Как живут сестры Дивеевского монастыря: духовная и светская жизнь обители

Поделитесь с родными и друзьями:

Сегодняшняя тема непростая, хотя бы потому, что освятить ее можно лишь отчасти и только то, что видимо взгляду. Но все же стоит сказать пару слов в защиту сестер Серафимо-Дивеевского монастыря. Увы, но в последнее время для многих становится камнем преткновения именно сама обитель с её жизнью, порождая сомнения в «достойности».

Выбор монашеского пути и современное состояние монастырей

В православной церкви к выбору монашеского пути всегда старались подходить серьезно и осознанно. И выбор этот уважали.

После революции многое изменилось в России. Еле теплилась сама традиция монашеской жизни. Старые монахи умирали, а новые почти не приходили. Новая жизнь без веры исключала саму возможность иной, нежели светская, жизни. Альтернатив не было. А те, кто ее искал преследовались.

Читаем также: Как уйти в монастырь, и стоит ли это делать?

Неудивительно, что при такой политике из народа ушло само понимание сути монашества. Для многих современников монахи – чудаки, непонятно зачем отказавшиеся от радостей, возможностей и успеха обычной мирской жизни.

Те люди, которые пополнили ряды монахов и монахинь в 80-х – начале 90-х годов прошлого века, по сути, стали первопроходцами. Они еле-еле успели перехватить преемственность у последних иноков, переживших революцию и чудом доживших до конца XX века.

То, что это вообще произошло, по сути своей чудо.

Есть очень хорошие проповеди в книге Александра Шаргунова «Миражи любви», где он, насколько это возможно, раскрывает полноту подвига новомучеников Российских, пострадавших в годы советской власти. Мне запала в душу одна фраза: «Точно также смертью новомучеников открылось небо в России для многих тысяч молодых людей наших дней, родители которых оказались не в состоянии дать им веру».

Именно так и происходило с «первыми» будущими монахами наших дней – они прозревали. Неожиданно. Они не были поняты своими родителями и старшими родственниками. И таких примеров даже в нашем монастыре масса, когда молитвами своих детей-иноков родители на закате своей жизни также приходят к вере.

Господь их призвал, но им было непросто. И самым тяжелым оказалось не возведение из руин поруганных и разрушенных монастырей и храмов, а возрождение духовной жизни, о которой все пришедшие тогда к вере люди (как те, кто выбрал монашеский путь, так и те, кто решал остаться и подвизаться в миру) знали лишь по книгам.

Возрождение духовной жизни происходит в монастырях и по сей день, и процесс этот долгий и сложный. И прежде чем приезжать в паломничество в святую обитель с мыслью «что все тут должны быть святыми и относиться к паломникам так, как пишут в духовных книгах», подумайте о том, что в монастырь все наши современные монахи и монахини ушли из нашего с вами мира – полного искушений, злобы и противоречий. А для того, чтобы избавиться от привычек и перекроить себя по-новому, требуются годы.

Читаем также: Правда о Дивеево: отзывы жителей и свидетельства мирян

Но и этого времени у многих нет, ибо враг рода человеческого дьявол – не дремлет и мир искушающий наступает и на монастыри. И только воспрянув из руин, они оказались в очень трудном положении.

Нестроения в самой православной церкви, нестабильная политическая обстановка в мире, вынужденное положение искать пропитания. И как следствие – обширная торговля. А там, где торговля – там и соблазн комфорта. Но даже при всех минусах, монастырь, а тем более Серафимо-Дивеевский монастырь, остается местом святым. И кто с верой и открытым сердцем сюда приедет, тот уезжает всегда утешенным.

Как живут монахини в Дивеево, и сколько их в монастыре?

Внутренняя жизнь монастыря сокрыта тайной, и можно лишь догадываться по косвенным признакам или из обрывков разговоров о том, какая она на самом деле.

Читаем также о возрождении Дивеева и реальной жизни в селе

Ведь даже та монашеская жизнь, что мы видим, – все равно внешняя. Да, мы можем знать распорядок церковных служб, видеть, какие послушания у сестер, видеть их особый быт. Но все это будет лишь малая толика настоящей духовной жизни.

А она у всех разная. Об этом и святые прошлых веков писали, и нынешние пастыри церкви. Несмотря на общий быт, каждый молится в меру своих сил и желаний. И о том, как они спасаются, нам неведомо.

Так же, как и истинное количество сестер в обители. Подобную информацию никогда не старались обнародовать. Отчасти потому, что духовному человеку подобные знания просто не нужны, отчасти из–за подвижности этой самой цифры. Кто-то из старых монахинь умирает, кто-то лишь попросился в монастырь, и его взяли на испытательный срок в качестве кандидата, кого–то постригли в иночество. Своя статистика, не требующая нездорового интереса со стороны.

Читаем также еще одну реальную историю переезда в Дивеево и жизни при Серафимо-Дивеевском монастыре

Богадельня и монастырское кладбище в Серафимо-Дивеевском монастыре

Кстати, о той самой внешней стороне жизни в обители.

На данный момент она милостью Божией благоустроена. Есть поликлиника с прекрасным зубоврачебным кабинетом (в поликлинике принимают как монахинь, так и рабочих монастыря). Своя машина скорой помощи с круглосуточным дежурством фельдшера. Современный медицинский центр для сестер монастыря. А еще есть богадельня.

Это православный аналог (а исторически и предшественник!) современного дома престарелых. Тут находятся больные и старенькие монахини, которые уже не могут нести никаких послушаний. За ними ухаживают молодые сестры, выполняющие роль нянечек. По необходимости их консультируют врачи, а медсестры выполняют медицинские процедуры.

К ним приходит священник. А по четвергам в домовой церкви «Всех скорбящих радосте», что находится на втором этаже богадельни, служится литургия.

Старенькие монахини по мере сил и возможностей продолжают молится, читать псалтырь и духовные книги. И готовятся к смерти.

К смерти здесь относятся именно так, как и подобает людям духовным – спокойно. И к ней стремятся подготовится, исповедаться, причаститься. И, как правило, умирают покойно, со всеми примирившись и простившись.

Раньше, еще до революции сестринское кладбище находилось на территории мельничной обители, в ограде Канавки. После революции кладбище сравняли с землей, и построили на том месте школу. После возрождения обители, монастырь долгое время не имел своего кладбища. Священников и старых монахинь еще дореволюционного Дивеева, доживших до наших дней, хоронили за Троицким собором, где и сейчас можно поклониться их могилам.

На месте старого кладбища (после передачи этой земли монастырю) при реставрационных работах было найдено несколько останков и склепов. Они сейчас оформлены в могилы, и каждый, кто идет по Канавке может видеть этот уголок старого кладбища с покаянным деревянным крестом возле них.

На обычном кладбище монастырем выкуплена часть земли под могилы, так как на территории обители на данный момент нет возможности устроить свое отдельное кладбище.

Читаем также как устроиться трудником в Дивеево

Золотошвейные и другие мастерские в Серафимо-Дивеевском монастыре

Монастыри всегда славились своими мастерскими. Сама жизнь ставила их в такие условия, что обеспечивать себя они должны были сами. Дивеево не было исключением.

Здесь много лет существует своя свечная мастерская, где производят свечи; своя типография. Есть золотошвейная. О ней можно было бы рассказать поподробнее.

