Запись и оплата

Консультирование по личностным проблемам, по семейным и другим психологическим проблемам — моё служение и моя работа. Я бы назвал свое служение психолога – «жизневспоможением». Мне очень хочется, чтобы каждый человек любил жизнь и мог бы избрать жизнь всем своим сердцем!

Я священник и психолог. Так случилось, что самого первого дня моего служения в Церкви, уже более 25 лет, я отвечаю на вопросы, рассказываю о законах жизни души, помогаю человеку увидеть себя иначе, найти в себе силы и смысл жить.

Когда ко мне приходит незнакомый человек, я волнуюсь и знаю, что и он волнуется. Мы оба готовимся к встрече. Консультирование, психотерапия – это встреча личности с личностью. Встреча двух личностей в такой работе – вопрос открытый. Встреча может состоятся, а работа – не всегда. Нельзя предвидеть как обернется встреча.

Я консультирую on-line через Skype, Zomm, или другие средства. Ко мне обращаются люди с самыми разными вопросами, но я не всем могу помочь. Этого никто не может. Но я могу сделать то, на что у меня хватает опыта и знаний.

Помощь в работе оказывает нам терапевтический контракт. Это наш договор и правила. Вот они:

1. Вы можете обратится ко мне по телефону, написать E-mail, СМС или в Skype. Все контакты перед Вами. На этой странице Вы нашли все условия и правила, и если Вы пишите мне или звоните, значит Вы их приняли и знаете их.
2. Ваше сообщение может быть запросом о назначении времени и места, выбор формы работы. Вы можете описать проблему или нет. Это Ваш выбор. Письменно я не консультирую, но читаю Ваши письма. Это помогает мне понять Вашу проблему перед консультацией. В ответ я предлагаю Вам свое время, и мы договариваемся о вполне определенных обязательствах, как с моей, так и с Вашей стороны. Мы оба обязуемся соблюдать конфиденциальность, соблюдать точность во времени и оплате.
3. Иногда консультация бывает только одна, а иногда работа занимает год и даже больше. Эффективность зависит не от времени, а от множества причин и условий. Наиболее продуктивна работа регулярная, например, раз в неделю. Так обстоит дело с глубинными вопросами. Но иногда бывает достаточно и одной единственной консультации, например, когда запрос конкретный и точно сформулированный. Например, «Переводить ли ребенка в другую школу или нет»; «А если мне предлагают новую должность?» или «Нужно ли мне обратиться к врачу?».
4. Иногда появляется необходимость перенести или отменить консультацию. Мы делаем это не позже, чем накануне встречи. Если Вы хотите отменить консультацию в день, для неё назначенный, то Вы оплачиваете её полностью. Это взаимная ответственность, если я не смог провести консультацию и отменить её заранее, я предложу Вам для неё другое время бесплатно.

1. Тем, кто первый раз обращается ко мне, я предлагаю заплатить безналично вперед так, чтобы я мог получить оплату до дня консультации. Это необходимо, чтобы время назначенное Вам, за Вами и оставалось. И чтобы я мог планировать время консультаций с другими клиентами. Способов оплаты много, выбирайте то, что Вам удобно.
2. Ваше опоздание укорачивает время консультации, продлить её невозможно, так как расписание плотное. Это также взаимная ответственность.

1. Успех в работе зависит от Вашей смелости и мужества. Психотерапия нелегкая «работа». Для этого необходимо доверие и уважение, а они не возникают сразу. Потому настоящие «сдвиги» могут произойти не сразу, и это не показатель отсутствия результатов, а естественный процесс.

1. Психотерапия – это множество методов, упражнений, демонстраций, опытов, диалогов. Каждый вид работы принимается добровольно и осознанно. Вам может не нравится моя работа, и Вы вправе высказать все, что сочтете нужным. Вы праве отказаться от моих услуг по любым, только Вам известным мотивам. Мне хотелось бы узнать о них, но Вы можете этого не говорить. Важно только, чтобы Вы высказали свое желание прекратить работу, и мы могли бы подвести итог, хотя бы промежуточный.

Прежде чем записаться на консультацию прочтите это

ДОГОВОР ОФЕРТА SKYPE

Синодальный отдел по делам молодежи УПЦ

Мешает или помогает психотерапия аскетической практике? Как отличить уныние от депрессии? Какие методики есть для преодоления раздражительности? Об этом в своем интервью рассказывает практикующий психолог, ректор Института христианской психологии протоиерей Андрей Лоргус.

Опасность для недалекого человека

– Сегодня понятие «православная психология» уже прочно вошло в нашу жизнь и, вроде бы, им никого не удивить. Тем не менее, нередка такая реакция на слово «священник-психолог»: а зачем священнику быть психологом? Зачем Церкви, имеющей тысячелетний опыт аскетики, какая-то «наука о душе»? Как бы вы ответили на такие недоумения?

– Действительно, для современного русского православного человека не очевидно соотношение аскетики, психологии и психотерапии. Замечу, что большинство людей, которые об этом вопросе говорят, не интересуются психологией как таковой, их интересует психотерапия, потому что именно психотерапия наделала столько шума в истории человечества.

Об опасности того, что психотерапия занимает место аскетики и в том числе покаянной практики, первыми в начале XX века заявили католики, когда узнали о методе психоанализа Зигмунда Фрейда. Заметный всплеск интереса к психоанализу произошел в 1908-1910 годах, когда многие католики, практиковавшие частную исповедь, стали ходить к психоаналитикам и заявили своим духовникам, что теперь им частная исповедь больше не нужна. С той поры прошло уже более ста лет, и за это время было написано на эту тему чрезвычайно много. И мне приходилось об этом писать¹.

