Русский храм в Париже стал одним из открытий Дней национального достояния Франции

Париж, 19 сентября 2017 г.

16 и 17 сентября, в Дни национального достояния (Journées de patrimoine), Троицкий кафедральный собор и Духовно-культурный центр — впервые участвующие в этом празднике республиканского значения — стали одними из самых посещаемых мест престижного 7-го округа французской столицы, сообщает сайт Корсунской епархии.

Стоит отметить, что православный храм на набережной Бранли был заранее рекомендован к посещению такими крупными французскими таблоидами, как Le Monde и Le Figaro.

Парижане и гости города терпеливо выстаивали часовые очереди для того, чтобы наконец попасть внутрь храма и иметь возможность посетить выставки в экспозиционных залах Центра.

В соборе посетителей встречали клирики и сотрудники храма, безустанно отвечающие на задаваемые вопросы и готовые провести экскурсию для тех, кто желал поближе познакомиться с деятельностью Духовно-культурного центра.

В эти выходные дни собор был открыт в течение восьми часов.

Подавляющая часть посетителей (а их по разным подсчетам было не менее 12 тысяч) сходились в единодушном мнении, что православный собор на набережной Бранли стал не только неотъемлемой частью архитектурного наследия Парижа, но и без сомнения является одним из его украшений.

Фото: Associated Press
Ура, у нас открыли новый храм!
Ну как – у нас… В Париже. Это российский духовно-культурный центр с новеньким собором Святой Троицы, который был построен на набережной Бранли, неподалёку от Эйфелевой башни и Дома инвалидов.
Почему он такой хороший? Всё просто: открывать его должен был сам Путин, который в своё время и согласовывал строительство с французскими властями. Поэтому на качественный проект денег никто не жалел. Комплекс построили на земле, которую в 2010 году купило управделами президента России.
Но, как вы знаете, недавно Путин и Олланд поспорили на тему «С какого конца разбивать яйцо?» «Каких террористов надо бомбить?», и президент России в Париж не прилетел, послав Мединского.
Кстати, тут мог появиться совсем другой храм. Сначала в конкурсе победил проект испанского архитектора Мануэля Нуньес-Яновского и московской мастерской «Arch Group».

Фото: «Arch Group»
Но заказчикам он не понравился. Как пишет «Би-би-си», здание показалось «слишком модернистским», и его даже сравнивали с «задравшейся юбкой балерины».

Фото: «Arch Group»
Новый проект создал француз Жан-Мишель Вильмотт, который продемонстрировал свежий взгляд на традиционный пятикупольный храм. Он был построен из типичного для парижских зданий материала – бургундского камня.

Фото: Министерство культуры РФ
В прошлом году участок земли, на котором зрел собор, едва не достался бывшим акционерам ЮКОСа, но российским властям повезло: парижский суд все претензии отклонил.

Фото: Московский патриархат
В общем, парижане отлично устроились. Путин вместе с РПЦ подарили им новую достопримечательность.

Фото: Московский патриархат
Жаль, что в России с новыми храмами так удачно получается… э-э-э… не всегда.


Новый храм в центре Парижа не оставил без внимания сатирический еженедельник Charlie Hebdo. Он нарисовал карикатуру на православный собор, но в открытом доступе её нигде выкладывать не стал.
Однако кто-то их наших журналистов, судя по всему, успел просмотреть свежий номер в газетном киоске и вдохновился на написание новости об этом событии. А дальше совсем смешно. Почти все без исключения российские СМИ перепостили новость о том, что карикатурист посмел поднять свою французскую петушиную лапу на нашу религию, историю и культуру. Но НИ ОДНО издание (я просмотрел заметок, наверное, 50; если интересно, сами попробуйте) не показало саму карикатуру!
По легенде, там какие-то надутые рожи на куполах. Наверное, этот рисунок оскорбляет чувства сразу всех россиян сразу, раз его держат в такой тайне.
Upd: Карикатуру наконец выложили, но только в блогах! Наши СМИ публиковать её по-прежнему отказываются. Вроде, на Чиполлино похоже. Как вам?
>Париж (храмы)

Париж

Свято-Троицкий собор (Париж)

Кафедральный храм во имя Пресвятой Троицы на набережной Бранли в Париже был освящен Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом 4 декабря 2016 года. Входит в комплекс Русского духовно-культурного центра.

