Старцы нашего времени живущие сейчас 2020 – стоит ли верить их рекомендациям, могут ли они помочь в сложной жизненной ситуации?

Два самых главных старца России, которых считают наиболее прозорливыми и сильными молитвенниками (вплоть до якобы исцеления от СПИДа) по «странному стечению обстоятельств» (а может по промыслу Божию?) агитируют за Путлера в пользу антиукраинской и антиамериканской политики. Кому интересно, тот может найти в Интернете интервью отца Власия и изречения старца Илии. Ну а архимандрит Ефрем, тому вообще пора икону Вовы писать в полный рост.

Конечно, взгляды у всех разные, но Путин ведь давеча и крестился неправильно, и жену бросил, и вообще он личность – крайне спорная, а его партия «Единая Россия» не единожды обличалась в казнокрадстве. Христу ведь все равно, какой человек партии, и в какой стране он родился. Стало быть, ошибаются эти старцы, коль поддерживают президента. А раз ошибаются так глобально, то и в мелочах им верить нельзя.

Юмора прибавляет то, что другой афонский старец иеросхимонах Афанасий предал Путина анафеме.

Список действующих старцев на 2020 год:

Имя и звание	Место
Отец Наум	Сергиев Посад, Троице-Сергиева лавра
Отец Кирилл Павлов
Архимандрит Герман
Отец Власий	Боровский монастырь, Калужская область
Отец Илий	Оптина Пустынь
Отец Паисий	Дмитровская область, село Очево
Архимандрит Петр	Нижегородская область, село Лукино, Покровский монастырь
Архимандрит Амвросий	Город Иваново, Введенский монастырь
Протоиерей Валериан	Село Акулово, Одинцовский район
Архимандрит Дионисий	Храм св. Николая Мирликийского, Покровское, Москва
Отец Иероним	Успенский монастырь, Чувашия
Отец Илларион	Мордовия, Ключевская пустынь
Схиархимандрит Иоанн	Саранс, Иоанновский монастырь
Отец Николай	Покрово-Эннатский монастырь, Башкирия
Отец Адриан	Псково-Печерский монастырь

Возможно, кто-то из современных старцев действительно помог людям. Все люди грешные, может и монах в прелести пребывать, да вот поможет через него Господь человеку. Другое дело, что наш наивный народ отстаивать многодневные очереди за советом…который не факт, что пойдет его душе на пользу.

Человеку Богом дана свобода. Не в том плане, конечно, что пьянствовать и грешить, а в том, что ряд вопросов должен решать сам человек. Вот, к примеру, какой резон спрашивать у старца про работу? Или про интимные отношения с мужем? Неужели люди настолько тупые, что сами не могут решить, что им может навредить, а что нет?

Совет старца – дело беспроигрышное. Человек, последовав совету, ведь не может прокрутить время назад, и прожить жизнь по второму или третьему варианту. И вокруг совершенно обычных пожилых монахов и батюшек создается целый культ личности. А они склонны ошибаться.

Вот Вася из Москвы, программист. Денег полно, приезжает, спрашивает – уехать ему в деревню заняться фермерством, или остаться в городе. Старец говорит, езжай в деревню. Едет Вася в деревню, сил у него не хватает, через 5 лет вконец разоренный бросает это дело. Программирование забыто, 5 лет потрачены зря. Он, конечно, воспринимает это как промысел Божий, как испытание, и благодарит старца за то, что помог ему понять свою гордыню и самонадеянность.

Другой вариант – Васю ехать в деревню не благословили, остался он в Москве. Зарабатывает все больше, купил дорогую машину, влюбился в другую, едва не развелся. И снова спасибо старцу за то, что открыл слабость, подверженность искушениям, сильную похоть.

«У БОГА Я…»

СТЕЗЯ

В память о прозорливой старице Александре

Маленький крестик

В 2009 году, в праздник Сретенья Господня, отошла ко Господу 104-летняя кирилловская старица Александра Михеева. В чём секрет такого долголетия? Только в Боге. Всю свою многотрудную и долгую жизнь она прожила с Богом, для Бога и для людей.

О кирилловской старице Александре Михеевой я впервые услышала от знакомого священника – игумена Арсения (Шастеля), который считает себя её духовным чадом.

– Матушка непростая, прозорливая, хоть и скрывает это от людей. И молитвенница сильная. Обязательно сходи к ней, познакомься, я тебя благословлю, – напутствовал он меня в очередной приезд в Кириллов.

Свой визит к матушке я сознательно откладывала, пытаясь бороться с помыслами. В то время, в конце 90-х годов, ещё был жив и доступен старец Николай (Гурьянов). К нему по благословению своего духовника архимандрита Гермогена мы и обращались в затруднительных ситуациях. Но Псков от Белозерья – за тридевять земель. А матушка совсем рядом, в Кириллове. Но, как говорится в Святом Евангелии, «нет пророка в своём отечестве». Да и возраст у матушки почтенный – за девяносто лет. Она на пороге Вечности, стоит ли её беспокоить и отвлекать от молитвы?

Пока я так размышляла, нагрянуло искушение. Лукавый, помню, напал с такой яростью, что хотелось немедленно бежать подальше от кирилловских святынь. К тому же заболел наш батюшка, отец Гермоген. Посоветоваться было не с кем. И тогда я пошла, помолившись, по указанному адресу – на улицу Гагарина. Помню, был праздник Преображения Господня. Шла я к матушке после Божественной литургии в Кирилло-Белозерском монастыре, причастившись Святых Христовых Тайн. Каково же было моё удивление, когда увидела открытую калитку и далее – распахнутую входную дверь. Здесь явно кого-то ждали. Ну не меня же?! О своём приходе я не предупреждала.

– А, Кирилла! Проходи, проходи, матушка тебя давно ждёт, а сегодня – особенно, – радушно обратилась ко мне келейница старицы Валентина.

Матушка, похожая на девочку-подростка, лежала на кровати под тёплым одеялом, несмотря на жаркий день. В руках у неё был маленький металлический крестик, с которым она никогда не расставалась. На голове – белый простой платочек. Лицо бледное. Смотрела ласково, но пронзительно, словно видя тебя насквозь. Хотя меня предупредили, что она почти слепая на оба глаза.

Я покрестилась на образа и подошла к матушке: «Благословите!»

– Бог тебя благословит, Кириллушка, – она благословила меня крестиком и дала к нему приложиться. – Вот ты и пришла всё-таки. Слава Богу! А враг-то рода человеческого как мешал этому! Присаживайся. Но сначала чайку попей, а говорить после будем.

Говорила в основном матушка, ни о чём меня не спрашивала, словно знала все мои духовные проблемы. Незаметно пролетели четыре часа. На прощание она прижала к себе мою голову, погладила своей маленькой ручкой и сказала: «Терпи ради Господа, всё управится. Я молюсь за тебя. И ты молись».

Я не шла, а буквально летела на невидимых крыльях домой. Томящие душу сомнения рассеялись. Было спокойно, мирно и радостно от благодатного общения со старицей.

Больше мы не виделись с ней в земной жизни.

Две сестры

Старица Александра почитала своих родителей с детства. По свидетельству односельчан, были они людьми благочестивыми. Отца звали Иваном. Он ходил по обету пешком в Иерусалим – туда и обратно полтора года. Шёл, как потом он рассказывал дома, неспешно, с молитвой, подрабатывая по тернистой дороге на кусок хлеба и на обутку, которая быстро снашивалась. Жена его Евдокия слёзно молилась за мужа, чтобы его обет был исполнен и вернуться бы ему живым и здоровым.

Вернулся Иван Михеев домой и благодарил Бога. Но вскоре отошёл в Иерусалим Горний. Так, видно, было угодно Господу.

Александре, младшей в семье, шёл тогда третий годик. Сестра Ульяна была на четыре года старше. Росли в семье ещё два брата.

Жили Михеевы бедно, особенно после смерти отца. Но в колхоз не вступали. Советскую власть считали антихристовой. Евдокия Михеева усердно молилась Царице Небесной, просила помочь ей поднять на ноги детей и воспитать их в вере и благочестии. Молитвы бедной вдовы были услышаны. Матерь Божия не оставляла Евдокию со чадами без Своей помощи. Однажды, рассказывала матушка Александра своим духовным чадам, Евдокия была в отчаянии, оттого что в доме не осталось куска хлеба и дети голодали. Она горько плакала, молилась и просила Царицу Небесную помочь детям, и Та явилась ей во сне и утешила бедную вдову. Утром кто-то из благочестивых односельчан принёс им еду.

Поскольку Михеевы не вступали в колхоз, у них отобрали землю и отказали в дровах. Как раз в это время заболела мать. Пришлось 12-летней Шуре идти в лес и рубить пеньки. Они оказались огромными – не каждый мужчина с такими совладает. Девочка всё же стала их рубить и надсадилась. Но болеть ей было некогда, пришлось ещё и со скотиной обряжаться. В деревне работы всегда много.

Сестру Ульяну мать берегла и баловала. Она рассчитывала, что старшая дочь будет её дохаживать в старости, но никак не Шура. Всё лучшее с детства отдавалось Ульяне. Заработает Шура в няньках кусок полотна на платье, но обновку шьют не ей, а сестре. Шура старалась не обижаться на мать, которую любила и жалела.

Иногда в их доме останавливались на ночлег Божии люди – странники. Они почему-то всегда выделяли и привечали Шуру, не раз говорили Евдокии, что девочка у неё Божия, не от мира сего, молитвенницей будет. Вымолит не только род Михеевых, но и много других душ спасёт. «И жить будет долго», – поведал как-то один странник матери.

Евдокия поначалу этому не верила. Что с её Шурки-то взять? Убогая – и только. То ли дело Ульяна – любо-дорого посмотреть. И Божии люди могут ошибаться.

