Письмо бывшей матушки: «Я поняла, что пора уходить, иначе случится страшное»

Это не единственное письмо, которое пришло в редакцию от бывших матушек, сумевших вовремя уйти от своих мужей-священников — до того, как случилась трагедия. Хотя и то, что они описывают, по-другому тоже не назовешь — страшные трагедии. Буквально за две недели до случившегося, “Правмир” поднял тему специфических проблем в семьях священников. Конечно же, мы никак не ожидали, что теперь придется разбирать эти проблемы на страшном примере. Это письмо мы приводим полностью. Имя и фамилия автора изменены.

Уважаемая редакция!

Ужасное происшествие открыло и мои старые раны. Мне захотелось рассказать свою историю. Ведь я развелась с мужем именно потому, чтобы не произошло нечто подобное. Тем не менее для православного сообщества нашего не столь большого города я стала изгоем.

Мы прожили в браке больше 10 лет. У нас есть маленькие дети. Как это водится в семьях священников, их много. Муж всегда был на хорошем счету у священноначалия и прихожан, много сил и времени отдавал Церкви. Я изначально была к этому готова, поэтому старалась, как могла, тянуть на себе всё, обеспечивая мужу «тыл», как он сам любил говорить, и помогая на службах.

Но со временем супруг стал проявлять все большее недовольство тем, как я справляюсь со своими обязанностями. Не скрою, что в чем-то я действительно не успевала, например, играть с детьми в настольные игры. У меня просто не было ни минуты, чтобы присесть в течение дня. Да и дети росли неидеальными — могли поссориться, покапризничать, пожадничать. Но я видела, что они добрые, отзывчивые, любят друг друга, видела, что любят и уважают нас, поэтому была спокойна и считала эти шероховатости естественным явлением детства.

Муж же начал называть меня равнодушной. В какой-то момент обвинения в мой адрес стали нарастать подобно снежному кому, накрыли нашу семью с головой, и в первую очередь супруга. Он полностью «разочаровался» во мне.

Ситуацию подогревали близкие прихожане, которые постоянно нашептывали мужу, что раз матушка изначально решилась на подвиг, став женой священника, поэтому нечего ее жалеть, она должна соответствовать своему статусу. Немалую роль сыграли и многочисленные проповеди старшего священника нашего храма, где он яростно обличал женщин, «от которых все беды», наставлял быть помощницами своим мужьям и прочим идеям патриархального устройства общества. Все бы хорошо, но эти проповеди слушали и мужья, и ситуации во многих семьях накалялись.

Долгое время я жертвовала всем, ради брака. Но потом мои силы закончились. Последняя тяжелая беременность и осложненные роды окончательно подорвали мое здоровье. Я стала постоянно плакать, очень болезненно реагировать на оскорбления в свой адрес, срываться, кричать. Муж, чтобы «вернуть меня на Землю», подключил тяжелую артиллерию. Он начал говорить, что если я не прекращу себя так вести, он выгонит меня из дома и заберет у меня детей. Младшему тогда не было и месяца, и эти слова приносили мне нестерпимые нравственные страдания.

Несмотря на негативное отношение нашего духовника к психологам, я все же решилась анонимно обратиться за помощью. Тогда я и узнала, что в моей семье происходит не что иное, как психологическое насилие, и мое состояние — следствие полного подавления личности. Мы стали работать над моими проблемами, я перестала плакать и истерить.

И тут произошел парадокс. Вместо того, чтобы порадоваться, муж еще больше обострился в отношении меня, началось физическое насилие. Это было шоком. В моей родительской семье ни отец, ни дед, ни прадед никогда не поднимали руку на женщину. Какое-то время я терпела и пыталась решить эту проблему. Но все было тщетно. «Ты мне чужая» — слышала я в ответ снова и снова. Предлагала съездить к старцу, опытному духовнику, пройти курсы психологической помощи, но супруг не соглашался.

После очередной травмы, я обратилась к правящему архиерею. Он отнесся сочувственно, мужа наказал, но это только ухудшило наше положение, так как ко всем прочим претензиям прибавилась и обида, что я «вынесла сор из избы». Эпизоды насилия повторялись. Я была в отчаянии.

Практически все мои друзья были из Церкви, поэтому так или иначе держали сторону мужа-священника и напоминали, что я должна терпеливо нести свой крест. Это еще больше утверждало мужа в собственной правоте и закрывало путь к искреннему покаянию. Он стал меня буквально ненавидеть.

Однажды, после большой ссоры, закончившейся жестоким актом насилия, когда моя жизнь была на волоске, я поняла, что пора уходить, иначе случится страшное. Я обратилась за советом к опытным духовникам, и они поддержали мое решение.

Так начался длительный и мучительный путь расторжения брака с мужем-священником. На меня обрушился весь гнев братьев и сестер во Христе, в том числе и юридически подкованных. Суды, суды, суды… и страх, что с помощью «православных» фанатов детей у меня, действительно, заберут.

Сейчас этот путь пройден. Мы с детьми, после двух лет скитания, имеем свое жилье, где можем быть в моральной и физической безопасности. Я устроила младших в детский сад и вышла на работу, что позволяет мне иметь некоторую финансовую независимость. Благодаря помощи адвоката, бывшему мужу судом назначены алименты на содержание несовершеннолетних детей.

