Классификация преступлений по Соборному уложению 1649 года

Преступления против Церкви по русскому праву XV -XVII вв.

С ХV в. преступные деяния начин классифицироваться по составам (хотя сохраняют общее определение — «воровство»). Преступления против Церкви и религии и наказания за них содержатся уже в церковных канонах. Практика определенно опережала законодательство: упоминание о сожжении костре «волшебников» содержится уже в текстах ХIII в. Церковный Собор 1504 г. предписывал карать обвиняемых еретиков урезание языка, тюремным заключением и сожжением. Однако массовых сожжений, как это имело место в Западной Европе, в России ХV — ХVI вв. не наблюдалось.

Впервые противоцерковные преступления включаются в Судебник 1497г. К первым из них относилась «церковная татьба», которой были присущи черты святотатства. Стоглав вводит понятие «церковного мятежа», т.е. нарушения церковного благочиния, порядка.

Соборное Уложение добавляет «обиду» священнослужителя и очень важное понятие «богохульство», включающее в себя неверие, отрицание православной веры, поношение, оскорбление святынь. Предусматривалось наказание за «совращение в басурманство», причем на практике вовлечение не только в магометанскую или иудейскую веру, но и лютеранскую и римско-католическую.

Государственные преступления (ХУ-ХУП вв.)

Понятие государственного преступления, отсутствующее в Русской Правде, сформировалось на практике уже в XI—XII вв. Его синоним «крамола» вначале обозначал «отъезд» бояр и князей с великокняжеской службы, за что они лишались боярского чина и прав на имущество. С середины XV в. в договорных грамотах великих и удельных князей стала предусматриваться обязательная выдача властями преступников, бежавших в другое княжество. Появилось понятие «рубежник», т.е. нарушитель границы.

Уже в XII в. появились понятия «земская измена», «тайный перевеет», «сношения с врагом» (ранее всего оно появилось в приграничных регионах — Новгороде и Пскове). С расширением понятия измены в него стали включать узурпацию власти («самозванство»), передачу города врагу (Судебник 1550 г. и проект Судебника 1589 г.), оказание помощи «государеву недругу».

Судебники 1497 и 1550 гг. ввели новые составы государственных преступлений: «перевет» (распространение прокламаций, призывающих к мятежу) и «зажигание» (злостный поджог в городе). Последнее преступление Соборное Уложение 1649 г. выделило в отдельный состав, связывая его с целью сдачи города врагу. Вместе с тем Уложение дифференцировало действия «городского сдавца» в зависимости от способа сдачи — открытым и тайным впуском врага в город.

С конца XVI в. появились понятия бунта, мятежа, восстания против власти. Соборное Уложение выделило также такие действия, как заговор и скоп.

Заговор чаще всего рассматривали как направленный против государя. Для нанесения ущерба его здоровью могли применяться зелья, волхование и иные способы напускания «порчи».

Бранные и злые слова в адрес государя рассматривались как политическое преступление, так же как и «выяснение отношений», беспорядки и столкновения на государевом дворе. В скопе и заговоре субъектом преступления была объединенная сговором группа, толпа, а не отдельные лица.

В XVII в. устанавливается публичноправовая обязанность в отношении такого действия, как «извет», т.е. сообщения о готовящемся государственном преступлении. Соборное Уложение выделяет специальный состав — недоносительство, наказываемое смертной казнью.

«Извет» обязывались выполнять все члены семьи злоумышляющего против государя лица. «Извет» могли приносить люди всех чинов, даже «ведомо лихие люди», подавая его в любую инстанцию вплоть до государя. За недоказанный и особенно за ложный извет предусматривалось суровое наказание, за доказанный — вознаграждение.

Преступления против порядка управления.

Появление группы преступлений против порядка управления связано с общими процессами государственной централизации. Одним из наиболее серьезных правонарушений было фальшивомонетчество — деяние, направленное против денежной монополии государства. Соборное Уложение обстоятельно регламентировало этот состав по субъекту и подсудности.

Известное еще церковному законодательству корчемство запрещалось Стоглавом, а Соборное Уложение предусматривало уголовную ответственность не только для незаконных изготовителей и продавцов вина, но и для его потребителей («питухов»).

Судебник 1550 г. ввел новый состав — подписку, или подделку актов, печатей, документов. Проект Судебника 1589 г. подразделил это деяние по объекту (рукописные документы и акты, оформленные в официальном порядке). Соборное Уложение 1649 г. обстоятельно и детально описало этот состав: составление поддельных грамот, печатей; подделка грамот и приказных писем; постановка настоящей печати на фальшивые документы .

Должностные преступления.

Среди должностных преступлений на первом месте стояло лихоимство, чаще всего понимаемое как нарушение установленного порядка судопроизводства. Посул был законным актом еще ХVв.: для большего прилежания судья получал плату от подсудимого. Нормирование размеров посулов превращало излишки в предмет лихоимства, и посул превращается во взятку. Запрет взимания тайных посулов содержался в Псковской судной грамоте. Судебник 1550 г. связывал с получением посула вынесение неправосудного решения судом, за что предусматривалось уголовное наказание.

Наряду с этим составом судебники предусматривали такие виды преступлений, как отказ в правосудии (1497) и подлог (1550), а Соборное Уложение дополняло эту группу статьями о волоките, нарушении порядка судопроизводства и использовании труда подсудимых в хозяйстве судьи.

К группе преступлений против суда как наиболее опасное (по судебникам 1497 и 1550 гг.) относилось ябедничество или ложный донос заведомо невиновного. По Указу 1582 г. виновные в этом преступлении подразделялись на ябедников, крамольников и составщиков, т.е. лживых обвинителей, лживых доносчиков (обвиняющих в государственном преступлении) и составителей лживых гражданских исков.

С ХУI в. в практике судов появился такой состав, как лжеприсяга. В Кормчей книге и Стоглаве это преступление оценивалось как антирелигиозное, Соборное Уложение перевело его в разряд светских, приблизив к лжесвидетельству. Там же предусматривалось уголовное наказание за оскорбление судей, пристава, подельщика, понятых и других судебных должностных лиц. К оскорблению судей приравнивалось нарушение порядка судебного заседания.

К преступлениям против правосудия относились подача ложной жалобы на должностное лицо, побег от судебного пристава, сопротивление при изъятии поличного, неявка ответчика в суд.

Воинские преступления.

К группе воинских преступлений относились: самовольное оставление службы (часто — «посул»), «наезды», потравы посевов ратными людьми, насилие по отношению к мирному населению, кража оружия, уклонение от воинских смотров и т.д. Соборное Уложение впервые ввело понятие «дезертирство» и положило начало систематизации воинских преступлений. Особыми субъектами в этой группе преступлений были сборщики и «окладчики», т.е. лица, ответственные за проведение мобилизации. Тяжесть наказаний за воинские преступления усугублялась в обстановке боевых действий.

Преступления против личности включали.

Преступления против личности включали большую группу составов, среди которых были убийство, нанесение телесных повреждений, побои и оскорбления.

В ХVI в. наряду с понятием «неумышленное убийство», которое было известно еще в Русской Правде, появилось понятие «случайное убийство», не влекшее за собой ответственности.

В Судебнике 1497 г. вводилось понятие «государский убойца». В ХVI в. убийство в законодательстве уже отделено от разбоя, но в практике Разбойного приказа оба состава все еще проходили вместе. Их окончательную дифференциацию осуществило только Соборное Уложение.

Уложение более подробно, чем судебники, разрабатывает систему квалифицирующих убийство признаков, включив в нее убийство женой мужа, убийство родителей, сестер и незаконнорожденных детей. В этих преступлениях соучастники отвечали наравне с прямыми виновниками. К квалифицированным видам убийства (по способу совершения) Уложение относило отравление.

К группе умышленных убийств Уложение относило преступления, совершенные «насильством, скопом и заговором», что рассматривалось как отягчающие обстоятельства.

Уложение дифференцирует убийства на хитростные и бесхитростные. Последние (случайные, совершенные «грешным делом») наказанию не подлежали. Следует отметить, что грань между неосторожностью и случайностью оставалась размытой.

В отличие от Литовского статута Соборное Уложение дало новое понятие необходимой обороны: допускалось убийство в порядке самообороны и защиты имущества, защиты соседа и хозяина. Закон не требовал соразмерности средств обороны и нападения. Правомерным считалось убийство вора не только в момент совершения им преступления, но и позже — во время погони за ним или при его задержании.

Из группы членовредительных преступлений в Законе судном выделено увечье. Уложение формулировало особый состав, называя его «мучительское поругательство» (отсечение носа, уха, ноги, руки, выкалывание глаза), за которое кроме штрафа полагалось нанесение аналогичного увечья (принцип «талиона»).

С ХII в. В судебной практике известны преступления против чести

В Уставе Ярослава (ХI в.) предусматривалась ответственность за оскорбление словом, в Русской Правде — за оскорбление действием. Дифференциацию штрафов за бесчестье установил проект Судебника 1589 г. (32 статьи, предусматривающие наказание за бесчестье). При этом понятие бесчестья расширилось: теперь к нему относились не только оскорбления действием или словом, но и ложные обвинения. Соборное Уложение к оскорблению действием относило также побои, совершенные умышленно, после подготовительных действий, а не в простой драке (в целом Уложение перечисляет 72 случая бесчестья).

Преступления против нравственности.

Отдельную группу составляли преступления против нравственности и семьи. Прелюбодеяние известно уже Русской Правде и Церковному уставу Ярослава. Соборное Уложение дополнило эту группу понятием сводничества. Изнасилование упоминалось еще в ХII в.; в Уставе Ярослава речь шла о групповом изнасиловании. Соборное Уложение ужесточило наказание для пособников в изнасиловании.

Имущественные преступления.

Среди имущественных преступлений еще в Русской правде был известен разбои, а с начала ХVII в. борьба с разбоями объявлена «государевым делом». Практика постепенно развела разбои с убийством и связала его с понятиями грабежа и насилия. К признакам разбоя относятся открытость нападения и организованный (шайка) характер. При определении разбоя Соборное Уложение уже не пользовалось понятием «лихой человек» (как в судебниках), но ввело новое — рецидив. Разбой часто соединяется с отягчающими обстоятельствами — убийством или поджогом.

