Что подразумевает понятие «гражданский мир»? В каких исторических ситуациях к нему прибегают?

«Гражданский мир» подразумевает собой то состояние общества, когда люди, объединенные одной идеей и целью, стремятся реализовать ее; когда политические силы находят консенсус. К «гражданскому миру» прибегают в наиболее критические моменты жизни общества: период войны, беззаконие по отношению к отдельным категориям граждан. Прочность этого мира зависит от внешних обстоятельств и результатов, которые были достигнуты.
Примером может служить нарастание кризисных проявлений в период Первой мировой войны. С 1915 г. во многих странах развернулась стачечная борьба рабочих. Сначала они требовали главным образом повышения зарплаты, которая все время обесценивалась из-за роста цен. В Великобритании, например, в этом направлении активно действовали представители профсоюзов на местах — так называемые цеховые старосты. Затем все чаще стали звучать антивоенные лозунги. Идеи борьбы против империалистической войны выдвигались революционными социал-демократами в России, Германии. 1 мая 1916 г. во время демонстрации в Берлине лидер левых социал-демократов Карл Либкнехт выступил с призывами «Долой войну!», «Долой правительство!». В Австро-Венгрии начались также выступления под антиавстрийскими национально-освободительными лозунгами.

Гражданин мира

Гражданин мира

Космополити́зм (от др.-греч. κοσμοπολίτης — космополит, гражданин мира) — мировоззрение мирового гражданства, ставящее общечеловеческие интересы и ценности выше интересов отдельной нации.

История

Впервые космополитом провозгласил себя киник Диоген. В дальнейшем для киников космополитизм означал превалирование интересов личности над государственными.

Упадок политической жизни греческих городов после пелопонесской войны, совместно с развитием философской мысли, привели к отрицательному взгляду на требования ограниченного местного патриотизма. Если прежде человек понимался только как гражданин своего города, то, с потерей независимости и значения городов (особенно во время македонского, а потом римского владычества), он стал сознавать себя гражданином всего мира. Это сознание, впервые резко высказанное в школе кинической философии было далее развито стоиками, особенно в римскую эпоху, чему способствовал и универсальный характер самого римского государства. В положительном своем смысле космополитизм вытекает из сознания единства человеческого рода, в силу чего интересы отдельных государств и народов подчиняются общему благу человечества как целого. Реальное, хотя весьма несовершенное, выражение этой идеи во внешней истории мы находим в последовательных попытках к созданию всемирной монархии, а также в политике папской теократии.

В истории СССР этот термин известен в уничижительном смысле в рамках словосочетаний «борьба с космополитизмом», «безродный космополитизм», связанных с одноимённой идеологической кампанией в 1947—1953 годах.

Космополитизм и патриотизм

Весьма часто космополитизм берется лишь в отрицательном смысле, как простое отсутствие патриотизма или привязанности к своему народу и отечеству, как будто теряющему всякий интерес с точки зрения универсальных идей. Но такое понимание часто рассматривается как неправильное. Таким образом, в соответствии с этой точкой зрения мысль о целом не упраздняет реального значения частей, и как любовь к отечеству не противоречит непременно привязанности к более тесным социальным группам, напр., к своей семье, так и преданность всечеловеческим интересам не исключает патриотизма. Вопрос лишь в окончательном или высшем мериле для оценки того или другого нравственного интереса.

Высказывалось также и другое мнение, наиболее известным выразителем которого был Лев Николаевич Толстой. В соответствии с этой концепцией патриотизм — пережиток варварских времен, зло, неизбежно ведущее к агрессии и вражде:

ослепление, в котором в наше время находятся народы, восхваляющие патриотизм, воспитывающие свои молодые поколения в суеверии патриотизма и, между тем, не желающие неизбежных последствий патриотизма—войны, дошло, как мне кажется, до той последней степени, при которой достаточно самого простого, просящегося на язык каждого непредубежденного человека, рассуждения, для того, чтобы люди увидали то вопиющее противоречие, в котором они находятся

Мне несколько раз уже приходилось писать о патриотизме, о полной несовместимости его с учением не только Христа, в его идеальном смысле, но и с самыми низшими требованиями нравственности христианского общества, и всякий раз на мои доводы мне отвечали или молчанием, или высокомерным указанием на то, что высказываемые мною мысли суть утопические выражения мистицизма, анархизма и космополитизма. Часто мысли мои повторялись в сжатой форме, и вместо возражений против них прибавлялось только то, что это не что иное, как космополитизм, как будто это слово «космополитизм» бесповоротно опровергало все мои доводы.

