Очень многим людям хорошо известен старец Серафим (Тяпочкин), несший свой подвиг в селе Ракитное Белгородской области. И хотя дорогого батюшки уже нет в живых, на его могилку по прежнему приезжают люди, ищущие духовной помощи и заступничества перед Богом.

Детство Серафима

Будущий старец родился 1 августа 1894 г. с именем Димитрий Александрович Тяпочкин. Он имел нелегкую судьбу, но прошел через все испытания, сохранив горячую веру в Бога и служение Ему.

Происхождение и рождение

Дмитрий Александрович появился на свет в семье дворян шестым ребенком. Родился и жил он в городе Новый Двор (Польша). При крещении мальчика нарекли в честь вмч. Дмитрия Солунского. Он рос в многодетной дружной семье, где родители были добродетельными верующими людьми и давали своим чадам хороший пример для подражания.

Семья

Отец, Александр Иоаннович, полковник в отставке, был надворным советником, а позднее — начальником телеграфа в г. Екатеринославе (г. Днепр). Мать, Элеонора Александровна, происходила из дворянского рода Маковских, знатного и богатого семейства. Оба они были истинно верующими людьми, имели любовь к Богу и людям, являли доброе теплое отношение ко всем окружающим их.

На Димитрия благочестивые и богобоязненные родители оказали огромное влияние. Уже в раннем возрасте мальчик проявлял горячий интерес к церкви, божественной службе, чтению Святых Писаний. Он наизусть знал житие преподобного Серафима и всей душой любил святого, всегда почитал его как своего духовного наставника. В памяти мальчика на всю жизнь сохранился 1903 год, когда Серафим Саровский был прославлен в лике святых.

Однажды маленького Димитрия взяли в храм. Он настолько впечатлился пением учеников духовного училища, что попросил отца отдать его в это заведение. Желание мальчика нашло отклик у родителей. Когда тому исполнился седьмой год, они отдали его учиться.

В роду у Димитрия не было священников. Константин, старший из братьев, служил кадетом при царе Николае 2, его расстреляли в 1922 г. Александр, средний брат, погиб в период революционных событий. Елена и Мария, старшие из сестер, стали домохозяйками, а Надежда посвятила себя воспитанию детей.

Юношеские годы и молодость

Уже в ранние годы своей жизни Димитрий Тяпочкин твердо знал свое предназначение — служить Богу и людям. И все последующие годы он не на шаг не отступил от своей стези, вверенной ему свыше.

Духовное образование

В 1911-м году Димитрий поступил в духовную семинарию, находящуюся в городе Холме на юго-востоке Польши. Здесь он окончательно сделал свой жизненный выбор в пользу пастырского служения. Димитрий не участвовал в играх и развлечениях семинаристов, любил подолгу читать Евангелие, был молчаливым, серьезным. В 1917-м г., после выпуска из семинарии, юноша продолжил свое духовное и богословское образование в Московской академии, которая в то время оказывала значительное влияние на развитие философско-религиозной мысли в стране.

Следующий, 1918-й год имел тяжелые последствия для всех людей, и, в первую очередь, священнослужителей и верующих. Вышел декрет совнаркома об отделении церкви от государственных институтов. Стали закрывать духовные образовательные учреждения, домовые церкви, отменять уроки Закона Божьего в школах. В МДА занятия продлились до весны 1919-го года, после чего учащиеся были бессрочно распущены по домам.

Личная жизнь

После всего случившегося Димитрий вернулся в Екатеринослав. В с. Михайловка ему предложили место учителя географии. Там юноша и встретил свою любовь, будущую супругу Антонину, преподавателя математики. Молодая пара готовилась к свадьбе, но неожиданное несчастье помешало их планам. Димитрий слег с тифом и почти год боролся за жизнь. Обвенчаться они смогли только в 1920-м году.

В том же году в Тихвинской женской обители (г. Екатеринослав) Димитрий был рукоположен в диаконы, а вскоре — и в пресвитеры. Начало пастырского служения о. Димитрия проходило в той же епархии. Это было настоящим испытанием для молодой семьи. От голода, царившего тогда на Украине, умерло двое его сыновей.

У супругов остались три дочери:

1. Нина (старшая) — выросла, работала главврачом, умерла в 1994-м г.
2. Людмила — была медсестрой, не стало в 1995-м г.
3. Антонина — живет в Житомирской обл.

Начало священнического служения пришлось на тяжелые годы богоборчества, гонений церкви, организованных безбожной властью. Впоследствии его супруга Антонина умерла от туберкулеза (1933 г.).

Церковная служба

Отца Димитрия назначили на должность благочинного Солонянского р-на в Днепропетровской обл. (1921 – 1936 гг.).

Это было самое тяжелое время для церкви:

• разрушение и осквернение храмов, святынь;
• гонение на пастырей церкви;
• преследование верующих;
• появление обновленцев, самосвятов и пр.

Не один раз покушались и на жизнь отца Димитрия. Однажды на Крещение его вызвали в соседнее село, чтобы провести водосвятный молебен вместо заболевшего настоятеля. По дороге лошади вдруг понеслись вскачь. Батюшка лег на дно повозки, опасаясь упасть. И в этот момент засвистели над головой бандитские пули.

Лошади остановились только у крыльца церкви, но здесь уже было безопасно. Так Бог чудесным образом спас будущего старца и подвижника земли Русской. Настоятель этого храма, как оказалось, накануне был арестован. Хотели по дороге в церковь расправиться и с отцом Димитрием.

Зрелый возраст

В то время распространился церковный раскол, устроенный безбожной властью. «Живоцерковники» захватывали храмы, обманывали людей, уверяя их в своей истинности и законности. Батюшка, как мог, боролся с ересью, за что был преследуемым и гонимым.

Арест и ссылка

Отец Димитрий, когда закрыли церкви в его благочинии, стал служить тайно, переходя из храма в храм и постоянно скрываясь. Об этом узнали власти, и за батюшкой началась слежка. В 1941-м г. его арестовали и на допросе перечислили все места его служения, начиная с 30-х гг. О. Димитрию назначили наказание в виде лишения свободы на срок 10 лет и отправили в один из казахстанских лагерей.

В лагере батюшка ни на минуту не прекращал своего пастырского служения:

• исповедовал;
• крестил;
• провожал в последний путь;
• вел душеспасительные беседы с сокамерниками.

На вопрос лагерного начальства о том, чем он будет заниматься после возвращения из ссылки, отец Димитрий ответил, что будет священником. Из-за чего получил еще дополнительные 5 лет ссылки в Красноярском крае на р. Игарке.

Возвращение к пастырскому служению

В 1955 г. отца Димитрия освободили. Он вернулся в Днепропетровск и теперь мог целиком посвятить себя пастырскому служению. К этому моменту его уже ничего не связывало, — дочери выросли, имели семьи. Но брать о. Димитрия на служение в епархию никто не решался, боялись властей.

