Сила покаяния

В «Московских ведомостях» помещена статья Сергея Нилуса под несколько странным заголовком: «О том, как православный был обращен в православную веру». В статье рассказывается об исповеди одного господина, как он от неверия и разных заблуждений пришел к свету истины.

* * *

«Окончив курс Московского университета, я был заброшен в качестве кандидата на судебную должность при прокуроре Эриванского окружного суда. Однажды мне пришлось срочно выехать на обыск. Дорога, вернее, ее подобие, шла по каменистому берегу Арпачая, сплошь усеянному острыми камнями. За мной ехал целый конвой: переводчик, два казака, два или три турка и сельский старшина. Захотелось ли мне выделиться перед ними или это вышло спонтанно, только я приударил нагайкой свою лошадь, гикнул и, пригнувшись, помчался с такой быстротой, что сразу на несколько десятков метров вырвался вперед.

И тут случилось нечто невообразимое… Помню только, да и то смутно, что я взлетел вверх, передо мной промелькнули лошадиные копыта… я полетел куда-то в пропасть…

Когда я очнулся и огляделся, не мог ничего понять.

Оказалось, что на всем скаку моя лошадь неожиданно споткнулась и перевернулась через голову. Я вылетел из седла и несколько раз кувыркнулся в воздухе. Казаки уже потом говорили мне, что только чудо спасло меня. Как бы то ни было, но после этого у меня несколько дней болела рука. На этом все и закончилось бы, если бы я не вспомнил о своем невыполненном обете…

Давным-давно я обещал поехать к преподобному Сергию Радонежскому, но вскоре забыл о своих словах. И вот теперь, когда со мной произошел этот случай, я подумал, что, наверное, Бог напоминает мне о моем грехе…

После этого случая опять прошли годы, а я вновь забыл о своем обещании поехать к угоднику Божию. Но на сердце у меня уже не было прежнего спокойствия. Все чаще и чаще перед моим мысленным взором вставало страшное слово: «клятвопреступник».

Со службы я уже давно ушел и поселился в деревне. Меня даже выбрали церковным старостой. К моему стыду, я не причащался больше семи лет. Как-то на Страстной седмице я решил все же попоститься, что называется, через пень-колоду. После Причастия я почувствовал себя каким-то обновленным, жизнерадостным, моя душа испытала что-то давно знакомое, родное, что-то необъяснимое… Мне кажется, так птица, долго томившаяся в неволе, сперва лениво, нехотя, расправляет свои отяжелевшие крылья. Один неуверенный взмах, другой, третий… и вдруг дивная радость полузабытого свободного полета в бескрайнее небо!

Тогда мне был дарован только первый, неуверенный взмах моих духовных крыльев. Что-то зрело в моей душе: меня чаще стала посещать жажда молитвы, неясно сознаваемая, иной раз насильственно заглушаемая повседневными заботами. Но все неотступнее вспоминался мой невыполненный обет, и я наконец поехал в лавру…

Никогда не забуду того священного трепета, той духовной жажды, с которой я подъезжал к духовному оплоту моей родины. Вся многострадальная история Русской земли, казалось, разворачивалась передо мной. По святыням лавры меня водил молодой монах, которого я встретил у ворот обители. Это был благоговейный, тихий и смиренный инок, он же привел меня и к раке, где покоятся нетленные мощи преподобного Сергия. Молящихся было довольно много. Общий для всех молебен служил очередной иеромонах.

Я встал на колени и в первый раз в своей жизни отдался дивному чувству молитвы. Слезы невольно потекли по моим щекам, я просил преподобного простить мою духовную слабость, мое неверие и отступничество. Когда я подошел к раке, вдруг увидел под схимой лик старца с грозно устремленным на меня суровым взглядом. Не веря своим глазам, я отвернулся, продолжая еще усерднее молиться. Но точно какая-то невидимая сила опять заставила меня посмотреть на то же место, и вновь я увидел суровые очи схимника.

Меня объял ужас, но я стоял перед этим суровым ликом, уже не отводя от него глаз и не переставая молиться. Я видел, как постепенно смягчался суровый взор, как все легче и отраднее становилось моей потрясенной душе и как постепенно под схимой стало исчезать чудесное изображение…

Когда закончился молебен и все пошли прикладываться к мощам чудотворца, пошел с ними и я, уже спокойный и радостный. Никогда до этого я не испытывал такой необыкновенной легкости. Точно какой-то гнет, долго давивший мои плечи, был снят с меня всесильной рукой. С особым благоговением я приложился к мощам преподобного…

Эти часы, проведенные под кровом святой обители, этот выполненный обет, дивное молитвенное настроение, чудесное видение, дарованное мне, совершили громадный перелом в моей духовной жизни. Я уверовал.

Да, я уверовал и, видит Бог, чувство, с которым я возвращался из Троице-Сергиевой лавры, было исполнено неземной теплоты, душевного смирения, любви к Боту и покорности Его святой воле. Казалось, моя душа оказалась на Небе.

