Церковный раскол XVII века на Руси и старообрядчество

В 1652 году митрополит Никон был избран в патриархи. Он вступил в управление русской церковью с решимостью восстановить полное согласие ее с греческой церковью, уничтожив все обрядовые особенности, которыми первая отличалась от последней. В сознании этого долга патриарх Никон приступил к исправлению русских богослужебных книг и церковных обрядов по греческим образцам. В 1653 году перед великим постом им был разослан указ о том, сколько следует класть земных поклонов при чтении великопостной молитвы святого Ефрема Сирина (четыре вместо 16), предписывая также креститься тремя перстами. Затем предметом его критики стали русские иконописцы, которые отступили от греческих образцов в писании икон и применяли приемы католических живописцев. Далее он ввел вместо древнего одноголосного пения многоголосное партесное, а также обычай произносить в церкви проповеди собственного сочинения — в древней Руси видели в таких проповедях признак самомнения. Никон сам любил и умел произносить поучения собственного сочинения.

Также на богослужении вместо пения «Аллилуйя» два раза было велено петь три раза. Вместо обхождения храма во время крещения и венчания по солнцу было введено обхождение против солнца. Вместо семи просфор на литургии стали служить на пяти. Вместо восьмиконечного креста стали употреблять четырехконечный и шестиконечный. По аналогии с греческими текстами вместо имени Христа Исус в новопечатных книгах патриарх приказал писать Иисус. В восьмом члене Символа веры («В Духа Святаго Господа истинного») убрал слово «истинного».

Нововведения были одобрены церковными соборами 1654-1655 годов. В течение 1653-1656 годов на Печатном дворе выпускались исправленные или вновь переведенные богослужебные книги.

Недовольство населения вызвали насильственные меры, с помощью которых патриарх Никон вводил в обиход новые книги и обряды. Первыми за «старую веру», против реформ и действий патриарха выступили некоторые члены Кружка ревнителей благочестия. Протопопы Аввакум и Даниил подали царю записку в защиту двоеперстия и о поклонах во время богослужения и молитв. Затем они стали доказывать, что внесение исправлений по греческим образцам оскверняет истинную веру, так как греческая церковь отступила от «древлего благочестия», а ее книги печатаются в типографиях католиков. Иван Неронов выступил против усиления власти патриарха и за демократизацию церковного управления. Столкновение между Никоном и защитниками «старой веры» приняло резкие формы. Аввакум, Иван Неронов и другие противники реформ подверглись жестоким преследованиям. Выступления защитников «старой веры» получили поддержку в различных слоях русского общества, начиная от отдельных представителей высшей светской знати и заканчивая крестьянами. В народных массах живой отклик находили проповеди расколоучителей о наступлении «последнего времени», о воцарении антихриста, которому якобы уже поклонились царь, патриарх и все власти и выполняют его волю.

Большой московский Собор 1667 года анафематствовал (отлучил от церкви) тех, кто после многократных увещеваний отказался принять новые обряды и новопечатные книги, а также продолжал ругать церковь, обвиняя ее в ереси. Собор также лишил Никона патриаршего сана. Низложенный патриарх был отправлен в заточение — сначала в Ферапонтов, а затем Кирилло Белозерский монастырь.

Увлекаемые проповедью расколоучителей многие посадские люди, особенно крестьяне, бежали в глухие леса Поволжья и Севера, на южные окраины Русского государства и за границу, основывали там свои общины.

С 1667 по 1676 год страна была охвачена бунтами в столице и на окраинах. Затем с 1682 года начались стрелецкие бунты, в которых раскольники играли немаловажную роль. Раскольники совершали нападения на монастыри, грабили монахов, захватывали церкви.

Страшным последствием раскола явились гари — массовые самосожжения. Самое раннее сообщение о них относится к 1672 году, когда в Палеостровском монастыре совершили самосожжение 2700 человек. С 1676 по 1685 год, по документально зафиксированным сведениям, погибли около 20 000 человек. Самосожжения продолжались и в XVIII веке, а отдельные случаи — в конце XIX века.

Главным результатом раскола явилось церковное разделение с образованием особой ветви православия — старообрядчества. К концу XVII — началу XVIII века существовали различные течения старообрядчества, получившие названия «толков» и «согласий». Старообрядчество разделилось на поповщину и беспоповщину. Поповцы признавали необходимость духовенства и всех церковных таинств, они были расселены в Керженских лесах (ныне территория Нижегородской области), районах Стародубья (ныне Черниговская область, Украина), Кубани (Краснодарский край), реки Дон.

Беспоповцы жили на севере государства. После смерти священников дораскольного рукоположения они отвергали священников нового поставления, поэтому стали называться беспоповцами. Таинства крещения и покаяния и все церковные службы, кроме литургии, совершали избранные миряне.

Постепенно большинство старообрядческих согласий, особенно поповщина, утратило оппозиционный характер по отношению к официальной церкви. В 1800 году часть старообрядцев поповцев пошла на соглашение с официальной церковью. Сохранив свою обрядность, они подчинились местным епархиальным архиереям. Поповцы, не пожелавшие идти на примирение с официальной церковью, создали свою церковь. В середине XIX века они признали своим главой находившегося на покое боснийского архиепископа Амвросия, который центром старообрядческой организации сделал Белокриницкий монастырь (ныне территория Черновицкой области, Украина). В 1853 году была создана Московская старообрядческая архиепископия, ставшая вторым центром старообрядцев Белокриницкой иерархии. Часть общины поповцев, которые стали называться беглопоповщиной (они принимали «беглых» попов — перешедших к ним из православной церкви), не признала Белокриницкую иерархию.