Шура подрастала. Она всё чаще по примеру матери стала обращаться к Богу, просить Небесной помощи. Её чистая молитва не раз была услышана. Откуда-то появлялись силы выполнять тяжёлую работу. Находились добрые люди, проявлявшие участие к девочке. Мать стала замечать, что её младшая дочь и впрямь не от мира сего. Как-то корова у соседей потерялась. Отбилась от стада и ушла в лес. Соседка заплакала: «Кормилица пропала!» Пришла к Михеевым, прося помочь вместе поискать животину.

– Вернётся ваша корова, не переживайте, – ответила соседке Шура, тогда ещё девочка-подросток.

Соседка не поверила. Вышла от Михеевых – а навстречу ей бредёт виноватая корова.

Молва об этом случае быстро разнеслась по деревне. С тех пор если пропадали животные (а случалось, что пропадали и люди) – бежали за помощью к Шуре. Иногда ей сразу открывалось, где пропажа, иногда приходилось долго молиться. На молитву оставалось время по ночам: днём она нянчила чужих детей. В няньки, за кусок хлеба, мать отдала Шуру в пятилетнем возрасте – надо было зарабатывать на жизнь. И целых 30 лет она присматривала за чужими детьми.

Дома Шура во всём помогала матери, с которой вдвоём и жили. Братья погибли на фронте в Великую Отечественную. Сестра Ульяна ещё до войны вышла замуж, но её муж тоже погиб на войне. Жила она отдельно.

– Шурка, а тебя Бог любит, – не раз говорила ей мать. – Он тебя не оставит, я спокойна. Только Ульяну не бросай – мой тебе наказ и благословение. Безумная она у нас.

Евдокия заболела, слегла и уже не смогла подняться. Александра терпеливо ухаживала за матерью.

– Перед кончиной мама засыпала на три дня, – рассказывала старица Александра своим духовным чадам, – а когда проснулась, поведала, что побывала на «том свете», где всем уже заранее приготовлены места.

– Тебе-то, Шурка, хорошее место приготовлено, светлое, своими глазами видела, – сказала Евдокия дочери, – а вот Ульке нашей – не больно-то хорошее. Ты не бросай её, молись.

Она попросила у дочери прощения, благословила и мирно отошла ко Господу.

Материнское благословение Александра выполнила: доходила и старшую, психически больную, сестру Ульяну до её кончины в 1986 году.

Нянечка

Крестили Александру младенцем в селе Петровском Кирилловского района, в Петропавловской церкви.

Что почувствовал или увидел свершавший таинство крещения священник, осталось тайной, только о. Пётр почему-то всегда впоследствии выделял эту девочку, Шуру Михееву, среди других приводимых в церковь детей. Об этом говорила ей, уже повзрослевшей, мать.

Однажды во время праздничного богослужения в храм забежала большая чёрная собака. Богомольцев – полный храм. Шура, тогда ещё ребёнок, отроковица, не испугалась, подошла к собаке и вывела её из храма. Она помнит, как батюшка после богослужения, за которым она причастилась Святых Христовых Тайн, велел Евдокии с детьми задержаться. Взял Шуру за руку, поставил напротив Царских врат и стал молиться. К голове девочки он прикладывал тяжёлое, в серебряном окладе Святое Евангелие. Батюшка жалел и любил эту девочку. Не раз присылал в Малышкино для Шуры гостинцы.

Матушка Александра всю жизнь за него молилась. Когда наступило богоборческое время, отца Петра репрессировали и отправили в ссылку. По возвращении он хотел вернуться в любимое им Петровское. Батюшкина дочь спрашивала через знакомых у Александры, как ему поступить. Есть ли воля Божия возвращаться? Матушка не посоветовала, предчувствуя, какие лютые гонения ждут священников и монашествующих в Белозерье. «Дальнейшая судьба отца Петра была неизвестна, но матушка Александра ещё долго молилась за него как за живого, – вспоминала её келейница Валентина, – ей было открыто, что батюшка живой».

В школу, а тогда была церковно-приходская, Шура Михеева ходила всего полтора года. Она была смышлёной, во втором классе решала задачки для старшеклассников. Но учиться ей было недосуг: девочка уже была в няньках.

Матушка вспоминала в старости, что она с семи лет не вкушала мяса (которое и бывало-то на столе только по большим церковным праздникам). Она слышала в церкви, что святые люди строго постятся. Вот и решила следовать этому благочестивому примеру. В няньках она ела в основном сухие хлебные корки, отказывалась садиться за общий с хозяевами стол.

– В девять лет я почувствовала себя великой грешницей, – рассказывала старица своим духовным чадам, – и решила, что меня за грехи должны съесть комары.

Когда все в доме легли спать, девочка разделась и тайком вышла на улицу. Дело было в начале лета, когда тьма комаров. Она долго и мужественно стояла на улице, и комары её тогда действительно сильно искусали. Но самое удивительное было в другом – домой она вернулась в красивом голубом платье.

– Откуда у тебя такое платье? – пристала к ней утром сестра Ульяна.

Девочка молчала, никому, даже матери, не выдала своей тайны.

– Меня тогда Матерь Божия одела, – рассказывала она много лет спустя. – Это платье я очень любила и берегла. Надевала его только по праздникам, прятала от сестры. Однажды Ульяна всё-таки нашла его и из зависти порезала на куски.

Александра, особо отмеченная Богом, по мнению односельчан, была убогой, то есть инвалидом. Она сильно хромала: одна ножка была значительно короче другой. В пять лет Шура стала подниматься по лестнице на задний двор, откуда спускали сено. И вдруг девочке показалось, что на неё движется гроб. Такое было бесовское наваждение. Она тогда сильно испугалась и стала пятиться назад. Нога попала в щель, застряла между досками и сильно повредилась. Один из братьев услышал крик и вытащил оттуда испуганную Шуру. Чем только не лечили больную ножку девочки: и крапивой мать сильно стегала, и другими народными средствами пыталась выправить, но ей так ничего и не помогло. Видимо, так было угодно Богу, Который отметил Свою избранницу не только хромотой, но и духовными дарами.

В послевоенное голодное время в колхозе околела лошадь. Районное начальство обвинило председателя колхоза: дескать, не углядел, надсадил животину. Ему приказали откупить лошадь. В противном случае грозились посадить за решётку. А лошадь тогда стоила баснословных денег. Взять их было негде. Председатель колхоза чуть умом не тронулся от переживания. Семья у него была большая. Жена потерпевшего пришла к Александре за советом. А она говорит: «Твой муж не виноват, пусть лошади сделают вскрытие». Посмеялись тогда над этими словами, но вскрытие всё же сделали. Оказалось, что у лошади почти все органы были поражены метастазами, нежилец она была. Председателя тогда оставили в покое и с должности не сняли. Он благодарил Александру и заверил, что в долгу не останется.

Старица с паломницами из Белозерска

Шло время. К Александре уже после смерти матери стали ходить и ездить люди со своими бедами. Она иногда пряталась от народа, но в помощи старалась никому не отказывать, точнее, просила помощи у Бога, и Он не оставлял Свою верную рабу. Кто-то донёс на неё властям. Однажды приехала из райцентра милиция – забирать «врага» советской власти Александру Михееву. Вот тогда-то и вернул свой «долг» Александре председатель колхоза. Он смело возразил приехавшим милиционерам, что никакой она не враг, собрал сельский сход, на котором сельчане единогласно отстояли свою молитвенницу.

По гостям матушка Александра не ходила: некогда было. Да и не любила. Выдавалось свободное времечко – молилась. Она любила читать Святое Евангелие, акафисты Пресвятой Троице, Спасителю, Царице Небесной, Святителю Николаю, которого она особо почитала и который не раз её выручал. Иногда она молилась вместе со своей духовной сестрой Александрой Чекмарёвой, местным пастухом. Та была моложе Александры Михеевой на несколько лет и всей душой стремилась к монашеской жизни. Однажды уехала в Пюхтицкий монастырь. Вернулась и сказала подруге, что уезжает навсегда: там теперь её дом. «Матушка игумения благословила приезжать навсегда. Воля Божия такая».

Пока Александра Михеева была в силе, она несколько раз бывала в Пюхтицком Свято-Успенском женском монастыре в Эстонии, проходила там разные послушания. И её игумения приглашала оставаться.

Но в Пюхтице Александра Михеева так и не осталась. Да и паспорта у неё не было, а получать его не собиралась. Прожила матушка Александра без паспорта 100 лет. Когда местные кирилловские власти узнали, что есть в городе такая долгожительница, то разыскали её и поставили условие: если не возьмёт паспорт, отправят в инвалидный дом. Пришлось подчиниться и взять паспорт.

«И всё исполню»

Рассказывает келейница Валентина, которая 21 год самоотверженно ухаживала за старицей:

– Александрушку я забрала к себе в 1988 году, когда её уже нельзя было оставлять одну. До этого она жила с сестрой Ульяной, умершей в 1986 году. Она выполнила материнское благословение – доходила Ульяну, которая в последние годы совсем лишилась рассудка.

Два года после кончины сестры Александра жила одна в своей деревне. Она стала слепнуть. За ней ухаживали, когда было время, добрые люди – соседки. Дрова, воду носили, печки топили. Однажды Александра сама взялась печь топить – и чуть дом не сожгла.

Знакомы мы были давно, я пятнадцать лет ездила в Малышкино. Мы с ней не только однофамилицы – обе Михеевы, – но и дальние родственницы. Я много раз бывала у неё в доме, спрашивала совета, святых молитв. Её слово всегда было верным, потому что – от Бога.

Я звала Александру в Кириллов сразу после смерти сестры, но она не соглашалась, жалела меня из-за мамы. Мою маму парализовало после инсульта, по дому она с трудом, но передвигалась. Александра посчитала, что у меня не хватит сил ухаживать за двумя больными, и каждый раз говорила мне, отказываясь ехать в Кириллов: «Тебе будет очень тяжело. Пока не поеду».

