Протоиерей Михаил Васильев: в Воздушно-десантных войсках верующих военнослужащих около 96 процентов

2 августа – день Воздушно-десантных войск, и в этот же день Русская Православная Церковь празднует день Илии Пророка, небесного покровителя ВДВ. Настоятель храма Благовещения Пресвятой Богородицы, Патриаршего Подворья при штабе ВДВ в Сокольниках протоиерей Михаил Васильев рассказал нам в канун праздника о том, сколько верующих в десантных войсках и какова на сегодня ситуация с военным духовенством в армии, какие проблемы еще остались и требуют своего решения.

Почему Илия Пророк покровитель десантников? Дело в том, что как раз 2 августа на учениях Московского военного округа под Воронежем в 1930 году был высажен первый парашютный десант в количестве 12 человек. Первое десантирование в это безбожное время на 2 августа, – согласитесь, не без промысла Божия. А до революции Илия Пророк считался покровителем всех, кто путешествует по воздуху. Он был покровителем, например, Русского императорского воздушного флота.

Что касается ситуации в армии с военным духовенством, то по сравнению с тем, что было раньше, все поменялось довольно сильно. Можно сказать, произошли просто революционные изменения. Напомню, что в 2009 году было принято решение о возрождении института военного духовенства. Однако, как ни странно, официально (я подчеркиваю, только официально) в армии по-прежнему нет священнослужителей традиционных религий народов России, в том числе и православных.

На сегодня существуют только ведомственные документы Министерства обороны Российской Федерации, регламентирующие это направление работы с личным составом, но они не имеют силу даже подзаконного акта, а тем более, федерального закона. И в соответствии с этими ведомственными положениями официально в армии есть лишь помощники командиров по работе с верующими. По статусу они приравниваются к гражданскому персоналу Министерства обороны РФ, таким, скажем, как электрики, бухгалтеры, шоферы или уборщицы. И это на самом деле очень плохо, потому что священник должен быть, прежде всего, священником. А когда происходит некое непрофильное обременение в виде «помощника командира», то этим даже могут злоупотреблять не очень дальновидные командиры. Например, они говорят батюшке: «Извините, но вы не батюшка, а помощник командира по работе с верующими. Давайте-ка поэтому, сделайте то-то и то-то», требуя в том числе то, что выходит за рамки обязанностей священнослужителя. Бывали и такие случаи, хотя они все же скорее исключение.

Материал по теме

Священник Михаил ВАСИЛЬЕВ: “МЫ НЕ ЗА ДЕНЬГИ, МЫ ЗА РОДИНУ!”

Последний прыжок с парашютом для иерея Михаила Васильева был неудачным — порвались парашютные стропы… Он смог приземлиться на болтавшемся куполе, но сломал позвоночник. Cейчас батюшка дома — ходит на костылях, но чаще лежит в постели. Шутит: «Все не без Промысла Божия — вот я сейчас, наконец, могу и с семьей, и с друзьями пообщаться».

Или, например, начальник штаба в соединении может сказать: «Раз вы помощник командира, то соблюдайте регламент рабочего времени. Почему вас не было на построении? Или почему вы вдруг отлучаетесь на какой-то престольный праздник собора вашей епархии, у вас же есть регламент! По нему вы должны быть в части от сих до сих». А недавно бывшие замполиты в Минобороне выдумали даже странную формулу выведения коэффициента эффективности работы батюшки в части.

Так что опять-таки официально в нашей армии не существует полковых священников, как это было в дореволюционной Российской армии. Или, как скажем, это имеет место, например, в армиях большинства стран Европы и США, Южной Корее или Австралии с Канадой. То есть, официально мы не военные священники, а помощники командиров по работе с верующими в непонятном для нас статусе технического персонала вроде электриков или бухгалтеров.

Но ведь логично, чтобы священнослужитель мог иметь тот социальный статус, который соответствует важности его служения. Вроде это руководящий состав, а статус и жалование у него как у технического персонала. Вот представьте себе, что Вы являетесь заместителем главного редактора журнала, а при этом жалование у Вас меньше, чем у охранника. А у большинства священников многодетные семьи.

