LiveInternetLiveInternet

Bo4kaMeda

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Искушение Христа 1872
Бумага на картоне, уголь, белила
68 x 50 см
Академическая программа
Государственный Русский музей

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Саломея приносит голову Иоанна Крестителя своей матери Иродиаде 1872
холст, масло
89 х 71
Академическая композиция
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В 1873 году Суриков получил за эту композицию премию в 25 рублей

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Богач и Лазарь
Академическая композиция
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
В 1873 году Суриков получил за эту композицию премию в 75 рублей

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Милосердный самарянин 1874
140 х 210
Художественный музей имени В. И. Сурикова, Красноярск

4 ноября 1874 года за картину Милосердный самарянин Суриков получил малую золотую медаль. Картина экспонировалась на академической выставке тогоже года; была подарена Суриковым П. И. Кузнецову — меценату, оплатившему обучение художника в Академии художеств.


Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Пир Валтасара 1874
холст, масло
81 х 140
Академический эскиз
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Пир Валтасара 1874
холст, масло
81 х 140
Академический эскиз
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

4 ноября 1874 года Суриков получил денежную премию за эскиз Пир Валтасара
Рисунок с эскиза Пир Валтасара был гравирован на дереве К. Крыжановским и помещен в журнале Всемирная иллюстрация 1875, №339, с. 8-9. Пояснение к репродукции заканчивалось словами: …от молодого таланта, умеющего заключить так много смысла и идей в рамку срочного эскиза, вправе ожидать мы многого в будущем


Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Нерукотворный образ. 1872
холст, масло
54 х 86
Академический эскиз
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

28 октября 1872 года Суриков получил премию в 25 рублей за эскиз Посол Авгаря, князя Эдесского, к Иисусу Христу. По этому эскизу им была написана картина того же названия.

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Изгнание Христом торгующих из храма 1873
холст, масло
78 х 118
Академическая композиция
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

И вошёл Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников.
(Мф. 21:12-13)

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Борьба добрых духов со злыми 1875
бумага, уголь, сангина
Академическая программа
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

21 февраля 1875 года за этот эскиз Суриков был удостоен премии в 100 рублей.

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Апостол Павел объясняет догматы веры царю Агриппе, его сестре Веронике и проконсулу Фесту 1875
холст, масло
142 х 218.5
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Программная работа была выполнена на большую золотую медаль. Конкурировали: В. И. Суриков, Н. П. Загорский, И. Н. Творожников и Н. К. Бодаревский, но никому из конкурентов большая золотая медаль присуждена не была. {/b]

Апостол Павел перед судом иудейского царя Агриппы и римского проконсула Фесты.
Литография с картины В. И. Сурикова 1876
бумага
29 х 49
паспарту: 36.4 х 60
Санкт-Петербург. Типография А. М. Котомина

В 1876 году В. И. Суриков получил заказ на роспись строившегося Храма Христа Спасителя в Москве. Художнику было поручено написать в нижней части северной стены на хорах собора четыре больших фрески (402 х 363 см) на темы Первого, Второго, Третьего и Четвертого Вселенских Соборов. Они должны были показать историю христианской церкви с I по Х век нашей эры. Первоначальные четыре эскиза (30 х 32), подписанные Суриковым, исполнены маслом в 1877 году (ныне хранятся в ГРМ). Вслед за эскизами маслом (в связи с требованиями Комиссии по строительству храма), Суриков подготовил так называемые «картоны» — большие эскизы, исполненные карандашом (впоследствии с них писались картины на стене). Все четыре «картона» к четырем Вселенским Соборам работы В. И. Сурикова находились в своё время в собрании семьи художника. Они были представлены в экспозициях юбилейных выставок
Для предварительной работы над эскизами Сурикову (по его просьбе) была предоставлена мастерская в Академии художеств. Работа протекала под контролем специальной комиссии, что препятствовало осуществлению первоначальных замыслов художника, ограничивало его творческие возможности, вынуждало идти на уступки официальным требованиям. Работы по росписи Храма Христа Спасителя Суриков закончил летом 1878 года.
Одна из фресок, изображающая Четвертый Вселенский собор, была сохранена после разборки храма и передана в Музей Истории Религии и Атеизма Академии наук СССР (сейчас Государственный музей истории религии), располагавшийся тогда в Казанском соборе в Ленинграде. Четыре первоначальных эскиза: 1, 2, 3, 4-й Вселенские соборы (30 х 32), подписанные Суриковым, исполнены маслом в 1876-1877 гг., ныне хранятся в Государственном Русском музее; вариант эскиза к 1-му Вселенскому собору — в Государственной Третьяковской галерее.
Кроме того, есть сведения, что помимо эскизов маслом Суриков подготовил так называемые «картоны» — большие эскизы, исполненные карандашом (впоследствии с них писались картины на стене). Для их изготовления Академией Сурикову была предоставлена мастерская 16 марта 1877 года. Они хранились в семье художника. Возможно, в настоящее время находятся в частных коллекциях.