Нам бывает нелегко, и это естественно, когда воспитанием стольких детей занимается один человек. Иногда становится совсем тяжело, и старший говорит мне: «Мам, главное, что мы ушли оттуда, а остальное выдержим». Дети любят папу, но они видели столько страхов, что разъезд стал для них избавлением. Их поведение и самочувствие значительно улучшилось, когда мы начали жить отдельно, а встречаться с папой они стали вне дома.

Почему я об этом пишу? Потому что знаю, что мой случай не единственный. Мне очень больно, что матушки остаются в своем горе без поддержки. Что трагическому развитию событий нередко способствует, как ни парадоксально, патриархальное мировоззрение, которое не пропускается через призму евангельских истин о любви и взаимопомощи, постепенно превращаясь в машину для подавления. Что людям настолько страшно разочароваться в вере, что они до последнего будут оправдывать батюшку, наговаривая на его жену, разрушая то, чего не строили, особенно если батюшка имеет неосторожность им жаловаться.

Еще есть масса одиноких женщин на приходах, которые находят в священнике мужское утешение, поэтому начинают подсознательно, но сначала очень незаметно, соперничать с ней, вставляя тем самым между супругами клинья. А потом эти же православные тетушки обвиняют матушку во всех бедах, делая ее изгоем, если она все-таки решается уйти, подпитывая и без того сильное чувство вины, которое так ее гложет.

Знаете, несмотря на всё несовершенство нашей земной системы, Бог не перестает участвовать в нашей жизни, если мы этого просим. Я считаю чудом то, что мне удалось уйти, и это точно было не без Его помощи. Мне жаль тех людей, которые меня осуждают. Жизнь сложная штука, и надо жить с открытыми глазами, принимая ее факты как есть, чтобы быть верующими людьми, а не религиозными фанатиками.

Архимандрит Тихон (Шевкунов): О разводах священников, советских песнях и рухнувшем образовании

«За такую интересную встречу деньги надо брать, а не делать ее бесплатной», — гласила одна из множества записок, которые читатели книги «Несвятые святые» адресовали её автору, архимандриту Тихону (Шевкунову), на встрече в московском Доме кино.

Про клубы трезвости

Решение страшной для страны, трагической проблемы пьянства нужно начинать с себя.

У меня есть близкий друг, который понял, что если он не бросит пить – потеряет все. Причем – здоровый мужчина, которому легко выпить бутылку-другую, а его творчеству это даже как-то помогало. Но он понял, что надо остановиться.

Валентин Григорьевич Распутин и я – сопредседатели Церковно-общественного совета по защите от алкогольной угрозы.

Мы будем продолжать прилагать все силы, чтобы как-то решать эту проблему. Тем более, что, слава Богу, уже год назад была подписана концепция «О снижении употребления алкоголя в России к 2020 году в два раза». Если три года назад было 18 литров потребления чистого спирта на душу населения, то в 2020 году должно быть 8 – 9 литров. 8 литров – по данным Всемирной Организации здравоохранения — предел, после которого наступает необратимое угасание нации.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Очень многие из тех проблем, которые у нас есть, в том числе – наша непассионарность – связаны именно с проблемой пьянства.

Общие усилия и государства, и Церкви, и общественности, видеоролики, сделанные нами, которые гуляли по Интернету, которые пусть и с большим трудом, но показывали по телевидению, ограничение по времени продажи алкоголя – все это привело к тому, что по реальным статистическим данным, за три года на 13% снизилось употребление алкоголя в России. Это очень много – с 18 до 15 литров.

День наместника монастыря

День строится по-разному. Вот сегодня, например, не было братского молебна, который обычно служится в 6.15. После Литургии я крестил ребенка. Хотя обычно в монастырях не крестят, но здесь имелись особые обстоятельства. Затем –совещание. Затем – ещё одно. После – решение монастырских проблем. Мы сейчас испросили благословения Святейшего на территории Сретенского монастыря построить храм Новомученников и исповедников российских на Крови, что на Лубянке.

Храм будет очень светлым и красивым, так, во всяком случае, мы предполагаем и об этом молимся. Освятить его мы бы хотели в феврале 2017 года.

После забот о строительстве храма крестил ещё двоих детишек – первенцев студентов нашей семинарии. Один вновь крещенный мальчик – Илларион, а другой Тихон. Время от времени студенты «подбрасывают» нам таких внуков и мы с большим удовольствием берем благословение у Святейшего и – крестим.

Потом еще встречи, и вот теперь встреча здесь.

Проблема батюшек, от которых ушли матушки…

Есть церковное правило, согласно которому, если священник овдовел, или жена ушла от него, либо он развелся, он находится перед выбором: оставаться священником безбрачным, либо жениться вновь и уже не служить. Так было, так есть и, надеюсь, так будет.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Вопрос болезненный. В начале двадцатого века его поднимали на Поместном Соборе 1917 – 1918 года. В основном — будущие обновленцы. По сути, все их реформы свелись к тому, чтобы разрешить священникам второй брак в случае развода или после смерти супруги.

Вот вам еще пример человека, который нарушил древний устав и даже с благословения священноначалия. Жил в Питере один молодой священник, которого очень любил народ. Священник этот овдовел, и через какое-то время у него появилась знакомая, они стали жить вместе. Митрополит благословил этого священника служить дальше. Учитывая, что он молод, что он – любимец питерцев. Звали его священник Георгий Гапон. И мы знаем, чем все кончилось.