Самым распространенным видом имущественных преступлений оставалась татьба, еще в Русской Правде подразделявшаяся на простую квалифицированную (из закрытых помещений, конокрадство). Понятие рецидива относительно татьбы впервые появилось в Псковской судной грамоте. Тяжесть наказания за кражу постоянно нарастала: вначале смертной казнью наказывалась третья кража, Судебник 1550 г. установил эту меру со второго случая, а Судебник 1589 г. (проект) закрепил смертную казнь даже в отношении лица, не признавшего своей вины. К квалифицированным видам кражи Псковская судная грамота относила кражу в Кремле, судебники дополнили состав церковной кражей, Стоглав и Уложение связали ее со святотатством.

В ситуации с «головной тяжбой» Соборное Уложение в качестве отягчающего обстоятельства упоминало убийство, которым сопровождается татьба. Хищение имущества во время стихийных бедствий рассматривалось как грабеж. В общем тяжесть наказания за хищение зависела не от размеров похищенного, а от факта рецидива.

Порча и уничтожение чужою имущества упоминались еще в Русской Правде; порча межевых знаков — это особый состав преступления в судебниках и Уложении (здесь уже регламентировался порядок разрешения межевых споров). Наиболее тяжким преступлением в этой группе оставался поджог, В области уголовного права Соборное Уложение уточнило понятие «лихое дело», разработанное в судебниках.

Понятие «преступления» по Соборному Уложению 1649 г

Соборное Уложение 1649 г. содержало многочисленные нормы особенной части уголовного права. На первом месте законодатель поставил преступления против религии. Впервые в истории российского законодательства им посвящалась специальная глава. На втором месте стояли государственные преступления (государственная измена, посягательства на жизнь и здоровье царя, самозванство и др.). К тяжким деяниям относились особо опасные преступления против порядка управления (нарушение порядка на царском дворе, фальшивомонетничество, подделка царских печатей и др.). В законе имелись подробные описания различных составов преступлений — воинских, имущественных, против личности.

Хотя уголовное право в целом в Соборном Уложении 1649 г. было разработано на более высоком уровне, чем в предшествующих документах российского законодательства, все же в нем специально не выделялась общая часть уголовного права, а основное внимание сосредоточивалось на описании конкретных составов преступлений. Нормы общей части уголовного права имелись в Соборном Уложении 1649г., но в виде разрозненных статей.

Уложение 1649г. разграничивает преступления умышленные, неосторожные и случайные. Статьи рассматривают «воровское умышление», «учинение пожара нарочно», говорят об убийстве ненарочном, грешным делом, об убийстве «без хитрости». Неумышленные и случайные действия не наказывались. Убийство «пьяным делом» рассматривалось как умышленное и не влекло смягчения наказания.

Вместе с тем Уложение не всегда четко различает случайное, ненаказуемое действие и неосторожную форму вины (ст. 223, 225, 226, 228 гл. Х Соборного уложения).

Уложение знало институт необходимой обороны (ст.200 гл. Х). При этом не ставился вопрос о соразмерности средств обороны и нападения. Необходимой обороной считалось убийство не только при защите своей жизни, но и «жизни того, кому он служит», т.е. господина. Зависимые люди, не оборонявшие своего господина от нападения, подлежали смертной казни. Крайней необходимостью являлось убийство собаки при ее нападении на человека (ст.263 гл. Х).

В признаках объективной стороны преступления закон выделяет смягчающие и отягчающие обстоятельства. К первым относятся состояние опьянения, неконтролируемость действий, вызванная оскорблением или угрозой (аффект), ко вторым — повторность преступления, размеры вреда, особый статус объекта и предмета преступления, совокупность нескольких преступлений. Нарушение соразмерности означало превышение пределов необходимой обороны и наказывалось.

Уложение различает стадии совершения преступления:

• — голый умысел («будет кто каким умышлением мыслить на Государское здоровье злое дело» ст.1 гл. II);
• — покушение («а будет чей-нибудь человек… вымет какое оружие хотя убити того, кому он служит» ст.8 гл. XXII);
• — совершение преступления («кого над кем совершит смертное убийство» ст. 19 гл. XXII).

Соборное уложение более четко регламентирует соучастие. В ст.19 гл. XXII говорится о подстрекательстве, в ст.198 гл. Х — о пособничестве в ст.20 гл. XXI — об укрывательстве. В одних случаях за соучастие следует одинаковое с преступником наказание, в других — различное.

Уложение более сурово, как и предшествующие законы, наказывает неоднократно совершенное преступление «рецидив» (ст.9, 10, 12 гл. XXI).

Объектами преступления Соборное Уложение считало церковь, государство, семью, личность, имущество и нравственность.

Субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группа лиц. Закон разделяет их на главных и второстепенных, понимая под последними соучастников. В свою очередь, соучастие может быть как физическим (содействие, практическая помощь, совершение тех же действий, что совершал главный субъект преступления), так и интеллектуальным (например, подстрекательство к убийству). В этой связи субъектом стал признаваться даже раб, совершивший преступление по указанию своего господина. От второстепенных субъектов преступления (соучастников) закон отличал лиц, только причастных к совершению преступления: пособников (создававших условия для совершения преступления), попустителей (обязанных предотвратить преступление и не сделавших этого), недоносителей (не сообщивших о подготовке и совершении преступления), укрывателей (скрывших преступника и следы преступления).

Система преступлений по Соборному Уложению выглядела следующим образом:

• а) преступления против церкви; богохульство, совращение православного в иную веру, прерывание хода литургии в храме;
• б) государственные преступления: любые действия (и даже умысел), направленные против личности государя или его семьи, бунт, заговор, измена (по этим преступлениям ответственность несли не только лица, их совершившие, но и их родственники и близкие);
• в) преступления против порядка управления: злостная неявка ответчика в суд и сопротивление приставу, изготовление фальшивых грамот, актов и печатей, самовольный выезд за границу, фальшивомонетничество, содержание без имеющегося разрешения питейных заведений и самогоноварение, принесение в суде ложной присяги, дача ложных свидетельских показаний, «ябедничество» или ложное обвинение (в последнем случае к «ябеде» применялось то наказание, которое было бы применено к человеку, ложно им обвиненному, — здесь явно действовал древний принцип талиона «око за око, зуб за зуб», т. е. модификация кровной мести);
• г) преступления против благочиния: содержание притонов, укрывательство беглых, незаконная продажа имущества (краденого, чужого, неоформленного должным образом), недозволенная запись в заклад (к боярину, в монастырь, к помещику), обложение пошлинами освобожденных от них лиц;
• д) должностные преступления: лихоимство (взяточничество, неправомерные поборы, вымогательство), неправосудие (заведомо несправедливое решение дела, обусловленное корыстью или личной неприязнью), подлоги по службе (фальсификация документов, сведений, искажения в денежных бумагах и пр.), воинские преступления (нанесение ущерба частным лицам, мародерство, побег из части);
• е) преступления против личности: убийство, разделявшееся на простое и квалифицированное (убийство родителей детьми, убийство господина рабом), нанесение увечья (тяжелого телесного повреждения), побои, оскорбление чести (в виде обиды или клеветы, распространение порочащих слухов); не наказывалось убийство изменника или вора, пойманного на месте преступления.
• ж) имущественные преступления: татьба простая и квалифицированная (церковная, на службе, конокрадство, совершенная в государевом дворе, кража овощей из огорода и рыбы из садка), разбой (совершаемый в виде промысла) и грабеж обыкновенный или квалифицированный (совершенный служилыми людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (хищение, связанное с обманом, но без насилия), поджог (пойманного поджигателя бросали в огонь), насильственное завладение чужим имуществом (землей, животными), порча чужого имущества;
• з) преступления против нравственности: непочитание детьми родителей (отказ содержать престарелых родителей), сводничество, «блуд» жены (но не мужа), половая связь господина с рабой.

Впервые светский законодательный памятник на первое место поставил преступления против религии и церкви (богохульство, совращение в мусульманскую веру, произведение непристойных речей во время церковной службы, совершение в церкви бесчинств: убийств, ранений, оскорблений и т.д.). За большинство из них назначалась смертная казнь.

Так к противоцерковным преступлениям Соборное Уложение добавляет «обиду» священнослужителя и очень важное понятие «богохульства», включающее в себя неверие, отрицание православной веры, поношение, оскорбление святынь. Преступлением являлось такое деяние как «совращение в бусурманство», причем на практике вовлечение не только в магометанскую или иудейскую веру, но и лютеранскую и римско-католическую.

Соборное Уложение, с появлением понятий как бунт, мятеж, восстание против власти, выделяет такие действия, как заговор и скоп. Заговор чаще всего рассматривали, как направленный против государя, в ущерб его здоровью могли применяться зелья, волхование и иные способы напускания «порчи». Бранные и злые слова в адрес государя рассматривались как политическое преступление, так же как и «выяснение отношений», беспорядки и столкновения на государевом дворе. В скопе и заговоре субъектом преступления была объединенная сговором группа, толпа, а не отдельные лица.

Во второй главе Уложения («О государской чести и как его государское здоровье оберегать») раскрываются государственные преступления, как наиболее опасные, влекущие смертную казнь «безо всякого милосердия». В их числе «умышление на государственное здоровье», «злое умышление Московским государством завладеть и государем быть», «сдача города недругу изменой», «зажение умышлением или изменою города или дворов» и др. Измена каралась смертной казнью с конфискацией имущества. К уголовной ответственности привлекались и члены семьи преступника: жена, дети, отец, мать, братья, сестры, неродные дети, знавшие об измене и не доносившие властям (ст.6 гл. II). Уложение разрешало крестьянам и слугам доносить об измене своего господина, хотя в других случаях им запрещалось обращаться в суд с иском на своего господина. «А опричь тех великих дел ни в каких делах таким изветчикам не верити» (ст.13 гл. II).

