Письма с войны (ЛП)

Дорогие читатели, есть книги интересные, а есть — очень интересные. К какому разряду отнести «Письма с войны (ЛП)» «hunnyfresh» (EN) решать Вам! Это настоящее явление в литературе, которое не любишь, а восхищаешься всем естеством, оно не нравится, а приводит в неописуемый восторг. Интрига настолько запутанна, что несмотря на встречающиеся подсказки невероятно сложно угадать дорогу, по которой пойдет сюжет. Обращают на себя внимание неординарные и необычные герои, эти персонажи заметно оживляют картину происходящего. Актуальность проблематики, взятой за основу, можно отнести к разряду вечных, ведь пока есть люди их взаимоотношения всегда будут сложными и многообразными. В процессе чтения появляются отдельные домыслы и догадки, но связать все воедино невозможно, и лишь в конце все становится и на свои места. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Мягкая ирония наряду с комическими ситуациями настолько гармонично вплетены в сюжет, что становятся неразрывной его частью. С помощью описания событий с разных сторон, множества точек зрения, автор постепенно развивает сюжет, что в свою очередь увлекает читателя не позволяя скучать. Грамотно и реалистично изображенная окружающая среда, своей живописностью и многообразностью, погружает, увлекает и будоражит воображение. Существенную роль в успешном, красочном и динамичном окружающем мире сыграли умело подобранные зрительные образы. «Письма с войны (ЛП)» «hunnyfresh» (EN) читать бесплатно онлайн необычно, так как произведение порой невероятно, но в то же время, весьма интересно и захватывающее.

Читать онлайн «Письма с войны»

Глава 1

— Это создаст вам прекрасный имидж, мадам мэр, — Сидни ходил за Реджиной по кабинету, размахивая какими-то бумагами.

Она хмыкнула и зло посмотрела на него, когда бумаги почти задели полугодовалого Генри, которого она держала на руках.

— Аккуратней! — сердито прошипела Реджина.

— Прошу прощения, — под сердитым взглядом брюнетки Сидни втянул голову в плечи, заливаясь краской. Однако смущение, вызванное небольшим инцидентом, не отвлекло его от темы разговора. — Только представьте заголовки: «Мэр Сторибрука поддерживает войска». Никогда не вредно иметь сторонников в армии, Реджина, даже если это простой солдат.

Реджина вздохнула, устраивая Генри поудобнее, прежде чем взять у Сидни бумаги.

— Вы же понимаете, что я усыновила Генри всего пару месяцев назад, я верчусь между заботой о городе и заботой о сыне. У меня нет времени на какого-то незнакомца.

— Вы ведь не в дом его пускаете, это всего лишь дружба по переписке, мадам мэр. Это подымает моральный дух армии и облегчает тоску солдат по дому, — уверял Сидни. Увидев сомнение на лице мэра, он быстро добавил. — Вас ведь не призывают на войну.

— Разумеется, — она склонилась над Генри, который поднял голову, чтоб рассмотреть, что же привлекло мамино внимание. Реджина машинально поцеловала макушку, покрытую пушком темных волос, успокаивая готового заплакать ребенка.

Просмотрев бумаги, она перевела взгляд на Сидни, а затем красноречиво указала взглядом на дверь. Не дожидаясь дальнейших указаний, Сидни торопливо вышел из кабинета.

Реджина повернулась и села за стол, устроив Генри у себя на коленях. Прочитав еще раз данные солдата, с которым она должна была завязать переписку, женщина сказала:

— Кажется, Генри, мы заведем нового друга. Что ты об этом думаешь?

Мальчик радостно гукнул и протянул ручку, пытаясь достать сразу все предметы, стоявшие на столе до того, как мама его остановит. Попытка не увенчалась успехом — Реджина как всегда была настороже и убрала все рабочие документы так, чтоб сын не мог их достать. Она поцеловала его в висок, читая имя солдата:

* * *

«Рядовой Эмма Свон.

Форт Беннинг. Джорджия».

