На границе между светом и тьмою

В Сергиево-Посадском детском доме для слепоглухих находится более двухсот слепых, глухих и слепоглухих детей. Обреченных, казалось бы, на вечную ночь и полную беспомощность ребятишек здесь вновь возвращают к жизни. Правда, многие горько недоумевают, а зачем всё это делают, если дальше этих детей никто и ничто не ждет.

Слепоглухие — самые одинокие люди на свете

В немецком фильме «В стране молчания и темноты», посвященном слепоглухим, главная героиня говорит про себя: «Если вдруг разразится Третья мировая война, то я, скорее всего, об этом даже не узнаю». И дальше она продолжает: «Слепоглухие — самые одинокие люди на свете».

Я вдруг вспомнил об этом, когда увидел в длинном светлом коридоре Сергиево-Посадского детского дома для слепоглухих детей танцующую девочку. Она возвращалась с обеда вместе со своими товарищами, плотно державшимися друг за друга, но отстала от них… и вдруг закружилась в танце. Это длилось минуты две. В синем халатике, она то убыстряла вращение, то замедляла его, всякий раз вскидывая вверх руки по завершении круга.

Что это? Кружащаяся в одиноком беззвучном танце слепоглухая девочка — фантастическое, фантасмагорическое зрелище… Ее не видят ее товарищи, и она никого не видит, не знает, что на нее вообще кто-то смотрит. Танец ни для кого?

Но уже позже мы подумаем, что, может быть, все же неслучайно рядом с ней шел слепоглухой мальчик, тоже отставший от группы. Держась за стенку одной рукой, другой он мог «подкручивать» девочку, направлять ее танец. Но если это так и было, и она танцевала для него, как он мог воспринимать ее танцевальные движения кроме как своей рукой? Кожей по ритмичным дуновениям воздуха? Ногами — по вибрации пола?

Этот случай и наши колебания показательны. Жизнь слепоглухих, то, что они думают и чувствуют, все это очень трудноуловимо и скрыто. Особенно у взрослых слепоглухих это часто — жизнь в забвении, в неизвестности. Лишенные основных познавательных чувств — зрения и слуха — они живут на грани выпадения из общего всем нам мира, буквально — на границе между светом и тьмою.

Борода и дети

Знаменитый Сергиево-Посадский детский дом для слепоглухих детей — уникальное место. Ничего похожего нет не только на территории бывшего Союза, но и, наверное, во всем мире. Здесь на воспитании и обучении находятся более двухсот слепых, глухих и слепоглухих ребятишек.

Открытый пятьдесят лет назад, еще при глубокой Советской власти, после личного обращения слепоглухой писательницы Ольги Скороходовой к Клименту Ворошилову, детский дом неслучайно, промыслительно появился в городе, где расположена Троице-Сергиева Лавра, главный монастырь Русской Церкви. Те любовь и забота, в которой нуждаются эти дети, еще тогда незримо оказались под покровом молитв преподобного Сергия Радонежского. И сегодня монахи из Лавры здесь — частые гости.

Знакомясь со слепыми и слепоглухими детьми, правильно быть максимально открытым, например, дать им ощупать свое лицо, ведь увидеть тебя иначе они не могут. Хорошо, что я накануне так и не собрался в парикмахерскую и не сбрил свою отросшую бороду. Она производит фурор. Дети хохочут, скользят руками по лицу, бороде и очкам.

Смеется и Милана, слепоглухая девочка лет восьми, которую на уроке учат печатать на специальной машинке для слепых.

— Милана, это бо-ро-да. Скажи «бо-ро-да», — громко говорит ей в ухо, к которому присоединен слуховой прибор, воспитательница.

— Ба-ра-да, — повторяет Милана сквозь смех.

— А у Миланы есть борода?

— Есть, — вдруг говорит она, и скользит руками и по своему подбородку.

То ли девочка не понимает пока, что подбородок и борода не одно и то же, то ли думает, что, хотя это разные предметы, их обозначает одно и то же слово.

— Нет, Милана, это под-бо-ро-док. Ты же не дядя, ты девочка. А бо-ро-да другая, вот она, — воспитательница опять направляет ее руку к моему лицу.

Если со слепоглухими можно общаться, то только так — вплотную, очень тесно, рука к руке. Хотя тема слепоглухоты напоминает длинный спуск в туннель. Чем дальше идешь, тем больше понимаешь, насколько сложно в этот мир по-настоящему войти. Все мы люди чувствительные, жалостливые — более или менее. Первый вид человека, лишенного сразу зрения и слуха, не может не вызвать острого сочувствия. Но вот дальше… Трудно эмоционально, затратно психически и дальше спускаться в «страну тьмы и молчания». Есть следующая статистика — даже те, кто решил посвятить себя работе со слепоглухими, уходят с нее в среднем через два года. Больше не выдерживают.

Правда, эта статистика касается взрослых слепоглухих. Больные дети — совсем другое дело. Их гораздо больше жалеют. Только вот когда они вырастают и перестают быть детьми, многие из них заканчивают жизнь в полном забвении по интернатам и домам престарелых, беспомощные и никому не нужные. И выхода пока нет.

Над пропастью во ржи

— Никто не хочет заниматься слепоглухими после 18 лет! Понимаете, никто! И мы в это упираемся. И мы говорим друг другу порой: ну зачем мы их подымаем с коленок, зачем?

— И зачем?

