В откровенном Писании Первое послание Иоанново утверждает: «Бога никтоже нигдеже виде» (12 Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас.1 Ин. 4:12). А апостол Павел говорит: Бог «един имеяй бессмертие, и во свете живый неприступнем, Егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может» (16 единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может. Ему честь и держава вечная! Аминь.1 Тим. 6:16). Нужно понять, что апофатический путь восточного богословия не есть заимствование у философов. Бог христиан более трансцендентен, нежели Бог философов. У Плотина Единый, Абсолют, который невозможно назвать, все же в известном смысле продолжает человеческий интеллект и, в конечном счете, мир. Вселенная представляется как проявление, как известная деградация абсолюта, хотя и безо всякого катастрофического процесса; вспомним отвращение Плотина к гностикам. Но для него космогония совпадает с теогонией. Для христиан же, напротив, между Богом живым, Святой Троицей, и тварным миром, как в мысленном отношении, так и в чувственном, разрыв радикальный и полный. Отцы Церкви использовали философскую технику отрицания, чтобы проповедовать абсолютную запредельность Бога живого: апофатизм православного богословия – не технический прием погружения в себя, в некий абсолют более или менее «со-природный» духу; он – поклонение Богу живому, совершенно непостижимому, непознаваемому, не поддающемуся объективизации потому, что Он – Бог личный, потому, что Он – свободная полнота личного бытия. Апофаза есть включение в человеческий язык, в язык богословия, таинства веры. Потому что этот непознаваемый Бог открывает Себя, потому что в Своем свободном личном бытии Он превосходит самую Свою сущность, Он может дать возможность реально к Себе приобщиться. «Бога никтоже виде нигдеже: Единородный Сын, сый в лоне Отчи, Той исповеда». Это таинство веры, как личная встреча и онтологическая причастность, и есть единственное основание богословского языка, языка, который через апофазу открывается безмолвию обожения.

Источник

«Боговидение». Вера и Богословие. Минск. Белорусский Экзархат 2004 г. 495 с. *** Именно через Сына мы освобождаемся от мрака человеческого неведения, чтобы принять свет гнозиса и «мыслить непознаваемое» (V, 12). Но здесь христианский гностик, освободившись от мрака субъективного незнания, как бы стоит перед новым незнанием, смысл которого уже не негативен. Климент называет его не мраком, а другим словом, которое он заимствовал у валентиниан: слово это – «бездна» (βάθος), которым он обозначает трансцендентность Отца. Климент действительно говорит нам, что через «величие Христа» человек достигает «в святости» бездны Бога Вседержителя, познавая Бога не в том, что Он есть, но в том, что Он не есть (V, 11). Это – «лоно Отчее», содержащее Логос, так как Сам Отец – Бог Нерожденный, все в Себе содержащий, но ничем не содержимый и неописанный. Так, даже в Своем Откровении, даже через благодать и через Сына, Бог остается непостижимым, бездной, которую человек созерцает лицом к лицу, познавая Его в том, что Он не есть. Тут вновь апофаза – теперь апофаза бездны Отца, доводящая до нашего сознания факт Его радикальной трансцендентности. Здесь перед нами домостроительный аспект Троицы: Отец открывает Себя через Сына и Святого Духа, или, точнее, в терминологии Климента – через Логос и благодать, и тем не менее остается трансцендентным для того, кто созерцает незримое. Линия разграничения проходит между бездной Отца и являющим Его Сыном. Объективное незнание о Боге (которое некоторые именуют «мраком») выражено у Климента понятием «бездонности» сущности Отца. Это предполагает в самом гнозисе, который, по Клименту, есть совершенство христианина, некий негативный элемент, обусловленный постижением факта трансцендентности Бога. Однако эта сторона не была достаточно раскрыта Климентом, и только позднее Григорий Нисский нашел то понятие незнания и мрака, которое могло способствовать познанию Бога трансцендентного.

Толкование на 1-ое соборное послание св. апостола Иоанна Богослова, стр. 17

4:12. Бога никтоже нигдеже виде: аще друг друга любим, Бог в нас пребывает, и любы Его совершенна есть в нас. (Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас.)

Пятая глава

5:1. Всяк веруяй, яко Иисус есть Христос, от Бога рожден есть и всяк любяй Рождшаго, любит и рожденнаго от Него. (Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и Рожденного от Него.)

Вера в Иисуса как Мессию, как Спасителя мира есть вера в Него как Бога и Господа. И в такой вере находятся все слова о безмерной любви ко Христу. Так что вера и любовь в действительности есть двойственная сила, двойная добродетель. Вера во Христа как Бога и Спасителя любит Христа как Бога и Спасителя. И любовь ко Христу как Богу и Спасителю верит во Христа как Бога и Спасителя. И только это может быть названо верой во Христа, христианской верой. Итак, истинно любит Христа тот, кто любит Его как Бога и Спасителя, а не как нечто меньшее этого. Только такая любовь есть действительная любовь ко Христу. С помощью этих веры и любви ко Христу человек рождается всем своим существом от Бога, поскольку все его существо живет в Боге и ради Бога. В этом состоит благовестие святых слов Божественного Евангелиста.

5:2. О сем вемы, яко любим чада Божия, егда Бога любим, и заповеди Его соблюдаем. (Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его.)

Это является исполнением вышеприведенных слов (1Ин. 4:20-21). Святой Иоанн Богослов разъясняет, почему мы должны любить людей, братьев наших. Мы должны их любить, потому что они суть чада Божия, и это значит, что они – Богоподобные, Божественные существа, они суть носители Божественных священнодеяний и достоинств. Мы должны их любить, потому что они рождены от Бога и потому что они подобятся Богу. Любя Христа Бога, мы ради Него любим и в людях все то, что есть Божественного, бессмертного, христоподобного, вечного и Богочеловеческого. Мы не можем истинно любить людей, если мы их не возлюбим ради этих причин. Любая другая любовь есть псевдолюбовь, которая легко обращается в нелюбовь, в ненависть к людям. Истинное человеколюбие происходит от Боголюбия, и Боголюбие возрастает с соблюдением заповедей Божиих. Только Бог дает Божественные силы и возможности человеку любить людей и любить их без чувства пренебрежения и отвращения ввиду их греховности, поскольку нет ничего легче, как быть презираемым человеку по причине его недостатков и страстей, по причине того, что он смертен и преходящ в этом мире, по причине того, что он готов умереть.

5:3. Сия бо есть любы Божия, да заповеди Его соблюдаем: и заповеди Его тяжки не суть. (Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его и заповеди Его не тяжки.)