Вдалеке разорвалась граната, и у Эммы, скорчившейся в свежевырытой траншее, достаточно просторной для нее, её сержанта и еще двух солдат из ее отряда, зазвенело в ушах. Солдаты с вышек поливали тренировочное поле огнём, вес оружия придавливал её к земле, и капли пота стекали со лба на переносицу. Тренировки в пехоте чаще всего проводились в полную силу и были по-настоящему опасны, но теперь, когда мир еще не оправился от трагедии, произошедшей в Нью-Йорке месяц назад, рота Эммы, да и все остальные войска США тренировалась как никогда тяжело.

Тренировка с полной выкладкой, в качестве условного противника — ее сослуживцы, задача у всех одна — ликвидировать угрозу.

Во время этой тренировки у Эммы и её товарищей не было ничего, кроме шанцевого инструмента. Его можно было использовать в качестве оружия, поэтому ближний бой был ключом к успеху. Когда огонь прекратился, ей потребовалось меньше секунды, чтоб отдышаться, пока ее товарищ осматривал территорию.

По его сигналу они выползли из траншеи, припадая к земле и позволяя темноте окутать их. Сержант Бут остался в траншее, исполняя роль раненого товарища (на самом деле он засекал время, за которое они достигнут цели).

Её команда, укрывшаяся за стеной полуразрушенной хижины, чутко прислушивалась, пытаясь уловить в темноте признаки движения. Солдат во главе колонны жестом показал, что можно двигаться, но Эмма, замыкающая в отряде, почувствовала, как уперся в спину ствол автомата. Двое её товарищей этого не заметили, но ночная тишина сказала Эмме, что враг отделился от своей группы и решил нейтрализовать ее как наименьшую из угроз.

Она усмехнулась, подняв руки. Медленно повернувшись, она увидела рядового Кэсседи, направившего автомат ей в лоб с выражением триумфа во взгляде.

— Жаль, Эм, — сказал он. Сожаления в тоне было мало, и Эмма не винила его. В конце концов, речь шла о жизни и смерти. Вот только не её. Она медленно присела, но в последнюю секунду схватила ствол автомата, резко пнула мужчину по коленям и, отобрав оружие, приставила дуло к затылку Кэсседи.

— А мне нет, ответила она, пожимая плечами.

Фонари включились, освещая поле, и Эмма увидела, что один из её товарищей обезвредил противника, а другой лежит на земле, предположительно «убитый». Его противник возвышался над ним, направив винтовку в голову лежащего.

— Планируешь сдохнуть, Джонсон? — Август вылез из траншеи и набросился на поверженного солдата.

— Никак нет, сэр, — пробормотал Джонсон, не поднимая головы с земли.

— Скажи это своей семье! — Август повернулся к остальным. — Хорошая работа. Возвращаемся в лагерь.

Эмма помогла Нилу подняться на ноги, подавив желание ухмыльнуться, когда он застонал. Похлопав его по спине, она побежала вместе с остальными в лагерь, чтобы снять оружие и снаряжение и принять душ.

Рутина была полезна Эмме, а дисциплина и того полезнее. После шестнадцати лет мыканья по интернатам, исключения из школы за прогулы, агрессивное поведение и, хуже того, взлом школьной компьютерной системы с целью исправления оценок Эмма предстала перед судом. Там ей предоставили выбор: либо колония для несовершеннолетних, либо военный тренировочный лагерь. Судья сказал, что у неё есть потенциал, и всё, что ей нужно, это немного дисциплины, чтоб сдерживать её. Сперва ей хотелось послать судью куда подальше, но, с другой стороны, Август, её «брат», с которым они жили в последней приёмной семье и хорошо ладили, тоже выбрал военную стезю, так почему бы нет?

Первые полгода были чертовски тяжелыми. В лагере было всего два метода борьбы с неповиновением: ей приходилось либо отжиматься до потери пульса, либо надраивать пол в вестибюле до зеркального блеска. Она привыкла пользоваться разными женскими штучками, чтоб стянуть шоколадку в магазине там и сям. Но в лагере это не имело никакого значения. Важно было лишь повиновение и умение стратегически мыслить.

Она быстро училась, показав офицерам, рявкавшим ей в лицо, что ее сиротская задница может стать лучшей в отделении, что она может голыми руками вырубить любого парня, вдвое больше неё самой.

