РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО И АМНЕЗИЯ

Спустя четыре месяца в деле по убийству жены экс-вратаря СКА Ирины Соколовой пока так и нет обвиняемого. Кровавая расправа всколыхнула всю Россию. В загородном доме семьи в момент трагедии были три человека: мать и двое сыновей: 15 и 18 лет. Сомнений у силовиков нет – Ирину жестоко убил один из них. Но вот кто – до сих пор остается загадкой. Приехавшие на вызов силовики застали на месте преступления ужасающую картину.

— Весь дом был в крови, — рассказывают источники «КП». — У женщины было перерезано горло. Старший сын был без сознания, у него также были ножевые ранения груди и шеи. Младший брат получил лишь царапину.

Старший сын пошел по стопам отца Фото: СКА

Несмотря на то, что старший из братьев сам получил тяжелые ранения, первые подозрения пали именно на него. Максим Соколов был любимчиком в семье. Мальчик не только получил имя в честь своего отца, но и пошел по его стопам. Парень делал успехи в спорте и тренировался в СКА-1948. Но на допросе младший из братьев рассказал, что в семье было не все так гладко. Якобы старший брат задумал ритуальное убийство, которое и воплотил. При этом школьник утверждал: Я отбивался. Говорил – зачем ты меня хочешь убить, я же тебя люблю».

Но вот следователи не поверили в слезливую историю школьника. Младший из сыновей путался в показаниях и часто их менял, чем и вызвал подозрения у следователей. Но вот прямых улик против него не было. А предъявить обвинение школьнику в таком возрасте без резких оснований было сложно. Поэтому 15-летнего Антона (имя изменено – прим.ред.) и отпустили к отцу, который поручился за своего ребенка.

Следователи ждали, что старший брат сможет прояснить ситуацию, когда придет в себя. Но показания Максима лишь больше запутали следствие. На допросе он заявил, что не помнит, что происходило в тот день. Больше никаких зацепок получить от парня не получилось. Поэтому собирать историю того дня силовикам приходится буквально по крупицам.

Младший сын Соколова давал противоречивые показания

«Я МАМА ДВОИХ МАЛЬЧИКОВ»

Отношения в семье были довольно натянутыми. Супруги смогли победить рак старшего сына. Это должно было их сблизить. Но, по словам источников «КП», Соколовы часто ссорились. Несмотря на то, что Ирина была психологом, идиллию в семье сохранять получалось не всегда. В это же время мать двоих детей уставала быть домохозяйкой. Соколова даже увлеклась игрой на фондовой бирже.

— Я тот самый человек, которому удалось менее чем за две недели заработать 1 миллион 200 тысяч рублей, — рассказывала Ирина на видео в Интернете. — Хочу с вами поделиться историей успеха. Я была озадачена возможностью найти для себя новую профессии, нового занятие. Конечно, нужно чтобы эта профессия приносила доход. Я думала, фондовая биржа — это надувательство, лотерея, казино. Даже мой брат мне сказал: «Систер, ты куда вписалась?». Это было авантюрное решение. Потому что по образованию я психолог.

Ирина Соколова записывала видео, где делилась, что заработала миллион рублей Фото: youtube.com

В своем обращении Ирина поделилась, что воспитывает двоих сыновей.

— Я выводила деньги на несколько кредитных карточек, — делилась Соколова. — Как я чувствую себя обладательницей миллиона? Конечно, мне до сих пор не верится. Это только начало. Планы у меня серьезные. Но времени торговля практически не занимает. Я мама двух сыновей. Мне хватает времени и на мальчиков, и на семью, на культурный досуг.

В то же время Ирина, чтобы развеять скуку, изучала итальянский язык, активно оставляя отзывы о своем преподавателе. В свободное же время мать двоих детей увлекалась ведической культурой.

«ПЕРЕСТАЛ ДАВАТЬ ПОКАЗАНИЯ»

Что именно произошло в тот роковой день в семейном доме Соколовых неизвестно до сих пор. У силовиков были мысли, что младший брат завидовал старшему. Антону не хватало внимания родителей. И, судя по всему, у него была на них обида.

— Я его сын, я его сын, — пытался привлечь внимание к себе мальчик в группе фанатов своего отца. Однако чуть позже парень изменился. Своим друзьям он писал: «Не задавайте мне вопросов про моего папу».

Максим Соколов на похоронах супругиФото: Иван МАСЛОВ

Друзья же Антона активно продвигали теорию, что старший из сыновей в последнее время был агрессивным. Приятели парня даже пересылали его сообщения, где он жаловался на Максима. Якобы тот незадолго до трагедии поссорился с мамой и разбил в ее машине стекло.

Точку в этих спорах мог поставить Максим Соколов-старший. Но тот, по словам силовиков, занял позицию детей и не дает против них никаких показаний.

— Поначалу он общался со следствием, а потом перестал, — пояснил источник «КП-Петербург» в правоохранительных органах.

Сам Максим Соколов комментарии СМИ не дает. Эксперты, тем временем, уверены, что Соколов-старший координируют показания обоих сыновей, чтобы оставить это дело нераскрытым.

— Внешне в этой истории выглядит все так, что непонятно, кто убил, — рассказывал «КП» ветеран МВД, экс-сотрудник уголовного розыска, юрист Евгений Черноусов. — Тут есть два сына, оба находятся в обойме подозреваемых. Но получилось так, что два брата так запутали историю, что кажется, будто это вышло непроизвольно. Но у братьев явно есть подсказки со стороны, как выстроить ситуацию так, что еще «попробуйте найти, кто виновен».

Младший сын экс-голкипера СКА Максима Соколова не смог ответить на вопрос, виновен ли он в убийстве матери

Школьник впервые прокомментировал уголовное дело, в котором он проходит подозреваемым (подробности)

«Все внимание было старшему, который болел раком»: Младший сын экс-вратаря СКА Соколова мог убить мать и порезать брата из-за ревности

Последний скандал в семье произошел за неделю до трагедии. «КП» публикует откровенный рассказ подозреваемого в кровавой расправе (подробности)

«Не убивай меня, я же тебя люблю»: Младший сын вратаря СКА Максима Соколова дает показания по делу об убийстве матери

После ЧП старший из братьев с ножевыми ранениями в больнице в тяжелом состоянии (подробности)

Младшего сына хоккеиста Максима Соколова, подозреваемого в убийстве матери, отпустили на свободу

Следователи ждут, когда старший ребенок бывшего вратаря СКА, который после трагедии находится в реанимации, придет в себя, чтобы допросить его как свидетеля (подробности)

«В плане дисциплины у младшего сына проблемы»: Голкипер СКА Максим Соколов о своих детях, которые дают показания по делу об убийстве матери

«КП» публикует интервью с легендарным голкипером, в котором он сожалеет, что мало времени посвятил воспитанию детей (подробности)

«На руках сильные порезы, может, отбивался»: Врачи почти неделю пытаются спасти старшего сына хоккеиста Соколова

18-летний Максим пришел в сознание, как только ему станет лучше, он расскажет, кто убил мать (подробности)

«Он дает очень противоречивые показания»: По подозрению в убийстве матери задержали младшего сына форварда СКА Максима Соколова

По одной из версий, 15-летний неудавшийся хоккеист убил мать, а потом с ножом напал на на старшего брата. Позже на допросе он заявил, что «брат хотел совершить ритуальное убийство» (подробности)

Матушка Галина Соколова: Три вещи нужны для счастья

Матушка Галина Соколова — вдова известного московского священника протоиерея Феодора Соколова, трагически погибшего в 2000 году. Она растит девятерых детей (старшей дочери было 17, когда отец Феодор погиб), у нее уже много внуков.

Сегодня матушке Галине исполняется пятьдесят лет. Поздравляем дорогую Галину Филипповну и предлагаем вниманию читателей ее беседу о браке.

Из письма дочке

«Что для влюбленного молодого человека, что уже для мужа нежность бесконечно приятна. Она дает радость и любовь, и вы больше и больше будете любить друг друга и жить легко и счастливо. Вы будете друг для друга, чувствовать один другого на полуслове — душой, сердцем.

Развивай в себе заботу о нем, жертвенность, уступчивость, миролюбие, уважение и даже почтение. Когда любишь, то всё это — радостно и желанно твоему сердцу. Угодить любящему тя — значит, угодить Богу. От этого сердце и душа наполняются неизъяснимой радостью, хочется летать от счастья. Когда любишь, кажется, он живет телом и душой в тебе. Это и есть счастье мужа и жены — когда он говорит: «Я весь для неё», а она: «Я вся для него».

Каждый входящий в ваш дом не будет хотеть уходить, так как будет чувствовать в доме мир и любовь.

Потому-то людям у нас всегда и нравилось. Целую вас обоих и обнимаю. И желаю только счастья любви — той прекраснейшей. Как хочется, чтобы вы всё вместили!

Кризисы

Что можно посоветовать молодым семьям, чтобы между ними не было кризисов? Как их преодолеть? Одним словом-то и не скажешь… Каждая семья — отдельная малая церковь, разные люди из разных семей, у них разные характеры, устои. Как они росли? какое у них было детство?

Все это значимо.

Я помню, как было в моей семье. Рассказываю о своем опыте дочкам, готовлю их к семейной жизни — не когда они замуж выходят, а в течение долгого времени, с начала подросткового возраста. Это не какие-то «курсы подготовки к замужеству», а рассказ о воплощении семейного опыта в жизни: как вести хозяйство, как хранить семью, как относиться к мужу, как его беречь, как любить его маму.

Мама

Мне не по сердцу слово «свекровь» и оно не подходит к маме отца Феодора. Наталью Николаевну всегда звала: «Мамочка, мамулечка». Когда муж видит, что его жена любит и во всем советуется с его мамой, то он ещё больше любит свою жену. Между ними становится ещё больше понимания.

В самом деле — она же вложила в него свое сердце и душу! Когда ты растишь детей, ты сама видишь, сколько молиться нужно, чтобы их родить, переносить болезни, воспитывать, выносить все сложности. Наблюдаешь, как у каждого складывается своя судьба, свой жизненный крест — каждый твой человечек не похож на другого, со своим характером, к каждому нужен свой подход…

Мамочка всю себя отдает — и когда появляется рядом с сыном другой человечек, он тоже становится для мамы родным, и она мечтает, и молит непрерывно Господа, чтобы все у них сложилось хорошо, чтобы они избрали единственный и верный путь за Христом и жизнь в церкви!

Побеждает уступчивый

Из нашей свадьбы я только это и запомнила, что во время венчания я молилась преподобному Серафиму. Почему ему? И сама не знаю.

А из поздравлений я запомнила одно: отец Владимир, папа моего мужа отца Федора пожелал нам уступчивости. Очень мне это на сердце легло.

— Матушка, а кто должен уступать — муж или жена?

— Конечно, оба. Здесь нельзя делить: кто-то больше, кто-то меньше. Каждый всегда идет навстречу. Федюша вообще всегда говорил: кто первый уступает, неважно, прав он или неправ — тот и побеждает. Но в сердце не должно быть чувства: «Я сейчас первая пойду и я буду победителем». Нет, ты первой уступаешь, потому что ты его любишь и хочешь, чтоб скорей опять можно видеть улыбку, радость, обнять и поцеловать тысячу раз! Подойдешь к нему или к ней, скажешь слово примирения, улыбнешься, обнимешь — и всё становится хорошо!

Жить для него

Я тут с дочкой переписывалась (я вообще люблю переписываться, душа работает, пишешь — с душой и сердцем): «Береги его и себя — теперь уже и для него».

Когда между людьми начинаются серьезные отношения, молодые только-только начинают встречаться — я своим дочкам говорю, что они должны настраивать себя на новый лад: жить уже не так, как до этого — только для себя, а так, чтобы понимать любимого, заботиться и думать о нем.

Мы живем для тех, кто нас любит и ждет, кто верит и надеется, чье сердце и мысли искренне открыты. Всё это бесценно и дорого, и надо беречь и умножать.

Жертва ради семьи

Федюша говорил, что семья без жертвенности невозможна. Человек до свадьбы принадлежал только себе, имел какие-то привычки — проводить время с друзьями, ходить на футбол, в театр, в какой-то клуб, в походы, имел другие увлечения, мог запросто куда-то собраться и махнуть.

Но если ты решаешь вступить в брак то привычки свои поставь на последнее место. Ты отдаешь себя в руки этому человеку, ты его любишь от всего сердца, от всей души, от всей своей мысли. Если ты хочешь, чтобы его глаза светились всю жизнь, так же, как в молодости — старайся сделать ему что-то приятное, радостное. Да хотя бы чтобы он ушел на работу в чистенькой рубашке и начищенных ботинках.

Учиться любовью

Про любовь сложно говорить, ее надо прочувствовать.

Часто спрашивают: как люди притираются друг ко другу в начале совместной жизни. А у нас и не было ничего такого.

Надо было знать отца Федора…

Я была глупой деревенской девчонкой — разве я знала, что такое семья? Что такое любовь? Как вести хозяйство? Как воспитывать детей? Ничего я не знала, полный ноль.

Он своей любовью меня всему научил!!!

А мне всегда хотелось сделать для него приятное. С каким нетерпением я ждала его возвращения домой! А он точно так же спешил ко мне.

Все домашние видели нашу встречу. Как только открывалась дверь, мы друг на друга налетали и целовались. Я ему помогала раздеться, мы начинали рассказывать, как у кого проходил день, садились за стол, держались за руки, пока не засыпали. При любой возможности мы не проходили мимо друг друга, обязательно обнимешь, улыбнешься и в завершении — поцелуй.

Для любви важно внимание

Одна женщина мне как-то удивленно сказала: «У вас уже было восемь человек детей. А вы пришли к нам, и, сидя за столом держались за руки!».

А для нас это было естественно.

Для любящих сердец — внимание своему любящему сердечку очень важно. Вот утром проснулись, он пошел умываться, а ты ещё в кровати — ещё хочется полежать, пока ребенок не проснулся. Думаешь: «Кто из нас застелит кровать? Я застелю! Он придет в комнату, и ему будет приятно!». Моментально вскакиваешь и все быстро делаешь, и когда видишь его благодарную реакцию, улыбку и в итоге поцелуй, все на свете можешь сделать для него. А в другой раз он для тебя встанет пораньше и точно так же старается, и ждет уже твоих глазок! И мы становимся как дети.

У нас часто так бывало. Когда муж и жена думают друг о друге, они ежеминутно трудятся, с радостью и с любовью. По-иному не получается, так как любовь движет.

Все делали вместе. Если он был дома, то мы вместе молились (с маленькими детками вместе читали краткие молитвы), вместе шли завтракать. Муж помогает: я чайник ставлю, а он сыр, хлеб нарежет и так далее.

В это время обязательно подходим друг ко другу, обнимем и поцелуем. За завтраком радовались, что мы вместе сидим — тоже за ручку держимся. Детки все видят, и им передается наша радость — любовь!

Потом расходимся по комнатам по делам — я по хозяйству что-то делаю, он что-то свое пишет-пишет. А через несколько минут он оставит всё и идет ко мне: «Галюшечка, я не могу без тебя!» Или я подойду сзади, волосики поправлю, в шейку поцелую, обниму…

Проходим мимо друга в квартире — обязательно обнимемся, добрым словом перемолвимся.