Космополитизм и интернационализм

Космополитизм, хотя и схож с интернационализмом, не тождественен ему. Более того, возможны случаи противоречия между ними. Например, националист может быть космополитом, если у его нации нет своего государства. И наоборот, многие коммунисты мира, оставаясь интернационалистами, в 1920-х годах считали Советский Союз своим отечеством, даже ни разу не побывав в СССР. Патриотизм, за исключением своих крайних форм, вполне уживается с интернационализмом в идеологии многих современных государств мира.

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Примечания

1. 1 2 Толстой Л.Н. Патриотизм или мир?.

См. также

• Борьба с космополитизмом
• Глобализация
• Паспорт гражданина мира
• Экспат

Ссылки

• Деррида Ж. Глобализация. Мир. Космополитизм. / перевод Дмитрия Ольшанского // журнал «Космополис», № 2 (8), 2004. — С. 125—140;
• cosmopolitism по теме «Космополитизм»
• Фрейхоф Виллем. Космополитизм // Мир Просвещения. Исторический словарь

передел мира

Смотреть что такое «передел мира» в других словарях:

• Территориальный раздел и передел мира — см. в ст. Империализм … Большая советская энциклопедия

• передел — 1. ПЕРЕДЕЛ, а; м. 1. к Переделить переделять (1 зн.) Переделиться переделяться. П. мира между воюющими державами. Бороться за п. мира. П. рынков сбыта и сырья. 2. В России до 1917 г.: способ распределения общинной земли по числу едоков в семье,… … Энциклопедический словарь

• передел — I а; м. 1) к переделить 1) переделять, переделиться переделяться. Переде/л мира между воюющими державами. Бороться за переде/л мира … Словарь многих выражений

• Политическая карта мира — ЦРУ США (по состоянию на 2011 год) Политическая карта мира географическая карта, отра … Википедия

• Волшебная страна (Волков) — У этого термина существуют и другие значения, см. Волшебная страна (значения). Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является весьма… … Википедия

• Большая река — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

• Жевуны — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

• Желтая страна — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

• Жёлтая страна — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

• Золотая Шапка — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

• Марраны (народ Волшебной страны) — Волшебная страна мир, описанный в сказочных повестях А. М. Волкова. Поскольку первая книга цикла «Волшебник Изумрудного города» является пересказом сказки «Удивительный Волшебник из Страны Оз» (англ. «The Wonderful Wizard of Oz», 1900) Л. Ф.… … Википедия

Новый передел мира

Преждевременные мечты о «Новой Ялте»

В последнее время с новой силой стали звучать голоса-предвестники «Новой Ялты», как ближайшего и скорого отсчета кардинального изменения мировых отношений. Желание получить четкие, понятные и прозрачные принципы геополитики, мировой экономики и т.д. заставляют выдавать желаемое за действительное, но… мы не будем жить в плену иллюзий. Новые принципы мироустройства пишут победители, чтобы не начать воевать друг с другом раньше времени. Время «Новой Ялты» еще не наступило, а вот от нового Мюнхенского сговора и нарушений соглашений о ненападении никто не застрахован

Название «Новая Ялта» (все последующие соглашения были, по сути, детализацией/корректировкой ранее определенных принципов) говорит само за себя. В истории было несколько подобных систем соглашений, форматирующих мир (Версальский договор, Венский конгресс, Вестфальская система и далее в глубь веков). Последующие договоренности имели несколько меньший масштаб и/или детализировали базовые, ранее утвержденные принципы.

Можем ли мы сейчас обойтись корректировкой без значительного пересмотра? Нет, переход от праволиберальной глобализации требует кардинального изменения практически всех представлений и правил, вернуться к системе, доминировавшей после Второй мировой войны, также нельзя. По этой же причине невозможно одностороннее определение норм и принципов – раскол в мировой элите стал внешним и принципиальным, у них общего будущего, куда уж им договариваться о сосуществовании.

