Ожог памяти

В двух разных концах России — на Колыме и Соловках — в море упираются скалы с выбитыми ломами на них одинаковыми словами: «За нами придут корабли! 1953». И вот в 2017 году за ними пришел последний корабль.

— Давайте считать, что «Стена скорби» — это последний корабль, который пришел за теми, кто не смог вернуться в 1953-м, кто погиб», — говорит председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов. — Теперь за ними пришел корабль нашей памяти.

«Стена скорби» состоит из символических коридоров-арок, пройдя сквозь которые каждый для себя делит историю на «до» — когда каждый мог стать жертвой «большого террора», и «после» — когда открытая в Москве «Стена скорби» дает внутри человека прорасти пониманию, что травму репрессий необходимо помнить и нести как часть своих корней.

Не делиться на жертв и палачей, не мстить и даже «не все простить и забыть», а сделать историю, какая она есть, частью генетической памяти нации.

Школьники из Ростовской области своим трудом 
заработали на памятник 
75 тысяч рублей

Тяжело, медленно и с болью, но происходит вот что: по данным Фонда Памяти, монумент государству обошелся в 300 миллионов рублей, а сумма добровольных пожертвований от народа достигла 45 282 138,76 рубля. И хотя возведением «Стены» общество признает политику террора и репрессий преступлением, народ своим участием в сборе средств на памятник не просто осмысляет трагедию. Люди в Фонд Памяти несут не только сбережения.

Те, у кого их нет, например, куски бронзы, как пенсионер из Саратовской области Иван Сергеев. Или самый маленький взнос на «Стену» — 50 рублей — внесла пенсионерка из Йошкар-Олы, пожелавшая остаться неизвестной. Она подписалась на реквизитах: «Дочь репрессированного. Простите, сколько могу».

Но самым значимым частным взносом на «Стену скорби» стали деньги, заработанные детьми станицы Кировская Кагальницкого района Ростовской области — 75 тысяч рублей.

— Ростовская история меня потрясла, — говорит директор музея истории ГУЛАГа Роман Романов. — Она для меня пример того, что молодые люди вовсе не хотят «любой ценой» или «побыстрее забыть террор». Они хотят знать свою историю и складывают ее своим посильным трудом. Еще для меня 75 тысяч рублей, заработанные детьми, — это ответ тем, кто хочет на базе лагерей ГУЛАГа создавать туристический кластер с «ароматом» зоны и лагерей. С бараками, где можно жить в «эконом»-варианте, с нарами, где можно спать; с жестяной посудой и «лагерной» едой. Дети из Ростова своим поступком молча убеждают: «аромат зоны ГУЛАГа» или модные ныне квесты на эту тему — дорога в историческое забвение. А то, что сделали ростовские школьники и сотни тысяч жертвователей на «Стену скорби», это и есть тропинка к настоящей живой истории.

Романов признается, что этим людям он доверяет. Они обязательно смогут найти в сейфах памяти и расставить по местам страшные цифры: по данным Фонда Памяти, 20 миллионов человек прошли через систему ГУЛАГа, свыше миллиона расстреляны (цифра не окончательная. — «РГ»), более 6 миллионов стали жертвами депортаций и ссылок.

Прямая речь

Честная история формирует единую нацию

Наталия Солженицына, президент фонда Александра Солженицына:

— Судьбы тех, кто прошел ГУЛАГ, не должны оставаться семейными историями. Они должны и теперь станут частью всенародной истории. Мы не можем себе позволить не знать своей недавней истории — это все равно что идти вперед с завязанными глазами, а следовательно, неизбежно спотыкаться. Что с нами и происходит, поскольку в эпоху Большого террора были заложены основы расколотого общества. Расколотым оно останется до тех пор, пока мы не начнем восстанавливать честную историю. Честная история формирует единую нацию. А без единства и духовного целения простое экономическое возрождение невозможно.

Общенациональный памятник жертвам репрессий — шаг к примирению. Потому что примирение невозможно на основе забвения.

«Забвение — это смерть души», — говорили мудрецы. В «Стене скорби» заложена идея памяти. А испытывать или не испытывать вину — зависит от развитости сознания, совести, понимания. И это уже чувство личное, а не коллективное.

Страна у нас все-таки сегодня совсем другая! При всех недостатках нашего бытия возврат на семьдесят лет назад уже невозможен. И, наверное, не следует потомкам хранить волчьи шрамы разъединения, которые оставило то время. Нам нужна честно рассказанная хроника побед и поражений.

Такой историю России XX века можно будет уважать.

Точка зрения

От истории лакированной — к истории подлинной

Владимир Лукин, член Совета Федерации:

— Я убежден, что самое главное сегодня соединить разбитую историческую мозаику в нечто целое. Для этого нам надо преодолеть как сталинскую интерпретацию истории, так и апологетику антисоветизма. «Стена скорби» на этом пути снижает тонус ожесточенности дискуссий и приближает нас к пониманию величия события. Чжоу Эньлай, выдающийся китайский деятель, когда его спросили, считает ли он Французскую революцию 1789 года великой, ответил: «Рано судить. Пусть еще сто лет пройдет». Так и мы лишь в начале продирания общества сквозь отлакированную историю к настоящей.

Сколько бы мы ни занимались увековечиванием жертв политических репрессий, все неизбежно у 1789 года упирается в вопрос: «Сколько погибло людей?» Я всегда отвечаю: «Этого мы никогда не узнаем». Дело не только в засекреченности части архивов. И не в том, что когда комиссия Шверника — Шатуновской доложила ХХ съезду КПСС о том, что только с 1934 по 1941 годы было репрессировано 19 миллионов 800 тысяч человек, а из них 7 миллионов 100 тысяч расстреляны, съезд ужаснулся и закрыл эти цифры. И даже не в том, что историки после того, как у Петропавловской крепости Санкт-Петербурга были обнаружены расстрельные ямы, где лежат безымянные жертвы 25 февраля 1917 года, предлагают считать эту дату началом массовых репрессий ХХ века в России. А дело в том Великом и Трагическом целом, которое мы должны собрать из разбитой исторической мозаики.