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Первый Вселенский собор 1876
холст на картоне, масло
33.9 х 32.3
Эскиз росписи верхней части северной стены на хорах Храма Христа Спасителя в Москве
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Первый Вселенский Никейский собор 1876-1877
бумага на картоне, масло
47 х 35
Эскиз росписи Храма Христа Спасителя
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Второй Вселенский Констанотинопольский Собор 1876
холст на картоне, масло
30.5 х 32
Эскиз росписи нижней части северной стены на хорах Храма Христа Спасителя в Москве.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Третий Вселенский Эфесский собор 1876
холст на картоне, масло
33.6 х 32.2
Эскиз росписи верхней части южной стены на хорах Храма Христа Спасителя в Москве
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Четвертый Вселенский Халкидонский Собор 1876
холст на картоне, масло
30 х 32
Эскиз росписи нижней части южной стены на хорах Храма Христа Спасителя в Москве
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Четвертый Вселенский Халкидонский Собор 1876
Фреска
Государственный музей истории религии
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Второй Вселенский Константинопольский Собор 1876-1878
бумага, итальянский и графитный карандаш
134 х 109
Эскиз росписи для Храма Христа Спасителя в Москве
Частное собрание
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Четвертый Вселенский Халкидонский Собор 1876
бумага, итальянский и графитный карандаш
140 х 110
Эскиз росписи для Храма Христа Спасителя в Москве
Частное собрание
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Богословский диспут на одном из Вселенских соборов 1899
бумага, графитный карандаш, гуашь
32 х 44
Частное собрание
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Исцеление слепорожденного Иисусом Христом 1888-1993
холст, масло
162 х 107
Музей Свято-Троицкой Сергиевой лавры, Сергиев Посад Московской области

Начатая Суриковым в 1888 году работа над картиной «Исцеление слепого Иисусом Христом», в период душевного смятения, упоминается им впервые в письмах 1892 — 1893 годов. В дальнейшем, отвечая В.А.Никольскому на вопрос, где эта картина находится, коротко сообщает: «Она у меня». Можно предполагать, что произведение, которое оставалось у художника до конца жизни, имело для него особый смысл, поскольку создание его было связано с глубоко личными тяжелыми переживаниями после смерти жены

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Благовещение 1914
Холст, масло
160 х 206
Красноярский художественный музей им. В. И. Сурикова

Для «Благовещения» Сурикову позировал Н. С. Ченцов. Василий Иванович писал его руки. Суриков так трактовал «Благовещение»: «В протянутых руках Гавриила должна быть земная страсть, хотя он и архангел. Не надо забывать что мужем Марии был старец, а у нее все же родился сын». (Г. А. Ченцова)
Выставленная в 1915 году на XII выставке Союза русских художников картина не вызвала восторга критиков и коллег. По версии искусствоведов, причина в том, что Суриков к тому времени был признанным мастером исторических полотен. Художник-реалист обошелся без привычных для изображения Благовещения деталей: лилии, веретена и библии в руках Девы Марии. Радость встречи и величие момента подчеркнуто теплом золотого сияния.

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Мария
холст, масло
89 х 50.5
Этюд к картине «Благовещение» 1914
Красноярский художественный музей им. В. И. Сурикова
17.jpg
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Голова Марии
холст, масло
Этюд к картине «Благовещение» 1914
Музей-усадьба В. И. Сурикова в Красноярске

В собрании Музея-усадьбы представлены этюды к большинству знаменитых полотен В. И. Сурикова. Один из них — Голова Марии к картине «Благовещение», последней большой картине Василия Ивановича, законченной в 1914 году. Этот этюд был подарен музею правнуком художника Н. С. Михалковым в 150-ю годовщину со дня рождения мастера, и на сегодняшний день является последним живописным произведением художника, поступившим в фонды.

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Голова Марии
Этюд к картине «Благовещение» 1914
Гравюра на стали с картины В. Л. Боровиковского «Благовещение» была издана в середине XIX века, напр., в альбоме Н. Кукольника «Картины русской живописи» 1846, М. О. Вольфа
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
«Благовещение» (гравюра с картины В. Л. Боровиковского) 1866
бумага, акварель
Музей-усадьба В. И. Сурикова в Красноярске

Важным этапом в постижении Суриковым техники рисунка было копирование работ известных художников. Учитель Василия Ивановича, Н.В. Гребнев, приносил ему гравюры с классических произведений для копирования. Процесс этот развивал в нем творческое начало. Одной из нескольких копированных работ в собрании нашего музея является акварель «Благовещенье». Очень миниатюрная и тонкая по своей технике. Каждую линию и складку художник прописывает с большой любовью и старанием. Образ для акварели позаимствован у Владимира Лукича Боровиковского, но краски Суриков добавляет «от себя». И только приехав в столицу, художник «познакомился» с первоисточником: «Я по приезде в Петербург сейчас же пошел в Казанский собор – Боровиковского посмотреть, ведь похожи краски у меня — угадал».

Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Голова смеющегося священника (Head of a Laughing Priest)
Этюд к картине «Боярыня Морозова»

Из воспоминаний Василия Ивановича Сурикова: А священника у меня в толпе помните? Это целый тип у меня создан. Это когда меня из Бузима еще учиться посылали, раз я с дьячком ехал — Варсонофием, (Варсонофий — Варсонофий Семенович Закоурцев, дьячок сухобузимской Троицкой церкви. Запечатлен в этюде для «Боярыни Морозовой» «Голова священника».) — мне восемь лет было. У него тут косички подвязаны. Въезжаем мы в село Погорелое. Он говорит: „Ты, Вася, подержи лошадей, я зайду в Капернаум». Купил он себе зеленый штоф и там уже клюкнул. „Ну, говорит, Вася, ты правь». Я дорогу знал. А он сел на грядку, ноги свесил. Отопьет из штофа и на свет посмотрит… всю дорогу пел. Да в штоф все смотрел. Не закусывая пил. Только утром его привез в Красноярск. Всю ночь так ехали. А дорога опасная — горные спуски. А утром в городе на нас люди смотрят — смеются.

