Известный священник Константин Пархоменко дал настолько чудовищное интервью «Правмиру», что после его прочтения возникает вопрос: почему такие священники не находятся за штатом или под запретом? Этот человек не только сам в себе взрастил дикую гордыню, которая довела его до противления святым отцам и Церкви, но он еще и доверчивых прихожан ведет к мании величия. Только пенсионерки старой закалки могут противостоять этому пастырю.

На фото: протоиерей Константин Пархоменко и его жена Елизавета Пархоменко

Отец Константин пал жертвой антихристианского мифа

Интервью «Правмиру» протоиерей Константин Пархоменко дал на пару со своей женой – психологом Елизаветой Пархоменко. Я не буду здесь разбирать все дичайшие высказывания этих людей, так как на это ушло бы несколько десятков страниц.

Судя по интервью, и священник, и его жена не просто гордые люди, а они чудовищно гордые люди. Вплоть до того, что они ставят себя выше святых отцов, выше псалмопевца Давида, выше церковных гимнографов и даже выше Церкви. Они считают, что достигли такого уровня, что могут судить отцов, прославившихся чудотворениями, и учить Церковь.

Я не удивлюсь, если на Страшном суде откроется, что протоиерей Константин Пархоменко и его жена находились в прелести. Как известно, прелесть всегда начиналась с гордыни. А вот что пишет архимандрит Рафаил (Карелин) про причины прелести: «Прелесть начинается с непослушания Церкви, с искания каких-то особых путей спасения и совершенства, то есть с некоего духовного экспериментаторства. Если прельщенного убеждают, что он противоречит святым отцам, то для него это не довод, так как в глубине души он считает, что святые отцы, может быть, и взошли на какую-то высоту, но он взошел выше и видит больше, чем они».

Из интервью видно, что священник Константин Пархоменко и его жена полностью согласны с навязываемым сейчас через СМИ мифом о том, что высокая самооценка ведет к успеху, а низкая самооценка ведет к падению. Однако это антихристианский миф. Под высокой самооценкой здесь подразумевается гордыня, а под низкой – смирение. Между тем, Христос говорил ровно все наоборот: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Евангелие от Луки, 14 глава).

Священник не доволен святыми отцами

Протоиерей Константин Пархоменко считает, что Церковь ошибается и что ей надо учиться у поэта Державина: «Вообще, надо отметить, что у нас в Православной Церкви очень сильно разработано монашеское направление духовности, которое подразумевает осознание себя как человека недостойного и грешного. Но это только одна сторона монеты. Самая правильная диалектика обозначена в оде Державина «Бог»: «Я царь – я раб – я червь – я бог!» Это значит, что в человеке есть и низкое, и высокое. Так как наше богослужение и молитвы создавались монахами, вот эта негативная сторона «я раб – я червь» преобладает. И человек, который приходит в Церковь со своими комплексами и низкой самооценкой, получает этого с избытком».

Между тем, из Катехизиса известно, что Церковь свята, она не может ошибаться, ее основал Бог, и Он же дал ей Свое учение – и Сам, и через людей. И это учение православная Церковь хранит в неприкосновенности до сего дня. То есть священник Константин Пархоменко предстает здесь не только в качестве борца с Церковью, но и в качестве богоборца.

Кроме того, известно, что церковные гимнографы писали богослужебные тексты по внушению Святого Духа. Игумения Арсения (Себрякова) говорила: «Все слова, все песни церковные очень поучительны, потому что написаны святыми отцами. Они в эти праздники молились Господу, размышляли о делах Божиих, и Дух Святой внушал им высокие духовные познания». Ученик преподобного Иосифа Песнописца говорил, что тот писал каноны очень быстро – как будто припоминая то, что ему уже было известно. То есть священник Константин Пархоменко восстает не только против гимнографов, но и против Того, Кто за ними стоял – против Третьего Лица Святой Троицы.

Также здесь отец Константин говорит, что православное богослужение вредно, а это клевета – в Церкви нет ничего вредного.

Вот еще пархоменский перл: «Вот этого негативного аспекта много – «я плохой», а позитивного – «каким я должен быть, чтобы стать хорошим, что нужно делать», – этого недостаточно. Это мы можем почерпнуть в Евангелии, в Посланиях апостола Павла, в раннехристианской литературе, но не в монашеской, которая по преимуществу, повторю, сформировала нашу духовность».

Это совершеннейшая клевета на святых отцов – монахов. Они и не разрабатывали в своих книгах тему о том, что «я плохой». Они разрабатывали именно тему того, что надо делать, чтобы стать святым. Именно раскрытию этой темы посвящены люто ненавидимая модернистами «Лествица» преподобного Иоанна Лествичника, а также «Душеполезные поучения» аввы Дорофея и книги других преподобных.

И в этом интервью отец Константин довольно долго мусолит тему о том, что святые отцы – монахи все напортили: они извратили нам все христианство и мы теперь от этого тяжко страдаем. Хотя на самом деле святые отцы обогатили наши знания о человеке и о путях спасения. Они писали только истину. И Господь прославил их чудотворениями. Сотни, если не тысячи людей, смогли попасть в Царство Небесное благодаря наставлениям преподобных.

Борьба с Церковью из-за самооценки

Протоиерей Константин Пархоменко стоит на каких-то странных, параллельных позициях. Все православные христиане вот уже как 2000 лет стоят на недвижимом камне покаяния. В наших храмах каждый понедельник и каждый вторник на утрени читают покаянные каноны. У нас раз в год бывает Великий пост – время для сугубого покаяния, время, в которое богослужебные тексты изобилуют покаянной тематикой. Перед каждым причастием надо читать покаянный канон Господу Иисусу Христу.

