Максим Исповедник, прп. Вопросоответы к Фалассию

Максим Исповедник, преподобный

ВОПРОС I

Являются ли страсти сами по себе злом, или они зло вследствие злоупотребления ими? Я имею в виду наслаждение и печаль, желание и страх и следующие за ними .

ОТВЕТ. Страсти эти, как и прочие, первоначально не были созданы с естеством человека, иначе бы они входили в определение естества. Научившись от великого Григория Нисского, я говорю, что они были внедрены вследствие отпадения от совершенства, приросши к неразумнейшей части естества. Чрез них-то вместо божественного и блаженного образа тотчас вместе с преступлением стало явным и отчетливо видным в человеке подобие неразумных животных. Ибо надлежало, чтобы с помрачением достоинства разума человеческое естество заслуженно получило наказание от тех самых признаков неразумия, какие оно привлекло к себе по доброй воле. Так премудро устроил Бог, чтобы человек пришел в сознание своего разумного превосходства. Впрочем, у усердных и страсти становятся прекрасными, когда те, мудро отстранив их от телесных , направляют их на стяжание небесных . Например, когда они желание делают стремительным движением духовного влечения к божественному, наслаждение — благодатной радостью деятельного восхищения ума божественными дарами, страх — предохранительным попечением против будущего наказания за грехи, печаль — исправительным покаянием в настоящем зле. Короче говоря, подобно мудрым врачам, которые телом ядовитого зверька ехидны уничтожают настоящее или угрожающее заражание, пользуются этими страстями для уничтожения настоящего или ожидаемого зла и для приобретения и сохранения добродетели и ведения. Итак, эти страсти, как я сказал, становятся прекрасными через употребление их теми, кто пленяет всякое помышление в послушание Христу (2 Кор. 10:5). Если же какой-либо из этих страстей употребляется в Писании применительно к Богу или к святым, то применительно к Богу — ради нас, поскольку Промысел надлежащим для нас образом являет спасительные и благодетельные пути под видом наших страстей; применительно же ко святым потому, что они иначе и не могут выразить телесным языком свои духовные отношения и расположения к Богу, как через известные естеству страсти.
ВОПРОС II

Если Творец создал в шесть дней все виды , то что же после этого Отец делает? Ибо Спаситель говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17). Разве, впрочем, говорит Он о сохранении сразу происшедших видов?

ОТВЕТ. Бог, сразу образовав, как знает Сам, логосы происшедшего и общие сущности сущего, до сих пор еще осуществляет не только сохранение их для бытия, но и созидание, выхождение и устроение содержащихся в них в возможности частей. Кроме того, Бог через Промысел уподобляет отдельные существа общим видам до тех пор, пока через движение отдельных существ к благобытию не объединит их произвольное стремление с по естеству общим логосом разумной сущности и не сделает их тождественнодвижущимися и созвучными друг другу и целому так, чтобы отдельные существа не имели произвольного различия по отношению к общему виду, но чтобы единый и тот же самый логос созерцался у всех, не будучи разделяем способами тех, в ком он равно сказывается, и пока Он не покажет действенной обоживающую всех благодать. Ради этой благодати Бог и Слово, став Человеком, говорит: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17); Отец — благоволя, Сын — самодействуя, а Святой Дух — существенно исполняя во всех благоволение Отца и самодействие Сына, дабы через всех и во всех явился Единый в Троице Бог, соответственно созерцаемый каждым из удостоившихся по благодати и всеми ими вместе, подобно тому, как душа пребывает без уменьшения и во всём теле, и в каждом его члене.

Страница сгенерирована за 0.06 секунд !

Человеческие страсти, проистекающие из помыслов

1 марта 2017 года, в среду первой седмицы Великого поста, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Литургию Преждеосвященных Даров в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры. По окончании богослужения Предстоятель Русской Церкви обратился к верующим с проповедью.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

У святого Иоанна Кассиана Римлянина мы встречаем воспоминания об авве Серапионе, египетском подвижнике, который жил в то же время, что и преподобный Иоанн, — в IV — начале V века. Пораженный высотой мысли аввы Серапиона, преподобный Иоанн не только приводит его слова, но и предлагает на их основании некую аскетическую систему преодоления греха.