Русский духовно-культурный центр — комплекс из четырёх зданий:

• кафедральный собор Святой Троицы Корсунской епархии Русской православной церкви,
• российско-французской начальной школы на 150 учеников,
• выставочного центра,
• здания епархиального управления с концертным залом и жилыми помещениями.

Центр расположен на территории общей площадью 4,2 тыс. кв. метров в VII округе Парижа, приобретённой Правительством России участке земли в Париже, в нескольких сотнях метрах от Эйфелевой башни и в непосредственной близости от музея Бранли, Гран Пале и парижского музея современного искусства. Территория центра является частью посольства РФ во Франции и обладает в этой связи дипломатическим иммунитетом.

Проект центра разработан французским архитектором Жаном-Мишелем Вильмоттом. Официальное открытие состоялось 19 октября 2016 года.

Адрес: 1 Quai Branly, 75007 Paris.

Собор святого Саввы (Париж)

Собор Свято́го Са́ввы (серб. Црква Светог Саве у Паризу) — кафедральный собор Западноевропейской епархии Сербского патриархата, расположенный в городе Париже и освящённый в честь первого сербского архиепископа и национального героя Сербии — святого Саввы Сербского.

В сентябре 1947 года в Париже была основана первая сербская православная община, которая 3 февраля 1948 года была официально признана французскими властями. На начальном этапе приход не имел своего отдельного храма и богослужения совершались в храмах других христианских конфессий.

В 1962 году община взяла в аренду протестантскую церковь на рю Симплон, а в 1984 году окончательно приобрела и переоборудовала здание для православных служб.

Здание собора было построено в неороманском стиле и снаружи облицовано тесаным известняком и украшено ажурным орнаментом. Над входом в храм помещена фреска святителя Саввы Сербского, написанная в стиле древней сербской церковной живописи. Внутри церковь разделена вдоль опорными столбами на две части: слева — храмовое пространство; в правом — установлена большая икона Пресвятой Богородицы «Всецарица». Резной двухярусный иконостас из морёного дуба с иконами (справа от Царских врат) в нижнем ряду — Спасителя, Архангела Михаила, Иоанна Крестителя, великомученика и целителя Пантелеимона; слева — образ Божией Матери «Троеручница», архидиакон Стефан, святитель Савва Сербский, святитель Николай Чудотворец. Во втором иконостасном ряду изображены двенадцать апостолов. Венчает иконостас образ Ветхозаветной Троицы и православный восьмиконечный крест. Росписей в храме нет.

Адрес: 23, rue du Simplon, 75018 Paris

Церковь святого Серафима Саровского (Париж)

Храм на рю Лекубр был построен в 1933 году и освящён в честь преподобного Серафима Саровского. Проект иконостаса церкви создал учредитель Общества возрождения художественной Руси, академик Н. В. Глоба. В нижнем ряду были установлены иконы письма П. А. Федорова.

Спустя сорок лет здание храма пришло в негодность, в связи с чем в 1973—1974 годах на месте старого храма по проекту архитектора А. Н. Фёдорова была построена новая деревянная церковь. Внутри храма находятся два массивных клёна, стволы которых выходят наружу через отверстия в крыше (одно растение живое, второе — засохшее). На одном из деревьев находится текст завещания Серафима Саровского.

Одной из главных святыней храма является икона преподобного Серафима с частицей его мощей. Также в церкви хранятся часть камня, вывезенного из Царского Села, на котором святой совершал свой молитвенный подвиг, часть мантии святого и небольшое количество муки, которую сестры Дивеевского монастыря мололи на ручной мельнице и раздавали по горстке паломникам как благословение.

