Войно ясенецкий книги
Детство и юность
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился 9 мая (27 апреля по старому стилю) 1877 года в городе Керчь Таврической губернии Российской империи (ныне Республика Крым Российской Федерации). В 1889 году его семья переехала в город Киев, где прошли отрочествои юность будущего святителя Луки.
Его отец, Феликс Станиславович Войно-Ясенецкий, был по национальности поляком, происходил из древнего обедневшего дворянского рода. Он имел образование провизора (аптекаря), однако потерпел неудачу, пытаясь открыть свое дело, и большую часть жизни проработал чиновником. Исповедуя, как и подавляющее большинство поляков, католицизм, он не мешал своей русской жене Марии Дмитриевне воспитать детей (трех сыновей и двух дочерей) в православной традиции. Мать с ранних лет прививала сыновьям и дочерям любовь к ближним, чувство заботы и помощи по отношению к нуждающимся.
Тем не менее, впоследствии святитель Лука, вспоминая о своем детстве, подчеркивал, что религиозность, во многом, он перенял от своего благочестивого отца. Духовные поиски заняли важное место в юношестве будущего архиепископа. Валентин какое-то время увлекался учением знаменитого писателя графа Льва Толстого, порывался даже уехать жить в его общину в село Ясная Поляна, но затем осознал, что толстовство — не более чем ересь.
Важным вопросом для будущего великого святителя и врача был выбор жизненного пути. У него с ранних лет проявились отличные способности к живописи, параллельно с общеобразовательной гимназией Валентин Войно-Ясенецкий в 1896 году успешно окончил и художественное училище, затем год занимался в частной школе живописи в городе Мюнхене (Германия). Однако привитое матерью чувство альтруизма заставило его отказаться от профессии художника. Поступив в 1897 году на юридический факультет Киевского университета, он спустя год переводится на медицинский факультет. Не имея врожденных способностей к естественным наукам, он, благодаря усердию и труду, будущий профессор сумел окончить университет в 1903 году в числе лучших. Товарищей по учебе и преподавателей особенно поражали успехи Войно-Ясенецкого в изучении анатомии человеческого тела — помог природный дар живописца.
Семейная жизнь. Врачебное служение
По окончании университета Валентин Феликсович устраивается работать в киевскую Мариинскую больницу. В составе миссии Красного креста в марте 1904 он едет на Дальний Восток, где в это время идет Русско-японская война (1904 – 1905). Войно-Ясенецкому было поручено заведовать хирургическим отделением госпиталя в Чите, ему были поручены сложнейшие операции на конечностях, черепах раненых солдат и офицеров, с которыми он успешно справлялся. Здесь же он познакомился и женился на сестре милосердия Анне Васильевне Ланской.
После свадьбы молодая семья переехала в Центральную Россию. Вплоть до начала революционных событий Войно-Ясенецкий работал хирургом поочередно в нескольких больницах в небольших уездных городках: Ардатов (на территории современной Республики Мордовия), Фатеж (современная Курская область), Романовка (современная Саратовская область), Переяславль-Залесский (современная Ярославская область). Как врача его отличала истовое самопожертвование, желание спасти как можно больше пациентов при равнодушии к их материальному достатку и социальному статусу, интерес к научным занятиям. В 1915 был издан его первый крупный труд «Регионарная анастезия», в котором рассказывалось о революционном для того времени местном обезболивании. В 1916 Валентин Феликсович защитил ее как диссертацию и получил степень доктора медицины.
В 1917 году Войно-Ясенецкий из-за проблем со здоровьем у жены решает переехать на вместе с семьей на юг, в зону теплого климата. Выбор пал на город Ташкент (ныне столица Республики Узбекистан), где как раз была вакантной должность главного врача в местной больнице.
Начало пастырского служения
В Средней Азии будущего святителя и застали Октябрьская революция и начавшаяся вскоре гражданская война, которыепоначалу слабо затронули жизнь Ташкента. К власти пришла коалиция большевиков и левых эсеров, периодически происходили мелкие уличные стычки между противниками и сторонниками новой советской власти.
Однако в январе 1919, на пике успеха белых войск в гражданской войне в России, военный комиссар советской Туркестанской республикиКонстантин Осипов , до этого тайно примкнувший в антикоммунистической организации, подготовил и возглавил антисоветское восстание. Мятеж был подавлен, а Ташкент охватили политические репрессии в отношении всех, кто мог хоть как-то быть причастным к мятежу.
Одной из их жертв едва не стал Валентин Войно-Ясенецкий — недоброжелатели донесли чекистам, что он укрывал и лечил раненого казачьего офицера, участвовавшего в мятеже Осипова. Доктор был арестован и доставлен к месту заседания чрезвычайного трибунала, который, как правило, выносил расстрельные приговоры, исполнявшиеся на месте. Валентина Феликсовича спасла случайная встреча с одним из высокопоставленных членов большевистской партии, который добился его освобождения. Войно-Ясенецкий сразу же вернулся в больницу и дал распоряжение готовить очередных больных к операциям — будто ничего и не случилось.
Волнения о судьбе супруга окончательно подорвали здоровье Анны Войно-Ясенецкой. В октябре 1919 года она скончалась. Все заботы о четырех детях (старшему из которых было 12 лет, а младшему — 6) Войно-Ясенецких приняла на себя помощница хирурга Софья Белецкая. Через некоторое время после кончины жены Валентин Феликсович, который и до этого был воцерковленным набожным человеком, принимает решение стать священником по предложению епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия. В конце 1920 он был рукоположен во диаконы, а 15 февраля 1921 года, в двунадесятый праздник Сретения Господня — во иереи.
Для того периода истории России это был исключительный поступок. Уже с первых дней своего существования советская власть начала проводить в жизнь антицерковную и антирелигиозную политику. Священнослужители и просто религиозные люди стали одной из наиболее гонимых и уязвимых для карательных органов категории граждан. При этом отец Валентин не делал тайны из своего рукоположения: он ходил в пастырском облачении с наперсным крестом и на чтение лекций в университете, и на работу в больницу. Перед началом операций он неизменно молился и благословлял больных, распорядился, чтобы в операционной была установлена икона.
Рукоположение в архиереи. Первая ссылка
Гонения на Русскую Православную Церковь и поддержка раскольников-«обновленцев» советскими властями катастрофическими темпами сокращали как и количество православных храмов, так и штат духовенства, в особенности архиереев. В мае 1923 в город Ташкент прибыл ссыльный епископ Уфимский и Мензелинский Андрей, который получил до этого благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона на совершение архиерейских хиротоний.
К тому времени епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий, который отказался признавать поддерживаемый государственной властью раскол, вынужденно покинул место служения. Туркестанское духовенство избрало заступить на архиерейскую кафедру отца Валентина. В этих непростых обстоятельствах, когда даже само исповедание веры во Христа грозило гонениями и даже смертью, он дает свое согласие нести служение архиерея , принимает монашество с именем Лука. 31 мая 1923 года епископ Андрей в сослужении двух других ссыльных архиереев Русской Православной Церкви — епископа Болховского Даниила, викария Орловской епархии, и епископа Суздальского Василия, викария Владимирской епархии, хиротонисаютиеромонаха Луку во епископы в храме городка Пенджикент (на территории современной Согдийской области Республики Таджикистан).
