделаешь: у одних детки работают “на возрождение России” в американских банках и финансовых корпорациях, другие сами мечтают получить из Москвы хоть какую-нибудь медальку, третьи были засланы и “заснувши”, но вот дали свисток – проснись и пой! И таких в Русской эмиграции полнешенько.
Тот, кто чувствует лживость, и до прочтения этой работы отбрасывал “Отца Арсения”, едва открыв. Потому что, слава Богу, есть в Русской эмиграции что почитать о настоящей духовности. Без приплета сюда “генералов НКВД”, бывших советских убийц-диверсантов и прочей уголовной мокроты.
Для тех, кто хотел бы увидеть, как возводятся бараки “духовного ГУЛАГ-а”, как людям исподволь, склизью-мазью втираются мысли о том, что концлагеря – Русским же во спасение, что тюремные побои, голод, издевательства, подневольный труд и бессудные расстрелы делают человека “духовно обогащенным”, кто хотел бы увидеть, как сладкоголосной ложью вытравливают из людей саму способность к духовному сопротивлению и возрождению, этот разбор и сделан.
Нью-Йорк.
Отсюда

КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ЖИЗНИ ОТЦА АРСЕНИЯ

Отец Арсений родился в Москве в 1894 г. В 1911 г. окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского Императорского Университета. В 1916 г. окончил университет, болел эндокардитом более восьми месяцев. В это время он написал свои первые работы по искусству – древнему русскому зодчеству. В начале 1917 г. после периода духовных исканий он уехал в Оптину пустынь, где был послушником двух старцев – Анатолия и Нектария. Здесь совершился его монашеский постриг, затем он был рукоположен в иеромонаха. В 1919 г. отец Арсений по благословению старцев вернулся в Москву и был определен третьим священником в один из Московских храмов. Для этого понадобилось специальное разрешение св. Патриарха Тихона, т.к. служение иеромонахов на приходах обычно не допускалось. В начале 1921 г. о. Арсений стал вторым священником, а в конце 1921 г., когда настоятель храма отец Павел был переведен и вскоре арестован, настоятелем стал отец Арсений. За восемь лет служения он собрал в своем храме значительную общину, для которой стал любимым пастырем и духовником. В 1927 г. в конце декабря отец Арсений был первый раз арестован и выслан в Архангельскую область на два года. После окончания срока ссылки отец Арсений служил в подмосковном храме (за пределами стокилометровой зоны). В 1931 г. – опять был арестован и сослан в Вологодскую область на пять лет. Теперь отец Арсений получил разрешение жить в Вологодской, Архангельской и Владимирской областях. Служить в храме было нельзя, служил дома. Несколько раз тайно приезжал в Москву, встречался с владыкой Афанасием (Сахаровым), просил его рукоположить нескольких своих духовных чад в священный сан, на что получил согласие владыки Афанасия. Тайно окормлял свою духовную общину. Затем – третий арест в 1939 г., новая ссылка в Сибирь, потом – на Урал. Около года отец Арсений пробыл в ссылке в с. Троицкое Архангельской обл. В мае 1940 г. – был вновь арестован и заключен в Уральский лагерь. В марте 1941 г. переведен в лагерь усиленного режима, переписка и приезды духовных чад почти прекратились, а в 1942 г. – в лагерь особого режима, где переписка и посещения окончательно были запрещены. Только весной 1958 г. отец Арсений был освобожден из лагеря особого режима и поселился в г. Ростове Великом у Надежды Петровны. Скончался отец Арсений в 1975 г. и был погребен на кладбище г. Ростова. На могиле его был положен гранитный камень с надписью:

Отец Арсений

Потом этот камень исчез; в каком состоянии и где находится могила, теперь неизвестно, т. к. все, кто ухаживал за нею, уже скончались.

Текст приводится по изданию:

Отец Арсений. Под редакций протоиерея Владимира Воробьева. Издание четвертое, дополненное. – М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 2000. – 784 с.; илл.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Протоиерей Владимир Воробьев: Двадцать лет, как один день

Накануне 20-летнего юбилея ПСТГУ ректор университета протоиерей Владимир ВОРОБЬЕВ рассказал «НС» о том, как лекции в кинотеатрах положили начало университету, как по вдохновению им был написан тропарь св. патриарху Тихону, и существовал ли в действительности «отец Арсений».

