Последнее десятилетие в старообрядческих согласиях происходит своеобразная ревизия богослужебных и бытовых обычаев, прижившихся в церковной среде в последнее столетие. Выясняется, например, что в советское время древлеправославные христиане усвоили немало обычаев, ранее не свойственных староверию, иногда заимствованных у инославных конфессий. Среди таковых, например, называют никонианские литургические погласицы, католический обычай ставить лавочки в храмах для всех участников богослужения.

Дискуссионным вопросом остается отращивание священнослужителями длинных волос. Критики этого обычая указывают на соответствующие правила Святых отец, запрещающие мужчинам отращивать волосы, указывают, что этот обычай пришел из никонианства. Также длинные мужские волосы сегодня, как и в римской империи времен первенствующей христианской церкви, не считаются приемлемыми с эстетической точки зрения. Они прочно ассоциируются с обликом художников, рок-музыкантов, хиппи и прочих категорий богемных «волосатиков».

Сегодня мы публикуем доклад архиепископа всея Грузии древлеправославных христиан (ГДЦ) Павла (Хорава), посвященный вопросам ношения духовенством длинных волос.

***

Должны ли священнослужители носить длинные волосы? Некоторые наши христиане соблазняются тем, что диаконы, священники и епископы нашей церкви носят длинные волоса. Начнем с самого первого и главного источника — Священного Писания и его святоотеческого толкования.

1. Пускать длинные волосы, подобно женщинам, в Православной Церкви запрещено самим апостолом Павлом. Он в 1 Послании Коринфянам (гл. 11) говорит:

…держите предания так, как я передал вам. Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос. Жене глава — муж, а Христу глава — Бог. Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая. Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается. Итак, муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия. А жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов. Впрочем, ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену. Все же — от Бога. Рассудите сами. Прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала? А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии.

2. Мысль апостола, по толкованию блаж. Феофилакта, заключается именно в том, что длинные волосы являются знаком покрывала и подчинения. Женщина должна растить волосы в знак подчинения мужу, так как Господь поставил мужа ей главой. Как подчиненная, ее голова должна быть покрытой, а в покрывала даны ей длинные волосы. Поэтому, если женщина стрижет их, то это бесчестие для нее, ибо этим она заявляет как бы о своей неподчиненности, что бесчестит ее.

Мужу же «воспрещает иметь покрытую голову не всегда, но только во время молитвы и пророчества». Но так, как длинные волосы — это знак покрывала, а покрытие головы — знак подчинения, то для мужа «бесчестие растить волосы». Поэтому, по толкованию блаж. Феофилакта, он должен «уничтожить покрытие головы не только одеждой, но и волосами».

«Почему же он бесчестит голову свою? — спрашивает блаж. Феофилакт, и сам же дает ответ: — «Потому, что поставлен начальником и властителем, а между тем сам делает себя подвластным. Ибо покрытие головы означает наложение власти на голову, покрывало на голове занимает место властителя, и служит знаком подчинения».

«Как же не бесчестие для мужа растить волосы, когда он чрез это принимает вид женщины и, поставленный для господства, принимает знак подчинения?» — спросим и мы вместе с блаж. Феофилактом. И если это бесчестие для мирян, то разве не более ли бесчестит священнослужителей, которые являются поставленными главами, как по природе, так и по священнической власти?

Что бесчестно для мужа мирянина по природе, как может быть честью для священника? И наоборот, как может быть честью для священника то, что является таковым только для женщины, и то как знак подчинения и подвластности.

Догматически и канонически священник именно потому и не должен растить волосы, что является не только мужем по природе, но еще и пастырем, главой своей паствы, епископом церкви. Длинноволосый епископ ниже женщины и бесчестен перед Господом! Таков смысл толкования.

3. Преп. Никон Черногорец пишет (осуждая обычай растить волосы у мужчин):

Иже междоречию в монастырех суще, рекше во градех зовомых, власы женскими радующися… И богообразно внешних ради ходити, и не хотети от зрящих прияти мзду или благодать, тужде есть соборныя Церкви вретище непроявленно и власы неотрезаеми, по проповеди апостольстей, муж бо рече не должен растити власы, образ и слава Божия сый… Мы таковаго обычая не имамы, ниже Церкви Божия (Пандекты. Почаев, 1795. Слово 37).

4. В своих толкованиях на книгу пророка Иезекииля блаж. Иероним пишет, что христианские священнослужители не должны брить волос на голове, подобно жрецам Изиды и Сераписа, ни отпускать длинных волос, подобно «галантным» людям, варварам и борцам, а должны быть священнослужителями скромными; кроме того, они не должны сплетать из волос венки, или постригать их так, чтобы выглядели они как бритые, а следует столько подстригать волосы, чтобы голова была свободна для движения (Migne, s. I, t. 25, соl. 427-448. См. также Блаж. Иероним. Толкование на пророка Иезекииля. Москва, 1889. Ч. 1. Гл. 44. стр. 273).

5. То, что монахи и священники стриглись, ясно показывают 21, 42 и 96 правила святого VI Вселенского Собора.

