Реферат: Культура Византийской империи

Рефират

По теме :

Место Византии в культуре мира.

В своем реферате я хотел бы рассказать о культуре Византии, одном из государств, которое внесло большой вклад в развитие культуры в Европе Средних веков и России. В истории мировой культуры Византии принадлежит особое, выдающееся место. В художественном творчестве Византия дала средневековому миру высокие образы литературы и искусства, которые отличались благородным изяществом форм, образным видением мысли, утонченностью эстетического мышления, глубиной философской мысли. По силе выразительности и глубокой одухотворенности Византия многие столетия стояла впередивсех стран средневековой Европы. Прямая наследница греко-римского мира и Востока Византия всегда оставалась центром своеобразной и воистинну блестящей культуры. Если пытаться отделить византийскую культуру от культуры Европы , Переднего и Ближнего Востока, то наиболее важными будут следующие факторы :

* В Византии была языковая общность (основным языком был греческий);

* В Византии была религиозная общность ( основной религией было христианство в форме православия);

* В Византии при всей многоэтничности, существовало этническое

* ядро, состоящее из греков.

* Византийскую империю всегда отличали устойчивая

государственность и централизованное управление.

Это все, конечно, не исключает того, что византийская культура,

оказывавшая воздействие на многие соседние страны, сама подвергалась культурному влиянию со стороны как племен и народов, населявших ее, так и сопредельных ей государств. В течение своего тысячелетнего

существования Византия сталкивалась с мощными внешними культурными

влияниями, исходившими из стран, находившихся на близкой ей стадии развития, — из Ирана, Египта, Сирии, Закавказья, а познее латинского Запада и Древней Руси. С другой стороны, Византии приходилось вступать в разнообразные культурные контакты с народами, стоявшими на несколько или на значительно более низкой стадии развития ( византийцы называли их «варварами» ).

Процесс развития Византии был не прямолинейным. В нем были эпохи подъема и упадка, периоды торжества прогрессивных идей и мрачные годы господства реакционных. Но ростки нового, живого, передового прорастали рано или поздно во всех сферах жизни, во все времена. Неиссякаемым источником культуры было народное творчество. Под покровом традиций и стереотипов жило, действовало и пробивало себе дорогу новое, творческое начало.

Исторический экскурс.

Византия расположена на европейской стороне Босфора. Основана в 658г. до н.э. Первоночально В. являлась мегарской колонией. Выгодное георгафическое положение у известной бухты Золотого Рога сделало ее большим торговым центром. В 330 году Константин Великий перенес в В. столицу Римской Империи, назвав ее Константинополем и Новым Римом. С тех пор она является центром гражданской и духовной жизни греко-римского мира. В средние и новые века Византией стали называть всю восточно-греко-римскую империю, существовавшую от 324 г. до завоевания Константинополя османами в 1453 г. Византийская империя породила особую культуру, названную в науке византизмом.

История византийского государства делится на 9 периодов:

1. До Юстиниана (330-518 гг.)

2. Юстиниан и его преемники (518-610 гг.)

3. Ираклий и борьба с мусульманством (610-717 гг.)

4. Династия Исаврийская и иконоборство (717-867 гг.)

5. Македонская династия и расцвет (867-1025 гг.)

6. Упадок (1026 — 1081 гг.)

7. Династия Комненов и Ангелов (1081 — 1204 гг.)

8. Империя в Никее (1204-1261 гг.)

9. Расцвет при Палеологах и падение (1261-1453 гг.)

История формирования философии, религии и мировоззрения Византии.

Первые столетия существования Византийского государства можно рассматривать как важнейший этап в формировании мировоззрения византийского общества, опиравшегося на традиции языческого эллинизма и принципы христианства. Формирование христианства как философско-религиозной системы было сложным и длительным процессом. Христианство впоитало в себя многие философские и религиозные учения того времени. Христианская догматика сложилась под сильным влиянием ближневосточных религиозных учений, иудаизма, манихейства. Однако христианство, несмотря на наличие общих с манихейством черт, принципиально отлично от манихейского дуализма. Само христианство являлось не только синкретическим религиозным учением, но и синтетической философско-религиозной системой, важным компонентом которой являлись античные философские учения. Это, может быть, объясняет в некоторой степени и то, что христианство не только боролось с античной философией, но и использовала ее в своих целях. На смену непримиримости христианства со всем что несло клемо язычества приходит компромисс между христианским и античным миросозерцанием. Наиболее образованные и дальновидные христианские богословы поняли необходимость овладения всем арсеналом языческой культуры для использования ее в создании философских концепций. Такие мыслители, как Василий Кесарийский, Григорий Нисский и Григорий Назианзин, закладывают собственно фундамент византийской философии. Их философские построения уходят глубокими корнями в историю эллинского мышления. В центре их философии находится понимание бытия как совершенства, что ведет своеобразному оправданию космоса, а следовательно, мира и человека.

В переходную эпоху гибели рабовладельческого строя и

становления феодального общества коренные сдвиги происходят во всех сферах духовной жизни Византии. Рождается новая эстетика, новая

система духовных и нравственных ценностей, более соответствующая

складу мышления и эмоциональным запросам средневекового человека.

Патристическая литература, библейская космография, литургическая поэзия, монашеская повесть, всемирная хроника, христианские описания жизни святых, пронизанные религиозным миросозерцанием, мало-помалу овладевают умами византийского общества и приходят на смену античной культуре.

Меняется и сам человек той эпохи, его видение мира, его отношение к вселенной, природе, обществу. Создается новый по сравнению с античностью «образ мира», воплощенный в особую знаковую систему символов. На смену античному представлению о героической личности, античному пониманию мира, как мира смеющихся богов и бессташно идущих на смерть героев, где высшее благо — ничего не бояться и ни на что не надеяться (очень симпатичная философия), приходит мир страждущего, раздираемого противоречиями, маленького, греховного человека. Он бесконечно унижен и слаб, но он верит в свое спасение в иной жизни и в этом пытается найти утешение. Христиансво с небывалой интенсивностью выявляет мучительное раздвоение внутри человеческой личности. Меняется и представление человека о космосе, о времени, о пространстве, о ходе истории: на смену замкнутым историческим циклам античных писателей, обусловленное волей Бога, библейское видение поступательного движения истории ранневизантийских историков и хронистов. В ранней Византии кристаллизуется одна из фундаментальных идей средневековья — идея союза христианской церкви и «христианской империи».

История, памятники и значение Византийского искусства.

В VI в. при императоре Юстиниане I Византийская империя достигла расцвета. Искусство прославляло мощь и военные триумфы государства. Столицу империи Константинополь украсили новые постройки — Ипподром, Большой дворец и знаменитый храм Святой Софии ( храм Премудрости), построенные Анфимием из Трал и Исидором из Милета в 532-537 гг.

Огромное внутреннее пространство храма св.Софии перекрыто полусферическим куполом, к которому с востока и запада примыкают два полукупола. Поэтому главный купол кажется как бы парящим в воздухе. Купол, символизирующий небо, станет в дальнейшем неотъемлемой частью византийских церковных построек. Внутри храм Софии богато разукрашен разноцветным мрамором и цветной майоликой. Такая пышность внутреннего убранства храма в сочетании с торжественным богослужением, роскошными облачениями священников и драгоценной утварью производила огромное впечатление на молящихся. Эффыект от всего этого был такой же, как от театрального действия. Этот зрелищный характер византийского искусства сохранится как его отличительная черта на протяжении всего его развития.

Помимо Константинополя наиболее значительные памятники ранневизантийского искусства сохранились на территории еперешней Греции и в Италии, в Равенне. Наряду с религией искусство этого периода прославляло власть императора. Стены церкви Сан-Витале (526-547) в Равенне украшают всемирно известные мозаичные изрбражения императора Юстиниана I и его супруги Феодоры.

Зрелое византийское искусство сложилось в 730-843 гг.

В 867-1057 гг., при императорах Македонской династии, придворное столичное искусство Константинополя становится менее пышным. Огромные соборы типа базилик (прямоугольных в плане зданий, разделенных внутри продольными рядами колонн на несколько частей) вытесняются церквами крестово-купольного типа, имеющими в плане форму вписанного в квадрат креста и увенчанными одним либо несколькими куполами. Роспись такого храма имеет строго продуманную систему, она обычно иллюстрируе основные положения христианского учения и повествует о жизни Богоматери,Христа и святых. При императорах македонской династии расцветает и прикладное искусстьво (резные изделия из слоновой кости, перегородчатой эмали, ткани и др.). В мастерскихпри императорском дворе изготовляются роскошные рукописи с миниатюрами ( так называемая «Парижская Псалтирь», хранящаяся в парижской Национальной Библиотеке, «Свиток Иисуса Навина» и «Минологии Василия II», находящиеся в Ватиканской библиотеке.).

Лучше других сохранились архитектурные ансамбли XI-XII вв. — монастыри Хосиос Лукас в Фокиде(Греция), Неа Мони на острове Хиосе и Дафни близ Афин. В них мы находим замечательный по цельности синтез архитектури и монументальной живописи — мозаики.

Среди византийской фресковой живописи XI — XII вв. следует упомянуть росписи храма св. Софии в Охриде, церкви св. Пантелеймона в Нерези (Сербия) и монастыря Иоанна Богослова на Патмосе.

В XI — XII вв. византийское искусство широко распространилось на запад (Сицилия, Венеция), в славянские страны (Болгария, Сербия, Древняя Русь), на Кавказ (Грузия). Оно почиталось в те времена как самое передовое по своим художественным решениям, и в высших кругах феодального общества ему всячески стремились подражать.

Хотя в XIII в. в провинциальных областях распавшейся Византийской империи, в которую вторглись крестоносцы, все еще много строили, ничего существенно нового для искусства это столетие с собой не принесло. После вторжения крестоносцев в столицу Византии Константинополь как главная художественная школа, откуда выходили выходили все новые идеи, перестал на время существовать. Зато активизировалась художественная жизнь в провинции, где спасались от бесчинств крестоносцев многие столичные художники. Так, например, наступил расцвет в сербском искусстве (известные росписи храма в Сопочанах в Сербии)

После изгнания крестоносцев из Константинополя в 1261 г. начали складываться условия для медленного возрождения местной школы. К концу XIII в. вновь стали изготовляться рукописи с миниатюрами, подражавшими образцам X в., созданным в античном духе.

К началу XIV столетия приобрел четкие очертания палеологовский стиль (он так назван по имени правившей в Византии династии Палеологов). Для него характерны более свободные движения фигур, более мягкое выражение лиц.

Наиболее известные памятники византийской монументальной живописи этого времени — мозаики монастырей Хора (Кахрие-Джами) и Фетие-Джами в Константинополе, а также церкви св. Апостолов в Салониках. Поразительно красивые по своим краскам, эти мозаики знаменуют последний взлет византийского искусства. В дальнейшем еще создавались мозаичные иконы, но монументальное искусство начало быстро мельчать, архитектура утратила свою ведущую роль, на первый план выдвинулась иконопись, которой стала подражать фреска. Дорогая мозаика почти не применялась.

После взятия турками Константинополя в 1453 г. византийское искусство совсем пришло в упадок. Оно продолжало еще существовать на Афоне, на острове Крите, в православных храмах Болгарии и Сербии, но постепенно изжило себя. На историческую сцену выступали новые общественные силы, средоточием которых стали передовые торговые города Италии и Нидерландов. И именно там, раньше чем в других странах, сложилось реалистическое искусство Возрождения.

Византийское искусство имело исключительно большое значение. Широко использовав античное наследие, византийское искусство выступило хранилищем многих его образов и мотивов и передало их другим народам. Особенно велико было значение византийского искусства для стран, придерживавшихся, как и Византия, православной релгии (Болгария, Сербия, Древняя Русь) и неизменно сохранивших оживленные культурные связи с Константинополем (императорским и патриаршим дворами).

Лучшие произведения Византийского искусства находятся в Эрмитаже, Лувре, Византийском музее (Афины), монастыре св. Екатерины (Синай), Британском музее (Лондон), Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, собрании Дембартон Оокс (Вашингтон).

Литература Византии: история и деятели.

Литература Византии делится на три периода. Первый от Константина до смерти Ираклия (323-640 гг.) создал целую плеяду великих церковных писателей, учетилей и получил названиезолотого века. Больше всего разрабатывались богословие, историография, гражданская и церковная история, риторика, церковная поэзия, филология. Второй период (640-843) не отличается богатством творчества из-за закрытия филосовских и богословских школ. Третий период — период подъема с псередины XI в. до середины XV в. дал много ценного. Богословие составлято центр византийской литературы. Литературными деятелями в области богословия были Ионанн Дамаскин, Никита Акоминат, Иоанн Кипариссиот и патриарх Фотий. По аскетике и мистике известны труды Марка, Исаии, Нила, Макария, Диадохи, Исидора Пелусиота и др., по агиологии(жития святых) — Леонтия, Епифания Агиополита. Во главе истории стоит Прокопий. Из византийских хроногрофов известны: Иоанн Малама, Иоанн Антиохийский, Георгий Амартол, Иоанн Зонара и др. Не замирала в Византии и философия, в которой славятся Михаил Пселл, Иоанн Итал, Георгий Пахимер и др. Далее византийцы разрабатывали географию, филологию, юриспрунденцию, медицину, математику, астрономию, зоологию, ботагнику, археологию, алхимию и военное искусство. Представители церковной поэзии составляли прекразные песнопения; из них известны: Роман Сладкопевец, патриарх Сергий, Софроний Иерусалимский, Андрей Критский, Косьма Майюмский, Иоанн Дамаскин.

2. Ранний этап в истории культуры византии IV — VII вв.

1. Введение 3

2. Ранний этап в истории культуры Византии IV — VII вв. 4

3. Средний этап в истории культуры Византии VII — IX вв. 7

4 Поздний этап в истории культуры Византии X — XV вв. 9

5. Заключение 13

6. Используемая литература 14

1. ВВЕДЕНИЕ

Византия — государство, которое внесло большой вклад в развитие культуры в Европе Средних веков. В истории мировой культуры Византии принадлежит особое, выдающееся место. В художественном творчестве Византия дала средневековому миру высокие образы литературы и искусства, которые отличались благородным изяществом форм, образным видением мысли, утонченностью эстетического мышления, глубиной философской мысли. По силе выразительности и глубокой одухотворенности Византия многие столетия стояла впереди всех стран средневековой Европы.

Византийская империя возникла на рубеже двух эпох — крушения поздней античности и рождения средневекового общества в результате разделения Римской империи на восточную и западную части. После падения Западной Римской империи концепция всемирного римского владычества, титул императора и сама идея мировой монархии, а также традиции античной образованности уцелели только на Востоке — в Византийской империи.

На берегу Босфора императором Константином был возведен Константинополь — «новый Рим» — столица Византийского государства. Сказочно красивой представлялась она пришельцам с Запада, Востока и Севера.

Географическое положение Византии, раскинувшей свои владения на двух континентах — в Европе и Азии, а порою простиравшей свою власть и на области Африки, делало эту империю как бы связующим звеном между Востоком и Западом. Постоянное раздвоение между восточным западным миром, скрещение азиатских и европейских влияний (с преобладанием в отдельные эпохи то одних, то других) стали историческим уделом Византии. Смешение греко-римских и восточных традиции наложило отпечаток на общественную жизнь, государственность, религиозно-философские идеи, культуру и искусство византийского общества. Однако Византия пошла своим историческим путем, во многом отличным от судеб стран как Востока, так и Запада, что определило и особенности ее культуры.

Если пытаться отделить византийскую культуру от культуры Европы , Переднего и Ближнего Востока, то наиболее важными будут следующие факторы :

· В Византии была языковая общность (основным языком был греческий);

· В Византии была религиозная общность ( основной религией было христианство в форме православия);

· В Византии при всей многоэтничности, существовало этническое ядро, состоящее из греков.

· Византийскую империю всегда отличали устойчивая государственность и централизованное управление.

Это все, конечно, не исключает того, что византийская культура, оказывавшая воздействие на многие соседние страны, сама подвергалась культурному влиянию со стороны как племен и народов, населявших ее, так и сопредельных ей государств. В течение своего тысячелетнего существования Византия сталкивалась с мощными внешними культурными влияниями, исходившими из стран, находившихся на близкой ей стадии развития, — из Ирана, Египта, Сирии, Закавказья, а позднее латинского Запада и Древней Руси. С другой стороны, Византии приходилось вступать в разнообразные культурные контакты с народами, стоявшими на несколько или на значительно более низкой стадии развития ( византийцы называли их «варварами» ).

Процесс развития Византии был не прямолинейным. В нем были эпохи подъема и упадка, периоды торжества прогрессивных идей и мрачные годы господства реакционных. Но ростки нового, живого, передового прорастали рано или поздно во всех сферах жизни, во все времена.

Поэтому культура Византии является интереснейшим культурно-историческим типом, обладающим весьма специфическими особенностями.

В истории культуры Византии выделяют три этапа:

* ранний (IV — середина VII века);

* средний (VII — IX века);

* поздний (X — XV века).

Как известно, Византия образовалась из восточной части Римской империи. Центром нового государства стал город Византия, который был перестроен и получил название Константинополь.

В истории европейской, да и всей мировой культуры византийской цивилизации принадлежит особое место, для нее характерны торжественная пышность, внутреннее благородство, изящество формы и глубина мысли. В течение всего тысячелетнего существования Византийская империя, впитавшая в себя наследие греко-римского мира и эллинистического Востока, представляла собой центр своеобразной и поистине блестящей культуры. Кроме того, вплоть до XIII в. Византия по уровню развития образованности, по напряженности духовной жизни и красочному сверканию предметных форм культуры, несомненно, находилась впереди всех стран средневековой Европы.