Любить Бога – значит жить согласно Его заповедям. Без помощи Божией это не только сложно, но и вообще невозможно. Но Бог человеку, который подвизается в соблюдении заповедей Его, дает необходимые силы для этой цели. И Он дает их по мере подвига, каким кто подвизается. Чем больше человек упражняется в соблюдении заповедей Божьих, тем более дает Бог ему высоких и благодатных сил, чтобы он не ослаб в борьбе, но с легкостью и во всей полноте соблюдал Его заповеди.

Так было всегда, так происходит и сегодня с величайшими подвижниками и пустынниками. Один Бог совершает в них свои заповеди. Особенно на них исполняется слово святого Апостола Павла: Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению (Флп. 2:13). Любовь всегда созидает в душе благодарное расположение, и по этой причине любящий всегда с радостью исполняет желание любимого, часто и ценой величайших жертв.

Заповеди Господа Иисуса Христа для человека, который Его любит, не сложны. И любит Христа тот, кто истинно верит в Него как Бога и Господа. И человеколюбивый Бог и Господь Иисус Христос дает всегда щедро человеку, который Ему верит, Свои Божественные силы, которые помогают ему легко исполнять Его Божественные заповеди.

5:4-5. Яко всяк рожденный от Бога, побеждает мир: и сия есть победа победившая мир, вера наша. Кто есть побеждаяй мир, токмо веруяй, яко Иисус есть Сын Божий. (Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша. Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий?)

Мир как пленник греха, смерти и дьявола, как держава дьявола, держава смерти (Евр. 2:14) постоянно восстает на Бога и постоянно обращается против Него. Нет сомнения, что союз греха, смерти и дьявола есть страшная сила, сильнее и страшнее каждого человека, всего человеческого и всех людей вместе. В нашем человеческом мире только Богочеловек показал, что Он сильнее этого тройственного союза, поскольку только Он разрушил державу смерти, победил дьявола и уничтожил смерть. Эту всепобеждающую Богочеловеческую силу Христос дал каждому верующему в Него как Бога и Господа, и, таким образом, каждый может победить державу смерти, победить грех и дьявола, победить мир. В действительности только христианин есть истинный победитель в мире. Потому что он побеждает наибольшего врага человеческого рода, трехглавого врага: грех, смерть и дьявола. Без Господа Иисуса Христа и тех, кто Ему следует, человеческий мир был бы и всегда оставался “державой смерти”, в которой бы господствовало и управляло самое алчное и ненавистное чудовище – грех, зло и дьявол. И оно господствует главным образом и в действительности над всеми теми, кто не верует в Христа Единого Истинного Бога как Единого Истинного Спасителя мира.

5:6. Сей есть пришедый водою и кровию и Духом, Иисус Христос, не водою точию, но водою и кровию: и Дух есть свидетельствуяй, яко Дух есть истина. (Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина.)

Чем свидетельствует, что Иисус есть и Человек, есть и Сын Божий? – Крещением, Духом и в Духе. Вместе Человек и Сын Божий. Он соединил в Себе самое главное на небе с самым главным на земле – Дух истины с водой и кровью и, таким образом, явился Спаситель. С небесным Он освятил земное, с Божественным человеческое, и таким путем Он спас человеческий род от греха, смерти и дьявола. Вода является самой распространенной стихией в мире и, освятив ее, Спаситель освятил главную стихию человеческого тела! Являя ее не подверженной порче после освящения Святым Духом во имя Его, Он показал, что Он силен сотворить подобное и с человеческим телом.

Кровь есть символ жизни и единственная сила жизни. Став человеком, то есть приобретя кровь и тело, Спаситель освятил эти две основные стихии жизни. Он сделал кровь кровью в Боге, кровью в Господе, особенно в святом таинстве Божественной Евхаристии, и показал, что и тело есть тело для Господа, для бессмертия, для вечной жизни. Когда Христос вознесся со Своим Святым телом на небо, так что оно стало вечным одесную Отца Славы, тогда Он это окончательно подтвердил и осуществил. Все, что сделал Христос, Он сделал со Своим Духом, со Святым Духом, с Духом Истины.

Святой Дух непрерывно и свидетельствует в жизни Церкви, поскольку Святой Дух есть душа Церкви. Святой Дух является носителем главного свидетельства, что Иисус есть Сын Божий и Спаситель, поскольку Он постоянно на протяжении всех веков спасает в Церкви всех тех, кто верит в Господа Иисуса Христа. Этот Святой Дух нам говорит, нам свидетельствует, нам открывает всю истину об Иисусе, Богочеловеке и Спасителе, поскольку Святой Дух есть Дух истины и Сама Истина, Сам Бог и Господь, Жизнодавец, Который Своей освящающей силой освящает мертвую стихию воды и делает ее непортящейся, и вино претворяет в Кровь Иисуса в святом таинстве Божественной Евхаристии. И как же Он не хочет или не может освятить человека, живую душу, Богоподобное творение? Об Иисусе Христе свидетельствует сама Истина, Святой Дух. Поскольку Иисус Христос и Святой Дух суть Второе и Третье Лица Пресвятой Троицы, Единая, Единственная Истина и вместе вечная Истина, олицетворенная в Двух Вечных Божественных Лицах. Эта Истина делает истинными все свидетельства свидетелей Иисуса на земле, поскольку все состоит из явлений и силы Святого Духа, в явлении Духа и силы (1 Кор. 2:4). Поэтому и святые Апостолы заявляют: Свидетели Ему в сем мы и Дух Святый, Которого Бог дал повинующимся Ему (Деян. 5:32), и сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии (Рим. 8:16).

Скорей бы кататься на коньках, есть горячие пончики, варить глинтвейн и закупать подарки, словом, проводить все дни как надо, по-зимнему. Но часто вместо предвкушения Новогодней сказки мы получаем 8-ми часовой рабочий день, который никак не вяжется с предпраздничным настроением. Что же делать в таком случае? У нас есть для тебя решение – вместе с Lipton мы составили подборку из самых интересных, захватывающих и волшебных новогодних фильмов для уютного вечернего просмотра.

1. Элоиза 2: Рождество

Многие останавливаются на Новый Год в отелях, но героиня этого чудесного диснеевского фильма в отеле живет постоянно. И не просто в абы каком, она живет Плазе! В фильме нам покажут веселую подготовку маленькой непоседы к Рождеству: покупка необычных подарков для каждого сотрудника отеля, украшение праздничного зала, поиски кавалера для дочери управляющего и еще много других важных дел неугомонной Элоизы.

2. Принцесса льда

Фигурное катание – самый красивый зимний вид спорта. Когда фигуристка изящно парит надо льдом, выполняя сложнейшие элементы, публика замирает в ожидании. Переливающиеся камнями костюмы, грациозные движения и лед – все это так привлекает главную героиню Кэйси, что она решает отложить в сторону учебники и побороться за корону Принцессы льда.