Только епископ Иероним позвал батюшку служить клириком в Петропавловский храм г. Куйбышева. В 1956-м г. произошло невероятное по тем временам событие, потрясшее умы и сердца людей, — Зоино стояние. Отец Димитрий был тем священником, кому удалось вынуть из рук окаменевшей девушки лик св. Николая. Власти вновь начали на него гонения, приказали спрятать икону.

Впоследствии запретили служить и в Днепропетровской епархии, куда о. Димитрий перешел по благословению епископа Иоасафа настоятелем кафедрального собора. Люди сразу почувствовали в новом пастыре необычного человека, подвижника и угодника Божьего, и потянулись к нему. Их привлекали его сердечные, проникновенные проповеди, долгие ночные исповеди.

В поисках нового места о. Димитрий приехал в Москву за благословением Патриарха. Ожидая решения своей участи, он целый месяц жил на вокзале, пока не повстречался в приемной у Святейшего с владыкой Леонидом (Поляковым) из Курско-Белгородской епархии. Тот позвал его к себе, и батюшка отправился на служение в с. Соколовка недалеко от г. Белгорода.

Иноческий постриг

Давно желая послужить Богу в монашеском образе, о. Димитрий подал владыке Леониду прошение. И вот в октябре 1960-го г. протоиерей Димитрий был пострижен с именем Серафимв честь его любимого святого — преподобного Серафима, Саровского Чудотворца, а на следующий год — возведен в сан игумена. С октября 1961-го г. и до самой смерти батюшка был настоятелем Свято-Никольского храма в с. Ракитное Белгородской области.

На первых порах здесь батюшке было очень трудно. Храм полуразрушен, условий для жизни нет, на богослужения никто не ходит. Первые несколько ночей о. Серафим спал на голом холодном полу, но затем кто-то сжалился и принес старую кровать.

Церковь имела плачевное состояние:

• разбитые окна;
• прогнивший пол;
• отвалившаяся от стен штукатурка.

С помощью Божьей и своих духовных чад батюшка постепенно восстановил Никольскую церковь. Господь послал все по молитвам старца — помощников, жертвователей, строителей. Вскоре образовался приход и закипела жизнь.

Все делалось только по благословению батюшки. Помощником его был иерей Григорий, который из-за травмы позвоночника не мог самостоятельно передвигаться. Но батюшка положил ему жалованье, и вскоре тот встал на костыли, начал выполнять свои обязанности, петь на клиросе, нести другие труды в храме. Отец Серафим полностью отдавал себя людям, нес огромные духовные и телесные подвиги, скрывал от всех Божьи дарования — прозорливость, дар исцеления.

Батюшку часто посещали не только простые люди, но и:

• епископы;
• монахи;
• священники;
• студенты духовных заведений.

В лице старца они находили любвеобильного и опытного духовника, наставника. К о. Серафиму не раз приезжал схиархимандрит Кирилл (Павлов). Старец иногда писал письма, поздравлял с церковными праздниками духовных чад. По этим оставшимся свидетельствам, а также проповедям в храме, отдельным высказываниям можно судить о высоком духовном устроении отца Серафима.

Священноначалие РПЦ высоко отметило заслуги о. Серафима:

• 1970 г. — возведен в сан архимандрита;
• 1974 г. — дано право ношения 2-го креста с украшениями;
• 1977 г. — награжден орденом св. кн. Владимира 3-й ст.;
• 1980 г. — орденом преп. Сергия Радонежского 3-й ст., Патриаршей грамотой в честь 60-летия служения церкви.

Отец Серафим все полученные награды принимал с благодарностью. Но большого значения земной славе не придавал.

Последние годы жизни

Батюшке шел восемьдесят восьмой год. Он стал заметно ослабевать, сказывался непосильный труд, преклонный возраст. Перед этим старец пережил воспаление легких, что также подорвало его здоровье. Хотя годы земной жизни подходили к концу, внешне он был ровным, спокойным.

Душа его постоянно молилась. Благодаря удивительной памяти, отец Серафим мог мысленно проходить весь богослужебный круг, не заглядывая при этом в книги. Зная, что дни его сочтены, батюшка заповедовал, чтобы его похоронили рядом с его кельей, у алтарных стен храма.

Вскоре на этом месте в нишах стен были написаны иконы:

• преп. Серафима Саровского;
• св. вмч. Димитрия Солунского;
• св. мч. Иоанна Воина.

Тяжелая болезнь настигла отца Серафима в последние дни Великого поста. С каждым днем старцу становилось все хуже, его силы уходили. Владыка Хризостом вместе с другими священнослужителями соборовали старца. До последних своих дней он постоянно причащался, молился, его ослабевшая рука часто поднималась для крестного знамения. Говорить старцу было трудно, но сознание оставалось ясным.

Ушел он на следующий день светлого праздника Воскресения Христова 19 апреля 1982-го г. Власти отменили рейсовые автобусы в Белгородскую область, не продавали билетов на поезда, чтобы желающие попасть на похороны не смогли доехать. Но людей все равно собралось очень много. На их лицах была написана неподдельная скорбь о любимом и дорогом батюшке.

Писательская деятельность

Хотя сам старец не писал книг, но его жизнь, удивительные факты биографии и подвиги легли ярким сюжетом во многие духовные произведения, фильмы.

Вот наиболее известные из них:

1. «Неугасимый свет любви». Автор — иеродиакон Софроний (Макрицкий). В книге изложен жизненный путь старца, свидетельства о нем людей самых разных званий и возрастов — мирян, монахов, архиереев, священников.
2. «Стояние», протоиерей Николай Агафонов. Издательство Сретенского монастыря, 2015 г. В основу легла история об окаменевшей девушке Зое, решившей станцевать с иконой Угодника Николая в руках. По преданию, именно о. Серафим был тем самым священником, который сумел взять из ее застывших рук лик святого.
3. «Праведник наших дней», автор — отец Николай Германский. Написал книгу настоятель храма в Ракитном, куда приезжает множество людей, знавших старца. О. Николай собрал воедино их воспоминания и проверенные свидетельства исцелений.

О книге «Стояние» протоиерея Николая Агафонова

По сути, эта книга — художественный рассказ о стоянии Зои. Но отец Николай провел собственное расследование нашумевшей истории. Он пришел к выводу, что стояние девушки длилось от силы 3-4 дня, а не так, как гласит предание (от Нового года до Пасхи).

Все это автор доказывает и расписывает подробно, рассказывает эту историю так, как он ее видит. Отец Николай общался со многими очевидцами. На основе этих свидетельств он написал книгу, изложил свой взгляд на события давно прошедших дней.