Работы дивеевских сестер потрясают своей красотой, аккуратностью и мастерством. Сестры вышивают иконы, церковные облачения, плащаницу. Они искусно владеют золотым шитьем, используют в своих работах бисер, камни, золотые и серебряные нити. Подобная кропотливая работа требует усидчивости, и сестры, получившие здесь послушание, учатся не только вышивать, но и познают великую духовную науку терпения.

Дореволюционный монастырь славился и своей живописной мастерской.

Отрадно, что эта традиция возрождается. В обители есть своя иконописная, а живописи учат теперь всех желающих детей (на территории монастыря действует детская художественная школа).

Церковные лавки, торговля на территории монастыря, и как к этому относиться?

Очень многих людей соблазняет сам факт торговли на территории монастыря. Многие даже вспоминают евангельские слова спасителя о торгующих в храме, хотя устройство Иерусалимского храма и законы там были иные. В России же сложилась несколько иная традиция.

И долгое время, да и сейчас отчасти, монастыри просто вынуждены были себя кормить трудами рук своих. Если мы заглянем в «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», то увидим, что уже тогда сестры продавали свое рукоделие, рисовали, плели четки и даже делали сувениры. И это практиковалось во многих обителях, так как не у всех монастырей были благодетели, жертвовавшие на содержание насельников.

Итак, давайте посмотрим, как все обстоит на самом деле.

Благодетели в основном жертвуют на восстановление храмов и строительство нового собора. Но ведь у монастыря есть и другие нужды. Кормить насельников, послушниц, рабочих и паломников. Выплачивать заработную плату рабочим, платить по счетам за свет, воду, отопление; закупать продукты питания, одежду и обувь. Кроме того, в монастыре есть своя православная школа, где дети учатся бесплатно; своя поликлиника, где оказывают бесплатную медицинскую помощь всем работникам монастыря (помимо монахинь). И все это требует денежных вложений.

Читаем также: Светская и православная школы в Дивеево

Поэтому иногда удивляют скептические и презрительные обвинения тех, кто сюда приезжает на день – два. Можно было бы и обойтись без торговли, по крайней мере такой обширной, но многие ли из тех, кто недоволен ею, готовы просто так жертвовать на монастырь?

Вот и получается, чтобы кормить монахинь, паломников, и обеспечивать себя, монастырь как организация не может на данный момент обойтись без торговли.

Есть и еще один момент, о котором знают только те, кто непосредственно работает в монастыре. Часть выручки, которую монастырь получает от продажи сувениров, икон и свечей, идет вовсе не ему. Митрополит распределяет их между приходскими церквями, которые находятся в глухих селах Нижегородской области. Их также необходимо реставрировать, поднимать из руин, содержать клир.

Вот и получается, что Серафимо-Дивеевский монастырь не только себя обеспечивает, а еще помогает и далеким сельским церквушкам, а также своим собственным скитам, которые находятся, как правило, вдали от паломнических маршрутов, и тоже практически на самообеспечении.

Читаем также о скитах Серафимо-Дивеевского монастыря

Большинству скитов предоставлена возможность торговать на территории Серафима–Дивеевского монастыря, и они имеют свои церковные лавки. Кстати, тут и кроется «секрет» небольшой разницы в ценах в разных лавках.

Поэтому, в следующий раз, когда возникнет соблазн осудить монастырь за торговлю, вспомните об этих фактах.

Татьяна Страхова

Монашеская жизнь как показатель совершенства

12 октября 2012

С возникновением монашества в Церкви появился особый образ жизни. Однако это не означает, чтобы была создана одновременно и новая этика. В Церкви нет отдельной этики для мирян и отдельной для монашествующих, подобным же образом Церковь не делает различий между двумя этими категориями людей в отношении их обязательств перед Богом. Христианская жизнь обща для всех. Общим признаком всех христиан является «быть и называться Христовыми»1. То есть, свое бытие и имя они возводят ко Христу. А это означает, что настоящим и подлинным христианином может быть назван только тот, кто в своей жизни и поведении опирается на Христа. Однако поступать так, живя в миру, представляется затруднительным.

Вид на Афонский полуостров с вершины горы Афон. Фото Павла Рыскова.

В монашестве предпринимается попытка с особым прилежанием выполнить то, что в миру выполнить трудно. Монах стремится в духовной жизни к тем же целям, к каким должен стремиться и любой верующий, а именно: жить в согласии с заповедями Божиими. Основные принципы монашества, по сути, совпадают с основными принципами жизни всех верующих. И это становится более заметным в первые века истории Церкви еще до появления института монашества.

Совершенно очевидно, что Церковь традиционно отдавала предпочтение девству и чистоте, нежели браку. Конечно, подобная позиция не направлена против брака, признаваемого как великое таинство2, но указывает на трудности практического характера для духовной жизни, его сопровождающие. Именно поэтому с самого начала многие христиане избегали вступать в брак. Так христианский апологет Афинагор, живший во втором веке, пишет: «Между нами найдешь даже многих и мужчин и женщин, которые состареваются безбрачными, надеясь теснее соединиться с Богом»3.

Кроме того, христианская жизнь была с самого начала связана с самоотречением и жертвенностью: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною»4. Христос требует от человека полного самопожертвования: «Кто любит отца и мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня»5.

Наконец, с самого начала члены Церкви совершенствовались в усердной и непрестанной молитве, послушании пастырям Церкви, любви и подчинении себя другим, также как и всех вообще основных монашеских добродетелях.

Разумеется, монах и тот, кто живет в браке, ведут два различных образа жизни. Но это ни в коем случае не влияет на их общую ответственность перед Богом и исполнение Его заповедей. В едином и неделимом теле Церкви Христовой у каждого есть свой особый дар 6. Каждый образ жизни, будь то брачная или монашеская, в равной степени зависит от абсолютной воли Божией. Поэтому и нельзя какой-либо образ жизни воспринимать как предлог к тому, чтобы пренебрегать или избирательно откликаться на зов Христа или пренебрегать или выборочно исполнять Его заповеди. В обоих случаях требуется аскеза и подвижнический настрой.

В этом пункте особенно категоричен святитель Иоанн Златоуст, который говорит: «Ты очень заблуждаешься и обманываешься, если думаешь, что иное требуется от мирянина, а другое от монаха; разность между ними в том, что один вступает в брак, а другой нет, во всем же прочем они подлежат одинаковой ответственности…Всем людям должно восходить на одну и ту же высоту; то именно и извратило всю вселенную, что мы думаем, будто только монашествующему нужна большая строгость жизни, а прочим можно жить беспечно»7. Говоря же о соблюдении конкретных евангельских заповедей, он замечает, что гневающийся на брата своего напрасно, будет ли он мирянин или монах, одинаково оскорбляет Бога, и взирающий на женщину с вожделением, будет ли он тем или другим, одинаково виновен. Здесь же святой отец отмечает, что мирянин менее извинителен в этой страсти. И вообще, по замечанию святителя, Христос, давая заповеди, не проводил различия между людьми: «он не приводит названия ни мирянина, ни монаха: такое различение привнесено умом человеческим»8.

Заповеди Христовы требуют строгой жизни, которую мы часто приписываем только монахам, от всех верующих. Требование приличного поведения, целомудрия, осуждение богатства и совет быть непритязательными9, уклонение от пустословия и указание на жертвенную любовь – обращены не только к монахам, но и ко всем верующим.