Первые столетия существования Византийского государства можно рассматривать как важнейший этап в формировании мировоззрения византийского общества, опиравшегося на традиции языческого эллинизма и принципы христианства. В ранней Византии новый расцвет переживает философия неоплатонизма. Появляется ряд философов-неоплатоников — Прокл, Диадох, Плотин, Псевдо-Дионисий, Ареопагит.

Формирование неоплатонизма совпадает с зарождением христианства, с разложением и упадком Риской империи. В целом для него характерен глубокий пессимизм, разочарование в земной жизни, убеждение в испорченности человеческой природы.

Важнейшими темами богословских дискуссий на раннем этапе развития этой культуры были споры о природе Христа и его месте в Троице, о смысле человеческого существования, месте человека во Вселенной и о пределе его возможностей. В этой связи можно выделить несколько направлений богословской мысли той эпохи:

* Арианство: Ариане считали, что Христос — творение Бога-Отца, а потому он не единосущ Богу-Отцу, не вечен и занимает подчиненное место в структуре Троицы.

* Несторианство: Несториане полагали, что божественное и человеческое начала во Христе едины лишь относительно и никогда не сливаются.

* Монофиситизм: Монофиситы выделяли прежде всего божественную природу Христа и говорили о Христе как богочеловеке.

* Халкедонитство: Халкедониты проповедовали те идеи, которые впоследствии стали главенствующими: единосущность Бога-Отца и Бога-Сына, неслиянность и нераздельность божественного и человеческого во Христе.

Основные христианские догматы, в частности Символ Веры, были закреплены на I Вселенском Соборе в Никее (325 г.) и подтверждены на II Вселенском Соборе в Константинополе (381 г.).

Формирование христианства как философско-религиозной системы было сложным и длительным процессом. Христианство впитало в себя многие философские и религиозные учения того времени. Христианская догматика сложилась под сильным влиянием не только ближневосточных религиозных учений, иудаизма, манихейства, но и неоплатонизма. Догмат о троичности божества, один из центральных догматов христианского вероучения, — это, по существу переосмысленная триада неоплатоников. Однако христианство, несмотря на наличие общих с манихейством и неоплатонизмом черт, принципиально отлично от манихейского дуализма и неоплатоновского монизма. Само христианство являлось не только синкретическим религиозным учением, но и синтетической философско-религиозной системой, важным компонентом которой являлись античные философские учения. Это, может быть, объясняет в некоторой степени и то, что христианство не только боролось с античной философией, но и использовало ее в своих целях. На смену непримиримости христианства со всем что несло клеймо язычества, приходит компромисс между христианским и античным миросозерцанием. В самом неоплатонизме образовалось два течения : одно — радикальное, настроенное против христианства, другое — более умеренное. Постепенно берут верх сторонники компромисса с христианством. Происходи процесс отталкивания, обособления и одновременно сближения, слияния неоплатонической философии и христианского богословия, который завершается поглощением неоплатонизма христианством.

В патриотической литературе ранневизантийской эпохи, в трудах Василия Кесарийского, Григория Назианзина и Григория Нисского, в речах Иоанна Златоуста, где закладывался фундамент средневекового христианского богословия, мы видим сочетание идей раннего христианства с неоплатонической философией, парадоксальное переплетение античных риторических форм с новым идейным содержанием. Каппа-Докийские мыслители Василий Кесарийский, Григорий Нисский и Григорий Назианзин закладывают фундамент византийской философии. Их философские построения уходят корнями в древнюю историю эллинского мышления. В центре патриотической философии находится понимание бытия как блага, что дает своеобразное оправдание космоса, а следовательно, мира и человека. У Григория Нисского эта концепция порой приближается к пантеизму.

Расцвет византийского искусства раннего периода связан с укреплением могущества империи при Юстиниане. В Константинополе в это время воздвигаются великолепные дворцы и храмы.

Стиль византийской архитектуры складывался постепенно, в нем органично совмещались элементы античного и восточного зодчества. Главным архитектурным сооружением был храм, так называемая базилика (греч. «царский дом»), назначение которой существенным образом отличалось от других построек. Если египетский храм предназначался для проведения жрецами торжественных церемоний и не допускал человека в святилище, а греческий и римский храмы служили местопребыванием божества, то византийские стали тем местом, где верующие собирались на богослужение, т.е. храмы были рассчитаны на пребывание в них человека.

Отныне здесь стали проводить императорские церемонии и торжественные богослужения. Впервые в нем была воплощена идея грандиозного центрического храма, увенчанного гигантским куполом, на вершине которого был изображен огромный крест, обрамленный звездным небом. Храм, расположенный в центре города, на самом высоком холме, далеко виден с Босфора.

Другой шедевр византийской архитектуры — церковь св. Виталия в Равенне — поражает изысканностью и элегантностью архитектурных форм. Особую славу этому храму принесли его знаменитые мозаики не только церковного, но и светского характера, в частности изображения императора Юстиниана и императрицы Феодоры и их свиты. Лица Юстиниана и Феодоры наделены портретными чертами, цветовая гамма мозаик отличается полнокровной яркостью, теплотой и свежестью.

Мировую славу приобрели мозаики Византии. Технология мозаичного искусства известна еще с античности, но только в Византии стали впервые применять не естественные, а окрашенные минеральными красками стеклянные сплавы, так называемые смальты с тончайшей золотой поверхностью. Мастера широко использовали золотой цвет, который, с одной стороны, символизировал роскошь и богатство, а с другой, был самым ярким и сияющим из всех цветов. Большинство мозаик располагалось под разным углом наклона на вогнутой или сферической поверхности стен, а от этого только увеличивался золотой блеск неровных кубиков смальты. Он превращал плоскость стен в сплошное мерцающее пространство, еще более сверкающему благодаря свету горящих в храме свечей. Мозаичисты Византии пользовались широким красочным спектром: от нежно-голубого, зеленого и ярко синего до бледно-лилового, розового и красного различных оттенков и степени интенсивности. Изображения на стенах главным образом рассказывали об основных событиях христианской истории, земной жизни Иисуса Христа, прославляли власть императора. Особую известность приобрели мозаики церкви Сан-Витале в городе Равенне (6 в.). На боковых нефах апсиды, по обеим сторонам от окон, расположены мозаики с изображением императорской четы — Юстиниана и его жены Феодоры со свитами.

Художник помещает персонажи на нейтральном золотом фоне. Все в этой сцене исполнено торжественного величия. Обе мозаичные картины, расположенные под фигурой восседающего Христа, внушают зрителю мысль о незыблемости византийского императора.

В живописи VI-VII вв. кристаллизуется специфически византийский образ, очищенный от инородных влияний. В основе его лежит опыт мастеров Востока и Запада, пришедших независимо друг от друга к созданию нового искусства, соответствующего спиритуалистическим идеалам средневекового общества. В этом искусстве появляются уже различные направления и школы. Столичная школа, например, отличалась великолепным качеством исполнения, утонченным артистизмом, живописностью и красочным разнообразием, трепетностью и переливчатостью цветов. Одним из самых совершенных произведений этой школы были мозаики в куполе церкви Успения в Никее.

Церковное богослужение превратилось в Византии в своего рода пышную мистерию. В полумраке сводов византийских храмов сумеречно сияло множество свечей и лампад, озарявших таинственными отблесками золото мозаик, темные лики икон, многоцветные мраморные колоннады, великолепную драгоценную утварь. Все это должно было, по замыслу церкви, затмить в душе человека эмоциональную приподнятость античной трагедии, здоровое веселье мимов, суетные волнения цирковых ристаний и даровать ему отраду в повседневности реальной жизни.

В прикладном искусстве Византии в меньшей мере, чем в архитектуре и живописи, определилась ведущая линия развития византийского искусства, отражающая становление средневекового миросозерцания. Живучесть античных традиций здесь проявлялась как в образах, так и в формах художественного выражения. Вместе с тем и сюда проникали постепенно художественные традиции народов Востока. Здесь, хоть и в меньшей мере чем в Западной Европе, сыграло свою роль воздействие варварского мира.

Музыка занимала особое место в византийской цивилизации. Своеобразное сочетание авторитарности и демократизма не могло не сказаться на и на характере музыкальной культуры, которая представляла сложное и многоликое явление духовной жизни эпохи. В V-VII вв. происходило становление христианской литургии, развивались новые жанры вокального искусства. Музыка обретает особый гражданский статус, включается в систему репрезентации государственной власти. Особый колорит сохраняла музыка городских улиц, театральных и цирковых представлений и народных празднеств, отразившая богатейшую песенно-музыкальную практику многих народов, населявших империю. Каждый из этих видов музыки имел свой собственный эстетический и социальный смысл и в то же время, взаимодействуя, они сливались в единое и неповторимое целое. Христианство очень рано оценило особые возможности музыки как искусства универсального и в то же время, обладающего силой массового и индивидуального психологического воздействия, и включило ее в свой культовый ритуал. Именно культовой музыке было суждено занять доминирующее положение в средневековой Византии.

Система образования также наследует греко-римские традиции, основываясь на принципе (семи свободных искусств. Два уровня образования:

* Тривиум — грамматика, риторика и диалектика.

* Квадривиум — арифметика, геометрия, астрономия и музыка.

В жизни широких народных масс по-прежнему огромную роль играли массовые зрелища. Правда, античный театр начинает клониться к упадку — античные трагедии и комедии все чаще заменяются выступлениями мимов, жонглеров, танцовщиков, гимнастов, укротителей диких животных. Место театра занимает ныне цирк (ипподром) с его конными ристаниями, пользующимися огромной популярностью.

Если подвести итог по первому периоду существования Византии, то можно сказать, что в этот период сформировались основные особенности византийской культуры. Прежде всего к ним следует отнести то, что византийская культура была открыта другим культурным влияниям, получаемым извне. Но постепенно уже в ранний период они синтезировались главной, ведущей греко-римской культурой.

Культура ранней Византии была городской культурой. Крупные города империи, и в первую очередь Константинополь, были не только центрами ремесла и торговли, но и очагами высочайшей культуры и образованности, где сохранялось богатое наследие античности.

Россия теснейшим образом связана с Византией, но знает о ней очень мало

Византийская империя во многих отношениях была предшественницей России в духовном, культурном и политическом плане. Тем не менее мы до сих пор знаем о ней очень мало, хотя знание ее истории, возможно, предостерегло бы нас от многих ошибок и в прошлом, и в будущем. О Византии и ее значении для России мы решили побеседовать с кандидатом исторических наук, преподавателем Сретенской духовной семинарии Павлом Кузенковым. Сегодня мы публикуем первую часть беседы.

В советское время Византию почти стерли из памяти

– Насколько хорошо мы сегодня знаем Византию и ее историю?

– Это вообще довольно драматичная история – распространение знаний о Византии не только у нас, но и в европейской культуре в целом. Довольно долго, вплоть до XX века, европейская культурная традиция отторгала Византию. Особенно постарались французские просветители, для которых Византия ассоциировалась с ненавистной монархией Бурбонов и мрачным клерикализмом. Англичанин Гиббон, ученик энциклопедистов, описал историю Византии как эпоху упадка и разложения великой Римской империи.

Такое же отношение, как ни странно, имело место и в России. Петр Первый очень не любил Византию. Он не раз прямо говорил, что «монархия Греческая» – дурной пример того, как можно погубить страну, если дать волю ханжам и монахам и забыть про воинское дело.

Мифический имидж Византии как «государства-неудачника», якобы разложившегося из-за показного благочестия, двуличия и аморализма, подпитывался реалиями европейских католических монархий XVIII–XIXвеков. Самих византийских авторов почти не знали, хотя мало-помалу издавали и переводили. Это была очень специальная область знаний, где к тому же господствовали всякого рода предубеждения.

Определённый прорыв наметился благодаря немецкому «Корпусу писателей византийской истории». Эта серия издавалась лучшими немецкими историками в Бонне в течение всего XIX века. Изданные там тексты включил в свою знаменитую греческую патрологию аббат Минь. С Византией стали знакомиться более внимательно, ее стали изучать – прежде всего, в Германии, Франции и России. Это были три главных центра изучения Византии.

Государство, которое просуществовало более тысячи лет в крайне сложной обстановке

Мир начал узнавать Византию и понимать, что она – совсем не то, что представлялось еще недавно. Более того, многие ученые стали рассматривать ее как одно из самых успешных в мировой истории государств, которое просуществовало более тысячи лет в крайне сложной обстановке. Византология оказалась востребованной в политической сфере, где существовал запрос на так называемые византийские стратагемы – модели успешного решения задач в заведомо безвыходных ситуациях. Особенно это интересовало англичан, когда они столкнулись с угрозой утраты своей огромной империи. Как, потеряв военную мощь, сохранить господство? В этом, собственно, и заключается одно из главных «ноу-хау» византийской цивилизации – сохранение лидерства малыми силами, без крупных побед и завоеваний, в окружении зачастую куда более сильных и агрессивных конкурентов. Сейчас мы бы назвали такой тип доминирования «мягкой силой».

К сожалению, в нашей стране изучение Византии, так успешно развивавшееся в начале XX века, фактически пресеклось по известным нам причинам. В советское время империя, да еще и православная, не могла вызывать энтузиазма. Византия подпала под то, что римляне называли damnatiomemoriae (стирание памяти – лат.). Ее не то чтобы осуждали – просто старались не замечать или замечали мельком и лишь в негативном смысле. В частности, резко осуждались планы царского правительства о взятии Константинополя, которые, согласно мифологии того времени, стали причиной бессмысленной бойни русских солдат на полях Первой мировой. Нечего и говорить, что Православие как фундамент византийской цивилизации не способствовало её изучению в атмосфере воинствующего атеизма.

Однако после Великой Отечественной войны, вместе с определенной реабилитацией Православия и ростом интереса к русской истории, вновь возникает и некий интерес к Византии. Вдруг возрождается основанный еще в 1894-м году академический журнал «Византийский временник», с обложкой, не отличающейся от дореволюционной. В Институте истории Академии наук СССР образуется византийская группа, на историческом факультете Ленинградского университета открывается кафедра византиноведения и т.д. Видимо, Советская власть пыталась искать какие-то корни, которые были бы более надежными, чем пролетарская идеология.

– Но ведь это были, наверно, достаточно отвлеченные научные штудии и занятия?

– Это был своего рода «политический заказ». После войны вокруг СССР в Восточной Европе сложился военно-политический блок, в который вошли несколько исторически православных стран. Возможно, тогда советское руководство задумалось о воссоздании некоего подобия «византийского мира на московской платформе». Планировалось даже провести в Москве новый Вселенский Собор. Однако этот проект, не на шутку напугавший американцев, провалился, прежде всего, в силу того, что совместить коммунистическую идеологию с византийским наследием оказалось невозможно.

После этого интерес к Византии на государственном уровне пропал, он остался лишь в рамках упомянутых вами академических штудий узкого круга специалистов. В народе о Византии никто не имел никакого понятия. Существовали разве что полумифические, полукарикатурные образы, вроде бесподобных Смоктуновского и Тереховой в фильме «Русь изначальная». Что Юстиниан, что багдадский халиф – это всё казалось из одной и той же оперы, какой-то восточный колорит.

Главный парадокс заключался в том, что Россия, как ни одна другая цивилизация, теснейшим образом связанная с Византией, всегда знала о ней очень мало.

– Это в советское время?

– И в советское, и в постсоветское. Да и в досоветское время Византию тоже только-только начинали узнавать. Даже Константин Леонтьев, автор известной концепции «византизма», признавался, что о подлинной Византии он не знает почти ничего. Интерес оживился, как ни странно, благодаря тому, что открылся доступ к достижениям западной науки. Российские ученые вдруг увидели все то огромное богатство, которые за прошедший век было наработано по этой теме за рубежом, где интерес к Византии неуклонно возрастал.

Большую роль в этом сыграли выставки византийского искусства, с большим успехом прошедшие по всему западному миру. Вообще, искусство – один из самых главных способов продвижения той или иной культуры или цивилизации в современном мире. А Византии в этом отношении очень даже есть что показать. В лучших музеях США и Европы регулярно проходят посвященные Византии выставки под звучными названиями: «Век духовности», «Слава Византии», «Сокровища византийского искусства», «Небо и земля» и т.п. В 1990-е годы они получили довольно широкий резонанс, и возникла своего рода мода на Византию, которая отчасти пришла и в нашу страну.

Но для России Византия, конечно, нечто большее, чем просто роскошь и величие. Об этом свидетельствует тот неожиданный резонанс, который вызвал фильм владыки Тихона «Гибель империи. Византийский урок», вышедший в 2008-м году. Конечно, это была, скорее, притча на византийскую тему, попытка внесения темы Византии в российское информационное пространство. Но фильм вызвал настоящий культурный шок. Многие и многие люди открыли для себя неведомый, но такой похожий на наш мир, не восточный и не западный, с великой и трагической историей.

– В целом, как вы считаете, знания о Византии сегодня находятся на удовлетворительном уровне или нет?

–Увы, на далеко не удовлетворительном. На сегодняшний день в России нет византинистики как полноценной исторической дисциплины. Хотя практически во всех странах мира, более-менее развитых, есть целые институты, которые специально занимаются Византией, даже в Дании и Словакии. А в нашей стране не существует ни одного полноценного факультета, где занимались бы византинистикой. Лишь на филологическом факультете МГУ им. Ломоносова есть смешанная кафедра византийской и новогреческой филологии, да еще отдельные очаги – в Петербурге, Екатеринбурге и нескольких других городах. И все. Самое печальное, что совсем недавно, а именно после выхода «Византийского урока», предмет «византология» был изгнан из программ отечественных духовных школ, где он благополучно существовал даже в безбожные советские годы…

– Почему же сложилась такая ситуация?