Уже 10 июня Епископа Луку арестовывают по обвинению в контрреволюционной деятельности. На допросах держался стойко, не скрывал своих взглядов, осуждал революционный террор, отказывался снимать с себя сан. Находясь в заточении, он не оставил занятий наукой, именно в ташкентской тюрьме он завершил первую часть своего главного труда по медицине — «Очерков гнойной хирургии». 24 октября 1923 года комиссия Главного Политического Управления СССР принимает решение о высылке будущего святителя. Наказание Владыка Лука отбывал на территории Красноярского края по 1926 год. Эти три года были отмечены постоянными конфликтами с партийными бюрократами, которым претило почтение простых людей перед выдающимся хирургом и архиереем, его упорное нежелание сотрудничать с раскольниками-«обновленцами» и снимать с себя священный сан.
Под пятой советского колосса
С 1926 по 1930 года архиепископ Лука жил в Ташкенте как частное лицо, формально будучи архиереем на покое — единственный действующий в городе храм был захвачен раскольниками. Его отказывались официально брать на работу и как медика, допускать к преподавательской деятельности, приходилось довольствоваться частной практикой. Тем не менее, будущий святой пользовался большим почтением среди местных жителей, причем не только как компетентный врач-хирург, но и как носитель духовного чина. Это претило государственным властям.
6 мая 1930 года Владыку Луку арестовали по ложному обвинению в причастности к убийству жившего в Ташкенте ученого-биолога Ивана Михайловского. В действительности Михайловский помешался рассудком после смерти сына, и, в конечном счете, покончил жизнь самоубийством. Вся вина же святителя состояла в том, что он документально подтвердил факт психического расстройства Ивана Петровича по просьбе его супруги — дабы можно было совершить чин погребения несчастного. Следственными органами же смерть Михайловского была представлена как убийство, а архиепископ Лука — как участник его сокрытия.
Почти год он дожидался судебного приговора в тюрьме, в невыносимых для здоровья условиях. В конце концов, его приговорили к четырем города ссылки в Архангельской области. Вторая ссылка, по воспоминаниям самого святого Луки, была самой легкой. Ему позволяли трудиться как врачу, благодаря своей квартирной хозяйке Вере Михайловне Вальневой, он познакомился с народными методами лечения гнойных болезней. Во время второй ссылки святителя вызывали в Ленинград, где лично первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Киров предлагал возглавить научную кафедру в Ленинградском государственном университете в обмен на отказ от священного сана, однако это и ряд других подобных предложений были решительно отклонены.
Возвращение из ссылки обратно, в Среднюю Азию в конце 1934 года (ему предшествовали безуспешные попытки уговорить власти открыть Институт гнойной хирургии в Москве) было омрачено тяжелой лихорадкой, которая дала осложнения на зрении, — в конечном счете, святитель ослеп на один глаз. Затем были три относительно тихих года, когда святому Луке не мешали заниматься врачебной деятельностью, более того, ему даже доверили оперировать высокопоставленного партийного деятеля Николая Горбунова, бывшего личным секретарем Владимира Ленина (вскоре Горбунов будет репрессирован по обвинению в «антисоветской деятельности»). После этого от государства вновь последовали предложения отречься от сана в обмен на ученую карьеру, а в ответ вновь последовал отказ.
Пик сталинских репрессий не миновал святителя Луку стороной. В июле 1937 он, как и практически все жившие в Средней Азии другие православные священнослужители, был арестован сотрудниками госбезопасности. В вину арестованным вменялось создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации» и шпионаж в пользу сразу нескольких иностранных государств. Святителя-хирурга, к тому же, обвинили во «вредительстве» — попытках умышленного убийства оперированных ими людей!
Святитель Лука на допросах отказывался оговаривать и себя, и других «членов» мнимой «организации». К нему применялись самые жесткие формы выбивания показаний, его допрашивали не давая перерывов даже на сон, «конвейером», применяли побои и запугивания, но Владыка упорно стоял на своем, трижды объявлял голодовки.
Суда по делу «контрреволюционной церковно-монашеской организации» не было, Особое совещание представителей органов госбезопасности вынесло приговор в закрытом режиме: святитель Лука получил «всего лишь» к пяти годам ссылки, в то время как почти признавшие «вину» и сотрудничавшие со следствием «подельники» были приговорены к расстрелам.
Третья ссылка. Возвращение в Красноярский край. Служение в Тамбове
Отбывать третью ссылку епископу назначили в поселке Большая Мурта, что в 120 км на север от Красноярска. Там власти не только позволили ему работать в местной больнице, но и даже выезжать в Томск, где в городской библиотеке он продолжал вести работу над своими научными трудами.
С началом Великой Отечественной войны святитель Лука пишет телеграмму на имя номинального главы государства, председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Калинина:
«Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука»
Красноярские партийные власти не дали телеграмме дойти до адресата. Профессор Войно-Ясенецкий, находясь на положении ссыльного, стал главным врачом эвакуационного госпиталя №1515 (размещался в помещении нынешней красноярской средней школы № 10) и консультантом всех госпиталей на территории края. Ежедневно он работал по 8-9 часов, совершая в день по 3-4 операции. 27 декабря 1942 года святитель Лука был назначен Управляющим восстановленной Красноярской (Енисейской) епархией, фактически полностью уничтоженной в годы воинствующего безбожия — на территории всего Красноярского края не действовало ни единого православного храма, .
На Красноярской кафедре епископу Луке удалось добиться восстановления Никольского кладбищенского храма в краевой столице. В связи с обилием работы в госпитале и отсутствием духовенства святитель вынужден был совершать Литургию только по воскресеньям и в дни двунадесятых праздников. Первое время он был вынужден пешим ходом добираться из центра города в Николаевку, чтобы совершить богослужение.
В сентябре 1943 ему позволили выехать в Москву для участия в Поместном соборе, избравшем Патриархом Московским и всея Руси Митрополита Сергия, а в феврале 1944 году, в связи с жалобами на плохое состояние здоровья, власти разрешили ему переехать в Тамбов. Там святитель вновь совмещал работу врача, ученую деятельность и архиерейское служение в сане архиепископа. Несмотря на конфликты с уполномоченным по делам религий, он добивался восстановления закрытых храмов, рукополагал достойных прихожан во диаконы и священники, увеличив за два года количество действующих приходов на территории Тамбовской епархии с 3 до 24.
Под руководством архиепископа Луки за несколько месяцев 1944 года для нужд фронта было перечислено более 250 тыс. руб. на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского и авиаэскадрильи имени Александра Невского. В общей же сложности за неполные два года было перечислено около миллиона рублей.
В феврале 1945 года награждён патриархом Алексием I правом ношения на клобуке бриллиантового креста. В декабре 1945 года за помощь Родине архиепископ Лука был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
В начале 1946 года постановлением СНК СССР с формулировкой «За научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в научных трудах «Очерки гнойной хирургии», законченном в 1943 году и „Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов“, опубликованном в 1944 году», профессору Войно-Ясенецкому была присуждена Сталинская премия первой степени в размере 200 000 рублей, из которых 130 тысяч рублей он передал на помощь детским домам. 5 февраля 1946 указом Патриарха Сергия Владыка Лука переведен для служения на кафедре Симферопольской и Крымской епархии.
Служение в Крыму
Последние полтора десятителетия в жизни святителя Луки выдались, пожалуй, самым спокойным ее периодом. Он восстанавливал церковную жизнь в Крыму, работал над своими научными трудами, читал лекции, делился своим богатейшим хирургическим опытом с молодыми врачами.