Наконец, отказ от мирского образа мыслей является обязанностью не только монахов, но и всех христиан. Верующие не должны помышлять о мирском, но жить как чужаки и пришельцы, умом устремившись к Богу. Родина не на земле, но в небесном царствии: «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» 10. Церковь можно охарактеризовать как общество исхода, и мир есть место ее временного пребывания. Предназначение ее – Царствие Божие. Подобно израильтянам, которые, освободившись из Египта, шли в Иерусалим, встречая на своем пути множество трудностей и подвергаясь множеству испытаний, христиане, освободившись от рабства греху, шествуют через многие трудности и испытания в небесное царствие.

Этот исход из мира происходил в первую очередь не в смысле перемены места, но в смысле изменения образа жизни. Подобно тому, как отход от Бога и обращение к миру не был переменой «места», но «образа жизни», потому что Бог был и продолжает пребывать везде и все наполнять, так и отвращение от мира и обращение к Богу понимается в первую очередь как перемена образа жизни, а не места жительства. Это особенно хорошо отражается в жизни христиан первых веков. Находясь в мире, они полностью осознавали, что они не от мира и не принадлежат ему: «в мире, но не от мира». А те, кто еще и жили в девстве и нестяжании, ставшими позднее основополагающими началами монашеского жительства, не покидали человеческое общество и не удалялись в горы.

Удаление из мира в смысле перемены места происходит с целью облегчения удаления в смысле перемены образа жизни. Опыт учит, что в миру человеку спастись труднее. Как отмечает святитель Василий Великий, вредно вести жизнь в обществе с людьми, которые небоязненно и презрительно смотрят на обязанность в точности исполнять заповеди. Да и откликнуться на призыв Христа – взять крест свой и идти за Ним – живя в миру, исполнить сложнее, если не невозможно. Взирая на множестве живущих беззаконно, такой человек не только не осознает свои грехи и не раскаивается в них, но, напротив, через сравнение себя с худшими приобретает какое-то мечтательное понятие о собственных заслугах. А затем суматоха и заботы мирской жизни отвлекают человека от памятования о Боге, и не только не дают ему ощутить радость общения с Богом, но и ведут к пренебрежению и забвению воли Божией 11.

Это не означает, что бегство из мира гарантирует человеку спасение, но является положительным и вспомогательным фактором. Когда же человек полностью прилепляется к Богу и следует Его воле, ничто не в силах воспрепятствовать его спасению. Святитель Иоанн Златоуст по этому поводу отмечает следующее: «Ничто не препятствует в приобретении добродетели желающему трезвиться, но позволено ему и хламиду, и пояс носить, и жену иметь, и о детях иметь попечение, и о слугах заботиться, и, положив основание добродетели, весьма в ней прилежать» 12. И преподобный Симеон Новый Богослов замечает, что «и центр города не препятствует нам исполнять заповеди Божии, если мы усердны и трезвенны, а если мы беспечны и беззаботны, то ни уединение, ни уход из мира не помогают» 13. В другом месте он снова говорит о том, что всем возможно: не только монахам, но и мирянам «постоянно и последовательно каяться, плакать и молить Бога и через такие действия и все остальные добродетели стяжать» 14.

На вершине горы Афон. Фото Егора Апенко.

Христианское монашество с самого начало было связано с безмолвием, которое понимается, прежде всего, как внутреннее состояние. А внешнее безмолвие необходимо для более легкого и совершенного достижения внутреннего. Безмолвие не есть бездействие и безделье, но бодрствование и активное духовное делание. Это напряженное бодрствование и всецелое прилепление к Богу. Удаляясь в места, где царит внешнее безмолвие, и посещая там самого себя, монах лучше узнает себя, более решительно борется со своими страстями и более полно очищает свое сердце, чтобы сподобиться приблизиться к Богу и узреть Его.

Отец святителя Григория Паламы Константин жил безмолвной жизнью, будучи сенатором и царедворцем в Константинополе. Существенным признаком его жизни было освобождение от страстной привязанности к миру и полная зависимость от Бога. Потому святитель Григорий Палама говорит, что спастись во Христе могут все: «И земледелец и кожевник, и строитель, и портной, и ткач, и вообще все те, кто своими стараниями и трудами рук своих добывают себе на жизнь, воистину – блаженны, если только отвергнут от души своей похоти богатства, славы и наслаждения»15. В том же самом духе святой праведный Николай Кавасила замечает, что для того, чтобы быть с Богом, нет нужды удаляться в пустыню, ни питаться необычной пищей, ни переменять одежду, ни расстраивать здоровье, ни на иной какой-либо решиться смелый поступок 16.

Монашеская жизнь с уходом из мира в смысле смены места и удалением в пустыню началась примерно с середины третьего века. Бегство христиан в пустыню в этот период было вызвано также и жестокими гонениями римлян. Ηо развитие монашества, отмечаемое, начиная с эпохи Константина Великого, объясняется главным образом отказом многих верующих приспосабливаться к начавшемуся обмирщению Церкви и их желанием жить христианской жизнью более последовательно. Таким образом, монашество одновременно появляется в разных областях юго-восточного Средиземноморья, в Египте, в Палестине, на Синае, в Сирии, на Кипре и очень скоро достигает Малой Азии и, наконец, Европы. Однако во втором тысячелетии центром православного монашества стала Святая Гора Афон.

Монашество на Афоне в своем развитии повторяло в общих чертах развитие восточного монашества. Сегодня это место, где встречается пустынное и общежительное монашество, сохраняет все основные формы, которые явило христианское монашество на протяжении своей долгой истории.

Наиболее привычный и безопасный образ монашеской жизни – общежительный. Именно общежительными являются сегодня все двадцать монастырей Святой Горы Афон. В общежительной обители все – общее: кров, пища, работа, молитва, труды, заботы, борьба и подвиги. Руководителем и духовным отцом общежительных монахов является игумен. Характерно увещание к игумену, присутствующее в Уставе преподобного Афанасия Афонского: «Следи за тем, чтобы все полностью, что есть у братии, было общим и неделимым, и ничем бы никто отдельно не обладал вплоть до иголки, но да будет разделено поровну в любви между всеми духовными твоими чадами, братьями и отцами». Монашеское общежитие представляет собой идеальное христианское общество, где нет различия между «моим» и «твоим», но все направлено на выработку общего образа мыслей и братского духа. На первом месте в общежительном монастыре стоит подчинение каждого его члена игумену и братству, братолюбие, взаимовыручка и гостеприимство. Как отмечает преподобный Феодор Студит, все общество верных должно на самом деле стать одной общежительной Церковью 17. Ведь именно это и предписывает общежительный дух Православной Церкви. Монашеское общежитие представляет собой наиболее последовательную попытку ее реализации.

От двадцати афонских монастырей зависят кафисмы, кельи, каливы, скиты и исихастирии. В этих подчиненных монастырям учреждениях монашеская жизнь отличается более исихастской направленностью.

Кафисмы связаны непосредственно с обителями и используются братией монастыря для большего безмолвия. В кельях и каливах, которые представляют собой небольшие монашеские поселения, проживают немногочисленные братства. Они предаются безмолвию, пребывают в послушании своему старцу и поддерживают свое существование, занимаясь сельским хозяйством и рукоделием.

На Святой Горе Афон есть двенадцать скитов, которые также находятся в зависимости от монастырей. В скитах, которые можно считать соответствующими древнейшим лаврам, имеется общий храм – Кириакон и общее управление, осуществляемое дикеем. И в них царит безмолвная жизнь, глубоко пронизанная общежительным духом. В каливах скита обычно не принимают гостей, это дело дикея и его ближайших помощников.