Vasili Ivanovich Surikov (1848-1916, Russia)
Head of a Grinning Priest 1850
Oil On Canvas
Tretyakov Gallery (Moscow, Russia)
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Голова монахини 1880-е
Холст, масло
37 x 30 см
Этюд к картине «Боярыня Морозова»
Калужский музей изобразительных искусств
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Монах 1900-e
холст, масло
52 х 23
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Посещение царевной женского монастыря 1912
Холст, масло
144 x 202 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Церковь в селе Дьякове, 1910-е.
бумага
акварель, карандаш
25 х 34
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Деревенская божница. 1883
Бумага, акварель
23 x 33 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Лампада. 1883
Бумага, акварель
24 x 16 см
Этюд для картины «Меншиков в Березове»
Государственный Русский музей, С.-Петербург
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Колокольня Ивана Великого и купола Успенского собора. 1876
Бумага, акварель, графитный карандаш
15 x 24 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Василий Иванович Суриков (1848-1916)
Церковь. 1910
бумага, акварель. карандаш
32 х 24
Венеция. Собор Св.Марка. 1884
Бумага, акварель.
17 x 25 см
Частное собрание
Собор Св.Марка в Венеции. 1900
Бумага, акварель, графитный карандаш
22 x 30 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Миланский собор. 1884
Бумага, акварель
21 x 27 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Собор Святого Петра в Риме. 1884
Бумага, акварель
17 x 25 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва

СУРИКОВ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ

Знаменитый русский художник.

Семья. Образование

Из семьи потомственных сибирских казаков. Отец – Иван Васильевич – был коллежским регистратором в земском суде родного города. Мать художника – Прасковья Федоровна Торгошина – происходила из станицы Торгошино под Красноярском. В доме родителей, несмотря на строгость нравов, царила непринужденная атмосфера, интерес к культуре.

С 1854 г. из-за служебного перевода отца семья Суриковых жила в с. Сухой Бузим. В восьмилетнем возрасте родители отправили сына в Красноярск, в церковно-приходскую школу, после которой он перешел в уездное училище. А еще через год от туберкулеза скончался отец будущего художника, и мать с детьми снова переехала в город. Из-за нехватки денег Суриковы сдавали внаем второй этаж своего дома. Василий вынужден был пойти в писцы в губернское управление. На дальнейшее образование сына у матери не было средств. Но мальчику повезло. Рано начав рисовать, он не бросил это занятие и в школьные годы, и во время службы. Здесь рисунки юноши заметил енисейский губернатор П.Н. Замятнин. Он сумел найти для него мецената – золотопромышленника П.И. Кузнецова, который обеспечил дальнейшую учебу в Академии художеств.

С 1868 г. в столице. Не попав в Академию сразу, сначала обучался в Петербургской рисовальной школе Общества поощрения художеств. Там за лето он смог освоить трехлетний курс обучения и осенью 1869 г. поступил в Академию вольным слушателем, а в 1870 г. воспитанником.

Здесь Василий учился в классе профессора П.П.Чистякова. Был четырежды награжден серебряными медалями Академии и несколькими денежными премиями. Он очень серьезно подходил к построению композиции.

Дебют молодого художника – полотно «Вид памятника Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге» (1870) – купил его благодетель П. И. Кузнецов. Летом 1873 г. юноша побывал на его приисках в Хакассии. В 1874 г. он вручил Кузнецову свою картину «Милосердный самарянин», за которую был награжден Малой золотой медалью.

«Утро стрелецкой казни». «Меншиков в Березове». «Боярыня Морозова»

В 1875 г. художник выпустился из Академии в звании «классного художника I степени». Вскоре после этого он получил заказ на написание четырех фресок на сюжеты вселенских соборов в строящемся новом храме Христа Спасителя в первопрестольной. В 1877 г. он перебрался туда. Его мечтой было возвращение в родной Красноярск, куда он отправлялся каждое лето. За храмовые фрески живописцу заплатили 10 тыс. рублей. Поправив финансовое положение, он в 1878 г. попросил руки у своей возлюбленной, Елизаветы Августовны Шаре, внучки ссыльного декабриста Свистунова, наполовину русской, наполовину француженки.

25 января 1878 г. пара обвенчалась. У четы Суриковых были две дочери, Ольга и Елена.

Тогда же художник приступил к работе над своим масштабным историческим полотном «Утро стрелецкой казни», для которого он долго исследовал источники и посещал музеи, делал много эскизов и этюдов с натуры. В этой картине живописец выступил великим новатором русской исторической живописи. Полотно было окончено в 1881 г. Тогда же его автор стал одним из передвижников.