О чем же учит авва Серапион? Он предложил систематизировать человеческие страсти, проистекающие из помыслов. Помыслы посещают человека, но если они задерживаются в его сознании, то становятся устойчивой мыслью. А если человек, несмотря на все усилия в борьбе с помыслами, сражение проигрывает, то грех из области мысли переходит в волю, из воли — в действие, а действие способно поработить человека.

Святой старец Серапион перечисляет человеческие страсти в некоем логическом порядке: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Конечно, это не означает, что ими ограничиваются все человеческие страсти, однако прочие так или иначе связаны с этими восемью, определяющими образ страстной жизни. К примеру, авва Серапион не называет винопитие, потому что в египетской пустыне он не имел возможности встретиться с этой страстью, однако она близка к страсти чревоугодия. Так же и многие иные страсти примыкают к тем, что перечислил авва Серапион.

Неслучайно старец начинает перечисление со страсти чревоугодия. Авва Серапион называет чревоугодие и блуд естественными страстями, то есть проистекающими из нашей природы. У святых отцов не было тех научных знаний, которыми мы сегодня обладаем. Зная, как работает человеческий мозг и в целом человеческий организм, мы можем сказать, что все страсти связаны с телесной природой. Однако для людей того времени наиболее очевидными страстями, порождаемыми человеческой плотью, были, несомненно, чревоугодие и блуд, — с них и начинает авва Серапион свой скорбный перечень.

Чревоугодие — это страсть, на которую очень легко поддаться, потому что она связана с удовлетворением естественного инстинкта — чувства голода. Если человек этот инстинкт не удовлетворяет, он погибает. Голод — это сигнальная система организма, которая оповещает, что нужно вкусить пищи или испить воды, а если этого не сделать, то возникает опасность для здоровья и жизни. Человек чисто инстинктивно откликается на голос плоти и насыщается, ибо без утоления голода жизни быть не может. Однако естественное насыщение с легкостью превращается в страсть. Человек начинает получать удовольствие от самого процесса вкушения пищи, он требует все больших кулинарных изысков, ему мало обычного количества еды, и он невоздержанно насыщает свою плоть, разрушая здоровье и провоцируя другие страсти, — в первую очередь ту, что примыкает к чревоугодию, а именно страсть блуда.

Последняя также тесно связана с человеческим инстинктом. Если бы у человека не было инстинкта продолжения рода, то, как и без вкушения пищи, не было бы человеческой жизни. Но если человек помрачается умом, отрекается от Богом благословенной священной миссии продолжения рода и наслаждается лишь удовлетворением инстинкта, опускаясь на животный уровень, то тем самым нарушается Божественная заповедь.

Следующая страсть — это сребролюбие. Казалось бы, какая связь между блудом и сребролюбием? Прямая! Человек, живущий распутно, нуждается в деньгах, и нередко именно образ жизни толкает его к чрезмерному накоплению средств. Сребролюбие становится болезненной страстью, когда человек не думает ни о чем, кроме денег. Это тоже умопомрачение, ведущее в бесовский плен. Покоряясь страсти сребролюбия, человек отказывается от своего Богом данного предназначения и направляет все силы души и разума на то, чтобы иметь как можно больше материальных средств.

А как следующая страсть — гнев — связана со сребролюбием? Связана, потому что сребролюбивый богач, используя свои деньги, может многого добиться. Это придает ему ощущение власти над другими, и тем самым снимаются всякие запреты в общении с людьми. У богатого человека, который может себе все позволить, чувство раздражения немедленно обращается в гнев, и мы знаем, как некоторые богачи в гневе доходят до совершения страшных преступлений. Конечно, это случается не только с богатыми, однако богатство может влиять на формирование неправильного отношения к людям и приводить к страшным проявлениям ярости.