И наконец, полным безмолвием отличается жизнь в исихастириях. Они располагаются в уединенных местах Афонского полуострова и, прежде всего, в более южной его оконечности. Первоначально отшельники составляли ядро, вокруг которого формировались первые монашеские общины. Но и после того, как сформировалось общежительное монашество, отшельники продолжали существовать в теле Церкви, преимущественно как харизматические личности. Однако местами подготовки отшельников стали уже общежительные монастыри и монашеские общины. Своим 41-м правилом Трулльский Собор определил в качестве условия для удаления в пустыню, как минимум, трехлетнее пребывание в монастыре. И сегодня отшельники-святогорцы, до того как полностью предаться безмолвному пустынножительству, несколько лет проживают в монастырях либо в кельях и каливах в качестве послушников у старцев.

Бегством из мира монашество подчеркивает позицию Церкви как «анти-общества» в миру, а ярко выраженным духовным аскетизмом культивирует ее эсхатологический настрой. Монашескую жизнь называют «ангельским жительством», то есть жительством, которое на земле в качестве образца следует небесной жизни. Сюда же входит и девство или безбрачие. Оно предобразует состояние людей в будущей жизни, где «ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах»18.

Основным признаком монашеской жизни многие считают безбрачие. Это мнение передает и существовавшее в Церкви с самого начала представление о тождестве христианской жизни и того факта, что евангельские заповеди обращены ко всем без исключения. Однако это не означает, что безбрачие и есть самый важный элемент монашеской жизни. Просто то, что составляет особенность монашеской жизни и состоит, по сути, в безбрачии. Все прочие обеты, даже другие два монашеских обета: послушание и нестяжание, по сути, касаются всех верующих. Естественно, само собой разумеется, что в рамках монашеской жизни все это приобретает особую форму. Но это не затрагивает сути.

Точное исполнение заповедей Божиих является общей обязанностью всех христиан. Но для этого требуется аскеза. Падшее человеческое естество не готово воспринять на себя эту обязанность, потому что порабощено страстями. Оно ищет чувственных удовольствий и избегает страданий, которые требуются для борьбы со страстями и себялюбием. Монашеская жизнь строится таким образом, чтобы облегчить упражнение в аскетизме. И, напротив, мирская жизнь, особенно в современном обмирщенном обществе, затрудняет упражнение в аскетизме. Недостаток положения живущего в миру христианина в том, что он призван осуществить ту же саму цель, находясь в неблагоприятной светской среде.

Монашеский постриг называется «вторым крещением» 19. Однако крещение – едино и обще для всех членов Церкви. Это участие в смерти и воскресении Христовых. Монашеский постриг не повторяет, но обновляет и позволяет лучше осознать единое крещение. Да и обеты, которые даются при постриге, по сути, не отличаются от тех, что даются при крещении, кроме, естественно, обета безбрачия. Ведь и во время крещения совершается постриг.

Монашеская жизнь – это показатель совершенства. Однако к совершенству призвана вся Церковь. Все верующие, миряне и монахи, призваны к совершенству по примеру Бога: «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» 20. Но в то время, как монашеская жизнь согласуется с радикальностью христианской жизни, то мирская – довольствуется обычным подходом к ней. Таким образом, формальная нравственность христиан, живущих в миру, с одной стороны, и радикальная нравственность монахов с другой, – создают диалектическое различие, которое приобретает вид диалектического противоречия.

Противопоставляя монашескую жизнь мирской, преподобный Максим Исповедник замечает, что успехи мирян суть неудачи для монахов, как и успехи монахов – неудачи для мирян: » Успехи мирских людей суть бедствия для монахов, а успехи монахов суть бедствия для мирских людей. Успехи мирян состоят в богатстве, славе, силе, утехах, в тучности, многодетности и тому подобных вещах, в которые вступя монах погибает. Успехи же монаха суть нестяжание, бесславие, бессилие, воздержание, злострадание, лишения и тому подобное; чему невольно подвергшись, миролюбец почитает то великим несчастьем, и часто бывает близок к опасности накинуть петлю на шею, а некоторые и делали так.»21.

Конечно, это противопоставление проводится между совершенным монахом и обмирщенным христианином. Естественно, что и в обычной церковной ситуации те же самые вещи бывают по-другому. Однако, эта разница не может достигать крайностей. Так, например, нельзя сказать, что богатство или слава в равной степени разрушительны как для монахов, так и для мирян. На монахов они в любом случае действуют отрицательно, потому что входят в противоречие с избранным ими образом жизни. Для мирян же могут действовать и положительно, хотя и сопровождаются серьезными опасностями. Существование семьи, равно как и, более широко, светского общества с его разнообразными потребностями не только оправдывают, но иногда и вынуждают накапливать деньги и занимать высокие должности. То, что может способствовать объединению светского общества, разъединяет монашескую общину. В конечном итоге, окончательным объединяющим фактором является сам Христос.

Христианская жизнь строится не только на основании человеческих усилий, но, прежде всего, на благодати Божией. А именно: аскетизм во всех его видах и проявлениях ставит своею целью ничто иное, как подготовку человека к согласованию своей воли с волей Божией и принятию благодать Святого Духа. Своего наивысшего выражения и совершенства это согласование достигает в молитве. «Через истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное Бытие силою Святого Духа»22. Молитва приводит человека к его архетипу и делает его подлинной личностью, подобной его Творцу.

Благодать христианской жизни – не во внешних ее схемах: ни в аскезе, ни в посте, ни в бдении, ни в злострадании. А когда они еще к тому же обретают независимое существование и воспринимаются сами по себе, то становятся отвратительными. И отвратительный их характер не сводится уже более к их внешней форме, но проникает и во внутреннее содержание. Они не становятся отвратительны лишь потому, что внешне выглядят как отрицание жизни, презрение материальных благ или самоотречение, а также и потому, что умерщвляют дух, поддерживают эгоизм и развивают самооправдание.

Христианская жизнь это не отрицание, а состояние. Это не смерть, а жизнь. И это не просто состояние и жизнь, но единственно истинное состояние и единственно истинная жизнь. Это единственно истинное состояние, потому что идет дальше любой возможности отрицания. И это единственно истинная жизнь, потому что смерть она оставляет позади себя. Отрицание, которое являет христианская жизнь своими внешними формами, обязано именно ее стремлению встать вне любого обличения во лжи со стороны людей. Поскольку нет такого человеческого состояния, которое бы не завершалось отрицанием, поскольку любая земная жизнь завершается смертью, то Церковь создает свое положение и являет свою жизнь, приняв любое человеческое отрицание и согласившись с любым видом земной смерти.

Динамика христианской жизни – в надежде воскресения. Да и цель аскезы заключается в участии в воскресении. Монашеская жизнь, как жизнь ангельская или небесная, которая встречается в истории, предваряет и предвкушает вечную жизнь, которая разрушает тление. Она не стремится к совлечению человеческого начала, но к облечению в нетление и бессмертие: «ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное было поглощено жизнью»23.

Присутствие греха вызывает стон. Остается боль об освобождении от страстей и восстановлении чистоты сердца. Для этого требуется аскеза. Но и это обязательно облечено в отрицательную форму, потому что направлено на разрушение. Это утомительно и болезненно, потому что связано с состояниями и привычками, которые стали нашей второй природой. Однако благодаря этому разрушению, этому самоочищению человек освобождает место для явления и действия благодати Божией. Если сердце не очистится, тогда не явится Бог.