Адрес: 91, rue Lecourbe, Paris 15e.

Собор Александра Невского (Париж)

Русское присутствие во Франции датируется начиная с XVIII века. В XIX веке около тысячи русских постоянно или временно проживают в Париже. У них нет другого молельного места кроме того, что было в русском посольстве в Париже — слишком тесного.

В 1847 году священник русского посольства — Иосиф Васильев — начал работы по проектированию постоянной церкви. Инертность русского правительства и французская административная медлительность сдерживали завершение проекта, но Наполеон III в конце концов дает своё согласие.

Финансирование строительства осуществлялось, главным образом, на пожертвования, сделанные русскими в России и во всём мире. Царь Александр II внёс личный вклад — приблизительно 150 000 франков золотом. Проект вызвал большой интерес во Франции. К пожертвованиям православных присоединились вклады католиков и протестантов.

Новая церковь освящена 11 сентября 1861 года архиепископом Леонтием (Лебединским), будущим московским митрополитом. Она посвящена святому Александру Невскому, Новгородскому князю, славному герою Руси.

Адрес: Париж, Rue Daru, 12

Собор святого Стефана (Париж)

В 1890 году по проекту французского архитектора Жозефа Водреме (1829—1914) на улице Жоржа Бизе, 7 в XVI округе Парижа состоялась закладка греческого православного собора, освящение которого было совершено 22 сентября 1895 года в честь первомученика архидиакона Стефана.

Здание собора высотой 42 метра было построено в византийском стиле, облицовано белым и коричневым глазурованным кирпичом, а стены прорезаны длинными арочными окнами. Венчает собор купол, расположенный на парусах и равносторонний византийский крест. Арочный вход в храм обрамляют коринфские колонны из жёлтого известняка. Наружные стены собора частично застроены более поздними постройками.

В 1962 году в храме венчались легендарная певица Эдит Пиаф, принявшая православие, и греческий парикмахер Теофанис Ламбукас.

В 1977 году в соборе отпевали величайшую оперную певицу греческого происхождения Марию Каллас.

С 1980 года по субботам в храме регулярно проводит богослужения на арабском языке община Антиохийской православной церкви.

Адрес: 7 Rue Georges Bizet, 75016 Paris, Франция

Телефон: +33 1 47 20 67 22

Храм Всех Святых, в земле Российской просиявших (Париж)

Храм всех святы́х, в земле́ Росси́йской просия́вших (фр. Eglise de Tous les Saints glorifiés en Terre Russe) — бывший храм Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ) в Париже, основанный святителем Иоанном Шанхайским в 1961 году. Ныне центр неканонической Истинно-православной церкви Молдавии в Западной Европе.

Западноевропейская епархия канонической РПЦЗ числит этот храм в своей юрисдикции с оговоркой «приход временно не обслуживается»; всё движимое и недвижимое имущество прихода принадлежит «Православному культовому объединению», пребывающему в в расколе с 2001 года.

Адрес: 19, rue Claude Lorrain, Paris

Храм Трёх Святителей (Париж)

Храм трёх святителей (фр. Eglise cathédrale des Trois-Saints-Docteurs, Трёхсвятительское подворье) — кафедральный храм Корсунской епархии Русской православной церкви в Париже. Единственный православный храм Парижа, где службы совершаются ежедневно.

Интерьер церкви, устроенный в русском стиле, был украшен фресками и иконами письма Леонида Успенского и монаха Григория (Круга). Работы завершились в 1960 году.

В конце 2003 — начале 2004 года архиепископ Иннокентий (Васильев) предпринял капитальный ремонт Трехсвятительского храма.