Следующая страсть — печаль. Опять-таки возникает вопрос, какая связь между гневом и печалью. Наверное, многие из нас испытывали это состояние души, когда после эмоционального возбуждения, связанного с положительными или отрицательными эмоциями, наступает чувство опустошенности, будто вся энергия ушла и сил не осталось. Чаще всего печаль — это реакция на нечто неправильное, что было в нашей жизни, это потеря жизненного тонуса, это снижение активности, и если печаль не проходит, то она трансформируется в другую страсть — уныние, которое становится достаточно стабильным состоянием человеческой души. И мы знаем, как уныние искажает жизнь человека, разрушает его ценностные ориентиры, — его ничего не интересует, он ни к чему не стремится, он становится похожим на воздушный шар, из которого выпустили воздух…

Как бы в стороне от этих страстей две последние — тщеславие и гордость. Несомненно, тщеславие служит причиной для гордости. Тщеславие — это склонность строить отношения с другими людьми так, чтобы постоянно испытывать чувство собственного превосходства. Такому человеку нужно непременно говорить комплименты, восторгаться его способностями — только тогда он на короткое время оживает. А если перестают возносить фимиам, то человек, одержимый страстью тщеславия, теряет энергию, раздражается и гневается. Мне приходилось встречаться с такими людьми — очень способными, талантливыми, одаренными, но они испытывали внутреннее равновесие и были приятны в общении, лишь когда о них говорили хорошо или очень хорошо. Правда, имитируя скромность, они говорили: «Ну что вы! Это не обо мне, я совсем не такой…», но по всему было видно, что они буквально купаются в этих комплиментах и ради них готовы на все, что они без похвалы жить не могут, как алкоголик без спиртного, да и как обычный здоровый человек — без воздуха и света. Тщеславие — это, несомненно, страсть, которая поражает внутреннюю жизнь человека и порождает еще более тяжелую страсть — гордость.

Гордость — это апогей греха. Бог гордым противится, смиренным дает благодать (1 Пет. 5:5). Диавол есть отец гордости, и гордость — это противление Богу, которое выражается в повседневной жизни. Гордый человек всегда ставит себя выше других, у него единственный взгляд на мир — сверху вниз. Он неспособен считать себя равным другим и тем более неспособен увидеть свои грехи, свою слабость, свое несовершенство, осознать, что он вовсе не на вершине мира, а где-то внизу, среди всех остальных. Гордость порождает абсолютно нездоровый взгляд на жизнь, греховный и очень опасный стиль отношений с людьми. А иначе быть не может, потому что если Бог гордым противится, то и благодати их лишает. Из всех страстей тяжелее всего преодолеть именно эту страсть — гордыню.

Авва Серапион, размышляя на эти темы, не тешил свой разум, а переживал некий духовный опыт. Все святые отцы-аскеты, которые учат нас, как жить и бороться с грехами, опирались не на умозрительные теории, не на книги, хотя и книги читали и знали, но говорили в первую очередь от своего опыта, от опыта тех, кто их окружал. Именно потому слова святых отцов обжигают наше сознание, пленяют наш разум даже сегодня, в далеком от них XXI веке. И то, что эта Божественная мудрость сохранилась на протяжении веков, то, что она и сегодня нас питает и вдохновляет, является самым ярким свидетельством того, что Предание Церкви остается вечно юным, никогда не стареет и никогда не теряет своей актуальности.

Вразумляемые Божественной мудростью, используем дни Святой Четыредесятницы для борьбы с нашими злыми помыслами и со страстями. Аминь.

Третий вопрос: смягчает ли вину наличие греховной природы? Это один из самых важных вопросов в данной теме. И недопонимание возникает у очень многих людей. Некоторое время назад один человек написал мне письмо. Я приведу выдержки из письма с небольшими изменениями.

Если человек родился таким, изначально не способным к добру, если он по природе своей НЕ СПОСОБЕН стать другим, то он не может, конечно, «заслужить» Небесное Царство, но он НЕ ВИНОВАТ.
Если человек родился недееспособным, его определяют в спец. интернат. Он по природе НЕ СПОСОБЕН быть нормальным человеком, но он может причинить вред остальным. Он НЕ ВИНОВАТ, но, так как его присутствие среди других людей может быть небезопасным, его изолируют. …В спец. интернат определяют не за вину / не за поступок, а за то, что он НЕ СПОСОБЕН быть другим, просто потому что он родился таким. Даже если он совершит преступление, его не посадят в тюрьму. <…> В тюрьму определяют тех, кто мог не стать преступником, но стал.