В начале 1947 года стал консультантом Симферопольского военного госпиталя, где проводил показательные оперативные вмешательства. Также он стал читать лекции для практических врачей Крымской области в архиерейском облачении, из-за чего они были ликвидированы местной администрацией. В 1949 году начал работу над вторым изданием «Регионарной анестезии», которое не было закончено, а также над третьим изданием «Очерков гнойной хирургии», которое было дополнено профессором В. И. Колёсовым и издано в 1955.
В 1955 году ослеп полностью, что вынудило его оставить хирургию. С 1957 года диктует мемуары. В постсоветское время вышла автобиографическая книга «Я полюбил страдание…»
Преставился святитель Лука 11 июня 1961 года. Множество людей пришло проводить в последний путь своего архиерея. До самого кладбища путь был усыпан розами. Медленно, шаг за шагом процессия продвигалась по улицам города. Три километра от собора до кладбища люди несли на руках своего Владыку в течение трех часов.
от Yulia Samarina — Март, 21st 2008
Это событие, случившееся в Ташкенте в 1921 году, было сродни разорвавшейся бомбе. Еще бы – в то время как вся страна вела непримиримую войну с религией, «освобождая» советское население от всех и вся заповедей, грабя и уничтожая храмы и священнослужителей, известный и заслуженный человек, главврач ташкентской больницы, блестящий хирург, доктор медицины, автор ряда монографий, наконец, преподаватель медицинского факультета Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий принимает… священнический сан.
Что это? Зачем это?! Непонятно… Ведь это не какой-то «полуграмотный мужик», а профессор! Тут только руками развести, ведь теперь даже любой школьник знает: «Бога нет, а есть наука!».
Большая группа студентов, во главе с одним из профессоров, недоумевая и негодуя, идут к Войно-Ясенецкому прямо домой, чтобы образумить и удержать советского преподавателя от такого вопиющего и старорежимного шага. Ну, как было им все объяснить? «Что поняли бы они, если бы я сказал им, что при виде карнавалов, издевающихся над Господом нашим, Иисусом Христом, мое сердце громко кричало: не могу молчать!», — сокрушался потом отец Лука (именно под этим именем Валентин Феликсович постригся в монахи). И конечно, о таком необычном человеке хочется рассказать поподробнее, тем более что он наш земляк…
Родился Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий 26 апреля 1877 года в Крыму, в городе Керчи. В юности учился в Киеве: сначала окончил художественно училище, а затем и медицинский факультет Киевского университета. После чего отправился хирургом-добровольцем на русско-японскую войну. Потом работал земским врачом в Переяславле-Залесском. Ему не было еще и сорока, когда вышла его первая монография «Региональная анестезия», за которую он удостаивается степени доктора медицины. В первые годы революции профессора назначают главным врачом Ташкентской горбольницы. В ней-то и наживает он себе первого врага. Некто «товарищ Андрей», работавший в больничном морге и чуть было совсем не изгнанный с работы за пьянство и воровство принципиальным главврачом, пишет на него донос. В городе тем временем начинаются «чистки противников режима», и донос приобщен к толстой пачке «собранных материалов». С большой толпой арестованных и со своим помощником доктором Рутенбергом Валентин Феликсович был отконвоирован в железнодорожные мастерские, в которых и вершился «скорый ревсуд». На разбор каждого тратилось буквально по нескольку минут. В списке то и дело появлялись кресты – приговоры приводились в исполнение здесь же, под мостом. И даже не смотря на эту страшную (во всех смыслах) скорость «судопроизводства», своей очереди врачам пришлось ждать 12 часов! И все это время профессор был совершенно спокоен и невозмутим. Уже поздним вечером прибыл один высокопоставленный партиец, к счастью, хорошо знавший Войно-Ясенецкого. Спустя 10 минут обоих врачей освободили. Все так же спокойно профессор вернулся в больницу и встал за операционный стол.
Однако этот арест стал роковым для его 38-летней супруги Аннушки: больная чахоткой, она сильно переживала все те часы, пока решалась судьба ее мужа, и потом буквально за несколько дней сгорела в лихорадке. После этих событий, в 1921 году, и решает советский профессор и преподаватель стать священником (не оставляя при этом врачебной практики). Продолжая оперировать больных и читать лекции студентам, постригается в монахи с именем святого апостола и евангелиста Луки. От Святейшего Патриарха Тихона он получил напутствие, наказ – не зарывать в землю свой талант врача, не прекращать медицинской деятельности. В 1923 году становится архиереем и возглавляет полуразгромленную к тому времени Среднеазиатскую православную епархию. Конечно, его не могли оставить в покое, тем более что он был непримиримым противником новой, так называемой «Живой церкви» (изобретение главы ОГПУ Тучкова). Обвинив его в «связях с оренбургскими контрреволюционерами и шпионаже в пользу англичан через турецкую границу», епископа отправили в Москву. «После первого, второго и третьего звонков и свистков поезд минут двадцать не двигался с места. Как я узнал только через долгое время, поезд не мог двинуться по той причине, что толпа народа легла на рельсы, желая удержать меня в Ташкенте», — так писал потом епископ Лука (Войно-Ясенецкий). Из Москвы его определили сначала в ссылку в Енисейск, потом в деревню Плахино, что в 230км от Северного полярного круга, и, наконец, в Туруханск. Что тут говорить об условиях?
Продолжая трудиться и на медицинском и на духовном поприщах, священник, как обычно, волновался вовсе не о себе. Скорбя от всего происходящего вокруг, он делился через письма с сыном: «…Никогда еще развращающее влияние среды не было так страшно, как теперь. Никогда еще слабые юные души не подвергались таким соблазнам…».
Через время, вернувшись в Ташкент, епископ Лука снова попадает «в переплет». В городе происходит трагический случай: стреляется известный профессор-физиолог Иван Михайловский. Валентин Феликсович выписывает его супруге справку о душевной болезни покойного, чтобы его позволили похоронить по христианскому обычаю, ибо только душевнобольного самоубийцу можно отпевать и хоронить в ограде кладбища. За эту справку тут же ухватились чекисты. В прессе появилась «разоблачительная статья» о том, что советского профессора, «подрывавшего основы религии своими опытами», довели и убили «церковные мракобесы» и теперь «заметают следы». И хотя все это дело было явно шито белыми нитками, епископа Луку снова отправили в ссылку. Теперь в Архангельск. Там он не только продолжает трудиться, но и разрабатывает новый научный метод лечения гнойных ран, который уже позднее, в годы войны, спас жизни тысяч и тысяч советских солдат. Потом за этот труд ему будет вручена Сталинская премия I степени (он передаст ее полностью в помощь сиротам – жертвам фашизма), но это будет еще не скоро…
А пока талантливого хирурга везут под конвоем из Архангельска в Ленинград, где с ним беседует «лично товарищ Киров» — уговаривает обменять сан священнослужителя на должность директора института. Но епископ Лука не пожелал свернуть с выбранного пути и, сделав научную карьеру, завершить жизнь почтенным академиком, «внесшим неоценимый вклад в развитие советской хирургии». Он осознанно выбирает узкий евангельский путь – путь истинного спасения. А в земной жизни его ждут новые ссылки, допросы и даже пытки…
В конце 1933 года святитель вернулся из ссылки в Москву. В следующем году вышел в свет его главный научный труд — «Очерки гнойной хирургии». Но подступала новая волна массовых репрессий – начинался 1937 год (в этом же году епископу Луке исполнилось 60 лет). И снова арест и обвинение в контрреволюционной деятельности. «Я начал голодовку протеста. Несмотря на это меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал от истощения. У меня начались галлюцинации…». Однако от него не отставали и все требовали и требовали признаний в шпионаже. Бесовский шабаш над изможденным старцем продолжался несколько недель. Следователи сменяли один другого, продолжая допросы день и ночь; время от времени в камеру врывался чекист, наряженный шутом, кривлялся, богохульствовал и предсказывал «попу» ужасную смерть. В начале декабря 1937 года измученного епископа все же заставили подписать протокол допроса. Он написал в своем заявлении так: «Признать себя контрреволюционером я могу лишь в той мере, в какой это вытекает из факта проповеди Евангелия…». Обвинение было стандартным: участие в контрреволюционном заговоре с целью свержения советской власти. Из камеры его сначала доставили в больницу — сердце уже отказывалось работать, а затем хирурга с мировым именем, епископа Луку Воино-Ясенецкого этапировали в третью по счету ссылку, в Красноярский край, сроком на пять лет.