Монахи «блюдут место». Они выбирают самоограничение в пространстве, для того, чтобы там совершенствоваться в духовной свободе, которую предложил Христос. Они сосредотачиваются на области смерти, чтобы более насыщенно жить в ожидании новой жизни. Они примиряются с пространством, где гибнет человек, который истлевает во времени, ощущают это пространство как собственное тело, преображают его в Церковь и ориентируют на Царствие Божие.

Путь монаха к совершенству происходит поэтапно и связан с последовательными отречениями, которые сводятся к трем. Первое отречение совершается через полное оставление мира. Это не ограничивается лишь вещами мира, но включает также людей и родителей. Второе отречение состоит в оставлении личной воли, а третье – в освобождении от тщеславия, что отождествляется с освобождением от власти мира 24.

Эти последовательные отречения носят не отрицательный, но положительный смысл. Они необходимы для полного раскрытия человека и его совершенства как личности «по образу и подобию» Божию. Когда человек освобождается от мира и от себя самого, он безгранично расширяется. Становится подлинной личностью, которая «вмещает» в себя все человечество по образцу Христа. Ведь именно поэтому и на нравственном уровне христианин призван любить всех людей, даже своих врагов. И тогда к нему приходит и в нем поселяется и Сам Бог, а человек в таком случае приобретает полноту богочеловеческого бытия 25. В этом заключается величие человеческой личности и это объясняет сверхчеловеческие подвиги, которые требуются от нее для достижения совершенства.

Монашеская жизнь это путь постоянного духовного подъема. В то время, как мир идет в горизонтальном направлении, а верующие, со всеми мирскими обязательствами и заботами пытаются на этом пути удержаться в институциональных рамках церковной традиции, монашество поворачивает в другом направлении – вертикальном. Оно отодвигает в сторону обычное и взыскует абсолютного. Оно совершает взлет или исход из мира, чтобы непосредственно достигнуть Царствия Божия. Но ведь это и является целью Церкви.

В традиции Церкви этот путь символически изображается в виде лестницы, ведущей на небо. Не всем удается достигнуть вершины этой духовной лестницы. Многие находятся на ее первых ступенях. Другие поднимаются выше. И, наконец, есть и такие, которые срываются и падают с более или менее высокой ступени. Но самое-то важное здесь не ступень, на которой находится человек, но усилия, прилагаемые им, чтобы постоянно подниматься. Необходимо отметить, что подъем этот осуществляется с постоянно возрастающим смирением, то есть, постоянно спускаясь все ниже и ниже. «Держи ум твой во аде и не отчаивайся», так сказал Бог преподобному Силуану Афонскому. Когда человек сходит во ад своей внутренней борьбы, имея в себе Бога, тогда он возвышается и обретает полноту 26.

На вершине духовной лестницы находятся «безумцы Христа ради», как апостол Павел называл себя и прочих апостолов 27, или «Христа ради юродивые», которые «ради любви ко Христу изображают из себя безумных и насмехаются над всей суетой мира» 28. Поиск человеческой славы, как говорит Христос, препятствует вере в Бога 29. Только в том случае, когда человек откажется от тщеславия, он сможет победить мир и прилепиться к Богу 30.

В жизни монахов христианин видит пример людей, которые со всей серьезностью восприняли христианскую веру и добровольно наложили на себя обязательства следовать путем, к которому Христос призывает каждого человека. Не все из них достигли совершенства. Однако все предприняли усилия и взошли на какую-то ступень. Не у всех одни и те же таланты. Но все трудились как благие и верные рабы. Не всегда их приводят как пример для подражания и, особенно, миряне. Но этот пример является драгоценным указателем пути к совершенству, которое обще для всех и имеет вершиной своей совершенство Бога.

Благодаря аскезе и молитве у афонского монашества открыты безграничные горизонты для совершенствования и подлинной награды для человека. Как модель христианского общества, афонское монашество своим устройством обогащает жизнь верующих и укрепляет их в духовных подвигах. Его присутствие, как «города, стоящего вверху горы», имеет фундаментальное значение для Церкви и всего мира. А именно, современное постмодернистское общество, которое в своей среде испытывает разложение и беспорядок, может обрести в Святой Горе Афон и дух, и силы, которые приведут к единству и обретению смысла человеческой жизни.

Как попасть в женский монастырь? Путь спасения или смирения?

Когда женщина не в силах справиться с проблемами, болезнями или горем, когда душа ее ищет покоя и молитв, не остается ничего другого, как попасть в женский монастырь. Прийти в это место может любой человек независимо от положения в обществе, своего ранга или сословия. Как правило, люди, попавшие в монастырь, сильны духом и телом, ведь служба требует много сил, терпения и воли.

Готовы ли вы к уходу в монастырь?

Прежде чем решится на такой отчаянный и судьбоносный шаг, необходимо всё взвесить, тщательно обдумать и прийти к единственно правильному выводу. Уйдя в монастырь, вы навсегда лишитесь мирской свободной жизни. Главным для вас станет послушание, смирение, физический труд и молитвы.

Вам придется много трудиться, усмирять свою плоть и многим жертвовать. Готовы ли вы к этому? Если да, то вам необходимо последовать следующим советам:

1. Обратиться за советом к священнослужителю. Он поможет вам подготовиться к новой жизни и посоветует в выборе монастыря.
2. Уладить все мирские дела. Оформить документы, решить финансовые и юридические вопросы.
3. Поговорить с родственниками и постараться объяснить им свое решение.
4. Обратиться к настоятельнице монастыря с просьбой принять вас в монастырь.
5. Подготовить необходимые документы. Это паспорт, свидетельство о браке (если вы замужем), автобиография и прошение на имя настоятельницы.

Если все в порядке, вы являетесь одинокой совершеннолетней женщиной, у которой нет детей или они хорошо устроены, вас примут в женский монастырь на испытательный срок. Всего он составляет 3 года. При условии полного смирения, повиновения, усердных молитв через этот промежуток времени вы можете принять постриг в монахини.

Этапы монашеской жизни

Отдавая себя целиком службе Богу, женщина проходит основные этапы жизни в монастыре:

• Паломница. Ей запрещено молиться вместе с монахинями, есть за общим столом. Главное ее занятие — молитва и послушание.
• Трудница. Это женщина, которая еще только приглядывается к монастырскому быту. Она еще продолжает жить светской жизнью, но приезжая в монастырь, трудится наравне со всеми, выполняя все правила и подчиняясь внутреннему распорядку.
• Послушница. Ею становится та, кто уже подал прошение о вступлении в монашескую жизнь. Если настоятельница уверена в серьезности намерений женщины, то вскоре она становится монахиней.
• Монахиня. После того, как человек дал обеты, вернуть уже ничего нельзя. Если изменить обетам — значит изменить Богу. А это один из самых больших грехов.

Подготовка к уходу

Если решение принято, и женщина готова посвятить себя Господу, ей необходимо следовать таким правилам:

• ежедневно молиться и присутствовать на богослужениях;
• не нарушать данные обеты;
• выполнять большую и трудную физическую работу;
• больше молчать и думать, не сплетничать и не вести праздных бесед;
• отказаться от вредных привычек;
• ограничить себя в еде, отказаться от мясных блюд;
• поститься;
• покидать стены монастыря, разрешается выход в свет только по важным делам;
• отказаться от частых встреч с родными;
• отдыхать только в святых местах;
• вести себя смиренно и кротко;
• отказаться от денег и других материальных благ;
• читать только церковные книги, запрещается смотреть телевизор, слушать радио, листать развлекательные журналы;
• совершать дела только с благословения старшей.