В 1883 г. представил обществу свою новую талантливую работу – полотно «Меншиков в Березове», которую купил П.М. Третьяков. Старшая дочь Меншикова Мария получила облик жены автора.
На деньги от продажи произведения художник смог поехать с семьей в Европу, где побывал в Дрезденской галерее, Лувре и других крупнейших европейских музеях.

В 1881 г. сделал первый эскиз своей знаменитой «Боярыни Морозовой». Эта тема была навеяна художнику еще воспоминаниями своей школьной поры. Когда он жил в Красноярске у своей тетки О.М. Дурандиной, она впервые рассказала ему об опальной боярыне. Долго выбирая прототип для ее образа, художник остановился на выразительной персоне своей родственницы, А.В. Торгошиной. Прежде ее супруг, С.Ф. Торгошин, позировал живописцу для персонажа бородатого стрельца в «Утре стрелецкой казни». В образе смеющегося купца в «Боярыне Морозовой» Суриковым также был изображен его сухобузимский земляк – В.Ф. Закоурцев, а странник с посохом был списан с сибирского переселенца. Живописец создавал полотно в 1884-1887 гг., после чего оно было представлено на XV Передвижной выставке.

Дальнейшее творчество

Летом 1887 г. уехал с семьей в Красноярск. Тогда же начал писать в жанре портрета («Портрет матери», 1887; «Мой брат». 1887 (?)).

8 апреля 1888 г. скоропостижно скончалась жена. Мастер почти год не мог оправиться от потери близкого человека, прекратил писать. Опять отправился в Красноярск, где оставался до 1891 г. Тогда же создал работу на тему традиционной зимней забавы сибиряков — «Взятие снежного городка» (1891). Снежная крепость была специально выстроена в усадьбе художника, а инсценировали «снежную баталию» крестьяне с. Базиха.

Другой работой «сибирского» периода стала картина «Покорение Сибири Ермаком» (1895). Во время ее написания живописца избрали действительным членом Академии художеств (1893). Однако от преподавания он отказался, дорожа творческой свободой.

За «Ермаком» последовало полотно «Переход Суворова через Альпы» (1899). Оно экспонировалось в Санкт-Петербурге и Москве и было приобретено государем.

В 1887-1900-х гг. Суриков параллельно работал над эпическим полотном «Степан Разин», этюды к которому были сделаны в Сибири и на Дону.

В 1907 г. вошел в Союз русских художников, уйдя из Товарищества передвижников. В Красноярске в 1910 г. с его помощью была открыта школа рисования. К тому же художник писал еще несколько полотен: «Красноярский бунт 1695 года», «Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря, убитого древлянами» (неоконч.), «Посещение царевной женского монастыря».

В 1910 г. вместе с зятем художником П.П. Кончаловским побывал в Испании, благодаря чему родились рисунки и акварели испанского цикла.

В то время живописцу было уже под семьдесят лет. Новость о разразившейся Первой мировой войны глубоко потрясла его. Могучее здоровье сибиряка стало быстро сдавать.
Летом 1914 г. в последней поездке в Красноярск он создал ряд пейзажей: «Красноярск в районе Благовещенской церкви», «Плашкоут на Енисее» и несколько акварелей. Осталась незавершенной картина «Благовещенье».

В 1915 г. отправился на лечение в Крым. Не долечившись, снова приехал в Москву, где умер от склероза сердца. Был похоронен, по его завещанию, рядом с женой на Ваганьковском кладбище.

Значение творчества

Творчество Василия Ивановича Сурикова принадлежит к высшим достижениям русской культуры XIX века и сопоставимо по значению с наследием таких ее титанов, как А. Иванов, М. Мусоргский, Л. Толстой, Ф. Достоевский. Глубина постижения человеческого характера сочеталась в нем со стихийной мощью и красотой художественного воплощения. В совершенстве овладев мастерством живописца, соединяя в образах своих картин целые пласты и эпохи жизни народа, он сумел создать подлинные шедевры отечественного искусства.

Знатоки говорят, что Суриков создал семь шедевров. Всего семь исторических полотен, не считая, разумеется, многочисленных этюдов к картинам, портретов, акварелей и росписей в храме Христа Спасителя. Напомним, что первые три картины, по времени написания, находятся в Третьяковской галерее: «Утро стрелецкой казни», «Меньшиков в Березове», «Боярыня Морозова»; остальные четыре – в Русском музее Петербурга: «Взятие снежного городка», «Переход Суворова через Альпы», «Покорение Ермаком Сибири» и «Степан Разин». Однако, мало кому известно о восьмом шедевре Сурикова – «Исцеление Иисусом Христом слепорожденного». Искусствоведы и биографы упоминают вскользь об этой картине, или не упоминают вообще. В книге Титовых «В. И. Суриков» (Красноярское книжное изд-во, 1956 год), говорится, что картина успеха не имела. «Она осталась одиноким и незначительным произведением в творчестве Сурикова, как выражение его душевного смятения в ту пору». Что же это была за пора?

Память рода и опыт «внутреннего человека»

Предков Сурикова считают одними из основателей города Красноярска. Род их в течение трёх столетий участвовал во всех походах, подвигах и бунтах Донского и Сибирского казачества. Суриков сохранил родовую память, она раскрылась в его искусстве с такой психологической силой, какой не знала доселе русская живопись.