Можно выделить ряд критериев, признаков и принципов, столь желаемой многими учредительной конференции:

полный крах и разгром предыдущей системы геополитических отношений;
формирование и утверждение законов, принципов, правил игры, исключений из правил на несколько поколений;
совещание/ встреча фактических победителей;
враги практически добиты, нейтралы боятся сказать лишнее слово, т.е. реального оспаривания, сопротивления можно не бояться;
союз победителей более не нужен и есть опасение конфликта уже между ними;
ресурсы врагов и нейтралов делятся между победителями, расчерчиваются границы зон влияния и красные линии;
символическое ритуальное закрепление соглашения (знаменитая фотография, размещенная перед статьей).
Что из перечисленного мы сейчас наблюдаем? Ни-че-го.

Нет не то, что победителей и побежденных, нет еще даже четкого противостояния, стороны полны сил и только готовятся к схватке, пакостя исподтишка и/или на периферии. Речь не идет об открытом вооруженном ядерном противостоянии, нет четкого и банального разделения мира на «они» и «мы». Большая часть потенциальных геополитических игроков не сделало формального и обязывающего выбора. Стремление разложить яйца по разным штанинам никуда не делось. Пока не будет четкого и открытого раскола, всегда будет иллюзия возможности сохранить статус-кво и договориться, это даже не будут сепаратными переговорами, а обычная многовекторность. У Третьего Рейха были заключены договоры о ненападении чуть ли со всеми соседями, сильно это помогло Польше?

Сейчас речь может идти лишь о заключении тайных или явных союзов, мы входим в «эпоху сговоров». Почему речь идет именно о сговорах? Так внутри каждой страны есть партии выступающие за различные направления развития и совершенно разные союзы. Где-то раскол институализирован, как в партийной системе США, где-то видны лишь явные признаки – Британия, континентальная Европа. Ну а кто-то потерял практически все шансы на субъектность в ближайшие годы – Исламский мир, Латинская Америка. Вот и будут части элит договариваться с близкими им по духу союзниками…

С Россией ситуация интересная, формально – выбор обозначен, союз с Фининтерном для значительной части правящего класса и практически всего населения неприемлем, слово и действие против есть (Мюнхенская речь, Южная Осетия, Крым, последняя речь В.В. Путина да и много чего), но Рубикон не перейден (зачистка либеральных властных кланов, закрытие свободного вывода капитала и др.), да и потенциальные геополитические союзники не решили внутренних проблем. Плюс внутри у нас нет единства, величия и стратегии. Спасибо промышленным элитам США, за перенос фокуса внимания на Трампа…

В ближайшее время нам нужно ждать формирование тайного союза с предварительными принципами будущего мироустройства, которые будут очень существенно отличаться от итоговых. В истории есть хороший пример, как вступление САСШ в Первую мировую войну очень изменило принципы раздела мира, ранее согласованные Антантой. Принцип национально-территориального деления стал главным. Даже сложись история по-другому, Российская империя вынуждена была бы отпустить индустриальную Польшу, никаких проливов бы нам не досталось, максимум что бы светило – исторические грузинские, армянские, курдские земли, Галиция, да погашение диких кредитов, сопоставимых с положенными репарациями.

Ну а дальше – денег на индустриализацию нет, внутренние проблемы нарастают, крайне вероятна смена стороны конфликта (переход к обиженным по итогам Первой мировой войны), вслед за Италией, да развязывание Второй мировой войны на десяток лет ранее. Державы суши против держав моря, при этом экономический суммарный потенциал последних значительно выше.

В ближайшие годы нас ждет очень интересный для последующего изучения историками, но совершенно не интересный для большинства современников, период сговоров, союзов и предательств. Правда скорость распространения информации в современном мире, не позволит что-либо долго скрывать от профессионального наблюдателя. Там, где раньше нужны были годы, будет пролетать за месяца, а то и недели. Ждать большой войны не стоит, но противостояние будет идти по трем направлениям на множестве игровых полей (вооруженная, торгово-экономическая, психоисторическая).

Кстати, выталкивание России из мировой экономической системы во многом следует рассматривать в качестве «помощи» и направляющего воздействия, уж больно мягко и аккуратно это происходит, больше напоминает воспитательный процесс с разрушением иллюзий, чем наказание и желание уничтожить.

В ближайшие 1-2 года распад мира пойдет по одному из двух сценариев:

проявление двух враждебных союзов, т.е. поляризации старого и нового мира, граница пойдет внутри стран, народов и семей;
растянутое по времени уничтожение/ зачистка элементов и интересантов постиндустриального мира в большинстве регионов.
Если бы у Фининтерна были бы собственные военные силы, то первый сценарий был бы однозначно в приоритете, а так – наоборот. По мере зачистки/ выпадения из глобального мира, регионы начнут координировать свои действия и заключать соглашения.