— Не знаю, ни за чем. Мы в яму работаем, понимаете? Если потом их кроме интернатов нельзя никуда пристроить, то зачем вообще всё? Там их ждет медленное или даже скорое угасание. Если бы у нас в стране сейчас существовали хоть какие-то общины взрослых слепоглухих. Ведь как было при Советской власти? К ней можно по-разному относиться, но существовала продуманная система. Были специальные предприятия при Обществе слепых, общежития, достойная работа. У нас в Сергиевом Посаде вообще беды не было. Было прекрасное предприятие, слепоглухие находились в группах по 11-12 человек. Они работали, кто мог — учился в вечерней школе. И пусть их жизнь была не такая богатая, не такая радостная и счастливая, как хотелось бы, но она была простроенная — от рождения и до смерти. А в девяностые все рухнуло. Раньше государство заботилось о них и их защищало. А сейчас они никому не нужны. Мы-то — другое дело. Мы им тут все устроили.

Так практически в один голос говорят все воспитатели. Оттого что в Сергиевом Посаде слепоглухим детям так хорошо, еще отчетливее видна трагедия взрослых слепоглухих. В детском доме большие светлые и чистые комнаты, мягкие ковры, игрушки, плееры и компьютеры для детей постарше. Трогательное отношение к детям со стороны воспитателей. Постороннему глазу сразу видно: дети знают, что их любят. Они открыты для общения, льнут к своим воспитателям и преподавателям. Стайка детей окружает и обнимает в коридоре вышедшую туда директора Галину Константиновну Епифанову. Поездка детей к воспитателю в гости домой — обычное дело. Педагоги здесь подбираются годами. Если приходят люди случайные, то они скоро понимают, что не могут здесь работать, и быстро уходят.

Но эти старания — в каком-то смысле действительно в никуда, потому что большинство выросших детей потом некуда отправлять. Кого-то забирают обратно в семью. Других сегодня ждут только интернаты — общего профиля (и это еще хорошо!) и специализированные, т. е. психоневрологические. Раньше, в советское время они дальше шли работать на специализированные предприятия — в окружение таких же, как они. Но сейчас выходит, что Сергиево-Посадский детский дом — замечательное место, за которым дальше обрыв, ничто. Дети здесь — словно над пропастью во ржи.

Символично, что детский дом расположен на улице Пограничной. И дело не только в том, что здесь живут дети, оказавшиеся на границе между светом и тьмою, миром звуков и миром бессловесным. Название улицы подсказывает, что дом — словно форпост на границе. Здесь начинается война за то, чтобы вырвать детей из страшной страны тьмы и молчания. Но ведется она только на ограниченном участке, почти в одиночку, и хотя свою задачу выполняет на пять с плюсом, дальше эта война пока почти проиграна.

Просто дети

Маленькой Анжеле всего три годика. Она только слепая, слух у нее в норме. Когда я уже ей предлагаю потрогать свою бороду, она несмело вплотную подходит ко мне, и аккуратно, трепетно «осматривает» мое лицо своими руками. Волна теплой и мягкой, доверчивой беспомощности исходит от ребенка, от его рук.

В другой комнате для игр полностью слепоглухие дети. Маленький Ваня топчется туда и сюда, размахивая по сторонам схваченным за ногу плюшевым медведем. Попутно он охаживает им по голове четырехлетнюю Злату. Та лишь отмахнулась от него и занялась своими делами. Покружила по комнате, подошла к столику с учебными предметами. Схватила мыло и стала его грызть. Воспитательница мягко отбирает у нее мыло и говорит:

— Злата у нас умница, самостоятельная. Хорошо ориентируется. Может даже, например, сама прийти в столовую из комнаты. И обратно из столовой тоже знает дорогу.

В доме очень разные дети. Есть и продвинутые, которые неплохо учатся по общеобразовательной программе, играют на музыкальных инструментах. Например, я познакомился с Колей, Никитой и Кристиной, которые замечательно поют хором вместе с другими своими товарищами. Читают интересные книги и играют на музыкальных инструментах. В детском доме есть даже своя рок-группа.

Но таких детей меньшинство. Большинство все-таки — со множеством нарушений, со сниженным интеллектом. Они не могут блистать на уроках, поговорить со взрослым гостем о любимых стихах и книгах. Их учат по очень простым программам: счету, элементарному чтению, простым бытовым действиям и трудовым операциям.

Но даже по поводу умных и развитых детей, особенно если это сироты, воспитатели переживают, как же они будут дальше. Семьи у них нет. Вряд ли их кто-то усыновит. Куда же им потом? Неужели в интернат?

При этом многие из них могут, могут жить полноценной жизнью. Например, трое выпускников детдома недавно про-шли специальное обучение в Павловске на художников-оформителей и работают теперь дизайнерами. Две выпускницы детдома тоже совсем недавно получили высшее образование и работают здесь же воспитателями. В семидесятые годы прошлого века на всю страну прогремела история о так называемом Загорском эксперименте: четыре слепоглухих выпускника этого детского дома окончили психологический факультет МГУ. Один из них стал доктором психологических наук. Другой — кандидатом философских наук и президентом Европейского союза слепоглухих.

Могу ли я быть счастлив?

Соблазн самоубийства

Можно ли сказать, что все слепоглухие несчастны? А это, как ни странно, кто как. Юрий Лернер, один из четверых выпускников Сергиево-Посадского (тогда Загорского) детского дома для слепоглухих, которые в 70-е годы прошлого века окончили психологический факультет МГУ, еще тогда, лет сорок назад спросил Александра Мещерякова, психолога и педагога, который очень много сделал для слепоглухих:

— Как вы думаете, могу я быть счастлив?