Когда Федюша уходил по делам — не выйдет из дома, пока не поцелуемся, пока не увидит, что я его отпускаю. Естественно, я ему не мешала, только могла спросить: «Когда ты приедешь?» — но если он уходил на целый день, и выходных уже целую вечность не было, и так хотелось, чтобы он лишние пять минут побыл! Вроде, уже и попрощались — а у меня всё равно на сердце тяжело. Подхожу к окну, рукой машу. Он выходит из подъезда, останавливается, поворачивается, смотрит, показывает: «ну никак не могу остаться», — но не выдерживает, заходит обратно в дом, поднимается на этаж, чтобы снова обнять и поцеловать. И пока он не почувствует, что его я с легкостью отпускаю — он не уедет.

Наши отношения видели и у нас на приходе. Я часто уезжала с детьми до окончания трапезы. Подойду к отцу Феодору сзади, обниму его, поцелую в щечку, на ушко шепну: «Федюшечка, я уже пошла», — он меня благословит, поцелует. И это было для всех нормально, никакого стеснения. Может, потому что вокруг молодежь одна сидела — храм-то восстанавливали молодые все люди.

Федюша говорил: «Хорошо, что я занят делами, а сидел бы дома — я ж тебе работу не дал бы делать! Я за тобой хожу, как вьюнок».

Такими моментами взаимной нежности и укрепляется любовь. Недостаточно стол накрыть и пару слов бросить: «Ешь давай. Спокойной ночи. Доброе утро». Надо, чтобы супруги постоянно укрепляли любовь друг к другу.

Домашний уют дома создает жена. Над духом дома трудятся — оба! Муж видит ее заботу, трудолюбие, внимание и любовь, будет ей благодарен, и в ответ будет так же о ней заботиться.

И это и есть семейное счастье и радость!

Добрый пример

Такой пример нам до конца жизни подавали родители отца Феодора: папочка отец Владимир, и мамочка матушка Наталия Николаевна.

Летом мы жили в Гребнево все вместе, и все друг перед другом были открыты. Видеть теплое отношение уже когда за шестьдесят, а они все мимо друг друга без ласки пройти не могут: «Душенька моя, Наташенька моя, солнышко», — обнимутся, поцелуются. Это укрепляло и нас, молоденьких! Вот и мы не могли друг без друга находиться ни минуты — без прикосновения, без тепла, без дыхания.

Папочка отец Владимир был настолько всегда жизнерадостен, любвеобилен, скромен, заботлив, благодарен — все без исключения мы его просто любили и любим. Когда он после завтрака или обеда выходя из-за стола с сияющими глазками шлет воздушные поцелуи, приподнимая свои брови, и каждого целует, проходя мимо — это было и есть полное счастье семьи.

Прикосновение руки

Федюшечка никогда не приходил домой без улыбки, как бы он ни устал. Ещё и тащил меня на улицу, гулять ночью на овраг. Пятнадцать, двадцать минут, полчаса — самое большое, но мы всегда прогуливались. Нас ещё мама ругала: «Уже все нормальные люди спят, а вы гулять куда-то идете». А как иначе? Он придет, ляжет в кровать, головку положит на подушку — и в ту же секунду спит. А ведь хочется поговорить, рассказать, как день прошел.

Как хорошо, что у нас были эти беседы! Я ему рассказывала, как с детьми дела, тревогами делилась, он мне рассказывал, за кого беспокоится, за кого просит помолиться. Поговорим — и домой идем, я воздухом подышала, отвлеклась, с любимым мужем погуляла. Ручку засунешь к нему в карман, а там рука его горячая, и он тебя держит — какое счастье, ничего в мире больше не надо, только чувствовать его руку.

Прикосновение руки играет огромную роль в семейной жизни.

Я читала житие матушки Гавриилии из Греции. Она говорила: человеку надо для счастья только три вещи — улыбка, прикосновение руки и поцелуй. Я на себе испытала, не только с мужем: приду к нашему отцу Николаю Соколову с тяжелой душой, переживаниями, а он положит мне свою руку на руку, сожмет её, скажет два-три слова, посмотрит — и чувствуя его любовь, уже и не знаю, что говорить, всё хорошо, и уже все куда-то улетучилось, и видишь свет впереди себя.

Счастье старших

Счастливы наши старшие девочки, которые хорошо помнят отца и застали наши отношения! Они могут это передать младшим.

Ксюше было семь лет, когда погиб отец Феодор, и она говорит: «Я помню папочку, но только отдельными эпизодами». Для неё и остальных очень важно, когда я ей рассказываю, в какой любви мы с папочкой жили.

Любовь растет

Люди встречаются, влюбляются и говорят: «Жить не можем друг без друга». Но это только начало любви, которая потом разрастается в течение жизни, благодаря им обоим.

Во время венчания каждой паре Господь дает — нужную любовь, но Он не может её раскрыть без нас. Если мы не вложим труд в эту розочку, то она не расцветет, не будет благоухать и не даст своих плодов. Мы должны ее подкармливать, поливать, оберегать от холода и стужи и жары.

Обиды?

Мне часто не верят, когда я говорю, что у нас никаких ссор не было. А их и вправду не было.

Однажды у отца Феодора брала интервью одна журналистка, и он не смог вспомнить ни одного нашего разногласия. На следующий день он ей сам перезвонил и говорит: «Я вспомнил, где у нас разногласия! Галюша считает, что деткам надо побольше игрушек для развития, а я считаю, что не надо. Больше никаких споров между нами нет».

Иногда меня брала обида: после 95-го года мы его совершенно перестали видеть дома. В шесть утра он уходил, в первом часу ночи возвращался. По два-три месяца могло не быть ни одного выходного дня. Глаза были очень сосредоточены, лицо уставшее настолько, что всё говорило — он уже изнемогает. Мне это было больно видеть, и я начинала упрашивать: «Федюш, ну, пожалуйста, возьми себе выходной день, ну я тебя очень прошу! Неужели нет священников, которые могут тебя заменить хоть один день?» А он, бывало, обнимет меня, возьмет ежедневник и скажет: «Посмотри моё расписание, уже на три месяца вперед все расписано, ты же сама всё знаешь».

Я всё знала, правда, какие уж тут обиды…

От супруга нет секретов

Чтобы сохранялась любовь, очень хорошо, когда муж и жена друг с другом делятся, своими мыслями, желаниями, тревогами. Он тебе рассказывает, ты ему рассказываешь — и вы полностью друг перед другом открыты — как перед Богом, перед своей совестью, как перед детьми.

Сатане не за что зацепиться, что-то подкопать, к чему-то пристать. Когда между вами есть тайна, врагу легче запутать: послать мысль за мыслью…

Не надо надумывать себе лишнего. Мы ещё перед женитьбой договорились: что бы ни произошло, не оставлять плохую мысль ни на час.

Помню, возникнет тяжесть на душе, я его зову: «Федюшечка, мне хочется тебе что-то сказать».

Заходим в свою комнату, закрываемся на замок, садимся на диван, обнимемся, я ему голову на грудь положу — и начинаем: «Даже не знаю, как тебе сказать» — «Ты только два слова скажи — я сразу всё пойму». И вот я начинала мямлить какую-то мысль, которая ко мне пришла и смущает — обиду, непонимание. А он отвечает: «Галюшечка, да ты меня не так поняла, все совсем иначе!» — и объясняет. И всё, нет этого клубка мыслей, нет никакой ссоры, вновь счастье.

О чем нельзя говорить при детях

Я своим детям говорю: если хотите сохранить свою семью, мир и любовь в ней — никогда не затягивайте разговор о проблемах ни на час. Как только супруг пришел в дом, сразу же сели рядышком, поговорили, разобрались…

— А можно при детях так выяснять отношения?

— Нет, ни в коем случае. Дети не должны видеть, что выясняют между собой муж и жена. Они же дети, они не знают жизни. Для них счастье — видеть родителей влюбленных, здоровых и радостных.

У Христа за пазухой

Мы жили как в раю, и любовь захлестывала нас!

В последние годы, когда батюшка стал заниматься тюрьмами и военными, мы часто выходили вместе гулять здесь, вдоль оврага, и беседовали. Федюша говорил: «Так, как у нас с тобою, у христиан не должно быть. Христиане должны нести какие-то скорби и болезни. А мы живем у Христа за пазухой. Мы крепко любим друг друга, Господь нам дал деток, все они очень хорошие и здоровенькие. Люди нас любят, мы их любим, приход у нас замечательный, Господь посылает людей на помощь. Дом, квартира. Так же не должно быть. У меня такое чувство, что нас с тобой что-то ждет. Я бы так хотел, чтобы когда Господь посетил наш дом испытаниями, мы не забыли то, как мы жили до этого и всегда были Господу благодарны».

После ухода: избежать уныния

— Когда батюшка ушел, старшие часто вспоминали?

— Все время. И до сих пор — дня не проходит. Он как будто с нами живет.

Когда не стало отца Феодора, на меня легла обязанность заменить и отца, и мать. Главной задачей с того момента, как я узнала, что папы с нами больше нет, было во что бы то ни стало избежать уныния.

Старшей, Лизе, было 17 лет, Наташе — 16, Зое — 15, Коле — 13. Это всё — подростковый возраст. Я не должна была им давать повода видеть меня унывающей, рыдающей. Вспомнила Федюшины желания: в случае испытаний, за всё благодарить Господа — и поняла: вот оно, испытание, только оно на меня одну.

До сих пор мы живем в его любви. Если бы не было ее, нам было бы в миллион раз труднее.

Тайная радость сорока дней

И, конечно, Господь помогал. Сколько раз я поражалась Любви Божьей! Я это чувствовала на себе, особенно до сорока дней. В эти дни не было уныния. В акафисте Матери Божьей, иконе Скоропослушница, есть такие слова: «Тайная радость вдовиц и сирот». Я раньше не понимала, о чем это. Теперь знаю: это внутреннее ощущение уверенности, что Господь с тобой. Несколько раз в течение сорока дней, когда я становилась на молитву у себя в комнате перед иконами, у меня было это ясное чувство: я сейчас стою на коленях перед Господом, а Он, Господь, передо мной, и я перед Ним одна в целом мире, и Он меня видит, и я Его вижу.

Иногда монахи делятся своими чувствами после пострига: в течение сорока дней они чувствуют особую радость близости к Господу, находятся как бы на небе.

У меня не было чувства, что я на небе, но у меня был какой-то покой в душе, мне было хорошо и мирно, и я понимала, что Господь держит меня в этот момент.

Помните притчу? Человек умирает и видит свою жизнь в виде двух цепочек следов на песке: с ним всегда шел Господь, только в самые трудные минуты цепочка следов оставалась одна. Человек говорит: «Куда ж Ты делся, когда у меня такое в жизни было?» — а Господь отвечает: «Я в этот момент держал тебя на руках».

В страданиях Господь тебя держит на руках, поэтому человек и несет испытания, запоминает на всю жизнь и укрепляется в вере в Господа, Которого он так близко прочувствовал.

После гибели отца Феодора, бывало ясно осознаешь, чувствуешь, близ Господь — вот Он и я, и Он видит тебя, слышит — и вы одни в этом целом мире. Хочу сказать, что так Господь дает познать Себя, Его милость, Его любовь бескрайнюю, и всем сердцем и преданностью все принимается, и от сердца идет благодарение. И видишь, что Господь любит тебя, твоих деток. Этим дает спасение в жизнь вечную! Радость быть с Ним, а с Ним — все надежно.

И по сей день Господь не оставляет.

Радоваться радостям и плакать печалям

Человеку без веры очень трудно пережить горе. Человек с верой понимает, что такое вечность.

Я очень любила и люблю своего Федюшу, и радовалась его радости: он увидел Господа, Матерь Божью, своего святого Феодора Стратилата, своего дедушку Николая, с папой встретился. Любовь как раз в том и заключается, чтобы научиться радоваться радостям и плакать печалям твоего человечка.

Помню, когда я носила нашу младшую, Анечку, отец Феодор уехал на Святую Землю. В последний вечер перед тем как родить, 4 января, я гуляла возле оврага: мороз, снег, небо от синих звезд кажется совсем близким, тишина, Москва вся золотая раскинулась вдали. Я ходила, молилась о ребеночке, чтобы Матерь Божья помогла мне родить, потому что я чувствовала, что у меня уже сил не было. И в какой-то момент я остановилась и представила, как Федюше сейчас здорово: он в Иерусалиме, на Голгофе, или в Вифлееме, как он счастлив, какое у него празднество. Я же знаю, как он искренне любит Господа, как он Ему служит! Я вижу его реальную каждодневную жизнь!

И тогда я сказала: «Господи, я так рада, что ты разрешил Федюшечке быть в эти дни на Твоей земле! Он так счастлив! Он заслуживает этого, ведь он так Тебя и Церковь Твою любит, все силы отдает для Тебя! Его сердце раскрыто перед Тобою! Если Ты разрешишь, я хочу, когда он приедет домой, ему подарок поднести — родить ребеночка, и для него будет двойная радость!» И все внутри сжималось за Федюшу, за его счастье! Чувствовала, что Господь слышит меня — мне было очень спокойно на душе, и мой Федюшечка был счастлив, когда позвонил от Герасима Иорданского, узнав, что родилась у него дочка. Я благодарила Бога за Его милость к нам грешным.

Просто жить, когда любишь

Я не знаю, как людям донести, как просто жить легко, когда ты любишь. Мы с Федюшей не раз на эту тему говорили. «Галюшечка, — говорил он мне, — как хорошо жить с любовью, как просто, как легко, ничего не надо надумывать. Почему ж люди не хотят этого, почему они лишают себя этой простоты и этой радости? Ведь с любовью так просто — люби и всё!»

Это же так здорово, это так радостно, когда ты любишь, живешь для него и им, хочешь, чтоб он был счастлив и всегда был радостен. Любите! Не привыкайте друг к другу, постарайтесь не видеть недостатки. Когда сердце и мысли открыты — это здорово, а нежность — самое важное и необходимое чувство во всю жизнь.

Просьба о помощи

В судьбе каждого человека, в истории каждой семьи есть всякое — и благоденствие, и трудности, посылаемые Господом. Всевышний послал семье отца Феодора Соколова два с половиной года назад новое испытание — родилась у отца Феодора и матушки Галины особенная ангельская внучка Лизочка, дочка Любочки Соколовой и отца Сергия Белобородова. Лизочка родилась с очень редкой болезнью, неизлечимой, синдромом Ретта. Это очень и очень нечасто встречающееся генетической заболевание, требующее больших затрат, как физических и душевных, так и материальных. Вот, что пишет сама Любочка в своем обращении ко всем людям на своем сайте:

«К Вам обращается молодая семья Белобородовых. Муж — священник Белобородов Сергей Юрьевич, клирик храма великомученика и целителя Пантелеимона при ЦКБ № 1 ОАО „РЖД“ г. Москвы. Жена — Белобородова (Соколова) Любовь Федоровна, педагог-психолог, в отпуске по уходу за ребенком до 3-х лет.

У нашей дочери Елизаветы (23.03.2010 г.р.) редкое генетическое заболевание — синдром Ретта. Синдром Ретта сегодня известен во всем мире и является следствием новой мутации в гене МЕСР2, расположенном в Х-хромосоме. Это заболевание встречается у представителей разных социальных слоев, национальностей, культур, с периодичностью 1 случай на 10 — 15 тысяч рожденных.

У Лизочки непростой и сложный диагноз – синдром Ретта. Но, несмотря на все трудности, мы стараемся сделать жизнь нашей девочки легче. Для этого и был создан данный сайт.

Жизнь Лизы — это труд и упорство, это постоянное рвение к чему-то новому, в целях улучшения качества жизни. Все это стоит немалых материальных затрат. Поэтому мы всегда рады Вашей посильной помощи.