А потом началась Великая Отечественная война, и ссыльный епископ снова понадобился: его назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя 15-15. Проверяющие только дивились неизменно блестящим результатам лечения в доверенных ему учреждениях.
Уже после победы, в 1946 году, Войно-Ясенецкий был назначен архиепископом Симферопольским и Крымским. Он вернулся на родину – в Крым, где продолжил врачевать и души, и тела. Принимал больных на дому, консультировал в военном госпитале, читал лекции в мединституте, публиковал новые медицинские работы, выступал с проповедями в храмах, восстанавливал церкви, трудился над богословским трактатом «Дух, душа, тело». Крымская епархия в то время представляла собой весьма жалкое зрелище: разрушенные храмы, голодные прихожане, нехватка грамотных добросовестных священников – все это легло на его плечи. На помощь местных властей рассчитывать не приходилось. Какая там помощь?! Он был буквально «больным зубом» у Крымского обкома партии. Это о нем докладывали «наверх»: «…деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер… В силу особого положения Крыма, как пограничной полосы, мы считаем необходимым через соответствующие органы удалить Луку из Крыма». Но если в послевоенные годы власть еще более-менее лояльно относилась к церкви, то в хрущевские времена ознаменовались новыми гонениями и явным неприятием. И снова пришлось святителю Луке испытать на себе опалу. Сам Никита Хрущев, отдыхавший на госдаче в Крыму, однажды бросил своим приближенным: «Уберите этого старика…».
В последние годы жизни Владыка Лука ослеп. Но с еще большей силой зазвучали в храмах его проповеди.
Земной путь святителя Луки – архиепископа Симферопольского и Крымского закончился 11 июня 1961 года, в День памяти всех святых, в земле Российской просиявших. Весь город вышел проводить его в последний путь – такой процессии здесь не видели еще никогда. В ноябре 1995 года Указом Священного Синода архиепископ Лука был причислен к лику святых, а 20 марта 1996 года его мощи были перенесены с кладбища у Всех-святской церкви крестным ходом в Свято-Троицкий кафедральный собор г.Симферополя. В 2001 году из Греции привезли серебряную раку для его мощей – греки высоко чтут нашего крымского святого – и там, за морем, многие исцелились от недугов его молитвами. Он по-прежнему продолжает помогать всем страждущим, всем, к нему прибегающим. Существует большое множество свидетельств самых разных людей о чудесных исцелениях, которые происходили по молитвам святого, как при его жизни, так и после смерти.
А не так давно на территории Свято-Троицкого женского монастыря открылся музей свт. Луки, где все желающие могут подробно узнать о жизни нашего великого святого и гениального врача. О нем и о его жизненном пути также вышла книга. А днем памяти св. Луки стал день его блаженной кончины — 11 июня.
По материалам «Жизнеописания святого исповедника архиепископа Симферопольского и Крымского Луки (Воино-Ясенецкого)», написанного протодиаконом Василием Марущаком, а также богословского труда самого св.Луки – «Дух, душа, тело».
***
27 апреля 1877 года в г. Керчи у провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого было праздничное настроение — жена Мария Дмитриевна подарила ему сына, нареченного Валентином. Мальчик рос в атмосфере христианской любви и послушания. Феликс Станиславович имел тихий, мягкий, неторопливый характер, унаследовал от далеких предков еще в XIV веке дворянский титул, который ничего не давал уже его деду, жившему на грани разорения в Могилевской губернии в курной избе и ходившему в лаптях к заутренней молитве в церковь. Будущий архиепископ Лука дал сам оценку своему происхождению: «Так как упоминание о моем дворянском происхождении придает неблагоприятную окраску моей личности, то я должен разъяснить, что отец мой, дворянин, в юности жил в курной избе белорусской деревни и ходил в лаптях. Получив звание провизора, он лишь два года имел свою аптеку, а потом до старости был служащим транспортного общества. Никакой собственности он, как и я, не имел».
Феликс Станиславович получил провизорское образование, вырвался из деревенской глуши и поселился в Керчи.
В те времена шло заселение Крыма с предоставлением всевозможных льгот переселенцам, начавшееся еще при Екатерине Великой.
К приезду Феликса Станиславовича город Керчь представлялся скромной провинцией, где самым оживленным местом был базар. Население города было разноплеменным: русских — 34 %, татар — 31%, украинцев — 12%, немцев — 5%, евреев — 4%, греков -3,5%, армян — 1,5%. Атмосферу веротерпимости и национального уважения создавала и поддерживала Русская Православная Церковь.
Войно-Ясенецкие приобрели небольшой домик в центре Керчи. Центральная часть города была уже довольно благоустроена. Тон в семейной жизни задавала супруга, Мария Дмитриевна, глубоко верующая православная женщина. Трех сыновей и двух дочерей она воспитывала в православных традициях. Уже на склоне лет в 1959 году архиепископ Лука писал: «Глубоко религиозным я был с самого детства, и вера моя не только не уменьшалась… по мере приближения глубокой старости (мне скоро будет 82), а все более усугублялась».
Мальчик Валентин рос весьма активным, очень наблюдательным и любознательным ребенком. С малолетства он был свидетелем глубоко искренних молитв отца и матери с большим числом глубоких поклонов много раз в день, участником которых он стал с трех лет. К шести годам начал читать и писать, знал элементарные действия арифметики и любил рисовать, а в семь лет поступил в гимназию.
Строгое домашнее, религиозное и гимназическое воспитание привило Валентину с детства глубокое чувство ответственности перед Богом за все свои поступки и деяния. От матери мальчик приобрел сильную волю и властный характера, а от отца — благочестивость. Он сам вспоминает: «Если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я унаследовал ее главным образом от очень благочестивого отца. …Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял…». Из всех пятерых детей отец слегка выделял двух братьев Валентина, ставших после окончания университета юристами, а материнское сердце больше умилялось от Валентина и младшей сестренки Виктории. Семья жила очень дружно, все помогали и любили друг друга.
В 1889 году Феликс Станиславович с семьей покинул Керчь и переехал в Киев. Поселились в центре, на Крещатике. Жили дружно, летом отдыхали на даче. Киевская гимназия мало чем отличалась по строгости от керченской. Занимался Валентин с увлечением. Особенно историей и рисованием. Родители давно заметили природную склонность мальчика к рисованию, поэтому в 13 лет его отдали в Киевскую художественную школу. Педагоги выделяли художественные способности Валентина среди других учеников. Особенно давались ему зарисовки с натуры: удачно схватывал и передавал на холсте и бумаге позы, жесты, застывшие элементы движения.