Иногда отсутствие привязанностей изрядно упрощало ей жизнь, у нее не было дома, по которому можно было бы тосковать. Не было людей, чьи фотографии можно было бы хранить. Это позволяло ей посвящать всё время обучению, значительно опережая программу. Но в большинстве случаев, возвращаясь домой из увольнения, она чертовски жалела, что единственное место куда она может пойти — её желтый «жук», ждущий ее на бостонской парковке.

Хотя у неё был Август. Когда оказалось, что он будет сержантом её отделения в форте Беннинг, это стало для неё неприятным сюрпризом. Однако позже она обрадовалась этому факту. Они считали друг друга братом и сестрой, и, хотя поблажек он ей не давал, Август был единственным, кого она могла назвать семьей, с тех самых пор, как ее родители бросили ее на обочине дороги. То, что он был так близко, давало ей чувство основательности, надёжности, придавало уверенности в собственных навыках. Август никогда бы этого не признал, но Эмма стреляла куда лучше, чем он сам. Эмма часто его подкалывала, говоря, что, если он не хочет сдохнуть раньше времени, ему стоит научиться стрелять так же, как она.

Смыв в душе грязь и пот, Эмма отправилась в казарму. Остальные ребята из её отделения тоже постепенно возвращались из душевых. Она кивала им по пути к своей койке. Ей, в отличие от еще двух девушек из отделения, повезло. Её койка стояла поодаль от остальных, в углу, и запах пота там ощущался не так сильно. По пути она в очередной раз заметила, каким голым и пустым кажется ее уголок по сравнению с остальной комнатой, где стены были покрыты фотографиями, письмами и открытками от родных её товарищей. Ее же угол совсем не изменился с тех пор, как она приехала: те же голые бежевые стены и зеленые простыни. Она попыталась не думать об этом, с размаху падая на кровать и закрывая глаза, собравшись использовать свободное время перед обедом для отдыха. Но тут раздался крик сержанта, сообщивший, что прибыла почта, и ее попытка отдохнуть была сорвана дежурным. Он бросил конверт ей на живот, и, с понимающей ухмылкой спросил:

— Кто такая Реджина?

— Кто? — Эмма поднялась и отодвинулась назад, опираясь спиной о стену.

Дежурный кивнул на конверт. Эмма взяла его в руки, глядя на конверт так, будто никогда раньше не видела писем. Но, опять-таки, никто никогда раньше писем ей не присылал. Ни за годы, проведенные в учебке, ни за месяцы, прошедшие со дня призыва, ни разу ее имя не звучало при раздаче писем. Единственными важными бумагами с её именем были свидетельство о рождении и страховка. Так что это, черт подери? Эмма провела пальцем по аккуратно написанному женским почерком обратному адресу, чувствуя крохотные бороздки там, где ручка давила на бумагу: «Реджина Миллс».

— Ты не говорила, что дома у тебя есть подруга, — Август, с притворной обидой приложил руку к груди. — А я-то думал, мы близкие люди!

— Я не знаю её! — возразила Эмма, не отрывая глаз от конверта. Она напряглась, думая что или это какой-то дурацкий розыгрыш, или что её требуют обратно в Бостон для перевода в колонию для несовершеннолетних.

Август подвинулся ближе, оказавшись почти нос к носу с Эммой, вынуждая ее оторваться от конверта.

— Эй, ты, вроде как, должна его открыть, — прошептал он заговорщицки.

— Есть, сэр! — насмешливо ответила Эмма, приподымая бровь, показывая, что хотела бы остаться одна.

Подняв руки в знак поражения, Август пошел проверять остальных, дав блондинке возможность спокойно открыть таинственный конверт.

Разрываясь между сомнениями и любопытством, Эмма онемевшими пальцами открыла конверт и вытащила письмо, написанное элегантно небрежным почерком.