С помощью участия людей, Лиза имеет возможность каждую неделю получать биомеханическую реабилитацию, ездить в бассейн, проходить консультации в Центре Лечебной Педагогики. В будущем планируются занятия иппотерапией, а также прохождение курса терапии с помощью лекарства IGF-1. Помимо этого Лизок уже успела побывать на реабилитации в Германии, получить хорошую коляску, иметь удовольствие гулять в специальных ходунках, заниматься на массажной кушетке! Все эти маленькие и большие «шажочки» помогают нашей девочке «дышать полной грудью», чувствовать себя в этом мире наравне со всеми нами, знать, что она нужна, её любят, о ней заботятся!

Все подробности Вы можете посмотреть и почитать в наших разделах:наша история, дневничок, документы, фотоальбом, видео, наши потребности, как нам помочь.

Мы благодарим ВСЕХ, кто просто заглянул к нам, улыбнулся, вздохнул, посочувствовал, и посильно помог!

Пасха в московской семье

Матушка Галина, вдова известного московского протоиерея Феодора Соколова, девять ее детей, а еще зятья, внуки, близкие — на Пасху дом Соколовых наполняется людьми, а вместе с ними — радостью главного православного праздника. Но чтобы радость была полной, требуется серьезная подготовка. Матушка поделилась с нами рецептами того, как можно провести предпасхальные дни и встретить Воскресение Христово всей семьей.

Все начинается с уборки

С чего у нас начинается подготовка к Пасхе? С уборки. После Крестопоклонной недели начинаем убирать дом. Обычно мы с девочками пишем список дел, разделяя его на графы, кто и что должен сделать. Отдельная работа для мальчиков, даже имена пишем: Коля, Сима, Володя должны что-то прибить, что-то приклеить, что-то снять, что-то починить… Снимают и вешают шторы, выполняют тяжелую работу всегда у нас мальчики, а все остальное по хозяйству — для девочек. Протираем все иконы, готовим нарядные украшения к Пасхе. В пятницу вечером, на Страстной неделе, дети уже начинают украшать дом яичками, цветочками, цыплятками.

В основном всю работу по уборке и приготовлению дома мы заканчиваем к Вербному воскресенью. И уже начинаем потихоньку закупать продукты для приготовления куличей и пасхи: муку, дрожжи, лимоны, орехи, цукаты и все остальное. Для меня еще всегда большая радость — мыть окна. Помоем — и уже чувствуется присутствие праздника, ты его уже ждешь, он уже при дверях. На чистые окна повесишь новые занавески, иконы уже все блестят — в доме ощущение Воскресения!

Вербное Воскресение — это особый день! Дети вообще всегда любят этот праздник: конец поста, дом готов, и вербочки приносятся из храма, наряжаешь ими дом, уже все празднично… Но впереди Страстная и ты уже мыслями настраиваешься на эту Великую Неделю, которая со всеми своими переживаниями пролетает на одном дыхании.

Матушка Галина и отец Федор Соколовы в молодости

Матушка со старшим сыном Николаем

Пасха застыла!

У нас в этом году еще не было и середины поста, а девочки расписали «места», кто в какой день будет печь куличи, организовали очередь. Я, как мама, всегда в этой очереди первая, чтобы проверить: как продукты, как печка, все ли в порядке. В этом году наша Анечка (младшая дочка — ей уже тринадцать лет) захотела первый раз сама печь куличи. Раньше она всегда только помогала старшим что-то сделать, порезать, потереть, но не была ответственна за сам процесс. «Мамочка, я хочу полностью все сама, и замесить, и все приготовить, ты будешь только за мной следить», — говорит Анечка. Но, конечно, для куличей нужна мужская сила — месить тесто дело тяжелое и самое главное. Девочки договариваются с мужским населением, кто кому будет помогать, в зависимости от свободного времени. Ведь Серафим работает, отец Сергий, супруг дочери Любы, должен служить, Володя учится в школе. Мы печем куличи первые три дня Страстной недели: понедельник, вторник, среда. Бывает, что девочки позовут своих подружек, которые тоже хотят научиться готовить пасху и кулич. В эти дни, подходя к нашему дому, все уже знают, что скоро Пасха, так как подъезд и улица пахнут ароматом кулича, свежестью цедры лимона и ванилью. И это — преддверие пасхальной радости.

В четверг мы варим пасху. Все утром идут на службу, причащаются. Сам процесс варки быстрый, но все приготовления и до, и после — достаточно долгие по времени. В итоге, чтобы все сделать, нужны сутки. Сначала ставим под гнет творог и заготавливаем все ингредиенты (режутся орехи, трется цедра лимона и т. п.). Стекший творог пропускаем через мясорубку и ставим варить, а потом, после того как масса остыла добавляем все «вкуснятины», разливаем по формам и ставим в холодильник, чтобы застыла. Однажды у нас с Федюшей брали интервью, это были как раз первые дни Страстной недели. Тогда мы еще были молоденькие, хотя было уже пятеро деток, и вот журналистка впоследствии вспоминала: «Мы сидим с отцом Феодором, беседуем в комнате, и тут заходит матушка Галина в таком радостном состоянии, ее глаза сияют, и говорит: «Федюша! А пасха-то застыла!» И отец Феодор с такой же радостью поворачивается и говорит: «Да?! Застыла?!» — «Да! Застыла!» — Я поразилась этому состоянию двух сердец, вот этой радости, что пасха-то у них застыла, и это было их общее, единое ликование!»

Мне было очень интересно со стороны послушать, как мы выглядели. Благодаря этим воспоминаниям я еще лучше понимаю и ощущаю, что действительно для нас эта застывшая пасха — как символ нашей с Федюшей состоявшейся Любви!

В моей родительской семье, в Белоруссии, не варили пасху, у нас просто был творог. А когда я уже вышла замуж, то влилась в традицию семьи Соколовых. У них всегда пекутся куличи и всегда варится пасха. Когда я впервые увидела, как это все происходит, то была просто в восторге! Этому всех их научила мама отца Феодора, матушка Наталья Николаевна. А меня уже учила Люба — сестра отца Феодора. Первое время мы жили у них. И я запомнила на всю жизнь, как сварила свою первую пасху. Люба пела в хоре, и ей надо было идти на службу, она меня попросила: «Галюш, творог уже готов, тебе только его надо на плиту поставить и сварить, а когда он остынет, все вкусности туда положить и разлить по формочкам».

И что вы думаете? Что я натворила? Я поставила творог вариться, потом думаю: ведь, наверное, надо все добавить — и орехи, и цукаты, и цедру лимона. Так и сделала, добавила в кастрюлю все, что можно было, и все это сварила. Моя пасха поменяла цвет! Она стала не бело-кремовой, солнечной, а коричневой! И я не могла понять, в чем дело. Когда Люба пришла со службы и увидела эту пасху, она ахнула: «Что ж ты сделала?! Я же тебе говорила — потом все положить!» Я тут же стала просить прощения. Конечно, она простила. И нам пришлось еще раз варить новую пасху. И теперь, когда я кого-то учу, я несколько раз повторяю, подчеркиваю, что все остальное надо класть потом, в уже остывшую массу.

Сергей Белобородов (ныне священник отец Сергий, муж дочери Любы)

Радость и скорбь

Помимо пасхи и куличей в нашей семье всегда обязательно варится холодец. Отец Феодор сам его варил и меня научил. Он всегда все закупал, утром ставил варить, а вечером уже нарезали холодец. Холодильник весь заполнен мясными яствами, в квартире витает праздничный дух! А вот яйца мы красим в Великий Четверг.

Когда печем куличи, очень любим слушать постовые церковные песнопения или лекции владыки Вениамина (Пушкаря) о Страданиях Христа — у него есть замечательный цикл лекций «Страстная седмица». От этого необычайно настраиваешься на правильный лад. Ведь все-таки Страстная неделя идет, а ты печешь куличи. Это все должно сопровождаться молитвой. Конечно же, слушаем записи нашего папочки отца Феодора, его проповеди. Это удивительное общее состояние — одновременно и радостное, и скорбное. В тебе нарастает ошеломляющее ожидание радости Пасхальной вместе с реальным переживанием тех дней. Ты переносишься мыслями в Иерусалим, как будто сопровождаешь Господа все эти дни. Слушаешь о Страданиях, и все сам сопереживаешь всем сердцем, знаешь, что в какой день и в какое время происходило и происходит в Иерусалиме, где был Христос, как ученики себя вели, и себя воспринимаешь участником этих событий. Поэтому, когда запоют в первый раз «Христос Воскресе!», эти слова, которые ты про себя весь пост сохранял, а в Страстную неделю особенно, то сразу же ликуешь — действительно, свершилось!

Предпасхальная уборка. На стене — портрет отца Федора Соколова

Замес теста — мужская работа

Володя Соколов — младший сын

Анечка, младшая дочь, и Люба Соколовы смазывают яйцом украшение для кулича

Великая суббота

Это такое чудо души: вот только что она, душа, страдала и плакала, а в следующий момент радость заполняет ее — и сразу хочется этим поделиться с детьми, с близкими, со всеми, кто входит в дом. Не знаю, как точнее это передать, наверное, это у каждого человека по-своему происходит: таинство встречи Воскресения Господа. Господь дает любому человеку почувствовать это, неважно, постился или не постился. И даже атеист все равно почувствует Пасху! Может быть, он и не хочет принять умом, осознать, но он может сказать, например, «ах, какая хорошая погода сегодня!», а душа его все равно внутри чувствует эту радость, так как она по природе своей — христианка. Господь дает это всем!

В Великую Субботу такая чудесная служба! Так как у нас семья большая, то мы разделяемся: кто-то остается дома, кто-то идет в храм. Я очень люблю Литургию Великой Субботы и стараюсь попасть на нее. Когда выходишь из храма, уже всем хочется крикнуть: «Христос Воскресе!» Потому что чувствуешь, что уже воскрес, потому что знаешь, что там, в Иерусалиме, на Гробе Господнем сошел Благодатный огонь, и тебе звонят и говорят об этом… Словом, сдержаться уже невозможно! В дом входишь с этим чувством, нет сил сдерживать в себе эту радость, всех целуешь и обнимаешь, а на ушко шепчешь: «Христос Воскресе!» И хочется на полную громкость включить запись с пасхальными песнопениями.

Когда детки были маленькие, мы каждому делали корзиночку с маленьким куличиком и яичками, цветочками украшали и шли в храм освящать. Сейчас уже зятья — либо отец Сергий, либо отец Михаил — нам все освящают дома. У нас так много куличей и пасх, что это просто нереально все отвезти в храм. Но для деток, моих внуков, мы все равно делаем корзиночки, чтобы они могли поучаствовать в освящении. Этот день очень светлый, и именно Великую Субботу ждешь сильно, когда запоют «Да молчит всяка плоть человеча». Невозможно выразить, что происходит с душой в этот момент… Мы этого не видим, но мы это чувствуем, знаем, переживаем реально.

Живи и радуйся!

Естественно, когда много девочек, то уже заранее готовятся для них специальные наряды. Думаю, как их нарядить на Пасху, нужно что-то новенькое купить, свеженькое, какую-то заколочку, нарядное платьице, юбочку, если теплая погода — туфельки. Нужно, чтобы дети обязательно почувствовали обновление: это внешнее необходимо для внутреннего состояния. Мне в детстве (я жила в деревне) мама всегда старалась сшить новое платьице, а нас было десять человек детей! И во мне это осталось.

Ближе к вечеру те, кто идет на ночную пасхальную службу, начинают уже наряжаться, делать причесочки. Это непередаваемое состояние радости, я его очень люблю. Мальчики, девочки так преображаются! И дети очень любят эти моменты подготовки, что вот сейчас они уже будут петь и кричать: «Христос Воскресе!» и христосоваться со всеми, делиться этой радостью, она окрыляет тебя на весь год. Она дает такую веру! И что бы уже ни случилось потом — ты все воспримешь правильно, как Божью волю.

Под утро после Пасхальной ночной службы возвращаемся домой. Все дети идут к подъезду радостные и очень веселые! Кричат на весь подъезд «Христос Воскресе!» Я им, бывало: «Тише, тише, люди спят!» А самой тоже хочется вместе с ними славить Христа, чтобы все проснулись и узнали.

Все ложимся спать часа на три-четыре, утром ведем маленьких деток на детскую Литургию, на Причастие, а взрослые пока отсыпаются. Мне всё это очень радостно — и когда я ночью дома остаюсь с малышами, и когда возвращаюсь вместе со старшими с ночной. Утром мы открываем окно на своем втором этаже и включаем лаврское «Христос Воскресе!», колокольный звон на всю громкость. Дети бегут и кричат нам, что Христос Воскрес, а мы отвечаем, становясь детьми! В дом заходят все дети, зятья, внуки, гости — и все христосуются. И все вместе, человек двадцать, — поем Пасху! Общей радости нет конца! Единство, радость всей семьи — это плод любви, которая есть в тебе, которую тебе Господь обещал и дал! Живи и радуйся жизни! Такую радость дает нам Господь как образ того, что нас на самом деле ждет в будущей жизни, чего мы можем удостоиться.

После детской Литургии мы все вместе разговляемся, «чокаемся» пасхальными яйцами. И конечно, на нашем столе всегда горит свеча, как символ того, что наш папочка вместе с нами невидимо присутствует! За столом поем детские пасхальные песни и добрые молодежные. И кто бы к нам в дом ни пришел — все обязательно садятся с нами за стол. Вечером мы всегда едем к папе на могилку, поем Пасху. Это традиция нашей семьи!

Протоиерей Федор Соколов с семьей и друзьями

Матушка Галина Соколова — вдова известного московского священника протоиерея Феодора Соколова, трагически погибшего в 2000 году. Она растит девятерых детей (старшей дочери было 17, когда отец Феодор погиб), у нее уже много внуков.

Сегодня матушке Галине исполняется пятьдесят лет. Поздравляем дорогую Галину Филипповну и предлагаем вниманию читателей ее беседу о браке.

Из письма дочке

«Что для влюбленного молодого человека, что уже для мужа нежность бесконечно приятна. Она дает радость и любовь, и вы больше и больше будете любить друг друга и жить легко и счастливо. Вы будете друг для друга, чувствовать один другого на полуслове — душой, сердцем.

Развивай в себе заботу о нем, жертвенность, уступчивость, миролюбие, уважение и даже почтение. Когда любишь, то всё это — радостно и желанно твоему сердцу. Угодить любящему тя — значит, угодить Богу. От этого сердце и душа наполняются неизъяснимой радостью, хочется летать от счастья. Когда любишь, кажется, он живет телом и душой в тебе. Это и есть счастье мужа и жены — когда он говорит: «Я весь для неё», а она: «Я вся для него».

Каждый входящий в ваш дом не будет хотеть уходить, так как будет чувствовать в доме мир и любовь.

Потому-то людям у нас всегда и нравилось. Целую вас обоих и обнимаю. И желаю только счастья любви — той прекраснейшей. Как хочется, чтобы вы всё вместили!

Кризисы

Что можно посоветовать молодым семьям, чтобы между ними не было кризисов? Как их преодолеть? Одним словом-то и не скажешь… Каждая семья — отдельная малая церковь, разные люди из разных семей, у них разные характеры, устои. Как они росли? какое у них было детство?

Все это значимо.

Я помню, как было в моей семье. Рассказываю о своем опыте дочкам, готовлю их к семейной жизни — не когда они замуж выходят, а в течение долгого времени, с начала подросткового возраста. Это не какие-то «курсы подготовки к замужеству», а рассказ о воплощении семейного опыта в жизни: как вести хозяйство, как хранить семью, как относиться к мужу, как его беречь, как любить его маму.