Подытожу: разумеется, аскетика и психотерапия – совершенно разные практики; они направлены на разные предметы, но у них есть, действительно, много общего, потому что и та, и другая призваны помогать человеку. И та, и другая подразумевают развитие личности, и та, и другая являются практиками себя, как принято сейчас говорить словами Мишеля Фуко. Но надо понимать, что аскетика – древнейшая практика, а психоаналитике всего около ста лет. И, разумеется, несопоставим опыт психоаналитики и аскетики – и христианской, и иудейской, и исламской, и индуистской, и буддистской, и общечеловеческой (аскетика существует и вне религии: аскетика спортсмена, аскетика воина – солдата, офицера, моряка или летчика, аскетика балерин)… Конечно, у аскетики несоизмеримо бо́льшие опыт, авторитет, имидж, влияние на культуру в целом и на человека в частности. А у психотерапии авторитет еще довольно небольшой и влияние на культуру только начинается, однако она была последние сто лет модной и развивалась взрывным образом, поэтому о ней сейчас много говорят и видят в ней большую угрозу.

Но, конечно, психотерапия может угрожать только человеку недалекому, человеку, который, получив в руки компьютер, провозгласил, что ему больше не нужна книга. Или человеку, получившему в руки телефон и заявившему, что личные встречи ему больше не нужны. Для того, кто так думает, действительно психотерапия опасна, раз он предполагает, что теперь ему исповедь не нужна, а нужен только психолог.

Исповедь: консультирование по любым вопросам?

– То, что сейчас происходит в русском православии с исповедальной практикой, – очень интересно и динамично: еще 25-30 лет назад частной исповедальной практики в Русской Православной Церкви практически не существовало (за исключением двух-трех личностей священников), а существовала общая исповедь. Сейчас же мы, в основном, говорим о частной исповедальной практике, а общей исповеди практически не осталось. Смотрите, какое потрясающее произошло изменение: общая исповедь могла 25-30 лет назад удовлетворить духовные нужды человека? Разумеется, нет. И то, что произошло сегодня с развитием частной исповедальной практики, открыло совершенно новую реальность перед бывшим советским человеком – реальность духовного общения со священником. И в этой реальности смешались многие жанры, в том числе пастырская беседа, исповедание помыслов, частная исповедь, духовные вопросы, обсуждение мистических, в том числе и психологических, проблем.

Сейчас в частной исповеди можно услышать запросы и на педагогические, юридические темы, например, нередко приходят люди и спрашивают: как поступить с разводом, с разделом квартиры, подавать ли в суд и так далее. Встречаются запросы экономического характера: оплатить ли налоги, а как лучше разделить деньги, как вести бизнес. Встречаются семейные психологические проблемы: как построить отношения со свекровью, как построить отношения с зятем. Все это приносится на исповедь. Под видом частной исповеди совершается некое консультирование по всем вопросам бытия человека.

И это, конечно же, провокация со стороны человека по отношению к священнику, опытный священник ее умеет отражать: «Извините, здесь мы говорим о покаянии, все остальные вопросы давайте вынесем за пределы исповеди, это будет уже беседа». А неопытные священники, к сожалению, отразить такие провокации не могут, и у них исповедь превращается в беседу, консультацию, иногда даже диспут. Либо батюшки на исповеди читают длинные монологи на самые разнообразные темы, либо исповедующиеся доказывают, что они жертвы, а не грешники. Но это уже, извините, не исповедь, это уже совершенно другое.

Так вот, если православные священники, с опасностью глядя на психотерапию, подразумевают, что именно такие беседы они будут вести все меньше и меньше, то они правы. Я думаю, что постепенно наша Церковь взрослеет, пройдя период своего неофитства после освобождения. Я думаю, что наши прихожане становятся все более опытными и образованными: у них за плечами и воскресные школы, и различные институты и курсы, и паломничества и общение с опытными монахами и священниками, и они уже сами понимают, что исповедь – это исповедь, а психотерапия – это другое.

Думаю, постепенно баланс восстановится, исповедь будет только исповедью с отпущением грехов, а беседа священника будет пастырской или духовнической беседой. А вот по поводу психиатрической, психологической, экономической, юридической проблем прихожанин пойдет к соответствующим специалистам.

Грех уныния или послеродовая депрессия?

– Как человеку, который идет на исповедь, разделить свои проблемы на такие составляющие: грех это или психологический «перекос»? Например, самый частый пример – как отличить уныние от депрессии, которая лечится уже только медикаментозно? Речь, в частности, о послеродовой депрессии.

– Чтобы такую границу вовремя заметить, чтобы не пропустить начало серьезной проблемы, надо иметь некую психологическую грамотность, потому что грех уныния – это одно, депрессия как психологическое состояние – это другое, а клиническая депрессия как личностное расстройство, которое надо лечить, – это третье. Важно знать, каковы симптомы и признаки того и другого, можно об этом почитать в интернете и повысить чуть-чуть свою гражданскую и общечеловеческую грамотность. Причем почитать, ничего не отрицая, потому что если православный христианин отрицает психологию по своим идеологическим соображениям, то, значит, он отрицает некоторый важный для себя опыт и знания. И это может обернуться для него печальными вещами. Точно так же, как, скажем, в XIX веке отрицали необходимость мыть руки или не общаться с больными холерой, или брать воду в чистом источнике, а не в общезараженном, – и получались массовые эпидемии. С унынием и депрессией примерно то же: каждый человек со школы должен знать, что есть определенные симптомы, и если он их у себя наблюдает, то нужно обращаться к специалистам.

Симптомы простые: потеря аппетита, потеря сна, трудности при вставании утром на работу, устойчивое нежелание работать. Понимаете, не просто потеря смысла, а «не хочу ничего делать и не могу себя заставить». Причем к психологу можно идти, когда человек теряет смысл жизни, в том числе семейной жизни, в том числе родительства. А когда женщина приходит ко мне на консультацию и говорит, что сегодня чуть не убила своего ребенка со злости, то тут к психологу обращаться уже поздно. Если у многодетной матери не в первый раз возникает немотивированная агрессия на детей, она должна бить тревогу. Это не просто грех (грех есть, конечно), но уже тяжелое психическое состояние, с которым нужно идти даже не к психологу, а к психиатру.

