Преподобномученик Евфимий (Любовичев) 6/19 июля

Преподобномученик Евфимий родился в 1875 году в селе Буда Монастырская Калужской губернии в семье зажиточного крестьянина Алексея Павловича Любовичева. Отец скончался, когда мальчику исполнилось тринадцать лет, и он стал жить у брата и жил здесь до тех пор, пока не пришел срок идти на военную службу. Отслужив в армии, Евфимий в 1902 году поступил в Оптину пустынь и 31 августа 1910 года был зачислен послушником в число братии. У него было сильное желание к подвижнической жизни, хотелось подражать древним отцам-пустынникам, и он списался с помещиком Кашкиным, лес которого граничил с владениями Оптины, и испросил у него позволения поселиться в принадлежащем ему лесу. В благодарность он обещал помещику выдолбить гроб из цельной сосновой колоды: сам представляя главным — христианский подвиг и память о смерти, он и о других думал, что они мыслят также. В этом лесу в трех верстах от Оптиной Евфимий построил себе келью и, не спрашивая на то разрешения монастырского начальства, туда удалился.

На следующий день по его уходе настоятель Оптиной пустыни архимандрит Ксенофонт распорядился привезти его в монастырь. Здесь он постарался объяснить послушнику, опираясь на учения святых отцов, об опасности его положения, «о могущих быть в пустыне вражеских искушениях». Архимандрит убеждал его быть послушным уставу монастыря. Он и старшая братия увещевали послушника Евфимия «остаться в общежитии с братией, но он, отвергая все это, остался при своем убеждении», подал прошение об исключении его из братства, и Калужская духовная консистория постановила уволить его из Оптиной Пустыни. Через некоторое время он снова был зачислен в состав братии и состоял послушником у иеросхимонаха Анатолия (Потапова), старца Оптинского.

В 1914 году, в связи с началом Первой мировой войны, он был снова призван в армию, служил в лазарете и попал в плен. По окончании войны в 1918 году он вернулся в Оптину, но монастырь вскоре был закрыт и превращен в музей, в котором он проработал до 1920 года, а затем поселился в городе Козельске, выполняя различные работы.

В июне 1930 года Евфимий отправился к архиепископу Смоленскому Серафиму (Остроумову), и тот рукоположил его во иеромонаха ко храму в селе Спас-Деминское. После рукоположения владыка обратился к иеромонаху Евфимию с напутственным словом, в котором призвал его служить верой и правдой Церкви и благословил смело проповедовать в защиту веры Христовой.

В Спас-Деминском отец Евфимий прослужил три месяца; в это время освободилось место священника в селе Боброво, неподалеку от его родного села, и отец Евфимий переехал туда. Но недолгим было его служение. 16 марта 1931 года он был арестован, заключен в брянскую тюрьму и на следующий день допрошен.

Следователь предложил ему рассказать о священнике из соседнего села Николае Мансветове, который также был арестован. Отец Евфимий сказал, что отец Николай человек простой и к людям относится очень хорошо, особенно к беднякам. Следователь спросил иеромонаха, что он думает относительно колхозов. «Я насчет колхозов думаю, — ответил отец Евфимий, — что в колхоз идти не могу по слабости здоровья; колхозы зависят от Божьей воли, но в Писании я нигде не находил про колхозы, а раз нет в Писании, то значит и колхозам не существовать».

30 марта следователь снова допросил священника, интересуясь, не агитировал ли тот среди крестьян против колхозов.

Отец Евфимий сказал:

— Ко мне на квартиру часто приходили женщины беднячки и середнячки, я вел с ними беседу, и они меня спрашивали, идти ли в колхоз или нет. На их вопросы я отвечал, ваша воля, хотите — идите, но в Писании про колхозы ничего не сказано, а раз это не сказано в Святом Писании, значит это не от Бога, а от дьявола… А что я отсидел в тюрьме тринадцать дней, я очень доволен, ибо страдаю за веру, и в Писании сказано — страдать за веру, — добавил он.

— Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении в групповой антисоветской деятельности, направленной к подрыву и свержению советской власти путем использования бедняков и середняков для антисоветской агитации.

— Виновным я себя не признаю, против советской власти я не агитировал и мероприятиям советской власти не противодействовал. В свое оправдание показываю: я служил верой и правдой вере Христовой и всегда говорил, что все лишения происходят по воле Божьей и мы должны терпеть до смерти. Советская власть в России — это испытание от Бога, и советская власть в России — наказание от Бога народу русскому, который забыл веру Христову, забыл Царя Небесного и Его помазанника на земле.

Летом 1931 года в брянской тюрьме резко участились случаи заболевания туберкулезом, заболел и отец Евфимий. 15 июля его поместили в тюремную больницу в тяжелом состоянии. 19 июля 1931 года иеромонах Евфимий скончался, пройдя до конца путь исповедника Христова.

ОР РГБ. Ф. 213, к. 1, д. 3, л. 778 об.

Цуриков Н. А. Прошлое. М., 2006. С. 45.

ГАКО. Ф. 33, оп. 2, д. 1888, л. 238 об.

ГАКО. Ф. 33, оп. 2, д. 1888, л. 238 об.

ОР РГБ. Ф. 213, к. 2, д. 3, л. 4.

ОР РГБ. Ф. 213, к. 4, д. 4, л. 93.

Священномученик. Память 25 ноября/8 декабря.

УФСБ России по Калужской обл. Д. П-13976, л. 143 об.