3. Гринч – похититель Рождества

Этот фильм знаком каждому – веселая и поучительная история про зеленого и лохматого Гринча. Фильм пропитан атмосферой сказки и волшебства. Он окунет тебя в детство и поможет вспомнить то время, когда ты с замиранием сердца ждала свой подарок под елкой. Но самое важное, история Гринча раскроет главную тайну новогодних праздников – не важно, как украшен твой дом, главное, что тебя окружают родные и близкие.

4. Последний отпуск

Веселый, праздничный фильм, который не только повеселит тебя и позволит вместе с героиней окунуться в мир предпраздничной роскоши, но и даст повод задуматься о самом важном – о своих близких. Обаятельная Джорджия Берд обожает готовить и мечтает встретиться с известными поварами со всего мира. Перед самым Новым Годом по случайному стечению обстоятельств героиня приезжает на фешенебельный европейский курорт, в ресторане которого работает шеф-повар из ее заветного списка. А что случится дальше, узнай сама, посмотрев этот замечательный фильм.

5. Как выйти замуж за миллиардера

Тот, кто переводил название этого фильма, явно перестарался. На самом деле дословно фильм называется «Девушка в Шалле» и рассказывает о приключениях юной сноубордистки, которая случайно устраивается работать своеобразной «хостес» в шалле к семье миллиардеров. Снежные вершины, красавчик Эд Вествик и любовный треугольник прилагается.

6. Десятое королевство

Потрясающая сказка, в которой ты непременно встретишь как давно знакомых героев, так и новых персонажей. Эта история начинается в Нью-Йорке, а продолжается в далеком и прекрасном Десятом Королевстве. Фильм понравится как взрослым, так и детям, ведь все мы любим магию и чудеса, особенно перед новым годом.

7. Снежная королева

В этом фильме снежная королева – не просто сказка Ханса Кристиана Андерсона, здесь это целый мир, разделенный на четыре времени года, в каждом из которых есть своя королева. Эта сказка не похожа на другие, она захватывает и впечатляет, обязательна к просмотру в зимний морозный вечер.

8. Пережить Рождество

Ну какая предпраздничная подборка может обойтись без веселых американских рождественских фильмов? Пережить Рождество – один из них. Здесь ты увидишь как молодой Бэн Аффлек нещадно сорит деньгами, заставляя незнакомую ему семью притвориться его родственниками на рождество. Смешно, мило и есть над чем подумать после просмотра.

9. Рождество с неудачниками

Как улизнуть от традиционного празднования и провести шикарный отдых на море вам этот фильм не расскажет. Потому что у героев этого сделать не получилось. Почему так вышло, и кто им помешал, узнаешь после просмотра. Куча неловких моментов и безумных соседей гарантирована.

10. Рождественская история Микки

Пожалуй, этот мультфильм собрал всех диснеевских персонажей, которых мы так любим. Очень теплая, трогательная и добрая версия сказки про трех духов, помогающих главному герою исправиться и стать лучше. То, что надо для создания предновогодней атмосферы. После просмотра так и хочется нарядить елочку, загадать желание и поверить в волшебство.

Пока мороз за окном рисует узоры, хочется ощутить уют и тепло, особенно когда смотришь такие чудесные фильмы в окружении родных и близких. Чтобы согреться и сделать атмосферу приятной и расслабляющей, завари кружечку горячего напитка. Новогодняя подарочная коллекция чая Lipton отлично подойдёт для такого случая. Кроме того, к любимому ароматному чаю прилагается дизайнерская кружка, которая может стать прекрасным подарком для ваших друзей и родных. Зимний вечер за просмотром волшебных праздничных фильмов, когда сам воздух наполнен чудом, в кругу близких с кружкой горячего чая – чего ещё желать в новогодние праздники?

• Shares

Мы привыкли, что каждое воскресное служение начинается с песен прославления и поклонения, однако не стоит думать, что это и есть все определение поклонения. Истинное поклонение Богу включает намного больше, чем красивую музыку и правильно подобранные слова.

Дарлин Чек, лидер прославления церкви «Хиллсонг» в Австралии

Дарлин Чек отметила: «К сожалению, слово поклонение постоянно сводится к нескольким красивым песням, от которых нам становится хорошо. Но это даже не отправная точка для истинного поклонения. Истинная жизнь поклонения включает в себя все наше существование (Римлянам 12:1-2). Музыка, мелодия, искусство, танец, творчество – все эти вещи озвучивают тайну и скрытую глубину человеческого сердца. Наши молитвы и духовный путь, которые выливаются в песни, позволяют сердцу выразить себя через что-то ощутимое».

Клайв Стейплз Льюис, известный богослов и писатель

Клайв Стейплз Льюис писал, как стоит правильно относиться: «Книги или музыка, в которых, как мы думаем, заключена красота, предадут нас, если мы полагаемся на них; красота была не в них, она только проявилась через них, и через них проявилось желаемое. Эти вещи – красота, память нашего прошлого – хорошие образы того, что мы на самом деле желаем; но, если по ошибке принять их за само желаемое, они превращаются в бессловесных идолов, разрушающих сердца тех, кто им поклоняется. Потому что они сами не являются чем-то значимым; они только аромат цветка, который мы не нашли, эхо мелодии, которую мы не слышали, новости из страны, где мы не бывали».

Терри Терри, директор по обучению музыкальной академии Международного дома молитвы IHOP-KC

Проблема с нашим пониманием поклонения в том, что это не библейское понимание.

Сергей Головин, президент Христианского Научно-апологетического Центра, Украина

Сергей Головин, президент Христианского Научно-апологетического Центра, президент международного просветительского общества «Человек и христианское мировоззрение», декан Межвузовского факультета апологетики христианства, член редакционной коллегии журнала «Богословские размышления»:

«Петь, наверное, любят все. Не все, правда, умеют это делать, но многим это не мешает слыть звёздами эстрады. Иные же, умея петь, позволяют это себе лишь в дУше, когда уверены, что их никто не слышит.

Зачем люди поют? Чем больше я задумываюсь над этим, тем больше убеждаюсь: таково наше предназначение – человек сотворен, чтобы петь. Мы поем, когда нам радостно, и когда грустно – тоже поем. Что-то в нас требует, чтобы мы излили свои чувства в пении. Но даже слушая радостные песни, мы, порой, пускаем слезу. Почему? Этого невозможно объяснить – песня выражает нечто, чего не передать словами.

Да, моя версия такова: человек сотворен, чтобы петь. Более того, мы начали говорить, лишь потому, что разучились петь, и стали говорить прозой, лишь потому, что разучились – стихами. Это – исторический факт. Первая известная нам речь, произнесенная человеком, была именно песней (Бытие 2:23)».