Давайте возьмем случай попроще. Обращается женщина ко мне после службы и говорит: «У меня проблемы, я сейчас на исповеди покаялась энный раз, но понимаю, что этот грех опять меня настигнет, – я необыкновенно раздражаюсь на мать и грублю ей». Стали разбираться. Конечно, она каялась в грехе раздражительности, в грехе грубости, но причиной этих проявлений было необыкновенное внутреннее раздражение, которое требовало психологической работы. С раздражением психологи работать научились и могут научить этому каждого человека. Самые простые рекомендации заключаются в том, что человек должен найти причину раздражительности, и тут самое важное – это неудовлетворение своих насущных психофизиологических потребностей. А именно: если человек вовремя не ест в достаточном для него количестве; вовремя не пьет воды столько, сколько нужно лично ему в сутки; не вовремя ходит в туалет, а все время терпит; не высыпается, а спит урывками; если у человека нет выходных и нет достаточного отпуска, как это полагается; если он не лечится, а у него болезнь, которая его мучает, – вот тогда неизбежно накапливается внутреннее психофизиологическое напряжение. Я назвал несколько источников напряжения, а их, на самом деле, гораздо больше: психологические и личностные факторы. Напряжение рождает раздражение, раздражение рождает агрессию.

Если человек не понимает, что с ним происходит, то это еще один грех, в котором ему нужно каяться: грех пренебрежения собой. И когда мы с этой женщиной немножко поработали, то она сказала: «Что ж, мне теперь надо каяться еще не только в том, что я маму обидела, а и в том, что я собой пренебрегала, в том, что я накопила такое количества напряжения?» Оказалось, что небольшой психологический анализ не только не уменьшил грех, а умножил; оказалось, что каяться нужно в этом, в другом и в третьем. Это я говорю по поводу опасения, что люди вместо исповеди пойдут на психотерапию.

Психотерапия не отменяет исповедь, а, наоборот, к ней готовит, наоборот, раскрывает новые аспекты, в том числе аспект ответственности за себя и свое здоровье.

«Полюби себя» – хорошо для психотерапии, но плохо для покаяния?

– А как быть с самоуничижением, это для покаяния, вроде бы, хорошо, а для самооценки – плохо?

– Наша христианская вера, особенно православная, которая имеет уже достаточно хорошо разработанную и сформулированную антропологию, дает нам несколько важнейших истин. Первая заключается в том, что мы все чада Божьи. Вторая – что мы все есть образ Его и подобие. Стало быть, мы личности, к которым пришел Христос спасти от греха и смерти. Мы искуплены дорогой ценой, как пишет апостол Павел, и это – третье. Только эти несколько простых антропологических и, в том числе, догматических утверждений не позволяют низко думать о человеке, о себе самом и о других. Апостол Петр говорит: «Вы род священный, царское избрание», поэтому ни о каком самоуничижении в догматическом смысле тут нет и речи, христианин просто обязан мыслить о себе и о другом как о высочайшем христианском образе.

Однако в жизни мы допускаем ошибки, мы грешим, у нас есть страсти, с которыми мы не всегда можем справиться, пороки, которые нас мучают. Но все это – грехи, от которых мы можем избавиться и которые нашего достоинства не умаляют. Какой бы человек ни был грешник, какой бы ни был преступник, алкоголик, вор, казнокрад, лжец, это не умаляет его достоинства, он есть образ и подобие Божье, ради него Христос пришел на землю, чтобы и его спасти. Таким образом, я твердо исповедую его достоинство и свое достоинство. Это нисколько не мешает мне замечать и свои грехи, и свою высоту. Одно другого не отменяет, одно с другим не смешивается. В нас есть и то, и другое.

Любовь к себе как образу и подобию Божьему есть прямое следствие исповедания христианской веры. Любовь к себе не сводима к самолюбию и любви к страстям и грехам, к пороку или страстям!

Вот и все, и здесь нет места самоуничижению, более того, самоуничижение есть грех, потому что исповедание наше: «Я есть человек, я есть чадо Божье, я есть образ Христов, и поэтому-то я и стремлюсь к спасению, то есть к защите этого образа. Я стремлюсь этот образ привести в достойное положение».

– Часто психологи советуют разобраться в себе, познать себя, но, как кажется, если долго заниматься собой, разбираться, «чего я хочу, что я собой представляю», то тоже можно уйти в какую-то не ту сторону.

– «Познай себя» — это древний принцип, который нисколько не противоречит святоотеческой традиции, уже в «Лествице» мы находим четкое указание: без самопознания покаяния быть не может. Самопознание – это необходимое условие аскетической практики, оно ведет человека к познанию своих потребностей, своих слабых сторон, своих страстей. А как иначе корень страстей вырвать, если ты в себе не разбираешься?

Другое дело, что существует такое болезненное самокопание, в котором человек не видит цели и продолжает, как бы боясь выйти за пределы самого себя. Но это совсем другое, здесь человек прячется в себе, скорее, от жизни. И это уже не познание себя, а ловушка, внутреннее бегство, внутренняя амнезия – постоянно заниматься бесплодно своими внутренними ощущениями, не делая выводов, не приходя к покаянию, не находя в себе сил для действия, для молитвы, для развития. Это – да, грех; а настоящее познание себя – это условие успеха аскетической жизни.

Семья: жертвенная любовь или принцип диалога?

– Отец Андрей, возьмем отношения мужа и жены. Какие здесь возможны противоречия между психологией и традиционным учением Церкви? Ведь психология – за равноправие, а Церковь – за иерархию, так?

– Не согласен, все-таки и психология за иерархию тоже, потому что сама природа супружеских отношений никакого равенства под собой не подразумевает. Мужчина не равен женщине, и женщина не равна мужчине, поэтому и распределение функций не носит симметричного характера. Другое дело, что надо различать такие вещи, как семейные роли: есть антропологические роли, есть невротические роли. У них разное назначение. Конечно, у этих ролей есть функционал, и он не является жестким, а может меняться, может передаваться от одного к другому.

Что касается главенства как духовного лидерства, то оно, конечно, связано с мужчиной, однако в определенных социальных кризисных ситуациях его может принимать на себя и женщина. Примеров этого в истории человечества достаточно много: война, потеря кормильца, когда именно женщина берет на себя определенную часть мужского функционала, в том числе и духовного лидерства. Но в нормативной ситуации, в мирное время, если мы живем без всяких потрясений, роль духовного лидерства принадлежит мужчине.