Судьба собора в Париже (+Видео)

Владимир Кара-Мурза : «Русская церковь вызвала в Париже негодование». Такими заголовками пестрят зарубежные газеты. Русская православная церковь всего в нескольких кварталах от Эйфелевой башни должна была стать достойным завершением карьеры архитектора Мануэля Нуньеса-Яновского. Однако в марте он получил письмо из Управления делами президента России, в котором говорилось, что контракт с ним расторгнут, поскольку французские власти не одобрили предложенный им проект.

Недвижимость в Париже и растущие аппетиты РПЦ – такова тема нашей беседы. Гость в студии Радио Свобода – независимый журналист Михаил Гохман, у нас на связи Никита Кривошеин, деятель российской эмиграции, и Юрий Рубинский, руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН.

Михаил, вы первый провели журналистское расследование этой истории с многомиллионным контрактом и несостоявшимся строительством храма. В чем была ее скандальная составляющая?

Михаил Гохман: Я был далеко не первый. Я как раз вчера днем прошел по набережной Бранли. Я посмотрел – здание Метео-Франс стоит на месте, никаких подвижек, никаких изменений нет. Для меня во всей этой истории не очень понятна одна вещь. Есть классическая форма церковного здания. Зачем нужно было делать то, что спроектировал Нуньес-Яновский я, честно говоря, себе не представляю. Это вызвало вопросы у мэрии, у Министерства культуры. Я думаю, что если бы было спроектировано классическое церковное здание, это не вызвало бы у парижан никаких вопросов. Здесь же здание со стеклянной крышей очень резко выбивалось из окружающего пейзажа.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, как по-вашему, уродовало ли, как счел мэр Парижа, это здание исторический квартал на берегу Сены?

Никита Кривошеин: Позвольте мне подойти к вопросу не эстетически, а чисто утилитарно. Если говорить об эстетике, то вспомним, что Эйфелева башня, когда она была воздвигнута, вызвала протесты почище, чем так называемая вуаль, покров Богородицы. Центр Помпиду в Париже, который вам знаком, также вызвал великую ненависть и хихиканье. Однако и Эйфелева башня, и Центр Помпиду во французскую столицу абсолютно вписались.

Что касается будущего храма на набережной Бранли, то я хотел бы подойти к нему утилитарно, прагматически. В нем есть абсолютная нужда, абсолютная необходимость. И если думать по-европейски, то как не вспомнить, что совсем недавно в Риме в двух шагах от государства Ватикан был воздвигнут очень большой, довольно классический православный храм Русской церкви, посвященный Святой Екатерине. И это не вызвало никакой негативной реакции, кроме того, что храм до отказа наполнился верующими, нуждающимися в окормлении. Почему не вспомнить, что в столице Испанского королевства, в Мадриде скоро закончится строительство очень большого, довольно классического храма, который будет посвящен Святой Марии Магдалине. Это тоже прошло совершенно естественно. В Париже все это вызвало огромную бурю, во-первых, потому что это все-таки чудо света, и потом это и центр либерального леваческого настроения. В отличие от верующих Италии и Испании, здесь относятся к религии, а тем более к православию враждебно. Напомню, что как только появился проект, утвержденный президентом Саркози, безобразный левый еженедельник «Le Nouvel Observateur» за подписью очень левого журналиста со знанием дела утверждал, что культурный центр и православный храм на набережной Бранли задуман как филиал и, простите, «собачий штаб» службы разведки РФ. Это было прочтено.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, как вы оцениваете версию, что форма этого храма могла использоваться как антенна для спутниковой связи российской разведки?

Юрий Рубинский: Я не большой сторонник конспирологии. Кто-то всегда стремится искать, кто за стоит чем, какие есть тайные замыслы. По этой части я не специалист. Что касается этого проекта в целом. Эта история началась еще в 2005 году, когда там был патриарх. На конкурс было представлено около сотни проектов. В конце концов, осталось 10 – и выбрали этот. Причем, жюри, насколько я знаю, включало и французов. Остановились на проекте Нуньеса-Яновского. Честно говоря, лично я несколько удивился, когда увидел, как это здание должно было выглядеть. Я хорошо знаю это место. В принципе, сама идея построить церковь Московской патриархии основывалась на договоренности между Русской православной церковью, Российским государством и Францией, включая мэрию Парижа. Но мэрия Парижа сочла этот проект искажающим исторический облик этого места, а Министерство культуры поддержало эту точку зрения.

