Церковь Успения на Покровке — восьмое чудо света.

Церковь Успения на Покровке (вид со двора в конце XVIII века ). 29.2 x 40 cm.
Частное собрание.

Поиск по сайту: Династия — По Абрикосовским адресам

Церковь Успения на Покровке — восьмое чудо света.

Краткая история:

Деревянная церковь Успения Божией Матери известна с 1511 года. По ней прилегающие переулки были названы Большим и Малым Успенским (в наше время соответственно Потаповский и Сверчков).

В1656 году жители котельнической слободы выстроили себе каменную Успенскую церковь.

В 1696—1699 годы на средства московского купца И. М. Сверчкова мастером Петром Потаповым была выстроена новая церковь.Нижняя церковь, построена в 1696 году, а верхня в 1696 году.

В 1936 году Успенская церковь была снесена, так как часть церковного здания выступала на проезжую часть улицы Покровка и мешала проходу пешеходов.
Церковь Успения, как сооружение для своего времени грандиозное, о чем свидетельствует масштаб здания по отношению к окружающей застройке Москвы. Фигурами стаффажа усиливалась образная значимость постройки. Эта церковь в конце XVIII — начале XIX в. считалась одним из эстетических образцов русского стиля. Ее изучали В.И. Баженов, К. Растрелли, Д. Кваренги, считавшие церковь Успения шедевром русской архитектуры.

В 1865 году А.И. Абрикосов приобретает бывшие палаты Сверчкова на Малом Успенском переулке и поселяется в этом доме со всей своей многочисленной семьей. У Алексея Ивановича и Агриппины Александровны Абрикосовых было 22 детей, 5 умерли в младенческом возрасте.

А.И. Абрикосов без малого девять трехлетий прослужил церковным приходским старостой церкви Успения Божией Матери, что на Покровке.

Церковный староста поверенный прихода, избираемый при каждой приходской церкви для совместного с причтом приобретения, хранения и употребления церковных денег и всякого церковного имущества, под надзором и руководством благочинного и епархиального начальства. Староста избирается прихожанами на 3 года, с согласия причта, при благочинном, и утверждается в должности епархиальным архиереем. Выбрано, по окончании трехлетия, может быть то же самое лицо, если причт, благочинный и прихожане признают это полезным, и избираемый изъявит на то свое согласие. Служба Ц. старост считается наравне со службою лиц, занимающих должности по выборам; избранные в эту должность обязаны при первом вступлении в оную принять присягу. Староста — непременный член местного церковноприходского попечительства; он может быть представляем к наградам; может носить присвоенную ему форменную одежду. Право носить ее старосты не теряют и по оставлении своей должности, если прослужили в ней 9 лет, хотя бы и не сряду, с усердием и пользою для церкви (указ св. синода 14 сент. 1873 г.). Об определении при церквах старост упоминается еще в указе Петра I (Полное Собрание Зак. 1716 г. февраля 18, 3175).Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

Алексей Иванович Абрикосов, Действительный Статский Советник — выдающийся российский промышленник и предприниматель известен как создатель крупнейшего отечественного кондитерского предприятия «Товарищество А.И.Абрикосова Сыновей», продукция которого славилась на всю Россию и успешно конкурировала с иностранными производителями на многих промышленных выставках в России и за рубежом.

Продукция фирмы «Товарищество А.И.Абрикосова Сыновей» удостаивалась наград на нижегородских ярмарках в 1882 и 1896 годах, а в 1899 году «Товарищество А.И. Абрикосова Сыновей» получило почетный титул «Поставщик двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО Величества».
А.И. Абрикосов, являлся фактическим владельцем знаменитой чайной компании «Братья К. и С. Поповы».
Он один из основателей 2-х крупнейших российских банков — Московского Учётного банка (МУБ) (с 1870 член его правления, в 1882—1902 председатель совета) и Московского купеческого общества взаимного кредита (Банк «ОВК») (в 1875—76 член совета).
А.И. Абрикосов один из основателей известнейшего до революции Акционерного страхового общества «Якорь».

А.И. Абрикосов — крупный общественный деятель, избирается членом ряда комитетов Министерства финансов Российской Империи: — Московского отделения Коммерческого совета (1863-1872 г.) и Московского отделения Совета торговли и мануфактур (1884 г.).
А.И. Абрикосов член Учетного и ссудного комитета Московской конторы Государственного банка Министерства финансов (1871-1873 гг ).
В 1860—61 и 1863 член Московского коммерческого суда, в 1863—83 выборный от Московского купеческого общества.

А.И. Абрикосов – гласный (депутат) четырех созывов Московской Городской Думы: 1863, 1866, 1869, 1885 годов.

А.И. Абрикосов – крупнейший благотворитель — член Комитета помощи семьям убитых и раненых в русско-турецкую войну 1877—78, староста и жертвователь церкви Успения на Покровке.
Помимо коммерческой и общественной деятельности, А.И. Абрикосов почти 35 лет своей активной жизни посветил развитию и становлению среднего коммерческого образования в Москве и стоял у истоков создания системы высшего коммерческого образования в России.

За работу в Совете Московской Практической Академии коммерческих наук, находящейся в ведении Министерства финансов России и за большую общественную деятельность А.И. Абрикосов был удостоен высших Императорских наград:

— Орден Святого Равноапостольного князя Владимира третьей степени;
— Ордена Святого Станислава второй и третьей степеней;
— Ордена Святой Анны второй и третьей степеней;
— Императорских медалей «За усердие».

В 1896 году А.И. Абрикосову был пожалован чин Действительного Статского Советника, дававшего право, по законам Российской империи, на потомственное дворянство.

Церковь Успения Божией Матери, что на Покровке. 1882 год

Церковь Успения Божией Матери, что на Покровке. Самая знаменитая приходская церковь старой Москвы, освящённая в честь Успения Божией Матери, стояла до революции на Покровке. Прозванная «восьмым чудом света», она была таким же национальным символом Москвы, как Андреевская церковь для Киева или храм Илии Пророка для Ярославля.
Покровка, одна из старейших улиц Москвы, стала московским феноменом по числу стоявших на ней церквей, и это, не считая переулков. Имя она получила от Покровского храма, основанного в XIV веке на месте дома N 2 по Маросейке и упраздненного в конце XVIII столетия. В старину Покровка была единой улицей, и только когда здесь образовалось Украинское подворье, отрезок Покровки от Ильинских ворот до Армянского (Столповского) переулка стали именовать Маросейкой.
Из воспоминаний Хрисанфа Абрикосова. «Семейная хроника», 1940г.
«Приходская церковь, церковным старостой у которой бессменно был мой дедушка (Алексей Иванович Абрикосов), и которую мы называли «Наша церковь», находилась сейчас же за садом при доме, в котором мы (семья его старшего сына) жили, и из сада через калитку и церковный двор мимо домиков причта вела дорожка в церковь. Идя здесь, трудно было представить, что находишься в центре Москвы…

Дом А.И. Абрикосова, современный вид. Сверчков переулок (б. Малый Успенский).
За домом в старину распологался сад, о котором пишет Х.Абрикосов.