6. Св. Аполлоний, по преданию Руфина, «порицал тех, кто запускает волосы или обвешивает шею железом или вообще — носит что-нибудь такое, что может ввести ближнего во искушение» (Пресвитер Руфин. Жизнь пустынных отцов. Москва, 1998 г. стр. 122) (Полностью все имеющиеся у нас высказывания святых отцов о длинных волосах смотрите в дополнении).

7. Преподобный Феодор Студит также придерживался стрижения волос и даже спорил по этому поводу с патриархом. Вот что мы читаем в его послании к Никите патрицию:

«Благочестие твое беседовало с братом о волосах, с которыми поступаем определенным образом, и о том, что следует и соблюдать время, и поступать по правилам, и не переходить своих пределов, когда и патриарх председательствует здесь, то мы предлагаем истинное оправдание, принося тебе наперед благодарность за то, что ты хлопочешь и печешься о делах наших.
Так, господин, есть божественные законы и правила, которые руководят каждым благочестивым, в которых нельзя ни прибавить, ни убавить что-нибудь. Они направляют нас, смиренных, хотя мы и ошибаемся многократно, как в других предметах, так и в отношении к отращивающим волосы. И как твоя власть старается соблюдать установленное нашими благочестивыми владыками, то донося о случающемся, то исполняя приказанное, заключая и изгоняя, и делая прочее, не боясь никого — ни малых, ни великих, — и то, что услышит и что приказано, спешит исполнить тотчас, ибо не малая опасность и от малого промедления, — так точно и еще гораздо более гибельно и опасно нам, достигшим священства, не исполнять всего, предписанного Царем всех Богом через божественные правила и досточтимых Отцов.

А что о волосах есть божественное повеление, это, во-первых, показывает апостол (1 Кор. 11:14), потом постановления (Постановления Апостольские. Кн. I. Гл.3), затем Златоуст, доказывающий, что мужчинам растить волосы — несомненный грех (Толкование на первое Послание к коринфянам. Творения в русском переводе. Т. X, кн.1, стр. 252. СПб., 1904), и, наконец, правило святого шестого Собора, в котором предписывается отлучение неповинующимся (Собора Трулльского правило 96), которое я и прилагаю, чтобы ты, прочитав, знал, что мы, грешные, ничего не делаем без правил. И не теперь мы стали держаться этого правила, но давно. Это было известно и предшествовавшему патриарху, ибо и он надлежащим образом беседовал с нами, не осуждая, но одобряя, — ибо как мог бы он осуждать, когда есть правило? При этом мной и было упомянуто об этом, хотя мы не были выслушаны» (Послание 27. К Никите патрицию).

Итак, из слов преп. Феодора становится ясным, что монахи тогда стригли свои волосы (длинных волос не носили). Преподобный отец, оправдывая этот монастырский обычай, ссылается на св. Апостола Павла (1 Кор.11:14), на Апостольские постановления, на Златоуста и Трульский Собор (пр. 96). На эти же источники ссылаемся и мы. Как видно, преподобный Феодор приведенные в указанных источниках слова о стрижении волос относит не только к мирянам, но и к монахам. Поэтому мы решительно не принимаем мнение некоторых о том, что якобы Апостол Павел в своем послании имел в виду только мирян, но никак не священников.

***

Не знаю, на каком основании существует частное мнение, что если стричь волосы, тогда обязательно нужно выстригивать и гуменцо (папалитру). Оспаривались также некоторые правила. Например, 42 правило VI Вселенского Собора гласит:

«Так называемым пустынникам, которые одеваются в черные одежды, и отпускают длинные волосы, и обращаются среди мужей и жен, и оскорбляют обет свой, повелевают или остричь волосы и принять монашеский образ и причисляться к монахам в монастыре, или, если не хотят, изгонять их из городов и ссылать в пустыни, от коих ложно составили и наименование себе» (Алфавитная Синтагма М. Властаря. Москва, 1996 г. стр. 337. О пустынниках).

По толкованию Зонары (42-ое правила VI Всел. Собора), «были в древности некоторые, кои одевались в черные одежды и не стригли волос, но оставляли их в виде кудрей спускаться на грудь и плечи, и таким образом ходили в городах, были вместе с мирскими мужами и женами, оскорбляли монашеский обет. Таковым сей Собор повелевает стричь волосы и идти в монастыри, чтобы жить и подвизаться вместе с монахами» (Правила VI Всел. Собора. Трех толк. Кормчая. Пр. 42. Толкование Зонары).

По Аристину же «носящий черныя одежды и неостриженные волосы пустынник, если не острижется и не причислится к монастырю, да изгоняется из города» (Там же).

Слова Аристина никак не могут быть поняты иначе, как факт, что даже простые монахи в монастырях стриглись и длинных волос, подобно пустынножителям и отшельникам, не носили.

Однако в Тбилиси нам предложили другое толкование: якобы 42-ое правило говорит не об отшельниках, которые нарушали свой обет, а о неких аферистах, которые одевались в черные одежды и, выдавая себя за отшельников, проповедовали в миру среди мужчин и женщин. Наверное, этим хотели сказать, что данное правило не относится к монахам, а только лишь к мирянам-аферистам, которым и повелевается постричься в монахи или идти в пустыню. Их ввело в заблуждение слово «обольстители». Обольститель не значит аферист. Обольстителем может стать и монах, если проповедует неправославное учение. Из толкований видно, что некоторые из пустынников так именно и поступали и «оглашали распутия демонскими учениями», а другие говорили, что «из пустыни пришли в города по определению Божию, чтобы возвестить нечто будущее, и безстыдно, ради прибыли и платы, людям более простым обещали какие-нибудь блага» (Вальсамон).