Мама

Мне не по сердцу слово «свекровь» и оно не подходит к маме отца Феодора. Наталью Николаевну всегда звала: «Мамочка, мамулечка». Когда муж видит, что его жена любит и во всем советуется с его мамой, то он ещё больше любит свою жену. Между ними становится ещё больше понимания.

В самом деле — она же вложила в него свое сердце и душу! Когда ты растишь детей, ты сама видишь, сколько молиться нужно, чтобы их родить, переносить болезни, воспитывать, выносить все сложности. Наблюдаешь, как у каждого складывается своя судьба, свой жизненный крест — каждый твой человечек не похож на другого, со своим характером, к каждому нужен свой подход…

Мамочка всю себя отдает — и когда появляется рядом с сыном другой человечек, он тоже становится для мамы родным, и она мечтает, и молит непрерывно Господа, чтобы все у них сложилось хорошо, чтобы они избрали единственный и верный путь за Христом и жизнь в церкви!

Побеждает уступчивый

Из нашей свадьбы я только это и запомнила, что во время венчания я молилась преподобному Серафиму. Почему ему? И сама не знаю.

А из поздравлений я запомнила одно: отец Владимир, папа моего мужа отца Федора пожелал нам уступчивости. Очень мне это на сердце легло.

— Матушка, а кто должен уступать — муж или жена?

— Конечно, оба. Здесь нельзя делить: кто-то больше, кто-то меньше. Каждый всегда идет навстречу. Федюша вообще всегда говорил: кто первый уступает, неважно, прав он или неправ — тот и побеждает. Но в сердце не должно быть чувства: «Я сейчас первая пойду и я буду победителем». Нет, ты первой уступаешь, потому что ты его любишь и хочешь, чтоб скорей опять можно видеть улыбку, радость, обнять и поцеловать тысячу раз! Подойдешь к нему или к ней, скажешь слово примирения, улыбнешься, обнимешь — и всё становится хорошо!

Жить для него

Я тут с дочкой переписывалась (я вообще люблю переписываться, душа работает, пишешь — с душой и сердцем): «Береги его и себя — теперь уже и для него».

Когда между людьми начинаются серьезные отношения, молодые только-только начинают встречаться — я своим дочкам говорю, что они должны настраивать себя на новый лад: жить уже не так, как до этого — только для себя, а так, чтобы понимать любимого, заботиться и думать о нем.

Мы живем для тех, кто нас любит и ждет, кто верит и надеется, чье сердце и мысли искренне открыты. Всё это бесценно и дорого, и надо беречь и умножать.

Жертва ради семьи

Федюша говорил, что семья без жертвенности невозможна. Человек до свадьбы принадлежал только себе, имел какие-то привычки — проводить время с друзьями, ходить на футбол, в театр, в какой-то клуб, в походы, имел другие увлечения, мог запросто куда-то собраться и махнуть.

Но если ты решаешь вступить в брак то привычки свои поставь на последнее место. Ты отдаешь себя в руки этому человеку, ты его любишь от всего сердца, от всей души, от всей своей мысли. Если ты хочешь, чтобы его глаза светились всю жизнь, так же, как в молодости — старайся сделать ему что-то приятное, радостное. Да хотя бы чтобы он ушел на работу в чистенькой рубашке и начищенных ботинках.

Учиться любовью

Про любовь сложно говорить, ее надо прочувствовать.

Часто спрашивают: как люди притираются друг ко другу в начале совместной жизни. А у нас и не было ничего такого.

Надо было знать отца Федора…

Я была глупой деревенской девчонкой — разве я знала, что такое семья? Что такое любовь? Как вести хозяйство? Как воспитывать детей? Ничего я не знала, полный ноль.

Он своей любовью меня всему научил!!!

А мне всегда хотелось сделать для него приятное. С каким нетерпением я ждала его возвращения домой! А он точно так же спешил ко мне.

Все домашние видели нашу встречу. Как только открывалась дверь, мы друг на друга налетали и целовались. Я ему помогала раздеться, мы начинали рассказывать, как у кого проходил день, садились за стол, держались за руки, пока не засыпали. При любой возможности мы не проходили мимо друг друга, обязательно обнимешь, улыбнешься и в завершении — поцелуй.

Для любви важно внимание

Одна женщина мне как-то удивленно сказала: «У вас уже было восемь человек детей. А вы пришли к нам, и, сидя за столом держались за руки!».

А для нас это было естественно.

Для любящих сердец — внимание своему любящему сердечку очень важно. Вот утром проснулись, он пошел умываться, а ты ещё в кровати — ещё хочется полежать, пока ребенок не проснулся. Думаешь: «Кто из нас застелит кровать? Я застелю! Он придет в комнату, и ему будет приятно!». Моментально вскакиваешь и все быстро делаешь, и когда видишь его благодарную реакцию, улыбку и в итоге поцелуй, все на свете можешь сделать для него. А в другой раз он для тебя встанет пораньше и точно так же старается, и ждет уже твоих глазок! И мы становимся как дети.

У нас часто так бывало. Когда муж и жена думают друг о друге, они ежеминутно трудятся, с радостью и с любовью. По-иному не получается, так как любовь движет.

Все делали вместе. Если он был дома, то мы вместе молились (с маленькими детками вместе читали краткие молитвы), вместе шли завтракать. Муж помогает: я чайник ставлю, а он сыр, хлеб нарежет и так далее.

В это время обязательно подходим друг ко другу, обнимем и поцелуем. За завтраком радовались, что мы вместе сидим — тоже за ручку держимся. Детки все видят, и им передается наша радость — любовь!

Потом расходимся по комнатам по делам — я по хозяйству что-то делаю, он что-то свое пишет-пишет. А через несколько минут он оставит всё и идет ко мне: «Галюшечка, я не могу без тебя!» Или я подойду сзади, волосики поправлю, в шейку поцелую, обниму…

Проходим мимо друга в квартире — обязательно обнимемся, добрым словом перемолвимся.

Когда Федюша уходил по делам — не выйдет из дома, пока не поцелуемся, пока не увидит, что я его отпускаю. Естественно, я ему не мешала, только могла спросить: «Когда ты приедешь?» — но если он уходил на целый день, и выходных уже целую вечность не было, и так хотелось, чтобы он лишние пять минут побыл! Вроде, уже и попрощались — а у меня всё равно на сердце тяжело. Подхожу к окну, рукой машу. Он выходит из подъезда, останавливается, поворачивается, смотрит, показывает: «ну никак не могу остаться», — но не выдерживает, заходит обратно в дом, поднимается на этаж, чтобы снова обнять и поцеловать. И пока он не почувствует, что его я с легкостью отпускаю — он не уедет.

Наши отношения видели и у нас на приходе. Я часто уезжала с детьми до окончания трапезы. Подойду к отцу Феодору сзади, обниму его, поцелую в щечку, на ушко шепну: «Федюшечка, я уже пошла», — он меня благословит, поцелует. И это было для всех нормально, никакого стеснения. Может, потому что вокруг молодежь одна сидела — храм-то восстанавливали молодые все люди.

Федюша говорил: «Хорошо, что я занят делами, а сидел бы дома — я ж тебе работу не дал бы делать! Я за тобой хожу, как вьюнок».

Такими моментами взаимной нежности и укрепляется любовь. Недостаточно стол накрыть и пару слов бросить: «Ешь давай. Спокойной ночи. Доброе утро». Надо, чтобы супруги постоянно укрепляли любовь друг к другу.

Домашний уют дома создает жена. Над духом дома трудятся — оба! Муж видит ее заботу, трудолюбие, внимание и любовь, будет ей благодарен, и в ответ будет так же о ней заботиться.

И это и есть семейное счастье и радость!

Добрый пример

Такой пример нам до конца жизни подавали родители отца Феодора: папочка отец Владимир, и мамочка матушка Наталия Николаевна.

Летом мы жили в Гребнево все вместе, и все друг перед другом были открыты. Видеть теплое отношение уже когда за шестьдесят, а они все мимо друг друга без ласки пройти не могут: «Душенька моя, Наташенька моя, солнышко», — обнимутся, поцелуются. Это укрепляло и нас, молоденьких! Вот и мы не могли друг без друга находиться ни минуты — без прикосновения, без тепла, без дыхания.

Папочка отец Владимир был настолько всегда жизнерадостен, любвеобилен, скромен, заботлив, благодарен — все без исключения мы его просто любили и любим. Когда он после завтрака или обеда выходя из-за стола с сияющими глазками шлет воздушные поцелуи, приподнимая свои брови, и каждого целует, проходя мимо — это было и есть полное счастье семьи.

Прикосновение руки

Федюшечка никогда не приходил домой без улыбки, как бы он ни устал. Ещё и тащил меня на улицу, гулять ночью на овраг. Пятнадцать, двадцать минут, полчаса — самое большое, но мы всегда прогуливались. Нас ещё мама ругала: «Уже все нормальные люди спят, а вы гулять куда-то идете». А как иначе? Он придет, ляжет в кровать, головку положит на подушку — и в ту же секунду спит. А ведь хочется поговорить, рассказать, как день прошел.

Как хорошо, что у нас были эти беседы! Я ему рассказывала, как с детьми дела, тревогами делилась, он мне рассказывал, за кого беспокоится, за кого просит помолиться. Поговорим — и домой идем, я воздухом подышала, отвлеклась, с любимым мужем погуляла. Ручку засунешь к нему в карман, а там рука его горячая, и он тебя держит — какое счастье, ничего в мире больше не надо, только чувствовать его руку.

Прикосновение руки играет огромную роль в семейной жизни.

Я читала житие матушки Гавриилии из Греции. Она говорила: человеку надо для счастья только три вещи — улыбка, прикосновение руки и поцелуй. Я на себе испытала, не только с мужем: приду к нашему отцу Николаю Соколову с тяжелой душой, переживаниями, а он положит мне свою руку на руку, сожмет её, скажет два-три слова, посмотрит — и чувствуя его любовь, уже и не знаю, что говорить, всё хорошо, и уже все куда-то улетучилось, и видишь свет впереди себя.

Счастье старших

Счастливы наши старшие девочки, которые хорошо помнят отца и застали наши отношения! Они могут это передать младшим.

Ксюше было семь лет, когда погиб отец Феодор, и она говорит: «Я помню папочку, но только отдельными эпизодами». Для неё и остальных очень важно, когда я ей рассказываю, в какой любви мы с папочкой жили.

Любовь растет

Люди встречаются, влюбляются и говорят: «Жить не можем друг без друга». Но это только начало любви, которая потом разрастается в течение жизни, благодаря им обоим.

Во время венчания каждой паре Господь дает — нужную любовь, но Он не может её раскрыть без нас. Если мы не вложим труд в эту розочку, то она не расцветет, не будет благоухать и не даст своих плодов. Мы должны ее подкармливать, поливать, оберегать от холода и стужи и жары.

Обиды?

Мне часто не верят, когда я говорю, что у нас никаких ссор не было. А их и вправду не было.

Однажды у отца Феодора брали интервью одна журналистка, и он не смог вспомнить ни одного нашего разногласия. На следующий день он ей сам перезвонил и говорит: «Я вспомнил, где у нас разногласия! Галюша считает, что деткам надо побольше игрушек для развития, а я считаю, что не надо. Больше никаких споров между нами нет».

Иногда меня брала обида: после 95-го года мы его совершенно перестали видеть дома. В шесть утра он уходил, в первом часу ночи возвращался. По два-три месяца могло не быть ни одного выходного дня. Глаза были очень сосредоточены, лицо уставшее настолько, что всё говорило — он уже изнемогает. Мне это было больно видеть, и я начинала упрашивать: «Федюш, ну, пожалуйста, возьми себе выходной день, ну я тебя очень прошу! Неужели нет священников, которые могут тебя заменить хоть один день?» А он, бывало, обнимет меня, возьмет ежедневник и скажет: «Посмотри моё расписание, уже на три месяца вперед все расписано, ты же сама всё знаешь».

Я всё знала, правда, какие уж тут обиды…

От супруга нет секретов

Чтобы сохранялась любовь, очень хорошо, когда муж и жена друг с другом делятся, своими мыслями, желаниями, тревогами. Он тебе рассказывает, ты ему рассказываешь — и вы полностью друг перед другом открыты — как перед Богом, перед своей совестью, как перед детьми.

Сатане не за что зацепиться, что-то подкопать, к чему-то пристать. Когда между вами есть тайна, врагу легче запутать: послать мысль за мыслью…

Не надо надумывать себе лишнего. Мы ещё перед женитьбой договорились: что бы ни произошло, не оставлять плохую мысль ни на час.

Помню, возникнет тяжесть на душе, я его зову: «Федюшечка, мне хочется тебе что-то сказать».

Заходим в свою комнату, закрываемся на замок, садимся на диван, обнимемся, я ему голову на грудь положу — и начинаем: «Даже не знаю, как тебе сказать» — «Ты только два слова скажи — я сразу всё пойму». И вот я начинала мямлить какую-то мысль, которая ко мне пришла и смущает — обиду, непонимание. А он отвечает: «Галюшечка, да ты меня не так поняла, все совсем иначе!» — и объясняет. И всё, нет этого клубка мыслей, нет никакой ссоры, вновь счастье.

О чем нельзя говорить при детях

Я своим детям говорю: если хотите сохранить свою семью, мир и любовь в ней — никогда не затягивайте разговор о проблемах ни на час. Как только супруг пришел в дом, сразу же сели рядышком, поговорили, разобрались…

— А можно при детях так выяснять отношения?

— Нет, ни в коем случае. Дети не должны видеть, что выясняют между собой муж и жена. Они же дети, они не знают жизни. Для них счастье — видеть родителей влюбленных, здоровых и радостных.

У Христа за пазухой

Мы жили как в раю, и любовь захлестывала нас!

В последние годы, когда батюшка стал заниматься тюрьмами и военными, мы часто выходили вместе гулять здесь, вдоль оврага, и беседовали. Федюша говорил: «Так, как у нас с тобою, у христиан не должно быть. Христиане должны нести какие-то скорби и болезни. А мы живем у Христа за пазухой. Мы крепко любим друг друга, Господь нам дал деток, все они очень хорошие и здоровенькие. Люди нас любят, мы их любим, приход у нас замечательный, Господь посылает людей на помощь. Дом, квартира. Так же не должно быть. У меня такое чувство, что нас с тобой что-то ждет. Я бы так хотел, чтобы когда Господь посетил наш дом испытаниями, мы не забыли то, как мы жили до этого и всегда были Господу благодарны».

После ухода: избежать уныния

— Когда батюшка ушел, старшие часто вспоминали?

— Все время. И до сих пор — дня не проходит. Он как будто с нами живет.

Когда не стало отца Феодора, на меня легла обязанность заменить и отца, и мать. Главной задачей с того момента, как я узнала, что папы с нами больше нет, было во что бы то ни стало избежать уныния.

Старшей, Лизе, было 17 лет, Наташе — 16, Зое — 15, Коле — 13. Это всё — подростковый возраст. Я не должна была им давать повода видеть меня унывающей, рыдающей. Вспомнила Федюшины желания: в случае испытаний, за всё благодарить Господа — и поняла: вот оно, испытание, только оно на меня одну.

До сих пор мы живем в его любви. Если бы не было ее, нам было бы в миллион раз труднее.