– Как в семейно-супружеских отношениях различить жертвенную любовь и зависимость, о которой вы очень хорошо говорите в третьей главе своей новой книги «Влюбленность, любовь, зависимость»?

– Довольно просто: в невротической жертвенности есть всегда иной умысел. Невротику кажется, что если он жертвует себя другому, то на самом деле получит что-то взамен. Кроме того, когда невротик чем-то жертвует, он настолько искажает ситуацию этого «добра», что «добро» становится тяжелым, навязчивым, его не принимают. Как часто говорят при этом: «Я столько делаю для тебя, а ты никогда не скажешь спасибо!» И партнер думает в ответ: «Ох, как же мне сказать тебе уйти отсюда, не делать мне ничего хорошего, я без тебя обойдусь».

Для таких случаев очень хорошо помогает фраза владыки Антония Сурожского, когда он разговаривал с женщиной, жалующейся на свою юную дочь: «Иногда люди в таких отношениях, которые вы описываете, отвечают – пожалуйста, люби меня чуточку меньше». Невротическая любовь, невротическая жертвенность – как клещ, она будто бросается на шею: «Я сейчас тебя залюблю!» То есть: «Я тебе сейчас так пожертвую, так пожертвую! Ты никуда от меня не денешься»… Вот такая невротическая любовь, которая сопровождается насилием над другим человеком.

А подлинная жертвенность, которая всегда есть в любви, приносит человеку внутреннюю радость. Тот, кто жертвует, чувствует благодарность за то, что он это делает, но при этом ему самому ничего не нужно взамен, здесь не возникает напряжения и ожидания того, что его жертву заметят, оценят и отблагодарят. Подлинная жертвенная любовь «не ищет своего», как пишет апостол Павел, именно поэтому тот, кто по-настоящему любит, никогда не упрекнет другого: «Что же ты, я столько для тебя делаю, а ты…» Вот это хорошая проверка: если люди, которые считают, что они жертвенно любят, вдруг кого-то попрекнули своим «добром», значит, эта жертва не была от любви, а была от недостаточности, от зависимости.

Приобрести книги протоиерея Андрея Лоргуса

Христианская психология — это для меня?
В ежедневном графике человека может быть тысяча дел, за исключением самого главного – встречи с самим собой. Нужно работать, нужно выполнять множество обязанностей, нужно все успевать. Это ли имел в виду Христос, произнося слова: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь – и имели с избытком»? Опыт христианства показывает, что нет.
Почему становится трудно понимать самого себя, ощущать себя и свое место в мире? Почему сложно быть наедине с самим собой, а зачастую – и с другими? Как понять, что мне нужно в жизни? Со всеми этими вопросами человек идет к психологу, и острота этих вопросов, важность, актуальность очевидны.
Христианская психология – это направление психологии, ориентированное на ценности и взгляды, данные нам христианством. За две тысячи лет христианством накоплен невероятно богатый опыт. Это опыт пребывания с людьми и опыт одиночества, опыт молчания и общения, боли и радости, монашества и брака, скорби и радости, пира, ликования. И любой из этих аспектов христианского опыта неразрывно связан с пониманием того, что человек – Богоподобная личность. Попытка найти себя, осознать свою ценность, открыть свой талант становится началом важного пути к познанию духовных законов своего внутреннего мира.
Институт христианской психологии, на сайте которого вы сейчас находитесь – это институт дополнительного, постдипломного образования. Здесь учатся не только психологи, но и педагоги, врачи, священники – все специалисты, чья деятельность обращена на человека как такового. Подробнее узнать об образовании у нас вы сможете, заглянув в раздел сайта «Об институте».
Мы думаем, что информация на этом сайте будет интересна, в первую очередь, тем, кто:
– чувствует в себе потребность помогать людям и самому себе – и поэтому хочет получить специализацию христианского психолога;
– осознает необходимость знания психологии как для собственного самораскрытия, так и для понимания других людей, будь то наши близкие или те, с кем мы общаемся в других сферах жизни;
– хочет сам создавать историю собственной жизни и чувствовать ее радость во всей полноте.
Помимо получения дополнительного образования, в нашем институте проводятся лекции и семинары, посвященные самым важным вопросам человеческой жизни, мастер-классы и тренинги, а также индивидуальные консультации христианских психологов. Получить подробную информацию обо всем этом можно в соответствующих разделах сайта.
Приходите – наш институт создан для всех тех людей, чьи интересы можно кратко обозначить формулой
«Бог – Человек – Жизнь».

АВТОБИОГРАФИЯ

Генеалогия: прадед — протоиерей Димитрий Богоявленский,
настоятель Троицкой церкви пос. Купавна, Московской губ.,
расстрелян 21.11.1937г. в Бутово.

Лоргус Андрей Вадимович

Родился 25 марта 1956 года.

· В 2009 году организовал первый в России Институт Христианской Психологии (ИХП),
ректором которого является.

· С 2007 года член оргкомитета и научный редактор Сравнительного Православно-католического богословского справочника по антропологии.

· С 2006 года служит священником храма Святителя Николая в Новом Ваганькове на Трех горах.

· В 2003 году приглашен на ежегодную конференцию христианских психологов США, Лос-Анжелес.

· С 2003 года является членом совета Европейского Движения по христианской психологии
и антропологии, на ежегодных международных симпозиумах которого регулярно выступает с докладами.

· В 2003 году награжден Наперстным крестом.

· В 2002 году выходит Первый выпуск Курса лекций по Православной антропологии.

· В 2002 году назначен деканом открывающегося в Российском Православном институте
св. Иоанна Богослова факультета психологии (ныне Кафедра социальной психологии),
которым руководил до 2008 года.

· В 2001-2009 гг. участник телевизионных программ «Культурная революция», «Столица», «Русский взгляд», канала «Радость моя», «Чертаново» и др.; ведущий радиопрограмм на Радио Радонеж и радиостанции
«Русская служба новостей» (РСН).