«Неугасимый свет » иеродиакона Софрония (Макрицкого)

Книга повествует о пастыре наших дней, архимандрите Серафиме Тяпочкине, ставшем для нас образцом любви Христовой. Люди, знавшие батюшку, свидетельствуют о его божественной кротости и смирении, безусловной любви к каждому человеку. Он исцелял и утешал души людей молитвой и добрым пастырским словом, был одарен Богом даром прозорливости и чудес еще при жизни.

В этой книге собраны свидетельства о батюшке самых разных людей, которые так или иначе пересекались со старцем на своем жизненном пути. О нем с теплотой и благоговением вспоминают духовные чада, священники, архиереи. Любовью к старцу пронизано каждое слово книги, которая разошлась по всей России многочисленными тиражами, получив всеобщую известность. В 2013-м г. книга стала лауреатом всероссийского писательского конкурса «Неопалимая купина».

Видео о Серафиме

Увидеть белгородского старца можно в этом видеоролике.

Старцы земли Белгородской

Сегодня «АиФ-Белгород» рассказывает о подвижниках, долгие годы XX века проживших в нашем крае и ставших известными по всей России.

Православная церковь имеет древнюю традицию, которой нет больше ни в одной христианской конфессии — старчество. Молва о старцах идёт из храма в храм, из монастыря в монастырь, и отовсюду стекаются к ним люди за советом и помощью. Два таких удивительных человека жили во 2-й половине XX столетия на Белгородчине. Это старец Серафим Ракитянский (его икона есть на фреске в Преображенском кафедральном соборе Белгорода) и старец Григорий Давыдов, долгие годы служивший в селе Покровка Ивнянского района.

«Я поп-тихоновец»

Отец Димитрий Тяпочкин (в монашестве получивший имя Серафим) родился в августе 1896 года в Варшавской губернии в благочестивой дворянской семье. В 1911 году он поступил в Холмскую Духовную семинарию, в 1917году — в Троице-Сергиевскую духовную академию. Академия находилась тогда в зените своей славы, здесь преподавали такие профессора, как отец Павел Флоренский. В 1920 году Димитрия Тяпочкина рукоположили во священники в Днепропетровской епархии. Пастырское служение его проходило в 20-30-е годы, когда повсюду разрушались храмы и шли гонения на священников. В 1940 году отец Димитрий был арестован и отправлен в Казахстанский лагерь.

Много лет спустя духовные чада спрашивали старца: «Батюшка, били ли вас в лагере?» «Чем я лучше других? — отвечал он. — Что всем было, то и мне. Я рад, что Господь сподобил меня пострадать вместе с моим народом и потерпеть сполна все скорби. Горе и лишения, которые происходят с нами, надо принимать как милость от Бога».

От родственников старца известно, что и в лагерях он не прекращал своего служения: вёл беседы с заключёнными, крестил новообращённых, исповедовал, причащал, погребал умерших. Всё это строго запрещалось лагерным начальством, за нарушение грозил карцер, из которого можно было и не выйти, поэтому богослужения совершались в строжайшей тайне. Заключённые сами пели, сами сделали отцу Димитрию из полотенец епитрахиль и поручи и вышили на них кресты.

После десяти лет лагерей священник был отправлен в пожизненную ссылку в Красноярский край. Но наступил 1953 год, и будущий старец вернулся в Днепропетровск.

Когда через много лет, в 1970 году, церковное священноначалие, высоко оценивая заслуги отца Серафима, удостоило его сана архимандрита, батюшка говорил: «Господь священный сан дал мне давно. Это и есть та высшая награда, которой я удостоился до конца своей жизни у Господа. Ведь я «поп-тихоновец», так было написано в моём уголовном деле».

В 1960 году отец Димитрий был направлен в Курско-Белгородскую епархию, и до конца своих дней был настоятелем Свято-Никольского храма в селе Ракитное, сам восстановил его. В том же году он был пострижен в монашество с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского, которого всю жизнь считал своим небесным покровителем.

Господь сподобил старца Серафима дара исцелений, и до сих пор живы на свете немало людей, которых он вылечил от неизлечимых болезней одной силой своей молитвы. Старец почил 19 апреля 1982 года в полной тишине. Его последние слова были из церковной службы: «И животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе». Старца похоронили возле Свято-Никольского храма.

«Спастись можно только

в Церкви»

Более 20 лет духовником Серафима Тяпочкина был схиархимандрит Григорий (Давыдов). Все эти годы, с 1957 по 1987 — до дня своей кончины, старец Григорий был настоятелем храма во имя Покрова Богородицы села Покровка Ивнянского района.

Пожилые люди в Покровке помнят старца Григория, помнят, какой он был и добрый, и строгий, как кого-то крестил, как в Пасху раздавал детям, резвящимся на паперти у церкви, писанки — крашеные яйца. Хотя коренных жителей в приходе немного, больше приезжих, тех, кто издалека спешит в праздники на службы в этот благодатный храм, многие приезжают поклониться могиле старца.

Когда в конце 50-х годов здесь начал служить старец Григорий, тогда ещё иеромонах Геннадий (имя Григорий старец принял при постриге в схиму — высший ангельский образ — за два года до смерти), храм был полуразрушен, вообще чудом уцелел, поскольку стоял на месте самых ожесточённых боев на Курской дуге. Крыша была разбита, в алтаре лежал снег. Отец Геннадий всего с одним помощником, иподиаконом Феодором, всё восстанавливали своими руками.

В жизнеописании старца, изданном Свято-Троицкой Сергиевой лаврой и составленном священнослужителем Белгородской епархии о. Сергием Клюйко, говорится, что батюшка был монахом от юности — уже в 16 лет, в 1927 году, он в виде исключения был пострижен в монашество в Площанской пустыни. Родом он был из Орловской губернии. Прошёл время гонений на Церковь, ссылку и лагеря, скитания по епархиям в безбожные 60-е. Начав служение в Покровке, старец стал духовником клириков Курско-Белгородской епархии. В книге, составленной отцом Сергием, вспоминается масса примеров того, как вёл себя и как действовал отец Григорий при жизни — ведь священник долгие годы знал старца лично.

«Каких грехов у нас нет? Только тех, которые не существуют, — поучал старец. — Но какие Господь не прощает? Только нераскаянные». Если видел, что человек неискренне говорит на исповеди «Простите», добавлял: «Бог простит и прохворостит».

Одна женщина, придя к старцу, осудила кого-то из духовенства. Батюшка сказал ей: «Давай лучше помолимся за него». Поставил её рядом с собой на молитву и три часа молился. После этого желание осуждать священство у неё пропало.

Пройдя сталинскую каторгу на Колыме за «антисоветскую деятельность», отец Геннадий так изменился, что его не узнала родная мать. Он смиренно говорил: «Те, которые были праведниками, сподобились мученического венца, а мы страдали за свои грехи». Его погребли там, где он сам определил, — перед алтарём Покровской церкви. На его могиле сейчас воздвигнут памятник.