Монахиня — это обычная женщина со своим характером и слабостями, поэтому выполнять всё сразу будет очень нелегко. Тем не менее, выполнение этих правил обязательно для того, кто действительно решил изменить свою судьбу.

Не возьмут в монастырские стены того, у кого в жизни остались невыполненные обязательства. Если у вас немощные престарелые родители или маленькие дети, сначала необходимо позаботиться о них, и только потом думать об уходе в монастырь.

Как попасть в мужской монастырь?

Мужчина, который понял, что его судьба неразрывна с Господом, что его предназначение в жизни — служение Богу, обязательно захочет попасть в мужской монастырь.

Первым делом, конечно, нужно спросить благословения своего духовного наставника. Поговорив с вами, священник должен решить, действительно ли решение, которое вы хотите принять, искренне и не является ли оно бегством от светской жизни. Если батюшка решит, что вы готовы к таким переменам в жизни, можно идти дальше.

Сначала нужно стать трудником или послушником. Основные занятия — изучение церковной литературы, молитвы, соблюдение постов, физическая работа. Эти периоды могут продолжаться до 10 лет. Часто происходит так, что человек, отдохнув от суеты, возвращается в привычную для него жизнь. Те же, кто прошел все испытания, принимают постриг.

3 степени монашества

1. Рясофор. Это монах, который принимает обет целомудрия, послушания и нестяжательства.
2. Малый схимонах. Принимает обет отречения от всего земного.
3. Ангельский (великий) схимонах. Даются повторно те же обеты, принимается постриг.

В монашестве есть 4 главных обета, которые принимает человек:

1. Послушание. Вы перестаете быть свободным человеком. Отбросьте гордыню, свои желания и волю. Теперь вы исполнитель воли духовника.
2. Молитва. Постоянная и непрекращающаяся. Молиться всегда и везде независимо от того, что вы делаете.
3. Обет безбрачия. Вы должны отказаться от плотских утех. Нельзя заводить семью и детей. Тем не менее в монастырь могут прийти любые люди, даже те, у кого в миру остались семья и дети.
4. Нестяжание. Это отказ от любых материальных благ. Монах должен быть нищим.

Помните, что монахов часто называют мучениками. Готовы ли вы им стать? Хватит ли у вас терпения, целомудрия и смирения, чтобы до конца дней своих следовать заповедям Божиим. Перед тем как попасть в мужской монастырь подумайте еще раз. Ведь служба Господу — одно из самых трудных дел. Попробуйте выстоять многочасовую службу на ногах. Если это доставило вам удовольствие, ваше призвание — монашество.

Можно ли попасть в монастырь на время?

В минуты сомнения и колебания человеку требуется обратиться к Богу. Только в молитве, послушании и строгой жизни можно принять верное решение и понять смысл своего существования. Поэтому иногда нужно пожить в монастыре некоторое время. Для этого желательно заранее спросить разрешения у главного. Сейчас это довольно просто. Почти у каждой обители есть свой сайт, где вы можете задать интересующий вопрос.

Приехав туда и поселившись в специальной гостинице, вы должны будете трудиться наравне со всеми, быть послушным и смиренным, ограничивать себя в плотских делах и слушать приказания монахов. Разрешается принимать участие в подготовке к праздникам и другим мероприятиям. За это вы получаете еду и жилье.

В любое время вы сможете вернуться к мирской жизни, и это не будет считаться греховным. Такое возвращение возможно только до того, как вы примете постриг.

Как только совершен постриг — вы навсегда становитесь Божьим слугой. Любое нарушение правил монашеской жизни является большим грехом.

В трудные жизненные моменты многие задаются вопросом, как попасть в женский монастырь или мужской. Считают, что это очень сложно. Но это не так. Принять постриг может абсолютно любой человек. Этим шансом может воспользоваться каждый, кто ощутит в себе чувство любви к Богу, терпения и смирения. Господь готов принять каждого, кто выберет для себя такой путь, ведь перед его лицом все равны. Церкви, монастыри и обители всегда рады принять человека с чистыми помыслами и верою в душе.