Обязательным уроком в Киевской школе живописи был урок с натуры. Каждый ученик выбирал
себе по душе любимый уголок Киева и делал рисунки, эскизы и зарисовки. Господь послал благочестивому мальчику мысль рисовать с натуры духовную жизнь в Киево-Печерской Лавре и киевских храмах. Художественные дарования и успехи Валентина были настолько значительны, что устроители одной из передвижных выставок пригласили его к участию. Валентин сам выбрал для экспозиции одну небольшую картину, где он запечатлел выразительно-горестную позу нищего старика с протянутой рукой и глазами, полными горя. Картина привлекла внимание посетителей искренностью передачи натуры.
Валентин почувствовал суть художественного творчества, осознал его основные закономерности. Поэтому после одновременного окончания гимназии и художественной школы для него не стоял вопрос: «Кем быть?». Валентин стал готовиться к экзаменам в Петербургскую Академию Художеств.
На формирование мировоззрения Валентина в старших классах гимназии заметное влияние оказал брат Владимир — студент юридического факультета, В студенческой среде тех лет было сильно увлечение народническими идеями. Хождению в народ интеллигентов способствовали и книги И. Тургенева, Л. Толстого. Вместе с братьями Валентин разделил и народнические взгляды, и увлечение этикой Льва Толстого, которому подражал во всем: «Спал на полу на ковре, а летом уезжал на дачу, косил траву и рожь вместе с крестьянами, не отставая от них». 30 октября 1887 года Валентин даже послал Льву Толстому в Ясную Поляну письмо с просьбой разрешить ему пожить в Ясной Поляне под присмотром графа, так как суровая мать Мария Дмитриевна резко воспротивилась стремлению любимого сына стать толстовцем. От опасного увлечения Валентина спас сам Толстой писанием «В чем моя вера?», изданным за границей, поскольку в России сей труд был запрещен. Эта книжица ходила по рукам среди студентов, и старшие братья принесли ее в дом. Валентина как громом поразила кощунственная позиция Толстого по отношению к Православию. «Я сразу понял, что Толстой еретик, весьма далекий от подлинного христианства. Правильное представление о Христовом учении я незадолго до этого вынес из усердного чтения всего Нового Завета, который, по доброму старому обычаю, я получил от директора гимназии при вручении мне аттестата зрелости как напутствие в жизнь», — свидетельствует сам святитель Лука.
Увлечение толстовством ушло в прошлое, но народнический дух остался и проявил себя достаточно скоро. Цель народников — посвятить жизнь делу просвещения народа и облегчения его страданий вылилась у Валентина в чеканную формулу: «Я не вправе заниматься тем, чем мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». Это юношеское решение, освященное глубокой верой в Бога, святитель Лука не отменил до конца своих дней. Далось оно нелегко. Уже во время вступительных экзаменов в Академию художеств в результате тяжелых раздумий и душевных мук Валентин меняет планы. Он шлет матери телеграмму о намерении поступить на медицинский факультет. Но на медицинском факультете все места были уже заполнены, и Валентин поступил по примеру братьев на юридический факультет. В течение года он увлеченно изучал римское право и политэкономию, философию и историю права, а потом по совету друзей-художников уехал в Мюнхен в частную художественную школу профессора Книрра. Но «уже через три недели тоска по родине неудержимо повлекла меня домой».
Он вернулся в Киев и продолжал усиленно заниматься живописью с товарищами-живописцами еще в течение года. Выезжали они на натуру ежедневно, а порой и дважды в день в Киево-Печерскую Лавру. «Я сделал много зарисовок, набросков и эскизов молящихся людей, лаврских богомольцев, приходивших туда за тысячу верст. И тогда уже сложилось направление художественной деятельности, в котором я работал бы, если бы не оставил живопись. Я пошел бы по дороге Васнецова и Некрасова, ибо уже ярко определилось основное религиозное направление в моих занятиях живописью. К этому времени я понял процесс художественного творчества. Повсюду: на улицах и в трамваях, на площадях и базарах — я наблюдал все ярко выраженные черты лиц, фигур, движений и по возвращении домой все это зарисовывал. На выставке в Киевской художественной школе я получил премию за свои наброски», — вспоминал позже архиепископ Лука,
Это ежедневное общение с паломниками и молящимися людьми в течение 350 дней было колоссальной школой духовного опыта, ибо, воспроизводя одухотворенные молитвой лица в своих эскизах, Валентин поневоле соприкасался с духом и душой этих людей, старался проникнуть в их судьбы, характеры, понять их невзгоды и проблемы. Именно Господь Бог водил кистью и карандашом Валентина, когда он выписывал детали фигур, склоненных в земном поклоне, или штрихи и оттенки выражений лиц, обращенных к Лику Спасителя. Именно тогда к нему впервые пришла мысль, что это его паства. Мысль неожиданная и необычная, приведшая к глубокому осознанию своей судьбы как служения людям. Валентин еще больше уверился в необходимости немедленно начать практическую работу в помощь простому народу. В 1898 году он поступает на медицинский факультет. Учеба полностью соответствовала «…моим стремлениям быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью». Учился Валентин на одни пятерки и резко выделялся среди студентов превосходно выполненными препарациями трупов: «Из неудавшегося художника я стал художником в… хирургии». Кроме того, его выделяли высокие моральные требования к себе и другим, чуткость к чужому страданию и боли, открытый протест против насилия и несправедливости. За эти качества его полюбил весь третий курс и выбрал старостой. Он успешно сочетал учебу, самостоятельную исследовательскую работу по топографической анатомии и хирургии и общественную работу старосты группы. Сокурсники решили, что он готовит себя к аспирантуре и карьере ученого и уже на втором курсе пророчили ему скорое профессорское звание. Поэтому после блестяще сданных выпускных экзаменов и получения диплома с отличием Валентин страшно обескуражил сокурсников заявлением, что его жизненный путь — это путь земского врача. «Как, Вы будете земским врачом? Ведь Вы ученый по призванию!» — воскликнули коллеги. «Я был обижен тем, что они меня совсем не понимают, ибо я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским — мужицким врачом, помогать бедным людям», — писал в мемуарах святитель Лука.
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий действительно всю жизнь был таким врачом, даже достигнув научных и духовных высот. Он поставил высокую благородную цель — служить людям, когда ему было только восемнадцать лет, и полностью реализовал себя в достижении этой цели. Это ли не Божественный промысел, проявивший себя в судьбе русского человека, выходца из глубокой российской провинции?! Это ли не пример явления истинно русского духа, русского характера и русской идеи?! Ведь Валентину ничего не стоило остаться аспирантом на кафедре Киевского университета или поехать в столичные вузы Санкт-Петербурга или Москвы. Достаточно было подать письменное прошение…
Сразу же после окончания университета он стал «мужицким врачом». Но не в земской больнице, а в госпитале Киевского Красного Креста недалеко от Читы в 1904 году врачевал он мужиков, одетых в форму солдат русской армии. Шла война с Японией… Уже в первые месяцы практической работы проявился его твердый, волевой характер и высокий профессионализм: «… не имея специальной подготовки по хирургии, стал сразу делать крупные ответственные операции на костях, суставах, на черепе. Результаты работы были вполне хорошими…»
Работали хирурги не покладая рук — кровавая война не щадила солдат. Во время и после операций Валентину часто помогала сестра милосердия Анна Васильевна Ланская. Он знал ее еще по Киеву — там в военном госпитале ее называли святой сестрой. Анна была любимой дочерью управляющего большим поместьем на Украине и воспитывалась в глубоко православном духе. «Она покорила меня не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера».