Однако не знаю — почему упущено было из виду то, что правило и толкователи говорят именно о пустынниках, которые своим таким поведением обесчещивали «обет свой».

Но если даже в данном правиле речь идет об аферистах, то все равно такое понимание никак не ставит под сомнение наше утверждение о том, что в монастырях монахи длинных волос не носили. Ведь правило предписывает этим «аферистам» «остричь волосы и принять вид прочих монахов» (Аристин, Вальсамон, Зонара).

У всех троих толкователей речь идет именно об острижении волос, а не о монашеском постриге. Эти обольстители или должны были убраться обратно в пустыню и «вести тот образ жизни, который избрали» (Вальсамон), или же «остригши свои волосы, приняти вид прочих монахов» (Аристин).

Итак, достаточно о 42-ом правиле. Перейдем к 21-му.

21-ое правило VI Вселенского Собора гласит:

«Оказавшиеся виновными в преступлениях, противных правилам, и за сие подвергнутые совершенному и всегдашнему извержению из своего чина, и в состояние мирян изгнанные, аще, приходя добровольно в раскаяние, отвергают грех, за который лишились благодати, и от онаго совершенно устраняют себя, да стригутся по образу клира. Если же самопроизвольно не пожелают того, да растят власы подобно мирянам, яко предпочетшие обращение в мире жизни небесной».

Здесь прямо указывается, что священнослужители стригли волосы, что видно из того, что согрешившему клирику, если он покается, разрешается стричься «по образу клирика». В толковании Аристина читаем: «Пресвитер, или диакон, лишенный своего достоинства, но участвующий в чести и кафедре, должен подобно прочим членам клира стричь голову» (то же самое читаем и в толкованиях Вальсамона и Зонары).

Это правило особых нареканий в вопросе стрижения волос не вызвало, однако стали утверждать, что в случае пострижения обязательно нужно выстригать гуменцо, и твердо настаивают на этом. Такое отношение к делу нам кажется тоже неправильным.

О гуменце нам известно, что приблизительно с VI века сперва в западной, а потом и в восточной церкви утверждается ношение папалитры (гуменца). И только где-то с XV или XVI века, и то постепенно, укореняется длинноволосие. Раньше после рукоположения в священный сан ставленники немедленно выбривали себе волосы на голове в виде круга, получившего на Руси название гуменцо, что означало знамение тернового венца (смотрите, например, рукоположение чтеца). Выбритая часть покрывалась небольшой шапочкой, получившей также славянское название гуменцо, по-гречески — скуфия. Этот обычай, начавшийся на западе, был распространен и на востоке. Обычай духовенства брить волосы сохранялся в России вплоть до XVII в., после которого он постепенно исчез. В правилах церкви ничего не сказано об обязательном ношении папалитры, а ношение длинных волос порицается и запрещено с апостольских времен.

То, что в древности (с VI века) после рукоположения священные лица выстригали гуменцо, — факт установленный, и никто не спорит. Вопрос в том, необходимо ли оно? Нам твердят, что это к ношению обязательно, но только если постричь волосы. Мы же наоборот считаем, что выстригать гуменцо при стрижении волос нет необходимости. Этот обычай изжился, а посему нет необходимости восстанавливать его. Кроме того, папалитра является настолько характерной особенностью внешности римских католиков, что мы, староверы, вернув такой обычай, можем навлечь на себя дополнительные упреки противников.

Некоторые нам утверждали, что выстриг гуменца был узаконен на VI Вселенском Соборе, и поэтому этот обычай необходимо сохранить. Но тут мы можем указать на несколько обстоятельств.

Во-первых, VI Вселенский Собор не узаконивал выстригивания папалитры (если кто с нами не согласен, то пусть укажет на правило, которое узаконивает это, пусть подскажет, на каком тогда основании церковь упразднила сие правило и утвердила ношение длинных волос, порицаемое Апостолами).

Во-вторых, обычай гуменца в православной церкви вышел из употребления настолько, что об этом уже никто не помнит. Более того, в обычае утвердилось длинноволосье священников. Зачем же сейчас требовать выстригивание гуменца, если сама церковь сочла возможным не сохранять его? Зачем же наши любимые христиане ставят ультиматум выстригивания гуменца, когда мы ведем речь о стрижении волос? Мы ведь не ставим ультиматумов?! Мы не против, чтобы в церкви бытовали все три обычая (стрижение волос, выстригивание гуменца и ношение длинных волос), но пусть каждый отвечает за свое пред Богом.

***

Как помните, против ношения священниками длинных волос я привел изречение св. ап. Павла из его первого послания к Коринфянам, в котором сказано: «муж аще власы растит, безчестие ему есть» (1 Кор. 11:14). Тогда я писал, что повеление св. Апостола Павла уже есть правило. Оно установлено для всех мужчин независимо от общественного или духовного положения.