· С 1999 года член оргкомитета Российско-Австрийского богословского диалога по христианской антропологии под эгидой фонда PRO-ORIENTE. Первая конференция в Вене — 1999 г., вторая в Москве — 2002 г.,
третья в Вене, 2005 г.

· В 1999-2001 гг. преподает христианскую антропологию в МГУ на факультете философии.

· В 1998 году участвует в открытии сайт фонда Русское Православие (ortho-rus.ru)

· В 1997 году награжден правом ношения камилавки.

· В 1997 году выходит первым изданием «Книга о Церкви», созданная группой авторов и художников
под рук. А. Лоргуса и М. Дудко. (Москва. Паломник. 1997. 380 с.)

· В 1997 году инициирует создание Благотворительного фонда «Русское Православие», председателем правления которого является.

· В 1996 году поступил преподавателем православной антропологии в Российский Православный Институт
св. Иоанна Богослова.

· С 1994 по 2007 год был настоятелем в домовом храме мученика Трифона в Психоневрологическом интернате №30 в Чертанове.

· В 1993 году рукоположен в сан священника и назначен служить в храм прор. Илии Обыденного,
а также настоятелем строящегося храма Державной иконы Божией Матери в Чертанове.

· В 1990 году награжден Двойным орарем.

· Принял участие в съемке документальных фильмов «Троица» (1990) и «Пасха» (1991) в качестве сценариста
и консультанта на киностудии «Старт» (рук. И. Менджерицкий).

· В 1989 принят редактором в Издательский отдел Московского Патриархата. В последующем был зам. главного редактора Журнала Московской Патриархии до 1993 г.

· В 1988 году рукоположен в сан дьякона и служил в Николо-Кузнецком храме г. Москвы до 1991 г.

· В 1987 поступил в Московскую Духовную Семинарию, которую окончил в 1992 году.

· С 1982 по 1988 работал сторожем, дворником, чтецом и алтарником в храме Знамения
(Трифона мученика) у Рижского вокзала.

· В 1977 году поступил в МГУ на факультет психологии (дневное отделение) и окончил его в 1982 году
по Кафедре инженерной психологии и психологии труда.

· После окончания школы в 1973 году работал слесарем, бульдозеристом, старателем в золотодобывающей артели,
грузчиком в торговом порту г. Анадырь, на Чукотке затем в Москве, грузчиком в типографии «Правда», лаборантом в медицинской
лаборатории, грузчиком в булочной.

Труды:

1. Диакон Андрей Лоргус. Церковь и музей.// Творчество. жур. № 1 (409) 1991. М.: Советский художник.
2. Диакон Андрей Лоргус Кесарю кесарево. Историческая апология.// Журнал Московской Патриархии, №11-12, 1992. М.: Изд. Московской Патриархии.
3. Диакон Андрей Лоргус Царь из пастырей. Проповедь.// Журнал Московской Патриархии, № 1, 1993. М.: Изд. Московской Патриархии.
4. Священник Андрей Лоргус, священник Михаил Дудко и др. Книга о Церкви. М.: Паломник, 1997 г.,
5. Священник Андрей Лоргус, священник Михаил Дудко и др. Книга о Церкви. М.: Паломник, Изд. Испр. и дополн. – 1998 г.;
6. То же, 3-е изд. – 2000 г.,
7. То же, 4-е изд. – 2004 г.,
8. То же, 5-е изд. – 2005 г.,
9. То же, 6-е изд – 2008 г.
10. Andrey Lorgus. Michail Dudko. Orthodoxes Glaubensbuch.. Eine Einfuhrung in das Glaubens – und gebetsleben der Russissischen Orthodoxen Kirche. Verlag “Der Christliche osten”? Wurzburg, 2001. (Немецкое изд. Книги о Церкви)
11. Священник Андрей Лоргус. Формирование и коррекция образа Бога в сознании христианина. // Московский психотерапевтический журнал, Специальный выпуск по христианской психологии, М.: МГППУ ПК, 2000, №2.
12. Священник Андрей Лоргус. Адам и Ева — совершенство человечества. // Сборник статей Межрегиональной научно-практической конференции «Астраханская епархия и духовное возрождение России», Астрахань, 2002.
13. Священник Андрей Лоргус. Душа и дух: природа и бытие.// Учение Церкви о человеке. Богословская конференция Русской Православной Церкви. Москва, 5-8 ноября 2001 г. Материалы. М.: Синодальная Богословская Комиссия, 2003.
14. Священник Андрей Лоргус. Православное учение о личности.// Значение христианской антропологии перед лицом современных общественных задач и проблем. Материалы Российско-Австрийской богословской конференции по христианской антропологии. – М.: Индрик, 2003.
15. Священник Андрей Лоргус. Антропологический кризис российского общества. // Значение христианской антропологии перед лицом современных общественных задач и проблем. Материалы Российско-Австрийской богословской конференции по христианской антропологии. Сост. А Лоргус. – М.: Индрик, 2003.
16. Священник Андрей Лоргус. Православная антропология. Курс лекций. Вып.1. М.: Граф-пресс, 2003.
17. Священник Андрей Лоргус. Личность человека в свете православного учения. // «Духовный мир человека на пороге третьего тысячелетия», сб. докладов научно-методического семинара. МИИТ, кафедра «Теология». М.:Изд. МИИТ, 2003.

22. Священник Андрей Лоргус Смертная казнь — за и против. Богословские и церковно-практические аргументы.// Жизнь человека перед лицом смерти. Материалы II Российско-Австрийской богословской конференции по христианской антропологии Сост. А Лоргус.. – М.: Индрик, 2006.

24. Священник Андрей Лоргус Христианская психология в пространстве гуманитарной парадигмы.// Московский психотерапевтический журнал, Специальный выпуск по христианской психологии, М.: МГППУ ПК, 2006, №3.

