Где в Москве есть православные детские сады?

Есть несколько детских садов в Москве, где работают так называемые «православные группы».
Это не означает, что сад целиком при какой-либо церкви, просто организована группа, часто по инициативе кого-либо из родителей (кстати, вы тоже можете этим заняться, если в садике, куда ходит ваш ребенок, такой группы нет.
Об этом можно подробно прочитать здесь: www rusobschina ru
Там же есть список православных детских садов Москвы, привожу его ниже:
Ясли-сад № 1525 при Владыкинском храме Пресвятой Богородицы. Адрес: Декабристов, 8, корп.3. Телефон: 907-93-55
Ясли-сад № 374 при Крутицком подворье. Адрес: Крутицкий Вал, д. 13. Телефон:919-60-43
Ясли-сад № 344 при храме в с. Тайнинское. Адрес: Тайнинская, д. 8. Телефон: 474-36-36
Ясли-сад № 623 при Свято-Владимирском храме. Адрес: ул. Новинки, д. 19. Телефон:115-64-08
Детский сад № 633 при Храме Бориса и Глеба. Адрес: ул. Сусанина, д. 4.
Детский сад № 878 при Высоко-Петровском монастыре. Адрес: Петровский бульвар, д. 8. Телефон: 200-25-90, 200-67-21
Детские сад № 1874 при Ново-Спасском мужском монастыре. Адрес: Крестьянская пл, д. 10/2. Телефон: 912-12-69
Детские сад № 1925 при Церкви Святого Пимена. Адрес: Нововоротниковский пер, д. 10. Телефон: 978-58-75, 978-56-54
Частный православный детский сад при ЦНО во имя прп. Серафима Саровского. Адрес: ул. Ясеневская, д. 33, к. 2. Телефон: 8 (495) 399-44-79
Еще я бы посоветовала почитать форум на эту тему, вот ссылка на сайт: www cirota ru
Возможно,это как-то поможет с выбором.
От себя хочу сказать, что у нас есть при храме школа, так там очень воспитанные, хорошие дети. И что интересно — туда из нашей школы, где я училась, ушли многие очень хорошие учителя. А это о чем-то да говорит!

Все в сад?

На «детской волне»

В предыдущей статье мы говорили о потребности детей в постоянном эмоциональном контакте с родителем. Отсюда первый важный практический шаг – переосмысление действий в начальный, наиболее ответственный период жизни ребенка. Присмотр и уход за малышом «от нуля до пяти» хлопотен, но в целом, как полагают, это не тот возраст, в котором возможны проблемы. «Он такой несмысленыш!» – говорит взрослый. Для полноценного обучения детский интеллект еще не созрел, желания и поступки наивны. Доброта и невинность ребенка, кажется, не иссякнут никогда. Они возникают естественным образом и не нуждаются в специальной поддержке. В это сладостное время трудно принять мысль о возможных серьезных нарушениях, подтачивающих здоровье юной души.

По достижению возраста 5 лет общаться с детьми становится проще. Можно обсудить что-нибудь, сделать дела сообща, да хоть бы и за компанию сходить в магазин. Можно почитать ребенку интересную книжку, рассказать историю из своего детства. А в годы младенчества родитель с усилием настраивается на «детскую волну». Редко кто из нас не скучал на детской площадке и при однообразном выкладывании с ребенком пирамидок и башенок. Досуг в виде поездки в кукольный театр или на городской праздник если и оставляет воспоминания, то о давке в общественном транспорте, преодолении пешеходных переходов, трудностях одеваний-раздеваний и отправления физиологических нужд. А уж «Муха-Цокотуха», прочитанная подряд тысячу раз, не вызывает у мамы и папы иных чувств, кроме тихого отчаяния.

Возникает некий педагогический вакуум. День за днем проходят в обыкновенном, будничном ритме. Семейное измерение взросления кажется не таким уж существенным. Отвлечь ребенка на что-нибудь, а пока успеть самой переделать дела – вот краткая формула жизни матерей «от нуля до пяти». Ради этого в ход пускаются разнообразные ухищрения: мультфильмы, телевизор, планшет, громкая музыка. А уж если кто-нибудь готов временно присмотреть за ребенком вместо матери, такая подмена выглядит просто спасением!