В Петербург я приехал в дивном настроении. Но прошло несколько дней, как я уже был в руках лукавого! В городе я познакомился с плохой компанией. За всю мою жизнь я не предавался такому мрачному разгулу, именно мрачному, потому что даже в самый разгар неудержимых оргий, когда я оставался наедине сам с собой, меня буквально душили слезы. Я видел бездну, раскрытую под моими ногами, видел зловещий мрак ее бездонной пасти и ни секунды не забывал, что, подчиняясь какой-то грозной, зловещей силе, я стремглав лечу туда, откуда не бывает возврата. Такого ужаса нравственной смерти, охватившего мою душу, я не испытывал за всю мою жизнь.

К счастью, это искушение продолжалось недолго. Не прошло и недели, как я опомнился, ко мне вернулся дар молитвы. Я уже стал другим. Мир и его развлечения потеряли для меня былое значение, но в душе все еще оставалась некая пустота. Такое состояние продолжалось около года.

Стоял февраль, было очень холодно, завывали метели. Наступила вторая или третья неделя Великого поста. Меня по делам вызвали в Петербург. Я быстро собрался и сел в поезд. После второго звонка в купе зашел батюшка и занял свое место. Я невольно поклонился ему — такое славное впечатление произвело на меня его открытое, милое лицо. Батюшка Игнатий оказался монахом-казначеем одного из монастырей Центральной России. Он рассказал мне кое-что из своего прошлого. Оказывается, он в течение пяти лет подвизался в Оптиной пустыни. Много удивительного рассказал мне отец Игнатий.

Когда мы подъезжали к Кронштадту, я сказал батюшке, что хочу съездить к отцу Иоанну, но не надеюсь, что смогу попасть к великому кронштадтскому пастырю.

— Умоляю вас, мой дорогой, поезжайте к отцу Иоанну, остановитесь в его Доме трудолюбия, скажите псаломщику батюшки, что вас прислал к нему отец Игнатий из Иоанно-Богословского монастыря. Он меня знает! Поезжайте, не медлите!

Тут наш поезд подошел к платформе Петербургского вокзала, и мы почти со слезами обнялись и попрощались. Да будет благословенна наша встреча! В Петербург я приехал в пятницу, это был приемный день министра. До четырех часов у меня было достаточно времени, чтобы найти гостиницу, умыться, привести себя в надлежащий вид.

К моему ужасу, чем ближе подходил час приема у министра, тем хуже и хуже становился мой голос. Хрипота, слегка заметная при разговоре с отцом Игнатием, усиливалась, мой голос быстро пропадал. Я заболевал! К четырем часам я уже чувствовал себя настолько плохо, что с большим трудом сел на извозчика и поехал в министерство.

Домой я вернулся уже совсем больной, с сильным жаром, от которого голова, казалось, раскалывалась надвое. По самой простой человеческой логике, мне надо было лечь в таком состоянии в постель и послать за доктором, но какая-то сила свыше увлекла меня в лютый мороз в Кронштадт.

В вагоне поезда, сидя у раскаленной печки, я дрожал в своем пальто с поднятым воротником, точно на лютом морозе, но уверенность, что со мной не случится ничего дурного, что я, вопреки кажущемуся безумию моего путешествия, буду здоров, не покидала меня ни на минуту. Однако мне становилось все хуже и хуже.

Кое-как, скорее, с помощью мимики, чем слов, я нанял на вокзале извозчика, и как был — в легком пальто — пустился в путь по открытому всем ветрам ледяному взморью в Кронштадт, сиявший издали ярким электрическим светом своего маяка. Я велел отвезти меня в Дом трудолюбия.

Улицы Кронштадта были пустынны, когда мы ехали по их ухабам, но чем ближе я подъезжал к Андреевскому собору, тем оживленнее становился город. А уже у самого собора нас встретила людская волна не в одну тысячу человек, торжественно стоявшая на всех смежных с собором улицах и переулках.

— Все идут от батюшки после исповеди! — сказал мой возница, снимая шапку и крестясь на открытые двери храма.

Добрый помощник батюшки отвел мне приготовленную у него комнату «для почетных посетителей», велел подать мне самовар и чай и, пожелав здоровья, оставил меня одного.

Я попросил женщину, которая принесла самовар, разбудить меня к заутрени не позже трех часов утра, заперся на ключ и стал молиться. Откуда снизошло на меня это молитвенное настроение? Казалось, вся долго скрываемая сила покаяния вырвалась наружу и пролилась в бессвязных словах горячей молитвы, в потоке невыплаканных, накопившихся слез старого, наболевшего, неизжитого горя.

Я забыл обо всем в эти чудесные минуты: о времени, пространстве, сломавшем меня недуге. Во мне пылала та любовь, то чувство покаяния, которое не могут дать никакие духовные силы человека и которое посылается только свыше, путем незримым и для неверующего непонятным.

Болезнь, как бы отступившая от меня во время молитвы, напала на меня с особенной яростью, когда часов в двенадцать ночи я прилег отдохнуть до заутрени. Я чувствовал, что у меня начинается бред. Так я пролежал в полузабытьи до утра. Ровно в три часа утра в дверь постучали:

— Уже почти все ушли к заутрене, вставайте!