Как поклоняться Богу

Филип Вагнер, старший пастор церкви «Oasis Church» в Лос-Анджелесе, США, основатель служения «Generosity», рассказал, что значит, поклоняться Богу. Поклонение значит, подчинить наши жизни Его воле.

«Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим.12:1).

1. Поклонение значит, сфокусироваться на Боге.

Настоящее поклонение основывается на желании почтить Бога. Оно требует личного откровения от Бога, основанное на Священном Писании. Поклонение не строится на том, что нам нравится или нет. Оно не основывается на наших личных предпочтениях или приоритетах. В центре поклонения – Бог.

2. Поклонение значит, сойти с пути.

Нам нужно научиться, отбрасывать наши переживания, мнения, вопросы и самих себя для того, чтобы мы сумели поклониться с почтением. Все заключается в том, чтобы отпустить. Иногда мы ступаем на путь нашего личного опыта истинного поклонения.

Терри Терри рассказывает о любимом методе личного поклонения

3. Поклонение значит, принести личную жертву.

Прославлять Бога легче, когда все хорошо и мы на вершине успеха. Необходимо принести в жертву собственные чувства и страхи, чтобы мы смогли полностью сосредоточиться на Нем. «Итак будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его» (Евр.13:15).

4. Поклонение значит, прославлять Бога перед лицом боли и потери.

Царь Давид продемонстрировал, что значит прославлять Бога перед лицом потери и боли. Его ребенок умер. Он молится и молился, но ребенок все же умер. Сложно представить, через какую боль ему пришлось пройти. Но после этого трагического события мы читаем в Библии: «Тогда Давид встал с земли и умылся, и помазался, и переменил одежды свои, и пошел в дом Господень, и молился. Возвратившись домой, потребовал, чтобы подали ему хлеба, и он ел» (2Цар.12:20). Так важно во времена страданий искать Бога, нежели отворачиваться от Него.

5. Поклонение значит, праздновать то, Кто такой Бог и что Он сделал.

«Псалом хвалебный. Воскликните Господу, вся земля! Служите Господу с веселием; идите пред лице Его с восклицанием! Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, и мы — Его, Его народ и овцы паствы Его. Входите во врата Его со славословием, во дворы Его — с хвалою. Славьте Его, благословляйте имя Его, ибо благ Господь: милость Его вовек, и истина Его в род и род» (Пс.99:1-5).

И в завершении, стоит помнить, что:

• Поклонение – это НЕ красивая музыка и слова.
• Поклонение – это НЕ заученные фразы.
• Поклонение – это НЕ способ показать себя.

• Shares

INVICTORY теперь на Youtube, Instagram и Telegram!

Хотите получать самые интересные материалы прямо на свои любимые платформы? Мы готовим для вас обзоры новых фильмов, интересные подкасты, срочные новости и полезные советы от служителей на популярных платформах. Многие материалы выходят только на них, не попадая даже на сайт! Подписывайтесь и получайте самую интересную информацию первыми!

Стих 15. …Яко первее мене бе, потому что Он был прежде меня, как Бог.

Стих 16. И от исполнения Его мы вси прияхом… Сказав, что Слово было полно благодати и истины, а также показав, что Оно есть вечный и неиссякающий источник всякого блага, евангелист говорит, что и мы все, ученики, получили из этой полноты Его через причастие.

Стих 16. …И благодать возблагодать… – Новый Завет вместо Ветхого. Что он говорит об этих Заветах, это ясно из последующего, но теперь он назвал пока и тот и другой благодатью, потому что оба они по благодати дарованы принявшим их, так как Бог даровал их людям по Своей милости, а не воздал им за прежние их добродетели. Подобно тому как говорится «завет» и «завет», «закон» и «закон» и многое другое имеет общее название, так точно употребляются названия благодать и благодать. Это омонимы, а не синонимы: благодать Ветхого Завета есть только первоначальное наставление, а благодать Нового есть завершение, та прилична младенцам, а людям совершенным, или: та – людям совершенным, а эта – даже Ангелам. Далее указывает отличие Заветов из различия их учредителей.

Стих 17. Яко закон Моисеом дан бысть, благодать (же) и истина Иисус Христом бысть. Закон, или Ветхий Завет, был дан евреям через посредство Моисея, а благодать, или Новый Завет, был дан Иисусом Христом без всякого посредника. Моисей был раб и дал то, что сам принял от Бога, а Иисус Христос был Владыка и Сам установил Новый Завет, как Бог. Итак, какое различие между Моисеем и Иисусом Христом, такое же различие и между Заветами. Выше евангелист сказал: благодать и благодать по указанной там причине, а здесь только Новый Завет назвал благодатию, как истинную благодать, потому что только он дарует отпущение грехов, возрождение, усыновление, Царство Небесное и те блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9). Сказав благодать, евангелист присоединил: и истина, свидетельствуя этим о неложности или совершенстве Нового Завета. Ветхий Завет был благодать несовершенная: ничтоже бо совершил закон (Евр. 7, 19), – говорит апостол, а Новый – благодать совершенная, потому что он делает совершенными. Итак, чем большей благодати мы удостоились, тем к большей добродетели мы обязываемся, чтобы, живя недостойно столь великого благодеяния, нам не потерпеть наказания, достойного столь великой лености.

Стих 18. Бога никтоже виде нигдеже: Единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда. Смотри, с какой последовательностью евангелист перешел к этому. Показав различие закона и благодати, он присоединяет и разумную причину такого различия: закон принес Моисей, человек, не видевший Бога, так как Бога никтоже виде нигдеже, и потому закон ниже, как принесенный человеком; а благодать, или Евангелие, Единородный Сын, живущий в лоне Отца и всегда видящий Бога, как Бог, той исповеда, учредил, научил, и потому благодать выше, как происшедшая от Бога, видящая Бога и знающая все Божие. Но каким образом евангелист сказал: Бога никтоже виде нигдеже? И Исаия видел Господа сидящего на престоле высоком и превознесенном (см.: Ис. 6, 1); Иезекииль видел Его сидящим на херувимах (см.: Иез. 10, 18); Даниил видел сидящим Ветхого Деньми (см.: Дан. 7, 8), и другие также видели. Но все они видели не так, как Он был в Своем существе, а как являлся в том или другом подобии. Если бы они видели самое существо Его, то не видели бы в различных образах, потому что оно есть нечто простое, не имеющее образа, не сидит, не стоит, не ходит, – все, что свойственно телам. Поэтому и говорил Бог: Аз видения умножих, и в руках пророческих уподобихся (Ос. 12, 10), указывая этим на различные видения и подобия. Сын называется Единородным прежде всего потому, что один только рождается у Отца, потому, что рождается из одного только Отца, и Отец Его есть только Отец, а не чей-либо сын, как другие отцы, – далее потому, что рождается только Сын, а не чей-либо отец, как другие сыновья, – и, наконец, потому, что рождается единственным или особым родом, превосходящим всякий разум и слово, и не так, как тела. Называется Сыном, потому что Он одного и того же существа с Отцом, и не только одного и того же, но и из того же существа. Сказано лоно Отчее не потому, что Бог имеет лоно, – так как лоно бывает в телах, – но этим выражением: сый в лоне Отчи – обозначено сродство, единосущие и нераздельность Сына. Можно и иначе сказать: подтверждением слов Бога никтоже виде нигдеже служит следующее за тем изречение: Единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда, т. е. Он научил, что Бога никтоже виде нигдеже; а Иисус Христос различным способом говорил об этом, как это мы после увидим. Итак, никакая тварь, не только телесная, но и бестелесная, не видела Бога, так как Он по существу Своему невидим даже бесплотным силам, хотя они и видят Его, насколько им возможно.