25. Лоргус А.Психология — с религией или без нее? // Психология. Журнал Высшей школы экономики. М.: 2007, т. 4, № 2, с. 58–64

26. Ответ оппонентам. // Психология. Журнал Высшей школы экономики. М.: 2007, т. 4, № 4, с. с. 18–19

27. Священник Андрей Лоргус Размышления после прочтения книги… // Владета Еротич. Христианство и психологические проблемы человека. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2009.

28. Священник Андрей Лоргус. Категория личности в христианской психологии.//Консультативная психология и психотерапия. Специальный выпуск по христианской психологии. М,: МГППУ ПК, 2010, №3.

30. Священник Андрей Лоргус. Психологическая помощь и духовная поддержка людей, живущих с ВИЧ, и их близких. М.: Российский круглый стол, 2012.

31. Священник Андрей Лоргус. Профилактика синдрома эмоционального выгорания у специалистов и волонтеров, работающих с людьми, живущими с ВИЧ. М.: Российский круглый стол, 2012.

Люди путаются в мыслях, в чувствах, в отношениях, не знают, кого винить, при этом настойчиво хотят найти виноватых, не знают, на что ориентироваться и нужны ли вообще ориентиры. Всё это стало у нас если не нормой, то каким-то привычным фоном. Мы страдаем от этой беспорядочности, и ищем тех, кто нам хоть что-то объяснит.

Автор четырех книг издательства «Никея» протоиерей Андрей Лоргус в трех из них — «Книга о счастье», «Книга об отцовстве», «Влюбленность, любовь, зависимость» — размышляет о проблемах, возникающих в отношениях близких людей. Пастырь и психолог, отец Андрей рассуждает не как учитель морали или отстранённый профессионал, а говорит простым языком, не только фиксируя и описывая проблемы, но возвращая читателя к ориентирам, без которых невозможна сколько-нибудь нормальная жизнь. Журнал «Батя»поговорил со священником и психологом о психотерапии и исповеди, об отношениях и о мужском поведении.

Священник Андрей Лоргус – психолог, преподаватель. Родился в 1956 году Магаданской области. Прежде чем поступить на факультет психологии МГУ, работал слесарем, бульдозеристом, старателем, лаборантом, грузчиком и др. Окончил МГУ в 1982 г. В 1987 году поступил в Московскую Духовную Семинарию. В 1993 году был рукоположен в сан священника. Преподавал христианскую антропологию в Российском православном университете им. Иоанна Богослова и МГУ. Был первым деканом психологического факультета РПУ. Один из создателей и ректор Института христианской психологии. Священник храма свт. Николая на Трех горах, г. Москва. Женат, имеет дочь и сына, четверых внуков.

Психолог и его внутренний мир

— Что для вас служит основным импульсом для написания книг об отношениях близких людей – ваше священническое служение, практика работы психологом, запросы извне или же осмысление того, что происходило и происходит внутри вашей семьи?

— И то, и другое. Я сам тоже проходил психотерапию, проходил первую школу исповеди. Поэтому для меня знакомство с моими личными и семейными проблемами стало серьёзным позитивным опытом. Но должен сказать, как клиент психотерапевта я не очень удобный потому, что есть то, что я так в себе и не преодолел. Есть то, что мы можем, есть то, что мы не можем, есть то, во что не хочется погружаться – слишком больно. Но и мой профессиональный опыт, конечно, лежит в основе моих книг. И мне в данном случае трудно даже разделить, где пастырский опыт, где психотерапевтический – потому, что у меня в душе эти опыты переливаются один в другой, пастырские, духовные задачи и психологические задачи синтезируются в лекциях, в семинарах или в текстах книг. Так что влияет разный опыт – и мой, и семейные истории моих ближайших родственников, и истории прихожан.

— Часто можно встретить скептическое отношение к психологии потому, что многие психологи оказываются «сапожниками без сапог». Вам самому удаётся следовать тем советам, которые вы даёте читателям?

— Для меня это особая задача. Профессионализм практического психолога заключается в постоянном наблюдении за собой, в постоянной рефлексии и работе с супервизором. Должен быть кто-то, кому ты рассказываешь свои случаи, кто даёт обратную связь. Так же, как и священник тоже должен исповедоваться.

— Как вы считаете, это нонсенс, если кто-то обращается по поводу своих семейных проблем к психологу, у которого самого в семейной жизни разлад или вообще нет семьи?

— Вопрос не в том, что у психолога разлад в семье, а в том, понимает ли психолог, что с ним происходит? Есть практические психологи, в том числе и называющие себя «православными психологами», которые личной психотерапии не прошли вообще. Это очень опасно.

Протоиерей Андрей Лоргус. Фото: Predanie.ru

Граница между психотерапией и исповедью

— В своих книгах, в интервью вы всё-таки разделяете пастырство и работу психолога.

— Конечно. Очень важно не потерять эту грань – в том числе и в собственной практике. Иначе можно разрушить отношения между мной, как священником, и людьми, которые приходят на исповедь или на духовную беседу. В зависимости от запроса я сразу ставлю некоторые условия, говорю: «Вот это наша духовная беседа, а это уже психологическая работа». Ведь это разные типы отношений с людьми.

Например, недавно был случай, когда речь шла о взаимоотношениях мамы с психически больным сыном. Сын уже взрослый, ему 24 года, он неоднократно лежал в клинике, но в стадии ремиссии он вполне адекватный молодой человек – работает программистом на дому. А мама обратилась ко мне с просьбой повлиять на сына, «чтобы он…» И дальше у неё шёл список. Я ей говорю: «Но вы понимаете, что он больной человек?» Она: «Но он же должен понимать…» И вот с этого момента мы начали с ней работать над тем, насколько она адекватно оценивает его возможности, насколько она может корректировать своё отношение к нему, как к больному человеку. Мы с ней решаем психологические задачи, но дальше она приходит ко мне уже на исповедь и говорит: «Я только теперь стала понимать, сколько я совершила по отношению к сыну греха. Насилие, игнорирование его интересов… Я просто не понимала его душевных страданий».