Гапон, начав с того, что решился служить при втором браке, заигрался политикой. И в конце концов этот священник открыто призывал к убийству.

Поразительно, как интересный человек стал тем, кем он стал. Как его, в конце концов поразила страшная мысль – о личном мессианстве: «Я спасу Россию!»

Есть вехи, пределы, за которые переступать не надо. Не нашего ума дело. Очень опасно передвигать межи, поставленные не нами.

Будет ли художественный фильм по книге «Несвятые святые»?

Ко мне обращались несколько человек с предложением сделать художественный фильм. Но я как представлю, что актер, пусть очень хороший, наклеит бороду и начинает изображать отца Иоанна (Крестьянкина), мне становится не по себе и я сразу же отказываю.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Может быть, что-то будет в каких-то других формах. Сейчас вот делается аудиокнига.

Возможно, будет что-то немного другое, не напрямую игровой фильм.

Об образовании

Сейчас мы делаем новое здание семинарии. С одной стороны оно будет очень классическим красивым, в стиле 18 – 19 веков и одновременно – наполненным электроникой.

Кроме всего прочего, на переменах там будет звучать и классическая музыка. Ребята сейчас приходят в семинарию и вообще в учебные заведения не такими подготовленными, как их сверстники лет 50 назад. Образование у нас рухнуло по-настоящему. Это одна из главных проблем сегодня.

Если родители не подготовят детей, дети не будут ни читать, ни, в буквальном смысле, писать (поскольку имеется компьютер), не будут знать литературы и хорошей музыки.

Мы получаем семинаристов, значительная часть из которых в культурном отношении не подготовленная. Именно потому на переменах будет звучать классическая музыка и на бегущей электронной строке будет написаны имя композитора, название произведения…

Про хор

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Знаете, почему хорошо, когда есть хор в монастыре, у наместника? Я сам пою очень плохо, к сожалению. И меня лет 20 гоняли со всех клиросов Русской Православной Церкви. Как только я пытался что-то спеть, на меня сразу «шикали». А когда организовался монастырь, я стал наместником, меня никто не гонит. И я всегда прошу хор составить тот репертуар, который и мне самому хочется послушать.

О мигрантах и миграции

Первая реакция, конечно, болезненная. С другой стороны – это, к сожалению, знамение нашего времени и подобный процесс можно наблюдать по всему миру. Да и всегда это происходило. Вспомним Византию. Тоже надвигались совершенно другие народы, занимали страны, входящие в империю. Ни к чему хорошему это ни привело.

В истории Греции, Сербии – турецкие нашествия.

Мы иногда думаем, что вот мы – такие уникальные, живем в уникальное время. Но вспомним Экклезиаста: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Екк.1:9).

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Вопрос не в том, что люди приезжают и ведут себя неправильно, а в том, что жители России позволяют им вести себя неправильно. Русский человек всегда был гостеприимен. Но когда гости – и ноги на стол, и начинают диктовать свои условия, то мы можем сказать: это не хорошо. Но что же случилось с народом, с хозяином дома, если он позволяет это? Если допускает, что в дом его приходят люди и начинают бесчинствовать.

В первую очередь надо поднимать самосознание и пассионарность русского народа.

Будет решена эта проблема, будет приостановлена деградация народа, все встанет на свои места. И приезжие начнут относиться с уважением (а сейчас зачастую – безо всякого уважения).

Это вопрос, по поводу которого нам не надо жаловаться. Когда мы начинаем жаловаться и нудеть, мы делаем ситуацию только хуже.

Следует думать о том, как делать так, чтобы мы стали добрее, милосерднее и – сильнее.

А что касается гостей, которые приезжают, хотят жить у нас, то здесь нужна серьезная система по адаптации (и она разрабатывается) людей, которые готовы влиться в эту большую российскую семью.

Мы, люди старшего поколения, помним, какое в Советском Союзе было не придуманное, а настоящее братство. Было же на самом деле! И это драгоценно для нас. Мы ощущали себя одним великим народом, в котором много наций.

Социальная работа Церкви

Церковь отвечает на множество болезней нашей жизни. Есть даже особый отдел в административной структуре Русской Православной Церкви, который занимается именно социальным служением.

Но надо помнить, что Церковь – не социальное учреждение. Главная задача Церкви – соединение человека с Богом, стяжание жизни вечной.

Мы сейчас, наверное, даже слишком увлекаемся вот этой социальной деятельностью. Она, конечно, нужна, никто не спорит.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Но надо понимать, что это правильно по-настоящему, когда является частью духовной жизни. Вот Спаситель, когда он пятью хлебами накормил несколько тысяч людей, Он что, социальной деятельностью занимался? Или, скажем, милосердный самарянин, когда помог пострадавшему от разбойников, тоже социальной деятельностью занимался? Или апостолы, великие святые, которые исцеляли, помогали? Все это было частью их духовной молитвенной жизни.

Когда «социальное служение» — духовной жизни и полная необходимость, тогда это дает настоящие плоды.

О советских песнях

Мы получаем очень много упреков, по поводу того, что наш церковный хор Московского Сретенского ставропигиального монастыря поет советские песни. А вот я рад этому и даже, простите, горжусь.

В советское время большинство людей не знали молитвы. А песня в каком-то смысле была сублимацией молитвы. Люди собирались, и, не умея молиться, пытались выразить нечто особое, что было в их душе.