Старец учил своих духовных чад: «Спастись можно только в Церкви. Если ты вскочил в переполненный автобус, то хотя тебя и давят со всех сторон, ты всё-таки едешь. Так и церковный человек: хотя и имеет искушения, но с Божией помощью он преодолевает всё».

Старец Серафим (Тяпочкин)

В доме Зои (под самый Новый год) собрались гости. Начались танцы, а Зоя, не имея пары, взяла образ Св. Николая Чудотворца и сказала: “Если нет моего Николая, потанцую со святым Николаем”. Подруга отговаривала её, но она отвечала: “Если Бог есть, пусть Он меня накажет!” Вдруг в комнате началось что-то невообразимое: шум, вихрь, засверкал ослепительный свет. Все в страхе выбежали из комнаты, одна Зоя осталась стоять с иконой Святителя, прижав ее к груди. Она будто окаменела. Никакими усилиями невозможно было привести ее в чувство, при уколах иглы ломались об её окаменевшее тело. Думали отправить ее в больницу или положить на кровать, однако невозможно было сдвинуть ее с места, ноги как бы приросли к полу. С этого времени она не могла ни пить, ни есть.

Первые дни дом посещали многие верующие и любопытные, медики и духовные лица. Но скоро помещение было закрыто для посетителей распоряжением властей. По ночам около Зои молилась мать, в полночь Зоя страшно кричала: “Мама! Молись! В грехах погибаем! Молись!”Никто из допущенных к Зое священников не смог взять икону из Зоиных рук.

В праздник Рождества Христова отец Дмитрий отслужил в доме Водосвятный молебен, освятил всю комнату, и сумел взять икону из застывших рук девушки.

Так Зоя простояла 128 дней до самой Пасхи. В ночь на Светлое Христово Воскресенье она вдруг стала взывать: “Молитесь! Страшно! Земля горит! Молитесь! Весь мир во грехах гибнет!” С этого времени она вдруг ожила, в мускулах появилась мягкость. Ее уложили в постель, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире, гибнущем в грехах.

“Зоино стояние” настолько потрясло жителей Куйбышева, что многие поспешили в церковь с покаянием. Некрещеные крестились.

Из воспоминаний Анны Ивановны Федоровой: “Дом был окружён милицией. И тогда я решила спросить обо всём молоденького милиционера:

– Скажите, правда, что Зоя стоит?

Он ответил:

– Я ничего не скажу, а лучше смотри сама.

Он снял фуражку и показал совершенно седые волосы:

– Видишь?! Это вернее слов… Ведь мы давали подписку, нам запрещено рассказывать об этом… Но если бы ты только знала, как страшно мне было смотреть на эту застывшую девушку”.

Отцу Димитрию запретили рассказывать о взятии иконы у Зои, было заведено новое дело. После заключения отец Димитрий был направлен в село Михайловское.

26 октября 1960 года епископ Курский и Белгородский Леонид совершил постриг протоиерея Димитрия в монашество с именем Серафим.

В 1961 году иеромонах Серафим был возведён в сан игумена. В октябре 1961 года старец Серафим стал настоятелем Свято-Николаевского храма в селе Ракитном Белгородской области.

Верующие находили в лице старца опытного любвеобильного духовного наставника. По молитвам старца Серафима многие больные получали исцеление, скорбящие – утешение. Прозорливому старцу часто приходилось исправлять тех, кто говорил, что прибыл к нему лечиться:

– Я не лечу, а молюсь. Милостивый Господь заочно исцелил слугу капернаумского сотника – по вере его. Прежде всего, нужна вера и покаяние больного, так как часто грехи являются причиной болезней.

По своему глубочайшему смирению старец Серафим старался скрывать свои подвиги и духовные дарования. Ему совершенно чуждо было осуждение. Если кто-либо рассказывал ему о своём обидчике, старец всегда учтиво останавливал, и призывал помолиться за обидчика. Тут же всё смущение рассеивалось, обида утихала.

Валентина Николаевна М. вспоминала:

– Батюшка говорит проповедь, и сам плачет, вслед за ним начинают плакать и слушающие его. Ибо через слово отца Серафима душа воспринимала Духа Святого, приходила в смирение и очищалась через слёзы покаяния.

Священник Николай Хохлов был свидетелем исцеления больного по молитвам старца:

– Как-то после службы в храм на носилках принесли больного мужчину, попросили вызвать батюшку. Больной лежал неподвижно. Отец Серафим, не спеша, подошёл к расслабленному, молча постоял над ним, потом вошёл в алтарь, взял напрестольный крест, елей. Затем возле больного сотворил молитву, помазал его елеем и осенил крестом. И тут мужчина, как после сна поднялся, ему быстро подали стул. Расслабленный вышел из храма на своих ногах, родственники его только поддерживали. Они сняли квартиру и ежедневно приходили на богослужение. Вскоре больной уже сам добирался до храма без посторонней помощи.

Из воспоминаний протоирея Анатолия Шашкова:

– Моя супруга Анна занемогла так, что врачи, разводя руками, говорили только одно: “Она безнадежна, медицина помочь тут не в силах, жить ей осталось не более двух месяцев”.

Тогда мы решили поехать к отцу Серафиму. Принял нас батюшка, обласкал, выслушал и говорит: “Вы, матушка, подальше держитесь от лекарств, много вы их употребляете, будем надеяться на милость Божию и на Его целительные силы. Почаще причащайтесь Святых Христовых Даров, и Господь облегчит вашу болезнь”.

Исполнив совет старца, матушка моя оправилась от недуга, жива и здорова вот уже семнадцать лет, родила мне девятого сына.

При первой встрече с отцом Серафимом более всего запомнились его всепроницающий любящий взгляд. Эти глаза с необычайной нежностью смотрели в самую глубь души. Ты как бы рождаешься заново, на сердце одна любовь, и радость, и лёгкость необычайная, словно крылья вырастают… Старец до конца дней не оставлял крест, который возложил на него Господь: принимал людей, служил в храме или келейно, вычитывал положенные по Уставу службы, иноческое правило, читал Священное Писание.

В 1970 году старец был удостоен сана архимандрита.

Из воспоминаний иеромонаха Сергия:

– До сих пор Господь промыслительно даёт мне возможность встречаться со многими духовными чадами батюшки. Он молится и объединяет нас. От общения с теми, кто близко его знал, духовный облик старца раскрывается глубже и многограннее. Я проникаюсь его величием, которое при жизни не очень-то ощущал, ибо всё было сокрыто от наших взоров покровом его глубочайшего смирения. Многие чудеса, которые Господь совершал по его молитвам, мы, наверное, и не узнаем. Отец Серафим постоянно молился, даже когда был болен и лежал в забытье. Он читал по памяти целые главы из Евангелия. Я благодарен Богу за встречу с этим великим старцем. Присутствие батюшки, его заботу я ощущаю во всём и верю, что как при жизни, так и по успении он не оставляет своих духовных чад. Мне рассказывали о явных чудесах. О том, что уже после кончины отец Серафим не однажды чудным образом спасал своих чад от гибели. Многим он являлся в видениях и во сне, наставлял и благословлял…

Господи, молитвами отца Серафима помилуй нас, грешных.