Когда мы с ней выходим на этот план, то оставляем в стороне болезнь, отношения с сыном: она кается в том, что и к другим людям так относилась – пренебрежительно, видя только свой интерес, свои страдания, не пытаясь сквозь свою боль увидеть боль другого. Это касалось в том числе её покойных отца и брата, по отношению к которым у неё осталось чувство вины. И когда мы выходим на её ощущение греха, вины – это уже совсем другая работа, духовная. В этой работе нет технологий, с моей стороны как священника здесь есть свидетельство перед Богом о покаянии этой женщины.

— То есть во время психологической работы с клиентом уместно говорить о покаянии?

– Когда мы говорим о проблеме, мы должны понимать, как всё непросто, и наша задача помочь человеку выпутаться. Но решение проблемы не снимает с него ответственности за его поступок. Поэтому, работая над проблемой, мы в определённые моменты останавливаемся и говорим: «А вот с этим вы пойдёте на исповедь». Иногда наша психологическая работа даже включает в себя подготовку к исповеди. Но интенция должна исходить от клиента. Психолог не имеет права толкать клиента к покаянию. Может только упомянуть об этом, если клиент верующий.

Часто сам клиент говорит о своём огромном чувстве вины и спрашивает, что с этим чувством делать. Есть специалисты, придерживающиеся психоаналитического направления, которые говорят, что чувство вины – это инфантильное чувство, от которого надо избавляться. Но экзистенциальные, гуманистические и христианские психологи говорят, что надо не избавляться от этого чувства, а нужно разбираться с ним потому, что есть реальное чувство вины, а есть невротическое, как есть ответственность адекватная и неадекватная. И мы должны помочь человеку разобраться, что действительно составляет вину человека, а что ему только кажется.

Например, мужчина говорит: «Я всю жизнь виноват перед мамой». За полгода работы нам удалось добраться до того, что вины-то его никакой нет. Просто с самого рождения этого мальчика его мама находилась в унынии и, временами, в отчаянии и всё это проецировала на ребёнка. А ребёнок, когда видит, что мама находится в таком состоянии, думает, что это всё из-за него. Ребёнок – он эгоцентрик, он не знает, что он – не центр мира, хотя ему так кажется. Поэтому, когда у мамы что-то плохо, он принимает это на свой счёт. И когда он вырастает, то может сохранить в себе это невротическое чувство. Но ведь, кроме невротического, может быть и чувство реальной вины за реальные поступки.

Отличие любви от зависимости

— В предисловии к книге «Влюблённость. Любовь. Зависимость» вы упоминаете людей, для которых любовь проста, как будний день. Разве есть такие люди? И если есть, то кто они – счастливые или поддавшиеся самообману?

— Когда человек что-то для себя упрощает, то, как правило, это тоже имитация. Нет там никакого счастья. Скорее, это согласие считать какое-то состояние счастьем. Однако, есть люди, для которых любовь – это «воздух, которым они дышат»; любовь для них – естественность.

— Можно ли кратко сказать, в чём отличие любви от зависимости?

— Конечно, можно. Любовь – это свобода, зависимость – это несвобода. Любовь – это дарить, зависимость – это всё время манипулировать другим человеком. Любовь не ищет своего, то есть в любви нет бессознательного плана, не совпадающего с планом поведения, а в зависимости всегда есть двойственность: «Внешне я говорю тебе комплимент, а внутренне я желаю получить от тебя что-то». В зависимости есть «двойное дно», в любви его нет.

— Но для человека зависимого утверждение, что он хочет зла, будет оскорблением…

— Конечно. Ведь на уровне сознания он не хочет зла. Но получается так, что он причиняет зло. Даже есть такое невротическое представление: «причинять добро». Потому, что невротик под видом добра причиняет человеку ущерб. У его поступков есть двойное назначение. Он мучает близких и сам не понимает, почему.

— Нет ли в современной культуре подмены любви зависимостью? Не создают ли фильмы и книги расхожее, но неверное представление о любви?

— Типичный пример – фильм «Москва слезам не верит». Оба главных героя – Гоша и Катерина – находятся в зависимости друг от друга. Она безумно боится потерять его – в фильме так и говорится: «безумно». А он ей говорит, что будет принимать решения только сам потому, что он мужчина. И как только он попадает в стрессовую ситуацию, он запивает. Так может ли она положиться на него, как на мужчину, если он в трудный момент исчезает на несколько дней и запивает? Нет. Значит, она должна принимать решения вместо него. То есть всё наглядно: он не мужчина, он ребёнок и поступает по-детски – столкнувшись с серьёзным препятствием, он тут же пасует и «выпадает в осадок». А Катерина говорит: «Я безумно боюсь его потерять». Это и есть зависимость.

— Разве страх потерять близкого человека – всегда зависимость?

— Безумный страх. То есть когда страх сильнее, чем любовь.

Лекция протоиерея Андрея Лоргуса. Фото: Марина Куракина, mitropolia.spb.ru

О базовых потребностях и месте в жизни

— Базовые потребности личности как-то меняются от эпохи к эпохе? Зависят ли от воспитания?

— Нет. Они потому и называются базовыми. Это то, что присуще человеку от сотворения мира, то, что Господь дал душе. То есть то, что мы называем самоценностью, сопричастностью, самостоятельностью, самореализацией, духовностью и безопасностью. Эти потребности во все века одни и те же.

— Современный мужчина вынужден решать какие-то вопросы, которых не возникало 20, 50, 100 лет назад?

— Да. Во-первых, каждый мужчина и каждая женщина 100 лет назад были встроены в отработанную веками систему патриархального уклада. А сейчас этого уклада нет. И каждый человек находится в своеобразном антропологическом вакууме – ему, взрослому человеку, не ясны его роли, его статус. Раньше человек точно знал, какое место он занимает в обществе, в семье, а сейчас он это место должен сам создавать на основе своего мировоззрения, своих духовных предпочтений, своей личной истории и семейной традиции.

Это совсем новая проблема, с которой сталкиваются и мужчины, и женщины. Но для мужчины это, конечно, гораздо сложнее потому, что на нём ещё лежит обязанность строить мир вокруг себя, мужчина отвечает за некие общие ценности, за правду на земле.