Для нормального развития малышу очень важно оставаться с матерью, даже если та занята

Тем не менее семейно-ориентированная психология скажет, что для его будущего ребенку важней оставаться с матерью, даже если та занята. Лучше чертить каляки-маляки и грохотать кастрюлями подле нее, чем уноситься душой в самые красочные мультяшные и игровые миры.

Второй практический вывод, истекающий из концепций привязанности и импринтинга, тесно связан с первым и состоит в том, что домашнее воспитание следует предпочесть отдаче ребенка в детский сад. Едва ли для матери и отца утешением станет, если ребенок привяжется к чужим людям, подобно птенцу будет льнуть к посторонним и копировать их поведение.

Дети, случается, остаются без родителей по разным причинам. Специалисты в сфере сиротской опеки знают, как трудно бывает таким малышам войти в замещающую семью, принять в свою жизнь нового значимого взрослого и восстановить естественные доброжелательство и спокойствие, характерные для их сверстников, наделенных полнотой материнского участия. То, что первоначально достается родителю и ребенку само по себе и является естественным даром периода, в который мать вынашивает и кормит дитя, является чрезвычайно чувствительной, хрупкой тканью, «стартовым капиталом» доверия, который, к сожалению, легко растерять.

«Джон»

Насколько драматичной оказалась разлука, показала первая реакция на приход мамы: мальчик отворачивается от нее

Документальный фильм «Джон» был снят в Великобритании в 1969 году. Его авторы Джеймс и Джойс Робертсоны. Фильм основан на реальных событиях, и в нем показано, как разлука с матерью влияет на маленького ребенка. В свое время фильм получил феноменальную известность и был показан во многих странах. Он вызвал широкую общественную дискуссию о том, как сделать, чтобы уменьшить страдания ребенка в детских учреждениях и не допустить нежелательных последствий для его будущей жизни.

На экране мальчик по имени Джон, ему 17 месяцев. Необходимость заставила мать, находящуюся на последнем сроке беременности, организовать краткое пребывание Джона в Доме ребенка. Там он пробудет 9 дней – до тех пор, пока мать не выпишется из родильного отделения и не сможет забрать его. Прежде Джон никогда не расставался с мамой. Авторы фильма демонстрируют кадры трогательной заботы и близкого общения. Мальчик ведет себя подвижно, весело и производит впечатление на редкость довольного, уравновешенного ребенка. Внезапно Джон попадает в другой мир. Любимое одеяльце – единственное, что будет связывать его в эти тяжелые дни с безмятежным временем дома.

День за днем создатели фильма отслеживают перемены в ребенке и его реакциях на происходящее. Поначалу Джон спокоен и только оглядывается, постоянно ожидая, что мама вот-вот придет. Воспитательницы сменяют одна другую, и ко всем Джон относится с одинаково слабым интересом. Он послушен, кушает с ложки, но очевидно, что эти чужие тети его мало интересуют в сравнении с вопросом: «Где мама?».

Остальные пятеро детей группы провели в Доме ребенка большую часть своей жизни. Они вполне адаптировались к данным условиям, не дают себя в обиду и умеют добиться, чего захотят. Но у них нет опыта надежных, основанных на положительной любовной привязанности отношений.

Кадр из фильма «Джон»

Все дети примерно одинакового возраста. Они представляют собой беспокойную, шумную компанию, общение в которой сильно отличается от того, к чему привык Джон. Постепенно ему начинает хотеться быть ближе к воспитательнице, но другие оттесняют его. Взрослые привыкли обращать внимание на более требовательных детей, а тихие остаются в тени. Возня вокруг вызывает в ребенке напряжение: он жмурит глазки и закрывает уши руками.

В первые три дня воспитательницы, занятые множеством дел, воспринимают Джона как покладистого, редко плачущего ребенка. Но на самом деле картина сложнее: Джон испытывает тревогу, растерянность. Отвернувшись от группы, мальчик молча играет с игрушками. Он часто подходит к большим плюшевым мишкам и прижимается к ним. К исходу третьего дня Джон начинает проявлять недовольство. Он чаще сосет палец. Ночью у Джона начнется рвота без всяких видимых признаков заболевания.

На четвертый день он плачет навзрыд и отказывается от еды. Попытки привлечь внимание воспитательницы становятся истерическими, Джон с силой расталкивает других детей. Вечером перед сном он горько плачет. Переживание разлуки становится трагическим.