Архимандрит Серафим Тяпочкин: возрождал не храмы, а души

19 апреля 1982 года на Светлой пасхальной неделе умер архимандрит Серафим Тяпочкин – один из самых известных старцев «советской эпохи»

«Умер какой-то святой»

В Пасхальные дни апреля 1982 года, в небольшое село Ракитное Белгородской области невозможно было попасть: автобусные рейсы отменили, как объявляли власти, «из-за большой аварии», билеты на поезда московского направления до Белгорода перестали продавать. Причину в билетных очередях объясняли так: «Говорят, в Белгороде умер какой-то святой».

«Ты сухого привезла, шкелета»

В село Ракитное о. Серафим приехал служить в 1961 году, после 15 лет лагерей и ссылок. Староста Никольского храма Мария, недовольная непредставительным видом нового настоятеля, выговаривала, даже била Екатерину Лучину, хлопотавшую о новом священнике: «Ты сухого привезла, шкелета!».

Вскоре староста Мария умерла. Шла со службы, случился приступ, она упала лицом в грязь и уже не поднялась.

В доме, где поселили батюшку, было не топлено, он сидел на полу и обмакивал в консервную банку сухарь. А рядом, в храме, из разбитого купола шел снег.

Электричества не было, свечей тоже. Богослужения разрешили только в ночное время, — чтобы от работы в колхозе народ не отвлекать. Отец Серафим, знавший службу наизусть, служил в совершенной темноте, причем всегда произносил проповедь.

Позже внук спросил его: «Для кого же ты говорил?». Батюшка ответил: «Но ведь в темноте кто-то мог быть. Для них и говорил».

Священник ради Иисуса, а не хлеба куса

Семейная фотография: Дмитрий Тяпочкин сидит в центре. Фото с сайта mgarsky-monastery.org

Архимандрит Серафим (Тяпочкин, 1894-1982) родился в Варшавской губернии, в дворянской семье: отец надворный советник, отставной полковник Александр Иванович Тяпочкин, мать Элеонора Леонардовна, в девичестве Маковская, из знатного польского рода, дочь премьер-министра Польского правительства, перешедшая в Православие.

Отец часто брал с собой на богослужения в духовное училище. Митя обратил внимание на образ преподобного Серафима Саровского, а затем сказал отцу, что хочет быть таким же, как он. Через 50 лет, подав прошение о постриге, о. Дмитрий приписал: «Если не будет с моей стороны нарушением послушания, прошу дать мне при постриге святое имя преподобного Серафима Саровского, которого с детства почитаю своим небесным покровителем». Просьба была исполнена.

Дмитрий Тяпочкин окончил духовное училище, Холмскую духовную семинарию, а в 1917 году был зачислен в Московскую духовную академию, но ее закрыли в 1919 году.

Дмитрий уезжает на юг России в Екатеринославскую область и работает учителем. Там он встретил свою будущую жену Антонину, преподававшую в школе математику.

В 1920 году молодые обвенчались. Брак был счастливым. У о. Дмитрия и Антонины родилось два сына и три дочери.

В 1920 году Дмитрия рукоположили в иерея. Времена были тяжкие, гражданская война, церковная смута, и о. Дмитрий отказывается от денежных пожертвований за исполнение церковных треб: крещения, венчания, отпевания. Двое его сыновей во младенчестве умирают с голоду.

В 1933 году, в 39 лет о. Дмитрий овдовел: от туберкулеза умерла матушка Антонина. О. Дмитрий остался один с тремя дочерьми-подростками. Подрабатывал сторожем. Не раз ему предлагали уйти на светскую работу, как это сделали шесть пастырей его благочиния, устроившись бухгалтерами, служащими. Отрекались от Бога и через газету. О. Дмитрий говорил: «Всегда служить – мой пастырский долг, а трудно сейчас всем».

«Скорблю о себе, скорблю о детях своих, о пастве своей»

В 1941 году отца Дмитрия арестовали и отправили в лагерь на 10 лет за «религиозную агитацию». Но и в лагере он продолжает служить: исповедует, крестит, отпевает, даже венчает. Потихоньку совершает богослужение наизусть, отвечая на самые разные вопросы. Заключенные не только хранили тайну его служения, но и бывшие уголовные преступники создали из своей среды «охрану» для батюшки.

Находясь в ссылке, батюшка писал родным: «Душа моя скорбит смертельно. Вспоминая Гефсиманский подвиг Иисуса Христа, нахожу утешение и своей скорбящей душе… Скорблю, скорблю тяжело; скорблю о себе, скорблю о детях, сродниках своих, скорблю о пастве своей, скорблю о чадах своих духовных, скорблю о любящих, помнящих обо мне и ожидающих моего возвращения ныне. Но совершилось то, о чем я горячо и усердно молил Господа, “да мимоидет от меня чаша сия”»

Но именно в эти тяжкие годы о. Дмитрий чувствовал, что он, как чаша, постепенно, по каплям, наполняется благодатной, данной свыше любовью к Богу и людям.

А вместе с тем становится простым и совершенно не помнящим зло, которое ему причиняли.

Время заключения приближалось к завершению. Следователь поинтересовался у отца Дмитрия о его планах после освобождения. Батюшка ответил: «Я священник – служить намерен». «Ну коль служить, так посиди у нас еще немного», — рассудил следователь и прибавил пять лет. О. Дмитрию предлагали уйти от Христа тихо. Он мог сказать: устроюсь как-нибудь. Но о. Дмитрий ответил, как исповедник.

«Я горел желанием возвращения в родные места, желанием видеть родных, дорогих и близких, но, увы, получил назначение в Красноярский край, — писал о. Дмитрий в письме духовной дочери. — … Старость моя не приспособлена к таковой жизни. Приближается зима, суровая и продолжительная. Да будет воля Твоя. Верю, что Господь всегда со мной, служителем Его. Верю, что Он не оставит меня».

Пасха в лагере

В келье архим. Серафима в Ракитном. Фото с сайта pravlife.org

На месте ссылки о. Дмитрия недалеко был действующий храм. Однажды на Пасху произошло событие, о котором батюшка всегда рассказывал со слезами. О. Дмитрий зашел в храм, вдруг к нему подошел настоятель, пригласил в алтарь, дал облачение, и они вместе служили пасхальную службу.