Я встал, надел пальто и вышел. В белом морозном сумраке зимней ночи завывала метель. Утопая в нанесенных за ночь сугробах, я еле доплелся до собора. Народу около закрытых дверей было много. Люди все подходили и подходили, все росла и росла волна жаждущих Христова утешения. Я не дождался открытия собора… В полуобморочном состоянии меня довез до Дома трудолюбия извозчик. Я еле добрался до своего номера — он был закрыт. Ни прислуги, ни квартирантов — весь дом точно вымер. В изнеможении я прилег на каменную лестницу и лежал, пока чья-то милосердная душа, проходившая мимо меня, не отвела меня в незапертую общую комнату, где я и забылся болезненным сном на чьей-то неубранной кровати. Проснулся я, когда уже рассвело. Было около девяти часов. Вскоре стали собираться богомольцы из собора. Кратковременный сон подбодрил меня настолько, что я без посторонней помощи добрался до квартиры псаломщика. Его добрая жена с участием приняла меня, обласкала, напоила чаем и все время соболезновала, как же это я так расхворался в чужом городе и как же я буду говорить с батюшкой, если с ним увижусь, с такой полной потерей голоса!

В десять часов пришел псаломщик. Тепло и ласково он посочувствовал мне, а затем огорчил сообщением, что батюшка так плохо себя чувствует, у него так разболелась рука, что на вопрос, приедет ли он в Дом трудолюбия, ответил: «Когда приеду, тогда увидишь!»

Не прошло и часа после прихода из собора псаломщика, как снизу прибежала, запыхавшись, одна из служащих и сказала:

— Батюшка приехал!

Как меня отвел вниз псаломщик, как он меня там устроил в номере, соседнем с тем, куда вошел батюшка, я не помню. Помню только чувство ожидания, что вот-вот должно совершиться со мной что-то великое, что откроет мои духовные очи, что сделает меня другим человеком. И это великое действительно совершилось!

Быстрой, энергичной походкой вошел в мой номер батюшка. За ним шел псаломщик. Одним взглядом он окинул меня… и что же это был за взгляд! Пронзительный, как молния, прозревающий и все мое прошлое, и язвы моего настоящего, проникавший, казалось, даже в мое будущее. Таким я себе показался обнаженным, так мне стало за себя, за свою наготу стыдно… Как я выстоял молебен, не помню. Когда я подошел к кресту, псаломщик сказал:

— Вот, батюшка, господин из Орловской губернии приехал к вам посоветоваться, да захворал и потерял голос.

— Как же ты голос потерял? Простудился, что ли?

С этими словами батюшка дал мне поцеловать крест, положил его на аналой, а сам двумя пальцами правой руки провел три раза по горлу, и… совершилось чудо. Лихорадка меня в ту же минуту покинула, и мой голос сразу вернулся ко мне! Более получаса, стоя на коленях, припав к ногам желанного утешителя, я говорил ему о своих скорбях, открывал ему всю свою грешную душу и приносил ему покаяние во всем, что томило мое сердце.

Это было мое первое за всю мою жизнь истинное покаяние, покаяние не перед самим собой, но перед Богом! Впервые я узнал, постиг своим существом сладость этого покаяния и впервые всем сердцем принял, что Бог, именно Сам Бог, устами пастыря ниспослал мне Свое прощение, когда отец Иоанн сказал мне:

— У Бога милости для тебя много, Бог простит!

В этот момент я постиг всю тайну исповеди. Я понял это не умом, а воспринял эту тайну всем своим существом. Та вера, которая так упорно не давалась моей душе, несмотря на мое видимое обращение у мощей преподобного Сергия, только после этой моей сердечной исповеди занялась во мне ярким пламенем. Я осознал себя верующим и православным.

Для меня стало ясно все великое значение исповеди у духовника. Прежде всего это отрешение от своей гордости, смиренное и благоговейное покаяние не перед лицом человека, а перед Самим Богом.

С этого времени я осознал себя обращенным в православную веру, и только с этого времени я понял, что вне Церкви и ею установленных Таинств нет спасения. Тогда, наконец, моя жизнь получила для меня и смысл, и значение.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Целительная сила исповеди

03 июня 2018 Владимир Кригер

В основу возьмем слова Иисуса Христа из Евангелия от Иоанна, 13-й главы:

«Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался; потом влил воды в умывальницу, и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать ноги мои? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною. Симон Петр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все. Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты»

(Иоан. 13:3-11)

I. Очищение вводит в общение с Иисусом Христом. Без очищения нет части с Иисусом

Очищение — это нормальная потребность в жизни христианина и происходит, если он этого желает, естественно, без всякого давления извне. И если мы доверяемся Господу и желаем быть очищенными Им, то Он это делает. Если мы от сердца возжелаем очищения, то Господь поведет нас такими путями, что мы сможем увидеть себя в свете Его вечного Слова. Тогда мы сможем плакать о себе, осознавая грехи и очищая сердце, и благодарить Его за эту великую благодать, потому что способность плакать о себе не что иное, как благодать. Очищение ведет к насыщенной и плодоносной христианской жизни.