Фото из сада дома А.И. Абрикосова 1896 год.
Видны купол и колокольня церкви Успения на Покровке.

…Низкая сводчатая зимняя церковь Успения на Покровке полна народа, сотни свечей горят перед иконами в золоченых ризах, все паникадила зажжены. У свечного ящика, направо от входа стоит дедушка. Свечами он не торгует, это делает его помощник Николай Иванович, который совмещает должность церковного подстаросты с должностью управляющего всеми дедушкиными домами. Он одет в длиннополом черном суконном русском сюртуке. Его седая голова лоснится от лампадного масла, которым оно бильно смазывает свои волосы. Торговля свечами идет бойко. Несколько поодаль стоит дедушка, за ним буковый стул, на который он иногда присаживается.

Некоторые песнопения дедушка подтягивает хору, стоящему на правом клиросе. Входящие в церковь прихожане отвешивают поклон дедушке, он всем приветливо отвечает, продолжая следить за церковной службой.

«Господи помилуй, Господи . . . – подпевает хору дедушка и в тоже время в сторону Николая Ивановича – почему же отдушинки к празднику не почистили? . . . помилуй. . .», — заканчивает дедушка.

Алексей Иванович Абрикосов, приходской староста церкви Успения на Покровке

В средней части церкви в левом углу отгорожено ясеневой балюстрадой особое место для семьи дедушки. Стена за балюстрадой обита красным сукном с откидными сиденьями. Слышен шорох в церкви, это приехала бабушка, две богаделки (богадельню для старух, которые убирают церковь, содержит на свои средства бабушка), бегут вперед и открывают калитку в ясеневой балюстраде.

Бабушка останавливается на пороге церкви, крестится большим крестом рукой, пальцы которой все покрыты перстянями, отвешивает 3 поясных поклона и идет на свое место. Рядом с ней стоит или ее старшая дочь или наша мать, старшая невестка. Балюстрада переполнена детьми и внучатами, так что тесно стоять. Бабушка без умолку шепчется с дочерью, она вообще очень любит поговорить, а семейные новости не требуют отсрочки.

Агриппина Александровна Абрикосова

Мама отодвигается незаметно подальше и становится в амбразуру окна и посылает нас детей вперед. Мы становимся около самой солеи. Лики святых, смотрящих на нас, так нам знакомы. Вот этот старичок, любимый сестрой Верочкой, а это мой любимый. Я заглядываю через открытые царские двери в алтарь. Там ходит в облаках фимиама священник, отец Илья, старенький старичек, такой хороший, но строгий на исповеди; и средних лет диакон с курчавой шевелюрой. Будучи совсем маленьким, я думал, это ходят Бог и Христос.

Великий выход . . . мы падаем ниц и, повернув голову в бок следим за священником и диаконом. Вдруг кто-то меня толкает. Это Николай Иванович с блюдом идет собирать по церкви, он дает мне кружку и велит идти за ним. Я рад походить, рассеяться. «Что же ты не кланяешься – говорит мне Николай Иванович – когда кладут тебе в кружку, надо кланяться, благодарить».

«Молодец, молодец – говорит дедушка – трудись на церковь, ты слышал, как диакон на ектенье возглашает: «О трудящихся, поющих и предстоящих людях Господу помолимся» — это он и за тебя молится». Я чувствую большое удовлетворение и прошу Николая Ивановича всегда давать мне кружку.

Церковь Успения на Покровке. Вид со стороны дома А.И. Абрикосова.
(Фото возможно сделано незадолго до сноса храма).

… Мы начинаем тяготиться хождением в церковь, но приходится, этого требует дедушка. Гимназистами мы, приходя вначале церковной службы в церковь, подходим здороваться с дедушкой, а потом через несколько времени стараемся выскользнуть из церкви и, незамеченные, погулять по улицам и в конце службы снова показаться в церкви. Но дедушка нас, своих внуков, в обиду не дает. Раз как-то приходим на Пасху поздравить дедушку с праздником, он сидит с о. Ильей.

Покровка 1900-1903 годы Дмитрий Фаворский, протоиерей Храма Успения Божией Матери на Покровке.
Слово в день погребения Алексея Ивановича Абрикосова Москва, 1904 г. «…Поселившись в приходе нашем более тридцати лет тому назад, он тотчас же явился добрым и благочестивым прихожанином нашего храма. Он любил его, молился в нем, входил во все нужды храма, знал все, в чем он нуждался, он благотворил нашему храму неоскудно, не ведя счета своих благотворений. Его расположенность к храму сопровождалась не меньшею расположенностью и к служащим Богу в храме Его. Его светлый ум и христианское чувство подсказывали ему, что храм без служащих в нем не действителен, и он с уважением относился к служащим в храме. Самые добрые, самые искренние отношения всегда были между приходом, причтом и церковным старостою, служившим в этой должности без малого девять трехлетий. Проницательный и опытный, он всегда находил путь к выходу из всяких недоразумений, неизбежных в жизни причта и прихода….»
(http://www.abrikosov-sons.ru/slovo_prof._p.a._minakova,_proiznes ) Покровка, 1910 год

Деревянная церковь Успения Пресвятой Богородицы на Петровке известна с 1511 года. По ней прилегающие переулки были названы Большим и Малым Успенским (в наше время соответственно Потаповский и Сверчков).

И только в 1656 году вместо деревянной церкви была построена каменная Успенская церковь.

В 1696—1699 годы на средства московского купца Ивана Сверчкова мастером Петром Потаповым была выстроена новая церковь.Нижняя церковь, как видно на имеющейся в ней надписи, построена в 1696 году, а верхняя, как видно из надписи на свитке при входе в нее, с западной стороны, на колонне: «Лета 7214 (1696) октября 25 дня. Дела рук человеческих делал именем Петрушка Потапов».

Новая каменная Успенская церковь получила прозвище «Восьмое чудо света».

Одна из «самых московских церквей», ставшая жемчужиной московского барокко и высшим образцом этого архитектурного стиля, имела сложное устройство.

На первом ярусе была освящена нижняя церковь во имя святителя Петра Московского с приделом Рождества Иоанна Предтечи, по именинам храмоздателя Ивана Сверчкова.