Весь пятый день Джон равнодушен к играм и ищет только утешения. Его тихое горе проходит почти незамеченным в толчее Дома ребенка. В конце концов он решает привлечь внимание воспитательницы через плач.

На шестой день Джон рыдает, не умолкая. Жизнь Дома ребенка течет своим чередом. Мальчик по-прежнему отказывается от еды, и это беспокоит сотрудников. Папа навещает его, и Джон приносит ему свои уличные ботинки, желая покинуть учреждение и оказаться дома как можно скорее. Отец уходит, и с этого времени Джон становится ко всему безразличным. Громкий плач его сменяется слабым скулением, мальчик не выпускает любимое одеяльце из рук.

В седьмой день на лице Джона гримаса постоянных страданий. На восьмой он становится апатичен и ходит по комнате, плохо понимая, где и с кем находится. Он не обращает внимания на входящих в комнату людей; проголодался и при этом слишком дезориентирован, чтобы нормально поесть. Сосание пальца – ненадежный способ вернуть себя в равновесие. Воспитательницы замечают, что с Джоном творится неладное, и, как могут, занимаются им. Но двух воспитательниц на шестерых малышей не хватает, и волей-неволей им приходится покидать Джона.

Насколько драматичны для мальчика эти дни, покажет его первая реакция на приход мамы. В девятый день, когда Джон видит маму, он громко плачет и мечется. Он отворачивается, а затем вырывается из ее объятий. Воспитательнице приходится вступить в общение и заговорить с Джоном, чтобы сгладить возникшее неудобство и облегчить контакт. Мать хочет утешить сына, как она делала это раньше, но он не позволяет ей приблизиться к себе. Очевидно, он опасается, что она снова уйдет, и старается не поддаваться на уговоры. Таким способом ребенок надеется избежать нового стресса.

Наконец после нескольких неудачных попыток сближения Джон прижимается к матери. Но когда в комнату входит отец, проведывавший сына в предыдущие дни, Джон предпочитает отцовские ласки и с недоверием косится в ее сторону. Этот взгляд молодой женщине никогда раньше не доводилось видеть у сына. Раньше Джон безоговорочно доверял маме, теперь потребуется время и особые старания, чтобы туман недоверия рассеялся. «Что будет означать этот опыт для Джона и его семьи?» – этим вопросом авторы оканчивают свой фильм.

Потеряшки

Ситуация, которую мы наблюдаем через объектив кинокамеры Робертсонов, – модельная для поведения детей в чужой обстановке в состоянии разлуки.

Во время просмотра мне вспомнилась картина из детства: вечерние часы в детсадовской группе. Моя мама здесь, неподалеку, она работает воспитателем, и я чувствую себя уверенно и спокойно. Иногда в продолжение дня меня отпускают из моей группы, и по длинному затемненному коридору я иду в другое крыло здания, чтобы увидеться с ней. Вечером, после того как мама освободится, мы вдвоем направимся домой.

Моим однокашникам сложнее, у многих в душе сомнение: «Заберут или не заберут?» Заберут, а всё одно беспокойно. Оставлены игры, дети приникли к окнам. Хлопок входной двери – гурьба ребятишек спешит узнать, чей родитель пришел. Негласное соревнование: отправился домой первым, вторым, пятым… Со входа кричат: «Федоров», и сосед уходит с видом счастливчика, победно оглядывая остальных. У кого-то родитель задерживается, и ребенок едва способен сдержать слезы. Последние неудачники мысленно примеряют на себя роль потеряшек. Тревоги добавляет воспитательница: «Я, что, с тобой до ночи сидеть должна? Где твоя мама? Не будет приходить вовремя, в милицию сдам!»

Малыши психологически не готовы к разлуке с мамой. Они думают, что мама их бросила, и с трудом восстанавливаются после пережитого стресса. Это может изменить личность ребенка навсегда, сделав его тревожным, подавленным, истеричным. Признаки разрыва привязанности можно не заметить тотчас, но таковые с большой вероятностью проявятся в будущем.

Эмоциональные связи ребенка с определенным взрослым требуют подкрепления. Как мы это видели в примере мальчика Джона, ребенок, не привыкший к разлуке, в новой обстановке надеется обрести как бы новое подобие семьи. Но его вытесняют другие, более напористые сверстники, уже свыкшиеся с ролью детей без постоянной глубокой привязанности.