Стих 19. И сие есть свидетелство Иоанново… – о котором сейчас намерен говорить.

Стих 19. …Егда послаша Жидове от Иерусалима иереев и левитов, да вопросят его: ты кто еси? То есть свидетельство это было дано, когда иудеи послали и т. д. Первосвященники и священники иудейские, знавшие необычайные события, которые случились при рождении Иисуса Христа, получив затем доказательство Его мудрости, когда, будучи двенадцатилетним отроком, Он сошелся с учителями, слушал и спрашивал их, как сказал Лука (см.: Лк. 2, 46), удивлялись и начали завидовать Ему. Услышав потом, что и Иоанн к приходящим креститься говорит многое и великое об Иисусе Христе (а они понимали, что все это Иоанн говорит о Нем), они еще более смутились и послали из Иерусалима священников и левитов, т. е. служителей, спросить его: ты кто еси? Сделали так не потому, что не знали этого, так как всем было известно то, что случилось при его рождении, обрезании и наречении имени, когда все говорили: что убо отроча сие будет? (Лк. 1, 66). Но коварно притворяются незнающими и не говорят: «Кто ты?» – но: ты кто еси, выражая этим, что если больше тебя Тот, о Котором ты проповедуешь, то ты кто? Ты, к которому мы все устремились, о котором составили высокое себе понятие и пред которым так сильно благоговели. Они безрассудно предполагали, что хотя Иоанн пренебрегал славой во всех других отношениях, однако и он, как человек, испытает то, что свойственно человеку, и из-за славолюбия скажет, что он Христос, и таким образом уменьшится молва об Иисусе Христе, против которой предпринимались все меры. Поэтому-то послали не просто кого-либо, а священников и левитов, и притом из Иерусалима, как более враждебных и коварных, чем из всякого другого города.

Стих 20. И исповеда, и не отвержеся… Исповедал, разумеется, истину, так как был правдив и непреклонен.

Стих 20. …И исповеда, яко несмь аз Христос. Евангелист повторяет то же самое, доказывая добродетель Иоанна, так как он не только не обнаружил никакого славолюбия и не присвоил себе славы Господа, но пренебрегал и той, которая воздавалась ему многими. И обрати внимание на его благоразумие: не сказал, кто он, чтоO сделал потом, но, обращаясь к их мысли и зная их желания, сначала прямо уничтожил то, чтоO, по их мнению, он должен был ответить. Он сказал: несмь аз Христос.

СТАТЬЯ И.А.ПОПОВОЙ

И.А. Попова

СЛОЖНО-СОЧИНЕННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Что такое сочинение предложений в современном русском языке? Есть ли это прежде всего способ, форма сочетании предложений, при которой они сохраняют относительную независимость и не делаются одни из них членами других? Или сочинение – это прежде всего выражение определенного круга смысловых отношений между высказываниями, отношений сопоставления, противопоставления, разделительности и т.п.?

Традиционная грамматика полагает, что сочинение предложений характеризуется обоими признаками, что сочинение – это такой способ связывания предложений, при котором они остаются равноправными, не зависящими друг от друга, и которым выражаются отношения соединения, противопоставления и разделительности. Однако так ли это на самом деле? Если это и так, то лишь в самых общих чертах, формально, без учета действительных смысловых отношений между предложениями, без учета характера их действительной связи друг с другом. Углубленно-семантический анализ смысловых отношений между сочиненными предложениями, сопровождаемый анализом их структуры, показывает, что не только нельзя говорить о смысловой равноправности, независимости сочетавшихся предложений, но что и в структуре их, в их грамматических формах отражается характер их смысловых взаимоотношений, их смысловой зависимости друг от друга, причем выражаемый их сочетанием круг смысловых отношений далеко выходит за пределы названных групп отношений: соединения, противопоставления, разделительности. В то же время предложения, связанные по способу подчинения, не всегда действительно зависят друг от друга, а тем более – являются членами один другого. Таковы отношения между предложениями при относительном подчинении (о чем см. далее), при сопоставлении, оформленном подчинительными союзами если – то, между тем как.

Рассмотрим же прежде всего характер синтаксических отношений между предложениями, соединяемыми сочинительной и подчинительной связью. Под характером синтаксических отношений будем понимать степень синтаксической зависимости одного предложения от другого, т.е. образуется ли данное предложение само для себя или «не само для себя, но для другого предложения, с которым оно сочетается» (как определял придаточное Фортунатов1), в какой мере разъясняет собою другое предложение, раскрывает ли значение какого-либо его члена или относится ко всему предложению в целом, или, наконец, само выполняет функцию члена другого предложения.

Начнем с анализа характера отношений между сочиненными предложениями. Для этого сравним выражение соединительных отношений формой традиционного сочинения и выражение этих же отношений новой, развивающейся в современном русском языке формой так называемого относительного подчинения. Например: Отец долго не приезжал из города, и это беспокоило всю семью.

В этом сложно-сочиненном предложении имеем два отдельные высказывания, хотя и соединенные по смыслу и структуре: местоимение «это» раскрывается лишь содержанием предыдущего высказывания. Каждое из высказываний имеет силу самодовлеющего утверждения, и каждому тем самым соответствует как бы отдельный акт мысли. Таким образом, мы имеем сочетание самостоятельных высказываний, отражающее сочетание мыслей, следующих в их естественном порядке; второе высказывание есть некое сообщение о первом и указывает на него, как бы включает его местоимением «это». Связь между высказываниями осуществляется, кроме того, союзом и.