Первый Ученый Совет Православного Свято-Тихоновского богословского института. Первый ряд, слева направо: священник Анатолий Фролов (ныне протоиерей), профессор Н.Е.Емельянов (1939-2010), протоиерей Аркадий Шатов (ныне епископ Смоленский и Вяземский Пантелеимон), протоиерей Владислав Свешников, протоиерей Владимир Воробьев, священник Глеб Каледа (1921-1994). Второй ряд, слева направо: священник Алексий Емельянов (ныне протоиерей), священник Николай Кречетов (ныне протоиерей), священник Валентин Асмус (ныне протоиерей), священник Александр Салтыков (ныне протоиерей), священник Димитрий Смирнов (ныне протоиерей), профессор А.Б. Ефимов, протоиерей Сергий Романов. Храм блгв. царевича Димитрия при Первой градской больнице, сентябрь 1992 года.

Богословие в кинотеатрах и клубах

История Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета началась с публичных лекций. Это получилось совершенно естественно. Когда в конце 1980-х началась перестройка и появилась свобода, группа молодых священников, духовно объединенных иеромонахом Павлом (Троицким) и протоиереем Всеволодом Шпиллером, видя, как приходившие к ним люди жаждут что-то узнать о Церкви, о православной вере, не могли не воспользоваться открывшимися возможностями. Отец Димитрий Смирнов как-то предложил провести лекторий из четырех лекций в кинотеатре около его дома. Мы (отец Аркадий Шатов, ныне епископ Пантелеимон, отец Александр Салтыков, отец Валентин Асмус и я) согласились, повесили объявления. Приходим. Кинотеатр набит людьми до отказа. Пришли не только наши духовные чада, но и многие неизвестные нам, прочитав объявление. Мы поделили между собой темы докладов, и каждый из нас выступал. А потом предлагали задавать вопросы. Вопросов было множество, горы записок. Отвечали по очереди. После некоторого перерыва повторили эти лекции в кинотеатре на Красной Пресне.

Потом Светлана Ивановна Горлевская, директор книжного магазина «Православное слово», предложила организовать лекции более серьезно, сделать годовой лекторий в большом помещении. Она договорилась с клубом железнодорожников на Комсомольской площади, в котором был большой зал. Здесь давки не было, но зал все равно был полон.

Мы написали программу для годового лектория. Лекции читали сами и приглашали новых докладчиков. Так продолжалось около двух лет. В конце года слушатели попросили сделать образовательные курсы с учебным процессом, экзаменами и заданиями.

День памяти протоиерея Всеволода Шпиллера в храме свт. Николая в Кузнецкой слободе, 2007 г. В центре, рядом с протоиереем Владимиром Воробьевым, настоятель храма святителя Николая в Клениках протоиерей Александр Куликов (1933-2009), служивший много лет вместе с отцом Всеволодом в Николо-Кузнецком Храме

Братство на задании

29 августа 1990 года мы решили создать Православное Братство во Имя Всемилостивого Спаса. Тогда открылось довольно много братств, и для контроля над этим процессом был учрежден «Союз православных братств».

На учредительном собрании отец Иоанн Экономцев был назначен председателем Союза православных братств. У него уже был разработан план – в союзе должно быть пятнадцать секций. Отец Иоанн предложил всем записываться, кто, куда хочет. Мы выбрали образование. Ближайшей нашей целью было открытие Катехизаторских курсов. Нужно было выбрать ректора, который бы занялся регистрацией и организацией занятий. Мы выбрали давно нам знакомого тайного священника отца Глеба Каледу.

Он был тайно рукоположен в 1972 году, но не мог легализоваться, потому что его документы вызывали сомнения в Патриархии. Мы решили выбрать его ректором наших курсов, чтобы таким образом он себя зарекомендовал. Отец Глеб быстро зарегистрировал курсы, нашел место для занятий, и в феврале 1991 года курсы стали действовать. На них были зачислены наши слушатели из лектория.

Новый ректор. Новый институт

Вскоре отец Иоанн Экономцев понял, что Союз православных братств – это не такое простое дело, как он предполагал, потому что братства были совершенно разные. Тогда он выделил два направления, которые развивались наиболее успешно: образовательное, и направление благотворительности (в это время как раз начала поступать гуманитарная помощь с Запада). Отец Иоанн предложил Патриарху Алексию создать два новых Синодальных отдела – религиозного образования и катехизации (ОРОИК) и отдел благотворительности. Отец Иоанн стал председателем ОРОИКа, который получил помещение в Высоко-Петровском монастыре. С собой он пригласил туда отца Глеба, который к этому времени уже был оценен и легализован.

Отец Глеб, видимо, уже тогда себя плохо чувствовал (болел). В мае 1991 года он попросил, чтобы его переизбрали. Собрался учебный совет, и выбрали ректором меня. Я не был, конечно, центральной фигурой, но я занимался этим с самого начала, и мне в работе помогали мои духовные чада.