Но давайте посмотрим, действительно ли наличие греховной природы оправдывает поступки человека. В первую очередь обратим внимание на то, как говорит о своей греховной природе Давид. Сначала он говорит: «Тебе, Тебе единому согрешил я…» (ст. 6), а только потом – «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (ст. 7). Он не говорит наоборот: «Вот, я в беззаконии зачат… Поэтому против Тебя согрешил я». То есть, он говорит о своей врожденной греховности не оправдывая себя – мол, я и не мог поступить иначе, ведь во грехе родила меня мать моя! Нет, он говорит об этом так, что как бы усугубляет свою вину: «Против Тебя согрешил я, но и мало того – я вообще греховен с самого рождения!» Таким образом, в этом псалме греховная природа не оправдывает вину, а усугубляет ее.

Почему именно так? Почему наличие греховной природы не оправдывает человека, не смягчает его вины, а усугубляет вину? Попробую назвать три причины.
Для начала давайте подумаем над таким примером: представим себе, что одно и то же действие совершили два разных животных с разной природой: крокодил и мышка. Представим себе, что крокодил убил человека, что периодически случается в мире. И представим себе, что мышка убила человека, ну, знаете, как это бывает: мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало… кому-то на голову… и умер человек. Так вот, разве от того, что у крокодила такая природа – убивать, мы будем относиться к нему с меньшим отвращением или меньшим осуждением? Напротив, если мышка бежала, хвостиком махнула и убила человека, мы будем понимать, что данное убийство – случайность, потому что это не свойственно ее природе. Если же крокодил убил человека, мы понимаем, что данное убийство – не случайность, а закономерность, потому что убийство в крови у крокодила.
Так и с человеком: если его природа чиста и невинна, то грех – это случайность, досадная оплошность, а значит, заслуживает снисходительного отношения. Если же его природа порочна, то грех – это закономерность, это уже не однократная случайность, а повторное преступление рецидивиста, на которого судья смотрит и понимает, что он не изменится.
Христос говорил фарисеям: «Порождения ехиднины! Как вы можете говорить доброе, будучи злы?» (Мф. 12:34). В этих словах нет никакого оправдания фарисеям за то, что они не могут говорить доброе. То есть, как вы понимаете, Христос не имеет в виду: «Ну кто же вас будет судить, что вы говорите злое – ведь вы же сами злы…» Или: «Я не осуждаю вас, что вы говорите злое – вы ведь порождения ехиднины…» Нет, греховная природа нисколько не смягчает вины, но, наоборот, усугубляет ее.
Таким образом, первый ответ, почему греховная природа не смягчает нашу вину, заключается в следующем: наличие греховной природы показывает, что грех не случайность, а закономерность. Греховная природа – это то, что делает нас в глазах Божьих не случайными преступниками, а закоснелыми рецидивистами.
Вторая причина, почему греховная природа не смягчает нашей вины, заключается в том, что «природа» не есть что-то отдельное от человека. Мы не можем сказать: «Я согрешил, потому что кто-то другой – моя природа – заставил меня». Нет! Природа – это и есть сам человек. Я согрешил, потому что я склонен грешить, потому что я люблю грех и постоянно, раз за разом выбираю грешить.
Третья причина, почему греховная природа не смягчает нашей вины, заключается в следующем: мы не лишены возможности поступать правильно. Грешник – не сумасшедший, который не дает отчета в своих действиях. Грешник знает, что есть добро и зло, но сознательно избирает преступить закон Божий. О том, что мы не лишены возможности поступать правильно, свидетельствует также и то, что не каждое наше действие является грехом. Хотя грех присутствует в нас постоянно, не всё, что мы делаем, есть грех. Мы не лишены возможности выбирать добро. И даже неверующие люди способны искренно творить благие (по крайней мере, с обычной человеческой точки зрения) поступки. Древние богословы описывали нынешнее состояние невозрожденного человека словами «не может не грешить» (non posse non peccare). Но это не значит, что человек наряду с грехом не может творить какое-то добро, пусть даже запятнанное грехом и несовершенное.
Полная испорченность человеческой природы подразумевает, что человек имеет моральную способность не грешить, но не имеет духовной способности не грешить. Иными словами, никто нас не удерживает насильно от праведных поступков. Единственное, что нас заставляет грешить, – это наша любовь к греху.
Нас в нашем греховном состоянии нельзя сравнивать с невменяемыми людьми, которых помещают в специализированные интернаты и которым не засчитывается вина за преступления. Данная аналогия здесь не применима, так как мы все грешим добровольно и в здравом сознании. Об этом Давид и пишет в следующем стихе нашего псалма. Псалом 50:8: «Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость». Иными словами, Давид признает, что его грех не был неосознанным, по незнанию и т. п. У него в сердце была истина, внутри него Богом была заложена мудрость, достаточная для того, чтобы отличить добро от зла. Поэтому его грех был вполне осознанным. Итак, испорченность и греховность нашей природы не смягчает нашей вины, а, напротив, усугубляет ее.
Приобрести книгу:

Мистагогия

. Александр Марков. Как милость меняет ход истории – I_______Преподобный Максим Исповедник. МИСТАГОГИЯ
Послание к Иоанну Кубикуларию о любви – 3
▪ Четыре сотни глав о любви – 18
▪ Предисловие к Элпидию – 18
▪ Первая сотница о любви – 19
▪ Вторая сотница о любви – 38
▪ Третья сотница о любви – 66
▪ Четвертая сотница о любви – 91
Толкование на молитву Господню – 113
▪ Пролог – 113
▪ Толкование на молитву Господню – 123
Мистагогия – 150
▪ Введение – 150
▪ I. Каким образом и как Святая Церковь есть образ и изображение Бога – 156
▪ II. О том, как и каким образом Святая Церковь есть образ мира, состоящего из сущностей видимых и невидимых – 160
▪ III. О том, что Святая Церковь есть также образ только чувственного мира – 163
▪ IV. О том, как и каким образом Святая Церковь Божия символически изображает человека и сама изображается им как человек – 163
▪ V. О том, как и каким образом Святая Церковь Божия есть образ и изображение души самой по себе – 164
▪ VI. Как и каким образом Священное Писание называется человеком – 175
▪ VII. Как и каким образом мир называется человеком, а человек — миром – 177
▪ VIII. Что символизирует первый вход в священное Собрание и последующие за тем действия – 180
▪ IX. Что показывает вход народа в Святую Церковь Божию – 181
▪ X. Что символизируют божественные чтения – 182
▪ XI. Что символизируют божественные песнопения – 182
▪ XII. Что означают возглашения «мир всем» – 183
▪ XIII. Символом чего, в собственном и частном смысле слова, является чтение Святого Евангелия и последующие за ним тайнодействия – 183
▪ XIV. Символом чего, в общем смысле слова, является божественное чтение Святого Евангелия – 185
▪ XV. Символом чего является закрытие врат Святой Церкви после Святого Евангелия – 186
▪ XVI. Что означает вход Святых Даров – 186
▪ XVII. Символом чего является божественное лобзание – 187
▪ XVIII. Что означает божественный Символ веры – 187
▪ XIX. Что означает славословие Трисвятого – 188
▪ XX. Символом чего является святая молитва: «Отче наш, иже еси на небесех» – 188
▪ XXI. Что означает окончание таинственного священнодействия, завершающегося песнопениями «Един Свят, Един Господь» и прочее – 189
▪ XXII. Как и каким образом в каждом из описанных созерцается отдельно обожительное и совершенное состояние души, постигаемой самой в себе – 190
▪ XXIII. О том, что первый вход святого Собрания есть символ душевных добродетелей – 191
▪ XXIV. Какие таинства осуществляет и совершает посредством священнодействий, установленных для святого Собрания, в верующих и с верой собирающихся всегда пребывающая благодать Святого Духа – 195
▪ Заключение – 198
Десять глав о добродетели и пороке – 212

Значение слова естество

Примеры употребления слова естество в литературе.