Детство и юность будущего художника прошли среди вольной природы и жестоких нравов. Казни и телесные наказания проходили публично на площадях. Эшафот стоял недалеко от училища, где учился Суриков. Дважды в детстве ему пришлось видеть смертную казнь. Зимой на Енисее устраивались кулачные бои, и мальчишки сурово дрались. Двух его товарищей в ту пору убили. Трагические впечатления детства выковали в Сурикове стойкий сибирский характер. Он видел людей, которые внушали ему глубокое уважение. «Мощные были люди. Смелые, сильные духом. Размах был во всем широкий», – вспоминал он.

В детстве Суриков много и охотно рисовал. В уездном училище судьбе было угодно свести его с талантливым учителем рисования художником Николаем Васильевичем Гребневым. Он угадал талант Сурикова, горячо уверовал в него и энергично поддержал в нём решение посвятить себя живописи. Нашёлся покровитель – золотопромышленник П. И. Кузнецов, который и отправил его в Петербург, с выплатой ежегодного пособия.

Только со второго раза поступил Суриков в Академию художеств. Инспектор, немец Шренцер, один из «генералов от искусства», что распоряжались в Академии, небрежно просмотрел папку с рисунками Сурикова и вызывающе произнёс: «Да, вам за такие рисунки даже мимо Академии надо запретить ходить!»

От таких слов люди впадают в отчаяние. Но молодой сибиряк не растерялся. Он записывается в школу Общества поощрения художеств и усиленно практикуется в рисовании с гипса. С необычайным упорством, он за три летних месяца освоил курс, рассчитанный на три года и в августе 1869 года успешно сдал вступительные экзамены в Академию. Пять лет обучения Сурикова в Академии сопровождались непрерывными успехами, наградами и денежными премиями; на четвёртом году его стипендия составляла 350 рублей в год.

Теперь представьте молодого художника из глубокой провинции в блистательной столице. Сколько всяких соблазнов: пирушки, политические страсти и газетная шумиха, мода и общественное мнение, мышиная возня самолюбий и метание от темы к теме… Красноярский казак посмотрел на все это и выбрал для себя, раз и навсегда, русский исторический ориентир. Путь, надо признаться, не из легких. В старости он вспоминал: «Ведь у меня какая мысль была – Клеопатру Египетскую написать! Ведь, что бы со мной было!..»

В одной из монографий говорится, что Суриков был скуп и жаден. Какая чушь! Его творчество и разумные жизненные поступки опровергают эту сплетню. Был бы скуп, то при его таланте, писал бы день и ночь портреты на заказ, которые давали бы желанные деньги…

Суриков обладал железным характером и ясно видел цели. Это цель православного человека – подвижника, готового идти по пути самопознания и возрастания духовной личности. Он смотрел на деньги с единственно правильной точки зрения – они давали ему независимость творческого поведения.

В 1875 году Суриков окончил Академию с золотой медалью, что давало право на двухгодичную поездку за границу на казённый счёт. Суриков отказывается от поездки и просит позволения расписывать храм Христа Спасителя. Перебравшись окончательно в Москву, Суриков, по его словам, «прямо спасён был, старые дрожжи поднялись… Иду по Красной площади, кругом ни души. Остановился недалеко от Лобного места, засмотрелся на очертания Василия Блаженного – и в воображении вспыхнула сцена Стрелецкой казни, да так ясно, что даже сердце забилось…»

Роспись храма сделала Сурикова вполне обеспеченным человеком. Больше он никогда не возвращался к художественным заказам и решительно отказался от предложения стать профессором Академии. В 1878 году он счастливо женился на Елизавете Августовне Шарэ, внучке известного декабриста П. Н. Свистунова. Счастливая семейная жизнь и материальное благополучие позволили художнику целиком посвятить себя любимому искусству.

В 1881 году он закончил картину «Утро стрелецкой казни» (2, 18×3, 79м); в 1883 году «Меньшиков в Березове»(1, 69×2, 04); в 1887 году – «Боярыня Морозова» (3, 04×5, 88). Специально указываю размеры картин, чтобы показать, сколько квадратных метров холста расписано мастером. За этой арифметикой скрыто серьёзное изучение исторических документов, предметов быта, костюмов, оружия. Настойчивый поиск натуры для персонажей, зарисовки, этюды… Художнику сообщают, что в Тульской губернии есть редкая по красоте телега. Он тотчас мчится туда, пишет этюд телеги, упряжки, лошадей… А затем большой чистый холст на подрамнике, палитра – и работа, работа, до потери сил. Сколько терпения и мужества!

Сурикову было сорок лет, когда он завершил свою третью картину. В. Солоухин пишет: «Его искусство катилось, словно огромные океанские валы… У художника было всё: любимая работа, любимая семья, любимое отечество и ощущение кровной, сыновьей связи с ним…» И вдруг ударила молния. Умерла жена. Умерла прекрасная молодая женщина, та, что сидит у ног опального Меньшикова, завернувшись в соболью шубку.