Вскоре в России были учреждены 12 епархий Белокриницкой иерархии с административным центром старообрядческим поселением Рогожское кладбище в Москве.

До 1685 года правительство подавляло бунты и казнило нескольких вождей раскола, но специального закона о преследовании раскольников за веру не было. В 1685 году при царевне Софье был издан указ о преследовании хулителей Церкви, подстрекателей к самосожжению, укрывателей раскольников вплоть до смертной казни (одних через сожжение, других мечом). Прочих старообрядцев приказано было бить кнутом, и, лишив имущества, ссылать в монастыри. Укрывателей старообрядцев «бить батогами и, поеле конфискации имущества, тоже ссылать в монастырь».

Во время гонений на старообрядцев был жестоко подавлен бунт в Соловецкой обители, во время которого в 1676 году погибли 400 человек. В Боровске в заточении от голода в 1675 году погибли две родные сестры боярыня Феодосия Морозова и княгиня Евдокия Урусова. Глава и идеолог старообрядчества протопоп Аввакум, а также священник Лазарь, диакон Феодор, инок Епифаний были сосланы на Крайний Север и заточены в земляную тюрьму в Пустозерске. После 14 лет заточения и пыток они были заживо сожжены в срубе в 1682 году.

Патриарх Никон уже никакого отношения к гонениям на старообрядцев не имел — с 1658 года до кончины в 1681 году он находился сначала в добровольной, а затем в вынужденной ссылке.

В конце XVIII века сами раскольники стали предпринимать попытки сблизиться с церковью. 27 октября 1800 года в России указом императора Павла было учреждено единоверие как форма воссоединения старообрядцев с Православной церковью.

Старообрядцам, пожелавшим вернуться в синодальную церковь, было дозволено служить по старым книгам и соблюдать старые обряды, среди которых наибольшее значение придавалось двоеперстию, но богослужение и требы совершали православные священнослужители.

В июле 1856 года по указу императора Александра II полиция опечатала алтари Покровского и Рождественского соборов старообрядческого Рогожского кладбища в Москве. Поводом послужили доносы, что в храмах торжественно совершаются литургии, «соблазняющие» верующих синодальной церкви. Богослужения проводились в частных моленных, в домах столичных купцов и фабрикантов.

16 апреля 1905 года, накануне Пасхи, в Москву пришла телеграмма Николая II, разрешающая «распечатать алтари старообрядческих часовен Рогожского кладбища». На следующий день, 17 апреля, был обнародован императорский «Указ о веротерпимости» гарантировавший староверам свободу вероисповедания.

В 1929 году патриарший Священный Синод сформулировал три постановления:

— «О признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им»;

— «Об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию»;

— «Об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие».

Поместный Собор 1971 года утвердил три постановления Синода от 1929 года.

12 января 2013 года в Успенском соборе московского Кремля по благословению святейшего патриарха Кирилла была совершена первая после раскола литургия по древнему чину.

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

Церковная реформа Никона

НИКОН

После окончания Смутного времени, при Михаиле и Алексее Романовых во все внешние сферы жизни российской жизни стали проникать иноземные новшества: из шведского металла лили клинки, голландцы устраивали железоделательные заводы, бравые немцы-солдаты маршировали у Кремля, офицер-шотландец учил русских новобранцев европейскому строю, фряги разыгрывали спектакли. Некоторые россияне (даже царские дети), глядясь в венецианские зеркала, примеряли иностранные костюмы, кто-то завел обстановку, как в Немецкой Слободе…

Но затронута ли была душа этими новшествами? Нет, в большинстве своем русские люди оставались такими же ревнителями московской старины, «веры и благочестия», какими были их прадеды. Причем это были ревнители весьма самоуверенные, говорившие, что «Ветхий Рим пал от ересей. Второй Рим захватили безбожные турки, Русь — Третий Рим, который один остался хранителем истинной христовой веры!»

В Москву XVII в. власти все чаще звали «духовных учителей» — греков, но на них часть общества смотрела свысока: не греки ли малодушно заключили в 1439 г. во Флоренции унию с папой римским? Нет, другого чистого православия, кроме русского, нет и не будет.

В силу этих представлений русские не чувствовали «комплекса неполноценности» перед более ученым, умелым и живущим с большим комфортом иноземцем, однако опасались — как бы эти немецкие водовзводные машины, польские книги вместе со «льстивыми греками и киевлянами» не коснулись самих основ жизни и веры.

В 1648 г. перед свадьбой царя тревожились: Алексея «выучили по-немецки» и теперь он заставит бороду брить по-немецки, погонит молиться в немецкую кирху, — конец благочестию и старине, наступает конец света.

Царь женился. Отшумел соляной бунт 1648 года. Не все остались при головах, но при бородах все. Однако напряжение не спадало. Грянула война с Польшей за православных малороссийских и белорусских братьев. Победы вдохновляли, тяготы от войны раздражали и разоряли, простолюдины роптали, бежали. Напряжение, подозрительность, ожидание чего-то неминуемого росли.

И вот в такое время «собинный друг» Алексея Михайловича Никон, которого царь называл «избранным и крепкостоятельным пастырем, наставником душ и тел, возлюбленным любимцем и содружебником, солнцем, светящимся во всей вселенной…», ставший в 1652 г. патриархом, задумал церковные реформы.

ВСЕЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Никона целиком поглощала мысль превосходства духовной власти над светской, которая воплотилась в идею Вселенской церкви.

1. Патриарх был убежден, что мир разделен на две сферы: вселенскую (общую), вечную, и на частную, временную.

2. Вселенское, вечное, — важнее всего частного и временного.

3. Московское государство, как всякое государство, — это частное.

4. Объединение же всех православных церквей — Вселенская церковь — вот что ближе всего к Богу, что на земле олицетворяет вечное.

5. Все, что не согласуется с вечным, вселенским, должно быть упразднено.

6. Кто же выше — патриарх или светский правитель? Для Никона не существовало этого вопроса. Патриарх Московский — один из патриархов Вселенской церкви, следовательно, его власть выше царской.

Когда Никона упрекали в папизме, он отвечал: «За доброе отчего и папу не почитать?» Алексея Михайловича отчасти, видимо, захватывали рассуждения его властного «друга». Царь пожаловал патриарху титул «великого государя». Это был царский титул, и из патриархов его носил лишь дед самого Алексея — Филарет Романов.

Патриарх был ревнителем истинного православия. Считая первоисточниками православных истин греческие и старославянские книги (ибо оттуда взяла Русь веру), Никон задумал сравнить обряды и богослужебные обычаи московской церкви с греческими.

И что же? Новизна в обрядах и обычаях Московской церкви, почитавшей себя единственной истинно христовой церковью, была повсюду. Московитяне писали «Исус», а не «Иисус», служили литургии на семи, а не на пяти, как греки, просфорах, крестились 2 перстами, олицетворявшими Бога-отца и Бога-сына, а все прочие восточные христиане осеняли себя крестом 3 перстами («щепотью»), олицетворявшими Бога отца, сына и Святого духа. На Афоне одного русского монаха-пилигрима, между прочим, за двуперстное крещение едва не убили как еретика. И много еще расхождений нашел патриарх. В различных областях сложились местные особенности службы. Священный Собор 1551 г. некоторые из местных отличий признал как общерусские. С началом книгопечатания во второй половине XVI в. они получили широкое распространение.

Никон происходил из крестьян, и с крестьянской прямолинейностью он объявил войну отличиям Московской церкви от Греческой.

1. В 1653 г. Никон разослал указ, велевший креститься «щепотью», а также сообщавший, сколько земных поклонов правильно класть перед чтением знаменитой молитвы Святого Ефрема.

2. Потом патриарх обрушился на иконописцев, начавших использовать западноевропейские приемы живописи.

3. В новых книгах было велено печатать «Иисус», вводились греческие богослужебные обряды и песнопения по «киевским канонам».

4. По примеру восточного духовенства священники начали читать проповеди собственного сочинения, причем тон здесь задавал сам патриарх.

5. Русские рукописные и печатные книги по богослужению велели вести на просмотр в Москву. Если находили расхождения с греческими, то книги уничтожали, а взамен рассылали новые.

Священный Собор 1654 г. с участием царя и Боярской Думы одобрил все начинания Никона. Всех, кто пытался спорить, патриарх «сносил» с пути. Так, коломенский епископ Павел, возражавший на Соборе 1654 г., без соборного суда был лишен сана, люто бит, сослан. От унижений он сошел с ума и скоро умер.

Никон неистовствовал. В 1654 г. в отсутствие царя люди патриарха насильно вламывались в дома московских жителей — посадских, купцов, дворян и даже бояр. Они забирали из «красных углов» иконы «еретического письма», выкалывали образам глаза и носили изуродованные лики по улицам, читая указ, который грозил отлучением от церкви всем, кто пишет и хранит подобные иконы. «Неисправные» иконы жгли.

РАСКОЛ

Никон боролся с новшествами, думая, что они могут вызвать раздор в народе. Однако именно его реформы вызвали раскол, поскольку часть московского народа восприняла их как новшества, посягающие на веру. Церковь раскололась на «никонианцев» (церковная иерархия и большая часть верующих, привыкших подчиняться) и «старообрядцев».

Староверы прятали книги. Светские и духовные власти преследовали их. От гонений ревнители старой веры бежали в леса, объединялись в общины, основывали в глуши скиты. Не признавший никонианства Соловецкий монастырь находился в осаде семь лет (1668-1676), пока воевода Мещериков не взял его и не перевешал всех мятежников.

Вожди старообрядцев — протопопы Аввакум и Даниил, писали челобитные царю, но, видя, что Алексей не защищает «старину», объявили скорый приход конца света, потому что явился в Россию Антихрист. Царь и патриарх — «два рога его». Спасутся лишь мученики старой веры. Родилась проповедь «очищения огнем». Раскольники запирались в церквах целыми семьями и сжигали себя, чтобы не служить Антихристу. Старообрядчество захватило все слои населения — от крестьян до бояр.

Боярыня Морозова (Соковина) Федосия Прокопьевна (1632-1675) собирала вокруг себя раскольников, переписывалась с протопопом Аввакумом, посылала ему деньги. В 1671 г. она была арестована, но ни пытки, ни уговоры не заставили ее отказаться от своих убеждений. В том же году боярыню, закованную в железо, повезли в заточение в Боровск (этот момент запечатлен на картине В.Сурикова «Боярыня Морозова»).