В Уложении предусмотрено вознаграждение за убийство изменника («а тому… кто изменника догнав на дороге убьет или приведет, дати государево жалование» ст.15 гл. II).

С расширением в XVI в. понятий государственных преступлений вводятся новые составы государственных преступлений: «предмет» (распространение прокламаций, призывающих к мятежу) и «зажигание» (злостный поджог в городе). Последнее преступление Соборное Уложение 1649 г. выделило в отдельный состав, связывая его с целью сдачи города врагу. Вместе с тем Уложение дифференцирует действия «городского сдавца» в зависимости от способа сдачи — открытым и тайным впуском врага в город.

С установлением публично-правовой обязанности в отношении такого действия, как «извет», т. е. сообщения о готовящемся государственном преступлении Соборное Уложение выделяет специальный состав — недоносительство, наказываемое смертной казнью. «Извет» обязывались выполнять все члены семьи злоумышляющего против государя лица. «Извет» могли приносить люди всех чинов, даже «ведомо лихие люди», подавая его в любую инстанцию, вплоть до государя. За недоказанный и особенно за ложный извет предусматривалось суровое наказание, за доказанный — вознаграждение.

Появление группы преступлений против порядка управления связано с общими процессами государственной централизации. К преступлениям против порядка управления Уложение относило: подделку документов («скребление» и «чернение»), подделку печатей, фальшивомонетничество («делание воровских денег»), нарушение правил взимания торговых пошлин, порядка содержания питейных заведений.

Одним из наиболее серьезных правонарушений было фальшивомонетничество — деяние, направленное против денежной монополии государства. Соборное Уложение обстоятельно регламентирует этот состав по субъекту и подсудности.

Соборное Уложение 1649 г. обстоятельно и детально описывает состав «подписку» (подделку актов, печатей, документов): предусмотрены составление поддельных грамот, печатей, подделка грамот и приказных писем, постановка настоящей печати на фальшивые документы.

Так же Соборное Уложение предусматривало уголовную ответственность не только для незаконных изготовителей и продавцов вина, но и для его потребителей («питухов»).

К преступлениям против судебной власти относились:

• — вынесение судьей неправильного приговора за взятку («а будет… какой судья, истца или ответчика по посулам, или по дружбе, или по недружбе правого обвинит, а виноватого оправит» ст.5 гл. Х);
• — подделка, неправильная запись подьячим в приговоре судебного заседания;
• — волокита, используемая для вымогательства («а который судья судных дел вершити не учнет для своей корысти…, а челобитчиком в том чинится волокита и убытки»);
• — ложные показания свидетелей, лжеприсяга, ложный донос («ябедничество»);
• — драка в суде;
• — использование труда подсудимых в хозяйстве судьи.

Соборное Уложение переводит такой состав как лжеприсяга из разряда антирелигиозных в разряд светских, приблизив к лжесвидетельству. Предусматривалось уголовное наказание за оскорбление судей, пристава, подельщика, понятых и других судебных должностных лиц. К оскорблению судей приравнивалось нарушение порядка судебного заседания. Так же к преступлениям против правосудия относилась подача ложной жалобы на должностное лицо, побег от судебного пристава, сопротивление при изъятии поличного, неявка ответчика в суд.

Соборное Уложение впервые систематизировало воинские преступления (глава XII Уложения «О службе ратных людей Московского государства»). Особыми субъектами в этой группе преступлений были сборщики и «окладчики», т.е. лица, ответственные за проведение мобилизации. Тяжесть наказаний за воинские преступления усугублялась в обстановке боевых действий.

Уложение строго карает измену ратных людей: кто «учнет изменою из полков переезжати в неприятельские полки… и сказывати про вести и… ратных людей, и такова переезщика… повесити против неприятельских полков, а поместья его и вотчины и животы взяти на государя» (ст.20 гл. VII).

За дезертирство (в случае если «ратные всяких чинов люди… не дождався отпуску, с государевой службы сбегут») назначалось наказание в зависимости от того, в который раз совершено преступление: за первое оставление службы («кто сбежит в первые») — «бити его кнутом», за второе оставление государевой службы — «его бит кнутом же, да поместного окладу у него убавити», «а будет сбежит в трерие, и его бити кнутом же, да у него отняти поместье и отдати в роздачу» (ст.8 гл. VII).

В случае дезертирства стрельцов и казаков и даточных людей их сыскивали, били кнутом и возвращали на службу в полки. Если же даточных людей, сбежавших со службы не смогли разыскать, то их владельцы платили денежный штраф » по двадцати рублев за всякого человека» (ст.9 гл. VII).

Уложение предусматривает наказания ратных людей за совершение на дороге какого-либо насилия или нанесения ущерба местному населению («едучи на службу… или со службы по домам… станут грабити, и учнет смертное убийство, или женскому полу насильство, или в гумне хлеб потравят или… насильством из прудов рыбу выловят или иное насильство кому сделают» ст.30). Виновные в убийствах и изнасилованиях приговаривались к смертной казни, а нанесенный ущерб возмещался в двойном размере.

За кражу оружия в полках наказывалось битием кнута «нещадно», а оружие возвращалось владельцу. За кражу коня вор наказывался отсечением руки (ст.29).

Запрещалось предоставлять отпуска за посулы под страхом наказания командиров кнутом. Отпуска разрешались только «для самых нужных дел» (в случае «домового разорения или людских побоев»).

Преступления против личности включали большую группу составов:

• — убийство;
• — преступления против здоровья (увечье, побои);
• — преступления против чести (оскорбление действием и словом).

Убийство различались на умышленные и неумышленные.

К группе умышленных убийств Уложение относило преступления, совершенные «насильством, скопом и заговором», что рассматривалось как отягчающие обстоятельства. Уложение дифференцирует убийства на хитростные и бесхитростные. Последние (случайные, совершенные «грешным делом») наказанию не подлежали. Следует отметить, что грань между неосторожностью и случайностью оставалась размытой.

Уложение подробно разрабатывает систему квалифицирующих убийство признаков. Особо выделяется убийство родителей: «будет который сын или дочь учинит отцу своему, или матери смертное убийство: и их за отеческое, или за матерное убийство, казнити смертию безо всякой пощады». Следовало строгое наказание за убийство господина: «А будет чей человек того, кому он служит, убьет до смерти: и его самого казнити смертию же безо всякия пощады». Жена, убившая мужа, закапывалась живой в землю, если женщина была беременна, то ее до родов держали в тюрьме, затем казнили. К квалифицированным видам убийства (по способу совершения) Уложение относило отравление.

В отличие от Литовского статута Соборное Уложение дает новое понятие необходимой обороны: допускается убийство в порядке самообороны и защиты имущества, защиты соседа и хозяина. Закон не требует соразмерности средств обороны и нападения. Правомерным считалось убийство вора не только в момент совершения им преступления, но и позже — во время погони за ним или при его задержании.

Уложение формулирует состав увечья, называя его «мучительское поругательство» (отсечение носа, уха, ноги, руки, глаза), за которое, кроме штрафа, полагалось нанесение аналогичного увечья (принцип «талиона»). «Если кто учинит над кем мучительное надругательство, отсечет руку или ногу, или нос, или ухо, или губы обрежет, или глаз выколет,…ему то же починити» и, кроме всего, пострадавшему возмещался вред в размере 50 руб. за всякую рану (ст.10 гл. XXII). Если же увечье или побои наносились крестьянином, то они получали возмещение совокупно в размере 10 руб.

Соборное Уложение к преступлениям против чести, таким как оскорбление действием, относит также побои, совершенные умышленно, после подготовительных действий, а не в простой драке (в целом Уложение перечисляет 72 случая бесчестья).

Отдельную группу составляли преступления против нравственности и семьи (нарушение семейных устоев, сводничество и т.д.), известные ранее только церковному праву (ст. 25, 26 гл. XXII). Соборное Уложение ужесточается наказание для пособников в изнасиловании.

Существенное внимание Уложение уделяет имущественным преступлениям, посвящая им главу XXI «О разбойных и татебных делах». Закон выделяет «татьбу» (тайное похищение имущества), грабеж (насильственный, явный, открытый захват имущества), разбой (грабеж, сопровождаемый с посягательством на жизнь и здоровье потерпевшего).

Среди имущественных преступлений самым значимым преступлением считается разбой, а с начала XVII в. борьба с разбоями объявляется «государевым делом». Практика постепенно разводит разбой с убийством и связывает его с понятием грабежа и насилия. К признакам разбоя относятся открытость нападения и организованный (шайка) характер. Разбой часто соединяется с отягчающими обстоятельствами — убийством или поджогом.

Разбой совершенный в первый раз наказывался отрезанием правого уха, трехгодичное тюремное заключение и ссылка, а во второй — смертной казнью. Если первый разбой сопровождался убийством, то закон сразу назначал смертную казнь.

Так же каралась кража с убийством (ст. 13 «А будет тать учинит и на первой татьбе убийство: и его казнити смертью», т.е. Уложение рассматривает такие виды краж как квалифицированные.

За церковную кражу полагалась смертная казнь («А церковных татей казнили смертью безо всякого милосердия, а животы отдавались в церковные татьбы». Ст.14).

За первую кражу били кнутом, отрезали левое ухо, сажали в тюрьму на 2 года и «из тюрьмы не выимая» в кандалах посылали «на всякие изделья», затем ссылка на окраины. За вторую кражу битие кнутом, отрезание правого уха и заключение в тюрьму на 4 года, 2 посылки на изделия в кандалах», затем ссылка в окраинные города. За третью кражу ст.12 устанавливает пытку и смертную казнь «хотя он и убийства не учинял», а имущество преступника отдавалось истцу в пользование.

За недоносительство и укрывательство людей, «у которых уши отрезаны», взыскивался штраф — 10 руб., чтобы «татем и разбойникам нигде пристанища не было».

Порча и уничтожение чужого имущества, порча межевых знаков прослеживается как особый состав преступления в Уложении, здесь же регламентируется порядок разрешения межевых споров. Наиболее тяжким преступлением в этой группе являлся поджог.

Неидеальная симфония: взаимоотношения между государством и Церковью по Соборному уложению 1649 г.