Надо сказать, что российская сторона, хотя в принятии этого решения участвовал и президент, прислушалась к соображениям французской стороны, и проект аннулировали. Заказали французскому архитектору, который представил другой проект без стеклянного покрытия, что было самым спорным во всем проекте Яновского. И тогда Яновский подал в суд и на заказчика, и на мэрию Парижа, поскольку на нее ссылались относительно судьбы его проекта. 17 июня будет рассматриваться первый иск, в июле будет рассматриваться второй. Я не знаю, чем закончится разбирательство этого дела. Это вопрос имущественного спора, но для Яновского, как он говорит, это принципиальный вопрос. Он считает свой проект наилучшим, ссылается на результаты конкурса. Суд разберется.

Михаил Гохман: Да, была такая статья в «Le Nouvel Observateur», где обсуждались опасения спецслужб по поводу того, что из этого здания могут следить за соседними государственными учреждениями. Но дело не в этом. Сейчас существуют две версии. Первая версия выдвигается в основном французами, знающими еще Советский Союз. Они говорят, что советские замаскировали свои антенны под купола. Им обязательно нужны антенны, потому что техника у них устаревшая и плохая. И чекисты таким образом собираются следить за французскими политиками. Люди, знающие современную Россию, говорят, что чекисты придумали эту штуку, чтобы распилить и увезти денег.

Что же касается исков, которые подал Мануэль Нуньес-Яновский, я думаю, что иск к министру культуры и иск к парижскому мэру останутся без удовлетворения, поскольку эти иски совершенно не по адресу. Мэр Парижа не имеет никакого влияния. Он может только давать советы, но решения в данном случае принимает префект. Что же касается иска, который он подал к российскому правительству, – вот это, на мой взгляд, гораздо более серьезная вещь, которая вообще может временно заблокировать строительство.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, верите ли вы в то, что нынешние власти России – это переодетые чекисты? Они просто хотят обогатиться за счет дорогостоящего проекта?

Никита Кривошеин: Абсолютный фантазм пересмотревшего фильмов о Джеймсе Бонде левака-троцкиста. Об этом не стоит серьезно говорить. Надо отдать должное Олланду, как бы к нему не относиться. Но международное обязательство, взятое на себя его предшественником президентом Саркози, он абсолютно аккуратно выполняет.

Меня немножко коробит название передачи, слова «аппетиты РПЦ». Церковь призвана окормлять тех, кто нуждаются в этом окормлении. Патриарх Алексий был первым православным патриархом, прибывающем в Париже, который не был приглашен служить в русский храм. Спустя несколько лет, когда приехал митрополит Илларион, глава службы внешнецерковных сношений, его пригласили служить. И что еще неприятнее, накануне позвонили и сказали, что это предложение отменяется. Совсем недавно в здании Российского студенческого христианского движения было проведено два совещания, посвященных целесообразности строительства храма на набережной Бранли.

Что касается исхода суда по иску Нуньеса, я не большой юрист, но насколько я представляю, разрешение на строительство – а об этом идет речь! – выдается государством. И оно это сделает. А что касается его материальных претензий по отношению к российской администрации, я это не категорически утверждаю, но мне говорили о том, что этот архитектор – потомок испанских коммунистов – уже получил немалую неустойку.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, чем вы объясняете этот конфликт настоятелей храма на Рю Дарю с российскими церковными иерархами?