Тот растерялся, но виду не подал. Педагог все-таки. Осторожно спросил:

— А как ты сам думаешь?

— А я, — ответил Юра, — счастлив — в самом точном смысле этого слова. Ведь несчастье — это иметь что-то и потерять. Я же ничего не имел, но каждый день нечто приобретаю.

Конечно, каждая живая душа занимает только ей отведенное Богом место в мире, и каждый нужен на этом свете. Но все же как много порой стараний должны приложить окружающие слепоглухого люди для того, чтобы он, брошенный в бездну беспомощности, начал «приобретать» и почувствовал себя нужным. Чтобы на нем, слепом и глухом, явились дела Божии (Ин 9:2–3). Вот, говорят, и Лернер несколько лет назад умер в полном одиночестве в специализированном интернате.

А его товарищ по учебе в МГУ Александр Суворов (ставший доктором психологических наук) говорит, что «соблазн самоубийства наверняка приходится преодолевать всем, ослепшим и оглохшим в зрелом возрасте. Может возникнуть этот соблазн и у слепоглухих с детства… Я тяжело пережил такое осознание в шестнадцать лет, а соблазн самоубийства — при всей величайшей самоотверженности друзей — преодолеваю с двадцати лет».

В храме

— Закройте свои глаза, заткните свои уши, и попробуйте в таком состоянии пожить, например, час. Походить по дому, ни на что не натыкаясь, заняться своими обычными делами, пообщаться с близкими… Потом, когда наконец-то откроете глаза, вы вдруг поймете, насколько же вы на самом деле счастливы.

Иеромонах Мелитон (Присада), насельник Троице-Сергиевой Лавры и настоятель храма Явления Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому при детском доме, говорит нам эти слова почти на бегу, вечно куда-то торопясь. Он весь в заботах. Потом, в половине пятого, уже перед всенощной, жуя булочку и запивая ее молоком, он опять между делом нам говорит:

— Мой завтрак. Первый раз ем сегодня.

Такая занятость настоятеля храма при детском доме слепоглухих понятна. Даже за обычными детьми нужен постоянный присмотр. А слепые и глухие детишки, тем более слепоглухие, нуждаются в помощи и контроле во сто крат больше. Постоянно нужно помогать: кого-то привести, кого-то специально встретить, с кем-то подольше поговорить, потому что такие дети вообще делают все гораздо медленнее, чем их зрячеслышащие сверстники.

Исторически именно Церковь первая занялась слепоглухими. И занималась ими всегда в основном только она. Даже дактильную, т. е. «пальцевую», азбуку для общения слепоглухих создали испанские монахи в XVI веке. Лишь в XIX веке слепоглухоту как явление начинают анализировать психология и педагогика, а государство и общество пытаются хоть как-то заниматься и слепоглухими инвалидами. Однако поскольку это очень трудно, до сих пор в подавляющем большинстве стран слепоглухота даже не признается особым видом инвалидности. То есть слепоглухие для государства как бы и не существуют вовсе.

Был еще в нашей стране, как уже говорилось, Загорский эксперимент: окончить МГУ четверым воспитанникам детдома помогали ведущие советские философы и психологи. Во многом ими двигал идеологический мотив — показать, что советская наука может совершать те чудеса, которые раньше приписывались Богу: чтобы немые говорили, а слепые видели. Пусть они во многом ошибались, нетерпимо относились к Церкви — как к своему сопернику. Но они все-таки сделали доброе дело — вырвали хотя бы некоторых из плена слепоглухоты. С их стороны это было настоящим подвижничеством. Впрочем, эксперимент уже давно закончен, философы к слепоглухоте как-то снова охладели. И лишь Церковь по-прежнему привычно берется за эту заботу и радостно и с достоинством несет и этот крест.

Отец Мелитон говорит, что сегодня около двадцати детей в доме являются активными участниками богослужений. Они поют на клиросе, являются чтецами, выносят свечи из алтаря.

Конечно, здесь есть и свои трудности. Бывает и такое, что дети, которые раньше активно ходили в храм, вдруг охладевают к богослужениям. Как это вообще свойственно подросткам, они начинают больше увлекаться компьютерами или современной музыкой. Свою роль играет и влияние сверстников. Но бывает и по-другому.

В детдоме выросли две слепоглухие девочки-сестры — Вера и Надя. Их все здесь очень любили, но им пришло время возвращаться домой. И отец Мелитон рассказывает:

— Очень интересно получилось с этими сестрами. Перед тем как их забрать, покрестился их отец, сам уже будучи в пенсионном возрасте. А на следующий же день они с супругой повенчались. Так слепоглухие дети привели к Богу папу и маму. То, что их девочки были воцерковлены и что при детском доме был храм, сыграло во всем этом огромную роль.

— А что особенно важно для слепоглухих?

— Постоянство. Как, например, в пространстве, им важно, чтобы был четкий порядок, чтобы каждая вещь всегда была на своем месте, чтобы они могли ее найти на ощупь. Также им очень важно постоянство в человеческих отношениях. Они очень ценят постоянство и верность. И если есть такой человек, они за ним пойдут в огонь и воду. В том числе и в храм пойдут, если он их поведет.

Уже после возвращения из детского дома я понимаю, насколько это на самом деле логично — то, что многие слепоглухие находят постоянство и верность именно в Церкви. Действительно, где же еще в этом мире найти столь надежную опору и твердыню? Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Мф 24:35).