Акция «РГ»

Интернет-проект «РГ» «Знать, не забыть, осудить. И — простить» собрал аудиторию примирения

***

— Акция по созданию «Стены скорби», — заявил в интервью «РГ» Владимир Каптрян, — это только первый шаг к восстановлению исторической справедливости и поруганной связи времен. И еще восстановления страшного понимания: каждый в то время мог оказаться и героем, и «врагом народа», и палачом. На войне как на войне. На фронте тоже не все были героями. Поэтому мне кажется честным по отношению к жертвам ГУЛАГа и по отношению к самим себе сначала в день установки «Стены скорби» в Москве, а потом в этот день каждый год выходить на улицу на митинг памяти. Как «Бессмертный полк». Пусть это будет «Полк памяти». Я бы в него вступил. («Я бы вступил в «Полк памяти»)

***

Одна из самых позитивных и пассионарных историй — история «антисоветчика» Юрия Найденова-Иванова. Он рассказал, как у троих товарищей — 19-летнего студента Юрия Найденова-Иванова, 20-летних Евгения Петрова и Валентина Булгакова в 1951 году нашли журнал «Америка». Еще Найденов переписывался с друзьями из Одессы. Всех троих обвинили в антисоветской пропаганде и в том, что «хотели переплыть Черное море на лодке». Всем дали десять лет лагерей. Петров попал в шахты Севера, Булгаков — в Сиблаг, Найденов — в шахты казахстанской Караганды. Он рассказал о тайнах выживания в лагерях. И о том, как ему случайно достался «номер жизни», который его спас. («Номер жизни» — ЕЕ666)

***

Еще одна история — дочери врага народа, о том, как жертвы репрессий выигрывали суды даже у НКВД и вселялись в свои квартиры, возвращаясь из лагерей («Реабилитирована за отсутствием состава преступления»), составили золотой фонд видеоинтервью историй «Мой ГУЛАГ».

Теперь они — Полк исторической памяти. Именно эти истории дали старт большому авторскому документальному проекту и серии художественных фильмов и спектаклей, которые будут сниматься в течение следующих пяти-семи лет. Все это будет делаться под творческим руководством кинорежиссера Павла Лунгина и художественного руководителя Театра Наций Евгения Миронова.

Прямая речь

В каждом из нас есть осколок «Стены»

Фото: Сергей Куксин / РГ

Георгий Франгулян, скульптор, автор «Стены скорби»:

— Арки, прорезающие монумент во всю длину, сделаны так, что каждому приходится пригибаться, чтобы пройти. Пригнувшись, человек глазами упирается в скрижаль: «Помни!» Как неслышная молитва, слово написано на двадцати двух языках — на пятнадцати языках народов бывшего СССР, на пяти языках ООН и на немецком — одном из языков Евросоюза.

«Помни!» приходится нести в себе тридцать пять метров — всю длину монумента. Сквозь нее каждый сможет пройти насквозь и ощутит себя на месте жертвы. Так «Стена» воспроизводит ощущение дамоклова меча. Только так, с пониманием того, что в каждом из нас есть осколок «Стены», можно идти дальше. Но непонятно, когда мы можем выпрямить спину. Непонятно, сколько времени потребуется, чтобы тот осколок вышел. Чтобы он вышел, надо лично осознать явление ГУЛАГа и сделать его частью генетической памяти нации.

Я бы хотел, чтобы каждый кусок «Стены скорби» передавал состояние трагедии. Да, ее фигуры безлики. Такими их сделала «коса смерти». Слишком многочисленными и часто безымянными были и остаются жертвы террора 30-50-х годов. Их искореженные судьбы и вычеркнутые из жизни лица и есть символ трагедии.

Путин открыл в Москве «Стену скорби»

«Миллионы людей объявлялись врагами народа, были расстреляны или покалечены, прошли через муки тюрем или лагерей и ссылок», — сказал на церемонии Владимир Путин, — «страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти» — и в то же время его нельзя оправдать «никакими высшими так называемыми благами народа».

Вместе с патриархом Кириллом и мэр Москвы Сергеем Собяниным президент возложил к «Стене скорби» цветы.

Реклама

В течение всего вечера понедельника на площади возле мемориала будет звучать инструментальная музыка в живом исполнении, передает информационный портал правительства Москвы, а также будут демонстрироваться тематические сюжеты. После церемонии открытия «Стена скорби» была открыта для всех желающих.

«Стену скорби» не стали закрывать заграждениями и до открытия. Сделать это было бы сложно: он представляет из себя скульптурную группу впечатляющих размеров: двусторонний горельеф длиной 30 и высотой 6 метров, расположенный полукругом.

На него ушло более 80 тонн бронзы.

Основу композиции составляют взмывающие вверх безликие фигуры — как пояснил скульптор Георгий Франгулян «Газете.Ru», они должны символизировать хрупкость человеческой жизни перед лицом тоталитарной системы. По словам художника, форма монумента должна донести до людей ощущение «рыка террора» и «скрежетание зла». В монументе, фактически состоящих из слепленных вместе фигур, сделаны просветы, выполненные в форме человеческих силуэтов, через которые могут проходить зрители — это позволит им ощутить, что жертвой может стать каждый, поясняет Франгулян. По краям монумента будут расположены каменные столбы-«скрижали» со словом «помни» на разных языках.

Площадь перед «Стеной скорби» выложена камнями, доставленными из мест отбывания заключения жертв политических репрессий.