Смерть самого близкого, дорогого и любимого человека художник переживал тяжело. Суриков забросил работу. Михаил Васильевич Нестеров рассказывал о своем друге: «После мучительной ночи вставал он рано и шел к ранней обедне. Там, в своем приходе, в старинной церкви, он пламенно молился о покойной своей подруге, почти исступлённо, бился об плиты церковные горячим лбом… Затем, иногда во вьюгу и мороз, в осеннем пальто бежал на Ваганьково, и там, на могиле плакал горькими слезами, взывал, молил…»

Более года художник не брал кисть в руки. Весной 1889 года он покинул Москву и вместе с двумя детьми (старшей Оле было 10 лет) отправился в Красноярск. И здесь, на родине, он некоторое время находился в состоянии уныния. Затем, на едином дыхании, он пишет «Исцеление…» Сюжетом картины послужила глава 9 Евангелия от Иоанна:

«И проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?

Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать…

И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы…

Услышав это, некоторые из фарисеев, бывших с Ним, сказали Ему: неужели и мы слепы?

Суриков – глубоко религиозный человек – хорошо знал эти строки из Нового Завета и, конечно же сообразил, что он зрячий, но подвергнут УНЫНИЮ. А это большой грех. Огорчение и тоска, ленность ко всякому доброму делу есть отсечение надежды на Бога, сомнение в обетованиях Божиих.

По словам старцев, «искушений никому не избежать, но можно избежать падений». Пришло оздоровление. Могучие душевные резервы пришли в движение. Именно в Красноярске, после «Исцеления…», Суриков создаёт самое удивительное свое полотно – «Взятие снежного городка». Всплеск радости, веселья, сибирского здоровья…

Но вернемся к «Исцелению… Смятение и даже ужас человека прозревшего передано с поразительной экспрессией, а жест Христа, положившего ему руку на голову – это величие и спокойствие. Фигура Христа – олицетворение торжественного ритма, тишины и благодати. Это образ-символ приобретает огромную силу воздействия. Принцип любого высокого мастерства верно отметил М. Волошин: «Всё, что в душе художника звучит, как вопль, в произведении искусства должно выражаться молчанием».

Тонко прорисован светящийся нимб у Христа, а над правым плечом Ангел, в котором мы узнаём жену художника… Помните у Ф. И. Тютчева:

Как души смотрят с высоты

На ими брошенное тело…

О, сколько жизни было тут,

Невозвратимо пережитой!

О, сколько горестных минут,

Любви и радости забытой!..

«Нас отравившая свобода»

Так почему же не попала картина Сурикова «Исцеление…» в искусствоведческий оборот? И сейчас ее не просто увидеть. Хранится она в Церковно-Археологическом кабинете Московской Духовной Академии, что в Сергиевом Посаде. Картина была подарена Патриарху Алексию I московским духовенством в 1955 году. Выкупили они её за 50 тысяч рублей.

Причина, по-видимому, одна: уж очень не хотелось тогдашней обезбоженной публике говорить о Сурикове, как о художнике религиозном, а в советское атеистическое время – тем более.

Эпоха «Серебряного века» – период богоборческого и демонического восстания, охватившего творческую интеллигенцию. Занималась она богоискательством и чёртоискательством одновременно: В. Соловьев и В. Брюсов, А. Блок и А. Белый, М. Кузьмин и М. Волошин – один из первых биографов Сурикова…

Вспомните картины художника В. Перова: «Сельский крестный ход на Пасхе», «Чаепитие в Мытищах», или того же И. Репина: «Крестный ход в Курской губернии», «Протодиакон», «Отказ от исповеди» и многие другие. Это же откровенное глумление над духовенством и монашеством.

И. Репин – так он был воинствующий атеист. Вот строки из его письма к В. В. Стасову: «Все христианство – это рабство, это смиренное самоубийство всего, что есть лучшего и самого дорогого и самого высокого в человеке». Такой обличительный пафос льстил либеральной и революционной интеллигенции. А она во все времена одинакова.

Недаром Иван Егорович Забелин – коренной москвич и её бытописатель, четверть века руководивший Историческим музеем, писал: «Самое вредное животное в России – это адвокатура. Самое глупое, бездарное политическое существо в России – это русская интеллигенция… Чего, чего они не придумали, чтобы выразить, как можно ярче, как можно омерзительней всю гадость русского бытия…» Виновными были у него и Л. Толстой, и М. Горький, и Л. Андреев…

Окно в духовный мир

Религиозно-исторический жанр середины и конца XIX века привлекал повышенное внимание живописцев. «Явление Христа народу» А. Иванова, «Христос в пустыне» И. Крамского, «Евангельский круг» В. Поленова, картины Перова, Ге, Васнецова, Нестерова пользовались заслуженным успехом у публики.

Все картины, упомянутых художников, с точки зрения познавательной, особенно для неофитов, интересны. С точки зрения живописи, многие из них блестящи. Особенно у Поленова. Однако религиозная тема в живописи передвижников – это всего лишь их авторская позиция. Здесь проходит водораздел между светским искусством и церковным каноном.

И. Крамской о своей картине «Христос в пустыне» говорил: «Итак, это не Христос, то есть я не знаю, кто это. Это есть выражение моих личных мыслей…» На что искусствовед Марина Петрова заметила: «…Это означало подмену личности и совершенства Бога личностью самого художника… со своими всеми страстями и заблуждениями…» О, какая «прелесть», сказали бы воцерковленные люди.