В 1699 году выстроили верхнюю, собственно Успенскую церковь. У этого храма было 13 глав, символизировавших Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. Колокольня, которая соединялась с церковью папертью, была столь величественной, что её можно было принять за самостоятельную шатровую церковь, «иже под колоколы». Удивительной была и игра белопенного, снежного кружева декора с огненно-красным храмом. Успенский храм представал громадой составленных церквей, летящих в небеса, но вместе с тем стройным, как архитектурная поэма.

На портале церкви Успения была вырезана надпись «Дело рук человеческих».

Церковь осталась обыкновенной приходской, но в то же время почётно «домовой», второе крыльцо храма с парадной лестницей вело в сад, окружавший дом Сверчкова (в последствии дом А.И. Абрикосова. См. воспоминания Х. Абрикосова), и таким образом у хозяина имелся собственный отдельный вход.

У церкви была очень высокая лестница и высокое гульбище – открытая площадка-галерея перед входом в храм. Каждый молящийся поднимался по лестнице на гульбище и, прежде чем переступить порог храма Божия, обозревал открывавшуюся с этой высоты панораму: так создавалось чувство вознесённости, оторванности от земли, располагающее к молитвенному настроению. Возвысить душу и мысль человеческую от мира сего, устремить её к небесам – к тому же призывала причудливая, неземная красота Успенской церкви, символизировавшая красоту Божественного творения.

Фото 1882 года

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв отмечал, что церковь надо было видеть именно в окружении «низких обыденных зданий».
Более того, по версии учёных эта гигантская церковь знаменовала собой один из семи священных холмов Москвы, подобно тому, как колокольня Ивана Великого венчала главный – Боровицкий холм.
Довольно близкая к Кремлю, Успенская церковь почти сразу же после возведения, в первой половине XVIII века, была в числе других определена к слушанию соборного благовеста.

Тогда действовало ещё патриаршее постановление: в городских церквях не начинать благовеста прежде соборного, чтобы в звоне колоколов не было разнобоя и неблагочестия. В Москве соборный благовест был в Успенской звоннице в Кремле с колокольней Ивана Великого, и следовало не начинать благовест прежде или позже, чем зазвонит кремлевская звонница. (В случае престольного праздника храма его духовенству следовало получать благословение митрополита на ранний благовест с записью в приказе церковных дел.) Для лучшего соблюдения этого правила, поскольку многие храмы Москвы были отдалены от Кремля и не слышали соборный благовест, создали своеобразный церковный «телеграф». Велено было «слушать звон» при определённых, назначенных к тому центральных церквях, в которых слышали благовест из Кремля и начинали звонить вместе с ним, и уже по их звону начинали звонить остальные церкви.
Наряду со Сретенским монастырём и храмом Николы Явленного на Арбате в обширный список «благовестных» церквей Москвы попала и Успенская церковь на Покровке. Ответственность была колоссальной, а оплошавших священников, пропустивших соборный благовест, не только штрафовали, но и лишали сана.

Фото 1883 года. Угол Покровки и Большого Успенского переулка.

Церковь стала блистательным итогом развития русской архитектуры, так и предтечей грядущих архитектурных эпох.

Только очень редкая, уникальная, если не единственная церковь могла сравниваться с Покровским собором. В один ряд с ним Успенскую церковь изначально поставил Василий Баженов (1737-1799), считавший её не только одним из красивейших зданий в Москве, но и творением «ярко национальным».
Для архитектора К. Растрелли (1700-1771), величайшего мастера барокко, она стала целым творческим вдохновением: именно её он взял за образец для своего Смольного собора в Петербурге, «наиболее русского» из всех произведений Растрелли, по выражению И. Э. Грабаря.

Архитектор и живописец Джакомо Кваренги (1744-1817) так же восхищался красотой Успенской церкви.
И. Баженов, К. Растрелли, Д. Кваренги, считали церковь Успения шедевром русской архитектуры.

Церковь Успения. Рисунок Джакомо Кваренги.

Даже Наполеон был потрясён церковью Успения на Покровке и, по легенде, поставил особый караул охранять её от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать её по кирпичику и перенести в Париж.

Нетрудно заметить здесь ещё одну параллель с храмом Покрова на Рву: ведь именно его Наполеон якобы хотел перенести в Париж и приказал взорвать его, когда эта задумка технически не удалась. Есть ещё сказание, будто наполеоновский маршал (вероятно Мортье, что занял дом графини Разумовской в начале Маросейки), увидев церковь, воскликнул: «О! русский Нотр-Дам!» Другое предание приписывает это восклицание самому Наполеону. Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал.

Фото 1900 года

Это была и любимая московская церковь Ф. М. Достоевского (1821-1881). Его жена вспоминала, что, бывая в Москве, он возил её, «коренную петербуржку», посмотреть на эту церковь, потому что чрезвычайно ценил её архитектуру. И бывая в Москве один, Достоевский всегда ехал на Покровку помолиться в Успенской церкви и полюбоваться на неё. Он заранее останавливал извозчика и шёл к ней пешком, чтобы по пути рассмотреть храм во всей красе. Отношения с Москвой у Достоевского были глубокие и личные: писатель родился в ней, впитал здесь «русский дух» и отсюда переносил церковное и национальное начало в свои произведения. Москва для него была городом церквей и колокольного звона.

Иконостас церкви Успения на Покровке 1706 года. Фото конца 19 века.

Прихожане

У Успенской церкви были известные прихожане. Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, – тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешёл на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра I, и его сын П. Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова.

Кадоль Огюст (1782–1846) «Церковь Успения на Покровке» 1820-е гг.
Бумага, литография 35,3 х 26 см.
Возможно А.С. Пушкин видел такой церковь Успения на Покровке.

В доме у Пашковых бывал и Пушкин: на масленицу в 1831 году преисполненный счастья он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянии, устроенном хозяевами дома.
Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Малом Успенском переулке.

Не отставали и торговые люди. В 1890-х годах прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 по Малому Успенскому переулку.

Церковь Успения. Литография середины 19 века.

Главными же прихожанами с середины 19 века и до Октябрьской революции были Абрикосовы, создавшие в Москве её старейшую и крупнейшую отечественную кондитерскую фирму «Товарищество А.И. Абрикосова Сыновей».
Фамильное дело у самых его истоков благословил иконой игумен Новоспасского монастыря.
Алексей Иванович Абрикосов, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих 27 лет.

Не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чьё имя носит теперь известная московская больница. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме.

Другой известный сын чаеторговца, Пётр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлёвского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя.

Покровка. 1913 год

После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам – до 1935 года. Нарком-богоборец Луначарский сам был в числе её поклонников: именно по его инициативе в 1922 году Большой Успенский переулок был назван Потаповским в честь крепостного мастера, и вообще он хлопотал о церкви, сколько мог.