Чтобы эффективно заниматься просвещением невоцерковленных людей, которые крещены, но не воцерковлены, этому надо посвящать 7 дней в неделю. Как и любому другому, впрочем, если хочешь, чтобы был результат. А если просто приходить в свободное между приходских послушаний и служб время от времени в ближайшую воинскую часть – эффект нулевой. А как, с другой стороны, быть священнику? Армейское жалование смешное, поэтому он или в ближайшем храме где-то подрабатывает и тем самым отвлекается от работы с личным составом, либо пытаться что-то клянчить у спонсоров, это не дело для военного священника. А если не дай Бог, священник погибнет на поле боя, его семья не получит социальный пакет, такой же, как и в подобном случае с обычными военнослужащими.

И всё таки, повторюсь, очень многое поменялось в лучшую сторону. Священники появились в тех частях и подразделениях, куда бы их раньше просто не пустили бы конкретные командиры с атеистическим мировоззрением. А теперь, поскольку священник все же предусмотрен в штатном расписании, нравится это командиру или нет, он его принимает и священник может трудиться. Ведь каждый человек имеет конституционное право на свободу совести и свободу вероисповедания. То есть, практиковать ту религию, которая не вступает в противоречия с законом.

У нас в Воздушно-десантных войсках, которые я окормляю последние 17 лет, процент верующих военнослужащих составляет около 96 процентов. Ведь каждый призыв проводится анкетирование офицерами по работе с личным составом. И около 96 процентов солдат именно так себя и позиционируют. Из них 99 %, или 98 с хвостиком, если быть точными – это православные. Вы должны четко понимать, десантники верующие, потому что иначе трудно, например, прыгать с парашютом из летящего самолета. ВДВ – это войска для войны. Эти военные – наша паства, а мы, священники, находимся рядом с ними уже давно, и, надеюсь, теперь так будет всегда.

Сейчас в Воздушно-десантных войсках трудится 21 священник, помимо прочего они совершают добровольно и парашютные прыжки. Денег за них батюшке не платят. Есть в ВДВ и свой мулла. Например, у протоиерея Саввы Щербина – 900 прыжков с парашютом. Священник иерей Сергий в Усурийской бригаде ВДВ за год совершил 68 прыжков с парашютом. Есть у нас священник, награжденный двумя Орденами мужества, который рисковал жизнью, есть среди батюшек раненные и контуженные.

За прошедший год только в полях на учениях причастилось более 15 тысяч воинов- десантников. Созданы и испытаны три мобильных храма ВДВ. Построено 16 храмов, пять часовен в ВДВ.

И подавляющее большинство офицеров и командиров оказывают нам поддержку в том числе потому, что просто видят практическую пользу от нахождения наших священников в ВДВ. Это прежде всего наш православный командующий ВДВ Герой России генерал-полковник Шаманов Владимир Анатольевич. Знаем мы как доброго христианина Министра Обороны России генерала армии, Героя России Шойгу Сергея Кужугетовича.

Мы, священнослужители помогаем сохранить нашим ребятам в армии человеческое лицо, чтобы они действительно оставались людьми, в самом высоком смысле этого слова. Чтобы воин не озлобился, ни в коем случае не потерял то высокое достоинство, которое мы именуем христианским образом жизни. А те, кто его еще не имеет, приобрели его воцерковляясь через трудности и опасности нелегкой военной службы.

Протоиерей Михаил Васильев: некоторые из нас уже «поднаторели» в парашютных прыжках

О возрождении института военного духовенства в России заговорили совсем недавно – оно началось благодаря решению президента РФ Дмитрия Медведева, принятому в июле 2009 года. Однако в самой российской армии священники на добровольных началах служат уже около пятнадцати лет: поддерживают новобранцев, прыгают с парашютом, сопровождают военных в горячих точках и нередко сами гибнут под пулями боевиков.