Земский собор. Художник: С.В. Иванов

370 лет назад, 29 января 1649 г. (по старому стилю), на специально созванном Земском соборе был принят важнейший и самый выдающийся законодательный акт в истории России – Соборное уложение 1649 г. Оно представляло собой обширный, состоявший из 967 статей свод законов, в котором нашли отражение все самые злободневные юридические вопросы того времени. Вобравшее в себя все лучшее и актуальное из «домосковского» права и являвшееся фундаментом русского права в период Российской Империи вплоть до ее крушения в 1917 г., Соборное уложение вышло далеко за рамки собственно «московской» эпохи в истории России и стало своеобразным мостом из прошлого в будущее отечественного права. Как памятник права и юридической мысли, Уложение 1649 г. было не только чрезвычайно богато, разнопланово и крайне интересно с точки зрения своего содержания, превосходя в этом плане любой нынешний закон, но и замечательно своим простым и в целом понятным даже современному читателю языком. По своему же значению в истории русского права Уложение и вовсе не имело и не имеет себе равных, и, по справедливому утверждению историка-правоведа первой половины XIX в. Федора Морошкина, «вечно пребудет историческим первообразом русского законодательного ума, русского гражданского быта и юридического слова».

Одно из центральных мест в Соборном уложении занимали постановления, касавшиеся религиозной сферы и церковно-государственных взаимоотношений. Иначе и быть не могло, учитывая ту огромную и, без преувеличения, решающую роль, которую Православная вера и Церковь играли в жизни наших далеких предков. К тому же именно в период Московского государства получила наиболее полное воплощение в жизнь заимствованная Русью из Византии идеальная модель «симфонии» государственной и церковной властей. Поэтому совершенно закономерно, что главный юридический документ данной, идеологически базировавшийся на православно-христианских началах, эпохи никак не мог обойти стороной столь важный вопрос. При этом внимательное изучение законодательных постановлений Соборного уложения, посвященных Церкви и духовенству, достаточно убедительно опровергает бытующее у многих наших современников мнение, будто бы в древней России отношения между государством и Церковью носили едва ли не идиллический характер, и лишь впоследствии, особенно в безбожные советские времена, эта святорусская гармония между ними была разрушена. На самом деле отношения между государством и Церковью всегда и везде были непростыми, и Соборное уложение 1649 г. достаточно ярко отразило всю их сложность и двойственность.

Что же говорилось в основном законе страны середины XVII в. по поводу Православной Церкви и духовенства?

Прежде всего, Соборное уложение на высшем юридическом уровне закрепило первостепенное положение и значение духовенства как сословия, его нахождение на верхней ступени социальной лестницы. Здесь нужно сделать важное пояснение: если в настоящее время мы живем в бессословном обществе, где все люди юридически, по Конституции равны друг другу независимо от своего происхождения, то в прошлом это было не так. Древнее общество, в отличие от нынешнего, было строго иерархичным, пирамидальным, состояло из юридически различных сословных групп («чинов»), и каждый человек занимал свою нишу в нем, исходя из своего происхождения и рода деятельности. Так вот, для тогдашнего законодателя, равно как и для всего русского общества, было абсолютно очевидно, что именно церковные иерархи и прочие представители монашествующего (черного) и приходского (белого) духовенства должны были стоять на вершине сословной лестницы. Почему? Потому что по своему призванию и роду деятельности они напрямую соприкасались со сферой сакрального, а потому являлись духовно-нравственной и интеллектуальной элитой русского общества, которая должна была вести за собой в Царство Небесное все прочие общественные группы. Ни служилые люди (бояре, дворяне и прочие), ни тем более тяглые люди (горожане и крестьяне), какими бы многочисленными ни были эти сословия и какую бы важную роль они ни играли в жизни страны, не могли претендовать на ведущий социальный статус, которым были юридически и фактически наделены священнослужители и монахи.

Церковь имела возможность донести свое мнение до светских властей, а государство считало своим долгом учитывать его

В силу своего особого положения представители Церкви в обязательном порядке участвовали в обсуждении всех важнейших вопросов государственного (а не только церковного!) характера и всегда приглашались на Земские соборы как высшие сословно-представительные органы власти, причем независимо от того, какие вопросы на них рассматривались. Церковь всегда имела возможность донести свое мнение до светских властей, а государство, в свою очередь, считало своим долгом учитывать его. В силу указанной незыблемой традиции в работе законодательного Земского собора 1648–1649 гг., рассмотревшего и утвердившего Соборное уложение, приняли участие более десяти церковных иерархов во главе с самим Патриархом, о чем свидетельствуют подписи участников собора на оборотной стороне оригинального свитка Уложения. Из 315 имеющихся на нем подписей, расположенных строго в соответствии с «чином» каждого участника, первая подпись принадлежит Патриарху Иосифу, затем идут подписи двух митрополитов, трех архиепископов, одного епископа, пяти архимандритов и одного игумена, и лишь потом следуют подписи всех остальных лиц.

В самом тексте Соборного уложения приоритетное сословное положение представителей Церкви однозначно подчеркивалось тем, что любое перечисление социальных групп Московского государства неизменно начиналось именно с духовных чинов, и только потом указывались все прочие сословия. Например, регулируя в статье 162 главы 10-й «О суде» порядок проверки свидетельских показаний местных жителей, законодатель предписывал брать для проведения очных ставок «лучших людей» из церковных землевладений (патриарших, митрополичьих, архиепископских, епископских, монастырских вотчин), а затем, в порядке перечисления, из всех прочих поместий и вотчин (боярских, окольничих, дворянских и др.). Аналогичные примеры отражения в законе четкой социальной иерархии, возглавляемой представителями духовенства, можно найти и в других нормах Соборного уложения.

Иосиф, Патриарх Московский и всея Руси. Пятый Патриарх Российский Далее, ведущий сословный статус церковных властей, иноческого чина и священнослужителей также подчеркивался в Уложении особой шкалой возмещения морального вреда за оскорбления представителей различных социальных групп – от духовных лиц до холопов (рабов) и «гулящих людей» (лиц, находившихся вне сословных групп и не несших службы или тягла). Для тогдашнего сословного общества вопрос о юридической защите чести и достоинства личности был принципиально важен, имел гораздо большее значение, чем сейчас, поскольку являлся одним из ключевых внешних показателей статуса конкретного лица в рамках того сословия, к которому оно принадлежало.

Исходя из этого, Соборное уложение предусматривало специальный блок норм об ответственности за так называемое «безчестье», то есть за самые разнообразные формы умаления чести и достоинства человека: брань в его адрес, оскорбительные жесты, клевету и т. д. Самое же примечательное и одновременно показательное в этом отношении было то, что из 72 статей главы 10-й, посвященных данному вопросу, о компенсации за бесчестье церковных иерархов, монахов и священнослужителей говорилось в 60 статьях! При этом подавляющее большинство из них предусматривали денежные возмещения за бесчестье монашествующих лиц – архимандритов, игуменов, келарей, казначеев и соборных старцев конкретных монастырей: Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Псково-Печерского и др. Что это означало? Ответ очевиден: то, что для русского общества, государства и Государей монашество воистину было светом миру, высочайшим и непререкаемым авторитетом! И Соборное уложение, отражая это исконное народное восприятие иночества, просто облекло его в соответствующие юридические постановления.

Наконец, еще одним ярчайшим юридическим свидетельством того, что законодатель XVII в. и государство в целом видели в православной вере и Церкви величайшие святыни, которые нужно хранить и оберегать как зеницу ока, являлись структура Соборного уложения и содержание его главы «О богохульниках и о церковных мятежниках». Данная глава устанавливала уголовную ответственность за различные противорелигиозные и антицерковные действия, и именно она была поставлена на первое место среди 25 глав Соборного уложения. Даже главе о посягательствах на Царя и царскую власть в Уложении было отведено лишь второе место, хотя, казалось бы, не кто иной как Государь, воплощавший в себе государство как таковое, должен был бы защищаться светским законом в первую очередь. Однако для составителей Соборного уложения было ясно как день, что коль скоро вне Церкви нет спасения, то из всех возможных преступных деяний именно преступления против Православной веры и Церкви носили самый разрушительный характер, являлись наиболее опасными по своей сути и последствиям как для государства, так и для народа, поскольку подрывали основы основ, тот духовный фундамент, на котором зиждется вся Русская государственность, не говоря уже о губительности этих злодеяний для душ самих преступников. Отсюда и решение разработчиков свода законов 1649 г. поместить главу с перечнем данных преступлений на первое место в принимаемом ими основополагающем законе, каковым являлось Соборное уложение.

Глава 1 Соборного Уложения 1649 года К преступлениям против Православной веры и Церкви, которые были предусмотрены главой 1-й Соборного уложения, относились богохульство, «церковный мятеж» путем умышленного срыва литургии как главного православного богослужения, а также прочие подрывающие церковное благочиние «бесчинства» в церкви во время службы: «непристойные речи» в адрес духовных лиц (от рядовых священников до Патриарха), бытовые конфликты в церкви (оскорбления, побои, нанесение вреда здоровью, убийства) и подачи Государю, Патриарху или иным церковным властям челобитных (письменных обращений) во время церковной службы. Главы 21-я и 22-я Соборного уложения предусматривали ответственность еще за два преступления – за церковную «татьбу» (кражу из церкви предназначенных для церковного употребления предметов, прежде всего, тех, которые находились в алтаре) и совращение православного человека в ислам или иудаизм. Наказания за вышеназванные противорелигиозные и антицерковные преступления были различными в зависимости от степени их опасности для государства, общества и личности: если богохульство, умышленный срыв литургии, церковная кража (святотатство) и совращение из Православия, то есть наиболее злостные, вопиющие преступления против веры и Церкви, как спасительницы души для Царствия Небесного, без раздумий карались смертной казнью, то прочие преступления наказывались менее строго – кратковременным тюремным заключением либо битьем кнутом или батогами (тонкими палками).

Таковы были наиболее знаковые постановления Соборного уложения 1649 г., посвященные Церкви и духовенству, которые со всей очевидностью свидетельствовали об их высочайшем статусе и авторитете в глазах тогдашнего общества и государства.