Старообрядцы считали себя православными и не расходились с православной церковью ни в одном догмате веры. Поэтому патриарх звал их не еретиками, а только раскольниками.

Церковный Собор 1666-1667 гг. предал раскольников проклятию за непокорность. Ревнители же старой веры перестали признавать отлучившую их церковь. Раскол не преодолен и по сей день.

Жалел ли Никон о содеянном? Быть может. В конце своего патриаршества в беседе с Иваном Нероновым, бывшим вождем раскольников, Никон бросил: «и старые и новые книги добры; все равно, по каким хочешь, по тем и служишь…»

Но церковь уже не могла уступить непокорным мятежникам, а те уже не могли простить церковь, посягнувшую на «святую веру и старину».

ОПАЛА

А как сложилась судьба самого Никона?

Великий государь патриарх Никон искренне верил, что его власть выше царской. Отношения с мягким и уступчивым — но до известного предела! — Алексеем Михайловичем становились напряженными, пока, наконец, обиды и взаимные претензии не завершились ссорой. Никон удалился в Новый Иерусалим (Воскресенский монастырь), надеясь, что Алексей будет молить его вернуться. Время шло… Царь молчал. Патриарх направил ему раздраженное письмо, в котором сообщал, насколько все дурно в Московском царстве. Терпение Тишайшего царя было не безграничным, и никто не мог подчинить его своему влиянию до конца.

Рассчитывал ли патриарх, что его будут молить вернуться? Но Никон — не Иван Грозный и не государь Московский. Собор 1666-1667 гг. с участием двух восточных патриархов предал анафеме (проклятию) староверов и вместе с тем лишил Никона сана за самовольный уход с патриаршества. Никона сослали на север в Ферапонтов монастырь.

В Ферапонтовом монастыре Никон лечил больных и выслал царю список излеченных. Но вообще он скучал в северной обители, как скучают все сильные и предприимчивые люди, лишенные активного поприща. Находчивость и остроумие, которые отличали Никона в добром настроении, часто сменялись чувством обиженного раздражения. Тогда Никон уже не мог отличить настоящих обид от им же выдуманных. Ключевский рассказывал следующий случай. Царь слал бывшему патриарху теплые письма и подарки. Однажды от царских щедрот в монастырь прибыл целый обоз дорогой рыбы — осетров, лососей, севрюг и т.д. «Никон ответил упреком Алексею: зачем де не прислал яблочек, винограду в патоке и овощей?»

Здоровье Никона было подорвано. «Теперь я болен, наг и бос, — писал царю бывший патриарх. — Со всякой нужды… оцынжал, руки больны, левая не подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет смердящая… Ноги пухнут…» Алексей Михайлович несколько раз приказывал облегчить содержание Никона. Умер царь раньше Никона и перед смертью безрезультатно просил у Никона прощения.

После смерти Алексея Михайловича (1676) гонения на Никона усилились, его перевели в Кириллов монастырь. Но потом сын Алексея Михайловича царь Федор решил смягчить участь опального и велел отвезти его в Новый Иерусалим. Никон не выдержал этой последней поездки и умер в пути 17 августа 1681 г.

КЛЮЧЕВСКИЙ О РЕФОРМЕ НИКОНА

«Никон не перестраивал церковного порядка в каком-либо новом духе и направлении, а только заменял одну церковную форму другой. Самую идею вселенской церкви, во имя которой предпринято было это шумное дело, он понял слишком узко, по-раскольничьи, с внешней обрядовой стороны, и не сумел ни провести в сознание русского церковного общества более широкого взгляда на вселенскую церковь, ни закрепить его каким-либо вселенским соборным постановлением и завершил все дело тем, что в лицо обругал судивших его восточных патриархов султанскими невольниками, бродягами и ворами: ревнуя о единении церкви вселенской, он расколол свою поместную. Основная струна настроения русского церковного общества, косность религиозного чувства, слишком крепко натянутая Никоном, оборвавшись, больно хлестнула и его самого, и правящую русскую иерархию, одобрившую его дело. <…> Церковная буря, поднятая Никоном, далеко не захватила всего русского церковного общества. Раскол начался среди русского духовенства, и борьба в первое время шла собственно между русской правящей иерархией и той частью церковного общества, которая была увлечена оппозицией против обрядовых новшеств Никона, веденной агитаторами из подчиненного белого и черного духовенства. <…> Подозрительное отношение к Западу распространено было во всем русском обществе и даже в руководящих кругах его, особенно легко поддававшихся западному влиянию, родная старина еще не утратила своего обаяния. Это замедляло преобразовательное движение, ослабляло энергию нововводителей. Раскол уронил авторитет старины, подняв во имя ее мятеж против церкви, а по связи с ней и против государства. Большая часть русского церковного общества теперь увидела, какие дурные чувства и наклонности может воспитывать эта старина и какими опасностями грозит слепая к ней привязанность. Руководители преобразовательного движения, еще колебавшиеся между родной стариной и Западом, теперь с облегченной совестью решительнее и смелее пошли своей дорогой».

Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция LV

ИЗ ИМЕННОГО ВЫСОЧАЙШЕГО УКАЗА НИКОЛАЯ II

«ОБ УКРЕПЛЕНИИ НАЧАЛ ВЕРОТЕРПИМОСТИ», 17 АПРЕЛЯ 1905 г.