Второго августа в России отмечается день Воздушно-десантных войск — одних из самых мощных и боеспособных в российской армии. В преддверии праздника о службе священников в ВДВ РИА Новости рассказал протоиерей Михаил Васильев, руководитель сектора ВДВ Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, настоятель Патриарших Подворий при штабе ВДВ и РВСН.

— Сколько всего священников сегодня непосредственно работают с десантниками?

— В десантных войсках у нас служат девять священников. Это те батюшки, которые не просто участвуют в мероприятиях, как то принятие присяги, день празднования ВДВ, а те, кто живут жизнью тех воинских частей и соединений, которые они окормляют. Они участвуют в учениях, вместе с десантниками выдвигаются в районы локальных боевых действий, разделяют с ними все тяготы и лишения военного быта.

— Про священников, служащих при ВДВ, рассказывают удивительные вещи – говорят, многие из них принимают участие в учениях десантников и прыгают с парашютом. Для чего нужен такой вид духовной поддержки?

— Безусловно, это форма пастырской работы. К примеру, у нас служит иерей Андрей Шеломенцев, он мастер спорта по рукопашному бою. Конечно, меры физического воздействия он к солдатам не применяет, но все равно они знают, что батюшка — офицер запаса, майор морской пехоты, был в Чечне, награжден боевыми орденами. Он представляет для них авторитет не только как пастырь, но и как офицер запаса, который прекрасно понимает, чем они дышат, живут. Некоторые из наших священников уже достаточно «поднаторели» в совершении парашютных прыжков, например протоиерей Савва (Щербина), на счету которого порядка 550 прыжков с парашютом. Это особенно важно для молодых солдат, когда их сопровождает и поддерживает священник, благословляет перед полетом.

— Как к работе священнослужителей в десантных войсках относится командование?

— Очень положительно. Нашему командующему ВДВ, генерал-лейтенанту Владимиру Шаманову принадлежат ставшие уже крылатыми слова о том, что на войне атеистов нет. Это он сказал еще в первую чеченскую кампанию, тогда же крестился сам. Только в ВДВ за годы локальных конфликтов наши священники крестили около семи тысяч военнослужащих в зоне боевых действий- солдат, офицеров, генералов. Священники наши работают жертвенно, они бессеребренники, и по большому счету именно поэтому, пообщавшись с некоторыми из них, президент России Дмитрий Медведев принял решение о возрождении института военного духовенства в российской армии.

— Патриарх Кирилл недавно говорил о том, что для служения в военных частях необходимы самые достойные священнослужители. В чем особенности работы священника в десантных войсках?

— В наших рядах были и раненые, и контуженные, и погибшие. Четыре священника погибли в ходе антитеррористических операций ВДВ на Северном Кавказе. Майор запаса ВВС отец Анатолий Чистоусов, настоятель грозненского Михаило-Архангельского храма, в 1996 году был зверски замучен боевиками. Два года назад священник Димитрий Василенков был ранен в Чечне в ходе контртеррористической операции, когда на колонну напали боевики. Отец Димитрий вызывал подкрепление по мобильному телефону, был ранен, впоследствии его наградили орденом Мужества. Тем не менее, сегодня жалования никто из священников не получает, и для большинства из них штатные «клетки» вообще не предусмотрены. В 45 полку спецназа ВДВ священник Сергей Архипов уже третий год ежедневно работает с десантниками и членами их семей, прыгает с парашютом вместе с молодым пополнением, участвует в полевых выходах. Однако штатная должность для него не предусмотрена, и такая же ситуация характерна и для других частей и соединений ВДВ.

— Изменит ли ситуацию программа по возрождению института военного духовенства, согласно которой в российской армии в 2011 году будет создано 240 штатных мест для священнослужителей?