Но миссионерской работы в этом направлении пока еще непочатый край. Наша Церковь уже активно занимается слепоглухими детьми. Как хочется, чтобы как можно скорее пришла очередь и взрослых слепоглухих — все еще самых одиноких людей на свете.

Фотографии Владимира Ештокина.

Загорский эксперимент

Загорский эксперимент (эксперимент «загорской четвёрки») — попытка обучения в высшем учебном заведении (факультете психологии МГУ) четверых молодых людей с полной потерей зрения и слуха, предпринятая в 1970-х годах в СССР. Руководителями эксперимента были И. А. Соколянский и А. И. Мещеряков.

И. А. Соколянский организовал лабораторию по изучению и воспитанию слепоглухих детей, его воспитанница Ольга Скороходова стала первым слепоглухим научным сотрудником. А. И. Мещеряков создал программу общего образования для слепоглухих детей и организовал интернат в городе Загорске (нынешнем Сергиевом Посаде).

Предыстория

Загорский эксперимент начинался в Загорском интернате для слепоглухих детей, который основал А. И. Мещеряков. В интернате учились дети с полной или практически полной потерей слуха и зрения. На обучение принимали детей с самого раннего возраста.

Для начала воспитанников обучали навыкам самообслуживания. Сначала взрослый полностью выполняет действие сам, потом всячески поощрял самостоятельную активность ребенка, разделяя это действие с ним. Они постепенно обучались пользоваться необходимыми предметами (ложкой, тарелкой и т. д.), спускаться и подниматься по лестнице, одеваться и раздеваться, стирать без посторонней помощи. Далее их учили игре, показывая, как играют другие, и корректируя их действия.

Перед каждым действием ребёнку показывали дактильное слово (жест обозначающий предмет). Постепенно дети начинали обращать на него внимание и понимать его значение. К концу года они использовали дактильные слова вместо отдельных жестов. Сначала ребёнку дают побуквенные названия предметов, явлений и действий. После того, как его словарный запас достигает несколько десятков слов, его обучают дактильному алфавиту. После заучивания дактильного алфавита, его обучают брайлевскому обозначению букв.

В интернате поддерживался строгий режим дня, так как это важнейший фактор ориентировки ребёнка во времени. Если ребенок спрашивал о том, когда будет обед, то ему перечисляли все действия из распорядка дня до обеда.

Для ориентировки в пространстве поддерживали одинаковое расположение предметов вокруг воспитанников, вещи всегда убирались на одно и то же место, чтобы их можно было найти. Детей учили ориентироваться, ощупывая предметы на пути палкой или ногой.

Программа обучения различным учебным предметам составлялась так, что в 9 лет обучения входил объем знаний, который по объему соответствует начальным классам обычной школы. Программа подбиралась индивидуально с учетом скорости обучения каждого ученика.

Воспитанников обучали говорить, для этого проводились специальные занятия в которых они учились механически произносить различные звуки речи, повторяя за положением мышц и вибрацией горла учителя.

Много внимания уделялось производственному труду, всех воспитанников учили лепить, мальчиков обучали столярному делу, девочек — шитью. Школьники овладевали машинкой, печатающей Брайлем, и «слепым» печатанием на обычной машинке.

Также была разработана программа для старших классов, в которой обучали всем предметам кроме химии, так как предмет её изучения невозможно показать в тактильном плане.

Именно воспитанники Загорского интерната стали участниками эксперимента.

Загорский эксперимент

Целью Загорского эксперимента было доказать обучаемость людей с потерей слуха и зрения, возможность пройти программу высшего образования наравне со зрячеслышащими. Также активное участие в исследовании принимал философ Э. В. Ильенков, который хотел доказать, что для развития человеческой психики необходимо обучение человеческим способам владения предметами и развитие речи, тогда индивиду будут открыты все возможности интеллекта.

В данном эксперименте участвовали четыре воспитанника Загорского интерната:

• Юрий Лернер, который в 4 года потерял зрение, а к 7 годам лишился слуха, поступил на обучение в интернат в 17 лет.
• Сергей Сироткин — тугоухий и слабовидящий с рождения, ослеп к 5 годам. В 14 лет поступил на обучение в интернат.
• Наталья Корнеева — нарушение зрения и слуха с 2 лет, к 9 годам полностью лишилась слуха. Начала обучение в интернате с 13 лет.
• Александр Суворов — ослеп в 4 года. В 9 потерял слух. С 11 лет обучался в интернате.

За 7 лет в интернате они изучили программу старших классов. Они были приняты в комсомол и вели активную общественную деятельность. В 1971 поступили на психологический факультет МГУ, сдав экзамены наравне с другими абитуриентами. Для обучения в институте им предоставили особые условия: слепоглухие студенты ходили на лекции вместе с личными переводчиками, которые переводили все слова лектора на дактильный язык. Также переводчики помогали им в освоении литературы, перепечатывая её на шрифт Брайля. Для общения на семинарах между собой и с зрячеслышащим семинаристом использовался телетактор — прибор, в котором печатный текст мог переводиться в брайль и наоборот.