«Образ монумента возник у меня за пять минут, — рассказывал Франгулян «Газете.Ru», — «все на «Стене скорби» совершенно не случайно: это сложно выстроенный композиционный ряд. Каждый штрих сделан моими руками. На сегодняшний день это самая главная моя работа».

Общая стоимость проекта составила 460 млн рублей. Сбором средств на его занимался Фонд «Увековечения памяти жертв политических репрессий». При этом правительство Москвы выделило 300 млн рублей. Значительную часть составили частные пожертвования. Проект Франгуляна выиграл в конкурсе, на который было представлено в общем счете 340 концепций. В состав жюри вошли председатель правления общества «Мемориал» Арсений Рогинский, председатель ЦИК Элла Памфилова, координатор Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева и руководитель Совета по правам человека Михаил Федотов. Все они заявлены в качестве участников церемонии.

Дата открытия была выбрана давно и заранее – 30 октября отмечается день политических репрессий; проблеме увековечивания памяти жертв в России было посвящено заседание СПЧ в этот день. Днем раньше акция «Возвращение имен», приуроченная ко дню памяти жертв политических репрессий, прошла у другого памятника, до сих пор служившего мемориалом – Соловецкого камня.

Около двух тысяч человек выстроились в очередь, чтобы коротко назвать в микрофон имена, место проживания и дату расстрела жертв репрессий, в том числе и своих родственников.

«Соловецкий камень» занял свое место на Лубянской площади в конце 80-х, когда когда тема репрессий снова – впервые после «оттепели» стала активно обсуждаться. Большой валун, привезенный с островов, где в бывшем монастыре располагался СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения, де-факто бывший политической тюрьмой. Камень поставили на Лубянской площади как знак того, что однажды в Москве будет сооружен полноценный мемориал. Однако к вопросу его возведения вернулись только спустя 25 лет, когда в августе 2015 года была утверждена концепция государственной политики по увековечиванию памяти жертв политических репрессий.

«Страшное прошлое нельзя оправдать никакими высшими так называемыми благами народа»

прямая речь

Фото: РИА Новости

«Искалеченные судьбы взывают к нашей памяти с мемориальной стены»

Выступление члена Совета Федерации Владимира Лукина на открытии памятника жертвам политических репрессий

— Человек слаб… И в эти минуты я не могу не думать о судьбе своей семьи. Особенно двух женщин. Обе — мои бабушки.

У одной из них, кроме моей мамы, было еще три сына. Старший был зверски убит в одной из стычек гражданской войны. Жизнь второго оборвалась здесь недалеко, в Коммунарке. Он попал в один из расстрельных списков 1937 года, подписанных пятью тогдашними членами ПБ Компартии, во главе лично со Сталиным. Третий, несмотря на бронь, которая выдавалась крупным ученым, вступил в ряды ополченцев и погиб, защищая Москву осенью 1941 года. Три сына — три смерти.

Младшая дочь — моя мать — была арестована в том же 1937 году, сразу после моего рождения. Ее пытали, как и моего отца. Но им повезло: в 1938 году, после падения Ежова, их освободили, и они оба успели принять участие в обороне Москвы. Отец был комиссаром 7-ой Бауманской ополченческой дивизии, памятник бойцам которой, как многие из вас знают, стоит на 242-м км Минского шоссе.

А его младший брат вынужден был после ареста моего отца отречься от него, чтобы спасти себя и остатки семьи.

Представьте себе чувства моей второй бабушки, сыновья которой не пожали друг другу руки никогда, даже на ее могиле.

И семей с такой или близкой судьбой было в нашей стране тысячи, сотни тысяч, если не миллионы. Сосчитать уже не возможно.

Это они, их искалеченные судьбы взывают к нашей памяти, нашей совести с мемориальной стены.

ХХ век для нашей страны — век великих побед, но и великих трагедий. О самой главной великой победе наше общество, молодое поколение знает достаточно хорошо, хотя и здесь есть свои пробелы.

О главной великой трагедии — массовых репрессиях, страшном терроре, связанном с революцией, гражданской войной, сталинской тоталитарной диктатурой, молодое поколение знает мало.

А это плохо. Невежество — это не аргумент, говорил Спиноза. Из невежества мудрых уроков извлечь нельзя.

Некоторые наши граждане считают, что ворошить кровавое прошлое — непатриотично. Убежден, что такое мнение ошибочно.

Родина и Истина — это понятия равновеликие. Нельзя любить Родину, не любя Истину. Не отличая добро от зла, правду от неправды, изуверство от человечности. Суверенное право на жизнь, безопасность, свободу и личное счастье человека не менее важны, чем любой суверенитет. Замечательно, что наша нынешняя Конституция начинается именно с этого нормативного положения.

«Все прогрессы реакционны, если рушится человек», — сказал поэт.

Только свободный человек может быть подлинным патриотом!

Нынешние и будущие поколения наших граждан должны, во-первых, знать об этой страшной драме. Нежелание знать — это интеллектуальная трусость, тяжкий моральный грех. И большая опасность. Ведь сокрытие истины — верный путь к рецидивам трагедии.

Во-вторых, важно помнить о том, что случилось со страной в ХХ столетии. Помнить о жертвах массового государственного террора — лучший способ избавиться от иллюзий о том, что все сложные проблемы страны можно решить быстро и резко — как любили говорить в то время — лихой «кавалеристской атакой».

В-третьих, надо ясно, решительно и необратимо осудить деяния тех, кто раскрутил «красное колесо» массового террора. Им нет и не может быть оправданий. Даже с учетом того, что в этом кровавом карнавале во след своим жертвам исчезали и их палачи.

И, наконец, в-четвертых, — и это самое трудное — нам нужно постараться простить участников этой страшной исторической драмы.

Конечно, простить не их ужасные деяния, а приведшие к ним их трагические ошибки, их самообманы, их утопические фантазии.