Таким образом, обнаружив в себе что-то неугодное Богу, такая душа начинает сокрушаться и каяться. И тогда, когда кающийся приходит к Богу за прощением, Кровь Иисуса Христа очищает его от всякого греха. Как написано: «Если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» и «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды» (1 Иоан.1:7,9).

Нормальным признаком дитя Божьего является его любовь к Священному Писанию. Истинное дитя Божье читает Библию с живым интересом, оно томится по Слову Божиему. Нередко христианин во время рабочего дня с нетерпением ждет вечера, когда снова появится свободное время для чтения Библии. Для чтения Библии нужно выбирать часы, когда сознание еще свежо, и вы еще не так сильно устали. Не надо дожидаться времени, когда глаза уже слипаются от усталости, и вы уже не в состоянии усвоить прочитанное и от сердца помолиться. По возможности, дитя Божие читает Библию и утром. В 118 Псалме написано: «Истаевают очи мои о слове Твоем; я говорю: когда Ты утешишь меня?» (ст.82) и «Истаевают очи мои, ожидая спасения Твоего и слова правды Твоей» (ст.123). Если ты, дорогой читатель, не имеешь настоящей любви к Священному Писанию, то тебе нужно об этом помолиться Господу, и Он подарит тебе эту любовь.

Как чудесно, что Бог Сам заинтересован в нашем постоянном очищении и все предусмотрел для того, чтобы упавшее дитя Божие вновь могло подняться. Бог не желает, чтобы кто-либо грешил, поэтому грех влечет за собой Его наказание. Всякий грех навлекает на себя Его суд. «Ибо возмездие за грех — смерть» (Рим.6:23). «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою» (Рим.1:18). Но верующие в Сына Божия оправданы и на суд не приходят.

Они однажды и навсегда очищены «банею возрождения». Поэтому Иисус и сказал Петру: «Вы чисты». Но подобно тому, как очищенный через водное крещение, в результате ходьбы пачкал ноги, и ему приходилось мыть их, чтобы быть чистым, так и очищенному «банею возрождения» приходится «мыть ноги» — очищаться от «прилипающих к нему грехов» путем исповедания.

Исповедание очень важно не только в момент обращения к Богу впервые, но также и в практической христианской жизни. Апостол Иоанн пишет: «Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника: Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Иоан.2:1-3).

Потребность в исповеди существует испокон веков.

Итак, мы, будучи обличаемы Словом Божиим, очищаемся в покаянии через исповедание грехов перед Богом, в присутствии братьев и сестер по вере, или служителей церкви.

Господь очищает нас и непосредственно через чтение и слышание Слова Божия. «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам»,- сказал Иисус.

II. Очищение от прежних грехов через их осознание перед людьми и возмещение ущерба

Прежде, нежели приступить к рассмотрению этой важной истины, обратите ваше внимание на следующие слова Священного Писания:

«Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, чрез познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы чрез них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью,- то вы, прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножается, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа; а в ком нет сего, тот слеп, закрыл глаза, забыл об очищении прежних грехов своих. Посему, братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и избрание: так поступая, никогда не преткнетесь, ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа»

(2 Пет.1:3-11)

Этот отрывок Священного Писания говорит нам о важности очищения от прежних грехов. К сожалению, эта истина мало возвещается сегодня в церквах. Может это оттого, что все сильнее сказывается влияние западной теологии, чрезмерно подчеркивающей исповедание своих грехов лишь перед душепопечителем, без того чтобы осознать грех перед тем, против кого или с кем он совершен, или от недостаточной осведомленности проповедников, или от особенностей новой социальной структуры. Что касается последнего, то надо подчеркнуть, что если в России в небольшом поселке, где жизнь каждого, как на ладони, какой-либо грешник приходил ко Христу, то об этом знал весь поселок. И, естественно, все, как верующие, так и еще необращенные ожидали, что обратившийся осознает свои грехи там, где их совершал. И, как правило, вновь обращенный это делал, и тогда он укреплялся в вере: имя Спасителя прославлялось, и свет Евангелия проникал все дальше, обнажая и осуждая грех, и не оставляя равнодушными тех, кто еще пребывал в нем.

Люди, исповедавшие грехи только перед душепопечителем, могут считать, что уже находятся на золотом эскалаторе, ведущем на небо. Но они глубоко ошибаются. Путь на небо ведет через постоянное очищение и освящение. Для искренне покаявшихся и действительно возрожденных это путь не тяжкий, а нормальное следствие новой жизни во Христе. Я бы даже сказал, что это для них — потребность.

Но для того, чтобы верующие могли жить жизнью очищения и освящения, они должны иметь любовь к Слову Божиему. И об очищении от прежних грехов через их осознание перед людьми и возвращении ущерба надо учить с церковных кафедр. Там, где это делается, это приносит большое благословение.

III. Омытому достаточно «умыть ноги»

Обращенные к Богу и возрожденные свыше чисты!

Это утверждение не противоречит нашей теме об очищении и вытекает не только из слов Иисуса Христа: «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты…» (Иоан.13:10), но и из других мест и духа всего Священного Писания. «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1Кор.6:9-11).

«Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего. Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом» (Тит.3:4-5).

Теперь давайте обратим внимание на событие, во время которого Иисус сказал ученикам, что они чисты.