Здесь словом «муж» апостол обозначил нашу природу, а не общественное состояние. Если бы разбираемый апостолом вопрос касался только определенного сословия (скажем, духовного) в обществе, то апостол сказал бы не «муж», а указал бы, для кого ношение длинных волос есть «бесчестие», а для кого нет. Если бы ношение длинных волос являлось прерогативой священников, то он разговаривал бы о том, как некоторые восхищают священническую принадлежность, и запретил бы это, но мы ничего такого в его послании не видим.

Если кто попытается доказать нам, что словом «муж» апостол обозначил только мирян, а не священников, то ему придется доказать, что священник не «муж», но так как такое утверждение — кощунственно и невыразимая глупость, то надеюсь, что никто из наших христиан не будет прибегать к такому «аргументу».

К сожалению, в нашей грузинской церкви в этом вопросе не было достигнуто единомыслия. Мне стали утверждать, что слова апостола касаются только мирян, а не священнослужителей. Ссылались на того же Апостола Павла, который в том же своем послании к Коринфянам пишет:

«Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову» (1 Кор. 11:4,5).

По мнению наших оппонентов, раз священники покрывают свои головы камилавкой или другими головными уборами, то здесь апостол подразумевал только мирян. Это им не разрешено покрывать голову. Точно так же говорят они, что указание Апостола стричь волосы касается мирян, а не священников. Но кто из святых отцов так толковал данное место св. Писания, нам так и не было указано. А коли так, то нами данное толкование не было принято.

К тому же священнослужители не всегда молятся в церкви с покрытой головой. Как известно, священнослужители (диаконы, пресвитеры и епископы) являются образами самого Христа, Апостолов и Ангелов. Так пишет об этом, например, св. Игнатий Богоносец. В этой связи, так как и само облачение священнослужителей (включая головные уборы) является символом определенных предметов, то нельзя рассматривать их в порядке обычных головных уборов. Кроме того, сами священнослужители в определенных случаях молятся в церкви без головных уборов (например, на эксапсалмах, когда читаются молитвы «Отче наш», Символ Веры, «Достойно» и мн. др.).

Если слова Апостола Павла касаются только мирян и никак не священников, то почему церковь и от них требует стоять на указанных и многих других молитвах с непокрытой головой? Ответ один: все мы (как священники, так и миряне) выполняем повеление Апостола, однако когда священник изображает некую высокую духовную сущность, то он надевает, скажем, митру, саккос, омофор (которые, кстати говоря, в определенных местах на литургии должно снимать).

Но когда священники, как обыкновенные люди, сами вместе с народом изображают человеческую свою сущность и как все люди просят Бога о помиловании, то вместе со всеми и они молятся Ему с непокрытой головой. И повеление Апостола здесь соблюдается полностью. Теперь давайте вернемся к нашему вопросу.

Апостол не говорил коринфянам, что, нося длинные волосы, тем самым они присваивают священническое достоинство, что на самом деле было бы кощунством, если ношение длинных волос являлось прерогативой священников. Спор между нами касательно изречения ап. Павла, таким образом, теряет смысл. Мы понимаем его так, как учат нас апостол и множество отцов, а вы, защищающие длинноволосие священников, простите меня Христа ради, не знаю, на основании кого или чего понимаете его совершенно иначе.

Наконец, хотелось бы мне указать вам на одну важную деталь: если кто будет настаивать на своем и требовать длинноволосия от священнослужителей, то должен будет доказать, ссылаясь на св. Писание, Кормчую и святоотеческие учения, что это разрешено. Жития святых в этом случае малопригодны, ибо, как мы узнали из слов св. Апостола Павла, а также из письма св. Епифания, многие часто следовали ветхозаветным образам и обычаям, не внимая их смыслу, и даже спорили с апостолом. А если кто захочет спорить с нами, то ответим словами апостола: «Мы не имеем такого обычая (т. е. носить длинные волосы — прим. автора), ни церкви Божии».

«Противоречить в подобных предметах — дело любопрения, — толкует блаж. Феофилакт, — а не размышления и разумения. Поскольку, может быть, коринфяне, желая помудрствовать, пускались в рассуждения, чтобы доказать безразличие в сем деле, то апостол говорит, что «…ни мы не имеем такого обычая (то есть или спорить, или чтобы мужу растить волосы, а жене не покрываться — прим. автора), ни прочие церкви. Поэтому вы противитесь не то чтобы только нам, но всей Церкви. Это должно вскрыть слушателям, что ничто делать сверх обычая апостольского, не должно иметь место».

Дополнение

В поддержку длинноволосия священнослужителей ссылаются на некоторые образцы иконописи, где, по словам наших оппонентов, святые священнослужители и монахи изображены с длинными волосами, и заявляют:

«Св. Иона, митрополит Киевский и всея Руси чудотворец (1464 год): почему длинные волосы?
Святой Никита, епископ Новгородский, чудотворец (1108 г.): почему длинные волосы?
Святой Арсений, епископ Тверский (1409 г.): почему длинные волосы?
Святой священномученик Феопемпт, епископ Никомидийский (303 г.): почему длинные волосы?
Святой священномученик Ипполит, святитель Римской церкви (269 г.): почему длинные волосы?
Святой Лаврентий, епископ Туровский (1182 г.): почему длинные волосы?
Святой священномученик Ириней, епископ Сирмийский (285–305 г.): почему длинные волосы?» (Письмо, стр. 17)

На этот «аргумент» ответим, что, во-первых, надо прояснить, кто списатель иконы и когда она написана, ибо часто бывает, что разные иконописные школы в разных веках по-разному писали одних и тех же святых, и это касается не только волос. Возьмем, например, «Иверскую» («Портаитиссу», «Вратарницу») икону Пресвятой Богородицы. На оригинале (оригинал с превеликой точностью списан еще в XVII веке соловецкими монахами, которые специально были посланы на Афон для этой цели) у Богомладенца пальцы сложены двуперстно и направлены к Богородице, однако если посмотреть все списки «Иверской», то обнаружим великую разницу между ними в этой детали. Ясно, что в разные века разные иконописцы вносили свои «коррективы» в сложении пальцев Христа, в цветах и в других элементах иконы.