В ноябре 1935 года Моссовет под председательством Н. А. Булганина постановил закрыть и снести Успенскую церковь, «имея в виду острую необходимость в расширении проезда по ул. Покровке».

Церкрвь Успения на Покровке.
Одна из последних фоторгафий. 1935 год

Перед сносом провели необходимые научные работы и обмеры.
Два резных наличника и фрагменты фасада передали в музей при Донском монастыре, верхний иконостас 1706 года – в Новодевичий монастырь.

Донской монастырь. Часть парадной лестницы церкви Успения. 1982 год.

Новодевичий монастырь. Часть иконостаса из церкви Успения.
Из фрагментов иконостаса 1706 года был собран иконостас и киоты в монастырской Успенской церкви. Фото 2010 года.

Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на её месте образовался пресловутый скверик с берёзками на углу Покровки и Потаповского переулка.

В запасниках Исторического музея сегодня хранится большое количество икон из храма Успения Божией Матери, что на Покровке.

Пресловутый скверик.
Угол Покровки и Потаповского переулка.
На месте Храма Успения Божией Матери на Покровке — восьмого чуда света

Реконструкция церкви Успения на Покровке.

На Покровке восстановят «русский Нотр-Дам»

В столице может появиться «восьмое чудо света» — церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке собираются восстановить. Уникальный памятник XVII века сровняли с землей 1930-х годах. Но, к счастью, переписывать эту «архитектурную поэму» не придется — сохранились чертежи храма. Как планируют возрождать Русский Нотр-Дам?

Свято место пусто бывает: площадка в самом центре Москвы, где земля на вес золота, за 70 лет со дня сноса старинной церкви чудом не была застроена.
«Основная часть храма располагалась на территории, где сейчас сквер, занимала примерно две трети территории этого сквера, и, что самое ценное — практически весь фундамент сохранился под данным сквером», — отмечает депутат муниципального округа Басманный, председатель комиссии по строительству, реконструкции и землепользованию Евгений Будник.
Впервые активисты официально заявляют об оформленной инициативе — восстановить на прежнем месте церковь Успения на Покровке. Ее называли восьмым чудом света, архитектурной поэмой, застывшим облаком красно-белых кружев, русским Нотр-Дамом. По легенде, Наполеон приказал выставить здесь охрану, чтобы церковь не сожгли и не разграбили. Ею восхищался Растрелли, к службам ходили Пушкин и Достоевский. Говорят, Щусев, увидев ее, решил стать архитектором, а Лихачев — посвятить жизнь древнерусской культуре. Храм словно имел влияние на человеческие судьбы, уверен Андрей Абрикосов. Его прапрадед Алексей Абрикосов почти 30 лет был бессменным старостой этой церкви.
«На старых открытках, которые есть в нашей семье, — храм Христа Спасителя, впоследствии разрушенный, и храм Успения на Покровке. И вы не представляете, невероятно щемило сердце — как бы хотелось, чтобы они были восстановлены», — рассказывает в интервью программе «Вести-Москва» Андрей Абрикосов.
Храм снесли в середине 1930-х под предлогом расширения проезжей части. Но увидеть застывшее облако красно-белых кружев можно и сейчас. Часть обломков подлинных деталей церкви Успения после разрушения перенесли в Донской монастырь. Это была груда камней, но оказалось, что советским архитекторам удалось составить чертежи обреченного храма.
«Благодаря этим чертежам в 1950-х годах были воссозданы те сохраненные элементы, которые мы сейчас видим. Это, конечно же, и портал, и наличники, и всход на паперть храма Успения Пресвятой Богородицы», — объясняет эконом Донского ставропигиального мужского монастыря иеромонах Фома (Демчук).
На одном из этих уникальных чертежей сохранились и схемы иконостаса. Даже сами иконы хранятся в Новодевичьем монастыре. Это будет не просто новодел, а воссоздание на основе подлинных деталей.
«Покровка только приобретет от этого. Сейчас эти сохранившиеся детали находятся в разных частях города, а если мы их соединим на Покровке, то это будет еще и новым очень мощным туристическим объектом, куда будут приходить люди для изучения отечественной истории», — убежден член совета Московского отделения ВООПИИК, архитектор-реставратор Николай Аввакумов.
Сейчас нужно собирать документы на землю, готовиться к археологическим работам, искать деньги. Первый шаг в возрождении самой знаменитой приходской церкви старой Москвы готовы сделать уже к августу. На месте, где был церковный алтарь, хотят поставить небольшую временную часовню, а вокруг нее создать общину. Тогда перспектива восстановления церкви станет гораздо более зримой.