По-моему, простить — означает, прежде всего, постараться изгнать из собственных душ атмосферу ненависти и нетерпимости ко всему иному, ко всему «не своему», ко всему «непонятному».

Избавиться от сладкой, но ядовитой иллюзии собственной уникальной правоты и непогрешимости.

Мы не можем изменить прошлое. Не можем сделать вид, что его вовсе не было. Но мы можем, помня о прошлом, постараться подавить вирусы озлобления и ненависти в самом себе.

И тем самым перекрыть доступ в настоящее и будущее кровавым страстям прошлого.

Память о страшной трагедии, которая произошла на нашей земле в ХХ столетии, должна стать частью нашей исторической памяти. Мы, наследники жертв массовых репрессий, благодарны всем тем, кто внес вклад в создание Монумента памяти.

В заключение мне хотелось бы поделиться с вами одной своей мечтой. Хотя я и понимаю, что она, скорее всего, утопична.

Я мечтаю, чтобы будущие президенты — гаранты Конституции РФ — и будущие омбудсмены нашей страны приносили свою присягу народу именно здесь, у этой стены перед этими трагическими ликами.

Позорная » Стена скорби»

«Стена скорби» — памятник-приговор, прививающий Народу-Победителю комплекс стыда и неполноценности

30 октября в Москве на пересечении проспекта Академика Сахарова и Садового кольца планируется открытие «Стены скорби» — памятник жертвам политических репрессий в СССР.

Россия накануне величайших испытаний. Давление на страну и её руководство беспрецедентно. Западная антирусская пропаганда носит характер предвоенной подготовки. При этом в Москву на дровнях тащат ржавый памятник «литературному власовцу» Солженицыну, автору известного комикса про сталинские тюрьмы, и с помпой открывают на Садовом кольце «Стену скорби». Это угрюмый двусторонний горельеф с несколькими арками, состоящий из множества безликих бронзовых фигур. Для площади перед этой стеной собирали булыжники со всей страны. Привезти их было велено из тех мест, где находились лагеря, тюрьмы, могилы, лазареты, расстрельные рвы.

У этого памятника долгая предыстория. В 2009 году Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию «Объединение разделённой Европы», в которой был поставлен знак равенства между сталинизмом и нацизмом. Оба режима объявлялись преступными и виновными в геноциде.

Уже в 2011 году была создана «Платформа европейской памяти и совести» — международная организация, объединяющая 48 государственных и частных институтов из 18 стран, специализирующихся на исследовании истории так называемого тоталитаризма. Вот краткий перечень участников «Платформы»: Ассоциация музея оккупации (Латвия), Международная комиссия для оценки преступлений нацистского и советского оккупационных режимов (Литва), Институт исследования коммунистических преступлений (Румыния), Институт информации по преступлениям коммунизма (Швеция).

В том же 2011 году министры юстиции стран Европейского союза приняли Варшавскую декларацию: «декларируем нашу поддержку жертвам тоталитарных режимов и заверяем, что их страдания не пропадут в безвестности, их права будут признаны, а виновники предстанут перед правосудием». Заголовки многих СМИ тогда были вполне определёнными: «В ЕС создаётся платформа для сбора доказательной базы для Нюрнберга-2».

В том же 2011 году председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов объявил о начале программы «десталинизации» российской истории ХХ века. Важнейшим пунктом этой программы было установление в Москве монумента жертвам политических репрессий.

В декабре 2014 года Михаилу Федотову удалось добиться создания рабочей группы по возведению мемориала, а в начале 2015 года начала работу конкурсная комиссия, в жюри которой вошли, среди прочих, Людмила Алексеева, Алла Гербер и Наталья Солженицына. Победил проект скульптора Георгия Франгуляна.

27 сентября 2016 года передвижная выставка, посвящённая монументу «Стена скорби», открылась в Ельцин-центре в Екатеринбурге.

Общая стоимость памятника составила 460 миллионов рублей, из которых 300 миллионов было выделено из московского городского бюджета, а сбор остальных 160 миллионов был возложен на Фонд увековечивания памяти жертв политических репрессий. Член Совета по правам человека Сергей Караганов заявил, что финансирование монумента из государственных средств — обязанность российского государства, так как оно — «правопреемник того, от имени которого преследовали и уничтожали людей». Вот как интересно! На фоне решений ОБСЕ эти заявления звучат весьма зловеще.

В самом монументе, в этой тяжеловесной стене имеются просветы в форме человеческих силуэтов, через которые могут проходить люди, желающие почувствовать себя на месте жертв репрессий. Этот мрачный Диснейленд является ничем иным, как ответом «пятой колоны» на «Бессмертный полк». Это памятник-приговор, прививающий Народу-Победителю комплекс стыда и неполноценности с выходом на политический суицид. Плюс вечное покаяние за несуществующие грехи, непрерывный исторический газлайтинг, попытка устроить нации коллективное наказание за уничтожение в 1937 году «перманентных революционеров».

Вот уже и Польша готовится предъявить нам иск на сотни миллиардов долларов в отместку за её социалистическое развитие, и Прибалтика не отстаёт… Теперь, после открытия памятника жертвам сталинской законности, ещё несколько близких и далёких стран предъявят нам непомерные требования контрибуций. Все гиены политической карты мира оживились. Нас снова волокут на гноище коллективного покаяния за нашу историю, за индустриализацию, за Победу 1945 года!

Единственное, что оставляет лучик надежды: за две недели до ритуального открытия Стены скорби, 16 октября 2017 года, принят Федеральный закон о дате 30 октября — это священная дата начала героической Второй обороны Севастополя в Великую Отечественную войну.