В Минувшую пятницу 30 сентября, вскоре после празднования дня памяти св.вмч. Никиты, Госполь сподобил меня посетить место захоронения удивительно человека — могилу старца Никиты выдающегося подвижника веры и благочестия, отшельника Белобережского и Рославльского. Хотелось бы сказать несколько слов о том, что эта могила почиталась многие годы до революции, да и после нее. В наши дни добраться до этого святого места не так просто, но все же верующий люд добирается и молится на могиле старца о ниспослании помощи Божией в своих трудностях.
В минувшем 2010-м году Рославльский монастырь проводил раскопки, с целью обнаружения мощей преподобного, однако их так и не удалось найти, видимо не пришло время. Но Бог даст мощи схимонаха Никиты будут обретены.
Могу лишь свидетельствовать о появившемся интересе к могиле схимонаха Никиты. Вскоре, после нашего визита, а именно в это понедельник 3 октября епископ смоленский и вяземский Пантелеимон посетил это святое место, отслужил панихиду на могиле старца.
В качестве исторического экскурса публикую в жж ЖИТИЕ старца Никиты, опубликованное некогда в журнале СТРАННИКЪ. (В тексте фотографии захоронения старца Никиты. фото К.Забелин)
ЖИЗНЬ БЛАЖЕННОГО СТАРЦА МОНАХА ОТЦА НИКИТЫ РОСЛАВЛЬСКОГО И БЕЛОБЕРЕЖСКОГО
Никита был уроженец г. Орла. Имея особенное стремление благочестию, он все свое время посвящал чтению св. писания житий святых, питал чувство благоговения к великим подвижникам, горел любовию к их подвигам, и часто посещал мест бывшие свидетелями трудов их и горестей, орошенные слезами их и потом. Это возбудило в нем непреодолимое желание последовать образу их жизни. Итак, Никита, носясь по волнам житейского моря, проливал горькие слезы раскаяния и умиления пред всечестным образом Владычицы нашей Богородицы поручал себя многомощному Ее покровительству. В один день удалился он из дому родительского и пошел искать себе тихого и безмолвного пристанища в дремучих Брянских лесах, с намерением начать там жизнь пустынническую. Вошедши в чащу леса, стал он на молитву, изливая горькие слезы из глубин; сердца и умолял Господа призреть на него и научить его тому, что угодно святой воле Божией. После молитвы, построил о себе малую келию на пригорке, и ископал колодезь у самой подошвы пригорка, в двух верстах от монастыря, а от дороги, пролегающей в город Карачев, на четверть версты влево. Здесь-то Никита начал подвизаться в молитве и богомыслии, проливая источники слез о разорении внутреннего своего Иерусалима. Пребывая неисходно в молчании, посте и бдении, не заботясь ни о чем житейском, не сея и не пожиная, он питался одним ржаным хлебом с водою и квасом, каковую пищу испрашивал себе в обители раз в неделю. Когда же обитель перестала давать ему хлеб и прочее, тогда он принужден был в нищенском образе испрашивать себе пропитание у прохожих. Никита обыкновенно выносил корзинку на дорогу, и вешал ее там, где проходили странники в Белобережскую пустынь для поклонния иконе Матери Божией Троеручицы. В настоящее время на месте подвигов Никиты существует только его колодезь, который в недавнее время вновь оправлен, и на нем водружен большой деревянный крест, с надписью: здесь поднимался убогий старец Никита, в конце 18-го столетия. Однажды, по чувству сердечного влечения, вздумал я пройтись и лес, — и вот дорогою встречается со мною монах Авраамий. После взаимных приветствий, я спросил его: «Далече ли ты, батюшка, ходил?» Он отвечал: «Да вот путлял где-то, а на возвратном пути надумал побывать на Никитином колодезе; теперь же хоть бы и в свою келью». «Нет, батюшка, — низко поклонился я ему, — как тебе угодно, а уж вернешься и за святое послушание проводишь меня до Никитина колодезя, у которого я только однажды и был». Старец улыбнулся и сказал: «Что делать с тобою! Видно, за послушание надо идти». Мы пошли. — Во время пути старец неумолчно рассказывал мне о блаженном Никите, о жизни и подвигах его, и гак завлек меня своею беседой, что я и не заметил, как мы очутились у самого колодезя. С благоговением напились мы из него поды и, несколько поговоривши, я спросил его еще раз: а что, батюшка, в первые годы поступления вашего в обитель, должно быть, тут было место непроходимое? — Да вот какое, отвечал мой собеседник: бывало, как придешь сюда на пригорок, да посмотришь в эту чащу леса, какая здесь страшная глушь, непроходимая топь, темнота, — так невольно замрет сердце и нападает на тебя страх. Потом старец, обратившись ко мне с важностью, спросил меня: а знаешь ты то место, где была келия старца Никиты? — Я отвечал: не знаю. — Вот здесь оно, здесь подвизался Никита; здесь и Сама Царица Небесная являлась ему. Посему это место я особенно чту; к этому колодезю братия приходят из обители пить поду и посмотреть на безотрадное местопребывание Никиты. Расположившись около этого колодца, они начинают с удивлением спрашивать друг друга: Боже мой! как он, батюшка, тут жил! сколько тут нужно иметь необыкновенного терпения! Не боялся он ни воздушных бурь, ни страхований, ни воя волков, ни рева медведей; а как много страдал от здешних негостеприимных комаров, которых приступы испытывал почти все лето! Если вы пожелаете посетить это место, то вас непременно встретят эти кровопийцы, победители львов, — встретят не тысячами, а целыми легионами. Посему тело Никиты часто покрывалось ранами, а эти язвы вольных страданий растравляемы были жалами лесных оводов. Добровольный странник и страдалец самоотверженно пренебрегал мучением тела, ради ощущаемого им обильного утешения и преуспеяния в духовных своих подвигах. Бог милостиво призирал на смирение и труд Никиты, и утешал его различно, — то умилением сокрушенного сердца, то радостворным плачем, то очистительными слезами. Вышеупомянутый монах Авраамий рассказывал также о старце Никите, что он имел от Бога дар слез. Эта благодать действовала в нем особенно тогда, когда он прочитывал положенное в следованной псалтири слово св. Кирилла александрийского о исходе души и о втором пришествии: «Боюсь смерти, яко горька ми есть, боюся геены, зане безконечна есть», и прочее. При чтении умилительного сего слова, чувствовал он внутреннее услаждение и умиление сердца, и тогда, повергаясь пред иконою на землю, не­утешно рыдал и плакал горькими слезами.
Сколько времени провел здесь Никита, неизвестно: один Бог был зрителем сокровенного и безмолвного его жительства; и тол: ко вот что сообщил он другу своему, монаху Зосиме:
В марте месяце Никиту постигла недолговременная, но тяжка) болезнь, приведшая его в совершенное расслабление. Простершись на рогоже, лежал он без всякого движения. Вот, в день праздника благовещения Богородицы, Никита слышит звон колокола в обители, призывающих всех верных ко всенощному бдению, чтобы благовестить им на земле радость велию, и хвалить с небом Матерь Божию. Душа его изнывала от скорби, что он не может встать с своего ложа, и по долгу совершить свое правило. При этом пришло ему на мысль пропеть тропарь благовещению Богородицы, и запел он монотонно: «Днесь спасения нашего главизна», прочее, но — не мог кончить его. После сего, сколько он ни старался и I побуждал себя допеть тропарь до конца, но все усилия его были тщетны, кончить тропарь был он не в состоянии. Наконец, запла­кал Никита, и плакал долго горькими слезами! — Плач проник небеса! Молитвенник еще не престал орошать лицо свое слезами, как вдруг является ему Богоматерь, и кротким гласом спрашивает болящего: о чем ты унываешь, старец? — Болящий устремила взором и мыслию к явившейся, и осмелился сам спросить Ее: а ты, матушка, кто такова, и зачем изволила сюда пожаловать? — И пришла помочь тебе, отвечала ему Богоматерь, допеть неоконченный тобою тропарь Мой. Теперь укрепись в своих силах и ими со Мною… И вот когда земной ангел и небесный человек с небожительницею допели тропарь, — Богоматерь сделалась невидима. Неизъясним был восторг обрадованного Никиты! Он весь превратился в чувство глубочайшего благоговения и живейшей благодарности к Владычице.
С того времени Никита непрестанно имел в уме и сердце таинственное видение Божией Матери, прилежно молился Ей, чтобы Она ни всей его жизни была ему заступницею и путеводительницею.
После сего таинственного посещения Божией Матери, Никита недолго наслаждался скромным пребыванием в этой пустыне. Великий подвиг пустынного безмолвия и труженической жизни его и молитве подвергся искушению.
Ненавистник добра, враг его давно изыскивал Случай изгнать подвижника из сего места. И вот, наконец, явилось орудие вражеской злобы в лице одного недоброжелательного человека, который сжег келию старца до основания. О. Никита в это время нахо­дился в Белобережской обители и, возвращаясь оттуда в свою пустыню, увидел, что келия его сожжена, и что от ней осталось лишь несколько горстей пепла. Опечаленный и плачущий, с неописанного горестного сел он при пепелище своей келий на пригорке, и неутешно заливался слезами, почитая себя много согрешившим пред Богом и заслужившим праведный гнев Его. Наконец, оградившись знамением креста и предав себя воле Божией, с замирающим сердцем простился он с пустынею. Приходит о. Никита в Белобережскую обитель, смиренно припадает к стопам настоятеля, и просит принять его в число братства. Настоятель принял его с распростертыми объятиями и дал ему келию.
Подробности новоначального вступления в монашество Никиты остались мало известными: смиренный подвижник не любил вспоминать и оглашать трудов своих, и немного сообщил о них впоследствии другу своему, монаху Зосиме, которому еще во время пребывания своего в пустыни отдал он на сохранение все свои деньги, 80 коп, асс. По вступлении в обитель, Никита начал подвизаться в молитве, богомыслии и молчании; вдал себя в совершенное повиновение старцам и служил им в смирении и кротости с полным самоотвержением; в церковь ходил неупустительно стоял в ней с великим вниманием, равно как бывал на всех общи) послушаниях, которые всегда исполнял благоговейно и чин» Однажды, во время всенощного бдения, Никита стоял на своем месте в церкви, при свечах, и с сокрушением сердца молился пред иконою Богоматери Троеручицы. Во время сего молитвенного подвига, вдруг упал он на церковный помост и, оградив себя знамением креста, сказал: «Вот как наши! стали уже валяться!»
Блаженный Никита был расположен искренно к аскетической жизни, и для него были предпочтительнее те места, где более удобств и возможности к неукоризненному ношению иноческого креста! А где чаще молитва, если не в глубоком уединении, которое развлекает глаз, не тревожит слуха и не возмущает мысли?
Старец Никита, во все годы своего пребывания в обители, скорбел о лишении прежнего своего безмолвия, и с горячим молением сердца прибегал к Богу, чтобы Он даровал ему возможность к возобновлению того молитвенного подвига, в чем и был утешен. Слыша от старцев рассказы о жизни и подвигах отшельников смоленских лесах, и о пустынном расположении их келий, наподобие маленьких скитов, также о простоте и согласии между ими, самом виде благолепных старцев, сияющих красотою внутреннего благообразия, о силе и сладости кроткого их слова, Никита почувствовал необыкновенное влечение к образу и месту их жительства. Предаваясь этому влечению души, он положил твердое намерение немедленно отправиться туда.
Неутомимый старец о. Никита имел, в Смоленской губернии в Рославльских лесах близ села Екимович, единомысленного духовного брата, монаха о. Досифея, и в одно время просил его прийти к нему в Белобережскую пустынь. Досифей выпросил у одного крестьянина лошадку, действительно отправился к другу. Это было по первозимью в 1792 году. Прибыв в пустынь, он нашел старца в болезненном состоянии. Блаженный старец, по взаимном приветствии с Досифеем, открыл ему давнее свое желание — перейти к нему, и просил взять его с собою, чтобы последние дни своей жизни он мог провести в пустынном уединении от всех, и там почить о Господе. О. Досифей, сострадая его болезни и видя, как скудна его одежда, предлагал ему провести настоящую зиму здесь, и обещался приехать за ним летом; но старец Никита, как бы предвидя (а быть может, и в самом деле провидел), что кончина его скоро последует, ни под каким предлогом не соглашался оставаться здесь долее. Тогда о. Досифей, с благословения настоятеля строителя Иринарха, взял с собою Никиту и повез в свою пустыню, которая была около двухсот верст от Белобережской пустыни. В продолжении этого зимнего пути, по недостатку в теплой одежде, болезнь старца усугубилась. О. Досифей должен был укрывать своего больного соломой и сеном, и защищать от ветра и снега рогожею; ибо они были нестяжательны, и богатели только нищетою. Наконец, однако, он, хотя и с немалым трудом, на плохой крестьянской лошадке привез старца Никиту в пустынную свою келию. Но здесь Никита прожил не более полугода, и почил о Господе 29 марта 1793 года. О. Досифей усердно послужил блаженному старцу до самой кончины его.
Омыв бездыханное тело почившего Никиты, более своими слезами, чем водою, и воздав ему достодолжное уважение, о. Досифей положил его в пчелиный улей (за неимением гроба). В этом улье старец Никита возлежал благолепно и сиял целомудренной чистотой, изможденный в трудах старческой плоти. Для отпевания тела был приглашен священник, который, по принятому обычаю церкви, погреб его подле келий, где обитал он до своей кончины.
В погребении его участвовали и некоторые почтенные старцы, нарочно пришедшие проститься с незабвенным подвижником, блаженным Никитою. Ангельская его непорочность и иноческая скромность надолго остались в их памяти.
Пустынная келия сих старцев находилась в овраге как бы, на каком маленьком острове, — окруженная со всех сторон горами и непроходимыми густыми лесами; а внизу около этого обиталища была непроходимая топь, особенно в весеннее время. Но такое местоположение весьма утешало старцев.
По прошествии 6-ти или 7-ми лет после погребения старца Никиты, о. Досифею было какое-то откровение — откопать гроб старца, и перенести его на другое возвышенное место, — что и 6ыло им выполнено, и тогда открылось, что гроб старца был цел, оде; на нем цела, и сам он нетленен, только на одной ноге ходачок вроде башмачка, — сплетенный из липовых лык, истлел; а другой — такой же уцелел. Замечательно, что ходачок, сплетенный самим Никитою, остался невредимым; а другой, которого за болезнию не мог он сплесть сам, превратился в прах. При открытии гроба находился монах Арсений. Он пожелал обменяться с покойным своими четками, и когда приступил к гробу, чтобы взять их, немалому своему изумлению, никак не мог. Наконец монах Арсений, заметив, что старец Никита не благоволит ему отдать свои четки, оставил свою дерзость.
На обряд нового погребения тела был призван священник. Но как блаженный старец о. Никита был прежде погребен в пчелиное: улье, то старцы, желая почтить подвижника обыкновенным гробом, положили его в новом гробе и, отслужив по нем панихиду, подобающею честию похоронили на показанном месте.
О. Досифей весьма благоговел к блаженному своему старцу, а Никите, и память его чтил ежегодно в светлую неделю св. Христовой Пасхи. На могилу его приглашаемы были все пустынные старцы, которые пели канон св. Пасхи, и обычно поминали во блаженной памяти скончавшегося!
Св. Ст. Диестров.
1 мая 1861 г.
Белоберсжская пустынь.
(Из журнала: «Странникъ» за 1865 год, Май месяц).