В постоянном, по заветам Предков, общении со Святою Православною Церковью неизменно почерпая для Себя отраду и обновление сил душевных, Мы всегда имели сердечное стремление обеспечить и каждому из Наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести. Озабочиваясь выполнением таковых намерений, Мы в число намеченных в указе 12 минувшего Декабря преобразований включили принятие действительных мер к устранению стеснений в области религии.

Ныне, рассмотрев составленные, во исполнение сего, в Комитете Министров положения и находя их отвечающими Нашему заветному желанию укрепить начертанные в Основных Законах Империи Российской начала веротерпимости, Мы признали за благо таковые утвердить.

Признать, что отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от Православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало. <…>

Разрешить христианам всех исповеданий принимаемых ими на воспитание некрещенных подкидышей и детей неизвестных родителей крестить по обрядам своей веры. <…>

Установить в законе различие между вероучениями, объемлемыми ныне наименованием «раскол», разделив их на три группы: а) старообрядческие согласия, б) сектантство и в) последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке.

Признать, что постановления закона, дарующие право совершения общественных богомолений и определяющие положение раскола в гражданском отношении, объемлют последователей как старообрядческих согласий, так и сектантских толков; учинение же из религиозных побуждений нарушения законов подвергает виновных в том установленной законом ответственности.

Присвоить наименование старообрядцев, взамен ныне употребляемого названия раскольников, всем последователям толков и согласий, которые приемлют основные догматы Церкви Православной, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам.

Присвоить духовным лицам, избираемым общинами старообрядцев и сектантов для отправления духовных треб, наименование «настоятелей и наставников», причем лица эти, по утверждении их в должностях надлежащею правительственною властью, подлежат исключению из мещан или сельских обывателей, если они к этим состояниям принадлежали, и освобождению от призыва на действительную военную службу, и именованию, с разрешения той же гражданской власти, принятым при постриге именем, а равно допустить обозначение в выдаваемых им паспортах, в графе, указывающей род занятий, принадлежащаго им среди этого духовенства положения, без употребления, однако, православных иерархических наименований.

Разрешить тем же духовным лицам свободное отправление духовных треб как в частных и молитвенных домах, так и в иных потребных случаях, с воспрещением лишь надевать священнослужительское облачение, когда сие будет возбранено законом.

Заколдованное место. Быль, рассказанная дьячком ***ской церквиТекст

Ей-богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете? Право, скучно: рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я расскажу, только, ей-ей, в последний раз. Да, вот вы говорили насчет того, что человек может совладать, как говорят, с нечистым духом. Оно конечно, то есть, если хорошенько подумать, бывают на свете всякие случаи… Однако ж не говорите этого. Захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-богу, обморочит! Вот извольте видеть: нас всех у отца было четверо. Я тогда был еще дурень. Всего мне было лет одиннадцать; так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал было на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, покачав головою: «Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты дуреешь, как молодой лошак!» Дед был еще тогда жив и на ноги – пусть ему легко икнется на том свете – довольно крепок. Бывало, вздумает…

Да что ж эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час уголь для своей трубки, другой зачем-то побежал за комору. Что, в самом деле!.. Добро бы поневоле, а то ведь сами же напросились. Слушать так слушать!

Батько еще в начале весны повез в Крым на продажу табак. Не помню только, два или три воза снарядил он. Табак был тогда в цене. С собою взял он трехгодового брата – приучать заранее чумаковать. Нас осталось: дед, мать, я, да брат, да еще брат. Дед засеял баштан на самой дороге и перешел жить в курень; взял и нас с собою гонять воробьев и сорок с баштану. Нам это было нельзя сказать чтобы худо. Бывало, наешься в день столько огурцов, дынь, репы, цибули, гороху, что в животе, ей-богу, как будто петухи кричат. Ну, оно притом же и прибыльно. Проезжие толкутся по дороге, всякому захочется полакомиться арбузом или дынею. Да из окрестных хуторов, бывало, нанесут на обмен кур, яиц, индеек. Житье было хорошее.

Но деду более всего любо было то, что чумаков каждый день возов пятьдесят проедет. Народ, знаете, бывалый: пойдет рассказывать – только уши развешивай! А деду это все равно что голодному галушки. Иной раз, бывало, случится встреча с старыми знакомыми, – деда всякий уже знал, – можете посудить сами, что бывает, когда соберется старье: тара, тара, тогда-то да тогда-то, такое-то да такое-то было… ну, и разольются! вспомянут бог знает когдашнее.

Раз, – ну вот, право, как будто теперь случилось, – солнце стало уже садиться; дед ходил по баштану и снимал с кавунов листья, которыми прикрывал их днем, чтоб не попеклись на солнце.

– Смотри, Остап! – говорю я брату, – вон чумаки едут!

– Где чумаки? – сказал дед, положивши значок на большой дыне, чтобы на случай не съели хлопцы.

«Заколдованное место» (быль, рассказанная дьячком ***ской церкви)

(Повесть из цикла «Вчера на хуторе близ Диканьки»)

Пересказ

Отец рассказчика поехал в Крым продавать табак, поэтому дома остались сам рассказчик, дед, мать, да два брата. Дед засеял баштан на дороге и перешел жить в курень. Взял он с собой рассказчика и брата его. Мимо куреня по дороге проезжало много народу. Многие останавливались, рассказывали истории разные. Особенно любил дед, когда чумаки проезжали.