В период военного и экономического шантажа со стороны США вместо Стены плача на Садовом кольце логичнее было бы поставить на проспекте имени творца водородной бомбы Сахарова коллективный памятник создателям и разработчикам советского атомного оружия, учёным, инженерам, управленцам. И наравне с Курчатовым и Харитоном увековечить образ отца Отечества, великого организатора наших достижений — Лаврентия Павловича Берии.

по материалам http://zavtra.ru

☭КОМПАС

30 октября в Москве на пересечении проспекта Академика Сахарова и Садового кольца планируется открытие «Стены скорби» – памятника жертвам политических репрессий в СССР.

Россия накануне величайших испытаний.

Давление на страну и её руководство беспрецедентно. Западная антирусская пропаганда носит характер предвоенной подготовки.

При этом в Москву на дровнях тащат ржавый памятник «литературному власовцу» Солженицыну, автору известного комикса про сталинские тюрьмы, и с помпой открывают на Садовом «Стену скорби».

Это угрюмый двусторонний горельеф с несколькими арками, состоящий из множества безликих бронзовых фигур.

Для площади перед этой стеной собирали булыжники со всей страны.

Привезти их было велено из тех мест, где находились лагеря, тюрьмы, могилы, лазареты, расстрельные рвы.

У этого памятника долгая предыстория.

В 2009 году Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию «Объединение разделённой Европы», в которой был поставлен знак равенства между сталинизмом и нацизмом. Оба режима объявлялись преступными и виновными в геноциде.

Уже в 2011 году была создана «Платформа европейской памяти и совести» – международная организация, объединяющая 48 государственных и частных институтов из 18 стран, специализирующихся на исследовании «истории тоталитаризма». Вот некоторые участники «Платформы»: Ассоциация музея оккупации (Латвия), Международная комиссия для оценки преступлений нацистского и советского оккупационных режимов (Литва), Институт исследования коммунистических преступлений (Румыния)…

В том же 2011 году министры юстиции стран Европейского союза приняли Варшавскую декларацию: «Заверяем, что страдания жертв тоталитарных режимов не пропадут в безвестности, их права будут признаны, а виновники предстанут перед правосудием». Заголовки многих СМИ тогда гласили: «В ЕС создаётся платформа для сбора доказательной базы для Нюрнберга-2».

Председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов объявил тогда о начале программы «десталинизации» российской истории. Важнейшим пунктом там было установление в Москве монумента жертвам политических репрессий.

В 2014 году Федотов добился создания рабочей группы по возведению мемориала, затем начала работу конкурсная комиссия, в которую вошли Людмила Алексеева, Алла Гербер и Наталья Солженицына… Победил проект скульптора Георгия Франгуляна.

27 сентября 2016 года передвижная выставка, посвящённая монументу «Стена скорби», открылась в Ельцин-центре в Екатеринбурге.

Общая стоимость памятника – 460 миллионов рублей, из них 300 миллионов выделил московский городской бюджет, а сбор остальных средств был возложен на Фонд увековечивания памяти жертв политических репрессий. Член Совета по правам человека Сергей Караганов заявил, что финансирование монумента из госказны – обязанность российского государства, так как оно «правопреемник того, от имени которого преследовали и уничтожали людей». На фоне решений ОБСЕ звучит весьма зловеще.

В самом монументе, в этой тяжеловесной стене имеются просветы в форме человеческих силуэтов, через которые могут проходить желающие почувствовать себя на месте жертв репрессий.

Этот мрачный Диснейленд является ничем иным как ответом «пятой колоны» на «Бессмертный полк».

Это памятник-приговор, прививающий народу-победителю комплекс стыда и неполноценности с выходом на политический суицид. Плюс вечное покаяние, непрерывный исторический прессинг, чтобы устроить нации коллективное наказание за уничтожение в 1937 году «перманентных революционеров».

Вот уже и Польша готовится предъявить нам иск на сотни миллиардов долларов в отместку за её социалистическое развитие, и Прибалтика не отстаёт…

После открытия памятника жертвам сталинской законности ещё несколько близких и далёких стран предъявят нам свои требования контрибуций.

Все гиены политической карты мира оживились.

Нас снова волокут на гноище коллективного покаяния за нашу историю, за индустриализацию, за Победу 1945 года!

Единственное, что оставляет лучик надежды: за две недели до ритуального открытия Стены скорби, 16 октября 2017 года, принят Федеральный закон о дате 30 октября – дата начала героической Второй обороны Севастополя в Великую Отечественную.

В период военного и экономического шантажа со стороны США вместо Стены плача логичнее было бы поставить на проспекте имени творца водородной бомбы Сахарова коллективный памятник создателям и разработчикам советского атомного оружия, учёным, инженерам, управленцам.

И наравне с Курчатовым и Харитоном увековечить образ великого организатора наших военных и научных достижений – Лаврентия Павловича Берии.

Советские диссиденты против установки мемориала «Стена скорби»

В Москве сегодня , в День памяти жертв политических репрессий, откроют первый в России общенациональный мемориал. Так называемая «Стена скорби» установлена на пересечении проспекта академика Сахарова и Садового кольца.

Монумент высотой с двухэтажный дом представляет собой стену с несколькими арками. На стенах написано слово «Помни!» на разных языках. Территория вокруг мемориала вымощена камнями, которые привезли из бывших лагерей и тюрем ГУЛАГА.

На церемонию открытия, как ожидается, приедет президент России Владимир Путин.

Группа советских диссидентов и бывших политзаключенных выступила против открытия памятника жертвам политических репрессий в Москве, которое они считают несвоевременным и циничным. «Поддерживать лицемерие властей аморально!», — говорится в обращении участников демократического движения в СССР, опубликованном на сайте Каспаров.ру. «Нельзя участвовать в памятных мероприятиях власти, которая на словах сожалеет о жертвах советского режима, а на деле продолжает политические репрессии и подавляет гражданские свободы в стране. Нельзя разделять жертв политических репрессий на тех, кому уже можно ставить памятники, и тех, кого можно пока не замечать», подчёркивается в обращении советских диссидентов и бывших политзаключенных.