Данный эксперимент был успешно завершён, все участники прошли обучение за 6 лет, на год позже чем обычные студенты. После окончания университета, некоторые продолжили научную карьеру:

• Юрий Михайлович Лернер (1946—2003) стал скульптором, работал в Загорском интернате.
• Сергей Алексеевич Сироткин (р. 1949) стал кандидатом философских наук. Является председателем Совета по работе со слепоглухими при Центральном правлении Всероссийского общества слепых (с 1978 года), председателем постоянной Комиссии по деятельности слепоглухих при Европейском Союзе Слепых.
• Наталья Николаевна Корнеева (по мужу Крылатова) (р. 1949) реализовала себя как мать и жена. Работает научным сотрудником в Психологическом институте РАО.
• Александр Васильевич Суворов (р. 1953) стал доктором психологических наук. Является Президентом Сообщества семей слепоглухих. Профессор кафедры педагогической антропологии Университета Российской академии образования.

Критика

Критика эксперимента была направлена против позиции Э. В. Ильенкова. Оппоненты обращали внимание на то, что участники эксперимента не являлись слепоглухими от рождения, и до потери слуха и зрения могли разговаривать. Другим фактором, на который ссылались критики, было то, что у С. А. Сироткина был остаточный слух, а у Н. Н. Корнеевой остаточное зрение, то есть они не были абсолютно слепыми и глухими. Потому на основании данного эксперимента невозможно было сделать вывод, что при обучении слепоглухого ребёнка навыкам человеческого владения предметами и речи возможно добиться полного формирования у него человеческой психики и вывести его на равный уровень со здоровыми детьми.

Современность

Сейчас фонд «Со-единение» активно занимается архивом этого уникального эксперимента. В 2015 году был открыт Музей истории Загорского эксперимента в Сергиевом Посаде. Архив данного эксперимента выложен на сайте фонда «Со-единение» и находится в закрытом доступе.

> Литература

• Мещеряков А. И. Слепоглухонемые дети
• Выход из темноты: история одного эксперимента/авт. сост. Мария Митасова. — Москва: Эсмо, 2016.-256 с.

Примечания

1. 1 2 Митасова. Выход из темноты: история одного эксперимента / «Со-единение», фонд поддержки слепоглухих. — Москва: Эксмо, 2016. — 252 с.
2. Мещеряков А.И. Слепоглухонемые дети.
3. Биография Ю. М. Лернера
4. Биография С. С. Сироткина
5. Биография Н. Н. Крылатовой (недоступная ссылка). Дата обращения 23 мая 2017. Архивировано 9 июля 2017 года.
6. Юрий Пущаев. История и теория Загорского эксперимента. Начало (I). Журнал «Вопросы философии». Дата обращения 6 мая 2017.
7. Архивы всемирно известных ученых-дефектологов. НП ИнфоРост. Дата обращения 6 мая 2017.

Литература

• David Bakhurst, Carol Padden. The meshcheryakov experiment: Soviet work on the education of blind-deaf children // Learning and Instruction. — 1991. — Vol. 1, no. 3. — С. 201-215. — DOI:10.1016/0959-4752(91)90003-Q.
• Суворов А. В. Уроки Загорского эксперимента в контексте тифлосурдопсихологии // Дефектология. — 2015. — № 6. — С. 3-16.

Ссылки

• Сайт Сергиево-Посадского дома-интерната слепогулхих для детей и молодых инвалидов
• Материалы эксперимента по обучению слепоглухонемых студентов в МГУ им. Ломоносова, материалы по участникам эксперимента и пр. (в закрытом доступе).

«Загорский эксперимент» и основы человеческого мышления

Философу и психологу Феликсу Михайлову, в 1964 году опубликовавшему книгу «Загадка человеческого Я», во время прогулки по набережной Москва-реки однажды задали такой вопрос:

— А вы загадки только загадывать умеете или разгадку тоже знаете?

Тогда Михайлов не нашелся, что ответить, но позже признал, что в этот момент разгадка уже стояла перед ним, «самая верная разгадка тысячелетней загадки человеческого “Я”. Стояла во плоти и крови, живая, веселая, остроумная».

Этой разгадкой он называет выпускников Загорского детского дома для слепоглухонемых, которые в это время были студентами на психологическом факультете МГУ.

Эвальд Ильенков (в центре) и слепоглухие студенты — Саша Суворов и Наталья Корнеева. Суворов впоследствии стал профессором психологических наук и возглавил Сообщество семей слепоглухих.

Экспериментальный дом-интернат, который открылся в Загорске (Сергиев Посад) в 1963 году, называли «психологическим синхрофазотроном», приравнивая его значение для общественных наук со значением легендарного ускорителя элементарных частиц в Дубне для естествознания. Это было одно из первых в мире заведений, где слепоглухие дети могли получить такое воспитание и обучение, которое из инвалидов сделало бы их полноценными членами общества.

Ещё в XVIII веке слепоглухих считали полностью необучаемыми: они вынуждены были вести чисто вегетативное существование, находясь где-то на грани между растительным и животным миром.

К середине 1960-х многое изменилось, но то, что выпускники интерната смогли учиться в университете, писать стихи и научные статьи, заниматься творчеством и общественной деятельностью, было по-настоящему удивительно.

Дактилология — способ общения слепоглухих, в котором каждой букве алфавита соответствует определённое сочетание пальцев.

В глазах некоторых идеологов Загорский эксперимент был идеальным подтверждением основных положений марксистской философии. В 1981 году Иван Соколянский и Александр Мещеряков, разработавшие методику обучения в интернате, посмертно получили Государственную премию СССР — уникальный случай для педагогики.

Проект привлек к себе массу внимания, а его философским обоснованием занимался Эвальд Ильенков — один из самых ярких мыслителей того времени.

Ильенков был марксистом, но неортодоксальным марксистом: его философия была далека от официально принятой доктрины «диамат — истмат», которая потому и была доктриной, что не допускала творческого развития и переосмысления. Ильенков считал главным предметом философии сознание, механизмы мышления.