Самая знаменитая приходская церковь старой Москвы, освященная в честь Успения Божией Матери, стояла до революции на Покровке. Прозванная «восьмым чудом света», она была таким же национальным символом Москвы, как Андреевская церковь для Киева или храм Илии Пророка для Ярославля. Разрушение этой церкви стало одним из самых страшных преступлений в русской истории.
Дворцовая слобода московских котельников образовалась на Покровке в районе современного Потаповского переулка, ее надо не путать с Таганкой, где была другая котельническая слобода. Мастера Покровской котельной слободы делали кухонные котлы всех фасонов и размеров, горшки, чугунки и прочую металлическую посуду для бесчисленных нужд огромного государева двора. Продукция пользовалась огромным спросом, поскольку потребность в ней испытывали все: в этих котлах готовили пищу и для государева стола, и для придворных, и в богатых боярских дворах, и для армии, такие котлы брали в каждый поход. Впрочем, некоторые ученые полагают, что это была не дворцовая, а обыкновенная городская слобода, обслуживавшая нужды москвичей. Так или иначе, котельники, жившие слободой по левой стороне Покровки, и построили себе приходскую Успенскую церковь. Деревянная церковь известна с 1511 года. По ней прилегающие переулки были названы Большим и Малым Успенским (в наше время соответственно Потаповский и Сверчков). И только в 1656 году котельники выстроили себе каменную Успенскую церковь, что свидетельствовало об их большом материальном достатке, так как иметь каменную церковь было не только очень престижно, но и очень дорого.
При первых Романовых характер Покровки несколько изменился, поскольку она стала главной государевой дорогой в царские загородные резиденции – Измайлово и Рубцово. Теперь наряду с ремесленниками здесь селилась знать и зажиточные купцы, так появлялись новые прихожане Успенской церкви. Одним из них был купец-гость Иван Сверчков, имевший собственные палаты в М. Успенском переулке, теперь носящем его имя. Прозвище «гость» имело очень древние московские корни: так называли верхушку торгового сословия – богатейших купцов, занимавшихся иностранной и крупной оптовой торговлей. Сверчков и построил своим иждивением в 1696–1699 годы новую каменную Успенскую церковь, которая получила прозвище восьмого чуда света.
Новая постройка была вызвана насущной необходимостью, так как каменный храм, возведенный в середине XVII века, сильно пострадал в пожаре 1688 года, от которого выгорела большая часть Покровки. Строя новый храм, Сверчков, наверно, и не подозревал, какую всемирную славу будет суждено снискать его детищу. Купец пригласил для работ украинского мастера или крепостного крестьянина-зодчего Петра Потапова, чье имя теперь носит Потаповский переулок. Иные теперь считают его не архитектором, а резчиком по камню или даже помощником главного, подлинного архитектора, чье имя якобы осталось тайной, поскольку известное имя автора храма в допетровской Руси – редкий случай. И все-таки он был.
Одна из «самых московских церквей», ставшая жемчужиной московского барокко и высшим образцом этого архитектурного стиля, имела очень сложное устройство. На первом ярусе была освящена нижняя церковь во имя святителя Петра Московского с приделом Рождества Иоанна Предтечи, по именинам храмоздателя Ивана Сверчкова. В 1699 году выстроили верхнюю, собственно Успенскую церковь. У этого храма было 13 глав, символизировавших Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. Роскошная колокольня, которая соединялась с церковью папертью, была столь величественной, что ее можно было принять за самостоятельную шатровую церковь, «иже под колоколы». Гениальной была и игра белопенного, снежного кружева декора с пламенеющим огненно-красным храмом. Современникам Успенский храм представал громадой составленных церквей, летящих в небеса, но вместе с тем стройным, как архитектурная поэма. Это чудо имело вырезанную на портале символическую надпись «Дело рук человеческих».
Церковь осталась обыкновенной приходской, но в то же время почетно «домовой» для купца Ивана Сверчкова: второе крыльцо храма с парадной лестницей вело в сад, окружавший дом Сверчкова, и таким образом у хозяина имелся собственный отдельный вход. У церкви была очень высокая лестница и высокое гульбище – открытая площадка-галерея перед входом в храм. Каждый молящийся поднимался по лестнице на гульбище и, прежде чем переступить порог храма Божия, обозревал открывавшуюся с этой высоты панораму: так создавалось чувство вознесенности, оторванности от земли, располагающее к молитвенному настроению. Возвысить душу и мысль человеческую от мира сего, устремить ее к небесам – к тому же призывала причудливая, неземная красота Успенской церкви, символизировавшая красоту Божественного творения. Академик Д. С. Лихачев заметил, что ее надо было видеть именно в окружении «низких обыденных зданий».

На литографии О.Кадоля 1825 года, изображена церковь Успения на Покровке с прилегающими строениями. Дом причта показан в немного иной объемной конфигурации со стрельчатыми окнами на главном фасаде.
В 1874 году дом причта расширен, со стороны двора к нему примыкала двухэтажная деревянная галерея. В 1893 году в здании располагалась булочная с пекарной печью. К этому времени дом был достроен до современных габаритов, со двора к нему было пристроено крыльцо и летний вход в булочную. В объем дома полностью вошла западная стена колокольни.
Более того, по версии ученых эта гигантская церковь знаменовала собой один из семи священных холмов Москвы, подобно тому, как колокольня Ивана Великого венчала главный – Боровицкий холм. Довольно близкая к Кремлю, Успенская церковь почти сразу же после возведения, в первой половине XVIII века, была в числе других определена к слушанию соборного благовеста. Тогда действовало еще патриаршее постановление: в городских церквях не начинать благовеста прежде соборного, чтобы в звоне колоколов не было разнобоя и неблагочестия. В Москве соборный благовест был в Успенской звоннице в Кремле с колокольней Ивана Великого, и следовало не начинать благовест прежде или позже, чем зазвонит кремлевская звонница. (В случае престольного праздника храма его духовенству следовало получать благословение митрополита на ранний благовест с записью в приказе церковных дел.) Для лучшего соблюдения этого правила, поскольку многие храмы Москвы были отдалены от Кремля и не слышали соборный благовест, создали своеобразный церковный «телеграф». Велено было «слушать звон» при определенных, назначенных к тому центральных церквях, в которых слышали благовест из Кремля и начинали звонить вместе с ним, и уже по их звону начинали звонить остальные церкви. Наряду со Сретенским монастырем и храмом Николы Явленного на Арбате в обширный список «благовестных» церквей Москвы попала и Успенская церковь на Покровке. Ответственность была колоссальной, а оплошавших священников, пропустивших соборный благовест, не только штрафовали, но и лишали сана.

Церковь ошеломила современников и потомков, став как блистательным итогом развития русской архитектуры, так и предтечей грядущих архитектурных эпох. Она скоро вошла в загадочную параллель с храмом Покрова на Рву, что на Красной площади, которая протянется до самого конца ее дней – слишком много схожего, перекликающегося было в легендах об этих храмах, начиная с того, что оба они именовались восьмым чудом света. Ведь только очень редкая, уникальная, если не единственная церковь могла сравниваться с Покровским собором. В один ряд с ним Успенскую церковь изначально поставил Василий Баженов, считавший ее не только одним из красивейших зданий в Москве, но и творением «ярко национальным». Архитектор сравнивал ее и с замосквореченским храмом Климента Римского, говоря, что она даже «больше обольстит имущего вкус, ибо созиждена по единому благоволению строителя», то есть представляет собой целостное архитектурное творение, подобно скульптуре, вытесанной из единой глыбы мрамора.
Для архитектора В. В. Растрелли, величайшего мастера барокко, она стала целым творческим вдохновением: именно ее он взял за образец для своего Смольного собора в Петербурге, «наиболее русского» из всех произведений Растрелли, по выражению И. Э. Грабаря.

Смольный собор в Санкт-Петербурге.
http://panevin.ru/photo/piter/smolniy_sobor.html
Вспоминается и образное выражение писателя, что уроженец Парижа архитектор Растрелли был рожден в Москве. И это был не единственный пример петербургского подражания московской жемчужине. В северной столице есть еще один храм, созданный по мотивам образа Успенской церкви – это Воскресенский храм на Смоленском кладбище, где отпевали Александра Блока.