Юрий Рубинский: Дело, конечно, не во французской площадке, если можно так выразиться. Что касается Русской православной церкви, то до 1991 года там существовала небольшая церковь. Потом уже, когда режим изменился, и изменилось общее отношение между РПЦ и государством, встал вопрос, что будет дальше. Я думаю, что сейчас неважно, как будет решен иск Яновского, скорее всего, его будет решать французский суд, – но самое главное, что на проект, я уверен, это не повлияет никак. Это вопрос между Францией и Россией, между государствами и РПЦ. Этот проект существует. Действительно, французское руководство в лице бывшего президента Саркози и нынешнего президента Олланда дало свое согласие. Я предполагаю, что, скорее всего, проект получит дальнейший ход, независимо от исхода процесса, начатого Нуньесом.

Владимир Кара-Мурза: Может ли архитектор отозвать свой проект и обидеться на заказчиков, которые так его оскорбили?

Михаил Гохман: С ним заказчик уже прервал отношения. Он теперь судится с заказчиком. На мой взгляд, очень большая проблема, что люди с государственной стороны и архитектор тоже относятся к строительству храма как к некоему Сочи, то есть, возможно, кто-то рассчитывает немножко отпилить от этого проекта. Если бы церковное здание строила община на деньги каких-то благотворителей из России, на деньги российских бизнесменов, возможно, связанных с государством, это было бы просто замечательно. Всего этого грязного белья, которое сейчас наверняка будет вылезать во время суда Нуньеса-Яновского с российским правительством, наверняка бы не появилось.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, порочит ли репутацию Российского государства на Западе эта история с намеком на коррупцию?

Никита Кривошеин: Во-первых, ни о какой коррупции в рассмотрении заявок и проектов, поступивших на конкурс, мне не известно. Другое дело, что было очень мощное лоббирование и русских архитектурных служб, и в значительной степени лоббирование со стороны эмигрантских кругов, которые мечтали именно о классическом повторении тех рамок по образцу XIX века, которыми Российская империя буквально застроила Европу. Проект Вельмота совсем иной, чем кирпичный XIX век. Мне кажется, это неплохой проект. Внести какую-то новизну в церковную архитектуру, в церковное искусство очень даже хорошо. Что касается коррупции, повторяю, может быть, она и существует, я допускаю даже, что коррупция в РФ существует, но в связи с храмом я о ней не знаю.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, как вы считаете, роняет ли репутацию Россия на Западе в связи с этим скандалом?

Юрий Рубинский: Я сейчас просто не готов давать ответ – является ли правдивой вся эта история со шпионами и ворами. Это не мой вопрос. А вот насчет репутации или, вернее, влияния этого скандала на имидж России в глазах французского общественного мнения и т. д., я бы добавил – да, действительно, здесь есть определенный нюанс, который связан с проблемой светскости во Франции. Для Франции, для французов это вопрос очень чувствительный. Они могут задать вопрос – почему государство приобретает землю, отпускает бюджетные средства для строительства духовно-культурного центра?

Владимир Кара-Мурза: Наводит ли рядовых французов на подозрение тот факт, что финансирование одной из конфессий осуществляется из российского бюджета, при том, что Россия – светское государство, отделенное от церкви?

Михаил Гохман: Средний француз, я думаю, не будет так глубоко копать, хотя если ему эти факты положат на блюдечке, вопрос возникнет. Тем более, что мы так и не знаем, какую сумму государство выложило за участок земли, где сейчас находится здание Метео-Франс. Может быть, это 60 млн. евро, может быть – 70 млн. евро. Цифра не называется. Неизвестно, сколько будет стоить само строительство. По Сочи мы видим, как в разы в процессе строительства увеличивается стоимость сооружений, которые строятся за государственный счет.

Кроме этого, возникает и такой вопрос. Хорошо, РФ купила этот участок земли. Они строят здесь церковь. А что если завтра Саудовская Аравия купит тоже участок земли где-нибудь в центре Парижа и выстроит минарет не намного выше Эйфелевой башни? Что тогда?

Владимир Кара-Мурза: А во Франции был референдум про минареты?

Михаил Гохман: В Швейцарии был референдум.

Владимир Кара-Мурза: И запретили.