Тайная радость сорока дней

И, конечно, Господь помогал. Сколько раз я поражалась Любви Божьей! Я это чувствовала на себе, особенно до сорока дней. В эти дни не было уныния. В акафисте Матери Божьей, иконе Скоропослушница, есть такие слова: «Тайная радость вдовиц и сирот». Я раньше не понимала, о чем это. Теперь знаю: это внутреннее ощущение уверенности, что Господь с тобой. Несколько раз в течение сорока дней, когда я становилась на молитву у себя в комнате перед иконами, у меня было это ясное чувство: я сейчас стою на коленях перед Господом, а Он, Господь, передо мной, и я перед Ним одна в целом мире, и Он меня видит, и я Его вижу.

Иногда монахи делятся своими чувствами после пострига: в течение сорока дней они чувствуют особую радость близости к Господу, находятся как бы на небе.

У меня не было чувства, что я на небе, но у меня был какой-то покой в душе, мне было хорошо и мирно, и я понимала, что Господь держит меня в этот момент.

Помните притчу? Человек умирает и видит свою жизнь в виде двух цепочек следов на песке: с ним всегда шел Господь, только в самые трудные минуты цепочка следов оставалась одна. Человек говорит: «Куда ж Ты делся, когда у меня такое в жизни было?» — а Господь отвечает: «Я в этот момент держал тебя на руках».

В страданиях Господь тебя держит на руках, поэтому человек и несет испытания, запоминает на всю жизнь и укрепляется в вере в Господа, Которого он так близко прочувствовал.

После гибели отца Феодора, бывало ясно осознаешь, чувствуешь, близ Господь — вот Он и я, и Он видит тебя, слышит — и вы одни в этом целом мире. Хочу сказать, что так Господь дает познать Себя, Его милость, Его любовь бескрайнюю, и всем сердцем и преданнастья все принимается, и от сердца идет благодарение. И видишь, что Господь любит тебя, твоих деток. Этим дает спасение в жизнь вечную! Радость быть с Ним, а с Ним — все надежно.

И по сей день Господь не оставляет.

Радоваться радостям и плакать печалям

Человеку без веры очень трудно пережить горе. Человек с верой понимает, что такое вечность.

Я очень любила и люблю своего Федюшу, и радовалась его радости: он увидел Господа, Матерь Божью, своего святого Феодора Стратилата, своего дедушку Николая, с папой встретился. Любовь как раз в том и заключается, чтобы научиться радоваться радостям и плакать печалям твоего человечка.

Помню, когда я носила нашу младшую, Анечку, отец Феодор уехал на Святую Землю. В последний вечер перед тем как родить, 4 января, я гуляла возле оврага: мороз, снег, небо от синих звезд кажется совсем близким, тишина, Москва вся золотая раскинулась вдали. Я ходила, молилась о ребеночке, чтобы Матерь Божья помогла мне родить, потому что я чувствовала, что у меня уже сил не было. И в какой-то момент я остановилась и представила, как Федюше сейчас здорово: он в Иерусалиме, на Голгофе, или в Вифлееме, как он счастлив, какое у него празднество. Я же знаю, как он искренне любит Господа, как он Ему служит! Я вижу его реальную каждодневную жизнь!

И тогда я сказала: «Господи, я так рада, что ты разрешил Федюшечке быть в эти дни на Твоей земле! Он так счастлив! Он заслуживает этого, ведь он так Тебя и Церковь Твою любит, все силы отдает для Тебя! Его сердце раскрыто перед Тобою! Если Ты разрешишь, я хочу, когда он приедет домой, ему подарок поднести — родить ребеночка, и для него будет двойная радость!» И все внутри сжималось за Федюшу, за его счастье! Чувствовала, что Господь слышит меня — мне было очень спокойно на душе, и мой Федюшечка был счастлив, когда позвонил от Герасима Иорданского, узнав, что родилась у него дочка. Я благодарила Бога за Его милость к нам грешным.

Просто жить, когда любишь

Я не знаю, как людям донести, как просто жить легко, когда ты любишь. Мы с Федюшей не раз на эту тему говорили. «Галюшечка, — говорил он мне, — как хорошо жить с любовью, как просто, как легко, ничего не надо надумывать. Почему ж люди не хотят этого, почему они лишают себя этой простоты и этой радости? Ведь с любовью так просто — люби и всё!»

Это же так здорово, это так радостно, когда ты любишь, живешь для него и им, хочешь, чтоб он был счастлив и всегда был радостен. Любите! Не привыкайте друг к другу, постарайтесь не видеть недостатки. Когда сердце и мысли открыты — это здорово, а нежность — самое важное и необходимое чувство во всю жизнь.

Просьба о помощи

В судьбе каждого человека, в истории каждой семьи есть всякое — и благоденствие, и трудности, посылаемые Господом. Всевышний послал семье отца Феодора Соколова два с половиной года назад новое испытание — родилась у отца Феодора и матушки Галины особенная ангельская внучка Лизочка, дочка Любочки Соколовой и отца Сергия Белобородова. Лизочка родилась с очень редкой болезнью, неизеличимой, синдромом Ретта. Это очень и очень нечасто встречающееся генетической заболевание, требующее больших затрат, как физических и душевных, так и материальных. Вот, что пишет сама Любочка в своем обращении ко всем людям на своей страничке вконтакте:

«К Вам обращается молодая семья Белобородовых. Муж — священник Белобородов Сергей Юрьевич, клирик храма великомученика и целителя Пантелеимона при ЦКБ № 1 ОАО „РЖД“ г. Москвы. Жена — Белобородова (Соколова) Любовь Федоровна, педагог-психолог, в отпуске по уходу за ребенком до 3-х лет.

У нашей дочери Елизаветы (23.03.2010 г.р.) редкое генетическое заболевание — синдром Ретта. Синдром Ретта сегодня известен во всем мире и является следствием новой мутации в гене МЕСР2, расположенном в Х-хромосоме. Это заболевание встречается у представителей разных социальных слоев, национальностей, культур, с периодичностью 1 случай на 10 — 15 тысяч рожденных.

За девочкой нужен постоянный уход и тренировки. Она не может ходить, говорить, из-за ослабленного иммунитета очень часто болеет, из-за нарушений умственной и центральной нервной системы часты беспричинные смены настроения и острый плач, склонна к эпиприступам (судороги, выгибание тела) и аутоагрессиям (вырывание волос у самой себя, кусание рук, удары головой о поверхность). Данное заболевание не лечится, но чтобы поддерживать жизненные силы и не терять навыков, наша дочь получает каждодневную биомеханическую реабилитацию. Без этого лечения ребенок теряет раннее приобретенные навыки, становиться лежачим, из-за этого к общему состоянию прибавляется много всяких заболеваний: воспаление легких, пролежни, проблемы с желудочно-кишечным трактом.

В нашей семье зарабатывает только муж, и его священнической зарплаты (25000р.) не хватает на качественный уход за ребенком-инвалидом.

Сейчас самое необходимое следующее:

Биомеханическая реабилитация — 36000р. в месяц

ИТОГО: 432 000р. в год

Мы будем благодарны любой помощи, которую Вы можете осуществить. Здесь реквизиты: http://vk.com/club44909825

Фото Юлии Маковейчук

15 лет со дня смерти протоиерея Федора Соколова

21 февраля 2015 года исполняется пятнадцать лет со дня смерти протоиерея Федора Соколова – одного из самых известных московских священников последнего времени, настоятеля Спасо-Преображенского храма в Тушине. Отец Федор погиб в автомобильной катастрофе, ему было всего 41 год. У него осталась большая семья – матушка Галина и девять детей. И огромное количество его духовных чад, которые до сих вспоминают его с большой любовью и собрались все вместе на вечер памяти, состоявшийся несколько дней назад.

С разрешения семьи Скоколовых “Фома” публикует письмо – обращение детей отца Федора к родным, близким и друзьям.

В память о Папочке, с благодарностью и любовью…

Сегодня мы собрались с Вами, как всегда собираемся в этот день, 21 февраля, чтобы вспомнить и почтить память нашего дорого Папочки и замечательного священника, протоиерея Федора Соколова и его друга Юрия Владимировича Белобородова. Только в этом году у нас особая встреча, ведь прошло уже 15 лет, с того 21 февраля 2000 года!

15 лет! Много это или мало? Наверное, мало для измерения человеческой жизни, но как это много для памяти о человеке, о его добрых делах, о его жизни! Ведь наши воспоминания о папе так свежи, так реальны, что у многих складывается впечатление, что он покинул этот мир, только вчера…да и нам самим, кажется, что только вот недавно был тот промозглый февральский день, когда мы узнали о гибели папы и дяди Юры.

Каким он был, наш папа? Каждый из Вас мог бы многое рассказать про него, ведь для всех он стал родным человеком, потому что сам так относился к людям. Для него не было чужих или своих. Любой человек со своей проблемой становился ему близким и папа старался сделать все возможное для разрешения проблемы или вопроса. Он, словно через себя, пропускал каждую человеческую судьбу, переживая как за родного ребенка, переживая за многие души, что Господь послал ему на его священническом пути. Перед нашими глазами проходила жизнь настоящего Священника, именно Священника с большой буквы, который не жалея сил, отдавал всего себя на служение Богу и людям. И сейчас, приходя на его могилку, мы просим его молитв, его заступничества, его помощи, и она всегда приходит незамедлительно!

Для нас, детей, он был лучшим отцом! Хотя и видели мы его очень мало, но, даже просто позавтракать вместе, было счастьем! Что уж говорить про летние вылазки в лес за грибами, велосипедные прогулки, купание в пруду. Самое большое и главное, что оставил для нас Папочка – это его Любовь. Она чувствуется во всем! Дома не проходит и дня, чтоб мы не вспомнили о папе. Младшая Анечка, которая меньше всего видела отца, знает о нем и чувствует его в той же мере, что и остальные дети. Конечно, тут большая заслуга и мамочки, которая смогла сохранить в нас образ папы, его Любовь и память о нем!

Вместе с папой не стало и дяди Юры (Юрия Владимировича Белобородова), который тоже стал для нас родным человеком. Сейчас, в нашей большой семье, подрастают две его внучки, а его сын – иерей Сергий, стал мужем нашей сестрички – Любы. Дядя Юра был очень светлым, добрым и мирным человеком. Папе было очень хорошо с ним, он об этом делился с мамочкой и говорил: » Мне с Юрием Владимировичем очень спокойно, я в нем всегда уверен! Он, когда нужно помолчит, когда нужно – поддержит разговор, пошутит!» А для детей, дядя Юра всегда был добрым «волшебником», у которого в карманах всегда были заготовлены разные сладости и конфеты!

Еще хочется вспомнить о Владыке Сергии, нашем дорогом дяде, о любимом крестном, о брате папочки. Их братская связь была настолько крепка, что сердце дорогого Владыки не выдержало, и он скоропостижно скончался спустя чуть более полугода, после смерти папы. Это короткое время наш любимый крестный полностью посвятил себя нам, стараясь восполнить нашу потерю. Часто вспоминаем наше первое лето в Гребнево без папы и последнее лето с Владыкой. Тогда он вставал раньше всех, брал каталочку и уходил за продуктами на рынок. К нашему подъему он уже возвращался с едой, обсуждал с мамой, что приготовить на обед, чем помочь по дому. Он и раньше был, если можно так сказать, очень домашним человеком, очень скромным и простым. Когда мы были совсем маленькими, любил нас одевать, причесывать, делать красивые фотографии. Став постарше, мы могли писать ему письма, и, при всей своей загруженности, он всегда с любовью отвечал нам! И теперь, стоит только подумать или попросить помощи у Владыки, как все получается и спорится. Так же, как и память о Папочке, память о Владыке всегда живет в наших сердцах, потому что невозможно забыть таких людей, которые были истинными пастырями, несущими Свет и Любовь людям!

23 января 2014 года в вечность отошла наша горячо любимая бабушка – Наталия Николаевна Соколова. Она остается для нас примером того, как нужно всецело полагаться на промысел Божий, переносить все испытания жизни и оставаться истинной христианкой с твердой и горячей Верой. Она умела донести до людей свет Христов, умела растопить лед и отогреть сердце человека. Скольких людей она привела к Вере через свою книгу, через свои школьные лекции или, даже просто, не подозревая того, своим жизненным примером показала верный путь ко спасению. При всей своей строгости, она была очень заботливой бабушкой, всегда старалась приготовить что-нибудь вкусненькое. Было даже такое блюдо, которым она заманивала младших детей, называя его «царский ужин» или «царский обед». Придешь со школы, а бабушка встречает и говорит: «Давай пообедай, поспи, а потом, на свежую голову, уроки будем делать!» А еще она никогда не ругала за двойки и всегда приговаривала: «Бумага все стерпит!» Мы очень любили смотреть на бабушкины руки. Они пахли то пирожками с капустой, то масляными красками, то керосином, которым она оттирала кисточки. Это были руки настоящей труженицы. В 90-е годы, когда открывающиеся храмы нуждались в церковной утвари, бабушка, не покладая рук, безвозмездно, писала иконы. У нее было множество заказов, и она всегда только с радостью и готовностью бралась за работу.

Нам очень нравится слушать мамины рассказы о том, как она молоденькой девушкой попала в семью Соколовых и как бабушка всему ее обучила, ведь мамочка была из деревни, а городская жизнь совершенно другая, со своими хитростями и правилами. Бабушка всегда была рядом, всегда помогала нам, переживала и заботилась обо всех! Счастье иметь такую молитвенницу, она как наш крепкий семейный тыл, как основание, на которое можно полностью положиться.

Конечно же, вспоминая о бабушке, невозможно забыть о её половинке, о нашем дедушке, о протоиерее Владимире Соколове. Их Любовь, их высокие отношения стали примером не только для наших родителей, но и для многих людей, знавших семью Соколовых или прочитавших книгу бабушки «Под кровом Всевышнего». Облик дедушки всегда перед нашими глазами, в нем очень хорошо сочетались и строгость и доброта. Мы, внуки, имели благоговейный страх перед ним. Если дедушка за столом, то все сразу же становились притихшими и прилежными. А как было стыдно, если он становился свидетелем наших каприз или недовольств! Добрые глаза дедушки тут же менялись и мы без слов все понимали! Это был человек крепкого духа, высочайшего смирения и доброты. Без всяких претензий, в своем преклонном возрасте, он мог запросто помыть пол у себя в комнатке или, идя навстречу бабушке, остановиться и крепко ее поцеловать, назвав «моя душенька». Бабушка и дедушка исполнили на земле свой самый главный родительский долг – они смогли воспитать своих детей в истинном духе Православия. А мы, как внуки, можем только с великой благодарностью Богу, быть счастливы, имея таких молитвенников на небе. И, здесь на земле, иметь большую поддержку от дорогих нам отца Николая и матушки Светланы, от Важновых отца Николая и тети Любы, от родной тети Кати, которые всегда были и остаются рядом с нами в любые моменты нашей жизни.

За 15 лет многое изменилось: у большинства из нас уже есть свои семьи, свои дети, мы учимся преодолевать трудности и испытания. Но не изменилось одно – это та Любовь, которую оставил после себя наш дорогой Папочка. Эту Любовь, чувствуем не только мы, дети, но и множество людей, которые поддерживали и продолжают поддерживать нашу семью. Тяжело представить себе 2000 год, когда мамочка осталась, казалось бы, одна, с девятью детьми, но с Божьей помощью и с помощью людей, которые до сих пор чтят память нашего отца, она справилась, и трудно представить, как было бы иначе!