Как выяснилось, настоятелю этого храма отцу Митрофану во сне было откровение о том, что остриженный узник в телогрейке, стоящий в дверях храма, — священник, и повеление пригласить его служить. После этого богослужения отец Митрофан неоднократно приглашал ссыльного священника ему сослужить, рискуя собственным положением и свободой.

Там, где белые медведи

В лагере стало известно, что «заключенный Тяпочкин» служил в храме. О. Дмитрия вызвали к начальству и предложили «отречься от Бога». После отказа о. Дмитрия сослали выше по Енисею, на лесосклад, «туда, где белые медведи» — как он потом рассказывал. Заключенные прощались с о. Дмитрием, потому что знали: туда отсылают неугодных лагерному начальству на смерть и еще никому не удалось возвратиться.

«Везли нас водой, затем выбросили на берег, где только небо, снег и лес, — вспоминал батюшка. – Слава Богу, что я с детства приучился мало есть, крошку съем с молитвой и подкреплюсь, а другие от недоедания умирали. Я был так слаб, что даже не мог ничего поднять. Тогда мне сказали: а ты, поп, сторожи лес, чтобы его не украли. А кому его красть? Я понял, что обречен на погибель, на растерзание зверям…

И вот однажды увидел, что на меня идут медведи. Я поднял два креста.

Стою с этими крестами, медведи подошли совсем близко ко мне и остановились. Посмотрели на меня, стали озираться по сторонам и ушли. Так крестами я спасся».

Пастырь в поисках места службы

После ссылки. Фото с сайта mgarsky-monastery.org

Только в 1956 году о. Дмитрия освободили. Он вернулся совершенно больным: легкие отбиты, поражены все внутренние органы, хроническая простуда, удушающий кашель.

Когда его старшая дочь Нина Дмитриевна, сама врач, побывавший на войне, увидела отца после ссылки, — упала в обморок.

— Что ты будешь делать дальше? — спросили его родные. – Конечно, служить Богу, — ответил о. Дмитрий. – Папочка, отдохни, полечись. Мы так устали от прошедшей войны, только тебя нашли, а ты опять уходишь!. – Я всегда был и буду с вами, мои родные сиротки, всегда, — отвечал о. Дмитрий.

После ссылки о. Дмитрий служил в нескольких храмах и отовсюду его снимали за «популярность у народа», и в конце концов запретили служить. В такой ситуации разрешение мог дать только патриарх. Отец Дмитрий поехал в Москву.

Целый месяц о. Серафим жил на вокзале, ожидая аудиенции у патриарха, пока в приемной патриарха епископ Курский и Белгородский Леонид (Поляков) не пригласил его служить в своей епархии.

А через некоторое время о. Дмитрий был переведен на приход в Свято-Никольский храм села Ракитное, где прослужил до самой смерти. В 1960 году о. Дмитрий принимает монашество, оставаясь служить на приходе.

У него не было первых и вторых

Иконостас Свято-Никольского храма в Ракитном. Фото с сайта pravlife.org

Восстановление храма о. Серафим начинает не со стен и купола, не с хозяйственных хлопот, а с молитвы.

«Казалось, надо бы, не мешкая, браться за ремонт, искать людей, средства, материалы. Но батюшка не прикладывал никаких видимых усилий, чтобы развернуть восстановительные работы. Только – каждодневная молитва», — вспоминала келейница арх. Серафима мать Иоасафа.

И со временем все стало налаживаться: пришли люди и сами предложили помощь.

Храм отремонтировали, провели электричество, а один из лучших иконописцев нашего времени арх. Зинон (Теодор) расписал стены и купол храма. Вскоре образовался приход.

«Все люди без исключения имели право на его любовь, — писал духовный сын отца Серафима. – У него не было первых и вторых, все были первых, все желанные; каждый человек – образ и подобие Божие, значит, он достоин уважения и любви».

Для всех, кто окружал отца Серафима, опорой и поддержкой была его неиссякаемая молитва. Это чувствовали верующие и неверующие: местные сахарные заводы и предприятия работали без перебоев, на полях был отличный урожай, дожди выпадали в нужное время, в уборочную страду всегда стояла хорошая погода, тогда как в соседних районах выпадал и град и заморозок.

«Я не исцеляю, я молюсь»

Со временем о «монахе в миру», молитва которого выручает из самых сложных обстоятельств, стало известно далеко за пределами Белгородской области. Отчаявшиеся люди приезжали отовсюду, везли больных детей, родственников.

Однажды к батюшке, шедшему в храм на службу, из толпы народа выскочила девочка со словами: «Исцели меня, отец Серафим!» Батюшка погладил ее по щеке и произнес: «Деточка, я не исцеляю, я молюсь».

«Всецелебная моя сила – Христос»! – восклицал в дни земной жизни великомученик Пантелеимон, и я, недостойный, тоже», — говорил о. Серафим. — Сколько раз приходилось исправлять ваши обращения с просьбой «исцелиться». Я только молюсь. И если по молитве больные получают исцеления, скорбящие – утешение, то это от Господа. …Прежде же всего нужны вера и покаяние больного».

Но о. Серафим из опыта знал, что без помощи свыше человек не может по-настоящему ни видеть грехов своих, ни искренне, от сердца покаяться.

Поэтому сам, со слезами молил Бога о том, чтобы Господь послал благодать согрешившим. В общении с о. Серафимом человек постепенно начинал открываться, сам снимал свою маску, потому что с ним можно было только быть, а не казаться.

Он всем своим существом призывал тебя жить, быть живым и давал искру этой жизни. От него люди уходили согретыми, преображенными его миром и любовью.

Исповедуя, о. Серафим не давал епитимий, не делал строгих выговоров, не назначал особых молитвенных правил или постов, но умел дать почувствовать человеку его ценность в глазах Божиих, как-то донести до него Божию любовь, весть о Божей любви к нему лично. И в этом человек находил силы для жизни, для перемен.

Борьба с осуждением

Спас Вседержитель. Фреска под куполом храма в Ракитном, выполненная арх. Зиноном (Теодором). Фото с сайта pravlife.org

Всей душой отец Серафим избегал греха осуждения и старался оградить от него своих духовных чад. Когда ему начинали рассказывать о нанесенном ущербе, обиде или оскорблении со стороны другого человека, старец просил молиться за обижающего.

Однажды представители советской власти, которых раздражало то, что в село Ракитное приезжает к отцу Серафиму много людей, приказали правящему епископу изменить сложившуюся ситуацию.

Архиерей прибыл на приход с инспекцией и обратился к духовным чадам старца: «Что вы сюда ездите? Какую вы тут святыню нашли? Святыни есть повсюду!»

Многих эти слова огорчили. За трапезой один из духовных чад отца Серафима хотел осудить архиерея, указать на его неправоту. Но как только он собрался произнести задуманное, батюшка его опережал словами: «Какой у нас хороший архиерей». За время обеда батюшкин защитник еще несколько раз пробовал «осудить» архиерея, но каждый раз батюшка ласково его предупреждал. А через некоторое время строгий владыка познакомился с отцом Серафимом поближе, исповедовался у него, и с тех пор стал его покровителем.