Один раз остановились в курене чумаки, вечером собрались, поели дыни, решили танцевать. Пустился дед танцевать. Хорошо пляшет, а до середины гладкого места дойдет, не идут ноги, как будто черт вмешивается. Несколько раз пытался, ничего не выходит. Выругался дед. Вдруг слышит, смеется сзади кто-то. Оглянулся, а сзади нет ни чумаков, ни куреня, только гладкое поле во все стороны. Огляделся дед кругом, место вроде знакомое. Глядь, на могилке в стороне вспыхнула свечка. Дед решил, что клад это. Он кинулся уже копать, да понял, что нечем. Отметил он могилку и пошел домой за лопатой. Долго шел дед, пока добрался до куреня.

На следующий день, как только стемнело, взял дед заступ и пошел к месту с кладом. Но сколько ни ходил он, а места того найти не мог. Как назло пошел сильный дождь. Дед вернулся в курень весь промокший, лег, накрылся тулупом и стал ругать черта на чем свет стоит.

Вечером следующего дня дед пошел на середину гладкого места, где не мог вытанцевать еще недавно, ударил со всей силы заступом, выругался. Глядь, а он на том самом поле, и могилка невдалеке. Дед подбежал к могилке и стал копать. Тут начались странные вещи: кто-то стал чихать, баранья голова, медведь, птичий нос стали повторять за дедом его слова. Испугался дед, а сам копает. Выкопал он котел, схватил его и бежать. Прибежал к своему полю и стал хвастать, что клад принес. Открыл котел, а там сор, дрязг. Дед выкинул котел и руки вымыл. С тех пор, если слышит, что где неспокойно, говорит, что черт шалит, и начинает кресты класть на него. А место заколдованное отгородил плетьми и велел кидать туда сор, бурьян. После нанимали это поле соседние козаки. Земля там хорошая, богатый урожай дает. А вот на заколдованном месте ничего не росло. Вроде засеют как следует, а взойдет не разберешь что: арбуз не арбуз, дыня не дыня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

ПОМЕСТНАЯ ЦЕРКОВЬ

ПОМЕСТНАЯ ЦЕРКОВЬ. В православии Церковь, обладающая самостоятельностью во внутреннем управлении, имеющая юрисдикцию на собственной территории, называемой канонической, в пределах одного или нескольких государств.

Все­лен­ская пра­во­слав­ная цер­ковь со­сто­ит из от­дель­ных поместных церквей, ко­то­рые, в свою оче­редь, вклю­ча­ют в се­бя епи­ско­пии (епар­хии), а епар­хии — при­хо­ды. Все поместные церкви ис­по­ве­ду­ют од­но и то же ве­роуче­ние, ко­то­рое хра­нит­ся Все­лен­ской пра­во­слав­ной цер­ко­вью из­на­чаль­но. В тер­ри­то­ри­аль­ном раз­ме­же­ва­нии по от­но­ше­нию друг к дру­гу поместные церкви со­об­ра­зу­ют­ся с по­ли­ти­ко-административным де­ле­ни­ем, с государственными и административными гра­ни­ца­ми. По­ня­тие «Поместная церковь» упот­реб­ля­ет­ся вви­ду осо­бен­но­стей ка­но­нического строя Церк­ви, в си­лу тра­ди­ци­он­ной для пра­во­сла­вия тес­ной свя­зи Церк­ви с хри­сти­ан­ским го­су­дар­ст­вом (прин­ци­пы их взаи­мо­от­но­ше­ний, на­зван­ных сим­фо­ни­ей вла­стей, бы­ли вы­ра­бо­та­ны в Ви­зан­тии и вы­ра­же­ны в 6-й но­вел­ле императора Юс­ти­ниа­на I).