Пока наиболее вероятен союз – промышленные элиты США, Россия, континентальная Европа (гвельфские элиты и Ватикан, а не Франция с Германией) и… Иудейский проект, как сеть внутри других игроков. Китай будет в роли наблюдателя, стремясь до последнего не делать обязывающий выбор.

Индия не готова играть первые роли. Британия не успеет собрать ресурсы (земли) для приглашения за стол игроков – под ее именем будет часть Иудейского проекта, никакие другие элиты Британии представлены не будут.

О Латинской Америке и Исламском проекте никто и не вспомнит – сами виноваты. А более никто и не нужен.

Фининтерн, ЕС, Франция, Германия, Япония и др. окажутся вне реальных переговоров.

Каков будет формат – возрождение переговорной площадки, что использовалась для переговоров СССР и США в период их наибольшей суммарной силы (символизм очень важен), с множеством приглашенных, но допущены к разговору будут лишь вышедшие из старого мира.

Таким образом, сейчас мир ждет долгая возня, тайные и открытые союзы, предательства, соглашения о вечной дружбе, нарушаемые еще во время празднования заключения и т.д. России нужно четко понимать, с кем, ради чего и на сколько мы заключаем ситуационные союзы, а еще более четко понимать, что практически ничего из предварительных обещаний и договоренностей не будет выполнено.

«Новая Ялта» станет возможно лишь после разрубания основных противоречий современного мира, т.е. не ранее 2022-2023 гг., а в реальности после 2025 года. Когда победители станут очевидны, появятся «бесхозные» и требующие раздела ресурсы, нерешенные принципиальные вопросы и опасения конфликта между победителями.

Все договоренности и соглашения, что будут достигнуты до этого момента, как бы значимо и важно они не были оформлены, какие бы обещания и клятвы не звучали – лишь основания для последующего торга…

Повод ли это расслабиться и ждать? Наоборот, есть небольшой запас по времени, чтобы России стать геополитическим игроком, а отдельным людям — творцами и идеологами будущего мира…

Добро пожаловать в -ИЗМЫ

Географ А. Супан в своей книге о «территориальном развитии европейских колоний» * подводит следующий краткий итог этому развитию в конце XIX века:

Процент земельной площади, принадлежащей европейским колониальным державам (С. Штаты в том числе):

«Характеристичной чертой этого периода, — заключает он, — является, следовательно, раздел Африки и Полинезии». Так как в Азии и в Америке незанятых земель, т. е. не принадлежащих никакому государству, нет, то вывод Супана приходится расширить и сказать,

что характеристичной чертой рассматриваемого периода является окончательный раздел земли, окончательный не в том смысле, чтобы не возможен был передел, — напротив, переделы возможны и неизбежны, — а в том смысле, что колониальная политика капиталистических стран закончила захват незанятых земель на нашей планете. Мир впервые оказался уже поделённым, так что дальше предстоят лишь переделы, т. е. переход от одного «владельца» к другому, а не от бесхозяйности к «хозяину».

Мы переживаем, следовательно, своеобразную эпоху всемирной колониальной политики, которая теснейшим образом связана с «новейшей ступенью в развитии капитализма», с финансовым капиталом. Необходимо поэтому подробнее остановиться прежде всего на фактических данных, чтобы возможно точнее выяснить как отличие этой эпохи от предыдущих, так и положение дела в настоящее время. В первую голову возникают здесь два фактических вопроса: наблюдается ли усиление колониальной политики, обострение борьбы за колонии именно в эпоху финансового капитала и как именно поделён мир в этом отношении в настоящее время.

Американский писатель Моррис в своей книге об истории колонизации * делает попытку свести данные о размерах колониальных владений Англии, Франции и Германии за разные периоды XIX века 30. Вот, в сокращении, полученные им итоги:

Размеры колониальных владений

Для Англии период громадного усиления колониальных захватов приходится на 1860–1880 годы и очень

значительного на последнее двадцатилетие XIX века. Для Франции и Германии — именно на это двадцатилетие. Мы видели выше, что период предельного развития капитализма домонополистического, капитализма с преобладанием свободной конкуренции, приходится на 1860 и 1870 годы. Мы видим теперь, что именно после этого периода начинается громадный «подъём» колониальных захватов, обостряется в чрезвычайной степени борьба за территориальный раздел мира. Несомненен, следовательно, тот факт, что переход капитализма к ступени монополистического капитализма, к финансовому капиталу связан с обострением борьбы за раздел мира.