Сколько замечательных песен тогда было, хотя писались они чаще людьми не церковными.

Мы не знаем о духовной судьбе очень многих из них.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Был такой потрясающий поэт Леонид Дербенев, писавший стихи песен в комедиях Гайдая.

Как-то года два назад я ехал в машине, водитель включил музыку и вдруг я услышал совершенно потрясающие слова давней песни, которую я не знал — «Этот мир придуман не нами». Я был потрясен: кто автор? Что за песня? Приехал домой, в Гугле посмотрел.

Меня поразили слова. Мало того, что там звучит фраза «Этот мир придуман не нами, Этот мир придуман не мной», так ещё автор поэтически фиксирует духовное открытие:

«А мир устроен так, что все возможно в нем,

Но после ничего исправить нельзя».

Простые слова, а какие глубокие! А финал этой песни – просто христианский:

«Один лишь способ есть нам справиться с судьбой,
Один есть только путь в мелькании дней.
Пусть тучи разогнать нам трудно над землей,
Но можем мы любить друг друга сильней».

Все, что может человек – просто любить ближнего.

Я стал узнавать, что это за поэт и увидел по его стихам, какой у него был удивительный духовный рост. Советский человек, атеист, он начинает искать Бога. А человеческая душа жива, надо заметить, лишь тогда, когда она ищет Бога. Даже если ты архимандрит, епископ, митрополит. Если останавливается поиск Бога, душа начинает мертветь.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Так вот, сначала у Леонида Дербенева была «Песня про зайцев» и так далее. Потом он пишет удивительную песню, хотя и не совсем христианскую «Призрачно все в этом мире бушующем».

А потом он стал писать уже совершенно христианские вещи.

Это был великий человек, который даже не состоял в Союзе писателей. Его не приняли, не признавали.

Потом он воцерковился и умер уже глубоко верующим православным христианином.

Что сердце захотело

Есть такое выражение в Псалтири: «Даст ти Господь по сердцу твоему». Это духовный закон: если человек чего-то очень захочет, то Господь ему даст. И когда сердце народное чего-то очень захочет, Господь даст по сердцу народному. И в начале двадцатого века случилось то, что сердце народное захотело изменений, захотело революции, захотело придуманной сказки. Настолько, что перед отречением Государя даже все генералы – командующие фронтов прислали ему телеграммы с требованием отречения. Кроме одного, мусульманина, хана Нахичиванского, который единственный умолял не оставлять Престол. И почти все православные иерархи поддержали Временное правительство. Здесь было много причин, в том числе – несвобода Церкви. Священный Синод – это особая песня, когда на должность обер-прокурора назначались иногда открытые масоны и атеисты.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Так вот сердце народное захотело перемен. И Господь, Который ценит человеческую свободу, дал желаемое…

О семинариях до 1917 года

Это зачастую были рассадники революции. Убивали ректоров из пистолета, рубили иконы, кощунствовали так, что поверить не возможно, что это были семинаристы и в 99% — дети священников.

Часть учащихся семинарий потом стали революционерами, часть – новомученниками.

Цензура

Пушкин, когда был юношей, слово «цензура» иначе как со словом «дура» не рифмовал. А когда он стал зрелым мужем, ему было чуть больше 30, он написал целый трактат «О ценсуре», где говорил о необходимости цензуры. Сейчас об этом скажешь – сразу нападают, кричат.

Нормальная цензура есть везде, во всех странах, о которых мы с придыханием говорим – в США, в странах Европы. Есть определенные темы, за которые просто сразу посадят, а не просто изымут тираж. То есть цензура, усиленная Уголовным кодексом.

Фото: И. Правдолюбов / Православие.Ru

Я считаю, что тот вульгарный либерализм, который у нас сейчас царствует, рыночные отношения в СМИ и культуре – крайне вредны и крайне опасны. И рано или поздно мы придем к пониманию того, что государству необходимо различать между теми произведениями, которые выдаются за искусство и истинным искусством. Воспитательный процесс каким-то образом в нашей стране все равно надо вести.

НА СТРАШНЫЙ СУД – СО СПРАВКОЙ ИЗ ПАТРИАРХИИ?

Я долго сомневалась, прежде чем решила все же написать. Я не очень надеюсь получить от вас ответ на вопрос, который мучает меня уже много лет, но, возможно, моя история и попытка разобраться в ней послужит предостережением тем, кто попадает в похожие ситуации.

Когда я пришла в Церковь, я уже была замужем. Многие думают, что взрослый человек обращается к Богу только после долгих духовных поисков или в период душевной смуты, с горя или от одиночества. У меня все было не так. Я была влюблена и недавно стала женой любимого и любящего меня человека. У меня была интересная и высокооплачиваемая работа, вокруг были новые талантливые люди, жизнь буквально била ключом. В храм я зашла просто “за компанию” с подругой и… осталась навсегда – через неделю приняла Крещение и решила: надо воцерковляться. Правда, я не очень представляла себе – как. Решила для начала попробовать соблюдать все правила: молиться утром и вечером, ходить в церковь по воскресеньям и праздникам, соблюдать посты, исповедоваться, причащаться. Муж поначалу воспринял мой порыв с пониманием, хотя сам верующим не был. Потом начались ссоры. Потом случилось чудо, и он сам уверовал в Бога. Мы обвенчались.