не придуманная история

Письма с войны… Сколько вестей несли они! Это были и письма радости, от прикосновения к которым на миг замирало сердце – и не беда, что были они довольно короткими: в них теплилась надежда на дальнейшую жизнь. А были письма, которые несли в семьи горе, страдание и печаль. И письмоносец невольно становился вестником трагедии. После таких известий жена становилась вдовой, а дети – сиротами. Матери и жены с тревогой вглядывались в почтальона, спешившего по улице с тощей сумкой через плечо. Что сегодня ты несешь в наш дом? Живы ли сыновья, родные кровинушки наши? Где теперь воюет и как чувствует себя муж, глава семьи, отец малолетних детишек? Или уже не осталось никаких надежд?

Моя давняя знакомая любезно разрешила просмотреть фронтовые письма братьев её матери, которые бережно хранятся в их семье. С пожелтевших, обветшалых от времени тетрадных листков, свернутых в солдатские треугольники, на меня дохнуло военным временем 75-летней давности. Предо мною прошла короткая, но яркая жизнь деревенских парней, по-настоящему не изведавших девичьей любви и ласки, нежных взглядов и тихого шепота, песен до утреннего рассвета под гармошку и трепетного ожидания следующего вечера с его волнующими событиями…

Когда на страну обрушилось июньское горе 41-го года, они, никогда не бывавшие дальше своего района и никуда не уезжавшие от своих родителей, не задумываясь, в едином порыве, встали в ряды защитников Родины, и, верные воинской присяге, выполнили свой долг до конца! Это их поколение, несмотря на молодость и безусость, самой дорогой ценой – ценой своих юных и невинных жизней – остановило продвижение доселе непобедимой фашистской армады и обратило её вспять! Армады, которая к тому времени покорила половину Европы и справедливо считалась историками сильнейшей армией мира.

Мой рассказ – о братьях Павле и Илье Варлыгиных, проживавших на улице Новой некогда волостного села Горы, на ту пору Коломенского уезда. Их отец, участник I-ой мировой войны, георгиевский кавалер Николай Васильевич Варлыгин, после возвращения с фронта посватался и вскоре женился на жительнице того же села, красавице Татьяне Константиновне Волковой. Молодые стали жить у родителей жены, которые помогали им нянчить детишек, своих внуков.

Первый справа Павел Варлыгин. Лето 1936 года.

Первой в 1920 году на свет появилась Настя, затем – через два года – Павел, а в середине 1923 г. – Илья. Все трое учились в Горской двухэтажной школе, построенной в ХVIII веке дальними родственниками князя Багратиона П.И, которая тогда стояла недалеко от церкви. Настя, как большинство девчонок, была более прилежной и усидчивой, поэтому и училась гораздо успешнее, чем её младшие братья, которые увлекались рыбалкой и часто в свободное от помощи родителям время проводили свой досуг на берегу Оки или озера. А еще братья, отдавая дань моде того времени, разводили и гоняли голубей. На чердаке сарая они смастерили голубятню, и их залихватский свист поднимал пернатых высоко в чистое небо, где они кружили, кувыркались и парили под восхищенными взглядами зрителей и молодых хозяев.

Варлыгин Николай Васильевич и его дочь Анастасия. Фото 1941 г.

После окончания семилетки, незадолго до войны, братья работали в колхозных мастерских, а старший из них, Павел, делал попытки освоить управление трактором.

Первым в августе 1941 года в РККА (Рабоче-Крестьянскую Красную Армию) призвали Павла. Он был направлен на учебу в г. Сызрань Саратовской области, что стоит на берегу Волги, в танковое училище.

3 сентября 1941 года, попрощавшись с родителями, сестрой и друзьями, ушел в армию и Илья. Первоначально он проходил курс молодого бойца недалеко от Москвы, а в январе 1942 года был зачислен в выведенную на отдых и переформирование после боёв под Москвой 12-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Боевое крещение Илья Варлыгин принял в марте 42-го.