Мы благодарим и низко кланяемся каждому человеку, кто помогал и помогает нам, кто поддерживает и не оставляет, кто продолжает помнить…

Вечная память епископу Сергию, протоиерею Федору, протоиерею Владимиру, Наталье, Георгию!

С благодарностью и любовью, дети Соколовы.

 

Феодор Соколов родился в семье священника Владимира Соко­лова. Дед его по отцовской ли­нии был дьяконом. В тридцатые годы, в дни гонения на церковь, он был аре­стован и умер в тюрьме. Его мама -Наталья Николаевна — из семьи извест­ного духовного писателя, доктора хи­мических наук, профессора Н.Е. Пестова, чьи книги считаются одними из ‘ лучших произведений русской духов­ной литературы XX века. А его «Сов­ременная практика православного бла­гочестия» является уникальной сокро­вищницей практического духовного опыта. Все пятеро детей Владимира и Натальи Соколовых посвятили себя де­лу Богослужения. Сын Сергий (http://berdsk.orthodoxy.ru/vladyka/nekrolog.htm) епископ Новосибир­ский и Бердский. Сын Николай — на­стоятель храма Святителя Николая в Толмачах (храм-музей при Третьяков­ской галерее). Дочери — Любовь и Ека­терина — регенты церковных хоров. Младший сын Федор был десять лет на­стоятелем нашего Спасо-Преображен­ского храма.
***
«Дар Божий» — так переводится с древнегреческого языка имя Феодор. В замечательной автобиографической книге Натальи Николаевны Соколовой «Под кровом Всевышнего» много теп­лых страниц посвящено любимому младшему сыну. «Около четырех ча­сов утра появился на свет Федюша. Он закричал и сразу погрузился в глубо­кое обморочное состояние, в котором пребывал больше суток. Думается мне, что душе его был показан рай с его блаженством, потому что за Фединой душой я замечала с младенческих лет: «…Звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли». Федя рос лас­ковым доброжелательным мальчиком и вместе с тем очень самостоятельным. «Я чувствовала его безграничную лю­бовь, когда он бывал со мною в хра­ме… Держать ребенка было тяжело, я опиралась на валик деревянной заго­родочки. Сидя на этих перилах, Федя засыпал, прижавшись ко мне. А на сте­не рядом нас охранял его ангел — свя­той великомученик Феодор Стратилат. (Отец Федор погиб в день своего анге­ла — Феодора Стратилата. — С.М.) Фе­дюша в возрасте двух-трех лет мог спать на службе под пение хора. Просыпался- целуя меня, довольный… С пяти лет он знал весь ход утреннего богослуже­ния». После окончания школы Федор Со­колов служил в армии, в десантных вой­сках. Затем была учеба в семинарии. В те годы он познакомился со своей бу­дущей женой, симпатичной и веселой девушкой, впоследствии — матушкой Га­линой, которая родила ему за восемна­дцать совместных лет жизни девятерых замечательных детей.
Да не оставит Бог этих осиротевших ребят.
Десять лет назад священник Федор Соколов был назначен настоятелем Спа­со-Преображенского храма. (К этому времени он уже закончил Московскую духовную академию.) Сейчас работы по восстановлению храма почти заверше­ны. Красивый, величественный, наряд­ный — он виден издалека. Он как бы над нашей суетой: рядом задымленное Во­локоламское шоссе, шумная кольцевая автотрасса, грохочущая железная доро­га. А он будто парит над всем этим, на­поминая нам о душе нашей, о вечности, о Боге… Тогда же, в начале 90-х, от храма, построенного в 1886 году, оста­валось лишь четыре стены, и первые при­хожане ставили свои свечки… в песок, горками насыпанный на земляной пол обезглавленной — без куполов и коло­кольни — церкви. Церковь возрождали многие люди: прекрасные, талантливые мастера, художники, плотники, немало сделано было простыми прихожанами, но всегда, как вспоминают они, рядом был отец Федор: он и чернорабочий, и штукатур, и прораб. А если его не было рядом, «всегда Ощущалось биение его сердца» — так образно выразилась одна из прихожанок, которая ходила в этот храм с первых дней открытия. «Хорошо помню первые богослужения в храме, -говорит она, — свечи в песке освещают немногочисленные иконы, а прихожа­не стоят и плачут от радости, что слы­шат, наконец, слово Божье от пастыря. Это слово всегда лилось свободно, го­рячо, проникновенно. Каждая пропо­ведь отца Федора помнилась долго. Ка­залось, и в наших домах он смотрит на нас пытливо, настороженно, заботли­во. А как он исповеди принимал! Мно­гие будут помнить это до конца дней. Он был внимателен и строг. Но если он вдруг чувствовал хоть отголосок отчаяния в исповеди, то сразу как бы бро­сался на помощь. Голос его стано­вился мягким, участливым, нежным. «Леночка, — говорил он мне, старой женщине, — успокойтесь. Господь Бог уже простил вас, забудьте о вашем грехе. Скоро Пасха, встретьте ее ра­достно. Вы свободны от этого гре­ха…» Были и суровые назидания на некоторых исповедях. Но они всегда ощущались, как справедливость, как оказание помощи в деле спасения ду­ши. Службы в храме, когда их вел отец Федор, были возвышенными, ровными, ритмичными. Отец Федор был как гениальный дирижер (про­стите за мирское сравнение). Он и реплики хору давал своевременно, и нами руководил, когда приходило время общей молитвы… Как смирить­ся с потерей любимого пастыря? В день его гибели, на утренней служ­бе, он всем нам пожелал терпения и себе тоже…»
24 февраля отца Федора похоро­нили рядом с его храмом, на месте возрожденной им святыни. В пани­хиде принимали участие архиереи Московской Патриархии во главе со Святейшим Патриархом Алексием II, священники Всехсвятского Благочи­ния. Было много высших офицерских чинов: с 1995 года отец Федор был заместителем председателя отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными ор­ганами при Московской Патриархии. Пришли проститься с протоиереем и руководители нашего округа, кото­рые были лично с ним знакомы: В.А. Козлов, Н.Ф. Ерофеев, В.А. Скобинов и другие. Храм был перепол­нен, поэтому не все могли участво­вать в заупокойной службе. Сотни прихожан стояли на лютом в тот день морозе, ожидая последней встречи со своим пастырем.
Федор — дар Божий. «Он обладал им, Божьим даром, — сказал на пани­хиде один из священнослужителей, -и щедро делился им со всеми».
Евгения Владимировна Белобородова
Прежде чем рассказать о нашем батюшке, о нашем духовном отце, наверно придется немного затронуть прошлое нашей семьи, т.е. как мы пришли ко Господу.
Ну, что? Сорок лет совершенного безбожия. Юрочка, муж мой, очень долго вообще не был крещен. Был даже против крещения ребятишек. Пришлось крестить их в тайне от него. Увезли в районный центр к маме и там окрестили. Я хотела детей крестить лишь потому, что так надо было. Все в нашем роду: и деды, и родители, и дети — все были крещены, а вовсе не потому, что было глубокое православное убеждение.
Жили мы хоть и в безбожии, но сравнительно правильно. Мы сами жили между собой в любви, согласии и взаимопонимании. Детей, слава Богу, воспитали тоже честными, добрыми и отзывчивыми, хотя теперь я понимаю, что без Божией помощи, без Его милости к нам, у нас не было бы такой дружной и слаженной семьи.
Юрочка был военнослужащим, и жили мы в военном городке под Одессой. И вот в 1987 году его посылают на три года в командировку в африканскую страну Анголу. В то время там шла война с ЮАР, о чем мы, конечно, не знали. Юрочка, как специалист по военной технике, оказался прямо на границе, где постоянно шли бои. Потом я не раз слышала по радио, что в Анголе, в районе Квито-Кванавале идут ожесточенные бои. А мне оттуда приходили письма мужа. Письма были обычные, без подробностей, но потом, когда мы встретились уже в Анголе, он мне кое-что рассказал…
Однажды их бригада перегоняла военную технику, в том числе заправленные бензовозы, на другое место. И вдруг в воздухе появился ЮАРовский самолет. Стал кружиться над ними, готовясь к обстрелу. Все поняли, что это их последние минуты жизни. И вот мой Юрочка, который и креста-то на груди своей в то время не имел, упал на колени, поднял голову вверх, и стал просить Господа о помощи, ни на кого и ни на что не обращая внимания. И Господь не замедлил с помощью. Самолет неожиданно развернулся и медленно направился в сторону границы.
Все были изумлены, не могли ничего понять, ведь только что на них смотрела смерть, и вдруг самолет улетел! А Юрочка долго еще стоял на коленях, сам не в силах поверить, что услышал его Господь. Потом ребята его смеялись, рассказывали, будто он от страха свихнулся. А он молил Бога о спасении их всех.
Этот случай, и он был не единственный, перевернул всю его жизнь и жизнь нашей семьи.
Вскоре мужа перевели в столицу Анголы Луанду, куда уже смогла приехать и я с детьми — Оленькой и Сережей. Старший сын Андрей уже тогда переходил в 9-й класс, а в Луанде русская школа была только до 8-го класса. Два года мы жили там.
По возвращении на Родину Юра сразу же окрестился в Одесском кафедральном соборе, пожертвовал деньги на храм. Стал ходить на службы, меня звал. Иногда я заходила — поставлю свечу, постою перед иконами и… опять до следующего раза.
А в 1993 году мы переехали в Москву. Жили в Строгино в однокомнатной квартире, которая принадлежала Юриному дяде. Деньги вложили в строительную фирму, которая обещала нам через определенный срок квартиру.
Каждый раз, когда мы гуляли в сквере вдоль Москвы-реки, видели на другом берегу вдалеке купола храма. Однажды мы решили туда поехать. Там велись восстановительные работы. Леса внутри, леса снаружи, но чувство удивительного покоя посещало тебя, стоило шагнуть внутрь. Кто войдет хоть однажды в этот храм, тот уже больше не сможет никуда уйти. Вот так мы всей семьей каждые выходные и проводили здесь.
Хорошо помню первую встречу с отцом Федором. Начался Великий пост. В храме было очень много народа, и, в основном, все на исповедь. Исповедь была общая. И вот выходит батюшка — статный, красивый, черноволосый. Но не его внешность меня поразила, а голос и речь. У меня была только одна мысль: «Какая же красивая и правильная речь у этого батюшки, чистая, мудрая».
Поначалу я ходила на исповедь к разным батюшкам, а потом побывала у о. Федора, услышав тихий и добрый голос, почувствовав его ладонь у себя на плече, как бы поддерживающую меня, я поняла, что рядом с ним мне спокойно. В нем соединены доброта и строгость. Все вопросы я стала решать только с ним, в душе считая его своим духовным отцом, но не знала, как же сделать так, чтобы и батюшка считал меня своим чадом. Не могу же я подойти и сказать: «Батюшка, будьте моим духовным отцом». Я растерялась; так себя чувствовала и вся моя семья.
Все сложилрсь само по себе. Олечка окончила школу и решила поступать в Свято-Тихоновский институт на факультет иностранных языков, а туда надо было направление от духовного отца. Пришлось идти к батюшке с этим вопросом. Я сказала:
— Батюшка, вот Олечке надо направление от духовного отца, а мы не знаем, являетесь ли вы нашим духовным отцом.
А он так ласково посмотрел и сказал:
— Да я о вас все время молюсь.
От этих слов стало так хорошо и спокойно на душе.
С тех пор мы не делали ни единого шага без благословения о. Федора. Мы действительно были его детьми — только как батюшка скажет, как батюшка решит. Это не перекладывание своих проблем на батюшку, не наше безволие, как может показаться со стороны, а очень большая вера в то, что через нашего батюшку Сам Господь благословляет нас, и коль мы пришли за советом, должны твердо верить, что это воля Божия, а не батюшкина, и безропотно исполнять ее.
И все, что мы ни делали по его благословению, было, как впоследствии выяснилось, единственно правильное решение.
Вот опять пример с Олечкой. В институт она в тот год не поступила. Закон Божий сдала на 5, сочинение на 4, а английский не сдала. Решила усиленно готовиться к поступлению на будущий год. Работала в трапезной нашего храма и занималась английским.
Пришло время опять подавать документы. Подошла она к батюшке за направлением, а он ее не благословляет в институт, и говорит:
— Давай, иди в училище сестер милосердия.
Мы с Олей в один голос:
— Да как же, батюшка, она готовилась, а теперь в училище?!
Он спокойно так отвечает:
— Ей это нужно больше. Я помолился и понял, что не нужен ей английский. Ее путь — милосердие. Вот подумайте и приходите за благословением.
Мы с Олечкой в растерянности поднимаемся с кресел (разговор был в его келье), чтобы уходить, а батюшка подходит к столу, открывает его, достает из ящика иконочку св. мученицы Елисаветы и благословляет ею Олечку.
Все! Куда деваться? Благословение есть! Вышли мы растерянные, пришли домой, рассказываем Юрочке, в ожидании его возмущения, и вдруг слышим его спокойный голос:
— Ну, и слава Богу, благословил батюшка, значит так и надо.
А я успокоиться не могу. Как же так, девочка почти на отлично закончила школу, и вдруг — в училище? Что же делать?
Олечка решилась поехать в Оптину Пустынь, спросить совета у старца. Ну. а благословение духовного отца на поездку все равно надо просить. Пошла. Благословил, но вслед радостной Олечке добавил: «Но к старцу не подходи». Пришлось ей только поехать и помолиться там всем оптинским святым.
А я в это время не находила себе места. Против благословения не пойдешь, но с тем, что батюшка благословил, вроде бы как не согласна.
Вот лежу я вечером в таком смущении, и чтобы избавиться от навязчивой мысли, решаю что-нибудь почитать, отвлечься. Протягиваю, не глядя, руку к полке с книгами и вынимаю первую попавшуюся. Смотрю — Н.Е. Пестов «Современная практика православного благочестия», т.4. Раскрываю наугад и читаю: «Господь Сам положит на сердце тому, у кого мы просим совета, сказать нам Его святую волю». Ой, думаю, что же это за глава? Листаю назад и читаю: «Выбор для детей профессии». Прочла всю главу, и так стало на душе радостно и спокойно — я нашла ответ!
Доченька наша поступила в училище и с большим удовольствием училась. Очень ей нравилась будущая специальность. И часто потом повторяла: «Мама, ну откуда батюшка мог знать, что эта специальность будет мне по душе, что это именно то, что мне нужно было? Ведь я даже сама этого не знала».
А вот он знал. Батюшка все обо всех знал. И каждого благословлял именно на то, что для этого человека было спасительно и полезно. Благодаря его усердной молитве Господь открывал ему многое.
Помню, как однажды на богослужении в храме и у меня появилась такая мысль: «Как было бы хорошо, если бы Сереженька мой сподобился прислуживать в алтаре, как вот эти мальчики». Но я отгоняла от себя эту дерзновенную мысль — вокруг столько много деток, которых очень хорошо знает батюшка, и в школу воскресную ходят, а мы кто…
Вскоре, в день Ангела моего сына, на праздник преподобного Сергия 18 июля отец Федор подзывает к себе Сереженьку и благословляет в алтарь. Удивления и радости у меня не было конца! Господь через батюшку так незамедлительно исполнил мое, как мне казалось, нескромное желание. И вот уже который год каждые выходные и праздники мой сын с благоговением входит во Святая Святых и прислуживает священникам, а значит — Богу.
Я благодарю Господа, который через нашего духовного отца подал нам такую милость.
Основной чертой духовного характера нашего батюшки были твердая и глубокая вера в Господа нашего Иисуса Христа и желание отдать Ему свою душу, силу, талант. И на основе этой веры наш духовный отец выращивал в наших душах многие добродетели, особенно кротость и смирение. Можно привести множество примеров его личного смирения.
Он жил нами — своим приходом. Никого не обходил своим вниманием и был нашим стражем верным и неусыпным, оберегая нас от беды.
Помню самые первые шаги в нашем храме. У меня тогда было сильное рвение к познанию всего и сразу. И вот однажды, по дороге в храм я встретила в нашем подъезде двух женщин. В руках у них было Евангелие. Они со мной поговорили, предлагая помощь в изучении Слова Божия. Я торопилась, и они оставили свой телефон. В храме наша семья еще никого не знала. Придем, помолимся — и домой. А тут вдруг единоверцы, да еще с такой помощью! Очень милые и добрые женщины. Мне было радостно, я бежала в храм с твердым решением назавтра позвонить им. Служил отец Федор. После службы подхожу к нему под благословение:
— Батюшка, благословите меня на изучение Евангелия, — и стала ему рассказывать. Он, не дослушав меня, строго сказал:
— Храм — твоя учеба. Ходи сюда и здесь будешь все познавать.
Повернулся и ушел. Я немного огорчилась, но спустя некоторое время узнала, от каких «волков духовных» он меня спас.
Несколько недель спустя, подходя к кресту, услышала над собой его голос:
— Ну, как, Евгения, твои успехи в изучении Евангелия?
Я растерялась и была очень удивлена, что он меня запомнил, и даже имя мое знает.
Я так думаю, батюшка забывал себя, забывал все в себе и жил жизнью всех и каждого. Он «разгружал» нас, когда видел и чувствовал, что нам тяжело. Брал на себя наш груз и нес его.
Батюшка был сильным молитвенником.
Молитвенность его не только возвышала его собственную душу, но и сильно воздействовала на нас. Во время его молитв устанавливалась незримая, но реальная связь с нами. Иногда он так горячо молился, что, казалось, забывал, что вокруг него мы, его паства, и … плакал. И мы еще большей любовью проникались друг ко другу и к нему, молящемуся за нас. Как же в такие минуты чувствовалась его любовь к нам! Она согревала нас, объединяла.
Именно этой своей любовью он побеждал в одних страх, в других холодность и пренебрежение. Одних склонял к откровенности, других подвигал на покаяние.
Любовь нашего духовного отца выражалась в заботливости, неусыпности, кротости. Он был и ласков, был и строг. Строгими советами изобличал и вместе с тем наставлял своих духовных чад. Он знал нас больше, чем мы знали сами себя.
Иногда идешь к нему и думаешь: «Вот то-то и то-то скажу, вот так-то…», строишь длинную речь, но подошла, только стала говорить, а батюшка даже до конца не дослушав, одной фразой решил все. И все становится так ясно и просто.
Любому человеку он открывал свое сердце, независимо от национальности, положения, образования. Главное, что перед ним человек — Божие подобие, и что этот человек в чем-то нуждается.
Был в нашей жизни такой момент, что нам негде было жить. Квартиру, в которой мы жили, пришлось освободить, свою еще не получили. Мы засобирались в Одессу. Пришли к батюшке за благословением и вот какой получили ответ:
— Никуда вы не поедете. Господь привел вас сюда не для того, чтобы вы уезжали обратно. Перебирайтесь ко мне. Мы уже с матушкой все решили. Матушка ждет.
Оказывается, он уже узнал от дочери, она тогда работала в трапезной, что мы уезжаем, и все за нас решил.
Я была просто потрясена этим предложением. У него самого в то время было восемь деток! Кроме них еще человек пять взрослых, а он предлагает нам комнату. В моей голове такое никак не укладывалось. Что же это за душа такая, которая всех к себе в тяжелые минуты голубит, под свои крылышки собирает, пока не убеждается, что все уже хорошо, что «несчастье» прошло!
Батюшка был очень прост в обхождении с людьми. После встречи с высокопоставленными людьми, генералами, космонавтами, он мог поехать с нами на вокзал встречать мою маму, причем, мужа оставил в машине, а сам пошел к поезду, выгрузил вещи и нес их к машине.
Однажды моя мамочка, упав, сильно повредила позвоночник. Мы не знали, будет ли она ходить. Я собралась к ней, батюшка благословил и добавил:
— Заедешь сейчас ко мне домой, я уже позвонил матушке, она даст тебе маслице от Гроба Господня для твоей мамы. Смазывайте позвоночник.
Я приехала к маме, она лежит в тяжелом состоянии.
Каждый день по несколько раз делали ей обезболивающий укол, но боль не утихала, а еще увеличилась. После очередного укола я вспомнила о масле и сразу же помазала ей спину. Стала я молиться о маме, и вдруг пришла мне мысль, которую я сразу ей высказала:
— Я так думаю, мамочка, нам надо делать что-то одно, либо уколы, либо маслом смазывать, уповая на Господа.
Она выбрала второе. От уколов мы на следующее утро отказались, вызвав недоумение врача, а маслом постоянно смазывали больное место. Боли прекратились, кризис прошел, и мамочка стала поправляться.
Батюшка наш был миротворцем. Его сердце горело желанием и стремлением созидать и сохранять мир среди людей. Он говорил: «Без мира невозможна радость, невозможен спокойный труд». И часто в своих проповедях призывал к миру в нашей душе и между собой.
Был он гостеприимен и очень приветлив. Приветливость звучала в его голосе, во внешнем облике и неотразимо действовала на сердца людей.
А как он умел радоваться! Радоваться нашим успехам, нашим победам над собой. Принимал наши радости и дарил свои. А в праздничные дни богослужение его было для меня благоговейным восторгом, который, как мне казалось, охватывал весь храм,
Вспоминаю Пасхальные дни, первые минуты пасхальной радости, первые «Христос Воскресе!», произнесенные батюшкой. Батюшка сиял, глаза его искрились радостью, что воскрес Спаситель. Он поздравлял нас с этим замечательным событием, бросал крашеные яйца в народ и каждый старался поймать. В этом всем столько было радости и счастья! Мы смеялись, мы радовались, мы любили! А потом он еще на протяжении многих пасхальных дней поздравлял всех с Воскресением Христовым и приветствовал святым целованием.
Батюшке был ненавистен дух уныния и мрачного состояния. Как-то в первый день Великого поста он встретил Олечку в черном платке (она надела его, посчитав, что прилично в такие дни и внешне быть постным).
— Ну-ка, ну-ка, подойди ко мне. Что это у тебя на голове? — спросил он.
— Платок.
— А почему черный, почему мрачный?
— Как же батюшка, ведь Великий пост начинается. Вроде как скорбеть надо.
— Ну-ка, быстро снимай! — И сам стал развязывать с 17-летней девчонки траурный платок.
— Держись проще и веселей. Христианин не должен представлять собой какую-то мрачную фигуру в скорби и печали. Ты всегда должна пребывать в радости. В радости, что ты с Богом.
…Батюшка! Какой же яркий след оставил он на этой земле! И какого молитвенника приобрели мы в ином мире! Как спокойно и надежно стало нам, зная, что нас там ждет духовный отец, который и сейчас продолжает вести нас по узенькой тропинке.