Достойно удивления то, с какой настойчивостью мы игнорируем свои цивилизационные корни

– Ученый всегда, а сегодня в особенности, находится на службе у общества. Он не может заниматься тем, что интересно ему лично, но лишь тем, что востребовано в данной конкретной «научно-политической» ситуации, за что ему готовы платить те, у кого есть деньги. Сегодня в России деньги на науку распределяют чиновники и «иностранные агенты» в обличии НКО. Для первых Византия непонятна и скучна, для вторых – опасна. Вот и получается замкнутый круг: в обществе нет запроса на изучение Византии, потому что русский человек ничего о ней не знает, а не знает он потому, что у науки (да и в искусстве, культуре, СМИ) нет запроса от представителей общества. Достойно удивления то, с какой настойчивостью мы игнорируем, даже нарочно отсекаем свои собственные цивилизационные корни. Предпочитаем изучать какие-то экзотические вещи, но не замечать то, в чем укоренена наша тысячелетняя государственность, что жизненно важно для нас самих. Утешает, впрочем, то, что живую Византию можно увидеть каждый день в любой православной церкви.

«Хроническая античность» или более высокая стадия развития?

– Почему к Византии испытывали такое отчуждение в западноевропейской культуре, помимо политических причин?

– Помимо прочего, это связано с особенностями византийской культуры. Западноевропейцам в Новое время и правда было трудно ее понять. Ведь в Византии доминировала другая культурная традиция, которая с большой точностью воспроизводилась из века в век. Например, часто мы не можем с уверенностью определить, написано ли то или иное произведение в V или в XIV веке. А ведь это 11 веков! Представьте, что в России в XXX веке кто-то будет писать стихи языком Пушкина…

Хотя, конечно, византийская культура совсем не исключает творческой мысли и развития. Только оно имеет специфическую форму, ему присущ даже некий азарт подражания и перевоплощения. Если сравнивать Византию с Западной Европой, то, действительно, хорошо видно, как быстро все меняется в Западной Европе с X по XV век. Но великие культуры как могучие деревья. Когда дерево маленькое, легко видеть, как быстро оно растет, но столетние дубы из года в год все те же. Западноевропейская культура была тогда молодой, ее рост в то время очень заметен. А византийская культура – культура, которой тысяча лет, она уходит корнями в античную Грецию. И, конечно, ее метаморфозы заметить уже труднее. Но это не значит, что она менее развита. Наоборот, это как раз признак более высокой степени развития.

Да, для западных европейцев было характерно презрительное отношение к Византии. По этому поводу один немецкий профессор даже придумал едкое выражение: «хроническая Античность». Имеется в виду, что все нормальные европейские культуры пошли дальше, через Средние века в Новое время, а византийцы так и остались в Античности. Дескать, это такая вот форма консервации и бесплодия.

Однако когда культура – да и не только культура – достигает оптимума, дальнейшее движение может обернуться уже утратой и деградацией. На мой взгляд, в современном бурно изменяющемся мире становится как никогда ясно, что самая важная задача общества – не развитие само по себе, а сохранение уровня, что само по себе невероятно сложно. И Византия – один из самых ярких примеров способности удерживать свой оптимум.

В Византии древняя культура была органичной частью повседневной жизни

Теперь, наверное, все понимают, как легко даже самая развитая цивилизация может утратить свои достижения. Мы же в России это делаем с особым упоением, разрушая «до основания» собственную культуру. А византийцы к своей цивилизации относились очень бережно, очень ее ценили. Им было свойственно деликатное умение любить свою даже древнюю традицию, постоянно ее оживлять. Более того, она никогда и не умирала. В Византии не было музеев, не было министерств культуры и образования – древняя культура была органичной частью повседневной жизни. Египетские обелиски и античные статуи стояли на оживленных улицах, а сочинения, написанные тысячу лет назад, знал каждый образованный человек. Но все это вовсе не означало остановки в развитии. Возьмем византийскую церковную традицию. Она сформировалась к X веку и с тех пор, казалось бы, не менялась – но это только на первый взгляд. Если мы всмотримся более внимательно, то увидим весьма интенсивное развитие. Все время пишутся новые богословские сочинения, развивается богослужение, церковная музыка, архитектура, меняется фресковая живопись, иконопись и т.д. Это и называется живой традицией.

При этом нет и речи о каких-то «реформах». Для византийцев, как и вообще для зрелых культур, любые радикальные новшества – это всегда плохо. «Новым делом» называли, в частности, государственный переворот. Но естественное, плавное обновление и развитие в русле канона, в стиле сложившейся традиции, всегда приветствовалось и воспринималось как «возрождение старины».

Византийская интеллектуальная культура – культура постоянного чтения старых книг и живого их обсуждения, иногда даже слишком живого, с точки зрения тех же европейцев. «Чем они там вообще занимаются, эти греки? Им надо с турками воевать, а они богословием тешатся. Всё давным-давно уже решено святыми отцами!» Да, действительно, святые отцы всё решили. Но мы-то должны их понять. Мы не можем просто взять догматическую формулу и заучить ее. Она должна быть нами осмыслена. Это – обязательное условие античной интеллектуальной культуры, которая требует от человека понимания того, о чем он говорит. Понимания, а не слепого воспроизведения кем-то когда-то выработанных мнений. Если бы византийцы были просто консерваторами, ретроградами, они неминуемо столкнулись бы с несоответствием старых рецептов новым задачам, и Византия погибла бы очень быстро.

Византийский и русский мир

– Чем византийский опыт может оказаться важным для нас?

– Византия, многое потеряв в военной и экономической мощи, тем не менее очень долго сохраняла огромный авторитет в духовной и интеллектуальной сфере. Был даже предложен такой термин – «византийский мир». И это как раз то, что присмотрели себе из византийского наследия англичане после того, как рухнула Британская империя и на ее месте было создано «Содружество наций». Британцы попытались найти те инструменты, какими можно сохранять влияние, потеряв политическую власть. А ведь византийцы мастерски пользовались этой возможностью. Возьмите отношения Византии и Руси. Русь никогда не была частью Византийского государства, никогда не подчинялась императорам, но в течение без малого 500 лет Русская Церковь была органической частью византийского Православия. И русская средневековая духовная культура неотделима от греческой.

Возникает вопрос, почему русская иерархия, русские князья не противились этому, не настаивали на создании особой, «национальной» культуры и довольствовались ролью учеников греков? Очевидно, дело в том, что культурный уровень и авторитет византийцев был настолько высок, что не было ничего унизительного в том, чтобы опираться на их опыт и читать в переводах греческих святых отцов. В христианстве нет национальных границ. Идея деления Церкви по национальному признаку – по сути, антихристианская идея, ибо во Христе нет ни скифа, ни эллина. Поместные Церкви – именно местные, а не национальные, хотя в богослужении могут использовать национальные языки. Так, Русская Церковь изначально использовала славянский богослужебный язык, но до XV века была одной из митрополий Константинопольского патриархата.

Российское государство во многом повторило судьбу Византийской империи. Та тоже постоянно теряла окраины, в том числе в силу национальной эмансипации. Народы, входившие в состав огромной державы, развивались, воспринимали всё, что им давали ромеи (как византийцы сами себя называли – «римляне» по-гречески), и отпадали от них, потому что переставали нуждаться в опеке. К этому можно относиться с сожалением, пытаться подавить «сепаратизм», силой восстановить порядок. Но это чревато еще большими проблемами, накоплением обид и ненависти. Гораздо эффективнее другой механизм, который можно назвать «общекультурное пространство». Мы – разные народы и разные страны, но одно культурное целое: единая семья православных христиан. С помощью брачных союзов и общей церковной традиции византийцы вполне успешно создавали и поддерживали это поле своего культурного влияния, намного превышавшее политические границы империи.

– В понятии «византийский мир» есть очевидные параллели с «русским миром».

– Сегодня никто толком не понимает, что такое русский мир. Если мы в это понятие вкладываем узконациональное содержание, то понятно, что такая концепция нежизнеспособна. «Русский мир» как ностальгическое постимперское понятие тоже будет вызывать отторжение. А вот если мы будем иметь в виду только культурное содержание, в первую очередь опирающееся на христианские начала, восходящие к единому византийскому корню, опираться на общие духовные ценности и представления о добре и зле, на общих святых и героев – тогда этот концепт оживет и будет весьма действенным. Культурно-цивилизационный потенциал России огромен – и это многократно усиленное нашим опытом развитие потенциала Византийского мира.

– Но будет ли это работать в условиях уже секуляризованного общества?

Даже секуляризованное общество воспитывается на моральных нормативах, выработанных христианством

– Будет, потому что даже секуляризованное общество воспитывается на моральных нормативах и представлениях, выработанных христианством. Сейчас эти нормативы – что такое хорошо и что такое плохо, кто герой и кто антигерой – мощно транслирует через свои инструменты культурного влияния англосаксонская протестантская культура. Но под ними уже начала исчезать внутренняя почва. А в странах восточно-христианского мира им вообще не за что зацепиться, у нас плохо укореняются американские идеалы. Наша нравственная топика другая. У нас, например, нет присущей германцам идеи борьбы абсолютного добра с абсолютным злом посредством магии.

– А популярность, в том числе у нас, книг о Гарри Поттере?

– Детям вообще нравится всё волшебное. И, конечно, с ростом новых информационных технологий влияние западных ценностей будет расти по экспоненте. Но пока что опросы показывают, что в России – да и в других православных странах – с большим отрывом доминируют традиционные ценностные ориентиры. Впрочем, если в течение ближайших 50 лет эти ценности не найдут подкрепления в виде актуальных практических и культурных форм, наша история будет проиграна. Мы потеряем Православную цивилизацию.

Красота – самое убедительное доказательство истины

В этом и была главная сила византийской цивилизации. Она умела транслировать христианские ценности с помощью культурных форм. Собственно, только благодаря этому Русь стала христианской страной. Ведь если бы греки просто сказали «вот Евангелие, живите, как там написано», это мало кого бы заинтересовало. Но христианство вошло в византийскую культуру – музыку, зодчество, литературу, поэзию. Вспомним эффект, который произвело на послов князя Владимира богослужение в храме Святой Софии. Согласно летописи, они сказали князю – «Не ведали мы, на земле ли были или на небе. Подлинно, Бог обитает здесь!» Красота – самое убедительное доказательство истины. Для нормального человека что красиво, то хорошо и привлекательно, что уродливо – то дурно и отвратительно. Конечно, есть красота внешняя, броская и временная, и есть красота внутренняя, непреходящая. Но византийское христианство было красиво во всех отношениях – а значит, с точки зрения наших предков, было религией правильной. Казалось бы, примитивно, но очень точно. И сейчас красота русских храмов, икон и песнопений играет огромную роль в распространении Православия.

– А чем мы отличаемся от Византии?

– Как ни странно, многим. Например, в Византии не существовало представления о государстве как самодостаточной и главной ценности. В этом заключалась языческая имперская традиция, но с приходом христианства она была переосмыслена. Государственная власть – дар Божий, ее следует уважать и чтить, но лишь постольку, поскольку оно служит воле Божией: наказывает злых и помогает добрым. Христианский император считался земным образом Христа и титуловался «святым» – но по должности, а не лично. Но это не мешало его критиковать, подчас очень остро, причем самым страшным преступлением считалась тирания – служение себе, а не людям, над которыми его поставил Бог. В России же очень рано стала чрезмерно почитаться сама личность правителя, который стоял как бы в стороне от народа, от общества. Вся наша история – это история отношений между государством и обществом как изолированными субъектами, очень часто напряженных и недоверчивых. Это нездоровое явление, признак какой-то внутренней болезни.

В Византии государство вообще не мыслилось вне общества, это был общественный институт. Императоров часто свергали – это была, наверное, вообще одна из самых опасных «профессий». Перевороты были пусть и не идеальным, но работоспособным механизмом ротации элиты. Ведь застой и бесконтрольность системы управлении смертельно опасны для общества.

– А как все это сочеталось с представлением, что император помазанник Божий?

– Прекрасно сочеталось. Император, конечно, приходил к власти по воле Божией – но провозглашал его народ, и для этого было недостаточно родиться во дворце. К власти надо было пробиваться своими силами и талантами. Был даже такой термин: «богопродвинутый» император, то есть тот, кому Бог помог продвинуться к власти. Но как только он по какой-то причине не справлялся со своей должностью, его следовало убирать.

– Кто убирает?

– Народ, армия, окружение – те, на кого он должен опираться. Важно, что Бог может выдвинуть на высший государственный пост кого угодно и откуда угодно, хоть крестьянина из глухой провинции. Так работали социальные лифты. Но если тот, кто оказался наверху, не справился, происходит свержение и переворот. Следует отметить, что, в отличие от языческого Рима, неудачливых императоров редко убивали. Как правило, их ослепляли или отправляли в монастырь.

Нельзя ни получить, ни сохранить власть, если не будет на то воли Промысла

Наша же русская идея богоизбранного помазанника, получающего власть по наследству, неизбежно создает тупик политического развития. В годы монархии любили вспоминать слова апостола Павла: нет власти, если не от Бога (Рим. 13, 1). Но византийцы понимали эти слова иначе: «Нет власти, не подконтрольной Богу». А следовательно, нельзя ни получить, ни сохранить власть, если не будет на то воли Промысла. А в отношении этого была поговорка: «глас народа – глас Божий».

– Но тогда это уже зависимость от народного мнения, от толпы.

– Строго говоря, под народом, который и выдвигает императора, понималась не толпа и не простонародье (демос), а т.н. «лаос» (ὁλαός). Это те, кого мы сейчас назвали бы элитой: верховный военный, политический и церковный слой. Т.е. это люди, которые знают, что к чему в государственном управлении, и не склонны к резким, непродуманным действиям, поскольку от этого зависит их собственный статус и даже жизнь. В Византии долгое время не было династического принципа преемства власти. Занять и, главное, удержать престол, просто родившись в семье царя, было сложно. Часто отец короновал сына еще при жизни, но после его смерти тот должен был доказать, что способен управлять государством. В X в. возникла любопытная система соправительства: вместе с василевсом из царского рода правил соправитель – популярный военачальник, который считался его опекуном. Вообще, императоров, как правило, было несколько – два, три, даже четыре. Они так и изображались на монетах. Казалось бы, где же тут монархия? Но суть монархии – не в единоначалии, а в единстве начальства. Наличие нескольких императоров гарантировало, что в системе передачи власти не будет опасного перерыва. Поэтому византийские перевороты, которые были явлением довольно частым, не имели таких катастрофических социальных последствий, как династические кризисы в российской истории. Там не происходило ничего похожего на Смутное время или «Великую русскую революцию», после которых происходил слом всего государственного аппарата. Представьте себе: у вас кончились батарейки, и вы ломаете и выбрасываете диктофон…

Влияние Византии на Русь

Тема: влияние Византии на Русь.

I. Введение…………………………………………………………………3.

II. Влияние Византии на Русь……………………………………………..4.

1. Политическое влияние……………………………………………..4.

2. Экономическое влияние……………………………………………9.

3. Культурное влияние……………………………………………….12.

III. Заключение……………………………………………………………16.

IV. Список литературы………………………………………………….17.

V. Приложение………………………………………………………….18.

I. Введение.

Древнерусское государство было раннефеодальной монархией. Перед Русью стояли внешнеполитические задачи, связанные с защитой его границ: отражение набегов кочевников, борьба с экспансией Византии. Но не только негативное было связано с Византией.

Цель моего реферата показать, как Византия определила дальнейшее развитие России.

Задачи: с помощью экономических, политических, культурных связей показать, как повлияла Византия на развитие и становление Руси.

Актуальность работы заключается в том что, до сих пор истории спорят о влиянии Византии на Русь.

II. Влияние Византии на Русь.

Византия самое развитое государство, которое возникло на осколках Римской империи. Оно географически оказалось рядом с возникшим Русским государством. Рассмотрим как политически и культурно повлияла Византия на Русь.

2.1.Политическое влияние.

Византия — Восточная Римская империя, Византийская империя, государство, просуществовавшее в период IV-XV веков, образованное при распаде Римской империи, в её восточной части Балканский полуостров, Малая Азия, юго-восточное Средиземноморье. Столица государства — Константинополь, население в основном греки, сирийцы, копты, армяне и др. Государственный язык — греческий. В IX- начале VII веков в Византии стал складываться феодализм, хотя сохранялось до VII века рабовладение. Особенностью византийского феодализма было сохранившиеся в раннее средневековье города как центры ремесла и торговли, централизованный государственный аппарат и налоговая система, отсутствие сословной замкнутости господствующего класса, развитой вассальной системы, непрочность торгово-ремесленных объединений, сельской общины. Наибольшего территориального расширения Византия достигла в VI веке при императоре Юстиниане I. Походы в период VII-IX веков арабов, славян, лангобардов свели её территорию в основном к части Балканского полуострова и Малой Азии. Византийская империя была восстановлена императором Михаилом VIII в 1261 году. Взятие в 1453 году Константинополя турецкими войсками положило конец Византийской Империи.1

Византийская империя в политическом и культурном отношениях была главной силой средневекового мира. После первого крестового похода империя все еще занимала важное место на Ближнем Востоке, и лишь после четвертого похода пошел упадок ее могущества. Поэтому на протяжении почти всего киевского периода Древнерусского государства Византия представляла собой высокий уровень развития не только для Руси, но также и для Западной Европе. Для Руси влияние Византии значило больше, чем для любой другой европейской страны. Русь стала частью греко‑православного мира; то есть, говоря в терминах того периода, – частью византийского мира. Русская Церковь была не чем иным, как ветвью византийской Церкви; русское искусство было пронизано византийским культурой. Нужно сказать, что греко-православный мир был, руководим двумя главами – патриархом и императором; влияние Церкви на государство должно было составить основу греко-православного общества. Теория не всегда соответствует факту. В первую очередь константинопольский патриарх не был главой всей греко-православной Церкви, поскольку было еще четыре патриарха: епископ Рима (т. е. папа, признанный одним из вселенских патриархов до схизмы 1054 г.) и три восточных патриарха (Александрии, Антиохии и Иерусалима). А на Руси православная Церковь была не более чем епархией константинопольского патриархата, хотя власть того патриарха была огромной. Но характер отношений между императором и патриархом Константинополя очень часто затрагивал Русь. Хотя теоретически патриарх не был подчинен императору, на деле выборы нового патриарха зависели от отношения императора, который был в том положении, чтобы вмешиваться в церковные дела. Со временем многие историки смогли признать привилегии императора Византии в управлении Церковью.