Глава 4. Пустынники Рославльских лесов

Лес Козельской засеки, где находилась Оптина пустынь, тянулся так далеко, что достигал Смоленской губернии, Брянских (или Брынских – от села Брынь) лесов. Так и называли иногда эти леса: Брянские (ближе к Оптиной – Жиздринские). Они тянулись непрерывной полосой.

Около семидесяти лет (с середины XVIII века до 1820–1830-х годов) в Брянских лесах существовало православное пустынножительство. Здесь жили удивительные по чистоте и неприхотливости жизни отшельники. Гонения на монастыри, проходившие под видом борьбы с беспорядками в них, начатые Императором Петром I и продолжавшиеся при Императрицах Анне Иоанновне и Екатерине Алексеевне, привели к тому, что в них начал быстро угасать молитвенный и вообще монашеский дух. Вместо иноков обители зачастую наполнялись больными и увечными солдатами. Пострижение сделалось весьма редким и труднодостижимым. Во многих монастырях не оставалось порой никого, кроме престарелых, доживающих свой век священноиноков, не имевших сил совершать богослужения. Бывало такое положение и в Оптиной пустыни. Настоятели сменялись слишком часто.

«Последствия показали, – писал автор жизнеописания преподобного Моисея Оптинского иеромонах Ювеналий (Половцев), будущий архиепископ Литовский, – как мало соответствовали эти распоряжения настроению народного духа. При общем вызванном ими упадке монастырей в русском народе в то время крепко держалось усердие к монашеской жизни, которое, надеемся, и не иссякнет, пока будет существовать православная Русь. Любителей монашеской жизни было много во всех сословиях, но так как в тогдашних монастырях они не находили себе места или не могли удовлетвориться тогдашнею жизнью монастырскою, то многие из них удалялись из России в Афонские и Молдавские монастыри, а другие укрывались в лесах»24.

Далее отец Ювеналий пишет: «Сохранились отрывочные сведения, что в то время появились пустынножители в разных местностях России. Так, например, известно, что настоятель Миголовской, или Миголощской, пустыни (Новгородской губернии) Марк по упразднении этой обители и обращении ее в приходскую церковь удалился на пустынный остров и там подвизался до конца своей жизни в безмолвном уединении. Пришлось нам слышать, что в конце прошедшего и в начале нынешнего столетия были пустынники в Тверской губернии (Зубцовском уезде), в Вологодской и в других губерниях, но особенно пустынножительство в те времена усилилось в лесах Брянских, Жиздринских и Рославльских, покрывающих северо-западный угол Орловской губернии, западную часть Калужской и юго-восточную Смоленской губернии»25.

Здесь в XVI веке вел подвижническую жизнь преподобный Герасим Болдинский. Затем, при Императоре Петре I, жил инок Серапион. Преподобный Феодор Санаксарский до вступления в Площанскую обитель подвизался неподалеку от нее в лесной хижине, построенной пустынножителями до него; сохранилось имя лишь одного из них – монаха Ефрема. Иеромонах Иоасаф, один из настоятелей Площанской пустыни, был вызван на эту должность из отшельнической жизни в лесу, куда он по прошествии нескольких лет удалился снова… В 1775 году иеромонах Адриан также вышел из Площанской пустыни и поселился в Брянских лесах с другим монахом и двумя послушниками. Свою пустыньку они поставили близ другой, где доживал свой век старец отшельник Варнава. При отце Адриане подвизался в лесу будущий старец Василиск, духовный отец и наставник преподобного Зосимы (Верховского), с которым он впоследствии переселился на остров Коневец, где настоятелем монастыря стал бывший пустынножитель отец Адриан. Отсюда старец Василиск и отец Зосима отправились в Сибирь для пустынной жизни в тайге. Жизнь в лесах не была безопасной. Отшельников тревожили то полиция, то разбойники. Так, старец Варнава был разбойниками убит. Тем не менее пустынножителей со временем становилось все больше.

Коневской настоятель – бывший отшельник – отец Адриан часто посещал лесных подвижников, гостя у них иной раз по нескольку недель. В первые два десятилетия XIX века в этих местах пребывали отцы Досифей, Дорофей, Мелхиседек, Селевкий, Феофилакт, Илия, Сергий, Матфей, Арсений, Георгий, Софроний, Афанасий. Их келии находились в разных местах леса и по возможности труднодоступных для посторонних. Иеросхимонах Афанасий некогда прибыл в Оптину пустынь вместе с отцом Авраамием из Пешношского монастыря, – здесь он и был пострижен. Имея склонность к безмолвной отшельнической жизни, он задумал ехать на Святую гору Афон и уже получил увольнение, как услышал о пустынножителях Рославльских лесов. Он не поехал на Афон, а поселился в этих лесах. Было это около 1805 года. Весной 1811 года прибыл к отцу Афанасию и стал его послушником рясофорный инок Тимофей Иванович Путилов (будущий архимандрит Моисей, преподобный старец, настоятель Оптиной), постриженный в рясофор в Свенском монастыре в июле 1809 года.

Тимофей, происходивший из купеческой семьи, родился в 1782 году в городе Борисоглебске. Он с братом Ионой провел уже некоторое время в Саровском монастыре и потом был послушником в Орловском Свенском, где много слышал о подвижниках Рославльских лесов. «Когда я пришел в Рославльские леса, – рассказывал преподобный Моисей, – тамошние пустынники жили в трех келиях: в одной иеросхимонах отец Афанасий, от него в версте отец Досифей, а в версте от него отец Дорофей, который впоследствии (после 1812 года) переселился ближе к нам, поставив себе келию от нашей саженях в пятидесяти (сажень = 2,18 м. – Сост.). Поселясь с отцом Афанасием, я построил для него и для себя новую келию: это был первый опыт моего зодчества. Келия имела шесть аршин (аршин = 0,71 м. – Сост.) в квадрате, с крыльцом, под навесом; прихожая в два аршина длины и два ширины, далее квадратная комната в четыре аршина в длину и ширину, ибо от нее была отгорожена перегородкою спальня, шириной, также как и прихожая, в два аршина; между прихожей и спальней в углу находилась печка, которою нагревалась вся келия.

Под самою нашею келиею протекала лесная речка Болдачёвка, а в полутора верстах впадала в нее речка Фроловка. На берегу ее был колодезь; в речке этой важивалась и рыбка.

Всю церковную службу мы правили каждодневно у себя в келии, начиная с двенадцати часов ночи, полунощницу и утреню; после утрени, через час, соборный акафист Божией Матери; после акафиста, часа через два, часы с изобразительными и, наконец, вечерню часов в пять вечера. В воскресные и праздничные дни приходили к службе ближайшие старцы: отец Досифей, отец Дорофей, а иногда кто-либо из других Рославльских пустынников, живших в большем расстоянии от нас. Отправя вместе службу, пообедаем, что Бог послал, и разойдемся до следующего праздника.

На Пасху же и на Рождество и в другие нарочитые праздники приходил из ближайшего села Лугов (верстах в семи) старец-священник и приобщал нас запасными Дарами, дабы и мы не были лишены сего духовного утешения.

В свободное от молитвенных правил время занимались рукоделием, кто какое умел: писали полууставом отеческие книги26, занимались огородом, на котором, впрочем, по неблагоприятной почве, не родилось других овощей, кроме репы. Летом собирали грибы, ягоды и усердствовали благодетелям, а от них получали печеный хлеб, крупу, а иногда и бутылочку масла для приправы пустынной трапезы. А когда случится недостаток, питались и сухоядением, дорожа всего более духовной свободой и безмолвием. Волки постоянно выли около нас в продолжение целой зимы, но мы уже привыкли к их вою, как бы к вою ветра; а медведи иногда обижали нас, расхищая наши огороды. Мы их видели весьма близко и часто слышали, как они ломали по лесу деревья, но никогда они нас не трогали, и мы жили с ними в мире. И от разбойников помиловал нас Бог, хотя и часто слышали, что они бродят у нас в околотке. Впрочем, нас нелегко было найти, да и нечем было им у нас поживиться. <…> Но страшнее разбойников бывали для нас порывистые бури, ломавшие вековые деревья и грозившие задавить нас. Однажды обрушилось огромное дерево подле самой нашей келии с таким треском, что я уже думал – вот настала последняя минута; но и тут помиловал нас Господь, – оно лишь ветвями задело крышу. Но страшен и самый рев бури в вековом бору, когда она ходит по нем и, как трости, ломает то, что росло целые столетия»27.

В 1816 году к брату в Рославльские леса прибыл Александр Путилов, будущий преподобный схиигумен Оптинский Антоний28. Осенью того же года братья были на богомолье в Киеве. Видели там, в пещерах, Императора Александра Павловича, слушавшего обедню. На обратном пути посетили Софрониеву пустынь, единоверческий Максаковский монастырь, Глинскую пустынь. В Площанской пустыни познакомились с отцом Макарием, будущим преподобным Оптинским старцем. Побывав еще в Белобережском и Свенском монастырях, братья вернулись в свою лесную пустыньку.

«В 1819 году, – писал преподобный Моисей, – ездили вдвоем с братом в Оптину пустынь на одной лошадке. Причем познакомились с тамошними старцами иеросхимонахом Иеремиею (духовником обители), отцом Феофаном и учеником его Варлаамом (в схиме Вассианом).

Впрочем, отца Феофана мы уже знали: он еще прежде приходил к нам в пустыню погостить, а в этот раз сказал, что придет провести весь Великий пост у нас. <…> Отец Феофан… жил первоначально в Софрониевой пустыни, а потом ушел в Молдавию, где пребывал у старца Паисия, а по кончине его возвратился в Россию и поступил в братство Оптиной пустыни в 1800 году.

В крайнем нестяжании и кротости духа, деятельную добродетель поста, молитвы и поклонов он проходил с горячею ревностью. В продолжение первой и последней седмицы Великого поста не вкушал ничего; в прочие посты принимал пищу на третий день. Так, приготовляясь постепенно, он, по ревности к подвигам постническим, решился, наконец, вступить в великую меру вышеестественного подвига29″.