А что же мы слышим от пастыря Константина Пархоменко? «Но когда я читаю покаянные молитвы – они меня не удовлетворяют. То есть я чувствую, что для меня лично – это фальшь», – вот что бесхитростно сообщил «Правмиру» этот человек. Почему бы ему не написать письмо в Московскую Патриархию с просьбой освободить его от чтения покаянных молитв и от участия в великопостных богослужениях как человеку, взошедшему на вершину добродетелей? Отцы, которых так яростно порицает священник Константин Пархоменко, имели непрестанный плач о своих грехах, а он не только не считает себя грешником, но и не пытается вымолить у Бога дар зрения своих грехов.

Более того, отец Константин считает, что вредно на протяжении долгого времени чувствовать себя грешником: «Человек может «застрять» в этом состоянии, осознавая себя «тварью дрожащей», и самооценка у него всегда будет низкой».

Священник Константин Пархоменко говорит, что он когда-то чувствовал себя грешником, но потом поработал над собой и теперь вышел на новый уровень. Преподобный Антоний Великий писал своим братьям-монахам, что он вышел на новый уровень, так что уже не боится ни животных, ни людей и испытывает Божественную радость (но про то, что он не считает уже себя грешником, он не писал). Но преподобный Антоний перед этим 20 лет прожил один в пустыни в заброшенной крепости, не видя ни одного человеческого лица, и терпя невыразимые мучения от бесов. А отец Константин какие подвиги подъял ради очищения своего сердца от страстей и какие великие мучения он претерпел для изглаждения из души последствий грехов? И, кроме того, преподобный Антоний Великий на своем новом уровне творил чудеса и был покорнейшим сыном Церкви. А отец Константин не только не творит чудес (и, в общем-то, хорошо, что не творит, а то так называемый старец Власий (Перегонцев) через свою гордость дошел уже до высшей стадии прелести – прорицания будущего), но и восстает на Церковь.

Авва Дорофей писал: «Святые, чем более приближаются к Богу, тем более видят себя грешными». А архимандрит Рафаил (Карелин) говорил: «Подвижники видят ад в своей душе, а обманутые демоном – Агнца и Евхаристию».

Протоиерей Константин Пархоменко выступил за новое христианство

Вот что заявил этот гражданин в интервью: «Я глубоко убежден, что сейчас, в XXI веке, мы должны «переоткрыть» для себя христианство. Потому что в том формате, в котором оно еще сто лет назад работало, сегодня оно уже пробуксовывает – не удовлетворяет людей активных и целеустремленных, которые хотят идти как воины Христовы в мир, чтобы нести что-то позитивное. У нас нет святоотеческих творений, которые мотивировали бы людей так действовать, так поступать».

Мне лично ясно, о каком новом христианстве здесь идет речь. О нем сказал в конце ХХ века архимандрит Лазарь (Абашидзе): «Последнее христианство возьмет от древнего только оболочку, содержание же незаметно будет подменено новым духом, иным стилем жизни, образом мышления и другими ценностями. Секуляризованное христианство, с обрезанными крыльями, не только не страшно дьяволу, но еще и сослужит ему службу: ведь и антихрист будет выдавать себя за Христа, за Мессию, за Богочеловека. Дьявол, уготовляя путь антихристу, будет заинтересован в распространении во всём мире обмирщённого, обезжизненного, формального христианства и даже все религии постарается «сдружить» с ним. Все религии признают свое «духовное родство» с христианством, и даже будут восхищаться высотой его учения, святостью его нравственных требований, красотой его символики и т.д. Многие, даже сами наивные христиане, будут рукоплескать, видя такое почтительное отношение мира к их вере и с горячим энтузиазмом, оставив на произвол свои страсти и духовные язвы, устремятся в порыве плотской ревности проповедовать всему миру свое секуляризованное христианство. Про таких проповедников говорит Писание: «Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчествовали» (Иер. 23, 21). Проповедуя приземлённое, приспособленное к плотской воле падшего человечества «христианство», эти «ревностные глашатаи слова евангельского» будут на самом деле отводить мир от Христа и склонять его на стезю антихристову. Но сами эти проповедники не заметят этого».

За появление этого нового христианства выступает и прельщенный бесами модернист – архимандрит Савва (Мажуко). Тот уже в открытую сказал в интервью «Правмиру», что позволяет чему-то вещать через себя во время своих выступлений (моя статья об этом находится ). Архимандрит Савва (Мажуко) тоже говорит, что святые отцы устарели. По его мнению, новым публицистам надо «создавать язык благовестия, понятный современнику».

Страшное духовное окормление

Священник Константин Пархоменко не только сам идет все дальше и дальше по пути гордости, но и людей, попавшихся в его сети, ведет по направлению к аду. Противиться ему могут только пенсионерки: «Я в нашем соборе 18 лет служу, и есть старушки, с которыми я постоянно работаю, исповедую их, проповедую им, но вижу, что дело не сдвигается с мертвой точки. Как им было плохо, одиноко, грустно, так и осталось. То есть это очень глубокие повреждения. А что касается людей молодых и среднего возраста, которые приходят в Церковь, чтобы себя найти, то эти, как правило, дозревают до понимания того, что они – великая ценность в очах Бога».