Детки с грядки

Карл Бриш

Рекомендации специалистов: при уходе за ребенком до 3 лет у одной воспитательницы должно быть не более двух-трех малышей

Отдельная тема – в какой мере детсады у нас отвечают потребностям детской психологии. Карл Бриш, немецкий профессор, заведующий клиникой детской психосоматики и психотерапии Мюнхенского университета, говорит: «При уходе за ребенком до 3 лет соотношение должно быть, по возможности, 1:2 или 1:3, то есть когда одна воспитательница ухаживает не более чем за двумя-тремя младенцами, а оптимально даже за одним. Во время привыкания должна быть постоянная воспитательница, этот период нужно долго планировать, и он не должен быть коротким. У воспитательниц не должно быть собственных психологических проблем, и они должны получить возможность самопознания в индивидуальных и групповых занятиях; кроме того, должна быть организована регулярная внешняя оценка их работы».

Рекомендации Карла Бриша в наших условиях кажутся фантастичными. Они нисколько не похожи на реально существующую обстановку детских садов. Одна воспитательница на двух-трех детей, а лучше на одного – это не детсад, каким мы его привыкли представлять, а почти персональное гувернерство! Впору недоумевать, какой смысл может быть в существовании учреждения, где на одну мать, освобожденную от повседневных хлопот с ребенком, приходится по одному человеку, занятому тем же самым в порядке исполнения «служебного функционала». При этом факт остается фактом: семья при большом количестве детей сохраняет потенциал органических связей и обеспечивает каждого ребенка чувством необходимых поддержки и безопасности; но формальная общность детсада не дает возможности взрослому одновременно «обогреть» больше одного-двух малышей.

По достижении трехлетнего возраста ребенок уже более зрел, но не настолько, чтобы распространенный у нас тип детских учреждений с группами по 20–25 и больше детей, с постоянной текучестью кадров смог отвечать критериям «экзистенциальной дозарядки» ребенка от значимого взрослого.

Рекомендации специалистов: на этапе от 3 до 6 лет у одной воспитательницы должно быть 6–8 детей

Послушаем, что говорит дальше профессор Бриш, автор книги «Теория привязанности и воспитание счастливых людей»: «На данном этапе (с 3 до 6 лет) также требуется соответствующая длительная стадия привыкания в присутствии основного лица, с которым у ребенка установились отношения. Высокое качество ухода за ребенком должно, в зависимости от возрастной группы, характеризоваться максимальным соотношением 1:6–1:8, то есть 6–8 детей на одну воспитательницу. Воспитательницам в детском саду также нужна высокая степень внутреннего эмоционального присутствия, участия и чуткости к сигналам их воспитанников. По возможности следует обеспечить, чтобы у детей были постоянные воспитательницы. Следует избегать неожиданных расставаний и прощаний».

Автор сетует на переполненность немецких детских садов, в которых, по его словам, «случается даже, что одна группа состоит из 16 детей». Но что скажем тогда о российских детских учреждениях?! Они похожи на заводские цеха или аграрные фермы, где индустриализованным методом налажено выращивание «растительной продукции» или изготовление «промышленных изделий». Это нисколько не напоминает среду, приближенную к домашней!

Ребенок живет как бы «на два дома», причем время основной активности приходится на детсад

«Воспитательницы из последних сил стараются как-то удовлетворить хотя бы физические потребности детей, для реагирования на эмоциональные сигналы младенцев и детей младшего возраста у них остается слишком мало времени; как правило, его нет вообще», – констатирует автор. Им подвергается критике концепция пребывания ребенка вне семьи в больших группах в течение целого дня. Будучи детским врачом, руководителем клиники, Карл Бриш настаивает на ограничении в 20 часов в неделю времени, проводимого ребенком без матери. За этим порогом отношениям наносится непоправимый ущерб. Ребенок не успевает перестроиться и живет как бы «на два дома». Причем время основной активности приходится на детсад. Дома дети пробуждаются, завтракают, собираются в группу, ужинают, проводят краткий вечерний досуг и спят.