При замене сочетании и это относительным местоимением «что» получаем так называемое «относительное подчинение». Отношение между высказываниями в основном осталось тем же – в том смысле, что ни одно не стало частью другого. Но связь между предложениями стала теснее, и второе потеряло возможность отделяться, перед ним невозможна стала пауза – точка (по общим нормам литературного языка). Главное же в том, что второе значительно утратило силу самодовлеющего утверждения, и раздельность двух актов мысли также ослабела. Эти явления находят свое выражение в интонации и паузах: перед «что» невозможна та длительная пауза, которая может иметь место перед «это»; на «что» не должно ставиться второстепенное логическое ударение, которым сопровождается «это».

Своеобразие сочетания предложений при относительном подчинении заключается и в том, что хотя формально второе предложение подчинено первому, однако именно первое поясняет собою второе, раскрывая содержание относительного местоимения «что», как оно раскрывало при сочетании этих предложений содержание местоимения «это». Порядок предложений также остается прежним и строго неизменным, отражая порядок самих явлений.

Мы имеем, таким образом, в относительном подчинении отношения сочинения в форме подчинения, как бы «сочинительное подчинение» предложений или «относительное сочинение».

Если заменить разбираемую конструкцию сложно-подчиненной, например, Всю семью беспокоило, что отец долго не приезжал из города, то получим предложение, соответствующее одному акту мысли, представляющее собой итог сочетания мыслей, которые при сочинении представлялись и процессе их сочетания.

Придаточное в сложно-подчиненном, как известно, уже включается в главное как его часть, даже как его член, ч заключенное в нем утверждение теряет значение самодовлеющего высказывания, превращаясь в зависимое, поясняющее сообщение. Оформляются и сами смысловые отношения между предложениями: то предложение, которое в относительном подчинении, будучи формально независимым, на самом деле поясняло собой другое, теперь так и выступает в функции зависимого, поясняющего, т.е. формально – в качестве придаточного дополнительного.

Таким образом, мы видим, что во всех трех рассмотренных типах конструкций смысловые отношения между предложенными и основном одни и те же: одно из предложений является объектом речи для другого, но способ связывания этих предложении и выражаемый им характер синтаксических отношений оказываются разными, причем именно в сочинении сохраняется значение самодовлеющего утверждения за каждым высказыванием. В силу этого к сочинению прибегают и в сугубо-научных, философских, общественно-политических жанрах речи, причем, даже в тех случаях, где возможно сочетать предложения и в более компактной форме подчинения, – прибегают к нему для того, чтобы сохранить за каждым из сочетаемых высказываний его собственную значимость. Так В.И. Ленин постоянно прибегает к форме сочинения при сочетании утверждений, например: «Мир есть движущаяся материя, ответим мы, и законы движения этой материн отражает механика по отношению к медленным движениям, электромагнетическая теория – по отношению к движениям быстрым…» (В.И. Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», гл. V).

При относительном подчинении значение самодовлеющего утверждения за каждым из предложений слабее, но ни одно все же не является членом другого.

При полном подчинении придаточное может превращаться в член другого предложения, во всем почти уподобляясь другим его членам. Перед придаточным может стоять предлог, например: Потом он написал своей близкой родственнице, прося ее дать ему на каких она хочет процентах те же 500 рублей (Л.Н. Толстой, «Хаджи Мурат»). Придаточное может стоять перед существительным в качестве определения: Велела заманить к ней с улицы сколько он может мальчишек (Лесков, «Соборяне»)2.

Таким образом, по характеру синтаксических отношений между предложениями мы имеем не два только типа сочетания предложений, но по крайней мере три, а фактически еще больше, так как среди сочинительных и подчинительных конструкций есть и другие варианты степеней синтаксической зависимости. Термином же «подчинение» объединяются, как мы видим, такие разные виды синтаксической зависимости предложений, как рассмотренный вид относительного подчинения и полное подчинение – и это лишь на основании наличия подчинительных союзов и союзных слов.

Что же по характеру синтаксических отношений между высказываниями представляет собой «сочинение» предложений?

Мы видим на разборе приведенных примеров, что когда такие специфические для сочинения смысловые отношения, как соединение, выражаются подчинительной конструкцией, то при этом видоизменяется и характер синтаксических отношений между предложениями и значимость каждого из высказываний. Оба высказывания, особенно второе, не представляют собою в той же степени самостоятельных утверждений, и тем самым каждое из них не соответствует отдельному акту мысли.

Следовательно, по характеру отношений между предложениями сочинение – это такое их сочетание, образующее смысловое и структурно-синтаксическое их объединение, в котором каждое предложение сохраняет значение самостоятельного утверждения и тем самым соответствует отдельному акту мысли.

Каковы же функции, структура сочинения, каков круг выражаемых им смысловых отношений в современном русском языке, располагающем параллельно сочинению разнообразными формами развитого подчинения для выражения отношений между предложениями?

На этот вопрос ответ может дать только исследование функций и структуры сочинения в современном русском языке, проведенное с учетом жанрового разнообразия речи, иначе говоря, с учетом целевой установки высказывания.

Наиважнейшими в сочинении и по их распространенности, и по обилию, и по разнообразию выражаемых ими смысловых отношений между предложениями являются отношения соединительные.

Само определение их, вернее, его отсутствие, так как название «соединительных» так общо, что ничего не вскрывает, – говорит о том, что под ним могут разуметься самые разнообразные смысловые отношения между предложениями, могущие найти себе в языке выражение и не в рамках отношений «соединительных», а с помощью других, не соединительных, союзов, так как ведь каждый союз «соединяет» (говоря словами Пешковского)3.

Что же объединяет выражение различных смысловых отношений, подводимых под рубрику «соединительных»?

При сочинении однородных членов основой их соединения является их грамматическая и функциональная однородность, т.е. их отнесенность к общему члену предложения, и их синтаксическая функция, как членов предложения.

При соединении предложений нет этих условий (кроме случая соединения соподчиненных придаточных).

Анализа смысловых отношений между соединяемыми с помощью соединительных союзов предложениями общие курсы синтаксиса не дают, кроме беглых указаний ни выражение соединенными предложениями одновременности и последовательности явлений. Традиционное механическое перенесение трактовки отношений между сочиненными однородными членами на отношении между сочиненными предложениями заставляет предполагать «однородность» соединяемых высказываний без объяснений того, что под этим разумеется. Такую трактовку имеем мы не только в «Синтаксисе» Пешковского и во всех школьных курсах синтаксиса, но и у Шахматова: «Соединительные сочетания предложений. Соединяются однородные предложения, – такие, которые выражают мысли, находящиеся в одной плоскости»4. И далее, определяя подчинение предложений (насыпаемое им «соподчинительным сочетанием предложений»), Шахматов относит к соподчинительным «предложения неоднородные, выражающие мысли, стоящие не в одной плоскости, а, например, следующие одна зa другой, вытекающие одна из другой…» Но и по способу сочинения соединяются мысли, следующие одна за другой, вытекающие одна из другой. И, как увидим из дальнейшего анализа отношений, однородность сочетаемых предложений, их независимость в смысловом отношении друг от друга – явление крайне редкое, представляющее собой частный случай их взаимных отношений и не являющееся основой их сочетания. В основе сочинительного соединения предложений лежит их внутренняя смысловая объединенность, выражение путем их соединения почти всех основных смысловых отношений между предложениями – кроме комплекса условно-уступительных и сравнительных отношений, а также кроме выполнения функций дополнения и обстоятельств, – а именно: выражение отношений временных, причинно-следственных, относительно-определительных и, наконец, отношений однородности.