Преподобный Антоний Оптинский говорил, что этот старец при жизни имел столь сияющее благодатью лицо, что недоставало духу смотреть ему прямо в глаза, а разве украдкою, когда взглянешь со стороны.

Отец Феофан весной 1819 года простудился, проболел три месяца и скончался. Из Свенского монастыря прибыл иеромонах Смарагд с иеродиаконом. Сошлись все пустынники, сделали дубовый гроб, отпели и погребли подвижника 23 августа в лесу. На другой день, 24-го, был отцом Афанасием пострижен келейно в мантию отец Тимофей с именем Моисей, в честь преподобного Моисея Мурина.

2 февраля 1820 года, на праздник Сретения Господня, иеросхимонах Афанасий постриг, также келейно, и Александра Путилова в иноческий образ, назвав Антонием. Восприемным отцом его от Евангелия был его старший брат отец Моисей. С этой поры и до конца жизни отец Антоний ничего не предпринимал без его благословения. Как-то, будучи в отлучке по делам, отец Моисей писал брату: «…в каких я бедствиях был, следуя своей воле! Почему, как любезному другу тебе накрепко подтверждаю и принять за заповедь Божию, а не человеческую, советую, чтобы ты ни от какого положенного на тебя дела не отрицался и ни на что сам не назывался, и когда сие сохранишь совершенно, то и в тягчайших трудностях благополучие увидишь, и меня помянешь добрым словом. Когда же ты чего прилежно сам искать будешь или отрекаться, то, поверь, во всю свою жизнь горько сожалеть будешь. Я тебе сие не от разума, но от опыта, и опыта примерного, пишу как другу любезному»30.

Дневниковая запись от 16 ноября 1819 года говорит об очень серьезном отношении отца Моисея к духовному окормлению брата: «По духовном беседовании с братом А. о пользе души усмотрел после в мысли своей за необходимо нужное помнить следующее: не начинать никогда говорить брату о пользе души и о всяком исправлении, также и не выслушивать объяснения его без обращения прежде ко Господу ума своего с требованием себе и брату Его вразумления, и говорить потом с воображением присутствия Божия. По беседе же, с обеих сторон, должны паки обратиться ко Христу Спасителю и помолиться о помощи Его во исполнение Евангелия и всеблагой воли Его, каковую могли выразуметь при собеседовании нашем. Да не в праздности будет совещание наше»31.

Отец Ювеналий пишет, что старец Афанасий имел довольно много рукописных книг, – это были святоотеческие творения, переведенные преподобным Паисием с греческого языка на церковнославянский. Отец Моисей, пользуясь этими сокровищами, составил вместе с братом ряд рукописных книг, в которых изложены были в последовательности правила христианского жития. Это были сборники: 1) О подвижничестве иноков. В трех книгах; 2) О покаянии и спасении души. В трех книгах; 3) Уединенные поучения. В двух книгах; 4) Душевная пища для всегдашнего употребления.

Из благоговения к духовным текстам отцы Моисей и Антоний работали с ними только стоя, устроив себе соответствующие конторки.

«Брат Александр поживает со мною, благодарение Богу, мирно, – писал 20 сентября 1819 года отец Моисей иеромонаху Исаии, – и проходит свое звание рачительно, дай Бог за Ваши молитвы удержать ему до конца теперешнее устроение. От всего попечения свободен, упражняется только в правиле, чтении и писании книжек»32.

Иеромонах Климент (Зедергольм) в своей книге о преподобном старце Оптинском Антонии писал, что живя с братом в Рославльских лесах, он подвизался с необыкновенным усердием и «нес такие подвиги, которые в наше слабое время многим могут показаться невероятными. Вставая в полночь, он с братом ежедневно вычитывал вдвоем всю церковную службу по богослужебным книгам, без малейшего опущения. Еще в детстве Александр, постоянно и усердно посещая храм Божий, хорошо узнал порядок церковной службы и имел особенную наклонность и способность к изучению церковного устава. Теперь же, ежедневною в продолжение многих лет практикою, он так в этом усовершенствовался и сделался таким отличным уставщиком, что в этом отношении нелегко было найти ему равного. Затем трудился в переписке отеческих книг уставом и помогал брату в составлении нескольких рукописных сборников… Около 18 часов в сутки он часто проводил на ногах и в несколько лет так утрудил ноги, что в них впоследствии развилась мучительная болезнь, которая не оставляла его до смерти.

Сверх этих келейных занятий Александр, как младший член отшельнической семьи, с горячим произволением и великою ревностию проходил другие, более тяжкие послушания. На него была возложена обязанность будильщика, так что он должен был вставать раньше всех, чтобы полунощное келейное молитвословие начинать неупустительно в свое время. На его же обязанности лежало рубить дрова в окружавшем их лесу и переносить их в келии; на его же попечении был и огород…

В великие праздничные дни все старцы собирались в келию к отцу Афанасию на общее келейное богослужение. По окончании богослужения вместе обедали, иногда подкрепляли изможденные многолетними подвигами силы свои чаем или, за неимением его, какою-нибудь травкою, а молодому Александру, как новоначальному, в первое время и в этом был отказ»33.

Преподобный Антоний писал о начале своей монашеской жизни: «Когда возгорелся огнь Божественной любви в моем сердце, тогда все суеты мирские омерзели и богатство опостылело, и так, как птица из сети или яко елень, томимый жаждою, удалился я из Ростова, бегая, и водворился в непроходимой пустыне, с чаянием себе от Господа спасения от малодушия и от обуревания многих грехов. Себя самого отдал я в полное и безвозвратное распоряжение батюшке отцу Моисею, о чем, благодарение Господу Богу, после ни разу не скорбел»34.

Отец Климент писал, что преподобный Антоний «даже в старости живо вспоминал… как старшие лица во время своего отдыха, бывало, посылали его как новоначального работать в огород и как порою он изнемогал тут и телом и духом. Вообще старец его, отец Моисей, обходился с ним весьма строго. Проспит ли Александр и других не вовремя разбудит к полунощнице, – по окончании службы его, как нерадивого будильщика, ставили на поклоны. В другом ли чем провинится, опять на поклоны»35. Чистил отец Антоний отхожие места. Собирал по дорогам навоз для удобрения огорода. Поначалу впадал он даже в тоску, но потом стал почти постоянно чувствовать в душе отрадное спокойствие, иногда даже восторг какой-то, блаженное беспечалие, – это были плоды послушания.

В конце 1820 года окружное земское начальство стало беспокоить рославльских отшельников, мешая их мирной жизни. Старцы стали даже подумывать о перемене места своих пустыннических подвигов. Часто гостивший у них оптинский монах Вассиан указывал им на леса близ Оптиной. Им эти места были известны. Они молились и ждали, что Господь скажет.

В это время отец Моисей послан был в Москву по какому-то неотложному делу. На обратном пути навестил в Оптиной отца Вассиана. Как позднее стало известно, Калужский архипастырь владыка Филарет36 тогда же обдумывал заронившуюся в его душу мысль о создании при Оптиной скита – в прекрасных окружающих ее лесах. Скит по образу древних: место, где ничто не нарушало бы безмолвного жительства иноков, желающих подвизаться в сугубом духовном подвиге. Святитель не раз уже беседовал об этом с настоятелем обители отцом Даниилом, выражая желание видеть в качестве устроителей такого скита подвижников Рославльских лесов. Поэтому, когда в Оптиной появился отец Моисей, игумен Даниил повез его в Калугу к владыке Филарету, который принял молодого пустынника весьма милостиво. Все это хотя и явилось для отца Моисея неожиданностью, он поражен был совпадением желаний архипастыря и лесных старцев. Вернувшись в пустынь, он передал отцу Афанасию письмо преосвященного Филарета:

«Преподобный отец Афанасий,

возлюбленный о Господе брате!

Брат ваш, а мой сын по духу схимонах Вассиан возвестил мне, что вы имеете желание, для удобнейшего прохождения подвигов монашеской жизни, избрать себе и с единодушными вам братиями уединенное место при Введенской Оптиной пустыни. То же самое подтвердил и отец Моисей, бывший у меня проездом в Москву. Таковое желание ваше, считая особенною милостию Божиею к моему недостоинству, я готов принять вас и других пустынножителей, которых вы с собой взять заблагорассудите, со всею моею любовию. Я вам позволяю в монастырских дачах избрать для себя место, какое вам угодно будет, для безмолвного и отшельнического жития, по примеру древних святых отцев пустынножителей. Келии для вас будут изготовлены, как скоро вы изъявите свое на то согласие. От монастырских послушаний вы совершенно будете свободны; уверяю вас пастырским словом, что я употреблю все мое попечение, чтоб вас упокоивать. Любя от юности моей от всей моей души монашеское житие, я буду находить истинную радость в духовном с вами собеседовании»37.

Рославльские пустынники, собравшись на общий совет, решили последовать приглашению владыки Филарета. Отцу Моисею было поручено написать ответ на письмо архипастыря. «По возвращении моем до своего жилища, – писал он преосвященному, – когда письмо Вашего Преосвященства вручил я отцу Афанасию и братиям, сожительствующим со мною, все подробно объяснил, какие можно иметь выгоды душевные и безопасность в уединенной жизни при обители, под покровительством Вашего Преосвященства, они все то приняли с радостию и объявили себя со мною совершенно согласными. Итак, когда воля Вашего Преосвященства о принятии нас на уединенную жизнь есть такова же, как благоволили объявить, то я, нижайший с братьями моими теперь, единодушно возложившись на волю и Промысл Отца Небесного, осмеливаюсь решительно припасть к Святительским стопам Вашим и всеусерднейше просить… дозволить заняться благодетелю нашему Димитрию Васильевичу Брюзгину38 нужным приуготовлением для скита»39.

Отец Афанасий 1 апреля 1821 года писал владыке Филарету: «Когда Бог благоволит положить начало основанию скита и привесть оный в совершенство, желательно, чтобы ничем не причинять неудовольствия обители, чтобы была взаимная поддержка и духовный соблюдался союз любви; а для того два главных средства: 1) чтобы скит, ежели только возможно, имел бы особое содержание посредством боголюбивых душ, не нанося стужения обители о потребностях, и самим, что в силах будем, поделывать, как то: огородный овощ сажать и рукодельем, каким кто может, по временам от уныния заниматься, уповая наипаче на Промысл, что Он не лишит нужного продовольствия; когда же случится избыток в чем – отдавать в обитель, а недостаток, сколько можно, понести терпением. Второе: нужно к общей тишине не допускать входить в скит мирских лиц, любопытством побуждаемых, иначе не можно иметь безмолвия; из обители же братиям по нужде приходить с благословения начальника в субботу или воскресенье, а прочие бы пять дней пребывать в совершенном от всех безмолвии.