Поэтому если иностранный народ признавал власть константинопольского патриарха, то это значило, что он попадал в сферу политического влияния византийского императора. Русские князья готовые принять христианство, понимали эту опасность и прилагали усилия, чтобы избежать политического влияния. Желание Владимира I сохранить свою независимость имело последствием военный конфликт с Византией, так же как и попытка организовать русскую Церковь как орган самоуправления вне константинопольского патриаршества. Ярослав Мудрый, однако, пришел к соглашению с Византией и принял митрополита из Константинополя в 1037 г. Вслед за этим император, по-видимому, стал считать Ярослава своим вассалом.

Хотя русские князья и отстаивали свою политическую независимость от Константинополя, престиж императорской власти и авторитета патриарха был достаточно велик, чтобы оказывать влияние на политику русских князей в очень многих случаях. Константинополь или Царьград, как обычно называли его русские, считался политической и культурной столицей мира. Благодаря всем этим факторам, в отношениях между Русью и ее соседями Византийская империя занимала особую позицию: в то время как культурное взаимодействие с другими народами осуществлялось на равных, по отношению к Византии Русь оказывалась на положении должника в культурном смысле.

Но было бы ошибкой представлять Киевскую Русь как полностью зависимую от Византии, даже в отношении культуры. Хотя русские и восприняли принципы византийской культурной жизни, они приспособили их к своим собственным условиям. Ни в религии, ни в искусстве они не подражали полностью грекам, а развивали свои собственные подходы к этим сферам. Что касается религии, использование славянского языка в церковных службах, конечно, имело громадное значение для натурализации Церкви и роста национального религиозного сознания, в какой-то мере отличного от византийской духовности.

Основным политическим влиянием можно считать династические браки, которые не только укрепляли торгово-экономические связи, но и позволяли в дальнейшем претендовать и на земли, и даже на престол супруга.

Связи между русскими князьями и членами византийской царствующей семьи также были очень обширными. Что касается династических уз, наиболее важным событием, конечно, была женитьба Владимира Святого на византийской княжне Анне, сестре императора Василия II. Между прочим, одна из жен Владимира, когда тот еще был язычником, тоже была гречанкой (прежде – супругой его брата Ярополка. Внук Владимира Всеволод I (сын Ярослава Мудрого) также был женат на греческой княжне. Из внуков Ярослава Мудрого у двоих были греческие жены: у Олега Черниговского и Святополка II. Первый женился на Феофании Музалон (до 1083 г.); второй – на Варваре Комнине (около 1103 г.) – она была третьей женой Святополка. Вторая жена сына Владимира Мономаха Юрия была, по‑видимому, византийского происхождения. В 1200 г. князь Галицкий Роман женился на византийской княжне, родственнице императора Исаака II, из семьи Ангелов.

В свою очередь греки женились на славянках, так в 1074 г. Константин Дука был помолвлен с киевской княжной Анной (Янкой), дочерью Всеволода I. По неизвестным нам причинам свадьба не состоялась, как мы знаем. Янка приняла постриг, а в 1104 г. Исаак Комнин женился на княжне Ирине из Перемышля, дочери Володара. Около десяти лет спустя Владимир Мономах отдал свою дочь Марию в жены изгнанному византийскому князю Льву Диогену, предполагаемому сыну императора Романа Диогена. В 1116 г. Лев вторгся в византийскую провинцию Болгарию; на первых порах ему сопутствовала удача, но позднее он был убит. Их сын Василий был убит в схватке между Мономашичами и Ольговичами в 1136 г. Убитая горем Мария умерла десятью годами позже. Внучка Владимира Мономаха Ирина (Добродея), дочь Мстислава I, была более удачлива в браке; ее свадьба с Андроником Комниным состоялась в 1122 г. В 1194 г. член византийского дома Ангелов женился на княжне Евфимии из Чернигова, дочери сына Святослава III, Глеба.

Благодаря этим династическим смешанным бракам, многие русские князья чувствовали себя в Константинополе как дома, и действительно, многие из членов дома Рюрика посещали Царьград, а первой из них в десятом веке была княгиня Ольга. Есть легенда, что Ольга, прибыв в Константинополь, понравилась императору и тот решил на ней жениться: «Я язычница-ответила Ольга,- Прими православие — ответил царь. Через неделю Ольга пошла, креститься, позвав царя в крёстные отцы. А жениться отцу на дочке, хоть и названной не гоже! Отпустил её император за ум с дарами. Вот так при всей могуществе Византии, русские хотели свободы.

Помимо Церкви и князей и еще одна группа Киевской Руси находилась в постоянных взаимоотношениях с византийцами — купечество. Русские купцы в большом количестве приезжали в Константинополь с начала десятого века, и для них была выделена постоянная квартира в одном из пригородов Царьграда. О русской торговле с Византией в одиннадцатом и двенадцатом веках прямых свидетельств меньше, но в летописях этого периода по разным поводам упоминаются русские купцы, «торгующие с Грецией».2

2.2.Экономическое влияние.

В Европе рек много. Река стала торговым путём. Такие торговые маршруты образовывали связь между развитым Западом и богатым Востоком, способствовали развитию международных отношений и обогащению мировой культуры.

Одним из самых старых и протяженных являлся так называемый «Путь из варяг в греки». Его часть, что проходила по Руси, проложенная не только по рекам и озёрам, но и по суше, была в длину около 2800 километров. Он связывал между собой Варяжское море (раньше так называли Балтийское море), Русь, а позже многочисленные русские удельные княжества, Причерноморские степные просторы, занятые кочевыми народами, Византию, восточную часть распавшейся Римской империи, и Средиземноморье. Путь начинался в Балтийском море, купцы возвращались сюда, уже огибая всю Европу по морю. Чем же торговали купцы? Что привозили из далеких стран и продавали уже у себя на родине? Русские летописи часто упоминают различные пряности, вина, книги, ювелирные изделия, иконы, дорогую ткань (все это тогда было роскошью и большой редкостью, поэтому заслуживало особого внимания летописцев), ввозимые из Византийской империи. Киев и Волынь торговали через своих людей ремесленными изделиями, оружием, серебром и хлебом. Новгородцы торговали мёдом, воском, мехом пушных зверей, а также лесом, которого на родине было в избытке и так не хватало на юге. Балтийские страны предлагали свое оружие, лес и янтарь. Страны Западной Европы служили источником предметов искусства.

«Путь из варяг в греки» для славян имел огромное значение. Благодаря торговле на этом пути, славяне имели доступ к рынкам сбыта достаточно распространенного товара в своих местах. Торговый путь также связывал два важнейших политических и экономических центра древнерусского государства – Новгород и Киев, позволял быстро перемещаться по Руси. Также торговый путь способствовал развитию городов на его пути внутри государства, Постепенно Русь наладила связь с Византией (откуда на славянские земли пришла православная вера и вместе с ней технические новшества) и другими иноземными государствами.

«Путь из варяг в греки» часто служил дорогой для древнерусских полководцев, по которой они шли со своей ратью на врагов. В 880 году Олег, прозванный народом Вещим, совершил свой поход на города южной Руси, в том числе и на Киев. Со своей дружиной он шел вдоль, уже известного нам торгового маршрута. Следуя этому маршруту, он все дальше продвигался на юг, подчиняя своей власти все города на пути. Дойдя до Киева, он захватил его и объединил все славянские земли, создав мощную державу. Получается, торговый путь сыграл немаловажную роль в объединении Руси.

В 907 году Олег, пользуясь удобной водной дорогой, предпринял свой знаменитый поход на Царьград, взял его и заключил выгодное торговое соглашение с Византией.

В 941 году уже князь Игорь, повторив маршрут своего предшественника, напал на столицу Византии. Пользуясь различными водными ответвлениями торгового пути, князь Святослав, его еще называют древнерусским Александром Македонским за его полководческий дар, неоднократно ходил в походы в целях завоевания новых земель. В период удельных княжеств, когда Русь распалась на отдельные, независимые друг от друга княжества, этот путь верой и правдой служил различным князьям как транспортная сеть, и те часто пользовались этим, нападая друг на друга или кочевников.

Из в этого можно сделать вывод, что торговый «Путь из варяг в греки» имел не только большое экономическое, но и военное значение для Руси в разные моменты её истории.

1. Культурное влияние.

Киевская Русь, приняв в 988 году христианство из рук Византии, унаследовала целую систему духовных, эстетических, моральных ценностей, свойственных христианской культуре.

Церковь играла крупную роль в экономической и политической жизни Древнерусского государства. С принятием христианства высшую церковную иерархию стало возглавлять византийское духовенство. Лишь при Ярославе киевским митрополитом был поставлен Илларион, русский по происхождению. По приказу Ивана III греческий монах Максим Грек переводил греческие церковные книги на русский язык.

Несмотря на все сложности в отношениях с Византией, принятие Русью христианства от неё стало неизбежным. Здесь для Руси не существовало другой судьбы. Иудаизм и ислам был представлен соседними с Русью кочевыми и полукочевыми народами, весь образ жизни и менталитет которых был абсолютно чужд земледельцу-славянину. А униженный и маловлиятельный к концу X века Рим был слишком далеко. Весь ход становления и развития Древнерусского государства и само его геополитическое положение обусловили ту историческую закономерность, которая сделала именно Византию «крестной матерью» Древней Руси.

Первым толчком влияния византийской живописи был привоз на Русь икон в X-XI вв., которые потом копировали. Привозимые иконы помещались в ново построенные храмы и на многие века становились почитаемыми святынями. Русское слово «икона» восходит от греческого «эйкен», что означает изображение, образ, подражание.3

Иконопись строго следует богословским канонам письма иконы, разработанным в Византии на VII Вселенском Соборе ещё в 787 году. И древнерусская иконопись унаследовала традиционные принципы изображения святых, закреплённых иконописными подлинниками византийского образца.

Уже в XI в. строгая аскетическая манера византийской иконописи превращалась под кистью русских художников в портреты, близкие к натуре, хотя русские иконы и несли в себе все черты условного иконописного лика. В это время прославился Печерский монах-живописец Алимпий. Про него современники говорили, что он «иконы писать хитр был зело».4 Иконописание было главным средством существования Алимпия, но заработанные средства он тратил весьма своеобразно: на одну часть покупал все, что было необходимо для его ремесла, другую отдавал беднякам, а третью жертвовал в Печерский монастырь.

Византийский канон живописи не был безоговорочно принят русскими художниками. В живопись мастеров из Византии, творящих в Киеве, Новгороде и других городах, проникают русские образы. Например, роспись собора св. Софии в Киеве представляет собой один из великолепнейших образцов фресковой живописи XI века. Это один из самых ранних из известных нам памятников монументальной живописи, отлично сохранившийся. Византийская школа иконописи уже с XV века уходит новое дает Андрей Рублев, Дионисий Симон Ушаков и другие.

В период сложения на Руси каменной архитектуры, в конце X – XI века, роль византийского влияния была очень велика. Отсутствие собственных традиций каменно-кирпичной архитектуры и собственных мастеров привело к тому, что строительство в Киеве на ранней его стадии было целиком в руках приезжих греческих зодчих. Тем не менее, полного совпадения византийских и киевских построек даже в тот период не наблюдается.

Византийское искусство, унаследовав громадный опыт художественного развития античности, выработало к X веку особый вид храма, чья композиция и выразительность стали образцами для архитектуры всей Восточной Европы. Это был так называемый крестово-купольный храм, структура которого стала основополагающей для зодчества до монгольской Руси. На её основе были созданы оригинальные высокохудожественные произведения. Таким был первый каменный храм, построенный в 991-996г.г. на деньги князя Владимира — Десятинная церковь (церковь Успения Пресвятой Богородицы), впоследствии разрушенная татаро-монголами в XIII веке. В Киеве и Новгороде были построены Софийские соборы. Влияние Византии на строительство было велико и продолжилось на века.

Византийская культура оказала огромное влияние на музыкальную культуру, надолго определив путь развития русской музыки.

Древняя Русь восприняла византийскую музыкальную культуру и новую музыкальную эстетику вместе с крещением как непосредственный источник. Летописец в «Повести временных лет» объясняет выбор новой веры по византийскому образцу красотой византийского богослужения, поразившей русских послов.

Феодосием Печерским было введено на Руси основополагающее понятие византийской музыкальной эстетики – «ангел гласное пение». Оно сыграло важную роль в развитии русской церковной хоровой музыки всех последующих эпох. В Византии идея ангел гласного пения развивалась у Псевдо-Дионисия Ареопагита.5

Византийский канон лёг в основу певческой церковной культуры Древней Руси. Однако если в Византии музыкально-поэтический канон богослужения складывался постепенно на протяжении нескольких столетий и оформился окончательно к X веку, в Древней Руси канон был воспринят целиком вместе с крещением Руси и рассматривался как нечто незыблемое, священное. Его нарушение на Руси могло рассматриваться как ересь. В дальнейшем первоначальная византийская основа церковного пения видоизменялась, ассимилировалась на русской почве

III. Заключение.

Я узнала очень многое о Византийской империи и о её влиянии не только на культуру Руси, но и политику и экономику. Но закончить хотелось красиво: «Культура всякого народа складывается из суммы ценностей, унаследованных от прошлых времен, собственного вклада современников, заимствований от других культур. Так культура Киевской Руси унаследовала культуру многих восточнославянских племен, составивших ядро государства, она испытала влияние византийской культуры, которая оказала на нее заметное влияние. Внешнее культурное вторжение византийской культуры сыграло роль катализатора, вывело и дремотного равновесия, оно обогатило древнерусскую культуру. История культуры убеждает, что интенсивное усвоение чужой культуры дает на следующем витке развития мощный выброс собственно в окружающее культурное пространство. В свете сказанного русско – византийский и русско – балканский диалоги, стоящие у истоков русской культуры, перестают быть эпизодами, существенными для изучения далеко прошедших эпох, а входят в число долго действующих структурных факторов истории русской культуры. В эпоху Киевской Руси был задан тип культурно – исторического развития русского народа, в котором тесно переплеталось христианство и язычество.»6

IV. Список литературы:

1. Литаврин Г.Г. Византия. Болгария. Древняя Русь (IX – начало XII в.) – Спб.: Алетейя, 2000.

2. Лихачева В.Д. Искусство Византии IV–XV веков.– Л.: «Искусство», 1981.

3. Орлов А.С. История России. М.-2004.

4. Византия и Русь / Сост. Т.Б.Князевская. М.: Наука, 1989. — 336 с.

V. Приложение.

1.Интерьер Софии Киевской

1. София Константинопольская. Современный вид.

3. Богородица со святыми. Византийская икона. VI–VII вв. Монастырь Святой Екатерины. Синай.

1 Орлов А.С. История России. М.-2004.C.-7.

2 Орлов А.С. История России. М.-2004.C.-17.

3 Литаврин Г.Г. Византия. Болгария. Древняя Русь (IX – начало XII в.) – Спб.: Алетейя, 2000. – с.5-7.

4 Литаврин Г.Г. Византия. Болгария. Древняя Русь (IX – начало XII в.) – Спб.: Алетейя, 2000. – с.5-7.

5 Литаврин Г.Г. Византия. Болгария. Древняя Русь (IX – начало XII в.) – Спб.: Алетейя, 2000. – с.5-7.

Россия — наследница Византии?

Сергей Иванов объясняет, как понимать расхожую идею о том, что Россия — преемница Византии: что мы действительно унаследовали, а что связано исключительно с позднейшими мифами и полузабытыми политическими играми России и Европы

Разговор Ирина Калитеевская

— Что значит преемственность одной страны по отношению к другой? Очевидно, это можно понимать совсем по-разному: речь может, например, идти о культурной преемственности, а может — о династической. Есть ли между Византией и Россией какая-то династическая связь?

Фома Палеолог. Прибытие папы Пия II в Анкону. Фрагмент фрески Пинтуриккио. Библиотека Пикколомини, Сиенский собор, Италия. Ориентировочно 1502–1508 годы © Wikimedia Commons

— Нет, про это вообще не может идти речи. У Константина XI Палеолога, последнего императора Византийской империи, героически погибшего на стенах Константинополя 29 мая 1453 года, не было детей, но был младший брат Фома. Он жил на Пелопоннесе и успешно бежал от турок. У него было двое сыновей и две дочери, одна из которых, Зоя, вышла замуж за Ивана III. Но права на корону, разумеется, принадлежали не ей, а старшему сыну Фомы Андрею. Андрей даже приезжал погостить к сестре в Москву, когда она уже была царицей, но никакого интереса к нему тут никто не выразил. Сам он был шалопаем, у него никогда не было денег, и в конце концов он продал свой титул французскому королю. Так что, строго говоря, эти короли и имели право на византийский престол.