Воскресенская церковь на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.
Даже Наполеон был потрясен этой церковью (Успения на Покровке) и, по легенде, поставил особый караул охранять ее от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать ее по кирпичику и перенести в Париж.
Нетрудно заметить здесь еще одну параллель с храмом Покрова на Рву: ведь именно его Наполеон якобы хотел перенести в Париж и приказал взорвать его, когда эта задумка технически не удалась. Есть еще сказание, будто наполеоновский маршал (вероятно Мортье, что занял дом графини Разумовской в начале Маросейки), увидев церковь, воскликнул: «О! русский Нотр-Дам!» Другое предание приписывает это высокопарное восклицание самому Наполеону. Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал. Но была ли в этом заслуга Наполеона? Ведь есть свидетельства, и вполне правдоподобные, что на самом деле церковь спасли от огня не мифические караульные, а крепостные Тютчевых, жившие рядом; дом отца поэта и сейчас стоит в Армянском переулке.
Это была и любимая московская церковь Ф. М. Достоевского. Его жена вспоминала, что, бывая в Москве, он возил ее, «коренную петербуржку», посмотреть на эту церковь, потому что чрезвычайно ценил ее архитектуру. И бывая в Москве один, Достоевский всегда ехал на Покровку помолиться в Успенской церкви и полюбоваться на нее. Он заранее останавливал извозчика и шел к ней пешком, чтобы по пути рассмотреть храм во всей красе. А бывал он в этих краях и потому, что в Старосадском переулке жила его любимая тетка и крестная А. Куманина, которую он часто навещал. Отношения с Москвой у Достоевского были глубокие и личные: писатель родился в ней, впитал здесь «русский дух» и отсюда переносил церковное и национальное начало в свои произведения. Москва для него была городом церквей и колокольного звона.

А Успенская церковь была истинным, национальным символом Москвы.
И прихожане у церкви были замечательные. Особенности прихода определились, во-первых, ее центральным расположением, и, во-вторых, изменением характера Покровки, где стала селиться знать, богачи, фабриканты. Первыми ее прихожанами стали Сверчковы, домочадцы храмоздателя Ивана Сверчкова, который сам с членами семьи упокоился в нижней церкви. Их дом – роскошные белокаменные палаты – и теперь находится в одноименном переулке (дом № 8).. При палатах Сверчков основал еще одно богоугодное заведение – странноприимный дом
Вскоре после возведения Успенской церкви, в 1705 году, владельцем Сверчковых палат и новым прихожанином этого храма стал казначей И. Д. Алмазов – стольник царицы Прасковьи Федоровны, жены государя Федора Алексеевича. Считается, что палаты официально пробыли в его владении до 1765 года, пока не перешли к новому владельцу – тайному советнику А. Г. Жеребцову. Однако в Москве ходила легенда, будто в подвалах этих палат томился в заточении сам Ванька Каин, разбойник и сыщик (точнее, доноситель) в одном лице. Знаменитый вор, Иван Осипов Каин, долго грабивший на Волге, вдруг в конце 1741 года сам явился в Москву, в сыскной приказ, и записался в доносители, после чего устроил целую авантюру, укрывая крупных воров и ловя мелких, открывая подпольные игорные дома и поощряя грабежи. «На откупе» у него была большая часть московских полицейских, и они его не трогали. Лишь когда безобразия достигли предела и москвичи уже предпочитали ночевать в поле, только бы не оставаться в своих домах, из Петербурга приехал с военной командой генерал Ушаков, который в 1749 году учредил самостоятельную комиссию по делу Каина. Разбойник вскоре был арестован и в 1755 году сослан на каторгу в Сибирь. Только в этом промежутке Каин и мог содержаться в бывшем доме Сверчковых.
Но если история о пленнике Ваньке Каине – легенда, то архитектурная летопись Москвы – достоверный факт. В 1779 году палаты были проданы Каменному приказу, и здесь учредили школу чертежников, где преподавали Баженов и Легран, и здесь же делали детали для огромной деревянной модели Большого Кремлевского дворца, которую на подводах возили в Петербург для одобрения императрицы. А с 1813 года в Сверчковых палатах работала знаменитая Комиссия для строений, созданная по приказу Александра I, для восстановления Москвы после наполеоновского пожара. И не просто восстановить на пепелище, а восстановить в едином историко-архитектурном стиле, не допустить массовой стихийной застройки и сохранить лицо города. Председателем комиссии был назначен сам градоначальник Федор Растопчин, а членами стали И. Бове, В. П. Стасов, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев. Первой задачей поставили вернуть к жизни пострадавший от взрыва Кремль, как дело чести, а затем комиссия разработала образцовые типы домов и фасадов, «надлежащие к копированию», и опубликовала их в специальных альбомах. Каждый новый дом, возводимый в Москве, должен был строиться строго по типовому, утвержденному комиссией образцу, за счет чего создавался единый стиль городской застройки. Разница была только в статусе домовладельцев: для каждой социальной категории был разработан свой образцовый тип. Так появился и знаменитый московский ампир миниатюрных особнячков, и типичный московский дом с мезонином, а у жильцов побогаче – с «неизбежными» алебастровыми львами. Комиссия работала в Сверчковых палатах до 1843 года, потом они снова стали частным владением.

У Успенской церкви были и другие, более известные прихожане. Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, – тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешел на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра I, и его сын П. Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова.