Основным и по существу единственным соединительным союзом является союз и. Именно с ним связано выражение всех названных отношений. Другие соединительные союзы: «да», «ни – ни» – ограничены и по диапазону выражаемых значений и по условиям употребления.

Рассмотрим употребление сложно-сочиненных предложений с союзом и сначала в научно-деловом языке, где круг выражаемых ими чисто смысловых, логических отношений выступает отчетливее и сами отношения не так осложнены экспрессивными оттенками.

Начнем рассмотрение с предложений, которые могут быть названы однородными и лежащими в одной плоскости, т.е. рассматриваемыми в одном логическом плане и соединяемыми именно как таковые, как объединенные их однородностью в заданном плане.

Под однородными сообщениями будем понимать такие, которые объединены их общим одинаковым отношением к целому, которое они и составляют в качестве равноправных его членов, не будучи в то же время никак зависимы друг от друга в смысловом отношении. Таким целым может быть некое суммарное суждение, распадающееся на ряд частных, или описание явления, ситуации и т.п.

Основными типами структуры являются при этом или два предложения, соединенные союзом и, или несколько предложений, обычно три, из которых последнее соединено с предыдущим союзом и (и «замыкающее», по терминологии Л.В. Щербы)5.

Союз и, соединяющий такие однородные сообщения, выступает в чисто соединительном значении, т.е. лишен каких-либо дополнительных оттенков и выражает лишь идею их соединения. «Обратимость», в понимании этого термина Пешковским6, может иметь место, т.е. порядок следования предложений может быть относительно свободным, не будучи обусловлен характером их взаимоотношений.

Сущность темы, а отсюда близость реального содержания предложений, и обычно единый временной и модальный план обусловливают некоторый параллелизм структуры сочетающихся предложений – во всяком случае параллелизм их как бы внутренней структуры: двучленность высказываний, одинаковый ритмико-интонационный рисунок, соответствие времен сказуемого. Например: Есть хорошие, сорта и плохие сорта || твердой28-хромосомной пшеницы || и есть хорошие и плохие, сорта мялкой || 42-xpoмocомнoй пшеницы (Лысенко, «О положении в биологической науке»); Только в исключительных случаях | люди стремятся умереть || и никто в мире | не желает состариться (Мечников, «Сорок лет…»); Преступления эти | вызываются не материальной нуждой, а «скукой жизни», любопытством, поисками «сильных» ощущений, || и в основе всех таких преступлений лежит крайне низкая оценка личности и ее жизни (Горький, «С кем вы, мастера культуры?»).

Наблюдаемые несовпадения подлежащих и сказуемых предложений с субъектами и предикатами высказываний не нарушают параллелизма внутренней структуры. Так в последнем из сочиненных предложений «предметом речи», «субъектом» является представление о «преступлениях», хотя оно и выражено предложным сочетанием имен «в основе преступлений», его предикат – вся остальная часть высказывания; и целом двучленное деление предложения совпадает с членением соединенного с ним предшествующего предложения, хотя оно в свою очередь осложнено внутренним противопоставлением.

Соединение однородных высказываний – явление редкое и нехарактерное для научно-делового языка, поскольку, помимо объединения сочетающихся высказываний общностью темы, они всегда еще переплетаются и между собою связями взаимной смысловой зависимости, что не позволяет считать их ни однородными, ни тем более «обратимыми».

Значительно шире круг предложений, находящихся в смысловой зависимости друг от друга и соединенных союзом и.

Зависимость эта может быть следующего рода: временная, причинно-следственная, «относительно-определительная».

1) Временная зависимость. Предложения, связанные временной зависимостью, представляют собою высказывания о событиях и явлениях, совершающихся как бы в разных временны́х плоскостях и объединенных друг с другом различного рода смысловыми взаимоотношениями. Без этого последнего условия одна временна́я связь событий не может их объединить. События или явления должны быть объединены мыслью как элементы какого-то общего целого, или их временна́я связь должна сочетаться с причинно-следственной, результативной и т.п.

Если события объединяются мыслью как элементы общего целого, но не зависят друг от друга, и если притом они одновременны, находятся на одной временной плоскости, то сообщения о них представляют собою однородные высказывания и могут быть. обратимы, что позволяет отнести данный случай к только что рассмотренным. Если события совершаются в разных временных плоскостях, то объединение их мыслью, как элементов какого-то целого, выражающееся в соединении высказываний о них, устанавливает между ними временную последовательность, представляет их в виде цепи объединенных между собой явлений. Высказывания о таких независимых друг от друга событиях и явлениях также не связаны смысловой зависимостью, строятся в одном модальном плане, логически однородны, но не обратимы, поскольку их порядок не только отражает реальный порядок следования самих событий, но и служит выражением его.

Рассмотренный случай характерен для описательных жанров художественной литературы. В научно-деловом языке почти не встречается отчетливых и убедительных примеров, его представляющих.

Для языка научно-делового характерно выражение другого типа временной связи между событиями и явлениями, а именно связи временной, сочетающейся с причинно-следственной, целевой, результативной. Структура сложного предложения в таких случаях «двучленна». В первой части – предложение (или ряд их), в котором излагаются события или явления, а во второй части после союза и содержится изложение событий, последовавших за первыми и явившихся их следствием или результатом. Поскольку эти последние события возможны только после первых, как их следствие или результат, и поскольку порядок их следования выражается только порядком предложений, этот порядок не может быть изменен – отношения совершенно необратимы. При этом союз и, вопреки утверждению Пешковского, находится не между предложениями, а примыкает ко второй части, содержащей следствие пли результат, доказательством чего служит тесная смысловая и интонационная спаянность союза и с наречиями тогда, затем и другими словами, уточняющими смысловые отношения между предложениями. Например: 7. Наконец, температура ее поверхности приблизилась к 100 градусам, и тогда водяной пар атмосферы стал сгущаться в капли и в виде дождя устремился на горячую пустынную поверхность земли (Опарин, «Возникновение жизни на Земле»).