После женитьбы молодая чета переехала в Симбирскую губернию, где Валентин поступил земским врачом в Ардатовское земство. Через несколько месяцев он получил пост главного врача в маленькой сельской больнице на 10 коек в селе Верхний Любаж Фатежского района Курской губернии. «Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил», — вспоминает святитель Лука.
Тем не менее жила молодая семья счастливо, душа в душу. Это давало силы Валентину и на научную работу. Здесь он подготовил первые две статьи с описанием редких медицинские случаев. Здесь же, в Любаже, счастливый брак дал двух первенцев: Михаила — в 1907 году и Елену — в 1908 году. Из-за конфликта с земским председателем Валентину пришлось уехать в 1909 году из Фатежа в Москву, где он поступил экстерном сначала в клинику профессора Дьяконова — основателя журнала «Хирургия», а потом — и в Институт топографической анатомии и оперативной хирургии. Из Любажа молодой земский врач привез в Москву готовую тему докторской диссертации: методы регионарной анестезии. Об этой проблеме, как оказалось, ничего не слышали московские хирургические светила — ни профессор Дьяконов, ни профессор Рейн. Работал Валентин очень напряженно — по 14-16 часов в день: «Из Москвы не хочу уезжать, прежде чем не возьму от нее того, что нужно мне: знаний и уменья научно работать. Я по обыкновению не знаю меры в работе и уже сильно переутомился. А работа предстоит большая: для диссертации надо изучить французский язык и прочитать около пятисот работ на французском и немецком языках. Кроме того, много работать придется над докторскими экзаменами», — пишет Валентин матери в 1910 году.
Однако материальные затруднения, связанные с проживанием и обеспечением семьи из четырех человек, вынудили Валентина прервать научную работу и уехать в село Романовку Балашовского уезда Саратовской губернии. Здесь он в 1910 году принял больницу на 25 коек. В Романовке родился сын Алексей. Жена Анна, полностью занятая детьми и домом, тем не менее помогала мужу в подготовке отчетов и первой книги. В 1911 году Валентин получил предложение занять пост главного врача и хирурга уездной больницы на 50 коек в Переславле-Залесском Московской губернии. В 1914 году родился младший сын Валентин, а на следующий год в Петербурге вышла первая книга В.Ф. Войно-Ясенецкого «Регионарная анестезия», которую он представил и защитил в качестве докторской диссертации в 1916 году в Москве.
И книга, и диссертация получили высочайшие оценки. Известный ученый профессор Мартынов в официальном отзыве как оппонент писал: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему с целью получения высших назначений по службе и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее». Другие официальные и неофициальные отзывы были не менее восторженными.
Решение проблемы регионарной анестезии было научным прорывом, открывающим «новый путь в медицине». Именно с такой формулировкой В.Ф. Войно-Ясенецкому была присуждена крупная премия от Варшавского университета с денежным вознаграждением 900 рублей золотом. Но вознаграждения он, к сожалению, не получил по чисто техническим причинам: «Не смог предоставить в Варшавский университет требуемого количества экземпляров» книги, которая после опубликования мгновенно разошлась.
Первая мировая война застала Войно-Ясенецких в Переславле-Залесском, где он прожил в общей сложности шесть с половиной лет. В городе открыли госпиталь для раненых бойцов, поступавших с фронта, и Валентина Феликсовича пригласили его возглавить. Кроме того, он оперировал в городской и фабричной больницах. В 1915-1917 годах он провел ряд операций на желчных путях, желудке, селезенке и на головном мозге. За десять с небольшим лет, прошедших после окончания медицинского факультета, молодой хирург накопил огромный опыт, появилась потребность не только совершенствоваться самому, но и делиться своими знаниями и умением с другими. Валентин Феликсович обобщил свой хирургический опыт, накопленный в Чите, Любаже, Романовке, Переславле-Залесском, в специальной книге «Очерки гнойной хирургии». И когда он написал введение, Глас Божий предсказал ему поворотный момент в его судьбе.
Семнадцатый год стал трагическим как для всего русского народа, так и для семьи Войно-Ясенецких — у Анны Васильевны проявились признаки туберкулеза легких.
Необходимо было срочно менять климат, и Валентин принял приглашение возглавить большую городскую больницу в Ташкенте. Семья поселилась в большом доме, построенном специально для главного врача. Больных было много, и их поток возрастал из месяца в месяц: разгоралась гражданская война.
В октябре 1919 года по ложному доносу служителя больничного морга Валентин Феликсович был арестован и едва не расстрелян. Арест вызвал шок у тяжело больной жены, которая через несколько дней скончалась в возрасте 38 лет, оставив на руках мужа четырех малолетних детей. Смерть жены будущий святитель воспринял как наказание Божие: в юности Анна дала Богу обет безбрачия и Валентин знал об этом.
По велению Всевышнего Валентин Феликсович «неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях» (Пс. 112, 9). Речь идет об операционной бездетной сестре Софье Сергеевне Велицкой, которая дала согласие быть приемной матерью детям, но без супружеских отношений с главой семьи. Уговор этот всегда свято сохранялся.
В 1918 году началось открытое гонение на Русскую Православную церковь. Массовые гонения и истребление верующих, расстрелы епископов, разрушение и разграбление церквей продолжались все последующие годы. Эти события Валентин Феликсович воспринял как личную трагедию, поэтому встал на защиту Матери Церкви. Валентин принял предложение епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия: «Доктор, вам надо быть священником». Он дал согласие, и «через неделю после посвящения во диакона, в праздник Сретения Господня 1921 года, я был рукоположен во иерея». В мае 1923 года ссыльный епископ Уфимский Андрей тайно постриг Валентина Феликсовича в монахи с именем Луки. 31 мая 1923 года иеромонах Лука был рукоположен во епископа Ташкентского и Туркестанского. А в июне 1923 года епископ Лука был арестован сотрудниками ГПУ.
По обвинению «в связях с оренбургскими казаками и в шпионаже в пользу англичан через турецкую границу» святителя как политического преступника направили в Москву, сначала в Бутырскую, а потом в Таганскую тюрьму. После долгого следствия мерой наказания определили ссылку в город Енисейск Красноярского края. Туда его отправили в начале зимы 1923 года. Из Енисейска уже местные власти переправляют ссыльного в еще более глухой край — в Туруханск. Прожил там святитель меньше года. В зимнюю стужу 1924-1925 годов архиепископа Луку отправили в енисейскую глухомань за сотни километров севернее Полярного круга. Палачи, видимо, рассчитывали на верную гибель ссыльного. Но и Плахино не стало постоянным местом ссылки — святителя возвратили в Туруханск, где он пробыл еще 8 месяцев. Срок ссылки истек в январе 1926 года.
По пути домой святитель Лука навестил своих престарелых родителей, живших в городе Черкассы с семьей старшего сына Владимира.