Главное владение других Пашковых — Александра Ильича и Дарьи Ивановны, находилось на Покровке, в Большом Успенском переулке (во дворе дома № 7). В 1811 году здесь родилась Евдокия Петровна Ростопчина, будущая поэтесса и невестка градоначальника графа Ф. А. Ростопчина, которая вышла за его младшего сына Андрея. В этом доме у Пашковых бывал и Пушкин: на масленицу в 1831 году преисполненный счастья он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянии, устроенном хозяевами дома. А всего через девять лет после этого, в 1840 году, огромное состояние Пашковых было проиграно в карты. Усадьбу в Большом Успенском казна выкупила для Аптеки, под склады для хранения лекарств, и под конторы. Одно время этим медицинским заведением руководил неподкупный доктор Гааз, который сумел не только обезопасить ценные медикаменты от мышей и крыс (были официально заведены штатные… кошки), но и прекратить расхищение лекарств, после чего у него появилось немало недругов, прежде списывавших ворованное на мышей.
Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Сверчковом переулке, дом № 4.
Князь Осип Иванович приходился прадедушкой Елизавете Петровне Яньковой, оставившей самые известные воспоминания о старой аристократической Москве – «Рассказы бабушки», записанные ее внуком Д. Благово. Дух московской архитектуры как-то особо витает над этими местами: в начале XIX века часть владения купила Варвара Алексеевна Казакова, невестка Матвея Казакова, вышедшая замуж за его среднего сына Матвея Матвеевича, тоже архитектора.
Не отставала и торговля. В 1890-х годах прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 в Сверчковом переулке.
Главными же из местных православных купцов были шоколадные короли Абрикосовы, создавшие в Москве ее старейшую и крупнейшую отечественную кондитерскую фирму (ныне концерн «Бабаевский») – их фамильное дело у самых его истоков благословил иконой игумен Новоспасского монастыря. Глава фирмы Алексей Иванович Абрикосов, приходившийся внуком ее основателю, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих лет. С 1865 года он жил с очень многочисленной семьей в тех самых бывших Сверчковых палатах, проданных Абрикосовым их прежними владельцами. А позднее купил и соседний дом № 5, записав его за женой, Агриппиной Александровной, которая, кстати, будучи матерью 22 детей, основала на Миуссах родильный дом, ныне вновь носящий ее имя.
Абрикосовых называли и королями русской рекламы, у них есть чему поучиться нашим современникам. Например, в свою фирменную упаковку, в коробочки и шкатулочки, они вкладывали миниатюрные книжечки русских писателей – Пушкина, Крылова. И сладости у них были чрезвычайно высокого качества. Кондитер Абрикосов, постигший истину, что Москва – это чайная столица, обеспечил чайный стол москвичей самой разнообразной снедью: от фирменной пастилы, варенья и карамели (те самые «Гусиные лапки» и «Раковые шейки») до особо изысканного десерта – свежих ягод, глазированных в шоколаде. В 1900 году, еще при жизни главы, фирма удостоилась высшего в России коммерческого звания «Поставщик двора Его Императорского Величества». Это значило, что его продукция действительно подавалась к столу государя и на дипломатические рприемы при дворе. Поставщики имели право размещать на своих фирменных этикетках, вывесках и рекламных плакатах Государственный герб и подпись о звании – это было не только высшим «знаком качества» в дореволюционной России, но и высшей формой рекламы.
Другими не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, тоже успешно постигшие «чайную истину» Москвы – их фамильный дом находился в Петроверигском переулке, дом № 4. Фирма, основанная купцом Петром Кононовичем Боткиным, еще в екатерининские времена, была самым известным поставщиком китайского чая, особенно любимого в старой Москве. В середине XIX века Боткины одними из первых стали завозить диковинный индийский и цейлонский чай, который тогда только осваивали на своих плантациях англичане. Чаеторговля была главным фамильным делом Боткиных, но из их рода происходили и меценаты, и художники, и врачи. Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чье имя носит теперь известная московская больница. Долгие годы он успешно лечил в Петербурге больного М. Е. Салтыкова-Щедрина и продлил ему жизнь. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме.
Другой известный сын чаеторговца, Петр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлевского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя. Он был очень набожным, и необычным, хотя прирожденным купцом, целыми днями просиживавшим в Гостином дворе, где вел очень серьезные торговые операции. При этом богомольный купец не носил усы и бороду, что было большой редкостью в среде православного купечества. Одна из его дочерей – Надежда вышла замуж за известного художника Илью Остроухова (в чьем доме в Трубниковском переулке был устроен смотр проектов памятника Гоголю и чья художественная коллекция составила основу нынешнего иконописного отдела Государственной Третьяковской галереи). Вторая дочь – Вера стала женой Н. И. Гучкова, московского городского головы, который способствовал открытию Народного университета имени А. Л. Шанявского – эту идею многие встретили в штыки. Он был родным братом знаменитого А. И. Гучкова, лидера партии «октябристов» и военного министра Временного правительства, который в трагическом марте 1917 года вместе с В. В. Шульгиным принимал в Ставке у Николая II акт об отречении от престола.
Успенский храм на Покровке имел удивительный дар влиять на человеческие души и даже на судьбы. Говорят, что, однажды увидев его, А. В. Щусев решил стать архитектором. Имел он и судьбоносное значение для юного Д. С. Лихачева, когда он впервые приехал в Москву и случайно набрел на эту церковь. Будущий академик вспоминал позднее: «Встреча с ней меня ошеломила. Передо мной вздымалось застывшее облако бело-красных кружев… Ее легкость была такова, что вся она казалась воплощением неведомой идеи, мечтой о чем-то неслыханно прекрасном. Я жил под впечатлением этой встречи». Именно свидание с Успенской церковь подвигло его посвятить жизнь изучению древнерусской культуры. Однако трагические слова Лихачева: «Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране», имели под собой историческую почву.

Было-стало… Спасибо retromoscow!
После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам – до 1935 года. Нарком-богоборец Луначарский сам был в числе ее поклонников: именно по его инициативе в 1922 году Большой Успенский переулок был назван Потаповским в честь крепостного мастера, и вообще он хлопотал о церкви, сколько мог. Авторитет и власть Луначарского пошатнулись еще при его жизни, и маловероятно, что в дальнейшем его слово могло бы спасти этот храм, если бы он дожил до времени его уничтожения.

В глубине кадра — сквер на месте разрушенной церкви Успения на Покровке в Москве.
19 мая 1991 года (Фот. Иванов Ю. В.).
В ноябре 1935 года Моссовет под председательством Н. А. Булганина постановил закрыть и снести Успенскую церковь, «имея в виду острую необходимость в расширении проезда по ул. Покровке». А дальше московское предание снова, уже в последний раз, перекликается, как эхо, с Покровским собором на Красной площади: будто бы П. Д. Барановский заперся в Успенской церкви, чтобы либо уберечь ее от сноса, либо погибнуть вместе с ней, сказав: «Взрывайте со мной!» Точно такая же легенда о храме Покрова на Рву относится к 1936 году, когда Успенская церковь уже погибла. Цинизм властей не имел предела. Позорно было переименовать улицу в честь великого крепостного архитектора и снести дотла творение, прославившее мастера.
Перед сносом провели необходимые научные работы и обмеры. Два резных наличника и фрагменты фасада передали в музей при Донском монастыре, верхний иконостас 1706 года – в Новодевичий монастырь, где он был поставлен в надвратном Преображенском храме.
Москва. Наличник снесенной церкви Успения на Покровке, экспонирующийся в Донском монастыре.
Москва. Наличник снесенной церкви Успения на Покровке, экспонирующийся в Донском монастыре.
Москва. Портал снесенной церкви Успения на Покровке, экспонирующийся в Донском монастыре.
Авторы снимков: Иванов Ю. В., Мазницына О. А. http://www.temples.ru/gallery.php?CardID=1889
Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на ее месте образовался пресловутый скверик с березками на углу Покровки и Потаповского переулка.
Долгое время там была пивная, а потом кафе.