Письмо подписали 38 человек, среди которых Александр Подрабинек, Владимир Буковский, Арина Гинзбург, Игорь Губерман, Мустафа Джемилев и другие.

Крупнейший мемориал жертвам политических репрессий открыли в центре Москвы

Мемориал «Стена скорби» открыли в День памяти жертв политических репрессий в сквере на пересечении Садовой-Спасской улицы и проспекта Академика Сахарова. В торжественной церемонии приняли участие Президент России Владимир Путин, Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и Мэр Москвы Сергей Собянин.

«В истории нашей страны, как и в любой другой, немало сложных, противоречивых этапов. О них спорят, обсуждают, предлагают разные подходы для объяснения тех или иных событий. Это естественный процесс познания истории и поиска истины. Но когда речь идет о репрессиях, гибели и страданиях миллионов людей, то достаточно посетить Бутовский полигон, другие братские могилы жертв репрессий, которых немало в России, чтобы понять —​ никаких оправданий этим преступлениям быть не может», — сказал Владимир Путин.

Репрессии стали трагедией для народа, последствия которой мы ощущаем до сих пор. «Наш долг — не допустить забвения», — подчеркнул Президент России. Вместе с Патриархом Кириллом и Сергеем Собяниным он возложил цветы к мемориалу. В этот день к «Стене скорби» пришли около сотни человек, в том числе представители разных конфессий, правозащитники, чиновники.

«Стена скорби» скульптора Георгия Франгуляна стала крупнейшим мемориалом жертвам политических репрессий в России.

Это двусторонний горельеф с несколькими арками, составленный из многочисленных бронзовых человеческих фигур — жертв репрессий. Монумент установлен полукругом на специально подготовленной площадке. В длину он достигает 32 метров, а в высоту — шести.

По обеим сторонам от «Стены скорби» находятся бронзовые листы с текстом, на которых высечено слово «Помни» на языках бывших республик СССР, официальных языках ООН и немецком языке. На самом монументе нет ни цифр, ни имен.

Пространство мемориала облицовано различного вида гранитными плитами, дополняющими образ памятника, а площадь вокруг вымощена черным сланцем из Карелии. Кроме того, мемориал включает композицию «Плачущие скалы», расположенную за бронзовым горельефом. В ее основании — природные камни из 58 российских регионов, от Соловков до Колымы, связанных с историей репрессий. Там же высажены 10 голубых елей.

Перед стеной установлены семь гранитных столбов с прожекторами, лучи которых направлены в небо. По задумке скульптора свет прожекторов олицетворяет души погибших. В ночные часы монумент освещается специальными лампами с мягким желтым свечением.

После монтажа самого монумента было проведено благоустройство сквера — по проекту автора памятника. Общая площадь благоустройства составила 0,54 гектара. В сквере выполнен ремонт лестниц, установлена архитектурно-художественная подсветка.

Создание мемориала финансировалось за счет частных пожертвований, собранных Фондом увековечения памяти жертв политических репрессий, и столичного бюджета. Город обеспечил необходимую работу по проведению конкурса и организации строительства мемориала.

Общественная инициатива по возведению в Москве мемориала жертвам политических репрессий была поддержана Президентом России еще в 2015 году (указ от 30 сентября 2015 года № 487). Тогда же Музей истории ГУЛАГа провел открытый конкурс на создание лучшего проекта монумента. Всего было подано 336 заявок.

Лучшую из работ выбирало жюри, в состав которого вошли деятели культуры и представители общественных организаций. Среди них — правозащитники Людмила Алексеева, Алексей Симонов, Алла Гербер и Арсений Рогинский, писатель Даниил Гранин, член Совета Федерации Владимир Лукин, президент Фонда Солженицына Наталия Солженицына, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, кинорежиссеры Станислав Говорухин, Павел Лунгин, Владимир Бортко, Сергей Мирошниченко и другие.

Экспертную помощь жюри оказывали руководитель Департамента культуры Москвы Александр Кибовский, главный архитектор столицы Сергей Кузнецов, председатели комиссий Мосгордумы по монументальному искусству и культуре Лев Лаврёнов и Евгений Герасимов, президент Союза архитекторов России Андрей Боков, ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский и другие специалисты.