Из письма Ильи родителям 21 марта 1942 года :

«После упорных боев пишу письмо. Здравствуйте дорогие родители папа, мама и сестра Настя. Я жив, здоров чего и вам желаю. Папа, сейчас наша рота находится на отдыхе в одной деревне. А с 5 числа по 16 число я был на передовой линии. Папа, не знаю, как я жив остался после упорных боев. Был ранен в левую руку, но, не смотря на ранение, сражался до тех пор, пока не заняли д. Поповку . В этой деревне враг был сильно укреплен. Мама, обо мне не беспокойтесь. Раненая рука подживает. Хожу на перевязку. В этом бою особенно прославилась рота автоматчиков. Командир роты был убит и командир взвода также убит. И нашего командира отделения убило. Не смотря на то, что мы первый раз в бою, но наша рота шла впереди. Папа, приходилось по несколько дней лежать в снегу. Здесь я обморозил правую руку. Сейчас отдыхаем, но вскоре придется идти в бой. С питанием дело обстоит хорошо, на фронте кормят лучше. Крепко накрепко вас всех целую. Илья».

Гвардии рядовой Варлыгин Илья Николаевич, 1923 – 12.04.1942 г.

12 гвардейская стрелковая дивизия Западного фронта в ходе контрнаступления вела упорные и кровопролитные бои за стратегический узел противника в д. Попково, который был сильно укреплен, а оборона глубоко эшелонирована. Особенно жестокие бои были с 3 по 9 марта 1942 года.

Из письма Ильи 28 марта 1942 года: «Шлю всем привет. Мама я жив, здоров, но немного болит раненая рука. Нахожусь на отдыхе недалеко от фронта. Мама в последнем бою много потеряли своих, много пришлось повидать всего. С боя приходилось переносить раненых. Много взяли трофеев, я даже попробовал немецкого маслица. Сейчас враг отступает, несет большие потери. Как там мой братишка Павел? Пишет вам письма или нет? Целую, ваш сын Илья».

Дивизия разгромила гарнизон врага, более 1000 фашистских солдат и офицеров было уничтожено. Захвачено много складов с боеприпасами и техникой, особенно автомобильной. 16 апреля 1942 года дивизию вывели из боя и передали в Резерв Ставки Верховного Главнокомандующего.

Это было последнее письмо нашего земляка, автоматчика стрелковой роты гвардии рядового Ильи Варлыгина, которому было неполных 19 лет.

Он погиб в бою 12 апреля 1942 года близ д. Каменка Смоленской области.

В архивах моей знакомой сохранился черновик письма отца Илюши к его друзьям-однополчанам. Оно датировано 18 июля 1942 года:

«Товарищи гвардейцы-автоматчики! Пишет вам отец погибшего вашего боевого товарища Ильи Николаевича Варлыгина. От души желаю вам здоровья и с честью добиться полной победы над злейшим врагом. Николай Васильевич Варлыгин».

Ответ из части датирован 16 августа 1942 года: «Дорогие родители нашего боевого товарища Ильи Варлыгина! Ваш сын был ранен 10 апреля 42 года северо-западнее деревни Каменка, Смоленской области. Ранен был разрывной пулей в голову, ниже левого глаза, навылет возле шеи. От ранения умер на следующий день. . Похоронен был под д. Каменкой бойцами-гвардейцами нашей части. С приветом, боевые товарищи Ильи».

В действующей армии оставался теперь один сын Варлыгиных – Павел, или Павлуша, Павлик, как ласково называла его мать. Она истово молилась за его здоровье. Принесла из чулана припрятанные церковные свечи, зажигала и просила перед иконой пощадить сына, дать ему сил и веры в битве с лютым врагом, но вернуть сыночка в семью живым.

Гвардии младший лейтенант
Варлыгин Павел Николаевич, 1922 – 27.10.1943 г.

Из письма Павла родителям 29 апреля 1942 г. :

«Здравствуйте мои дорогие папа, мама и Настя… От Ильи письма не получал. Что с ним? Послал письмо по адресу, что вы мне написали, но не знаю, получил ли он его или нет».

Не ведал и не знал ещё курсант Павел Варлыгин, что его младшего брата, которого он неистово защищал в ребячьих ссорах, больше нет в живых, и что писем от него он больше никогда не прочтет!