Когда общение с кем-либо теряло духовный смысл, батюшка часто выключался из разговора.

К нему приезжал священник, служивший «в верхах» и начинал рассказывать о «мелочах архиерейской жизни». Батюшка вставал из-за стола и уходил к себе в келью. Тогда священник приходил в келью батюшки и наклонившись над его ухом, продолжал свои рассказы, а о. Серафим засыпал.

Кротость батюшки была просто ошеломляющей. Был случай, когда строители, ремонтирующие храм в Ракитном, выпили в свой обеденный перерыв, захмелели и высказались в адрес проходившего мимо отца Серафима непочтительно. Свидетели этой сцены замерли. Но старец, неожиданно для всех, по очереди подошел к каждому рабочему, обхватывая его лицо руками, и целовал в обе щеки. Рабочие так изумились, что протрезвели, и немедленно отправились работать.

Любовь ко всей твари (про кота)

Как-то о. Серафим спросил у работающих на кухне при храме: «А где наш кот?». Ему ответили, что кот уже старый, беззубый, ловить мышей не может, к тому ж плешивый, проку от него никакого и потому его снесли в овраг. Батюшка помолчал, потом ответил: «Отыщите кота, вымойте, постелите ему чистую подстилку, и пусть живет на кухне, кормите его до самой смерти».

Весь храм плакал

С прихожанами, архим. Кириллом (Павловым, слева) и другими сослужащими у стен храма в Ракитном. Фото с сайта pravlife.org

Во время проповеди о. Серафим всегда плакал. И все плакали. Вспоминала одна из приезжавших к нему «за исцелением» матушка:

— Прихожу в храм, народу множество, сказали – жди конца службы, тогда о. Серафим выйдет. А я страдала головными болями, так голова болела, что ни работать, ни жить уже не могла. Ну, жду , служба дооолгая… И вот вышел старец говорить. Смотрю – говорит и плачет. И все вокруг плачут. Думаю, Господи, что за храм такой! А потом смотрю – сама плачу, прямо рыдаю, и от чего – не могу понять. Только хорошо мне! А потом батюшка со мной поговорил, велел прийти на исповедь, причаститься и обещал, что голова моя пройдет. И действительно, боли ушли!

Батюшка говорил на проповеди очень простые слова. Но действовали не сами слова, а Святой Дух касался сердец и сердце смягчалось.

О. Серафим сам вел жизнь настолько чистую, что ничто не вставало между ним и Богом и потому Бог был всегда с ним, а сила Божия, сила Святого Духа, изливалась через о. Серафима на всех людей, верующих, неверующих.

Духовные дети вспоминали, что когда о. Серафим говорил проповедь, время как бы останавливалось, и им казалось, что они лично присутствуют на казни Христа, видят Голгофу, апостолов, Матерь Божию. Это про таких священников говорил Иоанн Златоуст: «Священник только уста открывает, а Дух Святой говорит». Пребывание в Святом Духе, с Богом делало простую речь о. Серафима действенной, она трогала души, и душа приносила плоды.

Исцеление расслабленного

Однажды после окончания богослужения в храм принесли на носилках тяжелобольного мужчину, который совершенно не мог двигаться. Батюшка медленно приблизился к больному, побыл возле него и принес с алтаря напрестольный крест и елей. Помолившись над страдальцем, старец помазал его освященным елеем и осенил крестом. В тот же миг расслабленный почувствовал силы в своих мышцах и сел. Из церкви он уходил своими ногами, а родные ему лишь немного помогали. Некоторое время исцелившийся мужчина со своими спутниками жил возле храма, каждый приходил молиться, а в скором времени полностью вернулся к жизни. Очевидцем этого случая был священник Николай Хохлов.

«Нужно вымыть руки»

Один мужчина несколько раз пытался взять благословение у старца, но каждый раз тот его отправлял вымыть руки. Он шел, тщательно мыл руки, но получал тот же ответ. Наконец, мужчина не выдержал: «Батюшка, я ведь мыл руки, они чистые!..» Но отец Серафим мягко ответил: «Я вам не о физической чистоте говорю, вам надо покаяться и исповедоваться». Этот человек совершил тяжелое преступление и не раскаялся в этом.

Ответ трем молодым людям

О. Серафим скрывал свои духовные дарования: прозорливость, способность исцелять, которыми он, безусловно, обладал, по слову Господа: «именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Евангелие от Марка, 16:14-18).

Дар прозорливости помогал ему предельно сокращать время беседы с посетителями. Старец шел среди людей на улице или в храме, и, подходя к кому-то, давал ответ на вопрос, который еще не был задан.

Однажды молодому человеку, кандидату физико-математических наук, спросившего старца: почему теперь никто не идет в священники (приблизительно в 1975 году), батюшка с улыбкой ответил: «Вот Вы и идите». Вопрошавшим был не кто иной, как нынешний ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев.

Такой же совет получили еще два гостя, сидевших тогда у батюшки за столом, – сотрудник Рублевского музея искусствоведения Александр Салтыков и выпускник физмата МГУ Николай Лихоманов. Протоиерей Александр Салтыков сегодня – настоятель московского храма Воскресения Христова в Кадашах, декан факультета церковных художеств ПСТГУ, старший научный сотрудник Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева. А Николай Лихоманов — епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин.

«Никакого ощущения себя нет»

В келье архим. Серафима. Его митра, епитрахиль, поручи, книги. Фото с сайта pravlife.org

Отец Серафим не давал своему телу отдыха в привычном смысле. Во время сильного переутомления он лишь не более двадцати минут мог позволить себе подремать на кровати, а затем снова становился на молитву. Старец как-то признался: «Вот уже сил никаких нет, но только дошел до престола – «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…» — и потом уже никакого ощущения себя нет, все легко и просто, только до этого места было тяжело».

В последние годы о. Серафим стал слабеть, порой в храм его везли на тележке. Несколько раз он бывал близок к кончине, но за него так молились и так плакали его многочисленные духовные дети, что о. Серафима оставляли на земле.

Во время тяжкой болезни о. Серафим сподобился посещения преподобного Серафима Саровского, святителя Николая и святой мученицы Варвары.

Великим постом 1982 года о. Серафим снова тяжко заболел и знал, что дни его на земле заканчиваются. Батюшка слег. Молитва его не прекращалась, хотя говорить он уже почти не мог. Его духовный сын Митрофан Гребенкин вспоминал: «Весь последний батюшкин Великий пост он лежал в постели, а я просидел у него. Так случилось, что все эти дни мне приходилось спасть урывками и я очень боялся, что не выдержу. К удивлению, почти и не хотелось спать, и я чувствовал себя очень хорошо. Батюшка все повторял: «Неусыпаемый ты мой».