Гобсон в своём сочинении об империализме выделяет эпоху 1884–1900 гг., как эпоху усиленной «экспансии» (расширения территории) главных европейских государств. По его расчёту, Англия приобрела за это время 3,7 миллиона кв. миль с населением в 57 млн.; Франция — 3,6 млн. кв. миль с населением в 36½ млн.; Германия — 1,0 млн. кв. миль с 14,7 млн.; Бельгия — 900 тыс. кв. миль с 30 млн.; Португалия — 800 тыс. кв. миль с 9 млн. Погоня за колониями в конце XIX века, особенно с 1880 годов, со стороны всех капиталистических государств представляет из себя общеизвестный факт истории дипломатии и внешней политики.

В эпоху наибольшего процветания свободной конкуренции в Англии, в 1840–1860 годах, руководящие буржуазные политики её были против колониальной политики, считали освобождение колоний, полное отделение их от Англии неизбежным и полезным делом. М. Бер указывает в своей, появившейся в 1898 г., статье о «новейшем английском империализме» *, как в 1852 году такой склонный, вообще говоря, к империализму государственный деятель Англии, как Дизраэли, говорил: «Колонии, это — мельничные жернова на нашей шее». А в конце XIX века героями дня в Англии были Сесиль Родс и Джозеф Чемберлен, открыто проповедовавшие империализм и применявшие империалистскую политику с наибольшим цинизмом!

* «Die Neue Zeit», XVI, I, 1898, S. 302.

Небезынтересно, что связь чисто, так сказать, экономических и социально-политических корней новейшего империализма была уже тогда ясна для этих руководящих политиков английской буржуазии. Чемберлен проповедовал империализм как «истинную, мудрую и экономную политику», указывая особенно на ту конкуренцию, которую встречает теперь Англия на мировом рынке со стороны Германии, Америки, Бельгии. Спасение в монополии — говорили капиталисты, основывая картели, синдикаты, тресты. Спасение в монополии — вторили политические вожди буржуазии, торопясь захватить ещё неподелённые части мира. А Сесиль Родс, как рассказывал его интимный друг, журналист Стэд, говорил ему по поводу своих империалистских идей в 1895 году: «Я был вчера в лондонском Ист-Энде (рабочий квартал) и посетил одно собрание безработных. Когда я послушал там дикие речи, которые были сплошным криком: хлеба, хлеба!, я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма… Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединённого Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами» *.

Так говорил Сесиль Родс в 1895 г., миллионер, финансовый король, главный виновник англо-бурской войны; а ведь его защита империализма только грубовата, цинична, по сути же не отличается от «теории» гг. Маслова, Зюдекума, Потресова, Давида, основателя русского марксизма и пр. и пр. Сесиль Родс был немножко более честным социал-шовинистом…

Для того, чтобы дать возможно более точную картину территориального раздела мира и изменений в этом

* «Die Neue Zeit», XVI, I, 1898, S. 304.

отношении за последние десятилетия, воспользуемся теми сводками, которые даёт Супан в названном сочинении по вопросу о колониальных владениях всех держав мира. Супан берёт 1876 и 1900 годы; мы возьмём 1876 — пункт, выбранный очень удачно, ибо именно к этому времени можно, в общем и целом, считать законченным развитие западноевропейского капитализма в его домонополистической стадии — и 1914, заменяя цифры Супана более новыми по «Географически-статистическим таблицам» Гюбнера. Супан берёт только колонии; мы считаем полезным — для того, чтобы представить полную картину раздела мира, — добавить сведения, вкратце, и о неколониальных странах и о полуколониях, к которым мы относим Персию, Китай и Турцию: первая из этих стран почти целиком стала уже колонией, вторая и третья становятся таковыми 31.