Тогда я пошла, можно сказать, на хитрость: написала письмо в Пюхтицу матушке Евфросинии (с её мнением Александра всегда считалась). А сама стала молиться Царице Небесной, чтобы всё разрешилось по воле Божией. Пришёл оттуда ответ. «Воля Божия, надо ехать», – только и сказала Александрушка. Стали мы жить втроём. Александра много молилась. Хотя ей шёл девятый десяток, она была ещё в силах, пыталась помогать мне по хозяйству.

Через шесть лет моей мамы Евдокии не стало. Маму я очень любила и, не будь рядом Александры, наверно, сильно бы горевала без неё. Перед кончиной мама уже не вставала, у неё отнялась речь. А в день кончины опять заговорила и даже прочитала вслух «Богородице Дево, радуйся…». Александра знала, что в этот день мама отойдёт ко Господу. Я к соседке побежала, а она – за мной: «Иди срочно к матери, пусть она тебя благословит. Дорого последнее слово». У меня, помню, руки дрожали, когда я передавала маме икону Божией Матери для благословения. Мама благословила меня этой иконой, перекрестила. Александра велела молиться Спасителю и Царице Небесной. Мы стали с ней акафисты читать, а мама в это время тихо и мирно – по-христиански – отошла ко Господу.

Вскоре после смерти мамы слегла и Александра. После инсульта её парализовало. Но я – слава Богу! – справлялась. Знала, как ухаживать за такими больными. Правда, матушка – особенный человек. Не случайно ей являлась Сама Царица Небесная – был голос от иконы Божией Матери Казанской, тихий и сладкозвучный, как рассказывала Александра: «Молись, проси, и всё исполню». Александра молилась, просила – и всё исполнялось.

Все эти годы к Александре отовсюду приходили люди – за советом, молитвами. Из Дивеева батюшки не раз бывали. Говорили, что нам повезло: такой она светильник духовный всем. Бывал у нас протоиерей Георгий Иванов, ныне почивший, настоятель Андреевского храма из Вологды, просил матушку молиться за него.

Не сказать что к нам ходили толпами. Приходили те, кому было необходимо, кого посылал Господь. Отец Арсений, игумен, к примеру, 21 год к Александре ездил. Она его любила за доброе сердце, жалела и считала своим близким духовным чадом, молилась за него. Отец Арсений много раз причащал и соборовал матушку, он же и отпевал её. Столько же лет окормлялась у матушки Валентина Корнилова из Кириллова (она-то и познакомила отца Арсения с Александрой).

В последние годы матушка стала слабеть и уже не бралась, как раньше, молиться за всех подряд. Говорила, что силы уже не те, а грехи у людей тяжкие. Но в советах о спасении души никому не отказывала. Люди потом приходили и благодарили. Она много страдала за своих духовных чад, за тех, кого вымаливала. Бесы мстили ей. Как-то я отлучилась из дома по делам. Прихожу, а кровать пустая, нет моей Александры. Слышу стон под кроватью. Так и ахнула: «Как ты там оказалась? Да ещё у самой заборки!» – «Бесы загнали меня туда. Голоса слышала, говорили, что ещё не то со мной сделают: души людские у них отнимаю».

Умирала Александра тяжело – за грехи людские: из-за тех, кого вымаливала, страдала. От врачебной помощи отказалась. Она всю жизнь к врачам не обращалась – только к Богу. Он её всегда исцелял, и других по её молитвам. Когда Александре было уже за девяносто, ей пришлось проходить медкомиссию, чтобы получить первую группу инвалидности. Тогда она и познакомилась с врачами.

Она терпела до конца, с Божией помощью, и для меня просила у Бога терпения.

Испытание

Рассказывает раба Божия Ольга из Кириллова:

– О старице Александре я узнала от знакомых верующих, когда готовилась идти в длительный крестный ход. Я решилась сходить к матушке за благословением и попросить её святых молитв. Было это более десяти лет назад. Помню, что в дом пустили не сразу. Валентина, келейница матушки, оберегала её от лишних и назойливых посетителей. И правильно делала: матушка лежала парализованная, её надо было беречь.

Старица благословила меня крестиком и сказала, что мне будет очень тяжело, но я должна выдержать, она помолится – Бог поможет. И действительно, мне было очень тяжело идти по изнуряющей жаре. Казалось, что не дойду, упаду. Но по молитвам матушки Александры я дотерпела до конца, не сошла с крестного хода.

Когда вернулась домой, пришла поблагодарить матушку. Только успела поздороваться, а она говорит: «Ольга, а я ведь с тобой весь ход прошла, ты разве не чувствовала?» – и с таким сочувствием и любовью на меня смотрела, что я была потрясена. Это была сама любовь Христова. Поблагодарила матушку, едва сдерживая слёзы.

Мне показалось, что им с Валентиной, которая тогда прибаливала, нужна помощь по хозяйству. К ним в дом приходило много верующих людей – за советом, за молитвами. А помочь по хозяйству не догадывались, а может, просто стеснялись предложить свои услуги. Вот я и решила, что буду им помогать, чем смогу. Буду делать, что благословят.

Прихожу через несколько дней к домику матушки. Стучусь, а мне не открывают. Ещё раз пришла – опять не открывают. Только на третий раз меня впустили в дом.

– Не обижайся, Ольга, – говорит мне келейница старицы Валентина, – мы с матушкой проверяли тебя, годишься ли ты к нам на послушание. Александра сказала, что ты помогать нам хочешь. А знаешь, сколько терпения и смирения надо иметь возле старицы?! Бесы нам давно войну объявили. Ты выдержишь?

Растерялась я тогда, честно говоря. Матушка мои мысли прочитала: я никому не говорила, что помогать им собираюсь.

– Если Богу угодно, чтобы я вам помогала, выдержу с Его помощью, буду стараться, – говорю Валентине.

Старица Александра

Так я стала матушкиной послушницей. Приходила к ним после работы, в выходные дни: носила воду и дрова, огород копала – словом, делала, что благословят. Иногда я просила помочь своего сына Виктора. Он приходил и делал тяжёлую мужскую работу. Матушка его сразу полюбила и очень жалела, прозревая духом его судьбу. Мы с матушкой Александрой часто пели церковные песнопения: и постовые, и пасхальные. Она очень Пасху любила. «Христос воскресе!» – кричала звонко. У неё в 90 лет был очень красивый голос и просто феноменальная память. Матушка знала наизусть церковную службу и много песнопений. Случалось, что меня поправляла, хотя я на клиросе пою почти двадцать лет. Она всегда просила читать и петь громко. Любила, чтобы Бога славили во все уста.

Она очень не любила современную технику – к примеру, те же сотовые телефоны, просила не приходить с ними в их дом. Зная это, я прятала свой «сотик» в пустующей собачьей будке возле их дома. Как-то они с Валентиной посмеялись надо мной.

– Ольга, ты друга-то где оставила? – спросила Валентина. – Александра мне с полчаса назад сказала, что ты к нам с другом идёшь.

«Другом» они называли мой сотовый телефон.

В последние годы наша старица совсем ослепла, но людей видела и чувствовала лучше нас, зрячих, никогда не ошибалась. Она знала, с каким сердцем человек к ней идёт.

Были у неё родные по духу сомолитвенники. Блаженная Любушка из Сусанино, за которую наша матушка молилась и о которой постоянно справлялась, архимандрит Кирилл (Павлов) из Троице-Сергиевой лавры. Матушка его очень жалела и просила своих чад всюду молиться за него.

Она любила людей, любила всё живое: птичек, кошек, собак. Очень любила слушать, как поют петухи. А больше всего на свете она любила Бога. И нам, своим духовным чадам, наказывала любить прежде всего Бога, а не мир.

Благодарю Бога за то, что Он послал мне такую наставницу – молитвенницу и утешительницу.

* * *

Похороны и прощание с матушкой были тихими и благостными. Отпевали её два священника – кирилловский протоиерей Алексей Фомичёв и игумен Арсений (Шесталь), приехавший на похороны своей духовной наставницы из Архангельской епархии. По завещанию матушки похоронили её у старинного Покровского храма близ Кириллова, рядом с матерью келейницы Валентины – Евдокией Михеевой.