Он лежал и все время молился. Это было видно по глазам, выражению лица, а иногда он тихо говорил: «Ты моя крепость, Ты моя радость, Ты мой Бог…».

Пасхальное прощание

Могила архим. Серафима Тяпочкина у стен храма в Ракитном. Фото с сайта mapio.net

На второй день Пасхи, в Светлый понедельник 19 апреля 1982 года завершилась земная жизнь отца Серафима.

Было послано более 100 телеграмм духовным детям, но немногие смогли приехать вовремя – на телеграммах оказалась изменена дата похорон. Но молитвы у гроба о. Серафима не прерывались. 21 апреля, в среду Светлой седмицы, архиепископ Хризостом (тот самый, которого не разрешил осуждать батюшка) отслужил Литургию и отпевание по пасхальному чину.

И главным возгласом пасхальной панихиды было не «плачу и рыдаю», а «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!».

Перед погребением владыке передали распоряжение властей, чтобы гроб с телом почившего не обносили вокруг храма, как положено по чину иерейского погребения. На что смелый владыка ответил: «Передайте им, что я сам знаю, как нужно совершать погребение!»

Гроб с телом батюшки был трижды обнесен вокруг храма и поставлен для прощания у могилы рядом с алтарем.

Было необычайно холодно для конца апреля – то шел мокрый снег, то сбивал с ног ледяной ветер.

Но пришедшие проститься с любимым старцем помнили его слова: «Если обрету милость и благодать у Господа, то и тогда, по отшествии своем, стоя у престола Господа, я буду молиться о вас, мои дорогие дети», — и сердце согревалось.

Несвятой святой

Почему же такой человек, как старец Серафим, еще не прославлен? В комиссии по канонизации нет единодушного мнения.

Некоторых ее членов смущает то, что не сохранилось следственное дело отца Серафима.

Но днепропетровские областные архивы были вывезены немцами и частично уничтожены. Однако, если нет дела, то могут оставаться сомнения: «А не отрекся ли он от Бога во время пыток? А вдруг кого оговорил?»

И все же у нас есть подробно записанная жизнь старца Серафима, есть люди, которые его близко знали, есть свидетельства многих исцеленных им верующих. Книги о нем продолжают переиздаваться.

Вспомним: материалы к канонизации небесного покровителя батюшки, преподобного Серафима Саровского, начали собирать лишь через 50 лет после его кончины – в 1883 году, а прославили — после протеста почти всего Синода — только в 1903 году. И сколько споров было во время подготовки его канонизации. А ведь ученик не больше своего учителя.

Использованы материалы книги «Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин). Автор-составитель иеродиакон Софроний (Макрицкий), Москва, 2004 г.

«Для канонизации архимандрита Серафима Тяпочкина мы видим все основания»

Пророчества архимандрита Серафима (Тяпочкина) о гибели и возрождении России

Архимандрит Серафим (Тяпочкин, + 6.4.1982) из Ракитного (1977): «Во время памятной беседы присутствовала молодая женщина из сибирского города. Ей старец сказал: «Ты примешь мученическую кончину от руки китайцев на стадионе твоего города, куда они сгонят жителей-христиан и несогласных с их правлением».

Это был ответ на ее сомнение по поводу слов старца, что практически вся Сибирь будет захвачена китайцами.

Старец говорил то, что открылось ему о будущем России, он не называл дат, лишь подчеркивал, что время свершения сказанного — в руках Божиих, и многое зависит от того, как будет складываться духовная жизнь Русской Церкви, насколько крепка будет вера в Бога у русских людей, каков будет молитвенный подвиг верующих.

Старец говорил, что развал России, несмотря на кажущуюся силу и жесткость власти, произойдет очень быстро. Сначала разделятся славянские народы, затем отпадут союзные республики: прибалтийские, среднеазиатские, кавказские и Молдавия. После этого центральная власть в России станет еще более ослабевать, так что начнут отделяться автономные республики и области.

Дальше пойдет еще больший развал: власть Центра перестанут на деле признавать отдельные регионы, которые попытаются жить самостоятельно и уже не будут обращать внимания на указы из Москвы.

Самой большой трагедией станет захват Сибири Китаем. Произойдет это не военным путем: китайцы вследствие ослабления власти и открытых границ станут массами переселяться в Сибирь, скупать недвижимость, предприятия, квартиры. Путем подкупа, запугивания, договоров с власть имущими они постепенно подчинят себе экономическую жизнь городов.

Все произойдет так, что в одно утро русские люди, живущие в Сибири, проснутся… в Китайском государстве. Судьба тех, кто останется там, будет трагична, но не безнадежна. Китайцы жестоко расправятся со всякими попытками сопротивления. (Потому и предсказал старец мученическую смерть на стадионе сибирского города многих православных и патриотов Родины).

Запад будет способствовать этому ползучему завоеванию нашей земли и всячески поддерживать военную и экономическую мощь Китая из ненависти к России. Но потом они увидят опасность для себя, и когда китайцы попытаются уже военной силой захватить Урал и пойти дальше, будут всеми способами препятствовать этому и даже могут помочь России в отражении нашествия с Востока.

Россия должна выстоять в этой битве, после страданий и полного обнищания она найдет в себе силы воспрянуть. И грядущее возрождение начнется в землях, завоеванных врагами, в среде русских, оставшихся в бывших республиках Союза. Там русские люди осознают, что они потеряли, осознают себя гражданами той Отчизны, которая еще живет, пожелают помочь ей восстать из пепла. Многие русские, живущие за границей, станут помогать восстановлению жизни в России…

Многие из тех, кто сможет убежать от гонений и преследований, возвратятся в исконные российские земли, чтобы наполнить брошенные деревни, возделывать запущенные поля, использовать оставшиеся неразработанными недра. Господь пошлет помощь, и, несмотря на то, что потеряет страна главные месторождения сырья, найдут на территории России и нефть, и газ, без которых невозможно современное хозяйство.

Старец говорил, что Господь допустит потерю огромных земель, дарованных России, потому что мы сами не смогли их достойно использовать, а лишь загадили, испортили… Но Господь оставит за Россией те земли, которые стали колыбелью русского народа и были основой Великорусского государства. Это территория Великого Московского Княжества XVI века с выходами к Черному, Балтийскому и Северным морям. Россия не будет богатой, но все же сможет сама кормить себя и заставит считаться с собой.

На вопрос: «А что будет с Украиной и Белоруссией?» старец ответил, что все в руках Божиих. Те, кто в этих народах против союза с Россией — даже если они считают себя верующими — становятся служителями диавола. У славянских народов единая судьба, и еще скажут свое веское слово преподобные Отцы Киево-Печерские — они вместе с сонмом новомучеников Российских вымолят новый Союз трех братских народов.