Осенью мы начали следующий учебный год. После того, как прошел второй набор на курсы, слушатели стали просить об организации полного образования. Ученый совет проголосовал «за», и 12 марта 1992 года был зарегистрирован Православный Богословский институт.

Сложная дата и чудесный тропарь

Осенью было решено просить Святейшего Патриарха Алексия усвоить нашему институту имя св. Патриарха Тихона. Патриарх дал такое благословение, и наш Институт стал называться Свято-Тихоновским. Нужно было теперь выбрать Актовый день, связанный с памятью Патриарха Тихона. Но день его кончины приходится на Благовещение. Служить в этот день Патриарху Тихону нельзя, так как Благовещение более великий праздник. День канонизации святителя Тихона 9 октября совпадает с памятью св. апостола Иоанна Богослова. Мощи Патриарха Тихона тогда еще не были обретены, соответственно, даты обретения мощей не существовало. Мы нашли день 5 / 18 ноября, когда святитель Тихон был избран на патриаршество. Получили благословение Патриарха Алексия, назначили на эту дату Актовый день и стали совершать службу святителю Тихону. В это время меня попросили написать статью о Патриархе Тихоне для французского журнала «Вечное», и издатели журнала попросили меня приложить к статье стихиры и тропарь святителю. Тропарь был, но мне он не нравился, потому что он длинный и невыразительный, а стихир не было. А из Франции торопят посылать статью. Вечером после звонка из Парижа я сел за стол, взял ручку и написал тропарь и стихиры. Они как будто сами легли на бумагу без моего участия. Потом я пробовал еще писать, но так уже не получалось.

Самиздат выходит из тени

Институт быстро развивался, разные его подразделения возникали по необходимости. Так возникло и наше издательство.

В то время большая часть духовенства имела только семинарское образование. Мы тоже учились в семинарии, и понимали, что там образование находится на низком уровне. При советской власти поднять этот уровень было невозможно. Когда появилась церковная свобода, нужно было прежде всего организовать настоящее образование, потому что без образованных пастырей в наше время Церковь не может успешно проповедовать веру. Когда мы создавали институт, было совершенно очевидно, что он не станет полноценным учебным заведением, если в нем не будет науки, не будет научных исследований. Но когда появляется научная работа, становится необходимым публиковать ее результаты, чтобы они могли обсуждаться общественностью. Без этого наука не существует. Поэтому мы сразу начали думать об издании наших работ. Так появилось наше издательство.

Большая часть молодых издательств, которых тогда было много, занялись переизданием дореволюционных книг, а мы решили, что этого мало и нужно издавать новые книги, те, которые были написаны в советское время и существовали в самиздате. У меня была целая библиотека таких книг. В частности, в нашей общине была появившаяся в 1975 году в самиздате книга «Отец Арсений», которая произвела на всех очень сильное впечатление. Сначала в журнале «Молодая гвардия» была издана первая часть этой книги. У нас был экземпляр, в котором были три части повести, и мы решили их издать отдельной книгой.

Отец Арсений

Вскоре после этого к нам в институт пришел Владимир Владимирович Быков, который был причастен к изданию этой книги еще в самиздате. Но он был воспитан в строгой конспирации, и назвать имена отказался. Он сказал, что все события книги совершенно реальны, что отец Арсений – это реальное лицо, и что его покойная жена исповедовалась у отца Арсения, и сам он видел отца Арсения двенадцать раз. Только имя отца Арсения, очень созвучное настоящему, в книге изменено. Он также нас заверил, что вскоре мы сами все поймем и узнаем, и что все нам откроется.

Затем у нас стал работать Владимир Александрович Гончаров, который пришел в Церковь благодаря книге «отец Арсений». Он решил во что бы то ни стало найти отца Арсения, т.е. выяснить, кто это такой. В течение многих лет он методически занимался поисками. У него был необходимый опыт. Владимир Александрович расследовал каждую главу, и по всем главам книги он нашел прототипы людей, которые там описаны. Он нашел их настоящие имена и фамилии, обстоятельства, нашел описанные там места, дома, лагеря. Эти обстоятельства были изменены, иногда больше, иногда меньше (в предисловии так и написано, что «изменены названия и имена»).

Сначала мы были уверены, что найдем отца Арсения, но в результате долгих поисков у нас создалась уверенность, что отец Арсений – это все-таки собирательный образ, который состоит из двух или трех людей. Но для нас было важно, что все эти события не придуманы, что все чудеса реально были, а книга была создана путем совмещения рассказов о двух или трех людях. Во многих рассказах сам «отец Арсений» никак не участвует. Просто было благословение собирать чудесные истории и рассказы, и все это записывать, а поданы они были так, как будто их рассказывали «на вечерах у о. Арсения».