Получаем следующие итоги:

Колониальные владения великих держав: (млн. кв. км и млн. жителей)

Мы видим тут наглядно, как «закончен» был на границе XIX и XX веков раздел мира. Колониальные владения расширились после 1876 года в гигантских размерах: более чем в полтора раза, с 40 до 65 миллионов кв. км у шести крупнейших держав; прирост составляет 25 млн. кв. км, в полтора раза больше площади метрополий (16½ млн.). Три державы не имели в 1876 г. никаких колоний, а четвёртая, Франция, почти не имела их. К 1914 году эти четыре державы приобрели колонии площадью в 14,1 млн. кв. км, т. е. приблизительно раза в полтора больше площади Европы, с населением почти в 100 миллионов. Неравномерность в расширении колониального владения очень велика. Если сравнить, например, Францию, Германию и Японию, которые не очень сильно разнятся по величине площади и по количеству населения, то окажется, что первая из этих стран приобрела почти втрое больше колоний (по площади), чем вторая и третья, вместе взятые. Но по размерам финансового капитала Франция в начале рассматриваемого периода была, может быть, тоже в несколько раз богаче Германии и Японии, взятых вместе. На размер колониальных владений, кроме чисто экономических условий, и на базе их, оказывают влияние условия географические и пр. Как ни сильно шла за последние десятилетия нивелировка мира, выравнивание условий хозяйства и жизни в различных странах под давлением крупной промышленности, обмена и финансового капитала, но всё же разница остаётся немалая, и среди названных шести стран мы наблюдаем, с одной стороны, молодые, необыкновенно быстро прогрессировавшие капиталистические страны (Америка, Германия, Япония); с другой — страны старого капиталистического развития, которые прогрессировали в последнее время гораздо медленнее предыдущих (Франция и Англия); с третьей, страну наиболее отставшую в экономическом отношении (Россию), в которой новейше-капиталистический империализм оплетён, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических.

Рядом с колониальными владениями великих держав мы поставили небольшие колонии маленьких государств, являющиеся, так сказать, ближайшим объектом возможного и вероятного «передела» колоний. Большей частью эти маленькие государства сохраняют свои колонии только благодаря тому, что между крупными есть противоположности интересов, трения и пр., мешающие соглашению о дележе добычи. Что касается до «полуколониальных» государств, то они дают пример тех переходных форм, которые встречаются во всех областях природы и общества. Финансовый капитал — такая крупная, можно сказать, решающая сила во всех экономических и во всех международных отношениях, что он способен подчинять себе и в действительности подчиняет даже государства, пользующиеся полнейшей политической независимостью; мы увидим сейчас примеры тому. Но, разумеется, наибольшие «удобства» и наибольшие выгоды даёт финансовому капиталу такое подчинение, которое связано с потерей политической независимости подчиняемыми странами и народами. Полуколониальные страны типичны, как «середина» в этом отношении. Понятно, что борьба из-за этих полузависимых стран особенно должна была обостриться в эпоху финансового капитала, когда остальной мир уже был поделён.

Колониальная политика и империализм существовали и до новейшей ступени капитализма и даже до капитализма. Рим, основанный на рабстве, вёл колониальную политику и осуществлял империализм. Но «общие» рассуждения об империализме, забывающие или отодвигающие на задний план коренную разницу общественно-экономических формаций, превращаются неизбежно в пустейшие банальности или бахвальство, вроде сравнения «великого Рима с великой Британией» *. Даже капиталистическая колониальная политика прежних стадий капитализма существенно

отличается от колониальной политики финансового капитала.

Основной особенностью новейшего капитализма является господство монополистических союзов крупнейших предпринимателей. Такие монополии всего прочнее, когда захватываются в одни руки все источники сырых материалов, и мы видели, с каким рвением международные союзы капиталистов направляют свои усилия на то, чтобы вырвать у противника всякую возможность конкуренции, чтобы скупить, например, железорудные земли или нефтяные источники и т. п. Владение колонией одно даёт полную гарантию успеха монополии против всех случайностей борьбы с соперником — вплоть до такой случайности, когда противник пожелал бы защититься законом о государственной монополии. Чем выше развитие капитализма, чем сильнее чувствуется недостаток сырья, чем острее конкуренция и погоня за источниками сырья во всём мире, тем отчаяннее борьба за приобретение колоний.

«Можно выставить утверждение, — пишет Шильдер, — которое некоторым, пожалуй, покажется парадоксальным, именно: что рост городского и промышленного населения в более или менее близком будущем гораздо скорее может встретить препятствие в недостатке сырья для промышленности, чем в недостатке предметов питания». Так, например, обостряется недостаток дерева, которое всё более дорожает, — кож, — сырья для текстильной промышленности. «Союзы промышленников пытаются создать равновесие между сельским хозяйством и промышленностью в пределах всего мирового хозяйства; как пример можно назвать существующий с 1904 года международный союз союзов — бумагопрядильных фабрикантов в нескольких важнейших промышленных государствах; затем основанный по образцу его в 1910 году союз европейских союзов льнопрядильщиков» *.