На таковом учреждении, паче же на Вашем Архипастырском милосердии уповаем пользоваться отшельническою жизнью, на которую, когда решительно поступит собрат наш отец Моисей с присными своими братьями и со старцем, то с любовию и я последую за ними; только признаюсь, Ваше Преосвященство, в немощи моей, что я не могу вместить иеромонашеской должности и начальнической, а согласен быть наравне с монашествующими»40.

Преосвященный отвечал на это: «Душевно я порадовался, что Господь Иисус Христос вложил в сердце ваше благую мысль о водворении вас с братиею в Оптиной обители.

По желанию вашему я препоручил отцу игумену Даниилу отвести приличное и весьма удобное для скитской жизни место на монастырской пасеке и дозволил усердному благодетелю, купцу Брюзгину, строить кельи. Когда вы с братией прибудете к нам, тогда формальным образом учредим и правила для скитского жития по мыслям вашим и духу святых пустынножителей. Безмолвие ваше ограждено будет»41.

Рославльские старцы отцы Афанасий и Досифей все же решили пока остаться в лесной пустыне (как и некоторые братия с ними), но по их благословению отцы Моисей и Антоний и с ними монахи Иларий, Савватий и послушник Иван Дранкин 3 июня 1821 года выехали в Оптину пустынь. Отсюда братья-иноки Моисей и Антоний поспешили в Калугу к владыке Филарету. Он рад был тому, что Господь исполняет его желание о построении скита и благословил пустынников положить начало сему благому делу.

Моисей Оптинский

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Моисей и фамилией Путилов.

Моисей Оптинский

Имя в миру

Тимофей Иванович Путилов

Родился

15 (28) января 1782
Борисоглебск, Ярославское наместничество, Российская империя

Умер

16 (29) июня 1862 (80 лет)

• Оптина пустынь, Козельский уезд, Калужская губерния, Российская империя

Монашеское имя

Моисей

Почитается

Русской Православной церковью

Канонизирован

13—16 августа 2000

В лике

преподобных

Главная святыня

мощи в Казанском храме Оптиной пу́стыни

День памяти

16 (29) июля,
11 (24) октября,
13 (26) декабря

Подвижничество

старчество

Моисей Оптинский (в миру Тимофей Иванович Путилов; 15 (28) января 1782, Борисоглебск, Ярославская губерния — 16 (29) июня 1862) — схиархимандрит Русской православной церкви, настоятель и старец Оптиной Пустыни.

Биография

Родился 15 января 1782 года в Борисоглебске Ярославской губернии в семье благочестивого купца Ивана Григорьевича Путилова. Детей Иван Путилов воспитывал строго, сам учил грамоте, чтению, письму.

Когда Тимофею исполнилось восемнадцать лет, его вместе с четырнадцатилетним братом Ионою отправили на службу в Москву к откупщику Карпышеву.

Со своим младшим братом Ионой посещает ряд монастырей и известных старцев. Постепенно крепнет их желание стать монахами.

Начинание своё они положили в Саровской Пустыни, застав там великого старца преподобного Серафима.

Затем брат остался в Сарове и впоследствии стал Саровским игуменом. Тимофей же поступил послушником в Свенский Успенский монастырь Орловской епархии.

Здесь Тимофей провёл десять лет, здесь был пострижен старцем Афанасием, учеником Паисия Величковского, в монахи, с именем Моисей, в честь преподобного Моисея Мурина.

В 1812 году, из-за нашествия французов, отшельники покинули пустынь, отец Моисей уезжал в Свенск и Белые Берега, а потом опять вернулся в пустынь.

В 1820 году, в возрасте тридцати восьми лет, отец Моисей проездом побывал в Оптиной Пустыни, и был представлен Калужскому архипастырю, преосвященному Филарету. После переписки и приглашения преподобный Моисей с братом, преподобным Антонием, и ещё двумя монахами прибыли в Оптину.

В 1822 году, в возрасте сорока лет, был рукоположен в иеромонахи и определён духовником Оптиной пустыни.

Через три года преподобного Моисея избирают настоятелем Оптиной. С этого же времени начинается духовное возрастание и прославление обители. В годы его настоятельства в Оптиной Пустыни зарождается старчество, он приглашает в обитель старца Льва, он же возлагает бремя духовного окормления братии на его последователя — преподобного Макария. При нём приходит в Оптину послушником будущий её великий светильник — преподобный старец Амвросий.

Собрал он и богатейшую по своему содержанию монастырскую библиотеку.

Скончался 16 (28) июня 1862 года, на 81-м году его земной жизни.

Канонизация

В 1996 году он был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни.

В августе 2000 года прославлен для общецерковного почитания Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в Соборе Оптинских старцев.

> Литература

Переписка Константина Зедергольма со старцем Макарием Оптинским (1857-1859) М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. — 383 с.: илл. ISBN 978-5-7429-0717-6

Примечания

В Викицитатнике есть страница по теме: Моисей Оптинский

• Моисей Оптинский, преподобный
• Преподобный Моисей Оптинский

Жизнь и поучения преподобного Моисея Оптинского

День памяти 16/29 июня

Преподобный Моисей Оптинский (в миру Тимофей Иванович Путилов) родился 15 (28) января 1782 года в городе Борисоглебске.

Получив строгое, почти монашеское воспитание, он стремился к духовному росту и монашеской жизни. С молодых лет он понял сущность и глубину духовной жизни. Стоит сказать, что не только Тимофей хотел служить Единому Богу, но и его братья мечтали об иночестве.

Как только Тимофею исполнилось восемнадцать лет, отец отправил его вместе с братом Ионою в Москву на службу к откупщику Карпышеву.

В Москве братья посещали многие православные святыни, все свободное время проводили за чтением духовных книг, которые стало легче достать, и беседовали с духоносными людьми, – одной из которых была прозорливая старица Досифея. Именно она направила Тимофея в Саровскую обитель, где он принял духовные наставления от преподобного Серафима Саровского.

Прошло несколько лет, и братья окончательно утвердились в желании монашеской жизни. Сначала их путь лежал в Саров, где Тимофей прожил три года. Здесь они встретились с великими подвижниками: преподобным Серафимом Саровским, схимонахом Марком и игуменом Назарием, восстановителем Валаама. По истечении трех лет Тимофей отправился послушником в Свенский Успенский монастырь, а его брат остался в Сарове и, впоследствии, стал Саровским игуменом.

В то время близ монастыря, в Рославльских лесах, проживали и духовно спасались пустынножители, к которым в 1811 году присоединился и Тимофей. Здесь он провел десять лет и был пострижен старцем Афанасием, учеником великого Паисия Величковского, в монахи с именем Моисей.

В 1812 году, из-за нашествия французов, отец Моисей был вынужден покинуть пустынь, и уехать в Свенск и Белые Берега, но потом вернулся обратно.

Вскоре, в 1816 году, к нему присоединился младший брат Александр, который захотел разделить его жизнь монаха и пустынника. Через четыре года Александра постригли в монахи с именем Антоний.

В 1820 году отец Моисей проездом побывал в Оптиной Пустыни и был представлен Калужскому архипастырю, преосвященному Филарету. Этот знаменитый подвижник, возлюбив монашество всей душой, намеревался устроить при Оптиной скит. Знакомство с отцом Моисеем только утвердило его в этом намерении. После переписки и приглашения преподобный Моисей с братом, преподобным Антонием, и еще двумя монахами прибыли в Оптину и поместились на монастырской пасеке.

В 1822 году отец Моисей был рукоположен в иеромонахи и назначен духовником Оптиной, а через три года – избран настоятелем Оптиной Пустыни.

Тридцать семь лет продолжалось настоятельство преподобного Моисея Оптинского. За эти годы произошел расцвет Оптиной Пустыни, как с внешней, так и с внутренней, духовной стороны. Благодаря преподобному стало зарождаться старчество. В обитель был приглашен старец Лев, а вскоре здесь поселился и преподобный Макарий. Именно в эти годы в Оптину поступил послушником будущий великий светильник Православия – преподобный старец Амвросий.

Незадолго до своей кончины преподобный Моисей сподобился принять великий ангельский образ – пострижение в схиму.

В течение всей жизни преподобный скрывал от всех свои духовные дары, которыми был щедро наделен Господом. Только в последние дни земной жизни открылось тщательно скрываемое им дарование прозорливости.

Однажды больной старец, подозвал к себе келейника и сказал: «Спроси, что это за женщина? Зачем она меня беспокоит?» Келейник, не видя никакой женщины, подумал, что старец ошибся, но потом оказалось, что на крыльце действительно стояла женщина, которая, получив образок для себя, хотела также и для своего сына. Узнав об этом, келейник взял образок, поднес его старцу для благословения. Старец благословил его и промолвил: «Вот теперь я спокоен». Келейник вынес образок дожидавшейся крестьянке.

Другому посетителю преподобный сказал, что в воскресенье надеется быть в церкви, на что тот возразил, что ему по слабости сил никак нельзя служить, преподобный Моисей добавил: «Служить нельзя, но быть можно». Эти слова в точности сбылись – в воскресенье гроб почившего старца был перенесен в церковь.

Скончался преподобный 16/29 июня 1862 г., в десятом часу утра, когда читались слова Евангелия от Мат­фея: «ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» (Мф. 16:27).

Всю жизнь преподобного можно выразить такими словами: он жил сокровенно в Боге среди непрестанных забот, и все свои силы отдавал служению ближним.

Святые мощи преподобного покоятся в Казанском храме рядом с мощами его брата, игумена Антония.

В 1996 году преподобный Моисей Оптинский был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни, а в августе 2000 года – прославлен для общецерковного почитания.

Поучения преподобного Моисея Оптинского

«Мы радовались о мнимом благе, не предусматривая печали, и она пришла, по слову Божию. Теперь в печали не предусматриваем истинной радости, но и она в свое время будет».

***

«Господь просвещает всякого человека, грядущего в мир, и дает мир душам нашим».

***

«Уныние же и печаль бесполезны в деле, требующем мужества».