Освящение кенотафа иеромонаха Арсения на кладбище Ростова Великого. В центре протоиерей Владимир Воробьев. Памятник был установлен по инициативе Веры Бутеневой, переводчицы книги «Отец Арсений» на английский язык. Проект памятного знака — сотрудник факультета Церковных художеств ПСТГУ Ариадны Вороновой

Попутчик из прошлого

Первые три части мы издали быстро, только немножко подредактировали. Потом мы просили Владимира Владимировича, который когда-то нам говорил, что есть еще много неизданных рассказов, найти эти рассказы и отдать нам, чтобы мы напечатали полный вариант. Он сказал, что ему надо их собрать среди духовных чад отца Арсения. Он их принес, и мы издали совершенно новые четвертую и пятую части. Мне пришлось их редактировать целиком, даже литературно, так как было очевидно, что они написаны старыми людьми из последних сил. Например, одни и те же фразы повторялись по несколько раз, трудно было в некоторых местах проследить логику автора.

Мне запомнилось одно свидетельство, связанное с главой книги, которая называется «Отъезд». В ней говорится о том, как отец Арсений возвращался после освобождения из лагеря и ехал в плацкартном вагоне в поезде. Вдруг он услышал, как молодая пара, вошедшая в вагон на остановке, разговаривает с проводницей. «Осторожней, здесь из лагеря, как бы не обворовали»,- сказала проводница. Молодой женский голос ответил: «Как их только выпускают! Расстреливать надо». Отец Арсений открыл глаза и увидел, что напротив него устраивается молодая пара. После издания книги, я вдруг получил письмо из Петербурга. Неизвестная мне старушка пишет: «В вашей книге «Отец Арсений» есть глава «Отъезд». Там описан такой случай (она цитирует). Так вот молодая жена из той пары – это я». Естественно, мы сразу поехали в Петербург, стали ее расспрашивать. И она подробно рассказала, как это было: «Услышав наш разговор, этот человек сел на койке и руками закрыл голову. Он был большого роста, и у него была большая голова. Мы поняли, что он все слышал, и нам стало очень стыдно. Муж спросил, как его зовут, – он сказал: Арсений. Лицо у него было замечательное. Муж попытался с ним разговориться, а потом попросил выйти с ним в тамбур. Там он дал Арсению денег и попросил у него прощения. Вскоре Арсений вышел из поезда».

Фото: сайт ПСТГУ (www.pstgu.ru)

Библиотека – Аннотации к книгам – Воробьев Владимир. Отец Арсений

Книга Владимира Воробьева «Отец Арсений» посвящена жизнеописанию человека, который стал опорой и духовным отцом для многих людей в том месте, где, казалось бы, «забыть надежду должен всяк сюда входящий» – в лагере особого режима, куда в 30-е годы по доносу мог попасть любой. Нечеловеческие условия, голод, холод, издевательства живущих бок о бок представителей криминального мира, допросы и избиения со стороны охраняющего чиновничьего аппарата – все это превращало жизнь в «особом» в невыносимую. Редкий человек выживал здесь более трех лет. Отец Арсений прожил в лагере 15 лет, вышел и еще 15 лет служил священником и давал необходимую поддержку неисчислимому количеству своих духовных детей.

Первая часть книги называется «Лагерь», и собрана она из свидетельств очевидцев, живших в одном бараке с отцом Арсением и видевших его жизнь и его самоотверженное служение ближнему. Не одного человека спас он от угнетения, да и от неминуемой смерти, поддерживая в трудные минуты словом, делом, куском собственного скудного пайка, ночным бдением, молитвой. А скольким людям он помог открыть в себе светлое начало, да так, что, вернувшись после лагеря домой, они словно переродились и стали жить иной наполненной смыслом жизнью.

Вторая часть книги «Дети» – это собрание повестей, написанных о своих судьбах духовными детьми отца Арсения по его благословению. Все эти истории рассказывают о неисповедимых путях, коими человек приходит к Богу и укрепляется в нем. Кроме того, охватывая жизнь людей самых разных слоев общества и профессий, они в полной мере являются историческими свидетельствами событий, происходивших в стране с 30-х по 60-е годы.

После выхода в свет двух частей книги, к автору стали приходить рукописи других людей, которые знали отца Арсения, да в таком количестве, что вскоре книга была переиздана в пяти частях.
Книга «Отец Арсений» – уникальна, интересна и проникновенна. Она будет интересна всякому читателю, в особенности православному.

Года: 1930-1960
География: Россия, Украина

Автор аннотации: Яна Кучма

Просмотры(44)