«Тезисы о предмете философии» Ильенкова и его университетского друга Валентина Коровикова, обсуждение которых состоялось на философском факультете в 1953 году, подняли много шума: они оба были уволены со своих преподавательских постов и осуждены за «стремление уйти от насущных практических задач в область „чистой науки“, „чистого мышления“, оторванного от практики, от политики нашей партии».

Вокруг Ильенкова долгое время сохранялась аура вольнодумца и гонимого мыслителя, неугодного власти, а логика мышления осталась для него главным предметом рассуждений всю жизнь. Поэтому эксперимент в Загорске и был для него так важен.

В письме своему слепоглухому ученику Александру Суворову он писал:

Эвальд Ильенков(письмо от 12 августа 1974 г.)

…слепоглухота не создаёт ни одной, пусть самой микроскопической, проблемы, которая не была бы всеобщей проблемой. Слепоглухота лишь обостряет их, – больше она не делает ничего.

По Ильенкову, обучение подопечных Загорского интерната выявило основы, на которых строится человеческое сознание в целом. Отличие слепоглухоты лишь в том, что здесь сознание рождается постепенно, как бы в замедленной съемке, и потому этот процесс гораздо проще проанализировать.

Если нормальный ребенок с самого рождения отдается во власть неконтролируемой «педагогической стихии», то контакты слепоглухого с внешним миром крайне ограничены и в огромной степени зависят от посторонней помощи. Педагог здесь имеет дело с чистым материалом, который только имеет возможность стать человеком.

У него пока нет даже животной психики — её тоже нужно формировать под руководством педагога.

От животного к человеку через ложку

Первый шаг к этому — умение самостоятельно ориентироваться в окружающем пространстве. Только когда ребенок научится удовлетворять простейшие биологические потребности, происходит переход от животного к человеческому. И происходит он не через речь, а через деятельность — через чисто человеческие формы взаимодействия с материальным миром.

Главный компонент педагогики по Соколянскому-Мещерякову — это совместно-разделённая деятельность. Так, например, всегда учили пользоваться косой: сначала взрослый стоит за спиной ребенка и направляет движение его рук, затем постепенно ослабляет усилие, пока тот не начинает косить самостоятельно.

Мышление человека имеет орудийную основу — считали основатели методики Мещеряков и Соколянский, а вслед за ними и Ильенков. Доступ в царство человеческой, т.е. социальной культуры ребенку может дать простая ложка:

Научившись пользоваться ложкой, он тем самым уже получил пропуск и в мир человеческого мышления, в мир языка, то есть в мир и Канта, и Достоевского, и Микеланджело.

— Эвальд Ильенковиз работы «Биологическое и социальное в человеке»

Когда ребенок пользуется ложкой, его действия направляются уже не просто биологией, а формой и расположением вещей, сделанных человеком. В этот момент и возникает человеческая психика. И только после этого становится возможным овладение речью.

Главное в такой методике — не упустить момент, когда ребенок начинает действовать самостоятельно. Педагог только начинает процесс, а вся инициатива постепенно ложится на плечи самого ребенка. И если бы, по словам Саши Суворова, «в «нормальной» школе были внимательны к первым проблескам детской самостоятельности так же, как в школе у Мещерякова, — насколько вырос бы процент «талантливости»!»

До сих пор самый известный случай успешной социализации слепоглухого ребенка — это Хелен Келлер, которая стала писательницей и политической активистской. Психолог Уильям Джеймс в начале 20-го века о ней сказал, что «бытие Келлер безусловно доказывает бытие бога», а Марк Твен называл её восьмым чудом света.

Ключом к успешному обучению Келлер считалось именно овладение речью: переход от повторения слов к их осознанию, который произошёл, когда Хелен набирала воду и вдруг поняла, что жидкость, которую она чувствует своими руками, обозначается словом «вода», которое только что передала её учительница.

Трактовка Ильенкова была направлена против таких объяснений: не словесная, а именно практическая деятельность формирует человеческую психику, а речь появляется уже потом.

Он отрицал и определяющие значение биологических факторов: рефлексы не появляются спонтанно, кроме самых примитивных, а формируются в ситуации общения по поводу человеческих предметов: «центр личности лежит не внутри индивида, не за поверхностью его кожи, а в его бытии».

В основе такого понимания психики лежит концепция «мыслящего тела», которая идёт ещё от Спинозы. Ребенок познаёт мир через «умное действие», «действие по логике вещей», что Ильенков иллюстрирует классическим для тифлосурдопедагогики примером «Юлия Виноградова и овраг»:

Слепоглухонемая девочка гуляла вдоль оврага с воспитателем, а затем, придя домой, вылепила этот овраг из пластилина. Этим самым она подтвердила, что она получила «адекватную идею» оврага. Как она его воспринимала? Через «состояния своего тела»! То есть совершая движение — вполне телесное движение — по контуру вещи вне ее тела. Оказывается, так же, как «овес растет по Гегелю», окружающий мир человек познает «по Спинозе».

— С.Н. Мареевработа «Из истории советской философии. Лукач-Выготский-Ильенков»

Результаты Загорского эксперимента освещались в широкой прессе и воспринимались как триумф советской педагогики, основанной на марксистско-ленинских, материалистических началах.