Поэтому безапелляционно ссылаться на какую-нибудь икону мы не можем. Так и здесь, например, образ св. Ионы по известному иконописному руководству «Подлинник иконописный» должен изображаться так:

«Сед, брада покороче Власиевы, на конец мало подвоилась, на главе шапка, сакос» (ИРЛИ (ПД). Перетц. № 524. Л. 141 об., под 30 марта);
«сед, аки Власий брадою, риза святительска, оба во амфорах» (описан вместе со св. Фотием, митр. Киевским и всея Руси; Там же. Л. 165 об., под 27 мая);
«надсед, брада доле Петра митрополита, на концы поуже, в саку» (ИРЛИ. ОП. Оп. 23. № 294. Л. 116, под 30 марта);
«сед, брада Сергиева, власы с ушей, в шапке и во амфоре и сакосе, в руке Евангелие. Сак бакан, испод лазорь» (БАН. Строг. № 66. Л. 93, под 30 марта);
Тот же текст с добавлением «ризы крестечныя, сакос празелень» (РНБ. Погод. № 1931. Л. 132, под 30 марта).

В руководстве В. Д. Фартусова св. Иов представлен как «глубокий старец русского типа… лицом худ, бледен, борода седая, немного более средней величины, на конце немного раздвоенная, волосы короткие; в саккосе, омофоре и палице, на голове митра вроде шапки. Можно ему писать и хартию с изречением: Чадо, не усомневайся ни в чем, яко яже невозможна суть от человек, возможна суть от Бога. Или: да свяжется лукавый твой язык, и да заградятся хульная твоя уста» (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 233, под 31 марта; также И. упом. под 27 мая и 15 июня с отсылкой к 31 марта — Там же. С. 295, 318).

Св. Никита Новгородский на иконе XVI века изображается не с длинными, а с короткими волосами. Св. Арсений Тверский также изображается с короткими волосами. С короткими волосами изображены и свв. Лаврентий и Феопемпт Никомидийский.

Так что мы не знаем, какими источниками пользуются наши оппоненты в своих утверждениях, но на иконах, которые мы отыскали в интернете, указанные святые изображены с короткими, а не с длинными волосами.

А во-вторых, давайте и мы поставим вопрос нашим оппонентам:

Почему Святые Апостолы изображаются с короткими волосами? Свв. Иоанн Златоуст, Василий Великий и Григорий Богослов, а также святитель Никола, Мир-Ликийских Чудотворец, почему изображены на всех иконах с короткими волосами?…

Борода священника – незыблемая традиция, существующая испокон веков. Трудно представить служителя, без этого атрибута русской православной церкви. Традиция восходит к ветхозаветным временам, когда стрижка и бритье считались языческими траурными обрядами, потому строго запрещались. Чтобы разобраться, почему священники носят бороду и длинные волосы, уйдем вглубь истории нашей страны.

Зачем священнику борода и длинные волосы

Существует версия, что подобный образ был воспринят монашествующими странниками, у которых было мало возможностей для поддержания себя в опрятном виде.

Сегодня у людей сложился обобщенный образ батюшки, чаще всего он имеет такие аксессуары:

• длинная ряса;
• большой крест;
• книжечка с молитвенным текстом;
• длинные волосы, завязанные в хвост;
• растительность на лице.

Трудно представить батюшку без этого атрибута. Шевелюру отращивает не каждый, многие носят современную стрижку.

История православия повествует, что ранее, людям, облаченным церковным саном, запрещалось удалять щетину с лица, даже, когда существовал повсеместный закон о запрете на её ношение среди мирян. Корни этой традиции уходят далеко, в древние цивилизации.

Такие традиции имеют свои основания:

• во время приема Русью религии из Византии, воспринимался церковный устав, который был создан для монашествующих лиц;
• запрет на стрижку волос головы пришел вместе с религией;
• растительность являлась характерным признаком, выделяющим батюшек среди населения.

Ношение такой стрижки, способно доставлять немало неудобств, начиная от застревания кусочков пищи во время еды. Такой аксессуар обладает несомненной пользой: личность идентифицируют, как слугу Божьего, представителя Церкви Христовой. Это дает осознание собственного предназначения, лишний повод следить за собственным поведением, чтобы не опозорить имя Божие.

Есть люди без этого традиционного атрибута. К примеру, святитель Николай, отличался аккуратной стрижкой. Он носил выстриженное гуменцо, являвшееся признаком его принадлежности к священному сану. У людей, служащих церкви, могут быть совершенно разные виды бороды, только традиционные её модели.