— Должность военного священнослужителя предусмотрена только из расчета один на дивизию, а в стандартную дивизию ВДВ входит четыре полка, которые дислоцируются в нескольких регионах — например, в Туле, Нарофоминске и Рязани. Одному священнику окормлять все эти места дислокации будет сложно. Но мы надеемся, что в дальнейшем этот вопрос будет проработан. Жалование штатного священника будет составлять около 10 тысяч рублей. К сожалению, сегодня большинство священников никак не связывает свое будущее с подобным официальным статусом, который не поможет решить социальных проблем самих священников и членов их семей. Однако мы верим, что шаги к возрождению института военного духовенства будут ускорены, и жалование военного священника позволит ему не подрабатывать где-то на стороне в гражданских приходах, а полностью отдаваться своему служению.

— От священников в армии общество ждет многого – снижения числа самоубийств, прекращения дедовщины, воспитания патриотизма. Что на самом деле входит в задачи военного священнослужителя?

— Обязанности у священников в армии самые широкие, но мы просим всех понимать, что в задачи, которые стоят перед священником, не входят борьба с неуставными отношениями и профилактика суицида. Задача священника – помогать спасаться душам тех воинов, которые желают этого. Мы не приходим в воинские коллективы, чтобы агитировать быть хорошими. Мы не занимаемся морализаторством или формированием новой идеологии, мы не принуждаем человека к нравственным изменениям. Священник помогает военнослужащим стать лучше, чище и добрее, но только в том случае, если человек этого сам хочет. А когда в сердце человека рождается вера, он не стремится унизить другого человека, он знает, что самый тяжкий грех – это самоубийство, он не изменяет ни жене, ни родине. Участие военнослужащего в богослужении — строго по желанию. Мы работаем с военнослужащими в формате беседы, которая сводится к элементарным основам нравственности, говорим о тех вещах, которые на самом деле им должны были рассказывать родители или учителя в начальной школе. Когда мы говорим военнослужащим, что ругаться матом или родине изменять – это грех, это не вызывает неприятия у ребят из Башкирии, Татарстана, Дагестана или Ингушетии. Потому что те принципы, о которых мы говорим, разделяют носители всех трех авраамических религий. Ничего не вписывающегося в представления традиционного ислама или иудаизма, — хотя в вооруженных силах я пока не встречал практикующих иудеев, — здесь нет. Мы хотим, чтобы военнослужащие выстраивали отношения не по принципу стаи, а по-братски, поэтому и проводим эту работу.

Справка:

Протоиерей Михаил Васильев — cын офицера, окончил философский факультет МГУ по кафедре научного атеизма. Потом аспирантура, год преподавал в университете. В 1998 году стал священником. В его служении свыше 30 командировок в «горячие точки», между которыми закончил курсы переподготовки и повышения квалификации в Академии Генштаба по специальности «командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка». Настоятель храма преподобного Ильи Муромца с приделом в честь Святой великомученицы Варвары на Власихе.

«Десантный» батюшка

Как философ МГУ стал иереем во Власихе

Судьба готовила Михаилу Васильеву военную службу. Он родился в 1971 году в офицерской семье, рос в отдалённых северных гарнизонах, в закрытых городках. Отец хотел, чтобы сын поступил в военное училище, но Михаил проявил характер: выбрал МГУ, философский факультет, затем увлёкся изучением религий, потом была аспирантура, а далее сам встал за университетскую кафедру.

В Церковь Михаил пришёл уже взрослым. Путь к вере для молодого человека, некрещёного и не имеющего ни одного верующего друга, был непростым. Ему помогал духовник — протоиерей Димитрий Смирнов. Однажды спросил Михаила: «Ты из семьи военного?» И, услышав ответ, сделал неожиданный вывод: «Значит, быть тебе батюшкой в военном гарнизоне».

Весной 1998 года философа рукоположили в сан диакона, а затем иерея. Служить направили в подмосковную Власиху — в храм Преподобного Илии Муромца и великомученицы Варвары при штабе Ракетных войск стратегического назначения. А через год отца Михаила отправили в первую военную командировку — в Чечню.