В этом нет ничего удивительного. Последнее поколение – очень гордое, и семена этой страсти сеются отцом Константином на благодатную почву. У старушек же все не так. У них и врожденной гордости было не очень много, и жизнь была тяжелая, и сейчас многочисленные болезни их весьма смиряют. Поэтому протоиерей Константин Пархоменко и не может их довести до состояния самообольщения, когда людям кажется, что они – великая ценность в очах Бога.

Отец Константин бесхитростно делится с нами: «Когда ко мне приходят люди и говорят: «Батюшка, я делаю много хорошего, но в разных текстах все время встречаю, что я «тварь падшая», хуже меня никого нет – как с этим быть?», я обычно отвечаю: «Это такая ступенька, чтобы мы поняли свою слабость, свою зависимость от Бога. А теперь давайте посмотрим, что апостол Павел нам говорит: я потрудился больше всех. Так что если вы трудитесь – радуйтесь своим успехам!»

Это как раз и есть новое христианство, где от старого христианства – только оболочка, содержание же самое что ни на есть смертоносное. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что если человек каждый день перебирает в памяти, что он сделал хорошего за минувший день, то это страшное дело. А преподобный Антоний Великий говорил, что если будешь думать о своих добрых делах, то станешь жилищем бесов: «Не будь славолюбив и в сердце своем не держи самовосхваления, говоря: «Я и то, и то сделал, в том и том преуспел». Такие помыслы дышат тщеславием, и кто ими набит, тот стал жилищем нечистых духов».

Ни один нормальный и духовно здоровый человек не будет говорить: «Я делаю много хорошего», потому что все наши добрые дела испорчены или тщеславием, или неразумным их исполнением, или еще какою-нибудь дрянью. Например, придет волонтер в детдом с детьми поняньчиться, а там на него нянечка наорет, волонтер взбесится, обругает ее, и весь вечер будет беситься – вот уже и растворил свое доброе дело злобой.

А это о том, кого отец Константин советует читать новоначальным: «Когда ко мне приходят люди и спрашивают, с чего начать свою христианскую жизнь, я предлагаю почитать митрополита Антония Сурожского – вот у него есть позитивное измерение. И не советую начинать со святых отцов».

Этот митрополит Антоний Сурожский уже научил погибшего нынешней зимой под колесами электрички алтарника Георгия Великанова читать молитву «Отче наш» задом наперед по прошениям, о чем тот и рассказал в своей статье, опубликованной на сайте Православие.ру 25 января 2018 года. А молитву «Отче наш» задом наперед по прошениям читают сатанисты – я сама это слышала, когда смотрела документальный фильм Юрия Воробьевского «Ведьмы вернулись».

Многих других людей митрополит Антоний научил другим нехорошим делам. Вот что пишет архимандрит Рафаил (Карелин) о книге митрополита Сурожского «Школа молитвы»: «Это экуменическая книга, где все смешано и перетасовано: фрагменты из наставлений православных подвижников, медитации, ссылки на католическую традицию молитвы, с прибавлением своего собственного, либерально-экуменического опыта – и все преподносится внешне в красивой оболочке, с сентенциями, рассчитанными на эффект. Надо сказать, что митрополит Антоний прошел путь духовной инволюции, до той ступени, и такого либерально-материалистического мироощущения, что неоднократно высказывал мысль, что если медицина диагностирует подозрение на болезнь плода, то его лучше убить, чем оставить жить калекой. Это – жуткое абсолютизирование земной жизни и игнорирование самого главного – вечной жизни; это языческий культ «здорового тела», с забвением о душе, который заставлял древних спартанцев и римлян убивать больных младенцев. Когда родители решались по-христиански терпеть болезни своего ребенка, то митрополит Антоний вместо приветствия и пастырского благословения на такое дело, назвал это «родительским эгоизмом», и обвинил их в том, что они хотят иметь ребенка во чтобы-то не стало, даже обрекая его на болезнь. Об этом вы можете прочитать в беседе митрополита Антония со священником Гаккелем. В беседе со студентами Московской Духовной Академии митрополит заявил, что можно спастись без Христа. Какому же богу он молился и учит молиться?»

Я думаю, что не надо никому объяснять, что медитации приводят к беснованию, католический образ молитвы – к прелести, а аборты – к отправке душ нерожденных младенцев в ад.

Алла Тучкова, журналист

Об авторе

Духовный мир всегда сопровождает человека вне зависимости, верит он в него или нет. Если не верит, то с большей вероятностью он позволяет бесам управлять своей жизнью и становится безвольным, расслабляя силу духа. Взаимодействие ангелов и басов — это война, которая ведётся не пассивно с подачки Творца, который попускает дьяволу раздражать людей и указывает ангелам помогать духовному росту человека, а с произволения самого человека. Простая вера тут не поможет — нужна постоянная бдительность и упражнения в духовной жизни, как чисто религиозные, так и вообще работа ума в отношении выявления нужных знаний и принятия обдуманных решений.

Так что можно сказать, что книга священника Константина Пархоменко плоха. Это не духовная литература как таковая: она не направит на путь спасения, не побудит работать над собой, не укажет направление в сторону Царства Божьего, хоть и упомянет о нем несколько раз. По-хорошему, это сборник баек, почти что анекдотов о том, как великие и малые подвижники имели опыт общения с Ангелами и ангелами (то бишь бесами). Понятно, что все описываемое — не вымышленные истории, а окружающая нас реальность, но только единственный рассказ из всей книги заставил меня поверить, что автор действительно серьёзно относится к материалу, который насобирал и скомпилировал в своём труде. Это как раз была история собственного опыта, в котором дьявол напомнил автору, что далеко не глуп, открыто обнажая бесовские силы. Глуп человек, который с любопытством лезет в чан с кипятком, потому что в очередной раз на нем поменяли этикетку на отвечающую духу времени: не бесы, а неизученность природные аномалии, например.