Посредством законодательных норм Уложения светская власть стремилась к возвышению престижа Церкви

Посредством законодательных норм Уложения светская власть стремилась к всемерному упрочению и возвышению престижа Церкви и духовенства и к ограждению православного вероучения и церковной жизни от всевозможных посягательств и «бесчинств».

В то же время в Соборном уложении получил отражение и другой подход государства к Церкви, который носил противоположный, скажем так, ограничительно-притеснительный характер. В нем явно прослеживалось твердое намерение мирских властей «встроить» Церковь в общий процесс государственной централизации, усилить свой контроль над ней, и, самое главное, ограничить ее экономическую мощь. И хотя Царь Алексей Михайлович, в отличие от своего сына Петра I и его преемников на императорском престоле, вовсе не преследовал цели лишить Церковь ее исконного автономного от государства статуса, превратив в «министерство православного вероисповедания», а также завладеть ее имуществом путем секуляризации церковных имений, фактически он, можно сказать, сделал первый шаг на пути к этому.

Составление Соборного уложения при царе Алексее Михайловиче. Художник:: Н. Некрасов В чем же выражалось закрепленное в Соборном уложении наступление государства на Церковь?

В первую очередь в попытке законодательно ограничить рост церковного землевладения как основы экономического могущества Церкви. Поскольку в условиях аграрной экономики земля являлась важнейшим ресурсом – на порядок более значимым, чем нефть и газ сейчас, ‒ наличие у Церкви огромных земельных владений, которые доходили до 1/3 от общего земельного фонда, вызывало у светских властей и служилых людей естественную ревность. Поэтому, желая максимально расширить свою собственную ресурсную и финансовую базу, государство горело желанием не допустить дальнейшего роста церковных землевладений, чтобы, лишив Церковь возможности приобретать новые земли, обращать их в свою пользу. Направленные на это меры предпринимались еще с середины XVI в., хотя и не вполне успешно, а в 1649-м г. достигли своей кульминации.

Глава 17-я Соборного уложения «О вотчинах» категорически запретила высшему духовенству и монастырям приобретать, брать в залог и принимать в качестве вклада любые виды вотчин, а самим вотчинникам – отчуждать их. Весьма распространенные среди благочестивых русских людей вклады на вечный помин души и на пострижение отныне допускались только без реального перехода вотчин в пользу Церкви. В первом случае во исполнение последней воли вотчинника дозволялось передавать в монастырь лишь денежный эквивалент вотчины, а во втором действовало следующее правило: принявшее постриг лицо, чтобы не сохранять за собой вотчину, должно было передать родовую (унаследованную) или выслуженную (пожалованную за службу) вотчину родственникам, а они взамен были обязаны вносить в монастырь средства на содержание постриженца, а если вотчина была купленной, то вотчинник мог ее продать или бесплатно отдать кому угодно. За нарушение указанных постановлений полагалось наказание в виде конфискации в казну незаконно переданной в пользу Церкви вотчины.

Еще одним серьезным ударом по источникам экономического благополучия Церкви стала предусмотренная Соборным уложением ликвидация так называемых «белых слобод» в городах, примерно 2/3 которых приходилось на долю именно церковных властей и монастырей. Белые слободы представляли собой принадлежавшие духовным и светским лицам дворы и слободы, жители которых, занимаясь торговлей, промыслами и ремеслами, тем не менее были освобождены от государственного тягла (уплаты податей и выполнения служб в пользу Государя) и вместо него несли более льготное «белое» тягло ‒ в пользу хозяев белых слобод. В силу явно более выгодного положения беломестцев по сравнению с обычными посадскими людьми, белые слободы постоянно пополнялись выходцами с посада, что, в свою очередь, приводило к сокращению количества городских налогоплательщиков и увеличению тягловой нагрузки на остальных посадских людей. Все это, разумеется, никак не устраивало ни городских жителей, ни государство, тем более что к середине XVII в. привилегированные белые слободы, сохранявшиеся еще со времен удельной раздробленности, уже давным-давно превратились в очевидный анахронизм. В итоге глава 19-я Соборного уложения «О посадских людях» постановила полностью упразднить все белые слободы, кому бы они ни принадлежали, прикрепив их к Государевым посадам, а на проживавших в них лиц распространить государственное тягло.

Наконец, еще одной крайне болезненной для Церкви мерой, введенной Соборным Уложением, стало учреждение Монастырского приказа – особого государственного органа, не связанного с церковной властью, на который были возложены судебные, административные, финансовые и полицейские функции в отношении представителей духовенства, монастырей и зависимых от Церкви лиц. Создание Монастырского приказа, прежде всего, кардинально изменило характер подсудности всех этих лиц по большинству гражданских и уголовных дел. Суть нововведений заключалась в том, что они утратили по таким делам имевшуюся у них ранее привилегированную подсудность и, согласно главе 13-й Соборного уложения «О Монастырском приказе», были подчинены – вопреки каноническим правилам – государственному суду в лице Монастырского приказа, а также других приказов и воевод (глав уездов). Церковь же сохранила за собой лишь право суда по духовным делам. Исключение из данного правила было сделано главой 12-й Уложения только для Патриарха и патриарших людей и крестьян. Таким образом, Соборное уложение подчинило всех духовных лиц, вплоть до митрополитов, а также монастыри общим правилам подсудности по недуховным делам. Помимо сугубо церковно-правовых минусов такого порядка, оно также лишало Церковь крупного источника доходов в виде судебных пошлин. Наконец, еще одним важным нововведением, связанным с образованием Монастырского приказа, только не судебным, а административным, стала передача в его ведение всех церковных и монастырских земель.

Соборное уложение подчинило духовных лиц, а также монастыри общим правилам подсудности по недуховным делам

Все эти ограничительные по отношению к Церкви меры, продавленные большинством участников Земского собора 1648–1649 гг. из числа мирян, не без согласия светских властей либо по их прямой инициативе, конечно же, не могли не вызывать у Церкви острого неприятия. Особенно непримиримым критиком «антицерковных» постановлений Соборного уложения был Патриарх Никон, который не жалел черных красок при его оценке и, не сдерживаясь, клеймил его, называя «бесовской книгой», «ложным и проклятым писанием» и т.п. Став Патриархом, Никон направил всю свою кипучую энергию и недюжинный талант на защиту Церкви от экспансии государства, всячески стремясь свести к минимуму или вовсе отменить «беззаконные» постановления Соборного уложения, и частично преуспел в этом. Например, ему удалось добиться от Царя Алексея Михайловича освобождения ряда монастырей от подсудности Монастырскому приказу и светским судьям. Низведение Никона с патриаршества никак не повлияло на решимость представителей Церкви бороться против Уложения, и в конечном счете она добилась своего. Под напором Церкви государство сначала в 1667-м г. пошло на отмену подсудности духовных лиц светскому суду, сохранив за Монастырским приказом лишь управление церковными вотчинами, а затем, в 1677-м г., согласилось и на полное упразднение Монастырского приказа. Впрочем, успех в противостоянии с государством оказался недолгим, поскольку всего лишь четверть века спустя, в правление неистового западника и ярого поклонника протестантских порядков Петра I, государство обрушилось на Церковь с такой силой, по сравнению с которой узаконенные Земским Собором 1648–1649 гг. ограничительные меры выглядели просто сущей мелочью.

В Соборном уложении получил закрепление и ряд притеснительных по отношению к Церкви постановлений

Таким образом, в Соборном Уложении 1649 г. были представлены две группы постановлений, касавшихся Церкви и духовенства. С одной стороны, это были нормы, в которых на высшем юридическом уровне подтверждалась их традиционно ведущая роль в жизни русского общества, а также брались под приоритетную юридическую защиту Православное вероучение и церковное благочиние. Кроме того, сам факт участия представителей духовенства в разработке Соборного уложения, как фундаментального законодательного акта, подобного современной Конституции, еще раз красноречиво свидетельствовал о том, что для светских властей необходимость привлечения Церкви к решению государственных задач, в том числе ее вовлечения в процесс правотворчества, не подлежала никакому сомнению. С другой стороны, в Соборном уложении получил закрепление и ряд притеснительных по отношению к Церкви постановлений, которые непосредственно затрагивали материальную сторону ее существования. Вторжение государства в эту сферу жизни Церкви, как бы негативно она к этому ни относилась, было естественным и неизбежным, поскольку в силу своей «приземленной» природы государство всегда стремилось и будет стремиться к максимальному обладанию материальными благами. И это стремление присуще абсолютно любому государству, даже такому, как допетровская, «московская» Россия, которая вплотную приблизилась к воплощению в жизнь эталонной, симфонической модели взаимоотношений между государством и Церковью. В силу различной природы Церкви и государства идеальная симфония между ними есть, увы, лишь недостижимая мечта.

Соборное уложение 1649 г.

Под нажимом дворянства и в обстановке социальных волнений в 1648 г. начинается подготовка нового свода законов, который должен был учитывать сословные интересы землевладельцев и посадской верхушки и способствовать дальнейшему укреплению самодержавного строя. Его подготовкой занималась специально созданная комиссия — «Приказ князя Н. И. Одоевского». Новое Уложение было принято на Земском соборе в январе 1649 г. Оно стало универсальным кодексом законов феодального права, состоявшем из 25 глав и 967 статей1. В Уложении регламентировались буквально все сферы общественной жизни, включая судебно-административные, социально-экономические, военные, духовные и даже семейные отношения. Особое внимание уделялось охране «чести и здоровья государя», царской власти, представителей «государева двора» и церкви. В 11-й главе, носившей название «Суд о крестьянах», Уложение юридически оформляло потомственное (вечное) закрепление крестьян к земле, а государство брало на себя бессрочный сыск беглых.

Принято считать, что Соборное уложение 1649 г. послужило окончательному закрепощению российского крестьянства вплоть до 1861 г. Но крепостнические отношения распространялись и на посадское население, так как фактически оно навечно прикреплялось к посаду. Главной обязанностью посадского тяглеца объявлялось занятие торговлей и промыслами. Большинство законодательных норм Соборного уложения 1649 г. было разработано в интересах дворянства и способствовало его консолидации в качестве главной опоры самодержавия.