Можно встретить молодого батюшку, практически без растительности. Это временное явление, просто юноша, еще молод, не успел отрастить нужное количество щетины.

Если обратиться к Вселенскому Собору, можно отметить наличие запрета и апостольских наставлений уже тогда. Брадобритие открыто именовалось грехом по канонам Ветхого Завета, Библия содержит отсылки к подобному запрету.

Православная вера утверждает, что бритье – признак недовольства людей собственной внешностью, дарованную Господом Богом. История знает о созвании Стоглавого собора, когда было принято решение о проведении погребальной службы над безбородыми личностями.

Умершего мужчину запрещалось отпевать, когда он не имел подобного атрибута, после его погребения запрещалось ставить о нем свечи в храме.

До прихода к власти Петра Первого, брадобрейство строго запрещалось и наказывалось, приравнивалось к греху прелюбодейства, за непослушание отлучали от церкви.

Старообрядцы и сейчас верят, что отсутствие волос на линии подбородка будет препятствием к попаданию после смерти в Царство Небесное.

Существует несколько версий этой традиции:

1. Соблюдение канонов Ветхого Завета, запрещающих стрижку растительности лица и головы, а также любое изменение их формы.
2. Желание быть похожим на Иисуса.
3. Признак выделения из общей массы, чтобы другие воспринимали священника иным, прислушивались к проповедям, внимали доводам.
4. Существует версия, что растительность – способ накопления энергии, как жизненной, так и духовной.

Найти точный, единственно верный ответ, почему священники оставляют волосы нетронутыми, трудно. Самым распространенным считается мнение о наложении подобного запрета Библией.

Запрещено ли брить бороду попам

Православным попам ношению этого атрибута предлагают обучаться со времени посещения духовной семинарии. Растительность лица является одним из символов веры.

Согласно Библии, каждый мужчина обязан отращивать шевелюру, отказываться от её состригания. Женщинам предписывалось оставлять без изменений свою шевелюру. Рекомендации обуславливались мнением, что человек обязан выглядеть таким, каким его создал Бог. Если люди изменяют собственную внешность, они противятся воле Бога.

Если для обычных людей нарушение такого запрета воспринималось лояльно, то для служителей строго порицалось. Они должны были строго придерживаться законов Божьих.

Русские православные традиции приравнивают растительность к символам православного духовенства. Когда батюшка не носит этого атрибута по состояния своего здоровья или иным физиологическим причинам, он неизменно вызывает подозрение.

Борода – обыденное, привычное облачение человека, облаченного церковным саном. Большинство людей не придают ей большой роли, однако она имеет глубокие корни, уходящие в древнюю историю, обладает великим значением.

Постриг монашеский

См. раздел МОНАШЕСТВО

• Монашеский постриг как Таинство Церкви свящ. К. Польсков
• До и после пострига прп. Филарет Глинский (Данилевский)
• Поучение на пострижение в монашеский чин преп. Паисий (Величковский)
• Четыре слова огласительных к монахине в день пострига архиеп. Никифор (Феотокис)
• Церковное право. Пострижение прот. В. Цыпин
• История формирования чинопоследования пострижения в монашество иерей Иоанн Молдавчук
• Последование монашеского пострига (мантию)
• Чинопоследования пострижения в рясофор, малую и великую схиму митр. Иларион (Алфеев)
• Монашеский постриг прп. Амвросий Оптинский
• Пострижение в монашество Настольная книга священнослужителя
• Пострижение в Монашество архиепископ Аверкий (Таушев)
• Пострижение в Монашество Н. Пальмов
• Видео: монашеский постриг

По́стриг мона́шеский – обряд посвящения в монашество, при котором постригаемый дает Богу пожизненные обеты и к исполнению их получает дар содействующей Божественной благодати.

Существует три степени монашества – рясофор, мантия (малая схима) и схима (великая схима).

Постриг в рясофор совершается чтением определенных молитв и крестообразным пострижением волос, при этом имя или меняется на новое, или же оставляется прежним. Постригаемый обетов не произносит, но само его по свободной воле вступление на монашеский путь является выраженным обещанием Богу непорочного иноческого жития. Новопостриженный облачается в рясу и клобук (отсюда – «рясофор») и именуется «рясофорным монахом», «иноком».

При постриге в малую схиму, или в мантию, постригаемый дает Богу обеты безбрачия, послушания (настоятелю и братии) и нестяжания. С пострижением волос ему нарекается новое имя, он облачается в монашеские одежды и именуется мантийным монахом, или просто «монахом».

Последование пострига в великую схиму в главном похоже на чин пострижения в мантию, но отличается большей торжественностью и строгостью. Постригаемому дается новое имя, он облачается в схимническую одежду – т.н. схиму (куколь) и именуется «схимонахом», «схимником».

Совершителем пострига может быть только иерей-монах (иеромонах, игумен, архимандрит), получивший благословение правящего в епархии архиерея, или сам архиерей. В монастыре постриг совершает настоятель (по согласованию с правящим архиереем), или, в особых случаях, кто-либо иной, с его благословения.

Преподобный Макарий Великий: «Духовное действие Божией благодати в душе совершается великим долготерпением, премудростью и таинственным смотрением ума, когда и человек с великим терпением подвизается в продолжение времени и целых лет. И дело благодати тогда уже оказывается в нем совершенным, когда свободное произволение его, по многократном испытании, окажется благоугодным Духу, и с течением времени покажет опытность и терпение» (Духовные беседы. Беседа 9.1).