Ночь молитвы о солдате

В боевых условиях священник меняет рясу на камуфляж, только без погон, и в петлицах не род войск, а православный крест. Оружия батюшке не полагается. Главное — быть рядом с солдатами, там, где труднее всего. Особая дружба связывала отца Михаила с десантниками, которых бросали в самое пекло. Он чувствовал, как нужна им его поддержка. Молва о «десантном» батюшке разнеслась по многим частям ВДВ.

Однажды в горах Чечни он с группой разведчиков попал в засаду. Наши бойцы отбили атаку, но одного тяжело ранило. Ждали вертолёт, была непогода. Парень истекал кровью на руках у батюшки. Проходил час за часом. Всю ночь отец Михаил молился, чтобы прилетела помощь и чтобы солдат вопреки всему выжил. Десантники смотрели и не верили своим глазам: казалось, их товарищ уже не дышал, и вдруг оживал… Ранним утром в небе застрекотала вертушка. К вечеру батюшка узнал: раненого удалось спасти. Опытные полевые хирурги говорили, что это исключительный случай, на грани чуда.

«…И я понял, что выживу»

С парашютом отец Михаил прыгал много раз, в основном на учениях. Однажды подал пример: когда самолёт поднялся, молодые ребята явно смутились, и тут батюшка встал и с молитвой первым направился к выходу. За ним уверенно потянулись бойцы.

А в 2007-м под Вязьмой едва не случилась трагедия. Его парашют попал в зону турбулентности, купол закрутило, он стал падать с 600-метровой высоты.

— Страха не было, — рассказывает отец Михаил. — У меня оставалось несколько секунд. Я, как учили, раскручивал почти погасший купол, молился. И когда парашют раскрылся на треть, понял, что выживу.

Его спасло присутствие духа: в последний момент сгруппировался, спружинил на ноги, но всё равно услышал хруст в позвоночнике. Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Но это выяснилось позже. А тогда пришлось быстро уходить с поля: вслед за солдатами сюда сбрасывали бронированные машины…

Часто ездил с десантом в горячие точки: Босния, Косово, Абхазия, Киргизия. И под обстрел попадал, и по минному полю приходилось идти. Но рассказывать об этом он не любит. Вот что говорит отец Михаил:

— Часто эта самая точка, куда едешь, оказывается вполне прохладной. Например, в Боснии уже активно не стреляли, хотя ещё считалось, что там локальный конфликт. В Косове поначалу обстреливали, но потом как-то успокоилось, и особой опасности не было. Да и в Чечне раз на раз не приходился.

Из «секретного объекта» — собор ВДВ

Лет 10 назад в разговоре с офицерами спецназа отец Михаил узнал, что в Сокольниках есть заброшенный храм. Тогда его здание занимала фельдъегерская служба: здесь был засекреченный узел военной связи. Священника туда не пустили. Тогда отец Михаил придумал «военную хитрость»:

— Чтобы понять, в каком состоянии находится внутренняя часть храма, мои друзья-десантники снарядили разведчика с видеокамерой под бушлатом. Он прошёл в здание и снял на видео общий интерьер.

Опасения подтвердились: к тому времени в храме не осталось даже следа былого благолепия. На месте Святого Престола в алтаре стояла чугунная топка, в одном из приделов устроили курилку, на каждом шагу перегородки, отставшая штукатурка…

Отец Михаил задумал вернуть бывший храм Церкви. Его благословили и в июне 2004 года назначили настоятелем. К возрождению храма подключились многие высокие церковные и военные чины. Окончательное решение приняли при новом командующем ВДВ генерале Владимире Шаманове: в июне 2009-го аварийное здание отдали верующим.

— Поднимали храм всем миром. Сначала наши ребята-десантники ломами крушили ненужные пристройки и перегородки. Перед реставрацией вывезли отсюда 150 самосвалов с мусором, — вспоминает отец Михаил.

А потом поставили новую колокольню и центральный купол, украсили фасад мозаичными иконами. И в конце прошлого года Святейший Патриарх Кирилл совершил здесь чин великого освящения. Сегодня это собор Воздушно-десантных войск России.