«Пред праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их. И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его, Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался; потом влил воды в умывальницу, и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною. Симон Петр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все. Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты»

(Иоан.13:1-11)

Ученики уже были очищены для праздника Нового Завета через уверование в Иисуса, пришедшего для принесения в жертву за грех Самого Себя. Кроме того, они уже были очищены Им через Его слово: «Вы уже очищены чрез слово, которое Я проповедал вам» (Иоан.15:3). Поэтому они нуждались только в том, чтобы умыть ноги — в ежедневном очищении от всего, что препятствовало им иметь общение со своим Спасителем.

ЗАЧЕМ НУЖНА ИСПОВЕДЬ?

«Здравствуйте!
Никогда в жизни еще я не писала ни в какие журналы. Но заели меня сомнения по одному поводу, а вы ведь для сомневающихся. Так что предлагаю обмен: я вам рассказываю свои проблемы, честно и без прикрас, вы мне помогаете в них разобраться, добросовестно и без лишней заумности.
Краткая суть такова: с одной стороны, я хочу пойти в церковь и исповедаться; с другой стороны – я не хочу идти в церковь и исповедоваться.
Крестившись три года назад, я посчитала свои обязанности по отношению к Церкви выполненными. Далее, мне казалось, Церковь сама должны делать шаги навстречу, заинтересовать, привлечь меня. А если это ей не нужно, то я могу верить в Бога и без ее помощи. Вот так и получилось, что все это время моя вера состояла в обсуждении и осуждении церковных порядков и начинаний, поведения священников и простых верующих. В итоге за три года во мне ничего не изменилось, не приобрела я никаких добродетелей, лишь зарекомендовала себя злобной ругательницей. А ведь большинство знакомых именно из моих слов, из моего поведения составляют представление о Церкви.
Стыдно, но судить о внутрицерковной жизни я берусь, даже ни разу не приступив ни к одному таинству. Именно поэтому я совершенно сознательно, даже прагматично, хочу пойти на исповедь, ведь, насколько я понимаю, без очищения от грехов невозможна истинная жизнь христианина в вере. Не подумайте, что я пытаюсь получить новый повод для критики, мне абсолютно искренне хочется разобраться, понять, почувствовать смысл этого таинства для души человека. Видимо, именно здесь и кроются причины моего» НЕ ХОЧУ»: на первом месте все-таки не стремление снять грехи с души, признаться в своих недостатках, а желание логически доказать необходимость таинства. Но можно ли к таинству приступать, не осознавая его смысла, не принимая его формы?
Пытаюсь разобраться сама. Беру брошюру «В помощь кающемуся» со списком возможных грехов. Читаю и чувствую, как нарастает раздражение: ну, а это-то почему грехом считается, я не согласна. И так по поводу очень многих пунктов списка. Хочется отбросить книжку и вывести заключение: нет, к этим фанатикам я не пойду. Потом раздражение утихает, но вопросы остаются. Что же все-таки делать с грехами, которые таковыми не считаешь? Исповедовать их, потому что так надо? Ждать, пока придет осознание греховности? А, может, не все, что написано в книжках, воспринимать как истину в последней инстанции?
Ну допустим, к исповеди я подготовилась, черный список проступков составила. А дальше? Дальше я должна покаяться перед Богом. Так при чем же здесь священник, зачем этот свидетель нужен? Откуда вообще взялась такая форма обряда? Это должно быть очень серьезно обосновано: ведь, если смотреть реально, большинство проблем с исповедью возникает именно из-за того, что ее принимает священник.
Храмов пока открыто мало, священнослужителей не хватает, а верующих относительно много. Вот и возникают какие-то огромные очереди на исповедь.
Что думает человек, стоя в такой очереди, особенно если он пришел впервые. Чаще всего он хочет, чтобы это испытание скорей закончилось, ему кажется, что он тут никому не нужен. В лучшем случае, человеку становится неудобно загружать и так уставшего батюшку, и уж меньше всего пришедший на исповедь способен сохранять покаянный настрой. Многие уходят, так и не дождавшись очереди.
Конечно, ряды священников постепенно пополняются, но в основном, молодыми батюшками. А к вере сейчас приходит большое число людей отнюдь не младенческого возраста. Психологически такому человеку очень трудно исповедаться священнику, который ему в сыновья годится. Многим просто жизненно необходимо, чтобы их не только выслушали и отпустили грехи. Часто нужен серьезный совет опытного батюшки, человека, к которому ты дорог и интересен. Но таких вообще единицы, к ним и вовсе не пробиться.
Здесь у меня возникает противоречие: сначала я говорю, что священники при исповеди не нужны, а потом – что они жизненно необходимы. Но я же предупреждала, что вся в сомнениях, и разобраться не могу. Есть и еще «но». Одно из них касается тайны исповеди. Может быть, это грубо, но все-таки, есть ли какие-нибудь гарантии того, что служители церкви действительно никому ничего не рассказывают? Я говорю вовсе не о правоохранительных органах. У нас рядом с домом довольно крупный храм, в нем служат четыре священника. Иногда в моем воображении возникает такая картинка: закончился их «рабочий день», собираются они вчетвером за столом и начинают друг другу рассказывать: «А вот у меня сегодня одна на исповеди. ..» Пусть они и не называют имени, но все равно очень неприятно. А может быть, так не бывает?
Под конец хочу сказать, что недавно попробовала-таки пойти на исповедь. В нашем храме встала в очередь. Когда подошла к седому, невысокого роста батюшке, совсем не знала, что говорить. Он сам сказал: «А ты, ведь, милая, совсем не готова. Подумай еще, поспрашивай и тогда приходи». Вот я и спрашиваю. Хочу опять к тому священнику пойти, только готовая.
С уважением,
Маргарита Вячеславовна ЛЕСКОВА, учитель биологии.
P. S. Если будете мое письмо публиковать в качестве вопросов, можете редактировать, как вам нужно.»