Слишком велика была утрата, слишком вопиющим был факт уничтожения этой церкви – национального достояния, слишком сильна боль от ее гибели. Может быть, поэтому в наше время все чаще раздаются призывы восстановить Успенскую церковь по сохранившимся обмерам, чертежам, зарисовкам, кадрам кинохроники. Тем более что совсем недавно в оставшемся прилегавшем к церкви доме причта
были обнаружены фрагменты этой церкви – остатки лестницы, часть нижнего яруса колокольни, элементы наружного декора.
Фрагмент колокольни ц. Успения на Покровке до реставрации. Фото storcys
Реконструкция сохранившегося фрагмента колокольни храма Успения на Покровке. От mozhav
Фрагмент галереи ц.Успения Пресвятой Богородицы.
Считают, что приблизить восстановление храма поможет создание его общины. Чаще всего Успенскую церковь как памятник истории сравнивают с Сухаревой башней или Красными воротами, но представляется, что она больше относится к таким святыням Москвы, как Иверская часовня и Казанский собор, ибо она явила всю силу православной идеи Москвы, всю ее былую красоту и национальный гений. Пока же то, что осталось от великой церкви, кроме руин, – лишь имя Потаповского переулка и остатки резного белокаменного декора:
Резной декор.
Последние три фото hitrovka.
Основной источник текста: http://www.antistepler.ru
Также очень рекомендую почитать здесь: АРХНАДЗОР «Успение на Покровке». Отсюда же взят и ряд иллюстраций.
Также об этом памятнике можно почитать в arhiv_palat (три статьи).
По тэгу ц.Успения Богородицы на Покровке можно посмотреть ещё фотографии этого памятника в нашем сообществе.
Современные фото по умолчанию: a_dedushkin.

Собор Василия Блаженного

Название храма Василия Блаженного носит в народе собор Покрова Божией Матери, который находится на Красной площади в Москве. Построенный в 1555–1561 гг. в ознаменование победы Ивана Грозного над Казанским и Астраханским царствами, он был символом праздника. Царь приказал двум мастерам каменных дел Барме и Ивану Яковлеву по прозвищу Постник возвести собор, какого еще не видели на Руси. Это была задача не из легких: храм должен был состоять из нескольких церквей, но смотреться как единое целое.

В дни празднования победы над татарами вся Красная площадь была превращена в гигантский храм под открытым небом, а возведенный собор играл роль огромного алтаря – священного места в храме, где проходит главное христианское таинство. В это же время супруга царя родила мальчика (наследника престола), что вызвало настоящее веселье, ликование. Наверное, поэтому таким праздничным, ярким и разноцветным и вышел у зодчих Покровский собор.

На месте строительства храма Василия Блаженного когда-то тянулся глубокий ров, служивший препятствием для вражеских войск. Позже ров засыпали, но всякое сооружение, построенное здесь, приобретало дополнение к названию: «что на рву». Собор Василия Блаженного также имеет его.

Внешне он состоял из девяти церквей (приделов), как из девяти огромных лепестков невиданного цветка. Каждый из них был посвящен какому-либо святому или православному празднику. Сердцевиной его был взмывающий на высоту 65 м купол центрального придела. Благодаря тому что он имел форму шатра, такую церковь называли шатровой. Остальные восемь куполов были выстроены в виде столпов (столбов), увенчанных красивой «шапочкой»-главкой, напоминающей луковицу. Такие купола именовали луковичными.

Самым последним по времени, в 1588 г., у храма появился придел в честь московского юродивого по прозвищу Василий Блаженный. При жизни его часто можно было увидеть возле этого собора, а после смерти юродивый нашел у этих стен свое последнее пристанище. Отсюда возникло известное всем второе название Покровского храма.

Сначала храм Василия Блаженного был красно-белым, а его купола – серебряными. Центральный купол был покрыт зеленой черепицей. На нем местами были вставлены изумрудного цвета изразцы – керамические плитки, облитые блестящей глазурью. А сказочная окраска появилась в последующие столетия и радует нас по сей день.

Но самым потрясающим во внешнем облике собора было декоративное разноцветье, рожденное причудливой фантазией авторов. Множество мелких деталей белого цвета в сочетании с красным кирпичом создавали сказочный узор. Каждая главка имела свой рельефный рисунок и свою раскраску. Ни один древнерусский собор до этого времени не обладал таким разнообразием форм, цветов, контрастов. Некоторые приезжие отмечали, что он подходит более для украшения, чем для молитвы. Но в этом и заключалось еще одно его предназначение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Успенская церковь на Егошихинском кладбище в Перми

Успенская церковь, пожалуй, одна из самых ярких церквей Перми. Красивый, желто – белый храм в псевдорусском стиле, не очень напоминает кладбищенскую церковь. Однако церковь Успения Божией Матери именно кладбищенская – она располагается на Егошихинском некрополе. Здание, которое мы видим сегодня, заменила старинную деревянную часовню, располагавшейся здесь с 1784 года, практически с первых дней Перми.

Успенская церковь в начале XX века.

Первый деревянный храм на кладбище во имя Всех Святых был построен по проекту губернского архитектора Федора Паульсена. Этот храм, построенный у нового кладбища, относилась приходом к кафедральному Петропавловскому собору. С постройкой церкви Всех Святых храм стал часовней. В 40-х годах XIX века Успенская часовня перестраивается по проекту Михаила Сведомского, ей освещают в честь Успения Божией Матери. Таким образом, деревянная Успенский храм находилась на старом православном кладбище, а каменная Всехсвятская церковь – на новом.

Церковь Успения Божий матери в городе Пермь. Общий вид.

Новый этап в жизни Успенского храма начинается с начала XX века. По проекту известного пермского архитектора Александра Ожегова, на месте обветшалого деревянного храма, закладывают здание новой Успенской церкви. Строительство церкви продолжалось с 1900 по 1905 год. Она имеет богатую декоративную отделку (что отличает ее от Вознесенской церкви), а также элементы русских храмов XVI-XVII веков – закомары и кокошники.

Успенская церковь и часовня при ней

В XX веке Успенская церковь пережила непростое время. Храм был закрыт в 1939 году, в здание разместились склады Молотовского комитета кино. В дальнейшем здание использовалось как хранилище Пермской киностудии и лаборатории Пермьтелефильма. В 1978 году произошел пожар, который сильно повредил здание. Постепенно, Успенская церковь разрушалась, однако в конце 80-х годов была возвращена верующим. Реставрация церкви Успении Божией матери проходила в 1989 – 1991 годах. В настоящее время здесь находится действующий храм.

Как добраться до Успенской церкви

Храм расположен на территории Егошихинского кладбища, старейшего некрополя Перми. Легче всего добраться до церкви пешком по северной дамбе (по улице Ленина или Уральской). Сама церковь находится за памятником “Скорбящая мать”. На машине можно доехать по улице Достоевского, проехав стены СИЗО и свернуть направо. У церкви находится удобная парковка.