После сорокового дня она приснилась одному духовному чаду, особо горевавшему об её кончине, о прохождении ею мытарств из-за непослушания таких, как он, неразумных духовных чад. Матушка была светлая и радостная:

– Не переживай, я молюсь за тебя. У Бога я…

Монахиня Кирилла (Червова)
с. Горицы, Вологодская область

назад

вперед

ПРОЗОРЛИВАЯ СТАРИЦА Схимонахиня Сепфора — (1896-1997); 19 марта 1896 года в селе Глухово Гавриловского уезда Тамбовской губернии в многодетной крестьянской семье у Николая и Матрона Сенякиных родилась дочь, девочку назвали Дарьей. Из тринадцати детей, родившихся у Сенякиных, выжило только трое: Дарья и ее братья Василий и Павел. Первый брат был впоследствии убит на войне 1914 года, второй при раскулачивании, в начале 30-х годов. Старица вспоминала: «Жили мы хорошо с родителями, ходили в храм… Икона на вратах… Монахи были в родне моего отца: один монах, а другой жил как монах — все знал… В маминой родне было три монахини и один монах». Старица вспоминала, что её дед Алексей, много ездил по святым местам, в 1903 году привез ей в подарок четки. А монахини, жившие в с. Глухово при храме Покрова Божьей Матери обучая ее шитью и ткачеству, советовали во время работы произносить молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную»… После кончины отца, в 1916 году, к Дарье посватался молодой односельчанин Димитрий Шнякин, Матрона благословила этот брак. В 1917 году у молодых родилась дочь Александра, затем сын Владимир, который умер младенцем. И в 1922 году — дочь Параскева. В 1933 году началось массовое «раскулачивание» крестьян. Незадолго до этого Димитрий уехал на заработки в Болохово, надеялся устроиться на новом месте и вызвать семью. Старица вспоминала: «В 1933 году, на Покров, нас раскулачили. Прямо взяли за руки и вывели за ворота: иди куда хочешь… И стали ломать избушку – по бревнышкам весь дом разобрали». Дарья с детьми осталась на улице, их приютила бедная вдова Агафья, которая жила на краю села. Дочь Параскева, вспоминая те времена, рассказывала: «Что ели? Травку вот… Всю и поели, что у дома росла. Да как быстро она росла-то, прямо диво. Натолчем, бывало, какой крупицы туда, если есть… Хлеб пекли из картошки: немного муки добавим – и хорошо. Мама шила много на заказ, вот, глядишь, узелочек и дадут. А так и милостыню просили, что ж… В зиму холодновато было: топить нечем – ни дров, ни соломы… «Вы, – говорят, – кулаки, вам не положено». Собирали на полях сухие подсолнухи, связывали и топили ими. Иной раз навозом». В середине тридцатых годов Дарья с детьми переехала жить к мужу в Болохово, там они проживали до начала Великой Отечественной войны. В 1950 году Дарья овдовела, дочери к тому времени уже выросли и могли позаботиться о ней, семья переехала в посёлок Киреевск. После кончины мужа она еще не была монахиня, но к ней уже обращались за советом или утешением. Ее хорошо знали священники и весь клир храма, бывавшие там монахи и многие миряне. Дома она с дочерьми читала акафисты, вычитывала одна свое молитвенное правило. Однажды во время уединённой молитвы Дарье было виденье: Ангелы, совершали над ней какой-то обряд. Когда они начали одевать ее в монашеские одежды, она поняла, что это – постриг. Дарья поехала в Лавру, чтобы на исповеди рассказать о своем чудном пострижении в иночество. Тогда ее благословили на постриг в мантию, который совершили здесь, в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, 20 октября 1967 года. Она была наречена Досифеей. Матушка Досифея поселилась в Сергиевом Посаде у дочери Александры, к тому времени Александре удалось устроиться там, на работу, приобрести жильё. Однако матушке часто приходилось уезжать в Киреевск, так как в маленькой комнате Александры и в пристройке все время кто-нибудь ночевал: родственники, знакомые, паломники. Многие люди обращались за советом к монахине Досифее. Пользовавшаяся советами матушки с отроческого возраста П. вспоминает: «Трижды матушка спасала меня от нечаянной смерти. Первый раз, это когда перед родами приложилась у нее к иконе Царицы Небесной. Медицинские заключения свидетельствуют о немалом удивлении врачей, что я и мой ребенок остались живы. После родов матушка многое мне открыла: «Смерть твоя была близка. Если бы не Царица Небесная, ты бы умерла». Прямо так и сказала… По ее доброму совету я, отправляясь в дорогу, всегда брала с собой икону святителя Николая. В одну такую поездку случилась авария с автобусом, и я осталась жива лишь потому, что молитвы матушки удержали меня от того места, куда я хотела поначалу сесть. Из воспоминаний монахини С.: «Как-то приезжает племянник, делится со мной своей бедой: назначили ему операцию в Москве. Перетрудился с отцом на тяжелой физической работе, да и сорвал себе позвоночник. Я его отправляю к матушке, а та ему говорит: «Никакой операции, только тяжелого не поднимай». Он ее послушал, и все обошлось. Духовные чада старицы рассказывали, что у неё была удивительная память, она много знала молитв, высказывания святых старцев. Часто она советовала и им делать выписки, чтобы лучше запомнить прочитанное в духовных книгах: «Прочтешь, просеешь – и забудешь. А если запишешь – попадется бумажка и вспомнишь». В декабре 1989 года владыка Серапион, Митрополит Тульский и Белевский, постриг монахиню Досифею в схиму с именем Сепфоры. Старицу очень беспокоило то, что ей придется умереть в миру. Долго она молилась Матери Божией, и вот однажды ночью во сне, она получила ответ на волнующий её вопрос от Богородицы. Старица позже расскажет: «Мне было во сне такое видение… Я скорбела, что мне, схимнице, придется умереть в миру, а Она мне сказала: «Ты в миру не умрешь, ты умрешь в монастыре в Клыково». И все, кто ни приезжал, на меня смотрели удивленными глазами, когда я каждого спрашивала, не из Клыково ли приехали». Весной 1993 года матушка Сепфора посетила с монахиней Пантелеимоной Оптину Пустынь. Здесь произошло ее знакомство с будущим восстановителем Клыковского храма иеромонахом Михаилом, тогда послушником Сергием. Вот как вспоминает об этом он сам: «Я выходил из Введенского храма, когда кто-то сказал: «Старица идет, старица идет! Пойдем, возьмем благословение!» Хотя я тогда еще мало, в чем разбирался и не понимал, как можно брать у нее благословение, но пошел за другими и увидел, что она благословляет всех троеперстием, как делала в свое время моя мама. Я подошел к ней. Она, четко прикладывая свои пальцы к моим лбу, животу и плечам, произнесла: «Вложи, Господи, корень благих, страх Твой в сердца наша». И, держа меня за плечо, начала спрашивать, как меня зовут. Я сказал: «Сергий». Потом она спросила, что я здесь делаю, и я начал объяснять свои послушания. Выслушав все, она сказала: «А нам с тобой вместе жить». Немного помолчав, хлопнув меня но плечу, прибавила: «А пока бегай, бегай!..»… Я посмотрел на ее келейницу, и та сказала: «Слушай, что тебе говорит матушка! Она старица». Клыково расположено неподалеку от Козельска, на возвышенном берегу речки Серены, в пяти километрах, за холмом – Шамордино. Храм в Клыково был возвращен Церкви в 1992 году. Архиепископ Климент Калужский и Боровский благословил устроить Архиерейское подворье силами братии Оптиной Пустыни. По благословению владыки среди других перешел жить и трудиться в Клыкове послушник Сергий. Когда отец Михаил приехал к схимнице и рассказал, что у них нет ни рубля, и они едут искать средств для восстановления храма, схимонахиня Сепфора улыбнулась и ответила: «Все у вас будет, – и храм, и колокола, и домиков настроите, и забор сделаете… Я вас научу, как просить. Когда будете просить, не говорите «пожертвуйте», а «сотворите святую милостыню», и люди сами будут вам давать что имеют. Это слова священные… Сам Господь сказал: «Милости хочу, а не жертвы » (Мф. 12:7). «Мы на следующий день поехали, – вспоминает отец Михаил, – и в Москве зашли в первую попавшуюся контору, прося помощи по матушкиному научению… Нам дали столько денег, что можно было начинать восстанавливать храм. На обратном пути мы побывали у матушки, благодаря ее за молитвы. В другой раз матушка Сепфора предсказала, что один из жертвователей подарит Клыковскому подворью машину. И даже научила, как выбрать: «Ну, ваша будет такая особенная: на ней крестик увидите, три троечки и число Ангелов»… И вот на второй машине я увидел крестик, нарисованный пальцем на пыльном капоте, а цифры, выбитые на кузове были те, которые и назвала матушка: 333144…» В Рождественский сочельник 1996 года о. Михаил, уже иеромонах, перевез матушку схимонахиню Сепфору из Киреевска в Клыково. Она приехала с монахиней Пантелеимоной. Из воспоминаний иеромонаха Михаила: — На сотом году своей жизни матушка справила новоселье, старица сказала: «Вот мне Господь домик вернул. Какой у меня отняли, точно такой же вернул Господь. Редко благословляла матушка на дальние паломничества: «Лучше тут где-нибудь… А по дороге все растеряешь, что и имел…» Одна из ее духовных дочерей вспоминает: «У меня была икона в келии, образ Спасителя. Матушка говорила: «Какое эту иконку местечко ожидает, ты даже представить себе не можешь!» Когда в Клыково открылся храм, она сказала: «Давай эту икону в храм отдадим. Не жалко?» Я отвечаю: «Матушка, вы благословите – так и будет»… Отец Михаил сразу повесил ее на Горнем месте. Матушка знала, какое высокое место ожидало эту икону». Матушка просила приносить ей палочки обструганные, легкие посошки. Она помазывала их освященным елеем и употребляла во время духовных бесед с чадами, возьмет, да и слегка побьет по ногам, рукам… Как, впрочем, нередко и себя». Старица выходила из келии только в храм, а к ней приезжали оптинские иноки, шамординские монахини и послушницы, страждущие, со всей России… Многих юношей и девушек она благословила идти в монастырь. Вскоре образовался возле нее большой круг духовных чад. Она учила многому. Например, правильно налагать на себя крестное знамение: сильно сжимать троеперстие и крест накладывать точно и крепко. Из воспоминаний келейницы схимонахини Сепфоры: — Она вырабатывала во мне смирение, испытывала меня, делала замечания и смотрела, как я это переношу… Мне думается, что ночи она не спала совсем. К утру задремлет чуток, а в семь уже умываться, на молитву вставать… С утра – Псалтирь, Евангелие. Братия под благословение подходят… После обеда – акафисты. В это время могла и прилечь самый чуток, капельку… Поднимется: «Ой, я, наверное, много спала»… А где там много – десять минут… Вот она молится, и если я в это время приоткрою дверь к ней, то она начинает ползать на коленях, смиренно скрывая молитву: «Мусор тут какой-то… Сейчас соберу». Шамординские сестры часто навещали матушку, приведём воспоминания одной из них: «Вошла я к матушке. Она сидела в своей келии на постельке. Я встала на колени и начала объяснять свои искушения. Она очень строго отнеслась ко мне. Сильно и внушительно объяснила, что плохо, не по-монашески мы живем: не слушаемся, не хотим трудиться, все делаем по своей воле. Так нельзя… Так мы погибнем. Расспросила она про монастырь, про устав, послушания. И хотя отругала меня и палочкой побила, но вселила надежду, что есть выход… «Надо взять себя в руки, – говорила она, – постараться монашескую жизнь свою наладить, молиться… Пятисотницу исполняй, сто пятьдесят молитв Богородице, «Отче наш» не менее десяти раз… Псалтирь читай для себя. Полюби Псалтирь, она такая сладкая, из нее и служба вся составлена… Молчи. Язык – дракон. Больше молчи. Ни с кем дружбы не заводи. От бабушек келейных и прочих убегай… Устав о трапезе неправильный у вас. После вечернего правила уже не должно есть… Надо трудиться на полях, на огородах, а ты ленишься. Вышивать – это не послушание. Вышила, что просят – и беги на поля трудиться». На какое-то время матушка взяла мою руку и сильно на нее оперлась, так что мне даже больно стало. Прижала мою голову к себе и, пока я ей про монастырь рассказывала, она, как бы не внимая моим словам, прослушивала, словно врач, что-то там у меня внутри, в душе… Потом сказала: «Ты хороший человек, только глупенькая еще, отроковица, ничего не понимаешь. Но я очень рада, что ты хоть поняла, что не спасаешься, что дальше так жить нельзя. Прибегай ко мне». После Крещения матушка серьёзно заболела. Монахини вспоминали, что в четверг Светлой седмицы, 1 мая, старица как никогда ласкова была с ними, с любовью советовала: «Будьте борцами. Вот наденут вам «хомутики» (так называла матушка параман), и будете борцами. Из Шамордино — никуда! Держите обитель. Вы все – мои дети. Я за вас день и ночь молюсь. Молитесь так: «Господи, утверди сердце мое по Тебе горети!» Молитесь за старших и за начальство». Все понимали, что так она прощается с ними. Иеромонах Михаил рассказывает, что матушка Сепфора «жизнь вела строгую, постническую. За три дня до причастия вкушала только просфоры и пила воду. После причастия так же постилась три дня, уединялась и молилась, никого не принимая… Она рассказывала, что во время молитвы являлись ей покойные родственники и уговаривали отойти в иной мир. Мне она говорила, что не хочет нас оставлять, что желает нам помочь, но, так как ей открыт был день ее кончины, она прибавляла, что долго она у нас не проживет, – может до Пасхи и еще чуть-чуть»… Еще до Рождественского поста 1996 года матушка Сепфора говорила: «Меня зовут туда… К концу весны я уеду». В январе пришли к ней Ангелы, но она крестообразно сложила руки на груди и «Не отдам!» – душу то есть. Они сказали, что вернутся через четыре месяца. Старица Сепфора попросила о. Михаила в случае ее смерти похоронить ее возле Никольского придела храма Спаса Нерукотворенного… 12 мая 1997 года, на следующий день после разговора с о. Михаилом, матушка Сепфора почувствовала себя плохо. Ее келейница известила его об этом. «Когда я пришел, – рассказывает отец Михаил, – матушка сидела согбенно и тяжело дышала. Мы ее уложили… У нее была парализована правая сторона. Я понял, что это к смерти и что вчерашний разговор был не простой, а прощальный». Были извещены оптинские батюшки. Они совершили над матушкой Сепфорой соборование. Ей стало полегче, но ненадолго. На следующий день у матушки отнялась и левая сторона. Священники по очереди читали Канон на исход души. «И вот, когда я в очередной раз начал читать, говорит отец Михаил, – то, помню, читал пятидесятый псалом, читал медленно, и при последних словах «да возложат на алтарь Твой тельцы…» матушка трижды вздохнула и упокоилась. Было без двадцати восемь вечера». Похоронили схимонахиню Сепфору возле алтаря Никольского придела, рядом с братской могилой. Отпевал старицу Сепфору схиигумен Илий с оптинской братией.