Все складывалось прекрасно: нам было очень хорошо вместе, мы понимали друг друга, нам всегда было о чем поговорить. Бытовых проблем не было – бытом занимался тот, у кого было на это время. Муж не мешал мне ездить по святым местам, петь на клиросе, заниматься приходскими делами. Это была любовь-дружба, основанная на уважении и доверии друг к другу.

И если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что скоро вся эта идиллия разлетится вдребезги, я бы решила, что этот “кто-то” – просто злобный псих. Но все произошло именно так. У меня была неудачная беременность, которая чуть не стоила мне жизни. А после операции я узнала, что детей у меня уже не будет. Началась депрессия. Да и от операции я отходила долго и тяжело. Не знаю, что за помрачение нашло тут на моего мужа (мы с ним до сих пор общаемся как друзья или даже, скорее, как близкие родственники, ну, там, двоюродные брат с сестрой, например, и никогда больше он таким не был), но его словно подменили – стал вдруг требовать, чтобы я сидела дома и занималась хозяйством и вообще соответствовала идеалу жены “по Домострою”.

Все это ничуть не походило на ту жизнь, которой мы жили уже пять лет. Я была в шоке. Да тут еще депрессия и неотступная мысль о том, что терпеть всю эту тягомотину бессмысленно – детей-то ведь все равно не будет. Мне хотелось в храм, на приход, окунуться в дела и заботы о других людях. А сидеть дома и щи варить? Ну зачем? Для кого? Его же самого целыми днями до позднего вечера дома нет. Мы же никогда не ставили это во главу угла, тем более что я всю женскую домашнюю работу и так всегда делала… В общем, терпела я, терпела, а потом терпение лопнуло. И я ушла.

И словно крылья выросли. О мужчинах я больше вообще не думала: все свободное время – на приходе. Батюшка наш мой разрыв с мужем воспринял спокойно: не одобрил, но и не осудил. Энергия у меня била через край, за что ни бралась, все получалось. Как-то поехала в один монастырь, подошла под благословение к духовнику обители, а он вдруг говорит: “Ты обязательно церковный развод получи”. “Зачем? – думаю, – Я же больше замуж не собираюсь”. Но бумагу о расторжении брака и благословении на повторный в Патриархии все-таки получила (тогда это было не сложно – чисто формальная процедура).

Мне сказали, я сделала. И забыла. А через год влюбилась до умопомрачения. Ничего об этом писать не буду – об этом все Шекспир написал. О чувствах такого рода хорошо кино снимать: когда страсти клокочут, когда все – на разрыв аорты. Мой любимый, человек с очень сложной, изломанной судьбой, цеплялся за это чувство, как утопающий за соломинку. Он верил, что если мы обвенчаемся, Бог даст ему последний шанс спастись. Строго постился Великим постом, нашел духовника, первый раз за шесть лет поисповедался и причастился. И на Красную горку повел меня под венец (перед этим пришлось зарегистрироваться в загсе – иначе венчать не соглашались).

Венчались мы в деревенской церкви. День был солнечный, храм весь пронизан светом, и любимый мой стоял перед аналоем просветленный и счастливый, как мальчишка. А у меня все не шли из головы евангельские слова: “Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует”. Ну, и кто мы в глазах Божиих? Дважды прелюбодеи? И что, на Страшном суде я покажу бумагу из Патриархии, и она перевесит слова Христа?

Мысль эта намертво засела у меня в голове. Она изводила меня все несколько лет нашего недолгого брака. (Правда, распался он не из-за этого – слишком много в нем было шекспировских страстей. Но это уже совсем другая история.) К кому я только не ходила с этим вопросом… Батюшки сочувствовали: утешали, объясняли… Мне становилось легче. Но ненадолго.

Расстались мы очень тяжело, страдали оба чудовищно, но выхода не было – оставаться вместе значило просто погибнуть (у моего второго мужа оказалось серьезное психическое заболевание, и в момент обострения могло случиться все что угодно). И осталась я не то женой, не то вдовой – не знаю. Не знаю даже, за здравие его молиться или за упокой. Замуж выйти не могу. Любое сближение с мужчиной в такой ситуации, по сути – прелюбодеяние. Прошло уже много лет, и всякое в жизни бывало. Но любое, даже самое чистое и искреннее взаимное чувство неизменно как кислотой разъедает сознание его греховности. Сколько раз я исповедовала этот грех – а он все равно со мной.

Так и живу с камнем на сердце. Я не жалуюсь, я понимаю, что сама все запутала и поломала в своей жизни. Но жизнь же на этом не кончилась. Нужно жить дальше. А как? Неужели нести этот груз до самой смерти?

Татьяна

ОТ РЕДАКЦИИ:

Решив опубликовать письмо Татьяны, показавшееся нам интересным и актуальным, мы неожиданно столкнулись с необычной для нас ситуацией: получить комментарий священника оказалось очень сложно. Некоторые, поддавшись эмоциональному порыву, давали не столько комментарий, сколько отповедь автору письма, обличая ее в гордыне и непонимании сути христианского брака. Другие возмущались тем, что она “взялась судить Церковь” вместо того, чтобы смиренно принять Ее благословение на второй брак. Третьи заявляли, что тема развода настолько им не близка, что давать какие-то пастырские рекомендации, не видя конкретного человека и не имея возможности с ним поговорить, они просто не берутся.