После смерти Алексея Михайловича в 1676 г. царем стал его 14-летний старший сын Федор Алексеевич (1676-1682). Фактически власть захватили его родственники по матери Милославские и волевая и энергичная сестра Софья. Правящее окружение при царевне возглавил ее фаворит — умный и талантливый князь В. В. Голицын. Был продолжен курс на возвышение дворянства, создание условий для слияния дворянства и боярства в единое сословие. Сильный удар по сословным привилегиям аристократии был нанесен отменой местничества в январе 1682 г. Теперь при служебных назначениях на первый план выдвигался принцип личных заслуг вместо отживающего признака «породы».

После смерти бездетного Федора Алексеевича в апреле 1682 г. встал вопрос о наследнике престола. Его брат Иван был слабонервным и не мог управлять государством, а брат Петр (сын Алексея Михайловича от второго брака) был еще мал, ему исполнилось только 10 лет. При дворе разгорелась борьба между родственниками царевичей по линии их матерей. За Иваном стояли Милославские во главе с царевной Софьей, за Петром — Нарышкины, которых поддерживал патриарх Иоаким. На заседании Освященного собора и Боярской думы Петр был провозглашен царем. Однако 15 мая 1682 г. в Москве восстали стрельцы, подстрекаемые начальником стрелецкого приказа князем И. А. Хованским. Все видные сторонники Нарышкиных были убиты. По требованию стрельцов на трон были посажены оба царевича, а правительницей при них стала царевна Софья. С наступлением совершеннолетия Петра летом 1689 г. регентство Софьи потеряло основание. Не желая добровольно отдавать власть, она ждала поддержки от стрельцов, но ее надежды не оправдались, дворцовый переворот не удался. В результате Софья была лишена власти и заключена в Новодевичий монастырь, часть ее ближайших сторонников казнили, а часть отправили в ссылку.

Раскол в Русской православной церкви. «Дело» патриарха Никона

В условиях укрепления самодержавия в России обострились отношения между церковью и государством. Традиционно православное духовенство принимало активное участие в становлении российской государственности. Благодаря подвижнической деятельности ряда выдающихся церковных иерархов Русские земли освободились от ордынского владычества и объединились в единое централизованное государство. Огромную роль сыграла православная церковь в преодолении кризиса государственности в эпоху Смуты и утверждении династии Романовых. В правление царя Михаила его отец боярин Федор Никитич (в иночестве Филарет), ставший патриархом всея Руси, превратил патриарший двор в средоточие как церковной, так и светской власти. По инициативе Филарета проводились важнейшие преобразования в стране. К середине XVII в. коренные изменения, происходящие в обществе и государстве, вызванные стремлением укрепить централизацию Русской церкви и усилить ее роль в деле объединения с православными церквами Украины и балканских народов, настоятельно требовали проведения церковной реформы. Работу по реализации новшеств, вводимых в соответствии с церковной реформой, возглавил избранный на патриарший престол в 1652 г. честолюбивый архиерей Никон, сделавший при поддержке царя Алексея Михайловича стремительную карьеру. Став патриархом, Никон порвал со своими соратниками по придворному кружку «ревнителей благочестия», сохранявшими приверженность «старине», и сам начал внедрять новые церковные обряды по киевскому и греческому образцам. Так, обычай креститься двумя пальцами был заменен троеперстием, слово «аллилуйя» во время молитвы должно было произноситься не дважды, а трижды, двигаться вокруг аналоя следовало теперь не по солнцу, а против него. Он также внес изменения на греческий лад и в облачение русского духовенства (архиерейский посох, клобуки и мантии). Все эти нововведения были одобрены Церковным собором, состоявшимся весной 1654 г. в Москве с участием восточных патриархов. Однако все это привело к обострению противостояния между патриархом Никоном и «ревнителями старины». Среди последних особенно выделялся протопоп Аввакум, который стал признанным лидером старообрядчества. На очередном Церковном соборе в 1656 г. при участии антиохийского патриарха и сербского митрополита новые церковные обряды получили одобрение, а сторонники двоеперстия были преданы анафеме, подверглись ссылке и заточению.

Летом 1658 г. властолюбивый патриарх вступил в открытое противостояние и с царем. Никон стремился поставить свою духовную власть выше царской, Алексей Михайлович демонстративно стал избегать общения с ним. В ответ Никон решил отказаться от выполнения патриарших обязанностей и уехал в построенный им неподалеку от столицы Новоиерусалимский Воскресенский монастырь. Правительство Алексея Михайловича не намеривалось вступать в переговоры с мятежным патриархом. Начавшаяся церковная реформа продолжалась и без его участия. В 1666 г. был созван новый Церковный собор с участием двух восточных патриархов, по его решению Никон был официально лишен патриаршего сапа, а затем был заточен в Кирилло-Белозерском монастыре, где и скончался в 1681 г.

Церковный собор 1666-1667 гг. подтвердил необходимость продолжения реформ Русской православной церкви, которые проводились теперь уже под личным контролем царя. Борьба со сторонниками протопопа Аввакума была еще более ужесточена. Сам же идейный вдохновитель старообрядчества талантливый церковный писатель протопоп Аввакум после длительного заключения в Пустозерске в «земляной тюрьме» по решению Церковного собора 1681- 1682 гг. был заживо сожжен в срубе вместе с соратниками. По царскому указу 1685 г. раскольники подвергались наказанию кнутом, а в случае обращения в старообрядчество сжигались. Стремясь уклониться от выполнения церковных обрядов «никонианства», раскольники спасались бегством на окраинные земли России, уходили в Заволжье и Сибирь, глухие районы Севера и Прикамья, а также на вольный Дон. В этих местах они основывали свои скиты и пустыни, внося существенный вклад в освоение ранее не обжитых земель. Уже в XVIII в. царское правительство было вынуждено официально признать существование раскольничества. В ряде крупных городов, в том числе и столичных, было разрешено открывать старообрядческие церкви, кладбища и даже монастыри. Длительное время официальная Русская православная церковь отказывалась признавать само существование старообрядчества. Лишь через триста лет патриарх Московский и всея Руси Пимен по решению Поместного собора Русской православной церкви снял с раскольников проклятие, наложенное на них в 1656 г.

Преступление и наказание по Соборному Уложению 1649 г.

Уголовное право в Соборном Уложении

1. В Соборном Уложении понятие преступления было уточнено и рас­ширено. Под ним стали понимать всякое «противление» царской воле, на­рушение предписаний и правопорядка, установленных государством. 2. Чет­че стало отграничиваться уголовное преступление от гражданского пра­вонарушения (хотя самих понятий ещё не существовало). 3. Соборное Уложение различает преступления умышленные и совершенные по неосто­рожности, случайно. 4. Знает оно и стадии преступления: умысел, покуше­ние на убийство, совершенное деяние. Ответственность за умышление на государственные интересы наступала и без совершения преступления. 5. Ответственность за уголовные преступления несут все члены феодального общества, без исключения: бояре, дворяне, крестьяне, холопы. При этом соблюдается основной принцип феодального права – права – привиле­гии: степень наказания определяется сословно-социальной принадлежно­стью потерпевшего и преступника. Так, за непредумышленное убийство дворянин наказывается тюрьмой, холоп – кнутом.

Виды преступлений

Соборное Уложение впервые дает их четкую классификацию. На пер­вое место поставлены преступления против церкви, ранее бывшие объек­том церковного законодательства. В первой главе «О богохульниках и церковных мятежниках» рассматриваются религиозные преступления: святотатство, возложение хулы на Бога и другая «церковная татьба». Проявления богохульства в любой форме (словесно, через поклонение языческим богам, волхование) наказывалось квалифицированной смертью через сожжение. Ещё подробнее расписана защита самой церкви и ее слу­жителей. Срыв богослужения в церкви требует смерти, произнесение в ней непристойных речей в лицо митрополиту или игумену или другому свя­щенническому чину – торговой казни. Столь же строго законодательство и в отношении других церковных «бесчинств»: убийства, нанесения уве­чий в стенах церкви и т.п. Мы видим, что религиозные преступления при­обретают политический смысл, и государство, стремясь поднять авторитет церкви как особого идейного института, отходит от былого либерализма.

Свыше 70 статей X главы «О суде» Соборного Уложения посвящены защите чести, достоинства и неприкосновенности духовного сословия всех рангов. За бесчестье патриарха даже думные чины – бояре, окольничие и думные люди отдавались ему головою. Начиная с митрополита и ниже, предполагаются штрафы, составляющие годовой оклад оскорбленных.

Вторая группа преступлений – преступления против особы государя. Впервые в русском законодательстве смертной казнью карается любой человек, независимо от его социального статуса, имеющий умысел против жизни и здоровья царя. (Умысел на жизнь и здоровье феодала – отсече­нием руки). Весьма детально разработаны в Уложении нормы, направлен­ные на охрану порядка в царском дворе и безопасности государя. Гл. III «О государеве дворе, чтоб на государеве дворе ни от кого никакого бес­чинства и брани не было» велит наказывать штрафами, тюремным заклю­чением и членовредительством за брань в присутствии «царского величе­ства», драки, побои, нанесение ран. Ранение, причиненное оружием, даже не смертельное, не говоря уже о смертельном, в присутствии царя, влечет за собой неминуемую смертную казнь и уплату долгов убитого. Если царь при таких разборках не присутствовал и угрозы его жизни не существова­ло, наказание было более мягким.

Третья группа – государственные преступления – действия «скопом и заговором» против власти, против государственного аппарата. Запреща­лось самовольно, «скопом и заговором», приходить к царю, к его чинов­никам, с разного рода требованиями, а при их предъявлении избивать и грабить должностных лиц. Такого рода действия, имевшие место во время городских восстаний 1648 г., наказываются смертной казнью «безвсякие пощады».