Прекрасны картины «Евангельского круга» Поленова. Психологические портреты иудеев и их древние костюмы, в этюдах и на полотне «Христос и грешница». Но… это отражение исторического мира на бытовом уровне. Христос везде, как странствующий мыслитель. Он принадлежит Земле а не Небу. Вспомните его прекрасное полотно «Христос на Тивериадском озере».

На вековечный вопрос Христов: «За кого Меня почитают люди» – ответ, увы, ясен – за человека. Лишь Васнецов, Нестеров и некоторые другие художники возродили в религиозных произведениях ореол, как символ Божественности.

Титан русского духа

Творчество Сурикова являет собой образец высочайшего художественного постижения мира. Даже трудно подобрать аналог. Но есть сравнение: в те же годы у всех на устах были французские импрессионисты, с их радостной живописью сиюминутной красоты в пейзажах. Кстати, световые эффекты в живописи, которые им приписывают, как первооткрывателям, были давно известны и решены русскими художниками: Васильевым, Саврасовым, Шишкиным, Куинджи, Поленовым и многими другими. Так вот, импрессионисты совершенно не задумывались о социальных проблемах. Историческая тематика их не интересовала. В чём дело? Жили они в ту же эпоху социальных потрясений, войн, наступления технической цивилизации… и никакого отражения бурных драм? Французы не могли даже задаться подобными вопросами. Ни вчера, ни сегодня.

Сегодняшняя западная «культура» породила человека со вставленными зубами, пустым взглядом и приклеенной счастливой улыбкой…

Культурный русский человек измерял дела земные религиозным мировоззрением. Искать святость и правду – его сущность. Постижение внутреннего опыта народа, его быта, поведения давало творческие силы. Суриков был именно таким человеком, титаном духа.

Владимир Князев

Свет миру в полотнах Василия Сурикова

В.И. Суриков. Благовещение (1914)

Широкому кругу любителей искусства Василий Иванович Суриков, чье 170-летие со дня рождения мы вспоминали 24 января, известен прежде всего как автор масштабных эпических полотен на темы русской истории. Его картины «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове», «Боярыня Морозова», «Покорение Сибири Ермаком», «Переход Суворова через Альпы» покоряют широтой охвата. В них исторические типы, колорит и атмосфера эпохи воссозданы так достоверно, как если бы автор был сам очевидцем изображаемых событий. Менее известны картины Сурикова на библейские сюжеты.

Автопортрет (1879) Василий Иванович родился в Красноярске в казацкой семье. Его одаренность проявилась очень рано. Во время обучения в Красноярском уездном училище на Сурикова обратил внимание учитель рисования Гребнев – первый наставник будущего художника.

Суриков рано лишился отца и, чтобы поддержать семью, устроился на службу канцелярским писарем. «Иногда приходилось, – вспоминал он позднее, – расписывать пасхальные яйца по три рубля за сотню». И однажды начинающий художник написал на заказ икону «Богородичные праздники».

Позднее, уже учась в Петербургской академии художеств, куда он поступил в 1869 году, Суриков исполнил ряд картин на сюжеты как Ветхого, так и Нового Заветов. В этих произведениях, созданных в основном в соответствии с академическими канонами, уже видна рука мастера в разработке колорита, композиции и психологии характеров. По ним можно проследить, как выкристаллизовывался суриковский стиль. Герои этих полотен показаны в окружении народа. Но это отнюдь не безликая толпа – каждый наделен яркой индивидуальностью. Таковы «Пир Валтасара» (1874), «Изгнание Христом торгующих из храма» (1873) и «Нерукотворный образ» (1872). В картине «Саломея приносит голову Иоанна Крестителя своей матери Иродиаде» (1872) весь интерьер комнаты, где происходит библейская сцена, убран кроваво-красным. Алая расцветка преобладает и в нарядах обеих женщин. Иродиада со злорадством взирает на отрубленную голову Предтечи. В ее выпученных глазах и открывающей зубы ухмылке есть что-то патологическое – в то время как Саломея опускает глаза, словно не в силах выдержать этот сатанинский взгляд.

Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Вероники и проконсула Феста (1875)

Совершенно иначе звучит полотно «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Вероники и проконсула Феста» (1875), ставшее подлинной вершиной раннего творчества художника. В строгом соответствии с текстом Деяний святых Апостолов художник запечатлел римского гражданина Павла в тот момент, когда тот, простерши руку, стал говорить в свою защиту (Деян. 26, 1). В его лице и осанке чувствуется мудрость, уверенность и решительность великого проповедника и столпа Церкви. В то время, как лицо Феста выражает смешанное с сомнением уважение, Вероника словно зачарована проповедью Павла, а Агриппа так захвачен ею, что в волнении подался вперед. На заднем плане в некотором затемнении показаны тысяченачальники и знатнейшие граждане – язычники и иудеи. Тщательно выписав не столь много фигур, художник мастерски создает впечатление большой массы людей, наблюдающих за этой сценой.

За эту картину Суриков в 1875 году удостоился звания классного художника первой степени. Полотно стало последней его работой за время учебы в академии. Через полгода художник получил возможность поехать за границу, однако предпочел остаться в России, чтобы расписывать только что возведенный Храм Христа Спасителя. В 1877 году Василий Иванович окончательно переехал в Москву и в течение последующих двух лет выполнил в новом кафедральном соборном храме Церкви Русской фрески на темы четырех Вселенских соборов. Больше Суриков никогда на заказ не работал.