С 1927 по 1930 год епископ жил в Ташкенте как частное лицо, так как был лишен и епископской, и университетской кафедры. А 6 мая 1930 года его вновь арестовали. Теперь — по обвинению в выдаче «ложной справки о самоубийстве» профессора Михайловского. Итог следствия в ОГПУ — «выслать в Северный край сроком на 3 года».
Ссылку в Архангельск сам владыка считал весьма легкой. Она закончилась в ноябре 1933 года. Вернувшись в Ташкент, он не смог найти работы. Место врача в районной больнице ему дали в небольшом среднеазиатском городке Андижан. Осенью 1934 года выходят его «Очерки гнойной хирургии», ставшие настольной книгой для нескольких поколений хирургов. В 1935-1936 годах епископ работает в Ташкенте; в Институте неотложной помощи.
24 июля 1937 года В.Ф. Войно-Ясенецкого обвинили в шпионаже в пользу иностранной разведки. После многомесячных пыток и издевательств епископа осудили и отправили в пятилетнюю ссылку в Красноярский край. Пригнали епископа Луку в село Большая Мурта, расположенное ста тридцатью верстами севернее Красноярска. Там ему дали возможность работать хирургом в районной больнице, так как совсем не было специалистов. Год спустя святитель пишет письма в Москву с просьбой разрешить работать в библиотеке для написания книги. К удивлению, его вызвали в краевое ГПУ и сказали, что К. Ворошилов разрешил поездку в университетскую библиотеку Томска.
Грянула Великая Отечественная война, и ссыльный хирург пишет Сталину прошение разрешить ему работать в ссылке по специальности на благо спасения Отечества. Его назначают главным хирургом эвакогоспиталя.
Два года он с полной отдачей сам лечил офицеров и солдат. «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палатки по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами», — вспоминал искусный врачеватель душ и телес.
Ссылка закончилась в 1943 году. Святителя сразу же назначают епископом Тамбовской епархии, где он в течение двух лет одновременно работал хирургом в госпиталях и служил в церкви. Беззаветное служение Господу Богу и русскому народу было отмечено: «Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа». В феврале 1945 года архиепископ Лука был награжден Патриархом Алексеем I правом ношения на клобуке бриллиантового креста. А советская власть присудила Сталинскую премию 1946 года Первой степени за опубликованные труды «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных ранениях больших суставов» с очень большим денежным вознаграждением. Его он полностью пожертвовал сиротам и вдовам воинов, павших в Отечественной войне. В конце войны его наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» В эти же годы (1945-1947) святитель пишет богословский труд «Дух, душа и тело», который был издан только в 1992 году.
В связи с назначением архиепископом Симферопольским и Крымским владыка 26 мая 1946 года переезжает в Симферополь. Здесь, в отличие от других городов, ему не дают возможности заниматься лечением больных и научной деятельностью. Жил он рядом с кафедральным Свято-Троицким собором на улице Госпитальной в доме, где размещалась и канцелярия архиепископа. Летом отдыхал в Алуште, в своем маленьком двухкомнатном домике на берегу моря. После войны епархия была в полном упадке, и архиепископ все силы отдавал приведению в порядок и устройству церковных дел. Здоровье владыки ухудшилось. Сказались одиннадцать лет мучений, пыток, тюрем, лагерей, ссылок. Сначала отказал один глаз, а в 1958 году он окончательно ослеп. Тем не менее, продолжал архиерейскую службу, выступал с проповедями перед прихожанами и настолько точно исполнял все детали службы, что никто не мог догадаться о слепоте пастыря.
11 июня 1961 года, в День всех Святых в земле Российской просиявших, архиепископ Лука скончался. Его похоронили на маленьком церковном кладбище при Всехсвятском храме Симферополя, куда ежедневно в течение 35-лет приезжали и приходили родственники и православные странники, больные, ищущие исцеления. И каждый получал искомое. Навещал могилу и я, чтобы помолиться и возложить цветы. Архипастырь и после смерти своей Святым Духом продолжал исцелять людей. Об этом собраны многочисленные устные и письменные свидетельства исцеленных.
После причисления архиепископа Симферопольского и Крымского Луки к лику святых Православной Церкви (22 ноября 1995 года) его мощи были перенесены в кафедральный Свято-Троицкий Собор (17-20 марта 1996 года). На панихиде Высокопреосвященнейший владыка Лазарь, архиепископ Симферопольский и Крымский, отметил: «Впервые на крымской земле происходит событие исключительной важности. Яркая личность архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) видится нам сегодня спасительным маяком, к которому каждый из нас должен направлять свой взор, по которому должны ориентироваться общественные силы, ищущие возрождения нашего народа».
В крестном ходе от могилы до кафедрального собора участвовало около 40 тысяч человек. В Симферопольской и Крымской епархии торжество прославления святителя Крымского Луки состоялось 24-25 мая 1996 года. Благодать Божия с прославлением нового святого Православной Церкви сошла и на весь православный народ.
Архиепископ Антоний (Черемисов). Исповеднический подвиг святого целителя архиепископа Луки (войно-Ясенецкого) и его деяния в памяти красноярцев // Архиепископ Антоний (Черемисов). Доклады на междунарожных конференциях. – Красноярск: Красноярское Воскресение, 2006.
Ахундова И. Святитель Лука: «Раненые салютовали мне ногами…»
Ахундова И. Как святитель Лука стал греческим святым. Беседа с С.С. Шестопаловым.
Варшавский В. Т., Змойро И. Д. Войно-Ясенецкий: две грани одной судьбы // Звезда Востока. № 4.
Вострышев М. Донос из Крыма // Православная Москва. 1995. №29 (53).
Глущенков В. Святитель Лука — взгляд в будущее. – Ростов-на-Дону, 2007.
Грекова Т. Два служения доктора Войно-Ясенецкого // Наука и религия. 1986. №8.
Кассирский И. А.Воспоминания о профессоре В. Ф. Войно-Ясенецком. // Наука и жизнь. 1989. № 5. С. 76-89.
Кожевников С. Святитель Лука: «Я полюбил страдание…» // Православное слово Сибири. 2015. №5. С. 8 – 9.
Кульчицкая В. Воин Ясенецкий // Старое и новое. 1999. №4. С. 198 – 201.
Кученкова В. Войно-Ясенецкий. Тамбов, 1994. // Новая тамбовская газета. 05.05.1995.
Лисичкин, В. А. Военный путь святителя Луки (Войно-Ясенецкого). – М. : Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2011.
Лисичкин В.А. Земский путь святителя Луки. – М.: Псалтирь, 2005.
Лисичкин В.А. Крестный путь святителя Луки. Подлинные документы из архивов КГБ. – М.: Троицкое слово, 2001.
Лисичкин В. Лука, врач возлюбленный. Жизнеописание святителя и хирурга Луки (Войно-Ясенецкого). — М.: Издательский совет Русской Православной церкви, 2009.
Лука (Войно-Ясенецкий): Статья в Википедии.
Малягин В. Святитель Лука Симферопольский (Войно-Ясенецкий). – М.: ООО «Даниловский благовест»; ИД «Комсомольская правда».
Марущак В. (протодиакон). Житие священноисповедника Луки, архиепископа Симферопольского и Крымского. Святитель-хирург.
Марущак В. (протодиакон). Святитель-хирург. Житие архиепископа Войно-Ясенецкого. — М.: Даниловский благовестник, 2010.
Михайлова (Посашко) В. / Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) — профессор, врач, архиепископ // Фома. 2011. №7.
Нектарий (Антонопулос), архимандрит. Кухонный «скальпель», видение студента и другие свидетельства о святителе Луке.