LiveInternetLiveInternet

Цитата сообщения -Sergey- Советы и наставления схимонахини Антонии (Кавешниковой)

Просите Всевышнего, не забывайте Его день и ночь. Лучше всего молиться рано утром и ночью.
— С полуночи до трех часов святое небо открыто. Очень ценная молитва в эти часы. После полуночи хорошо класть три великих поклона с молитвой к Спасителю, Матери Божией и Ангелу Хранителю.
Схимонахиня Антония благословляла своих духовных чад учить на память молитвы: «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», «Символ веры», 50-й и 90-й псалмы. Советовала читать краткое молитвенное правило прп. Серафима Саровского, и молитву: «Господи, просвети мой ум, успокой мое сердце, помоги мне в жизни, избавь меня от лукавого»…
— Если болеют дети, надо читать 90-й псалом и «Отче наш» по семь раз. Если что-то серьезное, читать надо по двенадцать раз… Если несчастье случилось с человеком, надо читать 90-й псалом… Если неспокойные дети, болезненные, то над спящими надо почитать сорок раз молитву «Богородице Дево, радуйся» и три воскресенья подряд причастить детей Святых Христовых Таин… Когда бывают нечистые помыслы, уныние, тоска, — много раз читать молитву «Богородице Дево, радуйся». Господь непременно ради молитв Божией Матери даст мир душе…
— Надо только с крестом вкушать пищу. Вот придут времена, будет все отравлено. Но если вы с верой перекрестите, то живы будете. А другой выпьет или съест то же самое, не перекрестив, — умрет.
— Закрой свой рот получше, на семь замков, как говорят святые отцы, знай свое дело: твори Иисусову молитву, сколько она добра приносит в жизни. Молчание — это ангельская молитва. Она не сравнится с нашей человеческой молитвой. Помалкивай больше и прислушивайся побольше, потому что от нее (ангельской молитвы) помощь во всем! Язык мой — враг мой, оно так и есть. Сколько зла и расстройства приносит он в жизни… Если мы осуждаем ближнего за какой-то грех, значит, он в нас еще живет. Если человек не осуждает, значит, этот грех не касается его. Когда душа чистая, она никогда не станет осуждать. Потому что «не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1)».
— Старица советовала ежедневно читать 17 кафизму, говорила: «На мытарствах 17 кафизма будет уже в защите за вас». Схимонахиня считала, что пасхальные свечи дают особую благодать, в частности говорила: «Когда посещаешь больного человека, прочитай молитву за болящего или акафист и обязательно зажги пасхальную (красную) свечу».

«Надо молиться за себя, за умерших, и за тех, кто должен придти на белый свет. А мы и за себя-то не умеем молиться!»
«Без Церкви никуда, всегда молитесь Божией Матери. Деток научайте сначала Богородичной молитве, так как Царица Небесная всегда с детьми».
— Слово Божие — пища для души и тела. В обязанности христианина: не лягу спать, если не прочитаю одну главу Евангелия; две главы Посланий, начиная с Деяний Апостолов и кончая Откровением святого Иоанна Богослова; несколько псалмов из Псалтири. И так постепенно будет прочитываться весь Новый Завет и Псалтирь, что и нужно… Надо сделать три закладки и читать подряд, а когда прочитаем все — снова начинать, и так всю жизнь.
Многим из приходивших к ней, матушка говорила:
— Многим из приходивших к ней матушка советовала: «Чтобы в каждом доме были иконы Божией Матери «Нерушимая Стена» и Калужская! В доме должен быть святой угол: для святых икон, святой воды, просфор, а располагать иконы по сервантам, стенкам негоже. Может ли быть храм без алтаря или дом без крыши? — Так и семья не должна жить без святого угла. Во время молитвы или в праздничные дни должна гореть лампада, и хорошо зажигать свечу. На дома, где это исполняется, ложится Божия благодать».
— «Будь лёгкой, отдай все грехи Богу. Все болезни, все печали, все заботы отдай Богу. И будь лёгкой, освободись. Богу известно о тебе. Каждому человеку дано в жизни сыграть свою роль: сыграет — и уходит в жизнь вечную. О чём расстраиваться? Мы же тут не вечные, мы же тут в гостях. А уйдём домой в своё время, все уйдём домой. Господь на земле никого не оставит, всех заберёт к Себе. Душа ведь не умирает. Тело — это костюм, это храм души».
«Сейчас власти нас не мучают, а от детей страдаем, – пьют вино и обижают матерей. Это полное гонение от лукавого. Как он ненавидит верующих…
Раньше была одна дорога у людей. А сейчас забыли Бога и не думают, что им умирать. Терпеть до конца нам. Враг христиан опять мучает. Претерпевший до конца спасётся. Не долго ему быть. Время близко». (01.12.1980 г.)
«Нет терпения с пьянюками; да, последние времена живём. Так жить нельзя! Что-то будет над Москвой. Великий город – Москва. Он утонет в бездне блуда». (03.01.1983 г.)Строго напоминала матушка не забывать краткого молитвенного правила, данного преподобным Серафимом Саровским и постоянно читать молитву:
«Господи, дай мне душевный мир и телесное здравие. Господи, просвети мой ум, успокой мое сердце, помоги мне в жизни, избавь меня от лукавого. Аминь».
Эта короткая молитва очень помогала тем, кто её постоянно читал, оказывала прямо-таки чудодейственную помощь для укрепления человека в духовной жизни и особенно во время духовной брани.
«Всё, всё, буквально всё, что мы делаем, должны совершать с молитвой. Зажигая лампаду, молимся:
– Господи, возжги угасший светильник души моей и духом добродетели просвети меня, создание Твое, яко Благ и Человеколюбец. Аминь».
Матушка советовала ежедневно в личной своей молитве обращаться к Спасителю, Божией Матери, Апостолам Христовым, к святым, имя которых носит сам человек, отец и мать.
«Если кто-то не был в церкви на богослужении, хорошо читать сорок раз “Отче наш”».
Утром матушка советовала пить натощак святую воду, а также по всякой нужде хотя бы и поел (когда внезапно заболеешь, разгневаешься и т. д.) Но в этом случае только не крещенскую воду.
В церковном календаре указаны святые на каждый день. Так вот и надо нам: обращаться к ним за молитвенной помощью в деле и в жизни ежедневно, а также обращаться с молитвой к Богу: “Многомилостивый и долготерпеливый Господи, ради имени Твоего Святаго помилуй нас молитвами святых угодников (имена сегодняшнего дня) прости, прости, прости, помилуй, благослови, помоги во всех наших делах и начинаниях, и защити от враг видимых и невидимых, ведомых и неведомых”».
При теперешней жизни, чтобы уцелеть благополучно, преобязательно следует носить крестильный крест, или из монастыря , или хорошо носить крест-мощевик. Вместо мощей можно положить в крест ладан монастырский, ладан афонский и носить пояс «Живый в помощи Вышняго». На подкладке, сзади, где крест в маленьком мешочке приметать святыню: земли или песочек от блаженной матери Матроны, или песочек от источника преподобного Серафима Саровского, земельки из святой канавки Дивеевской. Вот и будет тишь и гладь и Божия благодать.