На письмо нашей читательницы отвечает священник Артемий ВЛАДИМИРОВ:
Внимательно прочитав это письмо, чувствуешь душу глубокую, серьезную, пытающуюся добраться до сути в таком тонком деле как исповедь. Одновременно осознаешь, что эта добрая, хорошая душа, принимая крещение, не встретила такого внимательного пастыря, который должен был бы своим словом просветить оглашенную и тотчас по совершению таинства явиться ее духовным наставником. К сожалению, сейчас в большинстве случаев так и происходит.
Искренне ищущий человек принимает таинство Крещения, в глубине души веруя, что совершается великое событие. Душа делает шаг: переходит рубикон, водораздел. Новокрещенный вступает в Церковь. Но своего места в лоне Матери-Церкви он еще не обретает. Привившись, словно веточка, к дереву Церкви, он не умеет еще питаться теми благодатными соками, которые оживотворяют весь ствол. Подобно новорожденному младенцу, новокрещенный ищет материнской груди, ибо в ней и через нее даруется жизнь. Но не будучи научен, чувствует себя беспомощным. Душа пребывает в борении. Она осознает недостаток истинной жизни внутри себя самой, но припасть к источнику жизни вечной не умеет.
Безусловно, это письмо свидетельствует «от противного», что истинная духовность требует развития ума и сердца. Ум разражается вопросами один другого насущенее, а сердце, не имея еще опыта благодати Господней, то соглашается, то противоречит уму.
Конечно, права раба Божья Маргарита, говоря в середине письма о необходимости познакомиться с опытным батюшкой, человеком, которому она была бы дорога и интересна. Думаю, что все эти психологические препоны сами собой устранились бы с церковного пути учительницы биологии, если бы она вымолила у Бога такую духовную дружбу с опытным пастырем. В общем, я призываю Маргариту Вячеславовну не только молиться, но и поискать пастыря. Если ее душа смущается толпой вокруг священника, то, думаю, ничего не препятствует ей подойти к батюшке и попросить у него аудиенции, так называемой генеральной исповеди, необходимой при вступлении в Церковь. Хочу верить, Маргарита найдет такую возможность, и Сам Бог ее утешит беседой с опытным пастырем.
Разные помыслы смущают ее душу: «Я посчитала свои обязанности по отношению к Церкви выполненными». Новорожденный младенец – считает ли он выполненными свои обязанности по отношению к матери?! Общение с матерью для него является не столько долгом и обязанностью, сколько жизненной необходимостью! Ребенок не существует без матери, в отрыве от нее. Он никогда не научится ни ходить, ни есть, ни мыслить, если будет воспитываться «на стороне далече». Если не почувствует тепла материнских рук, не услышит колыбели над своей кроваткой.
Так и мы должны мыслить о себе, о Церкви после таинства Крещения. Воскресный день, проведенный вне храма Господня, воистину меркнет в наших очах, ибо единое «Господи, помилуй», произнесенное в Церкви, больше, чем подвиг домашней или келейной молитвы. Как в присутствии матери дитя оживает и расцветает, чувствует себя защищенным и безопасным, счастливым, так и мы призваны вглядываться в бесконечно дорогой и родной для нас лик матери-Церкви, проникаться Ее светом и святостью, теплом живительным, познавать Ее и стараться стать живыми камнями, входящими в это чудное здание, составленное из всех племен и народов, пребывающее вне времени и пространства.
«Церковь сама должна делать шаги мне навстречу, заинтересовывать, привлечь меня». Но как же Церковь привлечет Вас к Себе, если Вы в нее не ходите? Как она может заинтересовать Вас, если Вы, вместо соприкосновения с нею, воротите от нее нос! Опыт показывает, что три воскресных литургии совершенно меняют мироощущение человека. Славянский язык, дотоле непонятный, становится совершенно прозрачным, церковные песнопения – доходчивыми. Душа незримо питается благодатью Божьей, освобождается от томительных страстей, греховных помыслов, словно цветок розы распускается под лучами теплого летнего солнца.
«Я могу верить в Бога и без ее помощи». «Кому Церковь – не Мать, тому Бог – не Отец», – говорили Святые Отцы. Как же Вы будете верить без ее помощи, когда главный предмет веры – это Тайная Вечеря Христа, совершаемая внутри храма? «Приимите, вкусите – сие есть тело Мое…», – обращается Господь к ученикам и Своим последователям. Если Вы верите Христу, Богу, но не приступаете к Святой Чаше, то Вы лишь думаете об угождении Богу, а на самом деле еще находитесь на распутье.
«Я осуждаю поведение священников и простых верующих…»– а верный ли это путь поголовного осуждения? Если Вы так нравственно чисты, чужды общечеловеческих погрешностей и слабостей, то Вам, напротив, должно быть свойственно великодушие, сострадание, а не убийственная ирония и беспощадная критика. Говорят, что к осуждающему дьявол приставляет особый бинокль, который все видимое нами умаляет до ничтожных размеров, а находящееся внутри нас, напротив, выпячивает до невероятности. Наше «я» раздувается словно мыльный пузырь, и человек уже не в состоянии критически относиться к себе самому, в то время как достоинства близких воспринимаются нами совершенно незначительными. Мы пытаемся увидеть в людях нехорошее, корыстное, неискреннее, в буквальном смысле – с больной головы перекладываем на здоровую.
Неужто все священники – формалисты и наемники? Неужто не осталось ни одного скромного и смиренного труженика на ниве Христовой, который душу свою полагает за овец? Я очень надеюсь и верю, что Маргарита рано или поздно обретет такого доброго пастыря, который будет для нее подлинным авторитетом, служение которого будет соответствовать в возможно большей мере самому эталону духовности – Христу Спасителю.