Исцеление слепорожденного Иисусом Христом (1888)

К христианским сюжетам он вновь обращается в 1888 году. Тогда им была создана картина «Исцеление слепорожденного Иисусом Христом». Написанию этого полотна предшествовала тяжелая личная драма: умерла горячо любимая жена художника Елизавета Августовна Шаре. Мастер так тяжело переживал потерю, что в течение года не брал кисть в руки. Картина «Исцеление слепорожденного» стала символом личного исцеления Сурикова и его духовного возрождения. Лицо Христа спокойно – почти бесстрастно, как иконописный лик. В этом спокойствии чувствуется уверенность «власть имеющего». Показанный в затемненном пространстве, Он – образ света: И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1, 5). Справа за плечом Христа – ангельский лик, в котором угадываются черты лица почившей жены. Из-за левого плеча выглядывают недоверчивые свидетели чуда. А на самого слепорожденного направлен мощный поток света – символ исцеляющей благодати: Доколе Я в мире, Я – свет миру (Ин. 9, 5).

Последней крупной работой Сурикова стало «Благовещение» (1914). Здесь златозарный свет заполняет почти все пространство полотна. Он концентрируется в виде нимбов вокруг глав архангела, возвещающего о будущем рождении Сына Божия с жестом ликования, и Пречистой Девы, исполненной смирения и детской веры. Это свет, окончательно побеждающий тьму!

Благовещение

Сочинение
06.05.2014г.
На конкурс «Моя семья и Суриков»
Школа №4
8А класс
Яшникова Диана
3А класс
Яшников Андрей
Арсентьева А.А.
Василий Суриков представил свое видение «Благовещения» в 1914 году. Эта последняя большая работа художника не столь известна, как другие его замечательные картины. Она находится в Красноярском художественном музее имени Сурикова. Представили ее на XII выставке Союза русских художников в 1914 — 1915 году, уже тогда она сильно разочаровала коллег и критиков, полагавших, что великий Суриков способен на большее. Они считали, что в картине нет ничего настолько особенного, что выделяло бы ее из общего числа картин других авторов с одноименным названием.
Русские художники — реалисты не раз обращались к религиозным сюжетам. Но, к примеру, если картины Ге на евангельские темы могли оттолкнуть от веры, то в работе Сурикова проявилось живое религиозное видение изображаемого.
В картине Сурикова, прежде всего, поражает воображение взгляд Марии, которая, как ясно видно и чувствуется, хоть и не подозревает о той великой миссии, что возложена на нее Богом, но ждет приближения какого-то необыкновенного счастья. Она радостна, трепещет и при этом смиренно складывает на груди руки. Своей позой она как бы подчеркивает, что миссия возложена на нее не напрасно, она — та самая божья избранница, Бог не ошибся в своем выборе. Как можно не полюбить эту добрую, бесконечно скромную, наивную и простую девушку? Она своим трудом и постоянной верностью Богу заслужила любовь Господа, покорила его, дала понять, что не только выполнит с благоговением возложенное на нее непростое обязательство, но и отнесется к нему со всей душевной страстью, на которую способна.
Она посвятила свою жизнь молитве Господу нашему. Ее не интересуют мирские страсти, мысли, чаяния, желания и мечты. Целыми днями она молится о своей грешной, как она искренне полагает, душе. Она не может себе представить, что может быть иначе. Ей всего семнадцать лет, а она уже мудрее, добрее, скромнее и от этого величественнее многих людей старшего поколения. Она еще не знает, с чем таким прибыл к ней архангел Гавриил, но понимает, что это что-то значимое, великое, ответственное задание, которое она заранее намерена выполнить великолепно. И как может быть иначе? Ведь эту великую миссию, целое свершение возложил на нее ее всем сердцем любимый Господь, которому она будет верна всю жизнь, чтобы с ней не случилось.
Удивительным образом на картине передан свет, озаряющий архангела Гавриила и распространяющийся от него по всему убогому, темному и бедному помещению. Он словно подчеркивает значимость события, которое произойдет совсем скоро, как только Мария получит известие, которое изменит всю ее будущую жизнь. Свет — будто солнце, играющее всеми цветами радуги — золотом, серебром, голубым небом, оранжевым сиянием и истинным волшебством. У архангела чудные крылья: могучие, сильные, красивые — словом, как раз такие, что помогут ему летать в небе и исполнять волю Господа. Архангел Гавриил одет в голубую одежду с золотом, волосы его светлые и слегка вьются. Он красив именно ангельской, неземной красотой. Он протягивает к Марии руки — это знак не только того, о чем он собирается ей сказать, но и признак доверия к ней, искренности и любви. Позади Марии небольшое, узкое окошко — практически единственная ее связь с внешним миром. Мария одета очень скромно, голова ее покрыта темно-синей вуалью, на ней длинное платье красного цвета. Художник, очевидно, нарядил ее в красное платье, чтобы подчеркнуть ее зардевшееся от смущения лицо, пылающие щеки и порозовевшие губы. Все вместе дополняет ее милый, кроткий образ юной, семнадцатилетней девушки.
Радость и величественность картины художник подчеркивает и звучным колоритом, и позой изображаемых персонажей в своей картине, которая звучит одновременно и камерно, одиночно, и масштабно.