Конечно, значение такого рода фактов буржуазные реформисты и среди них особенно теперешние

* Schilder, назв. соч., стр. 38–42.

каутскианцы пытаются ослабить указанием на то, что сырьё «можно бы» достать на свободном рынке без «дорогой и опасной» колониальной политики, что предложение сырья «можно бы» гигантски увеличить «простым» улучшением условий сельского хозяйства вообще. Но такие указания превращаются в апологетику империализма, в прикрашивание его, ибо они основываются на забвении главной особенности новейшего капитализма: монополий. Свободный рынок всё более отходит в область прошлого, монополистические синдикаты и тресты с каждым днём урезывают его, а «простое» улучшение условий сельского хозяйства сводится к улучшению положения масс, к повышению заработной платы и уменьшению прибыли. Где же, кроме как в фантазии сладеньких реформистов, существуют тресты, способные заботиться о положении масс вместо завоевания колоний?

Не только открытые уже источники сырья имеют значение для финансового капитала, но и возможные источники, ибо техника с невероятной быстротой развивается в наши дни, и земли, непригодные сегодня, могут быть сделаны завтра пригодными, если будут найдены новые приёмы (а для этого крупный банк может снарядить особую экспедицию инженеров, агрономов и пр.), если будут произведены большие затраты капитала. То же относится к разведкам относительно минеральных богатств, к новым способам обработки и утилизации тех или иных сырых материалов и пр. и т. п. Отсюда — неизбежное стремление финансового капитала к расширению хозяйственной территории и даже территории вообще. Как тресты капитализируют своё имущество по двойной или тройной оценке, учитывая «возможные» в будущем (а не настоящие) прибыли, учитывая дальнейшие результаты монополии, так и финансовый капитал вообще стремится захватить как можно больше земель каких бы то ни было, где бы то ни было, как бы то ни было, учитывая возможные источники сырья, боясь отстать в бешеной борьбе за последние куски неподелённого мира или за передел кусков, уже разделённых.

Английские капиталисты всячески стараются развить производство хлопка в своей колонии, Египте, — в 1904 г. из 2,3 миллиона гектаров культурной земли в Египте уже 0,6 млн. было под хлопком, т. е. свыше четверти — русские в своей колонии, Туркестане, потому что таким путём они легче могут побить своих иностранных конкурентов, легче могут прийти к монополизации источников сырья, к созданию более экономного и прибыльного текстильного треста с «комбинированным» производством, с сосредоточением всех стадий производства и обработки хлопка в одних руках.

Интересы вывоза капитала равным образом толкают к завоеванию колоний, ибо на колониальном рынке легче (а иногда единственно только и возможно) монополистическими путями устранить конкурента, обеспечить себе поставку, закрепить соответствующие «связи» и пр.

Внеэкономическая надстройка, вырастающая на основе финансового капитала, его политика, его идеология усиливают стремление к колониальным завоеваниям. «Финансовый капитал хочет не свободы, а господства», справедливо говорит Гильфердинг. А один буржуазный французский писатель, как бы развивая и дополняя приведённые выше мысли Сесиля Родса *, пишет, что к экономическим причинам современной колониальной политики следует прибавить социальные: «вследствие растущей сложности жизни и трудности, давящей не только на рабочие массы, но и на средние классы, во всех странах старой цивилизации скопляется «нетерпение, раздражение, ненависть, угрожающие общественному спокойствию; энергии, выбиваемой из определённой классовой колеи, надо найти применение, дать ей дело вне страны, чтобы не произошло взрыва внутри»» **.

Раз идёт речь о колониальной политике эпохи капиталистического империализма, необходимо отметить, что

* См. настоящее изд., стр. 78. Ред.

финансовый капитал и соответствующая ему международная политика, которая сводится к борьбе великих держав за экономический и политический раздел мира, создают целый ряд переходных форм государственной зависимости. Типичны для этой эпохи не только две основные группы стран: владеющие колониями и колонии, но и разнообразные формы зависимых стран, политически, формально самостоятельных, на деле же опутанных сетями финансовой и дипломатической зависимости. Одну из форм — полуколонии — мы уже указали раньше. Образцом другой является, например, Аргентина.