Нектарий (Антонопулос), архимандрит. Святитель Лука: вся жизнь – истечение любви.
Никитин В. А.Несгибаемый страстотерпец // Слово. 1990. № 5. С. 45-48.
Памятные места Святителя Луки Войно-Ясенецкого в Красноярске / под ред. О.С. Кечина. – Красноярск: ООО «Дар», 2015.
Поповский М.А.Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга. — М.: Данилов мужской монастырь, 2010.
Пузин Н.П. Несколько писем В.Ф. Войно-Ясенецкого (Л.Н. Толстому, Н.П. Пузину). // Слово. 1991, №3.
Святитель Лука Войно-Ясенецкий: Житие на сайте издательского дома «Русскiй паломникъ».
Святитель Лука Войно-Ясенецкий. Житие на сайте «Азбука веры»
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. (т. 2, ч. 3, гл. 10).
Сизых Т. П.О двух воинах, защищавших отечество — д.м.н., профессоре Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком и начмеде эвакогоспиталя 15/15 Надежде Алексеевне Бранчевской. // Сибирский медицинский журнал. 2005. № 3. С. 98-106.
Ханов Г. (священник) Безмездный целитель XX века. Житие святителя Луки Крымского (Войно-Ясенецкого).
Шевченко Г (священник).Приветствует вас святитель Лука, врач возлюбленный. — СПб.: Наука, 2009.
: Шевченко Ю. Л. Приветствует вас святитель Лука, врач возлюбленный
Под необычным названием вышла в прошлом году замечательная книга; название её цитирует Новый Завет, добавляя в текст оригинала слово “святитель”. Из-за него меняется смысл фразы: как бы вместо евангелиста Луки, о котором апостол Павел пишет к жителям древнего греческого полиса (см. Кол 4:14), современных читателей приветствует святитель Лука Войно-Ясенецкий. Излишне говорить, насколько эти тезоименитые святые разнятся между собой, однако и тот, и другой — врач возлюбленный. Делом их жизни стало свидетельство о Христе и любовь к ближним, избирающая медицинские средства для помощи людям.
Греческая фреска с изображением апостола Луки
и священноисповедника Луки
Такого издания ещё не было, и вот оно — слава Богу! — появилось. Жизненный путь Святителя просматривает автор, способный оценить его со всех сторон; и с церковной, и со светской, а, точнее говоря, с медицинской стороны. Автор книги, хирург Юрий Леонидович Шевченко, на собственном опыте знает практическую и теоретическую, а также административную составляющую медицинского дела. (Все перечисленные составляющие занимают видное место в жизни святителя Луки.) Академик РАМН, РАЕН, РВМА Ю. Л. Шевченко является основоположником такого направления, как гнойно-септическая кардиохирургия, он прошёл путь от фельдшера до Главного хирурга России, министра здравоохранения РФ. Им организован НИИ Грудной хирургии и Национальный медико-хирургический центр имени Н. И. Пирогова.
Книгу Шевченко открывает рассказ о соборе святых целителей и врачей, а потом со всеми возможными подробностями повествуется о детстве, юности, зрелых годах и кончине святителя Луки. Тем самым книга ставит владыку Луку в ряд почитаемых святых врачей наряду с евангелистом Лукой, бессребрениками Космой и Дамианом, Киром и Иоанном, великомучеником Пантелеимоном и другими.
Медицинское служение Святителя (врачевание, как и военное дело, язык не поворачивается назвать работой) книга излагает со всей возможной тщательностью и осведомлённостью. Так высказаться можно только о коллеге, представляющем живой образец для подражания. Удивительно, что церковное служение Владыки не теряется на искусно прописанном, ярком медицинском фоне, вопреки казалось бы оправданным читательским опасениям. Напротив, автор стремится показать, как церковное и врачебное служение не только уживаются в жизни одного и того же человека, но связаны воедино нерасторжимыми узами.
Связаны они так крепко, что временный уход на покой владыки Луки, во многом вынужденный внешними обстоятельствами, обернулся существенным ослаблением результатов его медицинской деятельности; продолжалось это с 1926 по 1930 г. Этот скорбный факт не пятнает светлый образ архиерея-врача, поскольку он, поддавшийся было искушению, после покаяния вышел на путь, указанный ему Промыслом. И читатель по книге видит, как архипастырь сызнова погружается в церковную деятельность, а его врачебные занятия оказываются значительно плодотворнее, так что власти даже награждают хирурга Сталинской премией (а ведь ранее он был посажен в тюрьму и отправлен в ссылку). Святые не были свободными от немощей, безгрешными людьми; они, как и все мы, грешили, однако через покаяние и борьбу со страстями с Божией помощью победили греховность.
Святитель Лука
Автор книги рисует сложную и всё же такую гармоничную картину сотрудничества человека Божия и Самого Господа в богочеловеческом врачевании душ и телес. Наблюдая за жизнью архиерея-врача, можно заметить, как ему, несмотря на препятствия, ценой значительных усилий удавалось достичь синергии, согласованности своих поступков, свершений, исканий с волей Божией. И это в такое время, когда сама атмосфера была пропитана искусственно разжигаемым конфликтом между наукой и религией. Того, что удалось проследить и объяснить Ю. Шевченко, больше ни у одного историка и биографа я не встречал.
Правда, небольшую и непринципиальную оговорку я должен сделать. Она касается космологической по своему основному предмету книги американского учёного и теолога Стенли Яки “Спаситель науки”1. В ней показано, что новоевропейская наука возникла исключительно благодаря христианству, а именно христианскому отношению к миру, созданному Богом для человека. Интеллектуальные ресурсы древнего Китая, Египта, Греции позволяли организовывать накопление научных знаний, однако языческое отношение к миру китайцев, греков и египтян помешало им создать науку в новоевропейском смысле этого слова.
Апологет христианской веры С. Яки разбирает сугубо теоретические вопросы, историю и философию науки, так сказать, богословие науки, не вдаваясь в рассмотрение отдельных судеб церковных мыслителей и учёных. Для сводной работы по истории науки это неизбежно. Личный вклад и судьба каждого отдельного учёного в указанной монографии обобщающего характера растворяются в масштабном историческом процессе, где в один действующий фактор складываются многочисленные предпосылки, необходимые для появления современной науки.
Вот в чём отличие труда Яки от труда Шевченко. Нововышедшее издание Ю. Л. Шевченко целиком посвящено одному человеку, ревностному в пастырской самоотдаче иерарху и выдающемуся деятелю медицинской науки. Здесь надо увидеть не только отличительную черту труда академика Шевченко, но и его дополнительное преимущество, использованное на сто процентов, его неоспоримую ценность. В чём именно состоит его ценность, можно объяснить, обратившись к святителю Григорию Паламе. Святитель Солунский Григорий как-то сказал о богословской полемике, в ходе которой ему пришлось защищать исихастский духовный опыт: слова со словами спорят, но чем оспоришь жизнь? Апология жизни, апология в муках рождённого живого опыта бесспорнее апологии слов. Житиё, жизнь священноисповедника Луки, действительно, ничем не оспоришь, она вся — символ неразрывной связи истинной веры и здравого разума… Книга о Святителе и враче оформлена на высоком уровне подарочного издания: мелованная бумага, обилие иллюстраций. Она поистине написана и отпечатана как подарок всем нам.
1Яки С. Спаситель науки. М., 1992.
Добавить комментарий