Дневник влюбившейся монахини

Дневник влюбившейся монахини.
Вторник
День выдался ужасным: на улице лил дождь, а тут еще прихожане со своими проблемами к старшей сестре пришли, грязь нанесли. Хотела уйти домой пораньше, да не позволила себе согрешить, нельзя так мне, перед Богом стыдно. Уже темнело, а мне еще оставалось убрать листья во дворе. Мужчин у нас нет, поэтому пришлось своими силами. Ничего. Мне не привыкать.
Голова болит. Очень сильно болит. Идти сложно — каждый шаг, каждое движение приводит тело в судорожную, беспокойную знобь. Это потому, что не ела сегодня ничего. Старшая сестра наказала всем молодым девушкам заняться бельем, вот и не успела позавтракать. Метро, платформа, вагон. Одно и тоже каждый день, каждое утро и вечер. Сложно. Но так надо. Кто если не я? Люди не понимают своих поступков, не замаливают их. Я помогаю им, не могу не делать этого. Для чего я тогда нужна?
Дом. Родные стены. Мама, спасибо родная, ты работаешь, не покладая рук, а еще и ужин для меня успеваешь приготовить. Я люблю тебя. Молюсь за тебя. Буду с тобой всегда. Никого у меня нет, кроме Бога и тебя, милая.
Ложусь в постель, читаю книгу. Не понимаю, как люди могут смотреть телевизор, слушать радио. Зачем? Ведь есть книга, в ней есть все. Все то же самое. Вся жизнь в ней. Даже главу нет сил дочитать. Пора спать. В шесть часов должна ехать за молитвенником к брату. В прошлый раз у него забыла. Повезло — никто из сестер не заметил. А то не поздоровилось бы мне, рассеянной.
Среда
Зеркало. Ненавижу тебя! Для чего ты? Разве правду говоришь? Смотрю в тебя, не вижу ничего, не вижу себя. Все прощай!… Нет. Нельзя. Мама. Она расстроится. Буду терпеть.
Опять метро. Люди. Давка. Почему же вы такие жестокие? Будьте спокойнее, не грубите друг другу. Я знала и раньше, что все злые. Мало доброты, мало.
Храм божий. Здесь я чувствую себя в безопасности, в спокойствии. Сестры. Мне хорошо с ними. Сегодня убираю подвал, много всего там накопилось. Давно никто сюда не заглядывал. Интересно. Старые вещи, картины какие-то — чего здесь только нет. Что с ними делать теперь: на улицу не выбросишь, да и места им здесь нет. Может забрать часть домой. Повешу картину на стену, будет красиво, мама полюбуется, мне приятно будет. Да, так и сделаю.
Тяжело. Чуть домой донесла. Живу на пятом, последнем, этаже — пока забралась — чуть не умерла.
Красиво. Рамка хоть и старая уже, потертая, зато изображение сохранилось — природа, дворик наш, прихожане возле источника сидят. Мне нравится.
Мама пришла с работы, запоздала сегодня — в библиотеке пересчет на этой неделе, так они работают в две смены. Ей понравилась моя картина. Похвалила меня.
Спать не хочется. Хочу на зиму связать шарф, уже начала. Белым было хотела сделать, но передумала. Цвет будет черный. Мой цвет.
Четверг
Плохое сегодня настроение. Не знаю почему. Бедный мой блокнотик, я и ругаю тебя, и ласкаю — ты все терпишь. Прости родной. Ты хранитель мой. Единственный.
Сегодня все повторилось. Опять подвал, картины, пыль, мусор. Работы еще на дня два, не меньше. Домой еду с красивой вазочкой, нашла ее в сундуке, кто-то выбросил, а она еще долго мне послужит.
Ох, и людей же сегодня в метро. Может праздник. Одна молодежь, одна молодежь — все такие красивые, веселые. Один из них похож на киногероя…
…Что он смотрит на меня?! Глаз не отводит… Весь такой яркий, примечательный. Глаза его похожи на хрусталики — также сверкают. Не могу смотреть на него, а он продолжает. Или платок мой понравился, или я испачкалась… Вот наглый — смотрит, не отворачивается. Терпеть не могу таких нахалов. Что он думает — будто можно так просто и плохо себя вести?… А он симпатичный: черные волосы, правильные черты лица, очки в круглой оправе. Чем он занимается? Наверное наукой или литературой, а вдруг он ботаник — я ведь тоже люблю цветы… Уже три станции проехали, а он все смотрит, не отводит глаз. Разве я могла ему понравиться? Нет. Просто издевается.
Вот и моя станция. Мне выходить.
Уже на платформе чувствую руку на плече, и легкий голос заставляет меня обернуться: «Девушка, могу я вас спросить?» Он. Это был он. Оборачиваюсь. Вижу сверкающий из-под очков взгляд, приглашающий на неизвестный разговор.
«Девушка, мне очень понравились ваши глаза. Не убегайте. Разрешите мне с вами познакомиться. Меня Сергеем зовут, я студент, учусь в Академии искусств на художественном факультете по специальности скульптура. Могу я вас проводить до дома?»
Я согласилась. По дороге Сергей мне рассказал о том, как он приехал в столицу, как ночами не спал — готовился к поступлению, как его, еще молодого и неопытного скульптора, пригласили на семинар по благоустройству города, как в автоаварии погибли его родители и маленький братик (из моих глаз ручьем текли слезы, но он не заметил), как он с однокурсниками отмечал сегодня день студента. И каждое его слово, каждое предложение было для меня словно кино, словно сон. Речь его не была испорчена этой ужасной молодежной бранью, которая слышна на каждом шагу. Сергей завораживал меня с каждой минутой все больше и больше. Я уже не ругала его. Взгляд был мне приятен и мил.
Мой дом. Расставаться не хочется. Мы стоим перед подъездом и смотрим друг на друга.
«Катерина, могу я тебе позвонить?» Да. Конечно. Я буду ждать звонка. За всю свою жизнь я только два раза разговаривала по телефону с парнями, да и то — в школьном возрасте. Потом, в восемнадцать лет, — духовная семинария, учеба, ежедневные службы, и о мужчинах, соответственно, никаких мыслей.
…Мы разговаривали весь вечер. Не знаю почему, но мне было очень хорошо — ничто меня не волновало в данный момент, даже поужинать забыла. Сергею рассказала о себе все, да и что можно сказать — жизнь моя не насыщена событиями: храм, служба, метро, сон. И так каждый день.
Пятница
Проспала. Бегу. На службу успеваю только к завершению. Ругают. Обидно. Плачу.
Подвал убираю с воспоминаниями о ночном разговоре с Сереженькой. Это было как во сне. Красиво, неожиданно и ново. Сомневаюсь. Боюсь. Правда ли это со мной? Не верю.
Как-то незаметно все стало чисто — быстро я справилась, сама не ожидала. Матушка простила опоздание и разрешила уйти домой раньше. Спешу скорее к телефону. Он должен позвонить. Так и есть — звонок — Сергей.
Четыре часа разговоров обо всем. Боже, какое странное ощущение — как заново родилась. Точнее нет: скорее жить начала только сейчас. А жизнь ли это? Может просто игра? Что-то не так. Непривычно. Стоит ли продолжать все? Ведь грех для меня это. Грех.
Мама, почему не посоветуешь мне как поступить? Я знаю, что решать должна сама, но ты ведь мама — самый родной и близкий человек. Помоги. Прошу.
Нет. Помощи нет. Как поступлю — не знаю… Все завтра скажу ему, чтобы не звонил, чтобы забыл меня. Я принадлежу Богу и никому другому. Сергей сможет найти себе другую — красивее, умнее, достойнее, чем глупая, закрытая, одинокая девушка в платке. Хватит. Пора вернуться в жизнь.
…Звезды так ярко горят. Даже если захочешь, не пересчитаешь их. Луна. Словно око посреди бархатного неба. Кругом замечательно, потрясающе, а в душе беспокойство, растерянность. Рассвет вот-вот наступит, а я не сплю. Думаю. Мечтаю и боюсь, что обманусь, что обожгусь.
Сереженьке отданы все мои мысли. Как мне поступить. Что происходит со мной? Чувство такое, что вернулся в дом блудный сын — его долго ждали и не надеялись уже увидеть, а он пришел, извинился и… Не смогу я без тебя, Сергей. Не смогу уже. Прости грешную, но раз повстречала тебя, то Бог велел этому случиться. С тобой ли, без тебя, но знай — всегда твоя.
Суббота
Надо исповедаться. Как матушка скажет, так и будет.
Иду с ожиданием. Люди говорят, что я изменилась за последние дни. Возможно. Старшая сестра просит подождать. Жду.
Страшно. Очень. Как признаться в том, что согрешила, что позволила себе быть легкомысленной, поддаться ухаживанию мужчины. Боже, помоги.
«Плохо, Катерина. Не ожидала я от тебя этого. Что сестры скажут, коли узнают? Будь выше своих эмоций, не поддавайся им. Не плачь. Бог прощает тебя. Ступай с миром и легкой душой. Забудь его. На звонки не отвечай. Молись чаще. А сейчас иди. Принимайся за работу».
Домой прихожу к полуночи — уходила последней. Мама уже спит. На столе оставила записку: «Звонил Сережа. Просил ему позвонить в любое время. Тел: 2317589.» Нет. Звонить не буду. Вспоминаю наставление сестры.
…Сереженька, милый. Как приятен твой голос. Хорошо мне потому, что с тобой разговариваю, что слышу тебя. Больше ничего не хочу. Только ты, и больше никого. Приезжай ко мне. Сейчас. Я буду ждать…
Воскресенье
До утра мы не могли разлучиться. Вместе встретили рассвет. Мама была очень удивлена, увидев нас на кухне, пьющими чай. На службу ехать не хотелось, но пришлось. Едем вместе. А это приятно оказывается, когда люди смотрят на нас и улыбаются. Не думала раньше об этом, а теперь точно знаю — счастлива я.
…Что теперь делать. Сижу дома одна. Плачу. Где правда? Почему нельзя совмещать встречи с Сережей и служение Богу? Права ли старшая сестра, говоря обо мне так, словно я совершила что-то ужасное? Ведь я ничего плохого не сделала. Прости меня, дорогой Сережа, за них. Сестры не отпускают меня, Господь не отпускает меня… или благословляет и разрешает… совсем запуталась… раз я повстречала Сергея — то это воля Божья, а сестры говорят, что дьявол управляет мной. Кто правду говорит? Сердце или они?… я не знаю. Я ничего уже не знаю. Я ничего уже не хочу. Душа тянет к нему, а разум держит в прежней жизни. В чем выход? Куда деться? Куда бежать. Бросить все? Нет… или да? Кто вспомнит меня? Мама? Да, только она. Поймет? Да. Надеюсь… Одна я. Совсем одна. Бог примет меня. Всегда принимал меня в моих молитвах, значит — все будет хорошо и сейчас.
Прости Сережа, так будет лучше всем.
Вместо эпилога
Прошло сорок дней. В городском парке, в окружении молодых берез, одиноко стоит скульптура молодой девушки, печально склонившей голову над букетом белых ромашек. На гранитной плите подпись скульптора:
«Родившись заново на свет,
не вспоминай, что было.
Открыто небо много лет,
а ты внезапно полюбила…»
Янка Бусел
2003

При слове «монастырь» многие до сих пор представляют каменную келью, угрюмые лица, непрерывные молитвы и полное отрешение от мира. Или же личную трагедию, которая лишила человека смысла жить дальше, и он «ушёл в монастырь».