В целом, книга даёт обширный экскурс в мир проявления духовных сил. Проблема только в том, что акцент сделан на материальное их проявление, хоть и связанное с чисто духовной жизнью или остающееся невидимым. В результате замыливается тема чисто духовного совершенствования, как будто без видений и физических ощущений можно о мире Ангелов и бесов можно не думать. Книга превращается в доказательство того, что они существуют, но даже в историях об их целях и путях взаимодействия с людьми важнее оказываются бытовые чудеса, а не вопрос духовного роста. Вера сводится к вере в Сущего и сотворенное Им сущее.

Как напоминание, очень неплохо — прям для протестантов, у которых от Предания ничего нет, а хотелось бы. Для верных — так себе. Конечно, сказано много нужных вещей, связанных с истолкованием мест Писания, касающихся дьявола, приведены хорошие отрывки из Отцов Церкви и трудов подвижников… Результат же представляет из себя очень легкую популяризированную теорию — научпоп от православия. К тому же мне очень не понравился момент обращения с великой агиасмой как с волшебным зельем, определяющим бесноватых среди сумасшедших. Ещё пару страниц назад автор сказал, что дар экзорцизма дан не каждому, и, чтобы изгонять бесов именем Христовым, требуется и самому подвязаться в вере, а затем берутся материалы каких-то левых исследований, связанных с эпизодами уверовавших врачей. Как и вплетенные в книгу истории протестантского опыта взаимодействия с духовным миром, считаю все это неуместным. Пусть их опыт остаётся при них, каким бы похожим на православный он ни был. Люди, далёкие от понимания Тайны и Таинства, всегда открыты для лжи и лукавства. Подобный экуменизм играет деструктивную роль для Церкви.

Оставив комментарий для фильма о полтергейстах, автор в результате разочаровался, что мнение представителя Церкви растворилось в более популярной позиции о том, что мир духовный — мир энергетический, который ещё предстоит изучить. Вывод пугающий, потому что лживый, типичный объективный вывод. Из книги Пархоменко об Ангелах и бесах без развитого духовного зрения объективно тоже выносится совсем не то, что, в угоду всестороннего охвата темы, смешало истину с лукавством.

Биография • Зачем пастырю нужен свой интернет-сайт?
Молитва о близких
БЛОГ • Страница в ВК • Страница в FB • Гостевая книга

От любви Божией человек может отлучить себя только сам, сознательной богоборческой и греховной жизнью.
Священник Константин Пархоменко

В основе христианства лежит не сумма каких-то отвлечённых знаний, но живой опыт общения с Богом как с Отцом Небесным.
Священник Константин Пархоменко

Вере в Бога вообще нельзя научить, приведя ряд формул или пунктов, как учат физике или математике. Что же можно?.. Можно вступить в диалог с душой ученика и пойти с ней рядом в поисках смысла и Бога. И только тогда возможно обрести Бога.
Священник Константин Пархоменко

Православие интересно для ребенка. Оно интересно не только разукрашенным храмом, завораживающим обрядом, необычными одеждами, пением и проч. Православие интересно самим учением, ведь оно учит о том, что духовный мир – это такая же реальность, как и мир наш, земной, и этот духовный мир – рядом, просто он невидим.
Священник Константин Пархоменко

Христианин – это не просто теоретически верующий человек. Это человек, который находится в благодатном, говоря более понятным современным языком – энергетическом единении с Богом.
Священник Константин Пархоменко

Ну вот я понял, что грешный и падший – а что дальше?

В Церкви человек находит целое направление: он грешник, раб и червь

– Начиная разговор, хотелось бы первым делом услышать от психолога, что такое «здоровая самооценка»?

Елизавета Пархоменко. Фото: azbyka.ru

Елизавета Пархоменко: Мне кажется, мнение психолога не будет сильно отличаться от мнения пастыря. Если в двух словах, то самооценка – это то, как я воспринимаю себя. Однако нельзя относиться каким-то образом к себе в отрыве от других людей и от всего мира. То, как я отношусь к себе, связано с тем, как я отношусь к ближним и дальним людям, как я их оцениваю и как выстраиваю взаимоотношения с ними. Поэтому говорить отдельно о самооценке как таковой не совсем правильно.

Себя можно воспринимать в том числе и в отношениях с Богом – это крайне важно для верующего человека. Тем более, что Бог – для нас родительская фигура. И это непосредственно связано с самооценкой, с восприятием себя в мире. Все это – важная часть нас, которая закладывается в детстве. И то, как человек себя воспринимал и формировался в отношениях с родителями, будет очень сильно влиять на то, как он видит себя в отношениях с Богом и что в дальнейшем выберет в религии – сознательное бегство от мира или созидание чего-то доброго в окружающей действительности.

Когда приходят люди на консультацию, это становится особенно очевидно: у человека как будто закрыты глаза на одну часть веры, а другое, то, что откликается в нем, можно сказать, в связи с его самооценкой, он охотно принимает.

Я не люблю, когда говорят про высокую или низкую самооценку. Для того, чтобы она была здоровой и адекватной, важно просто ощущать себя ценным. Это глубоко христианская мысль – человек ценен сам по себе.