Пострижение
Из книги прот. Александра Шмемана «Водою и духом»

Пострижение всегда было одним из основных религиозных обрядов: символом послушания и жертвы. С незапамятных времен люди чувствовали в волосах наличие «маны», сосредоточение в них силы и энергии человека. Примером может служить библейское повествование о Самсоне. Но даже в наше время кое-что от этой веры сохраняется в постоянной озабоченности людей по поводу своих волос и причесок. Они остаются выражением, символом человеческой красоты, символом национальной принадлежности (например, стиль причесок «Афро»), даже символом некоторых глубоких патологических отклонений в человеке. Короче говоря, существует «тайна волос» как одного из основных средств самовыражения, самоутверждения и характерности. Поэтому христианский обряд пострижения волос (который, помимо чинопоследования крещения, встречается в пострижении в монашеский чин и в посвящении в чтецы, т. е. в члены клира) не должен рассматриваться как один из многих других «освященных древностью» обрядов, совершаемых неизвестно почему и принимаемых в качестве неотъемлемой части нашего «наследия». В Церкви все всегда действительное, настоящее. Каждый символический акт символичен именно потому, что он являет саму Реальность, те глубочайшие и «неизреченные» ее пласты, с которыми мы общаемся посредством символов и обрядов. Послекрещальное «пострижение власов» начинается торжественной молитвой, которая подводит итоги значению таинства: восстановление человека как самого совершенного, самого прекрасного Божьего творения. Как будто Церковь, совершив работу по восстановлению, смотрит на человека и восклицает радостно и ликующе: как ты прекрасен! Владыко Господи Боже наш, иже образом Твоим почтивый человека, от души словесныя и тела благолепнаго устроивый его: яко да тело служит словесной души: главу убо на высочайших положивый, и в ней множайшая чувств водрузивый… власы же главу покрыл еси… и вся уды его потребно насадивый, да всеми благодарит Тя Изрядно художннка… Человек есть образ Божественной неизреченной славы и красоты, и созерцать человеческую красоту и радоваться ей – значит возносить благодарение Самому Богу. Как и все в мире сем, красота была затемнена, унижена, искалечена, превращена в падшую красоту. И некоторые склонны просто-напросто отказаться от нее как от дьявольского искушения. Однако не таково восприятие красоты Церковью. Несмотря на всю ее деградацию, красота всегда остается божественной как Божий знак и печать на творении. Человек прекрасен, и он должен быть восстановлен в своей красоте, должен возрадоваться этой красоте и вознести благодарение Богу за нее, как это сделал святой египетский монах, по чистоте сердца увидевший божественную красоту даже в блуднице. В нашем падшем мире путь к восстановлению божественной красоты лежит через послушание и жертву. И таким образом, жизнь начинается с принесения жертвы Богу, т. е. с принесения Ему с радостью и благодарностью того, что в этом мире стало символом человеческой падшей красоты. Таков смысл послекрещального пострижения волос: это первая свободная и радостная жертва человека Богу. Особенно «точным» и живым это значение становится при крещении младенцев: действительно, ребенок, не может предложить Богу ничего другого, и поэтому мы отрезаем у него несколько скудных волосинок с головы! Славное уничижение: начало единственно истинного пути к настоящей красоте, радости и полноте жизни…

Пострижение

Святой Доминик на фреске Фра Беато Анджелико

Постриже́ние (по́стриг) — в исторических церквях символическое и обрядовое действие, состоящее в пострижении волос в знак принадлежности к Церкви. В западной традиции пострижение совершалось только над священнослужителями и монахами, которые носили на макушке выбритый круг — тонзу́ру (от лат. tonsura «стрижка»). В русской традиции аналогом тонзуры являлось гуменцо́.

Православная церковь

Пострижение совершается:

• над новокрещёными после таинства миропомазания как первая свободная радостная жертва человека Богу.
• при поставлении в клирики (обычно во чтеца) епископ постригает посвящаемого крестовидно в знак отделения его от общества простых верующих. В древней традиции всем священнослужителям выбривали гуменцо, или папалитру, оброснение — круг на его голове символизировал терновый венец. Выбритая часть покрывалась небольшой шапочкой, которая называлась «гуменцо», или «скуфья». Обычай выстригать гуменцо существовал в России до середины XVII века. В католицизме подобная стрижка — тонзура — сохранялась до 1973 года.
• в монашеском постриге. Следует заметить, что монашеский постриг над одним человеком может совершаться до трёх раз:

1. при посвящении в рясофор,
2. при посвящении в мантию,
3. при посвящении в великую схиму.