Но в конце 1980-х, через десятилетие после смерти Ильенкова, его трактовка частично была пересмотрена: оказалось, что Ильенков — возможно, несознательно — ретушировал тот факт, что дети, попавшие в Загорский интернат, потеряли зрение и слух в возрасте около 5 лет, а не были такими от рождения. Кроме того, они сохраняли остатки зрения и слуха в более позднем возрасте.

Следовательно, здесь нельзя говорить о формировании личности «с нуля» и полном отсутствии «педагогической стихии».

Ильенков всеми силами пытался доказать, что развитие личности на 100% зависит от социальных условий, в которые поставлен человек. Он протестовал против того, чтобы лень, неспособность и педагогическую некомпетентность «сваливали на природу», и утверждал, что каждый человек может быть талантлив, если создать для него правильные условия.

Давид Дубровскийодин из оппонентов психологической концепции Ильенкова

Он был человеком идеи, склонным ставить идею столь высоко, что её не могли поколебать никакие противоречащие ей факты, склонным принимать во имя идеи желаемое за действительное; и его совесть несомненно страдала от этого.

Отдавать свои силы обучению слепоглухих детей его двигала мечта об обществе, где всем будут даны равные возможности. Из-за этой мечты Загорский эксперимент в его глазах стал разгадкой вековой проблемы человеческого сознания и подтверждением его философских предположений.

Ильенков до конца оставался марксистом — несмотря на то, что его взгляды сильно расходились с тем, что считалось «официальным марксизмом».

Теперь уже никто не считает Загорский эксперимент окончательным ответом на «загадку человеческого Я». Но культурно-деятельностный подход к обучению, который разработали и применяли его основатели, не менее актуален и сегодня — причем не только в обучении слепоглухих, но и в обычной школе.

Между мышлением и практической деятельностью, согласно Ильенкову, нет никакой разницы: мышление начинается только тогда, когда ученик с помощью понятий начинает «двигать вещами», оперировать концепциями, а не просто пассивно их усваивать. И только после того как действие с понятиями стало опытом ученика, можно сделать из опыта правило.

Принципы такой «мягкой» педагогики, которая не существует без личной инициативы ученика и поощряет его самостоятельность, могли бы стать основанием для системы образования, которая не только слепоглухих, но и зрячеслышащих, может быть, сделала бы полноценными членами общества.

«Жизнь в глухой темноте»:

репортаж из детского дома для слепоглухих

Фотограф и блогер Дмитрий Чистопрудов рассказывает о своем посещении единственного в России детского дома для слепоглухих детей, который находится в Сергиевом Посаде.

В моем подъезде живет слепой дедушка. Живет один. Каждый день, напевая какие-то песенки, он выходит на улицу, проходит вокруг дома на ощупь, иногда заходит в магазин за продуктами. У подъезда он делает зарядку и кормит голубей. Зрение он потерял не так давно и хорошо помнит, как выглядел окружающий его мир.

Но есть люди, которые не видят с рождения. Еще страшнее, когда человек и слеп и глух одновременно. Для таких людей с раннего детства тактильные ощущения — это единственная связь с окружающим миром.

Сегодня в Сочи закрывается Паралимпиада. С одной стороны, это было спортивное событие: за наших спортсменов всегда приятно поболеть, и в этот раз команда России опередила всех с большим отрывом. С другой стороны, это, безусловно, событие культурное. Событие — как повод подумать и почувствовать кое-что непривычное по отношению к инвалидам. Не сочувствие или жалость, нет. Уважение, сопереживание и где-то даже зависть — не к успехам спортсменов, а к тому, какая сила воли помогла им прийти к победе.

В этот день я решил опубликовать необычную для себя серию фотографий из уникального и единственного в России детского дома для слепоглухих, который находится в Сергиевом Посаде. Часто ли вы задумываетесь, как живут и чем занимаются обычные инвалиды? Не спортсмены-олимпийцы, а девочки и мальчики школьного и дошкольного возраста. Скажу сразу, увиденное меня поразило.

При входе в здание я получил короткую инструкцию: движение по коридорам детдома правостороннее. Точнее, дети передвигаются по правой стороне коридора, персонал -¬ по левой. Так можно избежать столкновений.

Внутренние помещения — просторные и не загромождены мебелью.

Сегодня в детдоме находится более двухсот детей с различными нарушениями зрения и слуха. Кто-то слабо видит, но ничего не слышит, кто-то наоборот. Есть дети, которые ничего не видят и не слышат одновременно. А так, это самые обычные дети. Они носятся по коридорам, смеются, играют и общаются друг с другом. И нужно им не так много вещей, чтобы почувствовать себя комфортно. Их потребности не материальны: ласка, забота, общение. Кстати, в этот дом можно приезжать в качестве волонтера.

Столовая. Ножи и вилки детям выдают без ограничений.

В таких условиях ограниченные возможности становятся почти неограниченными. Детский дом в Сергиевом Посаде ¬— единственное в своем роде учебное заведение в РФ, где работают с детьми с такими проблемами. Преподаватели здесь ¬— это профессионалы и энтузиасты, они даже разработали программу переподготовки педагогов (тифлосуропереводчиков) для работы в регионах (http://www.deaf¬blind.ru/rus/centr/). Ведь здесь учится только 209 детей, а сколько их по всей стране?

Так происходит процесс общения: слова передаются прикосновениями.

Максим выступает на сцене и очень смущается. Еще совсем недавно он не умел ходить, не то что танцевать. Этому его научили в детском доме.

Для слепоглухих не существует телевизоров и игровых приставок, но все время расписано поминутно —¬ дети учатся полезному и интересному каждый день, и не успевают скучать.