«Для спасения и мирности души обязательно носить крест и целовать его с молитвой, которую дал схиигумен Савва: “Господи, пролей каплю святейшей Твоей Крови в мое сердце, иссохшее от страстей и грехов, от нечистот душевных и телесных. Аминь”. И этот крест надо целовать за членов своей семьи и даже за своих врагов».
Недавно произошла авария. Все в автомобиле оказались мёртвыми и все – без крестов.
Если ко мне приходили парень или девушка без креста, или не могли на себе креста положить, я им говорила:
– Уходите, раз не можете креста положить.
Я их спрашивала:
– Покажи крест.
– Ой, я (или мы) забыла.
– Ах, забыла, тогда уходи.
«Читайте с утра 50-й псалом, “Верую”, “Да воскреснет Бог” и 90-й псалом. Это как бы ваша защита со всех четырёх сторон. Читайте за себя, за своих детей. Если вы хотите, чтобы в вашей семье было всё хорошо, то читайте семдесят раз “Отче наш” или по семь раз ту же молитву за каждого члена семьи.
Если болеют дети, надо читать 90-й псалом и “Отче наш” по семь раз. Если что-то серьёзное, читать надо по двенадцать раз».
«Если несчастье случилось с человеком, читай 90-й псалом “Живый в помощи…”, тогда с языка не выпускать, за этого человека читать, всех подключайте, всех своих близких, знакомых, чтобы именно за него читать “Живый в помощи”, чтобы только спасли его…»