Михаил Гохман: В данном случае, конечно, вопрос о строительстве церковного здания светским государством не может не возникнуть.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, смущает ли вас непрозрачность этой сделки? Могла быть коррупционная составляющая в подряде, который получил бы строитель? Наверняка, строительные материалы везли бы из России и т. д.

Никита Кривошеин: Был публичный тендер. Суммы были опубликованы. Что касается государственного финансирования строительства храмов в Париже, в Мадриде, в Риме и в скором времени в Барселоне, и не только в странах Западной Европы. Государство сейчас возвращает церковное имущество, конфискованное у церкви. Давайте не будем забывать, что это не обычные отношения между государством и церковью, а отношения между правопреемником государства, которое в течение семи десятилетий произвело христианских мучеников больше, чем Римская и Оттоманская империя вместе взятые. А это немало! Правопреемник пытается хоть как-то возместить хоть часть страшного духовного ущерба, нанесенного не только церкви, но и всему русскому народу. Этому можно только порадоваться.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, вы как историк знаете, что в Российской империи не было собственности у самой церкви. Церковь была частью государственного аппарата. Священный Синод был одним из органов исполнительной власти. Так что, что это была собственность государства. Советская власть подвергла репрессиям самих священников. Вопрос об исторической справедливости здесь уместен?

Юрий Рубинский: Я думаю, что это соображение о преемственности морально оправдано. Сомнения относительно государственного финансирования – это был бы достаточно убедительный ответ. Так что, здесь у меня сомнений особых нет. А вот что касается правопреемственности в смысле правого регулирования церковной собственности, что в России, что за рубежом, – это вопрос, который решается между государством и Православной церковью напрямик. На чьей территории находится имущество, принадлежащее в свое время Российской империи и приобетенного на средства императора, семьи Романовых, – это вопрос русско-российский.

Владимир Кара-Мурза: Есть ли политическая составляющая в российской идеологии в отношениях государства и церкви?

Михаил Гохман: Я согласен, что государство должно заглаживать свою вину за разрушенные храмы, за убийства и священников, и мирян. Но справедливости ради я должен заметить, что ни в Париже, ни в Мадриде, ни в Барселоне церкви во дворцы культуры не превращались и не сносились, как в Советском государстве. То, что сейчас церковь становится инструментом государственной политики, я бы не сказал. Я бы сказал, что очень многие люди из тех, которые когда-то не так давно, еще на нашей с вами памяти преследовали верующих, священников, теперь становятся публично религиозными людьми. Люди, которые носили погоны офицеров КГБ, в том числе работали по так называемой «пятой линии», боролись с диссидентами, в т. ч. религиозными, сейчас становятся публично религиозными людьми.

Владимир Кара-Мурза: Вы верите в искренность российских госчиновников, которые сейчас стали верующими?

Никита Кривошеин: Тартюф – вечно живой персонаж. Гипокинезия – вечное человеческое чувство. Конформизм и желание быть как все может иногда приводить к такому зрелищу как показ по телевидению, прости Господи, Владимира Вольфовича Жириновского, которого старушки в церкви поправляют: «Сынок, крестишься не с той стороны». Чужая душа потемки. Так что, в это внедряться не следует.

Что касается разрушения или не разрушения Советами храмов в Барселоне, в Париже и в Риме. Да, действительно, не разрушали. Но Советы же, рухнув, привели к обеднению населения. Даже в маленьком испанском поселке молдаванкам, украинкам, русским, вообще верующим часто хочется пойти в церковь. Ради них эти храмы и строятся. А то, что идет массовый отъезд и простых людей за заработками, и молодых специалистов за лучшими условиями работы, – это не вина Русской Православной церкви. Это результат разорения страны режимом Советов.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, вы, живя во Франции, в советские годы ощущали какую-то особую тягу наших соотечественников к своим православным корням? Или работники посольства стеснялись показывать свою религиозность?