Однако очень мало кто может сказать: «Я хороший просто потому, что я есть. Я живу и радуюсь, потому что для этого был создан Богом». Подобное чувство испытывают лишь единицы.

Для того, чтобы человек мог однажды это сказать, у него в детстве должна быть фигура взрослого, который и себя ценит, и целиком принимает малыша, который родился. По сути – это залог дальнейших нормальных отношений с миром и с самим собой. Но, к сожалению, такое восприятие себя встречается редко в нашем поколении, тех, кому сейчас от 35 до 45. Мы выросли часто с огромным чувством вины и стыда, – это то, с помощью чего нами управляли, причем невольно, ведь наши родители тоже имели не лучший опыт.

Обычно люди на консультациях говорят: «Я какой-то не такой и делаю все неправильно, я должен стать другим, чтобы нравиться своим родителям». Человек с этим живет, вырастает, и это так глубоко и болезненно в нем укореняется, что потом он считает, будто заслуживает только наказания. Он приходит в Церковь и тут находит для себя целое направление, ворох молитв о том, что ты плохой, раб, червь, Господь тебя накажет.

На определенном этапе это полезно и необходимо, но со временем, когда происходит духовный рост, человек постепенно начинает переходить от положения раба к другим состояниям – наемника, а в итоге – сына. А многие в этом состоянии застревают, и тогда страдают окружающие, ведь если я – плохой, значит, и все вокруг – тоже плохие. Это закономерность. Низкая самооценка всегда связана с обесцениванием других людей, даже если внешне декларируется противоположное.

Ну вот я поняла, что грешная, падшая – а что дальше

– Отец Константин, а какие параллели с самооценкой можно привести из религиозного опыта?

Священник Константин Пархоменко. Фото: azbyka.ru

Священник Константин Пархоменко: Вообще, надо отметить, что у нас в Православной Церкви очень сильно разработано монашеское направление духовности, которое подразумевает осознание себя как человека недостойного и грешного. Но это только одна сторона монеты. Самая правильная диалектика обозначена в оде Державина «Бог»: «Я царь – я раб – я червь – я бог!» Это значит, что в человеке есть и низкое, и высокое. Так как наше богослужение и молитвы создавались монахами, вот эта негативная сторона «я раб – я червь» преобладает. И человек, который приходит в Церковь со своими комплексами и низкой самооценкой, получает этого с избытком.

Проблема в том, что у нас духовность мирян, мирских людей практически не развита. Как мы, например, не имеем стройного учения о браке христианском, – ну что могут по этому поводу сказать даже святые отцы, но монахи, аскеты, подвижники, которые реально не воспитывали детей? – так же не очень разработана система социального отношения человека к миру и к себе. Вот этого негативного аспекта много – «я плохой», а позитивного – «каким я должен быть, чтобы стать хорошим, что нужно делать», – этого недостаточно. Это мы можем почерпнуть в Евангелии, в Посланиях апостола Павла, в раннехристианской литературе, но не в монашеской, которая по преимуществу, повторю, сформировала нашу духовность.

И когда молодые люди приходят в церковь, сначала это их привлекает, а потом они же мне говорят: «Отец Константин, ну вот я поняла, что грешная, падшая, плохая и так далее. Ну а дальше что? Выход-то какой? Где тексты, где молитвы, в которых будет что-то позитивное утверждаться, что будет меня мотивировать к другой жизни?»

Я говорю: «Читайте Священное Писание, там всё есть». Потому что Священное Писание сформировалось до всей этой монашеской духовности, до негативного аспекта. Так что, действительно, человек может «застрять» в этом состоянии, осознавая себя «тварью дрожащей», и самооценка у него всегда будет низкой.

– Означает ли это, что самооценка у монашествующих и мирян должна быть разной?

Священник Константин Пархоменко: В идеале должно быть так: человек приходит в монашество от негатива, а потом достигает совершенно другой степени духовности. Почему монахи уходят от мира? Не потому, что они лучше, а потому, что считают себя хуже всего мира. Они уходят, молятся, каются в своих грехах, ищут связь с Богом и строят с Ним отношения. После этого монах возвращается в мир уже на новом витке и приносит что-то позитивное.

Как, скажем, отец Паисий Святогорец, который сначала лет тридцать был отшельником, и никто про него ничего не знал, затем он вернулся и вел самую что ни на есть активную деятельность – окормлял мирян, тысячи и тысячи людей, строил монастыри и так далее.

Призвания монаха и мирского человека – различны. Мирянин тем более должен занимать активную жизненную позицию.

Повторю: читайте Священное Писание и Послания апостола Павла. Все это сформировалось в здоровых, так сказать, условиях, когда Христос приходит на землю и посылает Своих учеников, чтобы они мир меняли, преображали. Ведь никто не скажет, что апостол Павел не обладал активной жизненной позицией. Он знал языки, был блестяще образован.

Я вспоминаю эпизод из Книги Деяний, как однажды саддукеи с ним поругались, после чего римский офицер пришел арестовать апостола Павла и тот заговорил с ним на таком чистейшем правильном красивом греческом языке, что офицер в изумлении воскликнул: «Ты так говоришь по-гречески?!» То есть он думал, что это какие-то иудейские разборки, и вдруг он видит человека абсолютно интеллигентного, открытого.