Из письма Павла родителям 03.09. 1942 г.: «г. Сызрань. Вчера присвоили мне звание мл. лейтенанта. Так что учеба моя окончилась. Завтра выходим в походные лагеря за 150 км. Через 4-5 дней вернемся, получим зимнее обмундирование и через несколько дней на Запад…»

Из письма от 11.09.1942 г.: «Папа сегодня из Сызрани уезжаем, но неизвестно куда. С дороги письма буду присылать. Павел».

Из письма от 16.09. 42 года: «Мама и папа, и сестренка Настя. Я нахожусь в ста км от г. Камышин к Сталинграду. Пишу письмо из одного селения, а затем пойдем на Сталинград. Ваш Павел».

Командир танка Т-34 Павел Варлыгин в составе 31 танковой бригады принимал участие в оборонительных боях на подступах к Сталинграду. В декабре 1942 года танковая бригада, ведя кровопролитные и изнуряющие бои, потеряла в огненном вихре войны последние танки и была выведена в Резерв Ставки. Но к тому времени Павел получил очень тяжелое ранение и был направлен в госпиталь на излечение. Родителям о своем ранении он не сообщил, как и о месте своего пребывания, но письма в с. Горы отправлял регулярно. О ранении стало известно из наградного листа. Он был удостоен медали «За оборону Сталинграда». В госпитале провел более 4-х месяцев.

Из письма Павла родителям 25.09.43 г.: «Я жив и здоров. Нахожусь в г. Белгороде. Еду в часть. Мама и папа вы на меня не обижайтесь, я очень и очень соскучился. И меня берет такая тоска из-за того, что давно не могу получить письма от вас. И не знаю, получаете ли вы мои письма. Я хочу узнать про вашу жизнь и никак не могу с вами связаться из-за отсутствия моего постоянного адреса. Приеду в часть и сразу сообщу свой адрес. Пишите мои дорогие родители и Настя. Я у вас остался один. Ваш любящий сын Павлик».

Передача танковой колонны «Москва» 31-й отдельной танковой бригаде. Январь 1943 г.

31-ая гвардейская танковая бригада в составе 2-го Украинского фронта в октябре 1943 года вела ожесточенные бои в направлении городов Кривой Рог, Пятихатка, Знаменка Днепропетровской области. 24 октября Павел Варлыгин за мужество и отвагу в бою, в котором его экипаж подбил два фашистских танка, подавил три огневые точки противника и уничтожил до 30 солдат вражеской пехоты, представляется к награждению орденом «Красная Звезда». Награду он получить не успел.

Из наградного листа к Ордену Красной Звезды

27 октября 1943 года гвардии младший лейтенант Павел Варлыгин поддерживая наступление пехоты, круша врага огнем пушки и пулемета, геройски погиб в бою вместе со своим танком. Он прожил на свете только 21 год!

Известие о гибели и второго сына надолго уложило его мать в постель. И хотя война продолжалась, и нужно было и в тылу оказывать помощь фронту, Татьяна Константиновна не находила в себе сил подняться. Каждый уголок дома, каждый клочок земли в усадьбе напоминал ей о сыновьях. Вот у этой скамеечки пятилетний Павлик споткнувшись, упал и разбил себе до крови бровь, но не заплакал, хотя ему было и больно. А на этих «снегурках» Илюшенька катался по льду замершего пруда и однажды , по весне, чуть не провалился, хорошо, что она во время увидала. А смотреть на голубятню она не могла, на глаза наворачивались слезы. Все ей чудились голоса сыновей, их легкие шаги под окнами дома, их пронзительный свист, скрип открываемой двери и радостный крик: «Мама! Мы вернулись!». Вынести это было выше человеческих сил. Да и какое материнское сердце безболезненно перенесет гибель своих сыновей?

После войны Николай Васильевич Варлыгин перевез дом из села Горы на Катюшино поле г. Озёры, где он, немного состарившийся, но всё ещё нарядный, стоит и до сего времени.

Сестра братьев Варлыгиных, Анастасия Николаевна, окончила Рязанский педагогический институт и долгое время преподавала математику в Озёрской школе № 6. До конца своих дней она не забывала погибших младших братьев, бережно храня их личные вещи, письма и фотографии.

Просмотров: 637

Метки: Великая Отечественная, Горы, люди