— Тогда в каком смысле Россию называют преемницей Византии?

— Иногда говорят, что Зоя привезла с собой из Византии двуглавого орла, который стал гербом Московского государства, и таким образом символически сделала Москву преемницей Византии. Но это тоже полная ерунда. Во-первых, двуглавый орел был символом не Византийской империи, а семейства Палеологов. Во-вторых, Зоя приехала в Москву в 1472 году, а этот орел появляется в московских документах только в 1490-х, спустя много лет после того, как она вышла замуж.

Красновосковая вислая печать Ивана III c Жалованной, меновной и отводной грамоты великого князя московского Ивана III Васильевича его племянникам князьям волоцким Федору и Ивану Борисовичам. 1497 год © Виртуальная выставка к 1150-летию зарождения российской государственности

Но дело даже не в этом. Важнее то, что в идеологии Московского царства этого времени нигде не видно, чтобы византийское наследие было хоть кому-нибудь интересно.

— Откуда же взялась эта идея?

— В XV веке в Италии думали о том, как закрыться от османов, строили какие‑то коалиции. В конце концов итальянцам пришла в голову мысль попытаться соблазнить московитов их мнимым византийским наследством — пусть думают, что обладают правами на константинопольский престол. Это прямо формулирует венецианский сенат в 1473 году. Но московиты совершенно на это не повелись: тогда Московское Великое княжество еще было локальным государством, и до таких отдаленных мест, до большой мировой политики ему было далеко — разобраться бы с ближайшими соседями.

Единственными людьми, которые обратили внимание на эту идею, были греки, которые бежали в Москву от турок: например, митрополит Зосима, который, действительно, в 1492 году в пасхалии назвал московского царя новым Константином, а Москву — новым Константинополем. Никакого интереса у московитов это тоже не вызвало.

Греки вообще то и дело напоминали московитам, что они — последние на свете православные (действительно ли это так, они не знали, и им это было совершенно неважно). Именно в этом контексте, а не в смысле обоснования прав Москвы на какое-то наследие, и возникает прообраз словосочетания «Москва — Третий Рим». В XVI веке старец Филофей Старец Филофей (1465–1542) — монах псковского Спасо-Елеазарова монастыря. пишет два трактата, один из которых посвящен борьбе с астрологией, а другой — борьбе с содомским грехом. И в конце обоих он пишет, что Московия — это новое Ромейское царство (как называли себя византийцы), то есть царство православия, а у нас астрология и содомский грех. И эта мысль тоже не привлекла никакого внимания московитов и еще долгое время оставалась очень второстепенной.

— Когда эту мысль наконец усваивают в Москве?

— Она становится важной в конце XVI века. В 1589 году Борис Годунов решил вырвать у восточных патриархов согласие на то, чтобы в Москве появилось свое независимое патриаршество. Тогда идеологи вынули откуда-то формулу «Москва — Третий Рим» и некоторое время ею играли: Второй Рим пал, а мы Третий Рим, поэтому давайте нам патриарха. Но, получив патриаршество, эту идею тут же снова забыли, и она оставалась совершенно невостребованной до середины XIX века.

— А как же Екатерина II и ее Греческий проект?

— Она вообще не знала про существование старца Филофея. О нем не знал и Карамзин: Филофей ни разу не упоминается в «Истории государства Российского». Тексты Филофея, совершенно забытые, лежали в рукописях, главным образом у старообрядцев.

— Откуда же Екатерина взяла эту идею?

— К ней, опять же, приезжали греки и говорили: «Идите скорее нас спасать». И она решила, что это замечательный идеологический конструкт: она возродит государство, и на его престоле будет сидеть ее внук Константин. Это была чисто политическая конструкция, которая не имела никакого отношения к идее «Москва — Третий Рим».

Великий князь Константин Павлович. Копия неизвестного художника по оригиналу Александра Орловского. Первая четверть XIX века © Wikimedia Commons

— Между тем на Западе к этому времени уже возник стереотип о Византии как о деспотии, бюрократии и так далее.

— Да. Этот образ на Западе возникает как раз в XVIII веке. Еще в XVI веке в разных странах по разным причинам интересуются Византией: в Германии византийские тексты публикует Иероним Вольф, во Франции Византией занимается Пьер Жиль. В XVII веке слово «Византия» все еще используется без всякого отрицательного смысла. А вот в XVIII веке приходят философы Просвещения, которые, начиная с Монтескье, Византию ненавидят. Возникает этот черный миф, который потом продержался до середины ХХ века.

— Но это не помешало Екатерине принять решение о возрождении Византийской империи.

— Она переписывалась по этому поводу с Вольтером, и он был очень ее плана­ми недоволен. Он говорил: скорее идите и освобождайте Афины, вы же такая просвещенная и должны понимать, что Афины — главное. Но Екатерина, которая очень уважала Вольтера, тут была тверда как камень: может, вам и важны Афины, а вот мне как православной государыне важен Константи­нополь. Не то чтобы она знала что-то про Византию, но у нее были свои обязательства.

— Каким образом и когда возникший на Западе образ порочной и мракобесной Византии превратился в России в свою противоположность?

— Это довольно поздняя вещь. Чаадаев писал Пушкину, что в России, грубо говоря, все так плохо, потому что она все взяла у Византии, а Пушкин возражал, что Византия, конечно, плохая, но Россия взяла у нее только хорошее. То есть они абсолютно верят в этот отрицательный миф: другого взгляда, кроме европейского, у них, естественно, нет, они и переписываются по-французски.

В середине XIX века приходит славянофильство, которое тоже двусмысленно относится к Византии: славянофилы говорят, что Византия хороша только тем, что принесла православие, а в остальном ничего хорошего в ней нет: она славян угнетала. Даже Тютчев, благодаря которому Византия наконец выходит на авансцену, на самом деле ее не любит. Отсюда и происходит этот странный кульбит:

«…И своды древние Софии,

В возобновленной Византии, 

Вновь осенят Христов алтарь». 

Пади пред ним, о царь России, — 

И встань как всеславянский царь!

То есть этот древний храм Святой Софии нужен только потому, что, когда царь его завоюет, он получит моральное право подчинить себе все славянские земли. Сама Византия в этой конструкции вообще не нужна.

И только потом, уже в 70-е годы XIX века, наступает некоторое разочарование в панславизме и приходит идея о том, что дело не в славянах, а в самой Византии, которой Россия должна наследовать; ее в 1875 году формулирует Константин Леонтьев Константин Леонтьев (1831–1891) — дипломат, писатель, философ. В 1875 году вышла его работа «Византизм и славянство», в которой он утверждал, что «византизм» — это цивилизация или культура, «общая идея» которой слагается из нескольких состав­ляющих: самодержавия, христианства (отличного от западного, «от ересей и расколов»), разочарования во всем земном, отсутствия «крайне преувеличенного понятия о земной личности человеческой», отвержения надежды на всеобщее благо­денствие народов, совокупности некоторых эстетических представлений и так далее. Поскольку всеславизм вообще не является цивилизацией или культурой, а европейская цивилизация подходит к своему концу, России — унаследовавшей у Византии почти все — необходим для расцвета именно византизм..

Русские военные в Грузии во время Русско-турецкой войны. Фотография 1878 года © Lithuanian Art Museum / Europeana

Это совпадает с еще одной идеологической линией: Россия хочет расчленения Османской империи. В 1877 году начинается Русско-турецкая война, а в начале 1878 года русские войска оказываются в предместьях Константинополя. В этот момент Россия наконец ощущает свое призвание. Возникает псевдовизантий­ский стиль в архитектуре, и вплоть до 1917 года идея наследования Россией Византии развивается по нарастающей.

— Можно ли сказать, что в России те же западные стереотипы о Византии вдруг перекрашиваются, из отрицательных превращаются в положительные?

— Да, конечно, подобно тому как Тютчев свою славянофильскую утопию позаимствовал у русофоба Фальмерайера Якоб Филипп Фальмерайер (1790–1861) — немецкий историк-византинист и путешест­венник, выдвинувший теорию о том, что греческое население Византийской империи было истреблено и предками современных ему греков были славяне., просто поменяв знак, и создатели нового империалистического образа Византии брали факты из Гиббона, просто переворачивая минус на плюс: монахов было слишком много — да-да, именно, монахов очень много, это очень хорошо…

— Что в это время значит концепция наследования? Каким образом и что мы наследуем Византии?

— Миф всегда прост: мы — православные, и значит, мы получили от право­славной Византии все. Более того, тут же выясняется, что и она от нас много получила: у славян была община, которую они принесли в Византию, и Визан­тия так долго прожила именно потому, что у нее, как и у нас, у русских, была крестьянская община. Так что, получается, мы были одним и тем же.

«Всё», которое мы якобы получили у Византии, — это, во-первых, идея царства: шапка Мономаха (в действительности ее ордынский хан Узбек подарил Ивану Калите, но она была объявлена шапкой византийского императора Констан­тина IX Мономаха, якобы подаренной им своему внуку Владимиру Мономаху), бармы, держава, скипетр, трон. Таким образом, мы как бы перенимали идею самодержавия: самодержец ни перед кем не отвечает. В действительности в Византии природа императорской власти была совершенно иной.

Дальше — отсутствие сословий: якобы в Византии и у нас нет сословий, потому что тут все — подданные государя.

В-третьих, идея о том, что и в Византии, и у нас — государственная церковь. Это неправда: в Византии церковь не обладала той независимостью, которая была у западной церкви, но тем не менее она была в каком-то смысле автономной. Известны случаи, когда патриархи проклинали императоров, не пускали их в церковь и так далее. В Москве с Филиппом Колычевым Филипп Колычев (1507–1569) — митрополит Московский и всея Руси Филипп II, обличавший опричников Ивана Грозного. этот номер не прошел: как только он стал что-то говорить, Малюта Скуратов его взял и удушил. Так что на Руси церковь, действительно, всегда была стопроцентно зависима от власти, но это не имело ничего общего с Византией. Вообще-то, можно возражать по каждому пункту.

— Как это представление о мифической Византии менялось с конца XIX века до сегодняшнего дня?

— После большевистской революции Византия надолго вообще исчезла — про нее никто особенно не думал. Было время, когда это слово было вообще запрещено, но и в другие периоды, например в канун празднования 800-летия Москвы, она была не особенно релевантна.

В новое время, уже в совсем иных обстоятельствах, в условиях идеологического вакуума, люди начали искать какой-то третий путь, какие-то корни, которые бы помогли обосновать то, что Россия — не Восток и не Запад. И снова вспомнили о Византии.

Императрица Ирина с сыном
Константином VI. Миниатюра из Лицевого летописного свода Ивана Грозного. Ориентировочно 1568–1576 годы»…и после него его жена царица Ирина и его сын Константин стали наследниками царству». © Wikimedia Commons

Вообще, разговоры о каком-то удивительном, неевропейском пути, по которому идет Россия, звучат очень давно. Константин Леонтьев говорит: Византия — выдающаяся страна, в ней мать может ослепить родного сына — как императрица Ирина ослепила своего сына Константина Византийская императрица Ирина (ок. 752 — 803) в 797 году инициировала заговор, в ходе которого заговорщики ослепили ее сына Константина VI. После этого Ирина стала первой самодержавной императрицей в Византии. и стала святой Ирина была канонизирована за то, что восстановила в 787 году иконопочитание.. Он видит в этом страшное величие и говорит, что Европа омерзительна своим гуманизмом, а мы не Европа. Мы еще не доросли до Византии, но когда-нибудь поднимемся до ее высот.

Сегодня та же идея третьего, визан­тийского пути России претерпевает интересную трансформацию. В прошлом году околокремлевский аналитик и главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев написал статью, в которой вновь повторил эту мысль: мы не сироты, а происходим от Визан­тии, и поэтому у нас все хорошо. Но что он понимает под этой Византией? Фадеев говорит, что в Византии была твердая валюта, социальное обеспечение, экономи­ческий рост… То есть под его пером Византия превращается в идеал западного социального государства — в ней, оказывается, уже было все, что теперь есть в развитых европейских странах, это была практически Швеция. Выходит, что Византия была лучшим видом Европы, просто европейцы про это забыли. Так что нам совершенно не нужно стремиться в Европу: мы уже больше Европа, чем она сама, потому что мы и есть Византия. Полная шизофрения. Но понятно, что эта мифическая Византия не имеет ничего общего с мифической Византией Леонтьева, именем которого клянутся сегодня сторонники особого пути.

— То есть в России Византия каждый раз описывается в соответствии с тем, каким ей в данный момент видится идеальное состояние ее самой?

— Ну конечно. И в данный момент власти, видимо, важно сказать, что у нас, в отличие от Европы, есть всякие особые духовные ценности, но при этом по направленности на социальную защиту граждан мы — Европа. Я сразу подчеркну, что по отношению к Византии это все глубоко анахронистично, потому что само понятие Европы как чего-то хорошего возникло только в XVII веке, гораздо позже конца Византии, и сами византийцы очень удивились бы такой похвале.

— Получается, что взгляд на Византию, представленный в нашумевшем в 2008 году фильме «Гибель империи. Византийский урок» архимандрита Тихона (Шевкунова), где византийский идеал — это сильное государство, противостоящее Западу, сегодня уже неактуален?

— Шевкунов выражает взгляды определенного течения. У него тоже много про финансовую стабильность и богатство, но главный упор сделан на централизм власти, и это был протест против возможных медведевских послаблений, которых в 2008 году многие опасались. Впрочем, даже патриарх Алексий II тогда от Шевкунова отмежевался.

— Россия — единственная страна, которая претендует на византийское наследие, или другие православные государства тоже гордятся своими византийскими корнями?

— Отчасти греки гордятся тем, что они наследники Византии, в общем, даже с какими-то основаниями — все-таки у них общий язык. Но грекам есть чем еще гордиться: Перикл, Софокл… В Румынии, по-моему, православие даже внесено в конституцию как государственная религия, но Византия неактуальна. У Болгарии было свое древнее государство, которое большую часть времени находилось во враждебных отношениях с Византией. Сейчас мы соперничаем за византийское наследие с Украиной — связь же идет через Киевскую Русь. Но у украинцев есть и другая идентичность, гораздо более важная, связанная с Запорожьем, казаками и Польшей, с одной стороны, а с другой — Украина хочет строить национальное государство, а Византия — империя. Так что да, для России Византия важнее, чем для всех остальных.

Христос лечит бесноватых. Миниатюра из Лекционария Луки Киприота. 1594–1596 годы Манускрипт был составлен Лукой для епископского престола в Бузэу (Валахия, современная Румыния), а затем перевезен в Москву, где анонимные русские художники добавили в него новозаветные сцены. © Walters Ms. W.535 / The Walters Art Museum

— Есть ли в российской действительности, истории или культуре что-то, что действительно уходит корнями в Византию? Наследуем ли мы ей в чем-то на самом деле?

— Конечно. Русское православие принесено из Византии, и хотя это только часть византийского православия, его осколок, все равно: византийцы принесли с собой определенные представления. И это не одни только богословские догматы, которые занимали головы единичных интеллектуалов. Разумеется, эти представления легли на уже создавшуюся местную почву, с которой они сложно взаимодействовали, — но, если выражаться словами школы «Анналов»  Школа «Анналов» — историческое направление, сформировавшееся вокруг журнала «Анналы», основанного в 1929 году историками, профессорами Страсбургского университета Марком Блогом и Люсьеном Февром. Авторы статей журнала отошли от позитивистского подхода к истории — повествования о политических событиях и великих людях, поставив во главу угла исследование всех существующих в обществе связей: экономических, культурных, социальных. Одной из проблем, которыми впервые занялись историки, принадлежавшие к школе «Анналов», является история массовых представлений и систем ценностей — или история ментальностей., российская ментальность сформировалась среди прочего византийским православным отношением к разным вещам.

— Например?

— В западном христианстве фигура иерея сакральна. Кюре — посланец другого мира: во-первых, у них есть целибат, а значит, он не женат; во-вторых, он послан Римом, бесконечно далеким и никак не зависящим от нашего князя. В результате он оказывается вырванным из всей системы человеческих взаимоотношений, он не имеет вообще никакого отношения к нашему миру, к нашей повседневной жизни. Поэтому у него есть моральное право каждую неделю читать нам проповедь, проклинать нас, напоминать нам о том, что мы будем гореть в аду, и накладывать на нас наказания. Положение, которое церковь занимала на Западе, позволяло ей заниматься дисциплинированием людей.

Отсюда — институт тайной исповеди, который очень рано сложился на Западе и очень плохо и не полностью сложился на Востоке. Регулярная тайная исповедь — очень важное психосоматическое упражнение: готовясь к ней, человек должен самостоятельно подумать о своих грехах, то есть посмотреть на себя со стороны. Это постепенно, песчинка за песчинкой, формирует того человека западной культуры, которого мы видим сейчас: человек, который ночью на берлинской улице стоит на красный свет, хотя вокруг никого нет, является цензором самого себя. Это в конечном счете результат как минимум четырехсотлетнего (а может, и шестисотлетнего) развития взаимоотношений церкви и общества. У этого процесса были ужасающие этапы: инквизиция, костры, пытки. Так что этот законопослушный гражданин Западной Европы является продуктом в том числе страшных вещей.