— Любой человек с очень разного возраста сталкивается с постоянными апелляциями к его половой принадлежности: «Ты же мальчик», «Ты же девочка». Мальчик то и дело слышит: «Ты же мужчина, как мужчина, ты должен то и то». С какого возраста мальчику нужно пытаться представлять себя в своей взрослой роли?

— Эту задачу должен решать отец. В каком-то возрасте отец должен взять мальчика к себе от мамы и воспитывать его как мужчину. В Средневековой Руси это происходило в 6 лет. Сейчас, очевидно, это должно происходить позже, я думаю, лет в 10, может быть, чуть раньше – в зависимости от нервной конституции ребёнка.

— Как это может сейчас осуществляться на практике?

— Это не простая задача. Это одна из социальных проблем – в современной России нет институтов мужской инициации. Единственное, что эти институты напоминает – служба в армии. Но она давно потеряла этот статус и это функциональное назначение.

Современный мальчик растёт, как правило, в феминизированной семье без каких бы то ни было социально ориентированных атрибутов мужественности. Но есть подмены инициации – в подростковой среде, как для мальчиков, так и для девочек такими подменами являются сексуальные отношения, алкоголь и наркотики. Реже это может быть какая-нибудь криминальная выходка или драка – в маргинальных слоях. Это способы показать, что ты уже взрослый. Но это всё варианты, которые уродуют личность. До сих пор кое-где существует ритуал инициации молодого мужчины, который заключается в том, что отец ведёт его к проституткам. На самом деле это чудовищная имитация инициации – ведь она не означает никакой действительной взрослости молодого человека. Я даже имею в виду не нравственную сторону, а чисто психологическую: ранняя сексуальная связь сама по себе не делает мальчика мужчиной.

— Можно ли сейчас назвать инициацией самостоятельную трудовую деятельность?

— Работа сама по себе не может означать взрослости работающего. Детский труд был во все века во всех исторических формациях – детей просто эксплуатировали, и это не делало их взрослыми. Другое дело, когда молодой человек переходит на самостоятельную организацию жизни. Но ведь у нас, как правило, происходит так: он зарабатывает себе на развлечения, а живёт по-прежнему «на шее» у родителей.

Лекция протоиерея Андрея Лоргуса. Фото: Марина Куракина, mitropolia.spb.ru

Семейный нерв

— Вы сказали, что как клиент психотерапии, чего-то так и не преодолели потому, что чего-то касаться слишком больно. Но, например, в «Книге об отцовстве» вы то и дело подводите некоторых читателей к очень болезненным для них темам. Вот вы говорите: «Надо в любом случае принять отца». Но мы ведь можем себе представить ситуации, когда человек придёт от такого предложения в ужас – ведь его отношения с отцом были слишком травматичными…

— Да, ему будет трудно представить, что он когда-то сможет принять своего отца. Но вполне возможно, что в какой-то момент, через 10 лет или через 50 у человека достанет силы преклонить колени и сказать: «Папа, я твой сын» или «Папа, я твоя дочь». Это духовное событие, подвиг – переступить через боль и преклонить колени перед отцом потому, что отец есть отец. Поклонится не тому мужчине который нанёс неисправимую травму, а тому, кто родил, дал жизнь по любви к матери.

— Какие критические замечания по поводу «Книги об отцовстве» вам наиболее запомнились?

— В общем и целом критика заключалась в том, что книга, конечно же, не охватывает всего многообразия взаимоотношений детей с отцом и отца с детьми. Тема намного обширнее, это правда. И после того, как я сдал текст в редакцию, у меня было много открытий, о которых ничего не сказано в книге. Например, в книге едва раскрыт тезис о том, что отец – не помощник матери, а помощник Бога. А ведь это принципиально влияет на отношения в семье.

Недавно мы с одним мужчиной пытались разобрать его отношения с женой – те, в которых он чувствует поддержку Бога, и те, в которых он её не чувствует. И он сказал: «Я понял, что там, где за мной стоит Господь, Евангелие, я чувствую себя настолько уверенно, что жена всегда соглашается с моими требованиями. Но как только она понимает, что за моим словом не стоит какой-то истинной твёрдости и духовной убеждённости, этого не происходит». Вот это очень важный опыт, который мы разбираем сейчас на семинарах со студентами. Например, у нас есть тема «Сын – муж – отец», в рамках которой мы выстраиваем эту линию, идущую от Бога к мужу и отцу и через него к детям. И эта линия – крепкий семейный нерв. Если только мужчина от этой роли не отказывается, если он эту линию сам выдерживает.

— Но ведь семейные отношения – это отношения, как минимум, двух людей. И ситуация, которую вы описали, может считаться весьма благоприятной, так как очевидно, что там не только муж, но и жена опирается на Евангелие. А что делать, если кто-то из членов семьи не откликается на какую-то высшую правду и гнёт свою линию?

— Разные бывают в жизни ситуации. И на все случаи не может быть единого рецепта. Но когда речь идёт о чём-то принципиально важном, например, между мужем и женой, я убеждён, что для жены (если она остаётся женой, а не решается уйти от этого мужчины) очень важно начать своему мужу наконец-то в чём-то доверять. Даже думаю, что во многих конфликтах женщина провоцирует мужчину, чтобы нащупать в нём какой-нибудь «островок», которому она может доверять. Не подчинятся, заметьте, а доверять.

Вот, например, живя с алкоголиком, с наркоманом, с игроманом, можно опираться на что-то в нём, если постоянно надо ожидать его срыва? Но если женщина остаётся в отношениях с мужчиной, значит, она по-прежнему ищет в нём тот стержень, который ей необходим в семейных отношениях. Какая бы ни была она бизнес-вумэн, или «родина-мать», или даже «семейный мужчина» – некоторые женщины реализуют такую роль: всё берут на себя (зарабатывание денег, дом, хозяйство, забивать гвозди, чинить краны) – так вот даже такие женщины мечтают о том, чтобы у них в отношениях с мужьями была хоть какая-то опора. Поэтому ситуация, когда женщина не соглашается с мужчиной, даже если он прав, может стать поводом понять, чего она ищет.