Действительно, очень трудно давать какие-то общие советы по “правильному поведению при разводе”. Правильной бывает только семейная жизнь. И только в ней и могут быть какие-то “правила”. Поэтому мы благодарны священнику Алексею Уминскому за то, что он согласился дать нам свой комментарий. Вместе с тем его ответ вызвал ряд возражений со стороны других священнослужителей. Предлагая священникам и психологам обсудить проблему церковного развода, редакция не ожидала, что эта тема окажется столь больной, что вызовет дискуссию даже между духовными пастырями. По мнению многих из них, само выражение “церковный развод” – это некорректное и противоречивое понятие, порождающее совершенно ложные ассоциации с разводом гражданским. Возможно, публикуемая нами подборка – только начало большого разговора, к участию в котором мы приглашаем всех наших читателей.

Священник Алексий УМИНСКИЙ, настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах (г.Москва), духовник Свято-Владимирского учебного центра, ведущий телепрограммы “Православная энциклопедия”:

Профанация таинства

Уважаемая Татьяна! “Камень на сердце” Вы чувствуете совершенно не случайно. Я бы не хотел как-то судить Ваши поступки, но Ваше письмо дает повод поговорить на очень актуальную для многих и спорную тему церковного развода. Ведь распадается столько браков, которые можно было бы сохранить!.. Лично для меня это очень тревожная и болезненная тема: я далеко не всегда знаю, как отвечать на подобные вопросы людям, которые приходят за советом.

Хотя в Евангелии сказано о браке и разводе очень категорично, но современное понимание брака, к сожалению, иногда и у церковных людей, далеко от евангельского. Не только миряне, но и священники сегодня имеют на этот счет разные, зачастую противоположные мнения. Одни священники всеми силами стараются помочь сохранить семьи, другие отстраняются от помощи и сочувствия супругам в переживаемой ими трагедии развода. Получается, Церковь дает супружеским парам благодать Венчания – а потом супруги не могут получить в Церкви помощи для ее сохранения…

Я уверен, что к Венчанию надо готовить людей не менее серьезно, чем к Крещению, потому что здесь один берет ответственность за жизнь другого. Но в реальности над многими новоначальными или просто крещеными, решившими венчаться “для красоты”, совершают Таинство, абсолютно не подготовив их к этому – без совместного Причащения Святых Христовых Тайн, без бесед со священником о том, что такое церковный брак, каковы обязанности мужа и жены, что такое жертвенная христианская любовь, и так далее. Цель такой подготовки – восстановить те понятия, которые были разрушены в нашем обществе в безбожные советские годы. Для чего венчать людей, не знакомых с основами веры? Чтобы хор красиво спел? Для денег в церковной кассе? Даже в светском ЗАГСе обычно дают какое-то время после подачи заявления на регистрацию брака, чтобы люди подумали. А у нас в Церкви иногда венчают буквально на следующий день… Как же так? Для меня это невыносимые вещи.

Некоторые священники говорят: “Вам вообще пока венчаться не надо. Поживите так”. И это – парам, которые расписаны в ЗАГСе уже много лет. Или тем, кто не сохранил свой первый брак – а вдруг снова не сохранят? Получается, что священник благословляет их… на что? Но ведь Христос говорит о браке, не уточняя, венчанный он или нет. И если люди соединились, пусть даже только росписью в ЗАГСе, они не должны расходиться. Но в храм зачастую приходят люди с такими ранами в сердце, с такими узлами в жизни, что нельзя сразу требовать от них твердой жизни по всем канонам. Надо развязывать эти узлы потихоньку, осторожно вытягивать человека из трясины, снисходя к его слабости. А до этого брак не должен совершаться.

Из Вашего письма видно, что даже церковные люди, даже с помощью священника не всегда справляются с этой сложнейшей задачей – так и Ваша семья не сумела ухватиться за протянутую ей Церковью руку помощи. Случилась большая беда – потеря ребенка, приговор о бездетности, страдания обоих супругов – и все разрушилось. Духовник не смог спасти Вашу семью, может быть, недостаточно приложил усилий, а ведь до трагедии семья была дружная, прекрасная, супруги любили и понимали друг друга. В Вашей ситуации можно было спасти брак и видно: Вы до сих пор глубоко переживаете, что расстались со своим первым мужем, и дальнейшая жизнь пошла наперекосяк. По своему опыту могу сказать, что брак с таким человеком, как Ваш второй супруг, и не мог привести к другому финалу. Надо было сначала вылечить его, а потом выходить за него замуж, или вообще не выходить, потому что в итоге – это трагедия для всех. Слепой не может вести слепого: оба упадут, сначала надо обоим прозреть, твердо встать на ноги, обрести цельность – и лишь потом соединять свои жизни. Вообще же лучшим выходом было не разводиться с первым мужем, а переждать, перетерпеть. Время и помощь священника помогли бы вам преодолеть трудности.