***

«Если кому когда милование какое-нибудь сделаете, за это помилованы будете».

***

«Если помолишься от сердца о спасении хотя мало, и спасешься».

***

«Если не осудишь согрешающего, и за сие тебе спасение».

***

«Хотя и немощна ты так, как и я, однако не бойся и не унывай, но благодарение приноси Господу Богу о всем. Он занимается спасением души твоей больше, нежели как бы вы думали».

***

«Славить Христа – общий долг всякого христианина и самый вожделеннейший».

***

«Телесное око не терпит и малейшей порошинки в себя принять, так и совесть чем-нибудь замаравши, не можно молитвы коснуться».

***

«Если хотите быть всегда мирными, ни с кем не расставайтесь в неудовольствии, но всячески старайтесь от души простить всех и даже по возможности умиротворить, чтобы разойтись в мирном духе, тогда и сами будете наслаждаться душевным спокойствием».

***

«Разве есть благородная гордость? Ее нет, а есть одна только гордость бесовская».

***

«Должно о всем благодарить Господа, праведно налагающего на нас труды к терпению, которое для нас выгоднее утешения, возвышающего душу».

«Кажется, нет ничего, чего бы лишил Вас Бог; Вы все имели и имеете для тела и для души своей. Для чего Вам не жить покойно?»

Как известный советский поэт-песенник ушёл в Оптину пустынь

Многие люди старшего поколения прекрасно помнят эти песни, которые во времена их юности звучали буквально отовсюду: «Льет ли теплый дождь, падает ли снег…», «Быть может, ты забыла мой номер телефона…», «Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих…», «Желтый дождь стучит по крышам, по аллеям и по листьям…». Простые и трогательные, они выбивались из общей массы патриотических песен. И вдруг автор слов всех этих песен исчезает, уходит в монастырь… Почему?
Родился Онегин Гаджикасимов в Баку в семье аристократов в год 100-летней годовщины со дня гибели А.С. Пушкина, в 1937. Столь необычным именем, Онегин, своего первенца наградила мать, обожавшая русскую литературу.
Онегин прекрасно владел русским языком, как и мать, любил русскую литературу, умел изъясняться образно, поэтично и в 1954 году с легкостью поступил в Литературный институт имени Горького в Москве.
Обаятельный статный красавец-жизнелюб, талантливый и энергичный, он слыл «баловнем судьбы». Мог зарифмовать любую фразу, чем приводил в восторг друзей. Знал толк в вине и, как восточный мужчина, прекрасно готовил. Любил женщин, и они не могли устоять перед его обаянием.
По окончании учебы Онегин работает в музыкальной редакции Всесоюзного радио, готовит выпуски передач об отечественной и зарубежной эстраде. Работает одержимо, а ночью сочиняет стихи. «…По ночам в тиши я пишу стихи…».
60-е – время официальной эстрады, сдержанные манеры, чувства, строгие костюмы.
А с Запада уже несется музыкальная стихия – битломания.
Онегин Гаджикасимов вместе с друзьями-музыкантами ищут новый стиль, новое звучание.
Они, пытающиеся внести в музыку новую струю, даже не представляли тогда, что их попытки станут зарождением поп-музыки в СССР.
Из-под пера Гаджикасимова выходили добрые и искренние стихи о любви, и равных в этом среди поэтов-песенников ему не было.
Вскоре он становится широко известным поэтом, в сотрудничестве с самыми лучшими композиторами — Арно Бабаджаняном, Александром Зацепиным, Давидом Тухмановым, Юрием Антоновым пишет песни, которые исполняют популярные певцы — Валерий Ободзинский, Муслим Магомаев, Олег Ухналев, а также вокально-инструментальные ансамбли – «Веселые ребята», «Синяя птица» и другие.
Без песен Гаджикасимова не обходился ни один концерт, они слышались из окон многих домов. «Эти глаза напротив», «Алёшкина любовь», «Восточная песня», «Дождь и я» и ещё многие-многие другие любимые песни, и все их написал Онегин Гаджикасимов, работал он очень продуктивно…
Пластинки с его песнями выходили огромными тиражами, достигшими к концу 70-х годов почти 16 миллионов. Такого еще никогда не бывало! И, тем не менее, они не залеживались на прилавках, людям приходилось выстаивать за заветной пластинкой долгие очереди.
Его гонорары от огромных тиражей вызывали зависть коллег и настораживали дирекцию, пытающуюся загнать поэта в привычные рамки – «Не выделяйся».
Многих деятелей от культуры возмущали эти его столь любимые в народе “вульгарные песенки-однодневки”.

В 1971 году маститый поэт Лев Ошанин в газете «Советская культура» разразился грозной статьей. В ней партийный песнописец обвинял «горе-поэта» Гаджикасимова в том, что его стихи примитивны, косноязычны и совсем не обогащают людей духовно.
Гостелерадио СССР в те времена возглавлял Лапин, которого за глаза называли «Инквизитор». За время своей работы он фактически выжил с эстрады всю лирическую задушевную музыку, все то, что, по его мнению, не прославляло СССР. Исполнители и авторы были разделены им на приближенных и отвергнутых. Многих тогда перемололи идеологические жернова.

После этой статьи в «черный» список попал и Гаджикасимов. По приказу «инквизитора» его уволили с работы, размагнитили записи, на концертах перестали звучать его песни, а, если и исполнялись, то без упоминания автора слов.
Но его песни продолжали жить.
Кроме того, он переключился на переводы зарубежных песен, которые тогда начинали появляться в эфире. И это у него неплохо получалось. Благодаря его переводам, зарубежные песни подхватила вся страна. И снова успех.
Но постепенно к середине 80-х появилось все нарастающее ощущение, что в его жизни как-то все идет неправильно. Вроде всего добился – славы, признания, благополучия, а что дальше? Да и время было такое, когда все идеалы рушились и сгорали. Многие тогда не выдержали и сломались.
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например – не читать их» (Рэй Бредбери)
Возможно, вспомнив об этом, Онегин достал с полки давно пылившуюся там Библию, книгу, которую так и не прочел.
Осилил Библию он за три дня и три ночи, буквально впитав ее в себя, после чего на несколько дней ослеп. Но эта слепота дала ему толчок к внутреннему духовному прозрению
«Господи, я прихожу к Тебе во имя Иисуса Христа. Ты видишь сердце мое. Оно пленено духом уныния. Я признаюсь Тебе, что согрешил, когда допустил этот нечистый дух в свое сердце. Я не могу, Боже, сам избавиться от него. Очисти меня, Боже. Освяти Духом Своим…».
В одночасье тот «мир искусства», в котором он блистал, стал для него пустым, ненужным и неинтересным. И Онегин оставил этот мир. Ушёл, никому ничего не сказав…
В 1985 году, приняв окончательное решение, уехал из Москвы и в небольшой сельской церквушке крестился и принял православие. Он давно уже любил Россию и считал себя русским, как по душе, так и по культуре.

А спустя три года, окончательно расставшись с мирской жизнью, в Оптиной пустыни постригся в монахи, получив новое имя Силуан. Был ему тогда 51 год.
Он много проповедовал, послушать его люди съезжались с самых разных мест.
Отец Силуан вызывал необыкновенное доверие к себе, и люди к нему тянулись. А он учил их простым истинам — любви и милосердию, укрепляя их в вере.
О своей прошлой жизни старался не вспоминать, считая ее потраченной впустую, и никому о ней не рассказывал.

Монах Силуан
Спустя еще некоторое время отец Силуан стал иеромонахом, и был наречен именем Симон («Услышанный «).

Иеромонах Симон
Оставив по каким-то причинам Оптину пустынь, но оставаясь светлым и одухотворенным, он поселился в подмосковной глуши недалеко от церкви и целые дни проводил в молитвах. Люди, прослышав о нем, потянулись туда, стали приходить за советом…
30 июня 2002 года отец Симон, завершив свой земной путь, ушел из этой жизни.

Страницы:

Преподобномученик монах Викентий (Никольский), сын чиновника финансового ведомства из Петербурга, пришел в Оптину Пустынь в 1913 году. Тихий, скромный, он с юности любил уединенную жизнь. Послушание нес в канцелярии монастыря, затем работал в музее «Оптина Пустынь». С началом гонений о. Викентий переехал в Козельск, в 1930 году был арестован и выслан на пять лет. Из ссылки он писал: «Так все здесь теперь по вкусу… Пустынная страна… в отдалении от железной дороги и парохода и всякой современной цивилизации… И вот о чем я мечтал, Господь своими судьбами как раз-то мне теперь и дал… Слава Богу! Приходиться голодать… и на это никак нельзя мне роптать. Всегда я был чревоугодником». В 1937 году, вернувшись из ссылки тяжело больным туберкулезом, он поселился в Козельске, на Красноармейской ул., д. №31, вместе с 80-летним монахом Феодулом (Слепухиным), которого знал еще по Оптиной, когда тот нес послушание в иконно-книжной лавке. Жили на подаяния: старец выходил на улицу и стоял на углу своего дома с протянутой рукой. Изредка их навещали монахини, чтобы помочь по дому. В августе 1937 года монах Викентий вновь был арестован. На первом допросе отец Викентий не выдержал давления и согласился подписать протокол с признанием в контрреволюционной деятельности. Но впоследствии он сказал: «На политические темы я разговоров никаких никогда не вел. Этим вопросом не интересуюсь, занимаюсь исключительно чтением религиозных книг и хождением в церковь»**. 8 сентября 1937 года его осудили на десять лет, отправили в Локчинский концлагерь в Коми АССР, где 11 декабря того же года отец Викентий скончался. Что стало с о. Феодулом неизвестно.

Не избежали декабрьских репрессий и монахини близлежащих женских монастырей. Они арестовывались по нескольку раз, многие были осуждены на десять лет концлагерей, остальные – высланы. Известно, что 14 декабря были расстреляны монахини Шамординского монастыря: казначея монастыря Елисавета (Соколова), а также Ольга (Сомова), Анна (Самойлова), Анастасия (Прохорова), Анна (Трегубова) и Мария (Углик).