Монашеский постриг

Великий постриг. Михаил Нестеров, 1898

Пострижение является основным действием посвящения в монашество и его степени. Одним из первых о постриге упоминает Иоанн Лествичник

Перед пострижением послушник ползёт по полу из притвора храма к амвону, на котором его ожидает игумен. От посторонних взглядов ползущего послушника своими мантиями ограждают сопровождающие монахи. Игумен испытывает твёрдость постригаемого вопросами и предупреждениями о трудности монашеского бытия, за которое необходимо дать ответ Богу на Страшном суде. Постригаемый произносит обеты. Чтутся молитвы. Затем игумен трижды бросает ножницы и требует от постригаемого со смирением их поднять. Каждый раз постригаемый смиренно подаёт их и целует руку игумена. Приняв ножницы в третий раз, игумен крестовидно постригает посвящаемого с произнесением слов: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», и нарекает ему новое имя, знаменуя тем окончательное отречение постригаемого от мира. После пострижения посвящаемый облачается в хитон, параман, рясу, пояс, мантию, клобук, сандалии и получает вервицу (чётки).

Обряд пострижения в великую схиму носит название «последование великия схимы» и отличается от обряда малой схимы только большей продолжительностью и торжественностью. После удостоверения в твёрдости намерения принять великую схиму посвящаемый приемлет пострижение, причём получает новое имя и облекается в великосхимнические одежды (куколь и аналав).

В аскетической традиции византийской аристократии и русских князей практиковался также предсмертный постриг.

В период гонений на церковь в СССР 1920—1930-х годов определённое распространение получил также тайный постриг в монахи (монашество в миру).

Католическая церковь

В католицизме использовалась тонзура — выбритое место на макушке, знак принадлежности к духовенству.

Изначальное значение тонзуры полностью не выяснено. Раньше наголо брили голову кающиеся. В этом отношении тонзуру можно толковать как знак обращения к Богу. Первые монахи переняли этот обычай, который с VI века распространился на всех духовных лиц. Официальное предписание о ношении тонзуры было принято четвёртым синодом в Толедо.

Тонзура была отменена папой Павлом VI с 1 января 1973 года.

Русский аристократический обычай

Лицевой летописный свод: «В том же году были постриги у князя Михаила Ярославича Тверского сыну его Дмитрию».

На Руси существовал обычай первого стрижения волос у детей мужского пола — по́стриг (устар. пострег). Сначала он практиковался в семьях великих и удельных князей, а потом и знатных бояр и дворян.

Постриг совершался через три, четыре и более лет по рождении, с чтением особой молитвы, в церкви, для чего туда приводил «духовного сына» крёстный отец. Об этом обряде сообщают и польские хронисты Галл Аноним и Викентий Кадлубек; последний говорит, что постриг «рождал духовное свойство́, и мать постригаемого считалась названной сестрой постригающего».

Татищев пишет, что ещё в его время некоторые знатные люди держались этого древнего обычая и что дети переходили после пострига из рук женских в руки мужские. Иногда князья-родители сами совершали постриг и после того сажали постриженного на коня, в присутствии епископа, бояр и народа. У князей обряд этот сопровождался обыкновенно пиром.

Фёдор Успенский указывает:

Возможно, своеобразным рубежом, после которого княжич приобретал «первую степень» родовой дееспособности, были постриги и, по-видимому, нередко совмещавшийся с ними в династическом обиходе обряд посажения на коня. Не случайно это событие, подобно свадьбам и княжеским именинам, нередко сопровождалось многочисленным съездом князей-родичей. По-видимому, точный возраст, в котором княжич проходил эти процедуры, не был определён строго. Судя по известным нам случаям, княжичи могли проходить его в возрасте двух-четырёх лет, причем многое здесь определялось семейными обстоятельствами. Так, два родных брата Константиновича, Василько и Всеволод, внуки Всеволода Большое Гнездо, проходят этот обряд одновременно, несмотря на разницу в возрасте около двух лет.

Ритуальное состригание первых волос осуждалось христианской церковью, однако, считалось обязательным выстригание прядей в крестильном обряде и при пострижении в монахи.

См. также

В Викисловаре есть статья «пострижение»

В Викисловаре есть статья «тонзура»

• Извержение из сана
• Назорей
• Инициация

Примечания

1. Священномученик Феофан (Адаменко). Требник на русском языке. Пострижение волос.
2. Чиновник архиерейского священнослужения. Чин на поставление чтеца и певца (стр. 203/эл. 201).
3. Тонзура. Древо. Открытая православная энциклопедия.
4. Настольная книга священнослужителя, Раздел 18. Православная энциклопедия Азбука веры. Дата обращения 21 ноября 2017.
5. Постриг монашеский. Православная энциклопедия Азбука веры. Дата обращения 21 ноября 2017.
6. Лествица 4:11
7. Последование малаго образа, еже есть мантия.
8. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. — М.: Индрик, 2006. — 904 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85759-339-5. — С. 298.
9. Седакова, 2009, с. 213.

Литература

• Пострижины / Седакова И. А. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Межд. отношения, 2009. — Т. 4: П (Переправа через воду) — С (Сито). — С. 212—215. — ISBN 5-7133-0703-4, 978-5-7133-1312-8.
• Л. В. Беловинский. Постриг // Иллюстрированный энциклопедический историко-бытовой словарь русского народа. XVIII — начало XIX в. / под ред. Н. Ерёминой. — М.: Эксмо, 2007. — С. 520. — 784 с.: — ил. с. — 5 000 экз. — ISBN 978-5-699-24458-4.

Ссылки

• Постриг // Российский гуманитарный энциклопедический словарь. — М.: Владос: Филологический факультет СПбГУ, 2002. — Т. 3: П—Я. — ISBN 5-8465-0037-4.

Словари и энциклопедии