Византийская церковь не занималась ничьим вышкаливанием. У византийского духовенства не было целибата — поп жил жизнью своих прихожан: семья, дети, хозяйство, куры. И если бы поп в церкви стал говорить что-то грозное, указывать, как себя вести, изменять жене или не изменять, все бы животики надорвали: кто он вообще такой? Все знают, что у него самого жена и любовница, и вон его попята с нашими детьми играют в грязи.
На Руси, где образовательный уровень был в целом ниже, чем в Византии, это было еще острее: не принимать причастие до самой смерти многим казалось нормальным, один раз исповедоваться на смертном одре — в порядке вещей, задушить только что рожденного тобой младенца — тоже сойдет.

Все это — оборотная сторона того, что церковь человека «не достает»: это просто одно из ответвлений власти, которая вечно хочет сделать нам какую-то гадость: то в солдаты забрить, то денег забрать. Ну вот еще и поп тут. В фигуре этого попа нет никакой сакральности, он не авторитет, а предмет насмешки — то, что у Пушкина поп находится в крайне двусмысленных отношениях с чертями, в этом смысле абсолютно понятно; поп вообще довольно подозрительная фигура.

Благодаря этому у нас не было и ведьмовских процессов — точнее, были, но в малом масштабе. Ни в Византии, ни на Руси никого особенно не трогала народная религиозность. А даже если и трогала, то кого-нибудь за это сжечь никому и в голову не приходило. Кто-то ворожит — ну так все ворожат, кто ж в деревне не ворожит. Нормальное дело.

Можно ли назвать все это наследием Византии на Руси? Можно. И отсюда много всего следует: отношение к труду — «работа не волк, в лес не убежит»; отношение к времени — время точно не деньги; ослабление социальных связей: ни в Византии, ни на Руси не было ни монашеских орденов, ни ремесленных цехов.

И все же мы не должны это пережимать. Например, в Византии было уважение к закону: все-таки это была Римская империя, и она сохранила идею о том, что закон — абстрактная вещь, которая стоит над всем остальным. На Руси же в эпоху Московского царства понятие верховенства закона отсутствует совсем. В Византии светское отделялось от сакрального: обязанности человека как подданного — одно, а как христианина — другое. В Московии обязанности подданного совпадали с обязанностями доброго христианина, это очень ярко выражено в «Домострое».

© Harvard University Press / hup.harvard.edu

Наконец, следует понимать, что в Византии наследственный характер власти прививался очень медленно и плохо — изначально власть там была ненаследственной. А на Руси она была наследственной всегда, начиная с самых первых князей. И это очень важно: в Византии ты правишь, потому что тебя назначил Бог, который может назначить и кого-то еще. Только что вышла отчасти хулиганская монография американского византиниста Энтони Калделлиса, которая называется «Византийская республика». Калделлис говорит, что в Византии, в сущности, всякая власть держалась силой общественного мнения — и исчезала, как только общественное мнение переставало ее поддерживать. Отчасти это правда: если нет закона о престолонаследии, императора в любой момент могут свергнуть, так что он вынужден заботиться об общественном мнении. И это, конечно, как небо от земли отличается от самоощущения Ивана Грозного: раз только он наделен высшей властью, он может делать все что угодно. Может тысячами убивать своих подданных, а может слезть с престола и посадить на него Симеона Бекбулатовича Симеон Бекбулатович (умер в 1616 году) — правнук Ахмат-хана, правителя Большой Орды, и хан Касимовского царства, перешедший на службу к Ивану Грозному. В 1575 году царь отрекся от престола и на 11 месяцев посадил на него Симеона Бекбулатовича., все равно высшая власть останется только у него, он является царем «биологически». Недаром же Пугачев показывал в бане «царские знаки» на своем теле. Это совсем другое восприятие власти.

Так что не надо думать, что все особенности византийской жизни и мировосприятия были пересажены на русскую почву: очень по многим параметрам Русь не похожа на Византию. А по каким-то — похожа. Византия, в числе многих других факторов, тоже участвовала в складывании русской культуры и русского характера.

— Получается, как раз политическая система на Руси имеет мало отношения к византийской.

— На политическом уровне Древняя Русь с Византией почти не общались. Между ними была печенежская степь — и политические связи, в том числе династические браки, шли на Запад: с Венгрией, с Чехией, с Польшей, со Скандинавией — с кем угодно. А политические институты вообще нельзя пересадить с одного места на другое.

— То есть все, что Россия позаимствовала у Византии, имеет отношение исключительно к выбору религии?

— Да, но это совершенно не значит, что Русь ошиблась в выборе религии, а если бы не ошиблась, у нас сейчас было бы как в Германии. Дело вообще не в этом.

Ни в коем случае нельзя забывать о том, что в начале XX века все самые успешные капиталисты, миллионщики, строители железных дорог и фабрик, Хлудовы, Морозовы, Щукины, Рябушинские — они все до одного были старообрядцами. А догматы старообрядцев были самыми консервативными. Но только ли двоеперстием они отличались от всех остальных? Важно ли, кто крестится двумя пальцами, а кто тремя? Да нет, они отличались тем, что остальные ходили в церковь, отбивали там поклоны и шли домой, где совершенно забывали об этом православии, а старообрядцы тем временем сидели над своими книжками.

Так что дело не в религии и не в догматах самих по себе, дело в конкретном историческом функционировании религии в обществе. Если вы считаете, что ваше достоинство в том, чтобы самостоятельно читать священные тексты, то это специальным образом дисциплинирует ваши мозги. И в этом отноше­нии совершенно неважно, какие именно книги вы читаете: старо­обрядец тут не отличается от еврея, протестанта или брамина (сегодня самые главные айтишники в мире — не просто индусы, а именно брамины). Все они читают разные тексты, но когда дело доходит до социального успеха, оказывается, что это и есть самое главное. 

Византийская Русь

История — это спираль, весьма точно повторяющая на одном из своих витков тот опыт, который человечество однажды уже пережило. Столь неоднозначный тезис положил в основу своего нашумевшего фильма «Гибель империи. Византийский урок» известный православный богослов и публицист отец Тихон (Шевкунов). Его телевизионное эссе о причинах краха Византийской империи вызвало острую общественно-политическую дискуссию на злобу дня. Что есть Россия сегодня — империя или всего лишь ее осколок? Каково место нашей страны на духовной карте европейской цивилизации? Повторит ли путинский Третий Рим судьбу надменной Византии? Эти «проклятые вопросы» и стали стержнем дискуссии, развернувшейся на страницах «Итогов». Ее участники — настоятель Сретенского монастыря на Большой Лубянке архимандрит Тихон и член-корреспондент РАН, декан исторического факультета МГУ Сергей Карпов
ВРЕЗ: С ОДНОЙ СТОРОНЫ
Настоятель Сретенского монастыря в Москве отец Тихон заверяет, что он снял «принципиально не антизападный» фильм

Архимандрит Тихон:
«Главная причина падения Византии — в духовном разложении элиты»

— Отец Тихон, ожидали ли вы, что краткая история падения Византии породит столь бурную дискуссию среди наших современников?
— Совершенно не ожидал и рад, что фильм получил столь горячий отклик. Я испытал на себе всю гамму проявлений человеческих чувств и настроений. От истерики, политиканства, ерничества, нелепых обвинений до взвешенной критики, признательности и поддержки. Очевидно, что мы затронули какие-то сокровенные струны человеческой души. По сути, веру людей. В фильме говорится о том, что от Византии Запад требовал полного подчинения. Запад должен был наравне с Папой стать непогрешимым. И сегодня у нас спор идет между людьми, которые уверовали в непогрешимость Запада, и теми, кто в этом сомневается и никогда не забывает, что для Запада главное — его собственные интересы.
— Федор Достоевский считал, что «крайности — наша черта». Следует ли усугублять противоречия или лучше искать золотую середину в идеологических спорах?
— Мы не делаем из Запада жупел. Конечно, от Запада нужно творчески перенимать все действительно для нас необходимое. Но нельзя забывать о самом главном, что завещано нам: это опора на Бога и на свои собственные силы и традиции.
— То есть ваша публицистика не имеет антизападной направленности, как думают многие?
— Фильм принципиально не антизападный. Он просто о том, что надо внимательно вглядываться в исторические прецеденты.
— Но из этих прецедентов разные люди извлекают разные уроки. Что из критики в свой адрес вы не можете принять категорически?
— Когда критика ученых сама по себе беспомощна, это не может не изумлять. Вдруг маститый профессор утверждает, что культура Византии была порождением Запада. То есть он не читал даже Сергея Аверинцева, который писал, что Византия благодарна в этом плане литературе Древней Греции и словесности Ближнего Востока. Или меня хотят переубедить в том, что Византия с самого начала была православной. А какой же еще?! Утверждая, что Константинополь в 1453 году защищали помимо ромеев итальянцы во главе с генуэзцем Джустиниани, забывают, что этот талантливый военачальник, руководивший обороной города, будучи ранен, велел нести себя на галеры. За ним с поля боя устремились все генуэзцы, тем самым деморализовав защитников города.
— И какой из этого следует извлечь урок?
— Меня критикуют, что я осовременил историю Византии, ввел некорректные термины — «олигархи», «коррупционеры». Да. Это так. История спроецирована на наш сегодняшний день и введены понятные широкой аудитории термины. Но мне важно было подчеркнуть, что человеческие пороки со временем меняют только название, а не суть. Был в Византии и стабфонд. Назовите его госрезерв, принципиально это ничего не меняет. Мы не ставили в фильме научных целей. Факты, конечно же, были выборочные, чтобы сделать ясными главные смыслы повествования и подчеркнуть их. Но при этом все факты абсолютно достоверны.
Какой урок?.. Например, с моей точки зрения, четырехлетний срок президентства в России выбран крайне неудачно. Я нашел параллели в истории Византии, которые подтверждают это мнение. Но критики стали подтасовывать факты, утверждая, что в фильме говорится, будто бы императоры Византии вообще менялись каждые четыре года. В фильме сказано совершенно иное: «Был даже период, когда императоры менялись в среднем каждые четыре года». Есть разница? И так во всем. Пишут, что изучили каждый миллиметр фильма и упрекают меня, что я не показал фрески из церкви Хоры. Но в фильме их несколько. Что не назвал «даже трех имен великих византийских писателей». Я рассказал о шести.
— Как все же императорская «кадровая чехарда» в XI веке могла сказаться на крахе империи спустя почти четыреста лет?
— За этот период постоянных перемен власти (за 56 лет сменилось 14 правителей) необычайно укрепились динаты (буквально — «сильные»), старшие братья наших олигархов девяностых годов. Казна была разворована, армия развалена. Все это привело к тому, что страна оказалась на грани краха и императору Алексею I пришлось заключить кабальный договор с Западом, «Золотую буллу», и отдать основные ресурсы государства в руки иностранцев. Именно из-за этого произошла трагедия 1204 года, когда был сломлен хребет империи: взрыв гнева ромеев привел к концу засилья иностранцев, против империи был организован Крестовый поход. Если бы не катастрофа 1204 года, история Византии была бы другой.

— Параллели с нашими девяностыми понятны. Весь вопрос в интерпретациях. У ваших оппонентов есть версия, что, если бы не «сдача» экономического суверенитета Западу, варвары поглотили бы Византию еще раньше.
— Это несерьезно. Византийцам, несмотря ни на какие уступки Западу в расчете на военную помощь, всегда приходилось самостоятельно справляться с захватчиками.
— Почему восточная христианская империя не смогла создать собственных крестоносцев?
— Византийская тяжелая конница на равных сражалась с рыцарями. А вот то, что они не создали воинов, отправляющихся убивать «неверных» ради искупления своих грехов, коими были крестоносцы, я считаю их нравственным преимуществом. Византийцы ни в каком случае не ставили убийство себе в заслугу. Главная же причина падения империи кроется в духовном разложении элиты, а не в слабости армии.
— Запад в свое время обвинял Византию в коварстве. Вы, кажется, считаете двуличным исключительно сам Запад. Где истина?
— На Западе сегодня бытует мнение, что и русские изощренно коварны. Мы должны с этим согласиться? Здесь очевидна попытка обвинить свою жертву ради видимости собственной правоты. Уместнее говорить о том, что для простоватых жителей средневековых Запада и Руси мотивы поведения представителей высокоразвитого государства были редко понятны.
— Вы считаете, что Запад приветствовал падение империи?
— Нет. Запад привык пользоваться богатствами Византии и не был заинтересован в ее падении и усилении турецкого султаната.
— Можно ли сказать, что исторический урок состоит в том, что России сегодня ни в коем случае не следует повторять тот опыт, когда Византия вместо поддержки собственных ценностей стала подстраиваться под чужие?
— Дело не только в Западе. Византия сама отказалась от собственных основ и традиций, а потом и от своего божественного призвания. Результат такого процесса — историческая смерть государства.
— В фильме говорится о том, что Россия взяла главное от Византии — Бога. Почему мы не переняли, например, правовое государство?
— Многие нормы византийского законодательства в адаптированной форме были приняты на Руси. Другое дело, что наши предки вовсе не стремились во всем копировать чужие законы и опирались прежде всего на свой собственный опыт.
— По вашим словам, для византийцев государство было священной ценностью, но и человеческая жизнь там была тоже свята. Помимо сакрализации государства и его первого лица не следует ли нам вспоминать и этот византийский урок?
— Конечно. И это очень важно. Вообще для нас необычайно значимы как история болезней и поражений Византии — нашего ближайшего исторического родственника, так и неоценимый опыт ее взлетов и побед над вызовами истории.
ВРЕЗ: С ДРУГОЙ СТОРОНЫ
По мнению известного византолога Сергея Карпова, для усвоения уроков Византии нужны усилия ума и высокая общая культура

Сергей Карпов:
«Восток повинен в гибели Византии больше, нежели Запад»