В древ­ней Церк­ви до середины III века ка­ж­дая епи­ско­пия, то есть ме­ст­ная Цер­ковь во гла­ве с епи­ско­пом, пре­ем­ни­ком апо­сто­лов, об­ла­да­ла са­мо­стоя­тель­но­стью. Во 2-й половине III века ста­ла скла­ды­вать­ся по­ме­ст­ная струк­ту­ра: епи­ско­пы пер­вен­ст­вую­щих го­ро­дов про­вин­ций Римской им­пе­рии ста­ли пред­се­да­тель­ст­во­вать на епи­скоп­ских со­бо­рах сво­их про­вин­ций. В 34-м Апо­столь­ском пра­ви­ле о них ска­за­но: «Епи­ско­пам вся­ко­го на­ро­да по­до­ба­ет знать пер­во­го в них и при­зна­вать его как гла­ву…». Ис­то­рический кон­текст од­но­знач­но го­во­рит о том, что под «на­ро­дом» в ка­но­не под­ра­зу­ме­ва­ет­ся тер­ри­то­рия, за­ня­тая тем или иным на­ро­дом, а не на­цио­наль­ность (эт­нос): про­вин­ции Римской им­пе­рии со­ста­ви­ли зем­ли, на­се­лён­ные пле­ме­на­ми, под­верг­ши­ми­ся в своё вре­мя эл­ли­ни­за­ции или ла­ти­ни­за­ции. Таким образом, в ос­но­ве административного де­ле­ния Церк­ви ле­жит тер­ри­то­ри­аль­ный, а не национальный прин­цип. По­это­му пра­во­слав­ные хри­стиа­не лю­бой на­цио­наль­но­сти, про­жи­ваю­щие на од­ной тер­ри­то­рии, окорм­ля­ют­ся од­ним епар­хи­аль­ным епи­ско­пом и вхо­дят в од­ну поместную церковь (по сло­ву апостола Пав­ла, во Хри­сте «нет ни Ел­ли­на, ни Иу­дея, ни об­ре­за­ния, ни не­об­ре­за­ния, вар­ва­ра, Ски­фа, ра­ба, сво­бод­но­го…» (Кол. 3:11)). Со вре­ме­нем пер­вые епи­ско­пы ста­ли на­зы­вать­ся ми­тро­по­ли­та­ми, по­то­му что на административном язы­ке Римской им­пе­рии ми­тро­по­лия­ми (греческое μητρ&oxia;οπολις — го­род-мать) име­но­ва­лись цен­тры про­вин­ций (тер­мин «ми­тро­по­лит» упо­ми­на­ет­ся уже в ка­но­нах I Все­лен­ско­го со­бо­ра (325)). Это оз­на­ме­но­ва­ло по­яв­ле­ние пер­вых поместных церквей. Позд­нее про­цесс ук­руп­не­ния по­ме­ст­ной струк­ту­ры при­вёл к об­ра­зо­ва­нию поместных церквей в гра­ни­цах дио­це­зов во гла­ве с ар­хи­епи­ско­па­ми; в V веке поя­ви­лись пат­ри­ар­ха­ты. В то вре­мя (до раз­де­ле­ния церк­вей в 1054 году) в чис­ло поместных церквей вхо­ди­ла и Римская цер­ковь. При сло­жив­шей­ся во 2-й половине 1-го тысячелетия сис­те­ме пен­тар­хии (5 пат­ри­ар­ха­тов) в то же вре­мя су­ще­ст­во­ва­ли поместные церкви, ко­то­рые воз­глав­ля­лись не пат­ри­ар­ха­ми, а ар­хи­епи­ско­па­ми, например Кипр­ская цер­ковь. Хо­тя ме­ж­ду по­ли­тическим про­цес­сом об­ра­зо­ва­ния но­вых го­су­дарств и, как след­ст­вие, из­ме­не­ния государственных гра­ниц и об­ра­зо­ва­ни­ем или уп­разд­не­ни­ем поместной церкви нет ав­то­ма­тической свя­зи, тем не ме­нее в ис­то­рии в ре­зуль­та­те этих по­ли­тических про­цес­сов од­ни поместные церкви, ут­ра­чи­вая са­мо­стоя­тель­ность, вхо­ди­ли в со­став дру­гих или объ­е­ди­ня­лись с ни­ми, или, на­обо­рот, церк­ви об­ре­та­ли ста­тус поместных церквей, вы­де­ля­ясь из су­ще­ст­во­вав­ших ра­нее бо­лее круп­ных об­ра­зо­ва­ний.

Вне ка­но­нических гра­ниц всех поместных церквей (например, в современной Западной Ев­ро­пе) тер­ри­то­ри­аль­ный прин­цип не мо­жет стро­го со­блю­дать­ся: раз­ные поместные церкви име­ют па­рал­лель­ную юрис­дик­цию на од­ной и той же тер­ри­то­рии.

Поместные церкви под­раз­де­ля­ют­ся на ав­то­ке­фаль­ные и ав­то­ном­ные. Ав­то­ке­фаль­ной счи­та­ет­ся са­мо­стоя­тель­ная поместные церкви, не за­ви­ся­щая ни от ка­кой иной поместной церкви (смотреть Ав­то­ке­фа­лия). На начало XXI века су­ще­ст­ву­ют 15 ав­то­ке­фаль­ных поместных церквей. В по­ряд­ке дип­ти­ха (пе­реч­ня), при­ня­то­го в РПЦ, это: 9 пат­ри­ар­ха­тов — Кон­стан­ти­но­поль­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Алек­сан­д­рий­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Ан­ти­охий­ская пра­во­слав­ная цер­ковь,Ие­ру­са­лим­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Рус­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Гру­зин­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Серб­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Ру­мын­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Бол­гар­ская пра­во­слав­ная цер­ковь; 3 церк­ви, воз­глав­ляе­мые ар­хи­епи­ско­па­ми, — Кипр­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Эл­лад­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Албанская пра­во­слав­ная цер­ковь; 3 церк­ви, воз­глав­ляе­мые ми­тро­по­ли­та­ми, — Поль­ская пра­во­слав­ная цер­ковь, Чеш­ских зе­мель и Сло­ва­кии пра­во­слав­ная цер­ковь, Пра­во­слав­ная цер­ковь в Аме­ри­ке. В Кон­стан­ти­но­поль­ской пра­во­слав­ной церк­ви и не­ко­то­рых других поместных церквах упот­реб­ля­ет­ся не­сколь­ко иной дип­тих: в нём от­сут­ст­ву­ет Пра­во­слав­ная цер­ковь в Аме­ри­ке, ав­то­ке­фаль­ный ста­тус ко­то­рой Кон­стан­ти­но­поль­ской цер­ко­вью и не­ко­то­ры­ми другими поместными церквами не при­зна­ёт­ся, Грузинская цер­ковь сле­ду­ет по­сле Болгарской церк­ви.