Как живут монахини в XXI веке, почему выбирают этот путь, я попыталась узнать у своей школьной подруги, которая живёт в монастыре уже более 10 лет.

Я с удивлением обнаружила, что моя школьная подруга практически не изменилась, несмотря на то, что мы не виделись четырнадцать лет! Такими же остались мимика и жесты, интонации, стиль речи. И характер. Сестра Александра (так зовут Юлию после пострига) охотно рассказала мне о своей жизни в монастыре, о том, что привело её сюда, и что она обрела здесь на самом деле.

В чужой монастырь

– Как ты решила уйти в монастырь? Ты с детства ходила в церковь?

– В церковь меня водила бабушка, а в старших классах начали ходить вместе с подружками, но мы и на тусовки успевали ходить, и даже в ночные клубы, хотя мама была против. Когда окончили школу, все решили поступать в духовное училище. Каждая из нас собиралась выйти замуж за батюшку, чтобы остаться в духовной сфере. Мы познакомились с учителями, начали готовиться к поступлению на следующий год. Я периодически ездила в этот монастырь, как-то раз осталась пожить на неделю, мне тут очень понравилось. Я даже хотела остаться, но нужно было вернуться домой, завершить дела. Нельзя быть чему-то обязанным и явиться сюда.

В общем, вместо замужества я выбрала жизнь в монастыре. Цель у нас была одна, а сложилось всё по-разному. Я не собиралась в монастырь, но я знаю девушек, кто собирался, но у них семьи сейчас. На всё есть воля Божья, никто ни от чего не застрахован.

– Существует мнение, что в монастырь в основном уходят люди, у которых случилось несчастье, и они больше не видят смысла в жизни. Или это какие-то «забитые» девушки, которые не смогли найти себя в обычном мире. Так ли это?

– От горя тут не скрыться. Нигде нельзя спрятаться от себя. В основном в монастырь приходят те, кому здесь нравится. Все люди разные: грустные и весёлые, спокойные и активные. Не согласна, что сюда приходят только «забитые».

(Мимо нас проходят две монахини, девушки лет 25: румяные лица, улыбки; что лишь подтверждает слова Юли.)

– Как принимают в монастырь желающих? Есть ли какие-то этапы?

– Люди просто остаются, подходят к матушке настоятельнице или благочинной. На новенькую смотрят, как она молится, работает. Главный критерий – послушание. Сначала девушка надевает платочек и длинную юбку. До пострига послушница может жить в монастыре от года до трёх, но это в среднем. Кто-то может прожить десять лет и уходит, так и не приняв пострига.

«Невольник – не богомольник»

– Чем занимаются монахини? Как обычно проходит день?

– У каждой есть свои обязанности – работа. Когда приходишь в монастырь, подаёшь документы – какое у тебя образование, какие навыки и опыт. Обычно стараются распределить работу по образованию: с медицинским – идут в медсёстры или становятся врачами, с экономическим – занимаются бухгалтерией, кто хорошо поёт – в хор. Хотя могут с двумя высшими и на коровник отправить. День начинается и закачивается молитвой. Встаем мы к 5.30 на первую службу, в течение дня трудимся, на трапезе читают жития святых. После обеда снова за работу, потом вечерняя служба, вечернее правило (молитва на сон грядущий), а спать ложимся около 11 вечера.

– А зарплату за свой труд вы получаете? На что вообще существуют монахини?

– В нашем монастыре зарплаты нет, хотя такая практика существует – в некоторых монастырях точно знаю, по праздникам выдают денежки. Где-то монастырь не может обеспечить монахинь полностью. У нас есть жильё, мы питаемся тут, нам выдают «рабочую» одежду. Но всё остальное… Кому-то помогают родители, родственники, знакомые.

– В каких условиях живут монахини?

– Условия у нас нормальные, живем по два-три человека в комнате, на этаже душ и туалет. Но в некоторых монастырях живут очень бедно, топят дровами. А если монастырь часто посещаемый, монахини устроены гораздо лучше: у каждой сестры свой домик, в котором есть кухня, спальня, зал. К ним приезжают гости, которых можно пригласить к себе, напоить чаем.

– Вы можете покидать монастырь и навещать родственников?

– Да, в каждом монастыре существует «отпуск», но везде разные условия. Где-то монахини могут уезжать каждый год, где-то чаще, где-то реже, в зависимости от обстоятельств. В некоторых монастырях установлены определенные дни, когда можно отлучиться. Все мы люди, хоть и живем в монастыре. Я считаю, что отпуск обязательно должен быть. Невольник – не богомольник.

Миру – мир

– Кстати, а как отреагировали твои родственники и друзья, когда узнали, что ты ушла в монастырь?

– А я никому не сообщила. Знали только самые близкие, и для них было тяжело меня отпустить. Остальным мы сказали, что я уехала в другое место. Просто появляется много вопросов и толков, когда люди сразу узнают. А когда это происходит через какое-то время – проще воспринять. Но многие готовятся уйти открыто.

– Были ли у тебя сомнения насчет правильности пути? Что должна делать монахиня в таком случае? И как реагирует начальство, если кто-то собирается уйти из монастыря?

– Как отреагируют – сложно сказать, конечно, печально, когда уходят из монастыря. Кто-то обсуждает сомнения с сёстрами, кто-то идет к настоятельнице. Иногда бывает очень тяжело… Но я могу рассказать о проблемах только близкому человеку. Мы живем как большая семья. Бывают и ссоры, и примирения. Но если человек решает уйти из-за чего-то – значит, изменилось его внутреннее состояние. Почему он не может принять какие-то вещи? Жизнь в монастыре, как и замужество – нужно искать компромиссы, чтобы остаться.

– Отмечаете ли вы праздники, дни рождения? Можно ли монахиням пить вино?

– Мы отмечаем православные праздники. Сначала Рождество, самый весёлый праздник: мы поём колядки, ходим по кельям. Потом Пасха… В некоторых монастырях можно выпить немного вина. Мы вместе празднуем, вместе постимся, это совсем не скучно, как кажется. Некоторые отмечают день рождения, но чаще день ангела.
– Много ли новых людей приходит в монастыри сейчас? И есть ли для них всех место и работа?

– В каждом монастыре нуждаются в новых людях. Сейчас не так много приходит, человек пять в год. Бум пришёлся на середину 90-х, и примерно до 2005-го много людей уходило в монастыри. Наверное, это было связано с тем, что в начале 90-х церковь начала возрождаться.

– Возможно ли в монастыре продвижение по службе, так сказать, карьерный рост?

– Это актуально для мужских монастырей. В женском можно стать игуменьей, но я никуда не стремлюсь, мне и так хорошо.

Марьяна Макарова,
«Новое дело»