— Сергей Павлович, напомните, пожалуйста, когда в СССР решили «реабилитировать» византинистику?
— В конце тридцатых годов. До этого считалось, что византинисты — апологеты монархии и клерикализма и их наука не актуальна. Но Сталин понимал, что традиции и идеи сильной монархической власти могут быть консолидирующим элементом накануне и в ходе войны.
— Нас приглашают извлекать уроки из гибели Визнатии, исходя из того, что Москва — Третий Рим?
— Наследицей Византии правильнее называть Московскую Русь, но не современную Россию. В узком смысле правопреемства в разные века наследниками Византии считали себя и Сербское царство, и Греческое королевство, и султанская Турция и другие. После османских завоеваний только Великое княжество Московское, затем Русское царство, оставалось единственной православной державой, осознавшей свой имперский, универсалистский характер и особую роль государства с незамутненной ересями и вероотступничеством православной верой. Когда уже не было православного императора в Константинополе русский царь преемлет его роль и функции. В XV-XVII веках постепенно усваивались и переходили в политическую идеологию русского государства идеи о вечности и священном характере Третьего Рима, о симфонии царства и священства, о непреложности традиции, освященной канонами. Русские люди восприняли идею, что в культурном, религиозном и политическом отношении они являются частью вселенской общности, хранитель и защитник которой православный и самодержавный царь.
— Была ли византийская модель настолько дееспособной, чтобы мы могли на нее равняться?
— Она была дееспособной на протяжении ряда веков. Говорить о преломлении ее модели к современности разумнее только в плане восприятия определенных черт духовного наследия, в том числе глубокого уважения к традиции и письменной культуре.
— Какое впечатление на вас произвел фильм «Гибель империи. Византийский урок»?
— В целом я разделяю ряд идей создателя фильма. Но автору не стоило указывать в титрах, что картина основана только на достоверных фактах. Возможно, следовало бы отвечать не только на вопрос, почему произошел крах империи, но и почему империя смогла так долго просуществовать — более тысячи лет. Ведь на каждые сто лет жизни державы ромеев в среднем приходилось восемьдесят лет войны. Напряжение империи было экстремальным. Милитаризация экономики поглощала большинство ресурсов государства, подвергавшегося натиску и с Запада, и с Востока.
— У вас не возникло ощущения, что в фильме упор делается на внешнем факторе гибели империи?
— Причины падения Византии многогранны. Хребет империи был окончательно сломлен в середине XIV века, когда шла гражданская война. Треть населения выкосили чума и голод. Был глубокий цивилизационный слом. Вместе с тем именно тогда, на краю пропасти, появилась надежда духовного очищения, распространялись исихастские идеи, смысл бытия стали все больше искать не в дольнем, но в горнем мире.
— Не могу не спросить о тлетворном влиянии на империю олигарха Виссариона из Рима. Многие увидели в нем прототип олигарха Бориса из Лондона.
— Какой там прототип? Это неудачный пример. Виссарион Никейский не был олигархом. Да, он принял папский примат и стал католическим кардиналом в надежде на помощь Запада, но оставался патриотом державы. Именно он страстно агитировал католиков послать войска на помощь Византии, помогал деньгами бедствующим грекам. Он был выдающимся ученым. Его собрание греческих рукописей было подарено Венеции и стало основой Библиотеки Марчиана.
— Действительно ли был период, когда самоубийства «стали одной из основных причин» смертности в Византии?
— Я думаю, тут есть элемент преувеличения. Но автор прав в другом. В обществе царил пессимизм, люди утрачивали волю к сопротивлению. Государство, которое не хочет сберечь себя само, спастись не может.
— Малопонятны из фильма и причины раскола церкви.
— Расколов было несколько. Самый главный, и об этом отец Тихон совершенно правильно говорит, произошел в 1204 году, когда крестоносцы взяли Константинополь. Этот раскол никогда уже не был забыт греческим миром. Были осквернены святыни, разграблены города, церковь поставлена под власть римской курии. После этого объединение Церкви и признание папского примата православным народом было уже невозможно.
— Слово Византия во многих европейских языках является синонимом коварства. В фильме нам рассказали только о коварстве Запада.
— Действительно, Византия никогда не чувствовала себя, как бы мы сейчас сказали, равноправным партнером с кем бы то ни было. Это была вселенская монархия, единственная, как она считала, преемница Рима. Но наследница православная. В первом Крестовом походе Византия использовала Запад в своих интересах, отвоевывая с помощью рыцарей малоазийские территории. Византийская дипломатия долгие годы была самой изощренной в Европе. О коварстве Византии известно и из русских летописей — «греки двуличны».
— Византию справедливо критикуют за сдачу экономического суверенитета Западу?
— Если бы не эта «сдача», враги поглотили бы Византию лет на триста-четыреста раньше, чем турки. Проблема в другом: с XI века наметилось отставание византийского ремесла и торговли от западной.
— Что можно сказать об императоре Василии II и его «стабфонде»?
— Василий II унаследовал власть, оспариваемую мятежниками, но тогда не было упадка. Он принадлежал к вполне успешной Македонской династии. Деньги упомянутого «стабфонда» начал собирать еще его прапрадед Василий I. Императоры-македонцы известны своей последовательной антидинатской политикой с опорой на столичную бюрократию.
— Можно ли предъявлять претензии к Западу за не оказанную помощь в борьбе Византии с турками в середине XV века?
— Речь следует вести о драматическом стечении разных обстоятельств. Запад, конечно, был своекорыстен, и система ценностей западного человека отличалась от системы ценностей византийцев. Запад видел в византийцах схизматиков. Целый ряд западных государств был лютым врагом Византии. Но надо помнить, что, во-первых, сами византийцы осознавали, что в гибели империи виноваты и они сами. Бог их карает за грехи и отступничество. Многие богатые жители Константинополя и провинции отказывались финансировать оборону столицы и в 1204-м, и в 1453 годах. Во-вторых, не следует забывать о внутренних противоречиях Запада, значительная часть земель которого до VII, а частично и до XI века входила в состав империи ромеев. Он не был консолидирован и раздирался противоречиями. Надежда на решающую помощь от него была сама по себе иллюзорна. 1453 год — это не только завоевание Византии Османской империей. Тогда едва закончилась разорительная Столетняя война между Англией и Францией. Европа была обескровлена. Могли помочь флотом Венеция и Генуя. Они отчасти и помогали. Последним командующим обороны Константинополя был генуэзский патриций. Другим генуэзцам, правда, в это же время ничто не мешало оказывать помощь туркам в надежде на благосклонность султана. Но все равно, когда на Западе узнали о падении Константинополя, люди были в шоке. Запад совсем не приветствовал крах Византии. Был страх, что то же самое вскоре произойдет и с Италией. И почти произошло. На мой взгляд, Восток повинен в гибели Византии больше, нежели Запад.
— В фильме говорится, что Россия переняла от Византии главное — веру. Почему Московская Русь не приняла «второстепенное» — правовое государство?
— Россия вместе с православием унаследовала от Византии духовную традицию, грамотность, особый взгляд на мироустройство и на место в нем человека. Об этом в фильме, к сожалению, почти ничего не сказано. Что касается права, то Византия, конечно, была правовым государством, и Запад позаимствовал эти основы с рецепцией римского права, кодифицированного византийским императором Юстинианом I. В восприятии правового наследия каждое государство опирается на свои конкретные потребности. На Западе с развитием торговли и производства, с наступлением раннего капитализма наиболее существенным было оформление форм и институтов частной собственности. На Руси после ига и при строительстве Московского царства существенными были положения о природе и границах царской власти, а для регламентации духовно-нравственных начал жизни — каноническое право. Позднее, в XVII-XIX веках, заимствовались и иные элементы римского права.
— Вы согласны с тем, что Византия сдала идеологические позиции Западу в XV веке добровольно?
— Это не совсем так. Лишь два последних патриарха были униатами. Конечно, это было отступление от чистоты православия. Но не весь ромейский народ, а лишь его верхушка погрешили против веры в надежде на Запад.
— Вы рекомендуете выучить преподанный «Византийский урок»?
— Повторюсь. В фильме есть много полезного, и автор пытается предостеречь нас от реальных опасностей, чтобы, как он сказал, не «сесть в одну и ту же лужу дважды». Но уроки великой цивилизации требуют тщательного изучения и не могут быть изложены в одной серии, пусть даже и вполне достоверной. Для их усвоения нужны усилия ума и высокая общая культура.
Денис Бабиченко

Византийское наследие Руси

Византия возникла, когда Римская империя, владевшая большей частью Европы, распалась под бесчисленными ударами варварских племен и античная культура ушла в прошлое, уступив место совершенно новому явлению – эпохе средневековья, отличавшейся иными ценностями и мировоззрением. Восточная империя стала последним островом, где сохранились свойственные Риму идеи мировой монархии, императорской власти и римского владычества. Это государство, сочетавшее в себе традиции Запада и элементы культуры Востока, оказалось окружено многими языческими народами и противостояло мраку средневековых варварских королевств, сохраняя очаг высокой цивилизации.

Важным аспектом культуры Византии искони являлся синтез мощной, централизованной власти и православной христианской церкви. Эти две составляющих, на которых зиждились основы византийской государственности, подпитывали друг друга, что, по мнению многих историков, стало причиной долгой жизни империи, на десять веков пережившей своего западного брата. Во многом этот союз определял мировоззрение византийцев, путь развития искусства в Византии и отношения с другими странами.

Участвуя в дипломатических сношениях с вождями языческих племен, византийские послы вели диалог с более высоких позиций, обосновывая это не только цивилизационным преимуществом перед племенами варваров, но и огромным авторитетом императорской власти. Это неравенство так же стало причиной того, что Византия предпочитала использовать народы, отстававшие от нее в развитии, в качестве военной силы при сопротивлении внешним врагам с Востока, не сближаясь ни с одним из них.

Такая стратегия сохранялась до тех пор, пока в IX веке молодая Русь, объединенная князем Олегом, не рискнула противопоставить тонкому мастерству византийских дипломатов силу оружия. Взяв Константинополь и повесив щит на ворота города, Олег доказал древней империи, что на просторах Европы зарождается новая сила, не считаться с которой невозможно. Это событие положило начало широкому культурному обмену между двумя государствами.

Однако, оставаясь во тьме языческих верований, Русь не могла претендовать на то, чтобы присоединиться к кругу наиболее влиятельных стран континента. Преодолеть этот рубеж, отделявший Киев от западной цивилизации, могло лишь одно – принятие христианства.
Княгиня Ольга, о правлении которой сложено немало легенд, стала первой главой древнерусского государства, принявшей крещение. Тот факт, что ее крестным отцом стал сам император Константин, говорит о том, что Византия решилась расширить свое влияние на Русь путем христианизации и признала ее равным союзником. Последующее принятие христианства по греческому образцу окончательно утвердило Русь в качестве преемника византийских традиций во время правления внука Ольги Владимира, женившегося на сестре императора Анне.

В русские земли устремляются многочисленные иконописцы, архитекторы и священники, чья главная цель заключалась в том, чтобы нести свет истинной религии вчерашним неотесанным, грубым варварам и нынешнем братьям во Христе. Отныне и впредь византийское влияние на Русь проходило в русле православной религии.

София Константинопольская

Началось строительство храмов в крупнейших городах Руси. Многие церкви возводились знаменитыми греческими зодчими по византийским образцам. При Ярославе Мудром в Киеве и Новгороде возводятся две Софии – храмы, призванные быть равными по своему величию знаменитой Софии Константинопольской, обращенной в мечеть султаном Мехметом II после завоевания Византии в XV веке. Эти храмы имели колоссальное значение для Руси, так как они подчеркивали избранное положение русского князя, получившего из рук императора Восточной Римской империи знамя христианства.

Святая София в Киеве. Первозданный вид. XI в.

Из византийской церковной культуры на Русь пришла глубинная символика устройства православного храма. Русские мастера начали перенимать у греческих учителей традиции по внешнему и внутреннему украшению дома Божьего, который по своей архитектуре и декорации был уменьшенной копией Вселенной в представлении православия. Каждый элемент, будь то устройство иконостаса или количество куполов на храме, имел смысловую нагрузку и находился в специально отведенном для него месте.

София Новгородская

Одним из искусств, принесенных на Русь из Византии, стало мастерство мозаики. Мозаика как средство украшения поверхности пола и стен было известно с древнейших времен, она особенно широко использовалась для внутренней отделки домов богатых римских патрициев. И по сей день можно увидеть прекрасные образцы мозаики в Эфесе и Помпеях. В Восточной Римской империи мозаика обрела совершенно иной смысл – вместо того, чтобы радовать взгляд знати, она использовалась греческими зодчими для создания завораживающего эффекта во время церковных богослужений. Этому способствовало византийское изобретение – смальта, особый вид мозаики из искусственно окрашенных кусочков, покрытых тончайшим слоем золота. В сумеречном свете горящих свечей настенные изображения святых, выполненные в смальте, сияли и создавали неземную атмосферу в храме, побуждая прихожан к благочестию и смирению. Этот вид мозаики широко использовался в украшении Киевской Софии, главном соборе Древней Руси, ставшем культурным, политическим и духовным центром государства. Пол, алтарь и центральный купол были декорирован орнаментальными композициями. Над широким пространством храма, в зените главного купола, находилось традиционное изображение Иисуса Пантократора («Вседержителя»).

Мозаика Христос Вседержитель

Грозный лик Христа, призванный вселять в смотрящего трепет и страх перед мощью Властителя мира, был выполнен в византийской традиции рукой высочайшего мастера. Также смальтой выполнена шестиметровая фигура Богородицы Оранты («Молящей») в своде главного алтаря. Величественная Богоматерь, воздевшая руки к небу в молитве к Господу, считалась одной из покровительниц земли русской, ее небесной заступницей.

Оранта в Софии Киевской

Также на Русь из Византии пришли и каноны иконописи. До XVI века она была единственным видом русского изобразительного искусства, пока ее не потеснили более светские, например, парсуна – портретное изображение человека. Обратная перспектива, отсутствие объема и прочие законы иконописи, пришедшие из Византии, подчеркивают, что иконописец изображает не горний мир, а мир Неба, где все выглядит иначе, чем на земле. Одной из древнейших икон, унаследованных от греков, является Владимирская Богоматерь, знаменитая чудотворная икона, попавшая к Юрию Долгорукому из рук константинопольского патриарха Луки Хризоверха. Более поздние иконы создавались иконописцами Владимиро-Суздальской и Новгородской земли под впечатлением от византийских образов. Работы русских мастеров перенимали греческую одухотворенность, гармонию и выразительность. Ярким примером древнерусской иконописи является «Ангел Златые Власы» Симона Ушакова, где изображение волос Ангела выполнено с помощью тончайших нитей сусального золота. Благородным металлом знаменитый мастер придал иконе неземной, божественный свет.

Ангел Златые Власы

После завоевания Руси монголо-татарами многосторонние связи с Византией на время прекратились. Страна страдала от гнета чужеземного господства и не могла проводить активную внешнюю политику, сконцентрировавшись на внутренней междоусобной борьбе, всячески подогреваемой со стороны Орды. Необходимость князей сражаться друг с другом за ярлык на великий княжеский стол во Владимире отвлекала их от противодействия внешним врагам. Развитие культуры существенно замедлилось из-за необходимости выплачивать ордынский выход, составлявший существенную часть населения и имущества Руси.

Новый виток отношений Руси и Византии состоялся лишь в XV веке, когда московский князь Иван III сумел объединить под своим знаменем раздробленные русские княжества и положить конец монгольскому владычеству. Все свои действия он направил на установление централизованной власти на всех русских землях и подчинение их Москве. Для этого он начал вмешиваться в дела религии, стремясь заручиться поддержкой православия и создать подобие византийского симбиоза институтов государства и церкви.

Иван III

Второй женой Ивана III стала принцесса Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина XI. Династические браки между членами византийского и русского правящих домов не были редкостью – например, Владимир Мономах, внук императора Константина IX Мономаха, намеренно подчеркивал высокое происхождение, дававшее ему преимущество перед другими князьями. Однако брак с Софьей имел особое значение для вновь воссоединившейся Руси.

В 1453 году Константинополь был завоеван турецкими войсками, и Византийская империя навсегда исчезла с карты Европы. Главный оплот православия находился в руках иноверцев, и это подтолкнуло Ивана III к принятию новой политической идеологии. Москва становилась Третьим Римом, который не падет, подобно двум предыдущим, а будет существовать вечно, как новый центр христианства. Заключив брак с Софьей Палеолог, московский князь подчеркнул свое право на то, чтобы считаться наследником Византийской империи. На этой почве был заимствован герб Восточной Римской империи, двуглавый орел; позже был принят царский титул, учреждено патриаршество. Связанные с Византией символы власти, шапка Мономаха и клобук императора Константина, стали обязательными царскими регалиями.

В дальнейшей истории Руси византийское наследие сыграло отнюдь не последнюю роль. Можно вспомнить и принятие Петром Великим титула императора, и давнюю мечту многих русских государей об освобождении Стамбула и его возвращении в лоно православной церкви. Даже многие века спустя, во время Отечественной Войны 1812 года, Наполеон называл своего противника Александра I «подлинным византийцем», подразумевая неограниченную власть российского императора в своем государстве. Византия дала огромный толчок к развитию традиций правления, культуры, религии в России и значение византийско-русских отношений поистине велико.

Ирина Смирнова

Византийский путь России

Геннадий Левицкий.

Предисловие

Национальная идея, идеология ? эти призрачные нематериальные вещи значили для государств больше, чем эффективное оружие и укрепленные города, высокоразвитое производство и природные богатства. Эфемерную мечту невозможно измерить ни в каких единицах. Но она сплачивала народ в единое целое, заставляла каждого гражданина гордиться своей родиной, ее историей и верить, что избранный путь правильный.

Создать эффективную идеологию, как сказал бы один исторический деятель, задача архиважная; недостаточно иметь страну с огромной территорией и приличным населением, ? все это надо куда-то вести. Топтание на месте приводит к развалу. Народ, воодушевленный, вооруженный глобальной мечтой, легко вести куда угодно, ? даже на верную гибель.

Оказывается, у России когда-то был великолепный идеологический базис: «Москва ? Третий Рим». Лозунг, появившийся на свет после гибели Византийской империи, периодически вызывал скептическое отношение, насмешки, ненависть и зависть. И все же… Истребить путеводную звезду не удалось ни революциям, ни войнам, хотя порой идея работала на уровне подсознания. За многие столетия русское государство настолько пропиталось восточной наследницей Рима, что уже не могло быть похожим на европейский Запад; точно так же, как отличаются от Франции Китай, от Германии Япония. Эти особые цивилизации вызывают раздражение Запада и поныне, их можно не принимать, ругать и ненавидеть, но в целом они не были плохими.

Избранный Россией путь развития также не был тупиковым. Уже по тому можно судить, что ее наставница ? Византия ? демонстрировала чудеса выживаемости на протяжении целого тысячелетия.

Заставить жить мир по определенным правилам пытались некоторые страны или группы стран с тех пор, как на земле появилась государственность. Раса господ и варвары существовали всегда; однако главным критерием лидерства являлось не умственное развитие народа, но обычная сила. Довольно абсурдно и смешно слышать, когда персов называли варварами македоняне ? вчерашние пастухи; объединенные в непобедимую фалангу, они все сметали на своем пути под руководством безумца-героя Александра, уничтожали города, сжигали царские дворцы, рубили во время дележа произведения искусства, губили все, что невозможно унести. Вопрос не в том, чтобы спустя тысячелетия определить какой народ был отсталым, а какой нес более высокую культуру, ? и с высоты своего времени благословить уничтожение Цезарем отсталых галлов. На практике оказывается, что вполне образованному человеку и сейчас трудно понять элементарную вещь: каждый народ имеет право и должен развиваться по своим законам, диктуемым обычаями, природной средой, менталитетом, что нет универсальных правил существования. Как свидетельствует исторический опыт: залог успешного развития человечества заключается не в стандартизации, но в многообразии культур. Главное, чтобы народ имел великую цель, видел пути ее достижения…

Пример Александра Македонского ? это наглядное свидетельство того, как маленький, не самый развитый народ, но охваченный единой мечтой, громил в разы превосходящие силы персов.

Малочисленные македоняне, словно нож масло, разрезали самые густонаселенные области планеты. Современные исследователи подозревают манипуляцию с цифрами, потому, что историю пишут победители ? бесполезный труд: сила не в количестве, а в качестве.

В русской истории достаточно эпизодов, когда страна неловко себя чувствовала из-за того, что она отличается от соседнего Запада. Что ж, перенимать все лучшее у соседей ? это нормально, но другое дело ? слепо копировать идеологию, образ жизни, мысли и привычки. Ничего хорошего не получалось когда Россия пыталась свернуть с эксклюзивного византийского пути. Экспорт чужой жизни приводил к дезорганизация жизни собственной.

Россия неторопливо и размеренно шла своей дорогой, ? запрягать в этой стране любили медленно, и попытка ускорить процесс порождала хаос. Впрочем, ехала Россия довольно быстро: в начале 20-го века по большинству экономических показателей она сравнялась с хваленым Западом и нашла свое уважаемое место в мировой системе. Что касается культуры, то русская литературная классика XIX – начала XX ст. переведена на все мало-мальски значимые языки планеты, и по сей день считается верхом совершенства.