Старинное село Гребнево под Москвой. В XVIII и XIX веках оно не раз переходило из рук в руки. Фамилии владельцев говорят о многом: Трубецкие, Херасковы, Бибиковы, Голицыны. Храм в честь Гребневской иконы Божией Матери выстроен в конце XVIII века, Никольский— в 1823 году. Оба храма действуют и находятся в надлежащем состоянии, но все остальное— архитектурный ансамбль, огромный парк бывшей барской усадьбы— запущено и практически погибает. О судьбе усадьбы Гребнево много говорили, писали, но спасителей пока не видно.

Моей спутнице 86 лет. В Гребнево она впервые приехала в двадцать с небольшим. И прожила здесь практически всю жизнь.

Мы бродим среди могил. Сначала— по небольшому погосту при храме Гребневской иконы. Потом пробираемся по узким тропинкам в бурьяне и кустарнике— на основное старое гребневское кладбище. Могила мужа моей спутницы, Натальи Николаевны— протоиерея Владимира Соколова— на погосте, в двух шагах от того места, где они познакомились: студентка Строгановского института, будущая, как предполагалось, художница— и молодой, но уже прошедший войну псаломщик, сын репрессированного дьякона.

У них с отцом Владимиром было пятеро детей. Два сына стали священниками, один— монахом и затем архиереем. Две дочери— профессиональные музыканты и регенты церковных хоров. Понятно, что все они— и дети, и родители— делали свой выбор в советские годы.

Девичья фамилия Натальи Николаевны Соколовой— Пестова. Мы идем на могилу ее родителей: Николая Евграфовича и Зои Вениаминовны. Эту могилу видно издали: над ней красивый навес вроде беседки с литыми гроздьями винограда, к ней ведет дорожка из красивой плитки. «Это все нам Виктор Леонидович сделал»,— говорит Наталья Николаевна. Есть такой Виктор Леонидович— состоятельный человек, верующий, большой почитатель книг Николая Пестова— известного в советские годы ученого-химика, специалиста в области технологии производства минеральных удобрений, профессора, автора многих научных работ, изобретателя, кавалера ордена Ленина, при этом православного богослова и духовного писателя.

Мы принесли большие пластиковые бутылки с водой— чтобы полить папоротники у крестов. Наталья Николаевна сидит на скамейке, а я, довольная возможностью послужить памяти профессора Пестова и его супруги, поливаю, затем хожу вокруг могилы с фотоаппаратом. Тишина, щелканье птиц, вековые деревья. Бывают такие минуты: «слышно, как время идет», по слову Анны Ахматовой.

На могиле Николая Евграфовича— евангельские слова: Да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин. 15, 11).

* * *

Все труды Пестова-богослова изданы посмертно. Все они говорят о радости, зовут к ней, светятся ею— радостью подлинной духовной жизни. Все они широко известны и востребованы. Наиболее, пожалуй,— двухтомник «Современная практика христианского благочестия». Однако в мою жизнь автор вошел не этим двухтомником (двухтомник я по-настоящему оценила позднее), а небольшой книжкой «Жизнь для вечности». С ее обложки смотрел юноша, почти мальчик в военной форме сороковых годов. Николай Пестов-младший, 19-летний младший лейтенант, погибший в августе сорок третьего при освобождении Смоленщины. Родной брат моей гребневской спутницы Натальи Николаевны Пестовой, в замужестве Соколовой.

Их отец, Николай Евграфович, собрал в эту книгу письма, полученные от сына за время пребывания последнего в военном училище, а затем в действующей армии; предварил их собственным рассказом о сыне, а завершил рассказом о духовном опыте переживания его смерти.

«Как-то в одном из писем я написал Коле, что не сомневаюсь в том, что он останется жив после войны. Свою ошибочную уверенность я строил тогда на том, что такие юноши, как Коля, очень редки, и они нужны Господу на земле для выполнения будущей миссионерской задачи… Благой и любящий Бог не может допустить гибели Коли, если Он… проявляет милость к менее достойным ее…»

Действительно, редки были в те годы такие юноши, как Николай. Верующая молодежь— само это словосочетание казалось нонсенсом в годы, когда веровать во Христа если и дозволялось, то только старухам. Впрочем, в те именно годы, когда возрастал и укреплялся духом Пестов-младший, верить не разрешалось фактически никому. Действующих храмов оставалось— единицы, во многих российских областях— ни одного; нерасстрелянных и непосаженных священников тоже были единицы. Архиереев к началу войны на свободе пребывало четверо… Уму непостижимо, но Богу ведомо, как сумели супруги Пестовы— Николай Евграфович и Зоя Вениаминовна— вырастить и сберечь такого мальчика. Такую свечу зажечь перед Богом. Это еще одно подтверждение: подлинная, скрепленная любовью и освященная Духом семья сильнее всех внешних влияний. Сильнее государства со всеми его институтами и любой иной среды, любой стихии сильнее также.

Судя по всему, дети Пестовых взрослели рано. Потом столь же рано взрослело второе поколение, внуки. Сама ситуация, в которой оказывался ребенок, подросток— необходимость, с одной стороны, скрывать веру и церковную жизнь родителей, а с другой — не совершить ни одного отступнического шага— мобилизовало духовные резервы. Коля Пестов не рвался на фронт, не мечтал о подвигах во имя Отчизны и о боевых наградах. Там, где у других— тоже, может быть, чистых и хороших мальчиков— комсомольский добровольческий энтузиазм, там у Николая— зрелая мудрость и смирение, покорность Богу, ведущему его очень тяжелым путем и не дающему уклониться от всенародной беды. Коля вырос в очень доброй, деликатной и чуткой семье, в атмосфере любви, веры и культуры— а условия в наспех организованной военной школе граничили с лагерными. Казармы практически не отапливались, голод заставлял мечтать о капустном листе или куске сахара, бани не было, даже помыть руки неделями не удавалось, это при постоянной грязи на полигоне, на стрельбах: отсюда фурункулез и чесотка. Издерганные и запуганные командиры страшно злились на бестолковых курсантов, большинство из которых имело глубоко пролетарское происхождение. За каждой, даже самой мелкой провинностью следовало наказание, лишавшее последних часов сна. Психологическую разрядку давали только анекдоты и сквернословие.

И при всем этом в письмах Николая родным нет ни одной жалобы. Мальчик принимает все— воистину как из рук Господних: «Как я благодарен Судьбе, что попал в такие условия, которые учат меня жить; и я готов пробыть здесь столько, сколько надо, чтобы после войны, научившись жизненной мудрости, жить правильно». Он читает молитвенное правило, стоя на посту или шагая в строю, и думает о «дивеевском пути». Нет, это еще не окончательное решение. К окончательному решению приведет Господь— тем путем, который Ему Одному ведом; надо только «отказаться от всякой инициативы в том, что касается собственной судьбы» и хранить верность. Всем курсантам велено написать заявления в комсомол— один Пестов не пишет и отказывается объяснить причину. Командир сначала устраивает ему допрос, затем вдруг осекается: «Это, очевидно, неспроста… Можешь идти».

«Раненный в руку и контуженный, он оставался корректировать огонь, но шальной снаряд помешал ему выполнить приказ: его ранило вторично, в живот и окончательно вывело из строя. По дороге в медсанбат он умер»— это из письма Колиного товарища Пестовым-родителям. Наталья Николаевна, любимая сестра погибшего лейтенанта, возвращается в тот далекий день:

— Помню, я прибежала откуда-то домой, звоню, стучу, папа мне дверь открывает, а я привыкла, что он всегда сразу меня расспрашивает: откуда ты, как у тебя дела, все ли в порядке? А тут— открыл дверь молча и убежал. Что такое?.. Я скинула с себя пальто и за ним. Гляжу, он стоит в уголке за шкафчиком, где у нас иконы, где я ночью молюсь— и плачет. «Папочка, что случилось?..» А он мне на стол показывает, а на столе— похоронка…

«По-прежнему из глаз льются слезы при мысли о нем. Но это совсем иные слезы, чем слезы первых дней. В них, как и ранее, живет печаль от разлуки с любимым, но в них живет уже и особая глубокая радость. Она росла постепенно и незаметно. Она непонятна и может показаться странной. Но она есть, она живет и питает сердце». Это из заключительной главы книги Николая Пестова-старшего «Жизнь для вечности».