Ав­то­ном­ные церк­ви об­ла­да­ют весь­ма ши­ро­кой, но не пол­ной са­мо­стоя­тель­но­стью. Главное раз­ли­чие ме­ж­ду ав­то­ке­фаль­ны­ми и ав­то­ном­ны­ми церк­ва­ми за­клю­ча­ет­ся в том, что пер­вые име­ют са­мо­сто­ятельную цепь апо­столь­ско­го пре­ем­ст­ва: епи­ско­пы ав­то­ке­фаль­ной Церк­ви, вклю­чая пер­во­го сре­ди них, по­став­ля­ют­ся епи­ско­па­ми са­мой этой Церк­ви, а по­став­ле­ние пер­во­го епи­ско­па ав­то­ном­ной Церк­ви санк­цио­ни­ру­ет­ся свя­щен­но­на­ча­ли­ем Церк­ви, пре­дос­та­вив­шей ав­то­но­мию (цер­ко­вью-ма­те­рью, ки­ри­ар­халь­ной Цер­ко­вью). Из это­го вы­те­ка­ют и другие ог­ра­ни­че­ния са­мо­стоя­тель­но­сти ав­то­ном­ной Церк­ви: её ста­тус, ус­тав ут­вер­жда­ют­ся выс­шей вла­стью ки­ри­ар­халь­ной Церк­ви; её пер­вый епи­скоп под­су­ден выс­шей су­деб­ной вла­сти ки­ри­ар­халь­ной Церк­ви; от­но­ше­ния с другими церк­ва­ми ав­то­ном­ная Цер­ковь осу­ще­ст­в­ля­ет че­рез по­сред­ст­во ки­ри­ар­халь­ной Церк­ви (ав­то­ном­ные церк­ви мо­гут уча­ст­во­вать в меж­цер­ков­ных кон­так­тах, в том числе и на все­пра­во­слав­ном уров­не, да­же са­мо­стоя­тель­но, но при без­ус­лов­ном со­гла­со­ва­нии сво­ей по­зи­ции с ки­ри­ар­халь­ной Цер­ко­вью). Ос­но­ва­ни­ем для про­воз­гла­ше­ния ав­то­но­мии мо­гут слу­жить раз­ные фак­то­ры: ча­ще все­го на­хо­ж­де­ние Церк­ви в пре­де­лах ино­го го­су­дар­ства, не­же­ли ки­ри­ар­халь­ная Цер­ковь, а так­же гео­гра­фическая уда­лён­ность и эт­ническое свое­об­ра­зие тер­ри­то­рии. Ис­то­ри­че­ски про­воз­гла­ше­ние ав­то­но­мии час­то сле­до­ва­ло за при­об­ре­те­ни­ем го­су­дар­ст­вом, на тер­ри­то­рии ко­то­ро­го на­хо­дит­ся Цер­ковь, по­ли­тической са­мо­стоя­тель­но­сти. Ут­ра­та же государственной са­мо­стоя­тель­но­сти тер­ри­то­рии обыч­но ве­дёт и к уп­разд­не­нию цер­ков­ной ав­то­но­мии.

Тер­мин «ав­то­ном­ная Цер­ковь» но­вый, но яв­ле­ние это бы­ло из­вест­но и в древ­но­сти, и в Сред­не­ве­ко­вье. В сущ­но­сти, при­ме­ром цер­ков­ной ав­то­но­мии мо­жет слу­жить Русская цер­ковь до на­ча­ла её ав­то­ке­фа­лии (1448), ко­гда она, тер­ри­то­ри­аль­но, эт­ни­че­ски и по­ли­ти­че­ски обо­соб­лен­ная от ки­ри­ар­халь­ной Церк­ви (Кон­стан­ти­но­поль­ская пра­во­слав­ная цер­ковь), име­ла лишь ог­ра­ни­чен­ную за­ви­си­мость от неё, чем ре­ши­тель­но от­ли­ча­лась от других ми­тро­по­лий Кон­стан­ти­но­поль­ской церк­ви.

На начало XXI века су­ще­ст­ву­ют 4 ав­то­ном­ные церк­ви: Си­най­ская ар­хи­епи­ско­пия в юрис­дик­ции Ие­ру­са­лим­ской церк­ви, Фин­лянд­ская ав­то­ном­ная пра­во­слав­ная цер­ковь в юрис­дик­ции Кон­стан­ти­но­поль­ской церк­ви, Япон­ская ав­то­ном­ная пра­во­слав­ная цер­ковь и Ки­тай­ская ав­то­ном­ная пра­во­слав­ная цер­ковь в юрис­дик­ции РПЦ.

В ка­то­ли­циз­ме его уни­вер­са­ли­ст­ский цен­тра­лизм ис­клю­ча­ет ту сте­пень са­мо­стоя­тель­но­сти ме­ст­ных церк­вей, ка­кая име­ет ме­сто в пра­во­сла­вии. По­это­му в ка­то­ли­циз­ме не су­ще­ст­ву­ет по­ме­ст­ных ав­то­ке­фаль­ных церк­вей. Од­на­ко в современной Рим­ско-ка­то­лической церк­ви до­пус­ка­ет­ся оп­ре­де­лён­ная по­ме­ст­ная ав­то­но­мия (пра­во ми­тро­по­ли­тов на ка­но­нический над­зор за под­ве­дом­ст­вен­ны­ми епар­хия­ми, оп­ре­де­лён­ные пра­ва про­вин­ци­аль­ных епи­скоп­ских со­бо­ров и кон­фе­рен­ций, осо­бый ста­тус восточных ка­то­лических церк­вей).

Автор статьи: Про­тои­е­рей В. Цы­пин.