Четко определено в законе и понятие измены Московскому государст­ву, каравшейся смертной казнью и конфискацией вотчин, поместий и дру­гого имущества. Это «сбор рати», переписка и иные контакты с недругами царя, оказание им помощи, сдача города недругу, прием шпионов и ди­версантов (иностранных людей для измены) и др. Судьбу изменников должны были разделить и члены их семей, знавшие о преступлении и не предотвратившие его. Однако Уложение делает значительный шаг вперед от опричного XVI в., освобождая от наказания жен, детей, родителей и других родичей, не знавших о преступлении. Более того, оно выделяет «прожиток» жене и детям из конфискованного имущества.

Важно отметить также, что при таких строгостях шпиономании не су­ществовало, и Соборное Уложение разрешало свободный выезд за рубеж всем гражданам по личным и торговым делам. Достаточно было обра­титься к воеводе, и тог обязан был оформить «без всякого задержания» проезжую грамоту, рискуя в случае задержки подвергнуться «государевой опале» и возмещению простоев и убытков. Даже не всякий тайный (без проезжей грамоты) переход границы рассматривался как измена. Если целью его было торговое дело или другой промысел, можно было отделаться битьем кнутом, да и то для того, «чтобы, смотря на то, другим не­повадно было так делать». Соборное Уложение, таким образом, знает пре­зумпцию измены. Измену надо доказывать. По этой же причине убить из­менника можно было только в погоне, «догнав по дороге» (и получить награду в виде части имущества), но убийство захваченного изменника расценивалось как преступление со всеми вытекающими отсюда последст­виями.

Также обстоит дело и с ложным доносительством. Возводя извет (извещение о противозаконном деянии), доносительство, в норму закона, Уложение предписывает, что каждый извет должен иметь непреложные доказательства. Недоказанный донос крестьянина или холопа на своего господина наказывается кнутом, ложный извет человека из верхов на од­ного из своих рассматривается самим царем и наказывается той мерой, которую должен был нести оговоренный.

К государственным преступлениям относятся и нарушения прерогатив и регалий царской власти, порча и изготовление фальшивой монеты, нару­шение государственной монополии на изготовление и продажу спиртных напитков и табака, подделка печатей и документов. Все они строго кара­ются вплоть до смертной казни, а их укрывательство, недоносительство влекут за собой пытки, кнут, штраф, отрешение от должности.

Столь пристальное внимание Уложения к преступлениям политиче­ским свидетельствует о шедшем правовом оформлении понятий государ­ственного суверенитета, государственной безопасности, государственного подданства, воинского долга. Воинские преступления (побеги со службы, нарушения правил и порядка, произвол в отношении местного населения, насилие над женщинами) наказываются кнутом, конфискацией поместий, казнью (за измену – повешение на виду у неприятельских сил).

Довольно многочисленную группу составляют в Соборном Уложении должностные преступления и преступления против порядка управления. К ним относятся неправый суд за взятку или в результате пристрастного от­ношения к подсудимому по мотивам дружбы или вражды, нерадивое от­ношение к должностным обязанностям, волокита с рассмотрением дел в судах, подделка судебного решения («приписки и скребения» судного спи­ска), вынос дела из приказа, лжеприсяга, нарушение порядка судопроиз­водства «для корысти» и пр. Нарушение законности дьяками и подьячими строго каралось штрафами, тюремным заключением, отсечением руки и т.п. с обязательным отрешением от должности.

Отслеживались и действия низового звена в судах, приставов, недельщиков, губных целовальников. За поборы, устройства побегов татям и ворам или отдачу на поруку без доклада воеводе следовали кнут, тюрьма, денежные взыскания, лишения имущества и должности. За вы­борных губных целовальников при этом отвечала избравшая их община: недостающее для возмещения убытков потерпевшего имущество возмеща­ли выборщики. Но закон, как и в других случаях, брал под защиту судеб­ные органы отложных наветов. Ложные челобитья, ложные свидетельские показания и доносы, нанесение оскорблений судьям, драки в суде и т.п. требовали того же наказания, «что указано дьякам и подьячим».

Самую многочисленную группу преступлений в Соборном Уложении составляют уголовные преступления против имущества и личности (прав и жизни частных лиц). В области имущественных преступлений особое внимание уделялось татьбе, разбою и грабежу. Закон отличал простое во­ровство от разбойных краж и грабежей (с нападением на поселения, жи­лища, ограбления в пути с применением насилия, с использованием ору­жия, с сожжением двора, хлеба, с убийством). Наказание определялось в зависимости от характера и размеров содеянного и включало в себя обя­зательное возмещение материального ущерба. Смертная казнь за кражу назначалась уличенному в пей в третий раз. В первый раз применялась пытка, кнут, 2 года тюрьмы, выдавалась своеобразная «справка о судимо­сти» – резали левое ухо. Во второй раз – резали второе ухо и сажали в тюрьму на 4 года. Уличенному в разбое в первый раз резали ухо и давали 3 года тюрьмы. Повторное преступление требовало смертной казни.

К преступлениям против личности закон относил убийства и нанесение увечий (ран, побоев и пр.). Мри правовой квалификации убийств и при оп­ределении санкций за них требовалось усматривать наличие или отсутст­вие умысла. В первом случае, как правило, следовала смертная казнь, во втором – менее суровое наказание. Соборное Уложение знает непреду­мышленное убийство (при обороне дома, в драке, в порядке самообороны, при защите слугой своего господина и пр.), наказание за которое зависело от социальной принадлежности человека. Так, служилый человек, убив­ший чужого крестьянина или холопа, возмещал ущерб другому помещику лучшим своим крестьянином или холопом, вместе с их женами и детьми, с их имуществом, выплачивал их кабальные долги (если они были) и под­вергался тюремному заключению «до государева указа».

Уложение знает и категорию убийств нечаянных (от несчастного слу­чая): испугавшимся животным, на охоте при стрельбе в зверя и т.п. В та­ких случаях предписывается «наказание никому не чинити», ибо соверши­лось убийство «без хитрости», «грешным делом, без умысления».

Как видим, Соборное Уложение знает такие понятия, как необходимая оборона и крайняя необходимость. Но оно знает и предел необходимой обороны и не допускает самосуда. Убить татя можно было, только поймав его на месте преступления, с «поличным», «в дому», в погоне, при оказа­нии им сопротивления. В таком случае требовалось незамедлительное предъявление убитого (или раненого) «окольным людям» (соседям, одно­сельчанам), а затем доставка его с поличным соответствующим властям. Самосуд над татем требовал компенсации его «бесчестья» и освобождения от пыток при дальнейшем рассмотрении дела. Помещики за самосуд над своими людьми лишались поместья. Даже животное (собаку, например), напавшее на человека, можно было убить только при «ручном бое», а не из ружья.

И только умышленное убийство влекло за собой смертную казнь неза­висимо от социальной принадлежности убийцы. К таким причислялось всякое убийство в церкви, на государевом дворе, в суде, при татьбе и раз­бое, убийство слугами господ, детьми родителей, женами мужей, незакон­норожденных детей, братьев и сестер. Квалифицированным убийством считалось отравление зельем. Смертной казнью, как уже отмечалось, на­казывалось насилие над женщиной воинскими людьми.

Что касается увечий, то их нанесение в любом случае требовало выпла­ты больших штрафов и часто огромной компенсации потерпевшему. Применялось и членовредительство по принципу талиона: око за око, зуб за зуб, руку за руку, нос за нос, ухо за ухо и т.д.

Система наказаний

Как мы уже видели, Соборное Уложение практиковало множествен­ность наказаний за одно преступление. Это объясняется тем, что законо­датель преследовал несколько целей, разрабатывая систему наказаний. Одной из них было желание восстановить справедливость возмещением нанесенного вреда. Не случайно почти в 30 % статей фигурируют штрафы.

Необходимо было устранить из общества склонных к преступной дея­тельности лиц и по возможности попытаться исправить преступивших закон. Поэтому гораздо шире, чем ранее, применяется тюремное заключе­ние (в 40 случаях). Оно было срочным (как исправительная мера), бес­срочным (до указа) и пожизненным (до смерти). Для обычных преступни­ков сроки содержания в тюрьме колебались от 3 дней до 4 лет. Чаще всего практиковалось лишение свободы на срок до нескольких недель и месяцев. Важно отметить, что идея краткосрочного заключения (за нанесение по­боев, бесчестье, кражи, оскорбления, нарушение порядка работы государ­ственных учреждений и пр.), являясь исправительной мерой, была и ко­дексе ведущей.

С 1662 г. на содержание тюрем и заключенных были установлены бюд­жетные отчисления, и строительство тюрем стало государственной обя­занностью. Практиковалась и последующая ссылка на окраины государ­ства, где ссыльные, впрочем, использовались для охраны крепостей и го­родов и на некоторых государственных службах.

Смертная казнь в Уложении оценивалась учеными по-разному, в лите­ратуре фигурируют от 36 до 63 случаев. По подсчетам В. А. Рогова, о смертной казни говорится в 55 статьях, но с учетом повторений остается 25 случаев применения. Это наиболее тяжкие преступления, некоторые из них караются лишением жизни и в современном уголовном праве (богохульство, сдача города неприятелю, подделка денег, изнасилование, поджег и пр.). Смертная казнь за убийство преследовала цель обеспечить защиту личности. Главными способами казни были повешение (за разбой) и отсечение головы (за измену). Соборное Уложение знает ещё сожжение (за богохульство), залитие горла металлом (за фальшивомонетничество) и закапывание в землю по горло женщин (за убийство мужей). Как правило, в других случаях способ казни не указывался. Существовала возможность выбора ее в соответствии с воззрениями эпохи, со сложившимися обычая­ми. Конечно, применение смертной казни преследовало ещё одну цель – устрашение.