Меня изумляет реакция монаха на Ваше к нему обращение. Вместо совета, как сохранить любовь и понимание, вместо утешения он посоветовал взять бумагу о церковном разводе! Какой церковный развод? Такого понятия в принципе не существует. Человек может исказить, разрушить дар Божий – свой венчанный брак. Но само Таинство Венчания отменить невозможно, у человека нет силы разлучить то, что сочетал Бог. И второе Венчание, о котором Вы пишете, это большая проблема, потому что на вопрос священника: “Не обещалась ли другому?” честный ответ – “Обещалась”, и это обещание осталось на всю жизнь. Или на Небесах ваш первый брак взяли и стерли ластиком? Получается ложь, профанация Таинства. По церковным канонам разрешается второе Венчание только вдовствующего или оставленного по причине супружеской измены, как об этом и говорится в Евангелии, хотя и это считается послаблением Церкви немощи человеческой плоти – ведь действительно тяжело жить одному. Такие браки по традиции считались покаянными. А сейчас очень многое забылось, к этому Таинству появилось слишком легкое отношение, вот и венчают по нескольку раз. Интересно, на том свете, где встретятся все души, с кем эти люди будут “плоть едина”, которую не разлучить никогда? С первым, вторым или энным супругом?..

Вы правильно написали: нельзя пересилить Бога бумажкой из Патриархии. Даже в советское, безбожное время людям давали хотя бы месяц подумать, пытались разрешить их конфликты. А что же в том случае, о котором пишет автор письма?.. Мы видим, что в данном случае в комиссии Патриархии просто формально выдали справку вместо того, чтобы попытаться помочь исправить ситуацию. Как представители Церкви мы не можем за это не отвечать. Нельзя изменять Евангелие, как вздумается, иначе можно дойти и до разрешения на однополые церковные браки, женское священство и так далее. А если мы все же хотим остаться православными христианами, нам просто необходим церковный суд, который бы разбирался в ситуации, помогал супругам примириться, побуждал их задуматься. И тогда, я уверен, разводов, людских трагедий стало бы гораздо меньше.

Андрей ФОМИН, практикующий психолог-психотерапевт, преподаватель Высшей школы психологии при ИП РАН:

Семью нельзя строить на иллюзии

То, что произошло с этой женщиной, сейчас происходит со многими. Человек приходит в Церковь и начинает жить не в соответствии с теми правилами, которые существуют в Ней уже две тысячи лет, а исходя из своих представлений о том, как у него складываются отношения с Богом.

А ведь церковные правила – это техника духовной и психологической безопасности, и новообращенных нужно знакомить с ней с самого начала. Конечно, разобраться в сложной проблеме семейной жизни на основании одного письма невозможно. Я не буду давать рекомендаций его автору – Татьяне, а буду говорить только о некой героине письма, на которую предлагаю и самой Татьяне посмотреть как бы со стороны. Ведь то, с чем столкнулась героиня письма – это типичный синдром неофита: она стала молиться, ходить в церковь, соблюдать посты, исповедоваться, причащаться. У нее уверовал муж – все складывалось наилучшим образом, и о том, что христианская жизнь – это несение креста и постоянная внутренняя борьба, она, естественно, и не думала. И никто ей об этом, видно, тогда не сказал, или она не очень-то и послушала. Вот она и нафантазировала себе свое личное представление о христианской жизни, о счастливом христианском браке. И как только возникло серьезное испытание – потеря ребенка, вся эта картинка посыпалась.

Вообще-то, как правило, женщина даже после такой душевной травмы сохраняет веру. Но из письма видно, что зачастую сохраняет она ее в качестве психологической защиты. Ее тянет в храм, она хочет жить духовной жизнью, но в ее поведении полностью отсутствует смирение. Поэтому и желания мужа жить “по домострою”, она не понимает и не принимает. А ведь он, возможно, просто хотел таким образом подвести ее к осознанию необходимости вместе пережить общую трагедию. Он боялся – и, как показала жизнь, вполне обоснованно – что она окончательно уйдет в “церковь” (в ее собственном, а не церковном понимании) и главным авторитетом для нее будет уже не муж, а священник. И если бы женщина поняла, что брак – это школа смирения, а не равноправное партнерство, возможно, ее жизнь сложилась бы по-другому. Но она делает свой выбор и получает свободу, так ничего и не поняв. И тогда она встречает и влюбляется в человека изломанной судьбы, грешника, который уцепился за нее, как за соломинку. Конечно, ею, скорее всего, двигала великая идея спасения: “Все от него отвернулись, а я сейчас омою его раны”. А то, что при этом она совершает смертный грех, как-то и в голову не пришло. Этот брак, как и, возможно, вся церковная жизнь героини, в значительной мере были построены на иллюзиях.

И вот наконец она сама, без помощи священников понимает, что любое сближение с мужчиной в той ситуации, в которую она сама себя загнала – прелюбодеяние. Но в состояние своей внутренней цельности вернуться не может. Ничего не поделаешь – у нее уже было два мужа.

Теперь этот камень на сердце героине письма придется нести всю жизнь. И здесь чувство вины и степень греховности человека совершенно равноценны. Но это вовсе не повод отчаиваться. Только сейчас для этой женщины и началась настоящая духовная жизнь. Только сейчас, когда она посмотрела на себя, убрав призму собственных иллюзий, она стала на первую ступень, которая называется “примирение и покаяние”. Она поняла простую истину: если мы “ходим в похотях сердца своего”, мы не приближаемся к Богу, а идем в другую сторону. Теперь у нее появился шанс начать тяжелую работу по очищению свой души от всего того, что она натворила. И самое главное для начала – осознать те внутренние причины, которые послужили основанием для иллюзорного восприятия жизни. Ведь вся эта ситуация – результат таких фантазий.