Отметим еще раз: максимальный показатель для малыша – это 4 часа в сутки, тогда как большинство детей находятся в группе по 9 и больше часов, с 8 утра до 17–18 часов вечера – в продолжение всего трудового дня мамы и папы.

Отдавать или не отдавать?

Домашние занятия с мамой, пускай даже нерегулярные, могут дать лучшие результаты в сравнении с детсадовскими

Пребывание ребенка в детском саду затрагивает ряд других непростых тем. Какими будут результаты обучения, подготовки к школе в ситуации нарушенной привязанности? Психологическое правило гласит: «отношения привязанности предшествуют обучению». Ребенку трудно воспринимать информацию от лица взрослого, в отношении которого он испытывает недостаток эмоционального контакта. Только в спокойном, уравновешенном состоянии, как мы помним, дети проявляют настоящий интерес к внешнему миру. Как только возникает ситуация отсутствия опоры во взрослом, познавательная активность резко снижается. Дитя неспособно отвлечься от своих тревожных мыслей. А это значит, что домашние занятия с мамой, пускай даже нерегулярные и не самым умелым образом устроенные, могут дать лучшие результаты в сравнении с детсадовскими.

Атмосфера детского коллектива специфична. Это толчея, шум и ссоры. Невозможно побыть в тишине и уединиться. Помните, как в документальной ленте маленький Джон первое время пытался зажмуриться и заткнуть уши? У сотрудников, много лет проработавших в детском саду, нередко развивается профессиональное заболевание, связанное с частичной потерей слуха. Хорошо ли будет для последующей судьбы ребенка получить привычку постоянно находиться на людях, в условиях сильного звукового и зрительного перевозбуждения?

Дальше. Как быть с отсутствием отбора детей в группу? Врачи и детские психологи категорически настаивают на том, чтобы ребенку с факторами риска в семейной ситуации предлагались особые условия. Уровень педагогического сопровождения нужен тем выше, чем сложнее случай и чем более запущен конкретный воспитанник. В наших садах подбор совоспитанников чисто случаен. Вместе соединены дети из разных семей, с самыми разнообразными нарушениями, находящиеся на различном уровне развития. Один настроен слушаться взрослого, другой малоуправляем; один начинает читать по слогам, другой еще не вполне овладел речью. Подобное смешение делает невозможной целенаправленную и подробную педагогическую работу.

Трудности возникают с качеством подбора сотрудников детского сада. К числу профессиональных навыков у нас относят обычно овладение методиками и способность поддержать дисциплину. Но если смотреть на личность воспитателя с точки зрения теории привязанности, для ухода за детьми потребуются некие другие люди. Далеко не каждый соответствует критериям эмоциональной доступности, чуткости, отсутствия нарушений привязанности и травматического опыта в собственной жизни.

Условия жизни дома и в детском саду слишком различны для того, чтобы не привносить противоречий во внутренний душевный мир ребенка. Малыш рано или поздно, разумеется, «привыкнет» к чужой обстановке, к отсутствию мамы и появлению чужой тети вместо нее. Но нужно ли и полезно ли подобное привыкание? Результатом его станут тяжело преодолимые проблемы в общении с окружениями, с любимыми и в конечном итоге со своими собственными детьми.

Очевидно, что родители в современных условиях будут прибегать к услугам детсада. Матери вынуждены выходить на работу, и это приводит семьи к подобному решению. Но мамочка, остающаяся дома, должна знать, что ее выбор важен и ее готовность заниматься ребенком будет вознаграждена. Хорошо, когда мать может зарабатывать и преуспевает на общественном поприще. Однако не всё определяется этим. Душевное здоровье детей и близость отношений в семейном кругу имеют свою высокую цену. Как сказала одна из родительниц: «Ребенок вам потом спасибо скажет. Да-да, именно спасибо. Среди моих знакомых, которые не ходили в садик, все благодарны. А вот за сад, да еще с продленкой, во взрослом возрасте не благодарит никто».

Для семей, где взаимоотношения и воспитание детей пущены на самотек, пребывание в детском саду, возможно, смотрится не так плохо. Легче всего в этих условиях адаптируются те из детей, кому не слишком хорошо живется дома. Игры со сверстниками и четкий распорядок дня лучше, чем лень и сидение перед телевизором. Но семьям, где родители проявляют ответственность и участие, имеет смысл однозначно сосредоточиться на целях семейного воспитания малышей.