О семье
«Мать, жена-мироносица в семье, должна вносить в семью мир, согласие, тишину. Мужу не перечь на маковое зерно. До дела, как до неба, и время нужно или расходы, а в семье уже сыр-бор. Сказано – ну сказано, только сказано, пусть и не так, как тебе хочется, а делу быть так в благочестивой семье, как бы управит, как бы пошлёт. И если мир, – святой мир нарушен в семье, хотя постись, молись, хоть лоб разбей – всё бестолку. Бог – это любовь, мир, добро, истина, правда. И в народе говорят: делаю большую думу – без шуму.
Все духовные книги Святых Отцов в написании обращены к человеку мужского пола, царю природы, продолжателю человеческого рода, труженику. В семье он держит первый угол, главный (его фамилию носит супруга, а дети не только фамилию, но и отчество).
Мать, жена – добрая, мудрая, “домашнее солнце”, от неё свет, тепло, добро, порядок, ритмичность жизни, её руки – лебединая песня, мелодия сердца, глаза тела, крылья жизни. Она держит три угла в семье.
Второй угол – Божий порядок: духовная, нравственная, физическая чистота, уют, мир, согласие, взаимопонимание, чтобы не шли, а бежали домой супруг и дети.
Третий угол – всё в семье сохранять, живое и неживое. Она – тень супруга и детей.
Четвёртый угол – воспитывать детей так, чтобы они шли тропой к Богу, слушались, трудились. Послушание – выше поста и молитвы. Всё едино и неповторимо. Солнце, Небо, Луна, Земля – едино. Всё выполняется по Божьи с первого раза.
В доме должен быть святой угол: для святых икон, святой воды, просфор, а располагать иконы по сервантам, стенкам негоже. Может ли быть храм без алтаря или дом без крыши, так и семья – без святого угла.
Во время молитвы, или в праздничные дни, должна гореть лампада, и хорошо бы зажигать свечу. На дома, где это исполняют, ложится Божия благодать. Большая семья, – много неурядиц. Изгонять врага надо из дома, как наставляет схиигумен Савва. Очень сильная молитва: “Именем Господа Иисуса Христа и Его страданий за род человеческий изыди враг рода человеческого, из сего дома на 24 часа. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь” и крестить на четыре стороны.
Если неспокойные дети, болезненные, то над спящими надо почитать сорок раз молитву ”Богородице Дево, радуйся” и три воскресенья подряд причастить дитя Святых Христовых Тайн.
Крестом рвутся все сети вражии, которые нас окружают. Нужно крестить крестом на восток, запад, юг, север утром и вечером и во всех трудных обстоятельствах жизни (когда разгневаешься, испугаешься), читая молитву сию: “Крест Христов на весь мир, освященный благодатью и Кровию Господа нашего Иисуса Христа дан нам оружием на всех врагов наших видимых и невидимых. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь”.
Также кропи водой на все четыре стороны и говори: “Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Окроплением воды сия священныя в бегство да претворится все лукавое, бесовское действо. Аминь”».
Матушка матушка Антония предупреждала, что Сама Матерь Божия, Царица Небесная дала указание, что ложась спать непременно надобно всё убрать со стола. Стол – престол, положить на него Евангелие и сверху крест, чтобы Божия Благодать осеняла квартиру (дом). Хорошо, чтобы перед святыми образами горела лампадка.
Всякое дело надо начинать по уму, с рассуждением, тогда не будет плохих последствий. Каким угодникам молиться в каком деле? Доброе начало – полдела откачало, а какое оно? Каким образом? Прежде всего:
Первое – взять благословение у священника на начало этого дела.
Второе – подать на литургии записочку о здравии участвующих в деле.
Третье – отслужить молебны:
– Спасителю;
– Матери Божией;
– Ангелу Хранителю или Архангелу Михаилу;
– святителю Николаю Чудотворцу и святителю Спиридону Тримифунтскому (им дано от Бога благословение помогать во всех делах непостижимых по трудности);
– великомученику Иоанну Воину, или Георгию Победоносцу, или великомученику Трифону. Каждый из них в силе помочь делу, а, главное, устранить все помехи.
– святому, чьё имя носишь.
Четвёртое – поститься и самой молиться.
Идти на серьёзное дело всегда натощак, только просфору со святой водой принимать и Иисусову молитву творить, и молитву, которая на сердце ляжет. Не забывать никогда во все среды и пятницы, сколько живёт человек, положено поститься.
Матушка повторяла:
«Не просто так двенадцать месяцев, двенадцать апостолов! Это число очень знаменательное. И молитвы матери за детей самые сильные, обязательно надо молиться за своего ребёнка особо».
* * *
«На Пасху ставьте на стол, как было на Тайной Вечери: хлебушек, соль, свечи. Так и вы делайте. Куличик, яйца, соль, свечи – всю Пасху на столе. Вы встречаете Господа Иисуса Христа. Он же воскрес! – и надо поставить всё так, как Господь благословил на Тайной Вечери».
Матушка считала, что пасхальные свечи, дают особую благодать и помощь, особенно в исцелении больных. Она говорила:
– Когда посещаешь больного человека, прочитай молитву за болящего или акафист, и обязательно зажги пасхальную (красную) свечу».
Очень важный и своевременный для наших дней совет старицы, как оградиться в случае опасности, тяжёлой болезни, в сильной скорби или искушении. Необходимо зажечь пасхальную (или иерусалимскую) свечу, и кто-то из близких должен обходить вокруг скорбящего или болящего с горящей свечой, произнося слова пасхального тропаря: «Христос Воскресе из мертвых…» и прибавлять молитву: «Христе Воскресый из мертвых, воскреси от недуга раба Божия (имя рек). Аминь» – и так трижды. Если один в доме, троекратно обнести себя с той же молитвой.
Если не ладится с каким-то аппаратом, прибором (автомобиль, холодильник, швейная машинка и т. п.) матушка советовала читать Пасхальные часы и после этого обратиться к Господу с прошением об исполнении того, что нужно в данный момент человеку.
* * *
«А и умереть не просто, умереть нужно уметь!..».
«Господь Своих людей никогда не отдаст».
«Вы уже чувствуете себя слабыми, жизнь такая тяжёлая сейчас, каждый год надо как-то прожить, а старость – она своё берёт, а потом: «Земля еси и в землю отыдеши». Если бы нам не умирать – тогда другое дело, а поскольку всем нам придётся умирать, то человек должен думать, как жить. Вот так и выбирайте себе путь, пока вы ещё на ногах, а когда вас уже будут водить за руки, тогда всё!
Если человек будет думать постоянно о смерти, то он никогда не собьётся, не сбиться ему с пути. Что ни день, то к смерти ближе. Когда-то работали, трудились на свете, а потом почернеют и в землю. Я давно об этом думала, ещё смолоду: вот руки работали и вдруг они превратятся в землю, в прах земной. Думала я: как-то надо умирать, а “смерть грешника люта”, а почему? Потому что очень греховную жизнь вёл. Покаяние – это самое главное».
«Будь лёгкой, отдай все грехи Богу. Все болезни, все печали, все заботы отдай Богу. И будь лёгкой, освободись. Богу известно о тебе. Он уже решил, что тебе надо, какая у тебя судьба и каков твой жизненный путь. Зачем волноваться, страдать, зачем голову забивать? Ни в коем случае. Жить нужно так: что как будет, так и будет, – как Бог даст.
Каждому человеку дано в жизни сыграть свою роль: сыграет – и уходит в жизнь вечную. О чём расстраиваться? Мы же тут не вечные, мы же тут в гостях. А уйдём домой в своё время, все уйдём домой. Господь на земле никого не оставит, всех заберёт к Себе. Душа ведь не умирает. Тело – это костюм, это храм души. Душа отлетает и идёт к Богу. А тело закопают в землю – и всё.
Конечно, при жизни нужно молиться, чтобы здоровье было для жизни. Чтобы успеть заработать что-то для будущей жизни. И что здесь заработаешь, то там и получишь. Заработала себе душа жизнь хорошую – и хорошо ей будет. Там душа довольна и живёт в раю, все братья и сестры. Мы и на земле должны так жить: все братьями и сестрами. Вот вы приехали ко мне: вы – мои братья и сестры. Теперь мы знаемся с вами…»
«Господь записывает, сколько ты молился, сколько крестился, сколько ты добрых людей на путь наставил, сколько ты нищим подал, сколько ты доброго сказал в народе, всё это записывается. Душа идёт в списках, вся в списках…
Вот придёшь ты к Богу, а Господь скажет:
– Этот человек весь закон Мой исполнил – исповедовался, приобщался… Всё, что есть в законе, сделал. И если ты хозяину верно служил: рожь молотил, блины пёк, вот это и это делал, куда тебя хозяин денет? – он с собой тебя за стол будет сажать. Молись – и тебя Господь помилует. Молись, изучай, ходи почаще в церковь, исповедуйся, приобщайся, всё, что положено, всё делай. И тогда ты у Бога будешь хороший. Запомните сами и передайте другим: как вы относитесь здесь к другим, точно так же там будут относиться к вам».
«И конечно, таинства, и прежде всего соборование. Родители меня по всему этому натаскали. Стояла я на крыльце, у нас два храма было и колокола так: “динь-динь, динь-динь”. А я матери говорю:
– Ну почему, мам колокола не так звонят, ведь они не правильно звонят, они должны “бам-бам-бам”.
– Эх, ты, дочка, ты ещё маленькая, не понимаешь. Это несут соборованного человека.
– Скажи мне, что это такое?
– Соборованный человек – у него грехов уже никаких не остаётся, он пособорован. Соборование бывает постом: вот, говорят, сегодня собор будет в таком-то храме, все соберутся, вычитывается вся житейская полоса наша и вся греховная жизнь, когда пособоруют. Это называется одежда спасения, и все грехи, которые ты делала с юных лет, все перекрываются.
И ещё мама говорила, что не соборованного человека окаянные по грязи тащат, а соборованного – его уже встречают Небесные Силы, потому что он как будто обновлённый уже, и он идёт к Богу – душа его, а душа – живая. Всё умрёт, а душа никогда не умрёт, душа – вечный житель. Горе тому, кто при жизни не соборуется. Это венец Таинств, завершение всех семи Таинств Церкви».
«При поминовении усопших прочитать сперва молитву: “Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, новопреставленных в сей день, в сей час, в сей момент от сего мира отшедших в надежде воскресения: в огне сгоревших, в воде утопших, в пути замерзших, от глада, без покаяния и Причастия умерших и за православную веру живот свой положивших, сирот, нищих”».
Для поминовения усопших матушка советовала приносить в храм кагор для причащения, указывая имена тех, за кого помолиться, давать муку на просфоры. Желательно положить на канун хлебную выпечку, сколько человек может. Хорошо класть на канун и яички, каждое яйцо заменяет десять милостынь. Можно положить сахар, конфеты. Хорошо поставить хотя бы немного подсолнечного масла в тот день, когда поминается усопший в связи с годовщиной и за новопреставленного. На канун желательно ставить три свечи: первая – за всех усопших православных христиан, а вторая свеча – за всех, кого некому поминать и третья – за своих родственников.
Полезно для души подавать в храме на поминовение кроме своих родственников также и за родителей святых угодников Божиих: родителей преподобного Серафима Саровского – Исидора и Агафию; святителя Николая – Феофана и Нонну; святителя Иоасафа Белгородского – Андрея и Марию; супруга блаженной Ксении – Андрея; родителей святого праведного Иоанна Кронштадтского – Илию и Феклу; родителей преподобного Феодосия Кавказского – Феодора и Екатерину; родителей схиигумена Саввы – Михаила и Екатерину.
Матушка говорила, что плакать нужно только о грехах, а не о бедах и напастях:
– Убиваться? Плакать? Ещё чего не хватало. Да у тебя всё хорошо. Смотри, в какой красоте живёшь, что Бог тебе дал…
Когда умерла сестра Ксения, матушка говорила её дочери:
– Не плакать, не плакать, грех большой! Не плакать! – хотя, как вспоминает племянница, «у самой матушки скулы сводило от горя».
Матушка говорила:
– Не спеши человека обрадовать бедой, а то несутся, раскрывают дверь: «Танька, Манька, твоего отца лошадь сбила!». Можно и по другому сказать те же слова, только потихоньку, осторожно. Нужно беречь людей, а то ведь убить можно человека вестью.
Здесь можно вспомнить случай, рассказанный племянницей матушки: «Мы ездили на Москву-реку в Щукино купаться. Однажды мои подруги решили пошутить: взяли пояс от моего платья и вот так крутят. Мама побелела, потому что знала, что я уехала купаться. А подружки молчат, головы опустили и крутят пояс моего платья.
Если бы не матушка, то не знаю, что бы там было. Матушка тут же подошла к ним, взяла пояс и говорит:
– Ну-ка, приведите её сюда от этих деревьев. А она никак не могла меня видеть. После этого громко сказала:
– Няня*, идём, сейчас ужинать будем.
И мама, успокоившись, ушла. А потом матушка вышла к этим девчонкам:
– Что же вы делаете? Ведь вы могли убить человека! Вы крутите пояс, показывая, что её нет.
– Да мы просто пошутить хотели, тётя Настя.
Матушка таких «шуток» и ей подобных не признавала. Она жалела людей. Сама горя видела много и старалась утешить, успокоить…»
Для защиты от воров матушка советовала обойти вокруг дома или усадьбы, читая молитвы «Верую» – три раза и «Да воскреснет Бог» – один раз.
Советовала в каждом доме иметь колокольчик. Колокольный звон в помещении очищает воздух, просветляет мысли, улучшает душевное состояние.
«Если что-то пропало и не можете найти, надо читать “Верую” три раза. Если что-нибудь крупное не находите, то читать “Верую” двенадцать раз».
«Если большие скорби у человека или нападения вражии или нападения от внешних, надо заказать обедню в трёх храмах одновременно, а в одном из них стоять и молиться».
Вспоминают такой случай: у близких матушки пропал кто-то из родни. Она сказала:
– Закажите три обедни в трёх храмах.
И в тот же день, когда они это сделали, пришло известие о пропавшем человеке.
В трудных жизненных ситуациях советовала заказывать молебны святым, особенно – святителю Николаю, великомученику Георгию, читать им акафисты.
* * *
Молитва от недуга и скорби: «Спаси, Господи и помилуй раба твоего (имя рек) словами Божественного Евангелия, чтомыми о спасении раба Твоего. Попали, Господи, терние всех его согрешений, и да вселится в него благодать Твоя, опаляющая, очищающая, освящающая всего человека во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь».
Читать пятнадцатую главу Евангелия от Иоанна: «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь…» (Ин. 15.1-26).
После Евангелия снова читать молитву.
Когда бывают нечистые помыслы, уныние, тоска, много раз читать молитву: «Богородице Дево, радуйся». Господь непременно ради молитв Божией Матери даст мир душе.
В крайне тяжелом положении во всех особо сложных случаях человеческой жизни матушка советовала совершать в течение сорока дней дома такое молитвенное правило.
Зажигаются тридцать три свечи по возможности ежедневно или хотя бы на всю первую молитву в продолжение сорока дней. Читается молитва: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, тридцать три года Ты ходил по земле, страдал, молился за наши грехи. Тридцать три свечи зажигаю во имя Твое. Прими молитву мою, избави нас от всякого искушения и лукавства. Аминь».
Затем читается «Богородице Дево, радуйся» – 150 раз и Иисусова молитва «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй нас» – 500 раз.
Перед первым днём читаются обычные начальные молитвы, а затем акафисты:
– Пресвятой и Животворящей Троице;
– Всемогущему Богу в нашествии печали;
– Воскресению Христову;
– Честному и Животворящему Кресту Господню;
– иконе Божией Матери «Утоли мои печали»;
– Казанской иконе Божией Матери;
– иконе Божией Матери, именуемой «Скоропослушница».
Закончив акафисты зажигаются тридцать три свечи, читается молитва указанная выше: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, тридцать три года…» и правило совершается до конца.
Перед вторым днём читаются обычные начальные молитвы, а затем акафисты:
– Пресвятой Богородице из молитвослова;
– святому Архангелу Михаилу;
– святому Иоанну Предтече и Крестителю Господню;
– пророку Илие;
– Иоанну Богослову;
– святителю Николаю;
– Всем Святым.
В остальном всё как в первый день.
* * *
«Не обращай внимания на то, что делается неладного в церкви, наберись терпения. Найди себе духовного отца, который поймёт тебя. Это сразу заметно. Ты сразу почувствуешь, как он тебя слушает, как он вопросы задаёт, как он исповедь принимает. Духовному отцу можно на исповеди рассказывать всё, буквально до подробностей».
«Закрой свой рот получше, на семь замков, как говорят святые отцы, знай свое дело: твори Иисусову молитву, сколько она добра приносит в жизни. Молчание – это Ангельская молитва. Она не сравнится с нашей человеческой молитвой. Помалкивай больше, и прислушивайся побольше, потому что молчание – Ангельская молитва, так как от неё помощь во всём! Язык мой – враг мой, оно так и есть. Сколько он зла и расстройства приносит в жизни».
«Если мы осуждаем ближнего за какой-то грех, значит, он в нас ещё живёт. Если человек не осуждает, значит, этот грех не касается его. Когда душа чистая, она никогда не станет осуждать. Потому что “не судите, да не судимы будете” (Мф.7,1) «.
Ниже мы приводим ответ матушки женатому мужчине с ребёнком, который хотел оставить семью и уйти в монастырь, чувствуя тягу к монашеству:
– Монастырь – это ведь тюрьма, настоящая тюрьма. Вот смотри, ты оставишь всё, ты никому не нужен. Ложись – вот подушка-подружка и всё, вставай один, вставай один, а на работу тебя будут посылать. Это такая на душе тягость ужасная! Ты отрёкся от мира. Мир чем прекрасен, – потому что ты вольный, а здесь – послушания. Говорят: «Иди на грядки». Это день и ночь грядки, а зимой другая какая-нибудь работа. Ведь любишь детей, любишь семью, а надо всё оставить – сумеешь? Сумеешь ли? Но это самый тяжкий крест, когда оставишь детей…
«Чтобы не было гордыни и прелести у православных людей, надо общаться, разговаривать между собой. Друг у друга учитесь. Между людьми происходит маленькое землетрясение. Но «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20), – говорит Господь. Прелесть и гордыня отходит».
Cхимонахиня Антония (Кавешникова)