Юрий Рубинский: Я сам человек неверующий. Мне судить довольно трудно. Но что касается моих тогдашних коллег по посольству, я могу сказать, что некоторые из них были верующими. Но это, мягко говоря, не афишировалось, это тщательно скрывалось.

Владимир Кара-Мурза: Православные храмы становились местами исторических прощаний, например, с Александром Галичем, с Владимиром Максимовым. Храмы нужны людям.

Михаил Гохман: Да, безусловно. Тут не может быть никаких возражений против строительства храмов.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, как вы считаете, чем закончится этот разгоревшийся конфликт? Может ли общественность, русская диаспора в Париже как-то повлиять на его исход?

Никита Кривошеин: Русская диаспора абсолютно не в состоянии повлиять на эту серьезную проблему – и межгосударственную, и градостроительную – с политической нагрузкой. Если говорить о прогнозе, то все в руках Господа. Лично я думаю, что будет хэппи-энд. И вскоре русская диаспора сможет встречать Святейшего патриарха Кирилла на закладку и освящение первого камня этого великого строительства.

Владимир Кара-Мурза: Юрий Ильич, вы знаете место строительства. Как вы считаете, это удачное место?

Юрий Рубинский: Присутствие русской культуры на берегу Сены – это не первый случай, это продолжение очень старой традиции.

Владимир Кара-Мурза: Михаил, болезненно ли для французов вторжение православного начала в этот уголок Парижа?

Михаил Гохман: Я должен сказать, что если идти от Елисейских полей к мосту Альма и перейти через этот мост, люди пройдут по самой дорогой парижской улице, где собраны самые дорогие магазины, роскошные отели. Перейдя через мост Альма, как раз люди попадают на то место, где сейчас стоит здание Метео-Франс, правее от него – дворец Альма, и они видят это здание.

Владимир Кара-Мурза: С чем это можно сравнить для москвича – что снесли и что построили?

Михаил Гохман: Здание Метео-Франс, на мой взгляд, это обычное здание конца 50-х – начала 60-х годов, может быть, более раннее. На мой взгляд, оно не представляет особой архитектурной ценности. Я не думаю, что за него парижане будут так держаться. Вопрос в том, что построят на его месте. Потому что музей Бранли, который находится чуть ближе к Эйфелевой башне, совершенно вроде бы не вписывался изначально. Это музей примитивного искусства, который совершенно не вписывался в облик Парижа. Тем не менее, архитекторы постарались его максимально вписать. Это стало местом, где любят бывать и парижане, и туристы. Вполне возможно, что когда-нибудь здание церкви на набережной Бранли будет столь же любимым парижанами.

Владимир Кара-Мурза: Никита Игоревич, петербуржцы очень болезненно восприняли реконструкцию Мариинского театра. Как по-вашему, нынешнее поколение парижан сможет оценить и примириться с дерзким замыслом этого здания?

Никита Кривошеин: Архитектор Вельмот, который, кстати, очень много строит в Москве, хороший архитектор, предусмотрел классические пять куполов, увенчивающих храм. Речь сейчас идет о том, будут ли они золочеными или не совсем золочеными. Но эти купола будут охранять и так богохранимый град Париж, а население получит культурный центр, где будут и ресторан, и столовая, библиотека, туда будут охотно ходить, поскольку парижане традиционно очень большие русофилы.

Владимир Кара-Мурза: Особенно приятно это слышать в приближении 200-летней годовщины зарубежного похода Александра I. Юрий Ильич, болезненная ли эта дата для национальной гордости французов?

Юрий Рубинский: Нет, я думаю – нет. Не просто потому, что это было давно. Недавно прошел 200-летний юбилей русского похода Наполеона. Отмечали эти события довольно широко и без какой-то внутренней враждебности к бывшим противникам, наоборот, с определенным уважением. Для французов это было очень важным событием, пусть закончившимся полным разгромом. Тем не менее, эпопея Наполеона – все-таки часть истории Франции, которой французы гордятся.