Побывав в его естестве, адъютант несколько смягчался, поскольку приходил к выводу, для себя лестному, что сам он в подобной ситуации держался бы много лучше.

В этом акте Образования Высокой Духовности Человека высвобождается Сарасвати — Абсолютная Форма Сознания,— обнимающая Человека Огнем Творческим Высшего, и нисходит в Естество Человека от Высшего Амрита Сварати — Совершенное Выражение Мысли.

Лишь такая организация Дисциплины Духа, когда явлена чистота духовнопсихическая, нравственная и умственная в устремлении к Единению Творения в Высшем с Творцом Любовью и Радостью безличностными, есть Условие Великого Откровения Золотых Врат Храма Красоты Бытия Высшего, которые открываются перед Человеком Свершений, и Свет лучезарной Сомы Радж Истечении Амриты Сварати наполняет собою все Естество человеческое.

Наша цивилизация беспардонно присвоила, как самое величайшее свое достижение, истину, что человек человеку друг и брат, забыв об имманентности этого постулата человеческому естеству, которое во все времена пренебрежительно называлось звериным и скотским.

На пустынной россыпи блескучего песка, среди мочальных обрывков водорослей, ракушек и скорлупы чаячьих яиц, среди полуденного покоя, где вольно разливался свет и мягко поплескивали ленивые волны, эти головы, мнилось, тяжело шевелились и безмолвно взывали, не находя согласия с живым естеством, которого были лишены, но которое так же благодушно продолжало сиять солнцем, пробиваться сквозь пески упорной верблюжкой, чайками кричать над слепящим плесом и дрожко трепетать знойным маревом.

Таким образом, задается если не психическое расстройство, то уж, по крайней мере, разлад с естеством — возмещать который приходится разного рода стимуляторами: алкоголь, разгул и прочая богемная экзотика.

У меня не было никакого желания подставлять под взгляд Бойля Дарью в пьяном естестве.

Той же яблочный дух, — медленно произнес Ефим, — особна есть лечба тем, кои одержимы суть сухотною, тако же и тем, кои страждут меланколиевою болестию, понеже от того духу вредительное естество переминится.

Той же яблочный дух, — медленно произняс Ефим, — особна есть лечба тем, кои одержимы суть сухотною, тако же и тем, кои страждут меланколиевою болестию, понеже от того духу вредительное естество переминится.

Я испытывал удовольствие, глядя, как с Ланса Гереро, словно шелуха с луковицы, сшелушиваются все новые и новые слои, обнажая его испуганное, человеческое естество.

Екнет емко Егерь ебкий, Его едкая елда, Евы естества еда — Ерунда едренней ели Емкость егозистой Еве Ерошит едва-едва, Еле-еле-еле-еле.

И когда ты остаешься один на один с собой, когда ты понимаешь, что тебе уже больше не на что надеяться и нечего бояться, и перед тобой — только девственно чистый лист белой бумаги, мягкого, но плотного шероховатого ватмана, или загрунтованный холст, или покрашенная нитрокраской фанера, а в руках — заточенный карандаш, или кисть, или мелок, или даже баллончик с краской, когда пустота, белый цвет, однотонность, безликость, ненаполненность становятся тобой, твоим естеством, тогда ты осознаешь, что это — начало, а не конец, что это — новая, совершенно новая и совершенно другая жизнь.

Поелику всякое сотворенное естество, и видимое и умопредставляемое, для поддержания своего имеет нужду в Божием попечении, то Зиждитель — Слово, Единородный Бог, по мере нужды каждого естества, оказывая ему помощь Свою, по требованию необходимости увеличивает даяния, сколько разнообразные и на все благопотребные по причине разновидности благодетельствуемых, столько соразмерные с природою каждой твари.

Ибо сии именования означают не естество, но, как сказал я, различные образы действования, какие, по милосердию к собственному Своему созданию, являет требующим, по свойству их нужды.

В самом деле, заблуждается Саша Мельников, не исчерпывается даром логарифмировать гармонию талант испытывать естество.

Источник: библиотека Максима Мошкова