С недавних пор чтение хотя бы одной главки из пестовского двухтомника стало для меня непременным дополнением к утренней или вечерней молитве. Николай Евграфович всю жизнь преподавал (никакое не богословие, конечно, а технологию азотных и калийных удобрений), и его двухтомник составлен— именно как хороший, продуманный, эффективный учебник. Ничего лишнего— и все необходимое. Кратко, ясно, глубоко и с любовью к учащимся. Но вот о чем нельзя забыть: я, попавшая таким образом в число заочных учеников Пестова, нахожусь не в тех условиях, на которые этот учебник был изначально рассчитан. Мои далекие предшественники читали этот текст в машинописном варианте, и если он столь полезен для меня, то каким же сокровищем был он для них— и в глаза не видевших никакой православной литературы, с великим трудом достававшим Евангелие! Николай Евграфович писал от руки, потом за его рукописями приходили безвестные подвижницы-машинистки, появлялись первые копии, а за ними вторые, третьи… Тайно, подпольно, из рук в руки— евангельская радость расходилась по нерадостному советскому пространству.

У Пестова много цитат. Некоторые зашифрованы: «Как говорил известный московский старец Алексий М…» Ясно, что речь идет об отце Алексие Мечеве. Но это было слишком опасно— назвать фамилию полностью. Наталья Николаевна рассказывает, как ребенком подходила под благословение к сыну отца Алексия, отцу Сергию, священномученику— и как содрогнулась, услышав разговор родителей: «Отца Сергия, наверное, тоже теперь арестуют…». Есть сведения, что химика Пестова разрабатывали именно по линии связи с Мечевым. В дом приходил провокатор с поддельным письмом— якобы от него, из тюрьмы (хотя на тот момент отца Сергия уже не было на земле).

Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба— стих из 36-го Давидова псалма. Потомство праведника благословенно! Но благословенно— не значит избавлено от страданий.

Вот письмо, которое написал сын отца Владимира и Натальи Николаевны Серафим Соколов— будущий епископ Сергий— своему младшему брату, 18-летнему Феде, будущему священнику, которому в тот момент предстояла армейская служба:

«Никогда не забывай, что военный мундир украшал твоего деда, твоего дядю, отдавшего жизнь за нас на войне. Когда служил я, то часто вспоминал фотографию, на которой изображен в гимнастерке наш отец. Служили мы все— и папа, и Коля, и я. Пришел и твой черед. И ты гордись этим… не забывай, как и кем ты воспитан… если будешь постоянно помнить, что ты не один и что Он всегда с тобой, будешь всегда счастлив… Я сужу по себе— за годы службы я приобрел особый духовный опыт беседы с Ним…»

Дед— это Николай Евграфович Пестов. Дядя— тот самый младший лейтенант, желавший дивеевского пути, но погибший под Смоленском. Коля, упомянутый ниже,— старший из пяти детей Соколовых, ныне— протоиерей, настоятель храма святителя Николая в Толмачах, более известного как храм при Третьяковской галерее. А протоиерей Владимир Соколов, как мы помним,— тоже участник войны.

Читая письмо, мы видим, что потомство не ослабло духом, но… Ни автора— владыки Сергия, ни адресата— протоиерея Федора Соколова— нет уже на этом свете.

Мы с Натальей Николаевной вернулись уже с кладбища, сидим на террасе гостеприимного и многолюдного гребневского дома, я смотрю на нее и пытаюсь понять, как она могла похоронить за один год двоих сыновей и не пасть духом. Это потому, наверное, что сыновья— такие…

«Весь день сегодня тяжело на сердце. Все принимаю с благодарностью Богу и вручаю себя Его воле. Впереди запланированы встречи, службы, поездки и даже паломничества. Если Богу угодно, то все это состоится, если нет, то за все слава Богу…»

Это из завещания, написанного 49-летним архиереем, епископом Новосибирским и Бердским Сергием, в мае 2000 года. Мертвым его нашли в октябре. Кончается это завещательное письмо так:

«Помните, что в смерти нет трагедии. Ее победил наш Спаситель и Господь. Верьте каждому Его слову. Впереди у всех вечная, радостная Пасха!»

Наталья Николаевна подарила мне книгу епископа Сергия; раскрыв, поцеловала портрет сына с какой-то особой скорбной торжественностью:

— Вот он— владыка мой!

Книгу владыки Сергия «Правдой будет сказать…» я читала с тем же чувством, что и «Жизнь для вечности». Я видела перед собой другого 19-летнего мальчика— он живет в мирное уже время, но мужество от него требуется не меньшее, чем от погибшего под Смоленском ровесника-дяди. У них так много общего! Образ Николая просвечивает сквозь строки Серафима-Сергия:

«Я чувствовал, что без помощи Божией не смогу правильно сделать выбор, а потому молился. Господь помог мне в те дни, и я с легкостью, да, именно с легкостью встал на путь инока, путь одиночества…»

В книге есть эпизод: КГБ пытается завербовать юного семинариста, тогда еще не монаха. Он молится, чтоб Бог подсказал, как себя вести, и затем изображает наивность: «Прежде, чем согласиться на ваше предложение, я должен посоветоваться с духовником». «Коля был такой же умница, он бы так же выкрутился»,— моментально возникает в моей голове.

Владыку Сергия хоронили с покровом на лице, как всегда хоронят носителей священного сана. И вдруг чей-то голос: «Поднимите покров! Мать подошла». По вполне понятным возрастным причинам мало кого из усопших архиереев оплакивает мать; но здесь, в этом страшном материнском горе действовал, наверное, Божий Промысел. В книге своей епископ Сергий пишет, что и на двадцатом году монашества не может достичь той молитвы, которой молилась по ночам его мама— и вспоминает, как после молитвы она осеняла всех своих спящих детей крестным знамением. И теперь, пишет он «…если я, епископ, бываю где-то рядом, то непременно сподобляюсь материнского благословения, особенно перед путешествием».

Мама считает, что владыку Сергия подкосила смерть любимого брата Феди.

Настоятель Свято-Преобра-женского храма в Тушине, отец девяти детей протоиерей Феодор Соколов погиб в автокатастрофе 21 февраля, в день своего Ангела— святого Феодора Стратилата, воина и мученика. Бывший десантник, он в начале 90-х начинал работу по взаимодействию Церкви и армии, а затем— Церкви и Управления исполнения наказаний. Вот отрывок из воспоминаний офицера МВД, многое говорящий об этом священнике: «Мы с ним встречались с родственниками бойцов Новосибирского отряда специального назначения, погибших в первой Чеченской войне. Я вручал государственные награды семьям погибших, и если бы не отец Феодор, мне было бы неимоверно трудно исполнить свою миссию. Он сумел так поговорить со всеми, так утешить жен и детей погибших, что у всех эта встреча оставила неизгладимый след».

Преображенский храм в Тушине отец Феодор возрождал из руин— в 1990 году (помните, что это был за год?) многое делалось руками добровольцев-прихожан и собственными руками отца Феодора. «Так работать, как он, можно только для Бога» — это тоже фраза из воспоминаний. А чаще всего в воспоминаниях об отце Феодоре встречается слово «любовь». Люди вокруг него расцветали от любви, самые разные люди— от председателя Совета по делам религий при правительстве СССР до какого-нибудь зэка, которого он крестил в тюрьме.

В воспоминаниях есть и такой эпизод: к отцу Феодору обратилась женщина, сын которой сидел в тюрьме, его обвиняли в убийстве— ошибочно, как выяснилось потом. Судья назвал матери цену оправдательного приговора— совершенно для нее запредельную. Уверенная, что иначе у нас ничего не делается и что противостоять беззаконию невозможно, мать просила у священника благословения на сбор средств: «Батюшка, если вы помолитесь, Бог деньги пошлет!». Но батюшка сходу отрезал: «Никаких денег! Ступайте в ФСБ, напишите заявление— взяточник получит по заслугам». В этом ответе чувствуется— не побоюсь низкого, казалось бы, слова— порода. Духовная порода, признак которой— невозможность нравственного компромисса даже с «благой» целью. Парализованная страхом за сына, женщина не решилась исполнить все, как сказал священник, но в конечном итоге сын ее был оправдан— честно и законно.

Мне хочется привести еще одну цитату— из воспоминаний иерея Константина Татаринцева: «Огромным потрясением для меня стало то, что отец Феодор стал исповедоваться у меня… могу сказать, не нарушая тайны исповеди, что перед крестом и Евангелием батюшка открылся человеком еще большей глубины и чистоты, чем в повседневном общении».

— Как мама пережила смерть сыновей?— переспрашивает Любовь Владимировна Важнова, дочь Натальи Николаевны и отца Владимира Соколовых, супруга священника Николая Важнова.— Она всегда говорила: «Я ращу детей не для себя. Я ращу их для Царства Небесного».

— Любовь Владимировна, вы, наверное, с детства чувствовали, что принадлежите к необычной, особой семье?

— Нет, особенными мы себя не ощущали никогда. Но мама говорила нам: никогда не забывайте, что вы православные христиане. Что по вашему поведению будут судить об отце и о Церкви.

Из детства: какая-то девочка спросила Любу Соколову: «А у вас есть рабы?» —»Какие рабы?»— «Ну так вы же эксплуататорский класс…»

У Любови Владимировны две дочери, обе поют в церковном хоре, одна замужем за священником. А всего их двадцать три— внуков и правнуков Натальи Николаевны Пестовой, в замужестве Соколовой. Потомство праведника благословенно.

Об отце Владимире Соколове нужно, наверное, рассказывать отдельно… Да, собственно, обо всех упоминаемых здесь людях нужно рассказывать отдельно, что и делает Наталья Николаевна в своей книге «Под покровом Всевышнего». Но журнал не должен подменять книгу, он должен к ней отсылать. Поэтому я приведу лишь одну цитату— из владыки Сергия:

«Только сейчас я осознаю всю глубину духовной жизни отца-священнослужителя, сумевшего сохранить сердечный мир и неподдельное уважение ко всем людям, несмотря на то, что в сталинских лагерях погиб его отец и наш дед, тоже священнослужитель, что по приговору «тройки» был расстрелян его старший брат, что семья была до нитки обобрана воинствующими безбожниками, и сам он как «лишенец» не был допущен к экзаменам в высшее учебное заведение. Отец простил всех, как учит нас Евангелие, и поэтому, когда… стали открывать секретные архивы, и мир узнал о великих жертвах тех лет, он был совершенно спокоен и явно не хотел вспоминать прошлое».

С Екатериной Соколовой-Ткаченко, второй дочерью Натальи Николаевны и отца Владимира, внучкой Николая Евграфовича Пестова, сестрой владыки Сергия и отца Феодора, я познакомилась в Москве, в храме во имя Девяти Мучеников Кизических, что на Пресне, в двух шагах от Белого дома.

Екатерина Владимировна рассказывала о дедушке и о музыке— надо, кстати, сказать, что все дети Соколовых учились музыке очень серьезно. Она с детства была уверена, что все ее успехи, все хорошее, что происходило в ее жизни,— по молитвам дедушки: «Он вымолил для меня настоящего педагога. Если бы не его молитвы— я не росла бы, не развивалась как музыкант».

Я прошу Екатерину Владимировну рассказать о детстве— каково было верующей девочке в обычной советской школе? Ее рассказ подтверждает: детям Соколовых, как и детям Пестовых, взрослеть приходилось рано:

— Среди ровесников я чувствовала себя белой вороной. «Попадья, поповская дочь, мы знаем, кто твой отец»— все это я слышала от них очень часто. И оскорбляли, и били— все это было… И учителя не всегда знали, что со мной делать. Я очень хорошо училась, я не могла понять, как можно на уроках не слушать, безобразничать, чем-то бросаться, особенно на уроках литературы; я была пионеркой, но вот в комсомол вступать я уже никак не могла. В школе, в восьмом классе меня спасло то, что мне не было четырнадцати лет (я в школу шести лет пошла), а в музыкальном училище знали, кто мой отец, и отнеслись с пониманием— никто ни одного вопроса не задал. Но все это было нормально, в конечном итоге, нас это не возмущало, не угнетало, мы знали: это наша жизнь.

На остановке метро «Третьяковская» сердце замирает, как и прежде, но на сей раз мне не в галерею— в храм, к настоятелю, отцу Николаю— старшему из пяти детей отца Владимира и Натальи Соколовых. Знал бы Николай Евграфович, что его внуку выпадет хранить одну из величайших святынь России— Владимирскую икону Божией Матери! Впрочем, что я, конечно, он это теперь знает.

Служба уже закончилась, но вокруг батюшки масса народу, у всех вопросы, беды, радости, а еще сегодня венчание… Наконец отец Николай находит время и для меня.

Он рассказывает, что дед его очень хотел видеть своих внуков в священном сане, но застал лишь постриг и иеродиаконскую хиротонию второго из внуков, Серафима-Сергия. Было это 14 мая, в празднование иконы Божией Матери «Нечаянная Радость». Совершив хиротонию, Святейший Патриарх Пимен благословил Николая Евграфовича и поблагодарил его за богословские труды.

— А в вашу жизнь как они входили— богословские труды деда?

— Сначала мы питались устными рассказами дедушки— о его впечатлениях от духовной литературы, от житий святых подвижников. Это был совершенно неотъемлемый элемент нашего воспитания и совершенно органический процесс. Я всегда знал, что дедушка много пишет, но долгое время не ведал, что он пишет еще и такие книги. Ну а когда я подрос, я стал сам участвовать в их распространении. Это ведь расходилось по всему СССР, кто-то приезжал сам, кому-то отправляли по почте, ну а где было особенно опасно, где дед не хотел рисковать— туда возил я.

— Сколько лет вам было?

— Четырнадцать, пятнадцать. Я возил труды деда в Пюхтицкий монастырь, там у нас были очень хорошие друзья, матушка Силуана и другие монахини, от них все это расходилось по Прибалтике. Были у дедушки и другие люди, которые возили в Грозный, в Иркутск… По ходу дела я знакомился, конечно, с этими текстами, но по-настоящему читать их начал, когда стал взрослым. Когда уже шестнадцать исполнилось.

Спрашиваю отца Николая о его отце, о протоиерее Владимире Соколове— «Что для вас в нем главное?».

— Любовь к людям и великое терпение. Терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21, 19)— это именно про него.

Только не называйте меня духовником Олимпийской сборной России, просит отец Николай. Духовник— это в данном случае слишком громко сказано. Хотя по благословению Святейшего Патриарха он вот уже четвертую Олимпиаду подряд выезжает вместе со спортсменами. Потому что среди них есть такие, которым необходима совместная молитва и Евхаристия, и нельзя оставить этих людей в столь тяжелой ситуации без духовной поддержки.

Вот такое потомство у профессора Пестова. Не о всех я здесь сказала. Например, судьба младшего из троих его детей, Сергея Николаевича Пестова— отдельная и непростая тема. Да и биографию самого Николая Евграфовича я не стала здесь рассказывать подробно— ведь при желании с нею совсем не трудно ознакомиться.

Но об одном обстоятельстве его жизни нельзя не сообщить— и пусть это сделает его внучка, Екатерина Владимировна Ткаченко:

— 7 и 8-е ноября дедушка не выходил из дома, запирался в своем кабинете. Однажды он мне сказал: запомни, это для меня самые черные дни. Все эти дни он просто стоял на коленях, плакал, читал акафисты и молитвы, вымаливал себе прощение— если вы читали его автобиографию, вы знаете, за что.

За то, что служил в ЧК и был членом ВКП(б). Плоды раскаяния— драгоценные плоды. Мы видим это сейчас на примере не одного человека— целой семьи.

Марина Бирюкова

Журнал «Православие и современность» №20 (36), 2011 г.