20 декабря был расстрелян преподобномученик иеромонах Гурий (Самойлов). В марте 1937 года после семи лет заключения в концлагере отец Гурий приехал в с. Волово Тульской области, а в ноябре уже вновь был арестован. На следствии отец Гурий держался мужественно и сохранил твердость своих убеждений. Вместе с ним были арестованы и затем осуждены на десять лет лагерей еще 8 мирян, основная вина которых была в том, что они не хотели записываться в колхоз. В 1954 году дело пересматривалось и, как выяснил следователь КГБ: «Все обвиняемые по настоящему делу были арестованы в нарушение советской законности… бывший начальник Воловского РО НКВД и сотрудник того же Р О при допросе свидетелей… сфабриковали их показания…»

Иеродиакон Силуан (Щиголев) 23 декабря 1937 года был осужден на десять лет концлагеря. Сергей Филиппович Щиголев, 25-летний орловский крестьянин, поступил в Оптину Пустынь в 1906 году, нес послушание в саду, затем был просфорником, в 1915 году был пострижен в монашество. После закрытия монастыря уехал к брату на родину. С 1931 года иеродиакон Силуан служил в селе Слободском Измалковского района Орловской области, где 19 октября 1937 года был арестован и обвинен в антисоветской агитации. Отец Силуан на поводу у следствия не шел, перенес двухмесячное следствие, допросы, очную ставку и был осужден на основании ложных свидетельских показаний на десять лет концлагеря со стандартным набором обвинений: «Среди населения проводил к\р агитацию, распространял провокационные слухи о гибели Соввласти, клеветал на Соввласть, призывал население не подписываться на заем обороны СССР, восхвалял врагов народа». Дальнейшая его судьба неизвестна.

За день до Нового года был расстрелян иеромонах Иеремия (Авдулов). Отец Иеремия был пострижен в монашество в Оптиной Пустыни в 1905 году, был певчим на клиросе, а в 1911 году рукоположен во иеродиакона. После начавшихся гонений отец Иеремия уехал на родину в Воронежскую область, где был рукоположен во иеромонаха. В эти годы он служил в селе Николаевское Терновского района Воронежской области, там же был арестован. Иеромонах достойно перенес допросы, никого не оговорив и не признав за собой ложной вины. Следствие было кратким: 12 декабря – арест, а 30 декабря – расстрел.

В 1938 году расстрелов в стране было немногим меньше, но только потому, что «план» почти был выполнен, пятилетка безбожия завершена. Но и этот год не обошел репрессиями насельников Оптиной Пустыни.

8 января 1938 года под Тулой были расстреляны: настоятель Оптиной Пустыни прмч. Исаакий (Бобраков), прмц. Августа (Защук), иеродиакон Вадим (Антонов), послушники Григорий Ларин и Даниил Пятибратов и еще около 20-ти человек священников, монахинь и один мирянин.

Гонения 1937 года застали прмч. архимандрита Исаакия (Бобракова) в г. Белеве. До этого, в 1920-е годы, архимандрит жил в Козельске, на Малой Заречной ул., д. №9, в доме, принадлежавшем Е.Д. Новикову. Вместе с ним проживали: иеромонах Диодор (Хомутов), арестованный в 1927 году; иеромонах Ефросин (Башлаков), арестованный в 1930 году, иеродиакон Питирим (Кудрявцев), арестованный также в 1930 году. Отца Исаакия сопровождал везде его келейник о. Мисаил (Цубаников). «Кланяется тебе о. Мисаил, – писал в 1936 году преподобномученик отцу Павлу (Драчеву), – мы оба живы пока, здоровьем нельзя похвалиться, оба стали слабые, ощущается оскудение во всем необходимом для прожития, ну что ж делать, за все слава Богу». На следствии никто из оптинцев не согласился с предъявленным обвинением в антигосударственной деятельности.

В один день со своими братиями, но осужденный по другому делу, был расстрелян оптинский иеромонах Амвросий (Коханов), также не признавший за собой никакой вины.

Местом погребения расстрелянных считается 162-й км Симферопольского шоссе (Теснинские лагеря), где сохранились рвы, такие же, как и на Бутовском полигоне, но поменьше в размерах. Земля в них со временем проседает, а весной рвы заполняются талой водой. Местные жители в этих местах находили вещи, предположительно принадлежавшие расстрелянным.

Следователи, которые фабриковали дела по обвинению прмч. Исаакия с братией, сами в 1939 году военным трибуналом НКВД Московской области были осуждены на пять лет за то, что «арестовывали людей без всяких оснований, а затем ведя расследование, применяли незаконные методы допроса». Чекисты по видимому не рассчитали своих сил, арестовав жену секретаря РК ВКП(б).

9 января 1938 года в Новосибирской области был расстрелян иеромонах Геронтий (Ермаков). В октябре 1937 года отец Геронтий был осужден на десять лет концлагеря. Прибыв в СибЛаг, он вскоре вновь был арестован, на следствии дал ложные показания о своем участии в контрреволюционной повстанческой организации «ставившей своей целью свержение советской власти путем вооруженного восстания»**. По этому сфальсифицированному уголовному делу вместе с отцом Геронтием был расстрелян 51 человек. В 1955 году сотрудник МВД, ранее работавший уполномоченным НКВД в 3-м отделе СибЛага, на допросе показал: «В тот период времени, арестованных до допросов со следователем, подготавливали в камерах специально подсаженные лица, которые уговаривали дать признательные показания. При вызове на допрос таким образом подготовленные арестованные сразу рассказывали о своей антисоветской деятельности…. Мне одно непонятно, почему руководство, заставляющее делать нарушение УПК, не отвечает за это».

В этот же день тройкой УНКВД по Воронежской области приговорен к расстрелу иеромонах Моисей (Чеботарев). Отец Моисей несколько лет подвизался в Оптиной Пустыни. При настоятеле архимандрите Ксенофонте нес послушание поверенного в делах монастыря. (Его имя упоминается в летописи среди зачинщиков оптинской смуты 1910 года, когда несколько братий при поддежке высокопоставленных покровителей, стали писать доносы на руководство монастыря, обвиняя его в неправильном ведении лесного хозяйства, нарушениях при строительстве, финансовых нарушениях и др. Основным жалобщикам в итоге пришлось покинуть монастырь). Иеромонах Моисей в послереволюционные годы вернулся на родину в Липецкий район. На следствии отец Моисей отказался признавать себя виновным в возводимых на него обвинениях.

На рассвете праздника Крещения Господня 1938 года был расстрелян преподобномученик иеромонах Пафнутий (Костин). До ареста он жил в деревне Сосенка, недалеко от Оптиной Пустыни, где раньше находилась монастырская мельница. Постоянного места служения у него не было, и поэтому он совершал требы по деревням. Затем о. Пафнутий ненадолго уехал на свою родину в село Победное Орловской области, где, по воспоминаниям родственницы, служил тайно и ходил причащать больных. Знакомые посоветовали о. Пафнутию скрыться из села во избежание ареста, тогда он вернулся в деревню Сосенка. Там о. Пафнутий тяжело заболел, но, несмотря на это, был арестован. На допросах иеромонах Пафнутий был тверд в вере, виновным себя не признал.

Иеромонах Варнава (Клыков) был келейником прп. Анатолия Младшего. После закрытия Оптиной он стал насельником Троице-Сергиевой пустыни в п. Стрельне, под Ленинградом, где в конце 1932 года был арестован в первый раз. «Всякую власть почитаю, так как она от Бога, но царская власть все же лучше советской, так как она не преследует духовенство. Если бы сейчас царская власть, то ее бы, безусловно, вышел бы встречать с крестным ходом. Я никогда ничего против советской власти не имел и не говорил», – сказал он следователю. И далее: «Виновным себя не признаю, агитации против советской власти не вел, никакого преступления не совершил, и мне сейчас приходится страдать за веру Христову… Вся моя жизнь прошла в служении Богу, и до конца дней своих я буду молить Его, чтобы простил грехи людей, которые не знают, что творят»*. Второй его арест был последним: расстрелян 26 марта. На следствии отец Варнава не выдержал и дал показания о якобы проводимой им антисоветской деятельности.

ПОСЛЕДУЮЩИЕ ГОНЕНИЯ

После кровавых репрессий 1937-1938 годов смертных приговоров в целом по стране стало меньше, и нам неизвестно о расстрелах кого-либо из оптинской братии в то время. Но отношение государства к Церкви принципиально не изменилось, иными стали лишь методы антирелигиозной борьбы. И во время войны священников по-прежнему арестовывали, заключали в лагеря, ссылали. Советская власть держалась такой политики и в послевоенный период. 26 октября 1948 года была выпущена совместная директива Генеральной Прокуратуры и МГБ СССР № 66/241сс о дополнительных репрессиях против священнослужителей, отбывших наказание по 58-ой статье, возвратившихся в места прежнего проживания и продолжавших активную церковную деятельность.

Иеромонах Макарий (Чиликин) в Оптиной Пустыни был старшим рухольным, после закрытия монастыря – одним из духовников братии. Некоторое время он служил в Успенском соборе, затем в Благовещенском храме г. Козельска. Вместе с ним жили в Козельске его родные сестры, шамординские монахини Смарагда и Венедикта. В 1930 году отец Макарий был арестован и, как записано в обвинительном заключении, «частично признал свою вину». Затем был сослан в Севкрай , каким-то образом пережил аресты 1937–1938 годов и скончался, по данным Синодика, 1 мая 1939 года в 5 часов 10 минут утра в г. Белёве. У Свято–Троицкого храма отмечена его могила.

Архимандрит Амвросий (Соболев). Сын чиновника из г. Болхова Орловской губ., он поступил в скит Оптиной Пустыни в 1898 году в семнадцатилетнем возрасте. Нес разные послушания, в 1911 году пострижен в монашество. В 1920 году монах Амвросий вернулся на родину. В последущие годы он был рукоположен в священный сан. С началом Великой Отечественной Войны отец Авмросий, уже в сане архимандрита оказался в оккупированной немцами г. Верее Московской области, где принял участие в открытии цекрви, ранее закрытой большевиками. После взятия Вереи войсками Красной армии отец Амвросий был арестован и 10 июля 1942 года заключен во внутреннюю тюрьму УНКВД Москвы. Можайским военным трибуналом 20 августа 1942 был приговорен к 10 годам лишения свободы и поражению в правах на три года. В 1943 году прокурор опротестовал данное решение, и Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрев дело и согласившись с прокурором, определила, что обвинение основано на показаниях лишь одного свидетеля, поэтому дело было направлено на новое рассмотрение. Но было уже поздно. Архимандрит Амвросий скончался 18 декабря 1942 года в СибЛаге.