Георгий Франгулян: «Стена скорби» — некомфортный памятник. От него мороз по коже

— Все внутри меня ликует, что мне удалось сделать такой монументальный мемориальный комплекс в центре города, и никто при этом мне не мешал. Но нужно понимать, что это некомфортный памятник. Мороз по коже проходит от него. Все это пространство — не для «лабутенов», не для катания на скейте. Каждый камень здесь «волнуется», создавая неровную поверхность, такую, как и вся жизнь. Вокруг нее надо ходить, двигаться.
— Вы сказали, что вам никто не мешал. Но без трудностей, наверняка, не обошлось?
— Сложнее всего было пережить бюрократические проволочки, которые отнимали время. Пока дали деньги — прошло полгода. К тому же экспертизы, сметы — все это отнимало время.
— Почему вы нанесли патину на бронзу?
— Это было сознательно. Однажды реставраторы пытались почистить моего Бродского (Франгулян установил памятник поэту Иосифу Бродскому на Новинском бульваре, напротив американского посольства в 2011 году — прим. ТАСС). Я остановил это. Потому что бронза с годами будет только набирать.
— Как вы считаете, подходит ли выбранное место для «Стены скорби»?
— Это место было дано в условиях конкурса. Я думаю, что это связано с Сахаровым. Он тоже был репрессирован. К тому же здесь были демократические выступления. Это место очень сложное с градостроительной точки зрения. Многие были недовольны из-за того, что монумент будет стоять среди домов и потока машин. Но я считаю, что это плюс, потому что репрессии были везде, в каждом доме, каждой квартире.
— А в вашей квартире тоже?
— Меня миновало. Мои дедушки, бабушки остались живы. Мне повезло, я рос с ними. А друзей моих родителей, соседей захватило. Но мы все — жертвы репрессий: и вы, и я.
— Как вы считает, связано ли как-то открытие памятника с годовщиной 100-летия Октябрьской революции?
— Думаю да. Потому что для меня лично репрессии начались не в 1937-м году, а с начала 1917-го. Уже тогда прошла куча расстрелов. Еще при Ленине начались репрессии. Троцкий, Свердлов также были специалистами по этой части. За ними «знамя» подхватил Сталин.
— Над чем работаете сейчас? Или «Стена скорби» — вершина вашего творчества?
— Скоро поставлю памятник Булгакову. Он у меня уже отлит в бронзе. Не спрашивайте: где я его прячу. Это секрет. Думаю, что в начале лета его поставят. А вершина моя еще впереди. Конечно, если меня завтра не станет, то «Стена скорби» и будет моей вершиной. Но я не чувствую свой возраст (Франгуляну — 72 года — прим. ТАСС) и уверен, что вершина моя еще впереди. Иначе зачем идти дальше?

Беседовала Оксана Полякова

Скульптор Франгулян: о «Стене скорби», Сталине и Тбилиси

Бронзовая стена с прорезями, в форме человеческих фигур, состоит из множества безликих, взлетающих вверх фигур. Любой зритель сможет стать частью этого мемориала и осознать, что трагические последствия авторитаризма касаются каждого, а гребень может снова сорваться с места. В настоящее время монумент отлит, но не установлен – впереди еще много работы.

О фигурах

Образ сложился за пять минут – у меня очень быстрая концентрация, выброс идей происходит всегда мгновенно.

Идея кажется мне довольно ясной. Монумент называется «Стена скорби», но, скорее, это «коса смерти», или «гребень» – там, где сломанные зубья, люди остались в живых. Это стена, составленная из многочисленных рельефных фигур: тридцать метров в длину, шесть метров в высоту.

Фигуры абстрактные, и представляют они состояния ужаса и скорби. Скульптура работает самой формой, и содержание совпадает с состоянием этой формы. Для глаза нашего зрителя она кажется необычной, непривычной, именно потому, что это не рассказ, а состояние. Все должны это испытать. Конечно, у каждого появится своя трактовка, но в целом ощущения будут схожи.

О надписях

Из бронзы отлиты две плоскости-скрижали. На них только одно слово: «помни». Монументальное искусство требует лаконизма, способности выразить идею и попасть в точку.

В данном случае мне помог журналист и фотохудожник Юрий Рост. Изначально у меня была более длинная фраза, и я попросил его помощи – казалось, что можно сократить. Через две минуты он перезвонил и говорит: «Помни». Одно слово выражает все. Слово написано на двадцати двух языках: пятнадцать языков бывших республик СССР, шесть официальных языков ООН и немецкий язык.

Кроме того, моей рукой будет вырублена надпись на граните: «Жертвам политических репрессий». Все остальное люди должны понять сами.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Рабочие готовятся закрепить элементы конструкции монумента «Стена скорби» перед началом его транспортировки к месту установки в Москве

Двусторонний рельеф был признан лучшим из 336 проектов, которые претендовали на победу в конкурсе на создание монумента жертвам политических репрессий.

Я – художник, который в основном занимается монументально-архитектурной пластикой. Для меня важны городские пространства, и я понимаю, как с этим обращаться, мне это интересно.

Каждый раз, когда объявляется конкурс, и возникает интерес к теме, я взвешиваю возможности на победу. Обычно я знакомлюсь с составом жюри. В данном случае жюри вселяло надежду, что решение будет объективным. Такое крайне редко бывает, практически никогда. Членами жюри оказались 24 человека, не ангажированных, не купленных. Шанс выиграть был один к 336.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Транспортировка монумента «Стена скорби»

О теме

Тема политических репрессий близка нам всем, я с детства много об этом знаю. После первого курса института я попал в экспедицию на Урал в поисках пермских деревянных скульптур. Мы не ожидали увидеть брошенные поселения, брошенные лагеря. Мы испытали этот ужас на себе и поняли, насколько это трагично. Увиденное там не давало мне спокойно жить, и сейчас не дает. Мы все жертвы этого страха: под этим жили, до сих пор боимся.

Я знаю, сколько потомков тех, кто пострадал, ожидали появления этого памятника. Это памятник надежды – надежды на то, что такое больше не повторится. Молодые люди думают, что это их не касается. Касается. Одно понимание и знание о том, что тогда происходило, – уже большая травма. Это рана, которая никогда не заживет. Я считал это своим долгом.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Скульптор Георгий Франгулян

О Сталине

Злодей не может быть кумиром, а кумир не должен быть злодеем. Вообще не время создавать кумиров, надо самому соответствовать своим убеждениям и взглядам. Надо создавать свое, полезное для других.

По последнему опросу ВЦИОМ, более 40% россиян считают сталинские репрессии вынужденной мерой. Я надеюсь, что эта картина не отражает реального положения вещей. Человек образованный, понимающий, знающий не может давать такую оценку. Значит, люди просто не вникают.

Об ответственности

Безусловно, пока «Стена скорби» – моя самая ответственная работа, но я не знаю, что ждет меня впереди. Как мне кажется, такой монумент необходим нашему государству.