Исключительно разрушительное действие в России произвел марксизм, который был привнесен сюда в совершенно извращенных формах; собственно, им прикрывались силы, имевшие мало общего с учением Маркса. После слома старой государственной машины и грандиозных социальных потрясений, Россия трусцой побежала за странами капитала ? в надежде догнать и перегнать их. Новая машина, спустя несколько поколений граждан, испивших до дна чашу страданий, стала тормозить, а потом и вовсе сломалась. Сегодня создается новый локомотив, но и современный механизм интенсивно пытается вобрать в себя западные ценности, упорно стремится влезть в чужую оболочку. Точно так же пытался скопировать все Петр I, и порой дело доходило до смешного… если бы России до сих пор не приходилось пожинать горькие плоды его экспериментов.

Сегодня, средства связи и коммуникаций позволяют перенимать новшества гораздо скорее, чем триста лет назад. Прогресс движется невиданными темпами, ? в этом не было бы ничего плохого, если б экономический рост подкреплялся духовным развитием. Но нет никаких намеков на аналог мощнейшего средневекового Возрождения: тиражи книг падают, экран телевизора предпочитает развлекать граждан, а вовсе не призывает задуматься о смысле их существования, о судьбе страны и планеты. Все заняты улучшением только своей отдельно взятой жизни, все одержимы лозунгом, когда-то погубившим Рим: «Хлеба и зрелищ!» Еще хуже, когда единственной заботой крупных предпринимателей и власть держащих является спокойствие народа. Но ведь народ должен волноваться и болеть, по крайней мере, за свою страну, если не получается за весь мир. Все вместе мы куда-то движемся, как бы ни хотелось воскликнуть довольному буржуа: «Остановись мгновенье! Ты прекрасно!».

Впору задуматься: так ли необходима бешеная гонка технологий ? именно они сегодня определяют лидера? Не настало ли время всему миру поучиться у царской России размеренной неторопливости? Прогресс приносит не только процветание и облегчение жизни ? он и губит жизнь. Человечество создало множество способов убить себя, и вскоре будет достаточно одного сумасшедшего гения, чтобы уничтожить планету. Все чаще происходят катастрофы и трагедии по вине человеческого фактора. Эпидемии новых загадочных болезней берутся из ниоткуда, человек своей деятельностью нарушил экологический баланс земли: природа свирепствует, ежегодно принося сюрпризы в виде цунами, землетрясений, парникового эффекта. Земля устала от человека. Спешить уже некуда. Еще немного и под водой окажутся и голландцы, терпеливо отвоевывавшие землю у моря, и англичане, и большинство стран преуспевающей Европы. Человечеству самое время накладывать вето на изобретательский процесс, чтобы окончательно не превратиться в заложника своих изобретений, раба создаваемых механизмов. Пожалуй, луддиты первыми увидели обратную сторону медали явления по имени прогресс. Однако это чужая история, а мы вернемся к своей: в ней не меньше поучительного, чем в английской.

«Москва ? Третий Рим» ?этот слоган не был пустым звуком, не был он и простым отражением имперской, то есть, захватнической политики. Россия действительно взяла у Византии все лучшее, что составляет государственность, что делает страну сильной и культурной. Прежде всего, это христианство и царская власть со всеми атрибутами и символами. Это первые книги и школы, мозаика и фрески, иконы и тончайшие произведения искусства, храмы и целые города, создаваемые с помощью византийских мастеров… Не случайно большевики ненавидели этот осколок великой римской империи до такой степени, что репрессировали почти всех ученых-византиноведов, более счастливые бежали на чужбину. Новая власть нуждалась только в Иванах, забывших историю страны и не помнящих собственного родства, чтобы строить на пепелище великого государства принципиально новое общество, подвластное красным божкам.

Революция 1917 года сломала старый мир и повела к светлому будущему. Путь оказался в никуда.

Что мы сегодня знаем о Византии из той дозированной информации, которую позволялось нам получать? Знаний от учеников средней школы много не требовалось по истории государства, которое лучше всего забыть и не вспоминать, ? ровно столько, чтобы заполнить пустоту на карте средневековой истории. Итак, мы знаем, что такое государство было, и оно было очень слабым: то князь Олег прибьет щит на ворота Царьграда, то крестоносцы его мимоходом захватят, а турки и вовсе изничтожили. И еще, особо любознательные из книг и фильмов могут узнать, что византийцы были хитрые и подлые, и что у них были евнухи.

Может быть, не извлекать из забвения старую теорию? Но, без новой все равно не обойтись, идеологический велосипед придется тогда изобретать ? его требует человеческая природа. Человек ? существо коллективное, лишь единиц удовлетворяет монашество и отшельничество. И даже сейчас, во времена индивидуалистического общества потребления, когда легко ломаются границы, меняется гражданство и рвутся семейные связи: «Где хорошо – там и родина», ? человек желает быть нужным другим людям, он беспокоится, когда долго молчит его телефон, он желает быть частью чего-то, если не великого, то большого и сильного. Погоня за благополучием утомляет, она не дает пищи для души, и не всем удается найти свое место в мире машин и компьютерных технологий. Опустошенные прогрессом души становятся легким уловом для различных сект, профашистских и расистских организаций.

Жизнь без великой идеи ? это балансирование над пропастью. Именно в такой ситуации была Европа, перед тем как чеканным шагом по ее городам и странам прошел фашизм. Испанский социолог Ортега-и-Гассет еще в 1930 г. чувствовал, что грядет что-то ужасное:

«Проблема в том, что Европа осталась без морали. Человек массы отбросил устаревшие заповеди не с тем, чтобы заменить их новыми, лучшими; нет; суть его жизненных правил в том, чтобы жить, не подчиняясь заповедям. Не верьте молодежи, когда она говорит о какой-то «новой морали»… Те, кто говорят о «новой морали», просто хотят сделать что-нибудь безнравственное и примериваются, как бы поудобней протащить контрабанду».

В погоне за прогрессом, человек топчет свою культуру, историю. Показательно, как за несколько десятилетий упали тиражи книг и журналов исторической тематики, а также книг, заставляющих задуматься над смыслом жизни. Издатели смирились с ситуацией и выбрасывают на рынок новые и новые горы развлекательной литературы, не требующей приложения мыслительных усилий. Но удовлетворения нет, и народ, спустив в мусоропровод очередной томик легкого жанра, краем уха слушает: не появился ли новый Фэн-шуй, новая секта, обещающая чудесное спасение…

А ведь была идея, грандиозная, которая почти тысячелетие объединяла россов, вселяла в них уверенность в правильности избранного пути, была путеводной звездой!

В конце концов, Россия обязана Византии очень-очень многим, и вспомнить о ней не будет лишним. Но главное, прежде чем идти вперед, необходимо познать себя, оценить свой исторический путь. Между заявленной темой попытаемся выяснить: нужна ли России демократия западного образца,… либо ее сможет вести к процветанию сильный правитель,… либо ей предпочтительнее другое государственное устройство…

Испанский социолог утверждает, что в истории невозможно найти ответы на вопросы, поставленные современностью. Однако… не о нынешнем ли времени он писал в 1930 г.? Его далекие тревоги, ставшие для нас историей, актуальны как никогда:

«Развитая цивилизация всегда полна тяжелых проблем. Чем выше ступень прогресса, тем больше опасность крушения. Жизнь все улучшается, но и усложняется. Конечно, по мере усложнения проблем средства к разрешению их совершенствуются. Но каждое новое поколение должно научиться владеть этими средствами. Среди них ? чтобы быть конкретным ? есть одно, особенно полезное именно для сложившейся, зрелой цивилизации: хорошее знание прошлого, накопление опыта, одним словом ? ИСТОРИЯ. Историческая наука совершенно необходима для сохранения и продления зрелой цивилизации не потому, чтобы она давала готовые решения для новых конфликтов, ? жизнь никогда не повторяется и требует всегда новых решений, ? но потому, что она предохраняет нас от повторения ошибок прошлого. Если же человек или страна, проделав долгий путь и очутившись в трудном положении, вдобавок теряет память и не может использовать опыта прошлого, тогда дело плохо».

Византия и Русь. Второй Рим

Вечный Рим: жизнь после смерти

Принято считать, что Римская империя разделилась на Западную и Восточную в 395 г. То был год смерти императора Феодосия, блестящего дипломата, талантливого военачальника. Именно при нем окончательно было сломлено язычество и ликвидированы последние его символы: разрушено большинство языческих храмов, запрещены Олимпийские игры, потушен священный огонь богини Весты. За эти деяния Феодосий удостоился от церкви титула «Великий». При всем своем величии император понимал, что единство государства сохранить не удастся и фактически его разделил. Он завещал старшему сыну, Аркадию ? Восток, а младшему, Гонорию ? Запад.

Реакцию населения гигантской мировой державы не понять нынешним политикам, растащившим Советский Союз по кускам. Еще долгие столетие римляне отказывались верить свершившемуся; и Запад, и Восток чувствовали себя частью единого, могучего, целого. Децентрализаторские тенденции разделили мир на две части, но многочисленные народы, населявшие Византию, продолжали считать себя римлянами, ромеями вплоть до ее падения в 1453 году.

Латинский язык еще долгое время оставался языком византийской знати, делопроизводства и права. Свод законов, большей частью доставшийся в наследство от Рима, был просеян с учетом времени и издан на латинском языке. Однако императорские указы продолжали выходить и после завершения работ по кодификации, ? такие указы именовались новеллами. В 1-й половине VI в. императору Юстиниану (527–565 гг.) пришлось сообразовываться с тем, что большинство населения страны разговаривает на греческом языке. В одной новелле император объясняет: «Мы этот закон написали не на отечественном языке, но на разговорном греческом, чтобы закон всем был известен из-за легкости понимания».

Византией Восточную империю стали именовать только в 14 в. европейские источники; ее самоназвание было по-прежнему ? Романия. Современную же транскрипцию государству дал греческий город Византий, основанный около 660 г. до н. э. Римский император Константин заново его отстроил и 11мая 330 г. объявил своей столицей. С тех пор древний греческий город мы знаем как Константинополь.

Античные историки часто именовали Рим Вечным городом. Как мы видим, это не было простым отражением римской гордыни: даже взятый и разграбленный варварами, Рим продолжал жить в умах и сердцах, продолжал оказывать влияние на бытие планеты.

Местоположение «Нового Рима» (так Константинополь часто именовался даже в официальных документах) было чрезвычайно выгодным. Город стоял на перекрестке торговых дорог: из Европы в Азию, из Африки в Европу; он контролировал самый оживленный морской путь из Средиземного моря в Черное. С другой стороны, в отличие от Рима, Константинополь находился на приличном удалении от варварских орд, которые вдруг снялись с традиционных мест обитания и обрушились на античный мир.

Великолепно украшенный город принял из Рима большинство учреждений ? был отстроен даже форум и некое подобие Марсова поля; и наконец, для особенно капризных сенаторов Константин велел построить дворцы, являвшиеся точной копией их римских жилищ.

Таким образом, не вызывает никаких возражений желание Константинополя называться «Вторым Римом».

После того, как в 476 г. был низложен последний император Западной империи, владыка Восточной части считался единым правителем Римской империи. Претензии ему было чем подкрепить. Византия (будем пользоваться привычным современным термином, хотя и далеким от исторической действительности) включала в себя Грецию, Балканский полуостров до Дуная, Малую Азию, Сирию, Палестину, Египет, восточную Армению и южный берег Крыма. Давно обжитые, густонаселенные земли Европы, Азии и Африки имели огромный экономический потенциал. Империя не только сумела отразить волны варварских орд, которые уничтожили западную сестру, но и сама часто переходила в наступление.

Крупнейшая попытка воссоединить Запад и Восток связана с именем выдающегося государственного деятеля ? императора Юстиниана I. Сын простого иллирийского крестьянина, ? он сделал головокружительную карьеру. Биография императора служит ярким подтверждением тому, что гений всегда достигнет желаемого, если при этом будет трудиться днем и ночью. Юстиниан был прирожденным политиком, и он не мог им не стать, как это видно из характеристики, данной Прокопием Кесарийским. Коварный и двуличный, он был превосходным актером и умел проливать слезы не от радости или горя, но искусственно вызывая их в нужное время по мере необходимости. Неверный друг, неумолимый враг, легко податливый на зло, он не брезговал доносами и был скор на наказания. Вместе с тем, Юстиниан позиционировал себя доступным и милостивым ко всем, кто к нему обращался. Он никогда не гневался на тех, кто стоял перед ним или говорил не так, как подобает. И также он никогда не выказывал смущения перед тем, кого собирался погубить, врагов Юстиниан уничтожал с холодной расчетливостью. Он никогда наружно не проявлял ни гнева, ни раздражения по отношению к тем, кто ему досадил. Во внешности его ни тогда, ни позже ничего не было от царского достоинства, да он и не считал нужным блюсти его, но и языком и внешним видом, и образом мыслей он был подобен варвару. Он почти не испытывал потребности во сне и никогда не ел и не пил досыта, но ему было достаточно едва прикоснуться к еде кончиками пальцев, чтобы прекратить трапезу. Казалось, для него это дело второстепенное, навязанное ему природой, ибо он зачастую по двое суток оставался без пищи.

В поисках невесты Юстиниан еще меньше руководствовался светскими условностями; избранница оказалась танцовщицей и актрисой. Но даже, не профессия женщины делала ее не слишком приемлемой партией для императора. Дело в том, что Феодора подрабатывала проституцией и проявляла неуемную энергию в предании пороку. Пожалуй, в мировой истории была только одна любительница наслаждений, с которой она могла сравниться; это ? Мессалина. «В самом деле, ? повествует Прокопий Кесарийский, ? никто не был так подвластен всякого рода наслаждениям, как она. Ибо она часто приходила на обед, вскладчину сооруженный десятью, а то и более молодцами, отличающимися громадной телесной силой и опытными в распутстве, и в течение ночи отдавалась всем сотрапезникам; затем, когда все они, изнеможенные, оказывались не в состоянии продолжать это занятие, она отправлялась к их слугам, а их бывало порой до тридцати, спаривалась с каждым из них, но и тогда не испытывала пресыщения от этой похоти». Впрочем, неизвестно, насколько справедлив к императрице этот древний любитель сенсаций ? Прокопий.

При этом Феодора была необычайно умна, красива, и безумно обольстительна ? она виртуозно околдовала императора, и тот, позабыв о людской молве и приличиях, увенчал блудницу царской диадемой.

Феодора активно вмешивалась в государственные дела и была наилучшей помощницей Юстиниану, более того, по свидетельству древнего автора «они в своей совместной жизни ничего не совершали друг без друга». Правили Юстиниан и Феодора любопытным образом: во всех спорах подданных, разногласиях религиозных организаций или стран, император и его жена выступали за противоположные стороны и еще больше разжигали конфликт. В результате, кто бы ни побеждал, в выигрыше оказывалась правящая чета. «Строя подобные козни, ? по словам Прокопия, ? они всегда пребывали в согласии между собой и, создавая видимость раздора, разъединяли своих подданных, прочно укрепляя таким образом свою тиранию».

Странный тандем крестьянина и проститутки ? безумно талантливых ? сделал невозможное: римская империя восстала почти что в границах 200-летней давности. Полководцы Юстиниана уничтожили королевства вандалов (534 г.) и остготов (554 г.), а также отобрали ряд территорий у вестготов (554 г.). Власть Византии распространилась на Северную Африку (до территории современного Марокко), Италию, южную часть Испании, Истрию и Далмацию; власть Константинополя утвердилась и на островах: Сицилии, Корсике, Сардинии, Балеарских… На некоторое время чудо свершилось ? Средиземное море вновь стало внутреннем морем ромеев.

Увы! Отвоеванные земли перестали быть римскими. В Италию устремились лангобарды и вскоре они, а не римляне, будут составлять большую часть населения Апенинского полуострова, Далмацию заселяли сербы и хорваты, различные варварские племена обосновались в Испании, Северной Африке, Галлии… Они не стремились в единое государство, и у реконкисты Юстиниана отсутствовало будущее.

Однако еще многие века византийский император считался властителем вселенной; все многочисленные короли, князья ? вполне независимые и могущественные ? правили с его высочайшего позволения. Титул византийских императоров тщательно оберегался. Показательна история Карла Великого, который на руинах древнего Рима создал огромнейшую империю, включавшую территории современных Франции, Западной и Южной Германии, Северной и Средней Италии, Бельгии, Голландии, Австрии и Северо-Восточной Испании. Завоеватель долго не решался принять титул императора и пытался представить дело так, как будто корону он получил помимо собственной воли. По свидетельству биографа Карла, Эйнгарда, осенью 800 г. великий франк прибыл в Рим для улаживания спора между папой Львом Ш и местной знатью. «Неожиданно» во время рождественской мессы 25 декабря в соборе святого Петра папа приблизился к Карлу и возложил на его голову императорскую корону. Находившиеся в храме франки и римляне громкими возгласами одобрили жест папы: «Да здравствует и побеждает Карл Август, Богом венчанный великий и миротворящий римский император». Согласно Эйнгарду, Карл подобного акта «совершенно не желал и утверждал, что если бы знал заранее о замысле папы, то в тот день не пошел бы в церковь, несмотря на то, что это был один из главных праздников». Могущественный франк «с великим терпением переносил зависть римских (Византийских) императоров, негодовавших на то, что он принял это звание. Их упорство Карл победил своим великодушием, которым он, несомненно, их превосходил, посылая к ним частые посольства и в письмах называя их братьями».

страницы: 1 2 3 4 5 6 7