Апостол Павел путешествовал, у него было много миссионерских приключений, часто грустных, часто интересных. И он был трезв в своей самооценке, у него она не была, как мы сейчас говорим, заниженной. Он сам говорил: «Я потрудился больше всех». Потому что апостол Павел принадлежал к той античной домонашеской традиции, где главным критерием считалось разумное отношение к себе. Не заниженное, а адекватное.

Когда ко мне приходят люди и говорят: «Батюшка, я делаю много хорошего, но в разных текстах все время встречаю, что я “тварь падшая”, хуже меня никого нет – как с этим быть?», я обычно отвечаю: «Это такая ступенька, чтобы мы поняли свою слабость, свою зависимость от Бога. А теперь давайте посмотрим, что апостол Павел нам говорит: я потрудился больше всех. Так что если вы трудитесь – радуйтесь своим успехам!»

Священник Константин Пархоменко с Елизаветой Пархоменко. Фото: eparhia-saratov.ru

Читайте современных подвижников

Елизавета Пархоменко: Я бы хотела тут добавить вот что. Если вспоминать ранних святых отцов, то они говорили, что человек – это животное, которое призвано стать богом. Это высокая планка, но это и очень трезво. Потому что человек может двигаться как в одну сторону, так и в другую. Но, конечно, никто не говорит, что он – Бог с большой буквы.

А если посмотреть на древние религии, то там человек – либо воплощенное божество (вспомним императоров), либо разница между тем и этим миром такая колоссальная, что ее никогда ни при каких обстоятельствах не преодолеть. То есть, по сути, их можно назвать религиями неадекватной самооценки. А вот христианство приносит нечто совершенно новое. «Возлюби ближнего как самого себя» – это же прямое указание на ценность себя самого как личности.

Христианство пришло, окунулось в ветхозаветный мир и начало постепенно свою работу с тем, что есть, с людьми, которые жили в тех жестких условиях. Нужно понимать, что вся монашеская традиция – это все-таки еще и традиция той культуры, того времени. Даже в средние века люди еще были другими, и христианство их понемногу меняло. Поэтому когда сейчас мы говорим, что какие-то молитвы нам не так уж и нравятся, не так уж и откликаются – так это как раз и есть результат той работы, которая проделана в том числе монашеством.

Пройдя этот долгий путь, мы снова можем вернуться к истокам. То же самое касается, например, практики частого Причастия. Иоанн Кронштадтский начал, а Шмеман, наверное, активнее всех стал возвращать это отношение к Евхаристии, которое было у ранних христиан. И мы сейчас говорим примерно о том же.

Священник Константин Пархоменко: Дело в том, что в средние века именно эта монашеская ориентация на то, чтобы человек осознал себя плохим, была очень важна. Потому что люди действительно часто несли на себе звериный образ. Люди и сейчас-то, если честно, не всегда соответствуют высокой планке, замыслу Божию о них. Но, тем не менее, мне кажется, что человек сегодня стал как-то порядочнее и нравственнее. Этичнее, чем был тысячу лет назад.

Я глубоко убежден, что сейчас, в XXI веке, мы должны «переоткрыть» для себя христианство.

Потому что в том формате, в котором оно еще сто лет назад работало, сегодня оно уже пробуксовывает – не удовлетворяет людей активных и целеустремленных, которые хотят идти как воины Христовы в мир, чтобы нести что-то позитивное. У нас нет святоотеческих творений, которые мотивировали бы людей так действовать, так поступать. Что мы можем посоветовать?

Современных подвижников, начиная с отца Иоанна Кронштадтского, целый сонм новомучеников, которые занимали активную позицию, уже упомянутого нами преподобного Паисия Святогорца. Когда ко мне приходят люди и спрашивают, с чего начать свою христианскую жизнь, я предлагаю также почитать митрополита Антония Сурожского – вот у него есть позитивное измерение. И не советую начинать со святых отцов.

– Может быть, такая ситуация сложилась из-за того, что в своих молитвах люди передавали свой покаянный опыт, а то, что было, как вы говорите, позитивное – оставалось уже «за кадром»?

Священник Константин Пархоменко: Ну, вот я – человек активный. Говорю это адекватно, без похвальбы, во славу Божию, это Господь таким меня создал, и родители потрудились. Но когда я читаю покаянные молитвы – они меня не удовлетворяют. То есть я чувствую, что для меня лично – это фальшь. Вот это постоянное сравнение себя с прахом и пеплом, «яко свиния в калу лежу» – для меня это необъективно, я не считаю себя свиньей, лежащей в калу. Где вот эта мотивация? Я ее черпаю в Священном Писании.

Конечно, когда я пришел к вере, можно сказать, с завышенной самооценкой, нагловатый, самоуверенный такой комсомолец, то для меня все эти покаянные мотивы были очень важны, они меня отрезвили. Это был как ушат холодной воды. Но потом в нас происходит какая-то работа, мы до чего-то дорастаем, двигаемся дальше, мы просто не можем вращаться все время на одном уровне.

Елизавета Пархоменко: Я тоже вспоминаю, что в какой-то момент у меня лично произошел переход на любимые молитвы, в общем-то очень древние, как Акафисты Божией Матери и Иисусу Сладчайшему, которые несут позитивный компонент. Еще можно привести в пример молитву Оптинских старцев.

И это не значит совершенно, что я себя считаю какой-то внутренне очень хорошей. Когда восстанавливается более или менее зрелое, трезвое отношение к себе и окружающему миру, ты начинаешь понимать, что все так, как есть, ты растешь.