Матушка Мария

Как быстро летит время! Уже почти двадцать лет мы живём в нашем оптинском доме. Сколько событий произошло — и радостных, и печальных… А сколько гостей было — и не сосчитать! — и родные, и близких, и друзья, и друзья друзей, и даже вовсе незнакомые люди — всех принимал наш гостеприимный дом. Память об этих встречах осталась.

Лето 1998 года запомнилось особо. Причина тому — появление в нашем доме схимонахини Марии (Матукасовой) и её келейницы монахини Евгении (Мавринской). Мы часто видели их в храме, а после службы Матушку всегда окружали люди: что-то спрашивали, о чём-то просили, рассказывали… Было ясно, что она очень уставала, но отказать никому не могла, старалась всем ответить.

Мы понимали, что матушке Марии трудно, но как её помочь? Всё решила Евгения: «Иван, Наталья! Вы знаете, в нашем доме пока идёт ремонт. Можно мы к вам после службы будем приходить? У вас тихо — Матушка отдохнёт, подремлет, а мы поговорим, чайку попьём, хорошо?» Мы с радостью согласились, и так началось наше общение с матушкой Марией.

Евгения подвозила Матушку на коляске ко входу в дом, и надо было подняться на три ступеньки. Я протягивала ей руки и помогала пройти в комнату. Она крепко держалась за меня, и я чувствовала её силу. В доме Матушка вела себя совершенно свободно: сидела за столом, могла прилечь на диване, любила подремать в кресле-качалке. А мы старались сделать ей что-нибудь приятное. Ваня спрашивал: «Матушка, чем тебя угостить? Кашки хочешь?» Она в ответ: «А как же!! — «А вина домашнего рюмочку выпьешь?» — «А как же!» — «Ну вот и хорошо!»

Мы поняли, что Матушке нравится Ванино внимание и забота. Как-то раз Евгения подвозит её к дому и говорит: «Ваня, посмотри, что в руке у Матушки — это она тебе приготовила.» А Матушка кивает и протягивает Ване большую красивую конфету.

Часто Матушку на коляске привозил к нам келейник её Александр. Она звала его «Милый». После завтрака она устраивалась на диванчике, а Милый садился рядом и читал то, что она просила. Она слушала, закрыв глаза, и улыбалась. Иногда тихонько что-то напевала. Мы старались не тревожить Матушку. Но однажды я пожаловалась на свои больные ноги: «Артрит замучил! И что делать?» Она помолчала, погладила меня по руке и сказала: «Знаю, что тяжело. Терпи, молись, и пройдёт боль…» И стало мне легче. Матушки Марии уже давно нет с нами, но её слова я помню.

А в то лето Матушка с Евгенией и Александром часто приходили к нам и даже помогали решать возникающие проблемы. Вот пример. У нашей кошки-красавицы Дуси появились котята: три пушистых — рыжий, чёрный, серый, а четвёртый — непонятный, разноцветный и как бархатный. Трёх сразу разобрали, а бархатного никто не хочет. Матушка Мария увидела его, взяла в руки, гладит и говорит: «Ой, какой Василёк! Мой будет котик Василёк!»Так и решили. Нам пора было уезжать в Москву. Но так как ремонт в Матушкином доме ещё не кончился, Василька мы взяли с собой. А в январе Ваня привёз его Матушке. А дальше было лето 1999 года. Приехали мы в Оптину. Пошли в монастырь, а после службы встретились с матушкой Марией и Евгенией. Обрадовались встрече, обнялись, расцеловались и расспрашиваем, как здоровье, как дела, как Василёк? Матушка молча улыбается, а Евгения смеётся: «Как Василёк? Да это совсем не Василёк, а самая настоящая Василиса! Только имя ей другое дали — Ракета. Уж очень она стремительная, везде успевает: — и мышей ловит, и кур гоняет, с собакой дружит, а Матушку очень любит — спит рядом с ней и в кресле, и в кроватке.» Такая вот получилась приятная неожиданность А ещё Ракета стала вскоре «многодетной мамой». Котята были такие красивые, что образовалась очередь желающих получить Ракетиного котёнка из рук матушки Марии.

Ремонт в Матушкином доме закончился. Евгения постаралась — создала уют и все удобства для Матушки, но количество людей, желающих получить совет, помощь или просто ответ на вопрос не уменьшилось. И матушка Мария с Евгенией и Милым опять стали часто приходить в наш дом, чтобы отдохнуть, а мы всегда были им рады. Матушка любила подремать на плетёном диванчике или в кресле-качалке на террасе. Мы рядом за столом чай пили. Было тихо и спокойно, но однажды матушка Мария нас удивила.

Итак, лето, жара, духота, на небе ни облачка. Мы с Евгенией пьём чай, а Матушка дремлет на качалке. «Хорошо как, — говорит Евгения, — никто ей не мешает…» Вдруг слышим, как матушка Мария шепчет: «Морозы, морозы… Ой, какие морозы!» Евгения удивилась: «Что ты, Матушка? Какие морозы? Ведь жара у нас жуткая!» А Матушка опять: «Морозы, морозы… Холодно как!» Мы сидим, не знаем, что делать, а Матушка вдруг встаёт. «Едем домой, — говорит, — а-то холодно очень!» Тут уже Евгения не стала возражать, и они уехали. Жара не спадала. Через несколько часов я пошла на службу в монастырь. Я была в лёгком платье, но, сама не зная почему, накинула на плечи куртку. Шла по этой жаре и думала, как бы скорее попасть в тень. Не успела я дойти до Введенского Храма, как вдруг небо потемнело, задул сильный холодный ветер, солнце скрылось, и пошёл жуткий ледяной дождь с градом. Все, кто был в монастыре, бросились в храм, чтобы укрыться от ветра и холода. И непонятно было, откуда мог взяться такой мороз среди жары? Все недоумевали, а я вспомнила слова Матушки про «морозы» и подивилась тому, как же она могла всё это заранее почувствовать?! На следующий день мы спрашивали Матушку: как же она узнала, что будет вдруг такой холод, а она в ответ только улыбалась. Про этот случай я рассказала Антону Жоголеву, и он включён в книгу «Схимонахиня Мария.»

За два лета мы много общались с матушкой Марией, и часто я чувствовала её помощь. Но самое удивительное произошло потом.

Уезжая в Москву, мы попрощались с матушкой Марией. «До лета» — сказала она. Началась московская жизнь, работа в «Психологическом журнале», домашние дела, встречи с родными и друзьями. Прошёл Новый Год, а 15 января мой День рождения. И вот в ночь на 15-ое мне снится сон.

Мы в Оптине, в нашем доме. Погода чудная, солнце, яблоня у входа в дом вся в цвету. Я выхожу на крыльцо и вижу: Евгения подвозит к дому матушку Марию в коляске. Она встаёт, а я спускаюсь, протягиваю ей руки так, как всегда делала, говорю: «Матушка, дорогая, рада тебе, давай ручки, поднимайся в дом!» А она протягивает ко мне руки, и я вижу, что в руках у неё блинчик, такой красивый, поджаристый пышный! И говорит: «Бери, это тебе!» Я такого не ожидала и просто растерялась. Не знаю, что и сказать. А она опять: «Бери, это тебе подарок. Бери, пригодится!» Тут я взяла её за руки вместе с блинчиком и ввела в дом.

И проснулась… Ну, думаю, какой подарок, странный сон! Рассказала Ване, он тоже удивился. А я всё утро думала — что же всё это значит? А днём позвонила монахиня Евгения и сказала, что 14 января матушка Мария в Вышнем Волочке осталась навсегда. Светлая ей память!

Мне и сейчас трудно без волнения говорить об этом, а тогда… Рассказываю Евгении, а сама не могу поверить, что так всё и было. А Евгения помолчала и говорит: «Да, Наталья, Матушка тебе молитву дала, помни о ней, благодари и сама молись!»

Я всё помню!