«Таинство исповеди – я знаю, что нужно пройти его, хотя не осознаю в полной мере его смысл. Да и зачем мне вообще посредник?» – вопрошает душа. И я спрошу ее: «Вы умеете каяться в своих грехах? Вы переосмысляете свою жизнь? Многое расцениваете уже по-иному? Осуждаете себя за жизненные ошибки? Вы скорбите душой по поводу грехов прежних лет?» Очевидно, ответ разумного читателя может быть только положительным.
Но можете ли Вы сами себя простить? Можете ли Вы, простив самих себя, возвратить душе утраченные добродетели чистоты, радости, мудрости, любви, мира, кротости, терпения, легкости? Думаю, что ответ однозначен – «нет».
Осуждать себя мы можем и должны без всякого священника, но ПРОСТИТЬ себя никто из нас не властен, ибо простить может только Тот, перед Которым мы согрешили – Бог. Ради этого Он и поставил избранных Им свидетелей – Апостолов, затем священников, на плечах своих носящих благодатный дар самого Христа: свидетельствовать именем Господа о разрешении и прощении грехов, молиться о возрождении кающейся личности.
Представьте себе – ржавый желоб, но по нему течет вода жизни. Так и личные несовершенства пастыря не препятствуют Божьей благодати по нашей вере в Церковь и во Христа, главу Церкви, изливаться через молитвы и священнодействия пастыря.
Исповедь можно сравнить с операцией. В теле больного обнаружена опухоль, единственный путь спасения – вырезать ее. Больной сам добровольно идет на операцию, как бы распинает себя, дабы ланцетом врача удалена была опухоль. Так вот и в таинстве исповеди через руки и уста священника действует Сам Христос. Божественной Своей благодатью он врачует искренне кающуюся верующую душу.
Кровь Христа невидимо омывает сердце христианина, сжигая в нем самые тернии порока. Получив отпущение грехов, христианин дает обет Богу: всеми силами блюсти себя от исповеданных беззаконий. В награду за подобную решимость Господь ущедряет душу Божественной благодатью, той нравственной силою, без которой никто из нас не может следовать закону добра и правды.
Священник напоминает медсестру, которая встречает пациента, помогая ему приготовиться к осмотру, а может быть, даже к операции. Сестра сама не врачует, но от нее многое зависит: как болящий подготовится к операции, какой будет исход ее.
Пастырь – это не третейский судья и не чиновник духовного ведомства с кондуитом в руках, определяющий нам наказание. Он вместе с нами переживает, молится, кается, сочувствуя грешнику, и как бы вместе с ним несет на себе бремя его грехов.
Брошюрка «В помощь кающемуся» хороша, но нужно понимать, что всякая книга, одобренная Церковью, предназначена для определенного читателя и посему изучать ее нужно с рассуждением. Часть материала, вошедшего в эту брошюру, написана в девятнадцатом столетии, сама лексика которого достаточно отличается от современного языка. Многие грехи, указанные в ней, преимущественно относятся к исповеди монашеской. Скажем, перехождение из кельи в келью вряд ли может быть осмыслено современной учительницей как грех. Монахи, действительно, должны знать храм да свою келью, а пустое времяпрепровождение в соседней келье является вопиющим нарушением благочиния. Поэтому мы рекомендуем всем, готовящимся к исповеди, использовать различные пособия, в частности «Опыт построения исповеди» о. Иоанна Крестьянкина, ибо каждый духовник имеет определенную паству: монашествующих, сельских жителей или православных христиан, живущих в городе. Не нужно относиться к таким брошюркам как к Священному Писанию, думать, что они раз и навсегда определяют характер нашей исповеди.
Еще в семнадцатом веке молодых священников вовсе не ставили на исповедь. Да и сейчас в Греции надо получить особое разрешение и право принимать людей на дух. В России традиционно исповедывали только пожилые священники. Молодые на это не дерзали. Сейчас особенное время в этом отношении. И каждый из священников, несмотря на возраст, призывается вести таинство покаяния, что, конечно, чревато иногда всякими смущениями и недоумениями для новоначальных христиан. Посему нам потребно рассуждение и мудрость, а самое главное – вера в то, что исповедь принимает Христос, а священник – лишь свидетель, поставленный разрешать грехи искренне кающемуся.
Мало-помалу исповедуясь, христианин набирает опыта. Он научается не смешивать Божье и человеческое в служении священника, понимает, что священнику надлежит умаляться, а Христу возрастать. Одно дело исповедаться в грехах, а другое дело – обрести духовника, того пастыря, чьи советы преимущественно составят руководство для вас, в союзе с которым Вы обретете полноту духовного счастья, почувствовать себя истинным членом Матери-Церкви.
Тайна исповеди умирает вместе со священником. Картины, нарисованные в воображении рабы Божьей Маргариты, конечно, не отвечают действительности. Священники не открывают имен кающихся, а если вопрошают друг друга о недоуменных, трудных случаях, то делают это так, чтобы собратья не могли догадаться, о ком идет речь.
Вы попытались поисповедаться – это неплохо, хорошие слова сказал Вам пастырь: «Молись, милая. Поспрашивай, а потом и приходи». Действительно, к исповеди нужно готовиться, готовиться глубоко, прибегая к пособиям, которые Вам известны. Очень хорошо, зная, что на исповеди будешь обязательно волноваться, записать свои грехи. По их прочтении Вы можете услышать вопрос священника, который уточнит обстоятельства Вашей жизни и утвердит Ваши стопы на дороге благочестия.
Желаю Вам, Маргарита и все читатели, которым трудно самостоятельно дойти до исповеди, тем не менее прибегать к этому спасительному таинству и истинному духовному врачевству, ибо нет греха, который смог бы победить Божье милосердие. Но всякий искренно кающийся будет принят Господом, оправдан и возрожден к жизни вечной.
Мы очень надеемся, что размышление над письмом Маргариты будет полезно для всех молодых людей, читающих православный журнал для сомневающихся, мало-помалу от сомнения переходящих к осознанной и ясной вере.