В искусстве важно быть связующим звеном между прошлым и будущем. Если ты не являешься этой точкой, то получается разрыв цепи. Этого разрыва нельзя допустить. Не надо заниматься искусством, если неглубоко. Особенно скульптурой, особенно монументальной – это самый сложный вид искусства.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Скульптор Георгий Франгулян возле элементов конструкции монумента «Стена скорби»

О деньгах

«Стена скорби» будет установлена за счет государственных средств, а также народных пожертвований. На данный момент выделены только деньги московского правительства. Народные средства собираются, но я даже не вникаю и пока не знаю, как они будут использованы.

Как правило, на народные средства ничего не получается создать, и это не только в России. Деньги собирают, но всегда либо государство, либо меценаты добавляют.

Но в США, например, Мемориал памяти жертв 11 сентября 2001 года был создан за 600 миллионов долларов, из них 60 миллионов предоставило государство, а все остальное – 540 миллионов – удалось собрать. Было собрано очень много, но тут и стоимость, и качество монумента, не только художественная, но и исполнительная часть на высоком уровне.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Скульптор Георгий Франгулян в студии

О настоящем искусстве

Произведение искусства имеет свою цену. На самом деле, стоимость настоящего произведения состоит из стоимости миллионов бездарных работ. Их стоимость собирается в подлинном произведении. Искусство – это искусство, оно определяет время.

Об авторстве

Я – один автор, а архитектор у меня мой сын, потому что никому не могу доверить работу, а он очень тонко вникает, не по-родственному, а профессионально. Он всегда на подхвате. Больше никого. Это важно понимать, потому что в России почему-то считают, сколько рабочих работало. Какая разница? Автор один.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Транспортировка монумента «Стена скорби»

Тбилиси – моя родина, и я очень люблю этот город. Для меня это лучший город на земле, но он изменился в худшую сторону, потому что, прежде всего, большой отток интеллигенции произошел.

Чем славился Тбилиси? Это был интеллигентный многонациональный город. Невероятно высокий уровень образования, было множество учебных заведений. Грузин мог получать образование на русском языке, а русский или армянин – на грузинском. Все было смешано. Здесь единственный мощный сгусток культуры еще дореволюционной России на Кавказе. Туда вкладывались деньги, там было самое большое количество театров и библиотек. Мне в этом плане повезло.

Там экстерьер соединялся с интерьером. Существовало единое пространство. Воздух пах баклажанами, помидорами, поросятами, горячим грузинским хлебом – все это запах Тбилиси в каждом дворе. Этот запах лучше, чем Chanel No. 5.

Кроме его внешней красоты, город духовно был красив. Там жили удивительные люди, типажи, там была своя стилистика, там говорили на фантастическом русском языке, который основывался на классической русской литературе: содержание, построение фраз, образное богатство языка невероятно глубокое.

© photo: Sputnik / Илья Питалев Скульптор Георгий Франгулян

И конечно, общее единое пространство культуры. В Грузии очень большое количество было талантливых людей. Именно в силу той специфики, образного состояния этого города.

Рожденные в Тбилиси понимают, что такое образ, что такое чувство юмора. Тост за столом, например, – всегда произведение, а так как все выросли за столом, умение сформулировать свою мысль, создать некий образ – не проблема. Это с младенчества впитывается. С годами я все больше понимаю, что то, что было заложено в детстве, определило всю мою жизнь. До сих пор я образ того Тбилиси в себе несу.

Одна из составляющих моего образного мышления – музыка. Моя бабушка была музыкантом – классическую музыку слушал с самого детства. Я сто пятьдесят раз смотрел классические произведения. Нас все время водили, а мы в яму оркестровую заглядывали. Это все был единый мир: я во двор заглядывал, так и в оркестровую яму.

Кроме того, Тбилиси – город между гор. Это все – ощущение пространства. Если скульптор не видит пространства, он не скульптор.

Photo: courtesy of Levan Avlabreli Фотоколлаж. Тифлис — Тбилиси. Старый город.

О тоске

Сейчас я бываю там редко, к сожалению. Мои все умерли, но там могилы. Остались школьные друзья. К сожалению, Тбилиси сегодня – достаточно грустное зрелище. Приезжаю и вижу, что почти все бедствуют. Мне очень неловко за свое положение перед ними. Знаете, кавказский обычай: если человек пришел, надо его принять, а я знаю, что им не на что меня принять, а принести что-то с собой, с базара прийти за стол – так это я их оскорбляю. Возникает неловкость. Два-три дня я выдерживаю, а потом – тоска.

Я хожу по тем улицам, вижу окна и не вижу тех людей, которые там жили. Окна для меня пустые.

© photo: Sputnik / Chkhetiani Вид на Старый город Тбилиси

О политике

Когда-то мечтал создать памятник Окуджава в Тбилиси. Были договоренности, а потом это все рухнуло. Это уже политика, то, что уже не дает нормально жить. Связи разрываются, и это потеря не только для республики, потеря для всех, потому что существовала общая зона культуры. Разные национальные культуры дополняли друг друга, они давали глубину.

Я сейчас летел из Испании. Там паспорта подают, я смотрю, голубые, украинские. Ну что за безобразие. Раньше я никогда не смотрел, чей паспорт. Мне противно, что я на это обращаю внимание. Это падение человеческих чувств и отношений.

Мне не стыдно, что я люблю Грузию, я родился там. Я люблю Армению, восхищаюсь армянским раннехристианским зодчеством, ничего выше я не знаю. Я работал в Средней Азии, делал там фонтаны, восхищался их древнейшей культурой. Нельзя уважать только свою культуру.

Все сейчас смотрят телевизор. Общество мало сказать политизировано, оно убито этим. Искусство – вне политики. Когда надо было делать монументы политического содержания, я начал делать фонтаны. В монументально-декоративную область ушел, в формальную абстрактную скульптуру. Там задачи очень высокого уровня. Фундаментальные поиски формы, сочетания с пространством, с архитектурой.