Это «тактильное» расписание занятий на день, формат ¬— собственное изобретение детского дома. Такое расписание позволяет слепо¬глухим детям получить «ниточку» информации из нашего мира и понимать, что их ждет в течение дня. Дети все время чем-то заняты, такое ощущение, что им не дают скучать ни на минуту.

Правописание: ученик работает со шрифтом Брайля, а для преподавателя на карточках изображены буквы.

Похоже на скраббл, но на самом деле это обучение алфавиту.

А это — «устная» речь слепо¬глухих, для каждой буквы есть своя последовательность прикосновений.

Одна из мастерских. Здесь можно научиться делать вот такие гобелены.

Гобелен выпуклый, его можно «увидеть» пальцами. До попадания в этот детский дом Лера была замкнутой и драчливой, а теперь она стала терпеливой, научилась читать и писать. А еще она большая кокетка.

В холле — выставка работ учеников, там же проводят «официальные» мероприятия. Никиту, например, поздравляют с Днем Рождения.

Еще одна мастерская, в этот раз здесь изготавливали восковые свечи.

Свечи продаются в Лавре, а выручка возвращается в детский дом и на нее покупают расходные материалы для этого производства.

Свободные руки без работы не остаются. Здесь активно развивают даже самых «тяжелых» воспитанников, поскольку без дела их жизнь становится такой же скучной, как и для любого другого ребенка.

Юра в мастерской, где дети постарше изготавливают различные обучающие материалы для младших групп.

На уроке правописания осваивают печатную машинку Брайля. Очень интересная штука, вот видео о том, как она устроена: http://youtu.be/XSkvGFzWMq4

Для печати шрифтом Брайля используется плотная бумага, на которой способом тиснения наносятся буквы, которые считываются подушечками пальцев.

В одной строке умещаются до сорока символов. Большинство книг и учебников в детдоме делают самостоятельно, силами учителей и учеников.

Уроки творчества ¬— это не только гобелен, но и живопись ¬— для тех воспитанников, кому позволяет зрение (и талант). Кстати, в предыдущем детдоме Колю считали умственно отсталым и накачивали лекарствами, а здесь он раскрылся и научился неплохо рисовать и танцевать.

Мастерская керамики.

Вот такие забавные рыбы получаются у слабовидящих учеников керамической мастерской.

А это — литые свечки, их тоже делают воспитанники детского дома.

Так выглядит чтение учебника по русскому языку…

А это — тетрадь по математике с пометками преподавателя на полях.

Еще одна творческая мастерская. Это аппликация из свернутых бумажных полосок.

Работа кропотливая, но результат того стоит!

Момент, который меня поразил больше всего. Алена слушает, что я говорю, пальцами снимая колебания гортани. Родилась Алена абсолютно здоровым ребенком, но из-за перенесенной болезни и некачественной операции полностью потеряла слух и зрение.

Так она общается с подругой — прикосновениями. Со стороны кажется, что они просто держатся за руки, но если приглядеться — пальцы стремительно порхают, складывая из букв предложения.

Спортзал здесь вполне обычный, только вот лестницы и маты — мягкие. Ну и диско¬шар, конечно, для особых случаев.

Каждый день дети ходят в бассейн. Они учатся плавать и нырять. Это сложно, если болезнь затронула вестибулярный аппарат, но достижимо.

В лабораториях регулярно проверяют слух и зрение ребят, чтобы подобрать правильный комплекс упражнений для их развития.

Это слуховые аппараты — современные и почти незаметные. Удивительно, но чтобы ими успешно пользоваться, нужно также много тренироваться.

Это не радиостанция, а один из диагностических аппаратов.

Девочка нажимает на кнопку, когда что¬-нибудь слышит в наушниках. Я стоял на расстоянии и слышал разные по частоте и громкости звуки, доносившиеся из наушников. Но девочка всего лишь несколько раз нажала кнопку.

Исследование слуха при помощи звуковых волн.

Так показания прибора выглядят на экране, по ним можно с высокой точностью определить остроту слуха.

Ученики с музыкальными способностями поют в хоре. Кстати, это очень известный в среде слабовидящих хор, который часто выступает на различных мероприятиях. Нам сказали, что хор пригласили выступать и на закрытии Паралимпиады.

После занятия пением Даня взял один из моих фотоаппаратов и начал снимать за меня.

Вот, что он наснимал:

Я решил, что куплю и привезу Дане в следующий раз небольшой фотоаппарат. Пускай снимает, раз у него это так хорошо получается.

Вот и все,¬ пора покидать гостеприимные стены.

Таким людям, как я, тем, кого называют здоровыми, легко выйти отсюда. Но что ждет за порогом детского дома этих ребят?

Я бы хотел, чтобы наши дети относились к таким людям, как к равным, а не с жалостью, отвращением и испугом. Нас, к сожалению, этому не научили, а ведь при правильном подходе даже тяжелые недуги не будут препятствием к развитию и социальной адаптации.
Мне бы очень хотелось, чтобы таких учреждений, где так работают со слепоглухими детьми, в России было больше. Но это не все, что нужно инвалидам для нормальной жизни в обществе. Им нужно качественное образование, рабочие места, доступная среда и, конечно, понимание других людей. Пока что после 18 лет им просто некуда идти.

Про этот детский дом я узнал от друга, работающего в команде Сергея Миронова. Сильная статья на эту тему в Фейсбуке: http://www.facebook.com/mironov.online/posts/466773973424276