>
О силе исповеди

Таинство Покаяния (Исповедь)

• Фоторассказ о Таинстве Покаяния свящ. К. Пархоменко
• Фоторассказ о Таинстве Покаяния свящ. К. Пархоменко
• Первая исповедь. Взгляд священника иерей Дионисий
• Первая исповедь. Взгляд священника иерей Дионисий
• О чем нужно помнить, готовясь к исповеди свящ. М. Немнонов
• О чем нужно помнить, готовясь к исповеди свящ. М. Немнонов
• Беседа перед исповедью свящ. Александр Ельчанинов
• Беседа перед исповедью свящ. Александр Ельчанинов
• Как приготовиться к исповеди прот. Михаил Шполянский
• Как приготовиться к исповеди прот. Михаил Шполянский
• Возвращение, покаяние и исповедь архим. Нектарий
• Возвращение, покаяние и исповедь архим. Нектарий
• Почему каяться стыдно, а грешить – нет? иерей А. Ильяшенко
• Почему каяться стыдно, а грешить – нет? иерей А. Ильяшенко
• Опыт построения исповеди архим. Иоанн (Крестьянкин)
• Опыт построения исповеди архим. Иоанн (Крестьянкин)
• В помощь кающимся святитель Игнатий (Брянчанинов)
• В помощь кающимся святитель Игнатий (Брянчанинов)
• Об исповеди и покаянии игумен Иларион (Алфеев)
• Об исповеди и покаянии игумен Иларион (Алфеев)
• Один на один с Богом священник Алексий Тимаков
• Один на один с Богом священник Алексий Тимаков
• Пояснения к Таинствам Исповеди и святого Причастия свящ. Д. Галкин
• Пояснения к Таинствам Исповеди и святого Причастия свящ. Д. Галкин
• Молитвы, читаемые священником на исповеди
• Молитвы, читаемые священником на исповеди
• Перемена ума cвященник Игорь Фомин
• Перемена ума cвященник Игорь Фомин
• О Таинстве Покаяния игумен Петр (Мещеринов)
• О Таинстве Покаяния игумен Петр (Мещеринов)
• О силе исповеди старец Паисий Святогорец
• О силе исповеди старец Паисий Святогорец
• Три проповеди об исповеди митрополит Сурожский Антоний
• Три проповеди об исповеди митрополит Сурожский Антоний
• Борьба с грехом протоиерей Григорий Дьяченко
• Борьба с грехом протоиерей Григорий Дьяченко
• Недостоин тот, кто считает себя достойным игумен Нектарий
• Недостоин тот, кто считает себя достойным игумен Нектарий
• Не стыдись исповедовать грехи свои прот. Григорий Дьяченко
• Не стыдись исповедовать грехи свои прот. Григорий Дьяченко
• В чем каяться на исповеди прот. Анатолий Правдолюбов
• В чем каяться на исповеди прот. Анатолий Правдолюбов