Сочетанием предложений, построенных в разной модальности, могут в форме сочинения выражаться временные и условно-следственные отношения. Первое предложение, содержащее условие, стоит в форме повелительного наклонения, второе, излагающее следствие, которое наступит, – в форме будущего времени. Например: Предоставьте ему (низшему животному, сидящему в человеке. – И.П.) только свободно развиваться на том основании, что оно составляет «естественное свойство» нашего организма, и оно не замедлит вырваться (Мечников, «Сорок лет…»).

Испытайте действие другого условного раздражителя сразу после тормозного – и вы увидите отсутствие положительного эффекта (Павлов).

От вас, читатель, зависит развитие русской литературы: выразите непреклонную волю вашу, чтобы она развивалась, и только тогда будет она иметь возможность развиваться (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

Сумейте изменить тип обмена веществ живого тела, и вы измени­те наследственность (Лысенко, «О положении в биологической науке»).

Интонация (отмечаемая постановкой тире) отчетливо указывает на членение сложного предложения и на отнесенность союза и ко второй части. Модальность предложения, содержащего изложение условий, может найти себе лексическое выражение в модально окрашенных словах категории состояния: надо, необходимо, нужно, и глаголах следует, приходится и т.п.

, следует нанять хороших поэтов, и тогда будут сделаны все книги, какие нужны для Америки (М. Горький, «Один из королей республики»). Наивным журналистам, – если такие существуют, – следует внимательно и честно посмотреть вокруг себя, и они увидят, что «экономика» двуногих пауков, выраженная в грубейших материалистических формах, главенствует именно в буржуазных государствах (М. Горький, «О культурах»).

Публика должна сознать свои права на литературу, и тогда литература неуклонно пойдет вперед (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

Особенная черта в таланте графа Толстого, о которой мы говорили, так оригинальна, что нужно с большим вниманием всматриваться в нее, и тогда только мы поймем всю ее важность для художественного достоинства его произведений (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

Временные и условно-следственные отношения могут быть выражены и простым сопоставлением глагольных форм сказуемого, подкрепленным сопоставлением двух сложно-сочиненных целых. Например:

Надобно посмотреть, в каком духе сами они (приверженцы чистого искусства. – И.П.) пишут и в каком духе написаны произведения, одобряемые ими, и мы увидим, что они заботятся вовсе не о чистом искусстве, независимом и от жизни, а, напротив, хотят подчинить литературу исключительно служению одной тенденции, имеющей чисто житейские значение (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

, нужно положить наше яблоко-солнце в центр большой городской площади, и тогда по окружности этой площади будет вращаться последняя планета нашей солнечной системы (Опарин, «Возникновение жизни на Земле»).

. Стоит поставить станок на пол – и они успокаиваются. (Павлов, «Рефлекс свободы»)8.

Условно-следственные отношения могут бить выражены и не глагольными формами сказуемых, а, например, именными предложениями: Вы работаете, – неверное движение руки – и машина дробит вам кости, – солнечный удар – и готово! (М. Горький, «Один из королей республики». Проповедь старика-миллионера).

2) Сообщения могут быть связаны причинно-следственной зависимостью, не сочетающейся с временной. Сообщения второй части сочетания предложений представляют собой изложение мыслей, являющихся следствием предшествующих, или изложение таких фактов, такой ситуации, которые представляются причинно-обусловленными или хотя бы естественно следующими, вытекающими из предшествующей ситуации, изложенной в мерной части сочиненного целого. Отношения эти совершенно необратимы. Союз и, сочетая такие неоднородные, непараллельные сообщения, приводя их в связь друг с другом, тем самым служит выразителем связывающих эти сообщения логических отношений причинно-следственной зависимости. Выражение этих отношений – важнейшая из функций союза и, особенно в научно-деловом языке, в котором он употребляется главным образом в функции выразителя названных отношений.

Структура всего сложно-сочиненного целого отчетливо двучленна, т.е. сочетание предложений распадается на две части, разделенные паузой; каждая из частей может быть как простым, так и сложным предложением.

Поскольку сочетаемые сообщения разнородны, то не наблюдается и параллелизма их внутренней структуры. Но зато решающую роль в выявлении характера их смысловых взаимоотношений играет расстановка логических ударений и интонация. Основные ударения ставятся в первой части на важнейших для дальнейшего развития мысли «опорных» словах, а во второй части на словах, важнейших для выражения следствия, вывода, результата, – т.е. по существу на логических предикатах.

Таким образом, с точки зрения физиолога, кора больших полушарий одновременно и постоянно осуществляет как аналитическую, так и синтетическую деятельность, и всякое противопоставление этих деятельностей, предпочтительное изучение одной из них не даст верного успеха и полного представления о работе больших полушарий (Павлов, «К физиологии и патологии высшей нервной деятельности»).

Перед союзом и выдерживается пауза, и сам союз несет на себе добавочное ударение. Вторая часть произносится с характерной интонацией вывода, следствия.

Со стороны лексической предложения, связанные результативно-следственной зависимостью, характеризуются тем, что сказуемые второй части нередко выражаются глаголами становления или имеют в своем составе модально окрашенные слова, выражающие долженствование, необходимость и т.п. Например:

Полевой не мог понимать Гоголя… и следовательно ему должен был казаться несправедливым восторг, возбужденный в позднейшей критике этими произведениями (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

Отношения следствия между соединенными предложениями и функция союза и, выражающего их, могут уточняться наречиями союзного характера: потому, поэтому, сочетающимися с союзом и или входящими в состав второй части сложно-сочиненного целого.

Сочетаниями и поэтому, и потому отношения следствия выражаются совершенно отчетливо, и такие сочетания должно считать специализированными средствами выражения следственных отношений – союзными сочетаниями, приближающимися к составным союзам. Способствуя точности речи, они широко употребительны в научно-деловом языке.

Действительность классового строя общества стесняет свободу роста личности, и поэтому личность ищет себе места и покоя за пределами действительности (М. Горький, «Ответ интеллигенту»).

Литература у нас пока сосредоточивает почти всю умственную жизнь народа, и потому прямо на ней лежит долг заниматься и такими интересами, которые в других странах перешли уже, так сказать, в специальное заведывание других направлений умственной деятельности (Чернышевский, «Очерки Гоголевского периода»).

Вторая часть может представлять собою вывод, т.е. не сообщение о фактах или ситуации, как о следствии предшествующих явлений, а умозаключение общего характера. Однако союзом и может быть присоединен лишь вывод определенного характера, представляющий собою умозаключение о следствии, результате, а не умозаключение о причине. Отношения между предложениями уточняются вводным словом следовательно, следственно, специального же союза, присоединяющего вывод, нет.