В первой половине 1940-х годов скончался иеромонах Тихон (Лебедев). Он прожил в Оптиной Пустыни почти 30 лет, нес клиросное послушание и чреду богослужений. В 1922 году о. Тихон удалился в уединенное местечко в бывшей Калужской губернии и основал небольшой монастырек, где вместе с ним жили две монахини. Еще три монахини, чтобы не привлекать внимания, жили неподалеку. Посетителями пустыньки были местные священники, приходили помолиться и пообщаться некоторые местные жители. В конце лета 1937 года 13 человек из числа посещавших монастырь были арестованы. 77-летний о. Тихон на следствии подробно рассказал о посетителях, передал содержание их бесед, дал показания об антисоветских высказываниях последнего оптинского настоятеля прмч. Исаакия (Бобракова), признал и себя виновным перед государством. По окончании следствия о.Тихон был освобожден из-под стражи с формулировкой «по старости лет»** и доживал свой век у родственников. Монахини этой общины Евгения Белова, Харита Крицкая, Мария Спиридонова, Ирина Сычева были осуждены на десять лет концлагерей .

Монах Маркиан (Безносиков) в Оптиной Пустыни нес послушание при монастырском пароме. С 1923 года жил в г. Козельске, перебивался случайными заработками и выжил с помощью братства. Во время гонений лишь однажды в 1930 году в Козельске был допрошен как свидетель. Затем он жил в г. Белеве у разных людей, оставил по себе хорошие воспоминания. Отец Маркиан занимался рукоделием – делал деревянные ложки с назидательными надписями, несколько штук сохранились до нашего времени и переданы в монастырь. Скончался 3 декабря 1944 года в возрасте 77 лет.

Иеромонах Даниил (Фомин), оптинский ювелир, последние годы своей жизни жил в г. Сорочинске Оренбургской области, где очень почитался среди местных жителей. В его уголовном деле за 1940 год написано, что в 1929 году он был сослан на пять лет в Архангельск, этого уголовного дела найти не удалось. После ссылки он приехал в Калугу и пел в хоре Николо-Казинского храма, где вновь был арестован в феврале 1940 года. На следствии держался твердо и не признавал предъявленные обвинения даже во время очных ставок со одним калужским священником, который согласился лжесвидетельствовать против отца Даниила. «Виновным себя не признаю, но против советской власти говорил», – отвечал он на допросе . Но после окончания следствия иеромонах написал из тюремной камеры записку с раскаянием в своей антигосударственной деятельности (по-видимому, для смягчения приговора). Он был сослан на восемь лет с последующим поражением в правах на 5 лет . Скончался оптинский монах в Оренбургской области 25 июля 1953 года. Среди провожавших его в последний путь был иерей Иоанн Снычев, будущий митрополит .

Прп. исп. Рафаил (Шейченко) поступил в Оптину Пустынь в мае 1918 года и прожил в ней примерно до 1924 года, нес послушание певчего и ветеринара. Принудительные работы на лесозаготовках предшествовали аресту 1930 года. Как одного из «руководителей контрреволюционной группировки» его осудили на десять лет концлагеря. Исповедник содержался в ВишерЛаге на Урале, затем в Дмитрове под Москвой.

В конце 1936 года, находясь в заключении, за «антисоветскую агитацию среди заключенных» арестован второй раз. Лагерные власти характеризовали отца Рафаила как очень скрытного человека, так на вопрос одного из начальников: «Кто у Вас был на свидании?», отец Рафаил отвечал, что была его сестра, фамилию которой забыл. На следствии архидиакон держался твердо, тогда он получил дополнительно пять лет лагерей с последующим поражением в правах на шесть лет. Теперь его отправили «в отдаленные северные лагеря» – вначале в Кемь, затем в Усольлаг.

Вернувшись из лагерей, отец Рафаил вновь стал служить с 1943 года в Козельске, где после рукоположения в сан иеромонаха был назначен настоятелем Благовещенского храма. Через семь лет его арестовали в третий раз. Одна свидетельница рассказала на следствии, что отец Рафаил давал ей почитать книгу свт. Василия Великого со словами: «Василий Великий был умнее чем » Другая свидетельница показала, что отец Рафаил с амвона «призывал верующих каяться в своих грехах, благодаря которым они едят «тошнотики»» .

«Высказывал клеветнические измышления о материальном благосостоянии трудящихся, дискредитировал руководителей ВКП(б), возводил клевету на политику ВКП(б) и советского правительства по отношению к духовенству»,– так было сформулировано обвинительное заключение, а приговор – опять десять лет концлагеря. Отец Рафаил вновь заключенный, но теперь уже в Кировской области. «Слава Богу за все»,– писал батюшка из заключения,– «без этой скорби моя жизнь была бы не полна»*.

Через семь лет, освобожденный досрочно из-за полученной инвалидности, батюшка вернулся в Козельск, где скончался 19 июня 1957 года, не прожив и двух лет на свободе. 22 июня 2005 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия мощи отца Рафаила были перенесены на братское кладбище Оптиной Пустыни, а в 2006 году он был причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских.

Иеромонах Иероним (Федотов) в Оптиной Пустыни подвизался с 1905 года, нес послушание в булочной. В 1922 году отец Иероним покинул родную обитель и скитался по разным приходам. Весной 1930 года он нашел место священника в церкви села Борщевка Ферзиковского района Тульской области. Службы, которые проводил оптинский иеромонах, длились с семи часов утра до двух часов дня. Своим истовым служением он стал известен на всю округу, так что люди стали приезжать к нему в храм из разных мест.

Однажды к батюшке приехала больная женщина по имени Акилина, которая двадцать лет страдала припадками такой силы, что, глядя на нее, народ в церкви плакал. После отчиток отца Иеронима и Св. Причащения Акилина исцелилась. Это привело в раздражение местные власти, и они решили немедленно арестовать священника, но отец Иероним, по-видимому, узнав об этом намерении, скрылся. В Калуге он недолго служил священником в Спасо-Преображенском храме **, затем в Николо-Казинском храме, а в апреле 1931 года его все-таки арестовали за то, что «организовал вокруг себя группу церковников… разжигал религиозный фанатизм верующих через исцеление бесноватых» ***. За исцеление больной батюшка получил пять лет лагерей.

После освобождения, в 1934 году, отец Иероним вернулся в Калугу и устроился петь в церковном хоре, в апреле 1938 года вновь был арестован. Имея очень слабое зрение, не сумев прочитать составленный следователем текст допроса, о. Иероним поставил свою подпись под первым протоколом, содержащим признание в антисоветской агитации, но впоследствии отказался от этих показаний и больше не подписал ни один документ. В тюрьме иеромонах Иероним провел почти два года, и все это время работники НКВД собирали необходимые материалы для обвинительного заключения, но отец Иероним не считал себя виноватым перед государством, не соглашался со следователем и ничего не подписывал. Тогда были найдены нужные свидетели, доказавшие «вину» иеромонаха. Один калужский священник рассказал следствию: «Мне лично известно, что Федотов был настроен антисоветски. Проживая в Калуге, он группировал вокруг себя монашеские элементы… он высказал: «Советская власть очень жестоко относится к людям, арестовывает безвинных… проявляет насилие над народом, закрывает церкви, лишает народ духовенства»» *. Только в мае 1940 года был вынесен приговор 63-летнему отцу Иерониму – пять лет ссылки в Коми АССР .

Вернувшись из ссылки, отец Иероним с 1944 года служил на малопосещаемом приходе в храме Феодоровской иконы Божией Матери в с. Лукьянове Малоярославского района, в 1956 году вышел за штат по состоянию здоровья. Скончался исповедник 19 марта 1959 года в Лукьянове, там же и похоронен. Храм закрыли в 1960 году.

Страницы:

УФСБ по Калужской обл., П-9634, л.28.

** УФСБ по Калужской обл., П-9634, л.53 об.

УФСБ по Тульской обл., П-14605, л.275.

Архив Оптиной Пустыни.

УФСБ по Тульской обл., П-9953, л.264

** УФСБ по Кемеровской обл., П-5761, л.288.

Уголовно-процессуальный кодекс.

УФСБ по Кемеровской области, д.П-5761, л.108.

* АУФСБ СПб и ЛО , П-81142, л. 359.

** УФСБ по Калужской обл., П-12172, С.287.

УФСБ по Калужской обл., П-15354, т.2, л.30.

УФСБ по Калужской обл., П-13573, «Справка по материалам архивно-следственного дела № 4147 и дела № 277949 на Шейченко Р.И.», л. 21.

УФСБ по Калужской обл., П-13573, л.97.

Там же.

* АОП. Фонд новомучеников и исповедников.

** «Спас-за-верхом», теперь – подворье Пафнутьев-Боровского монастыря.

*** УФСБ по Калужской обл., П-7223, л.38.

* УФСБ по Калужской обл., П-4986, лл.27, 27об.

УФСБ по Калужской обл., П-9634

УФСБ по Калужской обл., П-6383

УФСБ по Тульской обл., П-14605

УФСБ по Липецкой обл., д. П-15624

УФСБ по Воронежской обл., П-25038

УФСБ по Тульской обл., П-9953

УФСБ по Тульской обл., П-16245

УФСБ по Кемеровской обл., П-5761

Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2210, Оп.1, Д.21977

УФСБ по Калужской обл., П-13238

АУФСБ СПб и ЛО. П-76625

Иг. Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия.– ООО «Издательский дом «Булат»». – т.3, с.26

УФСБ по калужской обл. Архивная справка в отношении иеромонаха Рафаила – Шейченко Родиона Ивановича от 12 октября 2004 года №76/Ш-773 заместителя начальника Управления Б.М. Хашегульгова.

УФСБ по Калужской обл., П-13910

ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-11405

УФСБ по Калужской обл., П-12172

УФСБ по Калужской обл., П-15354

Прот. Н. Стремский. Мученики и исповедники Оренбургской епархии ХХ века. – Оренбургское книжное издательство. – 2000. – С.229-262

УФСБ по Калужской обл., П-13910, П-20663, П-13573

УФСБ по Калужской обл., П-5128, П-7223, П-4986

ГАКО, ф. Р-3501, Оп.1, ед.хр.2, лл. 3об., 4, 20 об, 21; ед.хр.12, лл. 9, 15, ед.хр.7, лл. 1, 1 об., 32