«Южная Америка, а особенно Аргентина, — пишет Шульце-Геверниц в своём сочинении о британском империализме, — находится в такой финансовой зависимости от Лондона, что её следует назвать почти что английской торговой колонией» *. Капиталы, помещённые Англией в Аргентине, Шильдер определял, по сообщениям австро-венгерского консула в Буэнос-Айресе за 1909 г., в 8¾ миллиарда франков. Нетрудно себе представить, какие крепкие связи получает в силу этого финансовый капитал — и его верный «друг», дипломатия — Англии с буржуазией Аргентины, с руководящими кругами всей её экономической и политической жизни.

Несколько иную форму финансовой и дипломатической зависимости, при политической независимости, показывает нам пример Португалии. Португалия — самостоятельное, суверенное государство, но фактически в течение более 200 лет, со времени войны за испанское наследство (1701–1714), она находится под протекторатом Англии. Англия защищала её и её колониальные владения ради укрепления своей позиции в борьбе с своими противниками, Испанией, Францией.

* Schulze-Gaevernitz. «Britischer Imperialismus und englischer Freihandel zu Beginn des 20-ten Jahrhunderts». Lpz., 1906, стр. 318 (Шульце-Геверниц. «Британский империализм и английская свободная торговля начала 20-го века». Лейпциг, 1906. Ред.). То же говорит Sartorius v. Waltershausen. «Das volkswirtschaftliche System der Kapitalanlage im Auslande». Berlin, 1907. S. 46 (Сарториус фон Вальтерсхаузен. «Народнохозяйственная система помещения капитала за границей». Берлин, 1907, стр. 46. Ред.).

Англия получала в обмен торговые выгоды, лучшие условия для вывоза товаров и особенно для вывоза капитала в Португалию и её колонии, возможность пользоваться гаванями и островами Португалии, её кабелями и пр. и т. д. * Такого рода отношения между отдельными крупными и мелкими государствами были всегда, но в эпоху капиталистического империализма они становятся всеобщей системой, входят, как часть, в сумму отношений «раздела мира», превращаются в звенья операций всемирного финансового капитала.

Чтобы покончить с вопросом о разделе мира, мы должны отметить ещё следующее. Не только американская литература после испано-американской и английская после англо-бурской войн поставили этот вопрос вполне открыто и определённо в самом конце XIX и начале XX века, не только немецкая литература, всего «ревнивее» следившая за «британским империализмом», систематически оценивала этот факт. И во французской буржуазной литературе вопрос поставлен достаточно определённо и широко, поскольку это мыслимо с буржуазной точки зрения. Сошлёмся на историка Дрио, который в своей книге: «Политические и социальные проблемы в конце XIX века» в главе о «великих державах и разделе мира» писал следующее: «В течение последних лет все свободные места на земле, за исключением Китая, заняты державами Европы и Северной Америки. На этой почве произошло уже несколько конфликтов и перемещений влияния, являющихся предвестниками более ужасных взрывов в близком будущем. Ибо приходится торопиться: нации, не обеспечившие себя, рискуют никогда не получить своей части и не принять участия в той гигантской эксплуатации земли, которая будет одним из существеннейших фактов следующего (т. е. XX) века. Вот почему вся Европа и Америка были охвачены в последнее время лихорадкой колониальных расширений, «империализма», который является самой замечательной характерной чертой конца XIX века». И автор добавлял: «При этом разделе

* Шильдер, назв. соч., I т., стр. 160–161.

мира, в этой бешеной погоне за сокровищами и крупными рынками земли, сравнительная сила империй, основанных в этом, XIX, веке, находится в полном несоответствии с тем местом, которое занимают в Европе нации, основавшие их. Державы, преобладающие в Европе, вершительницы её судеб, не являются равным образом преобладающими во всём мире. А так как колониальное могущество, надежда обладать богатствами, ещё не учтёнными, окажет очевидно своё отражённое действие на сравнительную силу европейских держав, то в силу этого колониальный вопрос — «империализм», если хотите, — изменивший уже политические условия самой Европы, будет изменять их всё более и более» *.

* J.-E. Driault. «Problèmes politiques et sociaux». P., 1900, стр. 299 (Ж.-Э. Дрио. «Политические и социальные проблемы». Париж. Ред.).