Нужно иметь в виду, однако, что угроза смертью, как полагал в свое время проф. Сергеевский, была чаще всего «мнимой угрозой, исполнение которой не предполагалось и самим законодателем в момент издания того или другого сепаратного закона». Это авторитетное мнение поддержал затем видный российский юрист, знаток уголовного законодательства России, Н.С. Таганцев. Он писал, что смертная казнь сделалась в XVII в. «одной из гиперболических формул, которыми был переполнен наш юридиче­ский язык того времени. Как всякий жаловавшийся на побои на подьяческом языке, что его били смертным боем до смерти многажды; как богатый мо­настырь, ходатайствуя о новых льготах, непременно писал в челобитной, что от крайнего и великого разорения жить братии нудно и гладно и что он ходатайствует лишь потому, чтобы не помереть им голодной смертью всем до единого, так и законодатель говорил всякому ослушнику, что он безмерно живота лишен будет и что его будут казнить смертью без «сякой пощады, вовсе не думая, что эта угроза всегда будет выполнена. Это была излюбленная формула уголовной угрозы».

Телесные наказания назначались Уложением в 140 случаях. Это были, главным образом, наказания болевые, преследовавшие цель принудить преступников к исполнению правовых и административных предписаний и норм. Членовредительныенаказанииприменялись гораздо реже (всего в нескольких статьях) – урезание ноздрей для «табачников» и ушей для «татей». Чаще всего применялись кнут и батоги, которые не преследовали цели смертной казни. Около 100 статей, говорящих о наказании кнутом, не назначая числа ударов, отдавали решение этого вопроса в руки судей.

Некоторые наказания, применявшиеся, главным образом, к представи­телям служилого сословия, носили позорящий характер: лишение чести и чина, отдача головою, торговая казнь. Ряд санкций имел неопределенный характер: «быти от государя в опале», «казнить торговой казнью да вки­нуть в тюрьму» и др. По всей вероятности они определялись в каждом конкретном случае судьями и самим царем.

Итак, Соборное Уложение, требуя от правоспособного населения ис­полнения правовых норм, вменяет в обязанность власти заботиться о безопасности всех сословий, тщательно разбирать обвинения, защищать от доносов, осуществлять справедливый суд. Закрепляется принцип инди­видуальной ответственности для всех сословий, запрещалось преследова­ние невиновных родственников и членов семьи, применение бесцельных жестоких наказаний. Можно смело утверждать, что, несмотря на свойст­венную средневековью жестокость, традиции терпимости и гуманности в русском уголовном праве были значительно сильнее, чем в западных странах.

27. Развитие и становление абсолютизма, его юридическое оформление в законодательстве.

В истории государственного права России конец XVII – XVIII вв. принято считать временем утверждения абсолютной монархии. В переводе с латинскогоabsolutus означает неограниченный, безусловный. Абсолютные монархии существовали в Европе во время перехода стран от феодально­го, сословного общества к капиталистическому, гражданскому. Их нельзя, однако, смешивать с более ранними формами деспотий или с более позд­ними формами тоталитарной и авторитарной государственности. Не со­всем тождественны и понятия абсолютизм и самодержавие. Именно этим термином пользовались русские историки, определяя природу абсолют­ной монархии в России.

Главными чертами абсолютной монархии являются: сосредоточение законодательной, исполнительной и судебной власти в руках наследственно­го монарха: право монарха распоряжаться налоговой системой и государ­ственными финансами; наличие обширного разветвленного бюрократическо­го аппарата, который именем монарха осуществляет управленческие функ­ции; централизация и регламентация государственного и местного управле­ния, территориального деления; наличие постоянной армии и полиции; рег­ламентация всех видов службы и состояния сословий.

В эпоху абсолютизма прекращается деятельность органов, характер­ных для сословно-представительной монархии (Земский собор и Боярская дума), государственная власть получает большую самостоятельность по отношению к обществу, в том числе и к верхам господствующих сословий, а межсословные перегородки становятся более проницаемыми.

Первые предпосылки абсолютизма в России стали проявляться уже при Иване Грозном. Но форсированное оформление его пришлось накопенXVII — первую четверть XVIII вв. Связано оно было с политикой меркан­тилизма в экономике и торговле, которую проводил Пётр I, с формирова­нием новой идеологии и культуры, с расширением этнотерриториальных пределов Российского государства, с укреплением и расширением крепо­стнических порядков. Все это требовало сосредоточения всей полноты власти в руках монарха.

В XVIII в. происходит значительное продвижение России как на запад так и на восток и на юг. В результате Северной войны (1700–1721) она утверждается на берегах Балтики, присоединяет к себе Лифляндию (Латвию), Эстляндию (Эстонию), Ингрию (устье Невы), часть Карелии (бывшие Новгородские земли) и часть Финляндии. С конца XVII и’ нача­лось окончательное воссоединение Восточной и Западной Руси. Правобе­режная Украина, вся Белоруссия, вся Юго-Западная Русь, Литва и Кур­ляндия в течение XVIII в., а главное в результате успешной внешней поли­тики Екатерины II вошли в состав Российской империи. Чуть позже, в на­чалеXIX в., Александр I завершил процесс территориального расширения России на запад, присоединив в 1809 г. всю Финляндию, а в 1815 г. – часть Польши – герцогство Варшавское под именем Царства Польского.

Поначалу не чувствовавший ещё себя уверенно российский монарх предоставил всем новым территориям весьма широкую автономию, в них сохранялись все прежние порядки, в том числе прежние органы управле­ния и законы. Но уже к концу XVIII в. и в началеXIX в. на них распро­страняются общеимперские порядки (за исключением Финляндии и При­балтики (Остзейского края), где сохранялось прежнее местное самоуправ­ление).

В XVIII в. в результате блистательных побед русского оружия при Ека­терине II Россия утверждается на берегах Черного моря, исполнив завет­ную мечту Петра I. Александр I завершает в 1812 г. выход к Чёрному мо­рю присоединением Бессарабии. Не менее успешной была и восточная политика России.ещё при Екатерине II под протекторат России перехо­дит Грузия, а затем бывшие турецкие владения на Кавказе. В середине XIX в. происходит покорение Средней Азии (Туркестан, Коканд, Бухара, Хива). Вся Сибирь до Амура уже в составе России. Громадная империя, в 1/6 часть земного шара, распластывается на географических картах. Что­бы удержать целостность многонациональной державы, необходима была сильная центральная власть, опиравшаяся на мощную армию и разветв­ленный бюрократический аппарат.

Юридическое оформление абсолютизма произошло уже при Петре I. В 1816 г. в Воинских Артикулах было определено: «Его величество есть са­мовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу давать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христиан­ский государь, по своей воле и благомнению управлять». В октябре 1721 г., во время празднования победы в Северной войне, послушные Петру Сенат и Синод торжественно преподнесли ему титул «Великого, императора и От­ца отечества». Позднее в императорское достоинство была введена и жена Петра I Екатерина I. В «Духовном регламенте» 1721 г. значилось: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его верховной власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает».

Став императором и «Отцом отечества», Пётр изменил порядок пре­столонаследия. В указе 1722 г. он утвердил за собой право назначения преемника по собственной воле, не считаясь с традициями родства. Одна­ко сам Пётр умер, не назначив себе преемника, чем положил начало дли­тельной и своекорыстной борьбе за престол, вошедшей в историю под па-званием «дворцовых переворотов».

В XVIII в. изменились и теоретические обоснования монаршей власти. Идея договора в интересах государства, ради «обшей пользы», «общего блага» становится ведущей в указах Петра I. Народ вручает монарху власть: «Согласно все хощем, дабы ты, государь, к общей нашей пользе владееши нами вечно». Но и монарх служит государству наравне с подданны­ми, а высшая цель его деятельности – обеспечение прав всех граждан, правосудия и общественного порядка. Эти идеи всеобщего служения госу­дарству, пренебрежения личными интересами ради его могущества лейт­мотивом проходят не только через произведения идеологов абсолютизма («Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и др.), но и через кон­кретную практику государственного строительства.

Императору принадлежала законодательная и высшая административ­ная (исполнительная) власть в государстве. Император был последней высшей инстанцией в решении судебных дел. Он являлся верховным глав­нокомандующим войсками и фактическим главой русской церкви.

После смерти Петра I на престол была возведена его супруга Екатери­на I (Марта Скавронская). Она процарствовала недолго и оставила заве­щание, допустив в нём субституцию, т.е. назначив своим преемником за­конного наследника – внука Петра I Алексея Петровича. После смерти юного монарха Верховный тайный совет, в руках которого находилась реальная власть (М. Голицын, А. Меншиков, Долгоруковы и др.), пред­ложил престол племяннице Петра Анне Иоановне, вдове курляндского герцога. Верховники попытались при этом ограничить ее самодержавную власть. Согласно договору (кондициям) она не имела права без согласия Совета решать важные государственные, дипломатические, финансовые и военные дела, назначать себе преемника. Но Анна Иоановна, воспользо­вавшись поддержкой дворянских верхов, передавших ей прошение о при­нятии «самодержавства», в феврале 1730 г. разорвала кондиции и разо­гнала Тайный совет. Попытка повернуть историю вспять не удалась.

Укрепление абсолютизма продолжалось и при других преемниках Пет­ра I. В 1740 г. в соответствии с Манифестом императрицы наследником престола был объявлен сын племянницы императрицы, Анны Леополь­довны, малолетний Иван Антонович Брауншвейгский, а регентом при нём – бывший фаворит Эрнст Бирон, вскоре свергнутый и отправленный в сибирскую ссылку фельдмаршалом Минихом. После кратковременного регентства Анны Леопольдовны Иван Антонович был низложен и заточен в темницу, а вместо него 25 ноября 1741 г. гвардией на престол была воз­ведена дочь Петра I Елизавета, после смерти которой в 1861 г. престол перешел к её племяннику Петру III (Голштинскому). Но уже в 1762 г. жена Петра III свергла его с престола, совершив очередной дворцовый перево­рот с помощью гвардии. Екатерина II царствовала 34 года и намеревалась передать престол внуку Александру (в обход сына Павла). Но апоплекси­ческий удар лишил её дара речи, а Павел, прибыв вовремя к смертному одру своей матери, уничтожил заготовленные ею бумаги.

Павел I восстановил старый порядок престолонаследия, отменив в 1797 г. петровский указ и запретив впредь женское правление в России. Однако сам он стал жертвой нового, совершенного в 1801 г. дворцового переворо­та, последнего в истории России. Пришедший к власти в его результате Александр Павлович I сумел стабилизировать монархическую власть.