Что в таком случае делает психолог? Он помогает столкнуться с реальностью, с тем, что заставляет человека такие фантазии продуцировать. Ведь были внутренние причины, которые и толкнули героиню письма на эти поступки. И, скорее всего, они никуда не делись. Ведь человек так любит держаться за свои иллюзии – рушатся одни, он немедленно воздвигает новые. И не дай Бог, нашей героине попадется еще один человек с исковерканной судьбой – а она его подсознательно будет искать! Поэтому необходимо помочь этой женщине, а сделать это можно только последовательным разрушением этих конструкций. Это жесткая работа, как для психолога, так и для нее, но сделать это необходимо.

Сейчас произошла очень важная вещь – она поняла, что чувство вины от исповеди не проходит. Надо очень многое в себе пережить, многое перелопатить, вычистить, для того, чтобы эта боль ее отпустила. Но именно эта боль как раз и будет помогать ей в ее духовной жизни. И задача психолога – не избавить ее от этой боли, потому, что это означало бы искусственно отключить главный двигатель, толкающий ее на верный путь, а помочь ей принять эту боль как милость Божью. И, используя эту боль, пройти через саму себя. И тут очень важно, чтобы человека не ввели в заблуждение, не начали успокаивать, вроде бы жалея, а на самом деле губя. Конечно, одному человеку, даже с помощью духовника и психолога, этим путем не пройти. Тут необходима милость Божья, на которую все мы и уповаем.

***

Александр и Полина расписались и обвенчались шесть лет назад. Но с рождением первого ребенка стало накапливаться непонимание, раздражение друг на друга. Оба темпераментные, супруги постоянно скандалили по пустякам, словно превратились в чужих людей. А когда родился второй ребенок, ситуация настолько усугубилась, что было решено: Полина с детьми переезжает к своим родителям, Александр подает на развод. Но их духовник приложил все силы, чтобы семья не разрушилась окончательно. Он предложил подождать с разводом, чтобы все серьезно обдумать. Так супруги прожили отдельно друг от друга больше года. Александр виделся с детьми, но в отношениях с Полиной все оставалось по-прежнему. Все это время батюшка не оставлял их: он не только сам молился за них и советовал им молиться и просить Бога помочь разрешить ситуацию, но и не раз беседовал с Полиной и Александром по отдельности, выслушивал их, разбирал каждый конфликт, искал вместе с ними способы прийти к миру в семье.

В итоге супруги поняли, что оба были не правы, не могли переступить через свою гордость. Они снова стали жить вместе, и теперь стараются сдерживать негативные эмоции, с любовью прощать недостатки друг друга. Постепенно конфликты сошли на нет. У них родился третий ребенок. Сейчас это красивая и очень дружная молодая семья.

***

Супруги Сергей и Елена, как большинство людей старшего поколения, были комсомольцами, коммунистами. В самом начале брака Елена увлеклась другим мужчиной и изменила мужу. Но молчать не смогла и призналась Сергею. Он простил, даже не упрекнул ее – так сильно любил жену. И семья сохранилась.

Позже супруги пришли к вере, повенчались. У них родилось трое детей. Потом супруги уехали из центра Москвы в дальнее село восстанавливать храм. Там они прожили несколько лет, терпели нужду, но вместе выдержали все испытания, а когда церковь была восстановлена, вернулись в Москву. Сейчас у них уже четверо внуков.

Из Социальной Концепции Русской Православной Церкви

Церковь настаивает на пожизненной верности супругов и нерасторжимости православного брака. Развод осуждается Церковью как грех, ибо он приносит тяжкие душевные страдания и супругам, и особенно детям. В случаях разнообразных конфликтов между супругами Церковь видит свою задачу в том, чтобы всеми присущими ей средствами (научение, молитва, участие в Таинствах) оберегать целостность брака. Священнослужители также призваны разъяснять желающим вступить в брак важность и ответственность предпринимаемого шага.

В 1918 году Поместный Собор Российской Православной Церкви в “Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью” признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак:

• отпадение супруга или супруги от Православия,

• противоестественные пороки,

• неспособность к брачному сожитию, наступившую

до брака или явившуюся следствием намеренного

самокалечения,

• заболевание проказой или сифилисом,

• длительное безвестное отсутствие,

• осуждение к наказанию, соединенному с

лишением всех прав состояния,

• посягательство на жизнь или здоровье супруги

либо детей,

• снохачество, сводничество,

• извлечение выгод из непотребств супруга,

• неизлечимую тяжкую душевную болезнь,

• злонамеренное оставление одного супруга другим.

В настоящее время этот перечень оснований к расторжению брака дополняется такими причинами, как заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркомания, совершение женой аборта при несогласии мужа.

Согласие на расторжение церковного брака не может даваться ради прихоти или для “подтверждения” гражданского развода. Впрочем, если распад брака является свершившимся фактом, а восстановление семьи не признается возможным, по пастырскому снисхождению также допускается церковный развод. После законного церковного развода второй брак разрешается невиновному супругу. Лицам, первый брак которых был расторгнут по их вине, вступление во второй брак дозволяется лишь при условии покаяния и выполнения епитимии, наложенной в соответствии с канонами.

Священный Синод Русской Православной Церкви в Определении от 28 декабря 1998 года осудил действия тех духовников, которые “запрещают своим духовным чадам вступление во второй брак на том основании, что второй брак якобы осуждается Церковью; запрещают супружеским парам развод в том случае, когда в силу тех или иных обстоятельств семейная жизнь становится для супругов невозможной” (глава Х).

На заставке фрагмент фото Flickr.com/greg westfall