Светские люди чаще имеют завышенную самооценку, а церковные – заниженную

– Если посмотреть на наших современников, можно сделать вывод, что у многих людей есть проблемы с самооценкой. И если все закладывается в детстве, в семье, становится понятнее, почему так – не все родители представляют, как правильно воспитывать детей, а сколько у нас неполных, разрушенных семей…

Елизавета Пархоменко: На мой взгляд, сейчас не самое плохое время. Наше поколение, как я вижу, гораздо лучше относится к своим детям. А вот наши родители и их родители – там, конечно, все было совсем плохо. И это не их вина, это просто результат исторических событий. То есть война и годы правления советской власти не могли не дать своих результатов. Чем больше душевных травм, тем больше это сказывается на детях.

Если в блокаду малыши с несчастными лицами – я видела эти фотографии – бродили по улицам под обстрелом и не знали, что будет завтра с ними и их родителями, то, конечно, сложно говорить о какой-то нормальной самооценке. Представляете, что это такое, когда родители говорят: сиди тут, иначе тебя съест сосед? Они должны были реально запугивать детей, чтобы сохранить им жизнь. В принципе, в таких условиях было не до отзывчивости, лишь бы выжить.

Священник Константин Пархоменко с Елизаветой Пархоменко и детьми. Фото: VK

– Как вы думаете, сейчас чаще встречается завышенная или заниженная самооценка? И от чего это зависит?

Елизавета Пархоменко: На самом деле это одно и то же. То, что принято называть «завышенной самооценкой» – это компенсация низкой самооценки. Если человек всем своим видом показывает, что он «крутой» – это сто процентов какие-то компенсаторные вещи, внутри он себя ощущает совершенно не ценным и очень испуганным.

Нужно, чтобы было восприятие себя и другого как ценного. Но достигнуть этого сложно. И в этом смысле может помочь Церковь. Потому что если ты растешь личностно, в тебе это восприятие постепенно меняется. Меняются отношения с родителями, с другими людьми, меняется отношение к себе и к Богу. Но бывает, что какие-то глубокие внутренние повреждения остаются до конца жизни.

Священник Константин Пархоменко: Вообще, по моим наблюдениям, светские люди чаще имеют завышенную самооценку, а церковные – заниженную. Есть определенный слой бабушек-старушек, которые, видимо, настолько глубоко повреждены были своей жизнью, что так и вращаются на одном каком-то обрядовом уровне, для них Церковь – это ковчег, в котором они могут укрыться и тихонечко, не высовываясь, плыть. Для них это – микромир со своим микроклиматом, в котором они себя комфортно чувствуют и так живут, боясь лишний раз нос высунуть. Все светское их пугает.

Я в нашем соборе 18 лет служу, и есть старушки, с которыми я постоянно работаю, исповедую их, проповедую им, но вижу, что дело не сдвигается с мертвой точки. Как им было плохо, одиноко, грустно, так и осталось. То есть это очень глубокие повреждения. А что касается людей молодых и среднего возраста, которые приходят в Церковь, чтобы себя найти, то эти, как правило, дозревают до понимания того, что они – великая ценность в очах Бога.

Елизавета Пархоменко: Я бы добавила, что если есть этот поиск, то человеку, травмированному в детстве не очень хорошим к себе отношением, религия может помочь. Потому что, если у него не было добрых, хороших, принимающих родителей, то по мере пребывания в Церкви он открывает для себя Бога, Который его любит и ценит. Вот это знание, что у тебя есть Высший Родитель, даже на чисто психологическом уровне не может не помогать расти. А мы верим, что еще и мистический элемент есть – благодать Божия, которая меняет человека.

Священник Константин Пархоменко. Фото: Дмитрий Терентьев

Самый правильный вариант – самому стать святым

Священник Константин Пархоменко: Очень важно, действительно, признавать свою немощь, свою падшесть, но, осознав это и поработав с этим, переходить на следующий уровень и спрашивать себя: что я могу сделать, как воин Христов, как человек, в этом мире призванный к активному сотрудничеству с Богом.

Нам необходимо, чтобы были написаны современные жития.

Почему мы так любим, например, отца Иоанна Кронштадтского? Потому что он был предельно честен в своих дневниках. Это не какой-то лубочный персонаж. Это человек со своими метаниями, поисками, падениями, соблазнами.

Но который каждый день вставал, отметал это и шел дальше. Это был реальный человек, такой же, как мы, который работал над собой каждый день.

– Помимо храма, есть ли какие-то практические советы из области психологии для тех, кто чувствует, что у него с самооценкой что-то не так?

Елизавета Пархоменко: Это глубокая и серьезная внутренняя работа. Таких упражнений, чтобы «делай раз – делай два» и у тебя все изменится, конечно, не существует. Иначе все было бы слишком просто. Это выстраивание взаимоотношений с близкими, с родственниками, с друзьями, с миром. Как и в духовной жизни – это долгий и непростой путь.

Священник Константин Пархоменко: Многие не хотят над собой работать. Меня порой это поражает как пастыря. Приходят люди: в семье нет мира, супруги ссорятся, чужими друг для друга стали, полное взаимонепонимание. Я говорю: приходите оба, давайте работать. Нет, вы нам скажите, какую молитву почитать.

– Если видишь, что кто-то из близких страдает от низкой самооценки, можно ли как-то человеку помочь?

Елизавета Пархоменко: Только если вас об этом просят. В остальных случаях лучше не вмешиваться. Если, на ваш взгляд, кто-то из членов семьи страдает от низкой самооценки, не надо его «срочно спасать» и что-то там внутри «подкручивать».

Священник Константин Пархоменко: Психологи вообще никого к себе не тянут, они считают, что только когда ты дозрел и сам попросил о помощи, тогда что-то можно сделать. В Православной Церкви все похоже, но чуть иначе: мы никого не тащим в веру, но мы свидетельствуем. Величественные храмы своим видом, колокола, проповеди священников – все это зовет человека к изменению его жизни. Но обращать кого-то насильно мы не собираемся.

Елизавета Пархоменко: Есть глубоко святоотеческая мысль о том, что «спасись сам – и вокруг спасутся тысячи». То есть надо заниматься прежде всего собой.

Священник Константин Пархоменко: Но это очень тяжело. Хотя самый правильный вариант – самому стать святым, и люди вокруг тебя, увидев твое сияние, потянутся и захотят подражать тебе.

Елизавета Пархоменко: Мне кажется, тут даже не нужно сияния, просто люди увидят нормального, трезвомыслящего человека, который потихонечку меняется, который с юмором относится к своим странностям, и этот пример на них положительно подействует.

– Как вы считаете, можно ли сказать, что самооценка – это любовь к себе?

Священник Константин Пархоменко: Я бы сказал по-другому.

Это не любовь к себе, а принятие себя. И взгляд на себя – адекватный, честный. Посмотреть на себя без Церкви так очень сложно. Потому что современный мир говорит человеку, что то состояние, в котором он находится, по сути, падшее – это нормально.

Примирись с этим и живи дальше.

Так, есть психологи, которые помогают своим клиентам избавиться от чувства вины перед супругами, если у них любовник или любовница. Изменникам говорят – это нормально, прими себя таким, какой ты есть. Таким путем прийти к здоровой самооценке практически невозможно. А церковный вариант – когда человек воспринимает себя через призму замысла Божия о нем, через то, каким он должен стать. И видит свое абсолютное несовершенство. И начинает сначала очищаться от старой чешуи вот этими жесткими вещами – «яко червь на навозе».

Так что хорошо, когда есть такое отрезвление. Оно позволят сначала хотя бы немного смириться, что дает более трезвый взгляд. А после этого начинается процесс постепенного восхождения.

Елизавета Пархоменко: На мой взгляд, чувствовать себя по-настоящему ценными мы можем только в отношениях с Богом. Христианство – это безусловно религия высокой ценности человека. Часто мы приходим в храм без этого понимания в силу своей личной истории жизни. Но Церковь дает нам возможность дорасти до здорового отношения к себе. Этого не надо пугаться, это хорошо, это правильно.

Беседовала Ксения Вохминцева

…И потом стали то оттуда, то отсюда доноситься до меня вот эти вот знаки, слухи, сведения о том, что действительно вокруг отца Глеба спланирована какая-то огромная кампания, которая стоила каким-то людям больших денег. Потом, когда я знакомился с материалами дела — я не буду вам рассказывать, что там, в этих материалах дела, написано, это отдельный вопрос, — всплывало то же: что отец Глеб влез в тему борьбы с наркоманией, а это очень дотируемая финансово область, и есть люди, которые контролируют так называемую борьбу с наркоманией, и новый конкурент на этом поле им был не нужен».
Обращают внимание одни и те же фразы в защиту Грозовского, что у него, что у Е.К. Никифорова и других поддержантов: очернение Церкви, бросить тень, спланированная акция, ребёнок в рясе (типа не отвечающий за свои поступки?), слухи о заказе и т.д. Но даже после вынесения приговора Пархоменко не угомонился, продолжая защищать преступника.
31.01.2018 на радио «Град Петров» Пархоменко сказал (с 4:00), что обвинение шито белыми нитками, на неудобные вопросы адвокатов о подтасовках нет ответов, девочки не давали свидетельские показания, а самого отца Глеба во время указанного эпизода не было в стране. Пархоменке компетентные люди сказали, что шумиху поднимать не нужно, потому что подали на апелляцию. Он знаком с материалами дела, и всё состряпано, но кому это нужно не ясно. Не верил раньше и не верит сейчас в виновность осуждённого Грозовского.
Сразу видно, это крупный специалист по уголовному праву, каким-то образом ознакомившийся с материалами закрытого уголовного дела. Само собой, вопрос о бизнесе Грозовского с сектантами-неохаризматами обойдён.
Учитывая вышеизложенное, считаю необходимым уделить внимание личности самого Пархоменко.
Год рождения 1974.
Духовное образование есть, светское непонятно, то ли есть, то ли нет. Жена семейный психолог, к которой от приглашает всех желающих. Женат, 4 детей. Пятая девочка, которую сайты причисляют к детям Пархоменко, на самом деле не родная, её взяли по договору опеки в 2000 году, когда ей было 7 лет, а родной дочери, Ульяне, в то время было 3 года. Пархоменко в интервью милосердию.ру писал, что приёмная Катя часто ссорилась с ними и убегала к бабушке, но сейчас она уже взрослая и всё нормализовалось.

Вконтакте у него сотни фотографий в роли заботливого папы, десятки фоток с богослужений, с воздетыми горе руками и одухотворённым выражением лица. У него несколько десятков «духовных чад», как сказал в том же видео.
Ведёт бурную деятельность по посеву духовного и богословского, о качестве которой мне судить сложно, в виду собственной ничтожности, а также потому, что не в силах продираться сквозь пучину словесного поноса. Пархоменко — специалист не только по уголовному праву, богословию и существованию внеземных цивилизаций, но даже по вопросам оживления сексуальной жизни: